Охотник

Глава 6 В ОКРУЖЕНИИ

Когда взвалили на плечи ружьё, Саша спросил:

— А ты снайпер? Винтовка-то у тебя с оптикой.

— Охотник я по жизни, Саня. Сибиряк я, до армии охотился на живность, теперь — на двуногих зверей. Всё то же самое: подкрадываешься, выцеливаешь, стреляешь.

— Скольких немцев убил?

— Подтверждённых — пятнадцать, вон зарубки на прикладе. На самом деле больше, я ведь не всегда снайпером был. Кто их считал?

— А я лично — ни одного. Меня призвали, сразу в «учебку» на противотанковое ружьё, на фронте — во взвод. Поверишь ли, из винтовки в немца не стрелял никогда.

— Зато со своим первым номером танки жёг. Немец чем силён? Техникой! У него танки, самолёты. Выбей их — и всё, не сможет он наступать.

— Это верно.

Сначала едва слышно, затем всё более отчётливо стал слышен шум моторов слева. Похоже, они выходили к дороге.

— Поглядеть надо, кто там — наши или немцы, — сказал Алексей.

— Откуда тут нашим быть? — усомнился Диденко.

— Ты посиди тут со своим ружьецом, а я разведаю.

— Ты только вернись.

— Обещаю.

Положив ружьецо, Саша улёгся в траву. Алексей поставил рядом корзину.

— Ты только харчи без меня не съешь, — пошутил Алексей.

Местность для незаметного подхода к дороге была — лучше не придумаешь. Густой лес, кое-где — овраги, промытые вешними водами. Уже через десять минут Алексей залёг на краю широкой просеки.

Метрах в семидесяти от дороги шли грузовики с пехотой, бронетранспортёры, прогромыхало несколько танков.

Алексей от злости скрипнул зубами. Пушечку бы сюда! Знатно покрошить немцев удалось бы!

Он вернулся к Диденко.

— Саш, немцы по дороге идут — машины, танки. Ты из своего ружья стрелять умеешь?

— А то!

— Бери, пойдём к дороге.

— Ты не забыл — у меня один патрон всего?

— Не забыл.

Корзиночку с провизией они оставили — сейчас она им просто мешала бы.

Уже знакомым путём Алексей вышел к дороге.

— Выбирай себе позицию, только скрытно. Ждём танк. Как будешь готов, скажи. Бьёшь только в борт или корму.

— Знаю я!

— Да я так, напомнил. После выстрела сразу уходим.

Саша установил ружьё на сошки, вложил патрон в патронник и закрыл затвор.

— Готов.

— Ждём.

Алексей расчехлил оптический прицел. До дороги всего ничего, он попадёт в голову врагу и без оптики, но прицел позволял смотреть по дороге вдаль, выбирая более серьёзную цель.

Они лежали уже полчаса. Прошло несколько грузовиков, пара лёгких чехословацких танков.

Но вот из-за пригорка показался средний танк, за ним — грузовик с солдатами, а следом — «кюбельваген», штабная машина.

Алексей сразу подобрался, как охотничья собака, унюхав дичь, сделал стойку.

— Саша, как только танк поравняется с тобой, бей в борт. Ружьё потом бросай и уходим.

— Как бросаем?

— С ружьём оторваться от погони будет сложно. И чего его тащить, если патронов нет?

— Жалко!

— Дай только до своих добраться, там новое дадут.

Бойцы замерли.

Колонна приближалась. Были видны только первые машины и танк, всё остальное скрывалось в клубах пыли. Но машины там были или танки — понять было трудно, уж слишком силён был рёв моторов.

Неожиданно рядом грохнул выстрел. Алексей смотрел в прицел на «кюбельваген» — на танк он не смотрел. А танк уже почти поравнялся с ними, и это Саша выстрелил ему в борт.

Несколько секунд ничего не происходило, техника шла своим ходом. Потом из кормы танка вырвался столб пламени. Танк встал, и из распахнувшихся люков показались танкисты. Алексей успел сделать по ним два прицельных выстрела, потом довернул винтовку на штабной автомобиль. Автомобиль был открытым, только сверху натянут тент, как защита от солнца и дождя. Сидящие там люди хорошо просматривались.

Алеша сделал три выстрела и мог поклясться, что дважды попал точно — фигурки немцев при попадании дёргались.

— Всё, бежим!

Однако, оглянувшись, Алексей увидел, что Саши рядом уже нет — тот первым рванул бежать по лесу.

Несколько минут в запасе у Алексея было. Пока ещё немцы разберутся, что к чему, пока организуют преследование, он будет уже далеко. И путь отхода знаком.

Он бежал быстро, успев догнать Сашу.

— Давай поднажмём, Санек!

Они добежали до корзины с провизией. Алексей подхватил её, Сашка поднял автомат — его тоже оставляли здесь.

— Ходу!

Они бежали ещё километра два-три — кто их считал, эти километры? Саша стал дышать хрипло, начал отставать.

— Всё! Не могу… больше! — едва просипел он.

— Ладно, привал.

Оба упали в траву. Алексей стал прислушиваться, но никаких посторонних звуков не услышал. Если немцы отправились за ними в погоню, то идти они должны цепью для прочёсывания. Обязательно пойдут шумно, ломая ветки, бряцая оружием и переговариваясь.

Вдали за деревьями был виден столб дыма — это горел танк.

Отдышавшись, Саша спросил:

— Ты видел, как я его? В корму целил. Выстрелил, а он всё равно идёт! Думаю — неужели промахнулся? А тут как полыхнёт! Ну я и побежал. А ты что же задержался?

— По танкистам стрелял и по штабной машине.

Алексей вытащил из подсумка последнюю обойму, поодиночке зарядил ими магазин и вздохнул. Мало патронов, каждый теперь на вес золота.

— Передохнул? Идём.

Вскоре они вышли к деревне, но обошли её стороной. Еда у них пока была, и делать в деревне им было нечего.

А ещё через километр лес кончился. Это не Сибирь, где по глухой тайге можно было идти месяц и не увидеть человека, не наткнуться на деревню или село.

Они постояли на опушке, наблюдая. Вдали, километрах в пяти, виднелась рощица.

Алексей поднял винтовку и с помощью оптики осмотрел поле перед ними. Ни траншей, ни окопов, ни передвижения людей.

— Вроде чисто, идём. Я первый, в десяти метрах — ты.

— Почему?

— Чтобы одной очередью обоих не сняли. Не знаешь, что ли?

— Не говорил никто.

Алексей вышел на поле. Как-то некомфортно, неуютно он чувствовал себя. Как перст един, и со всех сторон его видно, мишень удобная. Но никто не окликнул, не выстрелил.

Так он и дошёл до рощи, слыша сзади сопение и чертыханья Саши, спотыкавшегося на кочках и неровностях.

Рощица была небольшой, и другой конец её хорошо просматривался сквозь редкие стволы берёз.

Алексей потянул носом.

— Саш, кажется мне — пахнет чем-то, вроде как гарью.

Саша принюхался.

— Да нет, показалось тебе.

Но едва они пошли через рощу, ветер явственно донёс запах гари и тления.

— Что-то неладно здесь, Саша. Под ноги смотри.

Они вышли к опушке и увидели наши траншеи — полузасыпанные, развороченные взрывами и танковыми гусеницами. Два немецких танка так и застыли сгоревшими тушами у траншей. И везде — трупы наших красноармейцев с пулевыми и осколочными ранениями. Странно только, что не видно убитых немцев. Судя по сильному трупному запаху, бой был дня три тому назад. За это время немцы успели собрать и похоронить своих убитых. Раненых, понятное дело, эвакуировали в госпиталь сразу после боя. Оружия тоже не было, видно — немцы собрали трофеи.

— Саш, ты иди в ту сторону, я — в эту, ищем патроны. В первую очередь — винтовочные, а если к своему автомату найдёшь — совсем хорошо будет.

Они пошли вдоль траншеи. Запах был ужасающим. На солнцепёке трупы уже вздулись, вокруг мест попадания пуль и осколков на телах вились зелёные мухи. Похоронить бы парней, только для этого много человек надобно и лопаты, а у них на двоих даже сапёрной лопаты не было.

— Нашёл! — вдруг закричал Саша.

— Чего кричишь? Ну, нашёл так нашёл.

— Гранаты нашёл, «лимонки» — аж две штуки!

Алексей увидел у одного из бойцов подсумки на ремне. Он спрыгнул в траншею и открыл подсумки. В одном из них оказались винтовочные патроны — две полных обоймы по пять штук! В его положении — просто подарок!

Он пошёл дальше и едва не споткнулся — из-под земли выглядывал приклад винтовки. Алексей потащил его на себя, и вытащил винтовку СВТ, почти новую. Не заметили её немецкие трофейщики. Он отщелкнул магазин — там было три патрона. Их он тоже положил в подсумок.

Обойдя свой участок, Алексей положил в подсумок боезапас на четырнадцать патронов и гранату — немецкую М-24. Саша оказался результативней — две гранаты Ф-1 и неполный диск от пулемёта Дегтярёва. Диск они тут же разрядили, добыв ещё двадцать два патрона.

Алексей взбодрился — теперь у него почти полные подсумки. Только к немецкому автомату они ничего не нашли. В принципе — бой был яростным, дрались до последнего патрона. Да ещё немцы оружие и боеприпасы подобрали. И на том спасибо, что нашли.

— Эх, сколько же наших здесь полегло! — вздохнул Саша.

— Думаю, немцев не меньше.

— Тогда где их убитые?

— Так немцы своих и похоронили же. Пойдём отсюда, от запаха с души воротит.

И только когда они удалились от места боя метров на сто, запах перестал преследовать их.

Через полчаса хода, прячась за редкими деревьями, они вышли к деревне.

— В деревне немцы! — сразу заявил Алексей.

— Откуда знаешь?

— Видишь, из-за избы край кузова грузовика виден?

— Ага, вижу.

— Ты думаешь, его наши бросили?

— Точно, а через три дома — мотоцикл с коляской под ивой.

— Увидел. Карту бы у них раздобыть. Небось, обозначено — где наши, где немецкие позиции.

— Ха, сказал тоже! Карты только у офицеров, у рядовых их нет.

— Значит, заберём у офицера, — твёрдо сказал Алексей.

— А может — ну её, эту карту? Всё равно она на немецком, непонятна.

— Сдрейфил?

— Есть немного.

— Это правильно, не боится только дурак. Будешь меня подстраховывать.

— Ты что же, воевать с ними надумал?

— Разве я похож на сумасшедшего? Дождёмся ночи, тогда и возьмём.

— Так знать надо, где офицер ихний ночевать будет!

— Понаблюдаем, вычислим. Ты смотри, где легковая машина стоит или вездеход.

— Не вижу пока.

— Тогда будь тут, смотри в оба. Я проползу вокруг деревни. У них тут две улицы, крестом.

— Не ходил бы ты, Алексей.

— Один боишься остаться? Так ведь ружья у тебя нет, идти теперь легче.

— Вдвоём не так опасно.

Алексей чувствовал, что Саша побаивается. Конечно, одно дело — сидеть в траншее, среди своих, а другое — во вражеском тылу, где вокруг — чужие, и любая неосторожность, любая ошибка может привести к плену или гибели. И ранение — тоже проблема. Перевязать рану нечем, если ранен тяжело — хирурга нет, и отлежаться негде.

— Ну, я пошёл. Будь здесь, я вернусь.

Где перебежками, где ползком Алексей описал полукруг вокруг деревни. Теперь поперечная улица проглядывалась хорошо.

Возле одной избы стоял небольшой бронеавтомобиль Sd.kfz.222 — такие применялись во фронтовых условиях для боевых офицеров уровня командира роты и выше. Периодически в избу входили и выходили из неё солдаты. «Точно, офицер там — или даже несколько офицеров».

Алексей вернулся к Саше.

— Есть офицер, бронемашина у избы.

— Часовой там будет, — встревожился Диденко.

— Сниму, — спокойно ответил Алексей.

Они дождались темноты и, не скрываясь, направились к улице, где стояла бронемашина.

— Теперь занимай позицию. Лежишь тихо. Если что-то пойдёт не так — стрельба будет или тревога поднимется — постреляешь и уходишь назад, к месту, где корзина осталась. Если всё пройдёт нормально, я сюда же вернусь. Ты только с перепугу задницу мне не прострели, — пошутил Алексей.

— Постараюсь, — было заметно, что Саша очень волновался.

Алексей перебежками, пригибаясь, побежал в сторону броневика. Винтовку свою он оставил Саше. Случись заварушка — для ближнего боя у него есть пистолет; но лучше, конечно, им не пользоваться. Стоит выстрелить часовому или ему самому, как сбегутся немцы.

Он залёг у забора метрах в двадцати от броневика, и стал смотреть и слушать — надо было определить, где находится часовой. Тот какое-то время, видимо, стоял неподвижно, потом прошёлся: Алексей засёк его по звуку шагов и металлическому стуку — противогазная коробка при ходьбе касалась чего-то железного.

Алексей переполз поближе.

Часовой ходил между броневиком и забором избы, где находился офицер. Обычно у немцев пересменка в ноль часов. Надо подождать, тогда у него будет запас по времени в четыре часа.

Минуты тянулись томительно. Но вот раздались шаги, послышался разговор — за броневиком разговаривали трое. Потом шаги стали удаляться.

Так, смена произошла.

Новый часовой бодро обошёл вокруг броневика, потом ухватился за ручку капота, встал ногой на колесо и уселся на переднее крыло. Видимо, немцу было там удобно.

Так он сидел четверть часа, потом спрыгнул, обошёл броневик. Вот же собака! Никак к нему ближе не подобраться!

Наконец часовой встал. Лёгкий ветерок дул с его стороны и доносил запах сапожной ваксы, дешевого табака, пота, оружейной смазки.

Алексей поднялся и, мягко ступая, обошёл броневик. Часовой был теперь за бронекорпусом, только руку протяни.

Алексей бросил гальку через голову часового, влево. Немец услышал и вначале повернул голову, а потом повернулся всем телом. Алексей шагнул из-за броневика и ударил его ножом в спину, чуть ниже лопатки. Часовой стал заваливаться набок. Алексей придержал тело и осторожно опустил его на землю. Если бы часовой упал, то загремел бы оружием и стальным шлемом. А шум не нужен, он насторожит.

Чтобы тело сразу не бросилось в глаза, Алексей, как мог, затолкал его под броневик. Перепрыгнул невысокий, до колен, штакетный заборчик.

Теперь главное. Он подошёл к двери в избу и толкнул её. Дверь оказалась заперта — осторожничали немцы. Он двинулся вокруг дома. Лето, душно — не может быть такого, чтобы все окна были закрыты. И тут же увидел — с задней стороны сразу два окна были нараспашку. Он заглянул.

Железная кровать с никелированными шариками на спинке — роскошь по довоенным меркам — выделялась белой простынёй. На ней спал немец. Алексей усмехнулся: «Сладко почивает, аж похрапывает во сне, пуская слюну». Он встал на завалинку, подтянулся на руках, уселся на подоконник и тихонько сполз с него. По-иному нельзя, спрыгнешь на пол — а вдруг половица скрипнет?

Из соседней комнаты через дверной проём, по-деревенски задёрнутый занавеской, доносился могучий храп. Там должен быть ещё один, а может — и двое.

Алексей приготовил нож, помедлил. В бою он убивал — но спящего? В его представлении это было, с одной стороны, как-то не по-людски, так настоящие воины не поступают. А с другой стороны, немец — враг, и как ты его убил, никого не волнует.

Внезапно немец заворочался, видимо — почувствовал рядом с собой присутствие человека. Не дай бог откроет глаза и заорёт с перепугу!

Алексей ударил его ножом в сердце. Немец дёрнулся и затих. Алексей вытер нож о простыню. Искать карту и другие трофеи можно потом, а сейчас нужно убить второго немца. Он выглянул из-за шторки.

На деревянной кровати спал долговязый и худой немец. Рядом с кроватью, на стуле лежал аккуратно сложенный мундир и фуражка. На спинке кровати висел ремень с кобурой, причём клапан кобуры был расстёгнут.

Немец лежал на животе, поэтому Алексей с ходу ударил его ножом под лопатку. Немец выгнулся, засучил ногами, и Алексей был вынужден ударить его ножом ещё раз.

Немец затих. Алексей вытер окровавленные руки и нож о постельное бельё, нож сунул в ножны. Осмотрев комнату, он узрел небольшой чемоданчик, поставил его на подоконник. Всё равно света в комнате нет, зажечь его нельзя, и чемоданчик он потом, в лесу посмотрит.

Он уже хотел перейти в другую комнату, как вдруг заметил — из сложенной формы торчит узкий ремешок. Алексей потянул за него, и в руках у него оказалась офицерская сумка-планшет. Он надел ремешок на себя, потом вытащил из кобуры немца пистолет, запасную обойму и всё засунул в карман — пригодится для Саши.

Вернулся в переднюю комнату. И тут ему на глаза попался саквояж. Ну да, не ранец же из телячьей кожи офицеру носить — ими только солдаты пользуются. Он прихватил и его.

Из дома выбрался прежним путём — через окно. Спрыгнув на землю, прислушался. Тишина. Никто не всполошился, не поднял тревогу.

Через калитку он вышел на улицу, поставил чемоданчик и саквояж на землю, опустился на четвереньки, разрезал ножом поясной ремень убитого часового и стянул с ремня магазинную сумку. Автомат у Саши есть, теперь будут патроны к нему. Держать всё это в руках было затруднительно, но Алексей считал, как в поговорке — своя ноша не тянет.

Прячась в тени забора, он прошёл до угла улицы. Шел, остерегаясь, ведь немцы вполне могли пустить по улицам патруль. Но обошлось.

Алексей завернул за угол последней избы. Где-то здесь должен был быть Саша.

— Эй, ты где? — окликнул он бойца.

— Здесь, — негромко ответил тот.

— Помоги, — Алексей отдал Саше магазинную сумку. — Надень на ремень, всё не в руках нести.

Шлёвки от подсумка были широкими, под немецкий ремень, и сумка наделась без проблем.

— Винтовку мою давай, а чемоданчик возьми.

— Что там?

— Откуда мне знать? Идём, пока тревогу не подняли.

Они направились к рощице, где оставили корзину с харчами, и несколько минут искали её в темноте. Бросить бы, время уходит, но еду было жалко. Голод — не тётка, утром есть захочется.

— Пошли отсюда подальше. Если утром немцы собаку по следу пустят, нам худо придётся, поэтому надо за ночь убраться. Хорошо бы ручей найти.

— Зачем?

— По ручью пройдём с полкилометра, собаку со следа собьём.

— Понял.

Алексей шёл первым, за ним Саша. Чемоданчик вроде бы и небольшой, однако нести его было неудобно, ручка резала ладонь.

Когда из-за туч вышла луна, Алексей объявил привал. Тут же отщёлкнул замки и поднял крышку. Вроде бельё, только почему так тяжело? Он потянул на себя тряпку и обнаружил, что в ней была завёрнута бутылка.

В чемоданчике оказалось шёлковое бельё, три бутылки французского коньяка, бритвенный прибор, стопка чистой бумаги и несколько пачек сигарет.

— Саш, ты куришь?

— Не баловался.

— Тогда табаком следы посыпать будем, чтобы собака след не взяла. Открывай саквояж.

В саквояже вообще ничего полезного для них не было: шерстяной шарф и такие же носки, бритва и множество мелочей вроде зажигалки. Её Алексей сунул в карман — пригодится. Из другого кармана достал трофейный пистолет и запасную обойму.

— Держи, это тебе.

— Спасибо, — Саша сунул оружие в карман.

— Давай коньяку хлебнём по паре глотков, — предложил Алексей.

— Я его не пробовал никогда, — как-то сразу сконфузился Саша.

— Вот и попробуем.

Они открыли бутылку, и Алексей глотнул прямо из горлышка. На вкус коньяк был приятен, но чувствовалась крепость.

— Глотни, — он протянул бутылку Саше.

Тот отхлебнул и сразу же выплюнул.

— Тьфу ты, клопами пахнет.

— Дурной ты, Сань! Немцы его из Франции, может — из самого Парижа привезли. Какие клопы?

— По мне наша водка лучше.

— Не хочешь — не пей.

Бутылки переложили в саквояж, предварительно всё из него вытряхнув. Да и нести саквояж было удобнее — ручка по руке.

Они пошли дальше. Алексей теперь периодически крошил сигареты, рассыпая табак по следу.

За ночь успели пройти километров десять, и наступивший рассвет застал их на лесной опушке. За лесом тянулся луг, пересечённый поперёк оврагом.

— Давай день в овраге отсидимся, — предложил Саша.

— Нельзя. Если немцы нагрянут — постреляют, как перепёлок. Надо в лес за оврагом.

— Обходить далеко.

— Ничего, целее будем.

Дав круг, они обошли овраг стороной и, войдя в лес, расположились на опушке. Отсюда хороший обзор, и сами в случае опасности уйти по лесу в любую сторону могут.

— Давай поедим и поспим немного, — предложил Алексей.

— Давно пора, желудок уже сосёт.

Они доели всё, что было в корзине. Алексей ещё коньяка граммов двести выпил. Расслабившись, оба придремали.

Вскинулись от шума мотоциклетных моторов. Оба схватились за оружие. Вдоль оврага, с обеих его сторон, периодически постреливая из пулемётов по густым зарослям кустарника на дне оврага, ехали немцы. Один раз они даже швырнули в овраг гранату.

— Учись, салага, где прятаться надо. Если бы сейчас в овраге были — хана бы пришла.

— Да, — только и выдавил из себя Саша.

Немцы прочесывали на занятой территории места, где могли прятаться окруженцы — в лес они пока не совались. На мотоциклах там делать нечего — не проедешь. А цепью лес прочесать — слишком много солдат надо. Вот и проверяли немцы места укромные, но легкодоступные.

Постреляв, мотоциклисты укатили. Чесались руки у Алексея пристрелить несколько человек — так потом от немцев не оторвёшься, а ему хотелось к своим выйти, повоевать в полную силу. Среди своих он полезен будет, наибольший урон врагу нанесёт.

Отдохнув до полудня, они пошли через лес, на восток. Остановились на отдых. Вдруг Саша насторожился.

— Вроде погромыхивает. Дождь, что ли, собирается?

— Сам услышал, решил — показалось. Это не гром, Саня, это пушки стреляют. До фронта километров семь.

— Как же мы переходить будем?

— Доберёмся — увидим.

Дальше они пробирались осторожнее. Километра через три стали слышны отдельные орудийные выстрелы.

Лес закончился, впереди открытое поле. Но по дороге через поле нескончаемым потоком шли немецкие грузовики с пехотой.

— Похоже, Саня, нам тут до вечера загорать, в голом поле не укрыться.

— Как скажешь.

До вечера они наблюдали за дорогой. Машины шли в обе стороны.

К вечеру движение стихло, а когда стемнело — прекратилось совсем.

— Всё, хорош ночевать, идём.

Ночь была безлунной — в трёх шагах ничего не видно, и они пошли прямо через поле. С дороги их всё равно не заметят.

Стало слышна пулемётная стрельба.

— До передовой километра полтора-два, — определил Алексей, — скоро тылы немецкие пойдут. Надо место выбрать для укрытия, днём понаблюдать, а ночью к нашим переходить.

Местность пошла изрытая лощинами и мелкими оврагами, поросшая кустарником.

— Лёша, давай в кустах спрячемся.

— Про овраг не забыл?

Они залегли в воронке от авиабомбы. Вроде в открытом поле, а со стороны их не видно. И место удобное, на небольшом пригорке. По очереди поспали. Утром Алексей разрешил Саше отдыхать.

— Только из воронки не высовывайся.

Сам же надёргал травы, воткнул её в отворот пилотки и осторожно высунулся.

Ёлки-палки! В двухстах метрах перед ними совершенно отчётливо просматривалась немецкая гаубичная батарея. У солдат по расписанию завтрак, и они были заняты содержимым своих котелков.

Алексей наблюдал через снятую с винтовки оптику. Отчётливо были видны различия между офицерами и солдатами.

Ровно в девять утра в соответствии с графиком немцы открыли огонь из орудий. Они подтаскивали снаряды и один за другим посылали их в далёкую и невидимую отсюда цель.

— Вот морды, окопались в своём тылу, даже оружие в сторонке лежит. Заряжающие кителя сняли, жарко им! Пулемёт бы сейчас сюда — и как ударить с тыла! Всю батарею положить можно было бы!

— Ты чего бормочешь, Алексей?

— Немецкие пушкари по нашим стреляют. Руки чешутся в спину им пальнуть!

— Нельзя! — обеспокоился Саша. — Накроют нас тогда здесь.

— Да успокойся, сам понимаю. Но сюрприз им всё-таки напоследок устрою. Ладно, отдыхай. Ночь, я думаю, бессонная предстоит.

Алексей наблюдал, откуда артиллеристы берут снаряды. По два-три ящика стояли рядом с орудиями, но подносили их из отрытого неподалёку — метрах в пятидесяти от позиции — укрытия. Оно было накрыто маскировочной сеткой.

Перед уходом к передовой Алексей решил устроить немцам неприятный сюрприз.

Выпустив снарядов по десять-двенадцать, немецкие артиллеристы прекратили стрельбу и стали банниками чистить орудия. И всё на виду, не укрываясь, как на передовой. Алексей чуть зубами не заскрипел от злости и бессилия.

Подошло обеденное время. Немцы поели у полевой кухни и через некоторое время снова стали стрелять из гаубиц.

Саша не выдержал, подполз к Алексею.

— Вот разошлись, спать не дают!

— Пойди к ним, попроси не мешать.

Постепенно наступил вечер, стемнело. Немцы ушли в брезентовые палатки недалеко от позиций, и у гаубиц остался один часовой. Службу он нёс исправно, на месте не стоял, прохаживался перед орудиями. Но расставлены они были далековато друг от друга — метров за пятьдесят.

Алексей решил сползать к складу боеприпасов.

— Дай мне «лимонку», а сам посиди пока здесь, — обратился он к Саше.

Взяв из оружия только пистолет, Алексей пополз к вырытому укрытию. У ровика задержался, прислушался. Никакого движения. Он спустился по ступенькам.

Под маскировочной сеткой лежали ящики — много. Он снял со штабеля один ящик, оказавшийся неожиданно тяжёлым, и уложил его на бок — вроде как ящик случайно упал со штабеля. Потом вырыл углубление в кулак, положил туда гранату и надвинул на неё ящик. Переведя дыхание, выдернул чеку и присыпал ямку землёй. Стоит теперь кому-нибудь сдвинуть ящик в сторону или приподнять его, как последует взрыв гранаты, а затем сдетонируют снаряды. Фейерверк получится замечательный, издалека видно будет, может быть — даже с нашей стороны.

Алексей вернулся к Саше.

— Наконец-то! А то я уж подумал — ты один решил к нашим идти.

— Плохо ты обо мне думаешь. Склад я их заминировал. Утром придут за снарядами — всё взлетит на воздух.

— Здорово!

— Поползли… — Алексей забросил винтовку за спину. Сколько придётся ползти, километр или пять, уже роли не играло. Сегодня же ночью им надо перейти линию фронта. Завтрашний взрыв на батарее наведёт немцев на мысль о разведчиках или диверсантах в их ближнем тылу. Ещё днём Алексей смотрел карту в планшете немецкого офицера и понял, где немцы, а где наши, вот только привязаться к местности не мог — не было характерных примет: изгибов реки — как, впрочем, и самой реки, мостов, заводской трубы. Хоть бы название ближайшего населённого пункта знать… Но на карте были обозначены аэродромы и расположение танковых и мотоциклетных полков. Алексей резонно полагал, что карта вызовет интерес у наших разведчиков.

— Я вперёд, ты — за мной. Не отставай! Шум услышишь — замри. И слушай мои команды.

Они поползли. Батарею обогнули стороной. Вроде бы никого не видно и не слышно. Поднялись, пошли пешком.

Впереди показалась рощица. Однако когда они подошли к ней, обнаружилось, что в ней укрыты немецкие танки и бронетехника. Пришлось тут же ретироваться, и ползком.

Неподалёку послышалась пулемётная очередь, вверх взмыла осветительная ракета. «Метров триста осталось», — определил Алексей. Только проползти их — непростая задача.

Алексей всё ожидал, когда появится вторая линия траншей.

Впереди из темноты показался бугор.

Алексей подался левее; метрах в десяти от него раздался хлопок, и вверх взмыла очередная ракета. Пустивший её ракетчик был совсем рядом — в неверном свете ракеты поблескивала его каска. А от бугорка, оказавшегося дотом, прогремела пулемётная очередь. Во попали — в осиное гнездо!

Алексей подобрался вплотную к траншее. В ней сидел немец и не спеша заряжал ракетницу.

Алексей свалился на него сверху, ударил ножом в шею, потом ещё раз. В горле у немца булькнуло, и он завалился на дно траншеи.

Алексей выбрался на бруствер и махнул Саше рукой. Тот перебрался тоже.

— Ползём, быстрее!

Алексей полз впереди, ощупывая перед собой землю. Немцы выкидывали перед бруствером пустые банки, наткнёшься — шум будет. А ещё мины — их Алексей боялся в первую очередь. Но видно немцы не собирались долго оставаться на занятых позициях и «нейтралку» не минировали; или же Алексею с Сашей сильно повезло, и они проползли мимо минного поля.

Саша не отставал от Алексея, и когда тот замирал, утыкался ему в ноги. Да когда же эта «нейтралка» закончится?

Окрик «Стоять!» раздался неожиданно.

— Мы свои, окруженцы! — ответил Алексей. Не хватало только от своих пулю получить…

— Ползи сюда, только не делай резких движений.

Алексей и Саша поползли на голос — их окликнул красноармеец в охранении.

— Всё, Сань, приползли, выбрались к своим!

— Молчать!

— Ты не заболел, боец? Чего раскомандовался? К командиру нас давай, важные сведения есть!

— Не разведка, перебьётесь!

— Это тебе твой командир скажет. Веди!

— Оружие оставить!

— Только осторожнее. У меня винтовка снайперская, прицел не повреди.

Оружие их осталось в окопе.

Дозорный довёл их до траншеи.

— Товарищ старшина, окруженцы вышли, командира требуют.

— Давай их сюда.

Оба спрыгнули в траншею.

— Кто будете?

Алексей и Александр представились.

— Что у вас за дело к командиру? Он только отдыхать лёг, день тяжёлый был. По мелочи будить не буду.

— Карта у нас немецкая, у офицера забрали.

— Даже так? Ну ладно, разбудим, но если попусту — пеняйте на себя.

Старшина ушёл в боковое ответвление траншеи и вскоре вернулся с командиром — его звание в темноте было не разглядеть.

— Лейтенант Скворцов. Что за дело ко мне?

— Карту у немецкого офицера забрали, на ней позиции немецкие. И ещё батарею гаубичную видели. Думаю, утром услышите взрыв — заминировали мы её.

— Ты что, минёр?

— Снайпер. А до того минёром был.

— Где оружие?

— У дозорного в окопе осталось.

— Старшина, оружие сюда!

— Есть!

Старшина полез на бруствер.

— Хорошо, давайте карту.

Алексей протянул ему сумку-планшет. Лейтенант открыл её, зажёг фонарик, посветил.

— Да, похоже — наш разведотдел карту с интересом посмотрит.

С бруствера грузно свалился старшина.

— Ваше приказание выполнено.

— Старшина, веди их в разведотдел. Отдашь сумку и оружие.

— Это что же, я сам их оружие нести должен? — удивился старшина.

— А ты считаешь — я? Исполнять!

— Есть!

Лейтенант ушёл.

— Свалились вы на мою голову! Вот что: вынимайте патроны и несите своё оружие сами. Вы бы ещё ПТР приволокли!

— Не донесли. По дороге бросили — патронов не было.

— Ладно, шагайте.

Алексей и Александр каждый несли своё оружие, старшина — только патроны.

Они шли около двух километров, спотыкаясь в темноте.

— Всё, пришли. Поспать не дали!

— После войны выспимся, если живы будем.

Старшина ушёл в избу, но вскоре вернулся.

— Заходите.

Сдав их на руки бравому сержанту, старшина ушёл.

— Где полевая сумка?

— Так старшина отдать должен, у него была.

Сержант выругался и выскочил за дверь.

— Старшина! Твою мать! Иди сюда!

Вернулся он уже с сумкой. Развернул, при тусклом свете светильника из снарядной гильзы присмотрелся к карте, присвистнул:

— Сидите здесь.

Бывшие окруженцы уселись на пол.

Впрочем, сидеть и ждать пришлось недолго, сержант вышел.

— Где карту взяли?

— Двух офицеров я убил в избе, у них и забрал.

— Ты один?

— Я в разведвзводе служил — сначала минёром, потом снайпером. К немцам в ближние тылы ходил, понятие имею.

— Уразумел, — сержант снова исчез за дверью. Спустя некоторое время вновь появился.

— Ты убил офицеров и взял карту? — ткнул он пальцем в грудь Алексея.

— Я, Ветров.

— Иди, тебя капитан зовёт. Только винтовку в угол поставь, а нож мне отдай.

Алексей снял пояс с ножнами, поставил в угол винтовку и шагнул за дверь.

За столом сидел капитан с петлицами кавалериста и дымил папиросой, рукой разгоняя дым.

Над столом висела немецкая керосиновая лампа, дававшая довольно приличный свет.

— Ефрейтор Ветров.

— Садись, рассказывай.

И Алексей рассказал, как после боя остался один, как выбирался к своим, как в тылу встретил Диденко. Как они в деревне выследили избу, где квартировали офицеры, как забрался в окно, убил обоих и взял карту.

— Что, охраны не было?

— Часовой стоял у броневика. Его пришлось тоже, того… — Алексей чиркнул ладонью по шее.

— Покажи на карте, где это было?

Алексей привстал, попытался сориентироваться:

— Вроде здесь…

— Тоже мне, разведчик! — хмыкнул капитан. — Вроде!

— Тут батарея гаубичная стоит — прямо напротив наших позиций. Я её заминировал, утром взорвётся.

— Да? Поглядим. Карта интересная, если это не подстава.

— Никак не можно! Кто мог знать, что я в избу собираюсь залезть?

— А кто подтвердит, что ты туда лазил и немцев убил?

— Диденко.

— Его же там не было! Может, ты немцам с потрохами продался, и карта не настоящая? Чтобы нас провести…

— Да вы что? — привстал на месте задохнувшийся от возмущения Алексей.

— Сядь! Ты из окружения вышел, и веры тебе пока нет! Завтра пошлём авиаразведку, и если сведения подтвердятся — считай, что тебе сильно повезло.

— В чём?

— В живых останешься. А пока под ружьём посидишь. Тутаев!

— Я! — в дверь вошёл бравый сержант.

— Посади их под замок.

От удивления глаза сержанта стали заметно больше.

— Так нет у нас охраняемого помещения.

— В подвал пока посади, хозяйский.

— Там дверь на щепочку закрывается.

— Попытаются сбежать — поймаем и сразу шлёпнем.

— Понял. Пошли, руки за спину.

Сержант отвёл обоих во двор и открыл вход в погреб.

— Заходите. Табачком угостить?

— Не курим.

Дверь захлопнулась, и в темноте Алексей едва не покатился со ступенек. Потом, держась за стену и ногой нащупывая ступени, он сошёл вниз. За ним следовал Саша. Они уселись на какой-то ящик.

— Во попали! — с досадой сказал Саша.

— А ты думал — тебе медаль на грудь повесят? Проверять всё будут, само собой — и карту нашу.

— Как?

— Не наше дело. Только капитан сказал, если карта липовая — к стенке поставят.

— Ничего себе! Надо было эту карту проклятую сжечь или изорвать.

— Молчи уже!

Сколько они сидели в подвале — неясно, но спустя довольно продолжительное время дверь распахнул вчерашний сержант.

— Выходите! Можно оправиться и перекусить — арестованным положено.

После туалета им дали по кружке горячего чая без сахара и по два куска хлеба. С голодухи чёрный хлеб съели за милую душу.

— Возвертайтесь! Команды выпускать вас от капитана не было.

После скудного завтрака настроение поднялось.

— Лёш, как думаешь, долго нас проверять будут?

— Если бы я знал! Капитан сказал — авиаразведку пошлют.

В это время до них донёсся отдалённый мощный взрыв.

— Батарея на воздух взлетела, которую мы вчера заминировали, — сообразил Алексей. Конечно, там была не одна тонна снарядов, поэтому жахнуло здорово.

— Мы с тобой сейчас немцам урон большой нанесли. Даже если орудия уцелели, то прислуга — вряд ли. Считай, человек по тридцать на нос досталось.

— Здорово! Думаешь, зачтётся?

— Насмешил! Капитан скажет — взорвали один снаряд в голом поле.

Саша понурился.

— Тогда зачем к своим пробивались, мучились? Лучше было в той деревне бой принять и смертью героев лечь.

— А кто об этом знать будет? Могут посчитать без вести пропавшими, или хуже того — попавшими в плен.

Через щелявые двери пробивался солнечный свет — в подвале было сумрачно.

На обед арестованные получили по миске жидкого супа и хлеб.

Время тянулось медленно, в подвале пахло гнилью, мышами, но было сухо. Алексей улёгся на ящике, вздремнул.

Когда стемнело, стукнула дверь.

— Выходите!

Бравый сержант провёл их в избу.

— Заходите оба, капитан ждёт.

Они вошли, доложились.

— Считайте, вам повезло. Авиаразведка подтвердила подлинность карты, даже успели нанести по танкам бомбовый удар. Где ваши части, сказать не могу, не знаю. С той стороны только небольшие группы выходят, вроде вас. Могу направить вас на сборный пункт, там распределят по военно-учётным специальностям. А хотите — в пехоту. Рота, на участке которой вы перешли фронт, потери большие понесла, и нуждается в пополнении.

— Если можно — в пехоту, товарищ капитан! Оружие, надеюсь, нам вернут?

— Только винтовку и «ТТ» — немецкое оружие в войсках запрещено. Сержант вас проводит. Идите.

— Есть! — Оба чётко повернулись и вышли.

Сержант вернул Алексею винтовку, «ТТ» в кобуре и пояс.

— Нож верни! На поясе нож был в ножнах.

Сержант скривился, однако нож вернул.

— Зачем тебе нож?

— Как же снайперу без ножа? Как без рук.

Диденко остался без оружия.

Сержант привёл их в роту в передовой траншее к уже знакомому старшине.

— Принимай пополнение.

— Так это же окруженцы, они на нашем участке переходили.

— Капитан приказал в вашу роту их определить.

— Приказал — значит, примем.

— Ну, бывайте! — бравый сержант ушёл.

Старшина просмотрел их красноармейские книжки и в своём блокноте сделал обгрызенным карандашом запись.

— В первый взвод пойдёте.

— Товарищ старшина, у меня оружия нет. Было немецкое трофейное, так не вернули же!

— Во взводе получишь, — старшина вздохнул. — Там потери большие были, винтовки есть, а бойцов нет.

Старшина привёл их в траншею, которую занимал взвод.

— Принимай, сержант, пополнение.

— Это что, только двоих даёте?

— Где я тебе людей возьму? Радуйся, что снайпера привёл.

— Радуюсь, — сержант кисло улыбнулся. — Мне бы пулемётчика… А то «максим» есть, а пулеметчиков нет. Пойдёмте, я вам землянку вашу покажу.

Сержант был среднего возраста, и из-за потери офицеров вместо отделения командовал взводом.

— Голодные?

— Так точно!

— Пошли со мной!

Сержант накормил их тушёнкой и сухарями.

— Подхарчились? Ну, теперь идём получать оружие.

Он подвёл их к землянке.

— Это лейтенанта, командира взвода землянка была. Пока я сейчас её занимаю.

Сержант вынес из землянки трёхлинейку с примкнутым штыком и несколько обойм патронов.

— Вычисти как следует. И имейте в виду оба: увиливание от службы, а тем более трусости не потерплю.

Оба бойца приглядели себе стрелковые ячейки по соседству, метрах в десяти друг от друга. Алексей сразу расчехлил прицел и долго изучал в оптику «нейтралку» и передний край противника, стараясь запомнить ориентиры и расстояние до них. Он остро пожалел, что нет бумаги — составить стрелковую карточку. Ну ничего, обживётся во взводе — найдётся бумага.

Почти сразу к нему подошёл сосед слева, вислоусый украинец:

— Не земляк, часом?

— Я из Сибири.

— Не земляк. Закурить не найдётся?

— Не курю.

— Вот незадача! — Боец ушёл.

До вечера никаких происшествий не было. Алексей успел изучить местность перед собой, отметил, что немцы непуганые. Видно, не было наших снайперов, потому они и загорали на бруствере и вылезали из окопов. И расстояние до них невелико, метров пятьсот.

Алексей нашёл старшину.

— Разрешите обратиться?

— Валяй! У нас по-простому, можешь не тянуться.

— Поохотиться хочу.

— Чего? — Брови у старшины подскочили на лоб.

— Ну, фрицев пострелять.

— А, другое дело! Стреляй, кто не даёт!

— Патроны с тяжёлой пулей есть?

— Посмотри в землянке — вроде были для «максима».

Алексею удалось отобрать полсотни более-менее пригодных для снайперской стрельбы патронов. Потом он вычистил и смазал свою винтовку. Поужинали кашей, которую принёс в термосе разносчик пищи — полевая кухня располагалась в лощине, в полукилометре от позиций.

Алексей проснулся по сибирской привычке ещё до рассвета, и сразу заторопился в стрелковую ячейку. Поднимающееся над горизонтом солнце осветило немецкие позиции, давало блики от стереотруб и биноклей немцев, и Алексей сразу засёк их положение. От его прицела бликов не было, солнце светило за спиной.

Немцы позавтракали, потом шевельнулась стереотруба, и рядом с ней возникла голова в фуражке. Офицер!

Алексей прицелился и выстрелил. Попадания он не видел: после выстрела винтовку подбрасывает, и в прицел ничего не видно. Однако после по немецкой траншее забегали. Значит — попал! Но немцы, вероятно, восприняли его выстрел как случайный, потому что через полчаса на другом участке двое рядовых выбрались на бруствер и спокойно стали работать сапёрными лопатками. Немедля Алексей убил одного, а когда второй в страхе бросился в траншею, в последний миг успел застрелить и второго.

На выстрелы явился старшина.

— Шумишь?

— Троих убил.

— Да ну? — удивился старшина. — А не врёшь?

— Берите бинокль — сами увидите.

Алексей уже приметил, что в час дня к пехотинцам идут из тыла разносчики пищи с термосами. Вот и сейчас он ждал этого момента. Как только он увидел их в прицел, тотчас сказал старшине:

— Смотрите левее — прямо перед вами на немецкой стороне куст. Разносчиков видите?

— Наблюдаю, — кивнул старшина.

Алексей щёлкнул барабанчиком вертикальных поправок, взял дальность прицела и выстрелил.

— Попал! — неожиданно заорал над ухом старшина.

Максимально быстро Алексей сделал ещё два выстрела.

— Попал! Ты гляди, попал! — восторгался старшина.

— А теперь уходим отсюда, и быстро! — остановил его Алексей.

— Это почему же? Мы в траншее!

— Немцы засекли, откуда я стрелял, миномётами накроют.

Они успели отбежать по траншее метров тридцать, как послышался вой первой мины. Разрыв!

За первой миной последовала вторая, третья… Позиции заволокло дымом.

Старшина и Алексей упали на дно траншеи. Пыль лезла в глаза, в рот, сыпалась за воротник.

— Обед я им испортил, — прокричал Алексей, — потому и злятся!

— Молодец, хорошо стреляешь! — старшина показал Алексею большой палец. Тот в ответ показал приклад своей винтовки.

— Что я, приклада не видел? — обиделся старшина.

— Зарубки видишь? Каждая зарубка — убитый немец.

— Ого! А чего же наград нет?

— Не заслужил.

Минометный обстрел закончился. Они поднялись, отряхнулись от пыли. Но когда старшина узнал, что под миномётным обстрелом погиб красноармеец из его взвода, он расстроился.

— Ветров, я, конечно, не против, чтобы ты немцев стрелял. Но сам пойми: каждый боец на счету, а из-за твоей охоты потери во взводе.

— Я в своём полку, как и положено снайперу, на «нейтралку» уходил. Даже если меня и засекут, огонь по траншее вести не будут.

— Так-то оно так, только разрешение у командира роты спросить надо — «нейтралка» всё же. Вдруг ты к немцам перебежать решил?

— Я же от них сюда пришёл, из окружения вышел. Мне проще и безопаснее было там остаться.

Старшина задумался.

— Нет, как бы чего не вышло. Если об этом узнают политрук роты или особист, мне шею намылят. Разрешит лейтенант — пожалуйста, стреляй, а пока погоди.

Старшина вызвал Алексея на следующий день.

— Говорил я с командиром роты и политруком сегодня утром — они не против. Только от траншей подальше отползай.

— Договорились. Единственная просьба — лопатку сапёрную мне найдёшь?

— Есть лопатка, даже в чехле.

Старшина был человеком запасливым, и в блиндаже у него, как в каптёрке, было почти всё.

Алексей наточил лопатку о камень до бритвенной остроты — так и землю рыть легче, и в бою использовать, коли до рукопашной дело дойдёт. Она в бою даже удобнее штыка или ножа, почти как боевой топор у славян.

Затемно Алексей выбрался на «нейтралку» — он заранее присмотрел себе местечко. Было на поле несколько кочек, поросших травой, за одной из них он и решил устроиться.

Только добрался и начал сапёрной лопаткой орудовать, отрывая себе окопчик, как впереди послышалось какое-то движение и звук — вроде волокли что-то тяжёлое.

— Стой! — негромко произнёс Алексей.

— Свои, разведка. Помоги лучше…

К нему подполз разведчик — одной рукой он волок по земле связанного немца. Алексей намеревался ему помочь, но разведчик помощь отверг.

— Сзади нашего раненого тащат, ему помоги.

Алексей пополз в сторону немецких позиций.

Здесь он обнаружил нашего раненого, которого из последних сил пытался тащить второй разведчик, сам раненный в руку.

— Ты давай, браток, сам, а я раненого потащу.

— Ага, а то я совсем из сил выбился.

Перекатом Алексей взвалил на себя раненого и пополз. Так было легче, чем тащить раненого за собой, но всё равно тяжело. Пока он дотащил раненого до траншеи, семь потов сошло.

Осторожно перевалив раненого на руки пехотинцев, он оглянулся и увидел, что разведчика нет. Он снова вернулся на «нейтралку», где и нашёл разведчика — от потери крови тот потерял сознание. Алексей и его взвалил на себя и притащил в траншею.

Тем временем взошло солнце, и ползти на «нейтралку» было поздно.

В траншее при свете его разглядел бравый сержант из разведотдела:

— Ты? Окруженец?

— Я.

— Ты что тут делаешь?

— На «нейтралку» ползал, со «снайперкой» на фрицев охотиться, да тут на меня разведгруппа вышла. Вот, помог раненых притащить.

— Добро.

Раненых унесли в лазарет. Пленного увели ещё раньше, и Алексей направился к себе во взвод.