Охотники за джихами

«Так вот какие они, эти прохиндеи!»

На следующее утро Миша и Друг вышли из дому пораньше, пока ещё не встала Леночка.

Достаточно было бросить один только взгляд на Мишу, чтобы понять — вот идёт не какой-нибудь злостный разоритель птичьих гнёзд и гроза местных лягушек, а глава научного общества, юный исследователь, так сказать, открыватель того, что ещё сокрыто от глаз человеческих. Немало горных рек им форсировано, немало горных троп им пройдено, и если имя его не известно широкой публике, то это объясняется прежде всего тем, что такова судьба всех юных исследователей. За спиной Миши был рюкзак, на груди красовался перламутровый театральный бинокль, а через плечо висела офицерская планшетка вроде той, что у Пал Палыча; на этот раз мама раздобрилась и дала её для поездки, хотя и берегла как память о папе.

Само собой разумеется, у Друга никаких рюкзаков, биноклей и планшеток не было, но уверенный и спокойный вид, с каким он развалился на боку, как только подошёл к месту сбора, говорил яснее ясного — этот пёс тоже не новичок в путешествиях, и он прекрасно понимает, что ни одна более или менее серьёзная экспедиция — археологическая или неархеологическая — не обойдётся без его участия. Ну, а если это так, то зачем ему суетиться да просительно заглядывать в глаза хозяину?

Миша пожал руки кружковцам, осмотрел лопатки и скребки, которыми они запаслись, и тут к школе подошла прохиндейка Мэри в сопровождении вихлястого Джо.

На этот раз на Мэри были латаные-перелатаные, штопаные-перештопанные синие брюки, защитная, выгоревшая на солнце туристская штурмовка, на голове — войлочная шляпа с малиновым мушкетёрским пером, а за спиной — рюкзак, который, судя по внешнему виду, не раз мок под дождём, а потом сох у костра. Мэри шла лёгким, широким шагом, и на лице у неё на этот раз не было надменно-заграничного выражения, как будто она оставила его дома вместе со своим расфуфырским одеянием. Вообще, эти женщины такой народ — у них характер от одежды зависит. Взять хотя бы Леночку. Стоит ей воткнуть в волосы выглаженный полосатый бант, надеть красные носочки и синюю юбку в гармошку — и словно кто подменил девчонку или подсунул ей чужой характер. Тут уж не пошлёшь её в канаву, чтобы она вытащила мяч. А если начнёшь дразнить, то дело не ограничится царапаньем или кусанием. Нет! Она попросту пойдёт к маме и нажалуется. Интересно, стала бы Мэри ябедой, если бы ей воткнул в полосы бант? И как бы она пела себя, если бы вырядить её, скажем, в костюм турка? Или клоуна?

Джо был одет иначе, чем в прошлый раз, но от одеяния никак не переменился и был таким же вихлястым, как и тогда, в автобусе. Голова его была повязана на пиратский манер красным платком, и на этом платке улыбалась во всю свою ширь обезьянья рожа. Рожа эта пришлась на самое темя Джо, и казалось, она улыбается солнцу. В левом ухе Джо висела серьга, как у настоящего пирата.

Мэри скинула рюкзак у калитки, села рядом с ним прямо на траву и стала показывать латки и штопки на своём прохиндейском обмундировании, рассказывая, где, когда, при каких обстоятельствах было порвано или прожжено то или иное место. Джо повесил рюкзак на столбик калитки, и сейчас же ноги его стали выбивать чечётку, а руки болтаться, как у куклы Акульки. Покончив с чечёткой, он облокотился на рюкзак, отставил длинную ногу в сторону и, приняв задумчивый вид, заметил:

— А всё-таки в Славном Войске Горных Дьяволов было куда интереснее! Дух был не тот! И масштабы не те. — И он начал рассказывать про Горных Дьяволов и про приключения, которые выпадали на их долю.

Оказывается, когда он ещё жил в Красной Поляне, они, школьники, организовали самодеятельную туристскую группу. Обычно в субботу они уходили в горы искать приключений на свою голову, а в каникулы отправлялись в далёкие походы. Каждый день у них назначался новый дежурный атаман. И приказ его был законом для всех. А какие переходы они делали — ноги отваливались! А какие замечательные передряги выпадали на их долю! Один раз, например, они застряли в верховьях Мзымты. Всё было бы хорошо, но начался проливной дождь. Хотели вернуться в селение на другом берегу, но для этого надо было переправиться через реку в люльке по канатной дороге. Люлька же была на другой стороне. Что делать? Пришлось ему самому перелезать на руках по канату. Назад он вернулся в люльке, но руки его были изранены и все в крови — исцарапал о стальную проволоку. Штурмовка же так изорвалась, что пришлось выбросить.

А ещё как-то ему пришлось изорвать спою штурмовку на ленты, чтобы свить верёвку, так как не было другого способа спуститься со скалы.

Дальнейшего рассказа Миша не слушал — к школе подходили Адгур и Алик-Архимед.

Стоило взглянуть на Архимеда, и становилось ясно — вот как должен выглядеть настоящий спелеолог! Через одно плечо его висели фляжка и пустой футляр от фотоаппарата, в котором Алик-Архимед обычно носил в школу завтрак, через другое — планшетка. На голове была кепочка, и над козырьком кепочки был прикреплён фонарик, как у шахтёра. Этот фонарик загорелся, как только Архимед подошёл поближе.

Рядом с ним Адгур выглядел самым обыкновенный совхозным пареньком. Если не считать старого рюкзака, ничто не говорило о том, что он собрался в поход. Но почему в поход? Ведь Арсен запретил брать его в пещеры?

Миша побежал навстречу Адгуру.

— Едешь? Да? Значит, Арсен разрешил? — спросил ой шёпотом, так, чтобы не слышали ребята.

— А что мне Арсен! Не он будет проводить раскопки, а учёный. Его и попрошу.

— А если не разрешит?

— Я ему про своё спелеологическое открытие расскажу — тогда разрешит.

— Спелеологическое открытие?!

— Ну, не открытие, так изобретение.

— Расскажи!

— Не расскажу.

— А ещё другом называешься.

— Всё равно не расскажу. Потом узнаешь.

Спорить было бесполезно.

Адгур поздоровался с ребятами за руку, поклонился и улыбнулся прохиндейке Мэри, как доброй старой знакомой. Но Мэри на улыбку не ответила. Голова её откинулась назад, подбородок вздёрнулся, и на лице появилось загранично-надменное выражение. Это она, должно быть, вспомнила, как Адгур выдал её за свою мамашу.

Но вот из-за угла показалась девушка. Она бежала, придерживая рукой пушистые волосы, и, по мере того как она приближалась к школе, шаг её становился короче и медленнее. К ребятам она подошла совсем уж робко. Это была Зоя Николаевна. Видно, и она решила отправиться в поход. Что ж, милости просим! Только как-то ты будешь вести себя? Или и здесь двойками станешь запугивать?

— Здравствуйте, — сказала она тихо, как бы боясь, что кто-нибудь сыграет обидную шутку.

— Здравствуйте, — ответили ребята, нехотя поднимаясь.

— В пещеры едете? — спросила Зоя Николаевна.

— В пещеры, — ответили ребята.

Зоя Николаевна молчала. Молчали и ребята. Им даже нравилось её смущение. Небось двойки ты ставить мастерица! Вот и красней себе, вот и красней!

Зоя Николаевна отошла в сторонку, села на скамеечку и вытащила из рюкзака книжку, на обложке которой было написано: «А. Конан-Дойль». Но хоть она была превеликой любительницей всяких приключений, на этот раз она читать не стала. Она взглядывала то на ребят, то на прохиндеев, то на дорогу. И всем было понятно, что держит она книгу для отвода глаз и ещё потому, что с ребятами умеет только о двойках разговаривать.

Через минуту Джо плюхнулся на скамейку рядом с Зоей Николаевной.

— Ты, красавица, с нами едешь? Ничего, не горюй! С нами не пропадёшь!

Зоя Николаевна сидела с каменным лицом. Она бросала украдкой смущённые взгляды на ребят, а они хихикали, прислушиваясь к болтовне Джо. Тот не унимался:

— Ты гляди, какие орлы едут с тобой. Одно слово — прохиндеи. А прохиндеи нигде не теряются. И ты, деточка, не теряйся. Давай записывайся в Славное Войско Прохиндеево. Будем вместе искать передряг на свою голову.

На Зою Николаевну было жалко смотреть. Теперь она уже не отрывала глаз от книги, делая вид, что увлеклась чтением и ничего не слышит, хотя какое тут может быть чтение, раз сидит она вся красная от смущения, и если не плачет, то только потому, что неудобно ей, учительнице, проливать слёзы в присутствии учеников. А ученики уже не хихикали и, пожалуй, готовы были бы вступиться за неё: всё-таки какое имеет право этот нахал разговаривать так с их классной руководительницей. Но они не знали, с чего начать. Не драться же!

И тут к Зое Николаевне подошёл Адгур и спросил почтительно, как никогда, ни при каких обстоятельствах он не обращался ни к одному учителю — даже к Мишиной маме, Вере Ивановне:

— Зоя Николаевна, скажите, пожалуйста… А на следующем вашем уроке географии вы будете дальше объяснять или спрашивать?

— Дальше, а что?

— Спасибо. Просто я хотел узнать. — И, хитро улыбаясь, Адгур вернулся к ребятам.

Сейчас же вихлястый прохиндей, как коршун на добычу, бросился на какую-то несчастную гусеницу, ползшую поперёк асфальтовой тропинки, и поднёс её к глазам. Хотя вид у него при этом был самый внимательный — он даже нахмурил брови, рассматривая гусеницу, — было ясно, что он сильно смущён. Это понятно — не особенно-то приятно узнавать, что девушка, которой ты только что нахамил, не просто какая-то там девушка, а самая настоящая учительница. Осмотрев гусеницу, Джо бросил её на траву и вернулся, но не на скамейку, к Зое Николаевне, а на старое место, у калитки.

Скоро к крыльцу подкатил грузовичок, прозванный Школьной Челитой за свою способность всюду поспевать, всюду проникать. Челита привезла Пал Палыча и Арсена.

Пал Палыч соскочил на землю, огляделся. Миша думал, что Пал Палыч, увидев его, тут же бросится навстречу, начнёт жать руку и восхищаться геологически-спелеологическим снаряжением. Но, увы, Пал Палыч не обратил ровно никакого внимания ни на самого председателя, Мишу Капелюху, ни на его ближайшего помощника, Алика-Архимеда, а сразу же подошёл к Адгуру, который даже и не член общества:

— А-а, Джикирба, потомок джихов! Ты уж больше не дезорганизатор? Собираешься тоже охотиться за джихами?

— Кто — охотиться? Джикирба? — спросил Арсен. — Как бы не так! Мы двоечников не берём.

— Так он же не в пещеры едет, а в гости! — воскликнул Миша. — Он едет в Казачий Брод к бабушке.

— А я думал, он интересуется джихами, — заметил Пал Палыч.

Адгур раскрыл было рот, чтобы признаться: «Да, конечно, давно интересуюсь. И запишите меня, пожалуйста, в археологи. Я такое открытие сделал — всем открытиям открытие! Оно вас всех прославит!» — но тут Леночка — и откуда она только взялась! — просунула свой курносый нос между Пал Палычем и Адгуром и выпалила:

— Интересуют! Интересуют! Только Адгурка стесняется сказать. У него двойка по географии. Но он ликвидирует двойку. И дисциплину тоже ликвидирует. Правда, Адгур? — Худшей помощи нельзя было придумать.

— Я в гости еду, а не в пещеры! А если не хотите брать, то и не надо! — Сказав это, Адгур повернулся спиной к Пал Палычу.

— А вы лучше нас возьмите! — вмешался Джо, подходя к Пал Палычу. — Нам бы только до Казачьего Брода. А там мы рюкзаки за плечи, палки в руки и — айда своим ходом!

— И вы не хотите идти с нами в пещеру?

— Мы, прохиндеи, рождены для горных вершин, для опасностей, для приключений! — сказал Джо с гордостью.

— Ну да… конечно… — согласился Пал Палыч. — Сердцу орла люба высь, ну, а нас, скромных пещероведов, как кротов, тянет под землю. И чем глубже, тем лучше… Ну как, Арсений Сергеевич, не пора ли отправляться в путь?

— Полагаю, пора, — ответил Арсен баском. Он всегда говорил баском, когда к нему обращались по имени-отчеству.

Ребята побросали в кузов машины свои вещички и забрались сами. Не спрашивая на то разрешения ни у брата, ни у Пал Палыча, ни у пионервожатого, Леночка перелезла через борт, села на скамью у самой кабины и стала болтать ногами с самым независимым видом. Но, хотя она и болтала ногами с самым независимым видом, она на всякий случай вцепилась руками в скамейку. Было ясно, что без великого царапанья и визга она не сдаст позиций и не вернётся домой. И Миша не стал связываться — пусть себе едет, раз она такая настойчивая! Авось влетит от мамы за самовольство!

Вместо того чтобы спорить с Леночкой, Миша спросил, обращаясь одновременно и к Арсену и к Пал Палычу — на тот случай, если не согласится один, то, может, согласится другой:

— Можно взять на раскопки Дружка?

Миша спросил про Друга без всякой задней мысли. Просто ему очень хотелось, чтобы Друг побывал на казачебродских раскопках, ведь он так любит путешествовать и копать.

— Ага, значит, твой друг всё-таки интересуется раскопками? — спросил Пал Палыч, смотря вслед удаляющемуся Адгуру.

— Ещё как! Раскопки же его любимое дело!

— А тебе хочется, чтобы он поехал с нами?

— Конечно, хочется.

— Арсений Сергеевич, а что, если мы всё-таки возьмём друга нашего уважаемого председателя?

Арсен пожал плечами, что можно было истолковать и как: «Пожалуйста! О чём разговор!» — и как: «Решайте сами, моё дело сторона», и как: «Что ж, заварите кашу — сами будете расхлёбывать».

Пал Палыч подтолкнул Мишу в спину и приказал:

— Ну, беги, председатель! Он далеко ещё не ушёл.

Миша хлопнул себя ладонями по бокам, взвизгнул и припустил бегом. Лишь пробежав несколько шагов, он сообразил:

«Разговор-то получился про Адгура! А не про Друга! Ура, Адгур! Выгорело твоё дело. И вовсе не важно, для какого такого друга просили разрешение — для двуногого или для четвероногого. Главное — кому его дали!»

Уговорить Адгура не представляло особых трудностей. Вместо со всеми он взобрался в кузов, уселся поближе к кабине. Ну, а Другу Миша приказал идти домой — нельзя же, в самом деле, брать на одно разрешение двоих пассажиров!

Школьная Челита фыркнула два раза, чихнула, попятилась, заскрежетала, рванула, да с такой силой, что ребята чуть было не стукнулись головами. Через минуту она уже бежала по дороге на Красную Поляну.

Скоро начались сады и огороды Адлера. И тут по крыше кабины застучали кулаки. Это ребята увидели Друга, который бежал вслед за Челитой, прячась за кусты.

«Как так! — воскликнете вы. — Самый замечательный пёс — и вдруг ему наплевать на приказание хозяина! Нет, тут что-то не так! Или, может, он узнал, что разрешение ехать в пещеры предназначалось не для Адгура, а для него?»

И тут автор вынужден сказать следующее. Нет спора, Друг был самым умным псом, когда-либо проживавшим на Черноморском побережье Кавказа. Но говорить, что Друг побежал за Челитой только потому, что подслушал разговор Миши с Пал Палычем, — это уж слишком. Нет! Как бы умна ни была собака, а ей никогда не разобраться в этом запутанном случае, который под силу разве только опытному юристу. К тому же, во время спора Друг раскапывал кротовью норку, а когда он копает, он ничего не видит, ничего не слышит. Нет, Друг бежал за Школьной Челитой по самой простой причине — он не мог допустить, чтобы хозяин отправлялся в Казачий Брод один, без него, верного телохранителя. Так уж устроен был этот пёс, что слушался Мишу во всех случаях жизни, за исключением тех, когда дело касалось путешествий, походов и приключений.

После краткого, но бурного совещания было решено взять Друга. Пусть едет, раз он такой настойчивый.

За Адлером Школьная Челита повернула в горы. Ребята бросили последний взгляд на море. Какое оно ласковое сегодня, и не поймёшь, где кончается оно и где начинается небо. Прощай, море, прощай, родное. И не скучай без нас, любимое. Мы ведь ещё вернёмся. Вот навестим горы и вернёмся, так что ты не волнуйся.

А впереди ждут их синие суровые горы. Между гор запутались тучки-невелички. Кажется, что это горы нахмурили лохматые брови свои при виде нахального грузовичка. Стоят, прижавшись друг к другу, и не хотят никого пропускать в свои владения. Но Челита знай бежит себе и бежит, деловито вгрызаясь в дорогу, и горы медленно и неохотно расступаются перед ней.

На тринадцатом километре краснополянского шоссе начались дома. Это был Казачий Брод. Пал Палыч постучал кулаком по крыше кабины. Грузовичок замедлил ход и нырнул куда-то вправо. Пронзительно взвизгнули на всякий случай девчонки, заскрипела щебёнка под колёсами.

Челита остановилась на полянке у висячего моста, и из неё прямо через борт посыпались ребята.

Очутившись на земле, Мэри и Джо отошли в сторонку, пошептались, и Мэри крикнула:

— Прохиндеи! Слушай приказ дежурного атамана по Славному Войску Прохиндееву! Рюкзаки на пле-чо!!

Одним рывком Мэри вскинула рюкзак за спину. И сейчас же её примеру последовал Джо. Арсен же лишь чуть-чуть приподнял рюкзак и тут же опустил его на землю.

— А ты? Или тебя приказ дежурного атамана не касается? — спросила Мэри.

— Но, Мэри! Я же на работе.

— Ты давай не заматывай! — воскликнул Джо. — У нас, Горных Дьяволов, подобные разговоры пресекались на корню. Какая может быть работа, когда тут приказ атамана!

— Может, ты на нас сердишься? — спросила Мэри.

— Сержусь? Что ты! За что мне на вас сердиться? — ответил Арсен, и всем стало ясно, что он сердится, и к тому же очень сильно.

— А почему бы вам, Арсений Сергеевич, не пойти с друзьями? — спросил Пал Палыч.

— Вы только не подумайте ничего такого… — смущённо сказал Арсен. — Просто в нашем прохиндейском обществе такие порядки… Приказ дежурного атамана — закон для всех нас. А сегодня Машенька… гм… Мэри… Она сегодня дежурный атаман. А вовсе не то, чтоб…

— Ага! «Не то, чтоб»! — перебила его Мэри. — Так вот, чтобы «ничего такого» не подумали про тебя, можешь оставаться. Обойдёмся и без тебя. Жорка! Потопали!

— Скажите, а занятия археологией или краеведением не противоречат принципам Славного Войска Прохиндеева? — очень серьёзно спросил Пал Палыч.

— Пожалуй, не противоречат, — ответила Мэри.

— Вот и прекрасно. Карта у вас есть?

— Прохиндей без карты — полпрохиндея! — изрёк Джо. Правая рука его изогнулась в причудливом движении, которое начиналось где-то около носа, проходило через пару восьмёрок и одну девятку и заканчивалось в правом кармане брюк, том самом, на котором была изображена крокодилья морда. — Вот летопись прохиндейских походов. Вуаля! Прохиндейские стоянки обозначены красным. — И Джо протянул Пал Палычу карту.

Пал Палыч ткнул пальцем в карту и заметил:

— Здесь, недалеко от Красной Поляны, вы увидите курганчики, сложенные из камня. Их надо пересчитать, уточнить их местоположение и нанести на карту.

— Что это за пирамидки, если не секрет? — спросил Джо.

— Судя по описаниям лесника, это старинное черкесское кладбище. Только прошу — никаких раскопок! Вред вы нанесёте большой. И этот вред уже не исправить ничем! А сокровищ там нет никаких.

— Какие могут быть сокровища в наш атомный век! Да ещё в здешних местах! Кха! — И Джо презрительно сплюнул.

— А не скажите. Здешние места — рай для археолога. Красная Поляна заселена с незапамятных времён, и все народы оставляли после себя памятники материальной культуры. Однажды в Красной Поляне я нашёл блюдо сасанидской работы. Цены этому блюду нет… Так могу я рассчитывать на вас, Мэри? Как на атамана, а?

— Никакая я не Мэри. Меня зовут Мария, Маша. А атаманом я только на сегодняшний поход.

— Ну, а я буду звать вас Машенькой. Можно? Прекрасное русское имя — Машенька. Вам оно правится?

— Нравится, — ответила девушка застенчиво.

— Ну вот и договорились. А если вам когда-нибудь попадутся круги, выложенные из камня в земле, обязательно занесите их на карту и дайте мне знать.

— А что это за круги? — заинтересовался Джо. — Они вроде стенок круглого колодца, да?

— Да…

— А ничего, если они засыпаны изнутри землёй?

— Вы такие видели?

— Нет, это я так… А что это за круги?

— Скорее всего, это местная разновидность конических дольменов. Но предупреждаю — они разграблены много столетий назад. Найти неразграбленный дольмен — это счастье для археолога. Мы так мало знаем о народе, создавшем их.

— А в населённых пунктах дольмены могут быть? — спросил Джо.

— Вам они попадались?

— Нет, это я так. Хочу узнать, где их искать.

— А если мы найдём дольмены, нанести их на карту? — спросил Арсен.

— Ага! Значит, ты всё-таки идёшь с нами, да? — обрадовалась Машенька.

— А на кого я ребят оставлю?

— С ребятами Зоя Николаевна побудет.

— Ой, что вы! — воскликнула Зоя Николаевна.

И тут Миша понял: ведь она вовсе не строгая, эта Зоя Николаевна! Просто она всех стесняется. А если ставит двойки, то это не потому, что вредная, а просто боится, что без двоек ученики её уважать не будут. И он воскликнул, даже не успев подумать, можно ли говорить такое своей учительнице:

— Зоя Николаевна! А вы нас не бойтесь! Мы вас не обидим.

— С чего это вы взяли, что я вас боюсь? Как вам могла прийти в голову такая мысль! — воскликнула Зоя Николаевна. — Арсений Сергеевич может идти куда ему заблагорассудится. Я остаюсь с вами.

Услыхав эти слова, Машенька силой просунула правую руку Арсена сквозь лямку рюкзака и принялась за левую. И хотя Арсен смущался и даже сердился оттого, что смущался, было видно, что ему очень нравится такой способ надевания рюкзака. Нужно думать, если бы ему помогал, скажем, Дню или Адгур, он не был бы так доволен.

Скоро висячий мост через реку Мзымту закачался под тремя прохиндеями, отправившимися в горы искать приключений на свою голову. Причём была замечена одна любопытная подробность: если Джо и Мэри прошли весь мост, ни разу не остановившись и не оглянувшись, то Арсен три раза оглянулся и один раз остановился. Он, должно быть, опасался, что ребята сделают без него в пещере все открытия и на его долю ничего не останется. Или он боялся, что они заблудятся в пещере?