Охотники за туманом

Глава 16

Потихоньку разговор стих. Роман еще рассказывал про быт и внутреннее устройство владений шаха, но все чаще делал паузы. Закрывал глаза, прижимался к шее Сердара и проваливался в короткую полудрему. Все-таки дробленый кристалл не заменяет полноценного волшебного порошка и настоящей медицины. Ромке становилось хуже. Для экстренной реанимации помогло, но кто его знает, какие изменения проводит в теле Ромки раздробленный кристалл воплощения? Все-таки в том порошке, который делал Андрей Тимофеевич наверняка были прописаны конкретные восстановительные функции. Николай все шагал и шагал, оставляя за спиной километр за километром. Время дорого, как любит приговаривать Андрей Тимофеевич. Пошли уже вторые сутки без сна. Вчерашний бой у форта, потом ночной переход сквозь ливень, а теперь снова нет времени для отдыха.

Впереди показался флаг на Змеином форте. Интересно, что там сейчас? Как группа Пахома? Что с доставкой припасов, как продвигается строительство?

Пагиды нигде не видно. Глиняная дорога уходит на юг и пропадает за горизонтом. За ночь много прошли, молодцы. У редута машет лопатой обнаженный по пояс Уж, перекидывая кубометры грунта полевых укреплений. А рядом с ним резвятся щенки, пытаясь эту самую лопату укусить.

Стрелец заметил отряд и приветственно помахал рукой. Молодец, службу не забывает. Вон, видно, что на земляной насыпи аккуратно сложена не только его верхняя одежда, но и ружье.

Ни телеги, ни коня не видно. Значит, нет смысла терять время и делать крюк к форту. Надо двигаться дальше. Потом, все потом. Николай обогнул угол туманной завесы и зашагал напрямик к острогу, оставив форт по левую руку. Отсюда осталось идти километров десять.

Льдинка навострила уши и заворчала.

— Да ты-то беги, что уж. Твоя работа на сегодня закончена, спасибо. Попроси Ужа, пусть накормит. А то ж всухомятку жевать на ходу лепешки – это я привычный, а тебе нормальная пища нужна.

Собака не дослушала и черной лохматой молнией рванула к редуту.

— И выспись хорошенько, слышишь? — крикнул ей вдогонку Николай. А потом махнул рукой. Не маленькая, сама разберется.

И снова шагать. Сердар, бедняга, за этот поход изрядно вес потерял. Ни еды толком, ни воды. Вон как бока тяжело вздымаются. Николай, конечно, втер в него остатки порошка из раздробленного кристалла, но все равно, коню нужен отдых. Будь на месте Сердара не ахалтекинец, а какой-нибудь обычный орловец – для него бы поход закончился бы еще часов шесть тому назад. Лошади устают быстрее людей.

Ничего. Терпи, родной. Осталось немного. А там Нина тобой займется.

Километры, километры. Вот желтеет стогами покос. А вот и накатанная телегами дорога. Далеко на северо-востоке в серой дымке виднеется Михайлова гора. Ого! А ее уже высоко подняли! Помнится, еще несколько дней тому назад ее с этой точки не было видно.

После безжизненной и пустой степи южан сразу бросалось в глаза, что здесь, во владениях боярина, жизнь била ключом. В траве стрекотали кузнечики. Через дорогу быстро промелькнула мышка-полевка. На подсохшей после дождя земле отпечатались легкие следы еще какой-то живой мелочи. В стороне над кустом клубилось облако мошек. Ну все, Сердар! Кончилось твое счастливое житье-бытье. Скоро вспомнишь, зачем коню хвост нужен!

Вскоре показались деревянные стены острога. Флаг на надвратной башне еле-еле колыхался от слабого ветерка. Желтого штандарта на шпиле нет. Боярина нет в крепости? Или картонные стражники решили, что раз Николай уехал, то можно и забыть про его блажь вывешивать штандарт в знак присутствия в этом месте владетеля земель? Николай надеялся, что и правда забыли. В конце концов, он всего-то один раз завел разговор про эту процедуру. А опыт показывал, что какое-либо правило приживается лишь тогда, когда подчиненные десяток раз получат нагоняй за невыполнение.

Даже если боярин куда-то и уехал то, наверное, не слишком далеко. Ведь все эти жучки-червячки, мышки и кузнечики – они же требуют постоянной поддержки. Боярин же сам жаловался на то, сколько много мелочей ему приходится делать через алтарь, мол, голова кругом идет, пока все детали экосистемы заявишь, объявишь да запустишь. Так что он должен быть где-то недалеко. Если он снова уехал куда-нибудь с ночевкой – это будет беда.

Вон новое поле. Не экспериментальное, как то, что у мельницы, а уже вполне настоящее. Большое. Занимает все пространство между дорогой на юг и дорогой к Михайловой горе. Где-то посередине этого поля копошатся картонки-мастеровые, ставят срубы домов новой деревни. Отсюда толком не разглядеть, но точно их больше двух. Быстро работают! А еще вдоль полей появились тоненькие жердочки саженцев. Будущая ветрозащитная лесополоса. Молодец Береза! Не сидит без дела. Значит, будут у нас деревья. Много деревьев. И это хорошо. Степь – злая сила, особенно зимой. Лесопосадки для степи – что уздечка для лошади.

А сил остается все меньше. Шутка ли? Отмахал за вечер-ночь полста километров, а потом за день еще полста в обратную сторону. Без сна, отдыха и нормальной трапезы. Серьезные нагрузки. Будучи командиром, он бы своим людям отдал приказ на такой марш лишь в самом крайнем случае. И то, уже на стадии планирования занес бы половину эскадрона отставшими, больными и небоеспособными.

Лошади слабы. Люди сильнее, но тоже не железные. Только вот Николай не смог придумать решения получше. Значит – надо шагать. Надо стать железным.

Он поднес к лицу перчатку и покрутил ее, внимательно рассматривая. Увы, уже не было намека на красное мерцание. Даже самые мельчайшие крошки разбитого кристалла давно втерты в лицо Ромки и шею коня. Бодриться больше нечем. Так невольно и задумаешься – может, не надо было жадничать? Зачем было проводить три охоты подряд, пока Ромка отлеживался после обработки порошком? Вроде бы Ромкин револьвер существенно облегчил бой со стражами, а все одно, горячка боя выжигает силы. Стражи тумана у Николая уже быстрые, хитрые и опасные. С такими вполсилы биться не получится. А ведь еще на четвертую охоту хотел пойти. Хорошо хоть у Льдинки карманов не оказалось для транспортировки кристалла.

Ну вернулся бы на этот раз в острог без камней. Никто бы слова не сказал. Боярин же сам объявил, что те, у кого уже более двухсот охот могут перестать добывать кристаллы и заниматься другой работой. Ну да ладно. Что сделано – то сделано. Заодно револьвер в бою опробовал.

У самых стен острога паслось стадо коров. А чуть дальше по тропинке на запад – козы. Уже и овцы появились. Пока, конечно, не огромные отары в тысячи голов, что у киргиз-кайсацких иноземцев, но лиха беда начало. Значит, скоро у них будет свой собственный войлок. А если боярин сдержал слово и призвал грамотного мастерового – то и сукно.

Николай смотрел на перемены вокруг острога и его вдруг захлестнуло воспоминаниями.

Когда-то давно, еще в той жизни, его эскадрон настиг залетную банду текинских головорезов. Окружил, прижал к заболоченному берегу Каспийского моря и уничтожил. Почти сутки лихой скачки, стрельбы и несколько конных сшибок. Запах пота, грязи, сгоревшего пороха и крови… Тем же вечером Николай со своим начштаба прибыли для с докладом в тихий и уютный городок Красноводск. По улицам гуляли нарядные барышни, солидные господа сидели под навесами чайных, на веранде ресторана у центральной площади музыканты играли какую-то спокойную мелодию. В придорожной пыли свора детей и подростков играли в асыки. Пыхтел своими сложными механизмами железнодорожный вокзал, ходили по кругу лошади, вращая механизмы у новенькой водонапорной башни… И почти физическое ощущение, что этот маленький уютный городок от дикой степи со злыми джигитами отделяет лишь тоненькая перепонка из солдат в белых, выгоревших на солнце гимнастических рубахах.

Такова суть солдатской работы. Там, на юге, совсем недалеко отсюда, к земляному валу Змеиного форта приткнулись осиротевшими крестами две скромных могилы. Для того, чтобы здесь распахивались поля, росли жилые дома и хозяйственные постройки. Чтобы когда-нибудь тут появился тихий и уютный городок. С уютными чайными и фонтанами. И даже музыкой.

Стрелец-картонка на надвратной башне перестал выстукивать ладонью по дереву простенький ритм и отсалютовал, вскинув руку к козырьку кепи. И, вроде бы, на лице картонки появилось смущение. Эмоция? Растет, надо же!

Николай кивнул в ответ и повел коня с Ромкой в ворота. Да, боярин не сидел без дела. Стрельцов на стенах острога прибавилось. Если раньше их было шестеро на всю крепость и дежурили они парами, то сейчас в одной только надвратной башне дежурили четверо. А еще то тут, то там на стенах виднелись знакомые зеленые шапки. И ведь наверняка еще есть отдыхающая смена! Растет гарнизон, растет!

— Где боярин? — окликнул он еще одного стражника, миновав ворота.

Тот замер на мгновенье, потом указал рукой на пустой флагшток для штандарта а потом проговорил монотонным бесцветным голосом:

— Отсутствует. Отбыл.

А этот, видимо, из новеньких. Вон какой весь нескладный, как деревянный болванчик. Но про штандарт они не забыли. Все-таки дисциплинированные, черти!

— А куда? Скоро ли будет?

— Не могу знать.

Николай глянул на распластавшегося в седле Романа, на бисеринки пота на его измученном лице… Плохо парню.

Повернулся к стражнику:

— А Нина?

Снова бесцветный ответ:

— Не могу знать!

— Из ворот сегодня выходила?

— Никак нет!

Николай пошел в обход дома, к тому входу в подклеть что ведет в алтарную комнату. Мимоходом отметил, что конюшня пуста. Алмаза нет. Битюга Василия тоже.

Ждать? Николай чувствовал, что сил у него осталось не так уж и много. Если дожидаться приезда боярина, то он попросту вырубится. А дождется ли Ромка?

Надо пробовать.

Николай осторожно перевалил Романа с седла себе на плечи и понес его в алтарную. Да уж, ребенок уже вырос. Габаритами чуть крупнее Николая и весит никак не меньше. Ну ничего. Своя ноша не тянет. Сейчас, потерпи маленько.

От навеса, под которым стрекотали колеса ткацких машин появилась Нина. Поймала взгляд с Николаем, дернулась было демонстративно отвернуться, но, увидев раненого, переменилась в лице и бросилась навстречу.

— Я сейчас, я быстро! Сбегаю за сумкой с лекарствами! Неси в дом, слышишь?

Николай помотал головой.

— Туда! — указал на дверь в подклеть.

— Я мигом! — понятливо кивнула Нина.

В храмовой комнате прохладно. Внешний вид помещения заметно изменился с тех пор, как Николай заходил сюда последний раз. Мраморные стены стали заметно выше. Появились украшения на потолке и затейливые узоры на плитах пола.

Похоже, алтарь тоже развивается. Сколько сотен кристаллов он уже получил? Или даже тысяч?

Николай плавно, стараясь не растрясти, сложил Романа прямо на пол у каменного постамента.

Встал, выдохнул, повел усталыми плечами, распрямил саднящую спину.

По холодному мрамору застучали быстрые шаги запыхавшейся Нины.

— Вот, держи, — распахнула она сумку. — Тут еще мази разные остались, растворы. Бинтов тоже хватает. Кухарку послала за кипяченой водой, скоро будет. А кто это? Почему ты его сюда притащил?

— Вчера боярин должен был сюда южанина доставить, с перебитой ногой, — ответил Николай. — Говорил, эксперимент проведет, попробует вылечить. Не знаешь, чем дело закончилось?

Нина развела руками.

— Самой операции не видела, на конюшне была. Потом уже только перевязку делала и припарки. Вроде ничего особенного, нога как нога. Только синяк большой, на половину бедра и все.

Николай облегченно вздохнул:

— Хорошо. Раз у него получилось – значит, и у нас есть шанс. А сам южанин где?

— Так боярин его с утра на рудник к Михайле отправил. Там сейчас работники нужны, новый мастеровой взялся производство налаживать. Но ты не ответил. Кто это? Откуда ты его взял?

Какое-то у нее странное выражение лица. Снаружи холодное, словно восковая маска, а глаза полыхают, словно там, внутри, идет какая-то битва.

Николай молча подошел к алтарю.

Ну, как там боярин это делал? Так, для начала надо достать из поясной сумки кристалл и положить его… вроде бы вот сюда, в эту выемку на квадратном постаменте.

— Идентификация, — раздался откуда-то монотонный голос.

— Что? Кто? — Николай вздрогнул и завертел головой, оглядываясь. Перед глазами поплыло, в воздухе из ниоткуда возникло два пожелтевших от времени листа бумаги, исписанных крупным почерком.

— Пользователь опознан как победитель владетеля номер… доступ разрешен.

Пользователь? Доступ? Что за чертовщина? И кто это все говорит? Николай был уверен, что никогда раньше не слышал этого голоса. Откуда он здесь? И где прячется?

Тем временем незнакомец продолжал бубнить холодным голосом:

— Желаете захватить точку доступа пользователя номер… Желаете уничтожить точку доступа пользователя номер…

Николай растерялся. Через мгновенье до него дошло, что неизвестный оратор просто зачитывает то, что написано на висящих в воздухе листах. Через плечо подглядывает, что ли? Или у него есть копия?

Тут до Николая дошло, что его ошарашенное лицо может увидеть Нина и собрался. Не хватало еще перед ней опозориться! Так, как это делал Андрей Тимофеевич? Как-то вот так поднимал руки и шевелил пальцами в воздухе. Попробуем…

Николай поднял руку. Солнечный луч тут же осветил строчки с надписью «уничтожить точку доступа»

— Коля! — испуганно крикнула Нина.

Николай удивленно посмотрел на нее, проследил, куда направлен ее взгляд. Глянул вниз…

Вот черт!

Левая ладонь, лежащая на алтаре, полностью окуталась туманом.

Николай резко отдернул руку и крикнул раздраженно:

— Отставить!

Туман тут же рассеялся. Голос флегматично заметил:

— Отмена принята. Желаете…

— Нужно лечение! — перебил его Николай.

— Выберите объект. Герой идентификатор…, героиня идентификатор… победитель идентификатор номер один.

Николай кивком головы указал на лежащего Ромку.

— Вот его.

— Принято. Текущий баланс элементов воплощения… желаете пополнить? Желаете…

— Много болтаешь! — рявкнул Николай. — Просто излечи парня.

Тело Романа осветилось солнечным светом. В воздухе появился еще один лист бумаги. Николай вчитался в появившиеся строчки:

«У выбранного героя обнаружены физические повреждения организма, список. Следящие контуры, список. Управляющие контуры, список. Фрагменты поврежденного воплощения идентификатор… Выберите необходимое действие: восстановить базовые функции…»

Вскоре Николай приспособился к необычному стилю изложения неизвестного писаря. Ну да, та еще галиматья. Но, работая с документами эскадрона в Туркестане Николаю приходилось сталкиваться и не с такими каракулями. Умелых и грамотных штабистов старались не отпускать дальше Петербурга, и документооборот в Красноводске стараниями дилетантов часто принимал причудливые формы. А уж если писарем был какой-нибудь инородец, да еще и стенографировал слова другого инородца на ломаном русском… Здесь хотя бы написано разборчиво и без ошибок. Проще понять, какую мысль пытается донести до Николая неизвестный.

Снова поднял руку, на этот раз плавно и аккуратно. Ага, солнечный луч падает на те строчки, на которые указывает палец. Непонятно, как это сделано, но закономерность ясна.

Осветил нужную строчку. Сказал вслух:

— Вот это.

В воздухе развернулся список с пояснениями и довольно узнаваемо прорисованной схемой человеческого тела. Кажется, это волшебство очень старается быть понятным Николаю. Надо пробовать.

У Николая вспотела спина, тело покрылось мурашками. Главное, чтобы Нина не заметила его неуверенность. И не только Нина. Впрочем, это дело привычное. Если бы в эскадроне знали, сколько раз Николай колебался перед принятием решений… Но они видели его уверенность. И, бывало, своей отвагой исправляли даже явные ошибки ротмистра. А потом, вечерами у костра, хвалили своего командира. В таких случаях они думали, что его ошибка – это и не ошибка вовсе, а военная хитрость, которая и принесла очередную удачу.

Победителей не судят.

Руки Николая уверенно порхали по воздуху, высвечивая нужные позиции в списке: удалить, удалить, восстановить, заменить, удалить, восстановить, сохранить… Вроде готово.

Ромка задышал ровным дыханием крепко спящего человека.

Так, а теперь… А что если?

«Выбран объект: героиня идентификтор… Обнаружены подавляющие контуры, список. Управляющие контуры, список. Модификации умений, список. Блокировки, список»

Развернуть. Николай вчитался в появившиеся в воздухе страницы… и с изумлением посмотрел на Нину.

Тишину нарушило звонкое щелканье пальцев. Нина, повернувшаяся было на еле слышный звук шагов вдруг словно окаменела.

— Так-так-так! — сказал вошедший Андрей Тимофеевич. — А что это у нас тут такое интересное происходит, любезные мои?

Николай был так сильно увлечен работой с висящими в воздухе текстами, что мог и прошляпить появление боярина. Но как его не заметила Нина?

«Попытка контроля оператора. Блокировать? Разрешить?». Николай замер, читая эту надпись на повисшем в воздухе листке.

Боярин тем временем повел рукой перед лицом Нины, затем переступил через лежащего на полу Романа и сделал шаг к Николаю.

— Так-так-так! Интересно!

— Я не сплю, если вы об этом, — Николай позволил себе небольшую улыбку. Вроде как попытался разрядить обстановку. Но реакция боярина его удивила.

Андрей Тимофеевич переменился в лице, резко отпрыгнул и выхватил шпагу.

— Разве мы с вами враги, Андрей Тимофеевич? — мягко произнес Николай и вышел из-за тумбы алтаря.

Боярин махнул левой рукой в воздухе и несколько раз щелкнул пальцами. На его лице вдруг проступило отчаянье.

— Голос! Я требую отчета, голос! — тонким голосом взвизгнул Андрей Тимофеевич. И выставил вперед шпагу.

— Не советую, — Николай показал взглядом на опущенный стволом вниз револьвер в своей руке. — Вражда не в ваших интересах.

Андрей Тимофеевич взглянул в глаза Николаю и с отчаяньем прошептал:

— Неделя прошла! Больше недели! Поэтому так, да?

Николай покачал головой.

— И это тоже, конечно. Но есть еще одна причина. Знаете, Андрей Тимофеевич, нам с вами надо много о чем поговорить. Если вы, конечно, по-прежнему хотите выиграть эту игру.

Боярин замер в замешательстве, взгляд его метался между алтарем, Николаем и револьвером. Но уже через мгновенье он шумно выдохнул и опустил шпагу.

— Хорошо, Николай… Викторович, — с небольшой запинкой ответил Андрей Тимофеевич. — Поговорим.

Николай взглядом указал на замершую Нину. Боярин убрал шпагу в ножны, щелкнул пальцами, развернулся и, ссутулившись, пошел к выходу.

Роман зашевелился и открыл глаза.

— Здравствуйте, матушка, — пробормотал он неожиданно застенчивым голосом.

— Ромка! — ахнула Нина. — Живой!

Глаза ее закатились и она рухнула прямо на руки Николаю.

— Ну что ж ты так! — укоризненно покачал головой Николай. — Нежнее надо. Она все-таки барышня. Хоть иногда и кажется паровым локомотивом в юбке.

— Этого-то я и боялся, — сокрушенно вздохнул Андрей Тимофеевич, глядя в окно.

Николай поставил на стол чашку с чаем и проследил за взглядом боярина. Там, на крыльце, под лучами заходящего солнца сидели и болтали двое. Семнадцатилетняя мать и двадцатипятилетний сын. Оба на деле старше, чем выглядят. Полностью прожившие свою жизнь. Не такие, какими запомнили друг друга.

Им было о чем поговорить.

— Какое у них будущее? — произнес в пустоту Николай.

Андрей Тимофеевич отхлебнул из своей чашки и сказал:

— Понимаешь ли, любезный Николай Викторович. Герои, как их называет голос, будут участвовать в игре только если у них нет никаких других целей. Тогда они отдадутся игре со всей страстью, со всей своей силой. И тогда будет шанс победить. А если у них появляются женщины? Тогда они перестанут думать об игре и начнут думать о женщине. Потом им будет нужен свой дом. Потом дети. А затем и вовсе тонут в своих делах, забыв дела государственные. А люди они все как один непростые, от каждого остался густой след поступков в том мире. И что тогда? Как их заставить? Как выиграть игру, если все фигуры в партии разбежались по хатам?

— Поэтому вы блокировали фигурам память и подрезали чувства, верно? — утвердительно произнес Николай. — Вы каждую неделю обновляли контур контроля, следили, чтобы не возникало страстей между мужчиной и женщиной, чтобы сильные эмоции не перебили контур. Так?

Андрей Тимофеевич развел руками.

— Ну а как иначе-то? Я не царь и не господь Бог. Один все кристаллы не соберу. Картонки в туман войти не могут, для этого нужны одушевленные. А подчиняться мне вот так запросто вы не обязаны. Что остается? Заплатить денег? Да кому они здесь нужны!

Николай участливо кивнул.

— Ваш интерес понятен, Андрей Тимофеевич. Когда фигур десять или даже сто – такой метод сработает. А когда счет пойдет на тысячи? А он пойдет, уж будьте уверены. Вон, у владетеля южан – шаха – уже более двух сотен одушевленных героев. Скоро будет больше. Как тогда? Хватит ли вам времени чтобы каждому обновлять договор каждую неделю? Или даже каждый месяц? Да хоть бы каждый год?

— Я думал об этом. И пришел к выводу, что большую территорию я удержать никак не смогу. Потому лучше меньше, зато качественно.

— Поэтому вы не стали захватывать, а просто разрушили алтарь Ледяного Владетеля.

Боярин кивнул.

— Именно так, дорогой мой. Удерживать нет сил. А увеличивать штат охотников нет возможности. Сам же рассказывал, что творят между собой охотники южан, когда остаются без внимания владетеля. Да и мой хромой пленный тоже немало подобного поведал. Безвыходная ситуация получается.

Николай указал рукой в сторону шпиля на надвратной башне:

— Зачем тогда флаги? Как это у вас в голове складывается – заявить свои владения как маленький компактный анклав, но при этом повесить флаги империи с самой большой в мире сухопутной территорией?

— Чтобы пробудить в вас интерес, Николай Викторович, — пожал плечами боярин. — Патриотизм. Говорят, это может сработать.

— Вот как. Вам бы, Андрей Тимофеевич, с Пахомом Евграфычем парой слов перекинуться. Он очень хорошо понимает что такое Родина. Может, и вам объяснить сумеет.

Николай поставил пустую чашку на стол, дожевал баранку и поднялся со стула, стряхнув с ног крошки.

— А сейчас прошу меня простить. Устал очень. Пойду спать, — сделал пару шагов в сторону гостевой комнаты, потом вдруг спохватился и сказал. — Вы позволите?

Боярин махнул рукой.

— Отдыхай, Николай Викторович. Отныне это такой же твой дом, как и мой. Ты же теперь тоже… оператор!

— Резервный оператор, прошу простить. На всякий самый крайний случай. На основного я не претендую, Андрей Тимофеевич.

Боярин посмотрел на усталого, запыленного ротмистра от кавалерии и совершенно серьезно, без тени шутки сказал:

— Спасибо тебе, Николай Викторович.

— Пожалуйста. Спокойной ночи!

В окно гостевой комнаты на втором этаже светила луна. Николай проснулся от скрипа деревянных половиц и сунул руку под подушку, нащупывая револьвер. Не то, чтобы он прям опасался боярина, но все же…

Тихо переступая босыми ногами, в комнату вошла Нина, одетая лишь в легкую белую ночную рубашку. Распущенная грива черных волос разметалась по обнаженным плечам.

— Ты чего не спишь? — глухо произнес Николай. Сердце его вдруг забилось так что, казалось, напрочь заглушило голос.

Нина качнула головой и улыбнулась. Луна блеснула в ее бездонных карих глазах.

— Ты смог вернуть мне Ромку, родной. Давай теперь попробуем вернуть нам Настеньку?

Ночная рубашка неслышно скользнула на доски пола.