Окно в вышине

1

Письмо это мне принес в полдень посыльный. Обычный, дешевый конверт с обратным адресом: Ф. С. Лэйси, город Пума, Калифорния. Открыв конверт, я достал из него чек на сто долларов, подлежащий оплате наличными и подписанный все тем же Ф. С. Лэйси, и отпечатанное на машинке письмо со следами многочисленных подчисток. Бумага была плотная и дорогая, как на бланках правительственных учреждений. Вот текст этого письма:

Я сидел всю неделю без работы, поэтому очень обрадовался свалившимся с неба деньгам. Чек был выписан на банк, который находился в шести кварталах от моего офиса. Я пошел туда, получил деньги, пообедал и поехал в город Пума.

День был жаркий. Проехав через Сан-Бернардино, я стал подниматься в горы, но даже здесь, на высоте полутора тысяч метров жара не спадала. И только проехав еще двадцать миль по извилистой горной дороге, я оказался на плотине через озеро Пума, и на меня повеяло прохладой. Дорога обогнула озеро с юга, и вскоре я оказался в черте города. Солнце повисло над горами — скоро наступит ночь. Я устал и хотел есть.

Отель «Голова индейца» стоял на углу улицы. Напротив него, через дорогу был танцевальный зал. Я заполнил регистрационный лист и пошел в отведенный мне номер. Небольшая комнатка с голыми стенами, единственное украшение — выцветший календарь — на полу коврик овальной формы, в углу двуспальная кровать. Я прошел в ванную и ополоснул холодной водой лицо.

Зал ресторана, примыкавший к вестибюлю, был полон народа: подвыпившие мужчины в спортивных костюмах, женщины в брюках или шортах, в сандалиях на босу ногу. Недалеко от моего столика худой, похожий на кассира мужчина в рубашке-безрукавке слушал по портативному радиоприемнику результаты скачек на лос-анджелесском ипподроме. Очень сильные атмосферные помехи превращали передачу в какую-то мешанину из слов и сильного треска. В углу зала пятеро пасынков судьбы в белых костюмах и красных рубашках наяривали мелодию в стиле кантри.

Я с большим аппетитом поужинал, выпил рюмку коньяка и вышел на улицу. Было еще светло, но уже зажглись огни рекламы. Улица встретила меня привычным шумом: сигналами автомобилей, щелканием шаров кегельбана, треском выстрелов из тира, ревом музыкального автомата и, конечно, рокотом моторок, доносившимся сюда с озера.

На углу улицы, напротив почты, к столбу был прибит указатель с надписью: Телефон. Я свернул на тихую улицу, поросшую соснами. Ручная лосиха с кожаным ошейником пересекла мне дорогу. Переговорный пункт находился в небольшом бревенчатом доме. Я закрылся в будке телефона-автомата, и, опустив в щель монеты, набрал 2306.

— Мистер Лэйси дома?

— Кто его спрашивает? — ответил мне женский голос.

— Моя фамилия Эванс.

— Мистера Лэйси пока нет дома, мистер Эванс. Вы договаривались с ним о встрече?

— Вы миссис Лэйси?

— Да.

Мне показалось, что она нервничает.

— Я должен встретиться с ним по делу. Вы не знаете, когда он вернется?

— Не могу сказать. Полагаю, что скоро.

— Как мне пройти к вашему дому, миссис Лэйси?

— Это на Болл-Сэйдж-Пойнт в двух милях от города. Вы ведь из города звоните?

— Я позвоню вам через час, миссис Лэйси.

Я повесил трубку и вышел из автомата. В дальнем от меня углу комнаты за небольшим письменным столом сидела молоденькая брюнетка и что-то писала в большой, похожей на бухгалтерскую книге. Она подняла голову, посмотрела на меня, и улыбнувшись, спросила:

— Ну как вам тут у нас?

— Прекрасно.

— У нас тут такая тишина, такой покой, — сказала она.

— Вы не знаете, кто такой Фред Лэйси?

— Лэйси? Им недавно поставили телефон. Они купили дом Болдуина. Он два года стоял пустой, и вот они его недавно купили. Большой дом на Болл-Сэйдж-Пойнт над обрывом с чудным видом на озеро. Вы знакомы с мистером Лэйси?

— Нет, — сказал я и вышел.

Лосиха стояла у калитки, не давая пройти. Я попытался прогнать ее, но она не обратила на меня внимания. Пришлось перелезать через забор. Вернувшись в отель, я сел в машину и поехал на заправочную станцию.

— Где находится Болл-Сэйдж-Пойнт? — спросил я человека в кожаном комбинезоне, заправлявшего мою машину.

— Это очень просто, — сказал он. — Поедете по этой улице мимо католической церкви, у пекарни повернете направо и доедете до лагеря бой-скаутов и после него свернете налево. Дорога очень плохая, а зимой туда вообще не доберешься, но ведь сейчас не зима. А почему вы спросили? Вы там знаете кого-нибудь?

— Нет.

Я отдал ему деньги. Он ушел за сдачей.

— Тишина у нас тут, покой, — сказал он, вручая мне сдачу. — Простите, как вас зовут?

— Мёрфи, — ответил я.

— Рад был с вами познакомиться, мистер Мёрфи, — сказал он, протягивая руку. — Всегда готов вас обслужить. Значит, поедете по улице мимо…

— Хорошо-хорошо, — сказал я, развернулся и поехал в обратную сторону. Мне казалось, что Фред Лэйси не очень-то хотел, чтобы я нанес ему визит.

Я доехал до отеля, потом повернул за угол и спустился к озеру. Проехал мимо лодочной пристани, потом мимо луга, на котором паслись коровы. Недалеко от берега было несколько лодок с рыболовами. За лугом дорога стала подниматься на холм, поросший, можжевельником. Чуть в стороне от дороги, ближе к берегу, стояла беседка, из которой доносилась музыка. Хорошо был слышен хрипловатый голос певицы, которой аккомпанировал джаз. Я поехал дальше — музыка постепенно стихла. Вскоре проехал мимо дома, перед которым росли сосны. Дорога, взобравшись на вершину холма, стала спускаться вниз. За деревьями блеснуло озеро. Стало темнеть. Я остановился и вышел из машины. Буря повалила одинокую большую сосну — из земли торчали корни. Я сел на землю, прислонился к стволу и стал набивать трубку. Непонятно было, почему этот чертов Лэйси исчез из дома как раз тогда, когда назначил мне свидание по срочному делу. Ну и черт с ним, в конце концов. Посидим, покурим, послушаем тишину. Прилетел дрозд и сел на ветку. Наверное, он ждал, когда совсем стемнеет, чтобы пропеть мне: «Как хорошо здесь. До свидания, спокойной ночи».

Докурив, я сделал ногой ямку и выбил в нее пепел из трубки. Потом, засыпав ямку землей, затоптал ее.

Я пошел вдоль ствола поваленной сосны. И тут я увидел на земле ногу в белом парусиновом ботинке.

На земле, широко раскинув ноги лежал человек в белых брюках со штрипками, в расстегнутом коричневом пиджаке. На лбу у него была большая лысина, рот чуть приоткрыт. На верхней толстой губе — ниточка усов.

Лицо, такое же, как и у всех тех, кто хорошо питается и не знает забот о хлебе насущном. Глаза были открыты и смотрели в небо.

Слева, под сердцем, на зеленой спортивной рубашке темное пятно размером с тарелку. Было уже темно, и я не мог установить, контактная это рана или нет.

В нагрудном кармане рубашки — сигареты и спички. В карманах брюк — ключи и немного мелочи. Я перевернул его, чтобы посмотреть задний карман брюк. Там был кожаный бумажник.

В бумажнике я нашел двенадцать долларов денег, какие-то визитные карточки и разрешение на вождение машины. Оно было выдано на имя Фредерика Лэйси.

2

Я засунул бумажник обратно и внимательно осмотрел все вокруг. На покрытой сосновыми иглами почве не было никаких следов. Пистолет лежал под стволом той сосны, возле которой я сидел. Я не стал брать его в руки. Это был кольт калибра 0,22 с костяной рукояткой. По нему уже ползали большие лесные муравьи. Видимо, неподалеку был муравейник.

Я посмотрел на озеро. Довольно далеко от меня промчалась моторка. Ее не было видно — лишь слышен звук мотора. Я пошел к машине.

Из-за густого кустарника показалась темная фигура. Блеснули очки. В вытянутой руке что-то темное, должно быть, пистолет, человек сказал шепотом:

— Поднимите руки, позалуйста.

Я подумал о том, что хорошо бы сейчас упасть на землю и дернуть этого типа за ногу. Но я был уже не такой молодой и решил, что этот трюк у меня не получится.

Человек шагнул ко мне, ткнув пистолет в бок, усмехнулся. Маленький рот приоткрылся, обнажив золотую коронку. Черные усики дернулись.

— Повернитесь ко мне спиной, позалуйста. — Сказал он тихим, вежливым голосом. — Вы видели его?

— Послушайте, — сказал я, — я здесь никого не знаю, я…

— Повернитесь, вам говорят, — повторил он спокойно, не повышая голоса.

Ствол пистолета уперся как раз посередине позвоночника. Он похлопал меня по карманам. Обнаружив под мышкой пистолет, издал звук, похожий на воркование голубя при виде голубки. Потом рука полезла в мой задний карман.

— Я сейчас буду смотреть, ста у вас в бумазнике, и поэтому просу вас стоять спокойно.

Я почувствовал, что ствол уже не упирается в позвоночник. Опять я подумал, что человек помоложе и поискусней непременно воспользовался бы этим шансом.

Пистолет опять уперся мне в спину, рука засунула бумажник в карман.

— Ну сто зе, — сказал коротышка в очках самым задушевным тоном, — вы соверсили больсую осибку, приехав сюда, мистер.

— Слушай, друг, не береди рану, — ответил я.

— Ну, ладно, — продолжал он, — отправляйся туда, откуда приехал. Будес молсать, ровно через неделю полусис пятьсот долларов.

— Прекрасно, — сказал я. — Не забудьте записать мой адрес.

— Я смотрю, ты селовек с юмором, — опять проворковал коротышка. — Ха, ха, ха…

Я был уверен, что получу сейчас удар пистолетом по затылку, но ошибся. Он ударил меня ногой под коленку, я присел, и в этот момент он ударил меня твердым, как доска, ребром ладони по шее. В глазах у меня потемнело, и я ткнулся лицом в землю.

Я очнулся от собственного стона. Послышался звук приближающейся моторки, потом я услышал чьи-то шаги. Коротышка ждал, стоя одной ногой на земле. Другую ногу он поставил мне на спину.

— Ну что там у тебя, Чарли? — сказал подошедший, грубым голосом с непонятным акцентом.

— Да нисего особенного, — опять проворковал Чарли. — Какой-то турист присел отдохнуть и выкурить трубку. Ха, ха, ха…

— Он жмурика видел?

— Нет, — ответил Чарли, и я удивился, почему он сказал.

— О'кей. Тогда идем.

— О, как скверно, как скверно, — сокрушался Чарли. Он убрал ногу с моей спины. — Узасно, но нисего не поделаес.

На сей раз мои ожидания полностью оправдались.

Я оперся на локти и подтянул согнутые в коленях ноги. Потом, стоя на карачках, попытался подняться в полный рост на вздыбившейся, качающейся земле. Когда мне это удалось, я стер с лица землю и иголки и сделал несколько шагов.

Озеро блестело, как и раньше, но теперь уже освещенное луной. Справа от меня была вывороченная бурей сосна. Я наконец вспомнил, как я здесь оказался, дотронулся кончиками пальцев до затылка и посмотрел на них — нет, крови, слава богу, не было. Странно, а где же моя шляпа. Ах да, ведь она осталась в машине.

Луна сияла так ярко, что вполне можно было читать газету. Я подошел к дереву. Ни трупа, ни пистолета, конечно уже не было.

Я слышал, как стучит кровь у меня в висках, и чувствовал, как с каждым ударом пульса разламывается на куски голова. Я сунул руку под мышку — пистолет был на месте, хлопнул себя по заднему карману — да, здесь и бумажник. Достав его, я убедился, что все деньги целы.

Я повернулся и побрел к машине. Вернуться в отель, сделать два хороших глотка из бутылки и завалиться спать — был предел моих мечтаний. Нет, не совсем. Очень еще хотелось найти Чарли, ну да ладно, не все сразу. Сначала отдых — бедной сивке требовался отдых после крутой горки.

Пыльная дорога. Беседка. Хриплый голос поет: «Я никогда не буду больше смеяться». Только выехав на шоссе, я включил фары. Полицейский участок находился напротив пожарного депо. Небольшое здание, обшитое тесом.

Я остановился на другой стороне улицы и посмотрел в окно. За письменным столом во вращающемся кресле сидел человек в форме. Я открыл дверцу машины и хотел выйти, но потом передумал, и захлопнув дверцу, поехал дальше.

Ведь в моем бумажнике лежало сто долларов.

Я проехал мимо пекарни и свернул на дорогу, идущую по берегу озера. Мелькнули палатки бойскаутов. Между палаток висели электрические лампочки. За лагерем начиналась дорога с глубокими колеями, полными камней и грязи.

Ветви деревьев касались машины. Промелькнули две-три хижины, в окнах которых горел свет. Затем деревья остались позади, и дорога пошла круто вверх. Вскоре я увидел стоявший над обрывом дом. Над крышей торчали две трубы, освещенные окна смотрели на озеро. К нему прямо от крыльца вела широкая лестница. Дом был окружен каменным забором грубой кладки. Фары выхватили из темноты прибитую к дереву табличку, на которой было написано: Болдуин. Ну что ж, я приехал, куда мне надо.

Я вышел из машины и прошел к гаражу, двери которого были раскрыты настежь. Я вошел внутрь и потрогал выхлопную трубу стоявшего там седана. Она была холодная.

Я прошел через ворота и поднялся по каменным плиткам на ступеньки крыльца. Едва я ступил на них, как входная дверь открылась, и в ее проеме появился женский силуэт. Из дома вырвалась собачонка, и спустившись по ступенькам крыльца, бросилась мне на грудь. Потом спрыгнула на крыльцо и закрутилась у моих ног, радостно повизгивая.

— Поди сюда, Шайни! — позвала женщина. — Кому говорю! Одно наказание с этой собачонкой!

Собака послушалась и убежала в дом.

— Вы — миссис Лэйси? — спросил я. — А я Эванс, я звонил часа два назад.

— Да, я миссис Лэйси, — ответила она. — Муж все еще не вернулся, и я… — Может быть войдете в дом?

Она закрыла за мной дверь и провела меня в гостиную. Остановившись посреди нее, она как-то странно на меня посмотрела, и пожав плечами, села в плетеное кресло. Я сел в точно такое же кресло напротив. Собачонка вернулась, прыгнула ко мне на колени, лизнула меня в нос и потом спрыгнула на пол. У нее была шелковистая шерсть с серебристым отливом, длинная морда и длинный мохнатый хвост.

Комната была большой с окнами во всю стену, на окнах пыльные гардины. На полу ковры, у стены направо камин, два дивана, накрытые покрывалами из кретона, несколько плетеных кресел, над камином и на противоположной стене висят оленьи рога, очень красивые.

— Фреда все еще нет, — повторила она. — Не знаю, почему он задерживается.

Я ничего не сказал и только кивнул головой. Она была бледна, темные волосы слегка растрепаны. На ней была двубортная алая куртка с медными пуговицами, серые брюки из фланели, сандалии на босу ногу. Единственным украшением было ожерелье из дымчатого янтаря, да алая лента в черных волосах. Видимо, она считала, что перевалив за тридцать, женщине не надо гнаться за модой.

— Вы приехали к мужу по делу?

— Да. Я получил от него письмо. Он посоветовал мне остановиться в «Голове индейца» и затем уже позвонить ему.

— «Голова индейца», — сказала она таким тоном, как будто эти слова были наполнены каким-то особым смыслом, потом, задумавшись, наклонилась вперед и положила подбородок на подставленную руку. — А чем вы занимаетесь, мистер Эванс?

— Я — частный детектив.

— Так это… насчет тех денег? — тотчас спросила она.

Я конечно кивнул. Да и в самом деле, любое дело так или иначе всегда касалось денег. Ведь и сейчас меня интересовало, за что мне заплатили сто долларов.

— Понимаю, — сказала она. — Конечно. Вы не хотели бы что-нибудь выпить?

— С удовольствием.

Она прошла к небольшому бару и вернулась с двумя бокалами. Мы пригубили коктейль и посмотрели друг на друга.

— «Голова индейца», — еще раз повторила она. — Мы провели там двое суток, пока этот дом приводили в порядок. Ведь в нем никто не жил целых два года. Представляете, сколько тут накопилось грязи.

— Надо думать, — сказал я.

— Вы сказали, что муж написал вам? — Она опустила глаза. — Полагаю, он рассказал в письме эту историю.

Я достал пачку сигарет и предложил ей. Она сначала протянула руку, но потом, качнув головой, опустила руку на колени и сжала ее в кулак. Потом внимательно оглядела меня сверху донизу.

— Я не знаю всех подробностей, — начал я, — он намекал, что…

Она очень пристально посмотрела на меня, я также посмотрел ей прямо в глаза. Потом я отвел свой взгляд, поднес бокал к губам и дышал в него так долго, что запотели стенки.

— Мне кажется, нет смысла делать из этого тайну. Думаю, Фред не догадывается, как много я об этом деле знаю. Я, например, прочитала то письмо.

— Которое он послал мне?

— Нет. Другое, которое он получил из Лос-Анджлеса по поводу десятидолларовых купюр.

— Как вам это удалось?

Она невесело рассмеялась.

— Фред старается, чтобы я ничего не знала. Но разве от женщины что-нибудь скроешь? Когда он был в ванной, я вытащила письмо из кармана и прочитала.

Я отпил из бокала и кивнул головой. Я пока не знал, что из всего этого выйдет.

— А как вы догадались, что оно в кармане?

— Мы только что приехали из города. Он на почте получил это письмо. — Она рассмеялась на сей раз уже не так невесело, как раньше. — В конверте была десятидолларовая купюра и письмо. Я знала, что он посылал эту купюру своему другу из Лос-Анджелеса, специалисту в этом деле.

— Ну и что писал специалист?

Она чуть-чуть покраснела.

— А почему я должна вам все рассказывать? Я даже не знаю, правда ли, что вы детектив и что ваша фамилия действительно Эванс.

— Это легко исправить, — ответил я, и встав, вручил ей свое удостоверение.

Собачонка вновь вернулась в гостиную и начала обнюхивать отвороты моих брюк. Мне хотелось как-то ответить на эту любовь с первого взгляда и я потрепал ее за уши. Разумеется, она обслюнявила мне всю руку.

— В письме говорилось, что банкнота фальшивая, но выглядит как настоящая. Во всяком случае, бумага практически неотличима. Различия начинались в регистрации банкноты. Я не поняла, что это значит?

— Это значит, что банкнота была отпечатана не в типографии казначейства. Были ли еще какие-нибудь отличия?

— Да, были. В черном свете — не знаю, что это такое — было видно, что имеются отличия в краске. Но если не применять специальных приборов, никто бы из банковских работников не заметил никакого отличия.

Дело приобретало совершенно новый оборот.

— От кого ваш муж получил письмо?

— Под письмом стояла подпись Билл. Оно было написано на обыкновенной почтовой бумаге. Билл писал, что Фреди надо обязательно поставить об этом в известность ФБР: ведь, если эти деньги поступят в обращение, это только усугубит экономический кризис. Но конечно, Фред хотел сначала разобраться в этом деле сам. Вот почему он вероятно пригласил вас.

— Может быть совсем не за этим, — ответил я, потому что, в сущности, мне нечего было сказать. Тьма вокруг меня сгущалась, и я пока не видел из нее выхода.

Она кивнула головой, как будто я сказал что-то дельное.

— А чем ваш муж занимается?

— Играет в бридж или покер. В бридж — почти каждый вечер в клубе, а в покер — иногда ночью. Вы конечно понимаете, что ему нельзя расплачиваться такими деньгами. Ведь никто не поверит, что он сделал это не нарочно. Он также играет на скачках, но это-всего лишь причуда. Выиграв на скачках пятьсот долларов, он положил их мне в туфли — хотел сделать мне сюрприз. Было это как раз в «Голове индейца».

Я чувствовал себя паровым катком, в котором все растет и растет давление. Но все клапаны были наглухо закрыты, и единственное, что я мог себе позволить — это залпом допить то, что оставалось в бокале. Потом я стал встряхивать бокал и слушать, как звенели льдинки. Она подошла ко мне, взяла у меня бокал и налила в него следующую порцию коктейля. Я поблагодарил, сделал большой глоток и тут меня вдруг осенило.

— Если банкнота была как настоящая, то каким образом ваш муж догадался, что она фальшивая?

Она как-то странно на меня посмотрела.

— Если бы была только одна банкнота, то он конечно бы не догадался. Но их было пятьдесят новеньких купюр вместо тех старых, потрепанных, которые он положил в мои туфли.

Мне хотелось что есть силы дернуть себя за волосы, но я вспомнил, как хорошо поработал Чарли над моей головой, и решил не делать этого. Но вспомнив о Чарли, я дал себе слово найти его и разделаться с ним.

— Послушайте, послушайте, он мне ничего не писал об этом. Зачем он засунул деньги в туфли? Он сделал это из суеверия — ведь многие игроки суеверны?

— Да нет, он просто хотел сделать мне сюрприз. Он думал, что я стану надевать их и найду там деньги.

Я до боли закусил губу.

— И вы их там не нашли?

— Я давно хотела отнести их сапожнику и велела горничной отнести их ему. Я ведь не знала, что Фред положил в них деньги.

Ну, наконец-то в этом черном мраке появился слабенький лучик света.

— Но ведь и ваш муж не знал, что вы отдадите туфли сапожнику. Итак, ваша горничная отправилась к нему. Интересно, что было дальше?

— Гертруда — так звали горничную — тоже ничего не заметила. Поэтому, узнав от меня как было дело, Фред отправился к сапожнику. Оказалось, что он еще не приступал к работе. Фред рассмеялся и взял деньги. Он дал сапожнику пять долларов.

— Значит ваш муж, достав оттуда деньги, увидел, что это новенькие купюры, а не те, которые он положил. Он послал одну из купюр специалисту, и тот ответил, что она фальшивая, хотя и выглядела как настоящая. Он с кем-нибудь беседовал в отеле?

— Думаю, что нет. Может быть, с Гертрудой.

Я загасил в пепельнице сигарету и посмотрел в окно. По озеру промчалась моторка с прожектором на носу и скрылась в темноте. Миссис Лэйси опять опустила голову на подставленную ладонь и задумалась.

— Почему его до сих пор все нет? — спросила она саму себя.

— Где он может быть?

— Не знаю. К нему приезжал Фрэнк Людерс. Он остановился в клубе Вудланд на другом конце озера. Фред говорил, что клуб принадлежит ему. Фред уехал вместе с ним. Я позвонила мистеру Людерсу и спросила о Фреде. Он сказал, что Фред попросил высадить его у почты. Я все это время ждала, что он мне позвонит и скажет, чтобы я приехала за ним. Я очень волнуюсь — ведь прошло уже несколько часов.

— Может быть, он играет где-то в карты.

— Может быть, — кивнула она, — но обычно он звонит мне.

Я уставился в пол. Я боялся, что она прочитает в моих глазах правду.

— Я пожалуй вернусь в отель, — сказал я и встал. — Если я вам буду нужен, позвоните мне. Может быть я встречу вашего мужа. Ему сорок пять, на лбу лысина, тонкие усики, верно?

— Да, это Фред, — сказала она.

Закрыв собаку в доме, она вышла на крыльцо проводить меня. Как мне хотелось хоть чем-нибудь утешить ее!

3

Я лежал на кровати и курил, пытаясь найти хоть какую-то зацепку в этом деле. В дверь постучали. «Войдите» — сказал я. Вошла девушка в костюме служанки, через руку у нее были перекинуты полотенца. Высокая, длинноногая, довольно миловидная. Выражение лица — надменное или, лучше сказать, нахальное. Волосы темные, с рыжеватым отливом.

Извинившись, она повесила на спинку кровати полотенце и, шагнув к двери, повернула голову и посмотрела на меня.

— Добрый вечер, Гертруда, — сказал я черт знает почему.

Она остановилась, обернулась. Губы ее скривились в каком-то подобии улыбки.

— Откуда вам известно мое имя?

— Мне известно, что так зовут одну из горничных. Я хотел поговорить с ней.

Она прислонилась к двери, спросила:

— Ну и что?

— Вы здесь живете или устроились работать на летний сезон?

— Жить здесь с этими местными кретинами? — Она презрительно скривила губы. — Никогда.

— Все в порядке?

Она кивнула головой.

— Хотите подцепить девчонку, мистер? Не на такую напали.

Я подождал несколько секунд и перешел к делу.

— Расскажите мне о деньгах, которые были спрятаны в дамских туфлях.

— Кто вы такой? — спросила она спокойно.

— Детектив из Лос-Анджелеса. Моя фамилия Эванс.

Я улыбнулся. Мне очень хотелось, чтобы это была улыбка умного и опытного человека.

Мне показалось, что мой ответ вызвал некоторую растерянность, потому что она опустила глаза и стала теребить рукой полотенце. Она прошла вперед и села на стул, стоявший у стены.

— Сыщик значит. Что вам от меня нужно?

— Я уже говорил.

— Миссис Лэйси попросила меня отнести ее туфли в починку. В них оказались деньги. Сапожник к ним не прикасался. Я — тоже. Она получила свои деньги, так в чем дело?

— Вы боитесь полицейских, верно? Мне кажется, я вас где-то видел.

— Послушайте, — сказала она сердито, — я занимаюсь своим делом и не хочу, чтобы меня допрашивали копы. Все ваши вопросы гроша ломаного не стоят.

— Конечно, — ответил я. — Взяв туфли, вы сразу же пошли к сапожнику?

Она быстро кивнула головой.

— Ни с кем не останавливались?

— Зачем?

— Откуда я знаю. Я могу это проверить.

— Я только сказала Веберу, что мне надо пойти к сапожнику.

— Кто этот Вебер?

— Помощник управляющего. Он обычно сидит в зале ресторана.

— Худой мужчина. Записывает результаты скачек.

— Да, это он. — Она опять кивнула головой.

— Понятно, — сказал я и закурил новую сигарету.

— Спасибо за беседу.

Она встала и пошла к двери. Открыв ее, обернулась:

— Мне кажется, я с вами не встречалась.

— Я ведь не один такой. Со всеми вы ведь не могли встречаться?

Она покраснела, но не ушла.

— А что, в вашем отеле — меняют полотенца даже в такое позднее время? — спросил я, первое, что пришло в голову.

— Наверно, думаете умнее вас нет никого на свете?

— Ну почему? Просто приятно, когда создается такое впечатление, — сказал я и скромно улыбнулся.

— Ничего у вас не создается, — отрезала она, и мне послышался в ее голосе странный акцент.

— Кто еще мог брать в руки эти туфли, кроме вас?

— Я уже сказала, я пошла к мистеру Веберу… — Она вдруг точно подавилась, и помолчав продолжала. — Он сказал, чтобы я принесла ему чашку кофе. Я ушла и оставила туфли на столе возле кассы. Откуда мне, черт возьми, знать, кто еще мог брать их в руки? И что это меняет, если все деньги целы?

— Ну вот, наконец-то мы с вами и разговорились. Расскажите мне об этом Вебере. Он давно здесь?

— Очень давно, — грубо ответила она. — Девушкам лучше не приближаться к этому типу. Я думаю вам понятно, что я имею в виду. Я совсем забыла, о чем разговор?

— О мистере Вебере.

— Черт бы побрал этого Вебера.

— У вас были какие-то неприятности, когда вы к нему приблизились?

Она вдруг густо покраснела.

— Хотите пишите это в протокол, хотите — нет, но только пошли вы ко всем чертям.

— Если не понимать это буквально, то я не совсем понял, что вы имели в виду.

Она зло на меня посмотрела и захлопнула дверь. Я слышал, как постепенно затих стук каблучков в коридоре. Значит она больше ни к кому в номер не заходила. Я посмотрел на часы — было половина десятого.

В коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги. В соседнем номере хлопнула дверь. Слышно было, как вошедший потоптался нерешительно, потом сбросил башмаки на пол и растянулся на кровати. Минут через пять он встал, прошелся в носках по комнате. Слышно было, как горлышко бутылки звякнуло о стакан, потом все стихло. Человек выпил и завалился спать.

Я не слышал, как отворилась дверь моего номера, я только видел, что дверь приоткрывается. В дверь проскользнул высокий, худой человек и, притворив дверь, на цыпочках приблизился ко мне. Полюбовавшись на меня, он сказал:

— Так и знал, побродяга какой-то. А ну давай, показывай.

Я сел на кровати и, зевнув, спросил:

— Чего показать-то?

— Значок.

— Какой еще значок?

— Не придуривайся. Сейчас же покажи значок, дающий тебе право расспрашивать людей.

— Вот оно что… — Я изобразил смущение и улыбнулся. — Нет у меня никакого значка, мистер Вебер.

— Вот это мило, — сказал он и прошелся взад-вперед по комнате, размахивая длинными руками.

Проходя мимо меня во второй, или третий раз, он вдруг, влепил мне такую пощечину, что у меня загудело в голове.

— Вот это кино, — только, и сказал я.

Я знал, что он сейчас меня ударит, но не стал ни отклоняться в сторону, ни защищаться рукой. Вместо этого я выхватил пистолет, ткнул его в живот мистера Вебера и сказал:

— Поднимите руки, пожалуйста.

Он не подчинился, и что-то буркнул себе под нос. Я обошел его и стал пятиться к двери. Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Подождите минуточку, я сейчас закрою дверь, сказал я, — и мы сядем рядком и поговорим ладком о зелененьких листочках.

— Пошел к чертовой матери — буркнул он.

— Обязательно, последую вашему совету, — ответил я, — он очень оригинален.

Я загнул руку за спину, чтобы закрыть дверь, и в этот момент у меня за спиной скрипнула половица. — Я обернулся и получил удар тяжелого как бетонный блок кулака по челюсти. Я, как ракета, полетел в темноту, озаряемую вспышками молний. Когда мой полет кончился, и я открыл глаза, я с трудом приподнялся и увидел перед собой подошвы ботинок. Они почему-то торчали перпендикулярно полу. Между ними было расстояние примерно в полметра.

Я оперся на локти и подтянул к себе согнутые в коленях ноги. Слава богу, они пока меня слушались. Сидя, на полу, я потянулся к лежавшему на полу пистолету и сжал его рукоятку. Пистолет был как гиря, но я все-таки поднял его. Дверь была закрыта. Видимо, все посетители уже ушли. Голова раскалывалась от боли, вместо челюсти мне поставили протез. Я положил пистолет опять на пол и попытался встать. Стоя на четвереньках, я снова взял в руку пистолет и начал восхождение на высоту своего роста.

— Ну ладно, — сказал я, — очень скверно, ужасно. Но я еще рассчитаюсь с тобой, Чарли.

Качаясь, точно беспробудный пьяница, я обвел глазами комнату. Перед кроватью стоял на коленях человек. Вытянув перед собой руки, он, словно изнемогая от усталости, упал грудью на кровать и положил голову на левое плечо. Под его левой лопаткой торчала костяная рукоятка охотничьего ножа.

Я наклонился и посмотрел ему в лицо. Господи, да это же мистер Вебер?

Я надел шляпу, сунул пистолет под мышку, и едва переставляя ноги, побрел к двери. Погасив свет, я запер дверь и пошел по коридору.

За стойкой сидел ночной портье и читал газету. Он не обратил на меня внимания. Из ресторана доносились музыка и шум голосов. Я заглянул туда: несколько пар кружились под музыку, держа в руках бокалы с коктейлем.

4

Я вышел на улицу и повернул налево — там я оставил свою машину. Сделав несколько шагов, я понял, что мне надо вернуться.

— Простите, — обратился я к портье, — вы не знаете, где бы я мог найти горничную, которую зовут Гертруда?

Поморгав глазами за стеклами очков, он сказал:

— У нее в половине десятого кончается смена. Она уже ушла домой.

— Вы не могли бы сказать, где она живет?

— Что это вам взбрело в голову? — уставился он на меня.

— Если и взбрело, то совсем другое, а не то, что вы подумали.

Он потер указательным пальцем нос и опять занялся изучением моей личности.

— А что случилось?

— Я детектив из Лос-Анджелеса. Работаю без пыли и шума, если мне конечно не мешают.

— Вам лучше обратиться к мистеру Холмсу, управляющему.

— Послушайте. Я ведь все равно узнаю, где она живет. Но пока я буду шляться по улицам — их ведь у вас немного — может произойти что-нибудь очень скверное. Вдруг кого-нибудь..?

Он пожал плечами.

— Покажите ваше удостоверение, мистер…

— Эванс.

Я положил перед ним разрешение на право заниматься частным сыском и он скрупулезно изучил его.

Потом растопырил пальцы и стал их рассматривать.

— Мне кажется, она остановилась в домиках у ручья.

— Какая у нее фамилия?

— Смит, — сказал он и чуть-чуть скривил губы. Видимо, так улыбается пожилой человек, простоявший у стойки не один десяток лет. — Впрочем, возможно, что и Шмидт.

Я поблагодарил и вышел на улицу. Пройдя метров сто, я остановился перед небольшим баром: надо было принять лекарство от головной боли. Оркестрик из трех музыкантов пилил какую-то незатейливую мелодию, и несколько пар шаркали под нее ногами по полу. Я попросил бармена налить мне чистого виски и, выпив, осведомился, как мне проехать к домикам у ручья. Он сказал, что это на другом краю города, за заправочной станцией.

Я прошел к машине и поехал через весь город. Несколько сколоченных из досок и фанеры домишек ютилось у подножия холма. На одном из них горела неоновая надпись: Офис.

Я позвонил, и из двери вышла девушка в брюках и сказала, что мисс Смит и мисс Хоффман живут в отдельном домике. Я без труда найду его, если пойду по тропинке налево. Она еще спросила, знаю ли я их.

Я поблагодарил ее и, сказав, что я довожусь мисс Смит дедушкой, пошел по тропинке налево. Перед домиком стояла машина. Высокая блондинка в свитере и джинсах запихивала в багажник чемодан. Дверь домика была открыта, из нее на тропинку падал свет.

Блондинка ушла в дом, оставив багажник открытым. Я на цыпочках поднялся на крыльцо и вошел в дом. Гертруда, стоя ко мне спиной укладывала чемодан. Блондинка была на кухне. Гертруда захлопнула чемодан, и взяв его за ручку, повернулась, чтобы пойти к машине. Увидев меня, она сильно побледнела и остановилась, как вкопанная. Обернувшись назад, она крикнула:

— Анна, Achtung!

На кухне все сразу стихло. Мы стояли и глазели друг на друга.

— Уезжаете?

Она облизнула языком, губы.

— Хочешь помешать мне, полицейская ищейка?

— Да нет. Просто интересно, с чего бы это вдруг?

— Мне здесь все надоело. Все действует мне на нервы.

— Как-то все скоропостижно получилось, не правда ли?

— Что в этом противозаконного?

— Думаю, что ничего. Может быть, вы боитесь Вебера?

Она посмотрела куда-то мимо меня, но я знаю этот старый трюк и потому не обратил на него внимания. Я слышал, как захлопнулась дверь, и конечно обернулся. Блондинка стояла у меня за спиной, держа в вытянутой руке пистолет. Это была массивная девица, и, по-видимому, очень сильная.

— Что тут происходит? — спросила она, не совсем правильно выговаривая слова, грубым, почти мужским голосом.

— Это сыщик из Лос-Анджелеса, — ответила Гертруда.

— So, — сказала Анна, — чего ему надо?

— Не знаю. Может быть, он и не сыщик вовсе. Ведет он себя как мальчишка.

— So, — повторила Анна.

Она обошла меня сзади и теперь стояла передо мной. Пистолет ни разу не дрогнул в ее руке — видимо, она хорошо умела с ним обращаться.

— Чего вам надо? — хрипло спросила она.

— Много чего. Почему смываетесь?

— Ведь сказано же было. Гертруду тошнит от этих мест.

— Вы тоже работаете в отеле?

— Это вас не касается, — отрезала блондинка.

— Да черт с ним, — сказала Гертруда, — пусть знает. Да, мы работали с ней вместе, а теперь уезжаем. Кто нам может запретить?

— Не будем терять времени, — сказала блондинка. — Посмотри, есть ли у него пистолет?

Гертруда похлопала меня по карманам, и найдя пистолет, вытащила его из кобуры. Она несколько секунд разглядывала его. Блондинка приказала:

— Брось пистолет и иди, поставь чемодан в машину. Заведи машину и жди меня.

Гертруда послушно взяла в руку чемодан и обойдя меня, пошла к двери.

— Все равно вам никуда не деться, — сказал я. — Из города только две дороги, так что блокировать их ничего не стоит.

Блондинка сделала вид, что очень удивлена. Ее выщипанные брови полезли вверх.

— Зачем нас задерживать?

— А зачем у вас в руках пистолет?

— Затем, что я не знаю, кто вы такой. Чего ты ждешь, иди в машину, Гертруда.

Та открыла дверь, и обернувшись, сказала с презрительной усмешкой:

— Мой совет тебе, сыщик, уходи отсюда, пока тебя ноги носят.

— Кто из вас видел охотничий нож с костяной рукояткой?

Они переглянулись между собой, потом посмотрели на меня. Мне показалось, что они не знают, на что я намекаю.

— Я ухожу, — сказала Гертруда. — Не морочьте мне голову.

— Ладно, допустим вы о нем действительно не знаете. Последний вопрос: сколько времени вы готовили кофе для мистера Вебера в то утро?

— Мы теряем зря время, Гертруда, — сказала блондинка, явно нервничая. Мне это показалось странным: нервы у нее видимо всегда были в порядке.

Гертруда пропустила ее замечание мимо ушей. Немного подумав, она сказала:

— Ровно столько, сколько надо, чтобы приготовить.

— Минут пять?

— Около того, — кивнула она головой.

— Был еще кто-нибудь в зале кроме Вебера?

— Вроде бы никого. — Она пристально посмотрела на меня. — Впрочем, я не уверена. Может быть, кто-то еще не кончил завтракать.

— Большое спасибо, — поблагодарил я и, обращаясь к Гертруде, сказал. — Положите тихонько пистолет на крыльце. Ни в коем случае не бросайте. Можете вынуть из него обойму, если уж вам так хочется. Все равно я не собираюсь никого убивать.

Она как-то кисло улыбнулась и вышла за дверь с чемоданом в одной руке и с пистолетом в другой. Слышно было, как захлопнулся багажник, как заработал стартер и как наконец заурчал мотор.

Блондинка пошла к двери, вынула из двери ключ и вставила его с наружной стороны.

— Я тоже никого не собираюсь убивать, — заявила она, — но если меня вынудят, то я это сделаю. Так что, пожалуйста, не делайте лишних движений.

Она захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Звук шагов по доскам, крыльца. Потом хлопнула дверца машины, и они уехали. Откуда-то издалека донеслись звуки музыки, передаваемой по радио.

Я прошел на кухню. Естественно, я не нашел там ничего необычного. Мусорное ведро, немытая кастрюля, чашки с остатками кофе на дне. Задняя дверь тоже была заперта. Я толкнул плечом дверь. Ничего хорошего из этого не вышло, только заныл затылок. Я открыл окно и осмотрел прибитые к наличникам жалюзи. Порылся в кухонном столе и нашел там консервный ключ. Орудуя им, мне удалось снять жалюзи. Дальше все было просто. Я обогнул дом и на перилах крыльца увидел свой пистолет. Я сунул его подмышку и пошел к своей машине.

5

Сразу за дверью была деревянная перегородка. На стене справа висела большая карта района. В углу стояла железная печка.

Шагах в пяти от перегородки за дубовым письменным столом сидел в кресле пожилой человек внушительного вида со звездой на груди. В волосах его было много седых волос, виски совершенно седые. Он был без пиджака, в подтяжках поверх рубашки цвета хаки. На правом бедре висел пистолет в кобуре.

Я облокотился на перегородку и посмотрел на него. Он кивнул мне и сплюнул коричневую жижу в стоявшую рядом с креслом плевательницу. Я закурил сигарету и не знал, куда бросить спичку.

— Бросай на пол, — сказал шериф. — Может, я чем-нибудь могу помочь, сынок?

— Хорошая у вас карта, — сказал я. — Мне кажется, эта карта отпечатана не торговой палатой.

— С картами у нас одно время был полный зарез. Каждый турист хочет иметь карту. Кроме того, надо обязательно указать пожароопасные районы. Сид Янг, он у нас мировой судья, взялся за это дело. У него офис недалеко от почты. Там вы можете получить фотокопию карты любого района, какой вам нужен.

Он вздохнул и опять сплюнул в плевательницу.

— Вы пока не представились, — заметил он.

— Эванс, — ответил я. — А вы, значит, представляете собой закон?

— Ага. Здешний констэбль и одновременно заместитель шерифа по нашему округу. Сид Янг и я — главные законники. Моя фамилия Баррон. Восемнадцать лет прослужил в пожарной охране Лос-Анджелеса. Теперь вот служу здесь. Чистый воздух, тишина, не служба — одно удовольствие. Приехали к нам по делам?

— По делам? — зачем-то переспросил я.

— Ну да, — сказал он и засунул палец за воротник рубашки. — Надеюсь, разрешение на ношение оружия у вас имеется?

— Неужели заметно, что я ношу оружие?

— Кому надо, тот всегда заметит, — ответил он и стал из-за стола. — Так что начнем с проверки документов.

Он подошел к перегородке и взял у меня удостоверение частного детектива и подписанное шерифом Лос-Анджелеса разрешение на ношение оружия.

— Достаньте-ка пушку. Хочу сверить номер.

— Я смотрю, у вас еще два пистолета записаны, — казал он после того, как сверил номер пистолета. — Надеюсь, вы не пользуетесь всеми тремя сразу. Хороший у вас пистолет, мне нравится. — Он вдруг вытащил свой пистолет из кобуры. — Но, конечно, до моего ему далеко.

Это был большой кольт калибра 0,38, каким еще пользовались наши дедушки, весивший, наверное столько же, сколько и небольшой чемодан.

— Значит, приехали к нам по делам, мистер Эванс?

— Вроде бы так. Я должен был увидеться с одним человеком по конфиденциальному делу. Но так и не увиделся.

Он кивнул и посмотрел мне в глаза. Взгляд был умный, спокойный и, казалось, видел то, чего не видел я сам.

— Я остановился в «Голове индейца», — сообщил я.

— Не хочу влезать в ваши дела, — сказал он. — У нас здесь, в горах, все тихо. Бывают, конечно, драки или пьяный водитель поломает изгородь. Но уголовщины у нас не бывает. Люди у нас спокойные, мирные, потому что горный воздух способствует этому.

— Вроде бы так, — сказал я, — но вот как раз сейчас случилось убийство.

Он шагнул к столу, надел лежавшую на столе шляпу.

— Нельзя ли поподробнее, — сказал он спокойно, вернувшись к стойке.

— Это за городом, там где танцевальная беседка. Он сидел там возле поваленного дерева, курил и вдруг заметил лежавшего на земле человека. Он был убит выстрелом в сердце.

— Вы кажется не очень спешили сообщить об этом?

— Надо же было прийти в себя, — ответил я.

— Я сейчас поеду туда с вами. Вы отвезете меня на своей машине.

— Видите ли, в этом нет уже никакого смысла, потому что труп исчез. Когда я нашел труп, я пошел к машине. Вдруг из-за кустов вышел похожий на японца гангстер и трахнул меня пистолетом по башке. Труп наверное увезли на лодке.

Шериф резко повернулся, прошел к плевательнице и плюнул в нее. Потом вернулся к стойке и сказал:

— В таком случае, вам лучше пойти прилечь.

— Ладно, — ответил я.

— Нет у нас гангстеров, похожих на японцев, — сказал он с издевкой, — не то мы бы их стерли в порошок.

— Ну как хотите, а то я еще одного вам могу подкинуть. Полчаса назад человек по имени Вебер был убит ударом ножа в спину в моем номере в отеле «Голова индейца». Кто-то тихо подошел ко мне сзади и опять-таки трахнул меня чем-то тяжелым по черепу. Когда я очнулся, то увидел, что Вебер лежит на моей кровати с ножом в спине. Вебер работает в отеле кассиром. Я пригласил его, чтобы поговорить с ним.

— У меня такое ощущение, — сказал Баррон задумчиво, — что вы совратили наш тихий город.

— Этот-то, надеюсь, не японец.

— Вроде нет, — качнул он головой. — Может и этого вы утащили в какое-нибудь укромное место?

— Нет, этого я специально берег для вас.

Он вдруг стиснул своей рукой, точно клещами, мою руку.

— Надеюсь, ты в здравом уме, сынок. Пойду с тобой прогуляюсь. Пройтись в такую ночь одно удовольствие.

— Я приехал сюда, — я решил наконец объясниться, — по приглашению Фреда Лэйси, который купил дом Болдуина на Бэлл-Сэнди-Пойнт. Труп, который я нашел у озера возле поваленного дерева был трупом Фреда Лэйси. Я нашел у него в кармане удостоверение водителя, поэтому и говорю так уверенно. Я мог бы еще сообщить вам множество деталей, но боюсь утомить вас.

— Значит поедем сейчас в отель, — сказал Баррон. — Вы ведь машину на улице оставили?

— Ну да.

— Очень хорошо. Дайте-ка мне ключи от нее — она пока вам не понадобится.

6

Нас было четверо. Шериф сидел на стуле, широко расставив ноги. Костлявый, желтый доктор Мензис осматривал труп и дымил сигаретой. Управляющий Холмс прислонился к двери и сосал сигару. Я скромно стоял в углу.

Нож, которым был убит Вебер, лежал на кровати. Обычный охотничий нож, который охотники носят на поясе в ножнах. Массивная гарда эфеса помешала кровотечению. Зато полотно ножа было красным от крови.

— Таких ножей, как этот, — тысячи, — сказал шериф, взглянув на него. — Что скажете, док?

Доктор выпрямился, достал платок, и поднеся его ко рту, долго кашлял. Потом, посмотрев на платок, сунул его в карман и закурил новую сигарету. Затянувшись, спросил:

— А что я должен сказать?

— Чем вызвана смерть, и когда она произошла, естественно.

— Смерть произошла не позднее двух часов назад, потому что оцепенение еще не началось.

— Его убили этим ножом?

— Неужели вы настолько поглупели, шериф, что спрашиваете такие вещи.

— Всякое бывает. Возьмут, человека отравят, а потом воткнут в него нож.

— Этим занимаются только очень умные люди, — сказал доктор с издевкой. — У вас что, много случаев такого рода?

— Да нет, — шериф даже не обиделся, — пока у меня был всего один случай. Убили Дэда Мичема, который жил в своей хижине в каньоне Шиди. Дело было зимой. Когда он перестал появляться в городе, все решили, что он уехал на зиму. Были большие снегопады и кто-то видел, что крыша его хижины обвалилась. Решили, что надо помочь ему, вытащить из-под снега его пожитки. Пришли туда. Смотрят, а он лежит на полу и голова у него проломлена топором. Он занимался золотоискательством. Поэтому мы подумали, что его убили из-за намытого им золота. Разумеется, убийцу так и не нашли.

— Вы наверное хотите, чтобы труп был помещен в мою больницу?

— Нет-нет, — помотал шериф головой. — Зачем эти сложности, док. Мы придумаем что-нибудь попроще.

Доктор надел шляпу и пошел к двери. Управляющий посторонился, чтобы пропустить его. Доктор взялся за ручку, но вдруг обернулся и сказал:

— Если будет заупокойная служба, то дайте мне знать, — и закрыл за собой дверь.

Управляющий вскинул свои мощные черные брови и сказал:

— Раз уж все кончено, то я хотел бы вернуться к своим делам. Их у меня невпроворот, а тут еще киношники собираются приехать, номера уже заказаны, кроме того, мне нужен новый кассир. Где я его теперь найду?

— Как он к вам попал? — спросил Баррон. — Не было ли у него врагов?

— Мне рекомендовал его Фрэнк Людерс из клуба Вудланд, — ответил Холмс. — Дело свое он знал. Большие деньги огребал иногда на скачках. Больше я о нем ничего не знаю, да и знать не хочу.

— Фрэнк Людерс, — проговорил шериф, — это не тот, который скупает акции? Я с ним не встречался. Чем он вообще занимается?

— Ха, ха, ха, — отреагировал на это Холмс.

— Не думайте, мистер Холмс, — сказал шериф спокойно, — что я не знаю, где происходят покерные сборища.

Мистер Холмс, кажется, смутился.

— Я пожалуй пойду, шериф, — сказал он. — Его надо вынести отсюда. Вам наверное потребуется моя помощь?

— В данный момент нет. Вынесите его перед тем, как рассветет. Вы пока свободны, мистер Холмс.

Управляющий взялся за ручку двери.

— У вас в отеле работали две немки, мистер Холмс? — обратился я к нему. — Кто принимал их на работу?

Холмс вынул сигару изо рта, вытянул вперед руку, потом опять сунул сигару в рот.

— Какое ваше дело? — ответил он.

— Одна из них — Анна Хоффман, другая — Гертруда Смит, или Шмидт, — продолжал я. — Они жили в домиках у ручья. Сегодня они уехали. Гертруда та самая горничная, которая относила туфли миссис Лэйси в починку.

Холмс молчал.

— Так вот, Гертруда, прежде чем отнести туфли сапожнику, оставила их на столе, за которым сидел Вебер. В туфлях было пятьсот долларов. Деньги ради шутки положил туда мистер Лэйси.

— Впервые об этом слышу, — заявил управляющий.

Шериф молчал, точно в рот воды набрал.

— Деньги там так и остались. Мистер Лэйси достал их оттуда, когда пришел к сапожнику.

— Я очень рад, что все обошлось, — сказал Холмс и закрыл дверь.

Шериф встал со стула. Подойдя к мусорному ведру, сплюнул. Потом достал огромный носовой платок, как и рубашка, цвета хаки, и обернув им нож, засунул его за пояс. Надел шляпу и пошел к двери. Открыв ее, он обернулся ко мне и сказал:

— Дело конечно мудреное, но, скорей всего, не такое уж мудреное, как вам кажется. Давайте съездим в дом этого Лэйси.

Я вышел из номера. Он запер дверь и положил ключ к себе в карман. Мы спустились по лестнице в вестибюль и вышли на улицу. Возле пожарной колонки стояла полицейская машина, уже не новый коричневого цвета седан. За рулем сидел упитанный парень в кожаной куртке. Шериф и я сели сзади.

— Знаешь, где стоит дом Болдуина?

— Угу.

— Значит отвезешь нас туда, Энди, и поставишь машину где-нибудь в сторонке. — Он посмотрел в окно.

— Полнолуние. Красота-то какая.

7

Здесь ничего не изменилось за те несколько часов, что я здесь не был. По-прежнему светились окна по фасаду дома, и по-прежнему не то тявкала, не то пронзительно скулила собака.

— Что это, черт возьми, такое? — спросил шериф.

— Воет, как койот.

— Это помесь собаки с койотом, — пояснил я.

Энди обернулся и спросил:

— Может подъедем к воротам?

— Нет. Поставь машину где-нибудь между соснами.

Энди съехал с дороги и остановился в ста шагах от дороги. Шериф и я вышли из машины. Шериф сказал:

— Сиди здесь тихо, Энди. Постарайся, чтобы тебя не обнаружили. Мне это кажется разумным по некоторым причинам.

Мы подошли к воротам. Опять залаяла собака. Открылась парадная дверь, и шериф, поднявшись по ступенькам, снял шляпу.

— Миссис Лэйси? Я Джим Баррон, здешний констэбль. А это мистер Эванс из Лос-Анджелеса. Мне кажется, вы с ним уже знакомы. Не могли бы мы зайти к вам на несколько минут?

— Заходите, — сказала женщина, стоявшая на пороге дома.

В гостиной сидел в мягком кресле внушительного вида мужчина с тронутыми сединой волосами, и наклонившись вперед, трепал за уши собаку. Увидев нас, он выпрямился и отпустил собаку. Та рванулась к нам, прыгнула шерифу на живот, соскочила на пол и забегала вокруг него.

— Добрый вечер, — сказал мужчина и широко улыбнулся, показав свои великолепные белые зубы.

Миссис Лэйси, постаревшая за эти два часа лет на десять, посмотрела куда-то в пол и сказала:

— Позвольте вам представить мистера Людерса из клуба Вудланд. Познакомьтесь, мистер Людерс, это мистер Баннон, — он сделала маленькую паузу и посмотрела куда-то мимо меня, — а имя другого джентльмена я, простите, не разобрала.

— Эванс, — сообщил шериф, даже не взглянув на меня. — Но меня зовут Баррон, а не Баннон.

Шериф слегка кивнул Людерсу головой, я вслед за ним тоже. Людерс видимо решил ослепить нас своим обаянием. Он всем своим видом хотел показать, что он всем доволен, весел и что ему наплевать на всякие там проблемы. Он сказал, обращаясь к нам:

— Я старый знакомый Фрэда. Вот заскочил сюда на минутку, чтобы повидать его. Но оказывается его нет дома, и вот сижу и жду, когда сюда подъедет один мой приятель.

— Рад был с вами познакомиться, мистер Людерс. Много слышал о вас и о вашем клубе, но так до сих пор и не удалось с вами познакомиться. И вот такая приятная встреча.

Собачонка Шайни прыгнула мне на колени, лизнула меня в ухо и потом, соскочив на пол, спряталась под моим креслом. Она громко дышала и постукивала хвостом об пол.

С озера донесся едва-едва слышный звук, очень слабое та-та-та-та. Но шериф его услышал. Он чуть-чуть поднял голову и сказал:

— Мистер Эванс пришел ко мне и рассказал престранную историю. Поскольку мистер Людерс друг семьи, то я не вижу ничего дурного и повторю ее.

Он выдержал паузу и потом взглянул на миссис Лэйси. Посмотрев ему куда-то в грудь, она сделала два-три глотка, и ее руки, лежавшие на подлокотниках кресла, стали скользить то взад, то вперед.

Людерс по-прежнему обворожительно улыбался.

— Мне бы очень хотелось, чтобы здесь присутствовал мистер Лэйси, — продолжал шериф. — Как вы считаете, он скоро вернется?

— Полагаю, что да, — ответила она голосом, из которого ушли все живые нотки. — Он уехал после обеда, но я не знаю куда. Обычно он всегда говорит мне, куда и зачем он едет. Вероятно что-то случилось, и у него было мало времени.

— Мне тоже кажется, что что-то случилось, — сказал шериф. — Мне кажется, что мистер Лэйси послал письмо мистеру Эвансу и попросил его сюда немедленно приехать. Между прочим, мистер Эванс детектив из Лос-Анджелеса.

— Детектив? — произнесла она это слово едва слышно.

Молчавший все это время Людерс вдруг сказал с наигранной веселостью:

— Ума не приложу, зачем Фреду мог понадобиться детектив?

— По поводу тех денег, что были положены в туфли.

Людерс поднял брови вверх и посмотрел на миссис Лэйси. Та сначала сжала губы, но потом вдруг заторопилась:

— Это была шутка, мистер Баннон. И ведь деньги нам вернули.

— Меня зовут Баррон, — сказал шериф. — К вашим деньгам никто не прикасался?

— Разумеется, разумеется, никто. Нам сначала казалось, что… но мало ли что может казаться. Во всем виноваты мы сами. Но все обошлось, и мы получили свои деньги обратно.

— И это были те же самые деньги? — вмешался в разговор я.

— Конечно те же. Почему они должны были быть другими? — ответила она даже не поглядев в мою сторону.

— Мистер Эванс рассказывал мне эту историю несколько иначе, — сказал шериф и сложил руки на животе. — Да и вы, кажется, рассказывая ее мистеру Эвансу, привели еще кое-какие подробности.

Людерс, наклонившись вперед, положил руки на колени. Он все еще улыбался. Миссис Лэйси сделала неопределенный жест рукой и потом опять стала гладить ею подлокотник.

— Я… рассказывала ее… Что я рассказывала мистеру Эвансу?

Шериф повернул голову. От его тяжелого взгляда мне стало не по себе. Он отвернулся и забарабанил пальцами правой руки по пальцам левой, лежавшей на животе.

— Насколько я понял, вы рассказывали мистеру Эвансу, уже побывавшему у вас сегодня вечером, что деньги были подменены.

— Подменены? — сказал она каким-то глухим голосом. — Мистер Эванс говорил вам, что он побывал у меня сегодня вечером? Но… но я вижу мистера Эванса первый раз в жизни.

Я на нее даже не взглянул. Я во все глаза глядел на Людерса.

Он был моим главным призом в этом игральном автомате. Людерс хмыкнул, чиркнул спичкой и стал раскуривать погасшую сигару.

Шериф закрыл глаза, лицо его сделалось печальным. Собака вышла на середину комнаты, посмотрела на Людерса и потом спряталась под диваном.

— Ну и дурак же я, — заговорил шериф сам с собой, — мне ли расследовать такое сложное дело? Да и откуда возьмется опыт? Ведь в горах у нас всегда все было спокойно.

Он сморщил нос и помотал головой.

— Сколько там было денег? — обратился он к миссис Лэйси.

— Пятьсот долларов.

— Где теперь эти деньги?

— Наверное у Фреда.

— Но ведь вы говорили, что он собирается отдать юг вам?

— Да, собирался, — сказала она резко. — Но они мне сейчас не нужны. Он отдаст их мне, когда я захочу.

— А где находятся эти деньги? У вашего мужа в кармане или лежат здесь, в доме?

— Вероятно они у него, а впрочем, не знаю. Вы хотите осмотреть дом?

Шериф пожал плечами.

— В этом нет необходимости, миссис Лэйси, поскольку может оказаться, что деньги не подменены.

— Как вас понимать, мистер Баррон? — вмешался в разговор Людерс.

— Да так, — ответил шериф, что настоящие деньги были подменены фальшивыми.

Людерс негромко рассмеялся.

— Это просто смешно. В нашем городке появились фальшивомонетчики? Этого просто не может быть. Во всяком случае не в наших местах.

— Согласен. Выглядит очень неправдоподобно, — кивнул шериф.

— Очевидно ваши выводы основаны на показаниях мистера Эванса, который выдает себя за детектива? Частного детектива, конечно?

— Вроде бы так, — ответил шериф.

— Видимо вам лишь со слов мистера Эванса известно, будто мистер Лэйси просил его приехать?

— Разумеется, ему что-то было известно, раз он сюда приехал, недовольно сказал шериф. — Например это он рассказал мне о деньгах.

— Простите, но мне просто было интересно, — сказал Людерс мягко.

Шериф повернулся ко мне. Я конечно изобразил на лице улыбку. Я знал, что он сейчас попросит показать ему письмо. Но вот показать-то мне было нечего — письмо исчезло после того, как меня ударили по голове в отеле.

— Письмо при вас? — грубо бросил шериф.

Я полез в нагрудный карман. Баррон одним резким движением вытащил свой кольт из кобуры и направил его на меня.

— Сначала я возьму у вас пистолет, — сказал он и вытащил мой пистолет из кобуры. Посмотрев на него, я сунул его в левый карман брюк и сел в кресло. — Покажите-ка письмо, — сказал он небрежно.

Я вытащил из кармана все, что там было. Несколько бумажек, носовой платок. Письма конечно не было. Я сунул все обратно в карман, и закинув нога на ногу, закурил сигарету.

— Ваша взяла, — сказал я как можно беззаботнее.

Мне показалось, у Людерса блеснули глаза. Он скривил рот и отвернулся от меня.

— Почему бы заодно не проверить, детектив ли он?

— Это мелочи, — ответил ему шериф, главное сейчас найти убийцу.

Он сказал это ни к кому не обращаясь, глядя куда-то в потолок. Миссис Лэйси так сильно стиснула пальцы рук, сцепленные под коленями, что они побелели. Я видел, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться.

Людерс вынул сигару изо рта и погасил ее в большой бронзовой пепельнице. Он уже больше не улыбался.

Шериф рассчитал все с точностью до секунды. Опять ни к кому не обращаясь, он сообщил, точно диктор по радио:

— Некто Вебер, кассир из отеля «Голова индейца», убит ударом ножа в спину в номере, где остановился мистер Эванс. Мистер. Эванс не видел, как это произошло, потому что был без сознания, получив удар по голове. Мистер Эванс — один из тех ребят, о которых много говорят и которые первыми получают трепку.

— Вовсе нет, — возразил я, — я из тех, кто все время натыкается на трупы.

Миссис Лэйси вздрогнула и впервые за все это время посмотрела мне прямо в глаза. Шериф встал из кресла.

— Пока я в этом деле ничего не понимаю. Но думаю, не совершу большой ошибки, если посажу этого молодца за решетку. — Он повернулся ко мне. — Не думай бежать, парень. Я из своей пушки стреляю без промаха.

Никто из нас троих никак не отозвался на это заявление. Помолчав, шериф сообщил:

— Я попрошу вас, мистер Людерс, пока оставаться здесь. Бели сюда заглянет ваш приятель, отпустите его. Я сам заеду за вами и отвезу вас в клуб.

Людерс кивнул головой. Шериф посмотрел на часы, стоящие на каминной полке. На них было без пятнадцати минут двенадцать.

— Несколько поздновато для старичка вроде меня. Как вы считаете, мадам, мистер Лэйси скоро вернется?

— Мне… мне бы очень хотелось… чтобы он вернулся поскорее. — В этих словах нельзя было услышать ничего, кроме отчаяния.

Шериф открыл дверь и кивком головы приказал мне идти вперед. Я вышел на крыльцо. Собачонка вылезла из-под дивана и заскулила.

— Замечательная собачка, — сказал шериф, глядя на нее. — Я слышал, она наполовину койот. Интересно, от кого ее вторая половина?

— Никто не знает, — пробормотала миссис Лэйси.

— Ну прямо как, случай, который я расследую, — сказал шериф и вышел на крыльцо.

8

Мы дошли до машины, не перекинувшись даже словом. Энди сидел, положив ноги на сиденье, и мусолил окурок.

— Поезжай по дороге — сказал шериф, сев в машину, — и сделай так, чтобы шума было побольше.

Энди нажал на стартер, дал полный газ, и машина выскользнула на дорогу. Мы стали подниматься на холм.

— На вершине холма развернешься, приказал шериф, и поедешь назад. Остановишься поближе к берегу. Фары конечно выключишь.

— Угу, — сказал Энди.

На вершине холма Энди выключил фары, объехал большое дерево, и спустившись вниз, выключил мотор. Машина остановилась возле кустарника. Шериф наклонился вперед и сказал:

— Мы сейчас пройдем вперед, поближе к воде. Двигаться будем тихо, чтобы ни одна душа нас не слышала.

— Угу, — сказал Энди.

Мы, передвигаясь от дерева к дереву, подошли к озеру. Шериф сел на землю, потом лег. Мы с Энди легли рядом.

— Ничего не слышишь? — спросил шериф Энди.

— Вроде мотор работает на малых оборотах.

Я прислушался, но полной уверенности, что я слышу работу мотора, у меня не было.

— Смотрите за домом, — прошептал шериф.

В окнах по фасаду дома по-прежнему горел свет. Прошло пять минут, а может быть и больше. Послышался звук — вроде бы закрыли дверь.

— Неплохо, — сказал шериф. — Ушли, но свет не погасили.

Тишина. Не знаю, сколько прошло времени, пять ли, десять ли минут. Вдруг тишину прорезал атакующий звук и сразу все стихло. И что-то темное промелькнуло по поверхности озера и скрылось.

Шериф достал плитку табака, откусил от нее, и пожевав, выплюнул. Потом встал и стряхнул иголки с колен. Встали и мы с Энди.

— Дурная привычка жевать табак, — сообщил шериф. Он переложил кольт из левой руки в правую и засунул его в кобуру.

— Ну? — обратился он к Энди.

— Моторка Теда Руни, — ответил Энди, — у нее клапана западают и на глушителе трещинка. Как газ прибавишь, так сразу слышно.

Видимо Энди не часто произносил такие длинные речи, потому что он сразу замолчал.

— Ты не ошибся, Энди? Не у него одного клапана западают?

— Какого черта тогда спрашиваете?

— Ладно, не сердись, Энди.

Энди что-то буркнул в ответ. Мы вернулись к машине. Энди развернулся, спросил:

— Со светом поедем? — Шериф кивнул. — Куда теперь?

— К Теду Руни, — спокойно сказал шериф. — Надо попасть туда как можно быстрее. До него миль десять наверное.

— Меньше чем за двадцать минут не доехать. Поедем мимо беседки.

Мы выбрались на дорогу, промчались мимо лагеря бойскаутов, потом свернули на шоссе. Беседка осталась позади, откуда едва слышно доносилась музыка.

— Не обиделись? Я ведь вроде дураком вас выставил? — повернулся шериф ко мне.

— Есть немного.

— Может я чего не так сделал?

— Да нет, — ответил я, — хорошая актерская работа. Сомневаюсь только, что вам удалось одурачить Людерса.

— Очень уж мне женщину жаль, — сказал шериф. — А этот Людерс, малый, видать с головой. Сидит такой тихий, спокойный, все себе на ус мотает. Думаю, мне все-таки удалось его обвести. Во всяком случае он сделал несколько ошибок.

— Две, по крайней мере, сказал я. — Первая — та, что ему вообще не надо было появляться в этом доме. Вторая — это байка про знакомого, который заедет за ним. А в гараже, между прочим, стоит машина… Чья она? Вот в чем вопрос. Ну и последней ошибкой была эта поджидавшая его лодка с работающим мотором.

— Это не ошибка, — вмешался Энди, — иначе мотор не заведешь.

— Машина в гараже не обязательно его, размышлял шериф. — Ведь если вы приехали в гости, то не поставите свою машину в гараж хозяина. Моторка тоже могла не иметь к нему никакого отношения. Быть может это свидание. Какой-нибудь молодой человек приехал сюда к своей девушке. Людерс конечно знает, что у меня против него ничего нет. Единственное, что подозрительно, почему он старался сбить меня с толку.

Он выплюнул жвачку прямо в открытое окно машины. Мы мчались мимо холмов, поросших лесом, мимо ферм. Луна светила так, что все было видно как днем.

— Он ведь знал, — сказал я, — что у меня нет письма. Это он стукнул меня по голове и убил Вебера. Не знаю, он убил Лэйси или нет, но его появление в этом доме можно объяснить тем, что он приехал удержать миссис Лэйси от попыток разыскивать своего мужа. Значит ему известно, что он убит.

— Выходит, по вашему, Людерс и есть тот малый, вокруг которого всё крутится? — спросил шериф. — Зачем ему приспичило убивать Вебера?

— Потому что с Вебера все началось. За Людерсом стоит организация фальшивомонетчиков. Они стали печатать десятидолларовые бумажки, потому что на них обычно не обращают внимания. Это ведь не тысячедолларовые купюры. Но Фред Лэйси был настолько умен, что обнаружил подделку.

— Твоя сообразительность меня просто потрясает, сынок, — сказал шериф и ухватился за скобу, потому что дорога сделала крутой поворот. — Я пока останусь при своих козырях. По-моему, в городе Пума нет фальшивомонетчиков.

— Очень хорошо, — сказал я.

— Но, с другой стороны, если Людерс тот, кто за всем этим стоит, то схватить его будет трудно. Мало того, что из города ведут три дороги, недалеко от клуба Вудланд есть небольшой аэродром для спортивных самолетов. Сейчас лето, и многие богатые люди прилетают на них в клуб.

— Я смотрю, вы не очень-то сокрушаетесь в связи со всем этим, — заметил я.

— А чего мне сокрушаться, — сказал спокойно шериф. — Место у нас тихое, спокойное. У шерифа в голове всего полторы извилины. Мне кажется, мистер Людерс как раз такого мнения обо мне.

9

Привязанная к свае, накрытая брезентом лодка чуть покачивалась на воде. От деревянных, покосившихся сходней поднималась вверх тропинка, и затерявшись в можжевельнике, выбегала потом на шоссе. Недалеко от него стояли летние домики для отдыхающих. На крыше одного из них стоял бутафорский маяк, очевидно, рекламный знак для туристов. Почти во всех домиках были погашены огни, но видимо не все еще спали — издалека доносилась танцевальная музыка.

Оставив машину на обочине шоссе, мы спустились к сходням.

Шериф прихватил с собой мощный фонарь и иногда включал его. Когда мы подошли к сходням, он посветил им на тропинку. Я заметил следы шин.

— Что думаете по этому поводу? — спросил шериф меня.

— Вроде бы следы шин, — ответил я.

— Ну, а ты что думаешь, Энди? — обратился он к нему. — Энди умница, только жаль, что он такой молчаливый.

Энди наклонился, и осмотрев след, сообщил:

— Шины новые, машина большая.

Он направился к сходням, и нагнувшись показал на что-то рукой. Шериф посветил туда фонарем.

— Сделали поворот, — сказал Энди. — Ну и что? Летом всегда полно машин. Да и шины люди часто меняют, если есть деньги. Правда, это шины особые, высокой проходимости шины.

— Пошел бы, посмотрел лодку, — сказал ему шериф.

— Зачем это?

— Надо убедиться, ездили ли на ней недавно?

— Черт-те что, — буркнул Энди. — Ясное дело, что ездили.

— Это же только предположение, — сказал шериф, — а надо знать точно.

Энди смотрел на него секунды три, потом плюнул на землю и пошел к машине. Сделав несколько шагов, он обернулся и сказал:

— Никакое не предположение.

— Немножко нервный, — сказал шериф, — а в остальном парню цены нет.

Он лег на сходни, подтянул за цепь лодку и сунул руку под брезент. Вернувшись ко мне, он пожал плечами и сказал:

— Как всегда прав, черт бы его побрал. Вам эти шины ничего не говорят, мистер Эванс?

— Кадиллак V-12, — ответил я, — клубная машина. Красные кожаные сиденья, в багажнике можно поместить два больших чемодана. На приборной доске часы отстают на двенадцать с половиной минут.

Он постоял, подумал. Потом, вздохнув, кивнул головой.

— Недаром же вам платят деньги, в конце концов, — сказал он, и, повернувшись, пошел к машине.

— Где теперь живет Тед? — спросил шериф Энди, который курил уж не знаю какую по счету сигарету и смотрел сквозь ветровое стекло на дорогу.

— Где и всегда, — ответил Энди.

— Значит, чуть вверх от Баскомбской дороги.

— Кто спорит, — буркнул Энди.

— Давай разворачивайся, сейчас поедем к нему.

Мы сели в машину, и проехав примерно полмили, свернули направо.

— Остановись-ка на минутку, — приказал шериф и вышел с фонарем на дорогу. Сев обратно в машину, сказал: — То, что мы обнаружили их следы возле сходней, немного значит. А вот следы на этом повороте означают, что они ездят в Баскомб. Ну, а там когда-то был лагерь золотоискателей, самое удобное место для фальшивомонетчиков.

Энди сбавил скорость. Машина двигалась теперь по узкой горной дороге. Ее окружали крутые откосы, казавшиеся белыми в ярком свете луны. Проехав еще примерно полмили, Энди остановил машину.

— Приехали, мистер Соколиный глаз, — сказал он шерифу. Тот вышел из машины. Походил с фонарем вокруг дома и вернулся.

— Те же следы, — сообщил он. — Очевидно, привезли Теда домой, а потом поехали в Баскомб. Как думаешь, Энди, мог Тед быть замешан в каком-нибудь темном деле?

— Если б хорошо заплатили, конечно мог бы, — ответил тот авторитетно.

Мы с шерифом вышли из машины и направились к дому. Это была бревенчатая хижина, крытая тесом. Позади нее стояла покосившаяся уборная. Сразу же за нею начинался сосновый лес. Шериф взошел на крыльцо и толкнул дверь — заперто. Мы обошли дом, и попробовали открыть заднюю дверь. Крыльца здесь уже не было, дверь доходила до самой земли. Она тоже была заперта. Шериф постучал в нее, но никто не вышел из дома, лишь только эхо передразнило шерифа.

— Значит уехал вместе с ними, — сказал шериф. — Конечно, оставить его здесь они не могли. Видимо дали возможность собрать манатки и увезли.

— Не согласен, — возразил я. — Кроме лодки им от него больше ничего не надо было. Когда они увезли вместе с ним на его лодке труп Фреда Лэйси — видимо они бросили труп в озеро, привязав к нему камень — они приказали ему дожидаться их. После этого Тед Руни становился опасной ненужностью. Тем более, если они потом направились в то место, где они печатают или прячут фальшивые деньги.

— Опять это всего лишь догадка, сынок, — сказал шериф, но в его голосе я почувствовал явную симпатию. — Во всяком случае, на обыск у меня нет разрешения. Пойду взгляну на этот кукольный домик. Подожди меня здесь.

Я разбежался и навалился на дверь. Послышался треск. Шериф обернулся, сказал: «Эй» и остановился.

Я разбежался еще раз — доски треснули под моим напором и я влетел в дом. Я вовремя подставил руки и приземлился на куске линолеума, от которого пахло рыбой. Я встал с пола и щелкнул выключателем. Над моей головой загорелась лампочка. В пролом пролез шериф и недовольно покачал головой.

Мы были на кухне. Кухонная плита, на ней закопченные кастрюли. И плита, и кастрюли еще теплые. Над плитой грязные деревянные полки, на них несколько тарелок. Я прошел в комнату и зажег свет. Узкая деревянная кровать, накрытая стеганым, сильно засаленным одеялом. Стол, несколько стульев, в углу старый радиоприемник. На столе пепельница и в ней четыре обкуренных трубки. В углу сложенные стопкой детективные журналы. Потолок был над самой моей головой. В углу в потолке люк и возле него стремянка. За кроватью на сундуке стоял раскрытый чемодан и в нем разные тряпки.

Шериф тотчас же подошел к раскрытому чемодану.

— Значит Тед собирался в дорогу. Ну, а тут приехали эти парни и утащили его. Смотри-ка, он положил в чемодан свой единственный выходной костюм. Он его надевает только когда бывает в городе, да по праздникам.

— Он поел. Кастрюли еще теплые.

Шериф заметил стремянку, и приставив ее к люку, полез на чердак. Открыв люк, он посветил себе фонарем, потом закрыл люк и спустился со стремянки.

— Должно быть он чемодан хранил на чердаке. Там стоит еще один, очень большой. Ну что, пойдем?

— У него, должно быть, была машина? — спросил я.

— Угу. Старый плимут. Погаси потом свет.

Он прошел на кухню и осмотрел ее. Я погасил свет, и мы вышли из дома. Шериф, тщательно осмотрев место возле дома, показал мне, где стояла машина и где было небольшое масляное пятно. Он погасил фонарь, и махнув рукой в сторону уборной, сказал:

— Идите в машину, а я пойду осмотрю уборную.

Я видел, как он зашел в уборную, как из всех щелей и из дыр в крыше брызнул свет. Я обошел дом и сел в машину. Шерифа почему-то очень долго не было. Наконец он подошел к машине, достал плитку табака и начал жевать.

— Тед в уборной, — сказал он. — Убит двумя выстрелами в голову. — Он сел в машину и захлопнул дверцу. — Судя по всему, кто-то спешит замести следы.

10

Дорога круто поднималась вверх, следуя извивам пересохшего ручья. Потом она пересекла горное плато. Мы вероятно находились сейчас на высоте трехсот-четырехсот метров над уровнем озера. Вскоре начался спуск с плато. Потом у дороги появился темный фермерский дом. И вдруг мы оказались на перекрестке. Энди остановил машину и шериф вышел из нее и опять стал рассматривать следы, освещая дорогу фонарем.

— Свернули налево, — сообщил он вернувшись. — След хорошо виден, потому что другие машины тут не проезжали.

— Если налево, — то не к лагерю, — сказал Энди. — Налево, значит к дому Уордена и потом к плотине.

Шериф подумал, потом опять вылез из машины и пошел на перекресток.

— Есть след и направо. Они потом вернулись на свой собственный след, сделав петлю. Поедем налево.

— Вы уверены, — вмешался Энди, что они сначала поехали налево, а не потом? Если налево, то ведь дальше от шоссе.

— Налево. Направо виден двойной след, — сказал шериф.

Энди повернул налево. Справа и слева от дороги появились невысокие холмы, поросшие кустарником. Проехав примерно милю, мы вдруг оказались на тропе, которая уходила куда-то на север. Шериф вышел из машины и пошел по тропе. Посветив опять фонарем, он поднял большой палец и Энди поехал за ним.

— Нахальные, черти, — сказал он, садясь опять в машину, — думают, никто за ними не увяжется. Зря, конечно думают. Впрочем, если бы не Энди, мы бы никогда не узнали, чья это была лодка.

Холмы так близко подходили теперь к дороге, что кустарник нет-нет да и касался машины. Вдруг дорога, огибая высокий холм, сделала крутой поворот, и перед нами появился небольшой дом, стоявший на склоне холма. Вокруг дома росли деревья.

И вдруг мы услышали пронзительный вой и вслед за ним тявканье. Звук этот так же внезапно прекратился, как и возник.

— Да погаси ты свет, — приказал шериф, но Энди уже выключил фары и съехал с тропинки. — Впрочем, теперь уже поздно. Все равно они нас заметили.

Шериф вышел из машины.

— Слушай, Энди, воет, как настоящий койот, — сказал он.

— Угу.

— Уж больно близко к дому для койота. Как считаешь, Энди?

— Не-а, — сказал Энди! — Когда нет огня, они могут подойти к самому дому. Ищут объедки.

— А вдруг это та собачонка, — сказал шериф, подумав.

— Или курица, которая снесла золотое яичко, — сказал я, подходя к нему. — Может быть вы все-таки вернете мне мой пистолет? Вы зачем сюда приехали? Чтобы рассуждать или чтобы схватить преступников?

Шериф полез в карман, и достав оттуда пистолет, вручил его мне.

— А я никуда не спешу, — сказал он, — потому что никуда не спешит мистер Людерс. Ведь он давно бы мог убраться, если бы захотел. Пришлось отложить отъезд, потому что надо было заткнуть рот Теду Руни. Хорошо, что вы взломали дверь, а то бы так никто и не догадался, что Тед торчит в своем сортире. Они наверняка думают, что их никто не выследит. Вот почему и ездят так нахально. Но мы их выследили, потому что знали, откуда начинается след. Вот почему я не спешу.

Энди нагнулся, вытащил из-под ног винтовку и вышел из машины.

— Если это та собачонка, — рассуждал шериф, — значит и миссис Лэйси тоже тут. Значит ее кто-нибудь стережет. Надо сходить посмотреть, Энди.

— Как мне хочется, чтобы вы хоть немножко струхнули, сказал Энди. — Мне вот маленько страшно.

Мы стали подходить к дому из-за деревьев. Тишина стояла такая, что хорошо было слышно, как в доме открыли окно. Мы с шерифом шли на расстоянии нескольких метров друг от друга. Энди, заперев машину, подходил к дому с другой стороны.

Мы подошли к дому уже совсем близко, до него оставалось каких-нибудь двадцать шагов. Дом был очень похож на дом Теда Руни, только побольше и получше. Позади дома был гараж, но машины в нем не было. Дом стоял тихий и темный, и может быть, никакой собачонки Шайни в нем и не было.

Вдруг в доме послышалась возня, тявкнула и тотчас смолкла собака, как будто ей надели намордник. Шериф повалился на землю, я — тоже. Мы лежали и ждали. Странно, но ничего не произошло.

Шериф поднялся с земли и стал медленно приближаться к дому: сделает один шаг и остановится. Я по-прежнему лежал на земле. Наконец, шериф вышел на открытое место перед домом и шагнул на ступеньки каменного крыльца. Он стоял там, освещенный луной, с кольтом на поясе, и я с ужасом подумал, что стоять на этом крыльце равносильно самоубийству.

Невероятно, но ничего страшного не произошло. Шериф прижался к стене дома. Слева от него было окно, справа дверь.

Он вытянул руку, постучал в дверь рукояткой своего кольта и опять прижался к стене.

В доме завыла собака. Из открытого окна высунулась рука с пистолетом.

Я не очень-то рассчитывал, что попаду в цель с такого расстояния. Но я все-таки выстрелил. Звук пистолетного выстрела слился со звуком выстрела из винтовки. Пальцы, державшие пистолет разжались, и пистолет упал на крыльцо. Рука судорожно вцепилась в подоконник, потом соскользнула с него. В доме опять завыла собака.

Шериф дергал дверь за ручку. Я и Энди бросились к нему.

Дверь вдруг открылась, и фигура шерифа четко обозначилась в дверном проеме — видимо, в комнате зажгли свет.

Я первым взбежал на крыльцо, следом за мною — Энди. Мы вошли в дом.

Миссис Лэйси стояла посреди комнаты, прижимая к груди Шайни. На столе позади нее стояла керосиновая лампа. Светловолосый, мускулистый молодой человек лежал, тяжело дыша, на боку под окном. Его правая рука шарила по бедру, очевидно, искала упавший пистолет.

Миссис Лэйси нагнулась и отпустила собаку. Та сразу же кинулась к шерифу, прыгнула к нему на живот, ткнула свою узкую морду в его рубашку, и соскочив на пол, закружилась у его ног.

Миссис Лейси была бледна как смерть. Человек, лежавший у окна вдруг застонал и открыл глаза. Он пошевелил губами. На них уже появилась кровавая пена.

— Замечательная у вас собачка, миссис Лэйси, — сказал шериф, стряхивая с себя рукой пыль. — Только вот место здесь неподходящее, да и люди тоже.

— Я обманула вас, — сказала миссис Лэйси, — но, поймите, меня заставили. От этого зависела жизнь мужа. Так мне сказал Людерс. Он держит мужа как заложника где-то здесь, в горах. Наверное где-нибудь неподалеку. Он сказал, что скоро вернется и привезет мужа, а пока приказал молодому человеку держать меня в этом доме. Я прошу у вас прощения, шериф, но у меня не было другого выхода.

— Я все понимаю, миссис Лэйси, — сказал он тихо, и посмотрев на пистолет, сунул его в кобуру. — Все. Но ваш муж не приедет. Он убит. Мистер Эванс видел его тело. Я знаю, как вам сейчас тяжело, но я не мог скрывать от вас это печальное известие.

Побледнев еще больше прежнего, она села в кресло и закрыла лицо руками. Собака заскулила и легла возле ее ног.

Молодой человек стал приподниматься. Глаза его были открыты, но ничего не видели. Шериф наклонился к нему.

— Ну как дела, сынок?

Тот прижал левую руку к сердцу. Пальцы тотчас же стали красными от крови. Он медленно начал поднимать вытянутую правую руку. Его губы дрогнули, и он хрипло прошептал:

— Хайль Гитлер!

Потом он вытянулся на полу, захрипел и затих. Несколько секунд в комнате не было слышно ни единого звука — даже собака замолчала.

— Получается, что он — один из этих, как его, из нацистов, — сказал шериф. — Вы слышали, что он сказал?

— Слышал, — ответил я.

Я повернулся и вышел из дома. Присев на крыло машины, я достал сигарету и закурил.

Вскоре подошли и они. Шериф нес на руках собаку, Энди сжимал в левой руке винтовку. В лице его уже не было прежней самоуверенности, он о чем-то глубоко задумался.

Миссис Лэйси села на заднее сиденье и шериф передал ей собаку. Потом, посмотрев на меня, сказал:

— Запрещается, сынок, курить возле деревянных строений на расстоянии до двадцати метров.

Я бросил сигарету на землю и растер ее в порошок. Я сел на переднее сиденье, рядом с Энди.

Мы ехали по той же дороге, поскольку она была единственной. Все очень долго молчали. Наконец миссис Лэйси сказала:

— Людерс упоминал какого-то человека, которого звали Слоут. Я слышала, как он разговаривал по-немецки с Куртом, тем молодым человеком. Я немного понимаю по-немецки, но они говорили очень быстро, так что я смогла схватить одно лишь это слово. Оно явно не немецкое. Может быть оно что-нибудь говорит вам?

— Это название одной заброшенной хаты недалеко отсюда, — сказал шериф. — Ты ведь знаешь где это, Энди?

— Угу. Вот убил человека, а ведь я никогда никого не убивал.

— Может это я его убил, — сказал я, — ведь я тоже стрелял.

— Не-а, — сказал Энди. — Из пистолета с такого расстояния нельзя убить человека.

— Кто вас привез, миссис Лэйси, — спросил шериф. — Я понимаю, что вам сейчас не до этого, но я должен знать.

— Людерс и тот молодой человек. Он был в лодке.

— Они приставали где-нибудь к берегу, мадам?

— Да. Они остановились у какой-то хижины. Курт сошел на берег, а Людерс сел за руль. Потом Людерс опять пристал к берегу. К тому месту подъехал Курт на старой машине. Он бросил ее в овраге и опять сел в лодку.

— Понятно, — сказал шериф. — Значит, если схватим Людерса, то будет полный порядок. Не могу пока понять, в чем тут дело.

Я промолчал. Мы доехали до перекрестка и свернув к озеру, проехали по дороге примерно четыре мили.

— Останови машину, Энди. Мы отсюда пойдем пешком, а ты останешься здесь.

— Я пойду с вами, — сказал Энди.

— Нет, ты останешься здесь, — резко сказал шериф. — Я не могу оставить миссис Лэйси одну. Ты уже доказал, что ты меткий стрелок.

Мы вышли из машины. Собака немного поскулила, потом замолкла. Мы свернули с дороги и стали пробираться через молодой сосновый лес. Двигались мы так тихо, что только индеец мог бы услышать нас.

Лес кончился, и перед нами открылось ровное место. Вдали виднелось какое-то странное сооружение, похожее на башню, сложенную из старых ящиков. Шериф зашептал мне на ухо:

— Этой шахтой уже давно, со времен золотой лихорадки, никто не пользуется. Нет никакого смысла — работаешь целый день, а золота намоешь на два цента. Вон там справа стоит вагон-холодильник. Он металлический, так что из пистолета его не прошибешь, черт бы его побрал. Машины нигде не видно. Наверное, спрятали. Пошли?

Луна светила так ярко, что легко было найти иголку. На этой ровной, как стол, поверхности я чувствовал себя куклой в тире. Шерифу все было нипочем. Он вытащил из кобуры кольт и взвел курок.

Вдруг в вагоне приоткрылась дверь и блеснула полоска света. Мы повалились на землю. Мне показалось, выплеснули воду. Потом все стихло.

Мы встали и пошли вперед. Остановились возле большой кучи песка. Я слышал свое учащенное дыхание и слышал, как дышит шериф — по-моему, очень громко.

Дверь опять открылась. Света уже не было. Из вагона вышел маленький человек с чемоданом, и обогнув вагон, скрылся за ним. Мы стояли за кучей песка и ждали.

— У меня в руках автомат, мистер Баррон, — сказал кто-то у нас за спиной, — поэтому поднимите руки, пожалуйста.

Я поднял руки, потом, чуть помедлив, — шериф. Мы повернулись к говорившему лицом. Прижав приклад автомата к животу, перед нами стоял Фрэнк Людерс.

— Я очень рад, что вы сюда пожаловали, — сказал он негромко. — Сейчас вернется Чарли и зажжет лампу и мы тогда сможем поглядеть в глаза друг другу.

Людерс свистнул. Из-за вагона показался коротышка и пошел к двери.

— Зажги лампу, Чарли, — приказал Людерс. — У нас гости.

Коротышка скрылся в двери, потом в вагоне загорелся свет.

— Прошу, господа, — сказал Людерс радушно. — Вы очевидно понимаете, что смерть дышит вам в затылок, и не будете привередничать.

Мы прошли вместе с ним в вагон.

11

— Возьми у них пистолеты, Чарли, и обыщи их.

Мы стояли, прислонившись к стене. Посреди вагона был длинный стол и вдоль него с обеих сторон простые деревянные скамьи. На столе — бутылка виски и две стопки, тарелка, в которой было полно пепла, окурков и обгоревших спичек и карбидная и обычная керосиновая лампы, обе зажженные. В дальнем от нас углу вагона стояла аккуратно, заправленная раскладушка. Рядом с ней другая, сложенная.

Японец подошел к нам, и блеснув очками, промурлыкал как кот:

— Нехоросо ходи с пистолетом. Осень скверно, о как скверно.

Он вытащил у нас пистолеты и положил их на стол перед Людерсом. Потом обыскал нас. Я видел, как лицо шерифа залила краска, когда он его обыскивал.

— Пистолета больсе нета, — сообщил Чарли. — Добро пожаловать, дзентльмены. Нось такая сюдная. Дзентльмены устроили пикник?

Шериф что-то гневно буркнул. Людерс сказал:

— Присаживайтесь, джентльмены. Рассказывайте, какие у вас проблемы. Я подумаю, что я могу для вас сделать.

Мы сели за стол. Людерс сидел напротив, поставив автомат на стол и держа палец на спусковом крючке. Весь его вид был неприятен мне, но я должен был признать, что человек он несомненно умный. Ну что ж, попадаются среди них и умные.

— Я, пожалуй, пожую маленько, — сказал шериф и, достав из кармана плитку табака, отломил от нее кусок и сунул его в рот. Пожевав, выплюнул жвачку на пол.

— Вы уж извините, что плюю на пол. Надеюсь не будете из-за этого расстраиваться.

Японец, сидевший на раскладушке, возразил:

— Нехоросо. Осень скверно пахнет.

Не удостоив его ответом, шериф продолжал:

— Собираетесь пристрелить нас и смыться, мистер Людерс?

Тот пожал плечами и прислонился к стенке вагона.

— Вы, кажется, не очень-то старались заметать следы, мистер Людерс. Весь вопрос был в том, откуда след начинается, и стоило нам это установить, как мы добрались и до вас.

— Мы, немцы, фаталисты. Все в общем-то шло как по маслу — если не считать, конечно, этого дурака Вебера — мы в таких случаях проявляем особую осторожность. Я рассуждал так: «На воде следов не остается. Лодки у них нет. Значит маловероятно, что они меня выследят. Совершенно невероятно». Именно поэтому я сказал себе: «Пусть это и невероятно, но они обязательно придут сюда. Значит, устроим засаду и подождем, когда они придут».

— Вы сидели в засаде, а Чарли таскал в машину чемоданы, набитые купюрами, — заметил я.

— Какие еще купюры? — спросил Людерс.

— Новенькие, десятидолларовые, которые вы доставляете из Мексики на самолете.

Людерс посмотрел на меня как на пустое место и сказал:

— Дорогой друг, вы в своем уме?

Я презрительно фыркнул.

— Раньше пограничники совершали регулярный облет границы, но его недавно отменили, потому что в течение нескольких лёт никто не нарушал воздушное пространство. Самолет из Мексики приземляется на клубном аэродроме. Какие могут быть трудности? Самолет принадлежит мистеру Людерсу, а мистер Людерс совладелец клуба, так что все о'кэй. Разумеется, мистер Людерс не может держать чемодан с купюрами в своем кабинете в Вудланд-клубе. Для этой цели он нашел заброшенную шахту и старый вагон-холодильник, который оказался ничуть не хуже сейфа.

— Очень интересно, — заметил Людерс. — Продолжайте.

— Установлено, что купюры почти не отличаются от настоящих. Бумага, краски, печать — все в полном порядке. Но это означает, что тут орудует не банда фальшивомонетчиков. Такое дело по плечу только правительственной организации, работающей по прямому указанию нацистов.

Японец соскочил с раскладушки и издал звук, напоминающий проткнутую шину. Людерс, однако, ничем себя не выдал и только спокойно заметил:

— Очень интересно. Дальше.

— Интересно-то оно интересно, — сказал вдруг шериф, — только мне кажется, теперь в вашей жилетке будет несколько дырок.

— Шерифа, конечно беспокоит, почему вы обосновались на горном курорте, — сказал я.

— Ну, а вашу умную голову это, очевидно, не беспокоит, — съязвил Людерс.

— Меня больше всего беспокоит, — заметил шериф, — что в моем округе совершено несколько безнаказанных убийств.

— Этот курорт был выбран потому, — продолжал я, — что в летний сезон здесь очень много приезжих, и конечно, потому, что здесь практически нет полиции. К несчастью, вам немного не повезло. Ваш человек, Вебер, думая, что все обойдется, выдал вас. Я бы мог еще долго распространяться о том, почему вам понравился этот курорт, но боюсь утомить вас.

— Сделайте одолжение, продолжайте, — сказал Людерс и похлопал ладонью по стволу автомата.

— Еще одно преимущество, которое вы, конечно, имели в виду, — это то, что в городе нет банка. Поэтому отели и туристические базы расплачиваются со своими клиентами наличными. Если бы — а это маловероятно — фальшивые деньги были обнаружены, то найти их источник было бы практически невозможно.

— Все это очень интересно, — сказал Людерс, — но на самом деле мы не преследовали цель пустить все фальшивые деньги в обращение. Наша задача заключалась в том, чтобы проверить деньги, поскольку — вы это правильно подметили — найти, откуда они появились было бы очень трудно.

— Вы поступили очень умно, — сказал я. — А что это вы так разоткровенничались?

— По-моему, — сказал Людерс, — вам теперь все равно, откровенен я или нет.

Шериф вдруг наклонился вперед и сказал:

— Послушайте, Людерс, убив нас, вы не решите ни одной из ваших проблем. Если же вы не станете этого делать, то для вас не все уж так безнадежно. Весьма вероятно, что это вы убили Вебера, но доказать этот факт будет нелегко. Что касается фальшивых денег, то это конечно пахнет тюрьмой, но ведь не повесят же вас за это. Я как раз захватил с собой наручники, так что давайте я их на вас надену, ну и на вашего приятеля-японца, конечно, и мы пойдем отсюда ко мне в участок.

— Ха, ха, ха, ха, — расхохотался Чарли. — Какой сутник. Думаю, у него не все дома.

Людерс натянуто улыбнулся.

— Ты все чемоданы уложил, Чарли?

— Один остался, — ответил тот.

— Тогда отнеси его и заведи машину.

— Послушайте, Людерс, — опять обратился к нему шериф. — Все это бессмысленно. Я оставил в лесу своего человека с винтовкой. В такую ночь, как эта, он перестреляет вас как зайцев. Он видел, как мы сюда пошли, и не пропустит вас дальше, если увидит, что нас нет с вами. У вас всего двадцать минут. Если мы не выйдем отсюда, он даст сигнал, и здесь появятся наши ребята, которые разнесут вас на куски.

— Трудная мне досталась работа, — сказал он тихо. — Не всякий даже немец справился бы с ней. Я изнервничался и допустил грубую ошибку. Я связался с дураком, который убил человека, потому что этот человек знал про совершенную им глупость. Но ведь это была и моя ошибка. Мне нет прощения, да я его и не ищу. Жизнь потеряла для меня всякую ценность. Я ведь уже сказал, отнеси чемодан в машину, Чарли.

Чарли подошел к нам.

— Не нравится мне, — сказал он, — человек с винтовкой. Не согласен, пусть берет все дьявол.

— Ну что ты слушаешь всякую чепуху, Чарли, — улыбнулся Людерс. — Если бы с ними кто-то был, то они бы уже давно были здесь. А то, что эти люди говорят, только доказывает, что никого с ними нет. Они одни, совершенно одни. Ступай, Чарли.

— Я ступаю, — сказал Чарли, — но все это не нравится мне.

Он вытащил из угла здоровенный чемодан и еле поднял его. С трудом дотащив его до двери, он остановился передохнуть и чуть-чуть приоткрыл дверь.

— Никого не визу, — сказал он. — Наверно врут много.

Людерс вдруг заговорил, видимо, обращаясь к самому себе:

— Надо было убить собаку, да и женщину тоже. Но я слишком слаб. Что стало с Куртом?

— Не знаю я, кто он такой, — сказал я. — Где он был?

Людерс смотрел несколько секунд мне прямо в глаза.

— Встань! — скомандовал он.

Мы встали. Капля пота поползла у меня по спине. Я посмотрел на шерифа. Лицо у него из красного стало серым. Седые виски стали мокрыми от пота, но он по-прежнему жевал табак.

— Сколько ты получил за эту работу, сынок? — спросил он шепотом.

— Сто зелененьких, от них уже почти ничего не осталось.

— Жаль старуху, сорок лет прожили вместе. А я получаю восемьдесят долларов в месяц, квартира бесплатная и дрова. Конечно, маловато. По правде сказать, мне бы сотня не помешала. — Он криво усмехнулся, сплюнул и посмотрел на Людерса. — Чего ждешь, стреляй, нацистский ублюдок!

Людерс медленно поднял автомат и ощерил зубы. Сделал выдох через рот, потом осторожно положил автомат на стол и полез под пиджак. Вытащив оттуда люгер, снял его с предохранителя и переложил в левую руку. Лицо его одеревенело и стало похоже на слепок. Он медленно поднимал руку с пистолетом, и в то же время его вытянутая правая рука тоже поднималась.

— Хайль Гитлер! — выкрикнул он.

Он поднес дуло пистолета ко рту и выстрелил.

12

Японец, заглянувший в вагон, увидев, что здесь происходит, закричал как зарезанный и бросился бежать. Шериф и я схватили со стола пистолеты. Капля крови упала мне на руку. Людерс медленно оседал на пол.

Шериф выскочил за дверь, я — за ним. Японец, петляя как заяц, бежал к кустарнику.

Шериф занял стойку, поднял свой кольт и затем опустил его.

— Пусть еще попрыгает маленько, — сказал он. — Я всегда стреляю с пятидесяти шагов. Он поднял пистолет, вытянул руку, прицелился. Сейчас он был похож на памятник самому себе. Прогремел выстрел, и в чистом воздухе появилось облачко дыма.

Японец продолжал бежать и через секунду скрылся в кустарнике.

— Чертовщина какая-то, — сказал шериф, — убежал.

Он искоса поглядел на меня и отвернулся.

— Далеко он конечно не уйдет. В лесу не попрыгаешь.

— У него был пистолет, — сказал я, — в кобуре под мышкой.

— Нет, кобура была пустая. Людерс вытащил пистолет. Он бы убил его, прежде чем отсюда уехать.

Вдали показался свет фар.

— Почему Людерс покончил с собой?

— Наверное самолюбие заело, — подумав, сказал шериф. — Раскрутить такое дело и провалить его из-за двух недотеп было нестерпимо для его гордости.

Машина стояла позади вагона. Шериф рванул на себя переднюю дверцу, потом захлопнул ее и сплюнул.

— Кадиллак V-12, — сказал он, — красные кожаные подушки и три чемодана на заднем сиденье.

Он достал из кармана куртки фонарь и, опять открыв дверцу, посветил на приборную доску.

— Который час? — спросил он.

— Без двенадцати минут два, — ответил я.

— Неправда, что часы отстают на двенадцать с половиной минут, — сказал он сердито. — Вот тут у вас получился прокол.

Он обернулся, сдвинул шляпу на затылок и посмотрев на меня, сказал:

— Черт вас подери, да вы же видели эту машину возле «Головы индейца»!

— Точно.

— Мне вы сразу показались сообразительным парнем.

— Это точно, — подтвердил я.

— Ты уж как-нибудь подгадай, сынок, и обязательно загляни сюда, если меня опять поставят к стенке.

Машина, свет которой мы только что видели, остановилась в трех шагах от нас. Завизжала собака, потом Энди крикнул:

— Никто не ранен?

Открылась дверца, и из машины вырвалась собака. Поприветствовав шерифа, она закружилась вокруг его ног.

— Ночь-то какая лунная, — сказал шериф, глядя куда-то вдаль.