Окончательный диагноз

Часы показывали половину первого ночи, уже давно пришла пора уходить, но так не хотелось выходить из уютного дома под промозглый, уже совсем осенний дождь. Она сама предложила остаться. Поставила на стол начатую бутылку водки, какую-то закуску. Выпили. А затем… затем все случилось. Последнее, что запомнил Дэн, — это немилосердно скрипящий диван. Горячий шар прокатился по позвоночнику, она что-то говорила, успокаивала, о чем-то просила, но он почти не понимал ее слов. Быстрее, еще быстрее! Он рвался к победе, к финишу, как когда-то на соревнованиях, и это случилось. Засыпая, он еще не пришел в себя он незабываемого, фантастического ощущения…

А ночью она разбудила его своими ласками и сделала такое, о чем он только слышал от других парней. В память навсегда врезались ее сияющие в ночи глаза. Мозг будто взорвался. Он даже не мог представить себе, что такое вообще возможно!

После он стал иногда оставаться ночевать у Юлии. Не слишком беспокоило даже то, что приходилось дожидаться, пока ребенок уснет. А однажды в поездке он мучительно захотел женщину, причиной тому были воспоминания о проведенной с Юлией ночи. На трассе Дэн снял проститутку. Та отработала на ура полученные деньги. Но в тот раз он понял, что Юлия, оказывается, не все так замечательно умеет делать в отличие от профессионалок. Та девчонка была молоденькой, гибкой и позволяла такое, что можно было увидеть лишь в порно. После он начал практиковать это довольно часто. Вернувшись в город, Дэн заскучал. На одной из вечеринок он, уже не опасаясь неудачи, провел ночь со знакомой девицей. Очевидно, опыт, полученный и с Юлией, и с проститутками, оказался весьма кстати. Восхищенная девица не постеснялась рассказать о мастерстве Дэна своим подружкам, вскоре он стал для девчонок своего круга чем-то вроде переходящего приза. Дэн был на седьмом небе от счастья. Временами он просто забывал о Юлии. Наведывался к ней лишь изредка. Да и в постели с ней Дэну становилось уже скучно. Привыкший к молоденьким худосочным девочкам, он начал даже испытывать некоторое отвращение к пышным формам влюбленной в него женщины. Часто меняя подружек, он уже начал чувствовать некоторое пресыщение. Потому и не приезжал к Юлии так подолгу. Тогда, перед Новым годом, Дэн, вернувшись из очередной поездки, заглянул к ней, даже не догадываясь, что заразился. В принципе, ничего страшного, когда он обнаружил, что болен, то вылечился за каких-то две недели, но только Юлия порвала с ним.

На ближайшей заправке Олег подключил к телефону ноутбук, залил полный бак бензина, перекусил сам и двинулся дальше. С каждой сотней километров дорога становилась все хуже. Местами выбитый, разрушившийся от времени асфальт сменялся плохо укатанной гравийкой. Машину трясло на неровностях. Японская подвеска не справлялась с ними. Впрочем, и русским машинам приходилось не лучше. Невольно вспомнился анекдот, имевший хождение в те времена, когда итальянцы только строили свой завод.

Комиссия потребовала усилить машину здесь, усилить там и, главное, дорожный просвет увеличить почти вдвое.

Итальянец выслушал, подумал и спросил:

— Я так понимаю, дороги вы совершенно не будете строить?

Походило на то, что здесь их если и строили, то только для испытания танков. Миновав очередной затерянный и давно забытый богом городок, Олег прикинул, что сегодня к вечеру никак не доберется до места. Все его расчеты разрушила дорога.

«Лучше бы поездом поехал!» — с горечью подумал он, когда машину в очередной раз крепко тряхнуло. Пыльной разбитой дороге, вернее, направлению не было конца. Олегу уже казалось, что въедливая всепроникающая пыль пробралась в наглухо задраенный салон и заполнила легкие. Чтобы избавиться от наваждения, он закурил, потер ладонью воспаленные глаза.

Телефон проиграл мелодию и замер в ожидании реакции хозяина. Олег коснулся чуткой кнопки. Знакомое позвякивание возвестило о том, что модем начал соединяться с сетью. Скосив глаза, Олег увидел знакомый скрин и кликнул Enter. Не прошло и минуты, как компьютер, мигнув экраном, возвестил о том, что сообщение принято. Отключившись от сети, Олег решил, что просмотрит полученную информацию позже. Дорога пошла немного получше, и сейчас останавливаться не хотелось. Время давно перевалило за обеденное, но здесь после дедморозовской вотчины остановиться было негде. Ни тебе придорожной кафешки, ни мотеля с ресторанчиком, только вековые леса, по странной прихоти еще до конца не вырубленные. Хотя местами встречались и настоящие пустыни, где от прежней красоты не осталось и следа. Вырубленные, выкорчеванные деревья да следы тяжелой техники, до камня перерывшие израненную землю. Асфальт то появлялся, то пропадал, а Олег по-прежнему все гнал и гнал машину на север. Пусть и не поспеет он сегодня до ночи в назначенное место, но максимально приблизиться должен.

Опустела очередная бутылка воды. Купить другую просто негде. Сверившись с картой, Олег решил потерпеть еще час. До ближайшей лагерной столицы, одного из островов ГУЛАГа, оставалось меньше сотни километров. От усталости клонило в сон, но время, как обычно, поджимало, и машина продолжала наматывать на колеса бесконечную ленту шоссе.

Заправив под завязку машину, Олег купил три двадцатилитровых канистры, заполнил их бензином про запас — до ближайшего относительно крупного города оставалось еще больше четырех сотен километров, да и дальше вопрос с горючим мог стать довольно остро. Почти десять часов за рулем давали о себе знать. Олег, откинувшись на сиденье, позволил себе поспать целый час и, закупив продуктов на дорогу, поехал дальше.

Низкое вечернее солнце застыло над горизонтом. Угрюмые ели подступали к самой дороге. Неспешные северные сумерки никак не хотели уступать ночи. Часы на приборной доске показывали половину двенадцатого. Олег произвел в уме нехитрые вычисления и тихонько присвистнул: по местному времени выходило, что уже пусть не глубокая, но ночь. Глаза слезились от усталости. Реакция замедлилась. Организм требовал отдыха.

Он остановился в небольшом распадке на берегу быстрой, обжигающе холодной речушки. Пока в котелке закипала вода, Олег сделал пару добрых глотков коньяка из плоской фляжки, открыл припасенную в дорогу банку консервов, нарезал черный, как земля, душистый хлеб. Как же все это напоминало то далекое время, когда еще был жив отец! Вот так же на берегу лесной речки горел костер, потрескивали в огне сучья. Бурлило в закопченном котелке незатейливое варево. Огромное небо с россыпями невидимых в городе звезд раскинулось необъятным пологом над головой. Неспешный разговор. Щебет птиц в зарослях. И небывалое, такое острое чувство единения. Иногда они вовсе не ложились спать. Могли просидеть рядом всю ночь и беседовать, обсуждать наболевшее. Жаль, что это уже в прошлом. Никогда уже не услышит он приглушенный голос отца. Не расскажет тому о своих проблемах, не выслушает совета.

Плотно поужинав, Олег забрался в машину и привычно быстро уснул. Ему снилась Лена, родной город, по которому так замечательно идти рядом с ней, взявшись за руки. Почему-то для Олега важным и очень ценным стало именно держать Лену за руку. Она немного смущалась, но, очевидно, тоже получала удовольствие от столь непривычного проявления чувств. Невольное воспоминание — известная картина «Влюбленные над городом», когда-то написанная великим мастером, — всплыло в памяти. Марк и Белла, также взявшись за руки, летели над старинной ратушей, над древним и вечно юным прекрасным городом, над широкой рекой. Где-то далеко внизу остались и узкие кривые улочки, и мирская суета, и ужасы реальной жизни. Влюбленные воспарили над миром и были бесконечно счастливы в своем невероятном уединении, в восхитительном чувстве полета, что подарила им великая, всепобеждающая любовь.

Олег проснулся спустя четыре часа. За стеной крушины по-прежнему шумела на камнях быстрая река. Туман плыл над зарослями. Где-то в кронах деревьев заливалась какая-то ошалевшая от восторга при виде поднимающегося солнышка пичужка. Окружающий лес сонно ворочался, просыпаясь. Замершие в безветрии ветви пихт вяло склонялись над крышей машины, слегка припорошив ее опавшей хвоей.

Костер прогорел, среди пепла не теплилось ни единого уголька. Заготовленный с вечера хворост лежал горкой рядом с оскорбительно черным на зеленом мху пятном кострища. Поеживаясь от утреннего холодка, Олег выбрался из машины. Потянулся до хруста и, окинув взглядом окрестности, подхватил котелок и спустился к воде. Плотный молочно-белый туман стелился над рекой, рваными космами цеплялся за пенистые гребни над камнями. В быстрой струе стремительными тенями скользили крупные рыбины. Вздохнув от внезапного желания бросить все, взять в руки спиннинг и, забросив приманку, почувствовать сопротивление холодно-упругого тела увесистой хищницы, Олег зачерпнул воды и, стараясь не расплескать, поднялся к машине. Сухой хворост занялся быстро. Огонь с жадностью вгрызался в смолистые ветки, весело потрескивал, разгораясь.

Олег привык торопиться медленно. Движения рассчитанные, экономные, без лишней суеты, но тем не менее все у него получалось быстро. Завтрак, плотный, основательный, был готов буквально за двадцать минут. Сваренный в консервной банке, крепкий, ароматно-дурманящий, черный, густой, как смола, кофе взбодрил, разогнал чуть вялую спросонья кровь, заставил шире раскрыться глаза. Вполне отдохнувший и бодрый, Олег умылся студеной речной водой, и, садясь за руль, он даже не мог себе представить, что эта ночь стала последней спокойной и мирной на долгий срок.

Отправив материалы Олегу, Казимир немного успокоился. Он был абсолютно уверен, что как только друг ознакомится с той информацией, что получил по электронной почте, то немедленно свяжется с ним, но звонка все не было. Несколько раз Казимир пытался дозвониться сам, но Олег был вне зоны действия сети. Оставалось только одно: ждать. Эльза несколько раз справлялась о том, получил ли он ответ от Олега, но пока ничего утешительного Казимир сообщить ей не мог. Заканчивая очередной материал о происходящем уже в который раз переделе собственности, связанном со сменой власти, Казимир полностью погрузился в работу. Чтобы немного отвлечься, он, в то время когда жена просматривала и правила распечатки, отправился в кухню, сварил кофе и, вернувшись, невольно залюбовался Эльзой. Забравшись с ногами в уютное кресло, она и впрямь напоминала грациозную кошку.

Откуда-то из глубины сознания начала вдруг подниматься волна вязкого ужаса. Могло ведь случиться так, что тогда, чуть больше года назад, он вполне мог не согласиться на предложение Эльзы отправиться в Зону. Если у нее были причины предложить авантюру именно ему, то у самого Казимира не было оснований соглашаться. Да, была в душе пустота и злость на бывшую жену, но только этого явно недоставало для того, чтобы отправиться в рискованное путешествие. Не секрет, Эльза понравилась ему с первого взгляда. Понравилась, как, в принципе, любая красивая молодая женщина. Казимир осознавал себя обычным мужчиной, и женская привлекательность действовала на него вполне естественным образом. Ничего нет удивительного в том, что, глядя тогда на Эльзу в прихожей своей более чем скромной квартиры, Казимир мысленно лишь облизнулся, понимая, какая пропасть лежит между ним, простым частным таксистом, и этой ухоженной, слишком неброско одетой молодой, уверенной в себе женщиной. Да, он согласился на предложение Эльзы, скорее всего из чувства протеста. В один день он оказался перед одиночеством. Пусть не все было ладно в его прежней семейной жизни, но вовсе не так удручающе, по крайней мере на его взгляд. И вот сообщение уже бывшей жены, что она улетает в далекую, такую недосягаемую Австралию, просто повергло его в шок. Да, именно протест подтолкнул его на предложение Эльзы, и деньги были здесь совсем ни при чем. А дальше был только риск, тяжкий труд и бесконечные километры по лесам и болотам Зоны. Оберегая Эльзу, защищая ее и от озверевших от дикости природы бандитов, и от обладающих едва ли не человеческим разумом мутантов-зверей, Казимир невольно сблизился с ней, как-то исподволь полюбил. Чувство постоянной опасности сделало их почти родными.

То расставание возле крошечной железнодорожной станции до сих пор представлялось ему самой ужасной потерей, пережитой в жизни. Пробираясь обратно через Зону, он постоянно думал о ней, мучился, страдал, пытался избавиться от нахлынувших чувств и понимал, что это ему уже не под силу, ибо у каждого мужчины в жизни наступает момент, когда разум не властен над эмоциями.

Бороться с собой всегда трудно, в особенности когда ты по-настоящему влюблен. Приезд в этот город был обусловлен именно этим. Тайная надежда на случайную встречу. Возможность быть рядом с ней, дышать одним воздухом, ходить по одним и тем же улицам, просто поднять трубку и позвонить… Нет, этого, конечно, не достаточно для счастья, но о большем Казимир не смел и мечтать. Слишком разными были тогда они. То, что он в конце концов решился похитить Эльзу прямо со свадьбы, практически стало жестом отчаяния. Алена, жена старого друга, подтолкнула его к этому решению. Сам он почти наверняка не решился бы даже приблизиться к женщине, за короткий срок путешествия через Зону ставшей для него самой дорогой на свете.

— Ты о чем? — спросила Эльза, глядя на замершего в дверях мужа.

— Что?! — встрепенулся он, едва не расплескав кофе.

— Ты о чем думаешь? Глаза квадратные, рот приоткрыт. Не хватало еще слюни распустить. Тебя что-то напрягает? Со мной что-то не так?

— Нет, родная, все в порядке, я просто подумал, что мы могли так и не встретиться в этой жизни. Мне стало страшно!

— Локис, я даже не думала, что тебя так легко напугать! Ты что, вдруг начал верить в судьбу?

— Знаешь, Лиза, я всегда верил, что нами управляет некто свыше. Пусть это называется как угодно — рок, судьба, Бог — неважно, но это есть. То, что свело нас вместе, существует, и сопротивляться этому бессмысленно. Подумай сама, если бы этого не было, мы никогда бы не встретились. Сколько людей живет на этой планете? Миллиарды! Ладно, пусть даже не на всей планете, только в Европе! Каков был шанс, что ты обратишься за помощью ко мне? Никакая теория вероятности не в силах предусмотреть такую возможность. То, что мы встретились, противоречит здравому смыслу! Невзирая ни на что, мы нашли друг друга. Что же это, если не судьба?

Лиза некоторое время сидела неподвижно, лишь во все глаза смотрела на непривычно взволнованного мужа. Нестерпимо долго, наверно целую секунду, они смотрели друг на друга. Лиза не заметила, как листки, что она держала в руках, сначала по одному, а затем непрерывным потоком сползли на пол. Будто во сне она поднялась, и очень осторожно, буквально на ощупь, шагнула к Казимиру. Чашки с горячим кофе невыносимо мешали, он никак не мог обнять прижавшуюся к груди жену. Она сама освободила его от ноши…

…Горячий шепот. Прерывистое, срывающееся дыхание. Тела, подчиненные некоему вселенскому ритму. Великий, бесконечный космос. Остро-алмазные россыпи невидимых людям звезд. Сладкий, дурманящий любовный пот на разгоряченных в неистовом танце телах. Один на двоих то ли вздох, то ли вскрик… Последнее судорожно-восторженное движение и… бесконечный полет. Нежнейшая колыбель его рук. Неосознанно ласковые прикосновения, словно они впервые изучали, трогали друг друга. Упоительный вкус губ. Подрагивание еще не успокоившегося тела. И лишь много позднее — огромные, расширившиеся от кипящей крови зрачки совсем близко. Медленное, удивленно-отстраненное возращение к действительности. Чуть смущенный взгляд на разбросанную по ковру одежду… Волшебное ощущение еще не прекратившейся близости и постепенно тающее от проходящего возбуждения напряжение. Достигший сознания, пришедший откуда-то издалека голос Казимира:

— Я люблю тебя!

Непослушные, разом набухшие губы. Неузнаваемый, наполненный чувственностью и страстью собственный голос, что-то шепчущий в ответ. Его ладонь, бережно поддерживающая безвольную голову. Заполняющее каждую клеточку ощущение восторга и неземного блаженства.

— Ты сумасшедший! Я безумно люблю тебя, Локис! — сказала Лиза каким-то непередаваемо низким, волнующим голосом и потерлась лицом о жесткую, остро пахнущую любовью шерсть на груди Казимира.

— Можно подумать, что ты вменяема! — негромко парировал он, осторожно лаская губами мочку ее уха.

— Нам, между прочим, нужно работать! — напомнила мужу Эльза.

— Именно по этой причине я и сварил кофе! — ответил он, оглядываясь. — Ты будешь пить холодный или мне сварить еще?

— Да ну его к черту! — с чувством воскликнула Эльза, прижимая к груди голову мужа.

Попав в больницу, Дэн запаниковал. Первый человек, о ком он вспомнил, к кому обратился за помощью, была Юлия. Что он чувствовал в тот момент, когда она вошла в жалкую палату заштатной больницы? Наверное, облегчение. Теперь он твердо знал, что самое страшное уже позади. Даже боль отошла на второй план, когда он увидел ее встревоженные глаза, такое милое взволнованное лицо, нежные руки, робко перебирающие завязки нелепой больничной накидки. Стараясь справиться с нахлынувшими чувствами, он намеренно был с ней тогда груб, но это была всего лишь маска, больше всего на свете ему хотелось, чтобы Юлия присела на кровать, прижала к мягкой высокой груди его израненную голову, провела ладонью по волосам, поцеловала такими знакомыми ласковыми губами. А когда это, наконец, случилось, жгучий стыд кислотой залил душу. Дэн осознавал, как был неправ, насколько оказался несправедлив к женщине, подарившей ему свою любовь. То, что было между ними, вдруг стало для него чем-то очень значимым, крайне важным и дорогим. Растерянный, он не знал, как себя вести, нервничал, метался из крайности в крайность и не находил решения. Видимо, в то время он по-настоящему почувствовал, что любит Юлию. Пытался ей все рассказать, но почему-то получалось фальшиво. Она уже не верила ему, как раньше.

Юлия сидела с ним ночами, нежная, заботливая, наверное, такая, какая и должна быть любящая женщина. Раньше он стыдился ее, все из-за разницы в возрасте, но теперь Дэн особенно остро почувствовал притяжение, что исходило от Юлии. Даже наличие у нее ребенка больше не останавливало его. Он искренне хотел быть вместе с ней. То, что полгода назад так пугало его, стало жизненно необходимым. Едва состояние улучшилось, Дэн так мучительно захотел близости, что больше не мог сдерживаться. Он просил ее, уговаривал, только Юлия почему-то оставалась непреклонной. Лишь однажды, еще в больнице, она едва не уступила его мольбам. Он ясно видел, что еще чуть-чуть, и она разделит с ним унылую больничную постель. Но, увы, что-то остановило ее. Обида больно хлестнула по нервам.

И все же, сбежав из больницы, Дэн пришел к Юлии. Некуда было ему идти! Но она уже стала другой. Вместо того чтобы, как раньше, подарить ему незабываемые ощущения близости, Юлия была отстраненной и непреклонной. В принципе, его жест — привести к ней в дом девчонку — был в большей степени продиктован желанием насолить. Только теперь Дэн в полной степени оценил собственное одиночество и, как ни странно, зависимость от Юлии.

Догоревшая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Затушив окурок, Дэн поднялся и шагнул в гараж. Работы оставалось совсем немного: вымыть «жигуленок», навести порядок в салоне и, пожалуй, все. Негромко насвистывая незатейливый мотивчик, он принес воду, тряпки и принялся смывать с ветерана автопрома вековую грязь.

— Это ты правильно делаешь! — неожиданно раздался голос Виктора.

Дэн оглянулся. У распахнутых ворот стоял, сладко потягиваясь, Виктор и еще один незнакомый мужчина.

— Закончишь наводить красоту — иди ложись спать. Мы выезжаем сразу после обеда, — продолжил Виктор.

— Куда на этот раз? — спросил Дэн.

— Много хочешь знать? Такие долго не живут! — резко оборвал его незнакомец.

— Успокойся! Нас повезешь. Вот на этой колымаге! — миролюбиво сказал Виктор.

Мужчины ушли, оставив Дэна в одиночестве. Работы с машиной оставалось минут на двадцать.

Лена возвращалась домой после ночного дежурства. Солнце уже медленно подбиралось к зениту. В душном трамвайном вагоне, нещадно звенящем и жалобно скрипящем, почти пусто. И хотя все сидячие места заняты, Лене удалось найти местечко возле неплотно закрытого окна. Тонкая струйка немного более прохладного, чем внутри, воздуха приятно ласкала лицо. Пусть и с запахом разомлевшего от жары асфальта, пусть и насыщенная бензиновой гарью, но все же без вони немытых тел. Тряский трамвай, угрожая рассыпаться на очередном стыке, медленно тянулся через мост. В буро-зеленой сверху воде кто-то плескался. На сером городском песке распростерлись обнаженные тела. Но Лена невольно позавидовала им. Как ни крути, но там, у воды, все же получше, чем в вагоне. За мостом потянулся бесконечный пыльный проспект. Скукоженные от автомобильных выхлопов чахлые деревья. Людская суета на тротуарах, нескончаемый поток разномастных машин. Лена неосознанно всматривалась в проносящиеся мимо автомобили. Искала глазами быструю как стрела «Хонду» Олега.

Возле университета трамвай, скрипя из последних сил, свернул налево. Солнце стало припекать затылок, Лена передвинулась так, чтобы голову защитила оконная стойка, и продолжала не отрываясь смотреть на дорогу. А там все те же взметнувшиеся в выгоревшее, белесое июльское небо дома, жалкие городские, выросшие в неволе деревья и спешащие куда-то люди.

В очередной раз трамвай повернул вправо. Здесь уже дома пониже, улица поуже, людей вроде поменьше. До дома совсем близко, всего-то пять остановок. За целой чередой больниц начнется промзона, а дальше, уже совсем на окраине, островки бетонных чудовищ — человеческих муравейников. Грязно-серых, неприглядных, но тем не менее густо заселенных двуногими существами, по странной прихоти считающих себя людьми.

Жители промышленных окраин, когда-то ютящиеся в прогнивших бараках, озлобленные на весь белый свет, они, даже сменив жилье на вполне поначалу пристойное, очень быстро превратили некогда стройные, устремленные ввысь высотки в подобие прежних грязных бараков. Люди принесли с собой не только привычный, устоявшийся, какой-то временный быт, но и отношения с бесконечными скандалами, драками, нередкой поножовщиной.

Лена ненавидела район, где пришлось жить, но вот только изменить ничего не могла. Чтобы сменить квартиру, нужна была доплата, а свободных денег не ожидалось даже в отдаленной перспективе. После нескольких дней, проведенных с Олегом в его благопристойном центре, она с содроганием возвращалась к себе.

Телефон лихорадочно затрясся в сумочке, как обычно, не вовремя. Мобильник, по обыкновению, куда-то запропастился, но упорно продолжал истошно взывать к хозяйке. Наконец выуженный из сумочки, он оказался в руках Лены. Взглянув на дисплей, Лена разочарованно нажала зеленую кнопку. Вызывала Юлия.

— Здравствуй, Юленька! — приветствовала Лена.

— Привет, Лен! Ты уже дома? — в трубке раздался до неприличия счастливый голос подруги.

— Нет, только подъезжаю, а что ты хотела?

— Всего-навсего узнать, какие у тебя планы на вечер.

— Никаких! — пожала плечами Лена. — Сейчас отосплюсь и засяду читать или телевизор посмотрю. А что, у тебя есть какие-нибудь предложения?

— Да! Сегодня закрытие фестиваля, и я уговорила Никиту сходить на это мероприятие.

— Молодец! Рядом с тобой он все больше возвращается к нормальной человеческой жизни. Сейчас он где? На работе?

— Нет! Мы проспали! Только сейчас собирается, но к вечеру вернется. Я хочу и тебя соблазнить!

— Не знаю, Юлия, вдруг я вам помешаю?

— О чем ты говоришь! Хватит тебе сидеть затворницей! Повеселимся, потанцуем, фейерверк заявлен потрясающий! Мы за тобой в восемь заедем. Устраивает?

— А Никита не будет против?

— Он не против, а, наоборот, за! Вот, потягивается, лежебока. Сам не работает и мне не дает! Мы и Андрюшку с собой берем. Пока у него будут силы, погуляем, а там видно будет. Ну, ты согласна?

— Да, заезжайте, я буду готова к восьми, — согласилась Лена.

Отвратительно коричневая железная дверь подъезда, грязный лифт, неторопливо поднявшийся на пятый этаж. Хлипкий непослушный замочек. Желтый потертый ключ. Прохлада прихожей. Родной, невыветривающийся запах кофе, тянущийся с кухни. Знакомо скрипнувшая половица. Старенькое кресло возле дивана. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь уныло зеленые шторы. Приоткрытая балконная дверь. Древняя раскладушка на балконе. Бормотание радио на кухонном столе. В очередной раз вздрогнувший холодильник. Все еще капающий кран на кухне. Ржавое пятно в раковине, там, где падают неустанные капли. Забытая на столе чашка. И одиночество. Привычное и бесконечное.

Стараясь избавиться хоть на время от тягостного чувства, Лена решительно направилась в ванную, нетерпеливо сбрасывая с себя одежду. Горячая, насколько только можно выдержать, вода тугой струей ударила в белоснежный фаянс. «Так, соли не жалеть! И пены! Главное — это много, очень много пены!» — думала Лена, глядя, как пузырится, взбиваясь, белоснежное ароматное облако. Босым ногам было неуютно на кафельном полу. Лена нетерпеливо переступила и нашарила сбившийся в сторону коврик. Пока вода наполняла ванну, она все же решила вернуться в комнату и взять с дивана недочитанную книгу Северина. На твердой глянцевой обложке на фоне водопада красовался высокий сильный мужчина в набедренной повязке, держащий за руку хрупкую темноволосую женщину. Зная, о чем и как пишет Северин, Лена никак не могла понять, что заставило художника разместить на обложке изображение, совершенно не отражающее суть книги.

Горячая вода, наконец, приняла ее. Пена окутала тело. Лихорадочные мысли начали понемногу успокаиваться. Олег, только он остался в сознании. Читать Лена так и не смогла. Она всю жизнь мечтала о семье, о чутком и внимательном муже, но все шло наперекосяк. Мужа так и не нашла, семью не завела, даже в собственной квартире какой-то постоянный кавардак. Шторы эти противные…

Олег… он с таким теплом отнесся к ней, окружил нежностью и заботой, закружил голову красивыми словами и… пропал. Да, он позвонил ей вчера, обещал вернуться через три или четыре дня. Сослался на срочную и очень важную работу. Вот только правда ли это?

Машины на шоссе встречались нечасто, да и то в большинстве своем тяжелые лесовозы и крытые грузовики. Олег с каждым километром приближался к предгорьям. Судя по карте, проехать оставалось совсем немного. За одним из поворотов его неожиданно остановили на посту. Проверка документов тянулась непривычно долго. Придирчивый капитан тщательно изучал буквально каждую букву в документах, хорошо хоть о цели поездки не спрашивал. Закончив разбираться с бумагами, капитан вернул их Олегу и вдруг вместо прощания сказал:

— Через тридцать километров следующий пост. После проверки уточните у начальника место, где вас будут встречать. Двигайтесь, и поскорее. Вас уже давно ожидают.

— Ясно! — кивнул Олег, несколько удивленный тем, что обычный капитан патрульно-постовой службы осведомлен о его прибытии.

Действительно, ровно через тридцать километров его взмахом полосатого жезла остановили на съезде с трассы. Снова нудная проверка документов. Скрупулезное изучение каждой буквы в правах, документах на машину, в паспорте. Принимая обратно бумажник, Олег внимательно посмотрел в глаза проверяющему.

— А дальше что? — спросил он, продолжая наблюдать за растерянным милиционером.

— После того как окажетесь в городе, следуйте по центральной улице до площади. Увидите здание бывшего горсовета. Слева от него торговый центр и бар. Там, в баре, и ожидайте дальнейших указаний.

— Я могу ехать? — уточнил Олег.

— Так точно! — вдруг подобрался милиционер и даже вроде сделал попытку козырнуть.

Кивнув в ответ, Олег сел в машину и, брызнув гравием, рванул дальше. С вершины холма в долине открылась панорама города: строгие линии улиц, ряды стандартных пятиэтажек, цепочки фонарных столбов. Попетляв на серпантине, «Хонда» неторопливо покатилась по пустынной улице заброшенного городка. Разбитые окна, зияющие чернотой выбитые дверные проемы, давно растрескавшийся асфальт, вздыбленные тротуары. Безлюдье. Давящее ощущение безысходности, кладбищенности навалилось исподволь, щемящей тоской поселилось в сердце.

Осторожно объезжая выбоины, Олег добрался до площади. Позабытый вождь все еще сжимал в кулаке кепку, указывая прямо на относительно сносно выглядящее здание с вызывающе яркой вывеской «Бар. Ресторан. Казино». Остановив возле входа запыленную «Хонду», Олег вошел внутрь. Полутемный зал, обшарпанная стойка с ярко освещенной полкой, заставленной разнокалиберными бутылками. Здоровенный парень в черной майке, скучающий за стойкой. Негромкая музыка, льющаяся из стареньких дребезжащих динамиков.

Олег, на мгновение остановившись на пороге, окинул взглядом небольшой безлюдный зал, подошел к бармену и, взобравшись на высокий неудобный табурет, положил руки на не слишком чистую столешницу. Бармен скользнул по нему скучающим взглядом и, не говоря ни слова, плеснул в стопку водки. Олег отрицательно покачал головой. Бармен лениво пожал плечами, опрокинул стопарик сам, немного помедлив, закурил и, выдержав паузу, спросил:

— Давно приехал?

— Только что, — ответил односложно Олег.

— Понятно. Тогда жди.

— Ясно, — в тон бармену сказал Олег и, достав сигареты, закурил.

Помолчали. Бармен затушил окурок, поднял глаза на Олега, долго пристально глядел на него и наконец лениво пробормотал:

— Как дорога?

— Нормально, — не вдаваясь в подробности, ответил Олег.

— Из Москвы? — с откровенной ленцой в голосе спросил бармен.

— Сейчас да.

— И родом оттуда? — помолчав, спросил бармен.

— Нет, — так же лениво сказал Олег.

Бармен снова замолчал. Олег подумал было заказать кофе, но решил воздержаться. Дрянной, растворимый, запах которого витал над стойкой, его не вдохновлял. Откуда появился крепкий коротко стриженный седовласый мужчина, он даже не заметил. В дверь он не входил — это точно. Просто словно материализовался прямо из воздуха за спиной у Олега.

— Как добрался? — спросил мужчина.

— Спасибо, нормально! — сказал Олег, оборачиваясь на голос.

— Пошли поговорим! — предложил Седой.

Олег коротко кивнул и легко спрыгнул с табурета.

Казимир, закинув руки за голову, сидел перед компьютером, не сводя глаз с монитора.

— О чем думаешь? — спросила Эльза.

— Получил наш Странник информацию. Разобрался с большего. Теперь думает. Знаешь что, дорогая, поеду я, наверное, к нему. Работу мы сдали, новых заданий пока нет. Можно считать, я в заслуженном отпуске.

— Считаешь, все настолько серьезно? — уточнила Эльза, кладя руки на плечи мужа.

— Можешь не сомневаться. Олег рискует головой. Не исключено, ему понадобится моя помощь.

— Кроме того, насколько я помню, именно ты поклялся вытравить до конца эту заразу.

— Но ты…

— А я твоя жена! Достаточно увесистый аргумент? Я собираю вещи. Сколько туда ехать?

— Часов восемь или чуть больше.

— Выходит, мы приедем чуть раньше Странника?

— Должны. Нам понадобится время, чтобы осмотреться. Только я прошу тебя, старайся не особо вмешиваться. Ты можешь мне это пообещать? — спросил Казимир.

— Дорогой мой, ты все никак не можешь осознать простой вещи, я твоя жена, отсюда следует, что мы всегда должны быть вместе! Все, закончим беспредметный разговор. Время покажет. Я беру с собой только самое необходимое! — поставила точку Эльза.

Спустя полтора часа неброская «Ауди» уже пробивалась в плотном потоке автомашин к выезду из города. В чем может выражаться его помощь другу, Казимир пока имел весьма смутное представление, но если дело связано с порошком, то он чувствовал себя обязанным довести его до логического конца. Весеннее, на его взгляд, было не завершено. Да, удалось найти и обезвредить распространителей наркотика, но само производство, да еще поставленное на промышленную основу, осталось далеко в горах, и до сих пор Казимир не знал, как к нему подступиться. Разумеется, власти вполне могли предпринять определенные меры, но где гарантия, что силовая операция увенчается стопроцентным успехом? Судя по информации, полученной от Олега, меры безопасности там предприняты беспрецедентные. Определенная доля вины в этом лежала и на нем, на Казимире. Он сунулся в осиное гнездо, нашумел и, по сути, инициировал преступников на усиление охраны городка. Теперь туда так просто уже не пробраться. Все планы упирались в непреодолимое препятствие. Необходима серьезная поддержка. А вот ее-то как раз и не было. Если дома — а Казимир уже всерьез считал город, в котором обосновался, родным — уже удалось обзавестись нужными связями, то там ни о чем таком даже не приходилось мечтать. Тем более что городок полностью находился во власти преступной группы.

Чтобы действовать извне, нужна серьезная доказательная база, а ее-то у Казимира не было. Все его журналистское расследование никак не вписывалось в официальную версию. Даже на помощь Олега не приходилось рассчитывать. Он не мог фигурировать даже в качестве свидетеля.

— О чем ты задумался? — спросила Эльза, когда молчание мужа уж слишком затянулось.

— Да так! О неоконченных делах, — скупо обронил Казимир, не отрывая взгляда от дороги.

— Знаешь, Локис, я не вчера родилась. Только не думай снова рвануть от меня на север и лично разгромить шахты. Ничего путного из такой затеи не получится, а пулю поймать сможешь без особых хлопот. Ты сам понимаешь, что наследил? Тебя запомнили слишком многие.

— Понимаю, потому и думаю, что можно сделать.

— Самое простое — сообщить властям. Хотя путь тупиковый и не дающий никакого результата. Там все схвачено, и малейшая попытка развязать этот гордиев узел приведет лишь к тому, что любая проверка сведется к номинальному посещению заброшенного городка и пустой, а возможно, и давно взорванной шахты. Ты ведь не уверен в том, что там была только одна пусковая установка?

— Более чем. Наверняка их было несколько. Возможно, одна или две взорваны. Только никто гражданских даже близко не подпустит к архивам РВСН. Они как были совершенно секретны, так и останутся. Времена безумной открытости давно миновали. Тут нужно думать, чтобы на елку залезть и в смоле не извазюкаться.

— Ты уже сообщил Страннику, что едешь к нему? — поинтересовалась Эльза.

— Нет еще. Думаю позвонить сразу, как только пересечем границу.

— Лучше свяжись сейчас. А когда окажемся на той стороне, сменим сим-карты. Не стоит светить наши телефоны. Мы не знаем реального положения дел. С чистыми номерами как-то спокойнее, — подсказала решение Эльза.

Казимир кивнул в знак согласия и потянулся к телефону.

Вполне отдохнувший, Дэн крутил баранку и, миновав пост на выезде из города, направил жалобно поскрипывающий на неровностях дороги «жигуленок» на восток. Виктор сидел сзади, нелепо поджав колени: с его ростом разместиться в тесной машинке было затруднительно. Впрочем, как и непредставившемуся незнакомцу, что довольно долго ерзал, устраиваясь на продавленном сиденье. Если верить документам, то обратно Дэну предстояло гнать фуру с грузом, как и Виктору. Машину было приказано бросить на стоянке, предварительно сняв номера. Дальнейшая ее судьба Дэна не интересовала. Действительно, что возьмешь с видавшего виды «жигуленка»!

Дорога была знакомая, много раз езженная. Дэну казалось, что он мог бы вести машину по ней с завязанными глазами. Не удивительно, ведь совсем недавно он гонял здесь тачки почти каждую неделю. До тех пор, пока… Пока не случилась эта неприятность. Ну нужно же было угнать машину у самого Ивана! Самое смешное, что ни сам угонщик, ни его команда не пострадали, а Дэн, который всего-навсего перегонял ее, попал сначала в больницу, а затем в натуральное рабство. Вот теперь отрабатывай, замаливай чужие грехи.

Старенькая, хрипатая магнитола, заикаясь, выдавала шансон с откровенно блатной лексикой. Полотно дороги потихоньку наматывалось на колеса. Никому не было никакого дела до стареньких жигулей, что неторопливо катились на восток. Дэн насвистывал простенький мотивчик очередной песенки и думал о своем.

Немного жаль, что он в итоге потерял Юлию. Как ни крути, но она лучшее, что было в его недолгой жизни. Даже от матери он никогда не видел столько тепла и нежности. Мать постоянно была занята чем-то своим. До того как Дэну исполнилось пятнадцать, это были непрерывные попытки развестись с отцом. Нельзя сказать, что они скандалили, нет, но постоянное напряжение, вязкое, искрящееся ненавистью молчание были вечной атмосферой в доме. Отец, мягкий, безвольный, конечно же, совершенно не подходил матери — женщине волевой и целеустремленной. Как она ни пыталась его переделать под себя, ничего не выходило. Он вроде и не сопротивлялся, всегда соглашался с ней, но ничего путного у него не получалось. Даже попытки матери приобщить его к торговле не имели успеха. Сама же Светлана Артуровна начала бизнес с поездок в Польшу, когда только появилась малейшая возможность. Зарабатывала она на этом весьма неплохо, а вот пару поездок отца закончились полным провалом. Но он, казалось, не слишком переживал собственное фиаско. Заявил жене: «Это не мое!» — и успокоился на этом. А спустя два года Светлана подала на развод. Отец и теперь не стал с ней спорить, неожиданно согласился на все выдвинутые матерью условия и… ушел к другой женщине. Вот тут-то Светлана пережила такой шок, от которого долго не могла оправиться. Она была уверена, что такой никчемный инженеришка, как ее бывший муж, совершенно никому не нужен, а оказалось совсем наоборот. Почти ничего не зарабатывающий, практически нищий, он пописывал стишки, много читал, но как добытчик, глава семьи и хозяин совершенно ничего не значил. И вот такой никчема вдруг понадобился такой же затюканной жизнью библиотекарше! Но главное, что просто сразило Светлану, так это то, что бывший муж буквально спустя неделю после развода, когда пришел забирать оставшиеся вещи, выглядел совершенно счастливым!

После этого мать все время пыталась устроить свою жизнь. В доме стали все чаще появляться мужчины, но, как правило, ненадолго. Светлану постоянно что-то не устраивало. Дэн устал от этих непрерывных перемен, старался пореже появляться дома и в конце концов чаще жил у друзей, чем у матери. Вот если бы все сладилось с Юлькой! Она совсем не такая, как мать. А то, что у нее ребенок, не так страшно, можно и привыкнуть.

— Пацан! Остановишься возле следующей заправки, погуляешь, — неожиданно сказал незнакомец.

— Понял, — согласился Дэн.

Через несколько километров он увидел справа, чуть в стороне от дороги, щит, указывающий, что скоро АЗС.

— Здесь? — уточнил Денис.

— Я сказал возле заправки! — недовольно буркнул мужчина.

Дэн промолчал, решив не ввязываться в словесную перепалку. Послушно свернул с дороги, припарковался у обочины.

— Давай вылазь и гуляй! Вернусь через два часа, — заявил мужчина и едва не вытолкнул Дэна на дорогу. Виктор, согнувшись в три погибели, кряхтя, выбрался из машины. Незнакомец сел за руль и, обдав стоящих на обочине Дэна и Виктора бензиновым чадом, укатил.

— Что делать будем? — растерянно спросил Дэн, глядя на Виктора.

— А ничего, загорать! Все равно он командует. Ты, парень, голову себе не забивай, делай, что говорят, и живи спокойно. Все одно нам обоим ждать, пока штраф снимут, — равнодушно сказал Виктор и неторопливо направился через кювет в сторону близкого лесочка.

Юлия с Никитой заехали за Леной в половине восьмого. Она согласилась провести этот вечер вместе с подругой только по одной причине: чтобы не думать об Олеге. Да, она мучительно ждала его возвращения и боялась, боялась того, что по приезде, он так и не скажет того, чего Лена так ждала. Тех самых простых слов, от которых замирает сердце женщины.

До центра города, как всегда, доехать не удалось. Все улицы были перекрыты и отданы во власть праздной публики. Завершение фестиваля, как, впрочем, и его открытие, всегда сопровождалось огромным скоплением народа и соответствующим праздничным настроением. Уже завершились основные концерты, в запасе оставалось лишь гала-представление и ставший уже привычным грандиозный фейерверк. Но концертные площадки в центре не пустовали. Повсюду гремела музыка, веселье достигло такого накала, что воздух искрился. Лишь Лена оставалась напряженной и немного печальной. Как ни пыталась ее растормошить Юлия, отвлечься от своих невеселых дум она никак не могла. Пройдет всего несколько дней, и город, отдохнув от ежегодного безумия, снова погрузится в спячку. Станет обычным, ничем не примечательным губернским центром, с неторопливой, размеренной жизнью, привычными проблемами, каждодневной работой, переполненным транспортом и столь частым непрекращающимся моросящим дождем.

Сидя в маленьком кафе, потягивая горьковатое темное бархатистое пиво, Лена смотрела на снующих туда-сюда возбужденных людей, на их счастливые лица, горящие глаза и только все глубже уходила в себя. Как замечательно было в то время, когда рядом с ней находился Олег. Мир был иным, светлым и радостным, а сейчас… Юля что-то говорила, пытаясь перекричать разноголосый шум. Никита расплывался довольной улыбкой отца семейства. Андрюшка под шумок с восторгом уплетал уже вторую порцию восхитительного мороженого, а Лена душой была далеко отсюда, будто пыталась отыскать в бесконечной дали самого дорогого человека на свете.

— Лен, заканчивай, ну его, это пиво! Скоро салют! Пойдем, а то место хорошее не займем! — позвала ее Юля.

Лена некоторое время не могла понять, зачем ее куда-то зовут, можно подумать, это первый или последний фейерверк в жизни, почему именно сейчас, когда она почти нашла того, кого ждала всю жизнь, необходимо куда-то идти, почти бежать. Зачем все это?

— Лен! Ты меня слышишь? — не отставала Юлия.

«Какая же ты счастливая, Юлька! У тебя есть сын, есть Никита. Тебе в жизни даровано столько любви и счастья, что ты даже не понимаешь этого. Тебе довелось родить замечательного ребенка от любимого человека. Ты была счастлива с ним. Но когда его не стало, переболев одиночеством, ты нашла Дениса, которого сумела полюбить со всем пылом и страстью нерастраченного женского естества. И пусть вы не остались навсегда вместе, пусть даже ты обожглась, но та боль, что ты пережила, не стала для тебя последним актом драмы. Расставшись с возлюбленным, отвергнув его по известным причинам, ты повстречала Никиту. Настоящего, сильного мужчину, о каком только может мечтать женщина. Мужчину, так сильно полюбившего тебя, что эта любовь видна невооруженным глазом. Ты невероятно счастливая, Юлька. Твой сын, едва познакомившись с Никитой, уже искренне считает его своим отцом. Вон с каким обожанием он глядит на него. Так почему же так получается? Что неправильно в моей жизни? Как так случилось, что, впервые встретив мужчину, за которым я готова пойти на край света, в огонь и в воду, тут же потеряла его? Почему он, оставив меня, вдруг бросился в какую-то авантюру, упорно не замечая, что я люблю его? Может, нужно было, отбросив ложную скромность, самой сказать ему, что люблю? Вцепиться в него руками и ногами, прижаться изо всех сил и не отпускать от себя? Но мужчины так не любят этого! Они боятся почувствовать себя связанными, обязанными чем-либо. Они избегают женщин, открывающихся им. Да, конечно, проще не брать на себя ответственность. В таком случае и близость, и чувства ничего не значат. Да, естественно, постель совсем не повод для знакомства. Они другие? Не те, что были когда-то? Разве больше нет в этом мире мужчин, о которых пишет Северин? Разве больше не имеют никакого значения такие слова, как честь, мужество, долг, преданность? Они стараются жить для собственного удовольствия. Я уже испытала это на себе! Любой готов забраться в твою постель, но разделить с тобой жизнь не хочет никто. Они умеют только потреблять, ничего не отдавая взамен. Они не хотят и не желают быть сильными и мужественными. Да, конечно, им нравиться, когда о них заботятся, но только сами совершенно не способны совершить ответный поступок. По-видимому, больше не осталось мужчин, есть только великовозрастные дети, для которых любая женщина прежде всего мать, причем их собственная. У них у всех ярко выраженный эдипов комплекс! Они попросту не хотят взрослеть! Разумеется, женщина вынуждена становиться сильной и решительной. И никуда не деться от этого. Вот даже Олег, казалось бы и внешне очень похожий на мужчину, оказался совсем не тем. Он тоже всего лишь попользовался мною. Употребил, так сказать, по назначению и позорно бежал, испугавшись того, что могло вырасти из наших с ним отношений! Я забуду о нем! Навсегда. Я хочу жить, как они, свободно и бездумно. Хочу только получать, ничего не отдавая. Я стану использовать мужчин только для собственного удовольствия, и плевать, нравится ли им это! Совсем недавно по телевидению была передача об охотницах. Пожалуй, эти женщины правы. Нет причин кого-то жалеть. Плевать, женат ли понравившийся мужчина, нет ли. Какая, собственно, разница? Если он мне подходит, то только от меня зависит, воспользуюсь я им или нет. Мне нет и не должно быть дела до того, что чувствует самец, он нужен мне только для вполне определенных несложных действий! Те женщины, о которых говорилось в телепередаче, уже стали на этот путь и ничуть не жалеют. Что может воспрепятствовать мне поступать так же? Мораль? Это смешно, в нашем обществе, где уже давно искажены абсолютно все понятия и принципы, мораль отсутствует как таковая! Общественное мнение? Пересуды старух на лавочке? Да какое мне, собственно, дело до них! У меня своя жизнь! Я взрослая, самостоятельная женщина и вправе поступать так, как заблагорассудится. Для того чтобы начать, необходимо только забыть Олега. Всего-навсего! Разве это сложно? Тем более что он уже сбежал! Оставил меня одну, страдать и реветь в подушку. Больше я такого не допущу, никогда! Я буду свободной и независимой. Больше ни разу в жизни я не позволю ни одному мужчине приблизиться ко мне настолько, чтобы я попала к нему в зависимость!» — думала Лена, не понимая, чего хочет от нее подруга.

— Лена! Что с тобой? Тебе плохо? Ты побледнела! — взял ее за руку Никита.

— Нет, все в порядке. Я просто задумалась. Не стоит обращать внимания.

Небо над городом полыхало всеми цветами радуги, великолепные огненные шары с грохотом вспыхивали над головами. Радостные крики, визг, восклицания доносились со всех сторон. В мерцающем свете сияли восторженные лица женщин. Юлия, вцепившись в руку Никиты, расширенными от восхищения глазами смотрела, как прямо над ними раз за разом в черном, ночном небе возникали причудливые огненные узоры. Лишь Лена была грустна. Она приняла решение и теперь пыталась привыкнуть к нему. В том, что уже ничего невозможно изменить, она не сомневалась.

— Так вот, парень, обстоятельства немного изменились, передать материал ты должен будешь в другом месте. Впрочем, тебе это даже на руку. Меньше придется ездить. Разумеется, на оплате это никак не отразится. Ты меня понял?

— Вполне, — ответил Олег, крутя в руках обычную, ничем не примечательную флэшку.

— Тогда счастливого пути! — Седой протянул Олегу руку на прощание, но Олег сделал вид, что не заметил.

— И вам с добром остаться! — задумчиво пробормотал Олег, понимая, что не сделал что-то важное.

Казимир ведь его предупреждал! Но, занятый нахлынувшими вдруг мыслями о Лене, он напрочь забыл просмотреть информацию, которую сбросил ему друг. Теперь, когда заказ принят, придется его выполнять. Но сама обстановка в забытом богом и властями городке крайне настораживала. То, что здесь абсолютно все подчинено некой криминальной структуре, было ясно с первого же взгляда. Главным для Олега стало без потерь выбраться отсюда, а значит, до поры до времени не выдавать своей осведомленности.

Седой не сводил с Олега взгляда. Глаза Седого, настороженные, колючие, злые, буквально буравили Олега.

— Заправиться у вас, где можно? Машина у меня капризная, не всякий бензин усваивает.

— Тебе покажут. Скажешь пацанам, что я прислал, денег им не давай, и так хватает. Ну, еще раз пока. Может и свидимся когда.

— Это вряд ли.

Олег решительно встал и направился к двери. Широкоплечий детина посторонился, пропуская его. Во время всего разговора с Седым он так и стоял набычив шею, не сводя с Олега крошечных, глубоко посаженных глаз. Возле машины никого не было, но Олег почувствовал, что кто-то здесь уже побывал. И хотя сигналка не оповестила о несанкционированном доступе, тем не менее он был уверен, что «Хонду» вскрывали. Спросить о заправке было некого. Усевшись в машину, Олег взглянул на лежащий на пассажирском сиденье ноутбук и запустил мотор. Если и проверяли «Хонду», то, скорее всего, на предмет маячков или чего-нибудь подобного.

Тронувшись в обратный путь, Олег вскоре оставил за спиной затерянный город. Поднявшись по серпантину на перевал, увидел прежний пост. Человек в форме взмахнул жезлом. Притормозив у желтого УАЗика, Олег опустил стекло, но выходить из машины не стал. Впрочем, это и не понадобилось. Милиционер, не приближаясь, крикнул:

— Давай за мной! — и, вскочив в русский джип, сразу рванул с места.

По разбитой, усыпанной гравием дороге они помчались куда-то за заросли корявых деревьев. Вскоре, за очередным поворотом, Олег увидел обычную автоцистерну, стоящую на полянке, и застывший рядом с ней камовский вертолет с устало обвисшими лопастями. Подрулив к заправщику, Олег заглушил двигатель. Только теперь он заметил притаившуюся в чаще избушку, с натянутой над ней маскировочной сетью. От избушки в сторону заправщика уже бежал человек в камуфляже. Плохо прилаженная кобура на каждом шагу хлопала его по бедру.

— Здорово! Тебя, что ли, заправлять? — спросил он, запыхавшись.

— Выходит, меня.

— Только в бак или у тебя еще канистры? — уточнил мужчина.

— Давай в бак и две двадцатилитровки. Словом, под плешку.

Наполнив машину горючим до отказа, Олег выехал на шоссе. Канареечного УАЗика уже не было. Ничуть не опечаленный этим обстоятельством, он направил «Хонду» прочь от неприятного места. На следующем посту Олега даже не остановили. Милицейский капитан только проводил взглядом машину и протянул руку к рации.

«Ну что ж, и на этом спасибо!» — подумал Олег и прибавил газу. Добрых два часа он ехал по безлюдной трассе, редкие грузовики нещадно пылили и натужно ревели мощными моторами на подъемах. Заметив удобную полянку на берегу быстрой речки, Олег остановился отдохнуть и, наконец, разобраться с тем, что ему прислал Казимир. Пока на синем огоньке таблеток сухого спирта варился кофе, он раскрыл ноутбук и только теперь неприятно удивился: компьютер тут же заявил, что его пытались взломать. Но защита сработала отменно, и теперь во избежание неприятностей необходимо вводить особый пароль. Пока комп соображал, можно ли Олегу ознакомиться с содержимым папок и файлов, кофе сварился. Прихлебывая черный, густой, как деготь, невероятно крепкий кофе, Олег открыл полученное от Казимира письмо и едва не захлебнулся обжигающим напитком.

К терминалу, где отстаивались дальнобойщики, они подъехали поздно ночью. Огромная стоянка была буквально забита тяжелыми фурами.

— Стань у ворот и жди! — приказал мужик. Дэн до сих пор не знал, как его зовут, а спросить у Виктора забыл.

Послушно выполнив команду, Дэн с тоской взглянул на товарища по несчастью. Виктор невозмутимо похрапывал, скорчившись на заднем сиденье. Босс, хозяин, или как его там, ушел, оставив их одних. Не зная, сколько предстоит ожидать, Дэн, уронив голову на руль, попробовал уснуть. Усталость давала о себе знать, глаза болели, но сон не шел. Он вспоминал последний разговор с матерью. Тогда она весьма нелицеприятно высказалась в отношении отца, и Денис, разозлившись, ответил достаточно грубо, высказавшись по этому поводу, а на следующий день позвонил и напросился в гости. Отец с женой жил в крошечной однокомнатной квартирке на окраине. Бедно обставленная комнатка, множество книг, продавленная тахта да старенький, когда-то цветной телевизор — вот и все убранство. Ни компьютера, ни музыкального центра, ни удобных кресел — ничего, к чему так привык Денис, у отца не было. Но тем не менее в тесной хрущевке была какая-то особая атмосфера, неясное тепло и, невзирая на далеко не идеальный порядок, уют.

Его новая жена, которую Денис видел впервые, оказалась на удивление милой женщиной. Она чем-то неуловимо напоминала Юлию. Может, постоянным стремлением угодить, тем ненавязчивым проявлением заботы и понимания, что никогда не встречалось ни у матери, ни у подружек Дениса. Причем это было не надуманное, не показушное, а рвущееся из души стремление сделать приятное и мужу, и его непутевому сыну. По-видимому, оттого так и пришелся по вкусу Денису и чай, и только что испеченный пирог с капустой. Мать почти не готовила, предпочитая полуфабрикаты да супы из пакетиков. А вот тетя Рита оказалась мастерицей и заядлой кулинаркой. Но все же, видно, не за это отец полюбил ее. У них оказалось одно увлечение на двоих — оба писали стихи. Но если отец никогда не выставлял на всеобщее обозрение результаты своих трудов, то тетя Рита, наоборот, уже издала две свои книжки. И хотя особых денег ей это не принесло, тем не менее занятий стихотворчеством она не оставляла. Пока они втроем пили чай на кухоньке, тетя Рита не переставала восхищаться стихами отца. Дэн, никогда ни понимавший их, более того, по большому счету даже не читавший толком, только удивлялся. Он никак не мог поверить в то, что его отец, слабый и никчемный, как утверждала мать, может стать серьезным поэтом.

— Вы знаете, Денис, мы сейчас готовим к печати его первый сборник! Это что-то просто потрясающее. Вчера в Литературной гостиной ваш отец читал первую часть. Бесподобно! Вы не поверите, зал аплодировал стоя! А какую высокую оценку критиков он получил! Вы разве не знали, что у вашего отца восхитительные стихи?

— Простите, но если честно, то я никогда этим не интересовался, — пожал плечами Дэн.

— Зря, молодой человек! Очень зря! Он Мастер, большой Мастер! А сколько в его строках чувственности, нежности, любви! Обязательно почитайте! Как только выйдет сборник, непременно зайдите к нам, я лично вам его подарю. Знаете что, вот вам для начала моя книжка стихов. Конечно, она не столь хороша, как стихи вашего отца, но для сравнения с его творчеством вам будет весьма полезно почитать.

Возвращаясь вечером к Юлии, он нес с собой тоненькую книжку в белоснежной обложке. Остановившись неподалеку от ее дома, Дэн присел на скамейку в парке и, открыв на середине, начал читать. Может, было такое настроение, а возможно, и впрямь стихи были очень хороши, но он увлекся. Незаметно для себя даже начал декламировать прочитанное, пока какая-то стайка молоденьких девчушек, проходя мимо него, не отпустила достаточно едкое замечание по поводу ботаников и любовников. Вспыхнув вдруг, Дэн швырнул книжку в урну, над которой курился вонючий дымок, и поспешил к Юлии. Больше с отцом он так и не встречался, как не читал и его книг.

Лена отрешенно, будто во сне, подняла трубку и начала набирать номер. Сбилась, начала снова и вдруг поняла, что не помнит телефон Руслана. Лихорадочно начала листать блокнот, в который обычно записывала телефоны, и, к разочарованию, обнаружила, что и там его нет. Уронив руки, Лена опустилась на диван. «Вот и переломить ситуацию не удается! Ну куда же я записала этот чертов номер?! — подумала она. — Конечно, можно покопаться в старых записных книжках, но вот стоит ли это делать?»

Тогда, больше года назад, она действительно устала от него. Устала от его периодических появлений, от вечного, нескончаемого ожидания. А ведь первое время ей действительно казалось, что любит его. И если быть честной перед собой, рассчитывала, что однажды наступит тот момент, когда он разведется и придет к ней окончательно. Потому и позволяла Руслану очень многое, даже то, чего после стыдилась. Он пользовался ее чувствами, ее телом, но, как только зашла речь о приоритетах, с легкостью отказался от ее любви. Конечно, покой и семейный уют возобладали над животными порывами. На мгновение представив, что Руслан уже вошел в ее дом, по-хозяйски развалился в кресле, притянул ее к себе, привычным жестом скользнул рукой по бедру, забираясь под юбку, Лена вдруг почувствовала, как отвратительно вязкий, кислый, гадкий комок подступил к горлу. Тошнота пришла неожиданно. Стиснув до боли зубы, закрыв руками рот, она бросилась в ванную… В горле першило, мерзкий ацетоновый запах не давал дышать. Струя ледяной воды холодила ладони. В голове стоял неясный шум. Опустившись на бортик ванны, Лена плескала в лицо воду, пытаясь прийти в себя.

Несмотря на душную, жаркую летнюю ночь, ее знобило. Натянув на голову одеяло, она тщетно пыталась уснуть, ничего не получалось. Изгнав из памяти Руслана, она тут же столкнулась с Олегом. Что он принес в ее одинокую, в общем-то, жизнь? Праздник? Ожидание великой всепоглощающей любви? Нет, по-видимому, не только! Она впервые столкнулась с отношением к себе как к богине, как к высшему существу! То, что Олег преклоняется перед ней не только фигурально, но и в мыслях своих, носит ее на руках, возносит на пьедестал своей любви, было так очевидно, что никаких доказательств этому не требовалось. Лишившись его, она разом поняла это, и ощущение утраты, неистовое желание пережить все снова вызвало у нее такую реакцию. Какой, к черту, феминизм? Не стоит даже говорить об этом. В какое сравнение с настоящими чувствами может идти выдуманная стерильными, синтетическими американцами модель, не имеющая под собой ни малейшей реальной платформы? Мужчина изначально создан для женщины, как и женщина — для мужчины. Беда лишь в том, что слишком редко они встречаются как две неразрывные половинки. Может быть, слишком много людей живет на планете, а возможно, Господь намеренно так перемешал их, чтобы не было слишком легко, чтобы люди сами научились бороться за собственное счастье.

Лена давно поняла, что жизнь не столь легка и красива, как бывает в книгах. Работа стала единственной отдушиной в жизни. С мужчинами ей никогда не везло. Тот, первый, оказался женат. Но как сейчас кажется, даже будь он свободен, у них так бы ничего и не получилось. Не тот это был кадр. Да и Руслан, появившийся в ее жизни, когда было совсем одиноко и муторно, изначально не годился на роль верного мужа. Невзирая на строимые Леной планы, по большому счету, она прекрасно осознавала, что удерживать мужчину постелью — дело последнее, все равно найдется такая, которая сможет предложить ему что-то иное. Он ведь с ней изменял жене. А сколько у него было таких же, как Лена, раньше? Где гарантия, что он остановится? Одумается вдруг и будет ей верен? Чушь! Да, раз изменивший будет изменять всегда! Это очевидно. Он станет предавать любую женщину, как бы она ни была хороша. Просто так, из спортивного интереса. Супружеская измена — тоже предательство. У Северина герои никогда не изменяли своим женщинам. А верить ему у Лены были все основания, в особенности после того, как она познакомилась с ним лично.

Она тогда была очень сильно удивлена тем, как быстро Олег стал своим среди отдыхавших вместе с ними мужчин. По странному стечению обстоятельств все они оказались очень схожи. Нет, не внешне, а каким-то внутренним стержнем, что заставлял их держать спину гордо выпрямленной, а голову высоко поднятой. Видимо, и женщины, присутствующие там, ощущали тоже, что и Лена. Юлия, не сводившая влюбленных глаз с Никиты, Ксения, с обожанием глядящая на Андрея, Наташа, не отходящая ни на шаг от Павла. Они все уже нашли то, что так долго и, по-видимому, мучительно искали. Теперь для Лены было не ясно лишь одно. Не ошиблась ли она с Олегом? В самом ли деле он чувствует то же, что и она?

Монотонный, бесконечный, выматывающий душу звук дрелью сверлил воспаленный мозг. Лена спрятала голову под подушку, но непрерывное з-з-з-з-з-з… доставало ее и там. В ярости отшвырнув в угол комнаты подушку, Лена села на постели и только теперь поняла, что будильник, который она забыла выключить с вечера, напомнил о себе.

— Боже!!! Полседьмого!!! Мне же на работу к двум! Твою… — в сердцах воскликнула она и, пошатываясь, поплелась к столику, где надрывалось электронное чудо. Сил осталось лишь на то, чтобы заставить замолчать бесчувственный механизм, вся оставшаяся энергия ушла на возглас с упоминанием непотребств.

Рухнув в разоренную бессонницей постель, Лена сжалась в комок, приняв упорно изучаемую в институте позу эмбриона, но сон уже окончательно оставил ее. Провалявшись до семи, она поднялась, сварила кофе, даже не позволив ему убежать, со злостью пошвыряла белье в стиральную машину, принялась мыть посуду, в дополнение ко всему разбила любимую чашку, надолго пережившую давно перекочевавший в мусорное ведро чайный сервиз, и, присев на табурет, примитивно разревелась.

Олег, забыв о кофе, листал материалы Казимира и чувствовал, как в душе заворочался неприятный холодок. Мафиозные дела — это вещь серьезная! Текста, фотографий, видеоматериалов было много. Чтобы разобраться со всем, необходимо было время, а его-то как раз и не было. Ну разве не мог Казимир все систематизировать и перебросить ему лишь краткий конспект? Нет, пожалуй, не мог. Бегло просматривая записи, слайд-шоу, Олег понимал, что это далеко не все. Занимался конкретным вопросом его друг очень серьезно и тщательно, выслал лишь самое важное, то, что должно было предотвратить необратимые для Олега последствия. То, что он не ознакомился с содержимым раньше, вина самого Олега. Тогда лучше было бы просто отказаться от заказа. Теперь, к сожалению, уже поздно. Проклятая флэшка уже в руках, отвертеться не удастся.

Из материалов однозначно следовало, что там, в бывшем военном городке, а вернее, в заброшенных пусковых шахтах, находится нешуточное производство сильнодействующего наркотика. Хотя Казимиру так и не удалось проникнуть внутрь, сомнений это не вызывало. Олег ясно представлял, где именно находится сама шахта, дорога, ведущая к ней. Впрочем, для этого вовсе и не нужно было подробного описания, составленного Казимиром, как бы то ни было, но Олег достаточно послужил, чтобы ориентироваться в военном городке. Это и понятно, любой бывший вояка, окажись он в подобном месте, тут же безошибочно определит, где находился штаб, где казармы, где притаилась позиция, а где и дома офицерского состава.

Просматривая записи, Олег был поражен тем, что произошло в городе, где жил теперь друг. Небольшой двадцатиминутный фильм давал полное представление, какую угрозу может нести неприметный коричневатый порошок. То, что наркотик относительно легко производить, пугало еще больше. Само название его, «Fly», как бы подталкивало будущую жертву к полету, тому самому, последнему. Уже больше десятка юных жизней отнял «Fly» только в одном городе, а где гарантии, что это не происходило в сотнях и тысячах других? Просто там не оказалось Казимира с Лизой, а никому не было дела до погибших мальчишек и девчонок, что в приступе наркотического безумия шагали с крыш в свой последний недолгий полет. Завершив с фильмом, Олег включил audio. Короткий рассказ друга о том, что произошло после выхода передачи в эфир. Там было мало подробностей, только сухие факты. Короткая информация о неожиданном похищении и угрозах, подброшенной видеозаписи убийства сообщника и главное… покушение на Лизу. То, что сам Казимир был ранен в стычке, упоминалось вскользь, но Олегу и так было понятно, что друг яростно вступился за жену. Иначе поступить он не мог. А вот рассказ о том, как Локису пришлось выбираться из К…к, он прослушал внимательно. Не исключено, что такие сведения пригодятся. Что ж, вертушку он уже видел, как, впрочем, и охрану поселка. Ничего не скажешь, серьезно поставлено дело. Главное теперь — уйти подальше, не вызывая подозрений.

Если говорить честно, то даже сейчас Олега мало волновало, что за информация содержится в крошечном запоминающем устройстве. Сведения о счетах или технология производства. Разве это важно? В любом случае это не должно попасть адресату. Самое гадкое в этой истории было то, что Олег необдуманно в нее ввязался.

Допив остывший кофе, он сел в машину и, справедливо рассудив, что, сколько бы он ни страдал, ничего путного он сейчас не придумает, отправился дальше, километр за километром приближаясь к дому. На то, чтобы найти решение, у него было добрых двое суток. Звонок Казимира застал его в тот момент, когда «Хонда» выбиралась на шоссе.

Жигуль они бросили прямо здесь, на стоянке, предварительно сняв номера и оставив ключи в замке. Машинка выполнила задачу, и теперь ее судьба была в руках того, кто до нее доберется первый. Пересев в тяжелые тягачи, они тронулись в обратный путь. Как и в прошлый раз, в документах груз был указан как маринованные грибы, только получатель был другой, какая-то неизвестная фирма в Австрии.

— У меня ни загранпаспорта нет, ни визы! — сразу предупредил Дэн.

— Это тебя не касается! Мы только до границы, а дальше пойдут другие, — отмахнулся старший. — Твое дело сейчас рулить.

Дэн не задавался нелепыми, на его взгляд, вопросами вроде того, зачем понадобилось Ивану гонять фуры с грибами из такой дали в Европу. Это не его дело, и нечего совать свой нос куда не следует. Тяжелая машина послушно катилась по широкому шоссе. Дэн насвистывал в такт песенке, льющейся из динамиков, и мечтал о том, как вернется домой, вытянется на тахте и всласть отоспится. Он на время совершенно забыл, что живет у Ивана и тахта эта вовсе не его, да и отоспаться ему наверняка не даст Варвара, снова что-нибудь придумает. Человек быстро ко всему привыкает. Даже то, что он не виделся с матерью уже почти месяц, совершенно не волновало в данный момент. Подумаешь, месяц, ей все равно не до него. У нее наверняка очередной роман, она последнее время даже дома почти не показывается. В основном живет на даче. Ей, как она утверждает, там спокойнее. Как же, спокойнее, просто неудобно развлекаться с любовником при взрослом сыне, вот и вся незадача. После развода с мужем она пустилась во все тяжкие и совершенно перестала обращать внимание на Дэна. Ну и пусть, он вполне сможет справиться сам. Вот сейчас у него есть какая-никакая работа. Пусть и рабство, но зато вполне комфортное. Единственное, что плохо, так это то обстоятельство, что Варвара достает. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Приходится мириться. Виктор рассказал ему кое-что, и Дэн усвоил, что сопротивляться, а тем более перечить Варваре себе дороже. Поэтому лучше не выводить ее из себя. Пусть будет, что будет.

На таможне их даже не досматривали, может, у Ивана тут все было схвачено, а возможно, ни у кого не вызвал подозрения груз. Что ж, и то хорошо. До границы оставалось немногим более шестисот километров. Солнце нещадно палило в открытое окно. Ветерок играл с болтающимся на ветровом стекле вымпелом. По обочинам стояли девчонки, выбравшиеся на заработки. Что же, все правильно, не хочешь пахать на земле — раздвигай ноги. Дэн с сожалением подумал, что старший даже не додумается притормозить ненадолго и слегка разгрузиться. Недорого ведь! А удовольствие получишь! Придется терпеть. Женщины у Дэна уже не было давно. С месяц, наверное. Как только он подумал об этом, так сразу же в мозгу вспыхнули такие откровенные картинки, что сидеть стало неудобно. Передвинув левую ногу в тень дверцы, он тяжело вздохнул, но к рации не прикоснулся. Еще чего! Выслушивать ернические комментарии Виктора и раздраженное бормотание старшего совершенно не хотелось. Дорога все дальше вела на запад.

Пытаясь немного отвлечься от нахлынувшего желания, Дэн покрутил ручку настройки приемника. Вот смех, машина классная, а приемник древний, чтобы на другую волну настроиться, приходится ручку крутить. Послушал прогноз погоды по трассе. Ничего страшного, через сто пятьдесят километров уже идет дождь. Это даже хорошо, немного спадет жара. Ехать будет легче. Приблизительно через час впереди небо начало хмуриться, изредка среди свинцовых туч поблескивали острые, извилистые молнии. Старший на головной машине немного снизил скорость. Встречные машины неслись мокрые, забрызганные, а над головой по-прежнему все еще сияло солнце.

Серая гудящая стена появилась неожиданно, словно материализовавшись из только что чистого и прозрачного воздуха. Громыхнуло так, что заложило барабанные перепонки. И тут началось! Вспышки молний следовали одна за другой, грохот громовых раскатов превратился в непрерывную канонаду. Свет включенных фар отражался от дождевых струй, и Дэну казалось, что тяжелый грузовик прямо сейчас врежется в эту полупрозрачную стену. Со звоном рассыплется лобовое стекло, острые осколки врежутся в лицо, выколют глаза, вонзятся прямо в мозг. Нога сама нажала на тормоз. На мокром асфальте фуру начало раскручивать. Дэн, преодолевая страх, отпустил педаль и осторожно прибавил газ. Машина начала выравниваться. Идущая впереди фура, которую вел Виктор, уже полностью исчезла за серой пеленой дождя. Дэн вдруг ощутил непередаваемое одиночество. Чувство было такое, словно он остался один-единственный на всем белом свете. Непонятный страх сковал все тело. Руки вдруг стали тяжелыми и непослушными. Глаза, напряженно всматривающиеся в сверкающую стену дождя, расширились, готовые вылезти из орбит. Сердце заколотилось, словно заячий хвост. Пытаясь унять предательскую дрожь в коленях, Дэн матерно ругался, перекрикивая хрипящий из-за разрядов приемник.

Гроза закончилась сразу, одним махом, словно ее и не было. Опять засияло солнце, на быстро подсыхающем асфальте прямо на глазах исчезали мокрые следы шин. Впереди, на прежней дистанции, маячила синяя фура Виктора. До границы оставалось не более шести часов дороги.

— Как дела? Все целы? — прохрипела рация.

— У меня полный порядок! — отозвался Виктор.

— Я в норме, — нажав кнопку, ответил Дэн.

— Ну и слава богу. Поехали дальше. По прогнозу у нас впереди еще один грозовой фронт, километров через восемьдесят-сто, — успокоил старший и отключил рацию.

Лена вошла в свой кабинет, привычно распахнула окно и посмотрела на пыльную листву дерева напротив. Олег больше не позвонил. Пропал где-то и даже не думал объявляться. Настроение было гадким настолько, что жить не хотелось. Она чувствовала себя брошенной и одинокой, а тут еще и новый больной. Его привезли вчера поздним вечером, в тяжелом состоянии, без сознания. Осмотрев его, Лена пришла к крайне неутешительному выводу. Снова в отделении будут неприятности. Хотя установить личность не составило проблем, по крайней мере, со слов вызвавшего скорую помощь человека, но вот следы ударов на теле раненого оказались слишком характерные. Уж кто-кто, а Лена насмотрелась на них в изобилии. В том, что избивали мужчину не чем иным, как резиновыми дубинками, сомнений не было. Вот только в карточке было написано, что потерпевший упал с лестницы. Вывод напрашивался сам. Теперь еще не хватало судмедэкспертизы и последующих судебных тяжб. Просмотрев самые срочные документы, Лена вышла в унылый больничный коридор и пошла на очередной обход. В палате, где когда-то лежал Олег, разместили избитого мужчину. Когда она вошла, он открыл глаза.

— Где я? — хрипло спросил он.

— В больнице. Что с вами произошло? Вы помните? — спросила Лена.

— Так, неприятности на работе, — ответил мужчина.

— Вы помните, кто вы, как вас зовут?

— Да, Анатолий Карпинский. Предприниматель. Адрес нужен?

— Нет, спасибо, он есть в вашей карточке. Так что же с вами случилось, Анатолий?..

— Эдуардович, — подсказал мужчина. — А вы?..

— Ваш врач, Марченко Елена Владимировна. Как вы себя чувствуете?

— Средне, не могу сказать, что очень хорошо. Вы с моей женой связались?

— Я не в курсе. Вы кого просили об этом?

— Девочку, что была утром. Медсестра, кажется.

— Хорошо, я узнаю. Вы можете двигаться?

— Попробую. Только, простите… встать… боюсь… не получится. Голова слишком кружится.

— Нет, вставать вам пока не стоит. У вас сотрясение мозга, так что нужно лежать. Я просто хочу узнать, можете ли вы двигать руками, ногами.

— Да, — Карпинский поднял обе руки. — Вполне успешно.

— Позвольте, я вас осмотрю, Анатолий Эдуардович, — сказала Лена, отбрасывая тощее одеяло.

Сине-черные полосы от дубинок местами покрывали тело так плотно, что сливались в единый кровоподтек. Особенно сильно были разбиты бедра и предплечья обеих рук.

— Крепко же вам досталось, — задумчиво сказала Лена, разглядывая побои. — Будем составлять акт?

— Бессмысленно. Своих они не выдадут. Встану на ноги — сам разберусь, — сдержанно ответил Карпинский.

— Не боитесь, что результат будет еще хуже? — поинтересовалась Лена.

— Хуже уже некуда! Я догадываюсь, чьих это рук дело. Пожалуйста, свяжитесь с женой. Она в опасности!

— Я постараюсь, а вы не волнуйтесь. Все будет в порядке. Я прямо сейчас позвоню ей, — постаралась успокоить Карпинского Лена.

Вернувшись в кабинет, она попробовала связаться с женой Анатолия Эдуардовича, но, к сожалению, ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали. В тот момент Лену это немного удивило, но особого значения она не придала. Привезли парня, попавшего в автокатастрофу, и потребовалось срочное хирургическое вмешательство. Вечером, уже возвращаясь домой, она вспомнила о невыполненном обещании, но решила, что сделает это завтра. Все равно бумажка с телефонным номером осталась у нее на столе в кабинете.

От Олега по-прежнему не было звонков, это сильно злило Лену, но, уставшая за день, она немного почитала и вскоре уснула. Сны пришли тревожные, страшные, сумрачные. Ей снилась холодная, перемешанная с крошевом льда черная ноябрьская вода. Какие-то люди в мохнатых шапках набивали мешки мерзлой землей. Злая луна в разрывах быстро летящих по темному ночному небу облаков. Сбивающий с ног жестокий ветер. На пригорке, у огромного гранитного валуна, широко расставив ноги в разбитых, дырявых ботфортах стоял Олег в развевающемся рваном плаще. Придерживая левой рукой треуголку, он что-то яростно кричал. К нему подбегали офицеры, выслушивали его приказы и стремглав уносились прочь. Ржание тощих, измученных, голодных лошадей оглашало окрест. Они вставали на дыбы, не желая идти в ледяную воду, но, не менее измученные, люди тащили их, упирающихся, за собой, заставляя тянуть тяжелые пушки. Где-то впереди, скрытые ночным мраком, почти невидимые за зарядами снежной крупы, обмороженные, уставшие солдаты некогда великой армии, надрываясь, стаскивали пушечные стволы с лафетов и укладывали их вместо бревен в гать. Решительный командир отдал, казалось бы, безрассудный приказ мостить дорогу пушками, чтобы сохранить обоз. Что в том обозе, знать не полагалось, но слухи самые невероятные бродили и среди старых ветеранов, и среди прибившихся во время отступления итальянцев. Только в том, что их суровый командир до конца останется предан императору, не сомневался никто.

Длинна ноябрьская ночь. Темень, черная ледяная вода, лютый завывающий ветер и адский труд. Вот из темноты донесся сдавленный крик и растаял вдали. Еще один обессиленный упал, придавленный пушечной тяжестью, став дополнительной опорой медленно сползающему с крутого берега обозу. Гать едва перевалила середину перешейка, а обоз волею командира уже сдвинулся с бивуака и пополз к воде. Торопятся солдаты, не считаются с потерями, только перекрестятся вслед павшему и тянут, тянут тяжеленные бревна на опустевших пушечных лафетах все дальше, чтобы там, в темноте, затопить их, устлав дорогу бесценному обозу…

Олег, едва коснувшись стремени, взлетел в седло. Серебром сверкнула верная «зигмунтовка». В меру тяжелая, острая, словно бритва, она уже не раз выручала его, словно лозу перерубая русские сабли. Не подведет и сейчас! Вздыбился, заржал вороной жеребец, рванул вперед. Следом, не давая оторваться командиру, развернулись в лаву драгуны. Немного их, сотни не наберется, но каждый десятка стоит. В строю только проверенные в боях ветераны. Густым дымом заволокло пригорок. Выплюнули раскаленные ядра русские пушки. Но пустое это, лава уже опрокинула прислугу. Зло лязгало железо, кровь фонтанами била из перерубленных шей. А откуда-то слева, из-за заросшего кустарником холма, во фланг отчаянным драгунам уже врезались эскадроны тяжелой конницы. Страшна была сеча. Дико верещали раненые лошади. Ругаясь и поминая всех святых, гибли один за другим ветераны. Раненый, истекающий кровью Олег уронил голову на лошадиную шею. Всего двое оставшихся рядом верных соратников увозили к озеру бесчувственного командира.

Кровь, горячая, дымящаяся на морозе, алым ручейком стекает по бессильно уроненной руке. Капли, тяжкие, вязкие, падают на заиндевелую траву, на замерзшую, поседевшую от холода землю…

Нужно срочно остановить кровотечение. Рана, судя по всему, в верхней части плеча, возможно, задета артерия. Так… жгут, два кубика кровоостанавливающего, тампоны, повязка, холод на рану…

Лена вытерла холодный пот со лба… Встала, отдернула штору. Распахнула пошире балконную дверь. В комнате посвежело. Лена рухнула в постель, натянула простынь на голову, попыталась отогнать страшное видение кровавой сечи…

…«Хонда» мчалась быстрее молнии. На лице Олега беззаботная улыбка. Сильные руки уверенно держат руль. Вот только не слышно ни гула ветра за стеклом, ни приглушенного рева мотора. Машина несется плавно, словно парит над землей. Она же в самом деле летит над землей! Действительно! Далеко внизу кудрявые пятна леса, поблескивают ниточки-артерии рек, облака пролетают под колесами, такие восхитительно мягкие, белоснежные.

Странно, что колеса не вращаются! Будто застыли в неподвижности. Влажные капли тумана покрыли ветровое стекло. Подернули тонкой пленкой сверкающие бока машины. «Хонда» накренилась и, немного заваливаясь на бок, словно истребитель в старой хронике, устремилась к земле. Куда!!! У машины ведь нет крыльев! Крик забил горло. Нужно предупредить Олега! Он не может так лететь! Только прямо, ни в коем случае нельзя вниз… там… там гибель!!! Там искореженный металл, брызги крови, осколки стекла и боль… Нестерпимая, тянущая, сводящая с ума боль!

Лена принялась растирать затекшую руку. Болезненно морщась, села в постели. Солнечный лучик, неведомо от чего отразившись, уже заглянул в комнату и принялся задорно играть, выписывать затейливые узоры на стене. Начинался новый день.

— Решать тебе, Марат. Я предложила тебе хорошую долю. Подумай, но учти, времени в обрез. Ответ мне нужен сегодня.

— Ты представляешь, что будет, если Иван узнает об этом?

— Да, ну и что? Он появится только через неделю. У нас вагон времени. Курьер прибудет сегодня или завтра. Нужно отследить его и перехватить. У тебя в руках вся охрана. Тем более остались связи в комитете. Ведь остались?

— А что с того?

— А то, если наш курьер, не дай бог, сообразит что-нибудь, то лучше подстраховаться.

— Ты понимаешь, чем это чревато? За спасибо никто на это не пойдет!

— Значит, дашь столько, чтобы сомнений не было! Не мне тебе объяснять!

— Послушай, ну что тебе все мало? Не понимаю, как тебе удалось развести самого Ивана, но я совершенно точно знаю, что он даже не догадывается, что наркоту перегоняют его фуры. Ты села на канал, гребешь свою долю, так тебе хочется захапать все! Уже одним только каналом ты Ивана подставляешь! Неужели тебе не ясно?

— Ты, Маратик, меня морали не учи, сама ученая. Мало ли что Иван отказался, меня это совершенно не волнует. Ты лучше прикинь, что с деньгами будешь делать. Это не те жалкие подачки с барского стола, что ты имеешь здесь. Деньги — это полная свобода!

— Скажи честно, ты не боишься, что я позвоню Ивану?

— Уже нет. Отбоялась. А вот тебе о жизни подумать стоит. Такие предложения с бухты-барахты не делают.

— Похоже, ты мне угрожаешь? Или мне только показалось?

— Сам решай. Я слово держу.

— Ладно. Согласен.

— Вот это другой разговор. А то ломаешься, как муха на стекле. Проследи за домом и комитетчиков своих подними. Чтобы промашки не было.

— А если он все же сдаст флэшку клиенту?

— Не сдаст. Некому уже сдавать.

— Как? Ты же говорила…

— Говорила, только не договорилась. Крепенький орешек попался.

— Грохнула?

— А что было делать? Упрашивать? Отдай мне, дяденька, денежки, и тебе ничего не будет?

— Сколько ж на тебе крови? Страшно становится!

— Вот и хорошо, что страшно. Вернее служить будешь.

— Что мне делать?

— Понятно что! В первую очередь установи наблюдение за домом курьера. Никто не знает, как скоро он обернется. Телефон клиента будет у тебя. Если он тебе позвонит, договоришься о встрече. Заберешь флэшку — и дело с концом. Сам понимаешь, это идеальный вариант. В том случае, если что-то пойдет не так, придется действовать силой. Что тебя не устраивает?

— Даже не могу сказать, мы ничего не знаем о курьере, только то, что он местный. Но что он за человек, на что нам рассчитывать, даже не догадываемся. Если честно, то меня это напрягает.

— Потому-то я и предлагаю подстраховаться. Проследить, обезопасить себя.

— Ты хоть понимаешь, что в эту службу идут ребятишки весьма подготовленные?

— Марат, я не вчера родилась! Разумеется, понимаю! Потому ты мне и нужен, в другой ситуации легко бы и без тебя справилась. Все, действуй, у меня работы невпроворот!

— Ксения?! Здравствуйте!

— Садитесь скорее! Здесь нельзя останавливаться!

Лена юркнула в распахнутую дверь крошечного «Мини». И только теперь, переведя дыхание, улыбнулась Ксении.

— Как вы тут оказались? — спросила Лена, устраиваясь поудобнее.

— Ехала мимо. У меня неподалеку подруга живет. А вы с работы? — уточнила Ксения.

— Да. Вы в сторону центра? Тогда где-нибудь высадите меня неподалеку от остановки, а то мне в другой конец города.

— Хорошо. Где скажете. А может, заедем куда-нибудь перекусим? Я ужасно проголодалась.

— Не знаю. Как-то неудобно. У меня даже денег с собой нет…

— Ерунда! Я вас угощаю. Знаете, Лена, тут неподалеку есть замечательная пиццерия. Мы с Андреем частенько в ней бываем. Поехали, я вам покажу. Думаю, вам понравится.

Спустившись в неприметный подвальчик, Ксения кивком подозвала к себе официантку. Сделала заказ и присела за свободный столик.

— Не стесняйтесь, Лена, все равно нам придется немного подождать. Когда вы садились в машину, мне показалось, что вы чем-то расстроены, это так?

— Просто устала немного. Не обращайте внимания. А как ваши дети? С мужем?

— Нет, они у Павла. Помогают, чем могут, Наташе. Сами знаете, с маленьким ребенком хлопот не оберешься. А у вас есть дети?

— Нет. Я ведь не замужем.

— Да? — удивилась Ксения. — А я подумала, что Олег…

— Нет, Олег, просто мой друг.

— В таком случае не он ли причина вашей грусти? — напрямую вдруг спросила Ксения.

Лена растерялась, не зная, что ответить. То, что Ксения приняла их за супружескую пару, одновременно и обрадовало, и расстроило. Как объяснить то, что их отношения всего лишь начинающийся роман? Выдать желаемое за действительное? Некрасиво. Солгать, что между ними ничего нет, — значит выглядеть дешевой шлюхой.

— Что с вами? Вы не знаете, что ответить? Не смущайтесь, Лена. Я сама совсем еще недавно тоже не знала, что меня ждет. Мои девочки ведь не родные Андрею. Они от первого брака. Мы всего полтора года вместе.

— Что вы говорите? Никогда бы не подумала! Девочки в нем, как мне показалось, души не чают! — изумилась Лена.

— Это верно! Как, впрочем, и я. Так что у вас произошло с Олегом? Поссорились?

— Нет, он уехал. Сказал, что по делам. С тех пор всего раз позвонил. А я не знаю, что делать. Места себе не нахожу. Скажите, Ксения, почему мужчины так себя ведут?

— Вы имеете в виду, что толкает их на необдуманные поступки, которые они считают героизмом?

— Можно сказать и так.

— Поймите, Лена, просто они другие. Мы, женщины, устроены совершенно иначе, для нас важны чувства, слова, дела, обращенные к нам лично, чтобы мужчина заботился, отдавал нам всего себя ежеминутно, ежечасно. А у них в голове только неуемное геройство. Все им мир нужно спасать. К сожалению, есть и другие, для которых самым важным в жизни становится вцепиться в женскую юбку и ножки поджать, чтобы тащила на себе дорогая жена всю оставшуюся жизнь и его, и детей. А он будет только расслабляться да водку жрать. У меня первый был такой. Насилу избавилась. Вот ты не поверишь, он так и не понял, почему я с ним развелась. Впрочем, и моя мать тоже.

Так что выбор у нас, женщин, невелик. Или настоящий мужчина, который нужен всему миру, или такое сокровище, какое было у меня. Ваш Олег чем-то похож на Андрея. Такой же вечный скиталец. Рыцарь.

— Скажете тоже! Какие сейчас рыцари?

— Я серьезно говорю. Вы обратили внимание, что все мужчины, что были тогда у нас на даче, в чем-то очень похожи? Да они разные только внешне, что их объединяет, так это внутреннее содержание. Все они прошли через такое, что страшно подумать. Вот возьми моего мужа: и воевал, и ранен был, а уж сколько друзей потерял, не счесть. Но он остался человеком, не озлобился, не стал злым сычом. Андрей остался нежным и чутким. Ты вообще представляешь, что чувствует женщина, когда ей приносят завтрак в постель?

— Знаю, Олег всегда так поступает. Но только боюсь, как только поженимся, забудет о такой малости.

— Если он такой, как Андрей, не забудет! Знаешь, мой Андрюха… — тут Ксения, наклонившись к уху Лены, перешла на шепот, — никогда из дома не уйдет на работу, не накормив меня и детей. А еще так, как он умеет любить, наверное, уже никто не может. Прямо как в сказке. Когда читаешь и не веришь.

— Вот и у меня так же. Я в Олега с первого взгляда влюбилась. Сразу почувствовала, что он мой. Только как завоевать его, не знаю. Представляешь, он молчит, ничего мне не говорит, я сама себе все придумываю. А вдруг все совсем не так, как я считаю? Может, я для него не более чем очередная случайная женщина?

— Кажется, ты ошибаешься, Лена. Не похож он на записного ловеласа. Скорее, на очень усталого человека, который наконец нашел ту, которую так долго искал.

— Ты в самом деле так думаешь? — Лена, не контролируя себя от волнения, вцепилась в руку Ксении. — Ты же видела его только один раз!

— Этого вполне достаточно. Поверь, я в этом кое-что понимаю. У наших мужчин есть одна странная особенность: для них жизнь — это приговор или диагноз.

— Смешно. Окончательный диагноз — жизнь! — вяло улыбнулась Лена.

— Да! А ведь это так! Именно такие мужчины и должны жить! Давать потомство, любить женщин, строить города и государства. Становиться нашими мужьями, наконец!

Прощаясь возле дома Лены, они уже стали настоящими подругами.

Глаза резало так, что, казалось, еще немного — и кровавые слезы потекут по щекам. Олег остановился на обочине и, откинувшись, несколько минут сидел неподвижно. Лучше переждать этот проклятый закат. Солнце, разбухшее, воспаленное, как его глаза, томительно медленно ползло к далекому лесу. Его кроваво-красный свет слепил, давил прямо на мозг, не давал вести машину. Пусть уж лучше посидеть двадцать минут, дать небольшой отдых уставшему телу и затем ехать дальше. До города осталось совсем немного, приедет он домой через час или полтора — не так важно. Главное, что он уже принял решение и теперь спешить особенно нечего. Как ни убеждал он собеседника, все равно встречу ему назначили только на завтра. Что ж, значит, будет время отоспаться. Он и так полтора суток не вставал из-за руля. Спина нестерпимо болела. Руки налились свинцом. Про глаза лучше не вспоминать. Тень медленно, будто нехотя, наползала на разогретый капот «Хонды». Воздух в салоне понемногу нагревался, становясь вязким и липким. Пока Олег ехал, кондиционер спасал от жары, но стоило только заглушить двигатель, как даже закатное солнце быстро превратило машину в жарко натопленную печь.

Сил открыть окно не было. Олег только переместился так, чтобы солнечный свет не бил в глаза. Рука сама потянулась к телефону.

— Алло! Лена, это Олег. Надеюсь, ты обо мне еще не забыла?

— Олег! Наконец! Ты где? Уже приехал? — раздался в трубке такой знакомый, дорогой голос.

— Нет, еще в дороге. Но уже осталось недолго. Сейчас немного передохну и поеду дальше. Как ты?

— Соскучилась ужасно. Столько передумала, ты даже представить не можешь. Ты нужен мне! Я хочу тебя видеть, прямо сегодня!

— Боюсь, это невозможно. Я вымотался с дороги. Грязный, как черт. Приеду, заберусь в ванну. Буду отмокать.

— Ты поедешь прямо домой? Я приеду к тебе.

— Нет, милая. Не стоит. Давай встретимся завтра.

— Олег, я не переживу еще один день без тебя! Или ты не один?

— Лена, пока я не закончу с делами, ни о какой встрече с тобой я даже не имею права мечтать. Прошу тебя, потерпи до завтра. В четыре я закончу операцию и тут же приеду к тебе. Надеюсь, ты меня впустишь?

— О чем ты говоришь? Конечно, впущу! Но ты ведь не знаешь номер квартиры!

— Лена, я знаю о тебе достаточно. В том числе и квартиру. Восемьдесят вторая, верно?

— Да! Но откуда?.. — в голосе Лены сквозило безмерное удивление.

— Милая, я просто умею считать, — рассмеялся Олег.

— Через сколько ты будешь в городе? — спросила Лена.

— Думаю, через час, самое позднее — через час двадцать. Я позвоню тебе, как приеду.

— Только обязательно! Я волнуюсь.

— Хорошо, договорились. Ну вот, солнце село, можно ехать.

— Что? Я не поняла, при чем тут солнце?

— Просто я еду домой, солнце слепит глаза. Я остановился переждать закат.

— Береги себя, Олежек, ты очень нужен мне!

Олег выключил телефон и улыбнулся. «Какое же это счастье, когда тебя ждут! Когда любимая женщина так волнуется о тебе. Вот приеду и завтра же предложу ей выйти за меня замуж. А еще скажу, что люблю, что не представляю, как жил без нее всю жизнь. Надеюсь, что она согласится. И главное, у нас будут дети. Милые очаровательные крошки. И чтобы девочка обязательно было похожа на Лену!», — думал Олег, запуская двигатель.

Распухшее огромное красное солнце уже почти скрылось за лесом. Длинные угрюмые тени выползи на шоссе. Они бросались под колеса машины, будто пытались схватить, задержать, не пустить к намеченной цели. Медленные сумерки все больше сгущались. Тени стали уже не такими четкими, менее контрастными и как бы растворялись. Все чаще встречные машины уже помигивали фарами. Олег включил ближний свет. Темнота за окнами тут же сгустилась, подступила прямо к стеклам, только серая лента дороги впереди засветилась, стала видна отчетливо и ясно. В низинах начал клубиться туман, он выползал из заболоченного леса и старался заполнить мягкой ватой полотно дороги. Свет фар, отражаясь, больно бил по глазам, заставляя Олега снижать скорость.

Последние километры, отделявшие его от города, дались особенно тяжело. Несмотря на то что он несколько раз останавливался, чтобы умыться, в сон клонило все сильнее. Опасаясь, что возле дома за ним могут начать слежку, Олег свернул к придорожному мотелю. В крошечном зале кафе ужинали дальнобойщики. Сделав заказ, Олег задремал прямо за столиком. Его разбудила молоденькая официантка. Окинув оценивающим, профессиональным взглядом, предложила комнату.

— Если будут особые пожелания, то сообщите горничной. У нас предусмотрен весь комплекс услуг, — сказала она, когда Олег утвердительно кивнул.

— Мне нужно просто выспаться, а еще горячий душ и чтобы мне не мешали.

— Хорошо! — миролюбиво согласилась девушка. — Все, что вы пожелаете, будет вам предоставлено. Ужин я тогда включу в стоимость комнаты.

— Тогда уж и потрудитесь его отнести в номер.

— Договорились. Пройдите, пожалуйста, на второй этаж. Там вас устроят.

Олег, слегка пошатываясь от усталости, направился к лестнице. Номер оказался на удивление приемлемым. Пока он принимал душ, на столике уже появился заказанный ужин. Вяло поковырявшись в тарелке, Олег рухнул в постель и забылся тяжелым сном. Об обещанном Лене звонке он попросту забыл.

Казимир не раз бывал в этом городе, последний раз он привозил сюда Янку. Девушку, которую вывел из Зоны. Как давно это было! Теперь она уже, наверное, стала настоящей красавицей, взрослой и женственной. Казимир, вспомнив прощание с ней, усмехнулся. Остается надеяться, что больше она уже не ввяжется в какую-нибудь авантюру и теперь более внимательна в выборе друзей. Все же, как ни крути, именно Зона так круто изменила его жизнь. Она подарила ему любимую женщину. Устала! Не удивительно! Почти шестьсот километров отмахали. Лиза со спокойной, расслабленной улыбкой смотрела на дорогу и, казалось, отрешилась от реальности. Приемник что-то пел о любви, а на душе у Казимира вдруг стало как-то неспокойно. «Странно! Никогда у меня не было никаких предчувствий! Только в бою, бывало, что-то заставляло либо залечь, либо броситься вперед. Капитан Макушинский назвал это в свое время чувством воина. Где он теперь?», — подумал Казимир и поудобнее перехватил руль.

Поля, перелески, леса и снова поля. То низины, то пригорки — обычный, в общем, пейзаж. Внешне ничто не предвещало беды, но беспокойство нарастало с каждым пройденным километром. Казимир не мог понять, с чем это связано, но тревога за жизнь самых дорогих ему людей только усиливалась. Что-то неприятное, возможно, опасное ожидало их, но поворачивать назад было поздно. Впереди уже виднелся указатель, поворот направо и расстояние до города. Решив сначала направиться к Павлу, Казимир связался с ним по телефону и теперь уточнял, как добраться до деревни, где обосновался любимец множества женщин, популярный писатель Павел Северин. Узнав, что ехать через город вовсе не обязательно, Казимир свернул на окружную дорогу и спустя полчаса уже выскочил на новый, недавно построенный мост через реку. Он не успел добраться до развязки, как Павел перезвонил ему и уточнил дальнейшую дорогу. Теперь, когда город остался за спиной, к Казимиру пришло успокоение. Последние километры он вел машину в приподнятом настроении. Лиза очнулась от дум и, едва они свернули с шоссе, спросила:

— Как я понимаю, в город мы не будем сегодня заезжать? Твой друг навсегда обосновался вдали от людей? Может, мы нарушим уединение отшельника?

— Нет, он весьма общителен и не терпит одиночества. Скорее всего, ему попросту лучше работается в тишине. Такое вполне можно допустить.

— Единственное, на что я надеюсь, что мы не станем для него помехой, — задумчиво сказала Лиза, поглядывая на запыленные придорожные кусты. — Тебя что-то тревожит. Можешь объяснить, что именно? Ты не хочешь встречи со старым боевым другом?

— Нет, напротив. Просто когда подъезжали к городу, меня что-то тряхнуло. Я так и не понял, что именно, просто почувствовал опасность, — нехотя ответил Казимир.

— Знаешь, Локис, ты еще не окончательно потерян для общества, если способен тревожиться и волноваться. Ты помни, что мы вместе и, пока рядом, нам ничего не страшно.

— Если не ошибаюсь, нам сейчас налево, в конец поселка, где-то там с левой стороны должен быть двухэтажный дом, — сказал Казимир, сворачивая на развилке.

Не то деревня, не то поселок оказался достаточно велик. Где-то справа угадывалось большое озеро. За околицей виднелся старинный заросший парк. Здание школы стояло чуть на отшибе, выделяясь вполне современной архитектурой.

Павел, как и прежде, огромный, добродушный, с лучезарной улыбкой стоял, встречая на крыльце дома, бережно обнимая за плечи невысокую темноволосую молодую женщину с удивительно приветливым милым лицом. Казимир только вышел из машины, как Павел, раскинув руки, шагнул ему навстречу.

— Локис! Черт бы тебя побрал! Сто лет тебя не видел! А ты возмужал! Стал похож на настоящего мужчину! Мне рассказывали, что ты женился, стал известной личностью у себя на телевидении. Давай не томи, выпускай свою жену из тарантаса! Знакомь! Сегодня нам предстоит вечер сюрпризов!

Лиза невольно улыбнулась такой неожиданно радушной встрече и уже сама, без помощи мужа, выпорхнула на зеленую лужайку перед домом.

— Моя жена Елизавета, надеюсь, обойдемся без отчества.

Павел церемонно поцеловал руку Лизе:

— Идемте, я вас накормлю с дороги, а вечером ждем гостей. Павел говорил мне, что вы знакомы и с Олегом, и с Андреем? — уточнила Наташа, приглашая гостей в дом.

— Так случилось, что жизнь на маленькой тесной земле сводит вместе самых разных людей! — улыбнулся Казимир.

Долгожданный звонок Олега застал Лену врасплох, она только вернулась домой после тяжелого рабочего дня. Сегодня, кроме обычных хлопот в травматологии, еще нагрянули люди из прокуратуры. Как ни отстаивала Лена Карпинского, все же они провели допрос. Невзирая на его плохое самочувствие, терзали больного больше двух часов. Возмущенная такой беспардонностью, Елена Владимировна вызвала охрану. Возник заведомо планируемый конфликт. Прокурорские, прикрываясь удостоверениями, конечно же, выставили и ее, и охрану, но в какой-то мере самолюбие Лены было вознаграждено. И вот, едва открыв дверь, она услышала писк телефона. «Олег!» — тут же подсказало сердце. Короткий разговор в одно мгновение разбудил задремавшие было чувства. Теперь Лена сгорала от нетерпения увидеть его. «Но только почему он отложил встречу на завтра? Не хочет меня видеть? Или… нет! Этого не может быть! А вдруг? Как быть? Что делать в такой ситуации?» — Лена терялась в догадках. Когда они были вместе, Олег всегда заботился о ней. Окружал вниманием, а теперь… Он приедет усталый. Измученный долгой дорогой, а его даже некому накормить. Вдруг у него дома нет ни крошки еды? Она металась по тесной квартирке, не находя себе места. Какие только мысли не лезли в голову бедной женщине! Лена распахнула холодильник. Конечно же, у нее нет никаких разносолов. Только блинчики с творогом, купленные в кулинарии по пути домой. Все же лучше, чем ничего. Наскоро упаковав их, Лена бросилась к двери. Вечерело, выбраться с проклятой богом окраины было совсем непросто. Полчаса бессмысленного стояния на остановке едва не закончились плачевно. Привязавшаяся компания пьяных подростков уже отпускала вполне однозначные замечания по поводу ее участи. Как ни пыталась Лена игнорировать недвусмысленные высказывания, дело принимало серьезный оборот. Благо, положение спасла очень кстати подвернувшаяся маршрутка. То ли у подростков не было денег, а может, решили, что найдут более легкую добычу, но в микрик они не сунулись. Доехав до центра, Лена едва не бегом бросилась к дому Олега. На мосту, как обычно, толпились парочки, на пешеходном переходе возле старой ратуши пришлось долго пропускать непрерывный поток машин. Часы на башне уже пробили половину девятого, когда Лена свернула на тихую улочку, ведущую к собору.

«Хонды» Олега перед домом не было. Лена подумала, что он вполне мог оставить ее во дворе, решительно направилась к знакомой дубовой двери. Первое, что она испытала, был небольшой шок. Привычной кнопки звонка просто не было! Только тяжелое медное кольцо вместо ручки. Растерявшись, Лена несколько мгновений не знала, что предпринять. Наконец сообразив, что у Олега могут быть любые секреты, взявшись за вытертую до блеска медь, сильно постучала. Бесконечно долгую минуту она ждала ответа. Ничего. Решив проверить, есть ли во дворе машина, заглянула через решетку. Тесный дворик был пуст. «Может, он еще не приехал? — мелькнула мысль. — Тогда стоит подождать!» В соседнем сквере нашлась свободная скамья. Опустившись на нее, Лена покопалась в сумочке, достала сигареты и, сев так, чтобы видеть дом Олега, закурила.

Сумерки опускались на город. На соседних лавочках ворковали пары. Сквер озарился уютным светом. Шумел фонтанчик в сиянии разноцветных фонарей. Все бы было замечательно, если бы рядом был Олег. Увы, ни одна машина не останавливалась напротив его дома. Окна были по-прежнему темны. Несколько раз с Леной пытались познакомиться, но она даже не глядела в сторону мужчин. Ей нужен был только Олег, и все мысли были заняты только им. На мгновение ей показалось, что в окне мелькнул свет. Лена бросилась к двери. Увы, на стук так никто и не отозвался. Уронив голову, растерянная, грустная она медленно направилась вниз, к площади, чтобы уехать домой.

Марат занял позицию с самого утра. Старый дом, каких много в центре, уютно расположился возле ратуши. Небольшой, двухэтажный, под крутой островерхой крышей, он невольно радовал глаз любому любителю старины. Марат, к счастью, не относился к таким. Окинув трезвым, равнодушным взглядом строение, он быстро пришел к выводу: жилой только второй этаж, первый занят под офисы. Весь жилой этаж занимала явно только одна квартира, что ж, это и понятно, сам по себе дом небольшой. Не понравилось Марату и еще одно обстоятельство: — на рамах просматривалась едва заметная даже в мощную оптику тонкая паутинка сигнализации. Впрочем, даже дверь внушала уважение; внешне относительно простая, деревянная, на легкий стук отозвалась непривычно глухим звуком. Под тонкими панелями скрывалась мощная стальная плита. Хмыкнув, Марат вернулся в машину. В том, что хозяина нет дома, он не сомневался. Вопрос только, когда он появится. Может, сегодня, а может, и завтра. Как ни крути, скучать придется долго. Почти до самого вечера ничего не происходило. Марат, наученный бесконечному ожиданию еще во времена службы в комитете, почти не мучился, но после целого дня ничегонеделания захотелось хотя бы с кем-нибудь поговорить. Для такого дела у него имелась молоденькая и к тому же безотказная подружка. Прикинув, что ожидание может затянуться на всю ночь, он набрал знакомый номер.

— Алло! Полина? Ты чем сегодня занимаешься? — спросил Марат, едва собеседница подняла трубку.

— Ой, Маратик! Как здорово, что ты позвонил! Я сижу, скучаю, жду, может, кто в клуб пригласит, а тут ты! У тебя есть какие-нибудь предложения?

— В клуб я тебя сегодня не поведу, но время пообщаться с тобой найдется. Согласна?

— Маратик! — капризно проворковала Полина, — ты же знаешь, что тебе я никогда не откажу. Все в твоих руках!

— Тогда я тебя жду возле ратуши. Мою машину ты еще помнишь?

— Смеешься? После того как ты со мной проделал в ней такое, я ее никогда не забуду!

— В таком случае приезжай! Жду!

— Кататься поедем? — спросила Полина.

— Видно будет. Приезжай, на месте решим, — остановил ее Марат.

В ожидании Полины он отлучился ненадолго в ближайший магазин, купил еды на всю ночь, пару бутылок пива и вернулся на позицию. Решив совместить ожидание с приятным времяпрепровождением, Марат готовился основательно. Тем более не было никаких оснований ожидать курьера именно сегодня вечером. Если и явится, то самое раннее завтра во второй половине дня. Так что вполне можно расслабиться и одновременно не злить Варвару. Он рассчитывал последить за домом курьера да полуночи, а затем или завалиться спать с Полиной прямо в машине или здесь, в центре, в каком-нибудь парке, или отправиться к ней домой. Все равно никто ничего не узнает.

Полина постучала в окно машины в тот момент, когда Марат проверял фотоаппарат. Он неторопливо повернул голову на стук, навел на нее объектив и нажал на спуск.

— Вот еще! С чего ты решил меня сфотографировать? — улыбнулась Полина.

— Так, на память. Садись, у меня тут пока дела, а после поедем развлечемся.

— А зачем мы здесь стоим? — спросила Полина, устраиваясь на сиденье.

— Ты, Поль, не задавай лишних вопросов, и люди будут думать, что ты умная девочка, — совершенно спокойно, словно ребенку, сказал Марат, не отрывая глаз от улицы.

Серая «Хонда цивик» медленно ползла с горки, словно выискивая место для парковки.

— Оба-на! Неужели?! — воскликнул Марат, невольно подавшись вперед.

— Ты пытаешься меня оскорбить?! — с явной злостью в голосе спросила Полина.

— Помолчи, не до тебя! — отмахнулся Марат.

«Хонда» вела себя странно, остановилась ненадолго напротив музыкальной школы, тронулась с места, проехала полсотни метров и, свернув на Соборную, стала снова. Тонированные стекла не позволяли рассмотреть того, кто находится за рулем, и это заставляло Марата нервничать. Прошло десять минут, пятнадцать, из машины никто не выходил. Марат терялся в догадках: то ли его засекли и нужно сворачивать наблюдение, то ли… Со стороны собора потянулись люди, очевидно, закончилась служба. Среди прихожан виднелось довольно много детей. Они шли с видимым облегчением, как после трудной, но очень важной работы. В тот момент, когда небольшая стайка подростков достигла припаркованной «Хонды», дверь внезапно распахнулась и из машины вышла высокая молодая женщина. К ней тут же устремилась до изумления похожая на хозяйку машины девочка лет двенадцати. Марат едва не сплюнул от досады. «Вот ведь как бывает! Все узнали, все выведали, а номер машины никто не удосужился узнать!» — подумал Марат.

— Ты караулишь эту женщину? — не скрывая ревности, спросила Полина.

— Нет. Ты будешь смеяться, но я облажался, — рассмеялся Марат. — Полька, ты не обижайся, мы с тобой посидим тут еще немного и поедем развлекаться. Слово даю! Ты лучше расскажи, как дела, что на работе.

— Что у меня на работе может быть интересного? Позавчера привезли мужика, чуть живого, по-видимому, менты избили, а сегодня уже из прокуратуры набежали. Так моя врач такой концерт устроила, обхохочешься! Даже охрану вызвала, чтобы прокурорских выставить. О, смотри, а вот и она! Интересно, а что она тут делает?

— Кто? — переспросил Марат, думая, до которого часа сидеть на этом месте.

— Да моя Елена Прекрасная! Она же живет где-то у черта на куличках!

— Мало ли, может, в гости к кому-нибудь пришла. К любовнику, например, — вяло, безо всякого интереса сказал Марат.

— То-то и интересно, что любовник у нее в последнее время явно появился, я даже однажды видела, как она к нему в машину садилась. Вот точно такую же, как та серая, что только отъехала.

— Интересно! — пробормотал Марат. Женщина, о которой говорила Полина, стучала в дверь курьера! Это не могло быть ошибкой! — Стоп! Полина, смотри внимательно, это точно она, твоя Елена Прекрасная?

— Марат! Я не слепая, конечно, это она!

— Выходит, Олег попал в переплет! — медленно сказал Павел. — Это не есть хорошо. Знаешь, Локис, боюсь, я вам не помощник. Это вы настоящие солдаты, а я ведь всего лишь врач, да и то бывший. Нужно с Андреем связываться. У него и опыт, и, если что, люди. Ему все еще нравится играть в войну. Никак не оставит армейских привычек. Да и ведь вы были в свое время дружны. Поговори с ним, думаю, он не откажет в помощи.

— Честно говоря, я сам пока не очень представляю, чем он может помочь. Олегу грозит опасность, но, насколько она реальна, говорить трудно. Нужно время, чтобы разобраться в ситуации. Кроме того, что история, в которую попал наш друг, связана с моим прежним расследованием, никакой более достоверной информации у меня нет. Выходит, на первое время понадобится только подстраховка, — объяснил Казимир.

— Ты бы хоть в общих чертах ввел меня в курс! — попросил Павел.

— Весной нам с Лизой поручили собрать материал о серии загадочных самоубийств. Подростки и молодые люди сбрасывались с балконов, крыш, мостов. Причем, по имеющимся у нас данным, явление уже приобрело размах настоящей эпидемии. Мы начали искать причины. И нашли! Ты в своей практике сталкивался с галлюциногенами? Так вот, нашлись умельцы, что начали выращивать грибочки с высоким содержанием мексалина. Причем выращивать и обогащать с применением самых современных технологий. Конечный продукт «Fly» — светло-коричневый или бежевый порошок с выраженным грибным запахом. Полностью растворяется в организме за два часа, не дает реакции на все современные тесты на наркотики. Но самое главное, вызывает чувство эйфории, связанное чаще всего с полетом. Отсюда и название. Под действием порошка, а чаще всего с его отсутствием люди шагали с крыш в надежде снова испытать ощущение полета. Мы нашли и поставщика, и собственно производство. Кроме этого, я разыскал и главное производство. Не у нас в городе, а на севере, в заброшенном военном городке. Помнишь эпопею с сокращением стратегических вооружений? Тогда повсеместно взрывали ракетные шахты. Сам понимаешь, уничтожили много, но, естественно, не все. С нашей хронической расхлябанностью и безалаберностью о многом попросту забыли. Так вот, тот городок прихватили натуральные наркобароны и развернули, по крайней мере в одной из заброшенных шахт, серьезное массовое производство зелья. Причем не для местного потребления, а на экспорт. В Европу. Там, как ты знаешь, рынок уже раскрученный. Подсадить любителей погорячее на новинку, как я понял, особого труда не составило. Переправляли зелье весьма нестандартным способом. В виде маринованных грибов. Причем сами грибы — безобидные лисички, а вот жидкость, в которой они находились, представляла собой концентрированный раствор наркотика. Выделяли его, как я понял, уже за кордоном. Там же и реализовывали. С того городка мне пришлось уходить с боем. Выжил только по счастливой случайности. Но беда не только в этом. На Лизу было совершено покушение. Свихнувшийся, зажатый в угол наркоделец ранил ее. Я тоже получил от него две пули. Так что вернуть должок этим гадам мне хочется в полной мере.

— Ясно. И ты говоришь, что Олег попал именно туда? — уточнил Павел.

— Судя по всему, да. Я сообщил ему всю имеющуюся у меня информацию, но успел ли он ею воспользоваться, не уверен. Слишком быстро развивались события. Когда я с ним говорил в последний раз, он сказал, что груз уже у него. Следовательно, ему потребуется помощь. Олег сказал, что груз будет передавать у нас в городе. Ты понимаешь, после всего того, что он узнал, заказ он передавать не собирается. Скорее всего, обратится в комитет.

— И правильно сделает. Думаю, любой из тех, кто прошел наш путь, не пожелает замараться в этом дерьме! — согласился Павел.

Лена в очередной раз покопалась в сумочке — телефона не было. Разумеется, после разговора с Олегом она оставила его на столе! Как можно было так растеряться и не взять его с собой? Теперь оставалось лишь одно: добраться домой и… А что дома? Попытаться позвонить? Зачем? Если он у какой-то дамочки, то и тревожить не стоит. Другое дело, если Олег действительно чем-то очень занят. В таком случае тоже не стоит его беспокоить. Он ведь ясно сказал, что встретится с ней только завтра, когда разберется с делами. Нужно просто дожить до этого завтра!