Октябрь в Пензе

ГЛАВА VI «КРАСНЫЙ ПЕТУХ» И «ДВОРЦЫ КОММУНЫ»

Это было в последних числах декабря, когда ко мне в кабинет, в котором я жил и работал, после многих десятков посетителей вошли гуськом, один за другим, шесть крестьян.

По внешнему обличаю и одежде я определил их. Один, бывший матрос, высокий, плечистый, с великолепной высокой грудью, обожженный солнцем, ветром, солеными водами многих морей. Он много видел и сделал в течение своей бурной жизни. Испытал каторжный режим царского флота, без сомнения, восстал одним из первых против царизма и сменившей его буржуазной власти. В дни Октября он бросал за борт аристократических офицеров. Трое из вошедших крестьян были в солдатских шинелях. При взгляде на них сразу отмечалось какое-то холодное бесстрашие в их героических фигурах. Страдавшие годами в окопах, обжившиеся со смертью, понюхавшие порох большевистских боев с эсерами и меньшевиками, быть может, приколовшие не одного белогвардейца — эти трое были верными и преданными бойцами советской власти. Последние двое были почтенные, плешивые, седобородые отцы, лица которых светились умом, наблюдательные и сметливые, искушенные в сложной политике родственных и общинных отношений.

Я пригласил их сесть. Мы закурили.

— Ну, как дела у вас, товарищи? Установили ли вы у себя советскую власть? Взяли ли помещичью землю? Организованно ли действует беднота?

Они все подробно рассказали мне. Советская власть у них уже была провозглашена. Землю у помещика они отобрали. Месяца два тому назад разгромили помещичью усадьбу, пустили помещику «красного петуха», а самого помещика в свалке убили.

Только вот плохо у нас вышло, говорили они, с распределением помещичьего добра. Богатеи уж очень много захватили. Теперь организуем бедноту, чтобы вернуть от богатеев то, что они захватили лишнего. На помещика мы ходили двумя деревнями, принадлежавшими при крепостном праве этому барину. Землю надеемся поделить между общинами мирно. Только вот не надеемся соблюсти справедливость в разделе земли между дворами, если не организуем бедноту и не отстоим ее права против сельских богатеев. Еще в царское время нас заедали кулаки, во время войны они совсем придавили бедноту, тем более потому, что мужики были на фронте, а бабам не под силу было бороться с эксплуататорами.

Рассказывал больше матрос. Остальные внимательно слушали его рассказ, поддакивали ему, вставляли время от времени свои замечания.

Они пришли посоветоваться насчет землеустройства в их селе. Мм нужны землемеры. Они привезли с собой планы и показывали мне их. Кроме того, у них есть свое особое дело. Все шестеро — большевики.

— Мы хотим сорганизовать коммуну. Мы много слышали от наших вождей большевиков о коммунистическом земледельческом труде. У нас есть книжки, в которых написано, какие были земледельческие коммуны и как их устраивать. Мы поняли пользу коммуны. Мы приехали, чтобы спросить у вас указаний, как начинать на практике это дело.

— А верите вы в то, что вам удастся наладить земледельческую коммуну? — спросил я их.

— Да, конечно, — твердо ответил матрос, и все остальные поспешно закивали головами.

Их простые, доверчивые лица залучились улыбками радостной уверенности. Они были на самом гребне революционной волны, которая поднимала деревню до пролетарских идеалов обобществленного производства.

Я предложил им пойти в земельный отдел и пообещал им, что окажу поддержку их делу. Когда они на прощанье жали мне руку и напоминали, чтобы я не забыл и срочно провел их дело, я спросил их:

— Как вы думаете, товарищи, крепко ли Советы взяли власть? Не придут ли обратно буржуазия и помещики?

Они рассмеялись и сказали:

— Ну, уже теперь никогда не вернутся. Землей править будет труд.

«Красный петух» крестьянских восстаний против помещиков пошел гулять по губернии, когда была закончена крестьянская полевая страда. Дворянское землевладение в Пензенской губернии по величине своей было очень незначительным.

Полуфеодальные отношения между помещиками и крестьянством, выражавшиеся в эксплуатации помещиками чересполосности их и крестьянских земель, в кабальной аренде, в отработках и т. д., были весьма распространены в губернии. Машины дворянского и «крестьянского» банков неустанно работали на пользу дворянства, помогая дворянам выкручиваться из долгов, продавать по выгоднейшей цене свои земли и леса, облегчая им ипотеки[46], выдавая субсидии и пр. Крестьянские массы нищали, выделяя из себя слой цепких эксплуататоров кулачков и ростовщиков, которые закрепляли свои земельные имущества по знаменитой столыпинской реформе. Из среды крестьянства выбивались на «большую дорогу» эксплуатации и предпринимательства крупные кулаки, землевладельцы, порой закупавшие землю в количестве, превышающем наследственные дворянские имения.

Пензенское дворянство было типичным осколком этого вырождавшегося класса. Оно не сумело создать в губернии первоклассных, блестяще технически оборудованных, хозяйственно-выгодных и высоко-ценных, с точки зрения агрикультуры, имений. Дух хозяйственной инициативы и предпринимательства не привился в старых дворянских гнездах. Несколько исключений в смысле организации образцового крупного хозяйства, поставленного не на полуфеодальной эксплуатации, а на капиталистической основе, не изменяли общей картины лени, хозяйственной распущенности, которыми характеризовалась жизнь «дворянских гнезд». Старинные помещичьи усадьбы, построенные еще рачительными хозяевами-крепостниками, сочетавшими в себе зверство варваров-рабовладельцев с изысканной утонченностью наиболее блестящих европейских дворов, тянулись жить так же, как они жили при великосветских бабушках и дедушках. Так в былое время, дворянские усадьбы утопали в столетних парках и садах, пестрели затейливыми цветниками и горели куртинами роз, славились богатейшими оранжереями, где искусные садовники на потеху господам выращивали южные плоды. Моты, жившие в этих владениях, были хлебосольны. Они устраивали званые обеды и балы. Кавалькады расфранченных гостей катались на кровных английских лошадях, вызывая у крестьянства бешеную ненависть. Еда в дворянских гнездах стала высшим культом и единственным занятием, к которому можно серьезно относиться. Сплетни о дворцовых столичных новостях, разговор на лучшем французском диалекте, интриги в пределах дворянской корпорации губернии и французская бульварная порнография удовлетворяли минимум общественных запросов и эстетических вкусов этого племени прожигателей жизни, ежегодно проматывавших все свои доходы и все возраставшую часть основных наследственных капиталов за границей, получавших щедрые субсидии от царского правительства, заложивших земли, хищнически вырубавших леса и поддерживавших свое беспечное существование путем нещадной эксплуатации бедноты. Баре, истаскавшиеся по русским и заграничным кабакам, кривляющиеся своей меланхолией и таинственными романтическими связями, изнеженные, беспомощные барыни Чеховских «Вишневых садов», развращенные юнцы и барышни, перенимавшие с величайшим усердием моды и сальные танцы из французских шантанов, в подавляющем большинстве круглые невежды и легкомысленные паразиты — таково было высокородное дворянство Пензенской губернии.

Пензенское крестьянство создало в 1905 году славные традиции восстания против помещиков. После победы февральской революции крестьянство твердо всей своей массой решило раз и навсегда покончить с дворянством. В этой революции оно действовало уже организованно. Еще в апреле губернский крестьянский съезд постановил отобрать все земли у помещиков. Это постановление было едва ли не первым в России; оно было передано, насколько я помню, за границу, и Лондонская биржа отметила его колебанием русских ценных бумаг. Историю с постановлением губернского крестьянского Совета, выбранного упомянутым съездом, я излагал в предыдущей главе. Губернский крестьянский Совет постановил в мае немедленно передать все помещичьи земли в ведение и распоряжение волостных земельных комитетов.

Чем больше помещики сопротивлялись этому решению, тем сильнее возрастала активность крестьянства. В середине лета крестьянство начало производить массовые порубки в помещичьих лесах. До революции крестьяне не имели леса и ходили за дровами и лесом для построек с низкими поклонами к помещику, переплачивая ему за лес и отрабатывая, в случае «одолжения», трижды стоимость леса.

Летом же 1917 г. крестьяне не пошли кланяться помещику и не украдкой пошли в лес, чтобы свезти втихомолку пару тесин, а целыми селами, при ярком дневном свете, уезжали они в лес, вдоволь рубили себе делового и дровяного леса, чтобы построить себе новые разукрашенные резьбою дома и жарко топить зимой печи.

Когда желтое, тоскливое жниво истощенных крестьянских полей осталось мертвым и брошенным ожидать белых покровов зимы, когда полетели на юг встревоженные стаи птиц и застучал барабаном цеп на гладком току, — тогда пронеслось над деревней, как властное веление социальной стихии, жаркое пламя восстания. Налились местью, сгустились в душной злобе, зазвенели медью набата, загудели в избах тысячи и тысячи голосов, призывавших к борьбе, не на жизнь, а на смерть, за землю с дворянством.

Взбудораженный, нестройный, многоголосный крик сельских сходов продолжался от зари до зари. Подхваченная ветром разрушительного инстинкта, налитая тяжкой ненавистью, заколебалась, задвигалась, всколосилась вилами, косами, кольями, топорами, винтовками — крестьянская масса. Ночью, когда кружился в синем небе искровый вихрь мириадов звезд и затихшая земля слушала вздохи очередных жертв неутомимого жнеца смерти и крики боли и торжества рождающейся жизни, забрался на старую колокольню молодой, безусый солдат, качнул туда и сюда тяжелым, скованным молчаньем языком спавшего богатыря-колокола, прорвал зычным ударом полотно неподвижной тишины ночи, и понесся по земле медный ветер набата.

Навстречу набату побежали из темных улиц люди, замелькали на минуту огни в окнах, зачадили смоленые факелы, заскрипели ворота, из которых поспешно, подстегивая лошадей, выезжали на грохотавших телегах крестьяне.

Бывшие солдаты в рваных шинелях, отважные крестьянки, проворная молодежь, старики и дети — все сгрудились на площади около церкви беспорядочной нестройной толпой, покричали, выслушали своих вожаков и при колеблющемся, ныряющем в темноте свете факелов устремились по дороге и через поле к помещичьей усадьбе. Красные знамена темными призраками качались над рулящей, перекликающейся, рвущейся, как голодный к пище, к сытому барскому очагу, толпой.

Мятежники будили своим нестройным топотом к участию в кровавом деле, на которое они шли, засыпавшую мертвым осенним сном землю. Они бежали, спеша захватить помещика в доме и опасаясь, что его кто-либо предупредит.

На бегу они сговаривались, как застать помещика врасплох, слушали отрывистые приказы вожаков о том, откуда начинать разгром, как обезоружить помещика, как соединиться с «дворней», когда и где поджечь, в каком порядке увозить помещичье добро, как спрятать помещичье добро, перекидывались шуточками, которым улыбался свежий ночной воздух, насчет телесных достоинств дворянских жен и дев, отчаянным матом крыли поблекшие добродетели дворянской семьи, выкрикивали срывающимися голосами казни для помещиков, которые возбуждали их, и леденящим ужасом окутывали помещичье гнездо в последние часы его мирной безмятежной жизни.

По стратегическому плану бывшего матроса-вожака повстанцы окружили усадьбу. Они пополнили свое вооружение, выломав железные прутья решетки, сковывавшей их жизнь и бывшей символом безграничного произвола дворянской семьи. Когда они вломились во двор усадьбы, «дворня» тоже была уже на ногах и смешалась с толпой повстанцев. Вспыхнувший хворост охватил огненными языками вековую подспудную ненависть толпы, раскалил жар страстей до белого немигающего огня безумной ярости и слепого желания поднять вилами обмерших в холодном поту господ помещиков, изнеженных в объятиях теплых пуховых перин, бросить их в холодную липкую грязь посреди двора, растерзать их и круговым хороводом плясать на телах своих господ, слышать отзвуки их предсмертных стонов и под синим звездным простором неба ощущать в себе рост новых сил и мятежную свободу.

Миллионами огненных брызг и серыми крыльями дыма взметнулся во мрак ночи смелый красный петух из помещичьей усадьбы. Посыпались вниз с хрустящим звоном стекла из оконных рам под ударами железных прутьев. Жадные, разрушительные руки хватали аристократически недосягаемые произведения искусства: статуи, картины, изумительные восточные вазы, били, резали и крошили их. Шелковые занавески тут же обматывались вместо портянок на грязные, ликующие ноги. Разукрашенные фарфоровые сервизы расхватывались, чтобы хлебать из них дома пустые капустные щи. Дворянские тряпки были напялены на разгоряченные тела, рвались по швам, обнажая могучую мускулатуру мужчин и прекрасные груди женщин. Били, пили, ели драгоценные вина и закуски, в которых находила высшее выражение утонченная роскошь и культура барства. Сотни книг из библиотеки были разбросаны по комнатам усадьбы и во дворе, валялись на полу, на подоконниках, на мебели и хоть истерзанные, но наконец-то раскрытые радовались своему освобождению из полок книгохранилища, где запах их тления создавал легкое веселие для дворянских истощенных мозгов.

Смех, крики, песни, рычание, беготня…

Летят через выбитые окна во двор узлы дворянского скарба. Поднятые кверху руки с растопыренными пальцами ловят внизу добычу. Увесистые топоры с хрипом вонзаются в золоченую, хрупкую мебель. Кровавые пятна на полу и стенах — следы совершенного убийства дворянской семьи восставшими крестьянами. Желтая пожирающая стихия огня разбросалась по усадьбе клубками, нитями, лентами, трепещет красными петушиными гребнями… капли огня пропитывают стены, золотистые струи сочатся и падают вниз, вздымаются фонтанами вверх.

Бесстрашный огонь с радостной свирепостью разрушал столетние углы крепостнического насилия, жестокости, изнеженности и разврата. Скрипели возы с похищаемым помещичьим добром. Ржало, мычало, блеяло стадо, согнанное во двор. Сотни телег сгрудились вокруг помещичьих зернохранилищ, наполнялись отборным зерном и увозились в крестьянские амбары. В процессе раздела помещичьего имущества уже начиналась борьба между многолошадными и безлошадными крестьянами из-за того, чтобы не давать увозить на каждый крестьянский двор больше, чем на него полагается. Хозяйственные кулаки уже угнали лучших лошадей, коров и овец и нагружали воз за возом помещичье зерно.

«Красные петухи» крестьянского восстания пробудились в один час и кричали в темноту ночи прошлого тысячелетнего рабства свое победоносное мятежное «ку-ка-ре-ку»!

Разгромы помещичьих усадеб начались ранней осенью и кончились в «крещенские морозы». Отзвенели в губернии малиновые бубенцы помещичьих троек.

Столетиями крестьяне поливали потом и слезами землю, работая на помещика, и земледельческий труд насиловался помещичьей нагайкой. В социалистической революции крестьяне, под руководством пролетариата, отобрали землю у помещиков без выкупа и все земли признали народным достоянием.

Император Александр II — «освободитель», когда крестьяне потребовали уничтожения крепостного права и наделения их землей, такую провел земельную «реформу», что крестьяне, фактически, были освобождены от земли и десятилетиями выплачивали дворянству выкуп, надрываясь в тяжком труде и нищенствуя.

Освобождение крестьян от крепостной зависимости было дворянской реформой, и дворянские комитеты проводили её.

Октябрьская революция начисто смела с лица земли дворянское землевладение и самый класс дворянства и дала подлинную свободу крестьянам, ибо она была проведена рабоче-крестьянской властью согласно с желаниями самого крестьянства.

При Николае II сохранились еще в полной неприкосновенности все притеснения в землепользовании помещиками крестьян, установленные еще «освободительной реформой» Александра II. У помещиков были выгоны, необходимые для крестьянского скота, и помещики брали за эти выгоны арендную плату. У помещиков были лучшие земли, а у крестьян худшие. У крестьян царем-«освободителем» были оставлены крохотные, голодные наделы. Землеустройство помещичьих и крестьянских земель было проведено, при так называемом освобождении от крепостного права, в таком порядке, что помещик имел тысячи всяких законных поводов, чтобы заставлять крестьян идти к нему на отработки, привлекать их к суду, штрафовать и т. д… Планировка дорог, выгоны для скота, прогоны к водопою и пр. и пр. делали помещика господином положения.

Надрываясь податными платежами и платежами в так называемые «крестьянские банки», крестьяне не могли поставить рационально свое хозяйство. Они вынуждены были платить огромные аренды, чтобы довести свой нищенский надел до такого размера, при котором можно было бы впроголодь существовать. Помещичьи аренды были так велики, что крестьянам от урожая оставался голодный паек. Потому и аренды эти назывались голодными.

Октябрьская революция освободила крестьян от необходимости приарендовывать помещичьи земли и конфисковала землевладельческие капиталы, накопленные дворянством за счет голодания крестьян.

Царское правительство, понимая, что крестьянские массы являются для него плохой опорой, разработало и в последние годы перед революцией энергично проводило насаждение кулацких хозяйств в деревне. Столыпинская реформа должна была создать для царского правительства и буржуазии подпорки в лице кулачества против революции рабочих и угнетенных масс крестьянской бедноты.

Трудящееся крестьянство в Октябрьской революции вырвало с корнем результаты столыпинской реформы.

Повсюду крестьянство, осуществляя под руководством Советов конфискацию помещичьей земли, в то же время собирало в одни «общий котел» все земли частновладельческие и общинные-надельные и пускало их в уравнительный передел. Советская власть, в противоположность помещикам и буржуазии, получила поддержку не от кулацких слоев деревни, а от сельскохозяйственного пролетариата, деревенской бедноты и среднего крестьянства. Закон о социализации земли Советское правительство проводило, опираясь на трудящиеся массы деревни, и в первую очередь, на сельскохозяйственный пролетариат и беднейшее крестьянство.

В начале февральской революции крестьяне под воздействием агитации буржуазных и соглашательских партий: кадетов, эсеров и меньшевиков возлагали большие надежды в земельном вопросе на Учредительное собрание. Большевики, в противоположность всем партиям, предлагали начать земельную революцию немедленно, не откладывая вопроса до Учредительного собрания. Крестьяне в первые месяцы февральской революции верили, что Учредительное собрание будет скоро созвано Временным правительством и согласно их требованиям проведет земельную революцию.

Однако они скоро убедились в том, что ссылки на Учредительное собрание в земельном вопросе имеют лишь один смысл — оттянуть, как можно дальше, полное разрешение аграрного вопроса, а затем дать ему такое направление, чтобы и «волки были сыты и овцы целы», т. е. не слишком обидеть помещиков и вместе с тем, если не удовлетворить, то во всяком случае успокоить крестьян.

Помещики быстро приспособились к двусмысленной политике эсеров и буржуазных партий, поняли, что слишком больших разногласий у них с буржуазией и эсерами по вопросам земельной политики нет, и заключили фактический союз со всеми партиями, которые старались оттянуть решение земельного вопроса. На примере Пензенской губернии с замечательной ясностью видно, как осуществлялся блок между помещиками и эсерами и как последние верно служили помещичьим интересам.

Уже с середины лета стало очевидно, что буржуазные и соглашательские партии в Учредительном собрании, даже, если бы оно было созвано ими, не удовлетворили бы в земельном вопросе требований трудящегося крестьянства. Буржуазия, кулаки, помещики и городское мещанство, несомненно, стали бы в вопросах аграрной революции на путь соглашения непримиримых классовых интересов помещиков и крестьянства, и от такого соглашения выгадали бы в первую голову помещики. Учредительное собрание сохранило бы помещичье землевладение. Отказ Учредительного собрания подтвердить декрет Советского правительства о конфискации без выкупа помещичьей земли и передаче ее на уравнительных началах крестьянам является неопровержимым доказательством огромного влияния, которое оказывали помещики и буржуазия на Учредительное собрание. Даже созванное Советским правительством, оно было врагом всего трудящегося крестьянства, а тем более крестьянской бедноты.

Крестьянские восстания против помещиков, прокатившиеся грандиозной волной по всей России, были направлены не только против помещичьего класса, но против всех классов и партий, с которыми боролись большевики.

Помещики, буржуазия, кадеты, эсеры, «народные социалисты»[47] и меньшевики потеряли к концу лета 1917 г. всякое доверие трудящегося крестьянства.

Крестьянство не стало ждать разрешения земельного вопроса Учредительным собранием именно потому, что эти классы и партии явно проводили контрреволюционную политику в земельном вопросе. Восставая в Пензенской губернии против помещиков, крестьяне в то же время подняли борьбу против эсеровских и кадетских властей. И не кто другой, как эсеры, больше всего старались подавить вооруженную борьбу крестьян с помещиками.

Крестьянская война против помещиков была вооруженным вызовом, который бросило трудящееся крестьянство контрреволюционным классам и партиям, получившим большинство в Учредительном собрании. Поэтому нет ничего удивительного в том, что крестьяне, проголосовав за эсеровский список в Учредительное собрание в дни выборов, оказывали активную поддержку большевикам в свержении эсеровской и кадетской власти в губернии и утверждении Советской власти. Уже в январе и феврале 1918 г. всё трудящееся крестьянство поголовно объявило себя большевистским и на пушечный выстрел не подпускало к себе эсеров.

Хроника вооруженной борьбы крестьян с помещиками в 1917 г. показывает, как велико было ожесточение крестьян против помещиков и эсеровских властей, подавляющих крестьянское восстание. Приведем ряд фактов из революционного движения крестьян в конце 1917 г.[48]

14. Керенским уездным комиссаром командирована в имение Яшина вооруженная команда для прекращения «незаконных действий крестьян».

21. Землевладелец Казеев обратился к Керенскому уездному комиссару Временного правительства за вооруженной силой для охраны принадлежащего ему леса.

27. Керенский уездный земельный комитет обратился к уездному комиссару Временного правительства с просьбой оказать вооруженное содействие лесовладельцам Куняшеву, Немишеву и Мамину в ограждении их леса от самовольной вырубки крестьян дер. Выглядовки-Горюиовки, Cepr.-Поливановской полости.

10. Крестьяне с. Крутовки во главе с сельским старостой запретили землевладельцу С. А. Тутолмину продажу принадлежащего ему леса.

10. Крестьяне с. Лундана и Дуракова, Керенского уезда, приступили к рубке леса, принадлежащего землевладельцу Федорову.

Губернский комиссар Временного правительства Федорович в своем докладе в главное управление по делам милиции сообщает о следующих революционных выступлениях крестьян и сельскохозяйственных рабочих в Пензенском уезде в сентябре 1917 г.

— Крестьяне потребовали от землевладельца Потулова отпустить им без платы яблок, угрожая, в случае отказа, выгнать из сада арендаторов.

— Крестьяне разгромили сад помещика Гевлича, уничтожили его капусту, разрушили балкон дома, лестницу и выбили в доме стекла.

— Крестьяне препятствовали Ферлюдину в устройстве плотины и сожгли его мельницу, захватили у Битюцкой мельницу, свиней и пр., отобрали корову и лошадь у Сабуренкова и передали их неимущим.

Рабочие с мельницы Дойникова, работающие на оборону, потребовали повышения платы за труд и, получив вознаграждение за два месяца, были рассчитаны. 8 рабочих были приняты и приступили к работам, а остальные в числе 23 человек объявили бойкот.

В селе Рамзае крестьяне вынесли постановление об отмене в их селе военной милиции. Имели место несколько случаев рубки казенного и частновладельческого лесов.

16. Крестьяне Кожиной Поляны Писарского уезда разгромили имение Капкаевых.

19. Покровско-Арчадский сельский сход Пензенского уезда постановил приступить к рубке леса, принадлежащего Сабуренкову.

— Крестьянами дер. Мочалейки Выборновской волости Керенского уезда убит в своем имении Скрипкин, заподозренный в тайной агитации среди населения с целью попасть в гласные Керенского уездного земства. После убийства Скрипкина, принадлежащее ему имение подверглось разгрому.

21. Крестьяне с. Черкасского Керенского уезда вывезли овес, принадлежавший землевладельцу Бунтикову.

22. Крестьяне дер. Фелицатовки Керенского уезда вывезли хлеб из имения Ермолаева.

23. Крестьяне дер. Старое-Село Керенского уезда захватили имущество, принадлежащее помещику Гартману.

24. В связи с развернувшимся аграрным движением в деревнях и переживаемым тревожным моментом в городах губернский комиссар Временного правительства разослал телеграмму всем уездным комиссарам о необходимости организации комитетов по борьбе с анархией.

29. Губернский комиссар Временного правительства доносит Министру внутренних дел о разгроме в Керенском уезде имений Бронницкого, Яшина и Скрипкина и ожидаемом погроме имений, принадлежащих другим помещикам.

31. Крестьяне села Котла Керенского уезда разгромили имение, принадлежащее Логвиновой.

3. Крестьянами Саранского уезда разгромлены имения Попова, Жукова, Корнилова и кн. Гагариной.

5. В село Котел (центр аграрного движения) Керенского уезда выслано 30 драгун, во главе с представителями Совета солдатских депутатов Керенского гарнизона для производства арестов крестьян за аграрные беспорядки.

5. Губернский комиссар Временного правительства предписывает Пензенскому уездному комиссару о прекращении насилия, чинимого крестьянами с. Рамзая землевладельцам Карлину и Бабикову и привлечении подстрекателей к ответственности.

«Пензенская речь» (газ. кадетов) пишет, что в Краснослободском уезде начались захваты крестьянами всех помещичьих имений. Город и уезд объявлены на военном положении.

В Наровчатском уезде разгромлено 30 имений. В Пензенском и Керенском уездах погромы помещичьих имений все более и более усиливаются.

Погромная волна захватила и Н.-Ломовский, Саранский, Мокшанский уезды.

7. В с. Каргалей Керенского уезда выслан отряд вооруженных солдат во главе с офицером для отобрания у крестьян захваченного ими из помещичьих имений имущества.

Разгром крестьянами помещичьих имений при селе Конопати в дер. Надеждинке Писарского уезда.

Разгромлено имение Габбе при селе Мальцанах, Саранского уезда.

9. Общество дер. Каргалей приступило к разгрому имения, принадлежащего Поповой.

14. Из Н.-Ломова сообщают губернскому комиссару, что «есть попытки к разгрому, сдерживать сил мало, срочно распорядитесь выслать 60 кавалеристов».

15. Писарский уездный комиссар Временного правительства Черапкин телеграфирует губернскому комиссару, что в уезде сожжены почти все помещичьи имения, настроение в городе тревожное.

19. Разгром крестьянами Инсарского уезда 5 помещичьих имений.

23. Крестьяне села Порошина Н.-Ломовского уезда разгромили имение, принадлежащее Муромскому.

30. Н.-Ломовская уездная продовольственная управа сообщает губернскому продовольственному комитету, что в уезде крестьянами разгромлено 17 помещичьих имений и развезено до 36 000 пудов хлеба.

1. Из Панчулидзевки Пензенского уезда просят в срочном порядке выслать представителя губернского комиссариата Временного правительства для предотвращения назревающего там разгрома.

6. Из Ломовки Мокшанского уезда телеграфируют: разгромлена экономия Обуховой. Требуется вооруженная сила. Есть жертвы.

10. Губернский комиссар Временного правительства предписывает Н.-Ломовскому уездному комиссару принять самые энергичные меры к прекращению разгрома крестьянами помещичьих имений, арестовывая зачинщиков.

10. Крестьяне села Грабово Пензенского уезда на многолюдном сходе вынесли резолюцию, протестующую против постановления Чертковской волостной управы о распродаже живого и мертвого инвентаря из имения Устинова.

Из этого, далеко не полного, перечня стихийных разгромов крестьянами помещичьих имений видно, какой взрыв революционных страстей вызвали контрреволюционные партии своей политикой задерживания аграрной революции. В Пензенской губернии разгромы «дворянских гнезд» прекратились с момента захвата власти губернским Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. После провозглашения Советской власти в губернии крестьянство резко изменило свое отношение к имуществу дворянского класса. Изгнание помещиков из их имений приняло организованный характер.

В течение одного месяца, не более, помещики бежали из своих уютных усадеб в негостеприимную для них большевистскую Пензу. Кое-кем из них делались попытки снова водвориться в родных очагах, но крестьяне или сами своими силами, или с помощью губернского и уездных Советов давали этим попыткам столь решительным и жестким отпор, что дворяне прекратили всякие наезды в свои бывшие имения.

В Пензе была сделана попытка создать филиал Алексеевской организации из помещиков, купечества и бывших офицеров, но это покушение было быстро ликвидировано губернским Советом, который арестовал и бросил в тюрьму главарей Алексеевского заговора.

После двух, трех собрании, о которых было известно президиуму губернского Совета, организация Алексеевцев была ликвидирована внезапными арестами. В числе арестованных был бывший полковник Животовский, известный в Пензе по своим контрреволюционным выступлениям в июльские дни.

После советского переворота в Пензе освобождавшиеся от помещиков крупные сельские хозяйства стали браться на учет и в них стали организовываться показательные агрикультурные земледельческие предприятия. В числе первых, как я припоминаю теперь, была начата организация крупного советского хозяйства в бывшем имении Келлер.[49]

Президиум и пленум Совета не раз обсуждали план работы этого первого социалистического земледельческого хозяйства в Пензенской губернии.

Десять лет прошло с тех пор[50], когда пензенское крестьянство пошло нога в ногу с пролетариатом против командующих классов и под руководством пролетариата приняло участие в создании первых социалистических хозяйств. Из года в год в продолжение этого десятилетия возрастала творческая инициатива трудящегося крестьянства. Развитие производительных сил в сельском хозяйстве все более и более направляется по линии обобществления земледельческого труда. Сельскохозяйственная кооперация крестьян растет на наших глазах с огромной быстротой. В земледелии средневековая трехполка начинает заменяться многопольем, распространяется культурное, интенсивное животноводство, соха заменяется плугом, усиленно распространяются усовершенствованные сельскохозяйственные машины, достигнуты значительные успехи в применении тракторов, сделаны большие шаги развитии переработки сельскохозяйственного сырья, что, свою очередь оказывает глубокое влияние на интенсификацию и обобществление сельского хозяйства, поднимается агрикультурный уровень сельского населения. С ростом нашего социалистического богатства будет все более быстро развиваться процесс машинизации и интенсификации сельского хозяйства. Рост социалистических элементов земледелия, социалистических государственных земледельческих хозяйств, коммун, артелей, товариществ по общественной обработке земли будет идти с каждым годом быстрее, освобождая работников земли от тяжелых условий земледельческого труда в мелком крестьянском хозяйстве. Крестьянин, плененный землей, завязший в куче навоза на своем соломенном дворе, наравне со своей «свинкой», вывертывающий многотрудные ноги и руки на узкой, изуродованной тысячелетней сохой полоске, садится на трактор, управляет машиной, разливает живительную силу электричества по своим полям, путем селекции множит растительное богатство природы.

Перед коммунистическими рабочими и идущими с ними в ногу революционными передовиками крестьянами встает огромная задача, указанная т. Лениным.

— «Переделать крестьянскую психику» соответственно целям, которые ставит себе Коммунистическая партия.

Переделать крестьянскую психику, разгородить средневековые стенки мелкого крестьянского хозяйства и быта в крестьянском мозгу революционной практикой в земледелии и быте и приобщением крестьянства к социалистической культуре пролетариата, открыть свободный ход смелой социалистической мысли. Таковы коммунистические просветительные задачи в деревне.