Октябрьские дни в Сокольническом районе

Рабочий класс России начал свою революцию в октябре почти безболезненно. Кровь, пролитая им в те дни, оказалась каплей по сравнению с кровавыми потоками, которыми окрасились последующие годы гражданской войны. Но московские бои октября, как известно, были наиболее упорными и затянулись на целую неделю, и потому победа в Москве решила судьбу революции. Сокольничий район имел на фронте революции свой боевой участок, действовал на нем с честью и завоевал себе несколько почетных страниц в истории октября. Последующие строки являются попыткой заполнить эти страницы по воспоминаниям непосредственных участников, и их следует принять как коллективное изображение важнейших моментов Октябрьских дней в районе.

1. РАЙОН ДО ОКТЯБРЯ

Сокольничий район охватывал до Октябрьской революции территорию города и пригородных селений от Крестовской заставы через Сухареву башню, Красные ворота, район вокзалов до Преображенской заставы и включал 5 милицейских участков и 2 муницип. района (2 районных управы). Пригородная часть района была разделена на два подрайона — Алексеево-Ростокинский и Богородский. Его соседями были с западной, южной и восточной стороны районы — Сущевско-Марьинский, Городской, Басманный и Лефортовский. Существовавший в то время внетерриториальный железнодорожный район имел свои главные массы (4 жел. дороги из 8) и центр на территории Сокольничьего района. По количеству фабрик и заводов и по размерам их район является рабочим — 15 крупных предприятий с числом рабочих более 500, из них 4 (Сокольничьи мастерские, завод Михельсона, Богатырь и Абрикосовская фабрика) имели каждое от 2 до 5 тысяч и полсотни средних и мелких (от 50 до 500 рабочих). Кроме того район имел ряд крупных учреждений с большим служебным штатом 4 больших больницы и несколько мелких, 3 крупнейших богадельни, несколько десятков других учреждений призрения (приютов, убежищ и т. п.). Лицо района далее определяется тем, что подавляющая часть до половины — рабочих и служащих района работала и служила в городских предприятиях и учреждениях (2 трамвайных парка, 3 конных парка, канализацион. участок, садовый питомник, больницы и т. д.) и входила в союз городских служащих и рабочих. Следующую по значительности группу составляли металлисты (Сокольничьи мастерские, Михельсон, Швабе, Вартце-Макгилль, Земгор, Автомобильный и ряд более мелких). Далее пищевики (фабрики и заводы — конфектные, чаеразвесочные, пивоваренные, мукомольные, макаронные и др.). Химики, текстильщики, кожевенники выделялись лишь отдельными крупными предприятиями (Богатырь, Вофси). Наконец, в районе были 2 значительных скопления воинских частей — в Суворовских казармах (самокатчики и телеграфно-прожекторный полк) и в селе Богородском (3 батареи) и несколько мелких военно-автомобильных и инженерных учреждений.

Ядром района были Сокольничьи трамвайные мастерские. Здесь мы имели около 5 тысяч рабочих металлистов. Правда, в большей части это были металлисты военного времени, но основной кадр мастерских составляли закаленные потомственные пролетарии. Здесь мы имели первую после февральской революции и позднее самую крупную партийную ячейку. Мастерские начинали первыми все политические забастовки и шли во главе всех демонстраций. Здесь был центр формирования и обучения Красной Гвардии, и здесь образовался центр боевых формирований в Октябрьские дни. Сокольнические мастерские были хребтом нашей организации до октября и нашей военной крепостью, в подлинном смысле, в октябре. Отсюда-же вышли наши лучшие передовики-рабочие, руководящие районом от февральской революции до последних дней — т.т. Котов, Андреев, Ростовщиков, Шумкин, Герасимов, Бабаев, Сиомук, Максимов, Григорьев, Королев и др. Все названные товарищи, за исключением тов. Бабаева, умершего от горловой чахотки, и Сиомука, погибшего на продовольст. работе, счастливо вышли и из октябрьских боев, и из боев на позднейших фронтах, без существенных повреждений (т. Королев имел 6 ранений) и работают по сие время.

Второй крупной ячейкой района был Сокольничий (ныне Русаковский) трамвайный парк, также сыгравший большую роль в октябре. Наконец, следует отметить небольшую числом, но сильную революционным духом, ячейку завода Вартце-Макгилль. Отсюда вышел рабочий-герой Сокольничьего района, тов. Емельян Маленков, высокой чистоты и честности пролетарий, неутомимый боец-революционер, начальник одного из октябрьских отрядов, первый председатель полновластного Совета в районе, командир первого революционного добровольческого отряда на германском фронте, сложивший осенью 1918 года свою голову на восточном фронте. Его именем названа в районе бывшая Ивановская улица и завод, где он работал, но было бы справедливо его имя присвоить всему району. Та же ячейка дала и другого заметного товарища — Березнева, погибшего в 18 году от шальной пули во время военного обучения.

Все бурные месяцы революционного кипения от февраля до октября Сокольнический район держался на первой линии вместе с другими передовыми районами г. Москвы. Уже с конца мая на отдельных предприятиях, особенно в Сокольничьих мастерских, началась организация Красной Гвардии и военное обучение. После июльских дней был организован районный центр Красной Гвардии. Была выделена тройка — т.т. Маленков, Максимов и Журавлев. Главным местом для обучения были избраны Сокольничьи мастерские. Обучение пошло успешно. Удалось достать 7–8 винтовок. Из ячейки выдвинули человек 6 инструкторов и повели ежедневные регулярные занятия. Обучалась вся ячейка мастерских, около 100 чел., и много товарищей из других ближних ячеек. После корниловского выступления обучение пошло еще энергичнее. Ячейка Сокольничьего парка организовала у себя самостоятельное учение. Как в мастерских, так и в парке к обучению были привлечены и наиболее надежные беспартийные.

Политическая атмосфера накалялась. Уже в корниловские дни в рядах рабочих-коммунистов района раздавались голоса за немедленное выступление. Но с оружием дело было плохо. Была попытка использовать для получения оружия тройку, организованную в районе по общей директиве для отпора ожидавшемуся контр-революционному выступлению Корнилова. В районную тройку входили 2 большевика: т.т. Русаков и Сара и меньшевики-председатель районного Совета — Великовский. Однако известно, что вовлечение меньшевиков в эти тройки реальной помощи вооружению рабочих не оказало и помогло лишь разоблачению меньшевистского предательства. Ту же роль сыграла, организованная нами после корниловского выступления, делегация представителей фабрик и заводов района в Московский Совет с требованием о вооружении. Делегаты вернулись, возмущенные своей неудачей и даже заявляли, что в Совет больше не пойдут. Все попытки добыть оружие до Октябрьских дней успеха не имели. В октябрьские бои район вошел без оружия.

Дружная, единодушная забастовка в дни государственного совещания перед корниловщиной показала, что рабочая масса района целиком на нашей стороне. Массу волновала затяжная забастовка кожевников, она видела в ней явный саботаж фабрикантов, сборы в пользу рабочих-кожевников пользовались большим успехом. В сентябре стали поговаривать о забастовке городских рабочих и служащих. В начале октября по заданию М. К. была проведена кампания по выяснению настроения на фабриках и заводах под лозунгом — «буржуазия саботирует — пролетариату необходимо сдерживать себя, накапливать силы». Эта кампания выявила значительную силу революционного настроения в рабочих массах района. О том же свидетельствовали и другие весьма показательные признаки. До корниловских дней большинство массы слепо шло за меньшевиками и эс-эрами. Советы были в их руках. Выборы в городскую думу дали им большинство. После корниловского выступления рабочая масса круто повернула фронт. Вместе с массой изменил свое лицо и районный совет. В сентябре на одном из его пленумов произошло неожиданное событие — пленум принял резолюцию нашей фракции о вооружении рабочих, несмотря на отчаянное сопротивление меньшевистско-эсеровского исполкома. На следующих пленумах повторилась такая же история: неизменно принимались наши резолюции, что свидетельствовало о завоевании нами большинства, хотя зарегистрированное число членов фракции большевиков составляло меньшинство совета. На одном из пленумов перед Октябрьскими днями мы закрепили эту победу перевыборами районного исполкома, куда уже вошло приблизительно 9 большевиков, 4 меньшевика и 2 эсера. Выборы в районную думу показали, что за нами идут не только рабочие, но и значительные обывательские массы. Мы завоевали в думе 21 место из 40, наши враги вкупе — всего 19. Овладеть этими новыми позициями нам помог предвыборный инструкторский аппарат, целиком захваченный нами. Во главе его была тов. Эмма Черняк. Из 9 ответственных инструкторов мы имели 8 большевиков, все вместе с руководительницей — активные бойцы октября (т. т. Медведь — теперь Нач. МОГПУ, тов. Мессинг — Нач. ПОГПУ, т. т. Филиппов, Чистяков, Галято, Виндзберг, Митрофанов, Кунина). Инструктора устанавливали связь с каждым кварталом, с каждым домом через жильцов наиболее нам сочувствующих. Этот же инструкторский аппарат проводил затем предвыборную кампанию в учредительное собрание.

Следует признать, что слабым местом района была связь с воинскими частями. Для работы в воинских частях, М. К. имел особую военную организацию, которая мало опиралась на райкомы. Были у нас и свои местные причины. Суворовские казармы расположены на границе района в двух шагах от Введенской площади, где находился тогда Лефортовский райком. Большевики-солдаты предпочитали держать связь с этим райкомом. Село Богородское — место расположения артиллерийских батарей — отстоит от центра района на 4 версты и потому вообще слабо обслуживалось.

К середине октября рабочие массы были достаточно подготовлены к тому, чтобы броситься в бой за власть Советов, обывательская масса подготовлена к тому, чтобы соблюдать в этой борьбе сочувственный к нам нейтралитет. Но технически мы были беспомощны. Мы не имели оружия. Мы не имели никакого плана боевых операций.

2. ПОДГОТОВКА ВЫСТУПЛЕНИЯ

Неделя перед 25 октября была неделей политической и организационной подготовки выступления. На межрайонном партийном совещании под председательством т. Лихачева обсуждался вопрос о выступлении. Выступление было решено. Решение было сообщено ЦК в Питер, и оттуда ждали дальнейших указаний. 23 октября состоялось общее партийное собрание района в столовой завода Земгора на Старом Газу. Общее собрание единодушно высказалось за выступление в ближайшие дни. Раздавались отдельные голоса, призывавшие к осторожности, но они не поколебали общего настроения. Новый исполком районного совета, (с нашим большинством) назначил на 26 октября пленум совета с фабрично-заводскими комитетами. Пленум состоялся в назначенный день уже в обстановке восстания. Председательствовал на нем тов. Русаков. На пленуме была оглашена телеграмма о захвате власти в Петрограде и образовании Московского Военно-Революционного Комитета. Доклад о политическом моменте и наша резолюция, призывавшая рабочий класс к немедленному выступлению, была принята единогласно против голоса одного меньшевика. После принятия резолюции выступил представитель 1-й батареи тов. Часов, от имени батареи присоединился к резолюции и потребовал перевыборов совета солдатских депутатов. Пленум расходился под лозунгом: «к оружию».

Вечером 24 и 25 октября представители района участвовали на общегородском собрании районных дум, имевшем целью создать опору революционному выступлению в районных городских управлениях, против кадетско-эсеровской городской думы, организацией своего межрайонного центра — совета районных дум.

На заседании райкома 25 октября был намечен революционный комитет района в составе 5-ти т.т.: Русакова, Сары Бродской, Ефремова, Преснякова (как представителя фабрично-заводских комитетов) и Медведя (как представителя воинских частей) В райкоме, исполкоме, районной управе, на всех предприятиях были установлены непрерывные дежурства. Организационная подготовка восстания к 25 октября была закончена. Ждали сигнала.

3. БОЕВЫЕ ДНИ

25 октября, около 5 часов вечера, из М. К. позвонили в район и сообщили, что юнкера первые открыли военные действия и захватили манеж и что М. К. требует от районов срочных подкреплений к Совету. Сокольническому району предложено было прислать 300 человек. В райкоме из ответственных работников был только секретарь райкома т. Сара. Большинство в это время находилось на общегородском собрании районных дум. Toв. Сара сейчас же принялась звонить по предприятиям. Время было позднее, рабочие всюду уже разошлись с работы. Но дежурные везде оказались на местах и не далее, как через 1¹/₂—2 часа, двор райкома был полон народу: явилось вместо 300–т — 600 челов. Этот момент был для Сокольничьего района началом Октябрьской революции. Напряженное ожидание, которое переживали в последние дни рабочие массы района по свидетельству всех товарищей перешло в движение, которое захватило всех, не только большевиков, не только беспартийных, но и рабочих меньшевиков и эсеров. В Сокольничьих мастерских в ночную смену 25-го вечером передали, что большевики требуют рабочих на защиту Совета. В инструментальной коммунисты и часть беспартийных бросают работу и направляются к райкому… Рабочие эсеры спрашивают: «нам тоже идти?». И, действительно, среди тех 500, которые явились в этот вечер была масса беспартийных, были и меньшевики и эсеры.

Район в тот же вечер получил наглядное подтверждение выступления юнкеров.

Часов около 8 вечера по Сокольничьему шоссе проехал вооруженный грузовик с юнкерами. Он свернул на 3-ю Сокольничью и остановился на углу 8-й и 3-ей. Они, повидимому, направлялись к помещению Совета. Однако, постояв некоторое время, грузовик пошел дальше к Суворовским казармам. Храбрецы, как видно, не решались забираться в тупик 8-й Сокольничьей к Совету, а в нем в этот момент находились лишь 2 безоружных человека — тов. Сара и сторож. Юнкера под‘ехали к воротам Суворовских казарм но, видя, что часовой поднял выстрелом тревогу, немедленно повернули и убрались. По всем признакам юнкера имели задачу произвести разведку района. Поздно вечером в райком вернулись товарищи, бывшие на собрании районных дум.

Экскурсия в наш район юнкеров побудила немедленно-же перейти на боевое положение. На лицо оказались два члена ревкома, т. т. Ефремов и Сара, которые и приступили к мобилизации района. Прежде всего была организована охрана района. Были установлены пикеты и направлены патрули в важнейшие пункты: к вокзалам, к Красным воротам, к Сокольничьей заставе, на Богородское шоссе, к Матросскому мосту и т. д. Усиленная охрана была организована в районе расположения штаба — у Сокольничьих мастерских и уг. 8-й и 3-ей Сокольничьих. Патрули установили связь с соседними районами и с железнодорожниками. Патрульные и пикетчики почти все были вооружены одними револьверами. Руководство караульной службой было поручено т. т. Мессингу и Чистякову, которые несли эту обязанность посменно все дни, пока район оставался на боевом положении. Наш пустой арсенал, имевший лишь несколько берданок без патрон, для которых т. Сара привезла нам из М К. небольшой ящик японских патрон, проскакивавших вместе с головкой гильзы в ствол ружья, за этот день пополнился большим количеством револьверов и холодного оружия. Наши пикетчики и патрульные и вообще группы наших рабочих останавливали всякого офицера и отбирали у него оружие — шашку и револьвер. Товарищи с фабрики Бовдзей в тот-же вечер 25-го притащили нам целую сотню офицерских сабель. Но холодное оружие было бесполезно — красную конницу никому еще и в голову не приходило организовывать, тем паче, что для уличных боев конница непригодна. Нужны были винтовки, хоть какие-нибудь, хоть паршивенькие, но винтовки. О пулеметах мы даже и не мечтали.

Ночью (с 25 на 26) т. т. Медведь и Ефремов направились в Суворовские казармы для выяснения настроения стоящих там частей, соорудили там собрание и убедились, что солдатская масса готова выступить. Но на следующий день нам сообщили, что офицера и полковой комитет уговаривают солдат занять нейтральную позицию. Часть солдат послушалась этих уговоров, но часть телеграфно-прожекторного полка и самокатчики все до единого отдали себя в распоряжение Революционного Комитета. Около 30 вооруженных солдат явились в наш штаб в первую же ночь и были отправлены на подкрепление в центр. В эту же ночь полк связался с нами полевым телефоном. В дальнейшем телеграфно-прожекторный полк оказал большую помощь Московскому Военно-революционному Комитету командировкой отряда телеграфистов на правительственный телеграф, после того, как он был захвачен революционными силами. В ту же ночь с 25-го на 26-е после Суворовских казарм т. т. Медведь и Паперный были посланы в Богородское подымать артиллерийские батареи. Здесь повторилась та же история, что в Суворовских казармах. Солдатская масса была на нашей стороне, комитетчики и офицера против нас. Комитетчики с представителями взводов жарко проспорили почти весь день 26 октября. Общее собрание солдат 27 октября положило конец этим спорам, вынеся резолюцию о немедленной поддержке Революционного Комитета. Тотчас было приступлено к смещению и аресту старого начальства и замене его своим, революционным, взлому цейхгаузов и захвату оружия. Приступили к подготовке орудий, но они оказались испорченными — офицера успели снять с них замки и другие важные части. Потребовалось несколько дней и помощь слесарей Сокольнических мастерских, чтобы исправить орудия и сделать их годными для стрельбы. Пока же артиллеристы могли быть использованы лишь в качестве пехотинцев. С этой целью небольшой отряд солдат был отправлен в Сокольничий штаб, который переотправил их сейчас-же на подкрепление в центр.

26-го с утра прекратили работу, не ожидая приказа, почти все предприятия района. Ревком получил первый приказ центра: немедленно поднять все воинские части района, всех вооруженных рабочих прислать к Совету, собрать весь шанцевый инструмент, из невооруженных создать саперные и санитарные дружины, запастись перевязочными материалами. Организовать охрану фабрик и заводов, захватить милицейские комиссариаты, почту, телефон и телеграф. Весь этот день прошел в лихорадочной мобилизации сил и поисках оружия. За день в штабе перебывали товарищи почти со всех предприятий района за информацией и за распоряжениями.

Первым явился в полном составе деревообделочный завод Казанской жел. дор. Часть товарищей была с винтовками. Невооруженные требовали выдать и им винтовки. Но где-же их было взять?

Мы предложили невооруженным товарищам на время до получения оружия остаться в районе на караульной службе, но услышали категорический отказ. Рабочие требовали переброски их в центр — туда, где уже шел бой, и согласились пойти туда невооруженными в надежде, что центральный штаб вооружит их. Так и сделали.

За неимением оружия почти на всех предприятиях с‘организовались саперные дружины, и часть их в тот-же день была брошена в центр по требованию центрального штаба. На фабриках, где большинство были женщины (чаеразвесочная Перлова, Абрикосовская фабрика, завод Калинкина и др.), с‘организовались санитарные отряды. То же сделали и кондукторши Сокольничьего парка. Существенную помощь в организации транспорта оказали нам автомобильный завод Земгора — (т.т. Щербаков, Гук, Радованский и др.) и военно-автомобильный склад (тов. Погодин). Они мобилизовали для районного штаба свои машины и вместе с теми машинами, которые штаб реквизировал кое-где по фабрикам, обеспечили район перевозочными средствами и бензином на все боевые дни. Средствами передвижения нас обслуживали также оба парка, выпускавшие на линию трамвайные вагоны, пока действовал ток. Трамвай обслуживал связь с Богородским и нашу главную артерию Сокольничье шоссе со Стромынкой. Наши вагоны проникали даже в центр, пока пулями и снарядами не были сбиты трамвайные провода.

К вечеру 26-го боевая организация района представлялась в следующем виде: районный штаб явился мобилизационным центром и общим руководителем операций. На районную управу (тов. Русакова, Медведкова, к которым позднее были прикомандированы для обслуживания Богородского подрайона Думша и Софья Ефремова) была возложена продовольственная часть. Санитарная часть (Красный Крест) была поручена т.т. С. Волконской и Смирнову. Они организовали при штабе запас перевязочных материалов, собрав его из ближайших больниц, установили тут-же дежурство и затем перешли к организации санитарных отрядов из работниц. Тов. Волконская в тот-же день была отозвана в центр для организации там санитарной части. В районе остался лишь тов. Смирнов, который и руководил работой санитарных отрядов, направляясь с ними в самые опасные боевые места. В Сокольничьих мастерских с‘организовался заводский ревком (2 большевика т.т. Шумкин и Андреев и 1 анархист т. Козловский — «Кавказец»), который взял на себя формирование и питание частей. Мы имели здесь и запасный полк и питательный пункт. Наш своеобразный запасный полк пропустил через себя за 3–4 дня около 3.000 рабочих-красногвардейцев. Обучение велось, разумеется, самое упрощенное: знакомство с винтовкой и учебная стрельба. В мастерских-же было устроено стрельбище. Питательный пункт кормил ежедневно 1¹/₂ тыс. человек. В мастерских оказался изрядный запас продовольствия, принадлежавший кооперативу мастерских, которого хватило-бы на целый месяц для того-же числа едоков. Наш пункт принес большую помощь, ибо центральный штаб возложил на район питание наших отрядов и даже воинских частей, действовавших в центре. Наши продовольственные фонды не ограничивались запасами в мастерских. Как уже указано — о нашем продовольствии заботилась районная управа. Кроме того, по указаниям т.т. железнодорожников нам удалось вывезти с Казанской товарной станции один вагон муки.

Здесь-же при Сокольнических мастерских организовался и военный ревком из представителей воинских частей, участвовавших в октябрьских боях и имевших базой наш район. Его задачей было помогать нам в обслуживании воинских частей.

Наши подрайоны (Алексеевско-Ростокинский и Богородский) мы вынуждены были предоставить собственным силам. Мы ограничились тем, что послали в Алексеевско-Ростокинский подрайон т. Паперного для захвата комиссариата и помощи местным товарищам в деле организации сил. Этот подрайон влил свои силы в Октябрьские дни в Городской район, связь с которым было легче держать, и оказал этому району существенную боевую поддержку. В Богородском организовался подрайонный ревком, куда вошли т. т. Вера Сапожникова, Петкевич и представители батарей. Задачей этого ревкома было держать связь с местными воинскими частями, охранять революционный порядок и заботиться о продовольствии подрайона. С подраненным ревкомом также держали связь много мелких воинских частей, расквартированных в ближайших подмосковных селениях. Все эти части с‘организовали у себя революционные комитеты. Был случай обращения в Богородский подрайонный ревком делегатов от какой-то части, вызванной Рябцевым из провинции против нас. Когда делегаты осведомились о положении дел, то заявили, что их часть против восставшихся рабочих не пойдет и присоединится к революционным войскам. Продовольственный вопрос в подрайоне представлял значительные трудности, ибо приходилось вырывать продовольствие от нашей районной управы, а ее запасы были очень скудны. Эта задача была возложена на т. т. Ефремову и Ястребову, которые успешно справились с ней.

Однако, мы несколько забежали вперед. За сутки, с 25 по 26, мы вполне мобилизовались и с‘организовались. Мы послали несколько невооруженных пополнений в центр, не менее 1¹/₂ тыс., мы отправили туда-же несколько саперных дружин, мы хорошо связались с соседями патрулями и полевым телефоном, мы помогли центру установить связь через нас с огнескладом в Мызе Раево и, благодаря этому, удалось обеспечить центральный штаб снарядами. Но, несмотря на все это, мы чувствовали себя связанными по рукам. Мы не могли дать выхода боевой энергии рабочих нашего района — у нас не было оружия. И вдруг — в течение нескольких часов мы богачи. Часов около 10 вечера к нам пришли т.т. железнодорожники с сообщением, что на путях Казанской дороги стоят вагоны с винтовками. Мы немедленно-же организовали экспедицию за драгоценным грузом. Мы привезли в одну ночь не менее 10 грузовиков по 8 ящиков на каждом, т. е. тысячи полторы винтовок. И затем вывозили их еще почти целые сутки и вывезли не менее 10 тысяч. Получив оружие, мы могли назначить заведывающих оружием — назначили на это дело т.т. Преснякова и Лазаря Арнштама. Мы хорошо вооружились сами и смогли помочь соседям — Городскому, Пресненскому и Лефортовскому районам. При распределении винтовок пришлось выдержать целый бой. Когда привезли первую партию винтовок, в штабе была одна т. Сара. Весть о винтовках как ток пробежала по району. Сейчас-же примчались товарищи с разных концов. Но у нас было предварительно решено вооружить сначала безоружных солдат, хорошо умевших стрелять, а затем уже рабочих. Какой крик, какой протест, какое возмущение поднялись среди товарищей! Тов. Сару эти протесты не поколебали, она решила, во что-бы то ни стало, отстоять наш план — села на ящики с винтовками и заявила протестантам с убедительной твердостью, что с этого места не сойдет. Товарищи не в шутку, а в самый подлинный серьез разразились по ее адресу угрозами, таково было состояние рабочих, сознававших, что в эти дни идет борьба с буржуазией не на живот, а на смерть, борьба решающая — в которой они оказались безоружными.

Винтовок набралось достаточное количество. Как указано, мы помогли даже соседям. На утро страсти улеглись — все получили полное удовлетворение. Стала новая задача — добыть патроны. Бросились в исправительную тюрьму — она находилась в н/районе. Привезли оттуда с торжеством, помнится, 2 ящика патрон. Как раз требовалось отправить пополнение в центр. Снабдили товарищей этими патронами и отправили на грузовике. Только выехал грузовик — другая группа товарищей стала запасаться патронами. Одному товарищу вздумалось испытать патрон. Он зарядил винтовку, спустил курок — патрон ни с места. Вытащил патрон, разломал его и что-же оказалось, в патроне вместо пороха какая-то зола. Разбили другой, третий — то же самое. Тотчас-же полетели догонять отъехавший грузовик — к счастью, догнали. Возмущению не было границ. Подозревали умысел, предательство.

Из затруднительного положения нас вывел железнодорожный район, который снабдил нас несколькими ящиками патрон.

Вскоре затем узнали, что патроны можно получить, со значительным риском, в Лефортовском районе. Эту миссию взяла на себя тов. Сара и успешно ее выполнила, привезя в район 2 ящика патрон. Еще через день мы были завалены патронами. Нам сообщили, что захвачены Симоновские склады. Мы не заставили себя долго ждать, и так загрузили себя патронами, что пользовались ими потом несколько месяцев.

На 3-й день октябрьской недели Сокольничий район повел полную боевую жизнь. Первой вооруженной единицей Сокольничьего района был отряд тов. Маленкова. Тов. Маленков был незадолго до восстания послан с партийным поручением в Галич и вернулся в Москву уже 27 октября. Как раз в этот день сообщили нам, что требуется экстренная помощь Пресненскому району, которому угрожают белые. Тов. Маленкову поручили наскоро составить отряд. От охотников не было отбоя. Весь штаб и ревком готов был сняться с мест и отправиться на помощь Пресне. Собрали всех людей, кто оказался на-лицо в штабе и кого можно было без вреда для дела отпустить из района. Таких набралось 50 чел. Отряд пробрался на Пресню, но в активных операциях участвовать ему не пришлось. Его выдвигали на опасные позиции — где ожидалось нападение белых, но тревога оказалась ложной. Значительные боевые операции пришлось вести другому Сокольничьему отряду, более крупному и организованному, под командой тов. Оводова, рабочего-коммуниста Сокольничьих мастерских, — этот отряд был нашей районной боевой единицей, принимавшей участие в общих операциях. Он пробился к Милютинскому переулку по Мясницкой и здесь занял позиции у меблированных комнат «Родина» против телефонной станции. Отряд держал все время связь с районом.

Большую работу район проделал по приему подмосковных отрядов. Наш штаб принял и помог доорганизоваться отрядам Кольчугинскому (600–700 ч.), Мытищенскому (150 чел.), Мыза-Раевскому (200 ч.), Коломенскому (75 чел.) и др. И эти отряды в своих боевых действиях имели базой наш район. В наш штаб явились делегаты артиллерийских частей, стоявших в Серпухове, и просили командировать к ним нашего представителя, чтобы поднять эти части на помощь Москве. Мы послали в Серпухов тов. Герасимова. Он застал артиллерию уже погруженной для отправки в Москву. Части эти прибыли, и вошли в прямую связь с Московск. в.-р. комитетом. Когда наши силы разрослись — одного питательного пункта в Сокольничьих мастерских оказалось мало и был организован второй — в Сокольничьем трамвайном парке. 27-го днем к нам явился первый офицер с предложением своих услуг. Он явился с двумя взрослыми сыновьями и отдал себя вместе с ними в распоряжение рабочей революции. Это был штабс-капитан-инженер тов. Лозовский меньшевик — интернационалист, несколько раз выступавший на наших митингах еще до октября против империалистической войны. Мы поручили ему организовать оборону района, а его сыновей включили в один из отрядов. Тов. Лозовский за сутки разработал план обороны — пункты окопов и баррикад. Помнится, окопов было намечено 2 — у вокзалов и у Матросского моста. План был одобрен и немедленно исполнен. Приблизительно на 4–5-й день район обогатился 4-мя тяжелыми орудиями и снарядами. Орудия привезли из Богородского и Измайлова, где стояла одна из батарей того-же дивизиона, что и в Богородском, и к нам явились вместе с солдатами два новых военспеца артиллерийский поручик и прапорщик (фамилии их, к сожалению, позабыты). Они помогли установить орудия на позиции — у Матросского моста, у Мещанской части и одно скрытое — в Сокольничьей роще. Устроили наблюдательный пункт на каланче. Но действовать не пришлось. А руки чесались. Весьма хотелось побухать из тяжелых — но центральный штаб категорически запретил стрелять без особого приказа. Приказа-же не последовало за минованием надобности. На 7-й день юнкера и вся белая рать была разбита и побеждена без наших орудий.

К концу Октябрьских дней район представлял собой вооруженной лагерь с солидной артиллерийской обороной, с большими запасами вооружения — снарядами, патронами и винтовками был завален весь огромный подвал Сокольничьих мастерских и сараи в доме Совета, где помещался штаб, и даже с бронеотрядом в 5 машин, явившимся к нам в последний день из Петрограда во главе с тов. Барочкиным, с налаженным питательным аппаратом — но людской запас уже изсяк. Мы за шесть дней боев направили в центр все, что могли собрать боеспособного и если включить в итог — не только рабочих нашего района (3.000 чел.), но и приезжих подмосковных (около 2.000 чел.) и солдат н/района, то получится цифра в 6–7 тысяч человек. Когда же в решающий момент центральный штаб прислал приказ мобилизовать все последние силы и двинуть в последнее решающее наступление к центру — наш «запасный полк» в Сокольничьих мастерских смог путем значительных усилий насбирать, сверх предыдущих формирований, 160–170 чел. Однако, когда к концу 4-го дня борьбы мы получили приказ о первом перемирии — никто в районе и слушать не хотел о том, чтобы боевые действия прерывать до полной победы. Рабочая масса района глухо волновалась, обвиняла центральный штаб в нерешительности, некоторые горячие головы шли в своих подозрениях еще дальше. Возобновление действий после первого перемирия внесло успокоение.

К концу боев наш район захватил ценную добычу. Благодаря содействию каких-то сочувствующих обывателей мы обнаружили на одной из дач Сокольничьей рощи белогвардейский штаб в составе одного генерала, одного полковника и нескольких офицеров и юнкеров. Наш трофей мы немедленно доставили в центральный штаб.

На седьмой день борьбы мы могли праздновать свою победу.

Как же вели себя наши враги в районе в эти дни? Их не было, вожди попрятались, или с позором удрали, как удирали из районного совета на первые сутки революции районно-советские меньшевики и эсеры. Они явились собирать свои монатки и делали это не спеша, попробовали даже заговаривать с нами, — чего-де вы панику поднимаете. Но, ознакомившись с нашим нешуточным настроением, они поспешили к выходам, не побрезгав использовать для экономии времени в качестве выходов окна вместо дверей. Рабочие-же меньшевики и эсеры (в особенности меньшевики) поступили иначе. Выше уже упоминалось, что в первом боевом пополнении, посланном в центр, вместе с большевиками и беспартийными, оказались меньшевики и эсеры. Можно указать на пример двух крупнейших предприятий района, сыгравших наиболее видную роль в революции — сокольн. мастерские и сокольн. парк. В первом было 40 меньшевиков, 80 эсеров и 40 анархистов. Анархисты все примкнули в революцию к нам и сражались в наших рядах, то же сделала половина меньшевиков во главе с т. Козловым, позднее деятельным коммунистом. Большинство этих меньшевиков потом вступило в нашу партию. Из эсеров ни один участия не принимал. В сокольничьем парке из 15 меньшевиков также часть примкнула к нам. Но здесь и часть эсеров, именно левых эсеров, пошли за нами. Был момент на 4-й или 5-й день боев, когда наши враги осмелились выползти из своих щелей. К нам в штаб явилась делегация от «группы» солдат телефонно-прожекторного полка с длиннейшей резолюцией, смысл коей был в конечной фразе — требовании прекратить вооруженную борьбу. Мы выслушали эту резолюцию, обругали всю делегацию предателями, и предложили убираться по добру, по здорову.

Здесь уместно указать на одну из крупнейших наших ошибок. Мы с врагом поступали как с благородным противником, т. е. обезоруживали и отпускали на все четыре стороны. Прочее население района, обыватели, в большей части держало себя сочувственно к нам и оказывало при случае содействие. Никаких жалоб на наши патрули и вооруженные части не предъявлялось, хотя для таких жалоб был свободен доступ в комиссариаты и в районную управу. Но следует отметить и попытки активного противодействия со стороны крупной буржуазной интеллигенции и прочей буржуазии покрупнее. Кадетско-эсеровская часть районной думы добивалась созыва пленума думы для обсуждения положения в районе. Наши враги пытались опереться на домовые комитеты. Но широкого движения и помехи нам в районе в дни октября организовать им не удалось.

Комиссариаты милиции мы захватили в первый же дни почти без борьбы, за исключением 4-го Мещанского, где комиссар несколько заартачился, но энергичными действиями т.т. Русакова и Касаткина был быстро усмирен без кровопролития. Отмечено было почти полное исчезновение пьянства.

4. ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Итак, победа наша. Победа почти без жертв. Наш район потерял четырех убитыми, двух товарищей из союза молодежи — Барболина и Жербунова, пострадавших в первые дни борьбы на Тверском бульваре против градоначальства, коммуниста завода Михельсон — т. Верземнек и т. Аркасова, погибшего в штабе от неосторожного выстрела, и двух ранеными: беспартийного Петерсона и анархиста из сокольн. маст. т. Семенова. Более крупные потери понес Кольчугинский отряд, имевший своей базой наш район, но точных сведений о числе погибших товарищей из этого отряда мы не имеем.

2-го ноября получаем сообщение о взятии Кремля. Нашему штабу в районе делать нечего — едем в Московский Совет, центральный штаб, пожать руку товарищам. Возвращаемся в район праздничные, и вокруг все выглядит, по праздничному. 3-го ноября созывается пленум районного совета в театре «Русь». Театр набивается битком, речи о победе встречаются восторженно. Что-то нескладное брюзжит меньшевик Воробьев с фабрики Буффало, но его никто не слушает. Победа! Начата новая жизнь!

10 ноября хороним жертвы октября на Красной площади. Вся рабочая масса района до единого вышла на эти похороны.

Теперь, через 5 лет, мы видим в полном свете и нашу победу и наши ошибки. Мы прошли за эти 5 лет суровую школу военного обучения на фронтах гражданской войны. Теперь мы воевали-бы уже по иному. Теперь мы не потратили-бы при том героизме рабочего класса, при той массовой силе, семи дней на борьбу с слабейшей численно бандой офицеров и юнкеров: мы справились бы с ними самое большее в 2 дня. Мы уже не были-бы так технически беспомощны, как тогда. И мы не были-бы так мягкотелы и великодушны к врагам, как тогда.

Мы записали здесь свои воспоминания, и первая наша мысль — посвятить их погибшим товарищам. Пусть эти воспоминания будут нашим коллективным венком на их могилы:

1) Двум рабочим-юношам, революционным борцам, основателям союза молодежи в Сокольничьем районе, погибшим в боях Октября — т. т. Жебрунову и Сергею Барболину.

2) Герою-рабочему Емельяну Маленкову, погибшему на восточном фронте в 1918 г.

3) Старому коммунисту Ивану Русакову, погибшему от предательской пули в Кронштадте в 1921 г.

4) Честному интернационалисту, а затем стойкому коммунисту Леониду Лозовскому, погибшему на фронте 9-й армии от донской белогвардейщины в 1919 году, и его сыну Борису Лозовскому, расстрелянному белогвардейцами в Балашовском уезде в 1919 году.

5) Старому коммунисту Александру Смирнову, погибшему от сыпного тифа на фронте 10 армий в 1919 году.

б) Илье Арнштаму, погибшему на фронте 2 армии в мае 1919 года

и всем товарищам погибшим на фронте гражданской войны.

Вторая наша мысль — о молодых бойцах, которые должны пополнить наши поредевшие ряды свежими революционными силами. Пусть они почерпнут в наших воспоминаниях и примеры стойкости и уроки ошибок. Это пригодится им для будущих боев на фронте мировой революции.

Д. Ефремов, Сара Бродская, В. Котов, М. Андреев, Л. Арнштам, П. Пресняков, Э. Черняк, П. Ростовщиков, Б. Виндзберг, А. Герасимов, Ф. Медведь, Королев, А. Медведков, П. Новиков, С. Волконская, К. Николаев, К. Касаткин, И. Чистяков, Г. Максимов, П. Жикин, К. Кох, Г. Морозов, В. Сорокина, С. Ефремова, И. Бакин, С. Шалимов, В. Медведь, П. Иванов.