Олигарх 2

Глава 16

В Пулково, куда мы приехали 15 июня, меня ждали известия из Лондона о первых результатах нашего игрального сезона.

Ставки были еще очень скромненькие, по большом счету пока всё очевидно, но тем не менее копеечка, кроме регулярных доходов с клуба и фондовой биржи, капнула. Каких-либо новых известий из Америке не было. Единственной новостью было весточка из Индии, оказывается мою крестную все-таки туда занесло и она в тех далеких краях отдала богу душу вместе со своим мужем и естественно от холеры.

Тетушка по этому поводу немного похандрила, но быстро пришла в себя. Командированные мужики дружно просятся домой, кроме молодого парня с Пулкова, у него открылись способности к химии и Федор определил его учиться этой науке. Адмиральская чета очень активно помогает ему во всех делах. Сонина матушка однажды разоткровенничалась с тетушкой и сказала, что она чувствует свою вину перед детьми и хочет своим деятельным участием в делах новой семьи дочери её загладить.

Федор узнал это от адмирала, который однажды находясь в подпитии, начал изливать ему свою душу. У старого морского волка стремительно шел процесс русификации, он почти освоил русский язык и уже стал ярым русофилом.

Господин Карпухин тянет на себе весь клуб молчунов и пока к нему нет никаких претензий. От массы моих лондонских знакомых мне было огромное количество приветов и маленькая открытка от младшего Брюнеля с предложением прислать к нему на стажировку пару русских инженеров.

Так что настроение у меня после прочтения лондонской корреспонденции было замечательное. В преддверии неожиданно наметившихся расходов в Новороссии дополнительные дензнаки были очень даже кстати.

Но главным сейчас было не это, тем более на горизонте не было ничего чтобы требовало моего срочного личного участия.

Главным было предстоящее эпохальное событие моей нынешней семейной жизни, по мнению доктора Матвея Ивановича Бакатина Соня в течении месяца станет мамочкой.

К подарку тетки Анфисы он отнесся очень благосклонно и даже не стал обсуждать её рекомендацию давать моей супруге отвар переданных трав, похоже крестьянка народная целительница для него была огромным авторитетом.

Моего крестного хорошо помнила Анна и была очень рада его возвращению. Оказывается с дядей Сережей она раньше очень дружила и частенько поверяла ему свои большие и маленькие детские тайны.

Засиживаться у нашего очага капитан не стал и уже на следующий день умчался в Питер, по его мнению проблем в отставкой не будет, а его отчет правление компании скорее всего просто положит под сукно. Последнее время у него с ними были очень напряженные отношения и стороны будут рады прекращению сотрудничества. Тем более, что предусмотрительный капитан все свои бумаги для компании составил в двух экземпляров и отлично видел мой интерес к ним.

Так и оказалось. Прошение об отставке, попавшее в Петербург немного раньше капитана, император успел подписать перед отъездом на Балканы, его морячки тоже уже были уволены за выслугой лет, а отчет правление компании по диагонали просмотрело в его присутствии и тут же чуть ли в буквальном смысле положило под сукно. Стороны после этого свободно вздохнули и довольные собой расстались.

Так что на третий день довольный и радостный Сергей Федорович предстал передо мною свободным от каких-либо обязательств перед Государем.

Вечером нашего возвращения мы немного по-родственному посидели в моем кабинете, пока супруга и сестрица хлопотами перед праздничным ужином.

Крестный сразу же разобрался в наших взаимоотношениях с Матвеем, понял что особых секретов от него у меня нет и откровенно спросил о моих планах.

— Алексей Андреевич, у меня сложилось впечатление, что вы планируете не только заняться русским Дальним Востоком, но и Америкой? — он в Матвее сразу разглядел родственную душу и они на пару дымили своими трубками.

— Вы совершенно правы. Если у меня сложится на Дальнем Востоке и окажется достаточно свободных средств, то я обязательно займусь Русско-Американской компанией и даже Государь Император, как основной акционер, не сможет мне помешать.

Откладывать поездку в Италию мы не стали и через неделю крестный уехал. Он должен после поездке к жене и детям прямиком мчаться в Геную. Его морячки заявили, что за своим капитаном последуют и дальше. С ними я дополнительно отрядил Архипа и еще пару новеньких, из отобранных Анной и Матвеем и прошедших курс подготовки служения светлейшему князю, в том числе и у месье Анри.

Первого июля наконец-то приехала Сонина бабушка. Мы с ней условились, что сразу же по возвращению она приедет к нам.

Последние недели перед родами Соня чувствовала себя просто великолепно. В Петербург мы решили не возвращаться, Матвей правда перестраховался и в помощь наше семейной акушерке, Евдокии Никифоровне, пригласил двух своих коллег.

Пелагея Никифоровна в своё время принимала все роды у нашей матушки и последние годы жила в Москве. Когда я уехал в Уфу, Анна написала ей и попросила приехать.

В полдень 15-ого июля 1828-ого года Софья Андреевна стала матерью. Родился естественно мальчик, которого сразу же стали называть Андреем. Никакой помощи Евдокии Никифоровне не потребовалось, намерение жены самой кормить и выхаживать первенца она и моя нянюшка одобрили, а дополнительно помогать молодой княгине наша акушерка отрядила свою младшую дочь Валентину.

Всё это время я безвылазно сидел в Пулково. Соня хотя и ничего не говорила, но я видел, что она очень хочет, чтобы муж был рядом. Но сидение подле жены не означало безделие, я целыми днями работал.

Кондрат подробно рассказал мне о предприятии господина Кольцова и лично съездил к нему для передачи моего приглашения прибыть ко мне в гости.

Откладывать визит к такому потенциальному заказчику Кузьма Иванович не стал и приехал с нашим бурмистром.

Внешне это был классический старовер, именно так я и представлял этих людей, но с не большим нюансиком. У него была свежеподстриженная короткая борода. Приглядевшись, я увидел, что он её просто недавно подпалил и наверное по этой и подстриг.

Кузьма Иванович был из выходцем из знаменитой старообрядческой Выговской пустыни и утверждал, что доводился каким-то родственником её основателям и первым настоятелям братьям Денисовым.

Из пустыни он ушел уже взрослым человеком и осев под Сестрорецком, занялся там кузнечным и литейным делами, обзаведясь со временем небольшим чугунолитейно-механическим заводом. После воцарения императора Николая дела пошли из рук вон плохо, многие заказчики стали уходить и Кузьма Иванович стал опасаться за будущее своего дела. Наш заказ был для лучиком света и он решил, что пренебрегать таким шансом было бы несколько глуповато.

Как вести себя со староверами я толком не знал, но Иван Васильевич с ними дело имел и быстро провел для меня ликбез. Поэтому обед прошел без сучка и задоринки и встав из-за стола, я пригласил Кузьму Ивановича в свой кабинет для деловых переговоров.

Мой гость наверное предполагал, что я заговорю о заказах на оснащение других имений и был очень удивлен моим расспросам о русских староверах.

После короткой заминки он два часа рассказывал мне о русском расколе и нынешнем положении старообрядцев.

О том, что новый император начал новые гонения на староверов я знал и принципиально ничего нового от него не услышал. Но семья Кольцовых, сам Кузьма, трое его взрослых сыновей, три дочери с зятьями, многочисленные братья и прочие родственники жили по всей европейской России и постоянно общались друг с другом. Никто из них не бедствовал, все от мала до велика были грамотными и почти поголовно занимались какими-нибудь ремеслами.

Только младший брат Кузьмы, оставшийся в обители со своей семьей жил в дальнем скиту, занимаясь там сельским хозяйством, да сестра со старшей дочерью были замужем за оренбургскими казаками-староверами. С ними породнилась еще тетка Кузьмы, затем сестра и старшая дочь.

Настроение у всех было пессимистическое, опять пошли разговоры о переселении в какой-нибудь медвежий угол, подальше от царских чиновников. Особенно агрессивно были настроены оренбуржцы, а двое старших сыновей Кузьмы уже серьёзно начали готовиться к отъезду.

— Кузьма Иванович, а куда они собрались если не секрет? — вопрос у меня уже несколько минут вертелся на языке.

— Вот это они, ваша светлость, еще не решили. Всё присматриваются. Старший Иван смоля голову бежать не хочет, он всё делает степенно и основательно. А самое главное они хотят побольше подельников набрать.

— А ты сам как к этому относишься? — мне показалось, что он поддерживает сыновей.

— Да я и сам был бы помоложе, пожитки уже собрал бы. Наши деды вон за веру в огонь шли.

— Так ведь лишение себя жизни тяжелейший грех, за который нет прощения. На одну доску с Иудой Искариотом становишься, — Кузьма Иванович что-то хотел сказать, но промолчал, только покачал головой и пару минут тишину в кабинете нарушали только часы.

— А с какой целью интересуетесь, ваша светлость? — вдруг спросил Кузьма Иванович, хитро прищурившись.

— Места приметные есть у меня. Ежели серьёзно говорить об этом, то после родов Софьи Андреевны пусть приезжают, — я достал из стола рисунки чугунных радиаторов новой конструкции, которые скоро завоют весь мир и в России станут популярны под названием батарея.

— Сможешь такие штуки отлить? — мастер литейного дела взял рисунок и внимательно начал его рассматривать.

— Эти штуки ты хочешь заместо змеевика поставить. А ведь они наверное будут хорошо греть, — задумчиво буркнул Кузьма Иванович.

— Ну так что, берешься попробовать? Я в доле с тобой буду, а батареи эти пойдут будь уверен, — на этот счет у меня сомнений не было, я же знал, что эти чугунные радиаторы завоюют весь мир.

— А быть в доле, это как ты предлагаешь? — Кузьма Иванович незаметно перешел на «ты», но я это воспринял нормально.

— Ты быстро их отливаешь, привозишь ко мне, мы проводим им испытание, доводим до ума и устанавливаем в моем имении. Желающих посмотреть на него уйма, — я показал на стопку писем лежащую на столе. Взял одно из них и протянул Кузьме Ивановичу.

— Вот даже из Царского Села желают полюбопытствовать. Поэтому думаю заказы сразу пойдут. Оформим привилегию на десять лет и развернешь производство. Деньги мои, работа твоя, прибыли пополам.

— Деньги тут немалые нужны. Одна привилегия на полторы тысячи потянет. Да еще и подмазать нужно, — мой предполагаемый компаньон тут же начал прикидывать что и как. — Заводишко мой в Сестрорецке так себе, не развернешься там. Да и резонов нет. Все надо везти бог знает откуда.

— А ты начни. А там видно будет где завод поставить лучше.

— Ну, что же коли так, давай, ваша светлость, ударим по рукам, — после этих слов Кузьмы Ивановича я достал из стола пачку ассигнаций.

— Сколько тебе надо времени и денег, чтобы отлить первую пробную партию, скажем так штук десять?

— Немного, дней десять, тут ничего мудреного нет. А денег тысячи за глаза хватит.

Кузьма Иванович тут же уехал, через неделю он должен прислать весточку как идут дела.

Пользуясь случаем, я побывал в каждой крестьянской избе и еще раз буквально облазил все имение и окрестности и без объяснений отдал распоряжение остановить на пару недель все работы с системами отопления.

Больше всего времени я проводил в мастерской Сидора Пантелеевича. Все его работы шли достаточно успешно, особенно усовершенствование английской жатки пастора Билля. О ходе работ у Яна я не знал, но в Пулково похоже мы близки к успеху и надо задумываться о производстве этих жаток. А потом поставить задачу соединить жатку с молотилкой и получить зерноуборочный комбайн, естественно на лошадиной тяге.

В начале июля пришла очередная оказия из Лондона с отчетом о текущих делах. Но самым ценным было письмо из Америки.

Джо прислал отчет о наших совместных делах а Америке, сообщал об успешности переговоров с канадскими корабелами и сообщал новости их Техаса.

Мои предложения очень заинтересовали тамошних товарищей и они желают провести со мною личные переговоры, причем в России. Один из соратников Стивена Остина в последних числах июля должен отплыть из Нью-Йорка в Англию и если я не буду возражать посетит меня в России.

Эта потрясающая новость меня озадачила, но матушкино письмо всё разъяснило. Она была уверена, что никаких дел у Остина с его компанией в Европе нет и своего эмиссара будущий Отец Техаса посылает только с одной целью — провести переговоры со мной. Его заинтересовали мои огромные по американским меркам вливания в бизнес Джо.

Я тут же написал Федору, что согласен на визит американца.

Производство первой партии чугунных радиаторов немного затянулось и четыре радиатора из Сестрорецка прибыли только 25-ого июля. На мой взгляд это было и к лучшему. Все волнения и страхи, связанные с родами жены улеглись и я спокойно занялся важным делом — испытанием чугунных радиаторов, последнего писка в отоплении.

Чугунные радиаторы были двух видов радиаторов, два знакомого мне вида и два более простой конструкции, по сути две чугунные трубы соединенные вертикальными пластинами.

Такая задержка произошла из-за радиаторов первого типа, именно их я и нарисовал для Кузьмы Ивановича. Но отлить их оказалось не просто и с ними пришлось повозиться. Радиаторы второго типа он придумал сам и с ними не было никаких проблем. И их себестоимость была намного ниже.

Испытания длились ровно неделю и на мой взгляд завершились успешно.

Мы решили начать производство сразу двух типов радиаторов и вместе поехали в Петербург, довольный господин Кольцов получивший от меня огромную по нынешним временам сумму в десять тысяч рублей, уехал на завод, а я решил лично оформить привилегию на десять лет.

Сейчас в России уже есть патентное право. Манифест «О привилегиях на разные изобретения и открытия в ремеслах и художествах» — первый патентный закон Росии был подписан еще в 1812-ом году.

Выдача привилегий производилась Министерством внутренних дел, затем утверждалась Государственным Советом и от имени царя оформлялась специальным указом.

Первый указ о выдаче привилегии по этому Манифесту был издан министром внутренних дел в декабре 1813-ого года с громким названием: «О выдаче привилегии Американских соединенных штатов города Нового Йорка жителю Роберту Фултону на устроение и употребление в России изобретенного им водоходного судна, приводимого в движение парами».

Своей привилегией в Российской империи Фултон воспользоваться не успел, через год с небольшим он скончался во цвете лет.

За десятилетнюю привилегию взималась немалая пошлина — полторы тысячи рублей и надо было подать кучу бумаг в Департамент мануфактур и внутренней торговли Министерства внутренних дел, которое рассмотрев прошение, удостоверившись в его полезности и в том, что на него ещё не было выдано привилегии, представляло прошение на рассмотрение в Государственном Совете. И лишь затем издавался министерский указ.

Для меня лично оформление всего этого было непосильной задачей, но мои братья Петровы с этим делом справились очень быстро и даже взялись проделать от моего имени всю бюрократическую процедуру.

К моему великому изумлению сделали они это очень быстро и к началу осени у меня на руках был министерский указ о выдаче мне и господину Кольцову привилегии «на производство и употребление в России изобретенных ими чугунных радиаторов, именуемых батареями».