Олимпийский лёд (СИ)

Часть 2

Утро встретило неприветливым ярким светом. Ева даже не заметила как прошли четыре часа сна, поэтому чувствовала себя как выжатый лимон, которому осталось не очень долго существовать. Выглядела она соответствующе, с отсутствующим взглядом и болью во всем теле. Интересно, как чувствует себя Тимур?

Насчёт Тимура неизвестно, но Артём был безумно жизнерадостным. Он моментально возник перед вошедшей Смирновой, улыбаясь во всю белоснежную улыбку и раскрывая руки для объятий. Он уже был в коньках, но это не помешало ему весело скакать.

— Доброе утро, — Ева с трудом подавила зевок, обнимая друга, — Я смотрю, у тебя хорошее настроение с утра пораньше?

Он улыбчиво кивнул, отходя с Евой в сторону, чтобы запустить Сашу.

— Доброе утро! — буквально накричал Беспалов, ещё и в ухо Еве. Саша приветливо улыбнулась, быстро обнимая обоих и направляясь ко льду. Видимо, она выспалась и была готова тренироваться. Как жаль, что Ева не могла похвастаться тем же… Глаза слипались, а желание уйти обратно в теплую и уютную постель росло с каждой секундой.

— Четверной флип! Тимур! Почему ты съехал с него и сделал двойной?

Смирнова перевела взгляд на лёд. А, вот и Панкратов. В привычной чёрной форме, обтягивающей все его тело. Выглядит бодрым, словно спал полноценные восемь часов. Не удивительно, ведь он ходит по клубам и ночами не спит. Наверное, привык к подобному режиму жизни. Только, видимо, на прыжках это все-таки сказалось. Тимур выругался сквозь зубы, получив крик «Панкратов» от Дениса Руслановича. Встал на исходную позицию, красиво вывернув руки и приготовившись к началу своей короткой программы. Сегодня он тренировал именно её и Ева даже боялась предположить, во сколько он пришёл, если его разминку она не застала. Но, собственную разминку она пропускать права не имела, поэтому прошла ко льду.

Ну что, может быть, сегодня у нее получится аксель?

— Ева!

Ногу свело от бедра пронзающей болью, она вновь отбила ногу. Падая с прыжка она всегда приземлялась на одну и ту же ногу, и теперь это приносило неприятности. Не замечая крик тренера и его попытку выйти на лёд, Смирнова вскочила, продолжив свою произвольную программу, словно ничего не было. Так и нужно было сделать на олимпиаде, но она не могла остаться без этого акселя. В голове звучали слова Тимура. Самые разные с той самой тренировки. Добрую услугу он оказывает… И почему он вообще так решил? Ева ведь тогда не спросила, просто не поверила, Панкратов сказал все сам.

— Смирнова!

Что опять? Ева продолжила катать программу, ведь оставалось едва ли одно вращение и дорожка. Она увидела, что Денис Русланович открыл калитку, заходя на лёд самостоятельно, но его обогнал Тимур. Зачем? Смирнова остановилась, совсем немного не закончив программу. И тут же пожалела, что остановилась. Бедро пронзило вновь. Она едва устояла, лишь благодаря сильным рукам Тимура, оказавшимся рядом.

— Дура.

Это, конечно, был не Денис Русланович. Рука Панкратова оказалась на бедре девушки, проводя вверх указательным пальцем. Ева взвизгнула, попытавшись отстраниться и откатиться. Панкратов же закатил глаза и поднял к её глазам окровавленный палец.

— Ева! — вновь Денис Русланович, только уже более грубо, — Тимур, неси её сюда! Ева, не вздумай сама ехать! Смирнова подняла неверящий взгляд на Тимура, впервые заглядывая так близко в его глаза. Возможно, она бы хотела подумать, насколько они красивые и небесно-голубые, но она была в крайнем шоке. Она ведь не могла ничего сделать так, чтобы была кровь!

— Я ведь… Я ничего не чувствую…

Неправда, но бедро сейчас лишь привычно саднило. Это ведь ушиб, который Ева просто каждый вечер мазала мазью и накладывала тейпы. Тимур сжал губы, в следующую секунду отрывая Смирнову ото льда и с легкостью поднимая на руки, бережно поддерживая её бедра в правильном положении.

— Отпусти меня!

— С радостью бы, но тогда тебя точно придется соскребать с катка!

— О, да, ты же этим заниматься будешь.

— Не я точно, мне твои останки не нужны. Вон, Саша будет. Да, Саша?

— Прекратили перепалку, — суровый женский голос раздался надо льдом. Тимур тут же замолчал, молча подъезжая к выходу со льда. Ева непонимающе посмотрела на женщину. Впервые её видела… Но этот властный тон и уважение в глазах Дениса Руслановича были неспроста. Как и то, что Тимур замолчал. Возможно, это был какой-то старый суровый тренер. Но, тогда Ева не понимала почему Паша так шокировано смотрит, словно увидел самого Бога во плоти. Кстати, да, сегодня он присутствовал на тренировке. В смысле, Паша Пантелеев. Засматривался на Прохорову и пытался с ней повзаимодействовать. Девушка смеялась в ответ, но больше времени уделяла льду.

В этой тишине они шли до медицинского кабинета. Женщина с властным голосом и копной чёрных кудряшек шла впереди, чуть позади Денис Русланович и в самом конце шел Тимур, неся Еву на руках. Он даже не снял коньки, шёл, не останавливаясь, и удивительно хорошо держался. Только чехлы одел.

Женщина шла быстро, её легчайшая фигура словно неслась вперед по дуновению ветра. Несмотря на свой возраст, Ева была больше, чем она. В принципе, с ней могла сравниться только Вероника Ширяева, редкий гость на общих тренировках. Краем глаза Ева успела увидеть черты лица незнакомки и удивилась точености и красоте её профиля. Аккуратный нос, ровный, с чуть вздернутым кончиком. Идеальная линия скул, пухлые губы и большие голубые глаза. Будь Смирнова парнем, она бы точно влюбилась. Но сейчас думать об этом было некогда.

— Что теперь будет? — Ева шептала на ухо Панкратову, чтобы остальные не услышали. Она прекрасно понимала, что до вылета оставалось две недели, ей нужно было тренироваться, а если это будет что-то больше ушиба… Её просто снимут и поставят замену вместо неё. Такое нельзя допустить.

— Успокойся, — Панкратов словно чувствовал эмоции Смирновой. Вероятно, представлял, что чувствует спортсмен, когда его останавливают перед самым главным стартом в его жизни, — Может быть, ты просто разбила кожу.

Может быть. А может и все бедро.

— Ева, — девушка подняла глаза, — Я рядом.

Он сказал это просто чтобы поддержать. Это знал и он, и девушка. Но, это безумно помогло. Нервы, конечно, не пропали, но она хотя бы чувствовала, что не одна. В городе без матери в свои шестнадцать лет было тяжело.

— Тимур, — она позвала его вновь. Он наклонил голову, давая понять, что готов слушать, — А кто эта женщина?

Они почти дошли до медпункта. Денис Русланович не хотел ничего говорить, ведь он так же боялся, что Еву придется снимать. Пусть она не стабильна, но она — гарантированный пьедестал. И девочка этого заслужила.

Панкратов улыбнулся уголком губ, став похожим на издевающегося клоуна. Он промолчал, занес девушку в медицинский кабинет и уложил на кровать. Тимур опустился на стул рядом, прекращая физический контакт с Евой, но оставаясь рядом. Как и обещал. Смирнова смирилась, что ей не ответят и уже приготовилась к малоприятному медицинскому осмотру, как получила ответ на свой вопрос:

— Сын, — женщина смотрела вплотную на Тимура. Он сморщился, поднимая голову на неё, — Выйди. Тебе нужно вернуться на тренировку.

Тимур закрыл за собой дверь медицинского пункта, оказавшись в коридоре. Он вышел один, мать не последовала за ним, а Ева смотрела ему в спину огромными умоляющими глазами. Он хотел остаться, но просто не мог. Мать оказывала на него огромное давление. Что сейчас, что в детстве. Её приход сильно ударил по ментальному состоянию Панкратова. Парню тут же расхотелось шутить и язвить, хотелось оказаться далеко ото льда и матери в частности. Женщина была известным тренером, в прошлом сама именитая фигуристка и олимпийская вице-чемпионка. Именно с её лёгкой руки Тимур оказался на льду сразу же, как только научился ходить. Он не мог сказать, что не любил её. Любил, конечно. Просто по особенному, с примесью страха, запаха постоянных тренировок, угнетений и травмы из детства.

Тимур не заметил, как дошёл до катка, проигнорировал вопрос Паши и тренера, а затем просто вышел на лёд. Он был в своих мыслях, воспоминаниях и неприятных эмоциях от встречи с родительницей. Но, помимо этого было что-то инородное. Волнение? Почти. За Еву, которая могла разбить бедро и навсегда забыть про карьеру фигуристки, не то что про олимпиаду. Он волновался, девчонка была достойна. Если бы он увидел иное на первой тренировке вчера, он бы даже не стал переживать. Выбыла и выбыла. Но она прыгала без остановки, пока он сам её не остановил. Меняла разгон, переносила вес. На редкость упертая девочка. Конечно, ей не сравниться с Прохоровой. Она как раз была на льду и сейчас разговаривала с тренером, нервно перебирая ногами по очереди вперед-назад. У неё было очень нарушено дыхание, девушка только закончила прокат.

А Тимуру пора начинать. Кровь Евы убрать не успели, она впиталась в лёд, поэтому он пошел на другую часть льда.

Панкратов поймал глазами взгляд тренера и начал свою произвольную программу. Руки аккуратно взмахнули, словно показывая лёгкость и небрежность исполнения, но в то же время вытягивавшие фигуру Тимура.

Он закрутился в четверном тулупе, поднимая руки вверх. Ещё несколько миллиметров вниз и ему бы не хватило высоты, которую он набрал. Мягко приземляясь на лёд, он начал вращение. Вместе с ним в голове крутились воспоминания. Как он совсем маленьким хочет поехать с отцом в парк аттракционов, а мать настаивает на тренировках. Он остаётся, катается до вечера, а утром ему сообщают: отец умер. Тимур потерял свой шанс увидеться с ним в последний раз. В свои восемь лет он воспринял это как ужасную ошибку своей жизни. Возможно, именно эта ярость помогла ему стать сильнее.

Четверной лутц.

Тимуру тринадцать. Он влюблён в фигурное катание и считает его делом всей своей жизни. Его цель — олимпиада, а развлечение — ходить на тренировки. Мать, съехавшая с катушек, заставляет его учиться в школе на отлично. Панкратов с утра до вечера на льду и по ночам ему теперь приходится не спать, а делать домашнее задание и учить экономические термины, ведь мама выбрала ему специальность экономиста в университете. Именно тогда в руки Тимура, казалось бы, спортсмена, попала его новая любовь: вишневая сигарета с кнопкой, которая помогала ему справиться и не сорваться.

Вращение с выпадом. Он чуть не слетел с оси, но сохранил равновесие.

Тимуру четырнадцать. Он выиграл свой первый Чемпионат России. Мальчик улыбается на пьедестале, машет камерам и показывает медаль, надетую на его шею. Распускает кудряшки, которые раньше были в хвостик. А после получает от матери за слишком легкомысленное поведение. Она даже не поздравила его, только подняла медаль, осмотрела её и выдала те слова, которые до сих пор приносят Тимуру невероятную боль:

— А олимпийское золото будет?

Парень услышал это наяву. Краем глаза, начиная раскатываться для тройного акселя, он увидел свою мать. Она смотрела презрительным взглядом. Не должны так матери смотреть на своих детей, особенно когда они не виделись практически год.

— Куда ты выпячиваешь руки? У тебя куриные лапки?

— Тамара Львовна, попрошу не вмешиваться в ход тренировки, — это был тренер, который следил сейчас за прокатом Тимура. Молодой и перспективный, сам недавно закончил карьеру и сразу же начал работать с будущими олимпийским чемпионами. Роман, он просил называть его по имени. Тимур не видел, но представлял, как мать схватила воздух ртом и возмущённо фыркнула.

Тройной аксель. Панкратов недокрутил четверть, после чего обязательно должно было последовать «Бездарность» от матери, но этого не было. Хотя женщина все ещё стояла возле борта катка.

Лезвия противно прокряхтели по льду, когда Тимур тормозил. Он остановился на середине программы, чтобы посмотреть на мать. И подошедшего Дениса Руслановича. Значит должны быть хоть какие-то новости про Еву. Это было непозволительно, но Тимур не мог продолжать кататься без информации.

Парень сделал два маленьких круга, приводя дыхание в норму и вытирая влажные руки о штаны. То ли от волнения, то ли от дополнительной нагрузки в виде Евы на руках, он очень устал от трех прыжков. Хотя не должен был, с его необычайно развитой выносливостью.

— Что с ней? — Тимур привалился к борту, краем глаза оценивая прыжок Паши. Его успехи в последнее время были поразительны и Панкратов начинал опасаться его как соперника. Сложность программ была одинакова, но Тимур стабильнее.

Денис Русланович сжал губы, нервно прикрывая глаза и качая головой в сторону. Дело плохо…

— На олимпиаду поедет?

— Тимур, — это вновь Денис Русланович, качающий головой, — У нее разбито бедро. Она едва ли сможет ходить в ближайшую неделю, ей нужна терапия, она не вытерпит ходить, а тут еще и прыгать… Мы заменим её.

Заменят?.. Кажется, у Тимура с недосыпа поехала голова. Потому что он не может объяснить себе иначе свои действия, совершенно неадекватные и несвойственные спортсмену. Он резко выпрямился, ударяя рукой по бортику и смотря прямо в глаза Денису Руслановичу. Тренер сам опешил от подобной инициативы, слегка отпрянув назад. Панкратов загорелся яростью и из его рта сами собой полились слова:

— Какого черта вы собираетесь её отстранить? Она разве сказала, что не вытерпит? Дайте шанс! Заменить вы можете хоть прямо на олимпиаде, но круче ее вы никого не найдете! Я помогу, она будет со мной, дайте шанс! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА!

— Тимур, — снова мать, смотрящая на него снисходительным взглядом, — Будь спокойнее. Ничего не произошло, просто бывает так, когда не могут выступать…

Рука женщины опустилась на его плечо, слегка сжимая. Панкратов дёрнулся, откатываясь назад.

— Давайте! Давайте, уберите её к чертям, я завершу карьеру!

В глазах тренера был шок. Тимур Панкратов, практически олимпийский чемпион, говорит, что завершит карьеру, если уберут другую фигуристку?

— Или и меня замените так легко, как и Еву?!

Он взмахнул руками, разочарованно переводя взгляд с матери на Дениса Руслановича. Они не могли оба так поступить, просто не имели права. Ведь её травма не такая серьезная, как могла бы быть. Она сможет раскататься, Тимур верил в это. Не может она пропустить свою олимпиаду, другого шанса не будет.

— Тима.

— Меня зовут Тимур! — огрызнулся он в сторону матери, после вновь обращаясь к тренеру, — Будете меня менять? Меняйте. Тогда пойдет к черту весь этот ваш лёд, вы в глаза не увидите олимпийскую медаль. Некому, кроме меня её получать.

Паша был готов поспорить, но к такому Тимуру не было смысла лезть. Он редко выходил из себя, но если выходил…

— Успокойся, — к нему сзади подъехал Артём, кладя руку на плечо. Теперь уже Панкратов не дергался, только тяжело дышал. Беспалов не успокоил, но явно помогал своим присутствием не сорваться к чертям.

— Будете молчать? — Тимур подъехал к выходу со льда, — Тогда пошли к черту. Решение примете — сообщите.

И скинул коньки буквально на ходу, подхватывая их и уходя прямо в носках. Наплевать ему. Кофту сборной он оставил на скамейке, даже не планируя её забирать. Артём поспешил за ним, по пути уверяя Дениса Руслановича, что все будет хорошо. Тем временем кудрявая макушка уже скрылась за дверью. Беспалов быстро накинул чехлы на лезвия и побежал следом за другом. Разговора не было, было лишь:

— Через час мы едем в «Арион». Жду у выхода.