Часть четвертая. Трубы
29
Лукаут. Кулнар. Пятница, 19 сентября
Сидя на пристани, Келли и Диггер наблюдали, как гумпы готовятся к отправлению своей кругосветной экспедиции. Три корабля, с развевающимися знаменами, с мачтами, обвешанными флажками, стояли в гавани. Усердно трудился оркестр. Мореплаватели прощались, кажется, со всем населением Интиго. Маленькие лодки ждали возле пирса, чтобы переправить их на корабли. В воздух полетели букеты, и, как минимум, двое из празднующих свалились с пирса, и их пришлось спасать. Разные важные персоны, включая Макао, произносили речи. В разгар всего этого пришло сообщение от Дэйва Коллингдэйла.
«...лучше исходи из того, что все будет зависеть от тебя. Вам нужно придумать способ эвакуировать гумпов из городов до удара».
От меня? Диггер прослушал более подробный отчет от Алекс, предназначенный Келли: «Аль-Джахани» застрял посреди пустоты, пассажиры в безопасности, не беспокойтесь, но некоторое время не смогут никуда лететь.
– Что ж, – сказал Диггер, – по крайней мере они живы.
– Дигби, что делать?
В общем-то, Диггер в глубине души ожидал чего-то в этом роде. Хатч предупреждала его, и он вспомнил старое присловье: если какая-нибудь неприятность может случиться, она обязательно случается. Это крутилось у него в голове несколько недель, мрачная вероятность, которую он старался отогнать. Но печальная реальность заключалась в том, что его возможности были ограничены.
– Мы не можем совершить чудо, – заявила Келли. – Когда у них найдется пара минут, чтобы подумать об этом, они поймут.
Диггер смотрел, как что-то плескалось в бухте.
– Нам стоит запросить особые инструкции, Дигби. Не позволяй им взвалить все на тебя.
– «Хоксбилл» все-таки прилетит? – спросил он.
– Да.
– Может, им удастся отвлечь облако. Если получится, то дело в шляпе. – Диггер прислушался к шепоту моря. Оркестр снова заиграл, и в воздух снова полетели цветы.
Силуэт сидящей Келли виднелся в паре метров выше по травянистому склону. Земляне отошли подальше с пути толпы.
– Мне жаль, Диггер, – произнесла она.
Прошлой ночью они слушали разговор гумпов о Т’Клот. Дыре в небе.
– Есть рациональное объяснение, – говорили одни, а другие возражали, что это сделали жоки. Дьяволы.
– Мне это не нравится.
– Мне наплевать, пока оно остается в небе.
– У Корвы сплетничали: священники считают, что оно идет сюда. Что боги прогневались.
– Возможно ли это?
– Не знаю. Не так давно я думал, что дыра в небе не может появиться.
– Интересно, не безнравственность ли этому причиной.
– Какая безнравственность?
– Ну, понимаешь, дети уже не очень-то уважают старших. А многие говорят, что богов не существует.
– А боги существуют?
– Начинаю сомневаться.
Омега находилась в созвездии, которое гумпы называли Т’Гайла. Вор. Оно представляло собой дугу из шести звезд, которая, по их мнению, была похожа на косу.
Несколько отбывающих матросов вырвались из толпы, вразвалочку дошли до пирса и забрались в ожидающие их лодки, которые должны были отвезти их на корабли. Вокруг махали разноцветными султанчиками из бумаги и бросали зерна, совсем как осыпают рисом новобрачных. Оркестр заиграл с новой силой.
Диггеру было жаль их. Как Колумб, они пускались в безнадежное путешествие. Колумбу планета представлялась значительно меньшей, чем она была на самом деле. Клевретов Изабеллы было не провести, и именно поэтому она отказалась одобрить путешествие. Не окажись там Северной Америки, великий мореход, очевидно, пропал бы где-нибудь в море и стал бы очередной легендой.
Измерения гумпов были точны, даже если многие из недоброжелателей отказывались верить, что планета круглая. Но опять же, путь им преграждал большой континент. Фактически два континента. На каждом существовал проход с востока на запад, длинные цепи рек и озер, но для путешественников найти этот путь было невыполнимой задачей.
Диггер смотрел, размышляя, что ни один из мореходов больше не увидит свой дом. Его старый приятель Телио со своим жеваным левым ухом и кривой улыбкой был среди них. Он поднимал кожаную сумку, готовясь отправиться навстречу великим приключениям.
К середине дня все моряки были на борту. Корабли назывались «Хаскер», «Регунто» и «Бенвента». «Боевой конь», «Дух» и «Смелый». Они снялись с якорей, подняли паруса и под ободряющие крики и бой барабанов направились к выходу из бухты. В нескольких сотнях метров к северу от пирса темнел гребень горы, и там тоже собралась другая толпа, чтобы лучше видеть, как корабли выходят в море.
– Нельзя, – сказал Диггер.
– Отпускать их? – спросила Келли.
Он кивнул.
– Они погибнут.
Она долго смотрела на него.
– Именно это и означает невмешательство.
– Ты знаешь, что у нас есть разрешение.
– Не на такой случай. Слушай, Дигби, если хочешь вмешаться и знаешь способ вернуть их назад, я – за. Но я считаю, нужно, чтобы они сами нашли свой путь. Создали собственные легенды. Однажды это станет частью их истории. Тем, чем они смогут гордиться. Им не нужно наше участие.
Диггер с грустью провожал корабли взглядом.
– Настанет день, когда команды кораблей будут молиться, чтобы кто-нибудь вмешался.
Келли придвинулась ближе к нему, и ее рука обвила его плечо.
– Вот за это я и люблю тебя, Диг. Но это не наше дело. Даже будь все иначе, что бы ты сделал? Дал бы им карту их планеты? Может, подкинул бы компас? Когда ты уймешься?
Диггер не знал. Он подумал, какова была бы история человечества, если кто-нибудь пришел и прекратил, например, персидские войны. Дал бы нам и печатный станок, и линзы, и порох. Стало бы хуже? Определенного ответа не было, но он знал, что в этот миг хочет добраться до трех кораблей, которые сейчас огибают выступ у северной оконечности бухты.
Люди молчали. Их обдувал ветер. Толпа начала расходиться.
– Смотри на это так, – предложила Келли. – Все честно: у кораблей, вероятно, больше шансов выжить, чем у тех, кто остался. Они будут очень далеко, когда облако нагрянет.
– Спасибо, утешила.
– Да, а что ты хотел от меня услышать?
– Я все еще думаю, что мы должны предупредить их.
– Принцип божества.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты можешь вмешаться ради кратковременной пользы. Но это не будет полезно в долгосрочной перспективе.
– Надеюсь, мы не начнем говорить о метафизике?
Келли легла на землю, и ее незамаскированные радужки уставились в небо.
Диггер встал и посмотрел на город, рассыпанный по холмам позади них. И на горы за городом.
– Думаю, следует предпринять еще одну попытку поговорить с ними.
Он услышал ее вздох.
– Вместо того чтобы поджидать кого-нибудь на дороге, почему бы ни выбрать на этот раз подходящую кандидатуру?
– Макао, – сказал Диггер.
Она кивнула.
* * *
Они потеряли ее в толпе. Как найти кого-нибудь в нетехническом обществе? Нельзя посмотреть в справочнике, и невозможно спросить, не перепугав местных жителей до полусмерти.
Диггер и Келли просмотрели программу лекций, но не нашли ни объявлений, ни плакатов – никакого намека на то, что Макао собирается выступать.
– Мы даже не знаем наверняка, что она живет здесь, – ворчал Диггер. – Она могла просто приехать на отплытие.
– Нет. В Бракеле ее называли Макао из Кулнара. Это ее дом.
– Или она тут родилась. Ну ладно. Предположим, ты права. Как нам отыскать ее?
– Должен быть способ общаться с ними. Передать сообщение.
Диггер задумался: «Как бы вы передали послание Цицерону? Написали бы его на куске пергамента и отправили с гонцом, так? Но где найти гонца?»
Исследователи решили, что на сегодня хватит, и направили посадочный модуль на Утопию, где были одни и в безопасности.
Утром, когда они готовились вернуться в Кулнар, Диггер осведомился у Келли, нельзя ли ему взять серебряную цепочку, которую она носила на шее.
– Могу я узнать зачем?
– Хочу отдать ее другой женщине.
Келли склонила голову и посмотрела на него со смесью веселья и подозрения.
– Далековато до ближайшей другой женщины, Диггер.
– Я серьезно, – сказал он. – Это важно. А когда вернемся домой, я подарю тебе другую.
– Она дорога мне не из-за цены.
– Келли, она непременно поможет. И, возможно, мы придумаем способ вернуть ее.
– Не сомневаюсь.
По пути в город Диггер достал один из видеодатчиков и прикрепил к цепочке.
– Ну как?
– Жучок на цепочке.
Вообще-то, он считал, что получилось очень неплохо. Если не разглядывать вблизи, жучок напоминал темное полированное ювелирное изделие в форме диска. Именно так его восприняли бы гумпы.
Они нашли местный эквивалент магазина канцтоваров. Там продавались чернила, перьевые ручки, пергамент различной толщины и цилиндры для документов. Из-за похолодания в маленькой металлической печурке посреди помещения горел огонь. Дым выходил сквозь отверстие в крыше. Не «У Сигала», но для гумпов сойдет.
– Так где мы найдем гонца? – спросила Келли.
– Макао – артистка, – ответил Диггер. – Значит, ее должны знать в общественных учреждениях. – Ему не нравилось воровать, и он мысленно добавил магазинчик в список своих будущих компенсационных выплат, сразу после библиотеки Бракела. Он взял два цилиндра, ручку, пузырек чернил и немного бумаги. Затем земляне зашли в соседний магазин ковров и разжились несколькими монетами.
В общественных зданиях, где проходили слошены, спектакли и другие события, в это время дня было не слишком оживленно. Выбрав одно, люди заглянули внутрь. Помещение казалось пустым, только двое рабочих протирали стены.
Диггер и Келли нашли комнату со столом, закрыли дверь и уселись писать Макао.
Цилиндры, сделанные из меди, были примерно треть метра длиной и покрашены в черный цвет с белыми колпачками на обоих концах. Один украшало изображение ветки дерева с листьями, другой – изображение летящих птиц. Сколько бы стоил такой на Земле?
– Чего мы хотим сообщить? – спросил Диггер. – Помни, я не очень хорошо пишу на их языке.
– Не понимаю, зачем что-то писать, – ответила Келли. – Нам нужно просто узнать, где она живет.
Возражение показалось Диггеру разумным. Он открутил колпачки и открыл оба цилиндра, но остановился, сообразив, что гонец может заглянуть внутрь.
– Лучше положить туда что-нибудь. – Диллег сел за стол, придвинул к себе лист и открыл чернильницу. «Чалла, Макао», – написал он. И добавил на языке гумпов: «Нам понравилась твоя работа». Он подписался: «Келли и Диггер».
Келли улыбнулась и покачала головой.
– Первое межзвездное письменное сообщение оказалось фанатским письмом.
Диггер сложил письмо, закрутил цилиндр, надел колпачки и потянулся за вторым листом. «Пожалуйста, доставьте Макао Каристе».
Земляне нашли кабинет, в котором сидел гумп, по-видимому, занимавший высокую должность. Расположившись за столом, он с внушительным видом наставлял помощника, как обустроить аудиторию для вечернего спектакля. Ставили пьесу «Уамба», но это название Диггеру ничего не говорило.
Из-за холода ставни были закрыты. У стены лежала куча тряпья, в печи весело горел огонь. Дым по трубе уходил из здания.
Пока гумпы были заняты разговором, Диггер подкрался к столу, пряча цилиндр под курткой, где тот оставался невидимым.
– Вон там, Гроган, – сказал гумп, сидящий за столом.
Гроган? Еще одно забавное имя местного жителя. Келли фыркнула. Звук вышел достаточно громким, чтобы преодолеть глушащий эффект костюма и привлечь внимание гумпов. Озадаченные, они заозирались. Келли зажимала рот рукой, сдерживая смех. Гроган. Диггер, глядя на нее, почувствовал, что на него тоже накатывает. Он поборол себя, воспользовался тем, что внимание гумпов переключилось, и положил трубку на стол вместе с тремя монетами, которые взял. Если повезет, это могло сойти за часть исходящей почты.
– Наверное, это огонь, – предположил Гроган.
Сидящий за столом почесал правое ухо.
– Похоже было на чакул.
Это вызвало второй приступ фырканья и хихиканья в коридоре, куда отступила Келли. Диггер сам едва успел выбраться из кабинета, прежде чем расхохотаться. Они поспешили через ближайшую дверь на улицу и там дали себе волю. Редкие прохожие с любопытством смотрели в их сторону.
– Быть невидимым, – произнес Диггер, когда смог успокоиться, – не так уж легко, как полагают.
* * *
После гибели Джека земляне взяли за правило не разделяться. Осваиваясь в городах Интиго, они могли потерять бдительность, но сейчас Келли напомнила, что у них есть коммы, и если один из них попадет в беду, помощь будет поблизости.
Поэтому Диггер остался возле кабинета, посмотреть, что станет с оставленным сообщением, а Келли взялась доставить второе в другое подобное место. В итоге, надеялись они, какое-нибудь да доставят.
Правда, перспектива болтаться весь день одному вокруг пустого здания не радовала Диггера.
Когда Келли ушла, он вернулся внутрь и увидел, что монеты исчезли, а сообщение передвинуто на край стола. Это вселяло надежду. Но весь остаток утра к цилиндру никто не притронулся, и Диггер начал подумывать, что стоило пометить его «СРОЧНОЕ».
Заходили еще несколько посетителей, среди них дамочка, которая, обменявшись сексуальными сигналами с хозяином кабинета, закрыла дверь и, к ужасу Диггера, вступила с ним в половую связь. И это несмотря на то, что за дверьми были другие гумпы, которые не могли не понять, что происходит.
Диггеру, к несчастью, пришлось смотреть.
Было много сопения, объятий и слюней. Раскидав одежду как попало, партнеры стонали, смеялись и вздыхали. Звучали заверения в любви, а когда посреди процесса кто-то постучал, управляющий вежливо попросил его зайти позже.
Когда все закончилось и женщина ушла, сообщение оставалось. Хозяин кабинета, которого, как уже знал Диггер, звали Кали, – если только «кали» не было производной от «любимый» или «дорогой», – подбросил дров в огонь и вернулся к своей канцелярской работе.
Диггер включил связь с Келли и поведал ей о произошедшем.
– Мужайся, – сказала она и пожаловалась, что оставила послание только затем, чтобы увидеть, как его отбросят в сторону. Подобрав письмо и монеты, Келли отправилась в другое место.
Кали несколько раз выходил и бродил по зданию. Диггер оставался возле цилиндра; он стоял, привалившись к стене, и скучал, когда Келли вызвала его и доложила, что ее письмо в пути.
«Я сообщу, что будет дальше. Тебе же, думаю, пока лучше оставаться на месте.
Кали вернулся и снова вышел. Келли тем временем следовала за посыльным, которому дали одну из трех монет.
«Кажется, мы переплатили».
«Пересекаю парк. Направляюсь на север».
«Гонец – женщина. Ходит ого-го как. Я изо всех сил стараюсь не отстать».
«Кажется, дождь собирается».
«Ой-ой».
Диггер смотрел, как Кали старается не уснуть.
– Что значит «ой-ой»?
– Она зашла на конюшню. Говорит с кем-то.
Один из рабочих вошел и начал прибираться в кабинете вокруг Кали. Диггер ждал в коридоре, но не спускал глаз с цилиндра.
– Диггер, они выводят бербу. Одну из этих толстых лошадей. Она садится на нее.
– Гонец?
– Да. Ну вот она и поехала, рысью через парк. Пока-пока!
– А что если тебе тоже взять лошадь?
– Думаешь, никто не заметит?
Диггер представил бербу без всадника, галопом несущуюся через парк.
– Не знаю.
– Поверь, это будет не очень красиво.
– Если ты можешь держать животное в поле зрения, Келли, я попробую попросить Билла проследить за ней.
– Парк точно на западе от того места, где ты находишься. Она едет на север.
– Хорошо. Оставайся на связи. Я уже вызвал Билла.
Билл принял указания. Тем временем уборщик ушел. Халтурщик! Кали ни разу не пошевелился.
Билл вышел на связь с Келли.
– Можете описать зверя?
– У него большие челюсти. Бегает вразвалочку. И похож на всех остальных.
– Цвет. Какого он цвета? Тут вокруг полно всадников.
– Зеленый. Он был зеленый. С большим белым пятном на крупе.
– Подождите.
Кали встряхнулся, просыпаясь, вышел наружу, посмотрел на солнечные часы, возвышающиеся перед главным входом, и вернулся внутрь.
– Не нахожу такого зверя, – сказал Билл.
– Проклятье.
– Нужна дополнительная информация. Некоторые из них подходят под ваше описание. Как насчет гонца? Какие-либо отличительные черты?
– Она гумпа.
– Замечательно. Что-то еще? Какого цвета у нее куртка? Штаны?
– Белая. Белая куртка. Нет, стойте. Желтая. Наверное, она была желтая.
– Штаны?
– Белые.
– Уверены?
– Да. – Но Келли колебалась.
Билл настаивал, что там нет ни одного наездника в желтом и белом верхом на животном, которого описала Келли. Но это было неважно. Под конец дня Кали сгреб в кучу несколько бумаг и цилиндр, с любопытством посмотрел на него, пожал плечами, взял колокольчик, чтобы вызвать помощника, и, когда тот появился, все вручил ему. Помощник произвел дальнейшую сортировку. Цилиндр и еще пара предметов в итоге оказались в руках молодого гумпа в ярко-красной шляпе.
Диггер, памятуя об ошибке Келли, заприметил его одежду, отметив, что Кали оставил себе все три монеты, и последовал за парнем из здания.
– Мой тоже в пути, – доложил он. Существенными подробностями описания были красная шляпа и чудовищно безвкусный красный шарф – сочетание, которое легко заметить с орбиты и невооруженным глазом.
Посыльный остановился выпить чашку горячего напитка, который здесь заменял чай, и вступил в громкий разговор с двумя другими. «Я не тороплюсь домой», – сказал он им. Его жена, Зилфа, все еще сердилась. Собеседники посмеялись и наперебой стали давать советы, как с ней совладать. Один можно было перевести примерно как: «Покажи ей, кто главный». Когда посыльный допил «чай», дружки уговорились встретиться назавтра, гумп подхватил свою почту и направился в конюшню через дорогу. Через несколько минут он был в седле и ехал на север.
– Я засек его, – сообщил Билл.
Макао жила в кирпичном коттедже в северной части города. Путь был долгим, преимущественно в гору, и Келли с Диггером совершенно выдохлись, пока дошли. К тому времени, сообщил Билл, оба цилиндра были доставлены.
Это был один из нескольких коттеджей, построенных на опушке густого леса. Позади находились небольшой сарай и скромный садик, использовавшийся, по-видимому, для выращивания овощей. Солнце село, в небе появились первые звезды. Сквозь закрытые, но неплотно пригнанные ставни мелькал свет масляной лампы. Черный дым поднимался из трубы.
Какой-то зверь завыл при их приближении, но никто не распознал их присутствия. Легкий ветерок шумел в деревьях. Время от времени они слышали дальше по гребню холма голоса, иногда смех или крики. Диггер мог разобрать только часть слов.
– Дети, – решил он.
Дети гумпов.
Земляне замерли под деревом, глядя на дом. Кто-то двигался внутри.
– Думаю, должен пойти кто-то один, – заметил Диггер.
Келли согласилась.
– Это должен быть ты, – добавила она.
– Собственной персоной?
– Точно. К тому же ты владеешь языком.
Диггер почувствовал на своем запястье ее ободряющую руку.
– Может, тебе стоит дезактивировать светоотклонитель.
Диггер глубоко вздохнул и подумал об омерзительных существах, которых крушил бог с мечом. Они все напоминали людей. Так как лучше явиться к гумпе? Демоном или бесплотным голосом?
Он отключил устройство.
– Я не очень страшно выгляжу?
– Ты восхитителен, любовь моя.
– Хорошо. Давай попробуем так. В конце концов, она образованная дамочка.
– Да. И умная.
– Все будет нормально. – Диггер подошел к парадной двери, для него низковатой. Она была сделана из планок, подогнанных одна к другой, покрашенных в белый цвет и покрытых какой-то смолой.
– Первый контакт, – сказал он Келли. И постучал.
– Кто там?
Диггер узнал голос Макао.
Послышались приближающиеся к двери шаги.
– Диггер Данн, – ответил он.
– Кто?
– Я был на вашем слошене в Бракеле и слышал вашу речь при отплытии экспедиции. Могу я задать вам вопрос?
Засов был откинут, и дверь открылась. Макао уставилась на него. Диггер ожидал в первый момент визга, криков, переполоха, спешного прибытия соседей, воя зверей, факелов в ночи, бог знает чего еще – и приготовился при первых признаках паники щелкнуть переключателем и снова спрятаться в светоотклонитель.
Но гумпа засмеялась. А поскольку он продолжал стоять на месте, полускрытый темнотой, она потянулась назад и взяла масляную лампу. Подняла ее, чтобы увидеть его лицо. И смех затих.
– Я не сплю? – спросила Макао, широко раскрыв глаза и прерывисто дыша. Она уцепилась за дверь, повиснув на ней.
– Роблай куласта. – Я друг. Диггер не пошевелился. Не сделал ничего, что она могла бы принять за угрозу. – Макао, я знаю, что выгляжу странно. Пугающе. Прости. Я пришел очень издалека.
Она таращилась на него. Ее губы шевелились, но с них не срывалось ни звука.
– Из-за моря, – добавил он. – У меня к тебе очень важный разговор.
Она вздохнула и отступила в комнату. На ней была ярко-желтая рубашка с закатанными рукавами и красные шорты до колен. Диггер поколебался, подался вперед, увидел, что она на грани обморока, и потянулся к ее руке.
Макао не отреагировала.
Он взял ее за руку и осторожно усадил в кресло.
– Ты по-прежнему любезен, – заметила Келли.
Макао надо было дать пару минут. Она открыла глаза, посмотрела на Диггера и инстинктивно отвернулась, как будто он был слишком ужасен, чтобы это можно было выдержать. Он пустил в ход свою самую обворожительную улыбку.
– Я не причиню тебе вреда, Макао, – сказал он мягко. – И я не жока, пусть и похож на него.
Она боялась его.
– Не причиняй мне вреда, – попросила она слабым голосом.
– И в мыслях не было. – Диггер прикрыл дверь, увидел на столе бокалы и графин с вином и налил ей немного. Макао отрицательно помотала головой. Ему захотелось попробовать самому.
– Нет. – Ее голос был едва слышен. – Ликонда, защити меня.
– Я тоже отношусь к Ликонде с большой любовью, – заявил он.
Она просто сидела, обмякнув, как мокрое полотенце, и тупо глядела на него, будто спряталась в дальний уголок своего сознания.
– Макао, прости, что напугал. Но нам нужно поговорить. О Т’Клот.
Ее челюсти напряглись, и Диггеру опять показалось, что она вот-вот лишится чувств.
– Я пришел, чтобы попытаться помочь тебе.
Дом был миленький. Камин, несколько стульев, дощатый пол, зеркало, стол и полка со свитками. Ставни были обрамлены плотными синими шторами. Вторая комната, в глубине, тонула в темноте.
– Через несколько минут я уйду, Макао. Потому что знаю, что ты хочешь именно этого. Но ты должна выслушать меня.
Она попробовала что-то сказать, но не смогла выдавить ни слова.
– Не бойся. Я друг.
Она задышала ровнее. И наконец посмотрела прямо на него.
– Я не видела тебя на слошене, – произнесла она и засмеялась. В смехе проскочили истерические нотки, но Макао сдержалась. – Зачем ты пришел?
– Дыра в небе, – сказал он, забывшись, переходя на английский. – Т’Клот.
– Да. – Она бросила взгляд на дверь позади него. Наверное, этот взгляд задумывался как незаметный, но гумпы не очень ловки в таких вещах. – Это порождение Шол?
– Кто это – Шол?
– Ты Шол.
– Нет. Нет, Макао. Я Диггер, и не Шол создал эту дыру. Но она очень опасна.
– Если ты не Шол и не жока, то кто же ты?
– Тот, кто проделал долгий путь, чтобы помочь тебе, Макао. Позволь сначала сказать, что в Бракеле ты была права. Мир круглый.
– Так это правда! – Ее глаза засияли. Казалось, она пришла в себя. – Это действительно правда?
– Да. Это действительно правда. Но я здесь не поэтому.
Она хотела задать напрашивающийся вопрос, но остановилась, наверное, испугавшись возможного ответа.
Стулья были сделаны из переплетенных полос кожи на деревянной раме. Они были чуть низковаты для Диггера, зато даже шире, чем нужно.
– Можно? – спросил он, указав глазами на стул напротив Макао.
Она ничем не выразила отказ, и он присел.
– Дыра представляет серьезную угрозу. Для всех в Интиго.
Она взглянула на бокал с вином, и Диггер передал его ей. Макао взяла его, заглянула внутрь, будто чтобы убедиться, что это не украдет ее душу, и поднесла к губам.
– Можешь налить себе, если хочешь.
Универсалия. Разделить с кем-либо питье для скрепления связи. Будет ли это так во всех культурах?
Диггер налил пару капель во второй бокал и провозгласил тост:
– За твою смелость, Макао!
Ей удалось улыбнуться.
Он поднес бокал к губам и попробовал напиток. Он был горьким.
– На самом деле это облако, – сказал он. – Большой ураган. Он придет через девяносто три дня и разрушит все одиннадцать городов.
Девяносто три коротких дня Интиго. Восемьдесят шесть стандартных дней на борту «Дженкинса». Срок был 13 декабря.
Это был самый трудный разговор в жизни Диггера. Макао была напугана, и новости не улучшали положения.
– Оно принесет и смерчи, и молнии, и наводнения, и камни, падающие с неба, и мы не знаем что еще.
Несмотря на обстоятельства, она слабо улыбнулась.
– Если вы не знаете, то кто же знает? – Она старалась сдерживать чувства. И Диггер проникался к ней все большим уважением. Сколько женщин на Земле могли бы более или менее спокойно сидеть и разговаривать с демоном? – Камни не могут падать с неба, – заявила она.
– Поверь мне, могут.
– Тогда почему я не вижу их?
– Не понимаю вопроса.
– На небе нет камней. Если бы были, мы бы, конечно, их видели.
– Камни очень далеко. Спрятаны в облаке.
– Насколько далеко?
Как перевести «примерно тридцать миллионов километров» так, чтобы она могла понять?
– Очень далеко, – ответил он.
– Небо – только оболочка. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Макао, – сказал он, – что такое звезды?
– Кто-то говорит, что это свет небесного царства, который мы видим через дырки в оболочке.
– Но ты не веришь в это?
– Нет.
– Почему?
– Мне это кажется бессмысленным.
– Правильно. Так что, по-твоему, звезды?
– Не знаю.
– Хорошо, – сказал он. – Поверь мне на слово, что Дыра в небе опасна. Что, когда она приблизится, то принесет большие страдания. Твой народ, все в Интиго, должны уйти из городов, на возвышенности. Если они не сделают этого, они погибнут.
Макао впилась в него глазами.
– Несмотря на твои слова, ты все-таки – порождение зла.
– Нет.
– Если нет, то останови эту штуку, которая якобы приближается. Конечно же, ты можешь контролировать дыру в небе. Или облако. Или что бы то ни было.
– Это облако.
– Всего лишь облако? И ты, с твоей мощью, не можешь остановить его?
– Если бы я мог сделать это, думаешь, я пришел бы сюда просить о помощи?
Она посмотрела на него и вздрогнула.
– Я ничего не понимаю. Кто ты на самом деле?
– Макао, в Бракеле ты говорила о землях за морями, о гигантских фаллунах, нападающих гроппах и летающих боббах...
– Нападающих боббах и летающих гроппах...
– Что?
– Ты перепутал.
– Прости. Память подвела.
– Боббы летают.
– А-а.
– Обычные боббы все время летают. Они сейчас сидят на деревьях. – После слова «обычные» она добавила прилагательное, которого он не понял. Наверное, что-то вроде «простые». – Как ты мог не знать?
– Что боббы летают? Я не отсюда. – Диггер пристально посмотрел на нее. – Я не отличу боббо от морской раковины. – Он поставил бокал. – Ты говорила в Бракеле о городе, из которого можно видеть прошлое и будущее.
– Бриссай, – подсказала она.
– Да. Бриссай. – Он подался вперед, увидел, что Макао отодвинулась, и немедленно отстранился. – Макао, мы сейчас видим два разных будущих. Если ты готова поверить мне, ты можешь спасти свой народ. Или, если цепляешься за суеверие, согласно которому я – представитель тьмы, и ты и все, что создали жители Корбиккана, будет уничтожено.
– Через девяносто три дня, говоришь? – Ее голос дрогнул.
– Да.
Еще бы вина.
– И что я должна делать?
– Предупредить.
– Мне не поверят.
– Кто не поверит?
– Все. Люди боятся Т’Клот, но не поверят, что ко мне с этим известием пришел посланник из иного мира. – Она осторожно взглянула на него. – Мне меньше, чем кому-либо.
– Почему это?
– Ведь я профессиональный рассказчик. Весьма почтенный враль. – В ее голосе сквозил оттенок гордости.
– Я пойду с тобой.
– Нет! – Это был почти крик. – Хуже ты ничего не можешь сделать.
Пора сделать другую попытку.
– Ты знаешь мэра? – Буглика.
– Встречалась с ним однажды.
– Можешь встретиться еще раз?
– Возможно.
– Встреться. Передай ему то, что узнала от меня. Скажи, когда срок будет близок, он должен увести свой народ из Кулнара. Пусть возьмут запас еды и одежды на несколько дней. И одеяла. Идите на возвышенности. Кто не сделает этого, почти наверняка пропадет.
Она сложила руки, словно в молитве.
– Бесполезно. Он не послушает меня. Это смешно. – Слеза скатилась по ее щеке.
Его удивило, что у нее были слезные протоки.
– Диггер Данн – твое настоящее имя? – спросила она.
– Да.
– Странное имя.
Он порылся в куртке и достал ожерелье Келли.
– У меня есть для тебя кое-что. – Диггер протянул ей цепочку. – Это принесет тебе удачу.
Макао неуверенно посмотрела на ожерелье, как будто оно могло укусить. Подарок жоки. Но наконец взяла, и, пока надевала на шею, Диггер изображал самую безобидную улыбку, на какую был способен.
– Очень славно, – сказал он. – И ты славная.
– Спасибо. – Она прижала палец к жучку. – Никогда не видела ничего подобного. Что это?
– Другой такой вещицы на свете нет. – В каком-то смысле это соответствовало истине. – Это сделали специально для тебя.
Макао посмотрелась в зеркало и повернулась к Диггеру, польщенная, напуганная, неуверенная.
– Спасибо, Диггер Данн.
Он кивнул.
– За все, – добавила она.
Из библиотечного архива
Общественность, кажется, удивлена тем, что гумпы так похожи на нас. Они ожидали, что инопланетяне будут... э-э... неземными. Как будто их математика – может быть недоступной пониманию, как будто их социум обязан развиваться из чего-то отличного от общества охотников и собирателей, как будто им не положено нуждаться в укрытии от бури и любить своих детей.
На самом деле им присуще все это и гораздо больше. У них есть эгоистичные политики, есть ссоры, есть даже игра в мяч.
Конечно, существуют и некоторые различия. На наш взгляд, гумпы выглядят странно. Им неинтересно уезжать далеко от дома, они едва знают, что находится в нескольких сотнях километров за их морскими и сухопутными границами. У них примитивные религиозные представления. И они, кажется, придерживаются таких взглядов на секс, которые большинство из нас не одобрило бы. По крайней мере публично.
Возможно, пора признать, что гумпы – наши духовные братья. Если отбросить в сторону различия во внешности и технологии, кто усомнится, что многие из нас вполне уютно чувствовали бы себя в Бракеле, городе, который наши исследователи все еще упрямо зовут Афинами? И, вероятно, этим существам из далекого мира вполне понравилось бы в Джорджтауне или в каком-нибудь молле.
Гумпы, корбикканцы, как они сами себя называют, вместе с нами и ноками являются единственными известными живыми цивилизациями. Ноки постоянно ссорятся. Корбикканцы, кажется, нашли способ жить мирно. Как можно смотреть на тех и других и не видеть в них себя?
Лукаут. Кулнар. Пятница, 19 сентября
Сидя на пристани, Келли и Диггер наблюдали, как гумпы готовятся к отправлению своей кругосветной экспедиции. Три корабля, с развевающимися знаменами, с мачтами, обвешанными флажками, стояли в гавани. Усердно трудился оркестр. Мореплаватели прощались, кажется, со всем населением Интиго. Маленькие лодки ждали возле пирса, чтобы переправить их на корабли. В воздух полетели букеты, и, как минимум, двое из празднующих свалились с пирса, и их пришлось спасать. Разные важные персоны, включая Макао, произносили речи. В разгар всего этого пришло сообщение от Дэйва Коллингдэйла.
«...лучше исходи из того, что все будет зависеть от тебя. Вам нужно придумать способ эвакуировать гумпов из городов до удара».
От меня? Диггер прослушал более подробный отчет от Алекс, предназначенный Келли: «Аль-Джахани» застрял посреди пустоты, пассажиры в безопасности, не беспокойтесь, но некоторое время не смогут никуда лететь.
– Что ж, – сказал Диггер, – по крайней мере они живы.
– Дигби, что делать?
В общем-то, Диггер в глубине души ожидал чего-то в этом роде. Хатч предупреждала его, и он вспомнил старое присловье: если какая-нибудь неприятность может случиться, она обязательно случается. Это крутилось у него в голове несколько недель, мрачная вероятность, которую он старался отогнать. Но печальная реальность заключалась в том, что его возможности были ограничены.
– Мы не можем совершить чудо, – заявила Келли. – Когда у них найдется пара минут, чтобы подумать об этом, они поймут.
Диггер смотрел, как что-то плескалось в бухте.
– Нам стоит запросить особые инструкции, Дигби. Не позволяй им взвалить все на тебя.
– «Хоксбилл» все-таки прилетит? – спросил он.
– Да.
– Может, им удастся отвлечь облако. Если получится, то дело в шляпе. – Диггер прислушался к шепоту моря. Оркестр снова заиграл, и в воздух снова полетели цветы.
Силуэт сидящей Келли виднелся в паре метров выше по травянистому склону. Земляне отошли подальше с пути толпы.
– Мне жаль, Диггер, – произнесла она.
Прошлой ночью они слушали разговор гумпов о Т’Клот. Дыре в небе.
– Есть рациональное объяснение, – говорили одни, а другие возражали, что это сделали жоки. Дьяволы.
– Мне это не нравится.
– Мне наплевать, пока оно остается в небе.
– У Корвы сплетничали: священники считают, что оно идет сюда. Что боги прогневались.
– Возможно ли это?
– Не знаю. Не так давно я думал, что дыра в небе не может появиться.
– Интересно, не безнравственность ли этому причиной.
– Какая безнравственность?
– Ну, понимаешь, дети уже не очень-то уважают старших. А многие говорят, что богов не существует.
– А боги существуют?
– Начинаю сомневаться.
Омега находилась в созвездии, которое гумпы называли Т’Гайла. Вор. Оно представляло собой дугу из шести звезд, которая, по их мнению, была похожа на косу.
Несколько отбывающих матросов вырвались из толпы, вразвалочку дошли до пирса и забрались в ожидающие их лодки, которые должны были отвезти их на корабли. Вокруг махали разноцветными султанчиками из бумаги и бросали зерна, совсем как осыпают рисом новобрачных. Оркестр заиграл с новой силой.
Диггеру было жаль их. Как Колумб, они пускались в безнадежное путешествие. Колумбу планета представлялась значительно меньшей, чем она была на самом деле. Клевретов Изабеллы было не провести, и именно поэтому она отказалась одобрить путешествие. Не окажись там Северной Америки, великий мореход, очевидно, пропал бы где-нибудь в море и стал бы очередной легендой.
Измерения гумпов были точны, даже если многие из недоброжелателей отказывались верить, что планета круглая. Но опять же, путь им преграждал большой континент. Фактически два континента. На каждом существовал проход с востока на запад, длинные цепи рек и озер, но для путешественников найти этот путь было невыполнимой задачей.
Диггер смотрел, размышляя, что ни один из мореходов больше не увидит свой дом. Его старый приятель Телио со своим жеваным левым ухом и кривой улыбкой был среди них. Он поднимал кожаную сумку, готовясь отправиться навстречу великим приключениям.
К середине дня все моряки были на борту. Корабли назывались «Хаскер», «Регунто» и «Бенвента». «Боевой конь», «Дух» и «Смелый». Они снялись с якорей, подняли паруса и под ободряющие крики и бой барабанов направились к выходу из бухты. В нескольких сотнях метров к северу от пирса темнел гребень горы, и там тоже собралась другая толпа, чтобы лучше видеть, как корабли выходят в море.
– Нельзя, – сказал Диггер.
– Отпускать их? – спросила Келли.
Он кивнул.
– Они погибнут.
Она долго смотрела на него.
– Именно это и означает невмешательство.
– Ты знаешь, что у нас есть разрешение.
– Не на такой случай. Слушай, Дигби, если хочешь вмешаться и знаешь способ вернуть их назад, я – за. Но я считаю, нужно, чтобы они сами нашли свой путь. Создали собственные легенды. Однажды это станет частью их истории. Тем, чем они смогут гордиться. Им не нужно наше участие.
Диггер с грустью провожал корабли взглядом.
– Настанет день, когда команды кораблей будут молиться, чтобы кто-нибудь вмешался.
Келли придвинулась ближе к нему, и ее рука обвила его плечо.
– Вот за это я и люблю тебя, Диг. Но это не наше дело. Даже будь все иначе, что бы ты сделал? Дал бы им карту их планеты? Может, подкинул бы компас? Когда ты уймешься?
Диггер не знал. Он подумал, какова была бы история человечества, если кто-нибудь пришел и прекратил, например, персидские войны. Дал бы нам и печатный станок, и линзы, и порох. Стало бы хуже? Определенного ответа не было, но он знал, что в этот миг хочет добраться до трех кораблей, которые сейчас огибают выступ у северной оконечности бухты.
Люди молчали. Их обдувал ветер. Толпа начала расходиться.
– Смотри на это так, – предложила Келли. – Все честно: у кораблей, вероятно, больше шансов выжить, чем у тех, кто остался. Они будут очень далеко, когда облако нагрянет.
– Спасибо, утешила.
– Да, а что ты хотел от меня услышать?
– Я все еще думаю, что мы должны предупредить их.
– Принцип божества.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты можешь вмешаться ради кратковременной пользы. Но это не будет полезно в долгосрочной перспективе.
– Надеюсь, мы не начнем говорить о метафизике?
Келли легла на землю, и ее незамаскированные радужки уставились в небо.
Диггер встал и посмотрел на город, рассыпанный по холмам позади них. И на горы за городом.
– Думаю, следует предпринять еще одну попытку поговорить с ними.
Он услышал ее вздох.
– Вместо того чтобы поджидать кого-нибудь на дороге, почему бы ни выбрать на этот раз подходящую кандидатуру?
– Макао, – сказал Диггер.
Она кивнула.
Они потеряли ее в толпе. Как найти кого-нибудь в нетехническом обществе? Нельзя посмотреть в справочнике, и невозможно спросить, не перепугав местных жителей до полусмерти.
Диггер и Келли просмотрели программу лекций, но не нашли ни объявлений, ни плакатов – никакого намека на то, что Макао собирается выступать.
– Мы даже не знаем наверняка, что она живет здесь, – ворчал Диггер. – Она могла просто приехать на отплытие.
– Нет. В Бракеле ее называли Макао из Кулнара. Это ее дом.
– Или она тут родилась. Ну ладно. Предположим, ты права. Как нам отыскать ее?
– Должен быть способ общаться с ними. Передать сообщение.
Диггер задумался: «Как бы вы передали послание Цицерону? Написали бы его на куске пергамента и отправили с гонцом, так? Но где найти гонца?»
Исследователи решили, что на сегодня хватит, и направили посадочный модуль на Утопию, где были одни и в безопасности.
Утром, когда они готовились вернуться в Кулнар, Диггер осведомился у Келли, нельзя ли ему взять серебряную цепочку, которую она носила на шее.
– Могу я узнать зачем?
– Хочу отдать ее другой женщине.
Келли склонила голову и посмотрела на него со смесью веселья и подозрения.
– Далековато до ближайшей другой женщины, Диггер.
– Я серьезно, – сказал он. – Это важно. А когда вернемся домой, я подарю тебе другую.
– Она дорога мне не из-за цены.
– Келли, она непременно поможет. И, возможно, мы придумаем способ вернуть ее.
– Не сомневаюсь.
По пути в город Диггер достал один из видеодатчиков и прикрепил к цепочке.
– Ну как?
– Жучок на цепочке.
Вообще-то, он считал, что получилось очень неплохо. Если не разглядывать вблизи, жучок напоминал темное полированное ювелирное изделие в форме диска. Именно так его восприняли бы гумпы.
Они нашли местный эквивалент магазина канцтоваров. Там продавались чернила, перьевые ручки, пергамент различной толщины и цилиндры для документов. Из-за похолодания в маленькой металлической печурке посреди помещения горел огонь. Дым выходил сквозь отверстие в крыше. Не «У Сигала», но для гумпов сойдет.
– Так где мы найдем гонца? – спросила Келли.
– Макао – артистка, – ответил Диггер. – Значит, ее должны знать в общественных учреждениях. – Ему не нравилось воровать, и он мысленно добавил магазинчик в список своих будущих компенсационных выплат, сразу после библиотеки Бракела. Он взял два цилиндра, ручку, пузырек чернил и немного бумаги. Затем земляне зашли в соседний магазин ковров и разжились несколькими монетами.
В общественных зданиях, где проходили слошены, спектакли и другие события, в это время дня было не слишком оживленно. Выбрав одно, люди заглянули внутрь. Помещение казалось пустым, только двое рабочих протирали стены.
Диггер и Келли нашли комнату со столом, закрыли дверь и уселись писать Макао.
Цилиндры, сделанные из меди, были примерно треть метра длиной и покрашены в черный цвет с белыми колпачками на обоих концах. Один украшало изображение ветки дерева с листьями, другой – изображение летящих птиц. Сколько бы стоил такой на Земле?
– Чего мы хотим сообщить? – спросил Диггер. – Помни, я не очень хорошо пишу на их языке.
– Не понимаю, зачем что-то писать, – ответила Келли. – Нам нужно просто узнать, где она живет.
Возражение показалось Диггеру разумным. Он открутил колпачки и открыл оба цилиндра, но остановился, сообразив, что гонец может заглянуть внутрь.
– Лучше положить туда что-нибудь. – Диллег сел за стол, придвинул к себе лист и открыл чернильницу. «Чалла, Макао», – написал он. И добавил на языке гумпов: «Нам понравилась твоя работа». Он подписался: «Келли и Диггер».
Келли улыбнулась и покачала головой.
– Первое межзвездное письменное сообщение оказалось фанатским письмом.
Диггер сложил письмо, закрутил цилиндр, надел колпачки и потянулся за вторым листом. «Пожалуйста, доставьте Макао Каристе».
Земляне нашли кабинет, в котором сидел гумп, по-видимому, занимавший высокую должность. Расположившись за столом, он с внушительным видом наставлял помощника, как обустроить аудиторию для вечернего спектакля. Ставили пьесу «Уамба», но это название Диггеру ничего не говорило.
Из-за холода ставни были закрыты. У стены лежала куча тряпья, в печи весело горел огонь. Дым по трубе уходил из здания.
Пока гумпы были заняты разговором, Диггер подкрался к столу, пряча цилиндр под курткой, где тот оставался невидимым.
– Вон там, Гроган, – сказал гумп, сидящий за столом.
Гроган? Еще одно забавное имя местного жителя. Келли фыркнула. Звук вышел достаточно громким, чтобы преодолеть глушащий эффект костюма и привлечь внимание гумпов. Озадаченные, они заозирались. Келли зажимала рот рукой, сдерживая смех. Гроган. Диггер, глядя на нее, почувствовал, что на него тоже накатывает. Он поборол себя, воспользовался тем, что внимание гумпов переключилось, и положил трубку на стол вместе с тремя монетами, которые взял. Если повезет, это могло сойти за часть исходящей почты.
– Наверное, это огонь, – предположил Гроган.
Сидящий за столом почесал правое ухо.
– Похоже было на чакул.
Это вызвало второй приступ фырканья и хихиканья в коридоре, куда отступила Келли. Диггер сам едва успел выбраться из кабинета, прежде чем расхохотаться. Они поспешили через ближайшую дверь на улицу и там дали себе волю. Редкие прохожие с любопытством смотрели в их сторону.
– Быть невидимым, – произнес Диггер, когда смог успокоиться, – не так уж легко, как полагают.
После гибели Джека земляне взяли за правило не разделяться. Осваиваясь в городах Интиго, они могли потерять бдительность, но сейчас Келли напомнила, что у них есть коммы, и если один из них попадет в беду, помощь будет поблизости.
Поэтому Диггер остался возле кабинета, посмотреть, что станет с оставленным сообщением, а Келли взялась доставить второе в другое подобное место. В итоге, надеялись они, какое-нибудь да доставят.
Правда, перспектива болтаться весь день одному вокруг пустого здания не радовала Диггера.
Когда Келли ушла, он вернулся внутрь и увидел, что монеты исчезли, а сообщение передвинуто на край стола. Это вселяло надежду. Но весь остаток утра к цилиндру никто не притронулся, и Диггер начал подумывать, что стоило пометить его «СРОЧНОЕ».
Заходили еще несколько посетителей, среди них дамочка, которая, обменявшись сексуальными сигналами с хозяином кабинета, закрыла дверь и, к ужасу Диггера, вступила с ним в половую связь. И это несмотря на то, что за дверьми были другие гумпы, которые не могли не понять, что происходит.
Диггеру, к несчастью, пришлось смотреть.
Было много сопения, объятий и слюней. Раскидав одежду как попало, партнеры стонали, смеялись и вздыхали. Звучали заверения в любви, а когда посреди процесса кто-то постучал, управляющий вежливо попросил его зайти позже.
Когда все закончилось и женщина ушла, сообщение оставалось. Хозяин кабинета, которого, как уже знал Диггер, звали Кали, – если только «кали» не было производной от «любимый» или «дорогой», – подбросил дров в огонь и вернулся к своей канцелярской работе.
Диггер включил связь с Келли и поведал ей о произошедшем.
– Мужайся, – сказала она и пожаловалась, что оставила послание только затем, чтобы увидеть, как его отбросят в сторону. Подобрав письмо и монеты, Келли отправилась в другое место.
Кали несколько раз выходил и бродил по зданию. Диггер оставался возле цилиндра; он стоял, привалившись к стене, и скучал, когда Келли вызвала его и доложила, что ее письмо в пути.
«Я сообщу, что будет дальше. Тебе же, думаю, пока лучше оставаться на месте.
Кали вернулся и снова вышел. Келли тем временем следовала за посыльным, которому дали одну из трех монет.
«Кажется, мы переплатили».
«Пересекаю парк. Направляюсь на север».
«Гонец – женщина. Ходит ого-го как. Я изо всех сил стараюсь не отстать».
«Кажется, дождь собирается».
«Ой-ой».
Диггер смотрел, как Кали старается не уснуть.
– Что значит «ой-ой»?
– Она зашла на конюшню. Говорит с кем-то.
Один из рабочих вошел и начал прибираться в кабинете вокруг Кали. Диггер ждал в коридоре, но не спускал глаз с цилиндра.
– Диггер, они выводят бербу. Одну из этих толстых лошадей. Она садится на нее.
– Гонец?
– Да. Ну вот она и поехала, рысью через парк. Пока-пока!
– А что если тебе тоже взять лошадь?
– Думаешь, никто не заметит?
Диггер представил бербу без всадника, галопом несущуюся через парк.
– Не знаю.
– Поверь, это будет не очень красиво.
– Если ты можешь держать животное в поле зрения, Келли, я попробую попросить Билла проследить за ней.
– Парк точно на западе от того места, где ты находишься. Она едет на север.
– Хорошо. Оставайся на связи. Я уже вызвал Билла.
Билл принял указания. Тем временем уборщик ушел. Халтурщик! Кали ни разу не пошевелился.
Билл вышел на связь с Келли.
– Можете описать зверя?
– У него большие челюсти. Бегает вразвалочку. И похож на всех остальных.
– Цвет. Какого он цвета? Тут вокруг полно всадников.
– Зеленый. Он был зеленый. С большим белым пятном на крупе.
– Подождите.
Кали встряхнулся, просыпаясь, вышел наружу, посмотрел на солнечные часы, возвышающиеся перед главным входом, и вернулся внутрь.
– Не нахожу такого зверя, – сказал Билл.
– Проклятье.
– Нужна дополнительная информация. Некоторые из них подходят под ваше описание. Как насчет гонца? Какие-либо отличительные черты?
– Она гумпа.
– Замечательно. Что-то еще? Какого цвета у нее куртка? Штаны?
– Белая. Белая куртка. Нет, стойте. Желтая. Наверное, она была желтая.
– Штаны?
– Белые.
– Уверены?
– Да. – Но Келли колебалась.
Билл настаивал, что там нет ни одного наездника в желтом и белом верхом на животном, которого описала Келли. Но это было неважно. Под конец дня Кали сгреб в кучу несколько бумаг и цилиндр, с любопытством посмотрел на него, пожал плечами, взял колокольчик, чтобы вызвать помощника, и, когда тот появился, все вручил ему. Помощник произвел дальнейшую сортировку. Цилиндр и еще пара предметов в итоге оказались в руках молодого гумпа в ярко-красной шляпе.
Диггер, памятуя об ошибке Келли, заприметил его одежду, отметив, что Кали оставил себе все три монеты, и последовал за парнем из здания.
– Мой тоже в пути, – доложил он. Существенными подробностями описания были красная шляпа и чудовищно безвкусный красный шарф – сочетание, которое легко заметить с орбиты и невооруженным глазом.
Посыльный остановился выпить чашку горячего напитка, который здесь заменял чай, и вступил в громкий разговор с двумя другими. «Я не тороплюсь домой», – сказал он им. Его жена, Зилфа, все еще сердилась. Собеседники посмеялись и наперебой стали давать советы, как с ней совладать. Один можно было перевести примерно как: «Покажи ей, кто главный». Когда посыльный допил «чай», дружки уговорились встретиться назавтра, гумп подхватил свою почту и направился в конюшню через дорогу. Через несколько минут он был в седле и ехал на север.
– Я засек его, – сообщил Билл.
Макао жила в кирпичном коттедже в северной части города. Путь был долгим, преимущественно в гору, и Келли с Диггером совершенно выдохлись, пока дошли. К тому времени, сообщил Билл, оба цилиндра были доставлены.
Это был один из нескольких коттеджей, построенных на опушке густого леса. Позади находились небольшой сарай и скромный садик, использовавшийся, по-видимому, для выращивания овощей. Солнце село, в небе появились первые звезды. Сквозь закрытые, но неплотно пригнанные ставни мелькал свет масляной лампы. Черный дым поднимался из трубы.
Какой-то зверь завыл при их приближении, но никто не распознал их присутствия. Легкий ветерок шумел в деревьях. Время от времени они слышали дальше по гребню холма голоса, иногда смех или крики. Диггер мог разобрать только часть слов.
– Дети, – решил он.
Дети гумпов.
Земляне замерли под деревом, глядя на дом. Кто-то двигался внутри.
– Думаю, должен пойти кто-то один, – заметил Диггер.
Келли согласилась.
– Это должен быть ты, – добавила она.
– Собственной персоной?
– Точно. К тому же ты владеешь языком.
Диггер почувствовал на своем запястье ее ободряющую руку.
– Может, тебе стоит дезактивировать светоотклонитель.
Диггер глубоко вздохнул и подумал об омерзительных существах, которых крушил бог с мечом. Они все напоминали людей. Так как лучше явиться к гумпе? Демоном или бесплотным голосом?
Он отключил устройство.
– Я не очень страшно выгляжу?
– Ты восхитителен, любовь моя.
– Хорошо. Давай попробуем так. В конце концов, она образованная дамочка.
– Да. И умная.
– Все будет нормально. – Диггер подошел к парадной двери, для него низковатой. Она была сделана из планок, подогнанных одна к другой, покрашенных в белый цвет и покрытых какой-то смолой.
– Первый контакт, – сказал он Келли. И постучал.
– Кто там?
Диггер узнал голос Макао.
Послышались приближающиеся к двери шаги.
– Диггер Данн, – ответил он.
– Кто?
– Я был на вашем слошене в Бракеле и слышал вашу речь при отплытии экспедиции. Могу я задать вам вопрос?
Засов был откинут, и дверь открылась. Макао уставилась на него. Диггер ожидал в первый момент визга, криков, переполоха, спешного прибытия соседей, воя зверей, факелов в ночи, бог знает чего еще – и приготовился при первых признаках паники щелкнуть переключателем и снова спрятаться в светоотклонитель.
Но гумпа засмеялась. А поскольку он продолжал стоять на месте, полускрытый темнотой, она потянулась назад и взяла масляную лампу. Подняла ее, чтобы увидеть его лицо. И смех затих.
– Я не сплю? – спросила Макао, широко раскрыв глаза и прерывисто дыша. Она уцепилась за дверь, повиснув на ней.
– Роблай куласта. – Я друг. Диггер не пошевелился. Не сделал ничего, что она могла бы принять за угрозу. – Макао, я знаю, что выгляжу странно. Пугающе. Прости. Я пришел очень издалека.
Она таращилась на него. Ее губы шевелились, но с них не срывалось ни звука.
– Из-за моря, – добавил он. – У меня к тебе очень важный разговор.
Она вздохнула и отступила в комнату. На ней была ярко-желтая рубашка с закатанными рукавами и красные шорты до колен. Диггер поколебался, подался вперед, увидел, что она на грани обморока, и потянулся к ее руке.
Макао не отреагировала.
Он взял ее за руку и осторожно усадил в кресло.
– Ты по-прежнему любезен, – заметила Келли.
Макао надо было дать пару минут. Она открыла глаза, посмотрела на Диггера и инстинктивно отвернулась, как будто он был слишком ужасен, чтобы это можно было выдержать. Он пустил в ход свою самую обворожительную улыбку.
– Я не причиню тебе вреда, Макао, – сказал он мягко. – И я не жока, пусть и похож на него.
Она боялась его.
– Не причиняй мне вреда, – попросила она слабым голосом.
– И в мыслях не было. – Диггер прикрыл дверь, увидел на столе бокалы и графин с вином и налил ей немного. Макао отрицательно помотала головой. Ему захотелось попробовать самому.
– Нет. – Ее голос был едва слышен. – Ликонда, защити меня.
– Я тоже отношусь к Ликонде с большой любовью, – заявил он.
Она просто сидела, обмякнув, как мокрое полотенце, и тупо глядела на него, будто спряталась в дальний уголок своего сознания.
– Макао, прости, что напугал. Но нам нужно поговорить. О Т’Клот.
Ее челюсти напряглись, и Диггеру опять показалось, что она вот-вот лишится чувств.
– Я пришел, чтобы попытаться помочь тебе.
Дом был миленький. Камин, несколько стульев, дощатый пол, зеркало, стол и полка со свитками. Ставни были обрамлены плотными синими шторами. Вторая комната, в глубине, тонула в темноте.
– Через несколько минут я уйду, Макао. Потому что знаю, что ты хочешь именно этого. Но ты должна выслушать меня.
Она попробовала что-то сказать, но не смогла выдавить ни слова.
– Не бойся. Я друг.
Она задышала ровнее. И наконец посмотрела прямо на него.
– Я не видела тебя на слошене, – произнесла она и засмеялась. В смехе проскочили истерические нотки, но Макао сдержалась. – Зачем ты пришел?
– Дыра в небе, – сказал он, забывшись, переходя на английский. – Т’Клот.
– Да. – Она бросила взгляд на дверь позади него. Наверное, этот взгляд задумывался как незаметный, но гумпы не очень ловки в таких вещах. – Это порождение Шол?
– Кто это – Шол?
– Ты Шол.
– Нет. Нет, Макао. Я Диггер, и не Шол создал эту дыру. Но она очень опасна.
– Если ты не Шол и не жока, то кто же ты?
– Тот, кто проделал долгий путь, чтобы помочь тебе, Макао. Позволь сначала сказать, что в Бракеле ты была права. Мир круглый.
– Так это правда! – Ее глаза засияли. Казалось, она пришла в себя. – Это действительно правда?
– Да. Это действительно правда. Но я здесь не поэтому.
Она хотела задать напрашивающийся вопрос, но остановилась, наверное, испугавшись возможного ответа.
Стулья были сделаны из переплетенных полос кожи на деревянной раме. Они были чуть низковаты для Диггера, зато даже шире, чем нужно.
– Можно? – спросил он, указав глазами на стул напротив Макао.
Она ничем не выразила отказ, и он присел.
– Дыра представляет серьезную угрозу. Для всех в Интиго.
Она взглянула на бокал с вином, и Диггер передал его ей. Макао взяла его, заглянула внутрь, будто чтобы убедиться, что это не украдет ее душу, и поднесла к губам.
– Можешь налить себе, если хочешь.
Универсалия. Разделить с кем-либо питье для скрепления связи. Будет ли это так во всех культурах?
Диггер налил пару капель во второй бокал и провозгласил тост:
– За твою смелость, Макао!
Ей удалось улыбнуться.
Он поднес бокал к губам и попробовал напиток. Он был горьким.
– На самом деле это облако, – сказал он. – Большой ураган. Он придет через девяносто три дня и разрушит все одиннадцать городов.
Девяносто три коротких дня Интиго. Восемьдесят шесть стандартных дней на борту «Дженкинса». Срок был 13 декабря.
Это был самый трудный разговор в жизни Диггера. Макао была напугана, и новости не улучшали положения.
– Оно принесет и смерчи, и молнии, и наводнения, и камни, падающие с неба, и мы не знаем что еще.
Несмотря на обстоятельства, она слабо улыбнулась.
– Если вы не знаете, то кто же знает? – Она старалась сдерживать чувства. И Диггер проникался к ней все большим уважением. Сколько женщин на Земле могли бы более или менее спокойно сидеть и разговаривать с демоном? – Камни не могут падать с неба, – заявила она.
– Поверь мне, могут.
– Тогда почему я не вижу их?
– Не понимаю вопроса.
– На небе нет камней. Если бы были, мы бы, конечно, их видели.
– Камни очень далеко. Спрятаны в облаке.
– Насколько далеко?
Как перевести «примерно тридцать миллионов километров» так, чтобы она могла понять?
– Очень далеко, – ответил он.
– Небо – только оболочка. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Макао, – сказал он, – что такое звезды?
– Кто-то говорит, что это свет небесного царства, который мы видим через дырки в оболочке.
– Но ты не веришь в это?
– Нет.
– Почему?
– Мне это кажется бессмысленным.
– Правильно. Так что, по-твоему, звезды?
– Не знаю.
– Хорошо, – сказал он. – Поверь мне на слово, что Дыра в небе опасна. Что, когда она приблизится, то принесет большие страдания. Твой народ, все в Интиго, должны уйти из городов, на возвышенности. Если они не сделают этого, они погибнут.
Макао впилась в него глазами.
– Несмотря на твои слова, ты все-таки – порождение зла.
– Нет.
– Если нет, то останови эту штуку, которая якобы приближается. Конечно же, ты можешь контролировать дыру в небе. Или облако. Или что бы то ни было.
– Это облако.
– Всего лишь облако? И ты, с твоей мощью, не можешь остановить его?
– Если бы я мог сделать это, думаешь, я пришел бы сюда просить о помощи?
Она посмотрела на него и вздрогнула.
– Я ничего не понимаю. Кто ты на самом деле?
– Макао, в Бракеле ты говорила о землях за морями, о гигантских фаллунах, нападающих гроппах и летающих боббах...
– Нападающих боббах и летающих гроппах...
– Что?
– Ты перепутал.
– Прости. Память подвела.
– Боббы летают.
– А-а.
– Обычные боббы все время летают. Они сейчас сидят на деревьях. – После слова «обычные» она добавила прилагательное, которого он не понял. Наверное, что-то вроде «простые». – Как ты мог не знать?
– Что боббы летают? Я не отсюда. – Диггер пристально посмотрел на нее. – Я не отличу боббо от морской раковины. – Он поставил бокал. – Ты говорила в Бракеле о городе, из которого можно видеть прошлое и будущее.
– Бриссай, – подсказала она.
– Да. Бриссай. – Он подался вперед, увидел, что Макао отодвинулась, и немедленно отстранился. – Макао, мы сейчас видим два разных будущих. Если ты готова поверить мне, ты можешь спасти свой народ. Или, если цепляешься за суеверие, согласно которому я – представитель тьмы, и ты и все, что создали жители Корбиккана, будет уничтожено.
– Через девяносто три дня, говоришь? – Ее голос дрогнул.
– Да.
Еще бы вина.
– И что я должна делать?
– Предупредить.
– Мне не поверят.
– Кто не поверит?
– Все. Люди боятся Т’Клот, но не поверят, что ко мне с этим известием пришел посланник из иного мира. – Она осторожно взглянула на него. – Мне меньше, чем кому-либо.
– Почему это?
– Ведь я профессиональный рассказчик. Весьма почтенный враль. – В ее голосе сквозил оттенок гордости.
– Я пойду с тобой.
– Нет! – Это был почти крик. – Хуже ты ничего не можешь сделать.
Пора сделать другую попытку.
– Ты знаешь мэра? – Буглика.
– Встречалась с ним однажды.
– Можешь встретиться еще раз?
– Возможно.
– Встреться. Передай ему то, что узнала от меня. Скажи, когда срок будет близок, он должен увести свой народ из Кулнара. Пусть возьмут запас еды и одежды на несколько дней. И одеяла. Идите на возвышенности. Кто не сделает этого, почти наверняка пропадет.
Она сложила руки, словно в молитве.
– Бесполезно. Он не послушает меня. Это смешно. – Слеза скатилась по ее щеке.
Его удивило, что у нее были слезные протоки.
– Диггер Данн – твое настоящее имя? – спросила она.
– Да.
– Странное имя.
Он порылся в куртке и достал ожерелье Келли.
– У меня есть для тебя кое-что. – Диггер протянул ей цепочку. – Это принесет тебе удачу.
Макао неуверенно посмотрела на ожерелье, как будто оно могло укусить. Подарок жоки. Но наконец взяла, и, пока надевала на шею, Диггер изображал самую безобидную улыбку, на какую был способен.
– Очень славно, – сказал он. – И ты славная.
– Спасибо. – Она прижала палец к жучку. – Никогда не видела ничего подобного. Что это?
– Другой такой вещицы на свете нет. – В каком-то смысле это соответствовало истине. – Это сделали специально для тебя.
Макао посмотрелась в зеркало и повернулась к Диггеру, польщенная, напуганная, неуверенная.
– Спасибо, Диггер Данн.
Он кивнул.
– За все, – добавила она.
Из библиотечного архива
Общественность, кажется, удивлена тем, что гумпы так похожи на нас. Они ожидали, что инопланетяне будут... э-э... неземными. Как будто их математика – может быть недоступной пониманию, как будто их социум обязан развиваться из чего-то отличного от общества охотников и собирателей, как будто им не положено нуждаться в укрытии от бури и любить своих детей.
На самом деле им присуще все это и гораздо больше. У них есть эгоистичные политики, есть ссоры, есть даже игра в мяч.
Конечно, существуют и некоторые различия. На наш взгляд, гумпы выглядят странно. Им неинтересно уезжать далеко от дома, они едва знают, что находится в нескольких сотнях километров за их морскими и сухопутными границами. У них примитивные религиозные представления. И они, кажется, придерживаются таких взглядов на секс, которые большинство из нас не одобрило бы. По крайней мере публично.
Возможно, пора признать, что гумпы – наши духовные братья. Если отбросить в сторону различия во внешности и технологии, кто усомнится, что многие из нас вполне уютно чувствовали бы себя в Бракеле, городе, который наши исследователи все еще упрямо зовут Афинами? И, вероятно, этим существам из далекого мира вполне понравилось бы в Джорджтауне или в каком-нибудь молле.
Гумпы, корбикканцы, как они сами себя называют, вместе с нами и ноками являются единственными известными живыми цивилизациями. Ноки постоянно ссорятся. Корбикканцы, кажется, нашли способ жить мирно. Как можно смотреть на тех и других и не видеть в них себя?
30
Лукаут. Кулнар. Пятница, 19 сентября
Видеодатчик на ожерелье Макао, по-видимому, передавал изображение ее кожи, так что картинки не было. Похоже, Макао жила одна. В течение вечера раздавались только шорох шагов, плеск льющейся воды и звуки струнного музыкального инструмента. Слышался шум ветра, крики лесных зверей. Двери открывались и закрывались, громыхал засов. Гумпа то и дело вздыхала.
Именно это больше всего раздражало Диггера. Сколько же можно проверять засовы? И эти вздохи. Что ж, он мог это понять. Ее только что посетил жока, и, если гумпы разделяли расхожее земное представление о том, что дьявол может быть очень привлекательным, все обаяние Диггера оказывалось бессильным.
Самым удивительным было то, что, когда Диггер ушел, гумпа не выбежала из дома с криками. Не отправилась к другу или соседу рассказать о случившемся.
Диггер был эмоционально опустошен, почти как если бы сам только что пережил неожиданную встречу с демоном. Как только шаттл совершил посадку на Утопии, он принял душ и, завернувшись в халат, уселся слушать, как Макао бродит по дому.
– На ее месте, – сказала Келли, – я бы уже бежала к своей матери. Или еще куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы быть с другими людьми.
Всходила Омега. Она приближалась чересчур медленно, чтобы можно было заметить от ночи к ночи какое-либо реальное изменение. Но при сравнении с изображениями, сделанными пару недель назад, Диггер видел разницу. А гумпы, более привычные к наблюдению ночного неба, знали, что Омега растет.
Диггер отодвинул кресло и вышел. Обычно он просыпался два или три раза за ночь, но на этот раз спал как убитый, пока Билл не разбудил его вскоре после рассвета.
– Макао проснулась, – сообщил он.
Теперь жучок был повернут наружу, так что земляне видели, как гумпа разожгла огонь, подбросила пару поленьев, умылась и оделась. Затем ожерелье скрылось под ее блузой, и изображение снова пропало. Но ее можно было слышать, и этого было достаточно. Макао на пару минут вышла из коттеджа, обменялась любезностями с соседом: похоже дождь собирается, как ваш сын?
Затем она вернулась, и вновь полилась вода. Послышались звуки, которые не поддавались идентифицикации. Переставляемые тарелки. Закрывающаяся дверь. Звяканье инструментов.
– Когда у нас появились ножи и вилки? – спросила Келли.
– Состоятельные люди пользовались ими в Средние века.
Келли все это быстро наскучило, и она пошла в ванную. Диггер слышал, как она плещется в душе. Когда она вернулась, одетая в комбинезон «Дженкинса», все было по-прежнему. Раздавался ритмичный звук дыхания Макао. И ее сердцебиения.
Келли посмотрела на серый океан.
– Как думаешь, ты убедил ее?
Диггер думал, что да. Он был уверен.
Келли принесла ему на тарелке тост. Он намазал его земляничным джемом.
Они услышали треск досок. Потом пламени в камине. Изображение, просто желтый экран (цвет блузы Макао), изменилось. Появился интерьер, который Диггер еще не видел. Задняя комната. Затем перед ними надолго застыл потолок, без признаков какого-либо движения.
– Она сняла медальон и положила куда-то, – заметил Диггер.
Поднялся засов, открылась и закрылась дверь.
– Входная дверь, – сказала Келли.
– Ай-яй-яй.
– Может, она просто вышла в сарай. Накормить зверей.
Макао не было несколько часов. Когда она наконец вернулась, с ней была еще одна женщина.
– Где? – спросила другая.
– Вот.
Земляне увидели, как между линзой и потолком что-то мелькнуло. Рука?
– Вот здесь.
– И ты оставалась тут всю ночь?
– Ора, я верю ему.
– Именно поэтому они так опасны, Мак. Шол – король лжецов.
– Смотри, – проговорила Макао, – он дал мне это.
Изображение затуманилось, и люди увидели Ору. Она была в красной блузе и фиолетовом шейном платке. Зеленый глаз, сильно увеличенный, уставился на них с экрана.
– Очень мило, – произнесла Ора. – Красивенько. – И затем: – Что-то не так?
Долгая пауза.
– Я думала, может ли он быть здесь сейчас.
– Сейчас день. Они не выносят дневного света.
– Ты уверена? Были разговоры о жоке на дороге прошлой весной. Средь бела дня.
Глаз отодвинулся. Стали видны стены, затем снова потолок.
– Мак, у меня мурашки по спине. – Ора сказала не совсем так. Это скорее было «заставляешь мои легкие работать сильнее». Но Диггер понял смысл.
– Почему он пришел ко мне? Ора, я даже не верю в жоку. Ну или по крайней мере не верила до прошлой ночи.
– Я предупреждала, что этим кончится. Смеешься над богами! Чего ты ожидала?
– Я никогда не смеялась над богами.
– Хуже того. Ты отрицала их существование.
– Ора, я не знаю, что делать.
Спор продолжался. Макао отвергала обвинения, оправдываясь тем, что попросту утверждала, будто боги не контролируют повседневные дела. Не заставляют солнце двигаться. Или море возвращаться на берег в час прилива.
Ора, видимо, нервничала оттого, что пришла к Макао в дом, заговорила о привидениях, и предположила, что Макао захочет пожить у нее. Какое бы колдовство не устроил Диггер, это не помешало женщинам перекусить. А потом они ушли – без малейшего намека на то, что может предпринять дальше Макао.
Жучок по-прежнему показывал четкое изображение потолка.
Не зная, что еще попробовать, Келли и Диггер просто ждали. Большое насекомое жужжало в датчике. Ставни, похоже, были открыты – дневной свет был очень ярким. Вскоре он потускнел, и послышался стук дождя по крыше.
– Она пошла к кому-то поговорить, – предположила Келли.
Возможно, в здание городского правления, Т’Каллу. Главой исполнительной власти в Кулнаре был буглик. «Я собираюсь в Т’Каллу встретиться с бугликом». Звучало почти нормально.
Диггер сидел, угрюмо пялясь на потолок Макао, когда услышал, как открылась дверь. К тому времени дождь, кажется, прекратился.
– Достала? – Голос Оры.
– Вот.
Шаги по доскам.
– Его не видно?
– Нет. Мы одни.
– Хорошо. Слушай, возьми для меня немного кессела, Мак.
Диггер уловил звук, как будто кто-то резал ножом луковицу.
– Я думала, ты не поверишь, что это поможет.
– Нет. Я сказала, что не верю, что это действует. Но попытка не пытка.
Судя по звуку, гумпы продолжали нарезать «луковицу». Затем:
– Вот, этого должно хватить.
– Где положим?
– На пороге. Перекроем дверной проем.
– Хорошо. На окна тоже, верно?
– И в камин. Просто на всякий случай.
Билл вмешался:
– Я нашел значение слова кессел.
– Послушаем, – сказала Келли.
– Это обычное растение, которое в Интиго можно найти повсюду. Иногда его перемалывают и используют в качестве приправы. Также считается, что оно создает преграду для демонов и прочих ночных духов.
– Преграду? – удивилась Келли.
– Вот почему они кладут его на все входы. Чтобы не пустить демона.
– Что толку от нарезанного овоща?
Диггер вдруг смертельно устал. Ему захотелось улететь обратно на «Дженкинс» и просто сидеть там смирно, пока не придет помощь. Пусть кто-нибудь другой разбирается с этими полоумными.
– Вспомни чеснок, – произнес он.
– Что нам сейчас делать? – Диггер готов был все бросить. – Единственное, что приходит мне в голову, кроме заключения, что эти придурки нас не поймут, это отправиться прямиком к главному. Должен же быть в этом городе кто-то, кто не боится гоблинов.
– Я уверена, что такие есть. Но вряд ли это глубик.
– Буглик, – поправил он. – И тогда?..
– Не знаю. Может, капитан кругосветной экспедиции. Как его зовут?
– Кролли.
– Может, нам удалось бы договориться с ним. Ему не занимать здравомыслия.
– Надо, чтобы он захотел повернуть назад.
– А по-твоему, он не захочет?
– Я не знаю его. Но подозреваю, что мы добьемся большего с кем-то из местных.
Келли выглядела обескураженной. Диггер начал осознавать, что ей тоже казалось, будто они склонили Макао на свою сторону.
– Даже если бы нам повезло с Макао, ей все равно было бы сложно убедить власти. Макао не считала, что может сделать это. И, несмотря на то, как все повернулось, я не верю, что она притворялась. – Келли закрыла глаза. – По-моему, нужно изменить подход.
– Как считаешь, что с ней будет?
Келии задумалась и печально улыбнулась.
– Когда облако приблизится, она, наверное, сделает себе бутербродов, прихватит палатку и уйдет в горы.
– Не рискуя.
– Точно. Может, возьмет с собой друзей.
Диггер не видел выхода. Только пойти прямо к буглику и попытаться убедить его.
– Нам нужно несколько костюмов Коллингдэйла. Если бы одеться как местные, у нас появился бы шанс.
У Келли был унылый вид.
– Посмотри правде в глаза. Что нам нужно, так это божественное вмешательство.
Они вернулись на «Дженкинс» и теперь были над ночной стороной Лукаута. Из-за плотных облаков внизу Диггер не мог понять, летели они над сушей или над морем. Он начал привыкать к созвездиям и даже постарался выучить их названия на языке гумпов. Тау Бокол Кар, Строитель колесниц, плыл над самой кромкой планеты. А еще там был Т’Клеппа, Кувшин. А прямо рядом с ним – Т’Монга, птица, которая, по-видимому, никогда не существовала. Ее ближайшей родственницей в земной мифологии была, наверное, птица Рух. Говорили, что она утаскивает гумпов.
– А что если, – сказала Келли, пытаясь развеять плохое настроение, – во время разговора с ними остаться в светоотклонителе?
– Думаешь, это испугает их меньше, чем жока?
– Может ли это напугать их больше?
Диггер покачал головой. Не получится. Бесплотные голоса никогда ни на кого не действуют. Это правило.
– Пожалуй, есть еще одна возможность, – заявила Келли.
– Я слушаю.
– Почему бы нам снова не использовать аватар?
Он покачал головой.
– Невозможно синхронизировать их губы при диалоге. Это не страшно, если аватар приходит с заготовленной речью, произносит ее и смывается. Но при первом же вопросе вроде: «Откуда, говоришь, ты приехал?» – мы пропали.
– Это ты так думаешь, – настаивала Келли.
– Ничего не выйдет. – Диггер представил себе, как он в доме буглика проигрывает запись, пытаясь совпасть с предварительно заготовленными движениями губ аватара гумпы. А буглик перебивает: «Эй, погоди-ка минутку». При этом аватар либо болтает без умолку, либо замирает истуканом и потом продолжает с того места, на котором остановился, какой бы вопрос ему ни задали.
«Дженкинс» догонял солнце. Край планеты осветился.
Биоритмы Диггера нарушились. Замена коротких дней и ночей Интиго на стандартные двадцатичетырехчасовые сутки корабля вывела из строя его биологические часы. Хотя приближался рассвет, Диггер хотел есть.
– Поужинаем? – предложила Келли.
Два часа спустя они сидели в полной тишине. Временами Диггеру казалось, что, если надеть инфракрасные очки, он увидит призрак Джека, бродящий по коридорам. Он слышал эхо и шепот в переборках. Когда он упомянул об этом, Келли заметила: теперь он может хоть отчасти понять, что чувствовала Макао.
– Шумы, – добавила она, – производит Билл. Иногда он говорит сам с собой.
– Шутишь.
– Нет. Правда. Разговаривает.
– О чем?
– Не знаю.
– Ты никогда его не спрашивала?
– Спрашивала.
– И что он сказал?
– Выясни у него сам.
Диггер колебался. Ему не хотелось быть навязчивым. Но это глупо. Невозможно обидеть ИИ.
– Билл, – окликнул он. – Есть минутка?
Билл предстал в своей олитературенной версии: пресытившийся жизнью, с высокими скулами и белой бородой. Он сидел в любимом кресле Джека.
– Да, Диггер. Чем могу помочь?
– Билл, иногда я слышу голоса. В системах.
– Да, я тоже их слышу.
– Что это?
– Системы постоянно общаются.
– Они общаются при помощи речи?
– Иногда.
– Но разве ты не контролируешь системы?
– Да. Но они автономны. У них есть свои приоритеты.
– Хорошо. Оставим это.
Билл пропал.
– Доволен? – осведомилась Келли.
– По-моему, он мне так ничего и не ответил.
– Голоса принадлежат ему. – Келли просматривала состояние систем корабля. Или, может быть, играла. Он не мог разобрать.
– У меня к тебе есть вопрос.
– Опять.
– Да. – Диггер выпрямился. – Мы так и не назначили день.
– А. Да, не назначили. – Келли прищурилась, оценивающе взглянула на него. – Мы вернемся домой нескоро.
– Нам не нужно ждать возвращения домой.
– Ты милый, Дигби.
– Я серьезно.
Ее озарял мягкий свет компьютерного экрана.
– Что ты предлагаешь?
– Капитан корабля имеет право совершать обряд бракосочетания.
Она притворилась шокированной.
– Ну уж конечно, не свой собственный.
– Я думал о Джули Карсон. Когда «Хоксбилл» доберется сюда.
Келли подумала.
– Хорошо, – согласилась она наконец. – Коль ты так решительно настроен, разве я могу стать на твоем пути? Нужно запросить разрешение.
– У нас полно времени.
– Отлично, Диггер. – Она усмехнулась. – Хотя, глядя на то, как на тебя реагируют все здешние женщины, возможно, мне стоит подумать получше.
Идея с аватаром была не совсем безнадежной. С условием, что он отбарабанил бы сообщение и смылся. Получите – распишитесь, и никаких вопросов.
– Но как ты этого добьешься?
– Ты предлагала использовать божественное вмешательство.
– А ты можешь это устроить?
– У меня есть идея, Ватсон, – произнес Диггер со своим лучшим оксфордским акцентом. – Однако нам понадобятся проекторы. Много проекторов.
– Что ты задумал?
– Билл, покажи нам каких-нибудь гумпов.
– Каких-то конкретных?
– Да. Женщину. Макао подойдет. Дай нам изображение Макао.
Засветилось изображение. Это была Макао – такая, какой была на слошене в Бракеле. Яркая желтая блуза с пышными рукавами. Зеленые штаны и кожаная обувь. Медальон на пурпурной ленте.
– Отлично. Билл, пусть она что-нибудь скажет.
Макао улыбнулась ему.
– Чалла, Диггер. – Голос превосходно имитировал манеру говорить Келли. – Ты маленький жока, так ведь?
Он усмехнулся.
– Синхронизация губ в порядке. Не идеально, но сойдет.
– Это никого не обманет. Разве что дать ей веер, чтобы она прикрывала им рот. Поймите меня правильно, мне немного заранее нужно знать, что она скажет.
– Не понимаю, – удивилась Келли. – Если мы пришли к выводу, что настоящая Макао, вероятно, ничего не добьется, что может сделать ее аватар?
– Нам нужно внести некоторые изменения. Тогда, возможно, она сможет добиться очень много.
Архив
Из записей гумпов
Творятся странные вещи. Ходят слухи о жоках на дорогах, и о голосах, говорящих в пустынных местах на незнакомом языке. А в нашем небе огромная дыра открылась и растет с каждой ночью. Те из вас, кто знает меня, не дадут соврать: я всегда верил, что всему есть разумное объяснение. Что миром управляют неизменные законы, а не капризы духов и демонов.
Есть такие, кто заявляет, что все это знамения надвигающейся катастрофы. Прежде всего, позвольте сказать, что я не могу объяснить происходящее. Но я еще не дошел до того, чтобы поверить в существование знамений. Возможно, демоны на дорогах – плод чрезмерно живого воображения, а голоса в ночи на самом деле – ветер, и ничего больше. Дыра же в небе, которая стала походить на облако, окажется новым видом урагана. Как и любой другой шторм, он побушует-побушует, выдохнется, и утром снова взойдет солнце.
Между тем я напомню вам, что если действительно близится катастрофа не известной ранее природы, то с этим ничего нельзя поделать. Только наслаждаться с семьей и друзьями тем временем, которое нам отпущено. Но это маловероятно. Мы склонны, когда появляется нечто непонятное, предполагать худшее, давать волю страху.
Поскольку никаких действенных мер против демонов, бесплотных голосов или этой штуки в небе принять нельзя, я предлагаю всем забыть об этом, не позволять этим явлениям омрачать нашу повседневную жизнь. Ни в коем случае не поддаваться панике.
Теперь, когда мы все признали, что я знаю о происходящем не больше, чем вы, мы открыты для комментариев или вопросов.
Лукаут. Кулнар. Пятница, 19 сентября
Видеодатчик на ожерелье Макао, по-видимому, передавал изображение ее кожи, так что картинки не было. Похоже, Макао жила одна. В течение вечера раздавались только шорох шагов, плеск льющейся воды и звуки струнного музыкального инструмента. Слышался шум ветра, крики лесных зверей. Двери открывались и закрывались, громыхал засов. Гумпа то и дело вздыхала.
Именно это больше всего раздражало Диггера. Сколько же можно проверять засовы? И эти вздохи. Что ж, он мог это понять. Ее только что посетил жока, и, если гумпы разделяли расхожее земное представление о том, что дьявол может быть очень привлекательным, все обаяние Диггера оказывалось бессильным.
Самым удивительным было то, что, когда Диггер ушел, гумпа не выбежала из дома с криками. Не отправилась к другу или соседу рассказать о случившемся.
Диггер был эмоционально опустошен, почти как если бы сам только что пережил неожиданную встречу с демоном. Как только шаттл совершил посадку на Утопии, он принял душ и, завернувшись в халат, уселся слушать, как Макао бродит по дому.
– На ее месте, – сказала Келли, – я бы уже бежала к своей матери. Или еще куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы быть с другими людьми.
Всходила Омега. Она приближалась чересчур медленно, чтобы можно было заметить от ночи к ночи какое-либо реальное изменение. Но при сравнении с изображениями, сделанными пару недель назад, Диггер видел разницу. А гумпы, более привычные к наблюдению ночного неба, знали, что Омега растет.
Диггер отодвинул кресло и вышел. Обычно он просыпался два или три раза за ночь, но на этот раз спал как убитый, пока Билл не разбудил его вскоре после рассвета.
– Макао проснулась, – сообщил он.
Теперь жучок был повернут наружу, так что земляне видели, как гумпа разожгла огонь, подбросила пару поленьев, умылась и оделась. Затем ожерелье скрылось под ее блузой, и изображение снова пропало. Но ее можно было слышать, и этого было достаточно. Макао на пару минут вышла из коттеджа, обменялась любезностями с соседом: похоже дождь собирается, как ваш сын?
Затем она вернулась, и вновь полилась вода. Послышались звуки, которые не поддавались идентифицикации. Переставляемые тарелки. Закрывающаяся дверь. Звяканье инструментов.
– Когда у нас появились ножи и вилки? – спросила Келли.
– Состоятельные люди пользовались ими в Средние века.
Келли все это быстро наскучило, и она пошла в ванную. Диггер слышал, как она плещется в душе. Когда она вернулась, одетая в комбинезон «Дженкинса», все было по-прежнему. Раздавался ритмичный звук дыхания Макао. И ее сердцебиения.
Келли посмотрела на серый океан.
– Как думаешь, ты убедил ее?
Диггер думал, что да. Он был уверен.
Келли принесла ему на тарелке тост. Он намазал его земляничным джемом.
Они услышали треск досок. Потом пламени в камине. Изображение, просто желтый экран (цвет блузы Макао), изменилось. Появился интерьер, который Диггер еще не видел. Задняя комната. Затем перед ними надолго застыл потолок, без признаков какого-либо движения.
– Она сняла медальон и положила куда-то, – заметил Диггер.
Поднялся засов, открылась и закрылась дверь.
– Входная дверь, – сказала Келли.
– Ай-яй-яй.
– Может, она просто вышла в сарай. Накормить зверей.
Макао не было несколько часов. Когда она наконец вернулась, с ней была еще одна женщина.
– Где? – спросила другая.
– Вот.
Земляне увидели, как между линзой и потолком что-то мелькнуло. Рука?
– Вот здесь.
– И ты оставалась тут всю ночь?
– Ора, я верю ему.
– Именно поэтому они так опасны, Мак. Шол – король лжецов.
– Смотри, – проговорила Макао, – он дал мне это.
Изображение затуманилось, и люди увидели Ору. Она была в красной блузе и фиолетовом шейном платке. Зеленый глаз, сильно увеличенный, уставился на них с экрана.
– Очень мило, – произнесла Ора. – Красивенько. – И затем: – Что-то не так?
Долгая пауза.
– Я думала, может ли он быть здесь сейчас.
– Сейчас день. Они не выносят дневного света.
– Ты уверена? Были разговоры о жоке на дороге прошлой весной. Средь бела дня.
Глаз отодвинулся. Стали видны стены, затем снова потолок.
– Мак, у меня мурашки по спине. – Ора сказала не совсем так. Это скорее было «заставляешь мои легкие работать сильнее». Но Диггер понял смысл.
– Почему он пришел ко мне? Ора, я даже не верю в жоку. Ну или по крайней мере не верила до прошлой ночи.
– Я предупреждала, что этим кончится. Смеешься над богами! Чего ты ожидала?
– Я никогда не смеялась над богами.
– Хуже того. Ты отрицала их существование.
– Ора, я не знаю, что делать.
Спор продолжался. Макао отвергала обвинения, оправдываясь тем, что попросту утверждала, будто боги не контролируют повседневные дела. Не заставляют солнце двигаться. Или море возвращаться на берег в час прилива.
Ора, видимо, нервничала оттого, что пришла к Макао в дом, заговорила о привидениях, и предположила, что Макао захочет пожить у нее. Какое бы колдовство не устроил Диггер, это не помешало женщинам перекусить. А потом они ушли – без малейшего намека на то, что может предпринять дальше Макао.
Жучок по-прежнему показывал четкое изображение потолка.
Не зная, что еще попробовать, Келли и Диггер просто ждали. Большое насекомое жужжало в датчике. Ставни, похоже, были открыты – дневной свет был очень ярким. Вскоре он потускнел, и послышался стук дождя по крыше.
– Она пошла к кому-то поговорить, – предположила Келли.
Возможно, в здание городского правления, Т’Каллу. Главой исполнительной власти в Кулнаре был буглик. «Я собираюсь в Т’Каллу встретиться с бугликом». Звучало почти нормально.
Диггер сидел, угрюмо пялясь на потолок Макао, когда услышал, как открылась дверь. К тому времени дождь, кажется, прекратился.
– Достала? – Голос Оры.
– Вот.
Шаги по доскам.
– Его не видно?
– Нет. Мы одни.
– Хорошо. Слушай, возьми для меня немного кессела, Мак.
Диггер уловил звук, как будто кто-то резал ножом луковицу.
– Я думала, ты не поверишь, что это поможет.
– Нет. Я сказала, что не верю, что это действует. Но попытка не пытка.
Судя по звуку, гумпы продолжали нарезать «луковицу». Затем:
– Вот, этого должно хватить.
– Где положим?
– На пороге. Перекроем дверной проем.
– Хорошо. На окна тоже, верно?
– И в камин. Просто на всякий случай.
Билл вмешался:
– Я нашел значение слова кессел.
– Послушаем, – сказала Келли.
– Это обычное растение, которое в Интиго можно найти повсюду. Иногда его перемалывают и используют в качестве приправы. Также считается, что оно создает преграду для демонов и прочих ночных духов.
– Преграду? – удивилась Келли.
– Вот почему они кладут его на все входы. Чтобы не пустить демона.
– Что толку от нарезанного овоща?
Диггер вдруг смертельно устал. Ему захотелось улететь обратно на «Дженкинс» и просто сидеть там смирно, пока не придет помощь. Пусть кто-нибудь другой разбирается с этими полоумными.
– Вспомни чеснок, – произнес он.
– Что нам сейчас делать? – Диггер готов был все бросить. – Единственное, что приходит мне в голову, кроме заключения, что эти придурки нас не поймут, это отправиться прямиком к главному. Должен же быть в этом городе кто-то, кто не боится гоблинов.
– Я уверена, что такие есть. Но вряд ли это глубик.
– Буглик, – поправил он. – И тогда?..
– Не знаю. Может, капитан кругосветной экспедиции. Как его зовут?
– Кролли.
– Может, нам удалось бы договориться с ним. Ему не занимать здравомыслия.
– Надо, чтобы он захотел повернуть назад.
– А по-твоему, он не захочет?
– Я не знаю его. Но подозреваю, что мы добьемся большего с кем-то из местных.
Келли выглядела обескураженной. Диггер начал осознавать, что ей тоже казалось, будто они склонили Макао на свою сторону.
– Даже если бы нам повезло с Макао, ей все равно было бы сложно убедить власти. Макао не считала, что может сделать это. И, несмотря на то, как все повернулось, я не верю, что она притворялась. – Келли закрыла глаза. – По-моему, нужно изменить подход.
– Как считаешь, что с ней будет?
Келии задумалась и печально улыбнулась.
– Когда облако приблизится, она, наверное, сделает себе бутербродов, прихватит палатку и уйдет в горы.
– Не рискуя.
– Точно. Может, возьмет с собой друзей.
Диггер не видел выхода. Только пойти прямо к буглику и попытаться убедить его.
– Нам нужно несколько костюмов Коллингдэйла. Если бы одеться как местные, у нас появился бы шанс.
У Келли был унылый вид.
– Посмотри правде в глаза. Что нам нужно, так это божественное вмешательство.
Они вернулись на «Дженкинс» и теперь были над ночной стороной Лукаута. Из-за плотных облаков внизу Диггер не мог понять, летели они над сушей или над морем. Он начал привыкать к созвездиям и даже постарался выучить их названия на языке гумпов. Тау Бокол Кар, Строитель колесниц, плыл над самой кромкой планеты. А еще там был Т’Клеппа, Кувшин. А прямо рядом с ним – Т’Монга, птица, которая, по-видимому, никогда не существовала. Ее ближайшей родственницей в земной мифологии была, наверное, птица Рух. Говорили, что она утаскивает гумпов.
– А что если, – сказала Келли, пытаясь развеять плохое настроение, – во время разговора с ними остаться в светоотклонителе?
– Думаешь, это испугает их меньше, чем жока?
– Может ли это напугать их больше?
Диггер покачал головой. Не получится. Бесплотные голоса никогда ни на кого не действуют. Это правило.
– Пожалуй, есть еще одна возможность, – заявила Келли.
– Я слушаю.
– Почему бы нам снова не использовать аватар?
Он покачал головой.
– Невозможно синхронизировать их губы при диалоге. Это не страшно, если аватар приходит с заготовленной речью, произносит ее и смывается. Но при первом же вопросе вроде: «Откуда, говоришь, ты приехал?» – мы пропали.
– Это ты так думаешь, – настаивала Келли.
– Ничего не выйдет. – Диггер представил себе, как он в доме буглика проигрывает запись, пытаясь совпасть с предварительно заготовленными движениями губ аватара гумпы. А буглик перебивает: «Эй, погоди-ка минутку». При этом аватар либо болтает без умолку, либо замирает истуканом и потом продолжает с того места, на котором остановился, какой бы вопрос ему ни задали.
«Дженкинс» догонял солнце. Край планеты осветился.
Биоритмы Диггера нарушились. Замена коротких дней и ночей Интиго на стандартные двадцатичетырехчасовые сутки корабля вывела из строя его биологические часы. Хотя приближался рассвет, Диггер хотел есть.
– Поужинаем? – предложила Келли.
Два часа спустя они сидели в полной тишине. Временами Диггеру казалось, что, если надеть инфракрасные очки, он увидит призрак Джека, бродящий по коридорам. Он слышал эхо и шепот в переборках. Когда он упомянул об этом, Келли заметила: теперь он может хоть отчасти понять, что чувствовала Макао.
– Шумы, – добавила она, – производит Билл. Иногда он говорит сам с собой.
– Шутишь.
– Нет. Правда. Разговаривает.
– О чем?
– Не знаю.
– Ты никогда его не спрашивала?
– Спрашивала.
– И что он сказал?
– Выясни у него сам.
Диггер колебался. Ему не хотелось быть навязчивым. Но это глупо. Невозможно обидеть ИИ.
– Билл, – окликнул он. – Есть минутка?
Билл предстал в своей олитературенной версии: пресытившийся жизнью, с высокими скулами и белой бородой. Он сидел в любимом кресле Джека.
– Да, Диггер. Чем могу помочь?
– Билл, иногда я слышу голоса. В системах.
– Да, я тоже их слышу.
– Что это?
– Системы постоянно общаются.
– Они общаются при помощи речи?
– Иногда.
– Но разве ты не контролируешь системы?
– Да. Но они автономны. У них есть свои приоритеты.
– Хорошо. Оставим это.
Билл пропал.
– Доволен? – осведомилась Келли.
– По-моему, он мне так ничего и не ответил.
– Голоса принадлежат ему. – Келли просматривала состояние систем корабля. Или, может быть, играла. Он не мог разобрать.
– У меня к тебе есть вопрос.
– Опять.
– Да. – Диггер выпрямился. – Мы так и не назначили день.
– А. Да, не назначили. – Келли прищурилась, оценивающе взглянула на него. – Мы вернемся домой нескоро.
– Нам не нужно ждать возвращения домой.
– Ты милый, Дигби.
– Я серьезно.
Ее озарял мягкий свет компьютерного экрана.
– Что ты предлагаешь?
– Капитан корабля имеет право совершать обряд бракосочетания.
Она притворилась шокированной.
– Ну уж конечно, не свой собственный.
– Я думал о Джули Карсон. Когда «Хоксбилл» доберется сюда.
Келли подумала.
– Хорошо, – согласилась она наконец. – Коль ты так решительно настроен, разве я могу стать на твоем пути? Нужно запросить разрешение.
– У нас полно времени.
– Отлично, Диггер. – Она усмехнулась. – Хотя, глядя на то, как на тебя реагируют все здешние женщины, возможно, мне стоит подумать получше.
Идея с аватаром была не совсем безнадежной. С условием, что он отбарабанил бы сообщение и смылся. Получите – распишитесь, и никаких вопросов.
– Но как ты этого добьешься?
– Ты предлагала использовать божественное вмешательство.
– А ты можешь это устроить?
– У меня есть идея, Ватсон, – произнес Диггер со своим лучшим оксфордским акцентом. – Однако нам понадобятся проекторы. Много проекторов.
– Что ты задумал?
– Билл, покажи нам каких-нибудь гумпов.
– Каких-то конкретных?
– Да. Женщину. Макао подойдет. Дай нам изображение Макао.
Засветилось изображение. Это была Макао – такая, какой была на слошене в Бракеле. Яркая желтая блуза с пышными рукавами. Зеленые штаны и кожаная обувь. Медальон на пурпурной ленте.
– Отлично. Билл, пусть она что-нибудь скажет.
Макао улыбнулась ему.
– Чалла, Диггер. – Голос превосходно имитировал манеру говорить Келли. – Ты маленький жока, так ведь?
Он усмехнулся.
– Синхронизация губ в порядке. Не идеально, но сойдет.
– Это никого не обманет. Разве что дать ей веер, чтобы она прикрывала им рот. Поймите меня правильно, мне немного заранее нужно знать, что она скажет.
– Не понимаю, – удивилась Келли. – Если мы пришли к выводу, что настоящая Макао, вероятно, ничего не добьется, что может сделать ее аватар?
– Нам нужно внести некоторые изменения. Тогда, возможно, она сможет добиться очень много.
Архив
Творятся странные вещи. Ходят слухи о жоках на дорогах, и о голосах, говорящих в пустынных местах на незнакомом языке. А в нашем небе огромная дыра открылась и растет с каждой ночью. Те из вас, кто знает меня, не дадут соврать: я всегда верил, что всему есть разумное объяснение. Что миром управляют неизменные законы, а не капризы духов и демонов.
Есть такие, кто заявляет, что все это знамения надвигающейся катастрофы. Прежде всего, позвольте сказать, что я не могу объяснить происходящее. Но я еще не дошел до того, чтобы поверить в существование знамений. Возможно, демоны на дорогах – плод чрезмерно живого воображения, а голоса в ночи на самом деле – ветер, и ничего больше. Дыра же в небе, которая стала походить на облако, окажется новым видом урагана. Как и любой другой шторм, он побушует-побушует, выдохнется, и утром снова взойдет солнце.
Между тем я напомню вам, что если действительно близится катастрофа не известной ранее природы, то с этим ничего нельзя поделать. Только наслаждаться с семьей и друзьями тем временем, которое нам отпущено. Но это маловероятно. Мы склонны, когда появляется нечто непонятное, предполагать худшее, давать волю страху.
Поскольку никаких действенных мер против демонов, бесплотных голосов или этой штуки в небе принять нельзя, я предлагаю всем забыть об этом, не позволять этим явлениям омрачать нашу повседневную жизнь. Ни в коем случае не поддаваться панике.
Теперь, когда мы все признали, что я знаю о происходящем не больше, чем вы, мы открыты для комментариев или вопросов.
31
Борт «Хоксбилла». Суббота, 20 сентября
Повезло. Поиски «Аль-Джахани» могли бы занять неделю. Вычисление координат, когда один из объектов находится в межзвездном пространстве, давало крайне неточные результаты. К тому же гиперсветовые сигналы не поддавались отслеживанию. Поэтому ищущий зависел от радиосигналов, безнадежно медленных. Джули могла гарантировать лишь, что подведет «Хоксбилл» относительно близко к поврежденному кораблю. А когда Мардж спросила, что она подразумевает под «относительно», призналась, что говорила примерно о восьмидесяти миллиардах километров.
Джули рассчитывала потратить минимум два дня на безрезультатные поиски, а затем, получив распоряжение забыть об этом, продолжить путь без Коллингдэйла. Но в действительности они вышли из гиперпространства в зоне действия радиосигналов «Аль-Джахани». Джули зафиксировала местоположение, прыгнула во второй раз и вышла в нескольких часах лета от поврежденного корабля.
Если честно, Джули не видела смысла в этих усилиях. «Хоксбилл» не мог приютить лингвистов, не мог взять даже Фрэнка Бергена, которому предстояло вести корабль с приманками. Только Коллингдэйл продолжит полет, а она не могла понять, зачем он нужен.
Коллингдэйл не потрудился объяснить ей это, но он был главным, и Джули промолчала. Даже Мардж и Уиту. Хотя они все-таки не удержались и выразили недоумение: зачем столько усилий ради кого-то, кто летит на Лукаут просто посмотреть.
– Что ж, – произнесла Мардж, – не поймите меня неправильно, но будет приятно увидеть на борту новое лицо.
Джули взяла одеяла и подушки из своих запасов и постаралась превратить кладовую в подобие спальни. Кровати там не было, Коллингдэйлу придется спать на полу.
В 19:42 «Аль-Джахани» засекли в телескопы, а через три часа подошли к его борту. Мардж и Уит в один голос спросили, дадут ли им немного времени, чтобы перейти на борт другого корабля, просто поздороваться. Посмотреть на какое-то другое место. У Мардж на борту «Аль-Джахани» летела подруга. Джули тоже хотела бы ненадолго вырваться из тесного жилого пространства «Хоксбилла» и предложила это Коллингдэйлу.
– Некогда, – ответил он по комму. – Нужно отправляться незамедлительно.
Незамедлительно. Она не знала больше никого, кто говорил бы так.
– Моим пассажирам не помешал бы перерыв. Они провели здесь взаперти шесть месяцев.
– Извините, мне очень жаль. Но с каждым часом эта штука подбирается все ближе к Лукауту. Прохлаждаться просто невозможно.
– Хорошо, – буркнула Джули.
– Уж извините, – добавил он.
Мардж удовольствовалась тем, что приветствовала свою подругу, планетолога Мелинду Парк, по комму. Но она была недовольна, и Джули подумала, что Коллингдэйл, пожалуй, влип – а рейс долгий.
Дэвид прошел через воздушный шлюз через тридцать секунд после того, как загорелись зеленые огни.
– Слава богу, – сказал он Джули. – Это был кошмар. – И еще раз извинился. – Но ставка слишком высока.
– Ничего страшного. Но вы оставляете Бергена. Кто займется приманками?
– Я.
Состоялся краткий разговор с капитаном «Аль-Джахани». Есть ли повреждения? Хватит ли припасов до прихода корабля с помощью? Можно ли каким-то образом оказать содействие?
– Мы в порядке, – ответила Александра. И, возможно, у Джули попросту разыгралось воображение, но ей почудилось невысказанное «теперь».
Коллингдэйл стоял у нее за спиной, глядя на часы, напоминая, что им уже действительно пора в дорогу, уверяя Джули, что на втором корабле все удовлетворительно.
Через восемь минут после прилета «Хоксбилл» осторожно отошел, запустил маневровые двигатели и начал разгон, готовясь к прыжку.
Джули ожидала, что будет чувствовать себя неловко из-за того, что селит Коллингдэйла в кладовой, но после того, что произошло, она не без злорадства показала ему одеяла на полу и тесные туалет с ванной.
* * *
Коллингдэйл был так рад оказаться на борту исправного корабля, летящего на Лукаут, что его ничуть не обеспокоили спартанские условия. При разгоне он пристегнулся к кушетке в единственном свободном отсеке для оборудования.
Он смотрел, как «Аль-Джахани» уменьшается, удаляясь, и испытывал легкую жалость и к Джуди, и к Нику, и к Гинко, и к остальным, кто так тяжко трудился и столького достиг. Он задумался, не позвонить ли Джуди, чтобы попрощаться напоследок, но они уже сделали это перед расставанием. Все дальнейшие слова были бы сентиментальностью.
Сейчас следовало заняться другим: сбить облако с курса таким образом, чтобы то, что случилось с командой Джуди, в конечном счете стало неважно.
Пристегнутый ремнями безопасности Коллингдэйл ждал, оглядывая пустую комнату, благодарный судьбе за то, что снова в пути. Он сомкнул веки и постарался расслабиться, но перед глазами все равно стояла Омега, обрушивающаяся на Лунный Свет. Он жалел, что у него нет бомбы, достаточно мощной, чтобы отправить проклятую тварь в ад.
В этом и заключалась проблема с идеей Хатч приманить облако. Идея была хороша и могла дать результат. Но это только отвлекло бы облако. Не уничтожило. А именно этого хотел Коллингдэйл. Сделать следующий шаг – и ликвидировать гадину.
Через сорок минут разгона «Хоксбилл» все еще не прыгнул. Во всех полетах, в которых Дэвид бывал, это происходило в течение примерно получаса. Он вызвал мостик.
– Большой корабль, Дэвид, – сказала Джули. – Требует времени. – Ее тон был умеренно враждебным. Коллингдэйл постарался вспомнить, чем мог ее обидеть. Скорее всего она расстроилась, потому что не удалось сходить в гости. Но время слишком ценно. Безрассудно потраченный час мог все решить.
– Хорошо. Я не знал.
Ему было известно, что при попытке совершить прыжок, пока двигатели Хейзелтайна не готовы, «Хоксбилл» разнесет в клочья.
– Не спешите, – сказал Коллингдэйл.
* * *
Дэвиду нравилось, что он оказался на корабле, который вез приманки и, вероятно, будет использован, чтобы обмануть Омегу. Он часами торчал на мостике, объясняя Джули, что в начале своей карьеры водил сверхсветовик, и хотел узнать все. Он подолгу беседовал с Биллом, ему было позволено сидеть в капитанском кресле, он с удовольствием запрашивал отчеты о состоянии, следил за расписанием технического обслуживания, выполняя все шаги вместе с ИИ.
Джули, польщенная проявленным Дэвидом интересом, показала ему корабль. Здесь – общие коммуникации, там – системы жизнеобеспечения, а тут – комплекс блока питания. Они вместе прошлись по двигательному отсеку, по отделению для запуска шаттла в нижнем грузовом трюме и по основному хранилищу, где находился антиграв-генератор.
Дэвид сам не знал, почему так заинтересовался этим кораблем. К устройству «Аль-Джахани» он был равнодушен. Должно быть, он попросту понял, что это тот самый корабль. Берген вышел из игры, и вести «Хоксбилл» в бой придется Коллингдэйлу.
Благодаря этому он снова чувствовал себя молодым. Как будто весь мир ждал, когда он покажет себя и все уладит.
– Джули, – сказал он, – расскажите мне о прыжковых двигателях. Была ли улучшена технология?
– Сомневаюсь, – ответила она. – Вряд ли за тридцать лет что-то в корне изменилось.
Дэвид две недели не получал известий от Мэри, кроме краткого выражения сожаления, что его миссия провалилась. Вообще-то, сообщение было не таким уж кратким. Она говорила десять минут. Дома все было в порядке. Некоторые из ее новых студентов отличались отсутствием здравого смысла и этики. Они изучают право из совершенно неверных побуждений.
Коллингдэйл начал задумываться, а не отпустить ли ее. Одному богу известно, когда он вернется домой; неразумно заставлять ее столько ждать. Больше всего он боялся, что Мэри обидится на него, боялся даже больше, чем потерять ее.
С другой стороны, где еще она найдет такого, как Дэвид Коллингдэйл? Это была его тайная шутка, предназначенная только ему. Но в ней была доля истины.
Из заметок Эвери Уитлока
Настроение на корабле изменилось. Возможно, временно, но я сомневаюсь.
Дэвид Коллингдэйл кажется вполне славным. Он доброжелателен со всеми нами и извиняется за промедление, вызванное его пересадкой с «Аль-Джахани». Однако сегодня вечером мы были молчаливы как никогда в этом полете. Атмосфера неуловимым – ну, или не таким уж неуловимым – образом изменилась. Легкие товарищеские отношения последних месяцев исчезли так внезапно, будто и не существовали. Теперь мы держимся официально и осторожно, следим за тем, что говорим. И хотя логично было бы предположить, что со временем былая атмосфера восстановится, я не думаю, что это произойдет.
Борт «Хоксбилла». Суббота, 20 сентября
Повезло. Поиски «Аль-Джахани» могли бы занять неделю. Вычисление координат, когда один из объектов находится в межзвездном пространстве, давало крайне неточные результаты. К тому же гиперсветовые сигналы не поддавались отслеживанию. Поэтому ищущий зависел от радиосигналов, безнадежно медленных. Джули могла гарантировать лишь, что подведет «Хоксбилл» относительно близко к поврежденному кораблю. А когда Мардж спросила, что она подразумевает под «относительно», призналась, что говорила примерно о восьмидесяти миллиардах километров.
Джули рассчитывала потратить минимум два дня на безрезультатные поиски, а затем, получив распоряжение забыть об этом, продолжить путь без Коллингдэйла. Но в действительности они вышли из гиперпространства в зоне действия радиосигналов «Аль-Джахани». Джули зафиксировала местоположение, прыгнула во второй раз и вышла в нескольких часах лета от поврежденного корабля.
Если честно, Джули не видела смысла в этих усилиях. «Хоксбилл» не мог приютить лингвистов, не мог взять даже Фрэнка Бергена, которому предстояло вести корабль с приманками. Только Коллингдэйл продолжит полет, а она не могла понять, зачем он нужен.
Коллингдэйл не потрудился объяснить ей это, но он был главным, и Джули промолчала. Даже Мардж и Уиту. Хотя они все-таки не удержались и выразили недоумение: зачем столько усилий ради кого-то, кто летит на Лукаут просто посмотреть.
– Что ж, – произнесла Мардж, – не поймите меня неправильно, но будет приятно увидеть на борту новое лицо.
Джули взяла одеяла и подушки из своих запасов и постаралась превратить кладовую в подобие спальни. Кровати там не было, Коллингдэйлу придется спать на полу.
В 19:42 «Аль-Джахани» засекли в телескопы, а через три часа подошли к его борту. Мардж и Уит в один голос спросили, дадут ли им немного времени, чтобы перейти на борт другого корабля, просто поздороваться. Посмотреть на какое-то другое место. У Мардж на борту «Аль-Джахани» летела подруга. Джули тоже хотела бы ненадолго вырваться из тесного жилого пространства «Хоксбилла» и предложила это Коллингдэйлу.
– Некогда, – ответил он по комму. – Нужно отправляться незамедлительно.
Незамедлительно. Она не знала больше никого, кто говорил бы так.
– Моим пассажирам не помешал бы перерыв. Они провели здесь взаперти шесть месяцев.
– Извините, мне очень жаль. Но с каждым часом эта штука подбирается все ближе к Лукауту. Прохлаждаться просто невозможно.
– Хорошо, – буркнула Джули.
– Уж извините, – добавил он.
Мардж удовольствовалась тем, что приветствовала свою подругу, планетолога Мелинду Парк, по комму. Но она была недовольна, и Джули подумала, что Коллингдэйл, пожалуй, влип – а рейс долгий.
Дэвид прошел через воздушный шлюз через тридцать секунд после того, как загорелись зеленые огни.
– Слава богу, – сказал он Джули. – Это был кошмар. – И еще раз извинился. – Но ставка слишком высока.
– Ничего страшного. Но вы оставляете Бергена. Кто займется приманками?
– Я.
Состоялся краткий разговор с капитаном «Аль-Джахани». Есть ли повреждения? Хватит ли припасов до прихода корабля с помощью? Можно ли каким-то образом оказать содействие?
– Мы в порядке, – ответила Александра. И, возможно, у Джули попросту разыгралось воображение, но ей почудилось невысказанное «теперь».
Коллингдэйл стоял у нее за спиной, глядя на часы, напоминая, что им уже действительно пора в дорогу, уверяя Джули, что на втором корабле все удовлетворительно.
Через восемь минут после прилета «Хоксбилл» осторожно отошел, запустил маневровые двигатели и начал разгон, готовясь к прыжку.
Джули ожидала, что будет чувствовать себя неловко из-за того, что селит Коллингдэйла в кладовой, но после того, что произошло, она не без злорадства показала ему одеяла на полу и тесные туалет с ванной.
Коллингдэйл был так рад оказаться на борту исправного корабля, летящего на Лукаут, что его ничуть не обеспокоили спартанские условия. При разгоне он пристегнулся к кушетке в единственном свободном отсеке для оборудования.
Он смотрел, как «Аль-Джахани» уменьшается, удаляясь, и испытывал легкую жалость и к Джуди, и к Нику, и к Гинко, и к остальным, кто так тяжко трудился и столького достиг. Он задумался, не позвонить ли Джуди, чтобы попрощаться напоследок, но они уже сделали это перед расставанием. Все дальнейшие слова были бы сентиментальностью.
Сейчас следовало заняться другим: сбить облако с курса таким образом, чтобы то, что случилось с командой Джуди, в конечном счете стало неважно.
Пристегнутый ремнями безопасности Коллингдэйл ждал, оглядывая пустую комнату, благодарный судьбе за то, что снова в пути. Он сомкнул веки и постарался расслабиться, но перед глазами все равно стояла Омега, обрушивающаяся на Лунный Свет. Он жалел, что у него нет бомбы, достаточно мощной, чтобы отправить проклятую тварь в ад.
В этом и заключалась проблема с идеей Хатч приманить облако. Идея была хороша и могла дать результат. Но это только отвлекло бы облако. Не уничтожило. А именно этого хотел Коллингдэйл. Сделать следующий шаг – и ликвидировать гадину.
Через сорок минут разгона «Хоксбилл» все еще не прыгнул. Во всех полетах, в которых Дэвид бывал, это происходило в течение примерно получаса. Он вызвал мостик.
– Большой корабль, Дэвид, – сказала Джули. – Требует времени. – Ее тон был умеренно враждебным. Коллингдэйл постарался вспомнить, чем мог ее обидеть. Скорее всего она расстроилась, потому что не удалось сходить в гости. Но время слишком ценно. Безрассудно потраченный час мог все решить.
– Хорошо. Я не знал.
Ему было известно, что при попытке совершить прыжок, пока двигатели Хейзелтайна не готовы, «Хоксбилл» разнесет в клочья.
– Не спешите, – сказал Коллингдэйл.
Дэвиду нравилось, что он оказался на корабле, который вез приманки и, вероятно, будет использован, чтобы обмануть Омегу. Он часами торчал на мостике, объясняя Джули, что в начале своей карьеры водил сверхсветовик, и хотел узнать все. Он подолгу беседовал с Биллом, ему было позволено сидеть в капитанском кресле, он с удовольствием запрашивал отчеты о состоянии, следил за расписанием технического обслуживания, выполняя все шаги вместе с ИИ.
Джули, польщенная проявленным Дэвидом интересом, показала ему корабль. Здесь – общие коммуникации, там – системы жизнеобеспечения, а тут – комплекс блока питания. Они вместе прошлись по двигательному отсеку, по отделению для запуска шаттла в нижнем грузовом трюме и по основному хранилищу, где находился антиграв-генератор.
Дэвид сам не знал, почему так заинтересовался этим кораблем. К устройству «Аль-Джахани» он был равнодушен. Должно быть, он попросту понял, что это тот самый корабль. Берген вышел из игры, и вести «Хоксбилл» в бой придется Коллингдэйлу.
Благодаря этому он снова чувствовал себя молодым. Как будто весь мир ждал, когда он покажет себя и все уладит.
– Джули, – сказал он, – расскажите мне о прыжковых двигателях. Была ли улучшена технология?
– Сомневаюсь, – ответила она. – Вряд ли за тридцать лет что-то в корне изменилось.
Дэвид две недели не получал известий от Мэри, кроме краткого выражения сожаления, что его миссия провалилась. Вообще-то, сообщение было не таким уж кратким. Она говорила десять минут. Дома все было в порядке. Некоторые из ее новых студентов отличались отсутствием здравого смысла и этики. Они изучают право из совершенно неверных побуждений.
Коллингдэйл начал задумываться, а не отпустить ли ее. Одному богу известно, когда он вернется домой; неразумно заставлять ее столько ждать. Больше всего он боялся, что Мэри обидится на него, боялся даже больше, чем потерять ее.
С другой стороны, где еще она найдет такого, как Дэвид Коллингдэйл? Это была его тайная шутка, предназначенная только ему. Но в ней была доля истины.
Настроение на корабле изменилось. Возможно, временно, но я сомневаюсь.
Дэвид Коллингдэйл кажется вполне славным. Он доброжелателен со всеми нами и извиняется за промедление, вызванное его пересадкой с «Аль-Джахани». Однако сегодня вечером мы были молчаливы как никогда в этом полете. Атмосфера неуловимым – ну, или не таким уж неуловимым – образом изменилась. Легкие товарищеские отношения последних месяцев исчезли так внезапно, будто и не существовали. Теперь мы держимся официально и осторожно, следим за тем, что говорим. И хотя логично было бы предположить, что со временем былая атмосфера восстановится, я не думаю, что это произойдет.
32
Арлингтон. Виргиния. Вторник, 23 сентября
Она ненавидела звонки посреди ночи. Присцилла Хатчинс не была активным управленцем. Ее метод состоял в том, чтобы наметить цели, обеспечить средства, найти нужных людей для выполнения необходимой работы и уйти с дороги. Это означало, что когда в три часа ночи раздавался звонок, неважно, личный или по работе, это неизбежно были плохие новости.
Она взяла комм и поднесла его к уху. Тор перевернулся на другой бок и посмотрел на часы.
– Хатч, – звонила Дебби Уиллис, дежурный офицер Академии. – Двигатели сдохли.
Проклятье. После памятного первого инцидента в июне она в глубине души ожидала этого. Но ничего не могла поделать. Туда было не дотянуться.
– Есть пострадавшие? – спросила она.
– Нет. Все в порядке.
Хатч почудился плач в комнате Морин, но, когда она прислушалась, там все было тихо.
– Хорошо, – сказала она. – Джули и Диггеру сообщили?
– Да. Мы получили сообщение от Александры. Переслать?
– А там говорится, что она может произвести ремонт и долететь до Лукаута раньше облака?
– Я не просматривала. Но «Бродсайд» сообщает, что они не могут продолжить экспедицию.
– Помощь уже выслана?
– Да, мэм.
– Хорошо. Спасибо, Дэб. Перешли сообщение от Алекс.
Тор смотрел на нее.
– «Аль-Джахани»?
– Да.
– Мне жаль, крошка.
– Мне тоже.
Хатч снова услышала тот же звук. Может быть, Морин снится страшный сон?
– Я подойду, – предложил Тор.
– Нет. – Хатч пошла к двери. – Все нормально.
Пока она сидела с Морин, она услышала, как Тор вышел из спальни и направился вниз. В такие ночи, когда он знал, что дела у нее идут неважно, он не смыкал глаз. Когда малышка успокоилась, Хатч последовала за ним и обнаружила, что он дремлет в своем кресле с открытой книгой на коленях под включенной лампой.
– Ты ничего не могла бы сделать, – произнес Тор, не открывая глаз.
– Я могла бы задержать корабль еще на неделю. Завершить текущее техобслуживание. Тогда неисправность обнаружили бы.
– Почему же ты не сделала этого?
– Облако не предоставило мне лишней недели. Но по крайней мере исследователи добрались бы туда.
Он кашлянул и сказал:
– Не терзайся. Если бы корабль прилетел туда слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять, ты бы казнила себя за это. Ты должна была рискнуть и отправить их на неделю раньше.
– Что ж, – сказала Хатч, – возможно, воздушный змей сработает.
Утром она отослала сообщения Коллингдэйлу, Вадиму на «Бродсайд» и Диггеру. Коллингдэйл информировал ее о своем намерении продолжить полет на «Хоксбилле». Хатч пожелала ему удачи и сказала, что знает: он сделает все возможное. Она распорядилась, чтобы Вадим считал первоочередным любой запрос, который поступит от тех двоих на Лукауте. Если Диггер найдет способ увести гумпов на возвышенность, пусть действует, и к черту последствия.
Когда Хатч пришла утром в Академию, там ее ждало сообщение с «Бродсайда», в котором говорилось, что тело Джека прибудет на «Уинкельмане». У Академии было заготовленное письмо, которое в таких случаях отправляли родственникам, но его тон показался Хатч холодным, поэтому она решила подготовить собственное.
Она попросила секретаря Асквита передать комиссару, что хочет его видеть, когда тот придет. К десяти он еще не появился, и Хатч вызвала его по комму. Асквит не одобрял такие вещи. Только в крайнем случае. Ему не нравилось чувствовать себя привязанным к Академии, он с удовольствием рассказывал всем, что возглавляет учреждение, в котором не имеет значения, могут или нет его сотрудники поговорить с ним. Ведь главная черта хорошего управляющего – решения принимаются, и работа идет, даже когда он оказывался вне досягаемости.
С другой стороны, если на Асквита обрушивался кто-нибудь из конгресса, он целыми днями жаловался, что его подчиненные держат его в неведении.
– Да? – раздраженно отозвался Асквит.
– Не знаю, слышали вы или нет. У «Аль-Джахани» сломались двигатели. Он дрейфует.
Последовала долгая пауза, а затем Хатч услышала, как комиссар вздохнул.
– Есть пострадавшие?
– Нет.
– Что ж, и на том спасибо. Чья это вина?
– Не знаю. Вероятно, моя.
– Как это случилось?
– Они просто сломались. Мы рискнули – и неудачно.
– Ладно. Послушайте, не напрягайтесь. Мы с этим разберемся.
Час спустя к ней пришел Эрик.
– У нас серьезные проблемы, – сказал он. – Как прикажете объяснять это?
Эрик Cэмюэлс был импозантным мужчиной: высокий, хорошо одетый, с поставленным голосом, которому все инстинктивно доверяли. До тех пор, пока не становилось понятно, что он живет в мире образов и фантазий. «Восприятие – это все», – любил говорить он. Пару недель назад Эрик великолепно сострил перед группой физиков, занимающихся элементарными частицами: «Основной урок, который следует извлечь из квантовой теории: реальность и образ – одно и то же». «Если мы чего-то не видим, – твердил он, – этого нет».
– Объяснять что? – спросила она.
– «Аль-Джахани». О чем еще, черт побери, может идти речь? – Он был вне себя от ярости.
– Сядьте, Эрик, – попросила она.
Он остался стоять.
– Что я скажу им?
– У вас сегодня пресс-конференция?
– Теперь да.
Эрик отлично работал с прессой, когда дела шли хорошо. Обычно в Академии так и было. Б?льшую часть проблем и неудач удавалось скрыть, поскольку общественность была не так уж заинтересована в той работе, которую выполняла Академия. Недавнее исследование, проведенное «Всеобщими новостями», показало, что пятьдесят процентов американцев понятия не имели о том, что такое альфа Центавра – планета, звезда, созвездие или страна в Западной Азии.
Но общественность любила гумпов.
Хатч открыла графин и предложила Сэмюэлсу выпить. Эрик был образцом добропорядочности, она знала, что на работе он никогда не притрагивался к алкоголю. Но сейчас сделал исключение. Да. Пожалуйста.
– Комиссар настоял, чтобы мы сделали заявление, – произнес Эрик. – Подстроились под ситуацию. Стали доступнее.
– Что вы собираетесь сказать им?
– Что экспедиция наполовину сорвана. Что же еще?
– Надеюсь, вы не собираетесь брякнуть вот так?
– Нет. Конечно, нет. – У него был озадаченный вид. Как иначе можно об этом сообщить?
– Привяжите-ка это к средствам, недостаточным для того чтобы справиться со столь значительной аварией.
– Конечно.
– Это правда, – заявила Хатч. – Мы получили все возможное от того, что у нас было.
– Думаете, они поведутся на это?
– Это правда, Эрик.
– Что не всегда гарантирует положительный результат. – Он пригубил спиртное и поморщился. – Так или иначе, если мы выберем этот путь, это может задеть комитет сената или даже сам Совет. Видите, в чем проблема. Со стороны кажется, будто мы хотим кого-то обвинить.
– А вы предпочитаете обвинить...
– ...какого-нибудь техника. Кого-нибудь, кто всегда сможет найти новую работу в другом месте. – Эрик бледно улыбнулся. – Не вас, Хатч. Я никогда и в мыслях не позволил бы себе этого.
– Хорошо. – Она размышляла об этом весь день: вдруг Асквит, которому в итоге придется указать на кого-то, сочтет целесообразным сделать мишенью ее? Признавшись прессе, что ему следовало бы самому приглядывать за всем. Хатчинс пыталась исправить положение, но мне надо было оставаться во главе. Хотя это, в сущности, не ее вина, просто невезение. Хатч спрашивала себя, что делала в таких случаях Сильвия.
– Просто скажите правду, – проговорила она. – Она в конце концов все равно выплывет. – Искренней уверенности в этом у нее не было, поскольку она знала, что пресловутая правда будет зависеть от того, как пресса воспримет слова Эрика, и от того, что репортеры захотят подчеркнуть. В целом пресса была склонна к преследованию занимающих высокие должности. А значит, скорее всего набросится на комитет сената и на комиссара.
Хатч становилась циничной. Несколько лет назад она и не мечтала бы о своей нынешней должности. Но вот она здесь, руководитель миссиями: весьма успешная карьера по любым разумным меркам. А она недоумевала, зачем ей это надо.
Должность оказалась не такой, как ожидала Хатч. Думалось, ее ждет рабочий процесс с небольшой примесью политики. На деле же все ее основные обязанности были связаны с политикой. С остальным мог справиться любой, кто умел считать. Она открыла в себе талант политика и не возражала против того, чтобы потрафлять публике – при условии, что ей не нужно идти на компромисс с собой. Асквит не вполне одобрял это. Он считал Хатч тронутой. Но она хорошо справлялась с работой и считала, что он не захочет дать ей уйти. Хотя не настолько, насколько ему не захочется попасть под удар кого-нибудь из Капитолия.
– Ненавижу такие дни, – сказал Эрик.
Она кивнула.
– Не беспокойтесь. Это не конец света.
По крайней мере не для нас.
Вскоре после полудня ей позвонил Чарли, который временно занимал должность директора астрофизической лаборатории.
– Я думал, стоит ли отвлекать вас этим, Хатч, – сказал он. (Она подобралась.) – Вы могли бы заглянуть в лабораторию сегодня или завтра?
Не похоже на открытие.
– Буду примерно через час, Чарли.
Час перерос в три, и к тому времени дождь добрался до Академии и перешел в ливень. В сухую погоду Хатч бы вышла наружу, прошла за бассейном и покормила попкорном уток. Но вместо этого она спустилась в туннель, соединявший весь комплекс зданий.
Крашеные бетонные стены были отвратительного охристого цвета, их долгое однообразие нарушали изображения кораблей и станций Академии и несколько астрономических снимков галактик, туманностей и планетарных колец. Кто-то добавил фотографию одной из Омег – темной, угрожающей, местами освещенной внутренними всплесками энергии. Длинные усы облака вытянулись вперед, наводя страх на зрителя, а сопровождающий астероид находился прямо по центру.
Хатч размышляла, что подумают гумпы, когда увидят облако вблизи.
Были известны три другие расы, осмелившиеся выйти в межзвездное пространство: неведомые создатели чинди, которые, очевидно, были помешаны на сохранении всего ценного и нашли собственный способ победить время. Создатели Монументов, которые нарочно взвалили на себя кучу сложностей ради цивилизаций на Куракуа и Ноке. И наконец «ястребы», которые пришли на помощь, когда Обреченная несколько тысяч лет назад переживала длительный ледниковый период.
А теперь вот их раса пыталась помочь, как могла. Человечество оказалось в хорошей компании. Хатч даже немного гордилась. Если в масштабах планеты торжествовала теория Дарвина, то, похоже, действующим принципом на более высоких уровнях являлась забота друг о друге.
За исключением, конечно, тех, кто стоял за Омегами.
Хатч хотелось бы поговорить с представителями этих трех рас, но никто не знал, откуда родом чинди, «ястребы» канули в Лету, а немногочисленные потомки расы Создателей Монументов стали дикарями на отсталой планетке, не подозревающими о своем былом величии.
Чарли Уилсона, должно быть, предупредили, что она идет: он встретил Хатч в коридоре и проводил в лабораторию.
– Понимаешь, – сказал он, – я действительно не знаю, что все это значит.
– Что «все это»?
Чарли все еще исполнял обязанности директора лаборатории. Он хорошо справлялся, но в итоге ей придется назначить кого-то с более прочной репутацией.
Чарли привел Хатч в маленький просмотровый зал в виде амфитеатра: тридцать два кресла окружали кафедру. Как многое в Академии, зал был спроектирован в расчете на связи с общественностью. Но выяснилось, что общественность отнюдь не сгорала от любопытства. Как правило, этот зал использовали один-два сотрудника, а иногда он служил для школьных экскурсий.
Они сели, и Чарли взял пульт. Свет потух, появились звезды, зажглось обширное пылевое облако, и зрители поплыли где-то в ночи. Ощущение, что они действительно дрейфуют среди звезд, оба, вместе со своими креслами, нарушали только наличие гравитации и поток прохладного воздуха.
– У нас теперь сорок семь записей тьюков. Ты знаешь об этом.
– Да.
– Все сорок семь сделаны в тех местах, где мы ожидали обнаружить Омеги. Стало быть, можно предположить, что все они одной природы. – Чарли передвинулся в своем кресле, повернувшись так, чтобы видеть ее лицо. – Некоторые «Метеорологи» подходили к месту события достаточно близко, что позволило нам исследовать назначение тьюков. То есть какую цель преследовал взрыв. Все они произошли в межзвездном пространстве. Никаких планет поблизости. Так что это не попытка полного разрушения. Это не месть.
– Скажи это Куракуа.
Чарли кивнул, признавая ее правоту. Цивилизация на Куракуа была уничтожена.
– Все облака, которые мы проверили, запрограммированы следовать за ежом на чуть более высокой скорости. Когда Омега догоняет ежа, то нападает на него, тот взрывается, облако от этого срабатывает, и мы получаем тьюк.
– Ладно. Но почему?
– Кто знает? Так или иначе, света они выделяют как небольшая Новая. Кому-нибудь другому придется выяснить почему. Нам известен только сам факт.
– Так в чем смысл? Зачем кто-то заварил всю эту кашу?
– Не могу ответить на этот вопрос. Но могу сообщить тебе, что взрывы происходят группами. Гарольд первым заметил это. Даже когда у нас была всего горстка случаев. Есть какая-то система. Существует шесть отдельных зон, где мы отметили эти события, хотя это не означает, что по мере продвижения «Метеорологов» мы не обнаружим другие зоны. Желтая звезда справа от тебя – сверхгигант R Северной Короны. Семь тысяч световых лет отсюда. – Чарли прикоснулся к пульту. На расстоянии ладони от сверхгиганта зажглась Новая. – «Корона 14». Четырнадцатое из зафиксированных событий.
И вторая Новая, на несколько градусов дальше.
– «Корона 15».
А еще несколькими градусами дальше, третья. Шестнадцатая.
Если должна была быть четвертая, Хатч могла бы догадаться, где ее искать. Но ее не было.
– Они все так, – заметил Чарли. – Пять тут, шесть там. Все в пределах относительно малого отрезка времени. Возможно, тысяча лет или около того. И каждая серия ограничена определенным регионом.
– Что это значит?
У Чарли был расстроенный вид.
– Хатч, это какой-то исследовательский проект. Должен быть.
– Что они исследуют?
– Не знаю. Наверняка что-то связанное со светом. Кое-кто из наших людей строит предположения, но у нас пока нет ничего вразумительного. Но ты понимаешь, что это вполне естественно, ведь они находятся на значительно более высоком уровне развития, чем мы.
– Как если бы Кеплер пытался разобраться с гравитационными отклонениями.
– Да. Именно.
Из библиотечного архива
ОБЗОР НОВОСТЕЙ(Отрывок из пресс-конференции Эрика Сэмюэлса)
«Нью-Йорк Онлайн»: Эрик, вы можете сказать, что именно случилось с «Аль-Джахани»?
Сэмюэлс: Проблема с двигателями. С прыжковыми двигателями. Что, Билл?
«Космо»: Исключительно важная экспедиция, от которой столько зависит: разве корабль не осматривали перед отправлением?
Сэмюэлс: Мы всегда проводим инспекцию, прежде чем корабли покинут «Колесо». Да, этот корабль подлежал проведению текущего техобслуживания, но у нас не было времени завершить процедуру. Дженнифер.
«Космо»: Подождите. Дополнительный вопрос, пожалуйста. Вы хотите сказать, что корабль улетел неисправным?
Сэмюэлс: Нет. Я совсем не это хочу сказать. Если бы мы знали, что существует проблема, мы бы справились с ней, неважно, сколько времени это заняло бы. В данном случае мы не видели проблемы и были ограничены во времени. Поэтому корабль улетел. Дженнифер, вы хотите что-то спросить?
«Уикенд Раундап»: Да. Если отлет этого корабля был под вопросом, почему вы не отправили другой?
Сэмюэлс: Другого корабля у нас не было. Ни одного корабля необходимой вместимости. Харви, что у вас?
«Лондон Таймс»: Вы говорите, что у Академии не нашлось другого корабля?
Сэмюэлс: Верно.
«Лондон Таймс»: Как это возможно? Совет и Белый дом заявляют, что делают все для поддержки этого начинания.
Сэмюэлс: Что ж, существуют пределы того, что можно сделать за короткий срок. Лукаут крайне далекая планета. Дженет.
«Всеобщие новости»: Эрик, каковы прогнозы для гумпов?
Сэмюэлс: Мы все еще надеемся.
Утром Хатч вытащила Чарли из лаборатории на прогулку вокруг Утреннего Пруда.
– Сорок семь событий, – сказал он, – сконцентрированы в полудюжине далеких друг от друга зон, чрезвычайно удаленных от того пузырька пространства, в котором человечество путешествовало последние полвека. Вот почему эти штуки не показывались в нашем небе. Но через пару тысяч лет, когда свет долетит сюда, тут будет несколько фейерверков.
Две из зон располагались на краю Галактики, одна рядом с ядром, а три случайно разбросаны.
– И больше нигде ни одной? – спросила Хатч.
– Пока нет. Но многие «Метеорологи» еще только направляются к своим позициям. Вероятно, мы обнаружим новые.
В Чарли было что-то надежное. Он не строил диких предположений, и в его присутствии Хатч всегда чувствовала, что все под контролем. Ценное качество в столь молодом человеке. Чарли не обладал гениальностью своего бывшего босса, но ее не было ни у кого. Да и залог блестящего будущего не в гениальности. Необходимы здравый смысл, настойчивость и способность воодушевлять окружающих. Хатч ни при каких условиях не могла представить себе, что Чарли скажет ей: я-де понял, что такое Омеги, – а затем заставит ждать, пока не соберет дополнительные доказательства. Он даже не стал бы обставлять это как торжественное объявление. Он просто рассказал бы ей, что знал. Или о чем догадывался.
Она посмотрела в небо и подумала о тех, кто здесь будет, когда световое шоу начнется.
Гарольд говорил, что его осенило в Джорджтаунской галерее. Там он как будто бы понял, что происходит. Но как это могло случиться, если Чарли прав и Академия вела перспективные исследования в областях, на настоящий момент превосходящих человеческое понимание?
Возможно ли, что Гарольд что-то увидел в галерее?
Хатч позвонила туда, что следовало сделать уже давно.
Механический голос поинтересовался, чем может помочь Джорджтаунская галерея.
– Есть ли у вас в текущей экспозиции или среди проданного за последние шесть месяцев что-либо на тему Омег?
– Минуточку, пожалуйста.
В беседу вступил человеческий голос.
– Говорит Юджин Гамильтон. Как я понимаю, вас интересует «Омега».
– Меня интересует все, что у вас есть или было за последние шесть месяцев, где в качестве темы используется Омега.
– Это, должно быть, «Центр урагана» Рене Гильбера. Вам он, конечно, известен.
– Конечно. – Действительно, Тор упоминал о нем, но Хатч не могла вспомнить, в какой связи. – Могу я взглянуть?
– Если угодно. Вы понимаете, конечно, что всю мощь и изящество этого шедевра, если не сказать больше, невозможно в полной мере передать в электронном виде.
– Да, понимаю.
– Возможно, вы предпочли бы зайти в галерею, мисс?.. – Он помедлил, предлагая ей назвать себя.
– Хатчинс, – представилась она. – Сейчас я хотела бы взглянуть на него.
– Разумеется. Подождите, пожалуйста.
Минуту спустя работа появилась на экране. Гильбер уловил все уныние и обещание беды, исходящее от Омеги, ухватил необъятность и огромную мощь. Однако враждебности в облаке не было. Для этого объекта убийство вовсе не было целью; ему просто было все равно. Не попадайся ему на пути, и с тобой все будет отлично. Очень похоже на Моби Дика.
Она сделала копию и поблагодарила Гамильтона, заверив его, что заскочит взглянуть.
Видел ли это Гарольд?
Хатч показала копию Чарли, и он пожал плечами.
– Омега, да. – Он достал диск. – Я подумал, тебе будет любопытно взглянуть.
– Что это?
– История того, что мы пытались сделать с тьюками. Если тебе что-нибудь придет на ум, я был бы рад услышать это.
Хатч просидела в просмотровом зале больше часа, изучая результаты попыток Чарли найти рациональное объяснение тьюкам. Он и его команда пытались установить последовательность событий в реальном времени, описывая, как они выглядели бы, если бы свет долетал мгновенно. Это их ни к чему не привело. Они рассматривали выбросы энергии, электромагнитные колебания, расстояния до ближайших объектов, на которые могли повлиять эти события.
Беспорядочное нагромождение.
Хотя, насколько она знала, это мог быть код.
При этой мысли Хатч улыбнулась, а тем временем в дальней части комнаты, возле запасного выхода засветилось облако. И погасло. Минуту спустя (пятьдесят лет в реальном времени) на расстоянии ладони от него что-то вспыхнуло и пропало. Словно светлячки.
Хатч увеличила шаг течения времени и увидела семь последовательных вспышек, спускающихся из левого верхнего угла зала, затем шесть у себя за спиной. Ей пришлось поверить Чарли на слово, что интервалы между ними не одинаковы. Она действительно не могла этого заметить, просто глядя на часы. Но они были очень близкими. Серия тут, серия там.
Теперь ученые знали, что события происходят в диапазоне от двадцати семи до шестидесяти одного дня. И у вспышек разные спектры, то есть они излучали свет разных цветов. И еще одна странность: серия всегда была одного цвета. Наверху голубая, в задней части зала белая, слева красная. Что за чертовщина?
После обеда была конференция, затем Хатч посетила планерку с людьми комиссара и выбралась уже много позже семи. Между встречами она разрешила спор между главами отделов, устроила визит на «Серенити» для одного сенатора и подписала приказ о специальной награде для Эммы, Ская и «Хеффернана», которую им должны были вручить по возвращении на станцию приписки.
После захода солнца заметно похолодало, и Хатч побрела к крытому транспортному комплексу, размышляя, что следовало бы одеться потеплее.
– Куда прикажете, мисс Хатчинс? – спросил кэб после того, как она предъявила свою карточку.
Неожиданно для себя Хатч сказала:
– Джорджтаун, – и дала адрес галереи искусств на Висконсин-авеню.
– Отлично, – произнес кэб, поднимаясь.
Он повернул к северу и пролетел над Потомаком, сильно поднявшимся со времен Рузвельта. В надвигающейся ночи сверкал остров Конституции с кварталом общественных зданий. Памятники Линкольну, Джефферсону, Рузвельту и Брокману безмятежно взирали со своих возвышений. А старый Белый дом с подсвеченным флагом США с пятьюдесятью двумя звездами стоял за каналами. Ярко освещенный круизный корабль медленно шел вверх по течению.
Ночь была полна движения. Шаттл поднялся с Рейгана, направляясь к «Колесу». Повсюду сновали глайдтрейны. Она позвонила Тору, предупредила его, что будет поздно.
– Что там, в Джорджтауне? – поинтересовался муж.
– Я направляюсь в галерею.
Тор, конечно, знал это место. В прошлом они продали много его работ.
– Зачем?
– Не знаю точно. Хочу взглянуть на «Центр урагана» Гильбера.
Казалось, его устроил такой ответ. Она почти решила, что муж ожидал от нее чего-то в этом роде.
Полет занял всего пару минут. Кэб спустился в Висконсин-парк и спросил, хочет ли она, чтобы он ее дождался.
– Нет, – сказала она. – В этом нет необходимости, спасибо.
– Хорошо, мисс Хатчинс.
Она улыбнулась. У ИИ был британский акцент.
Галерея располагалась на восточной стороне Висконсин-авеню, которая изначально была предназначена для повозок и лошадей, затем ее заполнил моторизованный наземный транспорт, а теперь по ней разрешено было только пешеходное движение и опять-таки проезд повозок, запряженных лошадьми. Хатч переключила комм на считывание и выбралась наружу.
Каждый вечер в Джорджтауне был вечером свиданий. Рестораны были полны. По улицам бродили покупатели и туристы, из дюжины кафе доносились музыка и смех, а в парке мим развлекал стайку детей.
Джорджтаунская галерея искусств располагалась между мебельным магазином и лавкой антиквара. Весь этот квартал казался ветхим, потрепанным. Такая архитектура намекала, что это магазины того типа, где можно найти качественные товары с потускневшим глянцем, но по сходной цене. Парадная дверь галереи была открыта, и Хатч увидела двух человек за разговором. Пока она смотрела, беседующие зашли внутрь и дверь закрылась.
Галерея занимала два этажа, соединенных рахитичной лестницей. Внутри пахло мебельным лаком и кедром, свет был приглушен. Плотные шторы закрывали окна, на полу лежали толстые ковры. Интерьер был напыщенным, бескомпромиссно-официальным. Хатч шагнула в прошлое, в двадцать второй век.
Несмотря на то, что она была замужем за художником, она мало знала о различных школах или даже о выдающихся мастерах. Поэтому она просто бродила среди пейзажей и портретов людей, одетых по моде прошлых веков. Встретились несколько картин более эзотерического плана, по сути, геометрические узоры, предназначенные для того, чтобы будоражить каким-то непонятным ей способом. Тор пытался объяснить ей особенности некоторых техник живописи, но Хатч не стала скрывать от него, что в этих вопросах она совершенный обыватель, и он оставил ее в покое.
Кроме двоих мужчин, она никого не увидела. Их разговор прервался, один ушел, а второй направился к ней, вежливо улыбаясь.
– Добрый вечер, – произнес он, и Хатч узнала голос Юджина Гамильтона. – Чем могу служить?
– Мистер Гамильтон, меня зовут Хатчинс. Я недавно говорила с вами.
Он расплылся в улыбке.
– Ах да. Полотна Дешэ.
– Нет. Вообще-то мы говорили о картине Гильбера.
– «Центр урагана».
– Да.
– Это прямо здесь. – Он провел ее в глубь помещения и свернул в боковую комнату. Сразу слева висел «Центр урагана». И он оказался прав: монитор передавал картину неточно.
Облако было живым, полным внутреннего движения и освещенным внутренней мощью, и оно приближалось к ней. Не за ней – поняла Хатч. Ничего личного. Она слишком ничтожна, чтобы ее заметили. Но для нее лучше бы уйти с дороги.
– Мистер Гамильтон, вы случайно не знакомы с Гарольдом Тьюксбери? – осведомилась Хатч.
Он поднял бровь и повторил про себя имя.
– Что-то знакомое, – проговорил он неуверенно.
Но нет, он ошибся. Не мог сказать, видел ли он когда-либо Гарольда в магазине. И надеялся, что это не создаст проблем.
Она спросила, не покупал ли Гарольд здесь какую-нибудь картину.
– Он недавно скончался, – скончался она.
– Мне так жаль.
– Как и всем нам, мистер Гамильтон. Я хотела бы подобрать что-то подходящее в память о нем. Что-то, что понравилось бы ему.
– Ах да, понимаю.
– Он часто упоминал вашу галерею. В пылких выражениях, должна признаться.
Гамильтон скромно поклонился.
– Я подумала, что, если узнаю, какого рода картины он покупал, смогу лучше выбрать.
– Да. Конечно. – Гамильтон зашел за стойку и просмотрел свои списки. – Как пишется его имя?
Гарольд купил работу Чапделэйна. Веселенькое полотно. Гамильтон показал его Хатч. Молодая женщина, читающая в парке на скамье, окруженная белками, кардиналами и сойками. Надвигались грозовые тучи.
Дата покупки – 10 марта. На той неделе, когда он умер. Но Хатч не видела связи между белками или даже надвигающейся грозой и Омегой.
Она вернулась и вновь посмотрела на полотно Гильбера.
– Вижу, вас захватил «Центр урагана», – заметил Гамильтон. – Он очень мил. Полагаю, он мог бы стать замечательным приобретением для вашего дома.
Да, мог бы. Конечно, дороговато. Как и все здесь.
– Согласна. Но вкусы моего мужа так сложно предугадать. Вы понимаете? – Хатч вздохнула. – Дайте подумать. И, если не возражаете, я еще немного погуляю.
Она стала обходить помещение. Гамильтон, извинившись, отправился обслуживать другого посетителя.
Она подумала, что, возможно, найдет что-нибудь в абстрактных картинах, экспериментах с перспективой Ван Хоккена или гиперболических пейзажах Энтуистла. Но наконец решила, что, какое бы озарение ни посетило Гарольда, она не найдет ключ к нему в Джорджтауне.
– Это убивает меня, – сказала она Тору за семгой с картофелем. Морин уже поела и играла в гостиной.
– Ты взяла домой диск Чарли?
Хатч повернулась, взяла диск и положила рядом с тарелкой мужа. Он ткнул в него вилкой, как будто тот мог укусить.
– Они совсем ничего не могут придумать?
– Только то, что я тебе рассказала.
– Не возражаешь, если я взгляну?
– Сделай одолжение.
Тор был талантлив, но он был человеком искусства. Никаких математических способностей, ни намека на науку. Во время просмотра он несколько раз покачал головой, а под конец заявил, что спекся.
Они закончили ужин и взяли вино в гостиную. Морин увидела диск.
– Симулятор, мамочка?
– Не совсем, любимая, – ответила Хатч. – Картинки со звездами.
– Хорошо. – Дочь подобрала одну из своих кукол, усадила ее в игрушечное креслице, сама села на пол рядом и пожелала приятного просмотра.
Тор вставил диск в проигрыватель, и они устроились на диване.
Это была та же запись, которую Хатч видела тем же днем ранее. Тор был очень внимателен, иногда, при появлении коротких вспышек, хмыкал. Хатч потягивала вино, позволив своим мыслям блуждать. А Морин в основном беседовала с куклой. «Сиди прямо, Лизабет». «Печенья, мамочка?»
Когда запись кончилась, Тор просидел в молчании несколько минут. Наконец он повернулся к жене.
– Говоришь, Гарольд работал только с восемью из этих штук?
– Вроде бы. Они тогда только начали их обнаруживать.
– И все понял?
– Вообще-то, нет. Я никогда этого не утверждала. – Хатч постаралась вспомнить, что на самом деле сказал ей Гарольд. Ему казалось, он понял, что происходит. Ему нужны были еще данные. Он обещал с ней связаться.
– Я наблюдаю только множество огней.
– Что ж, спасибо, Тор. Ты мне очень помог.
– Не думаю, что он знал больше, чем мы.
– Они милые, – заявила Морин.
СВОДКА НОВОСТЕЙ
АСТЕРОИД БЭРЛИ ПРОЛЕТАЕТ МИМО ЗЕМЛИ
Прошел в восьми тысячах километров.
Никто не заметил опасности, пока она не миновала.
Камень диаметром 3 км мог бы убить миллионы.
Обещано расследование
МАТЬ ОБВИНИЛИ В УБИЙСТВЕ МУЖА И ЧЕТВЕРЫХ ДЕТЕЙ
Единственная выжившая при падении флаера.
Полиция: жертвы были мертвы до аварии
ЦЕРКОВЬ ОТКРОВЕНИЯ ЗАЯВЛЯЕТ: ОМЕГИ – ПРОЯВЛЕНИЯ БОЖЬЕГО ГНЕВА
«Современный мир переживает Последние дни».
Кристофер говорит, что время на исходе
БОЛТЕР ПОЛУЧАЕТ ИСТОРИЧЕСКУЮ ПРЕМИЮ
Национальная литературная премия за «Проигранный крестовый поход»
ЗАВЕРШИЛСЯ ПОДБОР ПРИСЯЖНЫХ ДЛЯ СУДА ПО ДЕЛУ «ГЕЕННЫ ОГНЕННОЙ»
Паттерсон заявляет, что права личности нарушаются церковной догмой.
«Программирование начинается со Св. Михаила».
Это может породить поток аналогичных дел
ЧИСЛЕННОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ ПЛАНЕТЫ УПАЛА НИЖЕ ДВЕНАДЦАТИ МИЛЛИАРДОВ
Сокращение шестьдесят три года подряд.
«Все еще тесно»
УРАГАН ЭММА НАНОСИТ УДАР ПО ПОБЕРЕЖЬЮ ДЖОРДЖИИ
Шестьсот погибших, миллионы пострадавших.
«Люди не выживут»
БРИТАНИЯ МОЖЕТ ВЕРНУТЬСЯ К МОНАРХИИ
Туристический бизнес терпит большие убытки
«ПОСЛЕ ЧИНДИ» НАПРАВЛЯЕТСЯ В НЬЮ-ЙОРК
Алекс Беллинджер привезет лондонский хит на Бродвей
В АФГАНИСТАНЕ ПОЛНЫМ ХОДОМ ИДЕТ ЭВАКУАЦИЯ ПЕРЕД ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕМ
В ближайшие дни ожидается толчок силой 7,1 балла.
Эпицентр толчка в 50 км к западу от Кабула
СОВЕТ ДАЕТ ГАРАНТИИ В ДЕЛЕ ГУМПОВ
«Мы делаем все возможное»
ТИТУЛ РОКЕТС КЛИНЧ
Арки стукнуло девяносто
ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ МНИМЫЙ ГРАБИТЕЛЬ ПОДАЛ В СУД НА ВИННЫЙ МАГАЗИН
Падение через застекленную крышу «причинило долговременный ущерб».
«Они должны были пометить ее как небезопасную»
НФЛ ГОЛОСУЕТ ЗА УДЛИНЕНИЕ СЕЗОНА ИГР В 35-М
Команды проведут двадцать шесть встреч
Арлингтон. Виргиния. Вторник, 23 сентября
Она ненавидела звонки посреди ночи. Присцилла Хатчинс не была активным управленцем. Ее метод состоял в том, чтобы наметить цели, обеспечить средства, найти нужных людей для выполнения необходимой работы и уйти с дороги. Это означало, что когда в три часа ночи раздавался звонок, неважно, личный или по работе, это неизбежно были плохие новости.
Она взяла комм и поднесла его к уху. Тор перевернулся на другой бок и посмотрел на часы.
– Хатч, – звонила Дебби Уиллис, дежурный офицер Академии. – Двигатели сдохли.
Проклятье. После памятного первого инцидента в июне она в глубине души ожидала этого. Но ничего не могла поделать. Туда было не дотянуться.
– Есть пострадавшие? – спросила она.
– Нет. Все в порядке.
Хатч почудился плач в комнате Морин, но, когда она прислушалась, там все было тихо.
– Хорошо, – сказала она. – Джули и Диггеру сообщили?
– Да. Мы получили сообщение от Александры. Переслать?
– А там говорится, что она может произвести ремонт и долететь до Лукаута раньше облака?
– Я не просматривала. Но «Бродсайд» сообщает, что они не могут продолжить экспедицию.
– Помощь уже выслана?
– Да, мэм.
– Хорошо. Спасибо, Дэб. Перешли сообщение от Алекс.
Тор смотрел на нее.
– «Аль-Джахани»?
– Да.
– Мне жаль, крошка.
– Мне тоже.
Хатч снова услышала тот же звук. Может быть, Морин снится страшный сон?
– Я подойду, – предложил Тор.
– Нет. – Хатч пошла к двери. – Все нормально.
Пока она сидела с Морин, она услышала, как Тор вышел из спальни и направился вниз. В такие ночи, когда он знал, что дела у нее идут неважно, он не смыкал глаз. Когда малышка успокоилась, Хатч последовала за ним и обнаружила, что он дремлет в своем кресле с открытой книгой на коленях под включенной лампой.
– Ты ничего не могла бы сделать, – произнес Тор, не открывая глаз.
– Я могла бы задержать корабль еще на неделю. Завершить текущее техобслуживание. Тогда неисправность обнаружили бы.
– Почему же ты не сделала этого?
– Облако не предоставило мне лишней недели. Но по крайней мере исследователи добрались бы туда.
Он кашлянул и сказал:
– Не терзайся. Если бы корабль прилетел туда слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять, ты бы казнила себя за это. Ты должна была рискнуть и отправить их на неделю раньше.
– Что ж, – сказала Хатч, – возможно, воздушный змей сработает.
Утром она отослала сообщения Коллингдэйлу, Вадиму на «Бродсайд» и Диггеру. Коллингдэйл информировал ее о своем намерении продолжить полет на «Хоксбилле». Хатч пожелала ему удачи и сказала, что знает: он сделает все возможное. Она распорядилась, чтобы Вадим считал первоочередным любой запрос, который поступит от тех двоих на Лукауте. Если Диггер найдет способ увести гумпов на возвышенность, пусть действует, и к черту последствия.
Когда Хатч пришла утром в Академию, там ее ждало сообщение с «Бродсайда», в котором говорилось, что тело Джека прибудет на «Уинкельмане». У Академии было заготовленное письмо, которое в таких случаях отправляли родственникам, но его тон показался Хатч холодным, поэтому она решила подготовить собственное.
Она попросила секретаря Асквита передать комиссару, что хочет его видеть, когда тот придет. К десяти он еще не появился, и Хатч вызвала его по комму. Асквит не одобрял такие вещи. Только в крайнем случае. Ему не нравилось чувствовать себя привязанным к Академии, он с удовольствием рассказывал всем, что возглавляет учреждение, в котором не имеет значения, могут или нет его сотрудники поговорить с ним. Ведь главная черта хорошего управляющего – решения принимаются, и работа идет, даже когда он оказывался вне досягаемости.
С другой стороны, если на Асквита обрушивался кто-нибудь из конгресса, он целыми днями жаловался, что его подчиненные держат его в неведении.
– Да? – раздраженно отозвался Асквит.
– Не знаю, слышали вы или нет. У «Аль-Джахани» сломались двигатели. Он дрейфует.
Последовала долгая пауза, а затем Хатч услышала, как комиссар вздохнул.
– Есть пострадавшие?
– Нет.
– Что ж, и на том спасибо. Чья это вина?
– Не знаю. Вероятно, моя.
– Как это случилось?
– Они просто сломались. Мы рискнули – и неудачно.
– Ладно. Послушайте, не напрягайтесь. Мы с этим разберемся.
Час спустя к ней пришел Эрик.
– У нас серьезные проблемы, – сказал он. – Как прикажете объяснять это?
Эрик Cэмюэлс был импозантным мужчиной: высокий, хорошо одетый, с поставленным голосом, которому все инстинктивно доверяли. До тех пор, пока не становилось понятно, что он живет в мире образов и фантазий. «Восприятие – это все», – любил говорить он. Пару недель назад Эрик великолепно сострил перед группой физиков, занимающихся элементарными частицами: «Основной урок, который следует извлечь из квантовой теории: реальность и образ – одно и то же». «Если мы чего-то не видим, – твердил он, – этого нет».
– Объяснять что? – спросила она.
– «Аль-Джахани». О чем еще, черт побери, может идти речь? – Он был вне себя от ярости.
– Сядьте, Эрик, – попросила она.
Он остался стоять.
– Что я скажу им?
– У вас сегодня пресс-конференция?
– Теперь да.
Эрик отлично работал с прессой, когда дела шли хорошо. Обычно в Академии так и было. Б?льшую часть проблем и неудач удавалось скрыть, поскольку общественность была не так уж заинтересована в той работе, которую выполняла Академия. Недавнее исследование, проведенное «Всеобщими новостями», показало, что пятьдесят процентов американцев понятия не имели о том, что такое альфа Центавра – планета, звезда, созвездие или страна в Западной Азии.
Но общественность любила гумпов.
Хатч открыла графин и предложила Сэмюэлсу выпить. Эрик был образцом добропорядочности, она знала, что на работе он никогда не притрагивался к алкоголю. Но сейчас сделал исключение. Да. Пожалуйста.
– Комиссар настоял, чтобы мы сделали заявление, – произнес Эрик. – Подстроились под ситуацию. Стали доступнее.
– Что вы собираетесь сказать им?
– Что экспедиция наполовину сорвана. Что же еще?
– Надеюсь, вы не собираетесь брякнуть вот так?
– Нет. Конечно, нет. – У него был озадаченный вид. Как иначе можно об этом сообщить?
– Привяжите-ка это к средствам, недостаточным для того чтобы справиться со столь значительной аварией.
– Конечно.
– Это правда, – заявила Хатч. – Мы получили все возможное от того, что у нас было.
– Думаете, они поведутся на это?
– Это правда, Эрик.
– Что не всегда гарантирует положительный результат. – Он пригубил спиртное и поморщился. – Так или иначе, если мы выберем этот путь, это может задеть комитет сената или даже сам Совет. Видите, в чем проблема. Со стороны кажется, будто мы хотим кого-то обвинить.
– А вы предпочитаете обвинить...
– ...какого-нибудь техника. Кого-нибудь, кто всегда сможет найти новую работу в другом месте. – Эрик бледно улыбнулся. – Не вас, Хатч. Я никогда и в мыслях не позволил бы себе этого.
– Хорошо. – Она размышляла об этом весь день: вдруг Асквит, которому в итоге придется указать на кого-то, сочтет целесообразным сделать мишенью ее? Признавшись прессе, что ему следовало бы самому приглядывать за всем. Хатчинс пыталась исправить положение, но мне надо было оставаться во главе. Хотя это, в сущности, не ее вина, просто невезение. Хатч спрашивала себя, что делала в таких случаях Сильвия.
– Просто скажите правду, – проговорила она. – Она в конце концов все равно выплывет. – Искренней уверенности в этом у нее не было, поскольку она знала, что пресловутая правда будет зависеть от того, как пресса воспримет слова Эрика, и от того, что репортеры захотят подчеркнуть. В целом пресса была склонна к преследованию занимающих высокие должности. А значит, скорее всего набросится на комитет сената и на комиссара.
Хатч становилась циничной. Несколько лет назад она и не мечтала бы о своей нынешней должности. Но вот она здесь, руководитель миссиями: весьма успешная карьера по любым разумным меркам. А она недоумевала, зачем ей это надо.
Должность оказалась не такой, как ожидала Хатч. Думалось, ее ждет рабочий процесс с небольшой примесью политики. На деле же все ее основные обязанности были связаны с политикой. С остальным мог справиться любой, кто умел считать. Она открыла в себе талант политика и не возражала против того, чтобы потрафлять публике – при условии, что ей не нужно идти на компромисс с собой. Асквит не вполне одобрял это. Он считал Хатч тронутой. Но она хорошо справлялась с работой и считала, что он не захочет дать ей уйти. Хотя не настолько, насколько ему не захочется попасть под удар кого-нибудь из Капитолия.
– Ненавижу такие дни, – сказал Эрик.
Она кивнула.
– Не беспокойтесь. Это не конец света.
По крайней мере не для нас.
Вскоре после полудня ей позвонил Чарли, который временно занимал должность директора астрофизической лаборатории.
– Я думал, стоит ли отвлекать вас этим, Хатч, – сказал он. (Она подобралась.) – Вы могли бы заглянуть в лабораторию сегодня или завтра?
Не похоже на открытие.
– Буду примерно через час, Чарли.
Час перерос в три, и к тому времени дождь добрался до Академии и перешел в ливень. В сухую погоду Хатч бы вышла наружу, прошла за бассейном и покормила попкорном уток. Но вместо этого она спустилась в туннель, соединявший весь комплекс зданий.
Крашеные бетонные стены были отвратительного охристого цвета, их долгое однообразие нарушали изображения кораблей и станций Академии и несколько астрономических снимков галактик, туманностей и планетарных колец. Кто-то добавил фотографию одной из Омег – темной, угрожающей, местами освещенной внутренними всплесками энергии. Длинные усы облака вытянулись вперед, наводя страх на зрителя, а сопровождающий астероид находился прямо по центру.
Хатч размышляла, что подумают гумпы, когда увидят облако вблизи.
Были известны три другие расы, осмелившиеся выйти в межзвездное пространство: неведомые создатели чинди, которые, очевидно, были помешаны на сохранении всего ценного и нашли собственный способ победить время. Создатели Монументов, которые нарочно взвалили на себя кучу сложностей ради цивилизаций на Куракуа и Ноке. И наконец «ястребы», которые пришли на помощь, когда Обреченная несколько тысяч лет назад переживала длительный ледниковый период.
А теперь вот их раса пыталась помочь, как могла. Человечество оказалось в хорошей компании. Хатч даже немного гордилась. Если в масштабах планеты торжествовала теория Дарвина, то, похоже, действующим принципом на более высоких уровнях являлась забота друг о друге.
За исключением, конечно, тех, кто стоял за Омегами.
Хатч хотелось бы поговорить с представителями этих трех рас, но никто не знал, откуда родом чинди, «ястребы» канули в Лету, а немногочисленные потомки расы Создателей Монументов стали дикарями на отсталой планетке, не подозревающими о своем былом величии.
Чарли Уилсона, должно быть, предупредили, что она идет: он встретил Хатч в коридоре и проводил в лабораторию.
– Понимаешь, – сказал он, – я действительно не знаю, что все это значит.
– Что «все это»?
Чарли все еще исполнял обязанности директора лаборатории. Он хорошо справлялся, но в итоге ей придется назначить кого-то с более прочной репутацией.
Чарли привел Хатч в маленький просмотровый зал в виде амфитеатра: тридцать два кресла окружали кафедру. Как многое в Академии, зал был спроектирован в расчете на связи с общественностью. Но выяснилось, что общественность отнюдь не сгорала от любопытства. Как правило, этот зал использовали один-два сотрудника, а иногда он служил для школьных экскурсий.
Они сели, и Чарли взял пульт. Свет потух, появились звезды, зажглось обширное пылевое облако, и зрители поплыли где-то в ночи. Ощущение, что они действительно дрейфуют среди звезд, оба, вместе со своими креслами, нарушали только наличие гравитации и поток прохладного воздуха.
– У нас теперь сорок семь записей тьюков. Ты знаешь об этом.
– Да.
– Все сорок семь сделаны в тех местах, где мы ожидали обнаружить Омеги. Стало быть, можно предположить, что все они одной природы. – Чарли передвинулся в своем кресле, повернувшись так, чтобы видеть ее лицо. – Некоторые «Метеорологи» подходили к месту события достаточно близко, что позволило нам исследовать назначение тьюков. То есть какую цель преследовал взрыв. Все они произошли в межзвездном пространстве. Никаких планет поблизости. Так что это не попытка полного разрушения. Это не месть.
– Скажи это Куракуа.
Чарли кивнул, признавая ее правоту. Цивилизация на Куракуа была уничтожена.
– Все облака, которые мы проверили, запрограммированы следовать за ежом на чуть более высокой скорости. Когда Омега догоняет ежа, то нападает на него, тот взрывается, облако от этого срабатывает, и мы получаем тьюк.
– Ладно. Но почему?
– Кто знает? Так или иначе, света они выделяют как небольшая Новая. Кому-нибудь другому придется выяснить почему. Нам известен только сам факт.
– Так в чем смысл? Зачем кто-то заварил всю эту кашу?
– Не могу ответить на этот вопрос. Но могу сообщить тебе, что взрывы происходят группами. Гарольд первым заметил это. Даже когда у нас была всего горстка случаев. Есть какая-то система. Существует шесть отдельных зон, где мы отметили эти события, хотя это не означает, что по мере продвижения «Метеорологов» мы не обнаружим другие зоны. Желтая звезда справа от тебя – сверхгигант R Северной Короны. Семь тысяч световых лет отсюда. – Чарли прикоснулся к пульту. На расстоянии ладони от сверхгиганта зажглась Новая. – «Корона 14». Четырнадцатое из зафиксированных событий.
И вторая Новая, на несколько градусов дальше.
– «Корона 15».
А еще несколькими градусами дальше, третья. Шестнадцатая.
Если должна была быть четвертая, Хатч могла бы догадаться, где ее искать. Но ее не было.
– Они все так, – заметил Чарли. – Пять тут, шесть там. Все в пределах относительно малого отрезка времени. Возможно, тысяча лет или около того. И каждая серия ограничена определенным регионом.
– Что это значит?
У Чарли был расстроенный вид.
– Хатч, это какой-то исследовательский проект. Должен быть.
– Что они исследуют?
– Не знаю. Наверняка что-то связанное со светом. Кое-кто из наших людей строит предположения, но у нас пока нет ничего вразумительного. Но ты понимаешь, что это вполне естественно, ведь они находятся на значительно более высоком уровне развития, чем мы.
– Как если бы Кеплер пытался разобраться с гравитационными отклонениями.
– Да. Именно.
Из библиотечного архива
«Нью-Йорк Онлайн»: Эрик, вы можете сказать, что именно случилось с «Аль-Джахани»?
Сэмюэлс: Проблема с двигателями. С прыжковыми двигателями. Что, Билл?
«Космо»: Исключительно важная экспедиция, от которой столько зависит: разве корабль не осматривали перед отправлением?
Сэмюэлс: Мы всегда проводим инспекцию, прежде чем корабли покинут «Колесо». Да, этот корабль подлежал проведению текущего техобслуживания, но у нас не было времени завершить процедуру. Дженнифер.
«Космо»: Подождите. Дополнительный вопрос, пожалуйста. Вы хотите сказать, что корабль улетел неисправным?
Сэмюэлс: Нет. Я совсем не это хочу сказать. Если бы мы знали, что существует проблема, мы бы справились с ней, неважно, сколько времени это заняло бы. В данном случае мы не видели проблемы и были ограничены во времени. Поэтому корабль улетел. Дженнифер, вы хотите что-то спросить?
«Уикенд Раундап»: Да. Если отлет этого корабля был под вопросом, почему вы не отправили другой?
Сэмюэлс: Другого корабля у нас не было. Ни одного корабля необходимой вместимости. Харви, что у вас?
«Лондон Таймс»: Вы говорите, что у Академии не нашлось другого корабля?
Сэмюэлс: Верно.
«Лондон Таймс»: Как это возможно? Совет и Белый дом заявляют, что делают все для поддержки этого начинания.
Сэмюэлс: Что ж, существуют пределы того, что можно сделать за короткий срок. Лукаут крайне далекая планета. Дженет.
«Всеобщие новости»: Эрик, каковы прогнозы для гумпов?
Сэмюэлс: Мы все еще надеемся.
Утром Хатч вытащила Чарли из лаборатории на прогулку вокруг Утреннего Пруда.
– Сорок семь событий, – сказал он, – сконцентрированы в полудюжине далеких друг от друга зон, чрезвычайно удаленных от того пузырька пространства, в котором человечество путешествовало последние полвека. Вот почему эти штуки не показывались в нашем небе. Но через пару тысяч лет, когда свет долетит сюда, тут будет несколько фейерверков.
Две из зон располагались на краю Галактики, одна рядом с ядром, а три случайно разбросаны.
– И больше нигде ни одной? – спросила Хатч.
– Пока нет. Но многие «Метеорологи» еще только направляются к своим позициям. Вероятно, мы обнаружим новые.
В Чарли было что-то надежное. Он не строил диких предположений, и в его присутствии Хатч всегда чувствовала, что все под контролем. Ценное качество в столь молодом человеке. Чарли не обладал гениальностью своего бывшего босса, но ее не было ни у кого. Да и залог блестящего будущего не в гениальности. Необходимы здравый смысл, настойчивость и способность воодушевлять окружающих. Хатч ни при каких условиях не могла представить себе, что Чарли скажет ей: я-де понял, что такое Омеги, – а затем заставит ждать, пока не соберет дополнительные доказательства. Он даже не стал бы обставлять это как торжественное объявление. Он просто рассказал бы ей, что знал. Или о чем догадывался.
Она посмотрела в небо и подумала о тех, кто здесь будет, когда световое шоу начнется.
Гарольд говорил, что его осенило в Джорджтаунской галерее. Там он как будто бы понял, что происходит. Но как это могло случиться, если Чарли прав и Академия вела перспективные исследования в областях, на настоящий момент превосходящих человеческое понимание?
Возможно ли, что Гарольд что-то увидел в галерее?
Хатч позвонила туда, что следовало сделать уже давно.
Механический голос поинтересовался, чем может помочь Джорджтаунская галерея.
– Есть ли у вас в текущей экспозиции или среди проданного за последние шесть месяцев что-либо на тему Омег?
– Минуточку, пожалуйста.
В беседу вступил человеческий голос.
– Говорит Юджин Гамильтон. Как я понимаю, вас интересует «Омега».
– Меня интересует все, что у вас есть или было за последние шесть месяцев, где в качестве темы используется Омега.
– Это, должно быть, «Центр урагана» Рене Гильбера. Вам он, конечно, известен.
– Конечно. – Действительно, Тор упоминал о нем, но Хатч не могла вспомнить, в какой связи. – Могу я взглянуть?
– Если угодно. Вы понимаете, конечно, что всю мощь и изящество этого шедевра, если не сказать больше, невозможно в полной мере передать в электронном виде.
– Да, понимаю.
– Возможно, вы предпочли бы зайти в галерею, мисс?.. – Он помедлил, предлагая ей назвать себя.
– Хатчинс, – представилась она. – Сейчас я хотела бы взглянуть на него.
– Разумеется. Подождите, пожалуйста.
Минуту спустя работа появилась на экране. Гильбер уловил все уныние и обещание беды, исходящее от Омеги, ухватил необъятность и огромную мощь. Однако враждебности в облаке не было. Для этого объекта убийство вовсе не было целью; ему просто было все равно. Не попадайся ему на пути, и с тобой все будет отлично. Очень похоже на Моби Дика.
Она сделала копию и поблагодарила Гамильтона, заверив его, что заскочит взглянуть.
Видел ли это Гарольд?
Хатч показала копию Чарли, и он пожал плечами.
– Омега, да. – Он достал диск. – Я подумал, тебе будет любопытно взглянуть.
– Что это?
– История того, что мы пытались сделать с тьюками. Если тебе что-нибудь придет на ум, я был бы рад услышать это.
Хатч просидела в просмотровом зале больше часа, изучая результаты попыток Чарли найти рациональное объяснение тьюкам. Он и его команда пытались установить последовательность событий в реальном времени, описывая, как они выглядели бы, если бы свет долетал мгновенно. Это их ни к чему не привело. Они рассматривали выбросы энергии, электромагнитные колебания, расстояния до ближайших объектов, на которые могли повлиять эти события.
Беспорядочное нагромождение.
Хотя, насколько она знала, это мог быть код.
При этой мысли Хатч улыбнулась, а тем временем в дальней части комнаты, возле запасного выхода засветилось облако. И погасло. Минуту спустя (пятьдесят лет в реальном времени) на расстоянии ладони от него что-то вспыхнуло и пропало. Словно светлячки.
Хатч увеличила шаг течения времени и увидела семь последовательных вспышек, спускающихся из левого верхнего угла зала, затем шесть у себя за спиной. Ей пришлось поверить Чарли на слово, что интервалы между ними не одинаковы. Она действительно не могла этого заметить, просто глядя на часы. Но они были очень близкими. Серия тут, серия там.
Теперь ученые знали, что события происходят в диапазоне от двадцати семи до шестидесяти одного дня. И у вспышек разные спектры, то есть они излучали свет разных цветов. И еще одна странность: серия всегда была одного цвета. Наверху голубая, в задней части зала белая, слева красная. Что за чертовщина?
После обеда была конференция, затем Хатч посетила планерку с людьми комиссара и выбралась уже много позже семи. Между встречами она разрешила спор между главами отделов, устроила визит на «Серенити» для одного сенатора и подписала приказ о специальной награде для Эммы, Ская и «Хеффернана», которую им должны были вручить по возвращении на станцию приписки.
После захода солнца заметно похолодало, и Хатч побрела к крытому транспортному комплексу, размышляя, что следовало бы одеться потеплее.
– Куда прикажете, мисс Хатчинс? – спросил кэб после того, как она предъявила свою карточку.
Неожиданно для себя Хатч сказала:
– Джорджтаун, – и дала адрес галереи искусств на Висконсин-авеню.
– Отлично, – произнес кэб, поднимаясь.
Он повернул к северу и пролетел над Потомаком, сильно поднявшимся со времен Рузвельта. В надвигающейся ночи сверкал остров Конституции с кварталом общественных зданий. Памятники Линкольну, Джефферсону, Рузвельту и Брокману безмятежно взирали со своих возвышений. А старый Белый дом с подсвеченным флагом США с пятьюдесятью двумя звездами стоял за каналами. Ярко освещенный круизный корабль медленно шел вверх по течению.
Ночь была полна движения. Шаттл поднялся с Рейгана, направляясь к «Колесу». Повсюду сновали глайдтрейны. Она позвонила Тору, предупредила его, что будет поздно.
– Что там, в Джорджтауне? – поинтересовался муж.
– Я направляюсь в галерею.
Тор, конечно, знал это место. В прошлом они продали много его работ.
– Зачем?
– Не знаю точно. Хочу взглянуть на «Центр урагана» Гильбера.
Казалось, его устроил такой ответ. Она почти решила, что муж ожидал от нее чего-то в этом роде.
Полет занял всего пару минут. Кэб спустился в Висконсин-парк и спросил, хочет ли она, чтобы он ее дождался.
– Нет, – сказала она. – В этом нет необходимости, спасибо.
– Хорошо, мисс Хатчинс.
Она улыбнулась. У ИИ был британский акцент.
Галерея располагалась на восточной стороне Висконсин-авеню, которая изначально была предназначена для повозок и лошадей, затем ее заполнил моторизованный наземный транспорт, а теперь по ней разрешено было только пешеходное движение и опять-таки проезд повозок, запряженных лошадьми. Хатч переключила комм на считывание и выбралась наружу.
Каждый вечер в Джорджтауне был вечером свиданий. Рестораны были полны. По улицам бродили покупатели и туристы, из дюжины кафе доносились музыка и смех, а в парке мим развлекал стайку детей.
Джорджтаунская галерея искусств располагалась между мебельным магазином и лавкой антиквара. Весь этот квартал казался ветхим, потрепанным. Такая архитектура намекала, что это магазины того типа, где можно найти качественные товары с потускневшим глянцем, но по сходной цене. Парадная дверь галереи была открыта, и Хатч увидела двух человек за разговором. Пока она смотрела, беседующие зашли внутрь и дверь закрылась.
Галерея занимала два этажа, соединенных рахитичной лестницей. Внутри пахло мебельным лаком и кедром, свет был приглушен. Плотные шторы закрывали окна, на полу лежали толстые ковры. Интерьер был напыщенным, бескомпромиссно-официальным. Хатч шагнула в прошлое, в двадцать второй век.
Несмотря на то, что она была замужем за художником, она мало знала о различных школах или даже о выдающихся мастерах. Поэтому она просто бродила среди пейзажей и портретов людей, одетых по моде прошлых веков. Встретились несколько картин более эзотерического плана, по сути, геометрические узоры, предназначенные для того, чтобы будоражить каким-то непонятным ей способом. Тор пытался объяснить ей особенности некоторых техник живописи, но Хатч не стала скрывать от него, что в этих вопросах она совершенный обыватель, и он оставил ее в покое.
Кроме двоих мужчин, она никого не увидела. Их разговор прервался, один ушел, а второй направился к ней, вежливо улыбаясь.
– Добрый вечер, – произнес он, и Хатч узнала голос Юджина Гамильтона. – Чем могу служить?
– Мистер Гамильтон, меня зовут Хатчинс. Я недавно говорила с вами.
Он расплылся в улыбке.
– Ах да. Полотна Дешэ.
– Нет. Вообще-то мы говорили о картине Гильбера.
– «Центр урагана».
– Да.
– Это прямо здесь. – Он провел ее в глубь помещения и свернул в боковую комнату. Сразу слева висел «Центр урагана». И он оказался прав: монитор передавал картину неточно.
Облако было живым, полным внутреннего движения и освещенным внутренней мощью, и оно приближалось к ней. Не за ней – поняла Хатч. Ничего личного. Она слишком ничтожна, чтобы ее заметили. Но для нее лучше бы уйти с дороги.
– Мистер Гамильтон, вы случайно не знакомы с Гарольдом Тьюксбери? – осведомилась Хатч.
Он поднял бровь и повторил про себя имя.
– Что-то знакомое, – проговорил он неуверенно.
Но нет, он ошибся. Не мог сказать, видел ли он когда-либо Гарольда в магазине. И надеялся, что это не создаст проблем.
Она спросила, не покупал ли Гарольд здесь какую-нибудь картину.
– Он недавно скончался, – скончался она.
– Мне так жаль.
– Как и всем нам, мистер Гамильтон. Я хотела бы подобрать что-то подходящее в память о нем. Что-то, что понравилось бы ему.
– Ах да, понимаю.
– Он часто упоминал вашу галерею. В пылких выражениях, должна признаться.
Гамильтон скромно поклонился.
– Я подумала, что, если узнаю, какого рода картины он покупал, смогу лучше выбрать.
– Да. Конечно. – Гамильтон зашел за стойку и просмотрел свои списки. – Как пишется его имя?
Гарольд купил работу Чапделэйна. Веселенькое полотно. Гамильтон показал его Хатч. Молодая женщина, читающая в парке на скамье, окруженная белками, кардиналами и сойками. Надвигались грозовые тучи.
Дата покупки – 10 марта. На той неделе, когда он умер. Но Хатч не видела связи между белками или даже надвигающейся грозой и Омегой.
Она вернулась и вновь посмотрела на полотно Гильбера.
– Вижу, вас захватил «Центр урагана», – заметил Гамильтон. – Он очень мил. Полагаю, он мог бы стать замечательным приобретением для вашего дома.
Да, мог бы. Конечно, дороговато. Как и все здесь.
– Согласна. Но вкусы моего мужа так сложно предугадать. Вы понимаете? – Хатч вздохнула. – Дайте подумать. И, если не возражаете, я еще немного погуляю.
Она стала обходить помещение. Гамильтон, извинившись, отправился обслуживать другого посетителя.
Она подумала, что, возможно, найдет что-нибудь в абстрактных картинах, экспериментах с перспективой Ван Хоккена или гиперболических пейзажах Энтуистла. Но наконец решила, что, какое бы озарение ни посетило Гарольда, она не найдет ключ к нему в Джорджтауне.
– Это убивает меня, – сказала она Тору за семгой с картофелем. Морин уже поела и играла в гостиной.
– Ты взяла домой диск Чарли?
Хатч повернулась, взяла диск и положила рядом с тарелкой мужа. Он ткнул в него вилкой, как будто тот мог укусить.
– Они совсем ничего не могут придумать?
– Только то, что я тебе рассказала.
– Не возражаешь, если я взгляну?
– Сделай одолжение.
Тор был талантлив, но он был человеком искусства. Никаких математических способностей, ни намека на науку. Во время просмотра он несколько раз покачал головой, а под конец заявил, что спекся.
Они закончили ужин и взяли вино в гостиную. Морин увидела диск.
– Симулятор, мамочка?
– Не совсем, любимая, – ответила Хатч. – Картинки со звездами.
– Хорошо. – Дочь подобрала одну из своих кукол, усадила ее в игрушечное креслице, сама села на пол рядом и пожелала приятного просмотра.
Тор вставил диск в проигрыватель, и они устроились на диване.
Это была та же запись, которую Хатч видела тем же днем ранее. Тор был очень внимателен, иногда, при появлении коротких вспышек, хмыкал. Хатч потягивала вино, позволив своим мыслям блуждать. А Морин в основном беседовала с куклой. «Сиди прямо, Лизабет». «Печенья, мамочка?»
Когда запись кончилась, Тор просидел в молчании несколько минут. Наконец он повернулся к жене.
– Говоришь, Гарольд работал только с восемью из этих штук?
– Вроде бы. Они тогда только начали их обнаруживать.
– И все понял?
– Вообще-то, нет. Я никогда этого не утверждала. – Хатч постаралась вспомнить, что на самом деле сказал ей Гарольд. Ему казалось, он понял, что происходит. Ему нужны были еще данные. Он обещал с ней связаться.
– Я наблюдаю только множество огней.
– Что ж, спасибо, Тор. Ты мне очень помог.
– Не думаю, что он знал больше, чем мы.
– Они милые, – заявила Морин.
СВОДКА НОВОСТЕЙ
Прошел в восьми тысячах километров.
Никто не заметил опасности, пока она не миновала.
Камень диаметром 3 км мог бы убить миллионы.
Обещано расследование
Единственная выжившая при падении флаера.
Полиция: жертвы были мертвы до аварии
«Современный мир переживает Последние дни».
Кристофер говорит, что время на исходе
Национальная литературная премия за «Проигранный крестовый поход»
Паттерсон заявляет, что права личности нарушаются церковной догмой.
«Программирование начинается со Св. Михаила».
Это может породить поток аналогичных дел
Сокращение шестьдесят три года подряд.
«Все еще тесно»
Шестьсот погибших, миллионы пострадавших.
«Люди не выживут»
Туристический бизнес терпит большие убытки
Алекс Беллинджер привезет лондонский хит на Бродвей
В ближайшие дни ожидается толчок силой 7,1 балла.
Эпицентр толчка в 50 км к западу от Кабула
«Мы делаем все возможное»
Арки стукнуло девяносто
Падение через застекленную крышу «причинило долговременный ущерб».
«Они должны были пометить ее как небезопасную»
Команды проведут двадцать шесть встреч
33
Борт «Аль-Джахани». В дрейфе. Среда, 29 октября
Лингвисты не прекратили говорить на языке гумпов. Два корабля направлялись к ним и в любой момент должны были забрать пассажиров и подготовить «Аль-Джахани» к перелету на «Бродсайд», где корабль отремонтируют. Или спишут.
Но, хотя они все еще жаловались на молли калоттулы, которые их подвели, хотя все еще говорили: «Чалла, Джуди», боевой дух их покинул.
Шестеро из них собирались на Лукаут. Они должны были добраться туда на несколько недель позже облака, надеть костюмы гумпов и помочь в снабжении выживших одеялами и сэндвичами.
Все остальные, летевшие специально, чтобы увидеть событие, все, кроме Фрэнка Бергена, возвращались назад.
Дрейфовали уже шесть недель, и чувство разочарования было очень сильно. Все с радостью покинули бы «Аль-Джахани». Невезучий корабль. Люди проклинали его, проклинали Коллингдэйла, проклинали Хатчинс, проклинали президента Северо-Американского Союза. Конечно, то, что Коллингдэйл смылся и теперь был всего в нескольких неделях лета от цели, пока все остальные торчали здесь, не улучшало положение. Дело зашло так далеко, что Александра созвала собрание и велела всем успокоиться, смириться с тем фактом, что в полете вроде этого всегда есть доля неопределенности, что они рискнули и им не повезло, но не следует брюзжать – ведь они старались.
Хотя сверхсветовики рекордсмены в эффективности, экипажу нужно понять, что здесь полно движущихся частей и продублировать их все невозможно. Все может сломаться. Особенно, когда покидаешь порт в спешке, не пройдя текущее техобслуживание.
– Вы рвались добраться туда в начале декабря, и поэтому нам пришлось стартовать раньше, чем мы бы хотели. Мы попытали счастья и проиграли. Примите это.
Многим не понравились нотации капитана, однако это сосредоточило их недовольство на новом объекте, и, возможно, именно это и было нужно.
Джуди нравилась Александра. Она не извинялась, никогда не позволяла Фрэнку или остальным запугать себя, никогда не отступала. Не терпела подобных глупостей.
Александра потеряла остатки терпения с этой оравой нытиков, окружавших ее: Мелинда Парк все время долдонила, насколько ценно ее время, которое теперь разбазаривается; Уолли Гласснер всегда был готов рассказать любому, кто согласится слушать, как бы он все устроил, будь он главным; Джерри Мадден торчал тут семь месяцев – и чего же он добился?!
Даже среди ее собственной команды не все смогли примириться с ситуацией. А ведь все они были молоды, убеждены, что достигнут вершин в своей профессии, будут управлять своей жизнью и отойдут когда-нибудь от дел после долгих лет успехов и радостей.
Утром Александра сообщила по общей линии, что один из спасательных кораблей совершил прыжок из гиперпространства и появится в поле зрения к исходу вечера. Это был «Виньон», который должен был забрать всех, кто возвращался. «Виньон» доставит их на «Бродсайд», где они пересядут на другой корабль и направятся домой. Весь перелет займет восемь месяцев, они вернутся в Арлингтон к лету. Сохраняя нейтральную интонацию, капитан поблагодарила их за терпение и понимание.
На «Виньоне» также прибывали механики, чтобы запустить прыжковые двигатели. Через пару дней должен был подойти «Уэстовер» – подобрать Фрэнка, Джуди и шесть человек ее команды, которые собрались на Лукаут. Когда они отправятся в путь, Билл поведет «Аль-Джахани» на «Бродсайд». И если в пути что-то случится и корабль исчезнет в тумане, что ж, никто не пропадет вместе с ним.
Те из пассажиров, кто возвращался домой на «Виньоне», начали выносить вещи из своих кают. Когда Джуди после обеда забрела в кают-компанию, Мелинда Парк и Чарли Хэдинг уже сидели там с упакованным багажом.
– Мне будет не хватать тебя, Джуди, – сказал Чарли, а Мелинда улыбкой показала, что чувствует то же самое. Эта улыбка означала также, что Мелинда не в силах поверить, что Джуди еще не потеряла терпение.
– В следующий раз, если я отправлюсь в подобную экспедицию, – заявила Мелинда, – об этом напишет «Нью-Йорк таймс».
Вошли несколько лингвистов, также готовые к отлету. Уезжали Рошель и Терри Макэндрю. Джуди казалось, что он делает это из-за нее.
Несмотря на обстоятельства, покинуть экспедицию было для этих лингвистов не лучшим шагом с точки зрения карьеры. Скрыть это не удастся, а память у людей хорошая. Когда освободятся новые должности, они достанутся тем, кто доказал свою преданность. Джуди напомнила об этом вскоре после того, как корабль выпрыгнул из гиперпространства. Она посоветовала поступать так, как каждый считают нужным, но подчеркнув значение репутации.
С другой стороны, они были лингвистами, а не исследователями, и, возможно, их нанимателей факт возвращения озаботит не так, как ее.
В течение следующего получаса показались остальные улетающие. Малачи таскался по кораблю, усталый и подавленный. Джейсон Холдер хмурился, словно все случившееся было устроено специально для него. Элизабет Мадден держалась почти молодцом, как и Ава Макэвой. Джин Дион возвращалась с явным облегчением. Из всех этих людей Джуди будет скучать только по Джону Прайсу, высокому, спокойному и привлекательному парню, в которого она чуть не влюбилась, пока не поняла, что он всегда печется прежде всего о себе. И по Микки Хаверсону, антропологу, лучше всех говорившему на языке гумпов; он собирался надеть один из костюмов и побродить по кафе, обмениваясь историями с местными.
Валентино и Майк Метцгер упаковали вещи и были готовы к отлету. И Мэрилин Макги с Эдом Пакстоном. Джуди гадала, какова будет судьба этого брака, когда они вернутся к обычной жизни. Она была убеждена, что у влюбленности, возникшей в необычных обстоятельствах, мало благоприятных шансов. Но, возможно, она ошибалась.
Один за другим они пожимали ей руку и целовали ее. Спасибо, Джуди. Эх, не повезло. Ценю эту возможность. Удачи. Надеюсь, там кто-нибудь останется, когда вы туда долетите. Жаль, что так получилось.
Заглянула Александра, выразила сожаление и сообщила им номера их кают на «Виньоне». Через двадцать минут в зону прямой видимости вошел корабль – звезда, что становилась ярче, в конце концов превратившись в скопление огней. В считанные секунды «Виньон» оказался рядом, гладкий и серый, карлик по сравнению с «Хоксбиллом». Но достаточно большой. И с исправными двигателями.
Механики первыми прошли через воздушный шлюз. Джуди, почему-то чувствовавшая, что обязана присутствовать – стояла рядом, пока Александра поздравляла их с прибытием. Их было двое, мужчин с ящиками и измерительными приборами, с их поясов свисали инструменты, а на плечах висели мотки кабеля. Оба выглядели очень по-деловому. Александра отвела их вниз.
Механики несколько раз возвращались на «Виньон». В какой-то момент один из них в присутствии Джуди и прочих сказал капитану, что двигатели не пережили бы еще одного прыжка. Когда Джуди спросила Александру, что это означало, та ответила, что корабль либо взорвался бы, либо, что более вероятно, застрял бы в гиперпространстве. Заражаясь атмосферой, царившей на корабле, Джуди подумала, а не подстроен ли этот разговор, чтобы убедить тех, кто ворчал по поводу упорного нежелания капитана продолжать полет.
Но нет. У нее не было причин сомневаться в Александре, но она, будь она на месте капитана, не преминула бы поступить так.
Тем временем «Виньон» открыл двери, и в последней череде рукопожатий и прощаний пассажиры перешли на другой корабль. Когда этот исход закончился, «Аль-Джахани» показался опустевшим. Унылым. Остался только Фрэнк и шестеро широни кулп.
Чарли Хардинг, который без умолку говорил о том, как ему не терпится увидеть облако, набрасывающееся на Лукаут, дождь из метеоров и вспышки молний (хотя ему и было жаль обитателей, да, жаль, что мы не можем сделать для них больше), устал ждать отправления «Виньона» и вернулся, чтобы пожаловаться. Джуди надеялась, что «Виньон» не улетит без него.
Она забрела в рабочую комнату и нашла там Ахмеда и Гинко, занятых ролевой игрой. Гарри Чин смотрел. Игра была связана с попыткой перевезти припасы со склона при ограниченном числе вьючных животных, причем за всеми сразу уследить было невозможно, вдобавок львы нападали сразу, как видели слабое место.
Ник Харкурт в просмотровом зале дирижировал Бостонским филармоническим оркестром, исполняющим увертюру «1812 год». Грохотали пушки, струнные и духовые выводили «Марсельезу», рокотали барабаны. Шелли и Хуан были там, настолько захваченные представлением, что не заметили, как вошла Джуди. Она закрыла дверь и села.
Джуди находилась в зале для симфонического оркестра, хотя не знала, было ли это воссозданное какое-то особое место или что-то, просто придуманное Биллом. Тем не менее здесь витало ощущение аншлага. Джуди закрыла глаза и увидела изодранные флаги, пушки и атакующую кавалерию. Она знала, что тут замешан Наполеон – трудно было не догадаться, – но насчет остальных подробностей «плавала». Кто был на другой стороне – британцы? русские? Что ж, неважно. Джуди позволила музыке завладеть ею и отдалась ее потоку. Вновь идем на прорыв, друзья! И наконец присоединилась к громовым овациям, пока Ник раскланивался и указывал палочкой на различные группы инструментов своего оркестра, которые отзывались несколькими аккордами, в свою очередь вызывая новые всплески оваций.
Вошла Александра и передала Джуди сообщение с пометкой «ЛИЧНОЕ». Оно было от Диггера и содержало краткий набросок плана, как заставить гумпов, когда придет время, эвакуироваться. Он спрашивал ее мнения.
План был не лучше и не хуже всего, что она могла бы придумать. Он мог даже сработать. Джуди набросала короткий ответ. Попробуйте. Удачи. Присоединимся к вам в новом году.
Черт, в этом что-то было. Возможно, у них получится.
После ужина капитан «Виньона» пригласил на экскурсию по своему кораблю. Пошли все. Молодняк отправился, потому что их увлекали сверхсветовики. Уолли Гласснер – потому что это был прекрасный повод для напыщенных речей о том, насколько лучше внутренняя отделка корабля по сравнению с тем, в чем им пришлось жить последние семь месяцев. Джейсон Холдер – чтобы убедиться, что ни у кого нет каюты лучше, чем у него. Остальные члены основного состава пошли, потому что это был способ выразить свое облегчение оттого, что выбрались с «Аль-Джахани».
Джуди пошла, поскольку так она вновь могла оказаться вместе со своими одиннадцатью лингвистами и разбитой мечтой о спасательной операции.
Капитан «Виньона», которого звали не то Миллер, не то Малер или еще как-то в этом роде, был скромным маленьким человеком, даже ниже ее, но он явно гордился своим кораблем и с наслаждением показывал его. И действительно, «Виньон» был самым последним приобретением флота Академии. Он недолго принадлежал недавно скончавшемуся Полу Виньону, финансовому магнату, который завещал его Академии.
– Изначально он назывался «Анжелика», – объяснил капитан. – В честь его подруги.
По настоянию семьи «Анжелику» переименовали в честь дарителя, который на самом деле ни разу не почтил ее своим присутствием. (Относилось ли «ее» к кораблю или девушке, капитан не пояснил.)
Экскурсия завершилась в кают-компании, где капитан подготовил напитки и закуски. Джуди бродила от одной группки к другой, понимая, что не может избавиться от громового ритма «1812». Она не сдержала улыбки, стоя с Макэвой и Холдером, когда последний разглагольствовал о глупости администрации Торонтского университета, где он наказал их за некомпетентность, покинув свой пост светоча науки на социологическом факультете. Пока Холдер описывал свою месть, в голове у Джуди палили пушки, в пороховом дыму поднимались знамена, а подразделения кавалерии с саблями наголо врезались во фланг пехоты.
– Почему вы улыбаетесь? – спросил Холдер, осекшись на полуслове и с подозрением глядя на нее.
– Я думала, как трудно будет Торонтскому университету восполнить эту утрату.
– Что ж, – сказал он, не вполне уверенный, что над ним не насмехаются, – на самом деле я не хотел навредить, но в какой-то мере они уже должны начать понимать... – и так далее.
При первой же возможности она извинилась и вернулась на «Аль-Джахани». Несмотря на все, через что им пришлось пройти, она вовсе не стремилась покинуть сломанный корабль. Здесь они многого добились, проникли в язык гумпов, освоили его, прочли их литературу, впитали некоторые их философские и этические принципы.
Джуди села и пролистала свой блокнот с афоризмами гумпов.
Наслаждайся жизнью, ибо она не вечна.
Ничто не указывало на то, что гумпы верили в загробную жизнь или в какое-либо уравновешивание весов. Никакого суда. Никаких райских кущ. Казалось, они воспринимают мир, их Интиго, как место, где события не поддаются предсказанию. Но это был их дом, в противоположность идее, что это всего лишь место, через которое они проходят на пути куда-то еще.
Поэтому удовольствие само по себе было благом.
Сожаления обычно приходят из-за того, что мы не сделали то, что должны, а не из-за того, что мы сделали то, чего не должны были делать.
Принимай ответственность.
Наслаждайся «морака». Это слово не переводилось, но предположительно означало сочетание любви, страсти, экзотики, близких отношений, дружбы.
Избегай пагубных привычек. Основа хорошей жизни – свободное проявление воли, направляемой разумом.
Избегай пагубных привычек.
Но не была ли «морака» пагубной привычкой?
– Билл, – сказала Джуди, – я хочу записать сообщение. Для передачи.
– Кому?
– Дэвиду.
– Готов записывать, Джуди.
Она долго обдумывала это. Улыбнулась в камеру, стараясь выглядеть как обычно.
– Дэйв, сегодня прилетел один из спасательных кораблей. Некоторые из наших людей смываются. Оставшиеся направляются к вам. Когда доберешься туда, куда летишь, не забывай, что можешь пролететь. Если такое случится, не вини себя. – Она словно увидела его в каюте на «Хоксбилле». Думающего только об Омеге. – Удачного полета. Увидимся в январе.
– Передавать? – спросил Билл.
Где-то очень далеко она услышала топот казаков.
– Отправляй.
– Готово.
Архив
Мы существуем с единственной целью – сделать друг друга счастливыми.
Мы гордо говорим, что мы – единственные создания, смотрящие на звезды. Но кто знает, что созерцает галун во мраке ночи?
Каждое достижение, вся польза – это плод ума индивидуума. Ни одна группа, ни одна толпа, ни один город никогда никому ничего не дали.
Что бы ты ни собирался сказать, говори кратко.
Хорошие советы всегда раздражают.
Защищай свое мнение, только если можешь доказать его справедливость, а не потому, что это твое мнение.
Авторы любят, чтобы их холили и лелеяли.
Цельность подразумевает, что вы поступаете правильно, даже когда никто не смотрит.
В каждой хорошей шутке есть доля правды.
Королева всех добродетелей – признание собственных пороков.
Сорви поцелуй и прими последствия.
Борт «Аль-Джахани». В дрейфе. Среда, 29 октября
Лингвисты не прекратили говорить на языке гумпов. Два корабля направлялись к ним и в любой момент должны были забрать пассажиров и подготовить «Аль-Джахани» к перелету на «Бродсайд», где корабль отремонтируют. Или спишут.
Но, хотя они все еще жаловались на молли калоттулы, которые их подвели, хотя все еще говорили: «Чалла, Джуди», боевой дух их покинул.
Шестеро из них собирались на Лукаут. Они должны были добраться туда на несколько недель позже облака, надеть костюмы гумпов и помочь в снабжении выживших одеялами и сэндвичами.
Все остальные, летевшие специально, чтобы увидеть событие, все, кроме Фрэнка Бергена, возвращались назад.
Дрейфовали уже шесть недель, и чувство разочарования было очень сильно. Все с радостью покинули бы «Аль-Джахани». Невезучий корабль. Люди проклинали его, проклинали Коллингдэйла, проклинали Хатчинс, проклинали президента Северо-Американского Союза. Конечно, то, что Коллингдэйл смылся и теперь был всего в нескольких неделях лета от цели, пока все остальные торчали здесь, не улучшало положение. Дело зашло так далеко, что Александра созвала собрание и велела всем успокоиться, смириться с тем фактом, что в полете вроде этого всегда есть доля неопределенности, что они рискнули и им не повезло, но не следует брюзжать – ведь они старались.
Хотя сверхсветовики рекордсмены в эффективности, экипажу нужно понять, что здесь полно движущихся частей и продублировать их все невозможно. Все может сломаться. Особенно, когда покидаешь порт в спешке, не пройдя текущее техобслуживание.
– Вы рвались добраться туда в начале декабря, и поэтому нам пришлось стартовать раньше, чем мы бы хотели. Мы попытали счастья и проиграли. Примите это.
Многим не понравились нотации капитана, однако это сосредоточило их недовольство на новом объекте, и, возможно, именно это и было нужно.
Джуди нравилась Александра. Она не извинялась, никогда не позволяла Фрэнку или остальным запугать себя, никогда не отступала. Не терпела подобных глупостей.
Александра потеряла остатки терпения с этой оравой нытиков, окружавших ее: Мелинда Парк все время долдонила, насколько ценно ее время, которое теперь разбазаривается; Уолли Гласснер всегда был готов рассказать любому, кто согласится слушать, как бы он все устроил, будь он главным; Джерри Мадден торчал тут семь месяцев – и чего же он добился?!
Даже среди ее собственной команды не все смогли примириться с ситуацией. А ведь все они были молоды, убеждены, что достигнут вершин в своей профессии, будут управлять своей жизнью и отойдут когда-нибудь от дел после долгих лет успехов и радостей.
Утром Александра сообщила по общей линии, что один из спасательных кораблей совершил прыжок из гиперпространства и появится в поле зрения к исходу вечера. Это был «Виньон», который должен был забрать всех, кто возвращался. «Виньон» доставит их на «Бродсайд», где они пересядут на другой корабль и направятся домой. Весь перелет займет восемь месяцев, они вернутся в Арлингтон к лету. Сохраняя нейтральную интонацию, капитан поблагодарила их за терпение и понимание.
На «Виньоне» также прибывали механики, чтобы запустить прыжковые двигатели. Через пару дней должен был подойти «Уэстовер» – подобрать Фрэнка, Джуди и шесть человек ее команды, которые собрались на Лукаут. Когда они отправятся в путь, Билл поведет «Аль-Джахани» на «Бродсайд». И если в пути что-то случится и корабль исчезнет в тумане, что ж, никто не пропадет вместе с ним.
Те из пассажиров, кто возвращался домой на «Виньоне», начали выносить вещи из своих кают. Когда Джуди после обеда забрела в кают-компанию, Мелинда Парк и Чарли Хэдинг уже сидели там с упакованным багажом.
– Мне будет не хватать тебя, Джуди, – сказал Чарли, а Мелинда улыбкой показала, что чувствует то же самое. Эта улыбка означала также, что Мелинда не в силах поверить, что Джуди еще не потеряла терпение.
– В следующий раз, если я отправлюсь в подобную экспедицию, – заявила Мелинда, – об этом напишет «Нью-Йорк таймс».
Вошли несколько лингвистов, также готовые к отлету. Уезжали Рошель и Терри Макэндрю. Джуди казалось, что он делает это из-за нее.
Несмотря на обстоятельства, покинуть экспедицию было для этих лингвистов не лучшим шагом с точки зрения карьеры. Скрыть это не удастся, а память у людей хорошая. Когда освободятся новые должности, они достанутся тем, кто доказал свою преданность. Джуди напомнила об этом вскоре после того, как корабль выпрыгнул из гиперпространства. Она посоветовала поступать так, как каждый считают нужным, но подчеркнув значение репутации.
С другой стороны, они были лингвистами, а не исследователями, и, возможно, их нанимателей факт возвращения озаботит не так, как ее.
В течение следующего получаса показались остальные улетающие. Малачи таскался по кораблю, усталый и подавленный. Джейсон Холдер хмурился, словно все случившееся было устроено специально для него. Элизабет Мадден держалась почти молодцом, как и Ава Макэвой. Джин Дион возвращалась с явным облегчением. Из всех этих людей Джуди будет скучать только по Джону Прайсу, высокому, спокойному и привлекательному парню, в которого она чуть не влюбилась, пока не поняла, что он всегда печется прежде всего о себе. И по Микки Хаверсону, антропологу, лучше всех говорившему на языке гумпов; он собирался надеть один из костюмов и побродить по кафе, обмениваясь историями с местными.
Валентино и Майк Метцгер упаковали вещи и были готовы к отлету. И Мэрилин Макги с Эдом Пакстоном. Джуди гадала, какова будет судьба этого брака, когда они вернутся к обычной жизни. Она была убеждена, что у влюбленности, возникшей в необычных обстоятельствах, мало благоприятных шансов. Но, возможно, она ошибалась.
Один за другим они пожимали ей руку и целовали ее. Спасибо, Джуди. Эх, не повезло. Ценю эту возможность. Удачи. Надеюсь, там кто-нибудь останется, когда вы туда долетите. Жаль, что так получилось.
Заглянула Александра, выразила сожаление и сообщила им номера их кают на «Виньоне». Через двадцать минут в зону прямой видимости вошел корабль – звезда, что становилась ярче, в конце концов превратившись в скопление огней. В считанные секунды «Виньон» оказался рядом, гладкий и серый, карлик по сравнению с «Хоксбиллом». Но достаточно большой. И с исправными двигателями.
Механики первыми прошли через воздушный шлюз. Джуди, почему-то чувствовавшая, что обязана присутствовать – стояла рядом, пока Александра поздравляла их с прибытием. Их было двое, мужчин с ящиками и измерительными приборами, с их поясов свисали инструменты, а на плечах висели мотки кабеля. Оба выглядели очень по-деловому. Александра отвела их вниз.
Механики несколько раз возвращались на «Виньон». В какой-то момент один из них в присутствии Джуди и прочих сказал капитану, что двигатели не пережили бы еще одного прыжка. Когда Джуди спросила Александру, что это означало, та ответила, что корабль либо взорвался бы, либо, что более вероятно, застрял бы в гиперпространстве. Заражаясь атмосферой, царившей на корабле, Джуди подумала, а не подстроен ли этот разговор, чтобы убедить тех, кто ворчал по поводу упорного нежелания капитана продолжать полет.
Но нет. У нее не было причин сомневаться в Александре, но она, будь она на месте капитана, не преминула бы поступить так.
Тем временем «Виньон» открыл двери, и в последней череде рукопожатий и прощаний пассажиры перешли на другой корабль. Когда этот исход закончился, «Аль-Джахани» показался опустевшим. Унылым. Остался только Фрэнк и шестеро широни кулп.
Чарли Хардинг, который без умолку говорил о том, как ему не терпится увидеть облако, набрасывающееся на Лукаут, дождь из метеоров и вспышки молний (хотя ему и было жаль обитателей, да, жаль, что мы не можем сделать для них больше), устал ждать отправления «Виньона» и вернулся, чтобы пожаловаться. Джуди надеялась, что «Виньон» не улетит без него.
Она забрела в рабочую комнату и нашла там Ахмеда и Гинко, занятых ролевой игрой. Гарри Чин смотрел. Игра была связана с попыткой перевезти припасы со склона при ограниченном числе вьючных животных, причем за всеми сразу уследить было невозможно, вдобавок львы нападали сразу, как видели слабое место.
Ник Харкурт в просмотровом зале дирижировал Бостонским филармоническим оркестром, исполняющим увертюру «1812 год». Грохотали пушки, струнные и духовые выводили «Марсельезу», рокотали барабаны. Шелли и Хуан были там, настолько захваченные представлением, что не заметили, как вошла Джуди. Она закрыла дверь и села.
Джуди находилась в зале для симфонического оркестра, хотя не знала, было ли это воссозданное какое-то особое место или что-то, просто придуманное Биллом. Тем не менее здесь витало ощущение аншлага. Джуди закрыла глаза и увидела изодранные флаги, пушки и атакующую кавалерию. Она знала, что тут замешан Наполеон – трудно было не догадаться, – но насчет остальных подробностей «плавала». Кто был на другой стороне – британцы? русские? Что ж, неважно. Джуди позволила музыке завладеть ею и отдалась ее потоку. Вновь идем на прорыв, друзья! И наконец присоединилась к громовым овациям, пока Ник раскланивался и указывал палочкой на различные группы инструментов своего оркестра, которые отзывались несколькими аккордами, в свою очередь вызывая новые всплески оваций.
Вошла Александра и передала Джуди сообщение с пометкой «ЛИЧНОЕ». Оно было от Диггера и содержало краткий набросок плана, как заставить гумпов, когда придет время, эвакуироваться. Он спрашивал ее мнения.
План был не лучше и не хуже всего, что она могла бы придумать. Он мог даже сработать. Джуди набросала короткий ответ. Попробуйте. Удачи. Присоединимся к вам в новом году.
Черт, в этом что-то было. Возможно, у них получится.
После ужина капитан «Виньона» пригласил на экскурсию по своему кораблю. Пошли все. Молодняк отправился, потому что их увлекали сверхсветовики. Уолли Гласснер – потому что это был прекрасный повод для напыщенных речей о том, насколько лучше внутренняя отделка корабля по сравнению с тем, в чем им пришлось жить последние семь месяцев. Джейсон Холдер – чтобы убедиться, что ни у кого нет каюты лучше, чем у него. Остальные члены основного состава пошли, потому что это был способ выразить свое облегчение оттого, что выбрались с «Аль-Джахани».
Джуди пошла, поскольку так она вновь могла оказаться вместе со своими одиннадцатью лингвистами и разбитой мечтой о спасательной операции.
Капитан «Виньона», которого звали не то Миллер, не то Малер или еще как-то в этом роде, был скромным маленьким человеком, даже ниже ее, но он явно гордился своим кораблем и с наслаждением показывал его. И действительно, «Виньон» был самым последним приобретением флота Академии. Он недолго принадлежал недавно скончавшемуся Полу Виньону, финансовому магнату, который завещал его Академии.
– Изначально он назывался «Анжелика», – объяснил капитан. – В честь его подруги.
По настоянию семьи «Анжелику» переименовали в честь дарителя, который на самом деле ни разу не почтил ее своим присутствием. (Относилось ли «ее» к кораблю или девушке, капитан не пояснил.)
Экскурсия завершилась в кают-компании, где капитан подготовил напитки и закуски. Джуди бродила от одной группки к другой, понимая, что не может избавиться от громового ритма «1812». Она не сдержала улыбки, стоя с Макэвой и Холдером, когда последний разглагольствовал о глупости администрации Торонтского университета, где он наказал их за некомпетентность, покинув свой пост светоча науки на социологическом факультете. Пока Холдер описывал свою месть, в голове у Джуди палили пушки, в пороховом дыму поднимались знамена, а подразделения кавалерии с саблями наголо врезались во фланг пехоты.
– Почему вы улыбаетесь? – спросил Холдер, осекшись на полуслове и с подозрением глядя на нее.
– Я думала, как трудно будет Торонтскому университету восполнить эту утрату.
– Что ж, – сказал он, не вполне уверенный, что над ним не насмехаются, – на самом деле я не хотел навредить, но в какой-то мере они уже должны начать понимать... – и так далее.
При первой же возможности она извинилась и вернулась на «Аль-Джахани». Несмотря на все, через что им пришлось пройти, она вовсе не стремилась покинуть сломанный корабль. Здесь они многого добились, проникли в язык гумпов, освоили его, прочли их литературу, впитали некоторые их философские и этические принципы.
Джуди села и пролистала свой блокнот с афоризмами гумпов.
Наслаждайся жизнью, ибо она не вечна.
Ничто не указывало на то, что гумпы верили в загробную жизнь или в какое-либо уравновешивание весов. Никакого суда. Никаких райских кущ. Казалось, они воспринимают мир, их Интиго, как место, где события не поддаются предсказанию. Но это был их дом, в противоположность идее, что это всего лишь место, через которое они проходят на пути куда-то еще.
Поэтому удовольствие само по себе было благом.
Сожаления обычно приходят из-за того, что мы не сделали то, что должны, а не из-за того, что мы сделали то, чего не должны были делать.
Принимай ответственность.
Наслаждайся «морака». Это слово не переводилось, но предположительно означало сочетание любви, страсти, экзотики, близких отношений, дружбы.
Избегай пагубных привычек. Основа хорошей жизни – свободное проявление воли, направляемой разумом.
Избегай пагубных привычек.
Но не была ли «морака» пагубной привычкой?
– Билл, – сказала Джуди, – я хочу записать сообщение. Для передачи.
– Кому?
– Дэвиду.
– Готов записывать, Джуди.
Она долго обдумывала это. Улыбнулась в камеру, стараясь выглядеть как обычно.
– Дэйв, сегодня прилетел один из спасательных кораблей. Некоторые из наших людей смываются. Оставшиеся направляются к вам. Когда доберешься туда, куда летишь, не забывай, что можешь пролететь. Если такое случится, не вини себя. – Она словно увидела его в каюте на «Хоксбилле». Думающего только об Омеге. – Удачного полета. Увидимся в январе.
– Передавать? – спросил Билл.
Где-то очень далеко она услышала топот казаков.
– Отправляй.
– Готово.
Архив
Мы существуем с единственной целью – сделать друг друга счастливыми.
Мы гордо говорим, что мы – единственные создания, смотрящие на звезды. Но кто знает, что созерцает галун во мраке ночи?
Каждое достижение, вся польза – это плод ума индивидуума. Ни одна группа, ни одна толпа, ни один город никогда никому ничего не дали.
Что бы ты ни собирался сказать, говори кратко.
Хорошие советы всегда раздражают.
Защищай свое мнение, только если можешь доказать его справедливость, а не потому, что это твое мнение.
Авторы любят, чтобы их холили и лелеяли.
Цельность подразумевает, что вы поступаете правильно, даже когда никто не смотрит.
В каждой хорошей шутке есть доля правды.
Королева всех добродетелей – признание собственных пороков.
Сорви поцелуй и прими последствия.
34
Борт «Дженкинса». Четверг, 4 декабря
Больше всего было микропроекторов, величина устройств варьировалась от размера ручки до полномасштабного монитора Хардинга, в комплекте к которому шел штатив. Четыреста из них были с «Бродсайда», большей частью из их собственных запасов, еще немного досталось от исследовательской группы одной корпорации и от независимых исследователей. Их доставили в четырех контейнерах на «Камберленде». Марк Стивенс привез и два золотых кольца, которые заказал Диггер. И тысячу поздравлений.
Пока «Камберленд» разгружался, в систему прибыл «Хоксбилл». Стивенс заявил, что на всякий случай задержится. Это означало, что после долгой дороги ему не так уж не терпится покинуть общество людей.
Микропроекторы предназначались для размещения в стратегических пунктах, затем их можно будет активировать с «Дженкинса» и передать любое изображение и речевое сообщение, загруженное в систему. Оставалось только разместить их. И подготовить сообщение. Омега царила в ночном небе. Это была огромная черная грозовая туча вдвое больше, чем большая луна. И с каждым вечером она заметно вырастала. Гумпы видели в ней надвигающуюся бурю, которая вела себя не так, как обычные бури. И боялись. На улицах велись разговоры о том, что, когда буря грянет, все они спрячутся по домам, закрыв ставни. Но они все еще думали, что это будут мощные ливни и несколько молний. Возможно, ненастье необычно затянется. Приблизительно на несколько дней. Они не понимали, до чего огромно облако, какой ущерб могут нанести ураганные ветры. Диггер не знал, встречались ли гумпы раньше со смерчами или ураганами.
Приближалась та часть операции, которая Диггеру не нравилась. Он узнал об этом плане несколько месяцев назад: когда «Хоксбилл» прилетит, Келли и Джули Карсон поменяются местами. Джули примет управление «Дженкинсом», а Келли пересядет на «Хоксбилл» и проведет отвлекающий маневр. Потому что у нее нет лицензии на управление AV3, тяжелым посадочным модулем, который будет задействован в работе по созданию облаков.
Несколько месяцев назад казалось, что волноваться не о чем, но по мере того, как время шло, а Омега росла и странным образом становилась все более неприятной и нервирующей, Диггер сам делался все несчастнее. Они с Келли говорили об этом, и она объяснила, что выбора нет и пусть он не волнуется, ведь она будет осторожна и ничего не случится. Поэтому он перестал об этом думать и больше не поднимал эту тему.
Земляне изучили каждый город, составляя карты, выискивая места скопления гумпов, где шоу произвело бы наибольший эффект. В южном полушарии стояла поздняя осень, и ночи становились длиннее. Холодно, по меркам Диггера, не было. Температура никогда не опускалась ниже пятнадцати по Цельсию, и редко – ниже двадцати пяти. Келли по этому поводу сказала: «Понять, что в Интиго наступили настоящие холода, можно по тому, что гумпы переходят пить в помещение».
Выбрать места для проекторов оказалось достаточно легко. Сосредоточились на территориях вокруг кафе и общественных зданий. Годились и храмы. Они не были переполнены по вечерам (когда представление было бы наиболее эффектным), но там всегда могло найтись несколько гумпов, наслаждающихся священной атмосферой.
Видимо, гумпы не очень увлекались организованными религиозными церемониями. То, что видел Диггер, было обрядом изгнания демонов и молением о помощи, завершившимся жертвоприношением, совершаемым священником. Через храмы каждый день проходило довольно много гумпов. Они поодиночке бродили среди изваяний божеств и, если молились, то делали это тихо. В проходах храмов не было слышно ни песнопений, ни рыданий, не было и обмороков.
«Хоксбилл» отставал от «Камберленда» примерно на три часа. К корпусу этого большого коробообразного корабля были прикреплены восемь цилиндров.
Сам «Хоксбилл» представлял собой ряд постепенно удлиняющихся прямоугольников – то самое, что привлекало внимание облаков. Несколько лет назад был проведен ряд экспериментов: в Омеги запустили списанные корабли, не сильно отличающиеся от «Хоксбилла». В отличие от судов округлой формы, которые просто вошли в глубь облака и вернулись, эти неизбежно вызывали свирепые магнитные бури, а в одном случае приближающийся корабль разнесло на части.
Входные люки «Дженкинса» и «Хоксбилла» не были совместимы, поэтому Коллингдэйлу и его людям предстояло долететь на ранцевых двигателях. Хотя Диггеру нравилось быть с Келли наедине, было приятно увидеть новые лица. Несколько месяцев они не видели других людей, кроме Стивенса.
Если не считать Макао.
Диггер все еще чувствовал себя обескураженным из-за того памятного вечера и хотел бы найти способ поговорить с ней нормально. Хотел бы сделать это, не напугав ее. Привет, Макао. Я из южного Бостона. Далековато я забрался. Как жизнь?
Несмотря на все свои разговоры о раскрепощении сознания и о том, что следует избегать неподтвержденных умозаключений, – Думай самостоятельно, – гумпы вовсе не были так умны, как он надеялся.
Он видел переводы Джуди, «Книгу гумпов», и мечтал найти тех, кто написал эти максимы. Это были те самые ребята, с которыми ему требовалось поговорить.
Джуди сказала ему, что в этой работе указаны авторы и эпоха, хотя они до сих пор не разобрались с датами или, коль на то пошло, откуда велось летоисчисление.
– Вероятно, все они уже умерли, – бодро добавила она.
Диггер смотрел, как открылся воздушный шлюз «Хоксбилла», маленький люк на палубе «А», сразу за мостиком. Астронавты вышли по одному. Когда все оказались в воздушном шлюзе, Келли задраила внешний люк, выровняла давление и открыла дверь.
Невозможно описать чувство товарищества и родства, возникшее в этой ситуации. Диггер никогда в жизни не был так счастлив увидеть гостей. В качестве дополнительной награды его чувство ответственности за жизни нескольких сотен тысяч гумпов поуменьшилось. Теперь тут был Коллингдэйл. Он был главным и, следовательно, ответственным.
– Рад познакомиться, Дигби. – Дэвид протянул руку. – А это, должно быть, невеста.
У Келли был смущенный вид, но она восприняла эти слова благосклонно.
– Мы рады, что прилетели сюда. – Дэвид ткнул большим пальцем в сторону Омеги. – Выглядит не очень, правда?
– Да, – тихо ответил Диггер.
– Гумпы, наверное, напуганы до полусмерти.
Коллингдэйл представил Мардж Конвей, высокую женщину средних лет.
– Мардж – наш эксперт по камуфляжу, – после чего добавил: – И Эвери Уитлок.
Один из тех ребят, что сочиняют ерунду, которую читают на курсах литературы в университете. Для друзей Уит. Непринужденно улыбнулся и кивнул. Ему приятно было познакомиться с Келли и Диггером. Крепкое пожатие, хорошая одежда, превосходная дикция. Легкий новоанглийский акцент.
– И, конечно, Джули.
Она оказалась выше, чем Диггер ожидал. Иногда сложно строить догадки, если единственный способ общения – электронный. Она была рыжеволосой и, похоже, очень молодой. Едва ли за двадцать.
После того как с любезностями было покончено, Диггер с надеждой посмотрел на Мардж.
– Вы действительно можете спрятать их? – спросил он.
– Могу создать над ними облачную завесу, – отозвалась она. – А что будет после, остается только гадать.
Зная, что прилетит Уитлок, Диггер выкроил время и прочитал некоторые из его работ. По профессии Уитлок был натуралистом и писал эссе с названиями вроде «Мастодонт в подвале» и «Жизнь козявочек». Диггера это немного сбило с толку. Тот, кто пишет на научные темы, не должен взывать к массовому читателю. Но работа ему понравилась, и он был рад встретиться с автором.
Все говорили о том, как трудно поверить, что они на самом деле здесь. Уит то и дело поглядывал на освещенную дугу планеты и тряс головой.
– А где Интиго? – спросил он.
– Отсюда не видно, – сказала Келли, посмотрев для пущей уверенности. – Это на другой стороне планеты.
– Когда мы сможем спуститься?
До этого момента Диггер позабыл о давнем сообщении Хатчинс, что Уит захочет на экскурсию и что они должны всячески ему помогать, но ни при каких обстоятельствах не позволять ему потеряться или пораниться.
– Думаю, надо проделать определенную работу, прежде чем хотя бы подумать об этом, – произнес Коллингдэйл, глядя на Джули.
– Не совсем, – заявила она. – Все на автоматике. – Она улыбнулась, связалась с Биллом и велела доставить груз.
Один за другим цилиндры, прикрепленные к корпусу «Хоксбилла», были отцеплены. Каждый снабдили парой маневровых двигателей, и Диггер смотрел, как эти устройства выравниваются, двигаясь достаточно далеко и друг от друга, и от кораблей.
– Что это? – спросил Диггер у Мардж.
– Трубы. Создают дождь, – ответила она, если Диггер правильно расслышал.
Дверь грузового отсека открылась, и появился вертолет со сложенными пропеллерами.
Затем пара посадочных модулей.
– Там еще два, – сообщила Мардж, – они на AV3.
AV3 был грузовиком-тяжеловозом, созданным для перевозки оборудования на орбиту и обратно. Он вылетел следом, большой черный транспорт с массивными колесами вместо полозьев, которые использовались в меньших посадочных модулях. Антигравитационные двигатели были прикреплены к корпусу с обеих сторон. Вертикальные маневровые двигатели можно было вывернуть наружу, на крылья, чтобы они могли работать при больших нагрузках под транспортом, как в случае с модулями дождевой установки.
– А гумпы не увидят все это хозяйство? – осведомился Диггер. – Я думал, вы сделаете облака какой-нибудь электронной штукой, которую можно включить прямо с орбиты.
– Увы, такие фокусы нам недоступны.
– И это настоящая дождевая установка? – поинтересовалась Келли.
– Да. С виду сделана немного топорно. Но не волнуйтесь. Она отлично работает.
Диггер продолжал думать о том, как они с Келли ходили на Лукауте на цыпочках, чтобы их не заметили.
– И все это надо отправить на поверхность?
– Только если вам нужна облачность.
– Мардж, они увидят это.
– Кто, гумпы?
– Конечно, гумпы. О ком еще мы тут беспокоимся?
– Посадочные модули оснащены светоотклонителями.
– Грузовик тоже?
– Он чересчур большой. Но мы все сделаем ночью. Так что не думаю, что вам есть о чем волноваться.
Он вздохнул.
– Хорошо. Когда вы хотите начать?
– Как можно скорее.
– Вам понадобится помощь?
– Нет. Только пусть Джули довезет меня. – Мардж улыбнулась. – Вы можете расслабиться и смотреть, Дигби.
И великий миг настал.
Келли кивнула Диггеру, извинилась и ушла по коридору. Джули вскоре последовала за ней.
Когда Джули вернулась, на ней был форменный белый китель, с эполетами и парой орлов, символом ее ранга. Келли появилась на одном из экранов.
– Доктор Конвей, – сказала она, – джентльмены, хочу предупредить вас, что в составе команды произошли изменения и теперь командир на «Уильяме Б. Дженкинсе» капитан Карсон. Большое спасибо за внимание.
Джули оглядела всех.
– В качестве своего первого официального действия я собираюсь провести бракосочетание двоих членов команды.
Коллингдэйл поморщился и посмотрел на часы.
– Не хочу портить вам удовольствие, но я предполагал, что мы сделаем это по возвращении.
– Откуда? – спросил Диггер, с трудом скрывая раздражение.
– С операции по отвлечению облака. Диггер, я понимаю, как это для вас важно, но облако приближается. У нас нет лишнего времени.
– Вообще-то, – заявила Джули, – самое удачное орбитальное окно – через час. Устраивайтесь поудобнее. – Она какое-то время изучала всех, как будто принимая решение. – Диггер, сюда, пожалуйста. Справа от меня. Мардж, вы будете главной подружкой невесты. А Уит, по требованию жениха, будет шафером.
Уит подошел и встал возле Диггера.
– Дэвид, мы бы хотели, чтобы вы были свидетелем.
Коллингдэйл кивнул и сделал вид, что польщен.
На экране возникло изображение Билла. Он в официальном белом костюме сидел за клавишами. Джули сделала знак, и Билл заиграл свадебный марш. Дверь в коридор открылась, возникла Келли в полном наряде невесты, под руку с Марком Стивенсом.
Сердце Диггера забилось сильнее.
Билл сыграл весь марш полностью. Келли и ее сопровождающий вошли в комнату. Кто-то дал Мардж вуаль. Она надела ее и встала позади невесты. Диггер незаметно сунул Уиту кольца, пережил краткий миг сомнения, которое настигает каждого, кто слишком долго жил холостяком, и подумал, испытывает ли Келли то же самое.
Но к тому времени как Джули спросила его, хочет ли он взять Келли в жены, сомнения рассеялись.
Диггер урвал пару минут, чтобы поцеловать невесту, а затем ему сказали: достаточно, пора вернуться к работе. Нужно было разместить в помеченных местах на перешейке четыре сотни проекторов. Уит вызвался помогать. Это породило у Диггера некоторые сомнения. Он настроился расставить проекторы сам, без участия человека, за которым придется присматривать. Это не означало, что Диггеру не хотелось общаться или работать с Уитом, но тот был немолод, и даже в защитный костюм влез впервые. У него не было опыта обращения со светоотклонителями. Он не вполне понимал, как обстоят дела на поверхности, и легко было представить себе, как он налетит на какого-нибудь гумпа – со всеми вытекающими. Уж Диггер-то знал, что подобный риск существует.
Однако Уит был важной персоной, и следовало позаботиться о том, чтобы он был доволен.
Тем временем Дэвид Коллингдэйл собирался отправить в путь свое шоу. Для Диггера это означало разлуку с Келли на несколько дней.
– Вот тебе и медовый месяц, – сказал он.
– Ты свой медовый месяц уже получил, – откликнулась она. – Будь осторожен, когда отправишься туда, вниз.
– Ты тоже, Кел. Не рискуй. Мне это правда ужасно не нравится.
– Я буду осторожна.
Еще один поцелуй, и она ушла. Защитный костюм, воздушные баллоны, ранцевый двигатель, и Келли с Коллингдэйлом выплыли из воздушного шлюза, направляясь на «Хоксбилл». Диггер мог бы продолжить разговор с ней по комму, но счел, что легче не делать этого. Он смотрел, как астронавты исчезают в основном люке грузового корабля. Затем «Хоксбилл» запустил двигатели, отдрейфовал подальше и исчез в ночи. Через несколько минут Стивенс сообщил Диггеру, что тоже хотел бы посмотреть шоу, вывел «Камберленд» с орбиты и стартовал на «Бродсайд».
Диггер вздохнул и побрел обратно на палубу «А». Пора посидеть с Уитом и поговорить о том, что они собираются сделать.
Т’Минглтеп располагался на западной стороне южного континента, там, где широкая река впадала в море. Узкий остров прижался к линии побережья, превратив залив в болото. Город с островом соединял мост.
С точки зрения и географии, и демографии это был, очевидно, самый крупный из одиннадцати городов. Несколькими километрами восточнее проходила та же горная цепь, что возвышалась на перешейке. Именно сюда хотели отправить гумпов, когда Омега ударит. Переход не обещал быть чересчур уж трудным. Дороги не было, но по ровной земле легко было идти. Единственное, что требовалось, – это убедить гумпов.
Несколько кораблей стояли в бухте в доках или на якорях, а один только что отплыл к северу. Джули включила светоотклонитель посадочного модуля, и Уит, выглянув, увидел, как исчезают округлые крылья корабля.
– У меня от этого голова кружится, – пожаловался он.
Диггер улыбнулся.
– Привыкнете.
Земляне сели на узком пляже к северу от города. Уит и Диггер вышли наружу и активировали ультрафиолетовые линзы, чтобы видеть друг друга.
– Так гораздо лучше, – заметил Уит.
Они поделили между собой сорок восемь микропроекторов, рассовав их по курткам.
– Я в горы, – сказала Джули. – Если понадоблюсь, зовите.
Когда мужчины вышли, она задраила люк и Диггер проводил корабль глазами.
Уит глазел по сторонам, на море, горы, небо. На раковину, на создание вроде краба, деловито копошащееся в песке. На чаек. На шипастое зеленое растение.
– Почему это появилось только здесь, – спросил он, – и еще в столь немногих местах?
– Простите? – не понял Диггер.
– Мы привыкли думать, что на любой планете с правильными химическими условиями, приятной температурой и при наличии воды могут возникнуть слоны. И деревья. Весь дарвиновский парад. – Уит покачал головой. – На самом же деле это случается редко.
– Не знаю, – отозвался Диггер.
– Нам все еще не хватает большого фрагмента мозаики. Какого-то механизма, который запускает весь процесс.
Увязая в песке, люди поднялись по берегу к деревьям. Песок перешел в твердый грунт, и они вышли на длинный бульвар. Несколько гумпов, еще не совсем взрослых, собралось в одном из дворов. Они были одеты в толстые рубахи, куртки и вязаные шапки. Один или двое были в перчатках из шкур животных.
– Мы можем пойти послушать? – осведомился Уит. – На минутку.
– Вы понимаете язык? – поинтересовался Диггер.
– Не совсем. Я пробовал, но, боюсь, мои лингвистические навыки, какими бы они ни были когда-то, покинули меня. Но ничего. Я просто хочу услышать, как они говорят.
– Хорошо, – согласился Диггер. – Полагаю, мы не так уж сильно торопимся.
Обычное дело. Все гумпы были мужского пола, и разговор шел только о сексе. Кто согласится переспать, а кого следует избегать.
Уит разочарованно выслушал тщательный пофразовый перевод Диггера.
– Как банально, – заметил он. – Я ожидал большего. – Но он быстро изменил свое мнение, когда они пошли дальше. – Возможно, именно это происходит с любым разумным видом, развивающимся в относительно свободном обществе. – Было ясно, что он предпочел бы услышать обсуждение философии или этики.
– Они много говорят об облаке? – спросил он.
– Бывает. – Диггер подумал о том страхе, который он встречал каждый день. – Особенно по ночам, когда его видно. При солнечном свете, думаю, угроза теряет реальность.
– А имело ли место ответное возрастание религиозности?
– Этот вопрос лучше задать Коллингдэйлу. Кроме церемонии с жертвоприношением, о которой мы рассказывали, мы ничего не видели. Но здесь, кажется, не очень увлекаются религиозными церемониями. Гумпы не ходят в храм регулярно, не участвуют в процессиях и не слушают проповедей.
– Но они посещают храмы?
– Да. Некоторые посещают.
Уит так и сыпал вопросами:
– Они отправили кругосветную экспедицию, но волнует ли отдельно взятого гумпа, круглая «земля» или нет?
Те, кто присутствовал на слошене, довольно сильно шумели из-за этого.
– У них, кажется, мало или совсем нет запретов, касающихся секса. Какого рода контрацептивы они используют?
Этим Диггер не интересовался.
– Они живут на перешейке несколько тысячелетий? Почему они не расширили территорию?
Диггер не знал.
– Почему им не пришлось мигрировать из-за роста населения?
Этого он тоже не знал.
– Какое чудесное место, – сказал наконец Уитлок, по-видимому, разочарованный любознательностью Диггера. – Страна, где жители только просыпаются.
Земляне пришли к первой точке. Перед ними была широкая улица, обрамленная магазинами и кафе. Все ставни были закрыты из-за холодного ветра. Внутри горели огни. Диггер быстро осмотрелся.
– Там. – Он указал на место в нескольких метрах над землей, над маленькими детьми, которые бегали кругами друг за другом. – Идеальное место для привидения.
Диггер выбрал пересечение брусьев, поддерживающих крышу хлебной лавки, залез в куртку, достал проектор, запомнил его номер, отрегулировал линзу и установил проектор так высоко на брусе, как сумел. Оно не привлекало внимания, и ни один гумп не смог бы достать его без помощи лестницы. Диггер связался с посадочным модулем.
– Джули.
– Говори, Диггер.
– Два-два-семь.
– Подожди.
Диггер приглядывал за Уитом. Его туманный силуэт отступил прочь с дороги, в промежуток между стеной магазина одежды и открытой канавой с текущей водой. Глядя на проходящую толпу, Уит выгнулся вперед, почти как крадущаяся кошка.
В Интиго обитала морская птица, длинноносое серое существо с большими свисающими ушами, которые напоминали вторую пару крыльев. Она во множестве встречалась по всей территории перешейка и называлась богулок, что можно было перевести как «мягкие уши».
Диггер активировал устройство, и богулок возник над толпой в намеченном месте. Птица пролетела несколько метров и исчезла.
– Хорошо, – сказал Диггер в комм. – Великолепно. – Никто, казалось, не заметил ничего необычного.
– Я зафиксирую его, – сообщила Джули.
Диггер взял Уита и отправился искать второе место.
Он установил четыре проектора в торговых рядах, три снаружи общественных зданий, еще шесть внутри театров и залов для встреч и пять вдоль главных улиц. Келли еще давно засекла здание, которое можно было принять за аналог городской управы, где было людно днем и ночью, и там земляне поставили еще два: один внутри и один снаружи. При любой возможности Диггер связывался с посадочным модулем, проверяя, установлены ли проекторы под верным углом.
Мост, соединяющий остров с материком, был длиной около полукилометра. Он состоял из деревянных досок и опор. Больше не было ничего – ни перил, ни перекладин. По рассеянности легко было шагнуть прямо в океан.
Мост был широким. По нему шли несколько вьючных животных, и люди без труда разошлись с ними, не столкнувшись.
– Неплохое инженерное решение, – заметил Уит.
Диггера мост не впечатлил, пока Уит не указал, что опоры моста погружены в ил и им приходится выдерживать приливы, порожденные двумя лунами.
– Тут, наверное, требуется постоянное обслуживание, – добавил натуралист. Он встал на колени и заглянул под мост.
Земляне перешли на другую сторону и установили проектор на дереве у края моста, нацелив его так, чтобы призрак появился в ветвях, видимый со всех сторон.
Уит вдруг повел себя как ребенок в магазине игрушек, останавливаясь, чтобы разглядеть все и всех.
– Красивые, – заявил он, имея в виду обитателей. – И так невинны. – Он рассмеялся. – Они все похожи на Бумера.
– Видели бы вы какую-нибудь из оргий, – сказал Диггер.
– В том-то и суть. Если бы они не были невинны, у них не было бы оргий.
Диггер не стал просить его объяснить это.
* * *
Закончили вскоре после захода солнца. Диггер ожидал, что Уит выбьется из сил, но того, казалось, огорчало, что день заканчивается.
– Чудесно, – произнес он. – Опыт, который стоит всей жизни.
Посадочный модуль ждал их за городом, на юге, где начиналась дорога через перешеек. Они стояли на краю мира гумпов. Дальше лежала ужасно неровная местность, горная цепь, которая казалась непроходимой, густой лес и наконец южные полярные льды.
Предполагалось, что Джули вернется на «Дженкинс», подберет Мардж и начнет монтаж дождевых установок.
Она спешила или, возможно, просто не хотела тратить время. Диггер едва успел пристегнуться, как шаттл уже взлетел, направляясь к орбите.
– Вы действительно можете сделать это? – спросил он ее.
– Справлюсь.
– Будете работать всю ночь?
– Видимо, да.
– А завтра повезете нас в Савакол.
– Да.
– На весь день.
– Более или менее.
– А затем еще один рейс с Мардж. Когда же вы думаете спать?
Она с трудом сдержала улыбку.
– Я уже поспала.
– Когда?
Шаттл поднимался сквозь слой кучевых облаков.
– Сегодня. Весь день.
– Сегодня? Как это? Я связывался с вами каждые пятнадцать минут.
– Нет, – сказала она. – Вы говорили с Биллом.
– С Биллом?
– Думаю, он использовал мой голос. – Она улыбнулась. – Не волнуйтесь обо мне, Диг. У меня самая простая работа во всей этой операции.
Из заметок Эвери Уитлока
...Что я нахожу наиболее поразительным после первого дня, проведенного на улицах цивилизации, созданной существами другого вида, – как мало там молодежи. Они, похоже, наслаждаются отдыхом в парках – играют в мяч, плещутся в фонтанах. И все же матерей и отцов там было столько же, сколько детей. В примитивных обществах на Земле семьи всегда большие. Но здесь, кажется, дело обстоит иначе. Я видел лишь несколько родителей с двумя отпрысками. Если там и были семьи с тремя детьми, я их не заметил.
Интересно, почему?
Борт «Дженкинса». Четверг, 4 декабря
Больше всего было микропроекторов, величина устройств варьировалась от размера ручки до полномасштабного монитора Хардинга, в комплекте к которому шел штатив. Четыреста из них были с «Бродсайда», большей частью из их собственных запасов, еще немного досталось от исследовательской группы одной корпорации и от независимых исследователей. Их доставили в четырех контейнерах на «Камберленде». Марк Стивенс привез и два золотых кольца, которые заказал Диггер. И тысячу поздравлений.
Пока «Камберленд» разгружался, в систему прибыл «Хоксбилл». Стивенс заявил, что на всякий случай задержится. Это означало, что после долгой дороги ему не так уж не терпится покинуть общество людей.
Микропроекторы предназначались для размещения в стратегических пунктах, затем их можно будет активировать с «Дженкинса» и передать любое изображение и речевое сообщение, загруженное в систему. Оставалось только разместить их. И подготовить сообщение. Омега царила в ночном небе. Это была огромная черная грозовая туча вдвое больше, чем большая луна. И с каждым вечером она заметно вырастала. Гумпы видели в ней надвигающуюся бурю, которая вела себя не так, как обычные бури. И боялись. На улицах велись разговоры о том, что, когда буря грянет, все они спрячутся по домам, закрыв ставни. Но они все еще думали, что это будут мощные ливни и несколько молний. Возможно, ненастье необычно затянется. Приблизительно на несколько дней. Они не понимали, до чего огромно облако, какой ущерб могут нанести ураганные ветры. Диггер не знал, встречались ли гумпы раньше со смерчами или ураганами.
Приближалась та часть операции, которая Диггеру не нравилась. Он узнал об этом плане несколько месяцев назад: когда «Хоксбилл» прилетит, Келли и Джули Карсон поменяются местами. Джули примет управление «Дженкинсом», а Келли пересядет на «Хоксбилл» и проведет отвлекающий маневр. Потому что у нее нет лицензии на управление AV3, тяжелым посадочным модулем, который будет задействован в работе по созданию облаков.
Несколько месяцев назад казалось, что волноваться не о чем, но по мере того, как время шло, а Омега росла и странным образом становилась все более неприятной и нервирующей, Диггер сам делался все несчастнее. Они с Келли говорили об этом, и она объяснила, что выбора нет и пусть он не волнуется, ведь она будет осторожна и ничего не случится. Поэтому он перестал об этом думать и больше не поднимал эту тему.
Земляне изучили каждый город, составляя карты, выискивая места скопления гумпов, где шоу произвело бы наибольший эффект. В южном полушарии стояла поздняя осень, и ночи становились длиннее. Холодно, по меркам Диггера, не было. Температура никогда не опускалась ниже пятнадцати по Цельсию, и редко – ниже двадцати пяти. Келли по этому поводу сказала: «Понять, что в Интиго наступили настоящие холода, можно по тому, что гумпы переходят пить в помещение».
Выбрать места для проекторов оказалось достаточно легко. Сосредоточились на территориях вокруг кафе и общественных зданий. Годились и храмы. Они не были переполнены по вечерам (когда представление было бы наиболее эффектным), но там всегда могло найтись несколько гумпов, наслаждающихся священной атмосферой.
Видимо, гумпы не очень увлекались организованными религиозными церемониями. То, что видел Диггер, было обрядом изгнания демонов и молением о помощи, завершившимся жертвоприношением, совершаемым священником. Через храмы каждый день проходило довольно много гумпов. Они поодиночке бродили среди изваяний божеств и, если молились, то делали это тихо. В проходах храмов не было слышно ни песнопений, ни рыданий, не было и обмороков.
«Хоксбилл» отставал от «Камберленда» примерно на три часа. К корпусу этого большого коробообразного корабля были прикреплены восемь цилиндров.
Сам «Хоксбилл» представлял собой ряд постепенно удлиняющихся прямоугольников – то самое, что привлекало внимание облаков. Несколько лет назад был проведен ряд экспериментов: в Омеги запустили списанные корабли, не сильно отличающиеся от «Хоксбилла». В отличие от судов округлой формы, которые просто вошли в глубь облака и вернулись, эти неизбежно вызывали свирепые магнитные бури, а в одном случае приближающийся корабль разнесло на части.
Входные люки «Дженкинса» и «Хоксбилла» не были совместимы, поэтому Коллингдэйлу и его людям предстояло долететь на ранцевых двигателях. Хотя Диггеру нравилось быть с Келли наедине, было приятно увидеть новые лица. Несколько месяцев они не видели других людей, кроме Стивенса.
Если не считать Макао.
Диггер все еще чувствовал себя обескураженным из-за того памятного вечера и хотел бы найти способ поговорить с ней нормально. Хотел бы сделать это, не напугав ее. Привет, Макао. Я из южного Бостона. Далековато я забрался. Как жизнь?
Несмотря на все свои разговоры о раскрепощении сознания и о том, что следует избегать неподтвержденных умозаключений, – Думай самостоятельно, – гумпы вовсе не были так умны, как он надеялся.
Он видел переводы Джуди, «Книгу гумпов», и мечтал найти тех, кто написал эти максимы. Это были те самые ребята, с которыми ему требовалось поговорить.
Джуди сказала ему, что в этой работе указаны авторы и эпоха, хотя они до сих пор не разобрались с датами или, коль на то пошло, откуда велось летоисчисление.
– Вероятно, все они уже умерли, – бодро добавила она.
Диггер смотрел, как открылся воздушный шлюз «Хоксбилла», маленький люк на палубе «А», сразу за мостиком. Астронавты вышли по одному. Когда все оказались в воздушном шлюзе, Келли задраила внешний люк, выровняла давление и открыла дверь.
Невозможно описать чувство товарищества и родства, возникшее в этой ситуации. Диггер никогда в жизни не был так счастлив увидеть гостей. В качестве дополнительной награды его чувство ответственности за жизни нескольких сотен тысяч гумпов поуменьшилось. Теперь тут был Коллингдэйл. Он был главным и, следовательно, ответственным.
– Рад познакомиться, Дигби. – Дэвид протянул руку. – А это, должно быть, невеста.
У Келли был смущенный вид, но она восприняла эти слова благосклонно.
– Мы рады, что прилетели сюда. – Дэвид ткнул большим пальцем в сторону Омеги. – Выглядит не очень, правда?
– Да, – тихо ответил Диггер.
– Гумпы, наверное, напуганы до полусмерти.
Коллингдэйл представил Мардж Конвей, высокую женщину средних лет.
– Мардж – наш эксперт по камуфляжу, – после чего добавил: – И Эвери Уитлок.
Один из тех ребят, что сочиняют ерунду, которую читают на курсах литературы в университете. Для друзей Уит. Непринужденно улыбнулся и кивнул. Ему приятно было познакомиться с Келли и Диггером. Крепкое пожатие, хорошая одежда, превосходная дикция. Легкий новоанглийский акцент.
– И, конечно, Джули.
Она оказалась выше, чем Диггер ожидал. Иногда сложно строить догадки, если единственный способ общения – электронный. Она была рыжеволосой и, похоже, очень молодой. Едва ли за двадцать.
После того как с любезностями было покончено, Диггер с надеждой посмотрел на Мардж.
– Вы действительно можете спрятать их? – спросил он.
– Могу создать над ними облачную завесу, – отозвалась она. – А что будет после, остается только гадать.
Зная, что прилетит Уитлок, Диггер выкроил время и прочитал некоторые из его работ. По профессии Уитлок был натуралистом и писал эссе с названиями вроде «Мастодонт в подвале» и «Жизнь козявочек». Диггера это немного сбило с толку. Тот, кто пишет на научные темы, не должен взывать к массовому читателю. Но работа ему понравилась, и он был рад встретиться с автором.
Все говорили о том, как трудно поверить, что они на самом деле здесь. Уит то и дело поглядывал на освещенную дугу планеты и тряс головой.
– А где Интиго? – спросил он.
– Отсюда не видно, – сказала Келли, посмотрев для пущей уверенности. – Это на другой стороне планеты.
– Когда мы сможем спуститься?
До этого момента Диггер позабыл о давнем сообщении Хатчинс, что Уит захочет на экскурсию и что они должны всячески ему помогать, но ни при каких обстоятельствах не позволять ему потеряться или пораниться.
– Думаю, надо проделать определенную работу, прежде чем хотя бы подумать об этом, – произнес Коллингдэйл, глядя на Джули.
– Не совсем, – заявила она. – Все на автоматике. – Она улыбнулась, связалась с Биллом и велела доставить груз.
Один за другим цилиндры, прикрепленные к корпусу «Хоксбилла», были отцеплены. Каждый снабдили парой маневровых двигателей, и Диггер смотрел, как эти устройства выравниваются, двигаясь достаточно далеко и друг от друга, и от кораблей.
– Что это? – спросил Диггер у Мардж.
– Трубы. Создают дождь, – ответила она, если Диггер правильно расслышал.
Дверь грузового отсека открылась, и появился вертолет со сложенными пропеллерами.
Затем пара посадочных модулей.
– Там еще два, – сообщила Мардж, – они на AV3.
AV3 был грузовиком-тяжеловозом, созданным для перевозки оборудования на орбиту и обратно. Он вылетел следом, большой черный транспорт с массивными колесами вместо полозьев, которые использовались в меньших посадочных модулях. Антигравитационные двигатели были прикреплены к корпусу с обеих сторон. Вертикальные маневровые двигатели можно было вывернуть наружу, на крылья, чтобы они могли работать при больших нагрузках под транспортом, как в случае с модулями дождевой установки.
– А гумпы не увидят все это хозяйство? – осведомился Диггер. – Я думал, вы сделаете облака какой-нибудь электронной штукой, которую можно включить прямо с орбиты.
– Увы, такие фокусы нам недоступны.
– И это настоящая дождевая установка? – поинтересовалась Келли.
– Да. С виду сделана немного топорно. Но не волнуйтесь. Она отлично работает.
Диггер продолжал думать о том, как они с Келли ходили на Лукауте на цыпочках, чтобы их не заметили.
– И все это надо отправить на поверхность?
– Только если вам нужна облачность.
– Мардж, они увидят это.
– Кто, гумпы?
– Конечно, гумпы. О ком еще мы тут беспокоимся?
– Посадочные модули оснащены светоотклонителями.
– Грузовик тоже?
– Он чересчур большой. Но мы все сделаем ночью. Так что не думаю, что вам есть о чем волноваться.
Он вздохнул.
– Хорошо. Когда вы хотите начать?
– Как можно скорее.
– Вам понадобится помощь?
– Нет. Только пусть Джули довезет меня. – Мардж улыбнулась. – Вы можете расслабиться и смотреть, Дигби.
И великий миг настал.
Келли кивнула Диггеру, извинилась и ушла по коридору. Джули вскоре последовала за ней.
Когда Джули вернулась, на ней был форменный белый китель, с эполетами и парой орлов, символом ее ранга. Келли появилась на одном из экранов.
– Доктор Конвей, – сказала она, – джентльмены, хочу предупредить вас, что в составе команды произошли изменения и теперь командир на «Уильяме Б. Дженкинсе» капитан Карсон. Большое спасибо за внимание.
Джули оглядела всех.
– В качестве своего первого официального действия я собираюсь провести бракосочетание двоих членов команды.
Коллингдэйл поморщился и посмотрел на часы.
– Не хочу портить вам удовольствие, но я предполагал, что мы сделаем это по возвращении.
– Откуда? – спросил Диггер, с трудом скрывая раздражение.
– С операции по отвлечению облака. Диггер, я понимаю, как это для вас важно, но облако приближается. У нас нет лишнего времени.
– Вообще-то, – заявила Джули, – самое удачное орбитальное окно – через час. Устраивайтесь поудобнее. – Она какое-то время изучала всех, как будто принимая решение. – Диггер, сюда, пожалуйста. Справа от меня. Мардж, вы будете главной подружкой невесты. А Уит, по требованию жениха, будет шафером.
Уит подошел и встал возле Диггера.
– Дэвид, мы бы хотели, чтобы вы были свидетелем.
Коллингдэйл кивнул и сделал вид, что польщен.
На экране возникло изображение Билла. Он в официальном белом костюме сидел за клавишами. Джули сделала знак, и Билл заиграл свадебный марш. Дверь в коридор открылась, возникла Келли в полном наряде невесты, под руку с Марком Стивенсом.
Сердце Диггера забилось сильнее.
Билл сыграл весь марш полностью. Келли и ее сопровождающий вошли в комнату. Кто-то дал Мардж вуаль. Она надела ее и встала позади невесты. Диггер незаметно сунул Уиту кольца, пережил краткий миг сомнения, которое настигает каждого, кто слишком долго жил холостяком, и подумал, испытывает ли Келли то же самое.
Но к тому времени как Джули спросила его, хочет ли он взять Келли в жены, сомнения рассеялись.
Диггер урвал пару минут, чтобы поцеловать невесту, а затем ему сказали: достаточно, пора вернуться к работе. Нужно было разместить в помеченных местах на перешейке четыре сотни проекторов. Уит вызвался помогать. Это породило у Диггера некоторые сомнения. Он настроился расставить проекторы сам, без участия человека, за которым придется присматривать. Это не означало, что Диггеру не хотелось общаться или работать с Уитом, но тот был немолод, и даже в защитный костюм влез впервые. У него не было опыта обращения со светоотклонителями. Он не вполне понимал, как обстоят дела на поверхности, и легко было представить себе, как он налетит на какого-нибудь гумпа – со всеми вытекающими. Уж Диггер-то знал, что подобный риск существует.
Однако Уит был важной персоной, и следовало позаботиться о том, чтобы он был доволен.
Тем временем Дэвид Коллингдэйл собирался отправить в путь свое шоу. Для Диггера это означало разлуку с Келли на несколько дней.
– Вот тебе и медовый месяц, – сказал он.
– Ты свой медовый месяц уже получил, – откликнулась она. – Будь осторожен, когда отправишься туда, вниз.
– Ты тоже, Кел. Не рискуй. Мне это правда ужасно не нравится.
– Я буду осторожна.
Еще один поцелуй, и она ушла. Защитный костюм, воздушные баллоны, ранцевый двигатель, и Келли с Коллингдэйлом выплыли из воздушного шлюза, направляясь на «Хоксбилл». Диггер мог бы продолжить разговор с ней по комму, но счел, что легче не делать этого. Он смотрел, как астронавты исчезают в основном люке грузового корабля. Затем «Хоксбилл» запустил двигатели, отдрейфовал подальше и исчез в ночи. Через несколько минут Стивенс сообщил Диггеру, что тоже хотел бы посмотреть шоу, вывел «Камберленд» с орбиты и стартовал на «Бродсайд».
Диггер вздохнул и побрел обратно на палубу «А». Пора посидеть с Уитом и поговорить о том, что они собираются сделать.
Т’Минглтеп располагался на западной стороне южного континента, там, где широкая река впадала в море. Узкий остров прижался к линии побережья, превратив залив в болото. Город с островом соединял мост.
С точки зрения и географии, и демографии это был, очевидно, самый крупный из одиннадцати городов. Несколькими километрами восточнее проходила та же горная цепь, что возвышалась на перешейке. Именно сюда хотели отправить гумпов, когда Омега ударит. Переход не обещал быть чересчур уж трудным. Дороги не было, но по ровной земле легко было идти. Единственное, что требовалось, – это убедить гумпов.
Несколько кораблей стояли в бухте в доках или на якорях, а один только что отплыл к северу. Джули включила светоотклонитель посадочного модуля, и Уит, выглянув, увидел, как исчезают округлые крылья корабля.
– У меня от этого голова кружится, – пожаловался он.
Диггер улыбнулся.
– Привыкнете.
Земляне сели на узком пляже к северу от города. Уит и Диггер вышли наружу и активировали ультрафиолетовые линзы, чтобы видеть друг друга.
– Так гораздо лучше, – заметил Уит.
Они поделили между собой сорок восемь микропроекторов, рассовав их по курткам.
– Я в горы, – сказала Джули. – Если понадоблюсь, зовите.
Когда мужчины вышли, она задраила люк и Диггер проводил корабль глазами.
Уит глазел по сторонам, на море, горы, небо. На раковину, на создание вроде краба, деловито копошащееся в песке. На чаек. На шипастое зеленое растение.
– Почему это появилось только здесь, – спросил он, – и еще в столь немногих местах?
– Простите? – не понял Диггер.
– Мы привыкли думать, что на любой планете с правильными химическими условиями, приятной температурой и при наличии воды могут возникнуть слоны. И деревья. Весь дарвиновский парад. – Уит покачал головой. – На самом же деле это случается редко.
– Не знаю, – отозвался Диггер.
– Нам все еще не хватает большого фрагмента мозаики. Какого-то механизма, который запускает весь процесс.
Увязая в песке, люди поднялись по берегу к деревьям. Песок перешел в твердый грунт, и они вышли на длинный бульвар. Несколько гумпов, еще не совсем взрослых, собралось в одном из дворов. Они были одеты в толстые рубахи, куртки и вязаные шапки. Один или двое были в перчатках из шкур животных.
– Мы можем пойти послушать? – осведомился Уит. – На минутку.
– Вы понимаете язык? – поинтересовался Диггер.
– Не совсем. Я пробовал, но, боюсь, мои лингвистические навыки, какими бы они ни были когда-то, покинули меня. Но ничего. Я просто хочу услышать, как они говорят.
– Хорошо, – согласился Диггер. – Полагаю, мы не так уж сильно торопимся.
Обычное дело. Все гумпы были мужского пола, и разговор шел только о сексе. Кто согласится переспать, а кого следует избегать.
Уит разочарованно выслушал тщательный пофразовый перевод Диггера.
– Как банально, – заметил он. – Я ожидал большего. – Но он быстро изменил свое мнение, когда они пошли дальше. – Возможно, именно это происходит с любым разумным видом, развивающимся в относительно свободном обществе. – Было ясно, что он предпочел бы услышать обсуждение философии или этики.
– Они много говорят об облаке? – спросил он.
– Бывает. – Диггер подумал о том страхе, который он встречал каждый день. – Особенно по ночам, когда его видно. При солнечном свете, думаю, угроза теряет реальность.
– А имело ли место ответное возрастание религиозности?
– Этот вопрос лучше задать Коллингдэйлу. Кроме церемонии с жертвоприношением, о которой мы рассказывали, мы ничего не видели. Но здесь, кажется, не очень увлекаются религиозными церемониями. Гумпы не ходят в храм регулярно, не участвуют в процессиях и не слушают проповедей.
– Но они посещают храмы?
– Да. Некоторые посещают.
Уит так и сыпал вопросами:
– Они отправили кругосветную экспедицию, но волнует ли отдельно взятого гумпа, круглая «земля» или нет?
Те, кто присутствовал на слошене, довольно сильно шумели из-за этого.
– У них, кажется, мало или совсем нет запретов, касающихся секса. Какого рода контрацептивы они используют?
Этим Диггер не интересовался.
– Они живут на перешейке несколько тысячелетий? Почему они не расширили территорию?
Диггер не знал.
– Почему им не пришлось мигрировать из-за роста населения?
Этого он тоже не знал.
– Какое чудесное место, – сказал наконец Уитлок, по-видимому, разочарованный любознательностью Диггера. – Страна, где жители только просыпаются.
Земляне пришли к первой точке. Перед ними была широкая улица, обрамленная магазинами и кафе. Все ставни были закрыты из-за холодного ветра. Внутри горели огни. Диггер быстро осмотрелся.
– Там. – Он указал на место в нескольких метрах над землей, над маленькими детьми, которые бегали кругами друг за другом. – Идеальное место для привидения.
Диггер выбрал пересечение брусьев, поддерживающих крышу хлебной лавки, залез в куртку, достал проектор, запомнил его номер, отрегулировал линзу и установил проектор так высоко на брусе, как сумел. Оно не привлекало внимания, и ни один гумп не смог бы достать его без помощи лестницы. Диггер связался с посадочным модулем.
– Джули.
– Говори, Диггер.
– Два-два-семь.
– Подожди.
Диггер приглядывал за Уитом. Его туманный силуэт отступил прочь с дороги, в промежуток между стеной магазина одежды и открытой канавой с текущей водой. Глядя на проходящую толпу, Уит выгнулся вперед, почти как крадущаяся кошка.
В Интиго обитала морская птица, длинноносое серое существо с большими свисающими ушами, которые напоминали вторую пару крыльев. Она во множестве встречалась по всей территории перешейка и называлась богулок, что можно было перевести как «мягкие уши».
Диггер активировал устройство, и богулок возник над толпой в намеченном месте. Птица пролетела несколько метров и исчезла.
– Хорошо, – сказал Диггер в комм. – Великолепно. – Никто, казалось, не заметил ничего необычного.
– Я зафиксирую его, – сообщила Джули.
Диггер взял Уита и отправился искать второе место.
Он установил четыре проектора в торговых рядах, три снаружи общественных зданий, еще шесть внутри театров и залов для встреч и пять вдоль главных улиц. Келли еще давно засекла здание, которое можно было принять за аналог городской управы, где было людно днем и ночью, и там земляне поставили еще два: один внутри и один снаружи. При любой возможности Диггер связывался с посадочным модулем, проверяя, установлены ли проекторы под верным углом.
Мост, соединяющий остров с материком, был длиной около полукилометра. Он состоял из деревянных досок и опор. Больше не было ничего – ни перил, ни перекладин. По рассеянности легко было шагнуть прямо в океан.
Мост был широким. По нему шли несколько вьючных животных, и люди без труда разошлись с ними, не столкнувшись.
– Неплохое инженерное решение, – заметил Уит.
Диггера мост не впечатлил, пока Уит не указал, что опоры моста погружены в ил и им приходится выдерживать приливы, порожденные двумя лунами.
– Тут, наверное, требуется постоянное обслуживание, – добавил натуралист. Он встал на колени и заглянул под мост.
Земляне перешли на другую сторону и установили проектор на дереве у края моста, нацелив его так, чтобы призрак появился в ветвях, видимый со всех сторон.
Уит вдруг повел себя как ребенок в магазине игрушек, останавливаясь, чтобы разглядеть все и всех.
– Красивые, – заявил он, имея в виду обитателей. – И так невинны. – Он рассмеялся. – Они все похожи на Бумера.
– Видели бы вы какую-нибудь из оргий, – сказал Диггер.
– В том-то и суть. Если бы они не были невинны, у них не было бы оргий.
Диггер не стал просить его объяснить это.
Закончили вскоре после захода солнца. Диггер ожидал, что Уит выбьется из сил, но того, казалось, огорчало, что день заканчивается.
– Чудесно, – произнес он. – Опыт, который стоит всей жизни.
Посадочный модуль ждал их за городом, на юге, где начиналась дорога через перешеек. Они стояли на краю мира гумпов. Дальше лежала ужасно неровная местность, горная цепь, которая казалась непроходимой, густой лес и наконец южные полярные льды.
Предполагалось, что Джули вернется на «Дженкинс», подберет Мардж и начнет монтаж дождевых установок.
Она спешила или, возможно, просто не хотела тратить время. Диггер едва успел пристегнуться, как шаттл уже взлетел, направляясь к орбите.
– Вы действительно можете сделать это? – спросил он ее.
– Справлюсь.
– Будете работать всю ночь?
– Видимо, да.
– А завтра повезете нас в Савакол.
– Да.
– На весь день.
– Более или менее.
– А затем еще один рейс с Мардж. Когда же вы думаете спать?
Она с трудом сдержала улыбку.
– Я уже поспала.
– Когда?
Шаттл поднимался сквозь слой кучевых облаков.
– Сегодня. Весь день.
– Сегодня? Как это? Я связывался с вами каждые пятнадцать минут.
– Нет, – сказала она. – Вы говорили с Биллом.
– С Биллом?
– Думаю, он использовал мой голос. – Она улыбнулась. – Не волнуйтесь обо мне, Диг. У меня самая простая работа во всей этой операции.
...Что я нахожу наиболее поразительным после первого дня, проведенного на улицах цивилизации, созданной существами другого вида, – как мало там молодежи. Они, похоже, наслаждаются отдыхом в парках – играют в мяч, плещутся в фонтанах. И все же матерей и отцов там было столько же, сколько детей. В примитивных обществах на Земле семьи всегда большие. Но здесь, кажется, дело обстоит иначе. Я видел лишь несколько родителей с двумя отпрысками. Если там и были семьи с тремя детьми, я их не заметил.
Интересно, почему?
35
Борт «Дженкинса». Четверг, 4 декабря
– Мы готовы лететь?
В сущности, Мардж была готова уже несколько часов назад. Она сидела у коммуникационной панели, слушая разговоры внизу, проглядывая свои списки и безуспешно пытаясь вздремнуть.
– Да, – сказала она. – Всегда готова.
Наконец они с Джули надели защитные костюмы и воздушные баллоны и вышли в грузовой отсек.
Мардж не особенно демонстрировала, но она была рада оказаться здесь. В дороге у нее было бог знает сколько времени на размышления, особенно после того, как на борт взяли Коллингдэйла. Большую часть полета Мардж посвятила пересмотру своей жизни. «Уйма талантов, – говорил ей отец. – Ты станешь, кем только захочешь».
Ей и впрямь все казалось слишком легким. Она стала доктором медицины, ей это наскучило, и она получила вторую докторскую степень, в климатологии. Ее больше интересовала власть, чем исследования. Она не понимала этого до нынешнего путешествия, но это была правда. Когда бы ни возникал выбор между администрированием и чистой наукой, Мардж склонялась к первому.
Захватить власть. Двигаться вверх. Заполучить угловой кабинет. У нее был к этому врожденный талант. Он хорошо оплачивался, доставлял удовольствие, и при этом из-за него она испытывала глубочайшую неудовлетворенность.
Видимо, именно поэтому Мардж разрушила все три своих брака. Может, это и было преувеличением, но она каждый раз приписывала свое разочарование на этом поприще очередному супругу, и, когда приходило время продлевать контракт, отношения уже были исчерпаны. Более или менее по обоюдному согласию. Удачи. Не держи зла. Приятно было познакомиться.
То же самое случилось и с карьерой танцовщицы, оборвавшейся где-то между окончанием учебы Мардж в колледже и началом увлечения медициной. Проще простого: ей не хватало терпения на рутинную работу, необходимую, чтобы подняться на вершины профессии, и она нашла что-то другое.
Мардж даже попробовала себя в боевых искусствах. У нее хорошо получалось, и она знала, что получила бы черный пояс, если бы не пожалела на это времени.
«Главная сложность в моей жизни, – решила Мардж вскоре после появления на борту Коллингдэйла, – в том, что я ни разу не проходила через настоящее испытание». От черного пояса в большой игре под названием «жизнь» не было никакой пользы, потому что не было никого, кого Мардж хотела бы побить.
И вот появилось облако.
Коллингдэйл думал о нем как о своего рода личном враге. Оно было его большим белым китом, тем, что разрушило хрустальные города на Лунном Свете. Когда все завершится, когда он вернется домой, он возглавит крестовый поход и найдет способ уничтожить облака. Он считал, что пример Лукаута, который вызвал во всем мире сочувствие к гумпам, делал момент подходящим.
Скорее всего Мардж поддержит это начинание. В любом случае, наконец-то она участвовала в схватке, за исход которой не ручалась. И это чувство бодрило.
AV3 ждал. Как и «Хоксбилл», он не мог состыковаться с «Дженкинсом», поэтому Джули оставила его в паре сотен метров поодаль. Трубы парили в ночном небе как огромный пивной бочонок. Мардж уже высаживалась в защитном костюме во враждебную среду, но только на поверхность планет. Плыть в пустоте в одной связке с Джули было чуть непривычно, но дезориентация оказалась не настолько сильной, как она ожидала.
При их приближении открылся воздушный шлюз транспорта, и Джули завела Мардж внутрь. Зажегся свет, открылись и закрылись остальные люки, и женщины оказались в кабине.
По мере того как транспорт выходил из «спящего режима», зажигались зеленые лампочки. Джули сварила кофе; Мардж, устроившись в кресле справа от нее, достала свой портативный компьютер.
– А кто-нибудь уже пробовал делать это? – спросила Джули.
– Облачную завесу?
– Да.
– Конечно. Эту технику используют при засухах.
– Почему же я ничего об этом не слышала?
– Не знаю. Сколько времени ты проводишь на Земле?
В первый полет взяли два посадочных модуля. И водяной насос «Братьев Бенсон». «У вас большой сухой газон? Заслуга Братьев Бенсон». Можно было сберечь время, попросив Билла перевести на себя управление четырьмя шаттлами и отпилотировать их на поверхность, но ИИ, как известно, были неспособны реагировать на сюрпризы вроде внезапного шторма, особенно если пытались делать несколько дел одновременно. Такова была цена, которую приходилось платить за искусственный интеллект. Как и у биологического разума, его высшие функции сводились к единому сознанию. Или по крайней мере так казалось. Задачи, требующие одновременного принятия множества решений, могли привести к неприятностям. Экспедиция была чересчур далеко от дома, чтобы рисковать потерей шаттла. Если хоть один выйдет из строя – операции конец.
В полете к Лукауту Мардж много времени провела, изучая климатические и топографические карты, которые создала на основе данных, поступивших с «Дженкинса», и решая, где разместить дождевые установки. Первая целевая зона располагалась на восточной стороне северного континента, на полпути между Рокой и Хопгопом. («Как, – недоумевала она, – можно принимать всерьез тех, кто называет город Хопгоп?»)
Было темно и Омега только начинала всходить, когда Джули спустилась к опушке густого леса. Вдали, ничем не нарушаемая, до самого моря простиралась равнина с отдельными деревьями и холмами. Вился небольшой ручей, берущий начало где-то в горах.
Вокруг не было никаких признаков жилья.
– Воды достаточно? – спросила Джули.
– Сойдет, – сказала Мардж. – Приземляйся.
Джули посадила транспорт так близко к деревьям, как могла, срезав несколько в процессе. Лес был наполнен гуденьем насекомых.
– Они не кусачие? – осведомилась Мардж.
– Нам не сообщили.
Включили оптику ночного видения. Деревья были разных типов, но все – высокие, длинные и тонкие, не на что взглянуть. Мардж предпочла бы более толстые стволы.
– Что думаешь? – поинтересовалась Джули.
Лес казался достаточно прочным.
– Должны выдержать, – сказала Мардж.
Она направилась прямо на то место, которое засекла с воздуха, к роще деревьев, стоящих неровным кольцом диаметром около сорока метров. Внутри кольца росли еще несколько деревьев. Их срубили лазерными резаками.
– У меня к тебе вопрос, – сказала Джули.
– Давай.
– Зачем нам шаттлы? Если у транспорта достаточная грузоподъемность, чтобы доставить сюда дождевые установки, почему он не может держать одну из них, когда она развернута? Она же не станет тяжелее.
– Когда она развернута, – ответила Мардж, – труба испытывает сопротивление воздушных потоков. Понадобится не только транспорт, чтобы удерживать ее неподвижно.
Женщины забрались обратно в AV3, и Джули прикоснулась к сенсорной панели. Сзади открылась дверь грузового отсека.
– Билл, перемести посадочные модули под прикрытие деревьев.
– Да, Джули. Будет сделано.
ИИ при помощи платформы на колесах вывел шаттлы наружу, активировал их и направил под сень леса. Тем временем платформа выгрузила насос.
Мардж заметила на западе молнии.
– Может, трубы и не понадобятся, – заметила Джули.
– Вряд ли.
Мардж с Джули забрали остальные два шаттла и доставили их на то же место. Еще нужны были трубы и вертолет. Запустили моделирование, желая проверить, что случится, если попытаться перевезти все за один рейс. Было искушение сэкономить время. Но симуляция не внушала оптимизма. Труба оказалась тяжелой, а нагрузка не была распределена равномерно. При практически любых атмосферных помехах транспорт упал бы и сгорел.
Поэтому предстоял дополнительный полет.
– Честно говоря, – заявила Джули, когда они с Мардж плыли к одному из цилиндров вдоль левого борта «Дженкинса», – чтобы спуститься с этой штукой, привязанной к нашему брюху, придется повозиться.
Груз был габаритным. Широкий цилиндр более тридцати метров в диаметре, длиной – около сорока пяти. На Мардж произвело впечатление мастерство Джули, которая зафиксировала обод, прикрепив его так, что открытая часть цилиндра смотрела вниз. Услышав тяжелый стук, с которым защелкнулись зажимы, Мардж решила, что осторожность пилота оправданна.
Установка была оснащена направляющими двигателями, которые теперь отсоединили. «Дженкинс» может подобрать их позже.
Транспорт был на ночной стороне и приближался к терминатору, гонясь за солнцем.
– Не лучший план, – сказала Джули. – Придется перед снижением сделать еще круг.
Сейчас это было неважно. Мардж откинулась на спинку кресла и наслаждалась полетом. Небо было чистое и ясное. Омега оставалась где-то позади, невидимая (если не вызвать ее изображение на дисплей). Восходящее солнце осветило пару островов и несколько плывущих облаков.
Корабль окунулся в дневной свет. Мардж смотрела на океаны и континенты, лежащие внизу, и благодушествовала, как зелено, как мило... и вдруг задумалась: «А не притянет ли все это в итоге поселенцев, людей, чьим доводом станет то, что гумпы все равно используют лишь малую часть планеты, так почему бы нет?» Она впервые осознала, что земное правительство может в конце концов оказаться не в силах добиться исполнения своего приказа, запрещающего интеграцию с другими цивилизациями. Возможно, оно не сможет даже запретить группам эксплуататоров захват отдаленной недвижимости.
Ах, ну что же. Это проблема следующих веков.
Позади солнце кануло за горизонт, и транспорт полетел сквозь ночь.
– Начинаю спуск через пять минут, – объявила Джули.
Мардж была согласна.
За несколько секунд до входа в атмосферу Джули запустила спайк, снижая гравитационный удар. Мардж заметила, что они сошли с орбиты, немного не долетев до того места, где начали предыдущие три спуска.
– Снижение веса – не то же самое, что снижение массы, – объяснила Джули. – Мы везем груз, и нам нужно больше пространства, чтобы приземлиться.
Зона была отчасти скрыта за облаками, и Мардж увидела линию берега, только когда транспорт оказался прямо над ней. Затем он полетел в глубь суши, над круглыми холмами и наконец над лесом. Омега зашла, и небо на востоке начало светлеть.
Джули снизила скорость рощицей деревьев, где она садилась раньше. Когда груз коснулся земли, она зависла, уберегая его от веса AV3.
– Отлично, Билл, – сказала она. – Отпускай.
Мардж почувствовала, как груз отцепился.
Челнок продолжал парить прямо над ним.
– Билл, – приказала Джули, – сними упаковку.
Мардж смотрела, как брезент, защищающий дождевую установку, упал. Манипуляторы подобрали его и сложили в грузовой отсек.
Когда это было сделано, Джули накренила корабль на бок, чтобы лучше видеть. Труба была сделана из сверхлегкой отражающей ткани. Это было гибкое зеркало, практически невидимое.
Для одной ночи этого было довольно. Рассвет был слишком близко, чтобы попытаться сделать что-то еще. Вернувшись на следующий день, они привезут вертолет.
Настроение изменилось. Этого нельзя было не заметить. Повсюду, куда ни пойдешь ночью, гумпы через плечо поглядывали вверх на нечто в ночном небе, никуда не уходящее и растущее с каждым днем. Ощущение близкого появления чего-то беспощадного, сверхъестественного стало ощутимой частью повседневной жизни. Улицы были по ночам не так многолюдны, как раньше. Гумпы говорили приглушенными голосами, как будто боялись, что монстр над головой может их услышать.
Возможно, наиболее тревожило то, что объект с виду был похож на кальмара. Гумпам знакомы эти твари или нечто очень похожее на них. Они здесь считаются деликатесом, как и в некоторых культурах на Земле. Но гумпов, как и нас, поражает их цепкость, и они тоже находят этих существ пугающими. Я подслушал сегодня, как гумпы обсуждали одно происшествие, вероятно, недостоверное, но они были убеждены, что это правда: кальмар схватил кого-то в рыбацкой лодке и утащил за борт, в то время как его товарищи смотрели, слишком напуганные, чтобы помочь. Было ли это на самом деле? Не знаю. Интересен тот факт, что эта история всплыла именно тогда, когда небесный кальмар, кажется, гонится за всем Интиго.
И еще кое-что изменилось: они больше не называют его Т’Клот. Дыра. Вместо этого они говорят Т’Элан. Нечто. Безымянное.
Борт «Дженкинса». Четверг, 4 декабря
– Мы готовы лететь?
В сущности, Мардж была готова уже несколько часов назад. Она сидела у коммуникационной панели, слушая разговоры внизу, проглядывая свои списки и безуспешно пытаясь вздремнуть.
– Да, – сказала она. – Всегда готова.
Наконец они с Джули надели защитные костюмы и воздушные баллоны и вышли в грузовой отсек.
Мардж не особенно демонстрировала, но она была рада оказаться здесь. В дороге у нее было бог знает сколько времени на размышления, особенно после того, как на борт взяли Коллингдэйла. Большую часть полета Мардж посвятила пересмотру своей жизни. «Уйма талантов, – говорил ей отец. – Ты станешь, кем только захочешь».
Ей и впрямь все казалось слишком легким. Она стала доктором медицины, ей это наскучило, и она получила вторую докторскую степень, в климатологии. Ее больше интересовала власть, чем исследования. Она не понимала этого до нынешнего путешествия, но это была правда. Когда бы ни возникал выбор между администрированием и чистой наукой, Мардж склонялась к первому.
Захватить власть. Двигаться вверх. Заполучить угловой кабинет. У нее был к этому врожденный талант. Он хорошо оплачивался, доставлял удовольствие, и при этом из-за него она испытывала глубочайшую неудовлетворенность.
Видимо, именно поэтому Мардж разрушила все три своих брака. Может, это и было преувеличением, но она каждый раз приписывала свое разочарование на этом поприще очередному супругу, и, когда приходило время продлевать контракт, отношения уже были исчерпаны. Более или менее по обоюдному согласию. Удачи. Не держи зла. Приятно было познакомиться.
То же самое случилось и с карьерой танцовщицы, оборвавшейся где-то между окончанием учебы Мардж в колледже и началом увлечения медициной. Проще простого: ей не хватало терпения на рутинную работу, необходимую, чтобы подняться на вершины профессии, и она нашла что-то другое.
Мардж даже попробовала себя в боевых искусствах. У нее хорошо получалось, и она знала, что получила бы черный пояс, если бы не пожалела на это времени.
«Главная сложность в моей жизни, – решила Мардж вскоре после появления на борту Коллингдэйла, – в том, что я ни разу не проходила через настоящее испытание». От черного пояса в большой игре под названием «жизнь» не было никакой пользы, потому что не было никого, кого Мардж хотела бы побить.
И вот появилось облако.
Коллингдэйл думал о нем как о своего рода личном враге. Оно было его большим белым китом, тем, что разрушило хрустальные города на Лунном Свете. Когда все завершится, когда он вернется домой, он возглавит крестовый поход и найдет способ уничтожить облака. Он считал, что пример Лукаута, который вызвал во всем мире сочувствие к гумпам, делал момент подходящим.
Скорее всего Мардж поддержит это начинание. В любом случае, наконец-то она участвовала в схватке, за исход которой не ручалась. И это чувство бодрило.
AV3 ждал. Как и «Хоксбилл», он не мог состыковаться с «Дженкинсом», поэтому Джули оставила его в паре сотен метров поодаль. Трубы парили в ночном небе как огромный пивной бочонок. Мардж уже высаживалась в защитном костюме во враждебную среду, но только на поверхность планет. Плыть в пустоте в одной связке с Джули было чуть непривычно, но дезориентация оказалась не настолько сильной, как она ожидала.
При их приближении открылся воздушный шлюз транспорта, и Джули завела Мардж внутрь. Зажегся свет, открылись и закрылись остальные люки, и женщины оказались в кабине.
По мере того как транспорт выходил из «спящего режима», зажигались зеленые лампочки. Джули сварила кофе; Мардж, устроившись в кресле справа от нее, достала свой портативный компьютер.
– А кто-нибудь уже пробовал делать это? – спросила Джули.
– Облачную завесу?
– Да.
– Конечно. Эту технику используют при засухах.
– Почему же я ничего об этом не слышала?
– Не знаю. Сколько времени ты проводишь на Земле?
В первый полет взяли два посадочных модуля. И водяной насос «Братьев Бенсон». «У вас большой сухой газон? Заслуга Братьев Бенсон». Можно было сберечь время, попросив Билла перевести на себя управление четырьмя шаттлами и отпилотировать их на поверхность, но ИИ, как известно, были неспособны реагировать на сюрпризы вроде внезапного шторма, особенно если пытались делать несколько дел одновременно. Такова была цена, которую приходилось платить за искусственный интеллект. Как и у биологического разума, его высшие функции сводились к единому сознанию. Или по крайней мере так казалось. Задачи, требующие одновременного принятия множества решений, могли привести к неприятностям. Экспедиция была чересчур далеко от дома, чтобы рисковать потерей шаттла. Если хоть один выйдет из строя – операции конец.
В полете к Лукауту Мардж много времени провела, изучая климатические и топографические карты, которые создала на основе данных, поступивших с «Дженкинса», и решая, где разместить дождевые установки. Первая целевая зона располагалась на восточной стороне северного континента, на полпути между Рокой и Хопгопом. («Как, – недоумевала она, – можно принимать всерьез тех, кто называет город Хопгоп?»)
Было темно и Омега только начинала всходить, когда Джули спустилась к опушке густого леса. Вдали, ничем не нарушаемая, до самого моря простиралась равнина с отдельными деревьями и холмами. Вился небольшой ручей, берущий начало где-то в горах.
Вокруг не было никаких признаков жилья.
– Воды достаточно? – спросила Джули.
– Сойдет, – сказала Мардж. – Приземляйся.
Джули посадила транспорт так близко к деревьям, как могла, срезав несколько в процессе. Лес был наполнен гуденьем насекомых.
– Они не кусачие? – осведомилась Мардж.
– Нам не сообщили.
Включили оптику ночного видения. Деревья были разных типов, но все – высокие, длинные и тонкие, не на что взглянуть. Мардж предпочла бы более толстые стволы.
– Что думаешь? – поинтересовалась Джули.
Лес казался достаточно прочным.
– Должны выдержать, – сказала Мардж.
Она направилась прямо на то место, которое засекла с воздуха, к роще деревьев, стоящих неровным кольцом диаметром около сорока метров. Внутри кольца росли еще несколько деревьев. Их срубили лазерными резаками.
– У меня к тебе вопрос, – сказала Джули.
– Давай.
– Зачем нам шаттлы? Если у транспорта достаточная грузоподъемность, чтобы доставить сюда дождевые установки, почему он не может держать одну из них, когда она развернута? Она же не станет тяжелее.
– Когда она развернута, – ответила Мардж, – труба испытывает сопротивление воздушных потоков. Понадобится не только транспорт, чтобы удерживать ее неподвижно.
Женщины забрались обратно в AV3, и Джули прикоснулась к сенсорной панели. Сзади открылась дверь грузового отсека.
– Билл, перемести посадочные модули под прикрытие деревьев.
– Да, Джули. Будет сделано.
ИИ при помощи платформы на колесах вывел шаттлы наружу, активировал их и направил под сень леса. Тем временем платформа выгрузила насос.
Мардж заметила на западе молнии.
– Может, трубы и не понадобятся, – заметила Джули.
– Вряд ли.
Мардж с Джули забрали остальные два шаттла и доставили их на то же место. Еще нужны были трубы и вертолет. Запустили моделирование, желая проверить, что случится, если попытаться перевезти все за один рейс. Было искушение сэкономить время. Но симуляция не внушала оптимизма. Труба оказалась тяжелой, а нагрузка не была распределена равномерно. При практически любых атмосферных помехах транспорт упал бы и сгорел.
Поэтому предстоял дополнительный полет.
– Честно говоря, – заявила Джули, когда они с Мардж плыли к одному из цилиндров вдоль левого борта «Дженкинса», – чтобы спуститься с этой штукой, привязанной к нашему брюху, придется повозиться.
Груз был габаритным. Широкий цилиндр более тридцати метров в диаметре, длиной – около сорока пяти. На Мардж произвело впечатление мастерство Джули, которая зафиксировала обод, прикрепив его так, что открытая часть цилиндра смотрела вниз. Услышав тяжелый стук, с которым защелкнулись зажимы, Мардж решила, что осторожность пилота оправданна.
Установка была оснащена направляющими двигателями, которые теперь отсоединили. «Дженкинс» может подобрать их позже.
Транспорт был на ночной стороне и приближался к терминатору, гонясь за солнцем.
– Не лучший план, – сказала Джули. – Придется перед снижением сделать еще круг.
Сейчас это было неважно. Мардж откинулась на спинку кресла и наслаждалась полетом. Небо было чистое и ясное. Омега оставалась где-то позади, невидимая (если не вызвать ее изображение на дисплей). Восходящее солнце осветило пару островов и несколько плывущих облаков.
Корабль окунулся в дневной свет. Мардж смотрела на океаны и континенты, лежащие внизу, и благодушествовала, как зелено, как мило... и вдруг задумалась: «А не притянет ли все это в итоге поселенцев, людей, чьим доводом станет то, что гумпы все равно используют лишь малую часть планеты, так почему бы нет?» Она впервые осознала, что земное правительство может в конце концов оказаться не в силах добиться исполнения своего приказа, запрещающего интеграцию с другими цивилизациями. Возможно, оно не сможет даже запретить группам эксплуататоров захват отдаленной недвижимости.
Ах, ну что же. Это проблема следующих веков.
Позади солнце кануло за горизонт, и транспорт полетел сквозь ночь.
– Начинаю спуск через пять минут, – объявила Джули.
Мардж была согласна.
За несколько секунд до входа в атмосферу Джули запустила спайк, снижая гравитационный удар. Мардж заметила, что они сошли с орбиты, немного не долетев до того места, где начали предыдущие три спуска.
– Снижение веса – не то же самое, что снижение массы, – объяснила Джули. – Мы везем груз, и нам нужно больше пространства, чтобы приземлиться.
Зона была отчасти скрыта за облаками, и Мардж увидела линию берега, только когда транспорт оказался прямо над ней. Затем он полетел в глубь суши, над круглыми холмами и наконец над лесом. Омега зашла, и небо на востоке начало светлеть.
Джули снизила скорость рощицей деревьев, где она садилась раньше. Когда груз коснулся земли, она зависла, уберегая его от веса AV3.
– Отлично, Билл, – сказала она. – Отпускай.
Мардж почувствовала, как груз отцепился.
Челнок продолжал парить прямо над ним.
– Билл, – приказала Джули, – сними упаковку.
Мардж смотрела, как брезент, защищающий дождевую установку, упал. Манипуляторы подобрали его и сложили в грузовой отсек.
Когда это было сделано, Джули накренила корабль на бок, чтобы лучше видеть. Труба была сделана из сверхлегкой отражающей ткани. Это было гибкое зеркало, практически невидимое.
Для одной ночи этого было довольно. Рассвет был слишком близко, чтобы попытаться сделать что-то еще. Вернувшись на следующий день, они привезут вертолет.
Настроение изменилось. Этого нельзя было не заметить. Повсюду, куда ни пойдешь ночью, гумпы через плечо поглядывали вверх на нечто в ночном небе, никуда не уходящее и растущее с каждым днем. Ощущение близкого появления чего-то беспощадного, сверхъестественного стало ощутимой частью повседневной жизни. Улицы были по ночам не так многолюдны, как раньше. Гумпы говорили приглушенными голосами, как будто боялись, что монстр над головой может их услышать.
Возможно, наиболее тревожило то, что объект с виду был похож на кальмара. Гумпам знакомы эти твари или нечто очень похожее на них. Они здесь считаются деликатесом, как и в некоторых культурах на Земле. Но гумпов, как и нас, поражает их цепкость, и они тоже находят этих существ пугающими. Я подслушал сегодня, как гумпы обсуждали одно происшествие, вероятно, недостоверное, но они были убеждены, что это правда: кальмар схватил кого-то в рыбацкой лодке и утащил за борт, в то время как его товарищи смотрели, слишком напуганные, чтобы помочь. Было ли это на самом деле? Не знаю. Интересен тот факт, что эта история всплыла именно тогда, когда небесный кальмар, кажется, гонится за всем Интиго.
И еще кое-что изменилось: они больше не называют его Т’Клот. Дыра. Вместо этого они говорят Т’Элан. Нечто. Безымянное.
36
Борт «Хоксбилла». Пятница, 5 декабря
Рядом с Дэвидом Коллингдэйлом Келли Колье чувствовала себя неуютно. Он никогда не смеялся, никогда не расслаблялся. Он сидел рядом с ней на мостике как истукан и в молчании смотрел на изображение облака.
– Мы никогда не принимали облака всерьез, – наконец сказала она, пытаясь завязать разговор. – Тем, кто считает, что надо просто игнорировать их и они уйдут сами, следовало бы прилететь сюда и посмотреть на приближающееся облако.
– Знаю.
Истукан истуканом.
Келли задала ему безобидный вопрос о его полете до Лукаута, но и это не разрядило обстановку.
Коллингдэйл пресекал всякое усилие наладить отношения. Спросишь, как дела, а он назовет координаты облака. Спросишь, как он себя чувствует, а он ответит, что ему доставит наслаждение расправиться с облаком.
Расправиться с облаком.
У нее было чувство, что он использовал бы более крепкие выражения, будь она мужчиной.
Но, какими бы словами он ни пользовался, из них ясно следовало, что облако живое.
– Я ему задам, – пригрозил он.
Не «отвлеку».
Не «заверну в сторону».
Задам.
На брюхе «Хоксбилла» был установлен промышленный проектор, а его близнец находился на шаттле. Хатч, которая, по всей видимости, все продумала, предупреждала Келли, что форма «Хоксбилла» не позволяет ему работать вблизи Омег, и ей жаль, но им нужно загрузить столько вещей, что иного выхода нет. «Сохраняй дистанцию, – сказала Хатч. – Берегись».
Келли намеревалась последовать этому совету.
Струи, выбрасываемые с поверхности облака, летели в тысячах километров впереди него. Облако двигалось чуть выше плоскости системы, поэтому большая часть его верха была в тени. Келли обогнула его и подошла сзади. Корабль находился в трехстах километрах над облаком. Туман тянулся до самого горизонта во всех направлениях. Облако было тихим, безмятежным, притягивающим. Возникала непреодолимая иллюзия, что внизу твердая поверхность. Что по ней можно ходить.
– Насколько оно большое, Билл? – спросила Келли. – Площадь верхней плоскости?
– Восемьдесят девять миллиардов квадратных километров. – В семь с половиной тысяч раз больше Северо-Американского Союза, который объединял старые Соединенные Штаты и Канаду. – Сейчас подходящий момент для запуска мониторов.
– Запускай.
Их было шесть, блоков датчиков и индикаторов, которым предстояло двигаться вместе с облаком и приглядывать за ним.
Коллингдэйл стоял позади Келли, смотрел, одобрительно хмыкая, когда зажигались лампочки, указывающие сперва, что устройства вылетели, а затем, что они включились.
– Дэйв, – сказала она, – мы будем готовы через десять минут.
– Хорошо, – кивнул Коллингдэйл. Он занял свое кресло и вызвал изображение ожидающего в пусковом отсеке шаттла с его полнообзорным проектором. Этот проектор был точно таким же, как тот, что крепился к корпусу корабля.
Далеко впереди Келли видела Лукаут, скрытый туманом. Только едва заметный диск. И две луны. Неподвижно висящие на фоне Омеги, как будто только что взошли.
– Когда это кончится, – заявил Коллингдэйл, и напряжение вдруг ушло из его голоса, – я непременно добьюсь того, чтобы этой проблемой занялись. Если подключить правильных людей и пошуметь в прессе, можно получить финансирование и запустить исследование полным ходом.
– Вы имеете в виду, чтобы избавиться от этих штук?
– Конечно. Никто не воспринимает их всерьез. Но все изменится, когда я вернусь. – Он посмотрел вниз, на поверхность облака.
«Хоксбилл» двигался быстрее, чем облако, и, пока Келли смотрела, умчался за горизонт, и Омега исчезла. Но она все еще тормозила, большие струи, выбрасываемые при этом вперед, летели за ней.
– Ладно, Дэвид, – сказала Келли. – Давайте выравниваться.
Она снизилась, оказавшись между струями, и расположилась прямо напротив Омеги.
– Электромагнитная активность возрастает, – сообщил Билл.
Келли увидела несколько молний.
– Это идет из основного массива? – спросила она.
– Да, – ответил Билл.
– Направлено на нас?
– Полагаю, это случайность.
Коллингдэйл снова поднялся и встал у иллюминатора. Он не мог усидеть на месте.
– Оно знает, что мы здесь.
В облаке мелькнуло еще несколько вспышек.
Келли было неуютно. Захотелось, чтобы Диггер был рядом.
– Все в порядке, – успокаивающе произнес Коллингдэйл, видимо, чувствуя ее тревогу, но не понимая ее причины. – С нами ничего не случится. – Его взгляд был жестким, а в углах рта играла улыбка. Ему это нравилось.
– Мне нужно, чтобы вы сели и пристегнулись, Дэвид, – сказала Келли. – Мы начинаем маневр.
Коллингдэйл хлопнул по иллюминатору, как будто все действительно было под контролем, и вернулся на место.
Келли не нравилось находиться так близко к этой проклятой штуковине. Еще немного, и, высунув руку из воздушного шлюза, она могла бы погрузить ее в одну из струй.
– Дистанция приближается к двумстам пятидесяти, – сообщил Билл.
– Выровняй скорость.
Запустились тормозные двигатели. Та же технология, что обеспечивала искусственную гравитацию, служила для смягчения последствий маневрирования. Но они все равно оставались, и примерно на двадцать секунд тело пилота вжалось в передние ремни безопасности. Затем давление ослабло.
– Готово, – сказал Билл.
Для Келли было проблемой найти достаточно места для операции вдали от «перьев». Дэвид с напускным терпением ждал, пока она это сделает.
– Билл, – приказала она, – начинай передачу данных на «Дженкинс».
Просто на всякий случай.
Билл дал подтверждение, и она повернулась к Коллингдэйлу.
– Дэйв, мы готовы запустить шаттл.
* * *
Полнообзорные проекторы представляли собой стандартные устройства, применявшиеся в самых разных областях, начиная с развлечений и заканчивая ландшафтным и архитектурным планированием. Они были отрегулированы так, что, задействованные в тандеме, создавали более объемное и резко очерченное изображение, чем один проектор.
Шаттл покинул корабль, отошел на семьсот километров и лег на параллельный «Хоксбиллу» курс.
– На месте, – доложил Билл.
– Билл, – отозвалась Келли, – тебе даст указания Дэвид.
– Принято.
– Билл, – велел Дэвид, – запускай программу.
ИИ, выглядящий примерно на двадцать два года, модно одетый и привлекательный, появился возле иллюминатора. Он выглянул наружу и улыбнулся.
– Программа инициирована, – сообщил он.
На середине расстояния между «Хоксбиллом» и шаттлом возник гигантский еж. Он выглядел как настоящий. Как причудливо испещренный щербинами камень. Из него торчали серые жесткие шипы, и он медленно вращался вокруг своей оси.
Прекрасно.
– Какого он размера? – спросила Келли.
– Пятьсот тридцать километров в диаметре.
– Чуть больше, чем оригинал.
– О да. Мы хотели быть уверенными, что эта мразь его заметит.
Еж поблескивал в солнечном свете, серый и холодный. Келли никогда раньше не видела голограмму таких размеров.
Коллингдэйл улыбнулся.
– Ладно, ты, сука, – обратился он к облаку. – Вали, поймай его.
Снова вспышки по левому борту. Корабль подошел слишком близко к струе. Это был поток, фонтан из тумана и пыли, несущийся мимо.
– Если облако так распадается на части, может, к тому времени, как оно доберется до Лукаута, от него ничего не останется, – предположила Келли.
– Не рассчитывайте на это, – сказал Коллингдэйл.
Еще одна молния промелькнула слева. Большая. Оба астронавта резко пригнулись. Билл тоже. Его изображение исчезло.
Возможно, они привлекли внимание дракона.
– Думаю, стоит начать, – проговорила Келли.
Коллингдэйл кивнул.
– Да. Я просто смаковал момент.
Да уж. Она была рада, что происходящее доставляло кому-то удовольствие.
– Билл, – попросил Коллингдэйл, – отойдем на три градуса влево.
Билл послушался. «Хоксбилл», шаттл и виртуальный еж – все повернули влево. Изображения облака проплыли на четырех экранах.
Мостик погрузился в тишину, лишь приглушенно бормотала электроника. Коллингдэйл сидел тихо, глядя на мониторы спокойно, почти безмятежно.
Справа в солнечном свете поблескивал еж. Откуда-то сверкнула молния, прикоснулась к изображению, прошла сквозь него.
– Вероятно, требуется какое-то время, чтобы оно отреагировало, – заметил Коллингдэйл. – Чтобы начало поворот.
Келли услышала, как бьется ее сердце.
– Вероятно.
Шаттл был модели RY2: обтекаемая форма, никаких резких линий – ничего, привлекающего молнии. Только огромному «Хоксбиллу» приходилось тревожиться. Мишень дня. Может, стоило полететь на шаттле? Келли вдруг пришло в голову, что им следовало лучше все продумать. Конечно, людям следовало быть в шаттле.
Коллингдэйл посмотрел наверх.
Диггер обдумывал бы это минуту. Никогда не летай в корабле-мишени, сказал бы он.
– Билл? – спросил Коллингдэйл.
– По-прежнему ничего.
– Может, нам надо немного посуетиться. Сделать что-нибудь, чтобы привлечь его внимание.
– Возможно. – Почему бы тебе ни высунуться из люка и не помахать рукой?
– Билл, – приказала она, – вниз на три градуса.
– Выполняю, – ответил Билл.
Поверхность облака была исполосована трещинами и рубцами. Один слой, как зияющая рана, неровно тянулся через все облако. Оно постепенно, по мере того как «Хоксбилл» продолжал удаляться от него, отступало из центра экранов.
Они прождали шесть часов. «Хоксбилл», и его шаттл, и виртуальный еж медленно дрейфовали вдали от облака, которое продолжало двигаться по направлению к Лукауту. Коллингдэйл помрачнел. Он сидел в своем кресле, тихо злясь. Когда он изредка заговаривал, то только с Омегой, призывая обратить внимание на ежа.
«Ты что, не видишь его, сука?»
«Эй, ты идешь не туда».
«Мы тут. Тут!»
Большую часть времени, однако, Коллингдэйл в горестном молчании смотрел. Наконец он буквально выскочил из кресла – опасное движение при низкой гравитации сверхсветовика.
– Черт с ним, – сказал он и вызвал ИИ на экран. – Билл, переходим к следующему.
Еж исчез. На его месте появился город. Той же величины.
Этот город был непохож на те, что видела Келли – неземной, с хрустальными башнями и сферами и симметрией шахматных фигур.
– Это Лунный Свет, – пояснил Коллингдэйл. – Мы знаем, что оно пойдет за ним. – Он смотрел на изображение Омеги на верхнем экране.
Но если Омега и заинтересовалась городом или просто заметила его, она ничем этого не выдала. Коллингдэйл часами вышагивал по мостику, его глаза пылали, челюсти были плотно сжаты. Он говорил с облаком, подлизываясь к нему, ругая его, проклиная. А затем извинялся перед Келли.
– Простите, – говорил он, – я ужасно расстроен.
Он подобрал где-то гаечный ключ и расхаживал, зажав его в руке, будто собирался отделать им Омегу.
Келли наблюдала.
– Мы не боимся тебя, сволочь.
* * *
Они слишком отдалились от облака, поэтому Келли выключила изображение, вернула шаттл на борт, облетела Омегу с тыла и повторила свой предыдущий маневр, снова выведя «Хоксбилл» точно на ее курс.
Она также предложила перейти на шаттл и вести операцию оттуда.
– Нет, – возразил Коллингдэйл. – Идите, если хотите. Шаттл слишком мал. Чересчур много молний вокруг. Один удар – и ему конец.
Келли задумалась, не призвать ли его к порядку. В конце концов, она была капитаном корабля. Но они выполняли совместное задание, и ответственность лежала на нем. Было задето его мужское самолюбие, и Келли знала, что он бы воспротивился, отказался, игнорировал ее слова. Меньше всего ей сейчас был нужен конфликт. Она заново запустила и разместила летательный аппарат, устроив из этого целый спектакль.
– Думаю, вы неправы, – сказала она.
Он покачал головой.
– Давайте просто выполним работу.
– Будь по-вашему. Мы готовы.
Коллингдэйл упрямо уставился в навигационный экран, на котором плыло изображение шаттла.
– Билл, давай достанем куб.
Появился ящик. Он был серебряный, а на одном боку кто-то добавил надпись «Укуси меня». Куб был того же размера, что еж и город.
Но это было неважно.
Пока длилось ожидание, Келли умяла сэндвич с кофе. Коллингдэйл был не голоден. Спасибо. Он не ел весь день.
Дэвид оставлял куб неподвижным и заставлял его кувыркаться. Корабль опять оторвался от облака, и Келли смотрела, как Коллингдэйл меняет цвета голограммы на оранжевый, синий, розовый.
– Мне кажется, – наконец произнес он, – оно знает, что мы показываем ему всего лишь картинки.
– Полагаю, да.
– Ладно. Давайте отзовем шаттл. Испробуем воздушного змея.
– Завтра. Мы ничего не будем делать, пока оба не поспим.
Архив
Мы повторим попытку через несколько часов, Мэри. Нам нужно облететь вокруг и вернуться на позицию. А сейчас середина ночи, так что мы сделаем небольшой перерыв. Дурацкая проклятая штуковина. Но мы все равно ее достанем. Если Хатчинс права и они действительно охотятся за ежами, оно погонится за воздушным змеем.
Репортаж черного кота
Спасибо, Рон. Это Роуз Битэм с «Кэлвин Клайд», мы примерно в неделе пути от Лукаута. По последним сведениям, Омега продолжает двигаться и нападет на гумпов через девять дней. Когда это произойдет, Черный Кот будет там вместе со всеми зрителями. Мы надеемся, что команда Академии сможет как-нибудь отвлечь этого монстра, но нам остается только ждать.
Итак, Рон...
Борт «Хоксбилла». Пятница, 5 декабря
Рядом с Дэвидом Коллингдэйлом Келли Колье чувствовала себя неуютно. Он никогда не смеялся, никогда не расслаблялся. Он сидел рядом с ней на мостике как истукан и в молчании смотрел на изображение облака.
– Мы никогда не принимали облака всерьез, – наконец сказала она, пытаясь завязать разговор. – Тем, кто считает, что надо просто игнорировать их и они уйдут сами, следовало бы прилететь сюда и посмотреть на приближающееся облако.
– Знаю.
Истукан истуканом.
Келли задала ему безобидный вопрос о его полете до Лукаута, но и это не разрядило обстановку.
Коллингдэйл пресекал всякое усилие наладить отношения. Спросишь, как дела, а он назовет координаты облака. Спросишь, как он себя чувствует, а он ответит, что ему доставит наслаждение расправиться с облаком.
Расправиться с облаком.
У нее было чувство, что он использовал бы более крепкие выражения, будь она мужчиной.
Но, какими бы словами он ни пользовался, из них ясно следовало, что облако живое.
– Я ему задам, – пригрозил он.
Не «отвлеку».
Не «заверну в сторону».
Задам.
На брюхе «Хоксбилла» был установлен промышленный проектор, а его близнец находился на шаттле. Хатч, которая, по всей видимости, все продумала, предупреждала Келли, что форма «Хоксбилла» не позволяет ему работать вблизи Омег, и ей жаль, но им нужно загрузить столько вещей, что иного выхода нет. «Сохраняй дистанцию, – сказала Хатч. – Берегись».
Келли намеревалась последовать этому совету.
Струи, выбрасываемые с поверхности облака, летели в тысячах километров впереди него. Облако двигалось чуть выше плоскости системы, поэтому большая часть его верха была в тени. Келли обогнула его и подошла сзади. Корабль находился в трехстах километрах над облаком. Туман тянулся до самого горизонта во всех направлениях. Облако было тихим, безмятежным, притягивающим. Возникала непреодолимая иллюзия, что внизу твердая поверхность. Что по ней можно ходить.
– Насколько оно большое, Билл? – спросила Келли. – Площадь верхней плоскости?
– Восемьдесят девять миллиардов квадратных километров. – В семь с половиной тысяч раз больше Северо-Американского Союза, который объединял старые Соединенные Штаты и Канаду. – Сейчас подходящий момент для запуска мониторов.
– Запускай.
Их было шесть, блоков датчиков и индикаторов, которым предстояло двигаться вместе с облаком и приглядывать за ним.
Коллингдэйл стоял позади Келли, смотрел, одобрительно хмыкая, когда зажигались лампочки, указывающие сперва, что устройства вылетели, а затем, что они включились.
– Дэйв, – сказала она, – мы будем готовы через десять минут.
– Хорошо, – кивнул Коллингдэйл. Он занял свое кресло и вызвал изображение ожидающего в пусковом отсеке шаттла с его полнообзорным проектором. Этот проектор был точно таким же, как тот, что крепился к корпусу корабля.
Далеко впереди Келли видела Лукаут, скрытый туманом. Только едва заметный диск. И две луны. Неподвижно висящие на фоне Омеги, как будто только что взошли.
– Когда это кончится, – заявил Коллингдэйл, и напряжение вдруг ушло из его голоса, – я непременно добьюсь того, чтобы этой проблемой занялись. Если подключить правильных людей и пошуметь в прессе, можно получить финансирование и запустить исследование полным ходом.
– Вы имеете в виду, чтобы избавиться от этих штук?
– Конечно. Никто не воспринимает их всерьез. Но все изменится, когда я вернусь. – Он посмотрел вниз, на поверхность облака.
«Хоксбилл» двигался быстрее, чем облако, и, пока Келли смотрела, умчался за горизонт, и Омега исчезла. Но она все еще тормозила, большие струи, выбрасываемые при этом вперед, летели за ней.
– Ладно, Дэвид, – сказала Келли. – Давайте выравниваться.
Она снизилась, оказавшись между струями, и расположилась прямо напротив Омеги.
– Электромагнитная активность возрастает, – сообщил Билл.
Келли увидела несколько молний.
– Это идет из основного массива? – спросила она.
– Да, – ответил Билл.
– Направлено на нас?
– Полагаю, это случайность.
Коллингдэйл снова поднялся и встал у иллюминатора. Он не мог усидеть на месте.
– Оно знает, что мы здесь.
В облаке мелькнуло еще несколько вспышек.
Келли было неуютно. Захотелось, чтобы Диггер был рядом.
– Все в порядке, – успокаивающе произнес Коллингдэйл, видимо, чувствуя ее тревогу, но не понимая ее причины. – С нами ничего не случится. – Его взгляд был жестким, а в углах рта играла улыбка. Ему это нравилось.
– Мне нужно, чтобы вы сели и пристегнулись, Дэвид, – сказала Келли. – Мы начинаем маневр.
Коллингдэйл хлопнул по иллюминатору, как будто все действительно было под контролем, и вернулся на место.
Келли не нравилось находиться так близко к этой проклятой штуковине. Еще немного, и, высунув руку из воздушного шлюза, она могла бы погрузить ее в одну из струй.
– Дистанция приближается к двумстам пятидесяти, – сообщил Билл.
– Выровняй скорость.
Запустились тормозные двигатели. Та же технология, что обеспечивала искусственную гравитацию, служила для смягчения последствий маневрирования. Но они все равно оставались, и примерно на двадцать секунд тело пилота вжалось в передние ремни безопасности. Затем давление ослабло.
– Готово, – сказал Билл.
Для Келли было проблемой найти достаточно места для операции вдали от «перьев». Дэвид с напускным терпением ждал, пока она это сделает.
– Билл, – приказала она, – начинай передачу данных на «Дженкинс».
Просто на всякий случай.
Билл дал подтверждение, и она повернулась к Коллингдэйлу.
– Дэйв, мы готовы запустить шаттл.
Полнообзорные проекторы представляли собой стандартные устройства, применявшиеся в самых разных областях, начиная с развлечений и заканчивая ландшафтным и архитектурным планированием. Они были отрегулированы так, что, задействованные в тандеме, создавали более объемное и резко очерченное изображение, чем один проектор.
Шаттл покинул корабль, отошел на семьсот километров и лег на параллельный «Хоксбиллу» курс.
– На месте, – доложил Билл.
– Билл, – отозвалась Келли, – тебе даст указания Дэвид.
– Принято.
– Билл, – велел Дэвид, – запускай программу.
ИИ, выглядящий примерно на двадцать два года, модно одетый и привлекательный, появился возле иллюминатора. Он выглянул наружу и улыбнулся.
– Программа инициирована, – сообщил он.
На середине расстояния между «Хоксбиллом» и шаттлом возник гигантский еж. Он выглядел как настоящий. Как причудливо испещренный щербинами камень. Из него торчали серые жесткие шипы, и он медленно вращался вокруг своей оси.
Прекрасно.
– Какого он размера? – спросила Келли.
– Пятьсот тридцать километров в диаметре.
– Чуть больше, чем оригинал.
– О да. Мы хотели быть уверенными, что эта мразь его заметит.
Еж поблескивал в солнечном свете, серый и холодный. Келли никогда раньше не видела голограмму таких размеров.
Коллингдэйл улыбнулся.
– Ладно, ты, сука, – обратился он к облаку. – Вали, поймай его.
Снова вспышки по левому борту. Корабль подошел слишком близко к струе. Это был поток, фонтан из тумана и пыли, несущийся мимо.
– Если облако так распадается на части, может, к тому времени, как оно доберется до Лукаута, от него ничего не останется, – предположила Келли.
– Не рассчитывайте на это, – сказал Коллингдэйл.
Еще одна молния промелькнула слева. Большая. Оба астронавта резко пригнулись. Билл тоже. Его изображение исчезло.
Возможно, они привлекли внимание дракона.
– Думаю, стоит начать, – проговорила Келли.
Коллингдэйл кивнул.
– Да. Я просто смаковал момент.
Да уж. Она была рада, что происходящее доставляло кому-то удовольствие.
– Билл, – попросил Коллингдэйл, – отойдем на три градуса влево.
Билл послушался. «Хоксбилл», шаттл и виртуальный еж – все повернули влево. Изображения облака проплыли на четырех экранах.
Мостик погрузился в тишину, лишь приглушенно бормотала электроника. Коллингдэйл сидел тихо, глядя на мониторы спокойно, почти безмятежно.
Справа в солнечном свете поблескивал еж. Откуда-то сверкнула молния, прикоснулась к изображению, прошла сквозь него.
– Вероятно, требуется какое-то время, чтобы оно отреагировало, – заметил Коллингдэйл. – Чтобы начало поворот.
Келли услышала, как бьется ее сердце.
– Вероятно.
Шаттл был модели RY2: обтекаемая форма, никаких резких линий – ничего, привлекающего молнии. Только огромному «Хоксбиллу» приходилось тревожиться. Мишень дня. Может, стоило полететь на шаттле? Келли вдруг пришло в голову, что им следовало лучше все продумать. Конечно, людям следовало быть в шаттле.
Коллингдэйл посмотрел наверх.
Диггер обдумывал бы это минуту. Никогда не летай в корабле-мишени, сказал бы он.
– Билл? – спросил Коллингдэйл.
– По-прежнему ничего.
– Может, нам надо немного посуетиться. Сделать что-нибудь, чтобы привлечь его внимание.
– Возможно. – Почему бы тебе ни высунуться из люка и не помахать рукой?
– Билл, – приказала она, – вниз на три градуса.
– Выполняю, – ответил Билл.
Поверхность облака была исполосована трещинами и рубцами. Один слой, как зияющая рана, неровно тянулся через все облако. Оно постепенно, по мере того как «Хоксбилл» продолжал удаляться от него, отступало из центра экранов.
Они прождали шесть часов. «Хоксбилл», и его шаттл, и виртуальный еж медленно дрейфовали вдали от облака, которое продолжало двигаться по направлению к Лукауту. Коллингдэйл помрачнел. Он сидел в своем кресле, тихо злясь. Когда он изредка заговаривал, то только с Омегой, призывая обратить внимание на ежа.
«Ты что, не видишь его, сука?»
«Эй, ты идешь не туда».
«Мы тут. Тут!»
Большую часть времени, однако, Коллингдэйл в горестном молчании смотрел. Наконец он буквально выскочил из кресла – опасное движение при низкой гравитации сверхсветовика.
– Черт с ним, – сказал он и вызвал ИИ на экран. – Билл, переходим к следующему.
Еж исчез. На его месте появился город. Той же величины.
Этот город был непохож на те, что видела Келли – неземной, с хрустальными башнями и сферами и симметрией шахматных фигур.
– Это Лунный Свет, – пояснил Коллингдэйл. – Мы знаем, что оно пойдет за ним. – Он смотрел на изображение Омеги на верхнем экране.
Но если Омега и заинтересовалась городом или просто заметила его, она ничем этого не выдала. Коллингдэйл часами вышагивал по мостику, его глаза пылали, челюсти были плотно сжаты. Он говорил с облаком, подлизываясь к нему, ругая его, проклиная. А затем извинялся перед Келли.
– Простите, – говорил он, – я ужасно расстроен.
Он подобрал где-то гаечный ключ и расхаживал, зажав его в руке, будто собирался отделать им Омегу.
Келли наблюдала.
– Мы не боимся тебя, сволочь.
Они слишком отдалились от облака, поэтому Келли выключила изображение, вернула шаттл на борт, облетела Омегу с тыла и повторила свой предыдущий маневр, снова выведя «Хоксбилл» точно на ее курс.
Она также предложила перейти на шаттл и вести операцию оттуда.
– Нет, – возразил Коллингдэйл. – Идите, если хотите. Шаттл слишком мал. Чересчур много молний вокруг. Один удар – и ему конец.
Келли задумалась, не призвать ли его к порядку. В конце концов, она была капитаном корабля. Но они выполняли совместное задание, и ответственность лежала на нем. Было задето его мужское самолюбие, и Келли знала, что он бы воспротивился, отказался, игнорировал ее слова. Меньше всего ей сейчас был нужен конфликт. Она заново запустила и разместила летательный аппарат, устроив из этого целый спектакль.
– Думаю, вы неправы, – сказала она.
Он покачал головой.
– Давайте просто выполним работу.
– Будь по-вашему. Мы готовы.
Коллингдэйл упрямо уставился в навигационный экран, на котором плыло изображение шаттла.
– Билл, давай достанем куб.
Появился ящик. Он был серебряный, а на одном боку кто-то добавил надпись «Укуси меня». Куб был того же размера, что еж и город.
Но это было неважно.
Пока длилось ожидание, Келли умяла сэндвич с кофе. Коллингдэйл был не голоден. Спасибо. Он не ел весь день.
Дэвид оставлял куб неподвижным и заставлял его кувыркаться. Корабль опять оторвался от облака, и Келли смотрела, как Коллингдэйл меняет цвета голограммы на оранжевый, синий, розовый.
– Мне кажется, – наконец произнес он, – оно знает, что мы показываем ему всего лишь картинки.
– Полагаю, да.
– Ладно. Давайте отзовем шаттл. Испробуем воздушного змея.
– Завтра. Мы ничего не будем делать, пока оба не поспим.
Архив
Мы повторим попытку через несколько часов, Мэри. Нам нужно облететь вокруг и вернуться на позицию. А сейчас середина ночи, так что мы сделаем небольшой перерыв. Дурацкая проклятая штуковина. Но мы все равно ее достанем. Если Хатчинс права и они действительно охотятся за ежами, оно погонится за воздушным змеем.
Спасибо, Рон. Это Роуз Битэм с «Кэлвин Клайд», мы примерно в неделе пути от Лукаута. По последним сведениям, Омега продолжает двигаться и нападет на гумпов через девять дней. Когда это произойдет, Черный Кот будет там вместе со всеми зрителями. Мы надеемся, что команда Академии сможет как-нибудь отвлечь этого монстра, но нам остается только ждать.
Итак, Рон...
37
Лукаут. Недалеко от Савакола. Пятница, 5 декабря
Джули сидела в посадочном модуле, примостившемся на омываемой морем скале, слишком маленькой, чтобы назвать ее островом, и смотрела передачу с «Хоксбилла». Она следила за полетом через верхнюю часть Омеги, вздрогнула, когда прямо напротив облака возник еж, затаила дыхание, когда корабль и шаттл начали поворот влево. Она информировала Диггера и Уита, говорила с Мардж на «Дженкинсе» и делилась своим разочарованием, когда Омега не взяла приманку. Она ожидала, что проекции сработают; собственно, она не могла придумать, по какой бы причине они могли бы подвести. Но вот подвели.
Следующая стадия операции, развертывание воздушного змея, должна была начаться не раньше, чем через несколько часов, а Джули собиралась не спать всю ночь, помогая Мардж. Поэтому она откинула спинку кресла и закрыла глаза. Один раз она проснулась и увидела в море паруса, но она знала, что если кто-нибудь подойдет близко, Билл предупредит ее.
Вверху кружили чайки. Краем уха она слышала, как разговаривает Билл, иногда с Уитом, иногда с Диггером. По настоянию Диггера, он использовал собственный голос.
Савакол был одним из маленьких городов, и, следовательно, обойти его можно было быстрее. Диггер и Уит рассчитывали закончить к вечеру.
Это была первая значительная экспедиция Джули. Она поговорила с некоторыми старожилами Академии, прежде чем отправиться на Лукаут, и большинство из них никогда не делали ничего такого важного даже приблизительно. Ее отец возглавлял экспедицию, которая первой обнаружила Омеги, и Джули радовалась, что участвует в первой попытке кого-то от них спасти.
При обычных обстоятельствах, вояж на Лукаут сначала предложили бы более зрелому капитану, но, по-видимому, либо больше не было никого свободного, либо, что более вероятно, никого не заинтересовал двухлетний полет. Джули подала заявление и, к своему удивлению, получила это назначение. И испытала смешанные чувства, узнав об этом: задним числом она задумалась, а действительно ли хочет этого. Но она уже взялась за гуж и не видела пути назад. Особенно после того как ее предки позвонили и попытались отговорить ее. Под конец они сдались: «Ладно, делай, что считаешь нужным, но будь осторожна, держись подальше от облака».
Это, казалось, было давным-давно, а если Джули отчасти и выпала из общественной жизни, тем не менее ей нравилось то, что она делала. Она предпочла бы остаться на «Хоксбилле» и лететь к Омеге с Коллингдэйлом. Было бы здорово вернуться домой и рассказать отцу, что она помогала отпугнуть облако. Но и так сложилось неплохо. Она оставалась в гуще событий, и этого действительно было достаточно.
В полудреме Джули смотрела записанную Уитом регату вдоль берега озера. Все, что он мог найти, он заносил в свой компьютер: игры в мяч, споры в парке, торг в ларьках. В регате участвовали полураздетые женщины-гумпы: они гребли, а толпа их подбадривала. Все они все были одеты в зеленое с белым, что, очевидно, имело какое-то особое значение, потому что бело-зеленые флаги висели повсюду.
Диггер объяснил, что на таких мероприятиях наполовину обнажаться – традиция. Он не знал почему, и никого это вроде бы особенно не волновало. Женщины нарядились в широкополые белые шляпы, однако они, к радости толпы, постоянно слетали.
Джули погрузилась в сон, и ей снилось, что она снова в Такомском университете, слушает чью-то лекцию о «Беовульфе», как Грендель олицетворяет силы природы, темную сторону жизни, вещи, неподвластные людям. Затем она снова проснулась и услышала море, чаек и Диггера.
– У нас проблема. Джули, вы слышите меня?
– Что случилось? – спросила она, очнувшись и глядя на мониторы. Их было пять: изображение Омеги, спутниковая съемка трех кораблей, которые гумпы послали на восток, дождевая установка, доставленная прошлой ночью, постоянно обновляющаяся картинка моря вокруг нее и, с камеры, которую нес Диггер...
...Факельное шествие гумпов.
Они все собрались на берегу. Некоторые были одеты в мантии. Другие стояли и смотрели.
– Думаю, они собираются совершить еще одно жертвоприношение, – сказал Диггер.
Джули знала о гумпе, который ушел в море. Он был одет в белую мантию, а все остальные – в черные. Среди участников шествия виднелась только одна белая мантия. Кажется, на пожилой женщине.
– Я иду, – сообщил, вмешавшись, Уит.
– А разве вы, ребята, не вместе?
– Нет, – ответил Диггер, – мы разделились, чтобы охватить большую территорию.
Гумпы в черных мантиях пели. А толпа на песчаном берегу разрасталась, присоединяясь к пению. Джули не могла понять ни слова.
Диггер неистовствовал:
– Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как подобное произойдет снова.
Уит побежал. Он был не в лучшей форме, и очень скоро тяжело задышал.
Джули следовало бы помолчать. Но она вышла на связь.
– Эй, не забывайте, это не люди.
Экран с факельным шествием погас.
– Диггер, вы в порядке? – спросил Уит.
– Все отлично. Нет времени на съемку.
– Что происходит? – осведомилась Джули.
– Главная гумпа направляется к воде.
Диггер побежал через пляж. Джули слышала, как песок хрустит под его ботинками.
Уит пропыхтел, что он уже близко и пусть Диггер ничего не делает до его прихода, а Диггер ответил, что времени нет и он не собирается снова тихонько сидеть.
– Эй, – крикнула Джули, – это не мое дело, но вмешиваться нам не положено.
– Она права. – Снова Уит. – Религиозная церемония. – Тяжелый выдох. – Протокол.
– Забудьте о Протоколе.
– У нее есть меч? – поинтересовалась Джули.
– У них есть копье. А она в воде. По пояс. Не похоже, что она сможет проплыть хоть немного.
– Я вижу их, – еле вымолвил Уит. – Копье поднято.
– Джули, – голос Диггера. – Как быстро ты сможешь долететь сюда?
Ремни безопасности уже опускались ей на плечи. Она принялась нажимать кнопки.
– Я сразу за горизонтом.
– У тебя есть под рукой страховочный фал? – спросил Диггер.
– Билл, – приказала она. – Отправляемся. Что у нас с фалом?
– Есть большой запас тросов в шкафчике.
– Хорошо. Включай светоотклонитель.
– Убрали копье, – сообщил Уит.
Она услышала, как Диггер бросился в воду.
– Лети сюда, – сказал он. – Как можно скорее.
Джули поднялась со скалы и, держась всего в нескольких метрах над поверхностью, повернула к берегу. Едва перевалило за полдень; был серый, унылый день, солнце пряталось в синевато-сером небе. Над горизонтом возвышались горы, которые находились за южной окраиной Савакола.
Один из спутников находился над местом событий, и Джули могла получить изображение пляжа. Гумпа в белой мантии барахталась в прибое, но упрямо продвигалась вперед. Ни малейшего признака невидимого Диггера, конечно, не было.
– Некоторые из них не хотят, чтобы она это делала, – заметил Билл.
Кучка гумпов стояла в прибое вместе с женщиной в мантии. Один дотянулся до нее и пытался удержать, но гумп в черной мантии оттолкнул предполагаемого спасителя.
– Ее имя Тайма, – сообщил Билл.
– Откуда ты знаешь?
– Они выкрикивают его. Велят ей остановиться.
Один из гумпов бросился на землю и стал колотить кулаками по песку.
Джули отвернулась от экрана. Под космическим аппаратом в океане оставался след.
– Мы оставляем кильватерную струю, – уведомил Билл.
– Не важно. Тут некому это заметить.
Песнопения прекратились. Берег погрузился в молчание, раздавались лишь редкие возгласы протеста.
Впереди появились очертания линии берега. Мимо проплыл остров, потом другой.
– Билл, возьми управление.
– Готово.
Джули выскользнула из кресла, забралась в заднюю часть кабины, открыла шкафчик и начала вытаскивать веревки. Она просмотрела их, выбрала пятиметровый трос и вытянула его.
Тайму то выталкивало, то втягивало обратно прибоем.
– Не самый достойный способ передвижения, – заметил Билл.
– Я приближаюсь к ней, – сказал Диггер. Он тяжело дышал. Джули слышала сильный плеск.
Внезапно в комме раздался вой.
– Что это? – спросила Джули. – Что происходит?
– Это толпа, – ответил Уит. – Диг в воде, направляется прямо к ней. Но гумпы видят расходящиеся от него волны. Знаешь, на что это похоже?
– Нет.
– По мне, это выглядит так, будто что-то преследует ее в океане.
Крики перешли в визг. Душераздирающие вопли.
Тайма еще ничего не заметила. Подошла большая волна, и она проплыла поверх гребня, скользнула вниз по дальней стороне и появилась опять, борясь с водой. Толпа сильно шумела, и Тайма должна была слышать это, но, как видно, подумала, что соплеменники выражают свою скорбь по ней. Или, возможно, она просто не обращала на них внимания.
Посадочный модуль описал дугу над берегом. Джули увидела город и большой белый пляж.
– Я держу ее, – объявил Диггер. Затем он закричал.
– Дигби, вы в порядке?
– Отпусти! – раздался голос Диггера. Послышался щелчок и затрудненное дыхание.
– Диггер?
Что бы ни происходило, похоже, он попал в переплет.
– Толпу охватывает страх, – сказал Уит. – Они не понимают, что случилось.
– Я тоже. Где Диггер?
Шаттл замедлил ход и стал кружить над местом событий.
Уит что-то произнес, но это уже было неважно, потому что Джули все увидела сама: гумпа торчала из воды – и яростно сражалась с кем-то невидимым.
– ...пытаюсь спасти тебя, – говорил Диггер. – Ты, идиотка...
– Она не хочет, чтобы ее спасали! – воскликнул Уит. – Отпусти ее.
Джули развернула шаттл так, чтобы люк не был виден с берега, и открыла его. Четыре маневровых двигателя вдоль корпуса встали вертикально и запустились, обеспечивая дополнительный подъем.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она у Диггера.
– Вы нашли фал?
– У меня есть кусок веревки.
– Сойдет.
Джули уже была за работой. Она закрепила конец троса и высунулась в открытый люк.
– Удачи. – Она бросила второй конец в воду.
Борьба в волнах продолжалась. Гумпа со стонами и визгом пробивалась за линию прибоя. Трос изгибался и извивался. Джули заметила, что возле берега снова поднимаются брызги, и поняла, что Уит намерен присоединиться к стычке. Но прежде чем он подобрался хоть чуть-чуть ближе, Диггер сообщил, что обвязал дамочку веревкой.
– Поднимайте.
Джули велела Уиту возвращаться – все под контролем. Она осталась в люке и приказала Биллу произвести маневр.
– Только медленно. Нежно.
Трос натянулся, и под тяжестью палуба накренилась.
Из воды показалась гумпа с веревкой, обвитой вокруг левой руки. Несмотря ни на что, ничего смешнее Джули в жизни не видела.
– Ну же, – с нетерпением произнес Диггер. – Доставьте ее на берег.
– Вы в порядке?
На воде, там, где плавал Диггер, виднелась воронка. Течение было сильным, и берег продолжал удаляться.
– В полном.
– Уверены?
– Да полетите вы когда-нибудь? – Голос у Диггера был сердитый.
– Мы творим чудо, – заявил Уит, вышедший на берег. Толпа погрузилась в мертвое обалделое молчание. Тайма поднималась все выше, поддерживаемая тросом, который с точки зрения гумпов, казалось, растворялся в воздухе. Некоторые пали на колени.
– Осторожненько, – приговаривал Диггер. – Не дергайте.
– Хорошо.
– Сделайте это так, как сделали бы боги.
– Как, черт подери, это сделали бы боги?
– Где вы хотите ее оставить? – спросил Билл.
– Пустынная часть берега на восточном краю. Отнеси ее туда.
Гумпа видела Джули. Бог знает, что она думала. Бедное создание уже наполовину обезумело от страха, а тут еще прямо над ней прямо в воздухе висел круг света, из которого кто-то выглядывал.
– Нельзя, чтобы она вас разглядела, – сказал Диггер. – Они боятся людей.
Поздно! Джули слышала об этом, но забыла, не обратила на это внимания. Шаттл скользнул над волнами к востоку, через пляж.
– Откуда мы знаем, – осведомился Билл, – что она не возьмет да и не вернется в океан?
– В следующий раз это ее дело. Дигби, как вы?
– Все еще на плаву.
– Я скоро вернусь.
– Лучше поспешите.
Джули не понравилось, как это прозвучало, и она чуть не сбросила гумпу.
– Здесь? – поинтересовался Билл.
– Сойдет. Опусти ее.
Джули услышала звуки, должно быть, крики одобрения.
– Я иду за ним, – сказал Уит.
– Нет. Оставайтесь там, где вы есть. У меня не хватит времени, чтобы спасти двоих.
Диггер вовсе не был превосходным пловцом. А сейчас еще и потерял форму. Бултыхаясь на мелководье и ныряя за несчастной Таймой, он знал, что совершает ошибку. Но он увидел что-то в ее лице и понял, что она напугана. Как ни абсурдно, Тайма исполняла свой долг, но нехотя.
В памяти Диггера все еще было живо предыдущее самоубийство: гумп, продвигающийся сквозь волны, борющийся с приливом и наконец тонущий.
Но Джули шла на помощь медленнее, чем он рассчитывал. Он израсходовал все силы, добираясь до женщины. (Почему-то ему хотелось распространить этот термин и на гумпов.) Прилив волок их обоих назад, и Диггер совершил типичную ошибку неопытных пловцов, сопротивляясь воде. После чего выдержал борьбу с Таймой, чтобы накинуть трос на ее плечо.
Руки Диггера отяжелели. Он думал, что может позволить себе уйти под воду, ведь он был в защитном костюме и мог пробыть на глубине несколько минут, пока Джули не вернется. Но он забыл, что у него преобразователь воздуха, а не воздушный баллон. Погрузившись, он бы задохнулся.
Диггер с удовлетворением смотрел, как под крики одобрения, раздававшиеся у него за спиной, Тайма поднимается из океана и словно скользит по воздуху к берегу.
Но течение несло его в открытое море. И он устал. Боже, как устал. Нужно было соблюдать режим. Больше заботиться о себе. Он так и сделает, когда все будет позади.
Диггер закрыл глаза и попытался отдохнуть. Всего несколько секунд.
Ему пришло в голову, что надо отключить светоотклонитель – пусть его видят. Он попытался нащупать переключатель на запястье, но не смог его найти.
Ну и черт с ним. У Джули есть очки. Диггер смежил веки и стал думать о Келли, а вода сомкнулась над ним.
Уит видел, как Тайма мягко опустилась на краю прибоя. Веревка (она была длиннее, чем та, что была видна за секунду до этого) упала вслед за ней. Затем он услышал, как Джули пытается выйти на связь с Диггером. В ответ – тишина.
– Куда он делся? – спросила Джули.
События сменяли друг друга слишком быстро.
В жесткой оболочке, покрывающей лицо Диггера, было достаточно воздуха, чтобы пару минут поддерживать дыхание и не давать воде попасть в легкие. При условии, что найти его удастся быстро.
Найти его.
– Диггер, – проговорила Джули испуганно, – если вы слышите меня, отключите светоотклонитель.
Нет ответа.
– Уит?..
– Поищите там, где вы были раньше, Джули.
Где, черт возьми, это было?
– Прямо в море. Возьмите вправо.
К тому времени Джули, надев очки, свесилась из воздушного шлюза с новым куском веревки. Лихорадочно высматривая следы пловца, она закрепила один конец троса и бросила второй в воду. Но там ничего не было.
– Вы видите его? – осведомился Уит.
– Нет пока. – Он ушел под воду. – Билл, попробуй сенсоры.
Вода казалась спокойной. Никаких всплесков вокруг.
– Результат отрицательный, – сказал Билл.
Очки в этих обстоятельствах ничего не давали.
– У нас есть на корпусе что-нибудь, что может засечь звук?
– Конечно. Антенна впереди наверху. – Билл показал.
Джули вспомнила историю, которую слышала от отца. Как Хатчинс однажды искала среди ночи шаттл, который они оставили где-то и потеряли, и нашла его, велев кому-то вызвать его и кричать, так что она могла слышать звук.
– Ладно, снижайся, насколько возможно. Прямо над волнами.
– Я опущу шаттл в воду.
– Нет. – Это может убить Дигби. – Оставь небольшой зазор.
Джули выхватила из ящика со снаряжением гаечный ключ и моток электрического провода и выскочила из воздушного шлюза.
– Билл, – приказала она, – отключи светоотклонитель.
Звук, издаваемый системой энергоснабжения, ненадолго изменился.
– Сделано, – доложил Билл. – Снаружи сильный ветер.
Уит прокричал предупреждение, решив, что посадочный модуль стал видимым случайно.
– Все нормально, – заверила Джули.
– Вы не можете так поступать.
Она привлекла внимание всех местных в округе.
– У меня сейчас нет времени, Уит. – Джули выбралась на трап, быстро подтянулась и влезла на корпус. Антенна была в паре шагов впереди.
– Билл, эта штука будет действовать, если я сниму ее и брошу в воду?
– Надеюсь, будет. А зачем это?
При помощи гаечного ключа Джули отсоединила антенну и подключила провод. И кинула за борт, в океан.
– Она работает?
– Работает. И что это дает?
– Я хочу, чтобы ты внимательно послушал, Билл. – Джули вышла на связь с Диггером. – Итак, Билл, если ты уловишь это через датчик, дай мне угол.
– Я пытаюсь, Джули. Но ничего нет.
Она постучала гаечным ключом по комму.
– А теперь?
– Ответ отрицательный.
– Ну хорошо. У меня есть идея получше. Соедини меня с библиотекой «Дженкинса».
Среди гумпов на берегу возникла сутолока. Одни лезли в воду, другие разбегались в разные стороны. Что ж, она нарушила Протокол ко всем чертям.
– Готово, – сказал Билл.
– Хорошо. Давай послушаем «1812-й год». На полной громкости.
– Какую часть вы предпочитаете?
– Часть с пушками. Пушечные выстрелы.
Грянула музыка: барабаны, ружья, горны, атака кавалерии. Она гремела в воде, и, конечно, Джули слушала только передачу из своего устройства на запястье. Музыка наполняла и защитный костюм Диггера.
– Вы оглушите его.
– Ты слышишь ее, Билл?
– Да.
Посадочный модуль двинулся вперед, чуть дальше в море. Замедлился. Подвинулся в сторону, потом немного назад.
– Он должен быть прямо под вами.
– Вы нашли его? – спросил Уит. – Вы здесь полгорода собрали.
Шаттл било ветром, сотни гумпов стремились на берег.
– Ничего не могу поделать. – Джули бросилась в воду, нырнула и услышала приглушенные звуки увертюры. Она поплыла на звук и увидела впереди мерцающий силуэт. Нога. Она нащупала колено и стала поворачивать Диггера, соображая, где верх. В зеленой глубине разобраться было сложно. Затем Джули подцепила его за куртку и устремилась к поверхности, по ходу дела выключив светоотклонитель. И увидела Диггера. Глаза закрыты, кожа серая... выглядел он неважно.
– Билл, – велела Джули, – выключи «1812-й».
Она развернула Диггера лицом к себе, нащупала переключатель на левом запястье и предохранитель на правом плече и отключила защитный костюм.
Не похоже было, что он дышит.
– Билл, включи светоотклонитель. И садись на воду. Постарайся не утонуть.
Шаттл снова исчез за исключением открытого люка. Джули с Диггером было видно с пляжа. Еще одно потрясение для местной публики.
– Джули, мне не хочется сажать шаттл в воду. Мне не видно, где вы.
– Все нормально. Мы в стороне.
– Джули, нашли? – поинтересовался Уит.
– Я держу его.
– Как он?
Джули услышала, как шаттл коснулся воды, увидела, как та просела. Будто в море образовался котлован.
– Пока не могу сказать.
– Он жив?
– Не знаю. – Джули обвила веревку вокруг груди Диггера, обернула вокруг люка и закрепила так, чтобы спасенный не утонул еще раз. Затем она вскарабкалась в воздушный шлюз, встала на колени и втащила его за собой.
У Диггера прослушивалось сердцебиение, но оно было слабым. Джули начала делать искусственное дыхание.
У гумпов выдался нервный денек. Чудесное спасение Таймы их воодушевило – точнее слова не подберешь. Но следом появился посадочный модуль, блестящая серая штуковина, парящая в небе, а затем показались люди, сначала Джули, а потом Диггер. Оба возникли ниоткуда. Уит знал, что вид людей пугал местных, но надеялся, что при данных обстоятельствах они пересилят себя. Гумпы не смогли. Они взвыли, и кто побежал, кто поковылял с берега. Некоторые задержались, чтобы помочь Тайме, которая, казалось, полностью перестала соображать, что и как. Наконец все отступили на почтительное (иначе не скажешь) расстояние.
Уит стоял и смотрел на фрагмент воздушного шлюза и нутра посадочного модуля в обрамлении открытого люка, нависающего над волнами.
– Пульс есть, – сообщила Джули.
– Он оклемается?
– Думаю, да. Вы, парни, всегда так себя ведете?
– Не знаю, – ответил он. – Я тут новенький. Кстати, когда появится минутка, возможно, вам захочется задраить люк.
Джули выглянула наружу, отверстие сузилось и пропало.
Это вызвало у гумпов новый приступ хрюкания и тыкания пальцами. Тем временем Тайма, поддерживаемая полудюжиной друзей, уходила, прихрамывая.
Диггер снова дышал. Дыхание было неровным, а пульс слабым, но Диггер был жив. Джули окликнула его по имени, приподняла, прижала ладони к его щекам и терла их, пока он не открыл глаза. Он выглядел смущенным.
– Привет, Диггер, – сказала она.
Он попробовал заговорить, но ничего не получилось.
– Не спеши, – сказала Джули.
Он пробормотал что-то невнятное. А затем его взгляд сфокусировался на ней и на переборке позади Джули.
– Что случилось? – наконец произнес он. – Как... здесь?
– Я достала тебя из воды.
– Вода? – Его руки прикоснулись к одежде.
– Как тебя зовут? – мягко спросила Джули.
– Данн. Меня зовут Данн. – Он попытался сесть, но она уложила его обратно. – Она жива?
– Тайма? Да-да. Ты спас ее.
– Хорошо. Спасибо, Келли.
– Келли? Ты знаешь, кто я?
– Келли, – ответил он.
– Нет. Келли на «Хоксбилле». Попробуй еще раз.
Архив
Я не оратор, и мне не нравится выступать здесь. Если вы хотите знать, что случилось сегодня на Берегу Баркат, я расскажу вам, что видел. И предоставлю вам самим делать выводы и давать толкования.
Я пошел, прослышав, что там будут килоты и что они будут совершать келму. Я пошел с Куэтом. Мы стояли впереди, близко к воде.
Церемонию провели без сучка без задоринки, и Тайма вошла в океан. Она молилась и шла и зашла примерно на десять или пятнадцать шагов в море, когда что-то начало преследовать ее. Я не знал, что это. В воде что-то было, но мы не видели его.
Она ничего не замечала и продолжала идти. Мы кричали, чтобы она обернулась, но она, видимо, думала, что мы пытаемся убедить ее вернуться.
Мы видели, что это создание сейчас схватит ее, и закричали громче. Некоторые сбежали. То, что случилось потом, трудно описать. В толпе начались беспорядки, а затем в небе открылось окно...
Лукаут. Недалеко от Савакола. Пятница, 5 декабря
Джули сидела в посадочном модуле, примостившемся на омываемой морем скале, слишком маленькой, чтобы назвать ее островом, и смотрела передачу с «Хоксбилла». Она следила за полетом через верхнюю часть Омеги, вздрогнула, когда прямо напротив облака возник еж, затаила дыхание, когда корабль и шаттл начали поворот влево. Она информировала Диггера и Уита, говорила с Мардж на «Дженкинсе» и делилась своим разочарованием, когда Омега не взяла приманку. Она ожидала, что проекции сработают; собственно, она не могла придумать, по какой бы причине они могли бы подвести. Но вот подвели.
Следующая стадия операции, развертывание воздушного змея, должна была начаться не раньше, чем через несколько часов, а Джули собиралась не спать всю ночь, помогая Мардж. Поэтому она откинула спинку кресла и закрыла глаза. Один раз она проснулась и увидела в море паруса, но она знала, что если кто-нибудь подойдет близко, Билл предупредит ее.
Вверху кружили чайки. Краем уха она слышала, как разговаривает Билл, иногда с Уитом, иногда с Диггером. По настоянию Диггера, он использовал собственный голос.
Савакол был одним из маленьких городов, и, следовательно, обойти его можно было быстрее. Диггер и Уит рассчитывали закончить к вечеру.
Это была первая значительная экспедиция Джули. Она поговорила с некоторыми старожилами Академии, прежде чем отправиться на Лукаут, и большинство из них никогда не делали ничего такого важного даже приблизительно. Ее отец возглавлял экспедицию, которая первой обнаружила Омеги, и Джули радовалась, что участвует в первой попытке кого-то от них спасти.
При обычных обстоятельствах, вояж на Лукаут сначала предложили бы более зрелому капитану, но, по-видимому, либо больше не было никого свободного, либо, что более вероятно, никого не заинтересовал двухлетний полет. Джули подала заявление и, к своему удивлению, получила это назначение. И испытала смешанные чувства, узнав об этом: задним числом она задумалась, а действительно ли хочет этого. Но она уже взялась за гуж и не видела пути назад. Особенно после того как ее предки позвонили и попытались отговорить ее. Под конец они сдались: «Ладно, делай, что считаешь нужным, но будь осторожна, держись подальше от облака».
Это, казалось, было давным-давно, а если Джули отчасти и выпала из общественной жизни, тем не менее ей нравилось то, что она делала. Она предпочла бы остаться на «Хоксбилле» и лететь к Омеге с Коллингдэйлом. Было бы здорово вернуться домой и рассказать отцу, что она помогала отпугнуть облако. Но и так сложилось неплохо. Она оставалась в гуще событий, и этого действительно было достаточно.
В полудреме Джули смотрела записанную Уитом регату вдоль берега озера. Все, что он мог найти, он заносил в свой компьютер: игры в мяч, споры в парке, торг в ларьках. В регате участвовали полураздетые женщины-гумпы: они гребли, а толпа их подбадривала. Все они все были одеты в зеленое с белым, что, очевидно, имело какое-то особое значение, потому что бело-зеленые флаги висели повсюду.
Диггер объяснил, что на таких мероприятиях наполовину обнажаться – традиция. Он не знал почему, и никого это вроде бы особенно не волновало. Женщины нарядились в широкополые белые шляпы, однако они, к радости толпы, постоянно слетали.
Джули погрузилась в сон, и ей снилось, что она снова в Такомском университете, слушает чью-то лекцию о «Беовульфе», как Грендель олицетворяет силы природы, темную сторону жизни, вещи, неподвластные людям. Затем она снова проснулась и услышала море, чаек и Диггера.
– У нас проблема. Джули, вы слышите меня?
– Что случилось? – спросила она, очнувшись и глядя на мониторы. Их было пять: изображение Омеги, спутниковая съемка трех кораблей, которые гумпы послали на восток, дождевая установка, доставленная прошлой ночью, постоянно обновляющаяся картинка моря вокруг нее и, с камеры, которую нес Диггер...
...Факельное шествие гумпов.
Они все собрались на берегу. Некоторые были одеты в мантии. Другие стояли и смотрели.
– Думаю, они собираются совершить еще одно жертвоприношение, – сказал Диггер.
Джули знала о гумпе, который ушел в море. Он был одет в белую мантию, а все остальные – в черные. Среди участников шествия виднелась только одна белая мантия. Кажется, на пожилой женщине.
– Я иду, – сообщил, вмешавшись, Уит.
– А разве вы, ребята, не вместе?
– Нет, – ответил Диггер, – мы разделились, чтобы охватить большую территорию.
Гумпы в черных мантиях пели. А толпа на песчаном берегу разрасталась, присоединяясь к пению. Джули не могла понять ни слова.
Диггер неистовствовал:
– Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как подобное произойдет снова.
Уит побежал. Он был не в лучшей форме, и очень скоро тяжело задышал.
Джули следовало бы помолчать. Но она вышла на связь.
– Эй, не забывайте, это не люди.
Экран с факельным шествием погас.
– Диггер, вы в порядке? – спросил Уит.
– Все отлично. Нет времени на съемку.
– Что происходит? – осведомилась Джули.
– Главная гумпа направляется к воде.
Диггер побежал через пляж. Джули слышала, как песок хрустит под его ботинками.
Уит пропыхтел, что он уже близко и пусть Диггер ничего не делает до его прихода, а Диггер ответил, что времени нет и он не собирается снова тихонько сидеть.
– Эй, – крикнула Джули, – это не мое дело, но вмешиваться нам не положено.
– Она права. – Снова Уит. – Религиозная церемония. – Тяжелый выдох. – Протокол.
– Забудьте о Протоколе.
– У нее есть меч? – поинтересовалась Джули.
– У них есть копье. А она в воде. По пояс. Не похоже, что она сможет проплыть хоть немного.
– Я вижу их, – еле вымолвил Уит. – Копье поднято.
– Джули, – голос Диггера. – Как быстро ты сможешь долететь сюда?
Ремни безопасности уже опускались ей на плечи. Она принялась нажимать кнопки.
– Я сразу за горизонтом.
– У тебя есть под рукой страховочный фал? – спросил Диггер.
– Билл, – приказала она. – Отправляемся. Что у нас с фалом?
– Есть большой запас тросов в шкафчике.
– Хорошо. Включай светоотклонитель.
– Убрали копье, – сообщил Уит.
Она услышала, как Диггер бросился в воду.
– Лети сюда, – сказал он. – Как можно скорее.
Джули поднялась со скалы и, держась всего в нескольких метрах над поверхностью, повернула к берегу. Едва перевалило за полдень; был серый, унылый день, солнце пряталось в синевато-сером небе. Над горизонтом возвышались горы, которые находились за южной окраиной Савакола.
Один из спутников находился над местом событий, и Джули могла получить изображение пляжа. Гумпа в белой мантии барахталась в прибое, но упрямо продвигалась вперед. Ни малейшего признака невидимого Диггера, конечно, не было.
– Некоторые из них не хотят, чтобы она это делала, – заметил Билл.
Кучка гумпов стояла в прибое вместе с женщиной в мантии. Один дотянулся до нее и пытался удержать, но гумп в черной мантии оттолкнул предполагаемого спасителя.
– Ее имя Тайма, – сообщил Билл.
– Откуда ты знаешь?
– Они выкрикивают его. Велят ей остановиться.
Один из гумпов бросился на землю и стал колотить кулаками по песку.
Джули отвернулась от экрана. Под космическим аппаратом в океане оставался след.
– Мы оставляем кильватерную струю, – уведомил Билл.
– Не важно. Тут некому это заметить.
Песнопения прекратились. Берег погрузился в молчание, раздавались лишь редкие возгласы протеста.
Впереди появились очертания линии берега. Мимо проплыл остров, потом другой.
– Билл, возьми управление.
– Готово.
Джули выскользнула из кресла, забралась в заднюю часть кабины, открыла шкафчик и начала вытаскивать веревки. Она просмотрела их, выбрала пятиметровый трос и вытянула его.
Тайму то выталкивало, то втягивало обратно прибоем.
– Не самый достойный способ передвижения, – заметил Билл.
– Я приближаюсь к ней, – сказал Диггер. Он тяжело дышал. Джули слышала сильный плеск.
Внезапно в комме раздался вой.
– Что это? – спросила Джули. – Что происходит?
– Это толпа, – ответил Уит. – Диг в воде, направляется прямо к ней. Но гумпы видят расходящиеся от него волны. Знаешь, на что это похоже?
– Нет.
– По мне, это выглядит так, будто что-то преследует ее в океане.
Крики перешли в визг. Душераздирающие вопли.
Тайма еще ничего не заметила. Подошла большая волна, и она проплыла поверх гребня, скользнула вниз по дальней стороне и появилась опять, борясь с водой. Толпа сильно шумела, и Тайма должна была слышать это, но, как видно, подумала, что соплеменники выражают свою скорбь по ней. Или, возможно, она просто не обращала на них внимания.
Посадочный модуль описал дугу над берегом. Джули увидела город и большой белый пляж.
– Я держу ее, – объявил Диггер. Затем он закричал.
– Дигби, вы в порядке?
– Отпусти! – раздался голос Диггера. Послышался щелчок и затрудненное дыхание.
– Диггер?
Что бы ни происходило, похоже, он попал в переплет.
– Толпу охватывает страх, – сказал Уит. – Они не понимают, что случилось.
– Я тоже. Где Диггер?
Шаттл замедлил ход и стал кружить над местом событий.
Уит что-то произнес, но это уже было неважно, потому что Джули все увидела сама: гумпа торчала из воды – и яростно сражалась с кем-то невидимым.
– ...пытаюсь спасти тебя, – говорил Диггер. – Ты, идиотка...
– Она не хочет, чтобы ее спасали! – воскликнул Уит. – Отпусти ее.
Джули развернула шаттл так, чтобы люк не был виден с берега, и открыла его. Четыре маневровых двигателя вдоль корпуса встали вертикально и запустились, обеспечивая дополнительный подъем.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она у Диггера.
– Вы нашли фал?
– У меня есть кусок веревки.
– Сойдет.
Джули уже была за работой. Она закрепила конец троса и высунулась в открытый люк.
– Удачи. – Она бросила второй конец в воду.
Борьба в волнах продолжалась. Гумпа со стонами и визгом пробивалась за линию прибоя. Трос изгибался и извивался. Джули заметила, что возле берега снова поднимаются брызги, и поняла, что Уит намерен присоединиться к стычке. Но прежде чем он подобрался хоть чуть-чуть ближе, Диггер сообщил, что обвязал дамочку веревкой.
– Поднимайте.
Джули велела Уиту возвращаться – все под контролем. Она осталась в люке и приказала Биллу произвести маневр.
– Только медленно. Нежно.
Трос натянулся, и под тяжестью палуба накренилась.
Из воды показалась гумпа с веревкой, обвитой вокруг левой руки. Несмотря ни на что, ничего смешнее Джули в жизни не видела.
– Ну же, – с нетерпением произнес Диггер. – Доставьте ее на берег.
– Вы в порядке?
На воде, там, где плавал Диггер, виднелась воронка. Течение было сильным, и берег продолжал удаляться.
– В полном.
– Уверены?
– Да полетите вы когда-нибудь? – Голос у Диггера был сердитый.
– Мы творим чудо, – заявил Уит, вышедший на берег. Толпа погрузилась в мертвое обалделое молчание. Тайма поднималась все выше, поддерживаемая тросом, который с точки зрения гумпов, казалось, растворялся в воздухе. Некоторые пали на колени.
– Осторожненько, – приговаривал Диггер. – Не дергайте.
– Хорошо.
– Сделайте это так, как сделали бы боги.
– Как, черт подери, это сделали бы боги?
– Где вы хотите ее оставить? – спросил Билл.
– Пустынная часть берега на восточном краю. Отнеси ее туда.
Гумпа видела Джули. Бог знает, что она думала. Бедное создание уже наполовину обезумело от страха, а тут еще прямо над ней прямо в воздухе висел круг света, из которого кто-то выглядывал.
– Нельзя, чтобы она вас разглядела, – сказал Диггер. – Они боятся людей.
Поздно! Джули слышала об этом, но забыла, не обратила на это внимания. Шаттл скользнул над волнами к востоку, через пляж.
– Откуда мы знаем, – осведомился Билл, – что она не возьмет да и не вернется в океан?
– В следующий раз это ее дело. Дигби, как вы?
– Все еще на плаву.
– Я скоро вернусь.
– Лучше поспешите.
Джули не понравилось, как это прозвучало, и она чуть не сбросила гумпу.
– Здесь? – поинтересовался Билл.
– Сойдет. Опусти ее.
Джули услышала звуки, должно быть, крики одобрения.
– Я иду за ним, – сказал Уит.
– Нет. Оставайтесь там, где вы есть. У меня не хватит времени, чтобы спасти двоих.
Диггер вовсе не был превосходным пловцом. А сейчас еще и потерял форму. Бултыхаясь на мелководье и ныряя за несчастной Таймой, он знал, что совершает ошибку. Но он увидел что-то в ее лице и понял, что она напугана. Как ни абсурдно, Тайма исполняла свой долг, но нехотя.
В памяти Диггера все еще было живо предыдущее самоубийство: гумп, продвигающийся сквозь волны, борющийся с приливом и наконец тонущий.
Но Джули шла на помощь медленнее, чем он рассчитывал. Он израсходовал все силы, добираясь до женщины. (Почему-то ему хотелось распространить этот термин и на гумпов.) Прилив волок их обоих назад, и Диггер совершил типичную ошибку неопытных пловцов, сопротивляясь воде. После чего выдержал борьбу с Таймой, чтобы накинуть трос на ее плечо.
Руки Диггера отяжелели. Он думал, что может позволить себе уйти под воду, ведь он был в защитном костюме и мог пробыть на глубине несколько минут, пока Джули не вернется. Но он забыл, что у него преобразователь воздуха, а не воздушный баллон. Погрузившись, он бы задохнулся.
Диггер с удовлетворением смотрел, как под крики одобрения, раздававшиеся у него за спиной, Тайма поднимается из океана и словно скользит по воздуху к берегу.
Но течение несло его в открытое море. И он устал. Боже, как устал. Нужно было соблюдать режим. Больше заботиться о себе. Он так и сделает, когда все будет позади.
Диггер закрыл глаза и попытался отдохнуть. Всего несколько секунд.
Ему пришло в голову, что надо отключить светоотклонитель – пусть его видят. Он попытался нащупать переключатель на запястье, но не смог его найти.
Ну и черт с ним. У Джули есть очки. Диггер смежил веки и стал думать о Келли, а вода сомкнулась над ним.
Уит видел, как Тайма мягко опустилась на краю прибоя. Веревка (она была длиннее, чем та, что была видна за секунду до этого) упала вслед за ней. Затем он услышал, как Джули пытается выйти на связь с Диггером. В ответ – тишина.
– Куда он делся? – спросила Джули.
События сменяли друг друга слишком быстро.
В жесткой оболочке, покрывающей лицо Диггера, было достаточно воздуха, чтобы пару минут поддерживать дыхание и не давать воде попасть в легкие. При условии, что найти его удастся быстро.
Найти его.
– Диггер, – проговорила Джули испуганно, – если вы слышите меня, отключите светоотклонитель.
Нет ответа.
– Уит?..
– Поищите там, где вы были раньше, Джули.
Где, черт возьми, это было?
– Прямо в море. Возьмите вправо.
К тому времени Джули, надев очки, свесилась из воздушного шлюза с новым куском веревки. Лихорадочно высматривая следы пловца, она закрепила один конец троса и бросила второй в воду. Но там ничего не было.
– Вы видите его? – осведомился Уит.
– Нет пока. – Он ушел под воду. – Билл, попробуй сенсоры.
Вода казалась спокойной. Никаких всплесков вокруг.
– Результат отрицательный, – сказал Билл.
Очки в этих обстоятельствах ничего не давали.
– У нас есть на корпусе что-нибудь, что может засечь звук?
– Конечно. Антенна впереди наверху. – Билл показал.
Джули вспомнила историю, которую слышала от отца. Как Хатчинс однажды искала среди ночи шаттл, который они оставили где-то и потеряли, и нашла его, велев кому-то вызвать его и кричать, так что она могла слышать звук.
– Ладно, снижайся, насколько возможно. Прямо над волнами.
– Я опущу шаттл в воду.
– Нет. – Это может убить Дигби. – Оставь небольшой зазор.
Джули выхватила из ящика со снаряжением гаечный ключ и моток электрического провода и выскочила из воздушного шлюза.
– Билл, – приказала она, – отключи светоотклонитель.
Звук, издаваемый системой энергоснабжения, ненадолго изменился.
– Сделано, – доложил Билл. – Снаружи сильный ветер.
Уит прокричал предупреждение, решив, что посадочный модуль стал видимым случайно.
– Все нормально, – заверила Джули.
– Вы не можете так поступать.
Она привлекла внимание всех местных в округе.
– У меня сейчас нет времени, Уит. – Джули выбралась на трап, быстро подтянулась и влезла на корпус. Антенна была в паре шагов впереди.
– Билл, эта штука будет действовать, если я сниму ее и брошу в воду?
– Надеюсь, будет. А зачем это?
При помощи гаечного ключа Джули отсоединила антенну и подключила провод. И кинула за борт, в океан.
– Она работает?
– Работает. И что это дает?
– Я хочу, чтобы ты внимательно послушал, Билл. – Джули вышла на связь с Диггером. – Итак, Билл, если ты уловишь это через датчик, дай мне угол.
– Я пытаюсь, Джули. Но ничего нет.
Она постучала гаечным ключом по комму.
– А теперь?
– Ответ отрицательный.
– Ну хорошо. У меня есть идея получше. Соедини меня с библиотекой «Дженкинса».
Среди гумпов на берегу возникла сутолока. Одни лезли в воду, другие разбегались в разные стороны. Что ж, она нарушила Протокол ко всем чертям.
– Готово, – сказал Билл.
– Хорошо. Давай послушаем «1812-й год». На полной громкости.
– Какую часть вы предпочитаете?
– Часть с пушками. Пушечные выстрелы.
Грянула музыка: барабаны, ружья, горны, атака кавалерии. Она гремела в воде, и, конечно, Джули слушала только передачу из своего устройства на запястье. Музыка наполняла и защитный костюм Диггера.
– Вы оглушите его.
– Ты слышишь ее, Билл?
– Да.
Посадочный модуль двинулся вперед, чуть дальше в море. Замедлился. Подвинулся в сторону, потом немного назад.
– Он должен быть прямо под вами.
– Вы нашли его? – спросил Уит. – Вы здесь полгорода собрали.
Шаттл било ветром, сотни гумпов стремились на берег.
– Ничего не могу поделать. – Джули бросилась в воду, нырнула и услышала приглушенные звуки увертюры. Она поплыла на звук и увидела впереди мерцающий силуэт. Нога. Она нащупала колено и стала поворачивать Диггера, соображая, где верх. В зеленой глубине разобраться было сложно. Затем Джули подцепила его за куртку и устремилась к поверхности, по ходу дела выключив светоотклонитель. И увидела Диггера. Глаза закрыты, кожа серая... выглядел он неважно.
– Билл, – велела Джули, – выключи «1812-й».
Она развернула Диггера лицом к себе, нащупала переключатель на левом запястье и предохранитель на правом плече и отключила защитный костюм.
Не похоже было, что он дышит.
– Билл, включи светоотклонитель. И садись на воду. Постарайся не утонуть.
Шаттл снова исчез за исключением открытого люка. Джули с Диггером было видно с пляжа. Еще одно потрясение для местной публики.
– Джули, мне не хочется сажать шаттл в воду. Мне не видно, где вы.
– Все нормально. Мы в стороне.
– Джули, нашли? – поинтересовался Уит.
– Я держу его.
– Как он?
Джули услышала, как шаттл коснулся воды, увидела, как та просела. Будто в море образовался котлован.
– Пока не могу сказать.
– Он жив?
– Не знаю. – Джули обвила веревку вокруг груди Диггера, обернула вокруг люка и закрепила так, чтобы спасенный не утонул еще раз. Затем она вскарабкалась в воздушный шлюз, встала на колени и втащила его за собой.
У Диггера прослушивалось сердцебиение, но оно было слабым. Джули начала делать искусственное дыхание.
У гумпов выдался нервный денек. Чудесное спасение Таймы их воодушевило – точнее слова не подберешь. Но следом появился посадочный модуль, блестящая серая штуковина, парящая в небе, а затем показались люди, сначала Джули, а потом Диггер. Оба возникли ниоткуда. Уит знал, что вид людей пугал местных, но надеялся, что при данных обстоятельствах они пересилят себя. Гумпы не смогли. Они взвыли, и кто побежал, кто поковылял с берега. Некоторые задержались, чтобы помочь Тайме, которая, казалось, полностью перестала соображать, что и как. Наконец все отступили на почтительное (иначе не скажешь) расстояние.
Уит стоял и смотрел на фрагмент воздушного шлюза и нутра посадочного модуля в обрамлении открытого люка, нависающего над волнами.
– Пульс есть, – сообщила Джули.
– Он оклемается?
– Думаю, да. Вы, парни, всегда так себя ведете?
– Не знаю, – ответил он. – Я тут новенький. Кстати, когда появится минутка, возможно, вам захочется задраить люк.
Джули выглянула наружу, отверстие сузилось и пропало.
Это вызвало у гумпов новый приступ хрюкания и тыкания пальцами. Тем временем Тайма, поддерживаемая полудюжиной друзей, уходила, прихрамывая.
Диггер снова дышал. Дыхание было неровным, а пульс слабым, но Диггер был жив. Джули окликнула его по имени, приподняла, прижала ладони к его щекам и терла их, пока он не открыл глаза. Он выглядел смущенным.
– Привет, Диггер, – сказала она.
Он попробовал заговорить, но ничего не получилось.
– Не спеши, – сказала Джули.
Он пробормотал что-то невнятное. А затем его взгляд сфокусировался на ней и на переборке позади Джули.
– Что случилось? – наконец произнес он. – Как... здесь?
– Я достала тебя из воды.
– Вода? – Его руки прикоснулись к одежде.
– Как тебя зовут? – мягко спросила Джули.
– Данн. Меня зовут Данн. – Он попытался сесть, но она уложила его обратно. – Она жива?
– Тайма? Да-да. Ты спас ее.
– Хорошо. Спасибо, Келли.
– Келли? Ты знаешь, кто я?
– Келли, – ответил он.
– Нет. Келли на «Хоксбилле». Попробуй еще раз.
Архив
Я не оратор, и мне не нравится выступать здесь. Если вы хотите знать, что случилось сегодня на Берегу Баркат, я расскажу вам, что видел. И предоставлю вам самим делать выводы и давать толкования.
Я пошел, прослышав, что там будут килоты и что они будут совершать келму. Я пошел с Куэтом. Мы стояли впереди, близко к воде.
Церемонию провели без сучка без задоринки, и Тайма вошла в океан. Она молилась и шла и зашла примерно на десять или пятнадцать шагов в море, когда что-то начало преследовать ее. Я не знал, что это. В воде что-то было, но мы не видели его.
Она ничего не замечала и продолжала идти. Мы кричали, чтобы она обернулась, но она, видимо, думала, что мы пытаемся убедить ее вернуться.
Мы видели, что это создание сейчас схватит ее, и закричали громче. Некоторые сбежали. То, что случилось потом, трудно описать. В толпе начались беспорядки, а затем в небе открылось окно...
38
Лукаут. Недалеко от Хопгопа. Пятница, 5 декабря
Мардж и Джули, готовые приступить к работе, совершили посадку возле дождевой установки, которую привезли прошлой ночью.
По пути они много раз оговорили порядок работы, и сразу взялись за дело, затратив минимум усилий. Дождевая установка уже была размещена среди восьми деревьев, которые предстояло использовать в качестве креплений. Мардж на скорую руку сделала замеры среди стволов, чтобы определить траекторию движения вертолета. Удовлетворившись наконец результатом, она вытащила анкерные тросы. Джули тем временем забросила линию подачи в ручей, присоединила ее к комплекту из четырех разбрызгивателей и воткнула их в землю вокруг трубы. Затем подключила линию к насосу.
Далее тросы привязали к деревьям, оставив слабину, так, чтобы, когда настанет время, труба могла быть поднята на высоту около десяти метров. Потом убрали вертикальные веревки, которые фиксировали трубу. И готово! Широкий небесно-голубой цилиндр из пластика, с открытым верхом и низом.
– Мы закончили? – спросила Джули.
Мардж кивнула.
– Да, точно. – Она гордилась своими дождевыми установками, но старалась делать вид, будто это повседневная работа.
– Билл, – осведомилась Джули, – в каком состоянии посадочные модули и вертолет?
– Они заправлены и наготове.
Мардж установила на стволе дерева жучок, чтобы видеть происходящее на земле, после чего вернулась на транспорт, и Джули взлетела прямо над верхом трубы.
Проведя быструю проверку, Мардж заявила, что все в порядке.
– Поехали, – сказала она.
Джули мягко опускалась, пока не коснулась верха трубы.
– Есть, – сообщила она Биллу. – Подсоединяй.
Мардж почувствовала, как сцепились магнитные зажимы.
– Готово, – доложил Билл.
Мардж включила насос. На земле рядом с дождевой установкой в воздух брызнула тоненькая струйка.
– Это ведь не создаст облака, правда?
– В мгновение ока, – ответила Мардж.
Джули усмехнулась.
– Чудеса современной технологии. – Она крутанулась в кресле. – А вот и мы.
Она включила спайк, маневровые двигатели вертикального подъема заработали, и транспорт стартовал. Верхняя часть трубы поднялась вместе с ним, растягиваясь, как гармошка.
– У вас никогда не было проблем с этими штуками? – поинтересовалась Джули.
– До сих пор нет. Хотя мы впервые пытаемся применить их на другой планете.
– Должно работать лучше, чем у нас, – заметила Джули. – Гравитация ниже. – И добавила, обращаясь к ИИ: – Билл, давай поднимем первый посадочный модуль.
Внутренняя поверхность трубы была стянута легковесными лентами микроскопической толщины, а через каждые восемьдесят шесть метров конструкцию поддерживали крестовины. Нижнюю часть трубы защищала сетка, чтобы внутрь не засосало мелких зверушек. (Для более крупных созданий, вроде гумпов, это ограничилось бы неудобством: они расстались бы со шляпой, но не с жизнью.)
Корабль набирал высоту, и вместе с ним всходила Омега. Впервые Мардж увидела вспышки молний, мерцающие в облачной массе.
– Четыреста метров, – доложил Билл.
В двухстах метрах от верхнего края трубы было внешнее поддерживающее кольцо. Первый из четырех шаттлов под управлением Билла взлетел неподалеку и пристыковался к кольцу.
– Соединение выполнено, – сообщил ИИ.
Оба корабля дружно продолжали поднимать трубу.
Мардж видела огни в Хопгопе, на востоке, вдоль моря. Взошла и медленно двигалась поперек фронта Омеги большая луна.
– Семьсот метров, – сказал Билл.
Корабль покачнулся.
– Атмосфера давит на трубу, – пояснила Мардж. – Не волнуйтесь. Станет помягче, когда мы поднимемся выше.
– Остальные посадочные модули в воздухе.
Мардж поразило, что облако выглядело зловеще, даже угрожающе. Она не знала, почему. Может, это было связано с возникавшей каждый вечер надеждой, что утром его не будет. Может, виновато было просто ощущение некоего зла в небе. Мардж отогнала эту мысль, думая, насколько, должно быть, взволнованы гумпы, если даже ей не все равно.
– У меня вопрос, – проговорила Джули.
– Давайте.
– Когда все кончится, как мы их опустим? Трубы?
– Когда Омега нападет, мы нажмем кнопку и облако сдует их в море.
Джули нахмурилась.
– Они не оставят борозды? Не причинят вреда поверхности?
– Сомневаюсь. В любом случае, это необходимый риск.
Трубы были сделаны из биологически разлагаемых материалов, и через несколько месяцев от них нигде и следа не останется.
Корабль поднимался. Хопгоп был очень далеко. Над головой сверкали звезды.
– Тысяча двести метров.
На уровне земли второй шаттл подлетел к трубе и пристыковался к поддерживающему кольцу напротив первого.
– Второе соединение выполнено, – сообщил Билл. – Все устройства поднимаются.
На двух тысячах двухстах метрах третий шаттл присоединился к работе, прикрепившись к кольцу под прямыми углами к первым двум.
Мардж сидела, удобно устроившись, подбадривая Джули, когда время от времени транспорт качался, если ветер давил на трубу. Джули никогда ничего подобного не делала, и, когда она надела очки и увидела трубу, тянущуюся до самой земли, ее инстинкты закричали, что это слишком, что такой вес утянет транспорт на землю. Все сводилось к заверениям Мардж против свидетельства собственных глаз Джули.
– Не забывайте, – сказала Мардж, – это та же труба, которую вы привезли с орбиты. Она не тяжелее, чем была тогда.
– Только сейчас она развернута.
– Это не меняет массу. Расслабьтесь. Все будет хорошо.
На высоте три тысячи семьсот метров корабль начал замедлять ход. К тому времени к поддерживающей группе присоединился четвертый шаттл, и труба приближалась к предельному растяжению. Когда жучок, который Мардж оставила внизу, показал, что получен именно тот результат, который нужен: анкерные тросы натянулись, а основание трубы оторвалось от земли, – Джули прекратила подъем.
– Билл, – сказала Джули, – активируй вертолет и установи его на позицию.
Билл откликнулся: есть!
Вертолет «Фалкон» был старинным устройством, которое на исходе прошлого века стало легендой во время последней долгой борьбы с международным терроризмом.
* * *
На корпусе машины было написано: «Канадские вооруженные силы». Вертолет был оснащен лазерами и лучевыми пушками, но, конечно, оружие не действовало.
Билл запустил двигатель и включил бесшумный ход (на самом деле не такой уж бесшумный). Когда все было готово, он поднял вертолет в воздух на пару метров, провел между двумя деревьями, которые выбрала Мардж, и поставил точно под основанием трубы.
– Готово, – сообщил Билл.
– Отлично. – Джули стоило большого труда скрыть приступ дурноты. – Пусть лопасти крутятся как можно быстрее, но он не должен оторваться от земли. Нам просто нужно перемешать воздух вокруг.
– Холостой ход на земле? – уточнил Билл.
– Да. Верно.
Лопасти набрали обороты. Вертолет потянулся вверх, и Билл чуть уменьшил скорость.
– Превосходно, – сказала Мардж.
– Что дальше? – спросила Джули.
Мардж улыбнулась.
– Думаю, с этого момента мы можем просто наслаждаться зрелищем.
Столб теплого влажного воздуха рвался к небу. Вверх по трубе. Все больше воздуха устремлялось внутрь, чтобы заполнить вакуум, и понемногу поток пошел сам по себе. Биллу пришлось снова замедлить вращение лопастей, чтобы вертолет не взмыл вверх.
– Славно продвигается, – доложил он. И наконец: – Полагаю, он теперь самоподдерживающийся.
Мардж выждала еще несколько минут, затем Джули приказала Биллу убрать вертолет.
– Будь осторожен, – добавила она.
Билл вывел «Фалкон» обратно, протиснув его между теми же двумя деревьями. Когда вертолет отлетел в сторону, Билл запустил двигатели, и тот поднялся в зону стабильных ветров, дующих вокруг трубы. Машина проложила себе дорогу по небу и направилась в сторону Утопии.
Из заметок Эвери Уитлока
Корабль погружен в сон.
С Диггером, кажется, все хорошо. Мы немного беспокоились, что у него, возможно, как-то поврежден мозг. Память к нему все еще не вернулась полностью, он не может вспомнить, как оказался в океане и даже как был на берегу. Но Билл говорит, что это не редкость в подобных случаях. Думаю, утром все станет ясно.
Я не смог заснуть. Не столько потому, что беспокоюсь о Диггере, поскольку я знаю, что с ним все будет нормально. Но видя, как существо, которое можно считать разумным, пытается покончить с жизнью во имя чудовищно иррациональной цели... Не могу избавиться от мыслей об этом. Зная, что такое случается, происходило у нас, и видя это в действии... Я поневоле осознаю, до чего далеко мы зашли. Что в действительности значит цивилизация.
Лукаут. Недалеко от Хопгопа. Пятница, 5 декабря
Мардж и Джули, готовые приступить к работе, совершили посадку возле дождевой установки, которую привезли прошлой ночью.
По пути они много раз оговорили порядок работы, и сразу взялись за дело, затратив минимум усилий. Дождевая установка уже была размещена среди восьми деревьев, которые предстояло использовать в качестве креплений. Мардж на скорую руку сделала замеры среди стволов, чтобы определить траекторию движения вертолета. Удовлетворившись наконец результатом, она вытащила анкерные тросы. Джули тем временем забросила линию подачи в ручей, присоединила ее к комплекту из четырех разбрызгивателей и воткнула их в землю вокруг трубы. Затем подключила линию к насосу.
Далее тросы привязали к деревьям, оставив слабину, так, чтобы, когда настанет время, труба могла быть поднята на высоту около десяти метров. Потом убрали вертикальные веревки, которые фиксировали трубу. И готово! Широкий небесно-голубой цилиндр из пластика, с открытым верхом и низом.
– Мы закончили? – спросила Джули.
Мардж кивнула.
– Да, точно. – Она гордилась своими дождевыми установками, но старалась делать вид, будто это повседневная работа.
– Билл, – осведомилась Джули, – в каком состоянии посадочные модули и вертолет?
– Они заправлены и наготове.
Мардж установила на стволе дерева жучок, чтобы видеть происходящее на земле, после чего вернулась на транспорт, и Джули взлетела прямо над верхом трубы.
Проведя быструю проверку, Мардж заявила, что все в порядке.
– Поехали, – сказала она.
Джули мягко опускалась, пока не коснулась верха трубы.
– Есть, – сообщила она Биллу. – Подсоединяй.
Мардж почувствовала, как сцепились магнитные зажимы.
– Готово, – доложил Билл.
Мардж включила насос. На земле рядом с дождевой установкой в воздух брызнула тоненькая струйка.
– Это ведь не создаст облака, правда?
– В мгновение ока, – ответила Мардж.
Джули усмехнулась.
– Чудеса современной технологии. – Она крутанулась в кресле. – А вот и мы.
Она включила спайк, маневровые двигатели вертикального подъема заработали, и транспорт стартовал. Верхняя часть трубы поднялась вместе с ним, растягиваясь, как гармошка.
– У вас никогда не было проблем с этими штуками? – поинтересовалась Джули.
– До сих пор нет. Хотя мы впервые пытаемся применить их на другой планете.
– Должно работать лучше, чем у нас, – заметила Джули. – Гравитация ниже. – И добавила, обращаясь к ИИ: – Билл, давай поднимем первый посадочный модуль.
Внутренняя поверхность трубы была стянута легковесными лентами микроскопической толщины, а через каждые восемьдесят шесть метров конструкцию поддерживали крестовины. Нижнюю часть трубы защищала сетка, чтобы внутрь не засосало мелких зверушек. (Для более крупных созданий, вроде гумпов, это ограничилось бы неудобством: они расстались бы со шляпой, но не с жизнью.)
Корабль набирал высоту, и вместе с ним всходила Омега. Впервые Мардж увидела вспышки молний, мерцающие в облачной массе.
– Четыреста метров, – доложил Билл.
В двухстах метрах от верхнего края трубы было внешнее поддерживающее кольцо. Первый из четырех шаттлов под управлением Билла взлетел неподалеку и пристыковался к кольцу.
– Соединение выполнено, – сообщил ИИ.
Оба корабля дружно продолжали поднимать трубу.
Мардж видела огни в Хопгопе, на востоке, вдоль моря. Взошла и медленно двигалась поперек фронта Омеги большая луна.
– Семьсот метров, – сказал Билл.
Корабль покачнулся.
– Атмосфера давит на трубу, – пояснила Мардж. – Не волнуйтесь. Станет помягче, когда мы поднимемся выше.
– Остальные посадочные модули в воздухе.
Мардж поразило, что облако выглядело зловеще, даже угрожающе. Она не знала, почему. Может, это было связано с возникавшей каждый вечер надеждой, что утром его не будет. Может, виновато было просто ощущение некоего зла в небе. Мардж отогнала эту мысль, думая, насколько, должно быть, взволнованы гумпы, если даже ей не все равно.
– У меня вопрос, – проговорила Джули.
– Давайте.
– Когда все кончится, как мы их опустим? Трубы?
– Когда Омега нападет, мы нажмем кнопку и облако сдует их в море.
Джули нахмурилась.
– Они не оставят борозды? Не причинят вреда поверхности?
– Сомневаюсь. В любом случае, это необходимый риск.
Трубы были сделаны из биологически разлагаемых материалов, и через несколько месяцев от них нигде и следа не останется.
Корабль поднимался. Хопгоп был очень далеко. Над головой сверкали звезды.
– Тысяча двести метров.
На уровне земли второй шаттл подлетел к трубе и пристыковался к поддерживающему кольцу напротив первого.
– Второе соединение выполнено, – сообщил Билл. – Все устройства поднимаются.
На двух тысячах двухстах метрах третий шаттл присоединился к работе, прикрепившись к кольцу под прямыми углами к первым двум.
Мардж сидела, удобно устроившись, подбадривая Джули, когда время от времени транспорт качался, если ветер давил на трубу. Джули никогда ничего подобного не делала, и, когда она надела очки и увидела трубу, тянущуюся до самой земли, ее инстинкты закричали, что это слишком, что такой вес утянет транспорт на землю. Все сводилось к заверениям Мардж против свидетельства собственных глаз Джули.
– Не забывайте, – сказала Мардж, – это та же труба, которую вы привезли с орбиты. Она не тяжелее, чем была тогда.
– Только сейчас она развернута.
– Это не меняет массу. Расслабьтесь. Все будет хорошо.
На высоте три тысячи семьсот метров корабль начал замедлять ход. К тому времени к поддерживающей группе присоединился четвертый шаттл, и труба приближалась к предельному растяжению. Когда жучок, который Мардж оставила внизу, показал, что получен именно тот результат, который нужен: анкерные тросы натянулись, а основание трубы оторвалось от земли, – Джули прекратила подъем.
– Билл, – сказала Джули, – активируй вертолет и установи его на позицию.
Билл откликнулся: есть!
Вертолет «Фалкон» был старинным устройством, которое на исходе прошлого века стало легендой во время последней долгой борьбы с международным терроризмом.
На корпусе машины было написано: «Канадские вооруженные силы». Вертолет был оснащен лазерами и лучевыми пушками, но, конечно, оружие не действовало.
Билл запустил двигатель и включил бесшумный ход (на самом деле не такой уж бесшумный). Когда все было готово, он поднял вертолет в воздух на пару метров, провел между двумя деревьями, которые выбрала Мардж, и поставил точно под основанием трубы.
– Готово, – сообщил Билл.
– Отлично. – Джули стоило большого труда скрыть приступ дурноты. – Пусть лопасти крутятся как можно быстрее, но он не должен оторваться от земли. Нам просто нужно перемешать воздух вокруг.
– Холостой ход на земле? – уточнил Билл.
– Да. Верно.
Лопасти набрали обороты. Вертолет потянулся вверх, и Билл чуть уменьшил скорость.
– Превосходно, – сказала Мардж.
– Что дальше? – спросила Джули.
Мардж улыбнулась.
– Думаю, с этого момента мы можем просто наслаждаться зрелищем.
Столб теплого влажного воздуха рвался к небу. Вверх по трубе. Все больше воздуха устремлялось внутрь, чтобы заполнить вакуум, и понемногу поток пошел сам по себе. Биллу пришлось снова замедлить вращение лопастей, чтобы вертолет не взмыл вверх.
– Славно продвигается, – доложил он. И наконец: – Полагаю, он теперь самоподдерживающийся.
Мардж выждала еще несколько минут, затем Джули приказала Биллу убрать вертолет.
– Будь осторожен, – добавила она.
Билл вывел «Фалкон» обратно, протиснув его между теми же двумя деревьями. Когда вертолет отлетел в сторону, Билл запустил двигатели, и тот поднялся в зону стабильных ветров, дующих вокруг трубы. Машина проложила себе дорогу по небу и направилась в сторону Утопии.
Корабль погружен в сон.
С Диггером, кажется, все хорошо. Мы немного беспокоились, что у него, возможно, как-то поврежден мозг. Память к нему все еще не вернулась полностью, он не может вспомнить, как оказался в океане и даже как был на берегу. Но Билл говорит, что это не редкость в подобных случаях. Думаю, утром все станет ясно.
Я не смог заснуть. Не столько потому, что беспокоюсь о Диггере, поскольку я знаю, что с ним все будет нормально. Но видя, как существо, которое можно считать разумным, пытается покончить с жизнью во имя чудовищно иррациональной цели... Не могу избавиться от мыслей об этом. Зная, что такое случается, происходило у нас, и видя это в действии... Я поневоле осознаю, до чего далеко мы зашли. Что в действительности значит цивилизация.
39
Борт AV3. К западу от Хопгопа. Суббота, 6 декабря
– Уровень конвекции достаточный, – сказал Билл.
– Хорошо. – Мардж потерла руки. – А теперь фокус-покус.
Она бросила взгляд на небо. Труба, которую шаттлы и транспорт держали несколько часов, была почти не видна невооруженным глазом. Джули заметила, что аэродинамическое сопротивление AV3 уменьшилось, почти исчезло.
– Отпусти их, – проговорила она.
– Посадочные модули?
– Все. Отправь их на Утопию.
Джули знала, как это должно работать. Однако операция такого рода противоречила здравому смыслу. Возникло подозрение, что когда она освободит трубу, не произойдет ничего хорошего. Ну что ж.
– Билл, – велела она, – выполняй.
ИИ послушался. Джули почувствовала, как щелкнули зажимы, увидела, как на панели состояния загорелись сообщения, что все четыре посадочные модуля одновременно отбыли, услышала, как Билл сказал: «Все выполнено». Ее чутье говорило ей, что вытянутая конструкция, которую трудолюбиво поднимали на несколько тысяч метров, теперь сложится, упадет на землю и – Боже, помоги гумпам, – возможно, на Хопгоп.
Мардж широко улыбалась.
– Давайте посмотрим.
Джули повела транспорт по широкой дуге, чтобы было хорошо видно. Труба была сделана из материалов на основе технологии «Стелс». Джули надела очки – и вуаля! – вот она, тянется до самой земли. Труба стояла сама по себе, огромный круглый цилиндр, тянущийся вниз сквозь облака, поддерживаемый невидимыми устройствами.
Джули знала теорию. Воздух на поверхности – более теплый, тяжелый и влажный, чем на высоте. Он стремится подняться, но обычно не может сделать это упорядоченным образом или в объеме достаточном, чтобы создать облака, если нет значительного отклонения температур или давления. В природе это обеспечивают смену дня и ночи и атмосферные фронты.
Чтобы вызвать облака искусственно, понадобилась труба. Как только она установлена, теплый воздух начинает подниматься самотеком. Он продолжает двигаться вверх, потому что ему больше некуда идти. «Фалкон» поставили в основании, чтобы он служил вентилятором, способствуя процессу. Едва система начинала работать, труба превращалась в гигантский сифон, превосходно наполняющий сам себя.
Теперь теплый влажный воздух распространялся из верха дождевой установки. Вскоре он начнет образовывать облака.
– У нас как раз есть время, – заметила Мардж, – чтобы взять следующую упаковку и отвезти ее вниз, на точку возле Сакмарунга, подготовиться к завтрашней ночи.
У Джули оставалось довольно времени, чтобы вернуться на «Дженкинс» и подобрать там двух своих кабальеро, с нетерпением ожидающих завтрашнего дня для установки проекторов и подготовки к большому шоу. Она сомневалась, что Диггер сможет отправиться вниз, и искренне считала, что ему следует остаться. Поскольку Уит был слишком неопытен, чтобы спуститься одному, это означало, что им обоим стоит устроить выходной.
Но Диггер прошлой ночью настаивал, что с ним все в порядке, что утром он сможет пойти. Затем он отключился, чему способствовали лекарства. Джули пришло в голову, что она должна сообщить Келли о случившемся.
– Лучше подождать, – посоветовала Мардж.
– Почему?
– Подождите, пока не вернетесь на корабль. Убедитесь, что с ним действительно все хорошо. Она захочет знать, а вам не придется говорить ей «кажется, все обошлось».
Но Келли связалась с Джули, и поневоле пришлось обсудить с ней этот вопрос.
– Билл считает, что все в норме, – заверила она Келли. – Не надо волноваться.
Келли поблагодарила ее и сказала, что надеется, Диггер немного отдохнет.
На Уита, кажется, сильно повлияли вчерашние события. Его рациональную, осмотрительную, погруженную в размышления личность сменил кто-то более романтичный, более склонный к риску. Он увлекся идеей помочь спасению гумпов. Но Джули спрашивала себя: «Как он будет реагировать, если что-нибудь случится?»
Они взяли вторую трубу и, пока над Интиго разливался рассвет, доставили ее на остров в тридцати километрах к западу от Сакмарунга. После возвращения Джули первым делом навестила Диггера, который мирно спал. Билл уверил ее, что он вне опасности, все показатели в норме.
У Уита появилось хобби. Ему нравилось быть невидимым, и он никогда не упускал случая заснять гумпов за работой, за игрой или во время частых вечеринок. Он смотрел, как они резвятся в парках, как семьи ходят по пирсам, глядя на прибывающие и отчаливающие корабли, как молодежь играет в мяч. Все в полной гармонии. Жизнь в Интиго казалась сплошным праздником.
Уит смотрел – с радостью, которая родилась из убеждения и уверенности в том, что эта цивилизация слишком живая, слишком жизнерадостная, чтобы ее разрушил некий артефакт, который не имеет ни цели, ни причины существовать, и который был, возможно, старше человечества. Коллингдэйл перехитрит его, если это в принципе возможно. А если нет, земляне задействуют аватаров Диггера. Но так или иначе, они с гумпами справятся с этим.
– Откуда такая уверенность? – спросила Джули.
– Вы верите в судьбу?
– Наверное, нет, – ответила она.
– А я да. – Уитлок посмотрел на нее. Его темное задумчивое лицо сморщилось. – Иногда удается почувствовать, как история движется в определенном направлении. Люди всегда считали, что история зависит от мелочей, Александр умер чересчур молодым, чтобы уничтожить Рим, Черчилль уцелел в авиакатастрофе и жил для спасения западного мира. Но иногда колеса просто вертятся, в вы абсолютно уверены, что обязательно произойдут определенные вещи. Мы должны были получить Рим. Остановить Гитлера.
– А куда ведет нас история сейчас?
– Хотите знать, что я думаю на самом деле?
– Конечно.
– Джули, гумпы – замечательная раса. Думаю, мы с ними вскоре должны встретиться. И, думаю, благодаря этому мы все станем лучше.
Из заметок Эвери Уитлока
Дэйв думает, что воздушный змей достигнет цели. Может, да, а может, нет. Но в полете я много времени провел в ночных бдениях с теми, кто претендует на то, чтобы высказывать свое мнение о состоянии человеческой расы. Большинство из них, люди вроде Хажура и Макаллистера, считают нас сборищем ничтожеств, которое интересуют только власть, секс и деньги. Они вдобавок утверждают, что мы трусливы и эгоистичны. Сегодня я слушал Дэйва Коллингдэйла и видел, как Джули и Мардж вернулись, устроив дождь, который, возможно, всего лишь возможно, спрячет Хопгоп от Омеги. Все, кто меня слышит, внимание! Я – типичный представитель человечества. И никогда не гордился этим фактом сильнее.
Из библиотечного архива
Все прочие говорят о погоде. Мы на нее влияем.
Борт AV3. К западу от Хопгопа. Суббота, 6 декабря
– Уровень конвекции достаточный, – сказал Билл.
– Хорошо. – Мардж потерла руки. – А теперь фокус-покус.
Она бросила взгляд на небо. Труба, которую шаттлы и транспорт держали несколько часов, была почти не видна невооруженным глазом. Джули заметила, что аэродинамическое сопротивление AV3 уменьшилось, почти исчезло.
– Отпусти их, – проговорила она.
– Посадочные модули?
– Все. Отправь их на Утопию.
Джули знала, как это должно работать. Однако операция такого рода противоречила здравому смыслу. Возникло подозрение, что когда она освободит трубу, не произойдет ничего хорошего. Ну что ж.
– Билл, – велела она, – выполняй.
ИИ послушался. Джули почувствовала, как щелкнули зажимы, увидела, как на панели состояния загорелись сообщения, что все четыре посадочные модуля одновременно отбыли, услышала, как Билл сказал: «Все выполнено». Ее чутье говорило ей, что вытянутая конструкция, которую трудолюбиво поднимали на несколько тысяч метров, теперь сложится, упадет на землю и – Боже, помоги гумпам, – возможно, на Хопгоп.
Мардж широко улыбалась.
– Давайте посмотрим.
Джули повела транспорт по широкой дуге, чтобы было хорошо видно. Труба была сделана из материалов на основе технологии «Стелс». Джули надела очки – и вуаля! – вот она, тянется до самой земли. Труба стояла сама по себе, огромный круглый цилиндр, тянущийся вниз сквозь облака, поддерживаемый невидимыми устройствами.
Джули знала теорию. Воздух на поверхности – более теплый, тяжелый и влажный, чем на высоте. Он стремится подняться, но обычно не может сделать это упорядоченным образом или в объеме достаточном, чтобы создать облака, если нет значительного отклонения температур или давления. В природе это обеспечивают смену дня и ночи и атмосферные фронты.
Чтобы вызвать облака искусственно, понадобилась труба. Как только она установлена, теплый воздух начинает подниматься самотеком. Он продолжает двигаться вверх, потому что ему больше некуда идти. «Фалкон» поставили в основании, чтобы он служил вентилятором, способствуя процессу. Едва система начинала работать, труба превращалась в гигантский сифон, превосходно наполняющий сам себя.
Теперь теплый влажный воздух распространялся из верха дождевой установки. Вскоре он начнет образовывать облака.
– У нас как раз есть время, – заметила Мардж, – чтобы взять следующую упаковку и отвезти ее вниз, на точку возле Сакмарунга, подготовиться к завтрашней ночи.
У Джули оставалось довольно времени, чтобы вернуться на «Дженкинс» и подобрать там двух своих кабальеро, с нетерпением ожидающих завтрашнего дня для установки проекторов и подготовки к большому шоу. Она сомневалась, что Диггер сможет отправиться вниз, и искренне считала, что ему следует остаться. Поскольку Уит был слишком неопытен, чтобы спуститься одному, это означало, что им обоим стоит устроить выходной.
Но Диггер прошлой ночью настаивал, что с ним все в порядке, что утром он сможет пойти. Затем он отключился, чему способствовали лекарства. Джули пришло в голову, что она должна сообщить Келли о случившемся.
– Лучше подождать, – посоветовала Мардж.
– Почему?
– Подождите, пока не вернетесь на корабль. Убедитесь, что с ним действительно все хорошо. Она захочет знать, а вам не придется говорить ей «кажется, все обошлось».
Но Келли связалась с Джули, и поневоле пришлось обсудить с ней этот вопрос.
– Билл считает, что все в норме, – заверила она Келли. – Не надо волноваться.
Келли поблагодарила ее и сказала, что надеется, Диггер немного отдохнет.
На Уита, кажется, сильно повлияли вчерашние события. Его рациональную, осмотрительную, погруженную в размышления личность сменил кто-то более романтичный, более склонный к риску. Он увлекся идеей помочь спасению гумпов. Но Джули спрашивала себя: «Как он будет реагировать, если что-нибудь случится?»
Они взяли вторую трубу и, пока над Интиго разливался рассвет, доставили ее на остров в тридцати километрах к западу от Сакмарунга. После возвращения Джули первым делом навестила Диггера, который мирно спал. Билл уверил ее, что он вне опасности, все показатели в норме.
У Уита появилось хобби. Ему нравилось быть невидимым, и он никогда не упускал случая заснять гумпов за работой, за игрой или во время частых вечеринок. Он смотрел, как они резвятся в парках, как семьи ходят по пирсам, глядя на прибывающие и отчаливающие корабли, как молодежь играет в мяч. Все в полной гармонии. Жизнь в Интиго казалась сплошным праздником.
Уит смотрел – с радостью, которая родилась из убеждения и уверенности в том, что эта цивилизация слишком живая, слишком жизнерадостная, чтобы ее разрушил некий артефакт, который не имеет ни цели, ни причины существовать, и который был, возможно, старше человечества. Коллингдэйл перехитрит его, если это в принципе возможно. А если нет, земляне задействуют аватаров Диггера. Но так или иначе, они с гумпами справятся с этим.
– Откуда такая уверенность? – спросила Джули.
– Вы верите в судьбу?
– Наверное, нет, – ответила она.
– А я да. – Уитлок посмотрел на нее. Его темное задумчивое лицо сморщилось. – Иногда удается почувствовать, как история движется в определенном направлении. Люди всегда считали, что история зависит от мелочей, Александр умер чересчур молодым, чтобы уничтожить Рим, Черчилль уцелел в авиакатастрофе и жил для спасения западного мира. Но иногда колеса просто вертятся, в вы абсолютно уверены, что обязательно произойдут определенные вещи. Мы должны были получить Рим. Остановить Гитлера.
– А куда ведет нас история сейчас?
– Хотите знать, что я думаю на самом деле?
– Конечно.
– Джули, гумпы – замечательная раса. Думаю, мы с ними вскоре должны встретиться. И, думаю, благодаря этому мы все станем лучше.
Дэйв думает, что воздушный змей достигнет цели. Может, да, а может, нет. Но в полете я много времени провел в ночных бдениях с теми, кто претендует на то, чтобы высказывать свое мнение о состоянии человеческой расы. Большинство из них, люди вроде Хажура и Макаллистера, считают нас сборищем ничтожеств, которое интересуют только власть, секс и деньги. Они вдобавок утверждают, что мы трусливы и эгоистичны. Сегодня я слушал Дэйва Коллингдэйла и видел, как Джули и Мардж вернулись, устроив дождь, который, возможно, всего лишь возможно, спрячет Хопгоп от Омеги. Все, кто меня слышит, внимание! Я – типичный представитель человечества. И никогда не гордился этим фактом сильнее.
Из библиотечного архива
Все прочие говорят о погоде. Мы на нее влияем.
40
Борт «Хоксбилла». Суббота, 6 декабря
У них оставался только воздушный змей. И чутье подсказывало Келли: чтобы отвлечь Омегу, необходимо нечто большее.
Коллингдэйл либо не разделял ее чувств, либо гнал сомнения прочь. Он вел себя так, словно воздушный змей даст нужный результат. Но достаточно было выглянуть в иллюминатор и осознать, что «Хоксбилл» вьется около облака, как муха, чтобы понять, в какую неравную борьбу люди вступили.
Коллингдэйл пребывал в мрачном настроении с тех самых пор, как Келли обнаружила его утром, меряющего шагами мостик и пьющего кофе литрами. Он утверждал, что спал хорошо, но у него были круги под глазами, и он без преувеличения выглядел больным.
Келли связалась с Джули. Та как раз занималась активацией первой дождевой установки. Джули выслушала, сочувственно посмотрела, подняла ладонь в жесте, выражавшем симпатию, смирение, оптимизм. Ну вот.
– Мы болеем за тебя. – Затем: – Ты должна кое-что узнать. – Голос у нее был робкий. – Диггер в порядке, но вчера мы едва успели его спасти.
Джули описала, как он бросился в море выручать гумпу и преуспел, но сам едва не утонул.
– Мне следовало сообщить тебе вчера, но, честно говоря, я хотела подождать и убедиться, что с ним все хорошо. Зачем беспокоить тебя, раз ты ничего не можешь сделать.
– Ты уверена, что он в порядке?
– Билл говорит, да. Не волнуйся. Сейчас Диггер спит, но я попрошу его связаться с тобой, когда он проснется.
– Спасибо, Джули.
Они снова оказались напротив облака.
– Все флаги развеваются, – изрек Коллингдэйл.
Впереди Лукаут и его большая луна. Прямо в перекрестье. В девяти днях пути.
Омега продолжала замедляться.
– Мы готовы, ждем вашего сигнала, – сказала Келли.
Коллингдэйл кивнул.
– Ладно, Билл, начинай запуск.
– Открываю задние двери.
Воздушный змей был сделан из тысяч квадратных метров пленки, тщательно уложенной на платформу, прикрепленную на грузовой палубе.
– Запускаю груз.
Билл распылил по палубе смазку, отцепил платформу и увеличил скорость. Платформа скользнула к корме и вылетела наружу. Именно в этот миг Келли выключила основные двигатели, чтобы те не сожгли груз. Он выплыл из корабля, прикрепленный парой тросов длиной пять километров. По мере того как расстояние между кораблем и грузом увеличивалось, они начали натягиваться.
Включились двигатели заднего хода, и прежде чем тросы полностью натянулись, корабль затормозил, отрегулировав скорость так, чтобы двигаться с грузом с абсолютно одинаковой скоростью.
Баллоны со сжатым воздухом работали как подруливающие устройства, расправляя складки. Другие агрегаты отвели платформу подальше, чтобы она не натворила бед. Поддерживающие стержни внутри воздушного змея телескопически раздвинулись, соединились один с другим. Крепления защелкнулись, появившиеся из них крестовины усилили поддержку. Баллоны опустели и были отброшены. В течение следующих нескольких часов самый большой в мире коробообразный воздушный змей постепенно обрел форму и, все еще прикрепленный двумя тросами, полетел за кораблем, поблескивая в солнечном свете.
Короб был размером сорок на двадцать на двадцать километров. Немного перепланируйте Берлин, и он почти поместится туда. И еще останется уйма воздушного пространства. Место для Эвереста – с довольно большим проходом.
Тросы казались тонкими. Но производитель уверил, что они выдержат.
– Только будьте осторожны, сказал Коллингдэйл. – Любой внезапный рывок, и мы можем все потерять.
В этот миг на связь вышел Диггер. Келли с облегчением услышала его голос, гордясь, что он пытался спасти гумпу, сердясь, что так безрассудно рисковал жизнью.
– Как ты? – спросила она.
– Хорошо, – ответил Диггер.
– Ладно. Больше так не делай.
– Я буду осторожен.
– Обещай.
– Обещаю.
– Хорошо. Мы сейчас заняты. Я должна отключиться.
– Давай.
– Рада, что все обошлось.
– Я тоже. Ты тоже береги себя.
Коллингдэйл, казалось, пропустил все это мимо ушей, но Келли видела, как ходят желваки у него на щеках. Есть дела поважнее, чем личные разговоры. Но в итоге он улыбнулся.
– Я рад, что он благополучно прошел через это.
– Спасибо, Дэйв.
На экране появилось изображение ИИ в комбинезоне «Хоксбилла». Билла выглядел геройски. На вид ему было примерно тридцать пять лет, у него были густые каштановые волосы, пронзительные голубые глаза и волевое лицо. Келли не сдержала улыбку, но Билл не отреагировал.
– Какова наша скорость относительно облака? – спросила она.
– Скорости равны. Все в порядке. – Его голос стал глубже.
Коллингдэйл кивнул.
– Решающий момент. Давайте поворачивать.
– Билл, – сказала Келли, – сделаем, как в прошлый раз. Три градуса влево. Поворачивай.
Маневровые двигатели рыкнули. И еще.
Тросы натянулись.
И люди опять стали ждать.
Келли была умной и общительной, но чуть-чуть слишком разговорчивой. Она понуждала Коллингдэйла рассказать о его жизни в бытность пилотом Академии, об учебе в Чикагском университете и о том, как он был вовлечен в борьбу с Омегой. Дэвид отвечал коротко, раздраженно, и наконец она пожала плечами, сказала «ладно», этакое «ладно, если хочешь сидеть в своей комнате, мне все равно». И надулась.
Из-за этого Дэвид почувствовал себя виноватым. Это был сюрприз. В том, что касалось неловкости в общении с людьми, он укротил свои чувства много лет назад. Его не очень волновало, нравится ли он людям, при условии, что они его уважали. В данном случае было ясно, что Келли считает его высокомерным. И не очень-то умным.
– Прошу прощения, – сказал он, пока они ждали сообщения Билла о том, что облако повернуло к ним.
– За что? – Глаза Келли были темными и холодными, и Дэвид не заметил, чтобы они смягчились.
– Вы хотели поговорить.
– На самом деле нет. – На экране у нее была книга, и она опять перевела взгляд на нее.
– Что вы читаете?
– Эссе Лэмба.
– Неужели. – Это показалось ему странным. – Вы работаете над диссертацией?
– Нет, – ответила она.
– Тогда зачем?..
– Мне он нравится. – Легкое ударение на «он».
– Никогда его не читал, – заявил Коллингдэйл. Он никогда не читал того, что не было связано с работой.
Келли пожала плечами.
– Надо как-нибудь попробовать. – Она провела рукой по экрану, и книга исчезла. – Он хороший собеседник.
Дэвид понял намек.
– Слушайте, нам придется провести здесь еще пару деньков, Келли. Мне жаль, что я создал проблему. Я не хотел. Сейчас мне очень сложно думать о чем-то еще, кроме проклятой твари. – Он махнул в сторону, куда улетел корабль. В сторону облака.
– Все нормально. Я понимаю.
Дэвид спросил, как она оказалась здесь, в самом отдаленном месте, которое когда-либо навещали люди. Прежде чем ответить на этот вопрос, Келли рассказала, почему Диггер такой выдающийся человек. Дэвид в свою очередь поведал о Мэри и о том, как ему жаль Джуди Стернберг и команду изучающих язык Лукаута.
Он узнал, что Келли нравится Оффенбах. «Баркарола» из «Сказок Гофмана» создавала фон, пока шла беседа. Они обнаружили общие интересы в политике, хотя расходились в основной концепции. Но ничего страшного: они сошлись в убеждении, что демократическое правительство по своей природе порочно и в его рядах нужно регулярно проводить генеральную чистку.
Ее привлекал «живой» театр, и, наверное, понравилось бы играть на сцене, но она была слишком робкой.
– Я пугаюсь публики, – застенчиво созналась она.
Он нашел, что в это трудно поверить.
Коллингдэйл в студенческие годы играл в паре спектаклей. Самой крупной его ролью был Октавий в «Человеке и сверхчеловеке».
Он поинтересовался, почему она выбрала такую отшельническую профессию.
– Вам, должно быть, попадалось множество людей вроде меня. Бирюки.
– Не здесь. Тут все раскрепощаются. Невозможно быть одиноким в таком месте, если только вы не одиноки буквально физически. – На лице Келли промелькнула первая на памяти Коллингдэйла по-настоящему теплая улыбка. – Я люблю свою работу, – добавила она.
– Келли. – Голос Билла потрескивал в динамике.
– Говори.
– Оно выпускает большой кусок по направлению к правому борту.
Келли посмотрела на Коллингдэйла.
– Ты уверен? – спросил он.
– Вот картинка.
Билл вывел изображение на навигационный экран, самый большой монитор на мостике. Облако выбрасывало с правой стороны большое «перо».
– Оно поворачивает, – Коллингдэйл торжественно вскинул кулак. – Поворачивает, сука!
– Точно?
– Без вопросов. Оно поворачивает влево, выбрасывая пыль и газ вправо. – Дэвид вскочил с кресла и расхаживал по мостику, не в силах сдержаться. – Оно клюнуло на приманку. И пытается догнать нас. Ему трудно повернуть, но оно пытается. – Его взгляд упал на Келли. – Кажется, я люблю вас, – сказал он. – Диггер сделал очень верный выбор. Желаю вам долгой и счастливой совместной жизни.
Архив
Зверюга гонится за нами по пятам.
Борт «Хоксбилла». Суббота, 6 декабря
У них оставался только воздушный змей. И чутье подсказывало Келли: чтобы отвлечь Омегу, необходимо нечто большее.
Коллингдэйл либо не разделял ее чувств, либо гнал сомнения прочь. Он вел себя так, словно воздушный змей даст нужный результат. Но достаточно было выглянуть в иллюминатор и осознать, что «Хоксбилл» вьется около облака, как муха, чтобы понять, в какую неравную борьбу люди вступили.
Коллингдэйл пребывал в мрачном настроении с тех самых пор, как Келли обнаружила его утром, меряющего шагами мостик и пьющего кофе литрами. Он утверждал, что спал хорошо, но у него были круги под глазами, и он без преувеличения выглядел больным.
Келли связалась с Джули. Та как раз занималась активацией первой дождевой установки. Джули выслушала, сочувственно посмотрела, подняла ладонь в жесте, выражавшем симпатию, смирение, оптимизм. Ну вот.
– Мы болеем за тебя. – Затем: – Ты должна кое-что узнать. – Голос у нее был робкий. – Диггер в порядке, но вчера мы едва успели его спасти.
Джули описала, как он бросился в море выручать гумпу и преуспел, но сам едва не утонул.
– Мне следовало сообщить тебе вчера, но, честно говоря, я хотела подождать и убедиться, что с ним все хорошо. Зачем беспокоить тебя, раз ты ничего не можешь сделать.
– Ты уверена, что он в порядке?
– Билл говорит, да. Не волнуйся. Сейчас Диггер спит, но я попрошу его связаться с тобой, когда он проснется.
– Спасибо, Джули.
Они снова оказались напротив облака.
– Все флаги развеваются, – изрек Коллингдэйл.
Впереди Лукаут и его большая луна. Прямо в перекрестье. В девяти днях пути.
Омега продолжала замедляться.
– Мы готовы, ждем вашего сигнала, – сказала Келли.
Коллингдэйл кивнул.
– Ладно, Билл, начинай запуск.
– Открываю задние двери.
Воздушный змей был сделан из тысяч квадратных метров пленки, тщательно уложенной на платформу, прикрепленную на грузовой палубе.
– Запускаю груз.
Билл распылил по палубе смазку, отцепил платформу и увеличил скорость. Платформа скользнула к корме и вылетела наружу. Именно в этот миг Келли выключила основные двигатели, чтобы те не сожгли груз. Он выплыл из корабля, прикрепленный парой тросов длиной пять километров. По мере того как расстояние между кораблем и грузом увеличивалось, они начали натягиваться.
Включились двигатели заднего хода, и прежде чем тросы полностью натянулись, корабль затормозил, отрегулировав скорость так, чтобы двигаться с грузом с абсолютно одинаковой скоростью.
Баллоны со сжатым воздухом работали как подруливающие устройства, расправляя складки. Другие агрегаты отвели платформу подальше, чтобы она не натворила бед. Поддерживающие стержни внутри воздушного змея телескопически раздвинулись, соединились один с другим. Крепления защелкнулись, появившиеся из них крестовины усилили поддержку. Баллоны опустели и были отброшены. В течение следующих нескольких часов самый большой в мире коробообразный воздушный змей постепенно обрел форму и, все еще прикрепленный двумя тросами, полетел за кораблем, поблескивая в солнечном свете.
Короб был размером сорок на двадцать на двадцать километров. Немного перепланируйте Берлин, и он почти поместится туда. И еще останется уйма воздушного пространства. Место для Эвереста – с довольно большим проходом.
Тросы казались тонкими. Но производитель уверил, что они выдержат.
– Только будьте осторожны, сказал Коллингдэйл. – Любой внезапный рывок, и мы можем все потерять.
В этот миг на связь вышел Диггер. Келли с облегчением услышала его голос, гордясь, что он пытался спасти гумпу, сердясь, что так безрассудно рисковал жизнью.
– Как ты? – спросила она.
– Хорошо, – ответил Диггер.
– Ладно. Больше так не делай.
– Я буду осторожен.
– Обещай.
– Обещаю.
– Хорошо. Мы сейчас заняты. Я должна отключиться.
– Давай.
– Рада, что все обошлось.
– Я тоже. Ты тоже береги себя.
Коллингдэйл, казалось, пропустил все это мимо ушей, но Келли видела, как ходят желваки у него на щеках. Есть дела поважнее, чем личные разговоры. Но в итоге он улыбнулся.
– Я рад, что он благополучно прошел через это.
– Спасибо, Дэйв.
На экране появилось изображение ИИ в комбинезоне «Хоксбилла». Билла выглядел геройски. На вид ему было примерно тридцать пять лет, у него были густые каштановые волосы, пронзительные голубые глаза и волевое лицо. Келли не сдержала улыбку, но Билл не отреагировал.
– Какова наша скорость относительно облака? – спросила она.
– Скорости равны. Все в порядке. – Его голос стал глубже.
Коллингдэйл кивнул.
– Решающий момент. Давайте поворачивать.
– Билл, – сказала Келли, – сделаем, как в прошлый раз. Три градуса влево. Поворачивай.
Маневровые двигатели рыкнули. И еще.
Тросы натянулись.
И люди опять стали ждать.
Келли была умной и общительной, но чуть-чуть слишком разговорчивой. Она понуждала Коллингдэйла рассказать о его жизни в бытность пилотом Академии, об учебе в Чикагском университете и о том, как он был вовлечен в борьбу с Омегой. Дэвид отвечал коротко, раздраженно, и наконец она пожала плечами, сказала «ладно», этакое «ладно, если хочешь сидеть в своей комнате, мне все равно». И надулась.
Из-за этого Дэвид почувствовал себя виноватым. Это был сюрприз. В том, что касалось неловкости в общении с людьми, он укротил свои чувства много лет назад. Его не очень волновало, нравится ли он людям, при условии, что они его уважали. В данном случае было ясно, что Келли считает его высокомерным. И не очень-то умным.
– Прошу прощения, – сказал он, пока они ждали сообщения Билла о том, что облако повернуло к ним.
– За что? – Глаза Келли были темными и холодными, и Дэвид не заметил, чтобы они смягчились.
– Вы хотели поговорить.
– На самом деле нет. – На экране у нее была книга, и она опять перевела взгляд на нее.
– Что вы читаете?
– Эссе Лэмба.
– Неужели. – Это показалось ему странным. – Вы работаете над диссертацией?
– Нет, – ответила она.
– Тогда зачем?..
– Мне он нравится. – Легкое ударение на «он».
– Никогда его не читал, – заявил Коллингдэйл. Он никогда не читал того, что не было связано с работой.
Келли пожала плечами.
– Надо как-нибудь попробовать. – Она провела рукой по экрану, и книга исчезла. – Он хороший собеседник.
Дэвид понял намек.
– Слушайте, нам придется провести здесь еще пару деньков, Келли. Мне жаль, что я создал проблему. Я не хотел. Сейчас мне очень сложно думать о чем-то еще, кроме проклятой твари. – Он махнул в сторону, куда улетел корабль. В сторону облака.
– Все нормально. Я понимаю.
Дэвид спросил, как она оказалась здесь, в самом отдаленном месте, которое когда-либо навещали люди. Прежде чем ответить на этот вопрос, Келли рассказала, почему Диггер такой выдающийся человек. Дэвид в свою очередь поведал о Мэри и о том, как ему жаль Джуди Стернберг и команду изучающих язык Лукаута.
Он узнал, что Келли нравится Оффенбах. «Баркарола» из «Сказок Гофмана» создавала фон, пока шла беседа. Они обнаружили общие интересы в политике, хотя расходились в основной концепции. Но ничего страшного: они сошлись в убеждении, что демократическое правительство по своей природе порочно и в его рядах нужно регулярно проводить генеральную чистку.
Ее привлекал «живой» театр, и, наверное, понравилось бы играть на сцене, но она была слишком робкой.
– Я пугаюсь публики, – застенчиво созналась она.
Он нашел, что в это трудно поверить.
Коллингдэйл в студенческие годы играл в паре спектаклей. Самой крупной его ролью был Октавий в «Человеке и сверхчеловеке».
Он поинтересовался, почему она выбрала такую отшельническую профессию.
– Вам, должно быть, попадалось множество людей вроде меня. Бирюки.
– Не здесь. Тут все раскрепощаются. Невозможно быть одиноким в таком месте, если только вы не одиноки буквально физически. – На лице Келли промелькнула первая на памяти Коллингдэйла по-настоящему теплая улыбка. – Я люблю свою работу, – добавила она.
– Келли. – Голос Билла потрескивал в динамике.
– Говори.
– Оно выпускает большой кусок по направлению к правому борту.
Келли посмотрела на Коллингдэйла.
– Ты уверен? – спросил он.
– Вот картинка.
Билл вывел изображение на навигационный экран, самый большой монитор на мостике. Облако выбрасывало с правой стороны большое «перо».
– Оно поворачивает, – Коллингдэйл торжественно вскинул кулак. – Поворачивает, сука!
– Точно?
– Без вопросов. Оно поворачивает влево, выбрасывая пыль и газ вправо. – Дэвид вскочил с кресла и расхаживал по мостику, не в силах сдержаться. – Оно клюнуло на приманку. И пытается догнать нас. Ему трудно повернуть, но оно пытается. – Его взгляд упал на Келли. – Кажется, я люблю вас, – сказал он. – Диггер сделал очень верный выбор. Желаю вам долгой и счастливой совместной жизни.
Архив
Зверюга гонится за нами по пятам.
41
Борт «Дженкинса». Суббота, 7 декабря
Извести, что Омега поворачивает, вызвало всплеск ликования и убедило Диггера и Уита устроить выходной. Они сидели в кают-компании, поздравляя друг друга, когда вмешался Билл:
– Диггер, ваша приятельница Макао снова на сцене. В Кулнаре.
– Проводит слошен?
– Да. Желаете посмотреть?
– Вообще-то, Билл, у меня глаза слипаются. Но Уиту, возможно, понравится.
Уит с любопытством взглянул на него.
– Кто это – Макао? Что такое слошен?
– Уит, вам будет интересно. Слошен – это что-то вроде общественных дебатов. А Макао – та женщина, о которой я вам рассказывал.
– Та, с которой вы беседовали?
– Да.
– Хорошо. Да, я бы очень хотел посмотреть на это.
Диггер дал Биллу знак начать закачку.
На экране появилось изображение Макао. Она была в белом и голубом. Ее жесты, как моментально понял Диггер, выражали разочарование.
– Я ничего не утверждаю, – говорила она. – Но считаю: надо подготовиться. Это буря, как любая другая буря. Только больше.
Рослый гумп – Диггер никогда еще таких не видел – уже поднялся на ноги.
– Да откуда вы знаете, Макао? – спросил он. – Откуда?
Там был всего один жучок, установленный так, что гумпу было видно в профиль. В поле зрения попадало около двухсот зрителей, но Диггер догадывался, что это лишь половина зала.
– Забудьте о том, что я знаю или чего не знаю, Пагвах, – сказала она. – Задумайтесь, что вы потеряете, если отведете свою семью в горы.
Диггер перевел для Уита.
– Что потеряю? Просижу в горах под дождем три или четыре дня!
Раздался еще один голос, из-за экрана:
– Может, если бы вы объяснили нам, откуда вы взяли то, о чем говорите, мы могли бы лучше вас понять.
Гумпы постучали по своим стульям.
– Знамения, – ответила Макао. – Демоны на дороге, шепот в ночи.
Уит захихикал.
– Подождем, пусть она узнает, что случилось в Саваколе.
– Демоны на дороге. – Женщина примерно в шестом ряду встала. – Вы же сами всегда твердили, что таких вещей не существует.
– Я ошибалась.
– Ну же, Макао, мы что, теперь верим в духов? Или не верим?
Диггер видел, как она колеблется.
– Я верю, что они существуют, – наконец вымолвила она.
– Я почти верю, что вы это серьезно.
И опять Диггеру не было видно, кто говорит.
– Серьезно.
– Вот так перемена.
Это было трудно перевести. Дословно он сказал: «Обычно ты не так надеваешь штаны».
– Тем не менее это правда.
Публика смеялась над Макао. Послышались слабые аплодисменты, вероятно, в награду за смелость или за то, что она устроила хорошее вечернее развлечение. Но настрой отличался от атмосферы обычных слошенов, которые Диггер видел ранее. Другие мероприятия были радостными, даже самые серьезные из них. Но здесь некоторые из гумпов злились.
– Может, оно приближается, – настаивала она.
– Но вы не уверены.
– Невозможно знать наверняка.
– Когда оно придет?
– Через несколько дней.
– Макао. – Снова Пагвах. Здоровяк. – Макао, мне неловко за вас, за то, что вы играете на наших страхах в такое время. Не ожидал от вас.
Все закончилось толкотней и давкой, пока раздраженные зрители выбирались наружу. Один гумп упал. Некоторые остались на местах и стучали по ручкам кресел. Макао поблагодарила их, перекрикивая общий шум, затем тоже удалилась.
Вскоре она появилась снова, у боковой двери, в сопровождении небольшой группы. Минуту или две они вели оживленную беседу. Затем все ушли, и помещение опустело. Зашел служитель, прошел в глубь зала, и лампы начали гаснуть.
– Великолепно! – воскликнул Уит. – Я прилетел, чтобы увидеть именно это. – Он достал портативный компьютер и уставился на него. – Я хотел бы записать – столько, сколько могу. Слошен. Ой, я правильно произнес, верно?
– Да.
– Чудесно.
– Что тут чудесного? Что вы имеете в виду?
– Кажется, для них нет ничего святого. Они могут встать и вести речь о чем угодно. Слушатели кричат и вопят, но полиция за ними не приходит. – Его глаза горели. – Впервые увидев этот город, вы подумали, что он похож на Афины?
– Ну, не совсем так, Уит. То был Бракел.
– Я имею в виду цивилизацию, а не этот отдельный город. – Он помолчал. – У них больше свободы, чем у афинян. Даже больше, чем у нас.
Это раздражало Диггера. Ему нравился Уит, но терпения с этим чокнутыми учеными, говорящими никому не понятные вещи, не хватало.
– Как они могут быть свободнее нас? – спросил Диггер. – Мы же не испытываем ни малейшего политического давления.
– Конечно, испытываем.
– Уит. – Диггер возвел глаза к потолку. – Какого рода речи запрещены? Кроме криков «пожар» в людных местах?
Уит улыбнулся.
– Почти все.
Диггер был сбит с толку.
– Уит, это глупо. Когда в последний раз кто-нибудь попадал в тюрьму за высказывания?
– Нас не сажают в тюрьму. Но тем не менее следует соблюдать осторожность, чтобы не обидеть кого-нибудь. Мы, все мы, запрограммированы обижаться. Кто может выйти перед смешанной публикой и объявить, во что он действительно верит, не задумываясь о том, что оскорбит чью-то память, чью-то религию, чью-то политику. Мы постоянно настороже.
– Ну, – сказал Диггер, – это другое дело.
– Нет, не другое. Разница только в степени. В подготовительной школе нам вдалбливали, что хорошие манеры предполагают отсутствие разговоров о политике и религии. Поскольку почти все в области социального общения людей относится к первой или второй из этих категорий, нам, по-видимому, не оставалось ничего, кроме погоды. – На миг у Уита сделался унылый вид. – Мы слишком уважаем необоснованное мнение. Мы лелеем его, заботливо ходим вокруг него на цыпочках и избегаем оспаривать его. К своему стыду. Когда-то мы приучили себя считать, что наше мнение более значимо, чем факты. И каким-то образом смешиваем воедино свое эго и Истину, так что когда кто-нибудь выражает несогласие с одной из идей, которую мы считаем верной, мы ведем себя так, будто вызов бросили лично нам. Мы только что видели, как Макао вышла перед аудиторией и заявила: то, во что она верила, видимо, всю свою жизнь, то, что мир может быть объяснен при помощи разума, неверно. Скольких людей, способных на такое, вы знаете?
– Но прежде она была права. Она сделала шаг назад.
– Это к делу не относится. Она гибкая, Диггер. Похоже, они все такие. Покажи им доказательства, и они захотят пересмотреть свое мнение. – Уит покачал головой. – Думаю, есть многое, за что стоит похвалить этих существ.
Деяния богов повсюду вокруг нас. Надо только посмотреть. Что такое звезды, если не божественный огонь? Как объяснить существование механизма, который переносит солнце из западного океана, где оно тонет каждый вечер, на восточный небосклон, где оно появляется во всем своем величии каждое утро? Как иначе объяснить наличие растений и животных, которые обеспечивают нам пропитание? Или воды, которую мы пьем? Или глаз, которыми мы видим? Боги были добры к нам, и я иногда удивляюсь их терпению по отношению к тем, кто не способен увидеть их присутствие и отрицает их щедрость.
Борт «Дженкинса». Суббота, 7 декабря
Извести, что Омега поворачивает, вызвало всплеск ликования и убедило Диггера и Уита устроить выходной. Они сидели в кают-компании, поздравляя друг друга, когда вмешался Билл:
– Диггер, ваша приятельница Макао снова на сцене. В Кулнаре.
– Проводит слошен?
– Да. Желаете посмотреть?
– Вообще-то, Билл, у меня глаза слипаются. Но Уиту, возможно, понравится.
Уит с любопытством взглянул на него.
– Кто это – Макао? Что такое слошен?
– Уит, вам будет интересно. Слошен – это что-то вроде общественных дебатов. А Макао – та женщина, о которой я вам рассказывал.
– Та, с которой вы беседовали?
– Да.
– Хорошо. Да, я бы очень хотел посмотреть на это.
Диггер дал Биллу знак начать закачку.
На экране появилось изображение Макао. Она была в белом и голубом. Ее жесты, как моментально понял Диггер, выражали разочарование.
– Я ничего не утверждаю, – говорила она. – Но считаю: надо подготовиться. Это буря, как любая другая буря. Только больше.
Рослый гумп – Диггер никогда еще таких не видел – уже поднялся на ноги.
– Да откуда вы знаете, Макао? – спросил он. – Откуда?
Там был всего один жучок, установленный так, что гумпу было видно в профиль. В поле зрения попадало около двухсот зрителей, но Диггер догадывался, что это лишь половина зала.
– Забудьте о том, что я знаю или чего не знаю, Пагвах, – сказала она. – Задумайтесь, что вы потеряете, если отведете свою семью в горы.
Диггер перевел для Уита.
– Что потеряю? Просижу в горах под дождем три или четыре дня!
Раздался еще один голос, из-за экрана:
– Может, если бы вы объяснили нам, откуда вы взяли то, о чем говорите, мы могли бы лучше вас понять.
Гумпы постучали по своим стульям.
– Знамения, – ответила Макао. – Демоны на дороге, шепот в ночи.
Уит захихикал.
– Подождем, пусть она узнает, что случилось в Саваколе.
– Демоны на дороге. – Женщина примерно в шестом ряду встала. – Вы же сами всегда твердили, что таких вещей не существует.
– Я ошибалась.
– Ну же, Макао, мы что, теперь верим в духов? Или не верим?
Диггер видел, как она колеблется.
– Я верю, что они существуют, – наконец вымолвила она.
– Я почти верю, что вы это серьезно.
И опять Диггеру не было видно, кто говорит.
– Серьезно.
– Вот так перемена.
Это было трудно перевести. Дословно он сказал: «Обычно ты не так надеваешь штаны».
– Тем не менее это правда.
Публика смеялась над Макао. Послышались слабые аплодисменты, вероятно, в награду за смелость или за то, что она устроила хорошее вечернее развлечение. Но настрой отличался от атмосферы обычных слошенов, которые Диггер видел ранее. Другие мероприятия были радостными, даже самые серьезные из них. Но здесь некоторые из гумпов злились.
– Может, оно приближается, – настаивала она.
– Но вы не уверены.
– Невозможно знать наверняка.
– Когда оно придет?
– Через несколько дней.
– Макао. – Снова Пагвах. Здоровяк. – Макао, мне неловко за вас, за то, что вы играете на наших страхах в такое время. Не ожидал от вас.
Все закончилось толкотней и давкой, пока раздраженные зрители выбирались наружу. Один гумп упал. Некоторые остались на местах и стучали по ручкам кресел. Макао поблагодарила их, перекрикивая общий шум, затем тоже удалилась.
Вскоре она появилась снова, у боковой двери, в сопровождении небольшой группы. Минуту или две они вели оживленную беседу. Затем все ушли, и помещение опустело. Зашел служитель, прошел в глубь зала, и лампы начали гаснуть.
– Великолепно! – воскликнул Уит. – Я прилетел, чтобы увидеть именно это. – Он достал портативный компьютер и уставился на него. – Я хотел бы записать – столько, сколько могу. Слошен. Ой, я правильно произнес, верно?
– Да.
– Чудесно.
– Что тут чудесного? Что вы имеете в виду?
– Кажется, для них нет ничего святого. Они могут встать и вести речь о чем угодно. Слушатели кричат и вопят, но полиция за ними не приходит. – Его глаза горели. – Впервые увидев этот город, вы подумали, что он похож на Афины?
– Ну, не совсем так, Уит. То был Бракел.
– Я имею в виду цивилизацию, а не этот отдельный город. – Он помолчал. – У них больше свободы, чем у афинян. Даже больше, чем у нас.
Это раздражало Диггера. Ему нравился Уит, но терпения с этим чокнутыми учеными, говорящими никому не понятные вещи, не хватало.
– Как они могут быть свободнее нас? – спросил Диггер. – Мы же не испытываем ни малейшего политического давления.
– Конечно, испытываем.
– Уит. – Диггер возвел глаза к потолку. – Какого рода речи запрещены? Кроме криков «пожар» в людных местах?
Уит улыбнулся.
– Почти все.
Диггер был сбит с толку.
– Уит, это глупо. Когда в последний раз кто-нибудь попадал в тюрьму за высказывания?
– Нас не сажают в тюрьму. Но тем не менее следует соблюдать осторожность, чтобы не обидеть кого-нибудь. Мы, все мы, запрограммированы обижаться. Кто может выйти перед смешанной публикой и объявить, во что он действительно верит, не задумываясь о том, что оскорбит чью-то память, чью-то религию, чью-то политику. Мы постоянно настороже.
– Ну, – сказал Диггер, – это другое дело.
– Нет, не другое. Разница только в степени. В подготовительной школе нам вдалбливали, что хорошие манеры предполагают отсутствие разговоров о политике и религии. Поскольку почти все в области социального общения людей относится к первой или второй из этих категорий, нам, по-видимому, не оставалось ничего, кроме погоды. – На миг у Уита сделался унылый вид. – Мы слишком уважаем необоснованное мнение. Мы лелеем его, заботливо ходим вокруг него на цыпочках и избегаем оспаривать его. К своему стыду. Когда-то мы приучили себя считать, что наше мнение более значимо, чем факты. И каким-то образом смешиваем воедино свое эго и Истину, так что когда кто-нибудь выражает несогласие с одной из идей, которую мы считаем верной, мы ведем себя так, будто вызов бросили лично нам. Мы только что видели, как Макао вышла перед аудиторией и заявила: то, во что она верила, видимо, всю свою жизнь, то, что мир может быть объяснен при помощи разума, неверно. Скольких людей, способных на такое, вы знаете?
– Но прежде она была права. Она сделала шаг назад.
– Это к делу не относится. Она гибкая, Диггер. Похоже, они все такие. Покажи им доказательства, и они захотят пересмотреть свое мнение. – Уит покачал головой. – Думаю, есть многое, за что стоит похвалить этих существ.
Деяния богов повсюду вокруг нас. Надо только посмотреть. Что такое звезды, если не божественный огонь? Как объяснить существование механизма, который переносит солнце из западного океана, где оно тонет каждый вечер, на восточный небосклон, где оно появляется во всем своем величии каждое утро? Как иначе объяснить наличие растений и животных, которые обеспечивают нам пропитание? Или воды, которую мы пьем? Или глаз, которыми мы видим? Боги были добры к нам, и я иногда удивляюсь их терпению по отношению к тем, кто не способен увидеть их присутствие и отрицает их щедрость.
42
Борт «Хоксбилла». Понедельник, 8 декабря
Омега сбрасывала скорость месяцами, возможно, годами. Поскольку «Хоксбилл» двигался с постоянной высокой скоростью, облако отставало. Коллингдэйл жалел, что корабль не имеет возможности уменьшить скорость без риска столкнуться и, вероятно, смять воздушный змей.
Дэвид задумался, когда же «Хоксбилл» достигнет точки, из которой облако больше не сможет взять курс на сближение с Лукаутом.
– Недостаточно данных, – сказал Билл в ответ на вопрос Коллингдэйла.
По правде говоря, люди просто слишком мало знали о возможностях облака.
Коллингдэйл жонглировал цифрами, но он не был силен в математике, да и вообще это были всего лишь предположения. Было чуть за полдень, шел второй день преследования. Он думал, что если удастся продержаться остаток дня и следующие сутки, примерно до полуночи, то все будет кончено. Облако так сильно отклонится от курса, что возвращение станет невозможным.
Но Омега наверху становилась все меньше. Теперь она была в восьмистах километрах позади, почти в три раза дальше, чем когда повернула, чтобы преследовать их.
Коллингдэйл измучился. Ему нужно было поспать. Нужно было подумать о чем-нибудь еще. С тех пор как корабль покинул орбиту Лукаута, Дэвид только и делал, что сидел и переживал, пока его адреналин бушевал.
Билл объявил, что на связи Джули.
– Хорошие новости. – У нее тоже был усталый вид. – Прогноз погоды на десять дней по Хопгопу, Мандиголу и всей северной части Интиго: дождь и еще раз дождь. И ужасно плохая видимость.
– Вот это я понимаю! – воскликнул Коллингдэйл. – Кажется, Мардж разбирается в своем деле.
– Очевидно.
Это был замечательный момент. Казалось, все работает.
Дэвид пробовал почитать, пробовал поработать над своими записками, пробовал поиграть с Биллом в шахматы. Он поговорил с Келли. Единственное, что уменьшило его напряжение, это ее признание в схожих чувствах. Буду рада, когда это закончится. Избавиться от твари и помахать ручкой.
Коллингдэйл пообещал, что, когда они вернутся на Лукаут, свадьбу сыграют как следует.
– Кажется, для меня облако закрыло почти все.
– Не совсем, – сказала Келли, но ее тон говорил об обратном.
– Что ж, мы вроде как без денег. Неважный медовый месяц.
– Да уж.
– Наверное, впервые женщина вышла замуж и сразу же сбежала на несколько дней с другим мужчиной.
Они рано поужинали и посмотрели «Убийства Майл-Хай». Келли через двадцать минут догадалась, кто убийца. Ей хорошо давались загадки и головоломки. Коллингдэйл удивлялся, почему она не ценит себя. Но Келли была молода. Еще уйма времени.
Когда постановка закончилась, Дэвид извинился и вышел. Через час он, одетый в халат, снова был на мостике. Около полуночи Келли присоединилась к нему.
– Не спится. Я то и дело спрашиваю Билла, все ли еще облако позади нас. На месте ли воздушный змей.
Теперь их разделяло тысяча сто километров.
Примерно в три часа утра, когда они оба задремали, раздался голос Билла:
– Облако начало выпускать струи назад.
Слава богу.
– Прекрасно, – сказал Коллингдэйл.
Келли все еще старалась проснуться.
– Зачем? – спросила она.
– Оно набирает скорость. Хочет поймать нас. Или скорее воздушного змея.
Она посмотрела на него и улыбнулась.
– Я так понимаю, что все.
Коллингдэйл покачал головой: рано радоваться.
– Еще примерно часов двадцать, – сказал он. – Тогда, полагаю, можно будет праздновать победу.
Билл вывел на экран картинку с мониторов. Действительно, в задней части облака появилась пара «перьев», которые росли на глазах.
Дэвид снова задремал, а проснувшись, обнаружил, что Келли ушла.
– Билл.
– Да, Дэвид?
– Оно еще там?
– Да, Дэвид.
– Расстояние?
– Тысяча двести пятьдесят. Оно все еще отстает, но уже не так.
– Превосходно, Билл. Отличное шоу.
– Спасибо, сэр.
– Ты ничего не понимаешь, не так ли? В смысле ты не осознаешь, что мы сейчас совершили, верно?
– Если честно, понимаю, Дэвид.
– Ты рад так же, как и я?
– Я не могу замерить степень вашего удовольствия.
Коллингдэйл подумал над этим минутку.
– Хотел бы я знать, тут ли ты на самом деле.
– Конечно, тут, сэр.
– Что ж, рад слышать.
Келли вернулась
– Я слышала голоса. Все нормально?
– Пока да.
К середине утра «Дженкинс» доложил, что Диггер и Уит решили играть наверняка и вернулись на поверхность – расставлять проекторы. Не потому, объясняла Джули, что кто-то сомневается, что «Хоксбилл» увел облако в сторону, но потому, что Уиту нравится бродить невидимкой по театрам и кафе. И Диггер хочет доставить ему удовольствие.
– Она слишком много говорит, – заметила Келли.
Однако идея была неплоха. Коллингдэйл чувствовал, что контролирует ситуацию, но меры предосторожности на Лукауте не повредили бы.
Астронавты позавтракали, подремали и посмотрели еще одну постановку, мюзикл «Багдадские приключения». Когда она закончилась, Келли предложила пообедать, но никто не был голоден. Вскоре после полудня пришла ежедневная рассылка: новости и реклама новинок. Сводка новостей состояла из обычного ряда политических свар, корпоративных скандалов и одного случайного убийства. Супружеская пара из Холи-Балу сбежали со своим безнадежно больным ребенком, вместо того чтобы позволить докторам вылечить его, применив технологию, требующую вливания синтетической крови. Корпорация «Космик инкорпорэйтед», терраформирующий и транспортный гигант, рухнула, подточенная издержками, воровством, спекуляциями и интригами в руководстве. Вспыхнула дискуссия вокруг имплантатов, которые то ли могли, то ли не могли усиливать интеллект – в зависимости от того, как определять это понятие.
К концу дня люди почувствовали себя уверенно.
– Билл, – сказал Коллингдэйл, – а что, если дать еще пару градусов? Влево? Дернуть суку еще немного в сторону.
Келли подтвердила приказ.
– Выполняю, – откликнулся Билл.
Маневровые двигатели перенацелились и ненадолго запустились. Корабль опять свернул чуть в сторону от Лукаута.
Иллюминаторы осветились. Тут и там вспышки. Но в этом не было ничего нового.
– Я сейчас, – обронила Келли.
Она оставила Коллингдэйла одного на мостике. Это был великолепный миг, пронизанный чувством победы в неравной борьбе. И отчасти – ощущением мести за Лунный Свет.
Келли вернулась с бутылкой шабли и двумя бокалами. Она наполнила оба и протянула один Дэвиду.
– Извините. Запасы шампанского иссякли.
Коллингдэйл взял бокал и посмотрел на него. Келли подняла свой.
– За гумпов.
Было бы сложно найти человека, менее подверженного суевериям, чем Дэвид Коллингдэйл. И все же – он поднял бокал.
– Да сопутствует им удача, – произнес он и выпил.
Раздался тревожный голос Билла, как будто тост ему помешал:
– Облако поворачивает вправо.
– Ты имеешь в виду – влево? – уточнила Келли.
– Вправо. Оно поворачивает обратно на исходный курс.
У Коллингдэйла кровь застыла в жилах.
– Билл, ты уверен?
– Да. Оно выбрасывает новые «перья». Влево. И вперед. Я считаю, что оно снова пытается затормозить.
Келли посмотрела на Коллингдэйла.
– Дэйв, оно все еще может достать Лукаут?
– Не знаю. Как, черт возьми, я могу предсказывать, на что способна проклятая тварь?
Келли вывела вектор облака в центр навигационного экрана, затем добавила изображение змея. Змей, который раньше размещался по центру, сместился влево. Омега поворачивала.
Об этом сообщили Диггеру.
– Что случилось? – спросил он. Его интонация подразумевала, что виноват Коллингдэйл.
– Мы думаем, мы слишком далеко ушли от него.
– Вы можете замедлить ход? Вернуться к нему? Поводить воздушным змеем перед его носом?
– Ответ отрицательный, – сказала Келли. – С воздушным змеем, привязанным к корме, мы не можем маневрировать. Он прямо за соплами.
– Блин, что за черт...
– Есть хорошие новости, – сообщил Билл. – Мы выбили его из расписания. Судя по его исходной траектории, оно должно было прибыть прямо в Интиго. Предварительная проекция показывает, что, если оно вообще доберется до Лукаута, оно попадет туда на полтора дня позже.
– Ох, – буркнул Диггер. – Полтора дня. Что ж, это колоссальная разница.
– Нет. – Келли прижала указательный палец к губам. – Это значит, что оно ударит по обратной стороне Лукаута.
– Верно, – согласился Коллингдэйл.
Они слушали дыхание Диггера.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Вам, ребята, лучше просто убраться оттуда. Мы тут сделаем, что сможем.
Коллингдэйл не видел в облаке никаких изменений, не видел, чтобы оно сменило курс, не видел, чтобы оно «ударило по тормозам» и выполняло что-то вроде резкого поворота вправо. Требовалось несколько часов, чтобы изменения стали заметны.
– Наверняка можно попробовать еще что-то, – сказал Дэвид. – Что если отцепить воздушного змея и немного полетать вокруг?
– И что тогда?
– Келли, «Хоксбилл» – большой, гигантский корабль-ящик. Мы могли бы подлететь на нем и покувыркаться перед этой штукой, посмотреть, удастся ли отвлечь ее.
– Покувыркаться?
Он выбрал не то слово.
– Корабль. Подразнить его кораблем.
– Не уверена, что вижу разницу.
– Слушайте, если корабль подойдет ближе и образует шеренгу с воздушным змеем – что возможно, если двигаться быстро, – облако увидит два короба. Этого может быть достаточно, чтобы увлечь его за нами.
– Оно способно убить нас.
Коллингдэйл дал ей понять, что понимает, о чем речь.
– Это может все изменить. Если получится загнать его подальше, хоть чуть-чуть, может, всего лишь заставить его колебаться, это может спасти ситуацию...
– Как близко вы хотите подойти?
– Насколько потребуется.
– Черт, Дэвид. «Хоксбилл» – мишень. Мы как раз то, что эта штука любит на завтрак. Оно просто сожрет нас и двинется дальше.
– Хорошо. – Он позволил проскользнуть в голосе презрению. – Хорошо, возвращаемся на базу.
Келли с подозрением посмотрела на него.
– Я серьезно, – сказал он. – Вы капитан.
– Билл, – приказала Келли. – Отцепи змея и смотай тросы. Мы возвращаемся на Лукаут.
– Хотя через пару дней, – произнес Дэвид, – когда эта тварь обрушится на гумпов и будет убивать их сотнями тысяч, вы вспомните, что у вас был шанс остановить ее.
При этих словах Келли замерла, как он и рассчитывал.
– Коллингдэйл, вы сукин сын.
– Воздушный змей отцеплен, – сообщил Билл.
– Вы знаете, что я прав, – заявил Дэвид. – О чем тут говорить? Если бы меня не было, будь вы одна, вы бы поступили именно так.
Ему почудился в ее глазах страх. Но Келли взяла себя в руки.
– Пристегнитесь, – велела она. Они ждали в сгустившемся молчании, пока Билл не доложил, что тросы полностью убраны.
– Теперь нам не придется, – изрек Коллингдэйл, слушая, как его слова эхом разносятся по мостику, – бороться с совестью. Никому из нас.
Келли словно не слышала.
– Билл, отведи нас подальше от змея. Когда появится возможность использовать основные двигатели, верни нас к облаку. Я хочу снова пройти поверх, сзади и снизиться перед его «лицом», выровнять курс и скорость и встать на прямой между облаком и воздушным змеем.
– Насколько близко вы хотите подрезать его, Келли?
– Скажу, когда мы подлетим к нему.
«Хоксбилл» завис напротив облака на расстоянии трехсот километров. Впереди яркой звездой виднелся короб змея. Но облако заметно клонилось вправо.
Люди сидели в ледяном молчании. На передней поверхности Омеги, показывая ее усилия замедлиться, вскипали широкие «перья». На глазах у зачарованно смотревшей Келли одно из них приблизилось – и взорвалось позади корабля, а через несколько минут последовало за воздушным змеем.
Коллингдэйл ждал, глядя на экран, стараясь быть терпеливым. Расстояние между облаком и воздушным змеем увеличивалось. Он надеялся, что Омега заметит их присутствие и затеет новую погоню.
– Билл, – поинтересовался Дэвид, – заметны какие-либо изменения?
– Ответ отрицательный, – отозвался ИИ. – Облако все еще тормозит, все еще сворачивает вправо.
– Может понадобиться время, – сказала Келли.
– Нет. – Коллингдэйл вдруг осознал: надо, чтобы ее не было на корабле. Пусть бы она находилась где-нибудь в безопасном месте. Он смог бы все уладить сам, но по правилам требовался капитан с лицензией. Один на один с ИИ было бы намного проще. Не пришлось бы рисковать чужой жизнью. – Мы слишком далеко. Надо рискнуть и подойти поближе.
Что бы ни собиралась ответить ему Келли, она смолчала. Вместо этого она повернулась к ИИ:
– Билл, я перехожу на ручное управление.
Билл ничего не сказал. От него, очевидно, этого и не требовалось.
Пальцы Келли запорхали по клавиатуре. На экранах появились изображения с переднего и заднего телескопов. Назад вылетела струя: заработали двигатели заднего хода. Коллингдэйла прижало грудью к ремням безопасности.
– Как близко вы хотите подойти? – спросила Келли.
– Не знаю. Придется действовать по наитию.
Черт, Келли начала сердиться.
Блеснула вспышка.
И еще одна.
– Пожалуй, мы привлекаем его внимание, – сказала Келли.
– Надеюсь.
Келли выключила двигатели заднего хода.
– Оно в двухстах сорока километрах. И приближается.
– Хорошо. Пусть так. Пусть подходит.
Что-то шуршало на корпусе. Это было похоже на песчаную бурю.
– Пыль, – заметила Келли. – Часть облака. Может, мы подошли чересчур близко?
Иллюминатор осветился. Что-то ударило по кораблю, крутануло его. Коллингдэйла в ремнях безопасности рвануло. Один из экранов взорвался, остальные погасли. Последовал второй удар, сильнее первого, и Дэвид на миг перестал дышать. Посыпались осколки стекла и пластика. Мостик погрузился в темноту. Какое-то время Коллингдэйл слышал только потрескивание горящей проводки и звук своего дыхания. Пахло гарью.
– Келли...
– Держитесь. Все восстановится через минуту.
Он надеялся, что это так.
– Что...
Больше ему ничего не удалось сказать. Его сильно толкнуло вперед в кресле, и в ушах зазвучали воображаемые удары грома, зашипела, плавясь, экранирующая оболочка. Свет на мостике мелькнул и снова погас. Коллингдэйл повис на своих ремнях.
– Управление отказало, – сообщила Келли. – Вытащи нас отсюда, Билл. Курс – в открытое пространство.
Единственным ответом было отдаленное бормотание.
– Билл?
Где-то в переборках шумел вентилятор. Над креслом пилота загорелась лампочка. Келли что-то делала с панелью состояния.
– Двигатели сдохли.
– Вы можете заставить их работать?
– Пытаюсь.
– Мы все еще падаем в облако?
– Да. И на данный момент ничего не можем с этим поделать. – Келли покачала головой. Плохо. Кажется, проблема в распределительной коробке.
– Вы можете починить ее?
– Заменить.
Новая вспышка молнии. Корабль содрогнулся. Красные лампы аварийной сигнализации зажглись ярко-алым светом.
– Но не за пятнадцать минут.
Это была очень щедрая оценка оставшегося им времени.
Келли удалось снова включить один из экранов слежения. Благодаря этому Коллингдэйл увидел впереди надвигающуюся стену тумана. Облако извергло еще одну струю.
– Оно все еще стремится к Лукауту, – сказала Келли. Дэвиду померещился в ее голосе оттенок сарказма.
– Мы просто оказались на его пути.
– Как насчет прыжковых двигателей?
– Без подготовки – нет. Они взорвутся.
Он посмотрел на нее.
– Что еще у нас есть?
– Немного. – Она порылась в выдвижном ящике с инструментами и достала фонарь. – Хватайте защитный костюм и пару воздушных баллонов. Мы уходим.
– Куда?
– На шаттл.
«Хоксбилл» создавали не для комфорта. Отсек шаттла размещался внизу, в грузовом отделении, где можно было включить системы жизнеобеспечения, но делали это редко. Все зависело от того, что перевозил корабль. Коллингдэйл скользнул в защитный костюм, включил его и надел пару воздушных баллонов. Келли провела напарника через воздушный шлюз вниз, в нутро корабля.
– Здесь нет питания, – сообщила она.
– А что с шаттлом?
– Невозможно узнать, пока не доберемся до него.
Коллингдэйл давно не передвигался в среде с нулевой гравитацией, но навык быстро вернулся. Астронавты прошли мимо мешанины проводов по темному коридору, пересекли похожее на пещеру пространство, где раньше хранилось оборудование Мардж, и оказались в грузовом отделении, которое заодно служило пусковым отсеком для шаттла. На переборках висело снаряжение для работы снаружи: лазерные резаки, гаечные ключи, датчики, мотки кабеля и ранцевые двигатели, а также дополнительные баллоны с воздухом.
Шаттл покоился в доке. Келли при помощи дистанционного управления активировала его. К облегчению Коллингдэйла, зажглись огни и двигатель заурчал. Келли открыла люк, но прежде чем забраться внутрь, направила пульт на воздушный шлюз и нажала.
Ничего не произошло.
– Дверь не работает, – объявила она. – Подождите секунду.
Коллингдэйл последовал за ней на другую сторону отсека.
– Вам придется открыть его вручную, – сказал он.
– Вы читаете мои мысли. – В голосе Келли звучало раздражение. Он нашел панель на стене раньше нее.
– Здесь.
Келли открыла панель и вытащила рычаг. Коллингдэйл встал рядом и потянул его вниз. Внутренняя дверь поднялась, открываясь. Астронавты повторили действия – и внешняя дверь уехала в потолок.
Коллингдэйл посмотрел наружу на реку пыли и газа. Это одна из струй неслась мимо, достаточно близко, только руку протяни. Сама Омега заполняла небо позади.
– Оно над нами, – произнес он.
– Пошли. – Келли сохраняла спокойствие. Она двигалась в невесомости как танцовщица, влетела в шаттл и поторопила Коллингдэйла.
Тот тоже не был увальнем и быстро очутился рядом и задраил люк. И немедленно увидел выражение ее лица.
– Что не так?
– В доке нет энергии. – Келли закатила глаза. – Я должна была сообразить. – Она снова открыла люк и вылезла наружу. Коллингдэйл не сразу понял. Шаттл был прикреплен к пусковой платформе.
Дэвид выскочил следом.
– Это где-то здесь.
– Я его не вижу.
Воздушный шлюз наполнялся туманом.
– Время вышло, – сказала Келли. Она отбежала от шаттла, схватила две пары воздушных баллонов с переборки и одну бросила ему.
– Зачем это? – осведомился он. У них уже были баллоны.
– Запасные, – пояснила Келли. – Нам придется пробыть снаружи некоторое время. – Она надела на плечи ранцевый двигатель.
– Келли, что вы делаете?
– Мы уходим.
– Что? Нет! Вы не можете удрать в таком виде!
– Это все, что у нас есть. Оставаться здесь нельзя.
– Наши даже не знают, что мы в беде.
– Они увидят, что наш сигнал прервался.
Коллингдэйл бросил последний безнадежный взгляд, отыскивая размыкающий механизм, не увидел его, сделал вывод, что тот где-то в переборках, подумал, что следовало уделить знакомству с кораблем больше времени, и повернулся к Келли. Облако буквально вползало в открытый шлюз. Оно пришло за ним.
– Это недостаточно быстрая штука, – заметил он, имея в виду ранцевый двигатель. – Вам не удастся убежать.
Очевидно, Келли надоело спорить. Она схватила его за плечо и толкнула к выходу, одновременно ткнув ему в спину ранцевый двигатель. Но все было безнадежно.
В этот ужасный миг Дэвид вдруг понял – словно все, что происходило раньше, было обычной задачей, требующей решения, – что выхода нет. Что он скоро умрет.
Ему оставалось только выбрать способ.
– Убирайтесь, Келли, – произнес он, оттолкнулся от нее и направился назад, в нижний грузовой отсек.
– Что вы делаете, Дэйв? – спросила Келли.
Дэйв нашел ее фонарь, парящий возле шаттла, включил его и начал рыться в снаряжении.
– Что вы ищете?
– Лазерный резак.
А вот и они, три резака, аккуратным рядком прикрепленные в доке над полкой для инструментов.
– Отойдите как можно дальше. – Дэвид поднял резак повыше, чтобы Келли увидела, и направился в отсек с двигателями.
Ее глаза округлились. Она прекрасно понимала, что он задумал. Она взывала к нему по внутренней связи, угрожала, говорила, что он чертов идиот. Он пожелал ей удачи, сказал: «Увы!» – и отключил все каналы.
Это все решило. Келли наконец сможет сделать все возможное, чтобы спастись, через воздушный шлюз, с запасным комплектом воздушных баллонов. Правда, ранцевый двигатель не в состоянии достаточно быстро унести ее от облака или от того, что Коллингдэйл замыслил.
Он сожалел об этом. В эти последние минуты он сожалел о многом.
Неся фонарь и лазер, Дэвид спешно пересек нижние палубы и воздушный шлюз, который остался открытым, и наконец вышел на мостик. Кое-где еще горели лампочки и электронные системы пытались восстановиться. Один раз возникла искусственная гравитация, швырнув его на палубу. Затем она снова отключилась. Мгновением позже ему показалось, что в глубине корабля он услышал голос Билла.
Где-то завыла сирена.
Коллингдэйлу нужен был пульт, но он забыл его в грузовом отсеке. Или пульт все еще был у Келли. Обычно на кораблях держали запасной, и Дэвид поискал его по шкафчикам. Но не нашел. Что ж, придется обойтись без него. Изыскать другой способ. Дэвид выскочил с мостика и отправился обратно.
Он прожил на «Хоксбилле» два месяца, но сейчас корабль неуловимо изменился. Эти темные коридоры с их тенями и молчанием были незнакомыми, местом, где он никогда не был раньше.
Его настиг еще один рывок гравитации, он споткнулся, перекатился и, поднявшись, продолжил бег. Неплохо для старикана. Затем гравитация снова исчезла.
Дэвид слышал, как захлопываются люки. Перекрывая отсеки.
Коллингдэйлу пришлось открыть один, а потом второй, чтобы проникнуть в двигательный отсек. Оба автоматически закрылись за ним.
Были и хорошие новости: включился свет, и прыжковые двигатели получали питание. Блок ядерного синтеза был выключен, темный, тихий, бесполезный. Ну и плевать. Коллингдэйл уже добился, чего хотел.
Он почувствовал странный покой. Почти счастье. Возможно, ему не удастся повредить облако, но он нанесет удар. Заставит гадину осознать, что он здесь.
И Коллингдэйл подумал: а что, если где-нибудь, глубже, чем мог проникнуть его разум, он предвидел эту ситуацию, чуть ли не планировал ее? Это объясняло его настойчивый интерес к «Хоксбиллу» и то, что он просил Джули все объяснять.
Эта мысль укрепила его решимость, внушила ему, что он вопреки всему добьется успеха, что тут действует нечто большее, чем ему известно. Что-то вроде судьбы. Он не верил в такую ерунду, и все же сейчас, в этот последний миг, усматривал тут возможность, на которую надеялся.
Коллингдэйл нашел ручное управление, щелкнул переключателем и смотрел, как зажигаются огоньки. Он приказал активировать двигатели. Совершить прыжок.
Какой-то голос, не Билл, ответил:
– Невозможно. Устройство не заряжено.
– Обойдите все запретные команды.
– Невозможно.
– Это Джулиет Карсон. Выполняйте.
– Пожалуйста, введите код.
Что ж, он ожидал этого: система предусматривала защиту от глупости и саботажа.
Где-то впереди раздался взрыв. Возле мостика.
Коллингдэйл нацелил лазерный резак, включил его и долго вглядывался в двигатель. Конструкция этих штук не сильно изменилась с его времен.
Он поднес резак к металлу, молясь, чтобы хватило времени. Прорезать внешний кожух. Прорезать защитную оболочку. Добраться до распределительной коробки, такого же устройства, какое сломалось в термоядерных двигателях.
Работать было трудно, потому что нужен был фонарь, заглядывать внутрь кожуха. Приходилось одной рукой держать фонарь, а второй – резак, а требовалось еще удерживаться самому.
Но наконец получилось.
Теперь оставалось только устранить контроль подачи топлива – и энергия поступит в систему и запустит процесс прыжка. Или – поскольку защитный пузырь не был достаточно заряжен – это высвободит определенное количество антивещества и отправит корабль в забвение. Возможно, если Коллингдэйлу необычайно повезет, взрыв найдет уязвимое место в системе, контролирующей облако, какова бы она ни была. И тоже выведет из строя.
Это было маловероятно, но возможно.
Ему пришло в голову вызвать Келли, объяснить ей, как он сожалеет, дать понять, что все случится в следующий миг. Но лучше было не делать этого. Больше сочувствия. Пусть это станет неожиданностью.
Он предпочел бы сперва залететь поглубже в облако. Но у него не было способа узнать, когда питание полностью отключится. А тогда у него ничего не получится.
Еще раз взвыла и умолкла сирена. Коллингдэйл перерезал подачи топлива.
Из библиотечного архива
В один из ближайших дней цивилизация, которая называет себя Корбиккан и представителей которой мы называем гумпами, будет уничтожена. Омега опустится на их планету и опустошит горстку их городов, пока мы сидим и спокойно смотрим.
До настоящего времени не было заявлено о сколько-нибудь серьезных мерах, принятых для их защиты, не было никаких намеков на то, что мы планировали что-либо сверх попытки использовать приманку, а в случае неуспеха (что очевидно) – устроить дождь, а затем заявить, что мы старались помочь. Проблема в том, что операцию, такая, какая она есть, организовывали обычные чиновники.
Помощь к гумпам, как ни жаль, опоздала. А ведь настанет день, когда другой толпе бюрократов той же масти будет поручено спасти нас от такого же печального исхода. Это заставляет задуматься.
Борт «Хоксбилла». Понедельник, 8 декабря
Омега сбрасывала скорость месяцами, возможно, годами. Поскольку «Хоксбилл» двигался с постоянной высокой скоростью, облако отставало. Коллингдэйл жалел, что корабль не имеет возможности уменьшить скорость без риска столкнуться и, вероятно, смять воздушный змей.
Дэвид задумался, когда же «Хоксбилл» достигнет точки, из которой облако больше не сможет взять курс на сближение с Лукаутом.
– Недостаточно данных, – сказал Билл в ответ на вопрос Коллингдэйла.
По правде говоря, люди просто слишком мало знали о возможностях облака.
Коллингдэйл жонглировал цифрами, но он не был силен в математике, да и вообще это были всего лишь предположения. Было чуть за полдень, шел второй день преследования. Он думал, что если удастся продержаться остаток дня и следующие сутки, примерно до полуночи, то все будет кончено. Облако так сильно отклонится от курса, что возвращение станет невозможным.
Но Омега наверху становилась все меньше. Теперь она была в восьмистах километрах позади, почти в три раза дальше, чем когда повернула, чтобы преследовать их.
Коллингдэйл измучился. Ему нужно было поспать. Нужно было подумать о чем-нибудь еще. С тех пор как корабль покинул орбиту Лукаута, Дэвид только и делал, что сидел и переживал, пока его адреналин бушевал.
Билл объявил, что на связи Джули.
– Хорошие новости. – У нее тоже был усталый вид. – Прогноз погоды на десять дней по Хопгопу, Мандиголу и всей северной части Интиго: дождь и еще раз дождь. И ужасно плохая видимость.
– Вот это я понимаю! – воскликнул Коллингдэйл. – Кажется, Мардж разбирается в своем деле.
– Очевидно.
Это был замечательный момент. Казалось, все работает.
Дэвид пробовал почитать, пробовал поработать над своими записками, пробовал поиграть с Биллом в шахматы. Он поговорил с Келли. Единственное, что уменьшило его напряжение, это ее признание в схожих чувствах. Буду рада, когда это закончится. Избавиться от твари и помахать ручкой.
Коллингдэйл пообещал, что, когда они вернутся на Лукаут, свадьбу сыграют как следует.
– Кажется, для меня облако закрыло почти все.
– Не совсем, – сказала Келли, но ее тон говорил об обратном.
– Что ж, мы вроде как без денег. Неважный медовый месяц.
– Да уж.
– Наверное, впервые женщина вышла замуж и сразу же сбежала на несколько дней с другим мужчиной.
Они рано поужинали и посмотрели «Убийства Майл-Хай». Келли через двадцать минут догадалась, кто убийца. Ей хорошо давались загадки и головоломки. Коллингдэйл удивлялся, почему она не ценит себя. Но Келли была молода. Еще уйма времени.
Когда постановка закончилась, Дэвид извинился и вышел. Через час он, одетый в халат, снова был на мостике. Около полуночи Келли присоединилась к нему.
– Не спится. Я то и дело спрашиваю Билла, все ли еще облако позади нас. На месте ли воздушный змей.
Теперь их разделяло тысяча сто километров.
Примерно в три часа утра, когда они оба задремали, раздался голос Билла:
– Облако начало выпускать струи назад.
Слава богу.
– Прекрасно, – сказал Коллингдэйл.
Келли все еще старалась проснуться.
– Зачем? – спросила она.
– Оно набирает скорость. Хочет поймать нас. Или скорее воздушного змея.
Она посмотрела на него и улыбнулась.
– Я так понимаю, что все.
Коллингдэйл покачал головой: рано радоваться.
– Еще примерно часов двадцать, – сказал он. – Тогда, полагаю, можно будет праздновать победу.
Билл вывел на экран картинку с мониторов. Действительно, в задней части облака появилась пара «перьев», которые росли на глазах.
Дэвид снова задремал, а проснувшись, обнаружил, что Келли ушла.
– Билл.
– Да, Дэвид?
– Оно еще там?
– Да, Дэвид.
– Расстояние?
– Тысяча двести пятьдесят. Оно все еще отстает, но уже не так.
– Превосходно, Билл. Отличное шоу.
– Спасибо, сэр.
– Ты ничего не понимаешь, не так ли? В смысле ты не осознаешь, что мы сейчас совершили, верно?
– Если честно, понимаю, Дэвид.
– Ты рад так же, как и я?
– Я не могу замерить степень вашего удовольствия.
Коллингдэйл подумал над этим минутку.
– Хотел бы я знать, тут ли ты на самом деле.
– Конечно, тут, сэр.
– Что ж, рад слышать.
Келли вернулась
– Я слышала голоса. Все нормально?
– Пока да.
К середине утра «Дженкинс» доложил, что Диггер и Уит решили играть наверняка и вернулись на поверхность – расставлять проекторы. Не потому, объясняла Джули, что кто-то сомневается, что «Хоксбилл» увел облако в сторону, но потому, что Уиту нравится бродить невидимкой по театрам и кафе. И Диггер хочет доставить ему удовольствие.
– Она слишком много говорит, – заметила Келли.
Однако идея была неплоха. Коллингдэйл чувствовал, что контролирует ситуацию, но меры предосторожности на Лукауте не повредили бы.
Астронавты позавтракали, подремали и посмотрели еще одну постановку, мюзикл «Багдадские приключения». Когда она закончилась, Келли предложила пообедать, но никто не был голоден. Вскоре после полудня пришла ежедневная рассылка: новости и реклама новинок. Сводка новостей состояла из обычного ряда политических свар, корпоративных скандалов и одного случайного убийства. Супружеская пара из Холи-Балу сбежали со своим безнадежно больным ребенком, вместо того чтобы позволить докторам вылечить его, применив технологию, требующую вливания синтетической крови. Корпорация «Космик инкорпорэйтед», терраформирующий и транспортный гигант, рухнула, подточенная издержками, воровством, спекуляциями и интригами в руководстве. Вспыхнула дискуссия вокруг имплантатов, которые то ли могли, то ли не могли усиливать интеллект – в зависимости от того, как определять это понятие.
К концу дня люди почувствовали себя уверенно.
– Билл, – сказал Коллингдэйл, – а что, если дать еще пару градусов? Влево? Дернуть суку еще немного в сторону.
Келли подтвердила приказ.
– Выполняю, – откликнулся Билл.
Маневровые двигатели перенацелились и ненадолго запустились. Корабль опять свернул чуть в сторону от Лукаута.
Иллюминаторы осветились. Тут и там вспышки. Но в этом не было ничего нового.
– Я сейчас, – обронила Келли.
Она оставила Коллингдэйла одного на мостике. Это был великолепный миг, пронизанный чувством победы в неравной борьбе. И отчасти – ощущением мести за Лунный Свет.
Келли вернулась с бутылкой шабли и двумя бокалами. Она наполнила оба и протянула один Дэвиду.
– Извините. Запасы шампанского иссякли.
Коллингдэйл взял бокал и посмотрел на него. Келли подняла свой.
– За гумпов.
Было бы сложно найти человека, менее подверженного суевериям, чем Дэвид Коллингдэйл. И все же – он поднял бокал.
– Да сопутствует им удача, – произнес он и выпил.
Раздался тревожный голос Билла, как будто тост ему помешал:
– Облако поворачивает вправо.
– Ты имеешь в виду – влево? – уточнила Келли.
– Вправо. Оно поворачивает обратно на исходный курс.
У Коллингдэйла кровь застыла в жилах.
– Билл, ты уверен?
– Да. Оно выбрасывает новые «перья». Влево. И вперед. Я считаю, что оно снова пытается затормозить.
Келли посмотрела на Коллингдэйла.
– Дэйв, оно все еще может достать Лукаут?
– Не знаю. Как, черт возьми, я могу предсказывать, на что способна проклятая тварь?
Келли вывела вектор облака в центр навигационного экрана, затем добавила изображение змея. Змей, который раньше размещался по центру, сместился влево. Омега поворачивала.
Об этом сообщили Диггеру.
– Что случилось? – спросил он. Его интонация подразумевала, что виноват Коллингдэйл.
– Мы думаем, мы слишком далеко ушли от него.
– Вы можете замедлить ход? Вернуться к нему? Поводить воздушным змеем перед его носом?
– Ответ отрицательный, – сказала Келли. – С воздушным змеем, привязанным к корме, мы не можем маневрировать. Он прямо за соплами.
– Блин, что за черт...
– Есть хорошие новости, – сообщил Билл. – Мы выбили его из расписания. Судя по его исходной траектории, оно должно было прибыть прямо в Интиго. Предварительная проекция показывает, что, если оно вообще доберется до Лукаута, оно попадет туда на полтора дня позже.
– Ох, – буркнул Диггер. – Полтора дня. Что ж, это колоссальная разница.
– Нет. – Келли прижала указательный палец к губам. – Это значит, что оно ударит по обратной стороне Лукаута.
– Верно, – согласился Коллингдэйл.
Они слушали дыхание Диггера.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Вам, ребята, лучше просто убраться оттуда. Мы тут сделаем, что сможем.
Коллингдэйл не видел в облаке никаких изменений, не видел, чтобы оно сменило курс, не видел, чтобы оно «ударило по тормозам» и выполняло что-то вроде резкого поворота вправо. Требовалось несколько часов, чтобы изменения стали заметны.
– Наверняка можно попробовать еще что-то, – сказал Дэвид. – Что если отцепить воздушного змея и немного полетать вокруг?
– И что тогда?
– Келли, «Хоксбилл» – большой, гигантский корабль-ящик. Мы могли бы подлететь на нем и покувыркаться перед этой штукой, посмотреть, удастся ли отвлечь ее.
– Покувыркаться?
Он выбрал не то слово.
– Корабль. Подразнить его кораблем.
– Не уверена, что вижу разницу.
– Слушайте, если корабль подойдет ближе и образует шеренгу с воздушным змеем – что возможно, если двигаться быстро, – облако увидит два короба. Этого может быть достаточно, чтобы увлечь его за нами.
– Оно способно убить нас.
Коллингдэйл дал ей понять, что понимает, о чем речь.
– Это может все изменить. Если получится загнать его подальше, хоть чуть-чуть, может, всего лишь заставить его колебаться, это может спасти ситуацию...
– Как близко вы хотите подойти?
– Насколько потребуется.
– Черт, Дэвид. «Хоксбилл» – мишень. Мы как раз то, что эта штука любит на завтрак. Оно просто сожрет нас и двинется дальше.
– Хорошо. – Он позволил проскользнуть в голосе презрению. – Хорошо, возвращаемся на базу.
Келли с подозрением посмотрела на него.
– Я серьезно, – сказал он. – Вы капитан.
– Билл, – приказала Келли. – Отцепи змея и смотай тросы. Мы возвращаемся на Лукаут.
– Хотя через пару дней, – произнес Дэвид, – когда эта тварь обрушится на гумпов и будет убивать их сотнями тысяч, вы вспомните, что у вас был шанс остановить ее.
При этих словах Келли замерла, как он и рассчитывал.
– Коллингдэйл, вы сукин сын.
– Воздушный змей отцеплен, – сообщил Билл.
– Вы знаете, что я прав, – заявил Дэвид. – О чем тут говорить? Если бы меня не было, будь вы одна, вы бы поступили именно так.
Ему почудился в ее глазах страх. Но Келли взяла себя в руки.
– Пристегнитесь, – велела она. Они ждали в сгустившемся молчании, пока Билл не доложил, что тросы полностью убраны.
– Теперь нам не придется, – изрек Коллингдэйл, слушая, как его слова эхом разносятся по мостику, – бороться с совестью. Никому из нас.
Келли словно не слышала.
– Билл, отведи нас подальше от змея. Когда появится возможность использовать основные двигатели, верни нас к облаку. Я хочу снова пройти поверх, сзади и снизиться перед его «лицом», выровнять курс и скорость и встать на прямой между облаком и воздушным змеем.
– Насколько близко вы хотите подрезать его, Келли?
– Скажу, когда мы подлетим к нему.
«Хоксбилл» завис напротив облака на расстоянии трехсот километров. Впереди яркой звездой виднелся короб змея. Но облако заметно клонилось вправо.
Люди сидели в ледяном молчании. На передней поверхности Омеги, показывая ее усилия замедлиться, вскипали широкие «перья». На глазах у зачарованно смотревшей Келли одно из них приблизилось – и взорвалось позади корабля, а через несколько минут последовало за воздушным змеем.
Коллингдэйл ждал, глядя на экран, стараясь быть терпеливым. Расстояние между облаком и воздушным змеем увеличивалось. Он надеялся, что Омега заметит их присутствие и затеет новую погоню.
– Билл, – поинтересовался Дэвид, – заметны какие-либо изменения?
– Ответ отрицательный, – отозвался ИИ. – Облако все еще тормозит, все еще сворачивает вправо.
– Может понадобиться время, – сказала Келли.
– Нет. – Коллингдэйл вдруг осознал: надо, чтобы ее не было на корабле. Пусть бы она находилась где-нибудь в безопасном месте. Он смог бы все уладить сам, но по правилам требовался капитан с лицензией. Один на один с ИИ было бы намного проще. Не пришлось бы рисковать чужой жизнью. – Мы слишком далеко. Надо рискнуть и подойти поближе.
Что бы ни собиралась ответить ему Келли, она смолчала. Вместо этого она повернулась к ИИ:
– Билл, я перехожу на ручное управление.
Билл ничего не сказал. От него, очевидно, этого и не требовалось.
Пальцы Келли запорхали по клавиатуре. На экранах появились изображения с переднего и заднего телескопов. Назад вылетела струя: заработали двигатели заднего хода. Коллингдэйла прижало грудью к ремням безопасности.
– Как близко вы хотите подойти? – спросила Келли.
– Не знаю. Придется действовать по наитию.
Черт, Келли начала сердиться.
Блеснула вспышка.
И еще одна.
– Пожалуй, мы привлекаем его внимание, – сказала Келли.
– Надеюсь.
Келли выключила двигатели заднего хода.
– Оно в двухстах сорока километрах. И приближается.
– Хорошо. Пусть так. Пусть подходит.
Что-то шуршало на корпусе. Это было похоже на песчаную бурю.
– Пыль, – заметила Келли. – Часть облака. Может, мы подошли чересчур близко?
Иллюминатор осветился. Что-то ударило по кораблю, крутануло его. Коллингдэйла в ремнях безопасности рвануло. Один из экранов взорвался, остальные погасли. Последовал второй удар, сильнее первого, и Дэвид на миг перестал дышать. Посыпались осколки стекла и пластика. Мостик погрузился в темноту. Какое-то время Коллингдэйл слышал только потрескивание горящей проводки и звук своего дыхания. Пахло гарью.
– Келли...
– Держитесь. Все восстановится через минуту.
Он надеялся, что это так.
– Что...
Больше ему ничего не удалось сказать. Его сильно толкнуло вперед в кресле, и в ушах зазвучали воображаемые удары грома, зашипела, плавясь, экранирующая оболочка. Свет на мостике мелькнул и снова погас. Коллингдэйл повис на своих ремнях.
– Управление отказало, – сообщила Келли. – Вытащи нас отсюда, Билл. Курс – в открытое пространство.
Единственным ответом было отдаленное бормотание.
– Билл?
Где-то в переборках шумел вентилятор. Над креслом пилота загорелась лампочка. Келли что-то делала с панелью состояния.
– Двигатели сдохли.
– Вы можете заставить их работать?
– Пытаюсь.
– Мы все еще падаем в облако?
– Да. И на данный момент ничего не можем с этим поделать. – Келли покачала головой. Плохо. Кажется, проблема в распределительной коробке.
– Вы можете починить ее?
– Заменить.
Новая вспышка молнии. Корабль содрогнулся. Красные лампы аварийной сигнализации зажглись ярко-алым светом.
– Но не за пятнадцать минут.
Это была очень щедрая оценка оставшегося им времени.
Келли удалось снова включить один из экранов слежения. Благодаря этому Коллингдэйл увидел впереди надвигающуюся стену тумана. Облако извергло еще одну струю.
– Оно все еще стремится к Лукауту, – сказала Келли. Дэвиду померещился в ее голосе оттенок сарказма.
– Мы просто оказались на его пути.
– Как насчет прыжковых двигателей?
– Без подготовки – нет. Они взорвутся.
Он посмотрел на нее.
– Что еще у нас есть?
– Немного. – Она порылась в выдвижном ящике с инструментами и достала фонарь. – Хватайте защитный костюм и пару воздушных баллонов. Мы уходим.
– Куда?
– На шаттл.
«Хоксбилл» создавали не для комфорта. Отсек шаттла размещался внизу, в грузовом отделении, где можно было включить системы жизнеобеспечения, но делали это редко. Все зависело от того, что перевозил корабль. Коллингдэйл скользнул в защитный костюм, включил его и надел пару воздушных баллонов. Келли провела напарника через воздушный шлюз вниз, в нутро корабля.
– Здесь нет питания, – сообщила она.
– А что с шаттлом?
– Невозможно узнать, пока не доберемся до него.
Коллингдэйл давно не передвигался в среде с нулевой гравитацией, но навык быстро вернулся. Астронавты прошли мимо мешанины проводов по темному коридору, пересекли похожее на пещеру пространство, где раньше хранилось оборудование Мардж, и оказались в грузовом отделении, которое заодно служило пусковым отсеком для шаттла. На переборках висело снаряжение для работы снаружи: лазерные резаки, гаечные ключи, датчики, мотки кабеля и ранцевые двигатели, а также дополнительные баллоны с воздухом.
Шаттл покоился в доке. Келли при помощи дистанционного управления активировала его. К облегчению Коллингдэйла, зажглись огни и двигатель заурчал. Келли открыла люк, но прежде чем забраться внутрь, направила пульт на воздушный шлюз и нажала.
Ничего не произошло.
– Дверь не работает, – объявила она. – Подождите секунду.
Коллингдэйл последовал за ней на другую сторону отсека.
– Вам придется открыть его вручную, – сказал он.
– Вы читаете мои мысли. – В голосе Келли звучало раздражение. Он нашел панель на стене раньше нее.
– Здесь.
Келли открыла панель и вытащила рычаг. Коллингдэйл встал рядом и потянул его вниз. Внутренняя дверь поднялась, открываясь. Астронавты повторили действия – и внешняя дверь уехала в потолок.
Коллингдэйл посмотрел наружу на реку пыли и газа. Это одна из струй неслась мимо, достаточно близко, только руку протяни. Сама Омега заполняла небо позади.
– Оно над нами, – произнес он.
– Пошли. – Келли сохраняла спокойствие. Она двигалась в невесомости как танцовщица, влетела в шаттл и поторопила Коллингдэйла.
Тот тоже не был увальнем и быстро очутился рядом и задраил люк. И немедленно увидел выражение ее лица.
– Что не так?
– В доке нет энергии. – Келли закатила глаза. – Я должна была сообразить. – Она снова открыла люк и вылезла наружу. Коллингдэйл не сразу понял. Шаттл был прикреплен к пусковой платформе.
Дэвид выскочил следом.
– Это где-то здесь.
– Я его не вижу.
Воздушный шлюз наполнялся туманом.
– Время вышло, – сказала Келли. Она отбежала от шаттла, схватила две пары воздушных баллонов с переборки и одну бросила ему.
– Зачем это? – осведомился он. У них уже были баллоны.
– Запасные, – пояснила Келли. – Нам придется пробыть снаружи некоторое время. – Она надела на плечи ранцевый двигатель.
– Келли, что вы делаете?
– Мы уходим.
– Что? Нет! Вы не можете удрать в таком виде!
– Это все, что у нас есть. Оставаться здесь нельзя.
– Наши даже не знают, что мы в беде.
– Они увидят, что наш сигнал прервался.
Коллингдэйл бросил последний безнадежный взгляд, отыскивая размыкающий механизм, не увидел его, сделал вывод, что тот где-то в переборках, подумал, что следовало уделить знакомству с кораблем больше времени, и повернулся к Келли. Облако буквально вползало в открытый шлюз. Оно пришло за ним.
– Это недостаточно быстрая штука, – заметил он, имея в виду ранцевый двигатель. – Вам не удастся убежать.
Очевидно, Келли надоело спорить. Она схватила его за плечо и толкнула к выходу, одновременно ткнув ему в спину ранцевый двигатель. Но все было безнадежно.
В этот ужасный миг Дэвид вдруг понял – словно все, что происходило раньше, было обычной задачей, требующей решения, – что выхода нет. Что он скоро умрет.
Ему оставалось только выбрать способ.
– Убирайтесь, Келли, – произнес он, оттолкнулся от нее и направился назад, в нижний грузовой отсек.
– Что вы делаете, Дэйв? – спросила Келли.
Дэйв нашел ее фонарь, парящий возле шаттла, включил его и начал рыться в снаряжении.
– Что вы ищете?
– Лазерный резак.
А вот и они, три резака, аккуратным рядком прикрепленные в доке над полкой для инструментов.
– Отойдите как можно дальше. – Дэвид поднял резак повыше, чтобы Келли увидела, и направился в отсек с двигателями.
Ее глаза округлились. Она прекрасно понимала, что он задумал. Она взывала к нему по внутренней связи, угрожала, говорила, что он чертов идиот. Он пожелал ей удачи, сказал: «Увы!» – и отключил все каналы.
Это все решило. Келли наконец сможет сделать все возможное, чтобы спастись, через воздушный шлюз, с запасным комплектом воздушных баллонов. Правда, ранцевый двигатель не в состоянии достаточно быстро унести ее от облака или от того, что Коллингдэйл замыслил.
Он сожалел об этом. В эти последние минуты он сожалел о многом.
Неся фонарь и лазер, Дэвид спешно пересек нижние палубы и воздушный шлюз, который остался открытым, и наконец вышел на мостик. Кое-где еще горели лампочки и электронные системы пытались восстановиться. Один раз возникла искусственная гравитация, швырнув его на палубу. Затем она снова отключилась. Мгновением позже ему показалось, что в глубине корабля он услышал голос Билла.
Где-то завыла сирена.
Коллингдэйлу нужен был пульт, но он забыл его в грузовом отсеке. Или пульт все еще был у Келли. Обычно на кораблях держали запасной, и Дэвид поискал его по шкафчикам. Но не нашел. Что ж, придется обойтись без него. Изыскать другой способ. Дэвид выскочил с мостика и отправился обратно.
Он прожил на «Хоксбилле» два месяца, но сейчас корабль неуловимо изменился. Эти темные коридоры с их тенями и молчанием были незнакомыми, местом, где он никогда не был раньше.
Его настиг еще один рывок гравитации, он споткнулся, перекатился и, поднявшись, продолжил бег. Неплохо для старикана. Затем гравитация снова исчезла.
Дэвид слышал, как захлопываются люки. Перекрывая отсеки.
Коллингдэйлу пришлось открыть один, а потом второй, чтобы проникнуть в двигательный отсек. Оба автоматически закрылись за ним.
Были и хорошие новости: включился свет, и прыжковые двигатели получали питание. Блок ядерного синтеза был выключен, темный, тихий, бесполезный. Ну и плевать. Коллингдэйл уже добился, чего хотел.
Он почувствовал странный покой. Почти счастье. Возможно, ему не удастся повредить облако, но он нанесет удар. Заставит гадину осознать, что он здесь.
И Коллингдэйл подумал: а что, если где-нибудь, глубже, чем мог проникнуть его разум, он предвидел эту ситуацию, чуть ли не планировал ее? Это объясняло его настойчивый интерес к «Хоксбиллу» и то, что он просил Джули все объяснять.
Эта мысль укрепила его решимость, внушила ему, что он вопреки всему добьется успеха, что тут действует нечто большее, чем ему известно. Что-то вроде судьбы. Он не верил в такую ерунду, и все же сейчас, в этот последний миг, усматривал тут возможность, на которую надеялся.
Коллингдэйл нашел ручное управление, щелкнул переключателем и смотрел, как зажигаются огоньки. Он приказал активировать двигатели. Совершить прыжок.
Какой-то голос, не Билл, ответил:
– Невозможно. Устройство не заряжено.
– Обойдите все запретные команды.
– Невозможно.
– Это Джулиет Карсон. Выполняйте.
– Пожалуйста, введите код.
Что ж, он ожидал этого: система предусматривала защиту от глупости и саботажа.
Где-то впереди раздался взрыв. Возле мостика.
Коллингдэйл нацелил лазерный резак, включил его и долго вглядывался в двигатель. Конструкция этих штук не сильно изменилась с его времен.
Он поднес резак к металлу, молясь, чтобы хватило времени. Прорезать внешний кожух. Прорезать защитную оболочку. Добраться до распределительной коробки, такого же устройства, какое сломалось в термоядерных двигателях.
Работать было трудно, потому что нужен был фонарь, заглядывать внутрь кожуха. Приходилось одной рукой держать фонарь, а второй – резак, а требовалось еще удерживаться самому.
Но наконец получилось.
Теперь оставалось только устранить контроль подачи топлива – и энергия поступит в систему и запустит процесс прыжка. Или – поскольку защитный пузырь не был достаточно заряжен – это высвободит определенное количество антивещества и отправит корабль в забвение. Возможно, если Коллингдэйлу необычайно повезет, взрыв найдет уязвимое место в системе, контролирующей облако, какова бы она ни была. И тоже выведет из строя.
Это было маловероятно, но возможно.
Ему пришло в голову вызвать Келли, объяснить ей, как он сожалеет, дать понять, что все случится в следующий миг. Но лучше было не делать этого. Больше сочувствия. Пусть это станет неожиданностью.
Он предпочел бы сперва залететь поглубже в облако. Но у него не было способа узнать, когда питание полностью отключится. А тогда у него ничего не получится.
Еще раз взвыла и умолкла сирена. Коллингдэйл перерезал подачи топлива.
Из библиотечного архива
В один из ближайших дней цивилизация, которая называет себя Корбиккан и представителей которой мы называем гумпами, будет уничтожена. Омега опустится на их планету и опустошит горстку их городов, пока мы сидим и спокойно смотрим.
До настоящего времени не было заявлено о сколько-нибудь серьезных мерах, принятых для их защиты, не было никаких намеков на то, что мы планировали что-либо сверх попытки использовать приманку, а в случае неуспеха (что очевидно) – устроить дождь, а затем заявить, что мы старались помочь. Проблема в том, что операцию, такая, какая она есть, организовывали обычные чиновники.
Помощь к гумпам, как ни жаль, опоздала. А ведь настанет день, когда другой толпе бюрократов той же масти будет поручено спасти нас от такого же печального исхода. Это заставляет задуматься.
43
Лукаут. Рока. Понедельник, 8 декабря
Диггер только-только закончил устанавливать проектор под крышей, нависающей над рыбной лавкой, когда пришло это известие.
– Связь с ними оборвалась, – раздался голос Джули. – На всех каналах.
Вероятно, какие-то проблемы с передатчиком. Но страшные опасения не давали ему покоя. Следовало запретить ей лететь. Он с самого начала знал, что не должен подпускать Келли к этой штуке. Он мог просто поднять такой шум, что Коллингдэйлу пришлось бы уступить. Если тот хотел лететь, пусть бы летел. С ним был бы Билл. Зачем ему понадобилось брать с собой Келли?
– Диггер? Ты слышишь меня?
– Да.
– Это не значит, что у них там значительная проблема.
– Знаю. – Он стоял на крышке ящика и не хотел спускаться. Не хотел шевелиться. – Забери нас. Я свяжусь с Уитом.
Напарник старался подбодрить Диггера: в таких случаях всегда предполагают худшее, она хороший пилот. Они договорились, где встретятся, и Диггер передал это Джули. Час спустя, когда планетарная команда вернулась, «Дженкинс» покинул орбиту.
Перелет к облаку занял четыре часа. Четыре безумных часа для Диггера, который неустанно пытался вызвать «Хоксбилл», и для всех остальных, не знавших, что ему сказать.
Приблизившись к облаку, астронавты обнаружили воздушного змея, который спокойно следовал впереди Омеги, постепенно удаляясь от гиганта. Билл доложил, что связался с модулями наблюдения, которые «Хоксбилл» использовал для слежения за Омегой.
– Но сам «Хоксбилл» я не вижу, – добавил он.
Не было никаких обломков, никаких указаний на то, что могло случиться.
Должно быть, они подошли слишком близко.
Все по очереди говорили одно и то же. Даже Диггер признавал, что корабль погиб, должен был погибнуть, иного объяснения быть не могло. Однако он не мог поверить, что Келли нет. Она была слишком умной, быстрой, находчивой. Слишком живой.
– Они обязаны были нам сообщить, что у них проблемы, ведь правда? – спросил он у Джули.
– Может, не успели? Может, все случилось слишком быстро.
Какое-то время все жили надеждой, что облако – между ними и «Хоксбиллом», что оно каким-то образом заблокировало сигналы корабля так, как сейчас блокировало обзор. Но Диггер знал правду, хотя не мог смириться с ней, будто ее неприятие увеличивало вероятность того, что Келли жива. Он потрясенно бродил по кораблю.
Джули позвала его на мостик, попыталась найти для него занятие. В душе Диггер проклинал Коллингдэйла и долбанную Хатчинс за то, что та послала его.
Он не мог сказать, какое сейчас время суток, действительно ли ведется поиск или все делается просто для проформы и остается ли вообще какое-то место, которое стоит осматривать. Он слушал отчеты Билла: результат отрицательный, результат отрицательный, – слышал, как шепчутся Мардж и Уит, как Джули говорит с Биллом и, возможно, отправляет новости на «Бродсайд».
Наконец Диггер понял: от него ждут осознания факта, что «Хоксбилл» никак не мог остаться невредимым. Остальные знают, что все безнадежно, но они не перестанут искать, пока он не велит им прекратить.
Все еще оставался шанс, что они в шаттле, внушал он себе. Шаттл легко мог скрыться среди всех этих струй, пыли, клочьев и хлопьев облака. Его относительно слабый радиосигнал мог быть вытеснен электромагнитной активностью в зоне.
Это было возможно.
Первый признак того, что там кто-то может быть, появился не в форме радиосигнала, но – невероятно! – показаний датчика, засекшего небольшой металлический объект. Сигнал промелькнул и пропал.
– Металл, – сказала Джули. – Это что-то маленькое.
– Шаттл?
– Меньше.
Возвращение надежды было отчасти и болезненным. Диггер мог снова ее потерять.
– Где? – спросил он.
– Подожди.
Пространство вокруг облака представляло собой обширное поле с осколками.
Билл указал вектор.
– Где-то на этой линии.
Сигнал снова засекли.
– Полагаю, это комплект воздушных баллонов, – заметил ИИ.
– Воздушные баллоны? Тогда к ним кто-то прикреплен, верно?
– Ответ отрицательный, – ответил Билл.
Баллоны обнаружили и забрали на борт. Увидели на плечевой лямке эмблему «Хоксбилла». Заметили, что они пусты.
– Они где-то там! – воскликнул Диггер. Джули кивнула. Пустые баллоны означали, что кто-то шесть часов использовал их, потом избавился. Это могли сделать только при наличии запасного комплекта.
По крайней мере один из пропавших все еще летает.
Проверили время: с момента потери сигнала прошло десять с половиной часов. Шесть часов на комплект.
Сколько запасных комплектов можно унести с собой?
Затем Билл сообщил, что засек радиосигнал.
Когда Келли втащили внутрь, она расплакалась. Суровая, мужественная, не теряющая самообладания, она позволила снять с себя баллоны и ранцевый двигатель, отключить защитный костюм и не пыталась сдерживать чувств. Правая рука у нее была сломана, было несколько порванных связок и ушибов, но Келли уцелела, и прочее не имело значения.
Она слабо улыбнулась Диггеру и сказала Биллу:
– Жаль, ты не человек, я бы тебя поцеловала.
Билл немедленно объявился, в своей молодой, худощавой, бесшабашной версии: темные волосы, смуглая кожа и темные глаза, которые буквально сверкали.
– Коллингдэйл погиб. Остался на «Хоксбилле». – Келли объяснила, что отключилась энергия и Коллингдэйл отказался покинуть корабль. Решив, что им не выжить, он направил корабль внутрь облака и взорвал двигатели Хейзелтайна.
– Не похоже, чтобы он причинил какой-либо значительный ущерб, – заметил Уит.
– Нет, – согласился Билл. – Облако идет на сближение с Лукаутом.
У Джули был озадаченный вид.
– Как ты ускользнула? От взрыва и облака? С этой штукой такого не сделаешь. – Она смотрела на ранцевый двигатель.
Уит протянул Келли обезболивающее, и женщину повели в медпункт.
– Там было «перо», текущая струя. Понадобилось всего несколько минут, чтобы попасть в нее, и она унесла меня оттуда очень быстро. – Келли посмотрела на свою руку. – Тогда я и поломалась.
Архив
Межзвездные бездны ошеломляют нас, как вечность побеждает наши жалкие несколько солнечных лет. Мы брошены дрейфовать в бескрайнем море, без повода, без цели, и никто не знает, куда мы направляемся.
Из библиотечного архива
Мэри,
С прискорбием сообщаю, что сегодня утром мы лишились Дэвида. Мы все восхищались им, и все здесь разделяют Ваше горе. Уверена, что скоро Вы получите официальное уведомление от Академии.
Возможно, Ваше горе смягчится, если вы узнаете, что он погиб геройски во имя благороднейшей цели. Благодаря его действиям Омега, кажется, выбилась из расписания, а следовательно, у нас появилось какое-то время. Похоже, многие, кто погиб бы в Интиго, выживут благодаря поступку Вашего жениха.
Лукаут. Рока. Понедельник, 8 декабря
Диггер только-только закончил устанавливать проектор под крышей, нависающей над рыбной лавкой, когда пришло это известие.
– Связь с ними оборвалась, – раздался голос Джули. – На всех каналах.
Вероятно, какие-то проблемы с передатчиком. Но страшные опасения не давали ему покоя. Следовало запретить ей лететь. Он с самого начала знал, что не должен подпускать Келли к этой штуке. Он мог просто поднять такой шум, что Коллингдэйлу пришлось бы уступить. Если тот хотел лететь, пусть бы летел. С ним был бы Билл. Зачем ему понадобилось брать с собой Келли?
– Диггер? Ты слышишь меня?
– Да.
– Это не значит, что у них там значительная проблема.
– Знаю. – Он стоял на крышке ящика и не хотел спускаться. Не хотел шевелиться. – Забери нас. Я свяжусь с Уитом.
Напарник старался подбодрить Диггера: в таких случаях всегда предполагают худшее, она хороший пилот. Они договорились, где встретятся, и Диггер передал это Джули. Час спустя, когда планетарная команда вернулась, «Дженкинс» покинул орбиту.
Перелет к облаку занял четыре часа. Четыре безумных часа для Диггера, который неустанно пытался вызвать «Хоксбилл», и для всех остальных, не знавших, что ему сказать.
Приблизившись к облаку, астронавты обнаружили воздушного змея, который спокойно следовал впереди Омеги, постепенно удаляясь от гиганта. Билл доложил, что связался с модулями наблюдения, которые «Хоксбилл» использовал для слежения за Омегой.
– Но сам «Хоксбилл» я не вижу, – добавил он.
Не было никаких обломков, никаких указаний на то, что могло случиться.
Должно быть, они подошли слишком близко.
Все по очереди говорили одно и то же. Даже Диггер признавал, что корабль погиб, должен был погибнуть, иного объяснения быть не могло. Однако он не мог поверить, что Келли нет. Она была слишком умной, быстрой, находчивой. Слишком живой.
– Они обязаны были нам сообщить, что у них проблемы, ведь правда? – спросил он у Джули.
– Может, не успели? Может, все случилось слишком быстро.
Какое-то время все жили надеждой, что облако – между ними и «Хоксбиллом», что оно каким-то образом заблокировало сигналы корабля так, как сейчас блокировало обзор. Но Диггер знал правду, хотя не мог смириться с ней, будто ее неприятие увеличивало вероятность того, что Келли жива. Он потрясенно бродил по кораблю.
Джули позвала его на мостик, попыталась найти для него занятие. В душе Диггер проклинал Коллингдэйла и долбанную Хатчинс за то, что та послала его.
Он не мог сказать, какое сейчас время суток, действительно ли ведется поиск или все делается просто для проформы и остается ли вообще какое-то место, которое стоит осматривать. Он слушал отчеты Билла: результат отрицательный, результат отрицательный, – слышал, как шепчутся Мардж и Уит, как Джули говорит с Биллом и, возможно, отправляет новости на «Бродсайд».
Наконец Диггер понял: от него ждут осознания факта, что «Хоксбилл» никак не мог остаться невредимым. Остальные знают, что все безнадежно, но они не перестанут искать, пока он не велит им прекратить.
Все еще оставался шанс, что они в шаттле, внушал он себе. Шаттл легко мог скрыться среди всех этих струй, пыли, клочьев и хлопьев облака. Его относительно слабый радиосигнал мог быть вытеснен электромагнитной активностью в зоне.
Это было возможно.
Первый признак того, что там кто-то может быть, появился не в форме радиосигнала, но – невероятно! – показаний датчика, засекшего небольшой металлический объект. Сигнал промелькнул и пропал.
– Металл, – сказала Джули. – Это что-то маленькое.
– Шаттл?
– Меньше.
Возвращение надежды было отчасти и болезненным. Диггер мог снова ее потерять.
– Где? – спросил он.
– Подожди.
Пространство вокруг облака представляло собой обширное поле с осколками.
Билл указал вектор.
– Где-то на этой линии.
Сигнал снова засекли.
– Полагаю, это комплект воздушных баллонов, – заметил ИИ.
– Воздушные баллоны? Тогда к ним кто-то прикреплен, верно?
– Ответ отрицательный, – ответил Билл.
Баллоны обнаружили и забрали на борт. Увидели на плечевой лямке эмблему «Хоксбилла». Заметили, что они пусты.
– Они где-то там! – воскликнул Диггер. Джули кивнула. Пустые баллоны означали, что кто-то шесть часов использовал их, потом избавился. Это могли сделать только при наличии запасного комплекта.
По крайней мере один из пропавших все еще летает.
Проверили время: с момента потери сигнала прошло десять с половиной часов. Шесть часов на комплект.
Сколько запасных комплектов можно унести с собой?
Затем Билл сообщил, что засек радиосигнал.
Когда Келли втащили внутрь, она расплакалась. Суровая, мужественная, не теряющая самообладания, она позволила снять с себя баллоны и ранцевый двигатель, отключить защитный костюм и не пыталась сдерживать чувств. Правая рука у нее была сломана, было несколько порванных связок и ушибов, но Келли уцелела, и прочее не имело значения.
Она слабо улыбнулась Диггеру и сказала Биллу:
– Жаль, ты не человек, я бы тебя поцеловала.
Билл немедленно объявился, в своей молодой, худощавой, бесшабашной версии: темные волосы, смуглая кожа и темные глаза, которые буквально сверкали.
– Коллингдэйл погиб. Остался на «Хоксбилле». – Келли объяснила, что отключилась энергия и Коллингдэйл отказался покинуть корабль. Решив, что им не выжить, он направил корабль внутрь облака и взорвал двигатели Хейзелтайна.
– Не похоже, чтобы он причинил какой-либо значительный ущерб, – заметил Уит.
– Нет, – согласился Билл. – Облако идет на сближение с Лукаутом.
У Джули был озадаченный вид.
– Как ты ускользнула? От взрыва и облака? С этой штукой такого не сделаешь. – Она смотрела на ранцевый двигатель.
Уит протянул Келли обезболивающее, и женщину повели в медпункт.
– Там было «перо», текущая струя. Понадобилось всего несколько минут, чтобы попасть в нее, и она унесла меня оттуда очень быстро. – Келли посмотрела на свою руку. – Тогда я и поломалась.
Архив
Межзвездные бездны ошеломляют нас, как вечность побеждает наши жалкие несколько солнечных лет. Мы брошены дрейфовать в бескрайнем море, без повода, без цели, и никто не знает, куда мы направляемся.
Из библиотечного архива
Мэри,
С прискорбием сообщаю, что сегодня утром мы лишились Дэвида. Мы все восхищались им, и все здесь разделяют Ваше горе. Уверена, что скоро Вы получите официальное уведомление от Академии.
Возможно, Ваше горе смягчится, если вы узнаете, что он погиб геройски во имя благороднейшей цели. Благодаря его действиям Омега, кажется, выбилась из расписания, а следовательно, у нас появилось какое-то время. Похоже, многие, кто погиб бы в Интиго, выживут благодаря поступку Вашего жениха.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги