Он любит Люси

Глава 10 Сентябрь

А впрочем, где-то около восьми Мери-Фрэн снова плакала в спальне, перед этим заставив Люси поклясться, что та ни за что ни на секунду не выйдет из квартиры.

Да, это был достойный конец препаршивого дня, и когда Люси перебирала свои жалкие запасы в кухонных шкафах, ей хотелось заползти за пакеты с коричневым рисом и фасолью и спрятаться там.

Только за один этот день она отказала четырнадцати репортерам, просившим ее дать интервью для печати или для радио, причем двое из них были из крупных национальных журналов. Ее прибавку в весе обсуждали в газетных статьях, в интерактивных радиопередачах, на автобусных остановках. Люси понимала, что пройдет совсем не так много времени и какой-нибудь мало-мальски сообразительный репортер сложит два и два и догадается, что она – та самая Люси Каннингем, которая когда-то прославилась как талисман удачи футбольной команды.

А тут еще пропал босс. Не то чтобы это была трагедия, однако вызывало неудобства, поскольку пятница – день зарплаты.

А еще она ничего сегодня не ела, кроме йогурта и банана на завтрак.

Все, вместе взятое, делало Люси раздражительной и нервной, и она двинулась к холодильнику и остановилась перед открытой дверцей, постукивая по полу ногой.

Она сдалась. По-настоящему ей хотелось только одного, только одно могло ее спасти, нечто горячее и сытное. И пока она жила в Майами, это средство всегда помогало ей расслабиться и утешиться.

Она позвонит Луиджи. Сегодня вечером двенадцатидюймовая пицца будет в самый раз.

Однако когда Люси взяла телефонную трубку, ей пришлось посмеяться над собой: она не могла вспомнить номер телефона «Пиццы Луиджи»! Когда-то он стоял под первым номером быстрого набора на ее телефонном аппарате, но в ноябре она стерла его, и в то время ей казалось, что она прерывает ставшие ненужными отношения. А теперь, девять месяцев спустя, она снова вернулась к нему и даже пала так низко, что посмотрела этот номер в записной книжке.

Пальцы Люси дрожали, когда она нажимала нужные кнопки на трубке. Луиджи ответил. Люси замерла.

– Алло? Кто говорит?

В конце концов Люси выдавила из себя заказ: большая пицца с колбасой и добавочной порцией сыра, покрытая корочкой, и это прозвучало как слова трогательной любовной песни из ее прошлого.

– Люси? Это ты?

Боже правый! Она даже не может безнаказанно заказать пиццу!

– Привет, Луиджи, как дела?

– Все хорошо, но ведь тебе теперь нельзя есть пиццу Люси, особенно после этой прибавки в весе. Мне очень не хочется упускать заказ, но ты слишком хорошо выглядишь, чтобы я мог взять грех на душу.

Хотя Люси стояла у кухонного стола, она понимала, что в действительности стоит на перекрестке дорог. Она могла согласиться с Луиджи, открыть банку консервированной фасоли и чувствовать себя молодцом, но могла и солгать.

– Это для моей сестры, – сказала она.

– Она тоже любит с колбасой и добавочной порцией сыра, как и ты? – Луиджи даже не пытался скрыть насмешку.

– Да.

– Чем-нибудь хочешь ее запить?

– А вы еще развозите мороженое?

Настала очередь Луиджи замолчать. Через несколько секунд он спросил:

– Твоя сестра любит сливочное с вафлями, как и ты?

– Да. Она может поглощать его в любом количестве.

– Это будет восемнадцать девяносто пять. Через двадцать минут. Но ты разбиваешь мне сердце, Люси. – Он повесил трубку.

Дело сделано. Люси заглянула в спальню и убедилась, что Мери-Фрэн, слава Богу, спит. Близнецы и Холден ночевали у мамы с папой. На этот раз, кажется, Мери-Фрэн наконец собиралась выполнить свою давнюю угрозу и уйти от Кита навсегда. Они с Люси проговорили большую часть вечера, и, насколько Люси поняла, проблема у Фрэн и Кита была в том, что они никак не могли договориться друг с другом.

Мери-Фрэн рассказывала, что они попробовали прибегнуть к помощи консультанта, но после того как Кит пропустил одну встречу из-за неожиданной деловой поездки, они больше не вернулись к этому. Мери-Фрэн сказала, что наняла няню на два с половиной дня в неделю, чтобы получить возможность побыть одной, но обнаружила, что это для нее только хуже. Поэтому два дня назад, когда Кит позвонил и сказал, что задержится в Хьюстоне еще на неделю, она подвела черту. Мери-Фрэн ушла от мужа. И убежала в Майами, в город, куда так часто приезжала, чтобы выспаться или потанцевать и чтобы унять душевную боль.

Люси вышла из спальни и покачала головой. Она понимала, что на этот раз все совсем не похоже на необузданные развлечения одинокой женщины, которые притягивали Фрэн раньше. Она уселась на диван и бездумно стала шарить по каналам, мысленно перебирая странности, произошедшие в ее жизни за последнее время.

Стивен отсутствовал уже четыре дня – он просто исчез. Он и прежде временами уезжал из города – иногда на целых несколько недель, – но всегда предупреждал об отъезде. А на этот раз – ничего. Никто не смог его найти, и Люси не повезло: она вытянула короткую соломинку, и именно ей пришлось звонить его бывшей жене. Услышав, что Стивена не могут нигде найти, та только рассмеялась. Все в офисе пришли к общему мнению, что если он не появится завтра, им придется известить власти.

Еще сегодня ей позвонил Тайсон и сообщил, что Лолу Дипаоло уволили. Рамона предупредила Лолу, чтобы она держала язык за зубами после того, как та высказала свои злобные замечания репортеру «Геральд», но в то же утро Лола позвонила на утреннее радио-шоу и повторила ту же самую чушь – якобы Люси уже даже не пытается похудеть. И как только Лола явилась на работу, Рамона уволила ее. Скатертью дорога!

Люси щелкала пультом телевизора, пока не наткнулась на марафон «Шоу Энди Гриффита». Принесли пиццу. Она шепотом, чтобы не услышала Мери-Фрэн, поблагодарила посыльного, убрала мороженое в холодильник и вернулась на диван, пристроив коробку на колени. Люси рассмотрела красно-зелено-белую карту Италии и маленькую милую картинку, изображающую парня, держащего дымящуюся пиццу. Она открыла коробку и насладилась зрелищем двенадцатидюймового хрустящего душистого наслаждения с острой колбасой и домашним томатным соусом, прикрытого бархатным покрывалом из расплавленной моцареллы. Как давно она этого не видела!

Люси умудрилась съесть всю пиццу, пока смотрела, как шериф Энди Тейлор помогает зарождающемуся роману между Губером и Флорой, новой официанткой в кафе. За время эпизода, когда Опи подружился с бродягой, Люси прикончила пинту мороженого. А когда Опи разыскивал потерянную бейсбольную биту в доме с привидениями, Люси лежала на боку и стонала.

– Люси? Ты здесь? – Голос Мери-Фрэн звучал глухо, словно она опять плакала.

Люси удалось встать с дивана и побороть приступ тошноты. Она кинулась к двери в спальню и по дороге бросила взгляд на пустую коробку из-под пиццы. Ей надо найти способ избавиться от нее.

– Я здесь, Фрэнни. Хочешь чашечку чаю?

– Нет. Ничего не надо. Я просто хотела убедиться, что ты здесь. Пожалуйста, никуда не уходи.

– Не уйду.

– По-моему, пахнет пиццей?

Похоже, придется опять лгать, и Люси спросила себя, стоит ли пицца постоянной необходимости врать своим близким и мелким коммерсантам.

– Я вскрыла банку с диетической пастой. Хочешь? – Она сама поморщилась, слушая свои слова.

– Нет, спасибо. Я собираюсь еще поспать.

Люси повернулась, чтобы закрыть дверь, но тихий голос Мери-Фрэн остановил ее:

– Подожди, Люси.

– Да, конечно. – Люси прислонилась к косяку и прижала ладони к животу.

– Спасибо тебе за все.

– Да какие проблемы!

– Могу я задержать тебя еще минутку? Я… я хочу попросить у тебя прощения.

Люси выпрямилась.

– За что?

Она хотела включить свет, но Мери-Фрэн ее остановила.

– Мне будет легче говорить об этом в темноте, – прошептала она.

– Как хочешь. – Люси ждала. При свете, просачивающемся из кухни, она увидела, как Фрэн села на постели, скрестив ноги.

– Во-первых, я хочу извиниться за то, что в последнее время была тебе не очень хорошей сестрой, да и раньше тоже. Я так сосредоточилась на собственных проблемах, что не была рядом с тобой, когда ты во мне нуждалась. – Мери-Фрэн разглядывала свои руки, голос ее был полон печали. – Я знаю, что у вас с Тео не все гладко. А я совсем тебе не помогаю. Вот явилась сюда и плачу. Прости меня.

Люси лишилась дара речи. Никогда в жизни Мери-Фрэн не была с ней так откровенна. Она прочистила горло.

– Все в порядке.

– Нет, погоди, дальше будет еще хуже. – Мери-Фрэн высморкалась в бумажный платочек и опустила голову. – Мне нужно признаться тебе в чем-то ужасном. В последнее время это очень мучило меня.

– Ладно. – Пугающее заявление.

– Я всегда завидовала тебе, Люси. Что-то нехорошее и злое во мне всегда радовалось, что ты толстая, потому что худоба – это единственное, что было у меня и не было у тебя. Мне стыдно признаваться тебе в этом.

– Ox!

Колени Люси подогнулись, и ей пришлось сесть на край кровати.

Фрэн посмотрела на нее, и Люси увидела, что глаза сестры снова наполняются слезами.

– Почему-то мне казалось, что твои успехи в снижении веса чем-то мне угрожают. Не знаю, что со мной такое. Уверена, что ты меня теперь ненавидишь.

Люси вздохнула. Кажется, они сегодня затеяли генеральную уборку в доме. Так что ей тоже стоит поучаствовать в ней.

– Я тоже всегда тебе завидовала. – Мери-Фрэн нахмурилась:

– Потому что я худая?

– Ну да. Худая, красивая и пользуешься успехом. Все всегда сравнивали меня с тобой. «Эти девочки Каннингем – хорошенькая и толстая».

Мери-Фрэн рассмеялась:

– А я всегда думала: «Эти девочки Каннингем – талантливая и глупая».

Они снова рассмеялись. Мери-Фрэн протянула Люси руку, и сестры бросились в объятия друг друга. Люси крепко прижимала к себе маленькое тельце Мери-Фрэн, и они слегка раскачивались. Потом Люси отодвинулась и погладила сестру по коротко стриженным волосам.

– Ты меня не ненавидишь? – Волнение на лице сестры тронуло Люси.

– Как я могу тебя ненавидеть? А ты меня не ненавидишь?

– Боже, конечно, нет. – Мери-Фрэн упала лицом на подушку. – Не знаю, что бы я делала, если бы не могла в эти последние месяцы приезжать к тебе. – Она повернула голову и посмотрела на Люси. – Знаешь, очень страшно обнаружить, что я, возможно, совершила ошибку, выйдя замуж за Кита. Мне предстоит принять так много решений. – Она грустно улыбнулась. – Но я устрою свою жизнь. Обещаю.

– Я знаю, ты это сделаешь. Ты сильная. И я всегда готова тебе помочь.

– Ты тоже сильная, Люси. – Мери-Фрэн вытерла глаза. – И я так горжусь тобой. Так горжусь всем…

Через несколько секунд ее дыхание стало глубоким и медленным. Люси наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Я тоже устрою свою жизнь, – шепнула она.

Люси закрыла за собой дверь спальни, и ее взгляд сразу же упал на коробку из-под пиццы на столике. Ей пришло в голову, что если бы этот разговор состоялся у них с Фрэн часом раньше, пицца показалась бы ей не столь уж привлекательной. Еще одно подтверждение тому, что гораздо лучше высказать свои чувства, чем глушить их в себе едой.

Люси со вздохом вытащила пластиковый мешок для мусора и сунула в него коробку из-под пиццы и стакан от мороженого. Нет, так не годится. Что, если Мери-Фрэн их увидит? Люси будет разоблачена. А о том, чтобы идти к мусорному контейнеру, не могло быть и речи, так как она обещала Мери-Фрэн, что не выйдет из квартиры. Как же избавиться от улики?

Люси взяла мешок для мусора, сквозь тонкий пластик которого ясно просвечивали цвета Италии. Достала из ящика ножницы. Разрезала коробку пополам, потом на четыре части, потом на восемь и продолжала резать до тех пор, пока не образовалась горка маленьких картонных квадратиков, измазанных томатом. Люси запихнула их в стаканчик от мороженого, закрыла крышкой и сунула стакан назад в мусорный пакет. Потом вернулась на диван.

Через несколько минут Люси поняла, что это тоже не выход. А если Мери-Фрэн увидит стакан из-под мороженого? Разве мороженое меньший грех, чем пицца? Что, если крышка стаканчика свалится и Мери-Фрэн увидит эти картонные обрезки? Она решит, что у Люси съехала крыша!

Люси бегом вернулась на кухню, остановилась посередине и стала думать, как уничтожить все улики ее кутежа. Наверное, именно так чувствует себя преступник с топором после совершения убийства. Тут взгляд Люси упал на раковину, и ее вдруг осенило.

К концу эпизода, где Барни Файф получает свою первую новую машину, горячая вода, налитая в раковину, сделала свое дело. Быстро помешав деревянной ложкой, Люси с удовлетворением убедилась, что картон раскис и превратился в ком серой массы, не поддающейся опознанию. Она выгребла эту массу в новый мусорный мешок, когда в дверь позвонили.

– Где она? – Кит стоял под яркой лампой в коридоре, в сбившемся галстуке и с растрепанными волосами. – Мама сказала, что она здесь.

Люси скрестила на груди руки и загородила дверь.

– Она спит.

– Я должен ее увидеть.

Люси неожиданно испугалась, не случилось ли чего-нибудь.

– Все в порядке? Дети… – Кит протиснулся мимо нее.

– С детьми все в порядке. А со мной нет. Я сегодня после обеда выхожу с совещания и получаю голосовое сообщение, что меня собирается бросить жена. Меня послали подальше по голосовой почте.

Кит обернулся, очевидно, в поисках спальни Люси.

– Где она?

Люси указала рукой, и красавец зять зашагал через ее маленькую кухню. Внезапно он остановился, глядя на засорившуюся раковину.

– Что это такое, черт возьми?

Люси поморщилась и с трудом заставила свои мозги выйти из ступора, вызванного пиццей.

– Э… папье-маше…

Кит оглядел ее с головы до ног.

– Ты выглядишь замечательно, Люси. Чего бы это тебе ни стоило.

Следующие несколько минут Люси изо всех сил старалась не подслушивать разговор, доносящийся из ее спальни. Она сделала громче звук телевизора, где шел эпизод, когда тетушка Би засаливает целую тонну огурцов. В сюжетную линию вплетались фразы из разговора Фрэн и Кита, которые обсуждали работу, секс, экономию, семейные обеды, Холдена и близнецов, а также не следует ли им сократиться и продать дом в Бакхеде, чтобы Кит мог найти работу полегче.

Люси даже услышала, как Фрэн сказала что-то насчет того, что собирается устроиться на работу на неполный рабочий день.

Через некоторое время Фрэн и Кит вышли из спальни, держась за руки. Кит казался растерянным, но уже более спокойным, а Фрэнни выглядела такой веселой, какой Люси ее не видела уже много месяцев. Ее улыбка была такой широкой, что приподнимала розовые яблочки ее щек. Кит нес в свободной руке дорожную сумку Фрэн.

– Мы сейчас переедем в «Четыре времени года». Я позвоню маме и сообщу ей. – Фрэн подошла к дивану и поцеловала Люси на прощание. – Спасибо тебе, дорогая. Завтра поговорим.

Люси смотрела, как они ждут лифт. И вздохнула, радуясь за них, когда Кит обхватил ладонями голову Фрэн и крепко поцеловал в губы. Люси закрыла дверь и оставила их одних.

Она только что закончила вычищать раковину, когда в дверь постучали. Люси подумала, что Фрэн что-то забыла. Но это был Тео.

Он понимал, что момент неподходящий, но будет ли когда-нибудь подходящий момент? Люси искусно избегала его в спортзале и находчиво перезванивала ему, когда он работал с клиентами, так что создавалось впечатление, будто она искренне пытается с ним связаться, но он понимал, что это не так.

Тео очень надеялся, что не разбудит ее, ведь было уже больше десяти вечера. И надеялся, что не ворвется во время свидания с кем-то другим. Ему казалось, он не переживет этого. Одно он знал совершенно точно – ему необходимо увидеть Люси и убедиться, что с ней все в порядке.

Потому что у Тео было такое чувство, что с ней совсем не все в порядке.

Когда Люси открыла дверь, Тео спрятал за спину свой подарок. Увидев выражение ее лица, он чуть было не расхохотался: она была похожа на ребенка, которого поймали на чем-то о-о-очень нехорошем.

Один быстрый взгляд позволил убедиться, что на ней ее любимый ансамбль – розовые тренировочные брюки и мешковатая футболка.

– Привет, Люси. Надеюсь, я тебе не помешал?

Она ничего не ответила, только шире раскрыла глаза.

– Можно мне войти?

– Конечно. Разумеется. Извини. – Она открыла дверь, и Тео с улыбкой огляделся. Эта квартира была абсолютно девичьей: зеленые растения и красивая мебель, безупречно чистая кухня с ковриками и хрустальной вазой на обеденном столе. Потом он учуял запах томатного соуса.

– Сегодня у тебя на ужин что-то итальянское? – Глаза Люси стали огромными.

– Может, хочешь чего-нибудь выпить, Тео? И что ты делаешь в центре города?

Выражение ее глаз сказало Тео, что он был прав насчет итальянской кухни – возможно, это лазанья или пицца, заказанная на дом, – и он попросил чаю со льдом, если у нее есть. Люси сказала, что есть, и жестом пригласила Тео сесть в мягкое кресло.

– Как твои дела? – крикнула она из кухни. – Как прошел экзамен? Когда ты будешь знать результат?

Тео смотрел ей в затылок, на этот хвост, на нежный сильный разворот ее плеч, на красивую шею. Он так по ней соскучился, что ему было трудно дышать.

– Экзамен продолжался восемь часов, в два этапа по четыре часа – анатомия и физиология, гистология и патология. Я уже разучился усиленно думать, у меня голова разболелась. – Она вручила ему стакан чаю со льдом, и он с удовольствием его выпил.

– Многовато «логий» для одного дня.

– Я думаю, это специально, чтобы напомнить мне, что меня ждет.

Люси уютно устроилась в уголке дивана и подобрала под себя ноги. Тео увидел, как мелькнули ее розовые ноготки на ногах, исчезнув затем под розовыми брюками. И улыбнулся ей.

– Когда будет известен результат, Тео?

– Скоро.

– Тебя примут. По-моему, будет просто глупо не принять тебя обратно.

Тео пожал плечами:

– Даже то, что меня допустили к этому экзамену, уже исключение из правил. Понятия не имею, что они решат.

Люси подперла рукой подбородок и улыбнулась ему.

– Так что ты хочешь мне сказать?

– Я соскучился по тебе, Люс. Видел тебя на прошлой неделе в «Проснись, Майами!».

Она кивнула:

– А! Не лучшее из моих выступлений.

– Тебе надо вернуться в спортзал вместе со мной.

Люси сдвинула брови и выпрямилась, потом обхватила себя руками за талию, словно защищаясь.

– Прости меня за то, что я тогда сказала о деньгах. Я знаю, что не только это для тебя важно.

Тео рассмеялся. Недавно у него была довольно забавная беседа с Тайсоном насчет того, что, если пользоваться логикой Люси, Тайсон теперь должен ему шесть тысяч долларов за тот вес, который она набрала под его руководством.

– Спасибо, – кивнул он. – Значит, ты будешь опять со мной работать?

Люси вздохнула и крепче обхватила себя руками. Казалось, она пытается унять боль в желудке.

– Думаю, придется. Тайсон – замечательный тренер, но этого сейчас недостаточно. Мне необходимо снова войти в ритм, который установился у нас с тобой, иначе я полностью провалю все дело.

Тео поставил стакан на стеклянный столик у дивана и завел руку за спину.

– Я тебе кое-что принес. Мы с Бадди подумали, что это тебе нужно. – Тео вручил ей завернутый в бумагу плотный квадратик. – Именно сейчас это тебе пригодится.

– Арахисовое печенье?

– Лучше.

Люси развернула бумагу, достала табличку с девизом Специальной олимпиады и молча прочла. Тео смотрел, как бережно держит она ее в руках, и вдруг увидел, как на блестящую бронзовую поверхность таблички упала слеза.

– Предполагалось, что это тебя вдохновит, Люс, а не опечалит.

Она подняла на него взгляд и улыбнулась:

– Спасибо, и передай, пожалуйста, Бадди, что я ему очень благодарна.

– Передам. Это была его идея. Он скучает по тебе почти так же, как я. Даже Нортон как-то сник.

Люси рассмеялась.

– А ты, Тео? Как ты сам?

Тео понравилось, что она спрашивает его об этом. Тон беседы казался ему удивительно приятным. Он чувствовал сейчас себя умиротворенным, казалось, именно здесь ему и следует находиться.

– Без тебя я ничто, Люс.

– Ну конечно, а это только твоя оболочка.

– У меня проблемы даже с гелем для волос.

Люси положила табличку на кофейный столик и снова уютно свернулась в углу дивана. Тео протянул к ней руку. Люси неуверенно взяла ее.

Она медленно покачала головой:

– Я в последние недели совсем не старалась, Тео. Весь наш тяжелый труд…

– Мы начнем с этого места. Именно с него надо начать, – Люси недоверчиво вскинула брови.

– С моими результатами последнего месяца мне необходимо сбросить тридцать четыре фунта за двенадцать недель. Вряд ли это возможно.

– Эй, милая… – Тео сдвинулся на краешек кресла и наклонился к Люси, держа ее руку в своих ладонях, – если бы даже ты не сбросила больше ни одного фунта с сегодняшнего дня по декабрь, ты все равно уже многого добилась.

Она кивнула и храбро улыбнулась ему.

– Эта цель – простая условность, Люс. Круглое число, которое хорошо звучит. Ты можешь не стремиться к нему, если не хочешь. Ты здорова, красива и в хорошей форме уже сейчас. Ты готова покорить мир.

Люси снова кивнула.

– И все-таки я беспокоюсь.

– Это естественно. – Тео хотелось обнять ее, понюхать ее волосы и ощутить кожей ее теплую кожу. Ему хотелось любить ее, утешать, смешить. Хотелось поцеловать ее. – Важно, чтобы мы максимально использовали то время, которое у нас есть.

Люси тихо рассмеялась:

– Это говорит Тео-тренер или Тео-философ?

Он улыбнулся:

– Оба, Люс.

– Тогда я согласна.

Он пересел с кресла на диван раньше, чем успел осознать это.

– Тео…

– Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать. Ты меня выслушаешь?

Люси хмыкнула.

– Пожалуй, сегодня мне следует брать плату за каждую исповедь.

– Это почему?

– Да так. – Она улыбнулась ему. – Я внимательно слушаю, Тео.

– Нет, не слушаешь. – Он обвел взглядом руки Люси, потом посмотрел на ямку у основания ее шеи, на плечи, груди, бедра…

– Твое признание имеет отношение к вожделению?

– Нет. – Тео быстро поднял взгляд. – То есть да! Я хочу сказать… – Тео погладил ее по плечу. – В тот вечер в ресторане…

– Тео, послушай. Я сознаю, что мои чувства к тебе проявились не в самое подходящее время, и я также понимаю, что женщины имеют досадную привычку влюбляться в тебя…

– Ты все сказала? – Тео обвел кончиками пальцев овал ее милого лица.

Люси судорожно вздохнула и кивнула.

– Мне наплевать на других женщин. Только ты. Ты одна.

Губы Люси приоткрылись, глаза стали огромными.

– Так о чем ты хотел мне сказать?

– Я знаю, что тогда в ресторане я все испортил. Я собирался сказать тебе, что люблю тебя, но мысли в моей голове так перепутались, что я не смог. Все закончилось катастрофой, и сейчас я прошу у тебя прощения.

Тео провел большим пальцем по ее нижней губе и почувствовал, что Люси возбуждает его прикосновение.

– Я увидел, как ты стоишь там, в зале, и твоя красота и сила чуть не сбили меня с ног. Все во мне всколыхнулось, я благоговел перед тобой, я был настолько без ума от тебя, что мне стало страшно.

– Я тебя испугала? Ведь тогда я еще не выпила ни одной «Маргариты».

– Я шел к тебе, готовый открыть свою душу, и именно в этот момент Тайсон решил объяснить мне, что ты заслуживаешь того, чтобы тобой наслаждались, чтобы тебя баловали. Ты знаешь, что он говорит о тебе такие вещи?

Люси просияла:

– Очень мило с его стороны.

– Я понимал, что он прав, но знал, что у меня не хватит времени баловать тебя и наслаждаться тобой. Поэтому я решил, что тебе будет лучше с тем, кто это сможет сделать.

Люси тряхнула головой:

– Так вот почему ты так странно вел себя в тот вечер!

– Я не хотел сначала приблизить тебя к себе, а потом потерять. Я устал терять людей, понимаешь? Когда погибли мои родители, единственное, что меня удержало, – это то, что я был нужен Бадди. Когда Дженна год назад бросила меня, весь этот кошмар начался снова.

– Ох, Тео…

– Я думал, что смогу защитить свое сердце, если до отказа заполню жизнь работой, чтобы в ней ни для кого не осталось свободного места. – Тео улыбнулся. – Но ты все-таки нашла щелочку и протиснулась в нее. Тебе не кажется что я говорю бессмыслицу?

– Не кажется.

– У меня и в мыслях не было играть с тобой, Люси. Но когда ты рядом, я теряю голову. К тому же мне трудно не давать воли своим рукам.

При этих словах она вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Тео снова погладил ее по щеке и прижался губами к уху, шепча:

– Я хочу чувствовать тебя, уткнуться в тебя носом и целовать тебя всю. Ты меня притягиваешь и совершенно лишаешь воли.

Люси посмотрела налево, потом направо и сказала:

– Ты говоришь это мне?

– Да, тебе, – ответил Тео со смехом. – И с тех пор, как ты начала меня избегать, я не мог вспомнить ни одной причины, по которой мне не следует быть с тобой, и помнил только, почему я должен быть с тобой.

– И почему же?

Тео встал на колени рядом с диваном. Он погладил Люси по голове, и его пальцы запутались в ее волосах.

– Ты – это все, что мне нужно от жизни. Ты мне нужна. – Люси среагировала не так, как он ожидал. Она болезненно сморщилась и наклонилась вперед.

– Ты в порядке?

Она приподняла голову и кивнула.

– Ты что-то не то съела?

– Можно сказать и так.

Тео распахнул объятия, и Люси упала в них, прижалась к его груди и удовлетворенно вздохнула. Он тоже вздохнул. Она вернулась туда, где ей самое место, – в его объятия и в его жизнь.

Тео уткнулся губами в ее волосы.

– Теперь, когда ты все знаешь, я хочу, чтобы ты разделась и позволила мне почувствовать себя мужчиной.

Люси хихикнула, приблизила губы к его шее и быстро лизнула языком его кожу.

– Ты такой обходительный, Тео. Неудивительно, что женщины бросаются на тебя.

– Значит, у меня получилось? – Люси рассмеялась:

– Надеюсь, ты предлагаешь мне раздеться не для того, чтобы произвести профессиональную оценку?

Тео наслаждался, ощущая ее теплые и нежные поцелуи у себя на шее и лице. Он закрыл глаза и окунулся в аромат Люси.

– Сейчас все ужасно непрофессионально.

– Хорошо. Тогда поцелуй меня.

Он повиновался, обхватил ее одной рукой и подтянулся вверх, на диван, упал на нее, прижался к ней всем телом, взял обеими руками ее голову и стал целовать, покусывать, облизывать всю ее.

– Ты такая вкусная, Люс. Мне так приятно тебя чувствовать… – Руки Тео скользили по ее спине, потом переместились на бедро и дальше вверх. Он думал только о том, как положит ладонь на ее грудь, на одну из этих округлых теплых удивительных грудей, по которым так отчаянно соскучился.

Люси просунула руку под его рубашку, растопырила пальцы на его груди, ее рот искал его рот, отдавая до капли все то, что получал. Люси была горячая и сладкая, и Тео понимал, что слишком долго ждал и неоправданно усложнял очень простую истину: ему нужна именно эта женщина. Он ее любит.

– Позволь мне любить тебя, Люси.

– Я думала, ты никогда этого не скажешь. – Она чуть отодвинулась от Тео, потом бросилась на него и повалила на спину на диванные подушки, накрыв своим жаром своим запахом, шелковыми, сладкими поцелуями, страстными стонами, без чего Тео уже не представлял своей жизни.

Он приподнял ее футболку и стащил через голову. Затем схватил за пояс эти отвратительные розовые тренировочные брюки и тянул их вниз, пока не обнажил сзади мягкие холмы. Тео ухватился за них обеими руками.

– Дай мне почувствовать тебя. Дай посмотреть на тебя. Господи, ты так нужна мне, Люс.

Люси вскочила и села на его бедра. Она улыбнулась ему сверху, закинула руки за спину, расстегнула крючки бюстгальтера, сняла его и бросила на пол. Потом стянула с волос заколку, и ее волосы рассыпались по плечам.

И вот она почти совсем нагая, такая розовая, мягкая и сексуальная; ее глаза мечут искры и бросают ему вызов, и Тео так сильно желает эту женщину, что боится взорваться.

Он поднял руки и обхватил ладонями ее груди, завороженно наблюдая, как большие темно-розовые соски напряглись под его нежным прикосновением. Он гладил пальцами бледные веснушки на груди Люси, потом провел по пульсирующей дорожке артерии, и его вдруг поразила такая простая мысль: человеческое тело можно упражнять, формировать и тренировать, но именно обитающая в нем душа делает человека тем, кто он есть.

А его всегда интересовал человек, спрятанный за оболочкой тела.

Тео приподнялся, прижался губами к ее левой груди и втянул в себя сосок, чувствуя, как Люси покачивается взад и вперед на его бедрах. Он слышал, как ее стоны становились все более глубокими и громкими.

– Как тебе кажется, Люс, нельзя ли избавиться от этих уродливых розовых треников?

Она с энтузиазмом кивнула, приподнялась и спустила брюки вниз, потом ухватила их сзади, стащила окончательно и швырнула на пол.

На Люси теперь оставались только кружевные трусики, «стринги», но и не какие-нибудь старомодные трусы. И он видел ее такой, какой никогда раньше не видел. Ее бедра были гладкими и круто изогнутыми, а живот, над которым они работали десять месяцев, был мягким, округлым и беззащитным, и он погладил его ладонями, а Люси откинула назад голову и застонала. Она была прекрасна.

Тео позволил ладони соскользнуть вниз и обхватил ею холмик под трусиками. Люси резко подняла голову.

– Подожди, – попросила она.

– Как долго? И почему?

Люси схватила его за руку и удержала ее. Посмотрела на него сверху вниз.

– Я сейчас вернусь.

– Господи, Люс. Опять?

Она соскочила с дивана и убежала в спальню. Тео бросился вслед за ней и застал ее в тот момент, когда она натягивала на себя полупрозрачную короткую ночную сорочку. Он подошел к ней сзади и стал целовать ее в шею, одновременно стягивая с нее трусики.

– Я хочу тебя всю.

– Ты не можешь получить меня всю. Я просто не готова позволить тебе видеть все. Не сразу.

– Я тебя обожаю. Я хочу видеть тебя целиком.

– Это будет скоро. Я обещаю.

– Может быть, это могло бы быть моей наградой в конце всего этого мероприятия, Люс? – пошутил он. – Мы достигнем своей цели, и ты получишь Ямайку, а я – возможность рассматривать твое обнаженное тело столько, сколько захочу.

Она повернулась в его объятиях с задумчивым выражением на лице.

– Может, нам действительно следует использовать это как мотивацию. Никакого секса до тех пор, пока мы не добьемся своей цели. Меня уж это точно заставит стремиться к успеху.

Люси положила ладонь на его шорты, расстегнула ремень, потом молнию и сунула руку в трусы.

– Подумай об этом, – шепнула она, поглаживая его, и в глазах у Тео запрыгали темные пятна. – Ты же специалист по мотивации! Ты сам говорил, что мне необходимо думать о чем-то таком, чего я хочу больше всего на свете.

– Забудь об этом.

– Это всего двенадцать недель.

– Ни за что. – Тео впился в ее рот, одновременно поглаживая нагую плоть ее ягодиц и бедер, затем сунул руку между ее ног и прикоснулся к твердому бугорку между нежными губками.

– К тому времени я буду готова взорваться, – прошептала Люси.

– А я уже сейчас готов взорваться, – сказал Тео, подталкивая ее к кровати.

– Давай бросим монетку, – предложила она.

Тео не мог поверить, что они всерьез ведут такой разговор. Люси лежала на спине, раздвинув ноги, вся открытая, и предлагала, чтобы они бросили монетку и решили, продолжать им или нет.

Срывая с себя шорты, Тео нашарил в кармане двадцатипятицентовик и протянул его Люси. Она села на край кровати, держа в руке монетку и глядя на восставшую плоть Тео.

– Я соскучилась по тебе, – на мгновение отвлекаясь, сказала она. – Ладно. Орел или решка?

– Хочу, чтобы и орел, и решка, – ответил он. Люси рассмеялась, сожалея, что это невозможно.

– Ладно, – вздохнула она. – Если решка – мы трахаемся, как кролики, все следующие двенадцать недель; если орел – мы мучаем друг друга ради мотивации, и после последнего взвешивания ты увидишь меня обнаженной, никаких отсрочек я больше не потребую. Готов?

Это безумие.

– Нет.

Люси подбросила монетку и поймала ее, прижав ладонью к тыльной стороне другой руки. Потом сняла верхнюю ладонь.

– Орел.

– К черту. – Тео повалил Люси на кровать, они расхохотались и среди поцелуев и стонов пришли к соглашению, что это произойдет только один раз, сейчас, после чего они начнут отсчет.

В следующие пять часов они проделали все, что только сумели придумать, и Тео получил то, о чем мечтал, а в четыре часа утра Люси проводила Тео до дверей.

– Увидимся в спортзале через час, Каннингем. Не опоздай.

Она засмеялась, поправляя ночную сорочку.

– Будь ко мне сегодня снисходительнее. Я едва могу шевелиться.

Тео посмотрел на нее.

– Я не смогу обойтись без тебя двенадцать недель. Бросить монетку было забавно, но ты же несерьезно говорила об этой затее?

Люси переступила с ноги на ногу и прислонилась к столику в холле. Потом посмотрела Тео прямо в глаза и задумчиво произнесла:

– А что, если эта жертва действительно заставит меня сосредоточиться на задаче?

– Значит, ты серьезно?

– Подумай об этом. Я люблю тебя, хочу тебя, ты мне нужен, и миллионы людей следят, как я делаю последний рывок к достижению своей цели. Что, если сексуальное напряжение подстегает меня? Подумай, на что я только готова пойти, чтобы снова получить тебя.

Тео почувствовал, как его брови поползли вверх.

– Научишься прясть?

– Ну это уж слишком. – Тео рассмеялся:

– Боже мой, мисс Каннингем. Вы шантажистка. – Люси улыбнулась ему одной из своих милых, чудесных улыбок:

– Нет. Просто практичная женщина. Ты будешь моей морковкой на палке.

– Я и четырех дней не выдержу.

– Я буду часто надевать розовые тренировочные брюки.

– Это поможет.

– Будь мужественным. Будь сильным.

– Увидимся уже меньше чем через час, Каннингем. – Тео чмокнул ее в щеку и, уже поворачиваясь к двери, захватил со столика листочек бумаги. Обернулся к Люси и нахмурился.

– Что? – забеспокоилась она.

– Ты заказывала вечером пиццу?

Люси открыла рот, глаза стали огромными.

– Как ты это узнал, черт возьми? Ты почувствовал ее вкус в моем дыхании?

Тео улыбнулся и покачал головой:

– Единственное, что я почувствовал в твоем дыхании, – это дуновение рая, малышка. Но вот квитанция.

– Она недостаточно толстая! Она должна быть толстой! Ты обещал, что она останется толстой!

Стивен поморщился от воплей Мюррея Голдстейна с его нью-йоркским акцентом: он гадал, как бы помягче ему напомнить, что ничего подобного он не обещал. Обещал он только то, что Люси не добьется своей цели и репутация «Палм-клуба» пострадает, а это, в свою очередь, помешает клиентам уйти от Мюррея к Районе Кортес.

Больше он ничего не обещал. Но все сложилось плохо.

– Она стала привлекательной! Ты меня разоряешь! – Стивен почувствовал, как над его верхней губой выступил пот, и он вытер его трясущейся рукой.

– С меня хватит. Немедленно покончи с этим, а не то из твоих глазниц будут расти водоросли. Подумай об этом.

Наверное, знать правду о своей судьбе, а не постоянно тревожиться за нее было благом. По крайней мере Мюррей не использовал выражение «пойдешь на корм рыбам».

Хорошо, что он взял отпуск, чтобы подготовить побег. Приобрел фальшивый канадский паспорт. Снял дом на Кайманах. Теперь он готов был уехать в любую минуту.

Стивен потянулся к своему ибупрофену, но вместо него наткнулся на батончик «Сникерс» и развернул его. Прикончив конфету в три приема, он прибавил новую обертку к кучке в мусорной корзине. Возможно, Лола и права – ему и правда следует ограничить употребление углеводов.

– Ты слышишь меня, Шеррод? Твое время истекло. – Стивен положил трубку и начал шарить в поисках еще одного «Сникерса», как вдруг почувствовал, что кто-то стоит в дверях. Он поднял глаза, увидел Лолу Дипаоло и испытал шок по двум причинам: она никогда раньше не приходила к нему в офис, и он не привык видеть ее одетой. Она нахмурилась:

– Ты ел шоколадные батончики?

– Что? – Стивен посмотрел на свою руку и сунул батончик обратно в выдвижной ящик. – Конечно, нет. А почему ты здесь?

Лола закрыла за собой дверь и удобно устроилась в кресле у его стола.

– Эта толстая сучка устроила так, что меня уволили. – Стивен улыбнулся.

– Я это слышал. Но думаю, что ты и сама себе немного помогла.

– Это несправедливо! – Стивен кивнул.

– Послушай, Лола, я очень занят. Чем я могу тебе помочь?

Она фыркнула и с обидой посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты взял меня на работу. – Стивен чуть не подавился.

– А что именно ты будешь делать?

– Я тебе помогу решить проблему с Люси, постараюсь найти способ проколоть ее шарик. Если бы я не потеряла работу, я бы, конечно, сделала это бесплатно.

Стивен кивнул.

Может, Лола и правда понимает, как играть в эту игру?

– А зарплату тебе платить наличными или платиновыми колечками?

Она улыбнулась:

– Как насчет того, чтобы и тем, и другим?

Запись в дневнике 16 сентября

Завтрак: 3/4 стакана овсянки; т/4 стакана изюма; 1 стакан обезжиренного молока; кофе без кофеина.

Ленч: 100 г грудки индейки; 30 г легкого сыра; большая порция салата из сырых овощей; 2 ст. л. оливкового масла и винного уксуса; 1/2 стакана коричневого риса.

Обед: 100 г лосося на гриле; 1 чашка брокколи на пару; 3/4 стакана кускуса.

На ночь: 1 ст. нежирного йогурта; 1 ст. клубники.

Установка на сегодня:

«Того, кто написал фразу „Ощущение, что ты худой, приятнее вкуса любой еды“, следует до скончания века кормить одними рисовыми пирожками».

Кабинет магистра по социальной работе доктора наук Дорис Леман

Люси решила, что сегодня ей лучше лечь. Она сбросила туфли, вытянулась на диванчике и положила голову на подлокотник. И скрестила ноги.

– Я готова, можете приступать к анализу, – сказала она. Дорис рассмеялась.

– Итак, как работает эта идея целомудрия? – Люси закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Ну, после той ночи с пиццей мы вели себя хорошо. Несколько раз целовались. Однажды утром Тео помассировал мне спину после тяжелой тренировки и немного потерял над собой контроль.

– Да? И что же произошло?

– Он начал массировать меня и спереди тоже.

– Понятно.

– Потом пошел за мной в женскую раздевалку и повалил меня на скамью.

– О Боже.

– Да. Чем до смерти перепугал уборщицу.

– Но это дает тебе мотивацию? – Люси открыла один глаз.

– Дорис, у меня такая сильная мотивация, что я перестаю нормально видеть, мне начинает казаться, будто Энди Тейлор и Барни Файф сексуальные.

Когда Люси шла к весам, она скрестила пальцы. Сейчас она скрестила бы все, что только можно.

Она понимала, что настал момент расплаты. Сегодня утром толпа зрителей передачи «Проснись, Майами!» выплескивалась на улицу. Телестудии пришлось нанять свободных от службы полицейских, чтобы контролировать поведение толпы. Люси увидела некоторых своих верных болельщиков в подписанных ею футболках, которые размахивали плакатами. Она не хотела их подводить. Она не хотела подводить Тео. Но больше всего ей не хотелось подводить себя.

За те секунды, которые потребовались, чтобы подойти к весам, перед мысленным взором Люси пронеслись последние несколько недель. Она работала так, как никогда в жизни, – бегала, крутила педали, поднимала тяжести – все слилось как в тумане. Питание было здоровым и разумным. Дневник она вела точно и мыслила позитивно – ну, почти всегда. И Тео снова вернулся в ее жизнь. Они снова стали одной командой.

– Вперед, Люси! Вперед, Люси! – кричал зал. Тео протянул ей руку, и Люси оперлась на нее, ступая на весы. Она вздохнула и сосредоточилась на зрителях, потом вдруг рассмеялась: хозяин пиццерии Луиджи сидел во втором ряду! Он махал руками и кричал, и Люси помахала ему в ответ, потом выдохнула воздух. Она понимала, что воздух в ее легких почти ничего не весит, но ведь сколько-нибудь он все-таки весил.

Во всяком случае, палец Тео постукивал по гирьке в нужном направлении. Значит, она по крайней мере не прибавила опять в весе. Толпа шумела все больше, и Джон Уивер потребовал тишины. Тук, тук, тук. Тук, тук.

– Ты – кремень, Каннингем, – шепнул ей Тео. Потом повернулся к камерам: – Люси сбросила шесть фунтов, которые набрала в прошлом месяце, и плюс еще четыре. Сегодня Люси весит сто пятьдесят четыре фунта.

Радостные крики были такими громкими, что у нее заложило уши. Тео помог ей спуститься вниз и крепко обнял.

Она расплакалась – от облегчения, от счастья и потому, что Тео обнимал ее на глазах у всех, и потому, что они своего добились.