Он мерил жизнь особой меркой

Навстречу «Тирпицу»

В один из июньских дней 1942 года Головко предупредил адъютанта, что никого принимать не будет. Пусть по всем делам обращаются в отделы, а он вместе со штабными командирами крайне занят. Это можно было понять по его озабоченному лицу и тому внутреннему напряжению, которое всегда передается окружающим.

Перед глазами лежала карта. Глядя на нее, он пытался разгадать чужой замысел. Конвой, состоящий более чем из тридцати транспортов, самый большой из тех, что посылали к нам союзники во время войны, вышел из исландского порта Хваль-фиорд в Мурманск и Архангельск. Транспорты пойдут в надежном охранении эскадренных миноносцев, фрегатов, корветов. А кроме того, учитывая большую ценность грузов, их сопровождают две группы крупных кораблей оперативного прикрытия: линкор «Дюк оф Йорк», «Вашингтон», крейсеры «Лондон», «Норфолк», «Вичита», «Тускалуза», «Кумберленд», «Нигерия», девять миноносцев…

К мощной артиллерии кораблей, крупнокалиберным пулеметам и чутким радиолокаторам, способным обнаружить вражеские самолеты и подводные лодки, следует добавить десятки истребителей; они готовы будут по первому сигналу подняться с палубы одного из самых совершенных английских авианосцев — «Викториес».

Казалось, не было оснований волноваться. Тем более что глава британской военно-морской миссии на Севере контр-адмирал Беван заверял:

— Операция полностью обеспечена, господин адмирал. Мы воюем не первый год и кое-чему научились. Для нас проводка транспортов — самое обычное дело.

— Не спорю, — ответил Головко. — Но меня удивляет, почему британское адмиралтейство выбрало столь неудачный маршрут Почему на карте проложен курс на острова Ян-Майен, Медвежий и дальше, в горло Белого моря? Ведь несколько прошлых конвоев шли тем же самым курсом. Противник изучил эту трассу и крепко ее оседлал. У него там подводные лодки и даже плавучие базы торпедоносной авиации. Учитывая большой опыт войны, британское адмиралтейство обязано было выбрать другой путь, ввести в заблуждение противника, заставить искать конвой, затрачивать на это время и боевые средства.

— Какое значение имеет маршрут, если наши транспорты пойдут в круговом охранении? — возражал Беван. — У нас сильная противовоздушная оборона. Кроме зениток вы увидите нечто новое, необычное — аэростаты заграждения и змеи. Смею вас уверить, вражеские летчики не захотят идти на верную смерть.

— Вы все же передайте мои соображения в адмиралтейство, — попросил командующий Северным флотом.

— Я это сделаю непременно, — обещал Беван.

Головко предвидел, что этот разговор вряд ли что изменит, — путь конвоя останется прежним. И все-таки считал нужным высказать свое мнение. Его удивляло одно: знают же союзники, что у норвежских берегов, в районе Тронхейма и Нарвика, укрываются линкор «Тирпиц», тяжелые крейсеры «Адмирал Шеер» и «Лютцов». Видимо, неспроста гитлеровцы перебросили сюда самую сильную и боеспособную эскадру. Англичане слишком опытные моряки, чтобы не понимать возможных последствий…

Склонясь над картой, Арсений Григорьевич настойчиво распутывал узел хитроумных расчетов, завязанный за тысячи миль отсюда. Стоило поломать голову над этим узелком! Дело ведь не только в престиже британского адмиралтейства. Решалась судьба многих тысяч тонн военных грузов, направляемых в СССР. Это — главное. И потому нужно было немедля действовать.

На карте обозначен путь каравана. Медвежий — остров с высокими крутыми берегами, обрывающимися в море, — служит как бы границей. От него на восток начинается уже операционная зона Северного флота.

Подготовка к встрече конвоя под номером PQ-17 развернулась давно. Корабли Беломорской флотилии усиленно тралили в горле Белого моря, в фарватере Двинского залива и Северной Двины. На аэродромах в боевой готовности стояли десятки самолетов, главным образом истребителей. Как только выйдет конвой, придется непрерывно вести разведку с воздуха и передавать данные в британскую миссию. Но этого мало. Нужно, вопреки всем возможным просчетам британского адмиралтейства, вывести корабли из-под удара. Конечно, хорошо бы блокировать район Тронхейма, где укрывается немецкая эскадра. Только слишком уж много для этого нужно подводных лодок. А не проще ли самим нанести короткий и решительный удар по главным силам противника?

«Тирпиц» — гордость немецкого флота. Вот его бы подстеречь на пути… Подводные лодки должны выйти туда немедленно, вести активный поиск и разведку, держать с нами связь.

Командующий оторвался от карты, встал и прошелся по кабинету. Эх, если бы знать, что думают там, в своем морском штабе, немецкие адмиралы… Собираются ли они атаковать конвой и в какое время? Ведь условия создались для них самые что ни на есть благоприятные. Или все-таки они побоятся рисковать крупными кораблями? «Мы, со своей стороны, — рассуждал Головко, — должны быть готовы. Главное — удар, меткий, безошибочный удар по крупным кораблям, представляющим наибольшую опасность для конвоя».

Но кого туда послать?

Есть такой командир! Знающий, надежный человек, старожил на Северном флоте, Только вот беда: командует он «малютками», а тут нужны корабли дальнего действия.

И снова раздумья. Есть еще подводник из беспризорников, лихой парень, горячий, нетерпеливый. Все скорей, скорей… Нет, такой, пожалуй, не годится. Тут нужны выдержка и трезвый расчет. Пожалуй, Лунин справится лучше других: он уже немало полазил по норвежским шхерам и не раз топил там вражеские корабли. До войны служил штурманом торгового флота, а торговые моряки — люди привычные к долгим плаваниям и воюют хорошо.

И вот Николай Лунин, командир крейсерской подводной лодки К-21, в кабинете командующего.

Встреча самая дружелюбная.

— Вы не забыли свой прорыв в бухту? — улыбаясь, спрашивает командующий. — Кажется, это было наше первое знакомство?

— Так точно! — отвечает Лунин, сразу ощутив неловкость.

И как не смутиться, вспоминая не очень давнюю, изрядно нашумевшую историю, которая кончилась тем, что буквально в один день и час Лунин получил от командующего устно строгий нагоняй и благодарность в приказе по флоту.

Было это до войны. Проводились большие учения флота. Молодому командиру-подводнику Лунину поставили, прямо скажем, нелегкую задачу: точно в определенный час прорваться незаметно через узкость и извилистость в маленькую бухточку и атаковать там условного противника. Никаких кораблей, кроме плавбазы подводников «Умба», там не было. Но зато охранение выставили такое, точно началась настоящая война. На дальних и ближних подступах несли дозорную службу катера-охотники. У входа в бухту денно и нощно наблюдатели не отрывали глаз от биноклей.

И все же Лунин прошел. Прошел так, что его никто не заметил. Но, оказавшись в бухте, он задержался там, не успел выйти обратно и всплыть в том месте, где было приказано. Всю ночь лодка пролежала на грунте.

А на берегу в это время поднялась тревога. Особенно волновался Головко. По всему флоту было оповещение: пропала подводная лодка, — возможно, потерпела бедствие…

И вдруг к утру лодка обнаружилась.

Лунина немедленно вызвали к командующему. Он докладывал, а из головы не выходила мысль: «Ну, не бывать мне больше командиром корабля». Командующий разгневался. Еще никто не видел его в таком запале. Но, слушая Лунина, он в душе восхищался искусством молодого подводника: лицо его постепенно смягчалось, жесткость уступала место горячей заинтересованности. К концу разговора у него было уже совсем другое настроение. И все же ком-флотом строго сказал:

— За невыполнение графика учений объявляю вам выговор, — и тут же, улыбнувшись, добавил: — А за прорыв в гавань — благодарность в приказе по флоту.

Сейчас Головко знакомил Лунина со своим планом, со своими мыслями и предположениями:

— Только не думайте, что с «Тирпицем» можно расправиться так просто, — предупредил Головко. — Помните, англичане в Атлантике всадили в «Бисмарк» девять торпед, и то он держался на плаву. Пришлось добивать из орудий главного калибра. Но если удастся заставить «Тирпиц» отказаться от нападения на конвой, вы уже сделаете огромное дело.

Развернув карту, Головко показал на маленький кружочек, обведенный синим карандашом.

— Вот здесь, мне кажется, самая наилучшая позиция. Ваш поход займет не меньше двух недель.

Лунин оживился:

— Хоть два месяца, лишь бы дело сделать, товарищ командующий.

Когда деловой разговор был закончен, Головко подошел к Лунину:

— Вы, я думаю, сумеете насолить «Тирпицу». А придете с победой — зажарим таких поросят, какие никому не снились…

Конвой еще не вступил в операционную зону Северного флота, а в Полярный потоком шли тревожные радиограммы. По совершенно непонятной тогда причине корабли прикрытия повернули обратно в Англию, а беззащитные транспорты подвергаются непрерывным ударам немецких торпедоносцев. Многие транспорты уже на дне. Уцелевшим британское командование приказало рассеяться. И они идут поодиночке куда глаза глядят, спасаясь от опасности. Почему британская эскадра повернула обратно? На этот вопрос трудно ответить, и не было времени на догадки. Требовались срочные меры для спасения уцелевших судов. И эти меры выработало командование Северным флотом: все корабли, авиация, подводные лодки, находившиеся в море, были брошены на помощь транспортам.

Но впереди маячила еще большая угроза: наперехват конвою спешила эскадра врага — «Тирпиц», «Адмирал Шеер» в сопровождении миноносцев. Вот тут-то Лунин и получил радиограмму Головко: идти навстречу эскадре, решительно ее атаковать!

…Он стоял на мостике в своем темно-зеленом костюме на меху и старенькой черной кожаной ушанке, которую моряки называли шапкой-счастливкой.

Несмотря на опасность, лодка большую часть времени находилась в надводном положении. И хотя в небе часто появлялись самолеты противника, другого выхода не было. Под водой быстро расходуется электроэнергия, иссякают запасы воздуха, и может случиться, что в нужный момент ни того ни другого не окажется.

Атаковать линкор «Тирпиц»! Эта мысль завладела на лодке всеми. Чуткий слух командира улавливает донесения акустика, корабль совершает маневр за маневром, прорываясь внутрь эскадры. В окулярах перископа замечен вражеский эскадренный миноносец, за ним второй, а там, дальше, за миноносцами, верхушки мачт больших кораблей. Они идут строем при внушительном эскорте. Лунин, хорошо изучивший их по фотографиям и рисункам, узнает головной корабль — крейсер «Адмирал Шеер», а вслед за ним еще более внушительную крепость — линкор «Тирпиц». Вот он идет, широко рассекая воду, а рядом с ним вьются большие и малые корабли охранения. Целая армада надвигается на подводную лодку.

Все готово для атаки. Только бы не обнаружили! Только бы не засекли! Подводный корабль занял удобную позицию, сейчас он атакует, но… Эскадра неожиданно делает поворот влево, и опять следуют команды, опять нужно маневрировать, прежде чем выйти в атаку. Неотвязно сверлит сознание мысль, что там, наверху, чутко и настороженно прослушивают лодку. Там ее ищут самолеты, за ней охотятся быстроходные катера. Небольшая ошибка или даже чистая случайность — и подводников забросают глубинными бомбами. Тогда на карту будет поставлена судьба конвоя, судьба многих транспортов с грузами для наших войск.

Но вот маневр, кажется, удался. Снова в поле зрения мачты линкора и взвившиеся над ними сигнальные флаги. Только бы снова не повернул, тогда все расчеты полетят к черту. Лодка не успеет выйти в нужную точку и выпустить торпеды.

Так оно и есть! Как и в первом случае, корабли поворачивают. Но это не сорок первый год. За спиной бесценный опыт, умение быстро маневрировать и, выйдя на боевой курс, безошибочно атаковать противника. Вот и сейчас Лунин занимает новую позицию, оставаясь внутри конвоя. Идет неторопливая игра со смертью. Игра, в которой охот-, ник и дичь в любую минуту могут поменяться местами.

Лодка снова заняла исходное положение для атаки. Акустик непрерывно докладывает пеленг на линкор. Из центрального поста к торпедным аппаратам несется команда:

— Аппараты, пли!

Корпус лодки дрожит от выстрела торпед. Взрыв! Второй взрыв! Теперь только бы уйти…

Так был атакован линкор «Тирпиц». Он лег на обратный курс, и вся эскадра ушла вместе с ним, отказавшись от нападения на караван.

Спустя несколько дней Головко снова принимал главу британской военно-морской миссии.

— Я уполномочен от имени британского адмиралтейства передать вам поздравление, — улыбаясь, заявил Беван. — О, это такая победа! «Тирпиц» у них главная сила на море. Не дай бог если бы он прорвался к конвою. И я думаю, что сейчас сам Гитлер кусает себе пальцы от досады.

— Благодарю за поздравление, — сдержанно отвечал Головко. — Я очень рад, что удалось избежать этого нападения. Но не могу понять, зачем понадобилось соблазнять гитлеровцев возможностью безнаказанных ударов по транспортам?

Англичанин насторожился:

— Был бы благодарен, если бы вы пояснили свою мысль.

— Пожалуйста!

Головко зачитал ему радиограмму:

— «Командиру эскорта, командующему отечественным флотом от адмиралтейства. Ввиду угрозы со стороны надводных кораблей противника необходимо рассредоточиться и следовать в русские порты».

Беван смущенно пожал плечами:

— Поверьте, нам очень жаль, что такая печальная судьба постигла назначенные для вас грузы. К сожалению, я об этом не знал. А вы не располагаете сведениями относительно уцелевших судов? — в свою очередь спросил англичанин.

— Располагаю. Атака Лунина вынудила эскадру противника повернуть обратно, а мы, пользуясь этим, смогли бросить значительную часть нашего флота на поиски и конвоирование всех уцелевших транспортов. Постепенно они собираются в наших портах — в Мурманске, Архангельске, на Новой Земле.

Беван встал, поблагодарил за информацию и собрался уходить:

— На войне все случается, господин адмирал. Это боевой опыт, за который приходится приносить в жертву и корабли, и человеческие жизни.

— Все это так. Однако на сей раз слишком дорогой ценой пришлось расплачиваться, — произнес Головко.

В этот день в дневнике появилась такая запись: «Судьба PQ-17— логическое следствие традиционной британской политики. И все-таки поведение английского командования в истории с конвоем настолько не укладывается в рамки союзнических отношений, что просто диву даешься…»

Английская разведка сообщала тогда: «Тирпиц» встал на ремонт вследствие атаки советских подводников. И в книге Алистера Маклина «Корабль его величества «Улисс»» (Лондон, 1956) ясно и недвусмысленно говорится: «Тирпиц» совершил очень кратковременную вылазку в море лишь во второй половине дня 5 июля и к вечеру уже возвратился в базу, так как был поврежден торпедой с советской подводной лодки». Ни у кого это не вызывало сомнений, в том числе и у английских историков. Теперь же, стараясь принизить роль Советских Вооруженных Сил в разгроме гитлеровской Германии, английская пропаганда многое отрицает, в том числе и атаку линкора «Тирпиц» советскими подводниками.

Да, времена меняются. Однако что было, то было. Недаром говорится: факты — вещь упрямая…