Он моя проблема (СИ)

Глава 43

— Привет! Спасибо что пришли! — Стас смотрит на наш диван, но Женя демонстративно устраивается поудобнее, показывая, что двигаться она никуда не будет. Стас берет стул из-за столика неподалеку и садится с нами. — Чего меня раньше не позвали? Чем занимаетесь?

— Играем в «Я никогда не», — отвечает Ольга. — Богданов скоро упадет под диван. Присоединяйся! Сейчас моя очередь: я никогда не целовала больше одного человека за один день.

Под наши «оооо!» и «уууу!» пьют Денис, Карен, Леша и, естественно, Стас. Эта игра мне больше не нравится.

— Теперь я, — широко улыбается Женя. — Из-за меня никогда не рыдали люди, которым я отказала или бывшие.

Стас, вздохнув, пьет, как и Леша с Денисом. Да уж. Леша-то понятно, но вот что Богданов такой популярный, я не подозревала.

— А ты чего сидишь? — громче, чем мне бы хотелось, спрашивает Женя, толкая меня локтем. — Пей давай.

— В смысле? Это кто это из-за меня рыдал? — у меня и бывших-то не было, но не хочется говорить это вслух.

— Да все, кому ты бессердечно отказала! — о чем это она вообще? — Машка у нас как фея. Нежный голос, огромные глаза, тоненькие ручки. Но несмотря на рост, доходит до нее как до жирафа, — я слушаю Женьку в немом изумлении. К сожалению, все собравшиеся за нашим столиком, тоже слушают с любопытством. — У нас в школе полпараллели по ней страдало плюс еще мальчики на класс младше. Некоторые даже осмеливались за ней поухаживать, и с особо везучими Машка соглашалась куда-нибудь сходить. Но один неверный шаг с их стороны и все, их вычеркивали из жизни.

— Ты вообще о ком говоришь? — не выдерживаю я. — Не было такого.

— Еще как было! Вспомни Антона.

— Мы с ним по-дружески ходили в кафе, и он нагрубил официантке.

— А Дима Тихомиров?

— Мы не встречались! Он как-то решил меня проводить и замахнулся на собаку. Подумаешь, она на него разок гавкнула!

— Наш первый красавец Крылов? Он с первого класса с тебя глаз не сводил! И все его посты в соцсетях, типа «Это могли бы быть мы, но ты меня не замечаешь», о ком были, как думаешь?

— Он два года встречался с Катей из Б-класса! С нашей подругой вообще-то!

— Ну вот, — торжествует Женя. — И таких случаев было полно. Это ты чуть что уходишь в закат и знать не хочешь, что дальше. А я насмотрелась. Так что и рыдали, и страдали, и поэмы писали. У меня до сих пор где-то лежит письмо к тебе от Юрика.

— Ой, фу, сожги. Там наверняка жуткая поэзия.

— Что и требовалось доказать, — хмыкает Женя, почему-то глядя на Стаса, пока я под всеобщий смех, пью свой сок, покрасневшая до корней волос. — Поэтому претендентам на Машкино сердце лучше вести себя хорошо. Утешать их будет некому.

Да уж, такого разговора я не ожидала. Она это все серьезно? Вообще не помню никакой армии поклонников. Наоборот, я никогда не пользовалась особой популярностью. Не могу же я быть настолько ненаблюдательной.

Внезапно заигравшая громкая музыка, наконец, отвлекает внимание от меня. Илья с микрофоном в руках стоит на импровизированной сцене и зовет к себе Злату, чтобы вручить ей огромный букет. А, ну да, у нее же тоже день рождения.

Смотреть на чествование Златы мне не хочется, поэтому я встаю, иду к краю площадки и, прислонившись к перилам, смотрю на город. Вид отсюда отличный. Дни уже стали довольно длинными и солнце еще не село до конца. Закат сегодня мягкий, весенний, без особого буйства красок, но все равно очень красиво. Отсюда даже видно мой дом и реку.

— Сфоткаемся? — спрашивает Стас, который, оказывается, пришел следом за мной.

— Вставай, я тебя сфотографирую, — я лезу в карман за телефоном и делаю шаг в сторону, освобождая ему место.

— Я хочу фото вместе с тобой, — он протягивает руку, чтобы обнять меня за плечи, но я уворачиваюсь.

— Ага, чтобы твой фан-клуб подумал что-то не то и скинул меня с крыши? Что-то не хочется.

— Никто тебя не скинет! — хмурится Стас. — Маша я…

— Тебя зовут, — я не даю ему договорить. — Пора на сцену.

Это правда, Илья закончил поздравлять Злату и теперь зовет Стаса.

— Давай потом поговорим, — вздохнув, просит Стас и идет к Илье, нетерпеливо вертящему в руках микрофон.

Я тоже иду поближе к сцене, в конце концов, нужно побыстрее отдать ему подарок и можно будет уехать.

Пока Стас, под всеобщие аплодисменты, задувает свечи, я успеваю сбегать к нашему столу за подарком и ставлю бумажный пакет на большой подиум. Чего тут только нет. Коробки с дорогими кроссовками, игровая приставка, часы, парфюмерия. Мой пакет выглядит сиротливо, наверное, нужно было подарить подарочный сертификат, как Женя. Но уже ничего не поделаешь.

— Какая прелесть, — сладко улыбается подошедшая Злата, заглядывая в мой пакет. — Нужно было тоже подарить ему что-нибудь скромное. Носки, например. Или сделать что-то своими руками. Стас и так ужасно избалованный.

— Ну, новую машину я сегодня ему купить уже не успею, — пожимаю плечами я. — Придется довольствоваться этим подарком.

— Он будет счастлив, — Злата обнимает меня за плечи, обдавая запахом сливочного ликера. — Но все-таки чего-то не хватает, давай это исправим!

Дальше все происходит практически мгновенно.

Спустя секунду мы с ней уже стоим на сцене, мне в глаза светит прожектор, а в руке у меня откуда-то берется микрофон.

— Маша приготовила Стасу подарок, — мурлыкает Злата в микрофон Ильи. — Она очень стесняется, давайте ее поддержим!

Начинает играть музыка, а слева от меня загорается экран с обратным отсчетом. Я должна сейчас петь караоке?!

Это мой самый частый ночной кошмар. Все смотрят на меня, а я должна петь и танцевать, чего делать совершенно не умею. Я не просто плоха, я очень плоха.

Что же делать? Убежать? Устроить сцену и вцепиться Злате в волосы? Расплакаться и свернуться клубком на полу, прямо у всех на глазах? Последний вариант кажется мне самым перспективным.

Песня — слезливая баллада из начала нулевых, требующая хоть каких-то вокальных навыков. Это будет полная катастрофа!

Обратный отсчет неумолимо отмеряет секунды. Пожалуй, сбегать уже поздновато.

Ладно, если Злата хочет шоу, будет ей шоу.

Набрав побольше воздуха, я дожидаюсь начала первого куплета и что есть сил начинаю петь, перевирая абсолютно все ноты. Мой голос, многократно усиленный колонками, похож на печальный плач чайки с элементами ульразвука. Я пою почти не останавливаясь, чтобы вдохнуть, потому что, если остановлюсь и в полной мере осознаю, что происходит, всему конец. Я просто умру от стыда.

Но воздух, к сожалению, быстро кончается, мне придется как следует отдышаться, еще и в самый неудачный момент, в начале припева.

Да что я ей такое сделала?

Когда я почти на грани окончательного позора, ангелом с огненными крыльями, на сцену пробивается Женя. Она отнимает микрофон у Ильи, слегка контуженного моим вокалом, встает рядом со мной и подхватывает песню. Господи, как я ее люблю. Среди всех ее талантов, талант к музыке и пению у нее полностью отсутствует. Однако, она пришла спасать меня, полностью наплевав на имидж и репутацию. Что бы я без нее делала?

Наш дуэт абсолютно ужасен. По шкале от одного до полного кошмара, мы на уровне Апокалипсис.

Но видимо, ко всему привыкаешь, потому что публика постепенно начинает приходить в себя, я начинаю слышать подбадривающие крики.

Это мои одногруппники. Члены моей команды. Подпевая нашему фальшивому пению, к нам на сцену выходит Ольга Овчинникова, я сразу отдаю микрофон ей, она-то петь умеет. Но Женьку я бросить не могу, поэтому в ее микрофон поем мы обе. Денис и Карен тоже выходят на сцену и вот у нас уже есть комедийный балет. Не уверена, в каком жанре их танцы, но выглядит эпично. Наверное, это контемпорари. Постепенно на сцене собирается вся наша команда. Хоровое пение у нас тоже выходит не очень, но, к моему удивлению, все явно получают удовольствие и веселятся. Меня как будто отпускает, мы с Женькой переглядываемся и смеемся.

Публика тоже нас поддерживает. Я не знаю почти никого из этих людей, но они вполне искренне нас подбадривают и подпевают. Вот она, сила уверенности. Когда знаешь, что рядом есть люди, которые тебя не бросят, встанут рядом и не дадут тебе умереть от неловкости, можно свернуть горы. Почему я раньше этого не знала?

Последние строчки мне дают допеть соло, под одобрительные крики зала. Чужое веселье заразительно, поэтому заканчиваю петь я, расправив плечи, гордо задрав подбородок и улыбаясь во все тридцать два зуба.

На последних нотах к нам выходит красный от хохота Стас, обнимает меня, поднимая над полом, и прямо у всех на глазах, в свете прожекторов и под бурные аплодисменты, он меня целует. Страстно, как никогда прежде.