Глава VI ОНА КРЕПКИЙ ОРЕШЕК

Я выбрал окружную дорогу вокруг Леатерхеда. Еду и раздумываю о давно прошедших днях, когда я колесил по этим краям, гоняясь за Максом Шрибнером. Золотое было время! Скоро и на моей улице будет праздник. Теперь уже недолго ждать.

Сэмми сидит сзади и попыхивает сигаретой. Он отдыхает. Когда папиросы во рту нет, он мурлыкает веселый мотивчик. Мне понятно, что у него хорошее настроение. Он выложил мне все, что было у него на душе, и к тому же я прислушался к его словам.

По другую сторону Леатерхеда, где дорога огибает холм, я глушу мотор и останавливаю машину у обочины. Закуриваю, залезаю в ящик под сиденьем и достаю полбутылки виски. Отпиваю и передаю бутылку Сэмми.

Он говорит:

— Вижу, о чем ты думаешь, верно? Я киваю головой.

— Точно. Об этой дамочке Варлея. Знаешь, мне кое-что пришло в голову…

— Что именно?

— Послушай, Сэмми, ты мне еще в номере сказал одну вещь, которую я никак не могу выбросить из головы. Ты удивился, что у Варлея появилась сестрица. Допустим, что эта малютка в Брокхэме вовсе не его сестра. И вообще не родственница, а просто играет ее роль. Для чего бы это?

— Не представляю. А что ты предлагаешь?

— Допустим, эта дамочка в курсе данного дела, хотя бы частично. Во всяком случае, ей известно, что документы находятся у Варлея, а он рано или поздно заявится сюда. Возможно, они в сговоре. Заранее договорились, что она подъедет в Брокхэм к тому времени, когда он возвратится из Франции. Кто знает, не играет ли она при нем роль своего рода почтового ящика?

— Ну и что же это ему дает? Я пожимаю плечами.

— Очень даже многое. В этой стране прекрасно поставлено почтовое обслуживание. Возможно, Варлей — вовсе не такой простачок, как можно предположить. Зачем ему разгуливать по всему свету, держа в кармане те документы. Допустим, он переслал их ей на черный день, потому что, как ты сам понимаешь, это вовсе не так уж и плохо, если у него ничего не остается на руках.

Он задумывается на короткий миг, потом говорит:

— Возможно, ты и прав, мистер Кошен. Абсолютно прав. Варлей не новичок. Его пока еще ни разу не засекли, «о кто может поручиться, что этого не случится в ближайшем будущем. Мне говорили, что у него на все случаи жизни имеется запасной выход. Поэтому твое предположение вполне реально.

— Конечно. Ты же сам говоришь, что у него всегда имеются преданные ему женщины. А в смысле запасного выхода, так он на все сто процентов прав. Ему же должно быть понятно, что федеральные власти гораздо больше заинтересованы в этих документах, чем в нем самом. Конечно, в идеале было бы схватить и его, и украденные им материалы, но если уж придется выбирать…

— Уверен, что ты мыслишь в верном направлении. Наверняка дамочка Варлея играет с ним заодно. Что же нам тогда предпринять?

Я снова включаю мотор и трогаю с места. Затем задумчиво бросаю через плечо:

— А вдруг она будет настолько удивлена, что не сумеет, вернее, не сможет ничего придумать и выложит нам всю правду?

— Посмотрим.

Я нажимаю ногой на акселератор, и через пару минут мы сворачиваем на Доркин, выбираемся на дорогу и уже едем без остановок. Сэмми что-то напевает, а я дышу полной грудью и наслаждаюсь замечательной ночью.

Думаю о сестре Варлея. От этой кошечки зависит очень многое. Надеюсь, что она не принадлежит к этим слишком уж умным дамочкам. Неужели у нее не хватит ума повести себя так, как этого хотелось бы мне, «о с женщинами ни в чем не можешь быть слишком уверен.

— Послушай, Сэмми, нам надо попробовать пойти вот на какую хитрость… Допустим, что эта дамочка — вовсе никакая не родственница Варлея, а просто его приятельница, причем она его искренне любит. Тогда наше дело швах, верно? Нам придется отступить.

— Ты хочешь сказать, что она может сделать вид, что согласна на все наши предложения, а потом все возьмет и выложит Варлею?

— Совершенно верно.

— Понимаешь, все же стоит рискнуть, мне думается. Через несколько минут мы объезжаем брокхэмскую лужайку. Я очень тихо останавливаюсь за «Квадратной бутылкой», чтобы никого не разбудить.

— Послушай, Сэмми, — предлагаю я, — покури тут, а я сбегаю проверить, не произошло ли тут чего за мое отсутствие.

— О'кей, — соглашается он.

Через боковую дверь пробираюсь к себе и зажигаю свет. И сразу же вижу записку на столе. Она придавлена чернильницей, чтобы ее не унесло сквозняком. Узнаю почерк хозяина моей гостиницы.

«Дорогой капитан Клаузен. Сейчас половина третьего. Из Лондона Вам звонил джентльмен по имени Домби. Он сообщил, что номер его телефона 63261 и что он не хочет, чтобы его тревожили, так как, привожу его собственные слова: „он связан по рукам и ногам графиней, которая так в него влюблена, что каждый раз, когда он пытается уйти от нее, она закатывает ему обморок“.

Кроме того, он добавил, что его графиня исключительно аристократична и настолько перелестна, что по сравнению с нею Дездемона выглядела бы уборщицей, приходящей к Вам наводить порядок.

Ввиду таких обстоятельств он не хотел бы, чтобы его отсылали без крайней необходимости в другое место.

Я не совсем понял, что именно он имел в виду, но передаю Вам точное содержание нашей беседы.

Джон Шоу».

Прекрасно, значит, Домби дозвонился и, хотя ему пришлось при этом вытащить из постели хозяина, все же мне думается, что это не зря.

Я выбрасываю записку в корзину и бегом направляюсь к телефону. Набираю номер телефона Домби. Через несколько минут раздается его голос.

— Алло, соня! — кричу я. — Как поживаешь и как поживает твоя графиня?

— Не кричи так громко, ты, иерихонская труба! Я не хочу, чтобы она нас слышала.

— Ты хочешь меня убедить, что она еще не уснула от скуки?

— Послушай, Лемми, почему ты вечно суешь нос в мои сердечные дела? Есть ли у тебя совесть?

— Дорогой, у меня нет никакого желания вмешиваться в твои страстишки, но не смог бы ты покинуть свой будуар, где вы с ней устроились, и быстренько прилететь сюда?

— Я был уверен, что ты мне это предложишь. Стоит мне заинтересоваться кем-то по-настоящему, как ты изобретаешь для меня какое-нибудь паршивое дело. Ну, так что там у тебя стряслось?

— Понимаешь, у меня такое чувство, что с минуты на минуту что-то должно произойти. Приезжай быстрее. Жду тебя не позднее чем через сорок минут. Пусть твоя графиня немного отдохнет от твоих бурных ласк. Поручаю тебе участок между Южным и Северным Холмвудом. Одним словом, следи за коттеджем «Мейлиф» в Южном Холмвуде и за коттеджем «Торп» между Кейпелем и Северным Холмвудом, куда, как ожидает Джимми Клив, должен заявиться Варлей.

— Дьявол… что за задание! По-видимому, мне придется всю ночь бегать взад и вперед по этой дороге.

— Послушай, ты — большой осел! Между этими коттеджами практически нет зданий, дорога совершенно пустынная. От тебя лишь требуется, чтобы ты сел под деревом и изображал из себя сову.

— Ясно. А что мне делать потом?

— Болтайся в тех местах до тех пор, пока я не приеду за тобой. Ясно? Я вешаю трубку.

Сэмми сидит в машине и по-прежнему что-то мурлыкает.

— Все о'кей, — говорю я, — я позвонил в Лондон на случай, если нам в скором времени потребуется помощь. А теперь поехали к этой прелестнице. Впрочем, ехать не надо, мы пойдем пешком.

Он вылезает из машины, и мы обходим вокруг «Квадратной бутылки». Коттедж с увитой плющом входной дверью выглядит весьма привлекательно в лунном свете. Красная крыша и белые стены производят сказочное впечатление. Я с трудом изгоняю из головы эти поэтические мысли и заставляю себя сосредоточиться на деле.

Мы входим в калитку и стучим. Проходит некоторое время, прежде чем открывается маленькое окошечко, через которое высовывается головка дамочки Варлей. Я уже раньше говорил, что у нее очаровательная мордашка, черные волосы, перевязанные лентой, падают на ее плечи. Настоящая сказочная фея… Честное слово, друзья, это картинка!

— Доброе утро, мисс Варлей, — здороваюсь я. — Это мой друг, мистер Майнс. Мне бы хотелось с вами потолковать.

Она тяжело вздыхает и отвечает, причем я еще раз поражаюсь, какой у нее мягкий вирджинский акцент.

— Честное слово, капитан Клаузен, вы немыслимый человек. Прошлый раз, когда мы виделись с вами, вы изъявили намерение пойти со мной погулять. Теперь по соображениям, известным вам одному, вы приводите ко мне своего приятеля в такой ранний час, когда даже деревенские пастухи еще не просыпались. Неужели вы всерьез воображаете, что я могу впустить вас в дом? Конечно, нет!

— Очаровательная, у меня ничего подобного и в мыслях не было. Я был уверен, что вы обрадуетесь нашему приходу.

— Не разрешите ли вы узнать, откуда у вас такая уверенность?

— Послушайте, леди, не ответите ли вы мне еще на один вопрос?

— Какой?

— Я бы многое отдал за то, чтобы узнать ваше имя?

— Капитан Клаузен, — говорит она ледяным тоном, — это вам ничего не будет стоить. Меня зовут Лана, хотя я отказываюсь понимать, какое это имеет отношение к тому вопросу, который мы в данный момент Обсуждаем.

— Послушайте, Лана, ибо я теперь буду называть вас только этим прелестным именем. Разрешите вам сразу сказать, что я обожаю красивые имена, потому что если у девушки такое красивое имя, как у вас, то могу поспорить на любую сумму, что она к тому же и большая умница. Лично я убежден, что вы исключительно разумная крошка. А раз так, то могу вам откровенно признаться, что я никакой не капитан Клаузен, а специальный агент Лемюэль X. Кошен из Федерального бюро расследований, а это мой помощник мистер Сэмми Майнс. Поэтому вы, как сознательная американка, паспорт которой, я надеюсь, прописан в данной деревушке, все же обладаете достаточно здравым смыслом, чтобы открыть мам дверь.

— А что случится, если я этого не сделаю?

— Тогда я с великим сожалением вынужден буду взломать дверь, чего мне вовсе не хочется делать.

— Мне тоже. Хорошо, я открою вам дверь. Но я надеюсь, что вы сказали мне правду.

— Леди, вы меня просто удивляете.

Она открывает нам дверь через пару минут. Мы стоим и смотрим на нее, и я слышу, как Сэмми сзади вроде бы всхлипывает от восторга. Она зажигает в холле электричество. Говорю вам, ребята, эта крошка — ну настоящий шедевр из картинной галереи. На ней надет широкий красный шелковый халат и маленькие бархатные туфельки без задников. Она стоит и глядит на нас, холодная, как… как кусок льда. Она вопросительно разглядывает нас.

— Ну?

— Одну минуточку, пока я переведу дыхание, — отвечаю я. — Уже давно мне не доводилось видеть таких красавиц. Какая приятная встреча.

Она отступает в сторону. Мы проходим в холл. Он оказался больше, чем можно было предполагать. Коттедж снаружи производит обманчивое впечатление. И меблировка внутри была просто отличная.

Она говорит:

— Надеюсь, что и я буду рада нашей встрече. Но прежде всего мне бы хотелось взглянуть на ваши удостоверения или что-то в этом роде… мистер…

— Кошен, — подхватываю я.

Я вытаскиваю свое удостоверение и английский паспорт. Она смотрит на них, потом на меня. Наконец, она слегка улыбается нам.

— У меня такое впечатление, будто я про вас слышала раньше, мистер Кошен. Вроде бы вы — один из тех' знаменитых детективов, которые стали известны за последние десять лет в Америке. Ну, что ж, если вы хотите мне задать какие-нибудь дельные вопросы, то я на них обязана ответить.

Мы идем следом за ней в небольшую гостиную, расположенную с правой стороны дома. Девушка ведет себя так спокойно, что я начинаю даже чуточку теряться. Невольно возникает впечатление, что ее нисколько не удивил наш визит в половине четвертого утра. Она указывает нам на пару кресел в пестрых чехлах и ставит на стол коробку с сигаретами, сама берет одну из них. Я протягиваю ей зажигалку.

Потом она спрашивает:

— Ну, так в чем же дело? Только не говорите, что меня подозревают в убийстве. — Тут она слегка зевает. — Хотя это в известном смысле было бы интересно.

— Послушайте, леди, — начинаю я, — почему бы вам не дать отдых своим очаровательным ножкам и не присесть? Разрешите мне кое-что объяснить, потому что мне было бы крайне неприятно, если бы вы оказались замешанной в какой-нибудь некрасивой истории, а сейчас вы стоите буквально на самом пороге этого.

Она удивленно приподнимает брови и садится в кресло, стоящее против нас.

— Это очень интересно. Итак, вы считаете, что я очень скоро попаду в неприятную историю? Можно ли полюбопытствовать, в какую именно?

— Сейчас все объясню. Мы разыскиваем одного человека по имени Варлей. Вы помните, мисс Варлей, когда мы встретились с вами на дороге, я вам сказал, что, по-моему, где-то вас видел до этого. Встречал ли я вас или нет, но ваше описание у меня имеется. Мизинец на левой руке у вас чуточку искривлен, не так ли? Если вы сестра Варлея, значит, вы его родственница и вы знаете, о ком я говорю.

Она пожимает плечами.

— У меня в семье очень мало родственников-мужчин.

— • Меня интересует всего один, тот самый, который является владельцем коттеджа в Северном Холмвуде, называемого коттеджем «Тори». Этот человек сбежал в прошлом году из Нью-Йорка, попал во Францию и участвовал там в паре убийств. Потом он скрылся сюда с пачкой важных документов в кармане. Вот этот Варлей меня и интересует.

— Это просто невероятно! До чего же было бы интересно иметь такую романтическую фигуру в качестве родственника. Скажите мне, кого это он убил во Франции? Надеюсь, что этот человек заслуживал, чтобы его убили.

Эта дамочка явно начинает показывать свои коготки.

— Послушайте, я думаю, что у вас где-то поблизости имеется паспорт. Мне бы хотелось на него взглянуть. Во избежание каких-либо недоразумений.

Она поднимается.

— Конечно, паспорт у меня есть, и я с удовольствием покажу его вам.

Она подходит к письменному столу, стоящему в углу комнаты, достает из ящика паспорт и протягивает его мне. Все в порядке, и фотография ее, и прописка. Она действительно Лана Джеральдина Варлей, подданная США, приехала из Ричмонда, Вирджиния.

Я возвращаю ей паспорт.

— Вроде бы все о'кей.

— Прекрасно, теперь, когда вы установили мою личность, что вы хотите дальше?

Внешне эта крошка нисколько не взволнована. Я смотрю на Сэмми. У него на лице забавное выражение, Я говорю значительным тоном:

— Мы пришли, чтобы дать вам шанс. Считаю своим долгом напомнить вам, что играть в кошки-мышки с дядей Сэмом весьма опасно, а вы сейчас как раз этим, по-моему, и занимаетесь.

Она слегка вздыхает и отвечает:

— Мистер Кошен, хотите верьте, хотите нет, но вы сильно меня позабавили и заинтриговали. Честное слово, вы являетесь ко мне среди ночи, рассказываете какие-то истории и вроде бы даже удивляетесь, что я не понимаю, о чем вы толкуете.

— О'кей. Возможно, это и правда, что все произошло случайно. Только я лично не особенно верю в случайные совпадения. Весьма сомнительно, чтобы вы решились приехать в это захолустье просто так как раз в то время, когда с минуты на минуту ожидается приезд сюда того самого Варлея. Гораздо естественнее предположить, что

Варлей должен вам передать те самые документы, потому что ему на пятки наступает полиция. Глаза у нее раскрываются пошире.

— Допустим, что это так. Какую пользу извлеку из этого я и тот самый Варлей.

— Будьте же разумны, крошка. Вы великолепно понимаете, что мы заинтересованы найти и Варлея, и бумаги, но больше всего нас интересуют документы. Представим, что мы поймали Варлея без бумаг. А кто-то, вроде вас, припрятал их в неизвестном месте. Рано или поздно Варлей выходит из тюрьмы, и эти документы у него снова в руках.

— Так, — вздыхает она, — все ясно. А ведь это вовсе не глупая идея, верно?

— Особенно умной я бы ее не назвал, но она разумная, что ли. И, конечно, такой ловкий парень, как Варлей, обязательно предпринял бы что-нибудь в этом духе, если бы у него была сестра, кузина или просто приятельница, такая красивая и хитрая, как вы.

Она кусает губы.

— Знаете, мне и раньше говорили, что я миловидна, но от вас первого я слышу о своей хитрости. Вы, похоже, очень откровенный человек.

— Откровенный или нет, это никого не касается. Послушайте, малютка. Я не из тех парней, которые любят зря терять время, особенно в такой ранний час. Советую вам, подумайте как следует. Может быть, к завтрашнему утру вы что-нибудь и надумаете.

Она улыбается мне своей очаровательной улыбкой.

— Мне было приятно беседовать с вами, мистер Кошен. Конечно, утром разговаривать куда лучше, чем ночью. Думаю, что мы отыщем интересные темы для дальнейших бесед. Вы мне показались занимательным собеседником.

Она поднимается. Сэмми тоже.

— Мне очень жаль, что вам надо идти, — продолжала она. — Заходите как-нибудь попить чайку. Я буду рада.

Я искоса смотрю на Сэмми. Он почти ухмыляется.

— О'кей, мисс Варлей, — говорю я. — Что ж, вам виднее. Возможно, мы еще встретимся. Приношу извинения за то, что вытащили вас из постели.

— Пустяки, уверяю вас, я получила огромное удовольствие.

Мы выходим. Когда мы же стоим на тропинке, до нас доносится:

— До свидания, мистер Кошен. Мне было крайне приятно с вами познакомиться. — Дверь захлопывается.

Мы возвращаемся к машине. Сэмми вынимает из кармана пару сигарет и протягивает мне одну. Мы стоим, облокотившись на машину, и молчим. Наконец Сэмми говорит:

— Вроде бы дела дрянь, да? Я пожимаю плечами.

— А ты рассчитывал, что она сразу же так и расколется? Я уверен, что она и вчера не поверила, что я морской офицер, находящийся здесь на отдыхе. Она предчувствовала, что за Варлеем установлена слежка. Она не дура, так что рассчитывать на легкую победу не приходится.

— Понятно. Ты думаешь, что она выгадывает время?

— Возможно.

Мы молчим некоторое время, потом я говорю со вздохом:

— Знаешь, Сэмми, у меня такое ощущение, что этой кошечке не слишком понравилась моя физиономия.

— Моя тоже, — говорит Сэмми.

— Возможно, твоя ее больше устраивает. Как мне думается, эта дамочка уже не ляжет спать. Сейчас она наверняка спокойненько присядет в кресло с сигаретой и подумает. Либо она ровно ничего не знает об этом деле, что, на мой взгляд, было бы слишком большой случайностью, либо ей надо здорово все обдумать. Тебе ясно? Я сейчас пойду спать. Ну, а ты минут через пять-шесть обойди-ка ее коттедж с другой стороны, постучись поделикатнее и поговори с ней еще разок.

У него даже глаза на лоб вылезают от моих слов.

— Чего ради? Какого черта я сумею сделать?

— Послушай, попробуй рассказать ей правду. Что ты частный детектив, но что вынужден болтаться со мной, поскольку обязан это делать: как-никак война. Признайся, что ты не слишком ко мне привязан. Потом скажи ей то, о чем я умолчал: что если бы я был прав и Варлей передал или переслал бы ей документы, то тем самым она нарушила бы в глазах Федерального правительства законы военного времени и ей грозило бы длительное заключение в Алькатраце. Понятно?

— Понятно, — отвечает он. — Но я не чувствую особого энтузиазма.

— А потом объясни ей, что, если она согласится работать с тобою, все будет в порядке. Всегда можно будет сказать, что она спрятала эти документы, чтобы передать их властям.

Сэмми кивает головой.

— Когда ты вобьешь это ей в голову, сообщи ей, что за возврат документов власти обещают вознаграждение в размере ста тысяч долларов. И поинтересуйся, какая перспектива ее больше устраивает: первая или вторая.

— Ясно, мистер Кошен, идея совсем неплохая. Если эта красотка — приятельница Варлея, она здорово перетрусила. Если ей подсказать такой выход, да еще деньги, она ухватится за предложение руками и ногами. Ты не знаешь, каковы они, эти красотки. Они идут с парнями вроде Варлея до тех пор, пока атмосфера не становится чересчур накаленной. А потом, если есть возможность их продать, то они охотно идут на это.

— Вот на это я и рассчитываю.

— Ладно. Я попробую. Когда мы увидимся?

— Не волнуйся и не спеши. Позвони мне завтра утром. Мы договоримся о встрече. А теперь иди. Может быть, тебе удастся уговорить этот бутончик.

Я докуриваю папиросу и думаю, что машину не стоит заводить в сарай. Она мне может еще понадобиться сегодня. Потом я поднимаюсь в «Квадратную бутылку» и тихонько прохожу в свою комнату. Шляпа летит на диван, и сам я выпиваю с полстакана шотландской. Затем сажусь на диван и закрываю глаза.

Проходит с полчаса без всяких происшествий. Но я никогда не отличался нетерпением. Уверен, что в скором времени должны поступить известия от Домби.

И я не ошибаюсь, потому что в четверть пятого внизу раздается телефонный звонок. Я кубарем лечу с лестницы, пока телефон не переполошил весь дом. Это Домби, можете не сомневаться.

— Послушай, Лемми, — слышу его голос, — я не знаю, важно ли это для тебя, но примерно десять минут назад, когда я наблюдал за коттеджем «Торп», из него вышла какая-то дамочка. Она пошла по дороге к Южному Холмвуду. Она прошла почти рядом со мной, и угадай, кто это был?

— Не собираюсь ничего отгадывать. Кто же это был?

— Джуанелла. Тебе что-нибудь про нее известно? Я не знал, что делать. Продолжать ли наблюдение здесь или идти следом за ней. Я решил остаться на месте.

— Правильно сделал, Домби. Сейчас ты можешь найти себе какое-нибудь пристанище поблизости и поспать.

А завтра не спускай глаз с этого коттеджа. Увидимся завтра.

— О'кей, Лемми.

Я вешаю трубку. Чертовски интересная ночь. Конечно, спать мне здорово хочется, но ничего не попишешь. Выпиваю еще глоток виски, надеваю шляпу и снова иду к своей машине. Пятый час. Интересно, повезло ли Сэмми с этой крошкой Ланой.

Включаю мотор и еду к коттеджу «Мейлиф». Оставляю машину за деревьями, где ее не видно с дороги, и пешком иду к дому. Все погружено во тьму. Я трижды громко стучу в дверь и жду. Проходит несколько минут, потом голос Джуанеллы спрашивает:

— Кто здесь и что вам угодно?

— Это сыночек миссис Кошен, и я хочу поговорить с тобой, моя дорогая. Так что отворяй скорее двери.

Она возмущается;

— Послушай, какого черта? Или ты воображаешь, что это ночное справочное бюро?

Я колочу еще громче.

— Если бы его тут открыли, моя прелесть, то я бы смог получить ответы на все свои вопросы.

— Ты умный парень, — говорит она. — Умеешь найти выход в любом случае. Наверное, твоя мама была довольна папой, когда ты родился, если она, конечно, знала, кто твой папа

— Не свирепствуй, моя радость. И лучше не задевай мою старенькую маму. Я могу тебя заверить, что я родился в законном браке, и, если это тебя интересует, то сам видел брачное свидетельство.

— Да? А ты не ошибся?

— Ладно, красавица, хватит заговаривать мне зубы. Отворяй живее.

— Хорошо. Подожди хоть, пока я накину на себя халат.

Дверь отворяется, и я вижу, что Джуанелла не зря продержала меня на улице целых пять минут. Вид у нее сногсшибательный. На ней черный крепдешиновый пеньюар с золотой вышивкой. Волосы вроде бы небрежно распущены по плечам, но, несомненно, эта небрежность весьма искусно продумана. На ногах черные домашние туфли. Пеньюар расстегнут там, где мне видна весьма эффектная шелковая ночная сорочка абрикосового цвета.

— Джуанелла, — говорю я, — и днем ты настоящий персик, а ночью еще лучше.

— Правда? Ты, наверное, хочешь выпить?

— Не откажусь. — Ну, входи же.

Я затворяю за собой дверь, и мы входим в гостиную. Она приносит бутылку и наливает два бокала. Потом добавляет содовой и достает кусочки льда из холодильника.

— Ну, так что же ты еще надумал? Я усаживаюсь перед камином.

— Садись-ка, милая, нам предстоит серьезный разговор.

— Ничего, кроме серьезных разговоров, я так не смогла добиться от тебя. Было бы неплохо, если бы ты для разнообразия заговорил о чем-нибудь другом.

— Наш разговор будет достаточно интересным, не сомневайся. Скажи, часом, не ты стреляла в меня утром у брокхэмского моста вскоре после того, как мы расстались с тобой.

У нее глаза вылезают из орбит.

— Какого черта ты несешь чепуху? Чего ради мне было стрелять в тебя?

— Кто знает, может, у тебя и были основания. Даже несколько, но одно мне хорошо известно.

— Какое же, позволь узнать? — Глаза у нее становятся необычайно суровыми.

— Все тот же Ларви. Она отхлебывает виски.

— Прекрасно. Значит, я хотела ухлопать тебя из-за Ларви. Что-то я не вижу тут особого смысла.

— Вот как? А я вижу. Как ты знаешь, между тобой и моим напарником Джимми Кливом было заключено известное соглашение, и он обещал тебе даже добиться пересмотра дела Ларви и сократить ему срок до двух лет. Даже о взятии на поруки шел разговор. Не так ли?

— Я вижу, что ты все знаешь!

— А почему бы и нет? Я прочитал кусок его письма к тебе, которое ты затолкала под пресс-папье.

— Хоть стой, хоть падай! Ах, ты, хитрая макака! Значит, ты успел все перетрясти, пока меня не было дома?

— Разумеется, крошка. И теперь тебе остается только одно: пойти в спальню и как следует одеться.

— Какого черта ты задумал? Зачем это мне одеваться? Или я тебе не нравлюсь в таком виде? Так я могу вообще остаться в одной рубашке.

— Джуанелла, ты выглядишь, конечно, умопомрачительно, но, согласись, нельзя же ехать в Лондон в ночной рубашке? Так что иди переоденься, да поживей, старушка.

— Послушай, Лемми, я отсюда никуда не поеду!

— Поедешь, моя дорогая, поедешь, и не позднее, чем через десять минут. Одетая или нагишом, мне все равно.

Она поднимается со стула. Я вижу, что у нее глаза полны слез.

— Послушай, бесполезно начинать сцену со слезами. Я прекрасно понимаю, что тебя удерживает, Джуанелла, но у тебя нет причин для волнений. Ты вбила себе в голову, что, если я увезу тебя в город, тебе не удастся все разыграть так, как вы договорились с Джимми Кливом? Что если тебя не будет на месте, скажем, завтра, то Джимми Клив будет тобой недоволен, и в этом случае старине Ларви придется отсиживать за решеткой все пятнадцать лет? Из-за этого ты боишься уезжать? Так ведь?

— Это правда, Лемми, ты сам знаешь.

— У меня нет времени на пререкания. Теперь выслушай меня. Весь вопрос в том, кому ты больше веришь, мне или Джимми. Я тебе говорю одно: переодевайся, мы едем в Лондон. Сюда тебе завтра просто нельзя показываться. Если ты поступишь так, как я тебе говорю, то даю слово, а ты знаешь, я его никогда не нарушаю, что, как только закончу это дело, я вызволю твоего Ларви из беды. А коль скоро я говорю, что вызволю, значит, так и будет.

Ее глаза вспыхивают.

— Послушай, Лемми, честное слово?

Она в который уже раз набрасывается на меня, совершенно не учитывая, что я живой мужчина, и награждает меня таким поцелуем, что у меня темнеет в глазах. Когда она от меня отходит, мне кажется, что я насквозь пропитан ее парижской «Дерзостью».

— Через минуту я буду готова. Выпей еще, дорогой. Только не подавись!

Без четверти пять мы подъезжаем к моему жилищу. Я чертовски устал, да и у Джуанеллы такой вид, как будто она не прочь заснуть. Мы проходим в гостиную, и я устраиваю ее в одном из больших кресел. Наливаю виски и даю сигарету.

— Послушай, беби. Ложись отдохнуть, потому что у меня есть не больше пяти минут. Так что забирайся в мою кровать. Пижаму найдешь в комоде. Дверь в ванную рядом. Здесь ты полная хозяйка, но ради Ларви» прошу тебя, не высовывай свой нос за дверь. Усвоила?

— Да, Лемми. Ты же знаешь, что тебе я верю на двести процентов.

— Ну и прекрасно. Верь мне, потому что это правильно. А теперь скажи-ка мне кое-что. Понимаешь, я вбил себе в голову совершенно точно, что ты никогда не видела Варлея. Так вот, прав ли я? Только не финти.

— Это верно, Лемми. Ларви не позволял мне с ним встречаться. Он мне рассказывал про него, но не показывал.

— Хорошо. Положение складывается довольно любопытное. Джимми в жизни своей не видел Варлея, ты тоже, но вам нужно его опознать.

— Послушай, в чем дело? Откуда тебе известно, что Клив его тоже не видел?

— Это я знаю точно. Тот парень, который раньше работал на него, а теперь переметнулся ко мне, Сэмми Майнс выложил мне всю подноготную. Клин привез тебя сюда, чтобы ты могла легально установить его личность, когда он поймает Варлея. Замечательно. Ты же никогда не встречалась с Варлеем и все же была готова пойти на это. Я бы сказал, что это — довольно опрометчивое решение.

Она пожимает плечами.

— А что мне волноваться? От меня только и требовалось подтвердить, что это действительно Варлей. У меня не было другой возможности вызволить Ларви из тюрьмы.

— Дорогая моя! Ты ведь не знаешь даже половины этой истории. В один ближайший день я тебе раскрою глаза на происходящее. А теперь скажи-ка мне вот что. Когда Ларви рассказал тебе про Варлея, упоминал ли он о его родственниках: сестрах, кузинах, племянницах или подружках. — одним словом, о женщине, которая могла бы работать вместе с ним? Например, не вспоминается ли тебе имя Ланы Варлей?

— Как же, о ней он много рассказывал. Порядочная сволочь, вот что я тебе скажу. Но умница и красавица, если верить ему.

— Очень хорошо. А теперь отдыхай, мы скоро увидимся. Впрочем, одну минуточку.

Я иду в свою спальню и вытаскиваю большой чемодан, на дне которого лежит целая пачка фотографий и отчетов. Перебираю карточки. Скоро нахожу то, что мне нужно. Это снимок Ланы Варлей, прекрасной дамы с искривленным левым мизинцем, которая в данное время проживает в коттедже в Брокхэме. На другой стороне карточки надпись. Я перечитываю ее, потом еще раз гляжу на снимок.

Потом возвращаюсь к Джуанелле и протягиваю ей фотографию.

— Скажи, эта дама похожа на ту Лану Варлей, о которой тебе рассказывал Ларви?

Она отвечает, не колеблясь:

— Нет, потому что эта девушка — настоящий персик. А Ларви мне говорил, что Лана — интересная особа, но у нее не рот, а настоящая пасть. А у этой прелестный ротик, так что это разные красотки.

— Ты абсолютно права. Вот все, что мне хотелось узнать.

Она смотрит еще раз на фотографию.

— Гм… она симпатичная дамочка. Черт возьми, кто это такая, Лемми? Имеет ли она какое-нибудь отношение к данному делу или это еще одна из твоего гарема?

— Если тебя интересует, кто это, переверни карточку…

Она переворачивает и читает вслух:

— Аманда Карелли (Федеральное бюро расследований, дело № 6587 — 654). Отпечатки пальцев в картотеке. Брюнетка. Светлая кожа. Изображает из себя воспитанную девушку из хорошей южной семьи. Подозревается в участии в делах шайки. Наводчица в организации Лейлы Вензуры. Разыскивается за участие в ограблении банка.

— До меня дошло! — восклицает Джуанелла. — Это еще одна из подружек Варлея. У него их было много,

Я соглашаюсь с ней.

— Я тоже так думаю.

Я забираю у нее фотографию, кладу ее в конверт и прячу в нагрудный карман пиджака.

— Ну, Джуанелла, я поехал. Не забывай, что я тебе сказал. Если захочешь поесть, позвони вниз. Я предупрежу портье. Тут ты найдешь все, что тебе нужно. Даже кое-какие книги, если тебе придет фантазия заняться чтением.

— О'кей, Лемми. Не волнуйся. Как я понимаю, для меня самое правильное — подчиниться твоим указаниям.

— Вроде бы ты образумилась, милочка. Поверь, когда-нибудь ты меня будешь ой как благодарить.

— Сколько времени продлится мой домашний арест? Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Но не очень долго. Возможно, я приеду завтра. Но не позднее, чем послезавтра.

— Я не представляю себе, что должно произойти, но предчувствую, что предстоит что-то очень серьезное. Знаешь, ты ведь хитрец! И с головой! Вот увидишь, ты их всех побьешь! Мистер Кошен всегда выходит вперед.

Я отвечаю с видом скромника:

— Ну, я не хочу так далеко заходить, как ты, но последним я тоже не привык приходить к финишу… Ладно, до скорой встречи.

Я беру свою шляпу и исчезаю. Спускаюсь вниз, предупреждаю портье о Джуанелле, потом сажусь в машину и еду обратно к Брокхэму. Мне начинает казаться, что я провел всю свою жизнь на шоссе Лондон — Брокхэм. А ночь такая прекрасная, и настроение у меня такое, что, будь я по профессии поэтом, тут же бы принялся сочинять стихи.

Меня утешает только мысль о Конфуции, который вместо стихов оставил людям свои изречения.

Загрузка...