Она это может

Глава VIII ТЕПЕРЬ ВАМ ВСЕ ЯСНО!

Мы идем к коттеджу, и Сэмми говорит:

— Знаешь, я всем этим здорово взволнован. Мне просто не терпится узнать, раздобыла ли она эти документы, или нет. А тебя это вроде бы вовсе и не трогает.

— Ошибаешься, — отвечаю я. — Меня это интересует не меньше, чем тебя, парень. Но я нахожусь уже в том возрасте, когда меня ничто не волнует, кроме девочек и красот природы. А все остальное не в счет.

Уже первый час ночи. Коттедж купается в лунном свете. Я подхожу к двери и довольно сильно стучу.

Дверь отворяется на этот раз без всяких проволочек, и наша красоточка стоит на пороге, разглядывая нас своими лучезарными глазами. У нее сногсшибательный взгляд. На ней надето вишневое платье и в тон ему туфельки, но взгляд ее холоден. Невольно кажется, что даже масло не растает у нее во рту, настолько она холодна.

— Привет, красавица, — говорю я. — Сегодня такая замечательная ночь, что мистер Майнс и я решили, что нам необходимо вас навестить. Как вам это нравится?

Я замечаю, как лукаво поблескивают у нее глаза, когда она отступает в сторону, давая нам пройти.

— Очень даже нравится, мистер Кошен. Я уже начинаю привыкать к довольно необычным часам ваших визитов. У вас имеется что-то сказать мне?

Мы проходим в гостиную. Она ставит на стол бутылку виски и сифон с содовой. Тут же появляются сигареты. Мы все чинно усаживаемся, не сводя глаз друг с друга.

Она начинает вкрадчивым голосом:

— Вы знаете, это мне напоминает спиритический сеанс. Все сидят и ждут, когда заговорит кто-то другой.

Я вижу веселые искорки в ее глазах и думаю, что эта Лана, или Аманда, или как ее там, — настоящий лакомый кусочек. Поверьте мне, в этих делах я знаю толк.

— О'кей, — говорю я. — Что ж, я могу начать первым. Прежде всего мне кажется, вы должны узнать, что, когда на днях Сэмми возвратился к вам с разными разговорами, идея целиком принадлежала мне одному. И это я раскопал вашу фотографию в полицейском досье, Аманда, и послал Сэмми к вам с этим досье, что-бы между нами не было никаких неясностей. Понятно?

— Да, понятно, — отвечает она. — Впрочем, и без ваших слов я чувствовала, что вы тут играете главную скрипку…

Она хмурится, но это ее не портит. Какое бы выражение ни принимало ее лицо, оно оставалось прекрасным.

— Мне кажется, пришло время, когда нам пора поговорить откровенно, Аманда или Лана. Сегодня ночью произошло столько событий, что дальше оттягивать невозможно.

— Могу ли я поинтересоваться, что именно произошло? — спрашивает она безразличным тоном.

— Сегодня мы застукали тут одного парня по имени Джимми Клив, который все время сотрудничал с вашим приятелем Варлеем, но притворялся, будто бы работает на нас. Этот самый Клив сегодня застрелил также одного парня. Он пытался меня убедить, будто бы это был сам Варлей. Может быть, вы знаете, зачем он это сделал?

— Скажите сами, мистер Кошен. Это все захватывающе интересно!

— Клив хотел, чтобы я поверил, будто застреленный им парень — это Варлей, чтобы тот мог свободно делать, что захочет. Теперь, как мне кажется, вам все известно, и вы наверняка понимаете, что интересует меня. Все дело в том, получили ли вы бумаги? Вручили ли вам их лично или их переслали? И не пытайтесь выкинуть какую-нибудь глупость, потому что, если вы мне попробуете сказать, что их у вас нет, я упеку вас в тюрьму, лет на сто, не меньше.

— Послушайте, мистер Кошен, — отвечает она. — Ваш друг и помощник мистер Майнс говорил мне, что за документы объявлено вознаграждение в сто тысяч долларов. Я сказала ему, что, если он берется вручить эти бумаги федеральной полиции и уладить все дела, тогда я согласна разделить эту сумму с ним. То есть я получаю свои пятьдесят тысяч и мне не задают никаких вопросов… А теперь, мистер Кошен, мне было бы интересно знать ваше мнение.

Она стоит по другую сторону стола, спокойная и улыбающаяся.

— Отвечаю на вопрос, который особенно интригует вас, мистер Кошен: я получила документы.

Я даже вскакиваю.

— Молодец, девочка! Примите мои поздравления! Поворачиваюсь к Сэмми. Он сидит со стаканом в руке и улыбается от ухо да уха.

— Послушайте, — обращаюсь я к девушке, — мне думается, что пришла пора познакомиться нам всем по-настоящему. Мисс Флэш, разрешите представить вам мистера Варлея, человека, которого мы искали все это время, глупого простофилю, который собственноручно вручил вам эти бумаги.

Она не произносит ни одного слова, а Сэмми Майнс опускает стакан на стол и смотрит на меня глазами удава. Потом злобно шипит:

— Ты, ублюдок, значит, ты знал, кто я такой, сукин ты сын!

— Да, приятель. А за кого ты меня принимаешь? Или ты считаешь, что у меня на плечах голова сыра? Или что вместо мозгов у меня мякина? Кто же, по-твоему, работает в федеральной разведке? Я давно тебя раскусил, голубчик. Но мне нужно было раздобыть документы, и я решил, что это самый простой способ.

Я ему подмигнул.

— Вы, умники, заставляете меня смеяться. Только потому, что я раздобыл фотографию мисс Флэш и понаписал на обратной стороне, черт знает, какую ерунду про Аманду Карелли и ее художества, ты попался на удочку. Ты рассудил, что, коль скоро это Аманда Карелли, а я такой лопух, что соглашусь выделить тебе пятьдесят тысяч, причем без всяких забот и тревог, никому и в голову не придет, что ты и есть тот Варлей, причина всех этих недоразумений.

Я закуриваю сигаретку.

— Ты настолько непроходимо глуп, что даже не догадывался, что происходит, — добавляю я с чувством.

Он смотрит на девушку и говорит:

— Значит, вы мисс Флэш? Иначе говоря, дочь генерала Флэша?

— Правильно, — отвечаю я. — Дочь генерала Флэша и умница к тому же. Когда у нас с Кливом было совещание с генералом Флэшем, у меня возникла идея. Я начал толковать о сестрице Варлея. Генерал сразу же сообразил, что я что-то задумал, и попросил дать ее описание. Я описал ему его собственную дочь, упомянул и о ее искривленном пальчике. Он и это сразу понял. Уловил, что я хочу, чтобы она сыграла роль сестры Варлея. Ни он, ни она не знали причины, но она-то теперь уже знает, а он тоже узнает в самое ближайшее время. Эти Флэши умом не обижены, будьте спокойны!

Варлей цедит сквозь зубы:

— Так, значит, они умом не обижены? Что ж, надеюсь, у них достаточно мозгов вот и для этого!

Он вскакивает с места, в его руке блестит пистолет. Я слышу, как девушка тихонько вскрикивает.

— Это вам, мисс Флэш, а это тебе, Иуда!

Я прыгаю между ним и девушкой, когда он нажимает на курок. Вспышка меня чуть не ослепила. Тут я его здорово двигаю локтем под челюсть. Он мешком сваливается на пол, пистолет отскакивает в сторону.

Я поднимаю оружие, а потом запихиваю Варлея на прежнее место. Он смиренно сидит, как овечка.

— Вы не ранены? — спрашивает мисс Флэш с тревогой. — Мне показалось, что он в вас попал. Все в порядке?

— Все это пустяки, — говорю я и протягиваю к ней руку. — Скажите, вас зовут Лаладж Флэш? А я действительно Лемми Кошен. Я счастлив, что мы встретились с вами, и огромное спасибо за то, что вы проделали. Вы были восхитительны. Не представляю, что бы я делал без вас?

Она качает головой.

— Я ровным счетом ничего не сделала. Только старалась точно выполнять ваши указания. Документы наверху, это подлинники. Я сверила их по коду, которым меня снабдил отец. Понимаете, когда я поехала сюда, он дал мне памятку и сказал, что вам всегда в конечном итоге удается достичь цели, поэтому мне следует просто слушаться вас. Ну, я это и делала.

Я понимающе улыбнулся.

— А больше он вам ничего не говорил?

Она тоже улыбается в ответ и бросает мимолетный взгляд на письменный стол, на котором лежит какое-то письмо.

— По правде сказать, писал. Но мне что-то не хочется вам об этом рассказывать. Вам, как мне думается, будет гораздо полезнее что-нибудь выпить.

Она наливает мне полный стакан.

— Послушайте, леди, — говорю я. — Я собираюсь отвезти этого паршивца в доркинскую полицию. Клива мы уже туда отправили, так что больше причин для беспокойства у нас нет. После этого я вернусь сюда и, может быть, мы все-таки совершим ту небольшую прогулку, в которой вы мне один раз отказали? Вот тогда обо всем и поговорим.

— С удовольствием, мистер Кошен. Ночь потрясающая, и мне не терпится вам задать тысячу вопросов.

— О'кей. До скорого свидания.

Я беру Варлея под мышку, он уже начал слегка ворочать головой, взваливаю его себе на плечи и волоку к машине на задний двор «Квадратной бутылки». Воздух его освежает, и он, видимо, начинает приходить в себя. Я сваливаю его на пассажирское место и отпускаю еще один удар в челюсть, чтобы он вел себя по дороге смирно и тихо. А потом я гоню в Доркин.

Мне кажется, что этот день оказался удачным. Было уже очень поздно, когда я возвратился к коттеджу. Мне пришлось черт знает сколько времени разговаривать по телефону из участка с Херриком в Лондоне, чтобы он позаботился об этих негодяях, а также сообщил генералу в Париж, что все о'кей.

Когда я подошел к коттеджу, входная дверь была открыта. Я вошел, но в гостиной никого. Я остановился у подножия лестницы и тихонько позвал:

— Эй, Лаладж? Она отозвалась:

— Сейчас спущусь. Виски и сигареты на столе. И кто вам сказал, что меня можно называть Лаладж?

Я ничего не отвечаю, иду к столу и наливаю себе виски. Потом мои глаза невольно сами собой обращаются к письму генерала.

Все ж интересно, что он там написал? Я без колебаний беру в руки листок.

«…во всем слушайся мистера Кошена. Он — наш самый лучший работник, чертовски умен и ни перед чем не останавливается. Он найдет эти документы, если это вообще в человеческих возможностях. Но сама будь начеку: Кошен — великий сердцеед, а ты — привлекательная девушка и как раз в его вкусе. Помни об этом, Лаладж, он хитер… И всегда добивается того, чего хочет…»

Я слышу, как она спускается по лестнице.

Да, она восхитительное зрелище для мужского глаза. На ней легкое платье, глаза у нее сияют, как звезды.

— Вы непревзойденная красавица! — не могу удержаться я. — Я не видел в своей жизни ничего равного вам. Или же мне называть вас официально, мисс Флэш?

Она смеется.

— Пойдемте гулять, мистер Кошен… Называйте меня, как хотите.

— О'кей. Мне нравится ваше имя, Лаладж.

Мы идем вдоль дороги в лугах, которые раскинулись между Брокхэмом и площадкой для гольфа. Вскоре мы подходим к небольшой лужайке, окруженной со всех сторон деревьями.

Она спрашивает:

— Отчего вы так притихли?

— Вы должны понять, леди, что по натуре я человек поэтичный и всегда мечтал быть как можно ближе ко всему прекрасному.

Она оглядывается кругом.

— Но сейчас вы близки к этой красоте. Все вокруг нас сказочно прекрасно.

Неожиданно я прислоняюсь к дереву, прижимаю руку к левому боку и вздыхаю.

— Ой, Боже, вы ранены! — пугается она. — Я знала, мне показалось, что пуля задела вас… Что же мне делать?

— Просто подойдите поближе и положите свою руку мне на плечо. Возможно, так я сумею добраться назад до коттеджа.

— Да, да, конечно. Обопритесь на меня, не стесняйтесь.

Она обнимает меня за плечо, и я чувствую запах ее духов и вижу блеск в ее глазах.

— Ну, чего же вы от меня хотите?

Я ее прижимаю к себе и целую. И уж если я целую, то тогда я целую, я… я… целовал дамочек во всех концах земного шара, но говорю вам, что такого ощущения, как при поцелуе с этой малюткой Лаладж, я еще никогда не испытывал!

Она выскакивает из моих объятий и гневно говорит:

— Значит, вы солгали. Вы вовсе не ранены. Не кажется ли вам, что это не честно с вашей стороны?

— Слушайте, крошка, если я солгал, говоря, что вы ранили меня в сердце, то пусть мне больше никогда не видать ваше прелестное личико… А потом, неужели вы могли подумать, что я такой лопух, что позволю Варлею спокойно разгуливать с заряженным пистолетом? Я сам дал ему его!

— Сами дали?

— Конечно, — подтверждаю я. — И он был заряжен холостыми патронами. Я знал, что этот глупец не заподозрит подвоха.

Она слегка улыбается.

— Вы умница, Лемми Кошен. Вы знаете ответы на все вопросы.

Я принимаю опечаленный вид.

— Нет, я предельно несчастен, и вот почему: вы правы, сказав, что я обманом вырвал у вас поцелуй. И он не в счет. Я допустил огромную ошибку, потому что вечно спешу. Теперь уж это не повторится.

Она смотрит на меня и спрашивает:

— Что именно вы имеете в виду?

— Понимаете, вместо того чтобы затевать всю эту комедию с моим ранением и обманом добиваться от вас поцелуя, мне бы следовало честно сказать… Лаладж, я потерял из-за вас голову… Вас природа наделила всем. Вы красивы, грациозны, умны и находчивы. Мне нравится, как вы ходите и как вы говорите. Мне все в вас нравится. Так что во имя любви позвольте мне вас поцеловать. И, возможно, тогда бы вы могли и согласиться. Но теперь я все испортил сам своими собственными руками.

Она долго смотрит на меня и потом спрашивает удивительно вкрадчиво:

— А откуда вы все это взяли, мистер Кошен?

Я ничего не отвечаю. Просто любуюсь ею при лунном свете. И, поверьте мне, ребята, если бы старина Конфуций присутствовал при нашем свидании, с ним бы от ревности случился сердечный приступ. Уж поверьте мне.

Она прижимается ко мне и говорит:

— Ничего ты не испортил, Лемми…

— Послушай, Лаладж, когда ты кого-нибудь целуешь, запомни, что ты даруешь этому человеку весь мир…

Дарит ли эта девчонка целый мир? Говорю вам, она это может!