Она принадлежит мне (СИ)

12

Удовольствие стало медленно уходить, оставляя за собой лишь стыд и ненависть.

Закрыв глаза, я некоторое время сидела, свернувшись клубочком. Будто бы если достаточно попытаться каким-то магическим образом, это всё окажется не взаправду. Я была благодарна Айзеку, что он меня всё это время не трогал и дам мне время прийти в себя.

Благодарна.

Как печально.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Айзек всё также сидел на полу напротив меня. Прядь из небрежного пучка падала на его красивое лицо, словно каждый контур был тщательно вылеплен — пленительная смесь суровости и утонченности, которая не поддавалась никакой классификации. Я не могла прочитать его выражение лица как бы ни пыталась. Что оно означало и что сейчас происходило у него в голове, являлось для меня полной загадкой, как и он сам, но оно заставило моё сердце ёкнуть.

Я попыталась присмотреться. Его глаза, похожие на отражения неба в озере, казалось, несли на себе тяжесть бесчисленных нерассказанных историй. В их глубине я заметила нежность и теплоту.

На лице Айзека отразился намек на беспокойство, он слегка нахмурил брови и приподнял плечи.

Слои таинственности и загадочности, окутывавшие его, внезапно обрели совсем иное значение. За фасадом силы и самообладания я разглядела уязвимость.

Некое озарение снизошло на меня. Айзек, который сидел у моих ног, теперь казался таким же маленьким, как и я, словно он тоже нес груз своего прошлого. В этот момент границы между мной и ним просто исчезли, обнажив некую беззащитность, которая связывала нас вместе.

Мне показалось, что он был таким же пленником, как и я, скованные не только нашими физическими обстоятельствами, но и эмоциональным беспорядком. Мы оба блуждали по лабиринту наших собственных страхов, ища утешения и искупления в запутанной паутине наших переживаний.

Эти мысли потрясли меня. В этой уязвимости я нашла связь, которая выходила за рамки наших ролей. Я больше не видела в Айзека простого похитителя, а больше товарища по несчастью. Стоило мне однажды моргнуть и всё кардинально изменилось. Словно всё, что происходило имело свой смысл. И я его отчётливо понимала.

Шипение змеи вывело меня из транса и заставило переключить свой взгляд. Все мои мысли показались мне абсурдом больного воображения.

Что сейчас произошло?

— Что именно тебя так задело? — спросил он, когда я потрясла головой и опустила взгляд вниз, когда я снова познавала место своего нахождение.

Почему-то меня это рассмешило. Я, подняв голову, уставилась на него. Айзек был серьёзен.

— Меня похитили. Немного обидно.

Всё это время я искала вину в себе. Почему я села в его машину? Почему я не заметила, что он не тот, кем представился? Почему я всё ещё здесь? Почему не смогла выбраться? Почему я?

Я действовала, руководствуясь ошибочным убеждением, что это была личная битва, столкновение между двумя личностями. Я против него. Кристал против Айзека.

Но сейчас я поняла, что здесь нет меня. Это мир Айзека. Его царство, созданное из глубин его головы, границы которых терялись во тьме.

В его глазах, возможно, меня и не было. Было лишь то, что он хотел видеть.

Это медленно разрушало меня. Я так долго искала свое место в этом мире и трепетно относилось к тому «Я», которое создавалось так долго, что не могла позволить кому-то вот так вот сломать меня.

Он упивался хаосом, находя смысл в самом акте установления контроля над чужой жизнью. Он хотел управлять и командовать, убеждать и принуждать, заставлять и нудить о том, что правильно, а что нет. Возможно, в этом был какой-то глубокий смысл, возможно, это было последствием какого-то травматичного события, а, возможно, просто подчинение его человеческому нутру. Конечно, хотелось бы, чтобы это было что-то большее, чем его желание. Страдать было бы немного легче.

От осознания этого легче мне не становилось. Как теперь действовать, зная, что не моя игра, что не важно, что я буду делать, а то, что же хочет видеть из этого сам Айзек?

Я надеялась вскоре узнать, как же мне действовать или уже выбраться до того времени, как я его пойму. Это больше не касалось меня, как Кристал; это было как вечная борьба между светом и тьмой, порядком и хаосом, добром и злом, но совершенно не что-то межличностное. И я была полна решимости выйти победителем не только ради себя, но и ради самой сути существования, которую он стремился разрушить. Это как облегчало задачу, так и усложняло.

Он цокнул.

— Ты повторяешься. Что именно расстроило тебя сейчас?

Я горько улыбнулась.

— Меня ничего не расстраивает и ничего не задевает. На данный момент.

Ты никто для меня, чтобы ты обижал меня.

Брови Айзека поднялись в знак удивления.

Змея напомнила о своём присутствие, продвигаясь вперед по мне с непринужденной грацией. Тяжесть её присутствия давила на меня, напоминая о потенциальной опасности, таящейся в ядовитых клыках. От каждого прикосновения к её чешуйчатому телу у меня по спине пробегали мурашки. Я не осмелилась посмотреть на неё.

— Правда? Мне кажется, ты довольно взвинчена.

Мне не хотелось ему отвечать. Я хотела иметь что-то сакральное, что-то, что было только моё. Мои чувства, мысли, ощущение и восприятие реальности. Хотя бы до тех пор, пока он не успел добраться до них.

Айзек внимательно смотрел в мои глаза, словно выискивал что-то, но, открыв рот и видимо передумав, лишь сказал:

— Отлично. Тогда можно продолжать.

Он встал напротив меня, выпрямившись, и стал отстёгивать ремень своих брюк.

Я представила, что он собирался сделать, и между ног сладко заныло. Но страх был сильнее.

— Айзек, пожалуйста, я девственница! — я стала истерично плакать.

— То есть тебя никто ещё не трогал? — спросил он, удивляясь.

— Н-нет.

Это были слёзы горя, боли и утраты. Все мои надежды были сломлены в один миг.

— Какой же я счастливчик, — ответил он отстранённо.

Он что, издевался надо мной? Или был ли он искренне удивлен?

Мои глаза не были чисты: я видела много ужаса в жизни, мои мысли тоже — мне хотелось отомстить за то, что видели мои глаза, но единственное, что оставалось только моим и нетронутым, и то, над чем я имела контроль — моё тело.

Я заревела сильнее и стала дёргаться в отчаянии. Чёрной мамбе это не понравилось, и она стала сжимать меня сильнее и высовывать свой язык.

А как же мои надежды и мечты? Я проводила ночи мечтая встретить того самого, я прочла все крестьянские романы в нашей небольшой библиотеке. Я всё думала: встречу ли я его в парке? Может в кафе? Или на работе? Я начну работать в Нью-Йорке и он, увидев, как нелегко мне удаётся адаптироваться, решит помочь? А может нас познакомят мои новые друзья? У нас будут одинаковые интересы, и мы нам вместе будет легко? Или будем совершенно разные, но химия между нами будет неотрицаемая? Наш первый раз будет в отеле? На прогулке или у него дома после романтичного ужина? Как отреагируют его родители на меня? Возможно, они сразу увидят, как сильно я люблю его и примут меня в семью? Мы будем проводить рождество вместе и печь пряники, как в рождественских фильмах Hallmark. А когда он сделает мне предложение? На празднике или на отдельном свидании? Я знаю, что может получиться не так романтично, но по крайней мере он старался. Я сразу скажу да! Мы пойдем выбирать платье с моей мамой, ведь теперь я зову свою будущую тёщу мамой. Свадьба будет в узком кругу наших друзей. Да, и платье у меня будет простое, но элегантное. Возможно, когда у нас родятся дети, я брошу свою работу и буду смотреть за ними на какое-то время, пока они не подрастут.

Теперь уже нет «возможно». Есть только нет.

Айзек сел на колени и положил руку на мою ногу. Он выглядел обеспокоенным.

— Кристал, посмотри на меня, — сказал он голосом полным заботы. Если бы не ситуация в которой мы находимся, я поверила бы, что ему не плевать на меня.

Всё вокруг меня — это сплошное враньё.

— Что? — спросила я, шмыгнув носом.

Мне хотелось кричать, но и на это сил моих не осталось.

— Знаешь, Кристал, ни один парень не стоит такого драгоценного подарка, как твой первый раз. Это опыт, который ты должна приберечь для кого-то действительно особенного. Потому что парням нельзя давать знать о их преимуществе. Но, к счастью для меня, я стану тем, кто разрушит эту иллюзию для тебя.

Его слова были как яд, вколотый в вены, и я почувствовала смесь негодования и обиды. Я была так уязвима, а его слова совсем не помогали.

— Я ценю твою заботу, Айзек, — ответила я не менее саркастично. — Твой столь поэтический совет действительно согревает моё сердце и облегчает моё положение. Но не волнуйся, я бы не хотела дарить столь драгоценный подарок, такому, как ты. Мне противно от одного твоего взгляда!

Что же ты хочешь от меня?

— Ты знаешь, чего я хочу, — ответил Айзек с горящими глазами и хриплым от желания голосом.

— А если я не хочу тебе этого давать? — спросила я со всей злобой, которая переполняла меня.

Видимо я прошептала недостаточно тихо.

— Кристал, я не джентльмен, я беру что хочу, — сказал он.

Мне оставалось лишь горько вдохнуть.

Ухмылка на его лице на мгновение погасла, сменившись намеком на раскаяние. Он ободряюще сжал моё колено своей рукой, чуть менее враждебно и более искренне.

— Я не хотел принижать твои чувства, — сказал он, теперь его тон был мягче. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, что этот мир полон разочарований. И я одно из них. Но, ещё, я знаю, что ты заслуживаешь большего, чем просто физическое удовольствие. Ты заслуживаешь кого-то, кто сможет воспламенить не только твое тело, но и разум. И это, моя дорогая, то, что я могу тебе предложить. Я испытываю тебя, заставляю думать и смотреть на всё под другим углом, — большим пальцем Айзек вытер мои щёки от слёз, о которых я и забыла.

Я не смогла сдержать смешок.

— Как же мне повезло! Я нашла самопровозглашенное разочарование, которое просветит меня! И это должно быть твоим грандиозным предложением? Твои жалкие игры?

Я чувствовала, что играла с огнём.

Губы Айзека изогнулись в самодовольной улыбке.

— Уверяю тебя, я могу предложить гораздо больше. Речь идет не о том, чтобы просветить тебя, а скорее о том, чтобы разжечь огонь внутри в тебе. Огонь, который уничтожает запреты и освобождает тебя от оков условностей.

Я приподняла бровь.

— И как ты планируешь этого добиться? Играя с моими эмоциями и подталкивая меня к краю? Ты можешь думать, что ты какой-то философский гуру, но ты такой же заблудший, как и все мы. Не принимай свои манипуляции за мудрость!

— Возможно, ты права, но иногда нужен кто-то, кто прошел сквозь тьму, чтобы помочь тебе найти свет. Я планирую пробудить самые темные уголки твоих желаний, разгадывая твои самые сокровенные фантазии и влечения. Я заставлю тебя умолять о большем.

Я почувствовала, как меня обдало жаром, мой гнев смешался с неоспоримым любопытством.

— Ты хочешь сломить меня?

Айзек наклонился ближе, его дыхание коснулось моей кожи.

— Нет, мой драгоценный камень, — прошептал он, и в его голосе послышалось порочное очарование. — Я не хочу тебя ломать. Я хочу разрушить каждое внушение, каждый барьер, который тебя сдерживает. Вместе мы исследуем глубины экстаза, разрушая стены, которые тебя ограничивают, пока вас не поглотит необузданная, первобытная страсть, которая превосходит все остальное.

Возможно, в Айзеке было нечто большее, чем казалось на первый взгляд.

Он поднял голову и впился в мои губы яростным поцелуем.

Словно у меня шанс.

— Пожалуйста, я не хочу этого, — прошептала я.

Он лишь покачал головой, сжав губы в тонкую линию.

— Ты можешь сопротивляться сколько хочешь, можешь пытаться отрицать это, но в глубине души ты знаешь, что жаждешь острых ощущений. И сейчас я докажу, что тебе это нравится.

Я готова была возразить, сказать, что этого никогда не может быть, но, когда губы Айзека скользнули по моему внутреннему бедру, оставляя дорожку из огненных поцелуев, волна удовольствия прокатилась по мне. На мгновение он задержался, прижав губы к моей незащищённой коже, словно испытывая меня. Айзек прошёлся кончиком языка вверх и вниз по моим складкам прежде, чем резко войти в меня своим языком.

— Чёрт, ты такая сладкая, я готов делать это всегда.

Я думала, что он говорит это, чтобы заставить меня краснеть, но протяжной стон, который последовал после его слов, говорил о другом.

— Ещё чего, — ответила я и сама предательски сорвалась на стон от его умелых движений языком.

Он поднялся выше, дразня кончиком языка мой клитор. Моё дыхание участилось, и я выгнула спину насколько сильно мне позволял стул. Я сдалась, не в состоянии больше удерживать свои чувства и стала прижиматься к его лицу как могла. Моё тело, захваченное невыносимой мукой его обольщения, отзывалось на каждое его прикосновение, желая большего. Его руки, одновременно нежные и собственнические, блуждали по моему телу, останавливаясь на бёдрах, чтобы сжать их, посылая электрические заряды, которые разгорались с каждым движением его языка только сильнее. Я упивалась охватившими меня ощущениями, теряясь в пьянящей смеси удовольствия и желании остановить его. И всё же, даже в разгар нашей страсти, голос из глубин моего сознания, напоминал мне о тьме, которая окружала меня. О змее, которая свернулась позади меня, на спинке стула. Её присутствие было постоянным напоминанием о извращенной реальности, в которой я находилась. Но Айзека это ни чуть не волновало, он был так возбужден, что не замечал ничего вокруг.

— Я хочу, чтобы ты была хорошей девочкой и кончила мне прямо на лицо. — прохрипел Айзек и ускорил свои движения.

Я схватила его за волосы и начала тереться об его лицо сильнее.

Меня никогда так сильно не злили эти чертовы верёвки.

— Давай, сладкая кончи для меня.

Это было всё, я больше не смогла вынести, в этот момент он протянул руку и скользнул пальцем внутрь меня, одновременно облизывая мой клитор, и надавливая на чувствительную точку. Его действия заставили меня стонать только громче, пока удовольствие не взяло меня разом. Я дрожала всем телом, испытывая один из самых сильных оргазмов в своей жизни, хватая ртом воздух.

Точнее был второй и такой сильный.

Развязывая меня, но оставляя руки завязанными между собой, Айзек сказал:

— Ты готова к самому главному?

— Айзек, пожалуйста-

Он положил свой палец на мои губы и заставил замолчать:

— Тшшш, тебе понравиться.

Одинокая слеза покатилась по моей щеке.

— Ты мне противен!

Слова непроизвольно сорвались с моих губ, слабая попытка сопротивляться.

Айзек самодовольно ухмыльнулся.

— Поэтому ты так сладко стонешь, едва я дотрагиваюсь к тебе? Поэтому так сильно горишь желанием?

Его слова вызвали дрожь возбуждения по моему телу. Я сразу покраснела, не зная, что и сказать. Несмотря на страх, который я испытывала, было что-то бесспорно притягательное в том, как Айзек доминировал надо мной.

Видимо от такого количества времени проведённое с ним, стало лишать меня ума.

Я и не подозревала, что верёвки держали и змею на месте и как только она освободилась она стала ползти ниже.

Айзек стал раздеваться, и теперь он стоял передо мной в одних боксёрах я невольно обратила внимание на его размер.

Слишком большой.

Видимо моё лицо выражало мои мысли, потому что Айзек сказал:

— Не волнуйся, я буду аккуратен.

Я хотела спросить про презерватив, но в данный момент это было смешно.

Вздохнув от одной мысли близости с ним, я нервно сглотнула.

В этот момент он был не менее опаснее змеи.

Айзек забрал чёрную мамбу в свои руку.

— Ложись на пол и положил руки над головой, — приказывает он.

Я послушалась его.

— У-убери её от меня! — крикнула я, не отрывая глаз от мерзкого существа, которое он опускал рядом со мной.

— Ну как же? В ней и заключается всё веселье.

Он встал на колени и навис надо мной. Его горячее дыхание обжигало моё лицо, заставляя мурашки бегать по всему моему телу. Он провёл рукой по моей щеке, проходясь по линии моих скул и ниже к ключицам. От прикосновений Айзека в животе завязался тугой узел.

— Расслабься. Если ты будешь спокойна, то всё пройдёт максимально безболезненно.

Не нервничать, когда тебя насилуют. Легче лёгкого.

Подумала я, но не стала комментировать. Осознание, что мне деваться было некуда, уже полностью осело, и теперь мне просто хотелось покончить с этим как можно быстрее.

Я ахнула, когда он стал медленно вводить головку своего члена. Он стал свободно входить, прежде чем внезапно остановиться. Дискомфорт был невыносимый.

— Ты в порядке? — ответил он.

Наши взгляды встретились. На удивление, его темно-голубые глаза были полны заботы и волнения и почему-то это меня успокоило.

— Мне больно.

— Сейчас пройдёт, милая.

Айзек остановился на время, погладил меня по волосам и, убедившись, что я стала привыкать к его размеру, вскоре продолжил медленно входить. Всё это время он оставлял поцелуи на моих плечах и пытался быть нежным.

— Блять, ты такая узкая. — Зарычал он, прижимаясь ко мне, прежде, чем войти в меня на всю длину. Я вскрикнула в его плечо, приглушенная стоны и кусая его за плечи.

— Ну же, признай, что тебе это нравится, — прошептал он, и в его голосе слышалась смесь высокомерия и желания.

— Никогда!

Я пыталась сопротивляться, мое внутреннее смятение было очевидно по взгляду, который я бросила на него. Боль давно сменилась удовольствием, и я не могла отрицать своё возбуждение, но отказывалась доставлять ему удовольствие признанием этого. Выгнув спину, я отчаянно желала большего, хоть разум кричал о сдержанности.

Присутствие змеи, ползущей кругом возле нас, безмолвно напоминало о жестокой реальности происходящего. Его зловещий взгляд, казалось, отражал противоречивые эмоции внутри меня: желание и опасность, сплетенные в смертельные объятия.

Айзек стал двигаться резче.

Ухмылка заиграла на моих губах.

— Ты лишил меня любого человеческого контакта, а теперь спрашиваешь нравиться ли трахаться с тобой? — проговорила я злобно.

Он вышел из меня, чтобы снова войти, звук его толчков раздавался непристойным громким эхом по всей комнате. Он был таким твёрдым, что это причиняло лёгкую боль.

— Кристал, твоё тело выдает тебя, — поддразнил он, его пальцы сжали мою грудь, заставляя вскрикнуть. — Я чувствую, как сильно ты жаждешь этого, как твоё сердце учащенно бьется при каждом прикосновении. Для тебя нет другого человеческого контакта, который бы заменил меня.

Я боролась с переполняющими меня чувствами, полная решимости не поддаваться его манипуляциям.

— Это не так, — возразила я, впиваясь ногтями в его спину. — Между нами нет ничего кроме тьмы. Признай это.

Айзек перешел на агрессивный, глубокий темп. Дикое рычание сорвалось с моих губ, когда зубами он впился в мою кожу, он оставлял поцелуи по изгибу моей шеи, одновременно кусая её.

— В тьме есть много чего.

Его руки, когда-то такие твердые и требовательные, схватили меня за талию. Хватка была настолько сильной, что я была уверена о следах, которые оставляли его прикосновения. Меня окутало странное ощущение. В объятиях Айзек я была одновременно и желанной, и поглощенной, его неистовством, который захватить меня всю.

Я чувствовала, что приближаюсь, и Айзек, должно быть, тоже это почувствовал, потому что снова напрягся.

— Ненавижу тебя, — прошептала я, ощущая пульсирование между ног.

— Врешь. — сказал он, перед тем как его губы нашли мои, наши языки сплелись в отчаянной битве за доминирование. Его вкус опьянил меня, и я прильнула к нему, как будто сейчас не имело значение, где я нахожусь и кто он. В тот момент и вправду ничто не имело значения, кроме необузданного голода, который пронизывал нас, заставляя раствориться в опьяняющей смеси удовольствия и боли.

Но вскоре увидев красные пятна возле себя, на меня напал стыд, смывая удовольствие, словно его и не было.

Айзек молча насыпал корма в ящик и змея медленно поползла в его сторону. Когда всё её туловище оказалось в коробке, он закрыл её. От резкого движения крышкой, в мою сторону подул легкий ветер.

Я прижалась ноги ближе к себе и стала зябнуть. От наполняющих меня чувств, холодного воздуха вокруг меня и осознания, которое обрушилось на меня.

— Пойдём. — сказал Айзек, вырывая меня из мыслей.

— К-куда?

— Пойдём я накормлю тебя. Искупаешься, оденешься и придёшь в себя.

Он завязал мне глаза и, взяв меня за руку, стал водить куда-то. Мы прошли немаленькую дорогу. Я почувствовала траву под ногой, звуки природы и сделала вдох свежего воздуха, которого мне так не хватало.

Неожиданно оказавшись на воздухе, мне и в голову не пришло попытаться убежать.

Но этого и делать не было смысла, ведь мы вскоре оказались в помещении.

Айзек развязал мои глаза, и я увидела перед собой дверь.

— Вот ванная. Займи сколько времени тебе нужно. Я положу полотенце и свежую кофту возле двери.

Когда я вошла в ванную, теплый воздух окутал меня, обеспечив кратковременную передышку от суровой реальности снаружи. Вид бегущей воды был роскошью, о которой я и забыла. Дрожащими руками я разделась и встала под струи воды, наслаждаясь ощущением чистоты и обновления.

Пар заполнил пространство, позволяя мне забыться в нём.

Всё, что происходило казалось таким сюрреальным, что я всё ещё не могла в это поверить. Доказательством было лишь несколько маленьких красных капель, стекающих по моей ноге.

Слезы смешивались с водой, как будто сам душ оплакивал всю безысходность положения. Я цеплялась за надежду, что эта кратковременная передышка каким-то образом залечит раны, что вода унесет тяжесть вины и омерзения. Но в глубине души я знала, что это была всего лишь временная отсрочка, мимолетное бегство от суровой реальности, которая ждала меня за пределами этих стен.

Когда капли воды прочертили дорожки по моему телу, я не могла не почувствовать, как ко мне подкрадывается чувство пустоты. Боль изнутри ела меня заживо. Я подняла руку и стала наблюдать как в мою ладошку скапливается вода и медленно стекает на пол.

Мы сидели на кухне вместе с мамой. Она резала овощи на ужин и параллельно помогала мне с домашним заданием, увидев, что я задумалась над чем-то, она обратилась ко мне, усаживаясь возле меня:

— Кристал, что случилось?

Я не ответила ей. Не хотела.

Она нежно погладила меня по спине.

— Детка, посмотри на меня. Что случилось?

— Нина сегодня сказала, что я не смогу выиграть олимпиаду. У меня не хватит сил.

— Жизнь может быть трудной, малышка, — ответила она, и её голос был пронизан мудростью и теплотой. — Но сила заключена внутри тебя.

Не давай никому препятствовать тебе. Ты победишь, я уверенна. Она тебе не подруга раз не поддерживает тебя.

— Но почему она так сказала?

— Потому, что неуверенность в себе заставляет понижать других людей, чтобы на их фоне казаться лучше. Не обращай на неё внимание.

Придя в себе после душа, я стала засматриваться в каждый уголок, чтобы найти, что же могло мне помочь выбраться отсюда, но ничего найти не удалось. Лишь средства личной гигиены.

Когда я высушилась, Айзек подвел меня к маленькому столику, уставленному разными блюдами. Аромат теплой еды наполнил воздух, пробуждая голод, который слишком долго подавлялся.

— Приятного аппетита, — сказал Айзек, располагаясь напротив меня.

Со сдержанным оптимизмом я села и начала смаковать горячую еду, которая таяла у меня во рту.

Когда мы закончили с едой, Айзек стал убирать стол.

— Тебе понравилось? — спросил он.

— Д-да. Спасибо большое.

На его лице заиграла искренняя и гордая улыбка.

— Мясо по рецепту моей бабушки. Конечно, не так хорошо, как его делала она. Она могла стоять на кухне часами и следить за процессом, — разговаривая, он забрал тарелку из моих рук.

Как он может так спокойно беседовать со мной, словно мы просто знакомые?

— Ну, раз мы поели, можем устроиться в гостиной. Обычно я люблю почитать после ужина. Я подумал скрасить твоё пребывание здесь и почитать тебе.

— Хорошо.

*Hallmark — кинокомпания и телевизионный канал, транслирующийся в США. Специализируется на производстве и трансляции классических сериалов и фильмов, ориентированных на семейный просмотр.