Она принадлежит мне (СИ)

20

* Действия в этой главе могут иметь нелогический поворот. Прошу помнить, что в первым образом — это метафорическое произведение и главной темой здесь являеться сталкновение с собственными проблемы и озвучивание своих чувств.

* Завершение происходит здесь, но так как я знаю своих читателей — будет ещё и эпилог, где конкретно показан хэппи энд.

Твои воспоминания принадлежат тебе?

Одним из самых интригующих и сбивающих с толку вопросов, который на протяжении веков ставил философов и мыслителей в тупик, касается природы, личной идентичности и памяти. Изучая эту тему, я нашла дискуссию в интернете с названием: «Являются ли воспоминания вообще вашими?»

Чтобы найти исток проблемы главной героини, я решила погрузиться в эту тему.

Основы личной идентичности.

В поисках понимания личной идентичности философы тысячелетиями обсуждали природу «я»*. Одной из известных точек зрения является теория психологической непрерывности, которая утверждает, что личная идентичность связана с непрерывностью психических состояний во времени. Согласно этой точке зрения, наше самоощущение в значительной степени зависит от сохранения воспоминаний, которые связывают наш прошлый опыт с нашим нынешним сознанием.

*«Я-концепция» («Я-образ», «Образ Я», англ. one's self-concept, а также: self-construction, self-identity или self-perspective) — система представлений индивида о самом себе, осознаваемая, рефлексивная часть личности. Эти представления о себе самом в большей или меньшей степени осознаны и обладают относительной устойчивостью.

Эта теория подразумевает, что воспоминания действуют как клей, скрепляющий нашу идентичность. Именно благодаря нашим воспоминаниям мы поддерживаем связное повествование о нашей жизни, позволяя нам установить связь с нашими прошлыми «я» и сформировать ожидания относительно нашего будущего «я».

Однако это поднимает другой вопрос: что происходит, когда воспоминания становятся ненадежными или даже обманчивыми?

Хрупкость памяти.

Воспоминания, хотя и являются неотъемлемой частью нашей идентичности, они подвержены искажениям, манипуляциям и даже полной фальсификации. Психологи давно задокументировали феномен ложных воспоминаний, когда люди вспоминают события, которые никогда не происходили, или неправильно запоминают важные детали.

Пластичность памяти представляет собой серьезную проблему для психологической теории непрерывности личностной идентичности. Если воспоминания могут быть изменены или имплантированы, означает ли это, что наше самоощущение столь же изменчиво? Можем ли мы по-прежнему считать воспоминания надежным показателем того, кто мы есть на самом деле?

Парадокс корабля Тесея.

Существует также знаменитая головоломка под названием парадокс «Корабля Тесея», в которой задаётся вопрос, остается ли корабль прежним, если все его части со временем заменяются? Точно так же мы можем задаться вопросом, остались бы мы тем же человеком, если бы все наши воспоминания были изменены или стерты.

Некоторые люди верят, что личная идентичность выходит за рамки просто воспоминаний. Они думают об этом как о непрерывном путешествии, где наш опыт и взаимодействие с другими людьми также формируют то, кто мы есть. С этой точки зрения, наша идентичность не является фиксированной; она развивается и растет по мере того как мы идем по жизни.

За пределами памяти: Самость как континуум.

В то время как воспоминания, несомненно, формируют нашу идентичность, метафизика открывает двери для альтернативных взглядов на природу «я». Некоторые философы предлагают более целостный взгляд, в соответствии с которым личная идентичность рассматривается как постоянно меняющийся континуум, а не как фиксированная сущность, закрепленная исключительно в памяти.

С этой точки зрения, «я» не ограничено каким-то одним моментом времени, и оно формируется не только воспоминаниями, которые мы носим в себе. Напротив, это развивающаяся сущность, на которую постоянно влияет множество переживаний, эмоций и взаимодействий с другими людьми.

Эта точка зрения признает, что воспоминания играют жизненно важную роль в формировании нашего повествования и понимания самого себя. Однако это также включает в себя представление о том, что наша идентичность изменчива и многогранна, способна адаптироваться и расти на протяжении всей нашей жизни.

Вывод.

Вопрос о том, действительно ли наши воспоминания принадлежат нам, выходит за рамки метафизических исследований, углубляясь в области психологии, нейробиологии и даже этики.

В конце концов, хотя воспоминания составляют неотъемлемую часть нашего самоощущения, не только они определяют, кто мы такие. Природа личной идентичности остается загадочной и увлекательной областью исследований, где метафизика приглашает нас задуматься не только о прошлом, но и о безграничных возможностях, которые лежат впереди. Независимо от того, принадлежат ли наши воспоминания полностью нам или нет, они, несомненно, играют важную роль в формировании повествований о нашей жизни, направляя нас по глубокому пути самопознания.

Случай главной героини.

Травма может глубоко повлиять на то, как обрабатываются и запоминаются воспоминания, и иногда это может привести к диссоциации или провалам в памяти в качестве механизма преодоления. Крайне важно признать, что реакция жертв на травму не умаляет их истинного «я» и не определяет их идентичность.

Люди пережившие травму по сути своей остаются теми, кто они есть. Хотя воспоминания могут быть фрагментарными или ускользающими, они остаются неотъемлемой частью жизненного опыта человека.

Моё личное мнение склоняется к тому, что человек являться тем, во что он верит. Если Кристал Мартинез верила во что-то или считала, что какие-то действия произошли — значит в её понимание это таким и было.

Кристал Мартинез.

Сейчас.

Я помню.

Незамедлительно я пошла искать Айзека, который сидел на веранде и занимался резьбой.

— Я всё знаю! — сказала я с отдышкой. — Всё!

Он поднял голову и посмотрел на меня, словно его это не удивило.

— Очень хорошо. И?

— И эта вся твоя реакция?

Айзек пожал плечами и вернулся к работе.

— Если до человека не достучаться, что ещё можно сказать? Хочешь вернуться, возьми мою машину и уезжай.

Я открыла рот, но не знала, что и сказать.

— Я так и не спросила, откуда ты узнал?

— Эта долгая история. Ты действительно хочешь знать?

— Да.

Он ухмыльнулся и встал со своего места.

— Пойду поставлю чай.

— Эм… Может без чая?

— Нет, — ответил он.

Господи, этот мужчина доведёт меня до белого колена.

— Может ты начнёшь рассказывать, пока чай вскипит?

— Куда торопиться? К тому же, я не могу сконцентрироваться, пока мои мысли будут с чаем.

Я раздражённо махнула рукой и села напротив Айзека, который стоял, оперившись на стол и скрестив руки на груди.

— Ты специально тянешь время?

Айзек задумчиво наклонил голову в бок и посмотрел мне прямо в глаза улыбаясь.

— Нет.

А хитрая улыбка говорит: «да».

Наконец, когда чай вскипел и он разлил его по стаканам, он снова заговорил:

— О чём мы говорили? — спросил он, кусая арахисовое печенье.

Его смех был столь заразительным, что я еле сдержала улыбку.

— Ладно, ладно прости, — Айзек нежно погладил мою руку. — Просто у тебя такое милое выражение лица, когда ты злишься.

Я продолжала строго смотреть на него.

— Был такой детектив: Алев. Он жив, просто не работает уже. По крайней мере не на этой позиции. Алев был знаменит своим упорством и излишней искренностью. Многим это не нравилось ведь в его кругах было принято молчать и делать как приказано. Преступники, которые могли откупиться не являлись нарушителями закона. Но Алев так не считал и поэтому, когда нужно было заняться серией жестоких убийств, связанных с известной мексиканской мафией, под именем La Amapola, его не хотели брать. Однако он был слишком хорош. И так вопрос со звёздочкой, кто такие La Amapola?

— Семья моего отца.

— Умничка.

Он налил себе ещё чая и продолжил:

— Алев замечает, что все жертвы связаны с наркоторговлей и организованной преступностью, но в характере насилия есть что-то необычное. Что-то, что отличает их. Каждое место убийства отмечено своеобразным символом: опиумным маком, переплетенным со знаковой эмблемой мексиканской мафии. Эмблема очень красивая кстати, красная такая с черной вырезкой… Опять очень сложный вопрос: что у тебя на повязке висело с крестом?

— Та самая…

— Можно спросить, почему ты её носишь, если ты не на стороне своего отца?

— Это подарок мамы. Насколько бы сильно отец не был ей омерзителен, она не хотела, чтобы я забывала свои корни. Она для меня больше, чем просто символ. Это напоминание об ужасном событии, но также о моей семье и стране. Неужели ты похитил меня из-за неё?

— Дослушать хочешь?

— Да.

— Тогда не перебивай. Я отвечу на твой вопрос после всего рассказа.

— Эй, но ты же сам задал мне вопрос! — воскликнула я.

— Терпение, Кристал.

Я недовольно зашипела.

— Рассказывай давай.

— Так… По мере того как Алев углубляется в расследование, он обнаруживает связь с Афганистаном. Это эпицентр мировой торговли опиумом. Следы ведут в таинственный картель, который относится к La Amapola. Он контролирует значительную часть наркотрафика из Афганистана в Соединенные Штаты. Алев, конечно же, понимает разрушительные последствия их деятельности. Они использует сложную сеть коррумпированных чиновников, наемников и разные схемы отмывания денег, чтобы сохранить свой контроль над торговлей наркотиками. Детектив понял, что одному ему не справиться. Так мы с ним и встретились. Правда первые три раза я ему отказал.

— Почему?

— Мафия. Наркотики. Тёмные дела. Это всё было не моё.

— Тогда почему ты согласился?

— Алев узнал, что La Amapola имеют тесные связи с экстремистами в Афганистане, подпитывающими терроризм и нестабильность в регионе. Доходы от опиума финансируют их террористическую деятельность и вооружают преступные группировки по всему миру. Я сражался за мир, а каков был толк в этом, если победа всё равно стояла за теми, у кого больше денег и власти? С Алевом у меня появилась надежда. И так с помощью моих знакомых мы нашли маршрут, контролируемые картелями. Тебе налить ещё чая?

— Нет. А как ты узнал про семейные интриги главы La Amapola? Не думаю, что это всё было на всеобщем обозрении.

— Он сам мне рассказал. Я просто не думал, что ты выживешь.

— Что? — его слова привели меня в полный шок. — Он хотел убить и меня?

— Да. Да, вообще у них дела плохо пошли, и он перестал думать головой.

— Я так полагаю из-за вас? Что было дальше?

— Несмотря на то, что мы узнали всю важную информацию: мы оказываемся в жёсткой гонке со временем. Надо делать всё быстро, пока La Amapola не узнает, что мы знаем. Алев должен заключать опасные союзы, использовать политические прикрытия и противостоять важнейшим фигурам как и в Афганистане, так и в Мексике. Тогда он решает объединиться с агентом УБН, который будет работать со мной под прикрытием в картеле La Amapola. Тогда мы с агентом наткнулись на отдаленное маковое поле, контролируемое мафией. А ещё мы узнали, что они заключили нечестивый союз с местными полевыми командирами, используя доходы от продажи опиума для финансирования своей повстанческой деятельности против коалиционных сил. В то время я и познакомился с твоим отцом лично. Мы настолько сблизились, что он сам начал рассказывать про свои семейные проблемы. Правда, рассказывал он всё только так, как видел это сам. Несмотря на это, я пытался его уговорить оставить вас в покое. Это все происходило в течении нескольких лет. Мы втёрлись к ним в доверие, смогли получить неоспоримые доказательства и дело оставалось за малым. Алев поручил нам работать под прикрытием до последнего, мало ли что, и в последний месяц, помнится мне, он пришёл и сказал: «Всех убил». Я напрягся думал, что он про наших, а оказывается он говорил про вас, — Айзек посмотрел мне прямо в глаза. — Кристал, я до последнего не знал, кто ты. Не буду врать, мне сразу стало интересно. А уже потом я позвонил Алеву и попросил, чтобы мне дали информацию о тебе. Только так.

Я вздохнула, пытаясь переварить всю информацию.

— Есть ещё что-то, что ты скрыл от меня?

Он опустил голову вниз.

— Ты была без сознания дольше, чем я сказал. Два месяца.

Я еле сдерживалась.

— Тогда… Тогда после пожара ты сказал, что можешь сделать кое-что для меня, но это должна решить я. Что это?

— А ты не знаешь?

— Это же про месть?

— Да.

Я направила свой взор на улицу.

Месть?

«Не нужна мне она!» — хочу сказать я, но не могу.

Они проповедуют, что добродетельные души те, кто наделён высоким духом и непоколебимой моралью, не должны ступать на такие темные пути. Но вот здесь я, сломленная птица с изодранными крыльями и вырванным сердцем — Что я на самом деле знаю о таких благородных идеалах?

После всего моё сердце истекло реками боли, и моя душа лежала разбитой, как мозаика из забытых грез. Когда-то я верила в чистоту добра, святость прощения, но теперь я борюсь с тьмой, которая угрожает поглотить меня целиком. Мир видит во мне хрупкое создание, неспособное выдержать тяжесть возмездия, но они не в состоянии понять бурю, которая бушует внутри.

Я пытаюсь всё забыть, стоит дать волю этим гнусным воспоминаниям, они разъедают остатки моего рассудка. Я жажду утешения, передышки от этой сводящей с ума жажды мести, но жажда справедливости становится сильнее, неумолимая в своем стремлении.

Они говорят, что месть — это яд, который отравляет душу, но они не знают о яде, который уже течет по моим венам. Когда-то я верила в свет, но теперь я оказалась в ловушке теней, где каждый шаг приближает меня к краю забвения.

Айзек был прав насчет меня. Я яркий кристалл с тьмой внутри.

Я представляю лишь фасад, которого не существует.

И даже самый яркий кристалл может треснуть под давлением собственной яркости, и так происходит со мной. Тьма внутри угрожает расколоть саму суть того, кто я есть, угрожает разорвать меня на части, осколок за осколком. Борьба за сохранение фасада и подавление тьмы поглощает меня, но я знаю, что больше не могу отрицать ее существование.

Ибо я не просто кристалл, отражающий свет, но многогранное существо, обладающее как сиянием, так и тенью.

Среди хаоса противоречивых эмоций я нахожу толику утешения в осознании того, что даже самые добродетельные сердца могут быть поглощены тьмой. Я больше не цепляюсь за иллюзию чистоты; вместо этого я принимаю хаос, который обитает внутри меня. Ибо, в конце концов, именно эта разбитая душа решит ход моей судьбы.

Месть может быть ядом, но, возможно, это единственное противоядие, которое может исцелить. Я приму тьму, ибо она не лжива, как свет, она не обнадёживает, а потом ломает, она не дарит тебе лживых миражей и радости, которая сломает тебя. Нет. Под твоим покровом теней есть только реальность, такая, какая она есть на самом деле.

— Что ты предлагаешь сделать? — спросила я.

— Из-за его мексиканского гражданства и связей его не смогли посадить, но он сидит на домашнем аресте.

— Нет, нас посадят. Мы не можем просто так убить его!

Айзек ухмыльнулся.

— Вообще-то убивать собираемся его не мы. Есть некоторые важные люди, которые решили с ним расправиться. Я думал, ты захочешь посмотреть ему в лицо и сказать пару нежных слов напоследок.

Я покраснела и увела взгляд.

— Ну да… Нет, вообще идея чушь. Как ты вообще собираешься это провернуть?

— Об этом не беспокойся. Мне просто нужно немного времени.

— А до этого? — спросила я.

— Я не могу просить тебя остаться, не так ли? — сказал он неуверенно.

В его глазах таилась искорка надежды, и от осознания того, что сейчас я у него её отниму, мне стало плохо. Слезы навернулись у меня на глаза, и я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Я знала, что, если останусь, это только ещё больше все усложнит, но от этого уходить было ничуть не легче.

— Мне нужно идти, — сказала я, мой голос был едва громче шепота.

— Могу я хотя бы подвезти тебя? Пожалуйста? — спросил он.

— Да, — тихо сказал я.

В душе я была рада провести с ним больше времени.

Пока я одевалась, комната казалась тяжелой от груза наших невысказанных чувств. Тишина была оглушительной, наполненной всем тем, что мы не могли заставить себя сказать.

Мне не хотелось уходить.

Одевшись, я спустилась к Айзеку.

— Спасибо, — сказала я, и мой голос застрял у меня в горле. — За всё.

Мы молча шли к его машине, никто не знал, что и сказать.

Пока он вел машину, я не могла удержаться и украдкой поглядывала на него, запоминая каждую черточку его лица, каждый изгиб губ.

После мучительной трехчасовой езды, мы добрались до места назначения, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его глаза наполнились смесью печали и любви.

— Кристал, посиди в машине. Я пойду возьму для тебя номер и попрошу, чтобы пришли взять твои вещи.

Молча кивнув, я стала наблюдать как Айзек теряется в толпе людей.

Вскоре он вернулся вместе с носильщиком. Мы поднялись на десятый этаж, и мне протянули ключи.

— Если можно, я быстро дам вам информацию, так надо по кодексу, — сказал носильщик. — В вашем распоряжении собственная мини-кухня, обеденный уголок и комната отдыха. Здесь также есть бассейн на крыше с видом на набережную, фитнес-центр, мини гольф и коворкинг-пространство. Ваши окна смотрят на The Battery — прибрежного оазиса с многолетними садами. Нью-Йоркская фондовая биржа, Уолл-стрит и Всемирный торговый центр One World Trade Center также находятся в нескольких минутах ходьбы от отеля. Советуем использовать приложение Sender. Всё, что вам нужно в одном клике. И не надо куда-то звонить или идти. Стойка регистрации работает круглосуточно и без выходных. Опять-таки лучше использовать приложение. На этом всё.

Айзек расплатился с мужчиной, и мы остались одни.

— Я всё верну. Мн-

— Не глупи, Кристал. Это ничто.

— Но мне не удобно.

Он упёрся об косяк двери и устремил свой пристальный взор на меня. Его холодные, голубые глаза казалось смотрели сквозь меня.

— Кристал, считай это плата за моральный ущерб, — Он засунул руку в карман и достал пластиковую карточку протянул её мне. — Возьми.

— Нет уж, мне ничего от тебя не надо.

Он раздраженно вздохнул и, положив руку мне на талию, притянул к себе. Айзек всунул карту в мой задний карман, попутно ударяя меня по попе. Я ахнула.

— Пусть будет, хотя бы на всякий случай. Не спорь. Хотя бы не сейчас, — его голос был тихий и хриплый. — Я бы хотел, чтобы все было по-другому.

Я протянула руку и коснулась его щеки, ощутив тепло его кожи кончиками пальцев.

— Я тоже, — прошептала я.

Тяжесть нашей предстоящей разлуки тяжело повисла в воздухе. Это был момент, наполненный противоречивыми эмоциями: грустью и желанием, тоской и принятием. Не говоря ни слова, он притянул меня в свои объятия, и я растаяла на его сильной груди.

Его губы нашли мои в яростном и страстном поцелуе, словно Айзек пытался передать все чувства, которые мы не могли выразить словами. Это была смесь глубокой любви и боли, отчаянная попытка удержать друг друга еще хотя бы на несколько драгоценных мгновений.

Его вкус был одновременно знакомым и вызывающим привыкание, и я обнаружила, что теряюсь в ощущении его прикосновений. Его руки блуждали по моему телу, запоминая каждый изгиб и каждый сантиметр моей кожи, возможно, в последний раз.

Я почувствовала, как слеза скатилась с моих глаз, когда я углубила наш поцелуй, осознавая горько-сладкую реальность нашей ситуации.

Но в тот момент были только мы. Ничто другое не имело значения — ни прошлое, ни будущее. Это были только мы двое, вплетенные в танец любви и боли.

Но слишком скоро поцелую пришлось прерваться. Айзек отстранился, его глаза встретились с моими, как будто он пытался запечатлеть в памяти каждую деталь.

— Я позвоню тебе и скажу, когда всё будет готово, — сказал он, смахивая слезу с моей щеки.

Во мне не нашлось сил заговорить, поэтому я лишь покачала головой в знак согласия.

Уходя, Айзек обернулся, чтобы посмотреть на меня. Наши глаза встретились, и я помахала рукой, грустно улыбаясь.

Прошел месяц с тех пор как он ушёл, но мне кажется, что прошла вечность. Каждый день кажется борьбой, постоянным сражением за то, чтобы держать себя в руках и продолжать двигаться вперед без него рядом.

Я скучаю по нему так сильно, что сердце сжимается при одной мысли о нём. В моей груди есть боль, которая никуда не денется, пустота, которую невозможно заполнить. Хуже всего по ночам, когда я лежу в постели, не в силах заснуть, тоскуя по его прикосновениям, его теплу, его присутствию.

Куда бы я не пошла, я ищу его везде, надеясь мельком увидеть его, снова услышать его голос. Но я понимала, что сделала правильный выбор, решая двигаться вперёд.

У меня была работа, и скоро я переезжала в новую квартиру, как оказалось за ту, Айзек заплатил за месяц вперед. Иногда я просыпалась, и мне казалось, что Айзек был сном. Но боль была слишком реальная.

Я думала, что смогу быть сильной, что смогу справиться с его отсутствием, но я ошибалась. Чувствуя себя такой потерянной без него, как корабль, дрейфующий по морю, без чувства направления или цели, я порой представить не могла, что делать.

Иногда, неосознанно для себя, я прокручиваю в голове наше совместное времяпрепровождение, и я не могу не задаться вопросом, думает ли он обо мне тоже. Скучает ли он по мне так же, как я по нему? Чувствует ли он такую же пустоту в своей жизни?

Я пытаюсь сказать себе, что это к лучшему, что нам нужно было расстаться, но в это трудно поверить, когда все, чего я хочу, — это снова быть с ним. Сейчас я бы все отдала, чтобы вернуть его, прижать к себе и никогда не отпускать.

Это всё так неправильно! Ведь он похитил меня и развернул мою жизнь на триста шестьдесят градусов! У сейчас была бы работа, которую я хочу, новые друзья и совершенно другое мышление! Мне нужно двигаться дальше, я должна попытаться забыть его и найти счастье в другом месте, но это легче сказать, чем сделать. Ибо всё больше я понимаю, что он оказал мне услугу. Он запечатлелся в моей душе, и я не могу просто вычеркнуть его из своей жизни.

Когда мне бывает слишком плохо, я представляю, что лежу вместе с ним в лесном домике.

— Ты поступила правильно, любовь моя, — тихо прошептал он. — Решение расти и учиться жить одной требует невероятного мужества.

Слезы застилали мне глаза, когда я слушала его.

— Но это так больно, — призналась я, мой голос дрожал от волнения. — Я скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе, — ответил он, и в его голосе прозвучала печаль. — Но иногда мы должны отпустить то, что любим, чтобы позволить этому процветать. Время, проведенное врозь, сделает наше воссоединение еще более прекрасным.

— Но что, если я этого не вынесу? — спросила я.

— Сможешь. Ты сильнее, чем думаешь, — сказал он непоколебимым голосом. — Помни, я верю в тебя, и я знаю, что ты сможешь преодолеть любое испытание, которое жизнь бросит тебе на пути.

Я глубоко вздохнула, пытаясь найти силу в его словах.

— Тоже хочу в это верить, — сказала я дрожащим голосом.

— Поверь в это, любовь моя, — мягко уговаривал он. — И верь, что мы встретимся совсем скоро.

Мысль о нашем будущем воссоединении пробудила в моем сердце проблеск надежды, и я отчаянно цеплялась за него.

— Я буду цепляться за эту надежду, — прошептала я.

— Вот и хорошо, — сказал Айзек. — И помни: я всегда рядом.

Я закрыла глаза, представляя его присутствие рядом со мной, и на мгновение мне показалось, что он прямо здесь, держит меня в своих объятиях.

— Я люблю тебя, — прошептала я, мой голос был полон любви и тоски.

— Я тоже люблю тебя, моя драгоценный камень, — ответил он. — Никогда не забывай это.

По мере того как дни превращались в недели, а недели: в месяц, воспоминания о том, что произошло между мной и Айзеком стали казаться далеким сном. Не было никаких ощутимых следов нашей связи, никаких сообщений или звонков, которые напоминали бы мне о его существовании. Все, что осталось, — это боль в моём сердце. Каждое утро, просыпаясь в мирской рутине новой жизни, было сложно поверить, что он не был плодом моего воображения, созданный чтобы хоть как-то скрасить мою жизнь.

Я пыталась с головой уйти в новую работу, стала активней общаться с коллегами, заполняя свои дни бесконечными заданиями и отвлекающими факторами. Но как бы я ни была занята, я не могла избавиться от мыслей о нем, которые преследовали меня каждое мгновение.

Я жаждала завершения, какого-нибудь знака, который подтвердил бы, была ли наша любовь настоящей или мимолетной иллюзией. Но мир вокруг меня молчал, не предлагая никаких ответов, оставляя меня гадать. Ведь то, что произошло между нами никак не описать.

И вот, порой, я позволяла себе расплакаться, высвобождая сдерживаемые эмоции, которые копились во мне. Я позволила слезам течь свободно, очищая свою душу от печали, которые отягощали ее.

Резкий звук моего телефона пронзил ночную тишину, вырвав меня из сна. Мне пришлось повозиться, чтобы ответить на звонок.

— Да? — пробормотала я, мой голос всё ещё был сонным.

Раздался твердый и властный голос в телефоне:

— Будь готова в пятницу в 2 часа дня. Я пришлю тебе все детали встречи завтра.

Айзек.

Моё сердце ёкнуло.

Неужели это случиться?

Я села на кровать под внезапным приливом бодрости.

Как бы я не представляла этот момент бесчисленное количество раз в своей голове, теперь, когда он стал реальностью, я почувствовала, как паника захлестнула меня. Была ли я действительно готова встретиться с ним снова? Что я вообще скажу?

Достаточно будет просто плюнуть ему в лицо.

— Ладно, — пробормотала я, сердце колотилось в груди.

До назначенного дня было ещё три дня. Каждый час проходил мучительно медленно, и иногда я находила себя за неотрывной слежкой за часами, словно если на них долго смотреть они пойдут быстрее. Эти ночи спать без лекарств вообще не получилось.

Наконец настала пятница. Часы всё ближе тикали к 14:00, пока я с тревогой металась по комнате. Мои нервы были на пределе. Я хотела, чтобы все было идеально, но неуверенность в том, что меня ждет, заставляла меня нервничать.

Место встречи находилось в другой стороне города, поэтому я взяла такси и отправилась полуторачасовую поездку. Стоило мне перешагнуть порог кафе, как наши взгляды встретились через всё помещение.

Чёрт, теперь я нервничаю сильнее.

Его волосы, собранные сзади в пучок, подчеркивали точеную линию подбородка, а простая одежда из джинсов и рубашки каким-то образом делала его ещё более неотразимым. То, как он смотрел на меня этими напряженными, горящими глазами, заставило мое сердце учащенно забиться, а щеки вспыхнуть ярким красным.

Его улыбка…

Но прежде, чем мы успели обменяться единым словом, нас прервали.

— Айзек, вот ты где, — сказал подошедший к нам мужчина. — А ты, должно быть, Кристал?

Я кивнула, чувствуя себя немного взволнованной под его взглядом.

— Да, это я.

Всё это время Айзек не спускал с меня глаз.

— Кристал, это детектив Алев, про него я тебе рассказывал.

Алев, протянул руку, и я пожала её, пытаясь скрыть нервозность за вежливой улыбкой.

— Приятно познакомиться,

— Я много о тебе слышал, — ответил он, подмигнув, заставив меня вновь покраснеть, на что Айзек ударил его локтем.

— Надеюсь хорошие вещи?

Он таинственно ухмыльнулся.

— А как же ещё?

Айзек прочистил горло, его глаза потемнели.

— Не проверить ли тебе твоих парней? А мы тебя догоним, — сказал Айзек твердым тоном, положив свою руку на моей талии.

Алев приподнял бровь, его игривая манера поведения на мгновение сменилась серьезностью.

— А, да. Что ж, тогда я пойду…

Когда Алев ушел, снова оставив нас наедине, напряжение между нами стало ощутимым. Я чувствовала напряженность в его взгляде, яростную страсть, которая отражала мою собственную.

— Как ты? — спросил он, его голос был нежным, когда он протянул руку, чтобы убрать прядь волос с моего лица.

— Нервничаю, — призналась я, чувствуя себя немного уязвимой под его пристальным вниманием.

Его пальцы задержались на моей щеке, и он наклонился ближе, его теплое дыхание касалось моей кожи.

— Не надо, — прошептал он, и от его голоса у меня по спине побежали мурашки. — Я рядом. Всё будет хорошо.

Его слова были одновременно и успокаивающими, и наэлектризованными, зажигая во мне огонь, который я не могла сдержать.

— Я скучала по тебе, — призналась я, не в силах больше сдерживать свои чувства.

Мягкая улыбка тронула уголки его губ.

Не говоря ни слова, его губы впились мои в обжигающем поцелуе.

— Я тоже скучал по тебе, — пробормотал он с нежностью в голосе.

Айзек прижал меня к себе в своих крепких объятиях. Пока мы стояли там, обняв друг друга, я ощутила чувство умиротворения и принадлежности, которого не испытывала уже давно. Нервозность и страх, охватившие меня раньше, испарились, сменившись уверенностью, что я нахожусь там, где должна быть.

— Кристал, обещай, что этим ты положишь точку?

— Да.

Вскоре Алев вернулся.

— Извините, что прерываю, но у нас не так много времени, если мы хотим идти.

Айзек кивнул.

— Да, конечно. Спасибо за понимание, — ответил он, не отрывая от меня пристального взгляда.

Детектив вздохнул, явно разрываясь между своим долгом и дружбой с Айзеком.

— Я не хотел ввязывать вас в это, но Айзек настоял, — объяснил он.

Я кивнула, благодарная за его понимание, хотя часть меня чувствовала себя виноватой за то, что ему пришлось рисковать из-за меня.

— Спасибо вам большое, детектив Алев, — искренне поблагодарила я. — Я ценю вашу помощь.

Он ободряюще улыбнулся мне.

— Не за что. Просто пообещай мне, что будешь осторожна.

— Обещаю.

Айзек взял мою руку в свою.

— Пойдем, — тихо сказал он, ведя меня к двери.

Когда мы вышли на улицу, нас окутал прохладный ночной воздух. Я сделала несколько глубоких вдохов, и Айзек посадил меня в машину. Пока мы ехали, Алев решил проговорить план. В салоне автомобиля было душно и тяжесть надвигающейся опасности давила на нас. Детектив вручил мне пуленепробиваемый жилет, посоветовав надеть его для моей собственной безопасности.

— Это даст тебе некоторую защиту, но, помни, держись поближе к нам и не подвергай себя ненужному риску, — предупредил он.

Я надела жилет, чувствуя его тяжесть на своих плечах. Айзек, сидящий рядом со мной, ободряюще сжал мою руку, его глаза встретились с моими, безмолвно сообщая, что он здесь, чтобы защитить меня.

Затем детектив подробно объяснил свой план, и, как я поняла: мы входим в дом после полковника. Я разговариваю с ним, а потом его убирают.

— А почему его убивают именно сейчас? — спросила я.

Алев потёр шею, явно не желающий открывать эту тему.

— Твой отец недавно предпринял несколько смелых действий, наступив на пятки некоторым очень влиятельным людям. Они увидели в этом шанс нанести удар, пока он был уязвим. После бесчисленных дел, которые были открыты на него и сразу же закрыты, он расслабился и теперь думает, что может позволить себе всё.

— А разве не так?

— Было так. Когда он нужен был мексиканцам. Сейчас же… не очень. Только он сам этого не понимает.

Я кивнула в знак понимания.

Моё сердце бешено колотилось в груди, когда мы приближались к дому. Детектив припарковал машину неподалеку, стараясь, чтобы она не бросалась в глаза. Он вручил мне наушник, объяснив, что будет поддерживать постоянную связь со мной на протяжении всей операции.

На полковнике тоже был микрофон. Алев включил звук на полную громкость, чтобы узнать, что происходит:

— Думаешь, что ты неприкосновенен, дергаешь за ниточки, заключаешь сделки направо и налево. Неужели действительно не видишь какие ошибки ты делаешь? — спросил мужчина.

— Вы думаете, что такой умный? Вы лишь марионетка, танцующая на ниточках, которыми я управляю,

Я замерла, услышав голос отца.

— Ты всегда был таким уверенным в себе, не так ли? Но, видишь ли-

На этом детектив убрал звук, чтобы дать мне указания.

— Выходи медленно и осторожно.

Я кивнула. Это был тот момент, которого я так долго ждала, шанс встретиться лицом к лицу с моим отцом и положить конец тьме, преследвавшей меня всю жизнь.

Теперь дороги назад нет.

Я зашла слишком далеко, и многое было поставлено на карту.

Когда мы приблизились ко входу в дом, я глубоко вздохнула, готовясь к тому, что должно было произойти. Детектив обменялся понимающим взглядом с Айзеком, и мы кивнули друг другу, готовые встретиться лицом к лицу с тем, что ожидало нас внутри. К нам подошёл мужчина, видимо, человек, который предал его, и провёл нас на второй этаж.

Разговор в кабинете напротив был чётко слышен.

— Ты наивен, если думаешь, что это что-то изменит. Город будет продолжать гнить, со мной или без меня, — сказал отец.

— Может быть, но, по крайней мере, я буду лучше спать, зная, что сделал то, что нужно было сделать, — ответил полковник.

Когда разговор между ними подошёл к концу, в комнате воцарилась тишина. Теперь была моя очередь встретиться с ним лицом к лицу.

В тускло освещенной комнате мой отец повернул голову и посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица. На мгновение он, казалось, принял меня за свою помощницу, но, когда на его лице появилось узнавание, в уголках его губ появилась зловещая улыбка.

— Здравствуй, отец.

Выражение его лица сменилось с удивления на зловещее веселье, когда он оглядел меня с ног до головы, как будто я была не более чем нежелательным привидением.

— Кристал, неужели это ты?

— Как видишь

— Ну-ну-ну, — усмехнулся он, и в его голосе звучала злоба. — Посмотрите, кто решил появиться. А я думал, что позаботился о вас, — медленно встав со своего места, он стал подходить ко мне.

Его слова поразили меня как удар под дых, но я держалась.

— Неправильно подумал. Не получилось.

Он холодно рассмеялся, от этого леденящего смеха у меня по спине побежали мурашки.

— Вижу. Как ты вообще нашла меня?

Я сжала кулаки.

Его глаза сузились, в них мелькнул опасный блеск.

Я сделала шаг ближе к нему.

— Ты задал неправильный вопрос. Зачем я пришла?

Он снова засмеялся. Походу был пьян.

Этот звук действовал мне на нервы.

Я почувствовала прилив гнева и, сама от себя не ожидая, нанесла удар прямо ему в челюсть. Он отшатнулся, застигнутый врасплох моей внезапной демонстрацией силы.

Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я повернулась к нему лицом, мои пальцы подрагивали от предвкушения.

— Что тебе нужно? Деньги? Услуга?

— Нет, — ответила я ровным голосом. — Мне не нужны деньги. Что мне нужно, так это справедливость.

— Правосудие? — он насмехался. — Ты просто маленькая девочка, глупая и слабая. Такая же, как и твоя мать.

— Моя мать была сильной! Слабый здесь только ты, неспособный справиться с отказом и прибегающий к насилию, чтобы сохранить свою власть. — Я достала кулон из-под кофты. — Всё это время мама так бережно оберегала этот кулон, я думала, что эта простая семейная ценность. — Пальцами я стала расскручивать в сторону ствол цветка. — А оказалось, что у нём меня ждал сюрприз. — Я вытащила маленькую бумажку и раскрыв её показала ему код.

Код к сейфу. Ключ ко всем его секретам.

Его глаза сузились, и я поняла попала в цель. Теперь он знал, что я была серьезна, что я была готова сделать все возможное, чтобы сломить его.

— Ты совершаешь большую ошибку, — сказал он, пытаясь скрыть свое беспокойство за фальшивой бравадой.

— Нет, это ты совершил ошибку, — выпалила я в ответ. — А теперь пришло время заплатить за это.

Он стал пятиться назад.

— Зачем же так не гуманно, а, дочь? Я могу помочь тебе, дать тебе всё, что нужно. Ты знаешь какую жизнь я могу тебе обеспечить?

— Поздно.

С этими словами я подала сигнал, и из тени появилась фигура.

Страх в глазах моего отца был очевиден, когда он понял, что происходит.

— Ты бы не посмела, — пробормотал он запинаясь.

Он стал быстро набирать чей-то номер, но этот человек сбросил.

Наемник двинулся вперед, и мой отец попытался сделать отчаянный шаг, чтобы убежать, но было слишком поздно. Он был в ловушке, и выхода не было.

Когда прозвучал последний выстрел, в комнате воцарилась тяжелая тишина, и я поняла, что всё наконец закончилось. Царствованию террора моего отца пришел конец.

Сколько же людей пострадало из-за него.

Я посмотрела на его бездыханное жалкое тело в последний раз.

Это был конец главы в моей жизни, главы, которая была наполнена муками, но также и главы, которая сформировала из меня того человека, которым я стала.

Айзек подошел ко мне.

— Ты в порядке? — тихо спросил он, заключая меня в теплые объятия.

— Да, — прошептала я, мой голос был едва слышен.

Он крепко обнял меня, его прикосновения были успокаивающими и нежными.

— Ты сделала то, что должна была сделать, — мягко сказал он. — Ты столкнулась лицом к лицу со своим прошлым и вышла с другой стороны.

— Я знаю. Но это все равно тяжело, понимаешь? Забыть обо всем, что здесь произошло.

— Я понимаю. Но иногда мы должны отпустить прошлое, чтобы освободить место для светлого будущего.

Когда я посмотрела в его глаза, я увидела проблеск будущего, о котором он говорил, — будущего, наполненного надеждой, любовью и обещанием новых начинаний. Но нужно ещё многое сделать перед этим.

— Айзек, что ты планируешь делать?

Усталое выражение лица Айзека смягчилось, и он вздохнул.

— Спать. Последняя неделя была слишком напряженной, — ответил он, на мгновение отмахнувшись от вопроса.

— Нет, я имею в виду вообще. Каковы твои планы на будущее? — я надавила, надеясь заглянуть в его сердце и разум.

Его взгляд встретился с моим, и на мгновение мне показалось, что время остановилось.

— Я возвращаюсь в свой лесной дом, — просто сказал Айзек.

Моё сердце упало, смесь облегчения и печали захлестнула меня. Я представляла себе этот момент бесчисленное количество раз, мечтая быть рядом с ним. Однако реальность оказалась более сложной, чем я себе представляла.

— Айзек, я-я не пойду с тобой. Пока что, — поспешно добавила я, мой голос дрожал от оттенка уязвимости. — Я не готова.

Взгляд Айзека смягчился пониманием, и он нежно погладил меня по щеке, его прикосновение послало электрический разряд по моему телу.

— Я знаю, — прошептал он, и его голос был полон нежности. — Я не буду торопить тебя, Кристал. У нас есть время.

Время. Это было похоже на драгоценный подарок, и всё же неопределенность всего этого разрывала меня на части. Тяжесть недавних событий витала в воздухе, и я знала, что нам обоим нужно пространство, чтобы найти свои собственные пути.

По мере того как полицейские сирены становились громче, реальность возвращалась в момент нашей уязвимости. Мы всё ещё находились в опасной ситуации, и на данный момент нам нужно было расстаться.

Айзек наклонился, касаясь своими губами моих в нежном поцелуе. Это было своего рода прощание.

— Я буду здесь, — прошептал он мне в губы. — Когда ты будешь готова, когда я тебе понадоблюсь.

И с этими словами я почувствовала чувство комфорта и ободрения. Возможно, на данный момент наши пути разошлись, но связь между нами была крепкой, нерушимой.

Когда я смотрела, как он уходит, мое сердце щемило от тоски и надежды.

— Айзек? — неуверенно позвала я.

Когда он повернулся, я сказала:

— Обещай, что не будешь просто запираться. Откройся миру и прими то, чему ты сам учил.

Вдали затухали звуки сирен, я знала, что независимо от того, куда заведет нас жизнь, наши сердца всегда будут переплетены, навсегда связаны любовью, которую мы обрели посреди хаоса и тьмы.

— Хорошо.