Она - только способ... (СИ)

Глава 44

Утро следующего дня встретило меня встревоженным окликом медсестры.

— Городецкая, быстрее одевайся. Там твой благоверный снова явился и закатил скандал.

— Что? — не очнувшись от сна, прохрипела я.

Голос сел от вчерашней истерики, поэтому говорить получалось плохо.

— Что-что. Мужик твой явился ни свет ни заря. Потребовал перевести тебя в отдельную палату, а потом устроил скандал дежурному ординатору.

Поднявшись с кровати, я спешно накидываю на плечи халат и выхожу из палаты.

— Он в платном крыле тебя ждёт на первом этаже. Туда я твои вещи позже спущу.

Я хотела остановить медсестру, мне сейчас было совсем неважно в какой палате сходить с ума — в платной или бесплатной, но она сразу убежала.

Пока спускаюсь вниз готовлю новую речь для Смирнова. Голова требовала выгнать его, а душа вновь и вновь рвалась к нему. Мне как никогда хотелось прижаться к его груди и забыться в до боли знакомом запахе. Я так сильно в нём нуждалась, но не могла себе позволить слабость. Я его выгоню!

Мы не виделись меньше двух суток, а Сава вновь показался мне другим. Его бледное, лишенное кровинки лицо напоминало мрачную маску, а бледные губы беззвучно двигались. Когда я подошла ближе, я почувствовала еле уловимый запах алкоголя.

— Здравствуй, — сухо здоровается Савелий и я забываю что именно хотела ему ответить, — поговорим?

Немного растерявшись, я слегка киваю, а в голове колючей лианой разрастается одна-единственная мысль: «Он всё знает».

Когда мы заходим в палату, Савелий становится к стенке и долго смотрит мне в глаза. Мне тяжело выдерживать такой его взгляд — он словно пробирается под кожу, оставляя по всюду огненные следы.

Пройдя вглубь комфортной платной палаты, я сажусь на край кровати, но тут же вскакиваю потому что вижу как Смирнов быстро подходит ко мне. Обхватив меня руками, мужчина ныряет лицом в мои волосы и хрипло цедит.

— Оказывается ты умеешь врать, Лера.

Я застываю, а он быстро продолжает.

— Будем с правдой работать или снова выгонишь меня к черту?

Его ладони обхватывают моё лицо и я чувствую как дрожат его пальцы.

— Охуен…й месяц у меня случился. Батя умер, ты отправила меня к дьяволу, а вчера я узнал, что скоро у меня родится ребенок… но с одной грёбанной пометкой. Ты тогда умрёшь!

Его пальцы больно сжимают мои щёки и я вижу как его лицо искажается от боли.

— Я не позволю тебе умереть. Ты слышишь меня? Я душу продам всем чертям чистилища, но ты будешь жить, Лера.

Я шумно всхлипываю и вижу как глаза Смирнова начинают блестеть.

— Ты будешь жить! — хрипло повторяет он и быстро целует меня в губы.

— Нет, — отдаляясь, отвечаю я, — я выбрала ребенка, поэтому у меня нет шансов.

Савелий тянет меня к себе и в тон мне заявляет.

— А я выбираю тебя. Я тебя люблю и не позволю никому и нечему тебя убить.

От слова «люблю» сердце ускоряет темп, но потом я перевариваю другую часть предложения. Оттолкнув Смирнова, я отвожу глаза в сторону и сипло тяну.

— Не-еее-ет. Мой ребенок будет жить.

— Твоего ребенка еще нет, а ты есть.

— Он есть. Он живет. У него есть сердце…

Савелий зарывает мой рот ладонью и слишком громко заявляет.

— Ты тоже живая! Забыла?

— Ты хочешь, чтобы я его убила?

Я была близка к новому истерическому приступу, поэтому последнее слово получается слишком визгливым.

— Нет. Ты вынужденно приостановишь беременность и не убьёшь себя.

— Нет! Нет! И нет! Я не убью свою кровь и плоть. Я не ты — свою часть уничтожить не смогу.

— Ну, да! Лучше сразу убить себя целиком, а невидимую часть себя оставить жить очень непонятной жизнью. Вчера врач мне сказал, что ты не только себя прикончишь в момент родов или беременности, но и родишь сложного ребенка, который и сам рад не будет, что родился.

— Это не так!

— Так. И ты сама это знаешь.

Из-за потока слез я ничего не вижу, но ещё сильнее начинаю сопротивляться, пытаясь скинуть с себя его руки.

— Уйди! Отпусти меня! Ты — убийца детей…

Савелий стягивает мое тело кольцом своих рук и тихо заявляет.

— Вини меня в чем угодно. Пусть я стану убийцей, раз тебе так легче будет принять прерывание.

— Я его не приму. Я не дам убить ребёнка!

— А я не дам тебе убить себя.