Они руководили ГРУ

Это высказывание принадлежит одному из наиболее великих российских самодержцев. К сожалению, оно отражает историческую истину. Гигантская страна с ее несметными богатствами всегда была объектом алчных вожделений завистливых соседей, а временные союзники легко меняли приязнь к России на вражду ради собственных корыстных интересов.

Великий патриарх, покойный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн писал: «Русский народ воевал без конца: с 1055 по 1462 год историки насчитывают 245 известий о нашествиях на Русь… Из 537 лет, прошедших со времен Куликовской битвы до момента окончания Первой мировой войны, Россия провела в боях 334 года, причем одну войну она вела с десятью врагами сразу, две — с пятью, двадцать пять раз приходилось воевать против трех и тридцать семь — против двух противников».

Эта трагическая статистика к началу XX века приобрела особенно зловещий смысл. Тяжелое поражение на Дальнем Востоке от Японии в 1904–1905 годах аукнулось сполохами баррикад революции 1905-го. Небольшая передышка, позволившая динамично провести реформы Витте, Столыпина и других, оборвалась в августе 1914 года. Миллионы погибших и раненых, пороховая гарь Первой мировой вначале помешали Западу и Востоку осознать глобальные перемены, пришедшие на одну шестую часть земного шара вместе с февральским переворотом 1917-го. Когда союзники и соседи наконец осознали всю степень угрозы надвигавшейся Октябрьской революции, «лапотная страна взбунтовавшихся рабов» уже формировала отряды, ставшие прообразом и основой новой Рабоче-Крестьянской Красной армии. Принципиально новыми в армии прежде всего стали идеологические основы, корпус комиссаров и политработников, взаимоотношения между военнослужащими. Далеко не все «спецы» из царской армии, принявшие революцию, смогли принять происходившие изменения и адаптироваться к ним. А новая власть, вихрем круша ненавистные атрибуты империи, расставляла свои кадры — из вчерашних интеллигентов, студентов, рабочих и крестьян — во главе министерств и банков, армии и флота. Всё хотелось и требовалось создавать по-новому. Правда, хватало ума и «не рубить с плеча», если старое могло быть сохранено и принести пользу молодой стране.

С позиций XXI века у многих историков возник соблазн «новой» трактовки событий столетней давности, и особенно первых лет становления советской власти. Не вступая в глубокую дискуссию на философские темы, остановимся лишь на практических вопросах обеспечения деятельности власти Советов.

«Революция имеет право на жизнь, если она умеет защищаться» — эти слова В.И. Ленина фактически послужили началом создания разведывательных и контрразведывательных органов новой республики.

Назвать «гражданской» кровавую бойню, длившуюся с 1918 по 1922 год, когда от последних интервентов и белогвардейцев был освобожден российский Дальний Восток, не вполне правомерно. На стороне белых армий воевало 14 иностранных государств. Весной и летом 1918 года отряды американских, английских и французских войск оккупировали районы Мурманска и Архангельска. В начале апреля во Владивостоке высадились английские и японские войска, в августе — еще один американский экспедиционный корпус, а также части французских и итальянских войск. Кайзеровская Германия, нарушив условия Брестского договора, заняла Ростов и Таганрог, вторглась в Крым и Закавказье.

В Средней Азии хозяйничали англичане, на юге Украины — французы. Одновременно банды атамана Семенова при поддержке японских и китайских войск начали захват Забайкалья. В 1920 году Польша осуществила ничем не оправданную агрессию против Советской России. Выводы напрашиваются сами собой — если бы белогвардейцы не имели поддержки со стороны иностранных интервентов, Гражданская война не имела бы столь необратимых и кровавых последствий.

Только одному генералу Деникину Америка поставила 100 тысяч винтовок, 3 миллиона патронов, 200 тысяч снарядов; Англия — 250 тысяч винтовок, 200 орудий, 30 танков; Румыния и Болгария — 300 тысяч винтовок и 83 миллиона патронов. А кроме Деникина были еще Колчак, Юденич, Краснов, Корнилов, Врангель, Дутов, Семенов, Петлюра, Миллер…

К 1922 году страна представляла собой пепелище, и только ценой огромного напряжения сил армия Республики Советов спасла от уничтожения и раздела тысячелетнюю державу.

И в этот период тяжелейших испытаний военная разведка, расколотая на «разведку белых» и «разведку красных» в Гражданской войне, приступила к решению своей главной задачи: обеспечение безопасности молодого государства. Для защиты от внешних враждебных сил нужны были новые подходы, новые кадры, новое видение задач.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ АРАЛОВ

Семен Аралов родился 30 декабря 1880 года в Москве в «средней купеческой замоскворецкой семье», вскоре разорившейся. Учиться, согласно семейной традиции, его отправили в Московское коммерческое училище. Позднее Семен Иванович вспоминал: «…Школа меня не удовлетворяла… Состав преподавателей был неважен. Учился средне… Директор приучал нас к шпионству, к выдаванию товарищей… Создавалась ненависть к учителям, к школьной среде. Дома противна была мещанская обстановка». Поэтому он перешел в коммерческое училище Карла Мазинга, которого называли «незаурядным ученым и педагогом с неустанной творческой мыслью». Более остальных в этом училище на юношу повлиял учитель истории В.Н. Сторожев.

Окончив среднее учебное заведение, Аралов «отбывал воинскую повинность» только год в Перновском гренадерском полку' в качестве вольноопределяющегося (1902–1903). Там он примкнул к революционному движению, занимался в рабочих кружках, изучал, хранил и распространял нелегальную литературу. Завершив военную службу, всерьез взялся за партийную учебу, работал в Московском комитете РСДРП. Сначала выполнял технические поручения, затем стал организатором и пропагандистом.

В период Русско-японской войны С.И. Аралов был призван в армию весной 1905 года и зачислен прапорщиком в Ростовский полк. Оттуда Аралова вскоре направили на фронт, в Манчжурию. Прибыв на место, он активно выступал в солдатской среде, призывая к вооруженному восстанию и захвату власти. Заочно приговоренный за свою агитационную деятельность к смертной казни, Семен Иванович скрывался в небольших городах и деревнях, и при первой же возможности вернулся в Москву, уже после поражения вооруженного восстания. Он сразу же включился в работу военной организации Московского комитета партии и поступил в Московский коммерческий институт. После провала 1907 года он утерял связь с организацией, но продолжал пропагандистскую работу. Не прерывая учебы, служил наставником в Рукавишниковском исправительном приюте для малолетних преступников и вел занятия на Пречистенских вечерних курсах для рабочих.

Семена Ивановича вновь призвали на военную службу в июле 1914 года и зачислили прапорщиком в 7-й гренадерский Самогитский полк, но вскоре назначили командиром роты в 215-й Сухаревский пехотный полк 54-й дивизии. Первый бой он принял уже в конце августа в Восточной Пруссии у города Даркемен. После разгрома 1-й армии Аралов служил в 114-м Новоторжском полку 28-й дивизии. Всего за время войны он участвовал в двадцати сражениях, и воевал хорошо. 9 мая 1915 года он получил свой первый орден — Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, всего же наград было пять, последним российским орденом его наградили в декабре 1916-го. Новое назначение штабс-капитан Аралов получил 14 февраля 1917 года: его поставили на должность старшего адъютанта штаба 174-й пехотной дивизии.

А через две недели грянула Февральская революция. Семен Иванович ринулся в самую гущу событий и оказался весьма популярным агитатором в войсковых организациях, «обнаруживая симпатии к интернационалист, течению в РСДРП», но к меньшевикам примыкал недолго — «всего 2–3 месяца». В мае его избрали председателем Комитета 174-й пехотной дивизии, в июне он возглавил фракцию социал-демократов в Комитете 3-й армии. Как ее делегат, он участвовал в заседаниях Государственного совета в августе, Предпарламента в октябре, избирался членом ЦИК второго созыва. «Вскоре, однако, разочаровался в бесплодной работе демократических совещаний, оставил их и вернулся вновь в полк». Служил помощником командира в 114-м Новоторжском пехотном полку, с которым был переброшен в Гельсингфорс. В январе 1918 года его демобилизовали как старослужащего и учителя и отправили в Москву в распоряжение московского уездного воинского начальника.

Аралов собирался покинуть армию и вернуться к профессии учителя, но его старый знакомый комиссар Московского военного округа Емельян Ярославский рассудил иначе. Семену Ивановичу, как военному специалисту, предложили организовать и возглавить фронтовой (оперативный) отдел Московского областного военного комиссариата, чтобы руководить формированием отрядов Красной гвардии.

Необходимо сделать небольшое отступление. Октябрьская революция практически полностью разрушила государственную систему Российской империи. Не избежала этой участи и военная разведка. «После октябрьского переворота деятельность штабов вообще замерла, в том числе и разведывательная служба. После подписания Брестского мира, благодаря ликвидации всех штабов, разведывательная служба прекратилась совершенно, и хотя всевозможные партизанские отряды и вели разведку, но ее никто не объединял, и сведения пропадали», — писал очевидец тех событий В. Цейтлин, консультант Региструпра РВСР, один из первых преподавателей Курсов разведки и военного контроля и Военной академии РККА, руководивший после революции Разведотделом штаба Московского военного округа. В ноябре — декабре 1917-го при Ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве был сформирован Революционный полевой штаб (РПШ). За три месяца своего существования РПШ способствовал (оперативное руководство и формирование отрядов) успеху ряда операций революционных войск в Белоруссии и на Украине. Начальником Отдела агитации и разведки РПШ был В. Фейе-рабенд. «Некоторое время продолжалась еще, по инерции, агентурная разведка, — добавляет Цейтлин, — получались сведения от русского отделения междусоюзнического бюро в Париже и от иностранных военных миссий, особенно французской». Согласно архивным документам, разведывательные сводки от французской военной миссии в Москве поступали вплоть до конца июля 1918 года.

Для руководства боевыми действиями в марте 1918 года создается Высший военный совет, который, как отмечал Цейтлин, «объединял действия всех отдельных отрядов, затем постепенно выросли западная и северная завесы, составлявшие как бы подвижный партизанский фронт мелких отрядов, оборонявших важнейшие направления, железнодорожные и другие пути сообщения, узлы железных дорог и т. д. Появились штабы западной и северной завесы, штабы отдельных отрядов и районов. В штабах появились разведывательные отделения, начали поступать сведения, появляются первые схемы и сводки». Помощником начальника Оперативного управления Высшего военного совета по разведке был А. Ковалевский (апрель — май), а затем будущий начальник Генштаба Красной армии Б. Шапошников (май — сентябрь), одновременно бывший и начальником Разведотделения. Появляются разведывательные отделы при штабах военных округов. В мае создается Всероссийский Главный штаб, ведающий формированием и обучением частей Красной Армии, разработкой всех вопросов, связанных с обороной Республики. В составе Оперативного управления ВГШ также действует разведывательный орган — военно-статистический отдел, занимающийся в основном информационно-аналитической работой. Для полноценной агентурной работы у них нет ни средств, ни людей. Во главе отдела стояли бывшие полковники Генерального штаба А. Станиславский и Н. Шварц.

В мае же к руководству операциями на фронтах подключается оперативный отдел Народного Комиссариата по военным делам (Оперод Наркомвоена) во главе с Семеном Араловым, преобразованный в апреле из оперативного отдела штаба Московского областного военного комиссариата. «Я в то время заведовал оперативным отделом Наркомвоена, — писал через несколько лет Аралов. — В сферу моей деятельности входила разведывательная работа, организация особых групп для переотправки за рубеж, собирание сведений о состоянии враждебных нам сил, организация подрывных отрядов и проч.». В первое время отдел объединял всю агентурную и войсковую разведку на территории Советской России, а также выполнял специальные задания Совнаркома. «Организационное и разведывательное отделение оперода, — вспоминал Семен Иванович, — возглавлял молодой генштабист Б. Кузнецов, окончивший Николаевскую военную академию в 1916 или 1917 году. Когда отделение разрослось и его функции расширились, Кузнецов занялся исключительно вопросами военной разведки».

Семен Иванович рассказал и об одном из разведывательных отрядов, который возглавлял левый эсер А. Ковригин. «Ко мне обратилась весной 1918 года группа левых эсеров во главе с Ковригиным, Шишко и др., с предложением своих услуг в области разведки в районе Минской, Смоленской, Витебской губерний (так называемый “район западной завесы”) и отчасти Украины. Эта группа работала до конца лета и лево-эсеровский мятеж на ней особенно не отразился… После восстания Ковригин продолжал принимать деятельное участие в нашей разведывательной работе, давал серьезные сведения о расположении частей противника, организовывал подрывные группы…» Ковригин по поручению Аралова сформировал партизанскую школу. «В их распоряжении имелись два полевых орудия, винтовки, пистолеты. Занятия велись в помещении школы, а для практических действий выезжали за город».

17 июля Б. Кузнецов подготовил доклад, где рассказал о положении дел в своем подразделении: «Деньги дали, началась работа, главным образом агентурная, и в результате мы знаем с достаточной достоверностью расположение частей иностранных войск в пограничной полосе с ближайшим тылом, условия жизни в оккупированных местностях и заглядываем в такие центры, как: Рига, Митава, Либава, Минск, Берлин, Киев, Одесса и т. п…» На докладе стоит резолюция Аралова: «Тов. Механошину. Вполне присоединяюсь к докладу консультанта Кузнецова…» Как пишет М. Алексеев в своей работе «Военная разведка России», «разведывательные отделения Оперода Наркомвоена к 1 сентября 1918 года имели 34 агента-резидента, одну агентурную группу, состоящую из шести агентов, и двух агентов-маршрутников. Большая их часть работала на территории, оккупированной германскими войсками, и в основном в городах».

Чтобы скоординировать работу нескольких независимых органов военной разведки, была создана специальная Комиссия по организации разведывательного и контрразведывательного дела, которую возглавил начальник Оперативного управления ВГШ Б. Кузнецов. Оперод в Комиссии представляли: начальник Отдела военного контроля (контрразведки) М. Тракман и консультанты Б. Кузнецов и И. Чинтулов. В результате недельных заседаний (с 1 по 6 июля) было разработано «Общее положение о разведывательной и контрразведывательной службе», которое в конце месяца утвердил наркомвоен Л. Троцкий.

Статья 4 главы 1 «О разведывательной службе» этого документа гласит:

«Оперативный Отдел Народного Комиссариата по военным делам:

а) исполняет задания Коллегии Народных Комиссаров по военным делам,

б) ведет учет и организует разведку, согласно особых указаний Коллегии Народных Комиссаров по военным делам, против всех сил, которые в данный момент грозят Российской Республике,

в) организует и ведет разведку в оккупированных областях, в Украине, Польше, Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Финляндии и Закавказье,

г) о всех могущих оказаться у него данных о неправильном характере деятельности или неправильном расходовании кредитов со стороны какого-либо органа разведки или контрразведки, за исключением органов непосредственно ему подчиненных, сообщает Всероссийскому Главному Штабу или Высшему Военному Совету, по принадлежности, со своим заключением о принятии тех или иных мер для устранения обнаруженных упущений или об изменении этим органам отпускаемых на разведку и контрразведку средств».

Однако на деле это положение не действовало, а между тем обстановка на фронтах настоятельно требовала объединения усилий сложившихся к тому времени военных ведомств. Поэтому в сентябре создается единый высший военный орган страны — Революционный военный совет Республики, а затем Полевой штаб РВСР, для руководства боевыми действиями на фронтах. 8 октября Семен Иванович назначается членом РВСР, 9 октября он утвержден также членом Военно-революционного трибунала (ВРТ) при РВСР, а 24 октября — еще и военным комиссаром Полевого штаба (ПШ). С этого времени Аралов участвовал в решении всех оперативных вопросов, в составлении различных директив Главного командования и докладов о положении на фронтах Гражданской войны, подписывал все документы ПШ. 30 ноября ВЦИК образует Бюро РВСР в составе председателя Л. Троцкого и двоих членов — главкома И. Вацетиса и военкома ПШ С. Аралова. Бюро решает важнейшие вопросы безопасности страны вместе с Советом обороны под руководством В.И. Ленина. Как член ВРТ, Аралов участвовал в комплектовании трибунала личным составом, в разработке его штатов, утвержденных 25 ноября, в обсуждении и установлении процессуальных норм и т. п. Вместе с другими членами ВРТ рассматривал дела об особо важных преступлениях, совершенных высшими должностными лицами Красной армии. Таких дел в производстве трибунала в ноябре было семь, а в декабре — уже тридцать три.

Выступая 21 марта 1919 года на закрытом заседании VIII съезда партии, Семен Иванович коснулся перемен, произошедших в сентябре — ноябре 1918-го, и подчеркнул, что успехи Красной армии начались только тогда, «когда мы перешли к единому командованию, к организации центра, когда мы добились того, что центр руководил местами и они подчинялись ему».

1 ноября 1918 года заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э. Склянский. главком И. Вацетис, член РВСР К. Данишевский утвердили штат Полевого штаба РВСР. Четырьмя днями позднее штат был объявлен секретным приказом РВСР № 197/27 и продублирован приказом № 46 по ПШ РВСР от 8 ноября. День объявления в приказе РВСР штата Региструпра в составе Полевого штаба (5 ноября) отмечается теперь как «День военного разведчика». Он был установлен приказом министра обороны № 490 от 12 октября 2000 года.

В структуре Полевого штаба было предусмотрено Регистрационное управление, на которое возложили объединение всех органов агентурной разведки, существовавших к тому времени. Это — Военно-статистический отдел Оперативного управления Всероссийского Главного штаба, Разведывательное отделение Оперативного отдела Народного комиссариата по военным делам, Разведывательное отделение Оперативного управления Высшего военного совета. Приказ № 1 по Региструпру (от 8 ноября) гласил: «Регистрационное Управление Полевого Штаба РВСР считать сформированным с 1-го ноября с. г…»

Нужно отметить, что в ноябре 1918 года в одном управлении были собраны лишь органы агентурной разведки. Войсковой (тактической) разведкой занималось Разведывательное отделение Оперативного управления ПШ РВСР, информационная служба осталась в Оперативном управлении ВГШ, а радиоразведкой ведало Управление связи РККА. В 1920-е годы один из преподавателей Академии Генерального штаба С. Савицкий, подводя итоги Гражданской войны, отмечал «несогласованность действий агентурной и войсковой разведки.

В то время, когда гражданская война придала большое значение агентуре, последняя, будучи несогласована с войсковой в едином аппарате, не смогла дать соответствующих удовлетворительных результатов».

Региструпр состоял из двух отделов: 1-го отдела военного контроля (то есть контрразведки) и 2-го — агентурного. В Агентурном отделе вместе с техперсоналом по штату числилось тридцать девять человек. При Региструпре были организованы Курсы разведки и военного контроля, сформированные по особому штату еще в октябре 1918 года. Разместился Региструпр в Москве на улице Пречистенка в домах №№ 35,37 и 39, где ранее размещался Оперод Наркомвоена и его разведотделение. Начальником Региструпра был назначен бывший начальник Оперода Семен Иванович Аралов, оттуда же пришло с ним и большинство сотрудников Управления. Отдел военного контроля находился в составе Региструпра всего два месяца, в декабре 1918 года он был передан ВЧК, где сменили все его руководство, большинство сотрудников и название. С января 1919 года это — Особый отдел ВЧК во главе с М. Кедровым.

9 января 1919 года РВСР в секретном приказе № 34 уточнил схему организации агентурной разведки на фронте: «В целях объединения ведения и организации тайной (агентурной) разведки в действующей армии РВСР постановил: 1) Штабам военных округов Московского, Ярославского, Западного, Уральского и Приволжского передать все органы агентурной разведки и кредит на них в соответствующие штабы фронта или армии; 2) Штабам Петроградского и Орловского военных округов продолжать вести агенту рную разведку впредь до особого распоряжения; 3) для согласования и общего руководства ведения агентурной разведки подчинить агентуру штабов фронтов и входящих в их состав армий (через штабы фронтов) Регистрационному Управлению Полевого Штаба РВСР; 4) кредит на ведение агентурной разведки штабов фронтов и округов (не входящих в состав армий) испрашивать через Регистрационное Управление».

Поскольку Семен Иванович Аралов занимал также должности комиссара Полевого штаба и члена РВСР, он практически все время находился вместе с ПШ в Смоленске, где располагались РВСР и Ставка Главкома. Поэтому в Реги-струпре появилась должность, не предусмотренная штатом. «В порядке внутренней службы и всего обихода все служащие Регистрационного Управления подчиняются тов. Павулану, который назначен постоянным заместителем начальника Регистрационного Управления» (приказ по ПШ РВСР № 47 от 8 ноября, параграф 6). Распределение обязанностей в руководстве Управления между техническим составом (консультанты) и политическим (комиссары) Аралов разъяснил в телеграмме, направленной в Москву 23 февраля 1919 года: «Штатом Региструпр предусматривался Начальник Управления и Консультант. На Консультанта возлагается специальное хозяйственное внутреннее руководство. На Комиссаров и меня политическое и выбор агентов в политическом отношении. Инструктирование же агентов и задание и поверка их знаний на консультантов. Ввиду своих частых отъездов и отсутствием из Москвы я своим приказом, а не штатом назначил заместителем тов. Павулана для решения неотложных политических вопросов. Предлагаю держаться лично штатов и приказов и работать в полном контакте и взаимодействии комиссаров и специалистов, каковое до сих пор было…» (Приказ по Реги-струпру ПШ РВСР № 15 от 23 февраля 1919 года).

Уже на следующий день после утверждения первого состава сотрудников Региструпра в нем произошли изменения: начальник Агентурного отдела В. Тарасов отбыл на фронт, а его обязанности стал исполнять с 9 ноября начальник Агентурного отделения Г. Кутырев. На посту начальника отделения Кутырева сменил его помощник В. Срывалин. Оба они — выпускники АГШ 1917 года.

19 февраля 1919 года начальник 1-го отделения 1-го отдела Региструпра Срывалин направил начальнику 1-го отдела Кутыреву доклад, в котором подробно охарактеризовал состояние агентурной работы Оперода Наркомвоена и Региструпра:

«15 февраля с.г. исполнилось десять месяцев существования органа агентурной военной разведки, начавшего свою деятельность сначала под названием “Разведывательного Отделения Московского Областного Военного Комиссариата”, затем перешедшего в ведение Оперативного Отдела Нарком-воен и ныне состоящего при Регистрационном Управлении Полевого Штаба Реввоенсовета Республики.

За этот десятимесячный период времени накопилось много материала, который позволяет в достаточной степени выяснить те условия работы, в которых протекает деятельность высшего ныне органа агентурной разведки. Из доклада… будет видно, какие причины неблагоприятствовали до сего и в дальнейшем будут мешать получению достаточно ценных результатов агентурной разведки…

Общие принципы, которыми руководствовалось отделение в своей агентурной работе… Правильная организация разведки должна считаться столь же необходимой, как и организация вооруженных сил Государства, и должна быть неотъемлемым их дополнением, иначе армия явится лишь слепым организмом… Разведка не может быть делом импровизации и кустарничества, ибо она основывается на деятельности сети мелких тайных агентов, которые должны быть выбраны с большим разбором, затем подготовлены и натасканы и, наконец, еще испытаны, раньше чем считать возможным довериться их донесениям, которые нередко должны лечь основанием важных военных операций. Организация разведки, таким образом, требует значительного времени и изучения агентов. Разведка должна вестись настойчиво и непрерывно и связь с агентами должна быть надежной. Работа тайной организации за границей должна быть обставлена строжайшей тайной и агентура должна быть так организована, чтобы арест или измена одного агента не влекли за собою провала всей организации. Количество агентов должно быть достаточно велико, чтобы путем многочисленных засечек иметь возможность проверить правдоподобность донесений агентов. Агенты должны быть: а) посажены на места задолго до открытия военных действий противником, б) успеть сделаться своими людьми в районе порученного их наблюдению пункта, в) надежным образом связываться со своим руководителем…Таким образом, серьезность и важность тайной военной разведки, на основании изложенных выше принципов, сознавались руководителями Отделения с первых дней его функционирования, и если до сего времени в этой области не достигнуто хороших и даже удовлетворительных результатов, то причины этому приводятся ниже.

Вербовка агентов, организация агентурной сети и характеристика личного состава агентуры к 15 февраля 1919 г. Недостаток людей, желающих заняться агентурной работой, сказывался еще с первых дней функционирования Отделения.

Попытки завербовать агентов из числа бывших тайных военных агентов старой армии окончились неудачей вследствие недоверия их к советской администрации, не могущей, по их мнению, обеспечить тайну их службы в случае политического переворота или восстаний, а также вследствие постоянных перемен в составе лиц, ведающих личным составом агентуры. (Полезный и добросовестный шпион не любит менять начальников.)

Далее — вербовка агентов из безработной или нуждающейся интеллигенции или полуинтеллигенции, несмотря на хорошие условия денежного вознаграждения, — тоже не дала результатов, вследствие того, что эта безработная публика в конце концов при большом спросе на интеллигентный труд пристроилась в различные учреждения и, конечно, предпочла остаться там, чем идти на опасную службу по военному шпионажу.

Наконец, последнее средство по привлечению агентов, на которое возлагались последние надежды — это привлечение партийных людей — тоже не дало положительных результатов. В декабрьском докладе Начальника 1-го отдела тов. Аралова указывалось, что работа тормозится недостатком людей. Резолюция Начальника Полевого Штаба на этом документе была следующая: “Необходимо агентуру развивать и высылать партийных работников, дав наряд в партию, которая обязана нам дать работников, иначе мы потеряем дорогое время’'. После этого за трехмесячный период ноябрь — декабрь — январь в Отделении было зарегистрировано 20 чел. партийных работников, давших следующие результаты:

1) Совершенно непригодных к агентурной работе — 6 чел. (Глебов, Мангатов, Скворцов, Шлессер, Цельм, Скульме).

2) Отказавшихся от работы после 1-й командировки — 2 чел. (Дзиркал, Девольский).

3) Не выполнивших задание и потому уволенных от службы — 2 чел. (Свикке, Соколовский).

4) Не дали ни одного сведения за 2–3 месяца — 3 чел. (Синицын, Митрофанов, Логинов).

Итого 13 человек, или 65 % поступивших на службу за период 3 месяцев.

Далее — 2 чел. (Мирингоф, Гурвич) дали посредственные сведения (по одному донесению за 2 ½ месяца) — но стоят они очень дорого, и наконец 5 чел. (Васильев, Нагель, Виндт, Сатке и Дахия) только приступили к работе месяц тому назад.

Из приведенных цифр видно, что коэффициент полезных лиц агентуры из партийных работников очень невысок, ниже 35 % общего числа поступивших на службу за истекший 3-месячный период. Следовательно, последнее средство к улучшению состава агентуры привлечением партийных сил не дало пока результатов ни в качественном, ни в количественном отношениях…

Так, например, два старых партийных работника, Соколовский и Свикке, должны были организовать две крупных сети: первый — в Польше, второй — в Прибалтийском крае. Результат: истрачено 150 000 руб., организации не осуществились, а организаторы показали себя людьми, которых можно отнести к категории слишком легкомысленных, как в денежных отношениях, так и в работе. Ближайшее знакомство с остальными партийными работниками, поступившими на службу в том же периоде, оставляет впечатление, что эти люди в большинстве послужат только цифрами для статистики и ничего существенного не дадут разведке как таковой.

Существующий к 15 февраля с. г. состав агентуры в количестве 89 человек зарегистрированных плюс около 50 человек незарегистрированных агентов — в общем около 139 человек, состав в действительности небольшой, так как 50 % этого числа в ближайшее время должно быть уволено за неспособностью к работе, шантаж и другие качества подобного характера; таким образом, высший разведывательный орган Республики имеет в своем распоряжении около 70 чел. агентов, из которых можно указать только 10 человек, могущих дать хорошие сведения (из них 4 беспартийные, 3 лев. с.-р., 3 сочувств. коммунистам)…

Характеристика личного состава агентуры. По поводу личного состава агентуры нужно сказать следующее:… 66 % агентов имеют образовательный ценз не выше городского училища или церковно-приходской школы, около 50 % по профессии — рабочие и 90 % агентов никогда не занимались не только тайной военной разведкой, [но] даже нелегальной партийной работой. А принимая во внимание крайнюю текучесть в личном составе агентуры, где из 164 чел. зарегистрированных в Отделении за 10 месяцев — около 50 % уволено от службы по разным причинам — получается довольно безотрадная картина…

Небезынтересно привести справку, из которой видно следующее: Прибалтийский край имеет четыре последовательно насаждаемых агентурных организации, которые в той же последовательности через 1–1½ месяца рассыпались, в настоящее время в Прибалтике организуется пятая по счету сеть. Белоруссия — имела тоже пять организаций, ничего не давших делу разведки. Украина же представляла какую-то бездонную пропасть, которую до самых последних дней Гетмана не удалось заполнить достаточным числом агентов.

Что же касается Сибири, то положение с этой областью еще безотраднее: дальность расстояния, невозможность наладить связь — не привлекала охотников пуститься в тайную разведку в Сибирь.

К характеристике настоящего состава агентуры нужно добавить, что ни один агент не установил связи с каким-нибудь неприятельским штабом для получения агентурных сведений; все работают путем наружного наблюдения и “по слухам”, а приняв во внимание скорость доставки донесений, получается всегда то, что, например, “Роста” успевает сообщить перепечатку из иностранных газет ранее, чем Отделение получит агентское донесение. [Здесь кто-то на полях заметил: “Ничего странного: агент сначала сообщает сведения в партию или политотдел, теряет на это время, а потом едет к нам”].

Причины неудовлетворительности личного состава агентуры… Присылка в Отделение нескольких десятков партийных работников еще не показывает, что с этими людьми можно начинать разведку. Как на характерный случай бессистемного кустарничества в смысле пополнения личного состава агентуры и посылки ее на работу можно указать на следующий факт, когда один из зарегистрированных, но еще не обследованных агентов на дверях своей квартиры в Москве прикрепил карточку с надписью “АГЕНТ ПОЛЕВОГО ШТАБА”.

В настоящее время крайне затруднено обследование агентов (из партийных) с нравственной и деловой стороны их качеств. Запас старых партийных работников исчерпан с первых дней Октябрьской революции — все они заняли высокие административные посты. Коммунисты же октябрьского и более поздних сроков в большинстве не поддаются обследованию вследствие постоянно меняемых ими специальностей службы, непродолжительности сроков этой службы и отсутствия достаточно авторитетных лиц, которые могут дать оценку личности того или другого человека. Обыкновенно вновь поступающие имеют массу разных удостоверений о том, что такое-то лицо служило тем-то и отличается работоспособностью, аккуратностью и т. д. Но такие бумаги ничуть не гарантируют Отделение оттого, что агент окажется несоответствующим даже выше перечисленным качествам. Один из агентов (старый партийный работник) имел буквально целый портфель, в котором заключалось несколько фунтов разных удостоверений, это лицо произвело очень хорошее впечатление и, взявшись организовать агентурную сеть, ничего не сделало (Свикке). Другое лицо, командированное партией, по приходе в Отделение заявило, что по своей прежней службе оно как сотрудник Ч.К. получало специальные секретные задания “по проведению красного террора". Получив срочное задание в Киев 16 декабря 1918 г., это лицо по дороге заболевает и только 13 января 1919 г. извещает Отделение письмом о своей болезни и накануне занятия Киева отправляется туда исполнять задание, которое к этому времени потеряло всякое значение. С тех пор об этом лице нет никаких сведений (Синицын)».

Среди прочих недостатков агентуры Срывалин отмечал отсутствие стремления к методической и кропотливой работе и необъективность. В заключении этого раздела он писал: «Последний месяц Отделение приобрело как будто бы заслуживающие большого доверия организации Планциса, Нагеля, Сатке — но это не вселяет радужных надежд на улучшение дела, так как опыт недавнего прошлого не раз обманывал надежды: Бирзе, Балахович, Григорьев, Краинский, Брегман, Бральницкий, Азаров и много других, большинство коих имело солидные рекомендации даже от членов Совнаркома».

Подводя итоги, автор доклада изложил основные причины неудовлетворительной работы Отделения: 1) малочисленность агентуры, хотя «правильная организация требует в настоящий момент не менее 50 перворазрядных агентов только на территории оккупированных областей и 450–500 чел. второразрядных агентов»; 2) сильная текучесть в личном составе; 3) отсутствие выбора и подбора кадров; 4) связь — «трудна до чрезвычайности… донесение ходоком из Одессы в Москву доставляется при самых благоприятных условиях на 12-й день, а из Челябинска — на 18 —21-й день и позже. Донесения из Баку в Астрахань агентства берутся доставлять не ранее 14 дней»; 5) «власть на местах» — «в многочисленных докладах, составивших целое “дело” и представленных в течение последних 3-х месяцев, приводится много фактов о препятствиях в работе агентуры, встречаемых начиная от Ч.К. и кончая командармами».

А «те результаты, тайной разведки, которые давало и дает Отделение, как высший орган разведки в Республике, — дает агентура низших Штабов и печать». К докладу кто-то приписал от руки: «Картина безотрадная. Вызвана полнейшей изоляцией от работы лиц даже пользующихся доверием (Теодори, Срывалин, Кутырев и т. д.), вся вербовка на глазах самих же агентов, из коих были шантажисты: следовательно, все мы давно сняты и сфотографированы. Доклады специалистов на учет не принимаются: им отводится “почетная роль” истребования денег, продовольствия и т. д., на что Генштабисты не нужны».

12 марта 1919 года ближайший помощник Аралова в Опе-роде Наркомвоена и в Региструлре Г. Теодори и заместитель Аралова В. Павулан были командированы в Литву, Латвию, на Северный и другие фронты для выполнения особых заданий РВСР по агентурной разведке. В конце марта Теодори был арестован особистами в Двинске и этапирован в Москву где по подозрению в шпионаже и участии в контрреволюционной организации содержался в Бутырской тюрьме и в Особом отделе ВЧК до 4 января 1921 года.

По роду своей деятельности секретные сотрудники Реги-струпра фиксировали состояние дел по обе стороны фронта. Так, многочисленные донесения агентов побудили его руководство обратиться к высшему командованию РККА: «Из опросов агентов выяснено, что в поездах и на станциях жел. дор. Великороссии красноармейцами и лицами низшего командного состава очень открыто высказываются сведения военного характера о местонахождениях штабов, частей войск на фронте и в тылу; называются участки фронта, кои занимаются теми или иными частями. Агентами во многих случаях указывается на явное злоупотребление своей осведомленностью чинов действующей армии и тыловых частей. В последнее время на Курском вокзале в Москве один из агентов отдела (№ 63) часто замечал спорящие группы красноармейцев в присутствии штатской публики, из состава которой некоторые лица задавали вопросы спорящим группам с явной целью детального выяснения частей войск и их местонахождения. О вышеизложенном сообщается для принятия зависящих мер. Консультант Теодори, комиссар Павулан. 24 декабря 1918 г.». Через несколько дней (31 декабря) последовал секретный приказ главкома о недопустимости подобного положения. В 1922 году А. Кук, тогдашний помощник начальника Разведывательного отдела Штаба РККА, отмечал, что в Гражданскую войну «откровенность и болтливость на фронте процветали».

Сам Региструпр тогда тоже не был образцом соблюдения дисциплины. Вот некоторые из приказов по нему — № 9 от 25 декабря 1918 года, § 3: «Мною замечено, что служащие Регистрационного Управления, включая даже занимающих ответственные должности, позволяют себе приходить на службу к 11-ти часам. Приказом по Регистрационному Управлению № 3, § 2 начало занятий установлено в 10 часов. Обращая на это внимание служащих, предупреждаю, что впредь за опоздание к началу занятий: в 1-й раз — будут штрафоваться в размере однодневного заработка, во 2-й раз — будут штрафоваться в размере ¼ месячного заработка, в 3-й раз — увольняться вовсе от службы. Т.г. сотрудники — мужчины, как состоящие в рядах Красной Армии, кроме штрафа, будут мною предаваться, на общих с красноармейцами основаниях, Революционному суду…. Начальник Управления, член РВСР Аралов, консультант Теодори»; № 12 от 12 февраля 1919 года, § 1: «За последнее время наблюдается нарушение установленного внутреннего распорядка работы Управления и, что особенно прискорбно, виновниками такого нарушения являются очень часто и приходящие в Управление по делам службы тов. коммунисты, а также и некоторые сотрудники Управления. Считаю необходимым указать, что высокое звание коммуниста в особенности обязывает быть исполнительным и аккуратным в порученной работе. В секретные комнаты заходят безответственные сотрудники, ходят толпой, производят шум. Многие лица до сих пор проникают в помещение Управления без пропусков, некоторые сотрудники приводят своих знакомых, не имеющих никакого касательства к работе Управления. При замечании по этому поводу отвечают, что это мой знакомый и т. д. Обращая внимание т.т. сотрудников на вышеуказанное, предупреждаю, что я, не считаясь ни с принадлежностью к партии, ни с занимаемой должностью, буду без всякого снисхождения увольнять виновных от службы и предавать суду Революционного Трибунала всех лиц, не соблюдающих внутреннего распорядка и хода работы в Управлении, установленного моими приказами… Начальник Регистрационного Управления, член РВСР Аралов, Консультант Теодори»; № 19 от 27 февраля 1919 года, § 3: «Сыпной тиф свирепствует. Неоднократно, настойчиво напоминают лица санитарного надзора о необходимости наивозможной чистоты, опрятности, строжайшей дисциплины в соблюдении личной гигиены. Не один раз напоминал об этом мой приказ по Управлению. До сих пор положительного результата нет. Не уничтожен сор, грязь, неопрятное содержание уборных. До сего дня много сотрудников — несмотря на строжайшее запрещение — бросают на пол окурки, плюют, сорят, тем самым совершенно не поддерживая необходимую чистоту… Каждый сотрудник, нарушающий строго необходимый порядок санитарного состояния Управления, создает благоприятную почву для распространения заразы, подрывает продуктивность работы…» Далее подписавший приказ Аралов обещал «всех лиц, замеченных в нарушении самых элементарных правил гигиены и санитарных мер», немедленно привлекать «к суровой ответственности по всей строгости революционных законов как за умышленное распространение заразы».

Примерно через месяц после учреждения Курсов разведки и военного контроля, а именно 21 ноября 1918 года, состоялось их открытие, и двадцать девять слушателей приступили к занятиям. Лекции читались по следующим предметам: «Пехотная разведка» — В. Стульба, «Артиллерия» — И. Чинтулов, «География» — В. Максимов, «Служба связи» — И. Чинтулов, «Администрация» — И. Самуйлов, «Тактика» — В. Стульба, «Артиллерийская разведка» — В. Цейтлин, «Контрразведка» — П. Кавтарадзе, «Инженерная разведка» — В. Цейтлин, «Топография» — Г. Маттис, «Кавалерийская разведка» — В. Максимов, «Военнотопографическая разведка» — Г. Теодори (он же начальник Курсов). Но одним из основных предметов была, конечно, «Агентурная (тайная) разведка». Программа этого курса, разработанная В. Цейтлиным, предусматривала ознакомление слушателей со следующими вопросами: «I. Значение разведки в мирное и военное время. Связь между оперативной и разведывательной работой. Недостаточность одной войсковой разведки. Тайная разведка, необходимость ее и значение. Краткие сведения по истории шпионажа. Определение понятия шпионства и взгляд на него. И. Вербовка агентов, требования, соблюдаемые при приеме на службу агентов, подготовка агентов. Школы агентов. Агенты резиденты и ходоки. Что должен знать агент-резидент. Меры соблюдения тайны и безопасности разведчика. III. Как проводить разведку агенту. Опрос возвращающихся агентов. Регистрация агентурных сведений. Контроль агентов, пропуск их через наши линии фронта и границу в мирное время. IV. Краткое понятие об организации агентурных сетей в мирное время. Задачи разведки мирного времени. Мобилизация тайной агентуры. V. Организация тайной агентуры и ее задачи в военное время. Способы сношений с агентами. Условная переписка, различные ее способы. VI. Задачи, поручаемые тайным агентам. 4 вида шпионажа — военный, дипломатический, внутреннеполитический и экономический. VII. Шпионаж военный и дипломатический. VIII. Шпионаж внутренне-политический и экономический. Способы добывания агентами сведений. IX. Искровая слежка. Сведения из прессы. Работа различных органов разведки в штабах различных инстанций. X. Краткое повторение курса. Разъяснение каких-либо вопросов». Практические занятия по Разведывательной службе штабов проводили В. Цейтлин и В. Стульба.

В конце февраля 1919 года состоялся первый выпуск. Курс разведки окончили и получили назначение: Федор Берзин, Всеволод Ружичка, Александр Игнатов, Абрам Троупянский, Михаил Лукин — на Южный фронт; Сергей Тормосин, Иван Толоконников, Венедикт Уснарский — на Западный фронт; Степан Медведев — на Восточный фронт; Сергей Зикс, Василий Зотов — в 3-ю армию; Николай Пашков — в 6-ю армию; Вольдемар Груздуп — в Латвию; Николай Чихиржин — в Региструпр. Пятнадцать курсантов, окончивших Курс военного контроля, направлены в распоряжение начальника Особого отдела М. Кедрова. 22 февраля 1919 года в штат курсов введены два преподавателя «для элементарного ознакомления слушателей» с французским, немецким, английским, японским, шведским и финским языками. «Для облегчения трудной работы по подготовке агентов для регистрационного управления» для пятнадцати человек были установлены вечерние часы обучения, курс обучения —.месячный (секретный приказ РВСР № 365).

19 июня 1919 года был утвержден новый штат Региструпра ГНИ РВСР и впервые принято «Положение» о нем. Согласно «Положению» Региструпр определялся как «центральный орган тайной агентурной разведки», который подчиняется непосредственно РВСР (то есть минуя начальника ПШ РВСР). «Во главе Регистрационного Управления стоит член Революционного Военного Совета Республики, который вместе с тем является его начальником. Обязанности его в Москве несет его заместитель. Во главе отделов, как и входящих в их состав отделений, стоят исключительно партийные работники». Основные подразделения: 1-й отдел — сухопутный агентурный, 2-й — морской агентурный (входил в Региструпр с февраля 1919 по январь 1920 года), 3-й — военно-цензурный (в составе Региструпра с декабря 1918 по октябрь 1919 года) и Консультантство, где работали военные специалисты старой армии, некоторые из них окончили Академию Генерального штаба. Консультантство состояло при заместителе начальника Региструпра «для разработки заданий и технического руководства работой», в том числе: а) разработки и распределения заданий, получаемых от РВСР, по секторам; б) обработки сведений и составления сводок; в) инструктирования лиц, которые занимаются технической подготовкой инструкторов; г) разработки различного рода наставлений и инструкций, переводов иностранной литературы военно-исторического характера; д) составления сводок по «иностранной и зарубежной прессе»; е) связи с Оперативным управлением ПШ. Консультантство после этого просуществовало в составе Региструпра три месяца.

Агентурный (сухопутный) отдел состоял, согласно «Положению», из четырех отделений: Северное охватывало Скандинавские страны, Финляндию, Прибалтику, Мурманск и Архангельский район; Западное — Литву, Польшу, Галицию, Румынию, Германию и государства на территории бывшей Австро-Венгрии; Ближневосточное — Балканские страны, Турцию, Кавказ, Туркестан, Афганистан и Индию; Дальневосточное — Сибирь, Китай, Японию.

На начальника агентурного отдела возлагались следующие функции:

«1) Общее руководство работой подчиненных ему отделений.

2) Получая через Заместителя Начальника Управления или непосредственно из Консультантства разработанные задания, он их распределяет по соответствующим секторам и зорко следит за тем, чтобы эти задания правильно были бы переданы Начальникам Отделений или инструкторами агентам.

3) Все поступающие из отделений полученные от агентов донесения немедленно передает для оценки и разработки в Консул ьтантство.

4) В целях привлечения к агентурной деятельности возможно большего числа партийных работников поддерживает самую тесную связь как в центре, так и на местах со всеми партийными организациями и ячейками.

5) Разрабатывает при содействии Консультантства план агентурной и резидентской сети, принимая энергичные меры для насаждения последней на местах, и старается войти в связь со всеми партийными организациями, основавшимися в областях, занятых противной стороной.

6) Для проверки работы агентов и резидентов на местах периодически командирует особых контролеров и инспекторов.

7) Ведет общий учет и регистрацию агентов-ходоков и резидентов всего отдела…

12) При начальнике отдела состоит особое лицо для поручений, являющееся его ближайшим помощником, и 5 уполномоченных для связи с партийными организациями в центре и на местах».

По новому штату комсостав Региструпра выглядел так: заместитель начальника Управления — В. Павулан, для поручений при нем — Д. Ипполитов, начальник Агентурного (сухопутного) отдела — Н. Чихиржин (Назаров), для поручений при нем — В. Вальтер, места начальников всех четырех отделений были вакантны; Агентурный (морской) отдел или, как его еще называли, Морской разведывательный отдел, возглавлял А. Деливрон, Отдел военной цензуры — Я. Грейер, старшим консультантом Консультантства был В. Зиверт, шифрами по-прежнему ведали В. Панин и П. Озолин.

Между тем, видимо, из-за загруженности работой на фронте, Семен Иванович Аралов уже с апреля не подписывал приказы по Региструпру, а руководство тем временем подбирало ему замену. Председатель РВСР Л. Троцкий телеграфировал из Харькова 22 мая 1919 года: «…Не думаю, чтобы Лашевич был тверже Аралова. У него только другой уклон мягкости. Скорее уже для Полевого Штаба подходит Гусев…» 5 июня председатель РВС Республики телеграммой из Харькова передал ряд кадровых предложений для ЦК РКП(б) в связи с реорганизацией Украинского фронта. Аралова он предлагал назначить членом РВС 12-й армии. Назначение состоялось через две недели. Семен Иванович сдал дела по должности военкома ПШ новому члену РВСР С. Гусеву, а в самом начале июля сдал дела и по должности члена РВСР.

12-ю армию, куда направили Аралова, еще предстояло создать из частей 1-й и 2-й Украинских советских дивизий, в свою очередь сформированных из партизанских отрядов. Семен Иванович вспоминал: «В муках и тяжелых боях родилась эта армия. С первых дней ее существования я был свидетелем того, как она мужала, росла и закалялась, приумножая свои ратные дела». Армия вела бои с петлюровцами и польскими частями на западе, с войсками Деникина — на востоке, с греческими и венгерскими дивизиями — на юге, с войсками генерала Щербачева у румынской границы. Не говоря уже о многочисленных бандах, засевших в тылу. За это время 12-я армия дважды (декабрь 1919 и июнь 1920) освобождала Киев. В составе армии сражались известные командиры Красной армии: А. Якир, И. Федько, Г. Котовский, Н. Щорс и другие. Летом 1920 года армия понесла большие потери и в декабре была расформирована. Ее наградили Почетным революционным Красным Знаменем.

Уже тогда Семену Ивановичу пришлось поработать и на дипломатическом фронте. В качестве председателя делегации Главного командования армиями РСФСР он вел в октябре 1920 года в Бердичеве переговоры с поляками об установлении демаркационной линии. Благодаря его способностям границу с Польшей удалось отодвинуть и освободить без боев часть территории Украины.

После недолгой — всего в течение месяца — работы в должности члена РВС и помощника командующего Киевским военным округом по политической части, 18 января 1921 года С.И. Аралов был вызван в Москву в распоряжение Народного комиссариата по иностранным делам РСФСР, но, не желая уходить с военной работы, он через М. Фрунзе добился отмены вызова. Однако в апреле его все же отозвали в Москву.

Он был полномочным представителем РСФСР в Литве (апрель — ноябрь 1921), затем фактически первым советским полпредом в Турции (декабрь 1921 — апрель 1923), с которой у Советской республики в то время были дружественные отношения. Работавший с Семеном Ивановичем в Турции Н. Равич писал о нем: «Высокий, крупный мужчина, с открытым лицом и на редкость прямым, если можно так сказать, рыцарским характером. Его очень любили все сотрудники. И у турок он пользовался большим уважением». Помощником военного атташе в Ковно и военным атташе в Анкаре был видный советский разведчик, впоследствии один из руководителей Раз-ведупра К. Звонарев (Карл Звайгзне). Много лет проработали в военной разведке и стали военными атташе тогдашние сотрудники его аппарата, которым Аралов дал отличные оценки: А. Маликов — выделялся «прекрасным знанием турецкого языка и страны», М. Абсалямов — «квалифицированный, хорошо владевший турецким языком, скромный и вдумчивый работник», а также Р. Гинзбург — шифровальщица, «прекрасно знавшая свое дело», впоследствии секретарь военного атташе, радистка нелегальной резидентуры в Италии.

С мая 1923 по ноябрь 1925 года Семен Иванович служил полпредом СССР в Латвии, по возвращении из Риги — членом коллегии НКИД СССР (1925–1927). С 1927 года Аралов — член президиума ВСНХ, председатель акционерного общества «Экспортлес». Затем работал в Наркомфине: член коллегии сектора культуры, начальник Главного управления государственного страхования. Позднее он стал заместителем директора Государственного литературного музея (1938–1941).

С.И. Аралов участвовал и в боях Великой Отечественной. Вначале рядовой народного ополчения Киевского района столицы, с декабря 1941 года он — начальник отдела управления 33-й армии. Воевал под Москвой. С сентября 1945 года командовал отдельной 23-й трофейной бригадой.

После войны Семен Иванович находился на партийной работе, с 1957 года — на пенсии. Занимался литературным трудом, писал воспоминания. Изданы его книги: «Ленин вел нас к победе» и «Воспоминания советского дипломата».

Семен Иванович Аралов награжден орденами Ленина, Красного Знамени. Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, «Знак почета», медалями, орденами ПНР.

Умер 22 мая 1969 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ ГУСЕВ

Яков Давидович Драбкин — таково настоящее имя Сергея Ивановича — родился 1 января 1874 года в городе Сапожок Рязанской губернии. Детство и юность Якова прошли в Бо-рисоглебске, селе Надеждино (Куракино) Сердобского уезда Саратовской губернии, в самом Сердобске и в Ростове-на-Дону. С раннего возраста он не раз сталкивался с социальной несправедливостью, и, по его словам, еще в те годы «у него возникло недовольство существующим строем». Учеником Ростовского реального училища он много читает, занимается в историческом кружке, знакомится с нелегальной литературой — народовольческой, марксистской, с газетой «Колокол» А. Герцена. В конце концов Яков начинает «заниматься просветительной работой с отдельными рабочими (математикой, естественными науками, историей)».

Окончив реальное училище в 1892 году, он попытался поступить в Петербургский технологический институт, но из-за высокого конкурса (для евреев) не был принят. Пришлось ему в 1893-м наняться служащим в банк в Евпатории, а затем скитаться и бедствовать в Одессе и Ростове, кое-как перебиваясь уроками. Но и в этих условиях он усиленно занимался самообразованием. В 1896 году Яков Драбкин все-таки стал студентом Технологического института и вступил в революционную организацию «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Занимался он в основном партийной техникой — устройством типографии в Петербурге, печатанием прокламаций, листовок, воззваний, распространением социал-демократических изданий в столице и в Ростове-на-Дону.

Я. Драбкина арестовали в марте 1897 года и в конце сентября выслали в Оренбург, а через полтора года — в Ростов-на-Дону. С 1900 года Яков сотрудничал с газетами «Приазовский край» и «Донская речь». Принимал участие в различной партийной деятельности, был организатором ростовской забастовки 1902-го и мартовской демонстрации 1903 года. Донским комитетом был делегирован на II съезд РСДРП. Осенью 1903 года Яков посетил ряд городов Юга России, рассказывая об итогах съезда партии. В 1903–1904 годах он жил за границей, так как ему грозила смертная казнь по решению Таганрогского процесса, где судили участников демонстрации в Ростове. Он занимался в Женеве и Париже в рабочих кружках, вел партийную работу. Вернувшись в Россию в декабре 1904 года, Я. Драбкин «принимал деятельное участие во всех работах ПК и БКБ (Петербургского комитета и Бюро комитетов большинства РСДРП. — Примеч. сост.) и вел деятельную переписку с Лениным и Крупской». В мае 1905 года Якова избрали секретарем Одесского комитета партии, а когда он перебрался в Москву — членом Московского комитета, где он работал пропагандистом, организатором Железнодорожного района. От московской организации был делегирован на IV (объединительный) съезд в Стокгольме весной 1906 года, а в сентябре последовая новый арест в Москве. Во время обыска у него нашли «огромное колич. нелегальных брошюр, резолюций, воззваний и проч.». Девять месяцев он просидел в тюрьме, затем его выслали в Березов и, наконец, в Тобольск, откуда весной 1909 года Яков бежал. Работал нелегально на Юге и в Петербурге.

Яков Драбкин активно сотрудничал с партийной печатью, публиковал заметки и статьи в газетах «Искра», «Вперед», «Пролетарий». Тогда и появились его псевдонимы — С. Гусев, С.И. Гусев, И.С., Нация, Т, S. Gusew. Яков Давидович живо интересовался военным делом, чему способствовала его работа ответственным корректором «Военной энциклопедии» в издательстве Сытина с 1909 по 1911 год.

Из-за серьезной болезни, усилившейся «вследствие пребывания на нелегальном положении (без паспорта, без квартиры, без заработка)», Сергей Гусев в 1909–1917 годах был лишен возможности заниматься партийной работой. В октябрьские дни 1917-го Гусев — секретарь Военно-революционного комитета Петрограда, руководившего боевой работой партии в столице и в провинции. В качестве делегата он участвовал в работе II съезда Советов. В феврале — марте 1918 года С. Гусев возглавил секретариат Комитета революционной обороны Петрограда, затем был управделами СНК Северной коммуны, объединившей Советы Петроградской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерний.

С сентября 1918 года Сергей Иванович служит в Красной армии. Три месяца он был членом РВС 2-й армии Восточного фронта. В это время командармом Второй назначили участника Первой мировой войны, бывшего полковника Василия Ивановича Шорина. 7 октября Гусев докладывал: «Через неделю, благодаря энергичной работе привезенного мною будущего командарма Шорина, из прибывших частей и прорвавшихся отрядов удалось сорганизовать две дивизии, которые немедленно были двинуты в наступление». Армия участвовала в Казанской и Ижевско-Воткинской операциях, наступала на сарапуло-красноуфимском направлении, вела бои против Пермской группировки войск Колчака, сражалась в районе Кунгура и Осы.

С декабря 1918 по июнь 1919 года С. Гусев входит в состав РВС уже всего Восточного фронта. Продолжая наступление, войска фронта, в составе которого воевала и 2-я армия, освободили Уфу и Оренбург, но весной 1919 года под напором противника вынуждены были отойти к Волге. Однако отступление не было долгим, вскоре началось контрнаступление, завершившееся в январе 1920-го разгромом основных сил колчаковской армии.

21 июня 1919 года Сергей Иванович назначается начальником Региструпра ПШ РВСР, хотя это была не единственная его должность. Из-за кадрового голода в ту пору приходилось поручать ответственным работникам сразу несколько направлений деятельности. Так было с Араловым, так произошло и с Гусевым. В июне — декабре он был членом РВС Республики, военным комиссаром ПШ РВСР, а с июля командовал еще и Московским сектором обороны.

Ближайшими помощниками Гусева в Региструпре стали В. Павулан, Д. Ипполитов, Т. Самсонов (Бабий). 1-м (агентурным сухопутным) отделом в этот период командовали: в июне 1919 года — В. Зиверт, затем — Н. Чихиржин, с декабря — В. Вальтер. В июле — сентябре назначены начальники всех четырех отделений этого отдела. Северное отделение возглавил В. Груздуп, Западное — Р. Кальнин, Ближневосточное — Е. Соколов, Дальневосточное — Г. Михайленко.

Только что установленное «Положением о Регистрационном управлении» Консультантство было ликвидировано.

Временно исполняющий должность заместителя начальника Управления Т. Самсонов 1 сентября написал «Объяснительную записку» для члена РВСР С. Гусева, в которой обосновал необходимость ликвидации подразделения, где работали военные специалисты, так как они «свободно могут информировать» о делах Региструпра противника. Вместе с тем, по его мнению, «наши партийные товарищи, работая долгое время с военспецами, уже приобрели технический опыт», а задания для разведки консультанты могут разрабатывать, находясь в составе Разведотдела Оперативного управления Полевого штаба, занимавшегося войсковой разведкой. В ответ С. Гусев наложил резолюцию: «Это вполне совпадает с моими прежними предложениями. Я жду только решения Оргбюро по этому вопросу, чтобы подписать приказ». И 16 сентября был издан приказ РВСР № 1484, в котором говорилось: «С 15 сентября 1919 г. Институт Консультантства при Регистрационном Управлении РВСР упраздняется. Личный состав передается в распоряжение Полевого Штаба для немедленного назначения на фронт». Через неделю был арестован сменивший Г. Теодори бывший старший консультант Региструпра В. Зиверт. Его подозревали в принадлежности к белогвардейской организации.

Вот некоторые из указаний Гусева по работе разведки: «Телеграмма 16/9 15.44. 1. Реввоенсовету 7-й армии. 2. Петрокр. 3. Копия Реввоенсовет Запфронта. Секретно. Ввиду создавшихся условий считаю упразднение агентурного отделения Петрокр несвоевременным. В целях объединения и согласования агентурной работы Штарм 7 с Петрокр необходимо, чтобы заведывающие названными агентурами работали в тесном контакте в смысле взаимной информации и обмена добытыми материалами. Агентуре Петрокр выполнять кроме прямых своих задач все оперативные агентурные задания Штарм 7. Москва 16 сентября 1919 № 899. Член Реввоенсо-вега Республики С. Гусев». «Телеграмма 15.36. Прошу для более успешного ведения дела агентуры оказывать органам Региструпра — агентурно-разведывательным отделениям штабов фронтов, армий и дивизий всяческое содействие [в] смысле предоставления и своевременности получения ими разного рода средств передвижения. 23 сентября № 963/г. Член Реввоенсовета Республики С. Гусев».

1 августа 1919 года РВСР издал приказ № 1222 с дополнениями к штатам и положению о Региструпре, подписанный заместителем председателя РВСР Э. Склянским и членом РВСР С. Гусевым. Приказ объявлял: «1. Все служащие Регистрационного Управления сохраняют за собой все права, присвоенные красноармейцам, состоящим на службе в Действующей армии. 2. В отношении денежного, пищевого и всех остальных видов довольствия Регистрационное Управление приравнивается к ПШ РВСР, через каковой оно и получает назначенное довольствие, кроме денежного, которое оно получает непосредственно через Финансовый Отдел РВСР».

Однако особое положение Региструпра и его непосредственная подчиненность РВСР все же сказывались, в Полевом Штабе постоянно забывали о том, что и разведка нуждается в довольствии. Временно исполняющий должность заместителя начальника Региструпра Т. Самсонов и сотрудник «для поручения» Д. Ипполитов 3 ноября 1919-го сообщали С.И. Гусеву: «Административно-Учетным Управлением Полевого Штаба и Начальником общей канцелярии того же штаба толкуется, что Регистрационное Управление не входит в состав Полевого Штаба. На основании этого сотрудники Региструпра не включаются ни в какие исходящие от Административно-Учетного Управления требования на вещевое довольствие и предметы топлива. Посему Региструпр более года не снабжается предметами обмундирования и топлива, и сотрудники его, имеющие законное право получать то же. что получают сотрудники Полевого Штаба, терпят крайнюю нужду в предметах обмундирования лишь благодаря своевольному толкованию учреждения, которое обязано снабжать их таковыми предметами. А между тем, абсолютно все кредиты Региструпра, исключая, конечно, агентурных, проходят по смете Полевого Штаба и кроме того на основании приказа Реввоенсовета Республики от 21 июня с.г. за № 1018/186 и от 1-го августа с.г. за № 1222 Региструпр является частью Полевого Штаба…» К этому времени Региструпр обосновался на новом месте — „а Большой Лубянке, 12.

В качестве члена РВСР С. Гусев часто выезжал на фронт. В июле, вскоре после назначения, он побывал на Южном фронте вместе с новым главнокомандующим Вооруженными силами Республики С. Каменевым, членом РВСР И. Смилгой и членом РВС фронта Г. Сокольниковым. Вернувшись из Козлова Тамбовской губернии, где находился штаб фронта, они доложили в ЦК РКП(б) план наступления, разработанный Каменевым при участии Гусева. Главком вспоминал впоследствии: «Исключительную, неоценимую поддержку оказал мне в этот период член РВСР гов. С.И. Гусев. Он более полно ввел меня в курс дела, он помог мне разобраться в обстановке других фронтов, он избавил меня от очень многих неожиданностей». Южным направлением Сергей Иванович занимался и в дальнейшем. В начале сентября В.И. Ленин поручил Э. Склянскому «следить за югом», «два раза в день говоря с Гусевым».

В сентябре Президиум Моссовета утвердил Комитет обороны Москвы и на основании Московского сектора обороны образовал Московский сектор войск, командовать которым также назначили Гусева. Приказ № 1 сектора, подписанный его командующим, гласил: «Московский сектор создается для обороны центральной части Республики, во-первых, от рейдов конницы противника, во-вторых, для упорной борьбы в том случае, если не удастся удержать наступление главных сил противника на Южном и Западном фронтах… Второй задачей войск сектора является: остановить и привести в порядок наши отходящие части и отразить вместе с ними наступление противника на позиции, остов которых составят… укрепленные узлы». На строительство оборонительных сооружений на подступах к столице было мобилизовано 120 тысяч человек. Загодя создавались и партизанские отряды для действий в тылу противника. Чтобы лично выяснить состояние дел в Московском секторе, охватывавшем Московскую, Калужскую, Рязанскую и Тульскую губернии. Гжатский и Юхнове кий уезды Смоленщины, Гусев несколько раз объезжал его. В ноябре опасность для Москвы миновала, и 22 числа РВСР постановил упразднить Московский сектор.

В декабре 1919 — январе 1920 года Сергей Иванович Гусев входил в состав РВС Юго-Восточного фронта, который с 19 ноября 1919 года вместе с Южным фронтом вел наступление против белых войск. Среди командиров фронта находились знакомые ему по Восточному фронту командующий Юго-Восточным фронтом В. Шорин, член РВС В. Трифонов, начальник штаба Ф. Афанасьев. Фронт освобождал Новохо-перск, Урюпинскую, Калач (октябрь — ноябрь 1919), в январе 1920-го — Царицын и Новочеркасск. Согласно постановлению РВСР от 16 января, Юго-Восточный был переименован в Кавказский фронт. Сергей Иванович остался на прежней должности и на новом фронте, те же посты заняли в командовании фронта Шорин, Трифонов и Афанасьев. Продолжая наступление, войска фронта разгромили врага на Северном Кавказе.

Член РВС Юго-Западного (сентябрь — октябрь 1920) и одновременно Южного фронта (сентябрь — декабрь) — это следующие назначения Гусева. Южный фронт вел упорные бои с войсками Врангеля и, перейдя в наступление, завершил разгром противника в ходе Перекопско-Чонгарской операции и в ноябре освободил Крым. А 25 ноября Сергей Иванович был награжден орденом Красного Знамени «за то, что, неустанно ведя политическое воспитание армии Южного фронта, вложил в красных бойцов тот революционный подъем, который способствовал нашим блестящим успехам, приведшим к окончательному разгрому Врангеля». В исследовании «Гражданская война в СССР» говорится: «Дорогую цену заплатили советские войска за достигнутую победу. Только при штурме Перекопского и Чонгарского перешейков были убиты и ранены около 10 тыс. бойцов». В память об их подвиге был воздвигнут обелиск.

Вскоре после окончания боев командующий Южным фронтом М. Фрунзе был назначен командующим всеми вооруженными силами Украины и Крыма, а его помощником по политической части стал С. Гусев, немало сделавший на этом посту для разгрома всевозможных банд.

С января 1921 по январь 1922 года он работал начальником Политуправления РВСР, приравненном к отделу ЦК РКП(б), и с мая 1921 по август 1923 года вновь вошел в РВСР. Сергей Иванович занимался вопросами перевода армии на мирное положение и соответствующей перестройкой партийных организаций, учетом и обобщением опыта Гражданской войны. Возглавлял Военно-историческую комиссию по изучению опыта Мировой и Гражданской войн, Высший военно-редакционный совет при РВСР. Он стал инициатором создания и ответственным редактором журнала «Военная наука и революция».

R январе 1922 года его вновь направляют на 10 г. теперь в Среднюю Азию в качестве председателя Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР и Туркестанского бюро ЦК РКП(б). Там он работал над проблемами экономического порядка, налаживал национальные отношения, участвовал в борьбе с басмачеством.

С 1923 по 1925 год С.И. Гусев — секретарь и член Президиума ЦКК РКП(б), член коллегии НК РКИ СССР. В 1924 году он возглавлял комиссию ЦК РКП(б) по обследованию состояния Красной армии. Тогда же Гусева наградили вторым орденом Красного Знамени «за руководство победоносной борьбою против Деникина, Врангеля и Петлюры и за искусную подготовку ликвидации бандитизма на территории Украины».

В 1925–1926 годах он заведовал отделом печати ЦК ВКП(б), в 1925-м по линии Коминтерна побывал в США для разрешения конфликта между лидерами компартии США.

На VI конгрессе Коминтерна (июль — сентябрь 1928) Сергей Иванович Гусев избран кандидатом в члены ИККИ от ВКП(б), в июне 1929-го Президиум ИККИ принял предложение делегации ВКП(б) и утвердил его также кандидатом в члены Политсекретариата ИККИ, ведавшего организационными и кадровыми вопросами. Член, а затем заведующий Англо-Американским ландерсекретариатом. теперь Сергей Иванович использовал псевдоним «Травин». Он входил в состав руководства Института Ленина, Комиссии для сбора и изучения материалов по истории Октябрьской революции и РКП(б) (Истпарт), читал лекции в Институте красной профессуры.

На IX–XI съездах партии С. Гусев избирался кандидатом в члены ЦК ВКП(б), на XII–XVI съездах — членом ЦКК, ВЦИК.

Сергей Иванович Гусев — автор ряда трудов, наиболее важные из них — «Единый хозяйственный план» (1920), «Уроки гражданской войны» (1921), «Реорганизация Рабоче-Крестьянской Красной Армии: Материалы к X съезду РКП» (1921), «Гражданская война и Красная Армия». Вместе с М. Фрунзе он написал книгу «Тридцать лет большевистской партии» (1933).

Скончался Сергей Иванович 10 июня 1933 года в Крыму после тяжелой болезни. Урна с прахом была установлена в Кремлевской стене на Красной площади 14 июня 1933 года.

ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ КУРСКИЙ

Родился Дмитрий Курский 22 октября 1874 года в Киеве в семье инженера-путейца и дочери украинского помещика. Учился в гимназии в городе Прилуки Полтавской губернии, а с пятого класса — в одном из лучших средних учебных заведений того времени — в Коллегии Павла Галагана в Киеве. Как вспоминал Дмитрий Иванович, «Коллегия была обставлена значительными преподавательскими силами (пр. Житецкий, Науменко, Анненский) и выгодно отличалась от обычного типа гимназии лекционной системой, семинарами, а главное, большой библиотекой, и если не могла дать законченного образования, во всяком случае привила литературные вкусы и интерес к социальным наукам». К тому времени Дмитрий был знаком и с марксистской литературой. Рано потеряв отца, он уже со школьных лет зарабатывал на жизнь уроками. Окончив Коллегию с золотой медалью в 1895 году, он поступил на юридический факультет Московского университета. Он сразу же вошел в студенческое движение и был избран впоследствии членом студенческого союзного совета. В первый же год учебы Дмитрия арестовали за участие в студенческой сходке, и вместе с сотнями других студентов он просидел около месяца в Бутырской тюрьме. Он часто бывал в доме профессора западной литературы Н.И. Стороженко, где собирались известные литераторы. Много внимания молодой человек уделял изучению экономических наук.

Завершив учебу в университете с золотой медалью в 1900-м и отбыв воинскую повинность, Курский в 1901 году стал помощником присяжного поверенного. Затем работал одним из консультантов при Съезде судей, выступал на рабочих процессах и с докладами по крестьянскому законодательству. Писал статьи для статистического журнала «Известия Московской думы». В партию большевиков вступил в 1904 году. Напечатал в издательстве «Колокол» три книжки о жизни французских, английских и американских рабочих. Активный участник революционных событий 1905–1906 годов, Д. Курский состоял в областном бюро московской организации РСДРП(б), работал организатором и юрисконсультом нескольких профсоюзных организаций, печатался в легальных и нелегальных изданиях «Борьба», «Истина», «Красное Знамя», «Наша мысль» и др.

В 1909-м Дмитрий Иванович был арестован, некоторое время находился в заключении, но с 1911 года, вновь на партийной работе, занимался думской деятельностью. В начале Первой мировой войны Д. Курский был мобилизован и отправлен на фронт, где продолжал заниматься партийной пропагандой. Воевал на Западном и Румынском фронтах. С мая по август 1917 года был председателем Совета солдатских депутатов 4-й армии в Бырладе на Румынском фронте. Совет выдвинул его депутатом на 1-й съезд Советов. Затем он работал в военно-революционных комитетах в Одессе (октябрь) и Москве (ноябрь). После революции занимался организацией первых народных судов в Москве.

26 марта 1918 года Дмитрий Иванович вошел в состав коллегии одного из первых советских наркоматов — Народного комиссариата юстиции, через две недели он был назначен заместителем наркома, а в августе — наркомом юстиции. Основное внимание НКЮ уделял организации работы судебных органов, мест лишения свободы, определял основы карательной политики, готовил первые советские кодексы, декреты, законы. Кроме того, НКЮ через свои местные органы осуществлял надзор за соблюдением законности в деятельности советских учреждений.

В те же 1918–1920 годы Дмитрий Иванович занимался мобилизационной работой на Восточном фронте, исполнял обязанности комиссара Всероссийского Главного и Полевого штабов, с декабря 1919 по январь 1921 года был членом РВСР.

С декабря 1919 по январь 1920 года Д.И. Курский занимал пост начальника Регистрационного управления Полевого штаба РВСР.

Сложившееся в то время положение с военной агентурной разведкой настоятельно требовало урегулирования взаимоотношений центрального аппарата с органами агентуры фронтов, армий и дивизий. Как выяснилось, кое-где и не подозревали о существовании руководства в центре. В связи с этим Региструпр созвал совещание, проходившее в Москве 8—11 декабря 1919 года. Участие в совещании приняли со-'грудники Региструпра, представители фронтов и армий, а также зарубежных (ЗБ) РКП(б). Выступая в первый день перед участниками совещания, помощник начальника Региструпра Т. Самсонов сообщил, что раньше агентурная разведка была поставлена очень плохо, и даже более того — до его прихода на пост заместителя начальника Регистру пра соответствующая работа вовсе не велась; созвать подобное совещание до сих пор было невозможно, так как начальники Региструпра только числились на этой должности, но не исполняли ее; кроме того, требовалось время на то, чтобы «вычистить» из Региструпра всех военных специалистов, — теперь их не стало; в дальнейшем агентурная разведка будет классовой, поэтому Реги-струпр, равняясь на РКП(б), пригласил на данное совещание представителей зарубежных бюро (ЗБ) партии; своя агентурная сеть в Региструпре есть, но она пока еще слаба. О работе агентурной разведки докладывал начальник оперативного отдела Региструпра В. Соколов: «Взамен консультации созданы оперативный и информационный отделы. При начале работы связи с фронтами не было. Связь с собственной агентурной сетью была слабая… В иностранные государства посланы люди, но пока результатов нет. С зарубежными [партийными] организациями установлена тесная связь, даются задания, и они также выполняют работу в пределах бывшей Российской империи наряду с фронтами».

Начальник ПШ РВСР П. Лебедев на примере Польши показал, что именно важно знать оперативным органам РККА: «1. Военную политику в отношении Советской России, 2) к белым правительствам (Деникина, Юденича), 3) к Германии, Чехословакии и т. д., 4) из кого состоит армия, роды войск по оружию, полевых, запасных и т. д. частей, 5) его ресурсы в людях и т. д., как проходят мобилизации, система пополнения, призванные уже возрасты, меры вербовки добровольцев, 6) группировку сил по театру военной линии и внутри страны. В этом смысле особенно важно наблюдение за переброской войск, особенно с одного фронта на другой».

После трехдневных дебатов были разработаны и приняты: положение о Регистрационном Управлении фронта, положение о регистрационных отделах армий и дивизий, «Инструкция о взаимоотношениях Региструпра Полевого Штаба РВСР с зарубежными бюро РКП(б)». Согласно этой «Инструкции», зарубежные бюро, работавшие под идейным и политическим руководством ЦК РКП(б), обязывались выполнять задания Региструпра, вербовать людей для его зарубежной работы, переправлять ему добытые сведения и материалы. В свою очередь, Региструпр должен содействовать вербовке сотрудников для зарубежных бюро, снабжать эти бюро деньгами, документами, техническими средствами и инструкциями, допускать представителей зарубежных бюро на свои съезды и совещания по разведке с правом решающего голоса.

Побывав на Северном Кавказе в начале 1920 года, Дмитрий Иванович ненадолго вернулся в Наркомюст, где работал над Положением о революционных трибуналах, готовил изменения в декрет об учреждении комиссии по делам несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях. Но в апреле его посылают на Западный и Юго-Западный, азатем и на Южный фронт для оказания помощи командованию в подготовке насгупления против Врангеля. Уже в январе 1921 года он руководит IV Всероссийским съездом деятелей советской юстиции. На посту наркома он работал до января 1928 года.

Одновременно он занимал пост первого Генерального прокурора РСФСР (с 1923-го — СССР), директора Института советского права, редактора журналов и ряда сборников по советскому праву. Был также и членом Президиума ВЦИК, Центральной ревизионной и Центральной контрольной комиссий ЦК ВКП(б).

В феврале 1928 — сентябре 1932 года Дмитрий Иванович работал полномочным представителем (послом) СССР в Италии. Среди других вопросов одним из основных было заключение торгового соглашения с этой страной, чем Курский активно занимался вместе с торгпредом М. Левенсоном. В 1928–1931 годах он переписывался с А.М. Горьким и бывал у него в Сорренто. Горький писал Сталину в 1930-м: «Сейчас у меня Д.И. Курский — отлично, крепко настроен этот человек. Очень много рассказывает об отношении к нам итальянцев. Ну, это Вы, конечно, знаете. Я тоже вижу, что доброжелательное отношение к нам здешней массы возрастает по мере их знакомства с действительностью Союза… Жму руку. А. Пешков». На книге «Жизнь Клима Самгина» он сделал надпись: «Дорогим друзьям Анне Сергеевне, Дмитрию Ивановичу Курским с глубокой радостью товарища, который чем больше узнает их, тем горячее любит».

В Италии Дмитрий Иванович тяжело болел и просил вернуть его на родину. 1 сентября 1932 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило «освободить т. Курского, согласно его просьбы, от обязанностей полпреда в Италии». Он вернулся в Москву, где и умер 20 декабря 1932 года.

ГЕОРГИЙ (ЮРИЙ) ЛЕОНИДОВИЧ ПЯТАКОВ

Георгий Пятаков родился 7 августа 1890 года в поселке Марьинский Сахарный Завод Черкасского уезда Киевской губернии в семье инженера-технолога, директора этого завода Леонида Тимофеевича Пятакова.

С 1902 года учился в киевском реальном училище, сразу поступив в 3-й класс. Активно участвовал в работе социал-демократического кружка в училище, а затем и в ученическом движении, посещал митинги и демонстрации в период Первой русской революции. Примыкал тогда к анархистам, точнее, к анархистам-коммунистам, вел работу среди рабочей и крестьянской молодежи, руководил кружком. За революционную деятельность дважды, в 1905-м и 1907-м, исключался из училища, закончив его экстерном в 1907 году.

В 1907–1910 годах Пятаков учился на экономическом факультете Петербургского университета, усиленно изучая марксистскую литературу, классиков политэкономии, философию. Член РСДРП с 1910 года. Как участник университетских беспорядков, провел три месяца в заключении в административном порядке. Приказом небезызвестного министра народного просвещения Л. Кассо Пятаков был исключен из университета и выслан в Киев.

По возвращении в Киев вошел в инициативную группу, которая воссоздала городскую партийную организацию, разгромленную полицией. С 1911-го он был членом, с 1912 года — секретарем Киевского комитета РСДРП. После нового провала нужно было снова «возрождать всю работу». В автобиографии Георгий Леонидович писал: «Мне лично пришлось быть сразу и секретарем комитета, и хранить нелегальную литературу, и руководить нелегальной типографией, и писать прокламации, и печатать их, и восстанавливать связи и вести кружки; одним словом, для нелегальных условий чересчур “разнообразная” работа». В июне 1912-го его арестовали, через полгода судили и приговорили к ссылке на поселение. В апреле 1914 года вместе с Е. Бош, ставшей его женой, сослан в Иркутскую губернию, откуда в октябре они бежали и через Японию добрались до Швейцарии. С 1915-го вместе с В.И. Лениным редактировал журнал «Коммунист», но после выхода двух номеров обнаружились расхождения по целому ряду вопросов, и совместная работа прекратилась. Тогда Пятаков, Бош и Н. Бухарин выехали в Стокгольм, где продолжали партийную работу, сотрудничая со шведскими левыми. Местными властями они были арестованы, а затем высланы в Христианию (так называлась столица Норвегии до 1924 года).

Сразу же после Февральской революции Пятаков с женой выехали из Норвегии в Россию, но из-за фальшивого паспорта его арестовали на границе и под конвоем отправили в Петроград, откуда он направился в Киев.

Прибыв на Украину, Георгий Леонидович немедленно включился в работу Киевского комитета РСДРП, 4 апреля избран его членом, а вскоре и председателем, а также членом исполкома Совета рабочих депутатов. Кроме того, он входил в состав редколлегии газеты «Голос социал-демократа». 15 апреля избран делегатом на 7-ю Всероссийскую конференцию РСДРП(б). Летом — осенью несколько раз избирался в состав Центральной рады.

В сентябре Георгий Пятаков избран председателем исполкома Киевского Совета, в этом качестве он участвовал в Демократическом совещании в Петрограде (14–22 сентября), вошел в состав Предпарламента. В октябрьские дни Пятаков — председатель ревкома, за что и был арестован юнкерами и казаками, а освобожден восставшими рабочими и солдатами.

6 ноября председатель СНК Ленин вызвал Пятакова в Петроград. Он был назначен помощником Главного комиссара — управляющего Государственного банка РСФСР и вместе со своим начальником В. Оболенским (Осинским) был направлен на подавление саботажа банковских чиновников. Когда Оболенский в декабре 1917 года ушел в ВСНХ, Пятакова назначили на его место главным комиссаром.

В начале марта, после подписания Брестского мира, он разошелся во взглядах с ЦК (стоял на позициях «левых коммунистов») и уехал на Украину воевать с «наступающими немецко-гайдамацкими войсками». Вступил в кавалерийский полк будущего героя Гражданской войны и сотрудника военной разведки Виталия Примакова, «в котором (по его воспоминаниям. — Примеч. сост.) исполнял разнообразные должности: вел политработу, выпускал с Лебедевым газетку “К оружию!”, чинил суд и расправу, ездил в разведку и был пулеметчиком». С апреля 1918 года Г. Пятаков — один из руководителей партизанского движения на Украине и создателей КП(б) Украины. Он ненадолго вернулся в Москву, участвовал в подавлении мятежа левых эсеров, в октябре — ноябре занимал пост главного комиссара Народного банка РСФСР.

После ноябрьской революции в Германии и восстания на Украине Г. Пятаков стал председателем Временного рабоче-крестьянского правительства Советской Украины, участвовал в советской и партийной работе.

В июне — ноябре 1919 года Георгий Пятаков был членом РВС, а в ноябре — членом РВС 42-й дивизии 13-й армии Южного фронта. В это время армия сначала вела упорные оборонительные бои, затем участвовала в августовском контрнаступлении Южного фронта, в результате которого было задержано наступление Добровольческой армии на Курск и Орел.

Пятакова вскоре отзывают в Москву и секретным приказом РВС Республики по личному составу армии Х° 10 от 8 января 1920 года назначают начальником Регистрационного управления Полевого штаба РВСР, временно исполняющим должность начальника того же управления Т. Самсонова — первым его помощником, а В. Ауссема — вторым, с 1-го января. Георгий Леонидович принял дела управления и 13 января приступил к исполнению своих обязанностей. А 31 января его назначают еще и комиссаром Академии Генерального штаба, предшественницы Военной академии им. М.В. Фрунзе.

1 января 1920 года вошли в действие новые Штат и Положение о Региструпре. В общем виде стоящие перед ним задачи формулировались следующим образом (§ 1): «Выяснение военных, политических, дипломатических и экономических планов и намерений стран, враждебно действующих против Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и нейтральных государств, а также их отдельных групп и классов, могущих нанести тот или иной вред Республике…» Задания для Региструпра исходят от ПШ и РВСР. РВСР назначает начальника Управления и «через одного из своих членов имеет непосредственное наблюдение за деятельностью Региструпра».

В состав Управления вошли четыре отдела (мобилизационный, оперативный, информационный и хозяйственнофинансовый) и комендантская часть. Мобилизационный отдел привлекал сотрудников «для работы по тайной разведке», занимался их обучением и разрабатывал для них инструкции и указания. Оперативный — составлял общий и частный планы агентурных сетей, распределял задания между местными органами Региструпра и отдельными агентами, снабжал агентов всем необходимым для работы, опрашивал возвращающихся из-за рубежа людей и оценивал их сведения. Информационный обрабатывал и сводил все данные, получаемые от оперативного отдела и из зарубежной прессы и документов, издавал разного рода сводки, обозрения и т. п.; в его функции входило также «сообщение представителям Советской печати различных сведений из добытых Региструпром материалов, по утверждению начальником Региструпра». Работой по информации в Управлении, переданной из Всероссийского Главного штаба в конце 1919 года, с февраля 1920 года руководил В. Груздуп.

В «Положении» отмечалось, что, как и прежде, «ответственными работниками и сотрудниками Региструпра и его местных органов, независимо от занимаемой ими должности или выполняемой работы, могут быть лишь члены Р.К.П.». Но «в исключительных случаях работа может быть поручена и лицу, не состоящему членом Р.К.П., если за таковое лицо ручаются два ответственных работника Региструпра или его местных органов». Как видно из поставленных перед Региструпром задач, данное «Положение» представляло собой документ все еще военного времени.

Примером работы военной разведки в этот период может служить деятельность разведывательных органов одного из важнейших фронтов Гражданской войны — Западного. Уполномоченный Региструпра Полевого штаба РВСР по разведке в Польше И. Уншлихт докладывал Л. Троцкому 6 июня 1920 года (копия доклада была направлена и в Региструпр):

«15 декабря 1919 г. мне было поручено Вами организовать аппарат для агентурной разведки на Польшу. Сведения о польской армии и внутренней жизни страны, имеющиеся тогда в распоряжении Региструпа, были весьма скудны. Созданный мною за весьма короткое время аппарат сумел в течение трех месяцев выяснить и дать довольно точную картину организации польской армии и ее состава, а также обрисовать политическое и экономическое состояние страны. Получаемые за последнее время в довольно значительном количестве материалы пополняют лишь нашу схему и вместе с тем доказывают ее правильность. Можно было с большой достоверностью предполагать, что аппарат мой, развиваясь и укрепляясь, будет давать положительные результаты.

В апреле месяце Региструп, основываясь на том, что моя агентура является параллельной по отношению к фронтовому аппарату и выполняет ту же работу, настоял на слиянии этих двух аппаратов. Однако после происшедшего объединения оказалось, что мою агентуру нужно приспосабливать к фронтовой работе, изменяя задания и проч. Таким образом к моменту нашего наступления эта часть аппарата Регистрозапа находилась в стадии реорганизации.

Одновременно с вопросом о слиянии возник вопрос о перемене начальника Регистрозапа, т. к. Региструп должен был согласиться, что прежний заведующий мало ориентируется в польских условиях и не проявляет должной инициативы. На его место поставлен был 19/IV заведующий моим агентурным аппаратом тов. Верховский. При принятии им Регистрационного отдела Штазапа оказалось, что Отдел этот имеет в Польше лишь двух действующих резидентов, что большинство ходоков на Польшу — не польской национальности и что дивизионные и армейские аппараты поставлены весьма плохо, между тем, как в связи с приближающимися наступлениями они должны были сыграть большую роль. Для создания сети агентов и налажения работы в дивизиях осталось всего несколько дней, за какой срок невозможно было, конечно, всего проделать.

Кроме указанных выше агентурных аппаратов, действующих на Польшу — существовала самостоятельно агентура армий Юго-Западного фронта, имеющая перед собой польскую армию, проявляющая постоянно свое незнакомство с работой на территории Польши и вводящая нередко в заблуждение, как нас. так и центр. Неоднократные наши требования об объединении ее с агентурой Регистрозапа встречались всегда с отказом центра. Последние события (переброска польских частей с Юго-Западного фронта на другие фронты. — Примеч. сост.) еще раз доказали нецелесообразность такого деления агентуры.

Кроме вышеприведенных причин, вследствие которых агентура оказалась не в состоянии выполнить возлагаемые на нее задачи, существуют еще другие более общие причины, вытекающие из условий, в которых приходится работать агентуре вообще, и из условий работы в Польше в частности. Из первого рода причин главной является отсутствие агентов-специалистов, которым было бы можно доверять. На территории Польши они могли бы быть заменены поляками из интеллигентских сфер, но и таковых в распоряжении агентуры не имелось. Агентуре приходилось пользоваться работниками из рабочей и крестьянской среды, причем все эти лица являлись новичками в своем деле. Все они туго усваивают военные вопросы и сведения их отличаются неопределенностью и неточностью. Многое в их сведениях приходится выяснять путем предположений и догадок. Второй не менее важной причиной является непонимание многими из наших товарищей среди командного состава, в особых отделах и проч. важности агентурной работы и необходимого ее условия: спешности выполнений и доставки заданий и сведений. Нередко агенты задерживаются на пути, встречая всевозможные препятствия, и не находят должного содействия при передвижении. Таким образом сведения запаздывают и теряют всякую ценность. По этому пункту приняты мною самые решительные меры. К этому прибавить нужно большую территорию Польши наряду с расстройством жел. дор. движения и трудность телеграфной связи…

Вместе с тем считаю, что центр, зная условия агентурной работы (недостатки личного состава, неточность сведений), должен особенно тщательно обрабатывать и сводить материалы. Между тем, часто случаются факты, что центр меньше знает, чем фронтовые органы, и запрашивает иногда нас относительно таких вопросов, которые для нас ясны, а тем паче должны быть ясны для центра, имеющего в своем распоряжении больше материала. Так было, например, с появлением на Юго-Западном фронте I дивизии Легионеров…»

В отчете агентурного отдела Региструпра Западного фронта (Регистрозапа) за январь 1920 года, также подписанном Уншлихтом, рассказывается, как строилась его работа по разведке против Польши:

«1. Посылка агентов. «Общее число высланных агентов достигает 8; резиденции разбиты по следующим участкам: 1 резидент — Варшава с наблюдением на станциях в Молодечно, Седлец, Ивангород и Кельцы. 1 резидент исключительно на Варшаву. 2 резидента — Вильно, узловые станции — Кошедары, Свенцяны, Молодечно, Барановичи, Лида и Гродно. 3 — Ново-Свенцяны. 1 — Минск, район Молодечно, Лида, Барановичи, Борисов, Бобруйск и Вильно». Среди отправленных в Польшу агентов были: «Гомруль — беспартийный, еврей, сочувствующий коммунистам, интеллигентный и поворотливый. Знает хорошо местные условия и имеет практику агентурной работы (работал в Витебском пункте Региструпа). Производит впечатление немного деморализованного этой работой, но при умелом использовании его может дать хорошие сведения. Назначен резидентом с местом резиденции в гор. Вильне. Порученный район: Кошедары, Гродно, Лида, Барановичи, Молодечно, Свенцяны.

Задачи: общего характера — политические, экономические и военные. Специальные задания: взаимоотношения Польши с Литвой и Белоруссией и раздобытие во что бы то ни стало — приказов из Штаба Фронта Шептицкого, указывающих на намерения польского командования, организацию и состав лит-белорусского фронта и вновь формируемых частей, документы, освещающие организацию секции дефензива и ее тактику. Выяснение тыловых частей и их настроения. Требование главным образом документальных данных от Гомруля объясняется необходимостью контролировать его. Курьеров посылать один раз в неделю, ходоков — один раз в две недели. Первых сведений ожидать к 20-му февраля. Уехал 22-го января. Денег получил николаевскими 15 ООО»; «Ясинский, молодой коммунист, поляк, преданный делу, из рабочей среды, интеллигентный, ловкий. Конспиративно не работал, но наверно скоро приспособится к этой работе. Назначен резидентом с местом резиденции в гор. Варшаве. Поручено ему наблюдение только за Варшавой. Общие задачи: политического, экономического и военного характера. Специальные задания — завязать сношения с Генеральным Штабом и с главным интендантским управлением для подробного выяснения организации и состава польской армии, намерения командования, снабжения армии и пополнения ее. Наблюдать за политической жизнью партий и дипломатическими отношениями. Курьеры — раз в неделю, ходоки — один раз в две недели. Первых сведений ожидать к 1-му марта. Выезжает 29-го с.м., денег получил — николаевскими 20 000 рублей». «Каждый из посылаемых агентов был подробно инструктирован относительно задач разведки, характера, которые должны носить собираемые сведения, способа собирания сведений, пересылки их, конспирации и принципов организации армии».

2. Опрос приезжающих. «Относительно приезжающих из Польши. Литвы и Белоруссии партийных товарищей и заслуживающих доверия жителей, мы вошли в соглашение с Ц.К. Литбел (ЦК Компартии Литвы и Белоруссии, существовавшей с марта 1919-го по сентябрь 1920-го. — Примеч. сост.), по которому все, приезжающие из-за демаркационной линии, присылаются к нам для опроса по военным, политическим и экономическим вопросам. Таких опросов сделано было несколько и в отдельных случаях получили довольно интересные сведения, подтверждающие данные других источников. Особотдел присылает нам всех задержанных при переходе демарклинии. Дабы на будущее время получать таким путем более интересные и нужные нам сведения, все возвращающиеся за демарклинию и посылаемые туда работники получают от нас общие инструкции, благодаря которым они могут, не занимаясь специально агентурой, собирать по пути такие сведения. Таким же образом мы используем отдельных лиц, приезжающих в другие учреждения, как, например, в Особый Отдел».

3. Использование торговых агентов. «Кроме того, в последнее время мы связались с Заведующим Западного областного компленбежа, товарищем, заслуживающим безусловного доверия, по вопросу об использовании для целей агентуры приезжающих и уезжающих за демарклинию торговых агентов. Использованы они будут таким образом:

1) Путем опроса приезжающих по общим политическим, военным и экономическим вопросам.

2) Для привоза газет, журналов и проч. литературы.

3) Заслуживающим некоторого доверия и обладающим связями на той стороне людям будут даваться определенные задания по выяснению расположения сил противника, войсковой организации, доставке приказов, директив и проч. Таким образом, мы, не принимая никаких обязательств по отношению к торговым агентам, которым нужно только содействие при переходе, можем получить в отдельных случаях хорошие сведения благодаря их связям и сметливости. Для этой цели при Отделении Пленбежа в Орше будет поставлен наш человек, на обязанности которого будет лежать опрос торговых агентов, сортировка и передача им наших поручений».

4. Обзор зарубежной прессы. «Нами получаются газеты, доставляемые в ЦК Литбел, фронтовую и армейскую разведку, политотдел и активную разведку (разведывательнодиверсионную службу. — Примеч. сост.). Газеты эти приходят обыкновенно с опозданиями: варшавские — на 10 дней, прифронтовые (минские и бобруйские) — на 5 дней. По мере доставки по возможности ежедневно делается нами обзор прессы и важнейшие сведения посылаются в форме бюллетеней в Региструп. До сих пор послано 25 бюллетеней. Самые важные сведения посылаются немедленно по телеграфу. По мере накопления материалов и полученных сведений составляются доклады о политическом, экономическом и военном положении Польши. Такие доклады мы сделали до сих пор два, один за декабрь месяц, а другой за начало января с дополнительными сведениями за декабрь».

Еще один аспект работы Регистрозапа — активная разведка (разведывательно-диверсионная деятельность) — отражен в докладе Уншлихта Троцкому от 9 июля 1920 года: «Учитывая явно враждебное настроение крестьян Белоруссии по отношению к полякам, революционность крестьян, которая могла бы принести нам пользу в смысле разрушения тыла польской армии, мною в конце прошлого года было приступле-но к созданию нелегальной военной организации — НВО». Ее цель — «разрушение тыла польской армии, порча жел. дорог, мостов, всякого рода связи, отдельные теракты и в конечном смысле руководство крестьянским повстанческим движением под лозунгом Сов. Власти в противовес работе белорусских левых эсеров… было обращено внимание на всестороннюю работу в деревне, которая там не велась вовсе». «Помимо прямых заданий ПВО исполняет агентурные функции. Получаются сведения о польской армии и состоянии ее тыла. В наст, время аппарат ПВО согласовал свою работу с деятельностью агентуры ПоЗапа (политотдел Западного фронта. — Примеч. сост.), отделениями Регистрозапа на фронте и оперативными действиями штаба Запфронта. Последнее выражается в ряде заданий НВО на предмет захвата в тылу поляков всякого рода военных и продовольственных складов, грузов на станции и т. п.».

.. На посту начальника Региструпра Георгий Леонидович проработал всего полтора месяца, и 16 февраля 1920 года выбыл «в распоряжение Председателя РВСР т. Троцкого». Вместе они едут на Урал в 1-ю Революционную Армию Труда, где Пятакова назначают членом РВС. Трудовые армии — это воинские части, которые использовались для восстановления народного хозяйства, но в любой момент могли быть отправлены на фронт. 1-я Уральская армия труда была образована 15 января 1920 года из 3-й армии Восточного фронта.

В мае Георгия Леонидовича Пятакова направили на Польский фронт членом РВС 16-й армии, где он проработал до октября. Армия с переменным успехом вела бои с противником: так, в мае она вышла на другой берег Березины и заняла там плацдарм, но вынуждена была отступить. В июле 16-я армия заняла ряд городов, форсировала Западный Буг и вышла к Висле, но в августе вновь отступила и прикрывала направления Волковыск — Барановичи, Бобруйск — Минск и рубеж рек Шара и Ясельда. В октябре Пятакова перебрасывают на Врангелевский фронт — членом РВС 6-й армии.

Там он пробыл до декабря, в это время армия обороняла Каховский плацдарм, участвовала в разгроме заднепровской группировки войск Врангеля, в наступлении Южного фронта в Северной Таврии, форсировала Сиваш и овладела Перекопским перешейком, охраняла Черноморское побережье и воевала с бандами.

В январе 1921 года, завершив свою военную карьеру, Георгий Леонидович Пятаков перешел на хозяйственную работу, став председателем правления каменноугольной промышленности Донбасса. Он исполнял обязанности начальника Главного управления по топливу ВСНХ РСФСР (1922), работал заместителем председателя Госплана РСФСР (1922–1923), заместителем председателя ВСНХ и председателем Главного концессионного комитета (июль 1923 — апрель 1927).

На XV съезде партии (1927) Г.Л. Пятакова исключили из ВКП(б) как активного деятеля троцкистской оппозиции. В 1928 году, написав заявление об отходе от оппозиции, он был восстановлен в партийных рядах.

Георгий Леонидович работал торговым представителем СССР во Франции (апрель 1927 — октябрь 1928), заместителем председателя, председателем правления Государственного банка СССР (ноябрь 1928 — октябрь 1930), но был снят с должности из-за неудач в проведении первого этапа кредитной реформы.

Позднее Георгий Леонидович занимал должности члена Президиума (1930–1931), Первого заместителя председателя ВСНХ СССР (1931–1932). С января 1932 года он — заместитель. затем Первый заместитель наркома тяжелой промышленности СССР Серго Орджоникидзе.

Г.Л. Пятаков состоял членом ЦИК СССР 1–3, 5–7 созывов, членом ЦК ВКП(б) в 1923–1927, 1930–1936 годах. Награжден орденом Ленина.

Перед арестом заочно выведен из состава ЦК и вновь исключен из членов ВКП(б). Его арестовали 13 сентября 1936-го. После следствия он был выведен в качестве обвиняемого на открытый процесс так называемого Параллельного антисоветского троцкистского центра в январе 1937-го. Ему инкриминировалось участие в организации самого центра, руководство вредительской, диверсионной деятельностью, шпионаж и терроризм. 19 января 1937 года Пятакову Г.Л. было предъявлено обвинение по ст. 58—1а (измена Родине), ст. 58—8 (совершение террористических актов), ст. 58—9 (разрушение или повреждение с контрреволюционными целями объектов народного хозяйства) и ст. 58–11 (участие в антисоветской организации) УК РСФСР.

Свидетель этого события немецкий писатель Лион Фейхтвангер в своей книге «Москва, 1937 год» оставил описание неестественного поведения Пятакова на суде: «Я никогда не забуду, как Георгий Пятаков, господин среднего роста, средних лет, с небольшой лысиной, с рыжеватой, старомодной, трясущейся острой бородой, стоял перед микрофоном и как он говорил — будто читал лекцию. Спокойно и старательно он повествовал о том, как он вредил в вверенной ему промышленности. Он объяснял, указывал вытянутым пальцем, напоминая преподавателя высшей школы, историка, выступающего с докладом о жизни и деяниях давно умершего человека по имени Пятаков и стремящегося разъяснить все обстоятельства до мельчайших подробностей, охваченный одним желанием, чтобы слушатели и студенты все правильно поняли и усвоили».

Военной коллегией Верховного Суда СССР Г.Л. Пятаков был приговорен 30 января 1937 года к расстрелу. Приговор приведен в исполнение через два дня. Постановлением Пленума Верховного Суда СССР он был реабилитирован 13 июня 1988 года.

ВЛАДИМИР ХРИСТИАНОВИЧ АУССЕМ (АУСЕМ)

Точные год и дата рождения Владимира Христиановича не установлены. Согласно официальным данным, он родился 14 июля 1882 года, но писал в автобиографии, что появился на свет в 1879 году в г. Орле в семье учителя. Закончив кадетский корпус, он не стал продолжать воинскую службу. Под влиянием старшего брата Отто в 1899 году Владимир примкнул к революционному движению, состоял в марксистском кружке. В том же году он поступил в Харьковский технологический институт, где с головой окунулся в деятельность институтской социал-демократической организации и в студенческое движение. Вне института он работал в рабочих кружках, участвовал в первомайской демонстрации 1900 года, по его словам, первой в России. Вскоре после вступления в ряды РСДРП в марте 1901 года он был арестован и выслан под надзор полиции на родину. В Орле ссылку ему заменили разрешением выехать за границу.

Около трех лет (1901–1904) он провел в Германии, закончил там инженерно-химический факультет политехнического института в Брауншвейге. С начала 1904 года служил на сахарных заводах в Подольской губернии, занимался организацией социал-демократических групп по месту работы, руководил стачечным движением. В 1906-м. избежав ареста, переселился в Черниговскую губернию, жил и работал на сахарном заводе полулегально — без прописки. В партийной работе активного участия он принимать не мог из-за болезни, однако связь с киевской и конотопской организациями РСДРП поддерживал.

Когда началась Первая мировая война, его зачислили ратником 2-го разряда в ополчение, но так и не мобилизовали по болезни. После Февральской революции Ауссем служил в кадетском корпусе в Киеве, был членом Совета солдатских депутатов, работал в дружинах ополчения. В июле его перевели в Полтаву, где он занимал пост товарища председателя совдепа, а после Октября — полтавского ревкома. В августе 1917 года Владимир Ауссем вступил в партию большевиков.

В декабре 1917 года на Первом Всеукраинском съезде большевиков его избрали народным секретарем финансов первого советского правительства Украины. Однако в феврале 1918-го, когда немцы наступали на Украину, он вместе с Г. Пятаковым и другими вышел из состава правительства и отправился на фронт. Руководил отрядами Красной гвардии на Украине, там же летом и осенью возглавлял повстанческое движение в качестве члена Центрального военно-революционного комитета, формировал повстанческие дивизии.

Из повстанческих отрядов в сентябре 1918 года формируется 2-я Украинская советская дивизия, командиром которой в сентябре — декабре стал Владимир Ауссем. Дивизия в этот период вела бои с германскими, гетманскими и петлюровскими войсками за Рыльск, Коренево и другие населенные пункты. В декабре 1918 — январе 1919 года Ауссем служил начальником штаба в Украинской Советской армии, командовал Группой войск харьковского направления (январь — апрель 1919), затем был назначен членом РВС 8-й армии, где проработал около пяти месяцев. Сначала армия в боях с деникинцами отступала и вышла на рубеж Павловск — Старый Оскол. Но уже в августе в составе группы войск В. Селивачева 8-я армия участвовала в контрнаступлении Южного фронта, вышла к Харькову, однако вынуждена была отступить и закрепилась в районе Бобров — Новохоперск.

С декабря 1919 года Владимир Христианович служит в центральном аппарате военной разведки. В приказе по Региструпру Полевого штаба РВСР № 148 от 29 декабря сказано: «Прибывший в распоряжение Регистрационного управления из штаба 8-й армии член РВС Ауссем назначается начальником 2 отделения 1 отдела с 25/XII-19 г. с прикомандированием к Управлению». В январе 1920-го он назначается помощником, затем заместителем начальника Региструпра. За подписью Ауссема были объявлены Положение и Штат регистрационных отделений штабов армий, ставших «органом, ведущим тайную агентурную разведку и руководящим таковой в дивизиях и контролирующим ее».

16 февраля 1920 года В. Ауссем сообщил в приказе по Управлению, что «вступил в исполнение должности начальника Регистрационного управления» в соответствии с приказом РВСР по личному составу № 64 от 15 февраля. Но днем ранее — 14 февраля — он подписал приказ № 42 по Управлению в качестве его начальника. В этом документе был приведен Штат Региструпра с предусмотренными в нем четырьмя отделами: мобилизационный, оперативный (агентурный), информационный и хозяйственно-финансовый. Ближайшими помощниками Ауссема стали его заместитель Д. Ипполитов и начальник оперативного отдела — впоследствии видный военный разведчик А. Аппен.

Между тем ситуация на фронтах менялась, и в апреле 1920 года Владимир Христианович докладывал, что разведка в тылу белогвардейских войск «на окраинах» страны отпадает или сокращается до минимума одновременно с очищением этих окраин. На первое место выходит глубокая разведка в странах Западной Европы, Японии и Америки, рассматриваемых в качестве потенциальных противников. Начальник военной разведки не сомневался, что в осуществлении планов этих стран против советского государства будет использована и многочисленная русская эмиграция. Заграничная тайная разведка, как писал начальник Региструпра, значительно отличается от разведки в тылу белогвардейцев, она требует большого политического кругозора, знания языков и местных условий, для чего достаточно 10–20 человек из старой (дореволюционной) русской эмиграции, которым можно доверить связи Коминтерна. Но проблема в том, чтобы найти их и отправить в распоряжение Управления. Резолюция на документе гласит: «Тов. Ауссему необходимо помочь людьми, знающими тамошние условия и языки».

В июне 1920 года в Региструпре произошел неприятный инцидент, который, вероятно, и привел к смене начальника Управления. 7 июня член РВСР и член РВС Юго-Западного фронта Сталин отозвал на фронт начальника Региструпра Юго-Западного фронта Ф. Маркуса, помогавшего в организации работы Закордонному отделу ЦК КП(б) У. 8 июня один из руководителей Закордота Ф. Кон телеграфировал Ауссему: «Вчера тов. Сталин приказанием по телеграфу отозвал Маркуса с работы и дал ему другое назначение. Я по прямому проводу указал Сталину на то, что он разрушает с таким трудом налаженную работу, но на него не подействовало. Решительно протестуя против такого образа действий, я вместе с тем не могу не указать, что для успешной работы я должен быть уверен в том, что присылаемые в мое распоряжение товарищи не будут сняты с поста без моего ведома и согласия. Если это условие не может быть соблюдено, я прошу прислать мне заместителя, который согласится при таких условиях вести столь ответственную работу. Я этого на себя не беру. Вызовите меня к прямому проводу. № 24. Феликс Кон. Верно начреги-стротделюгозапа военком Маркус».

В связи с этим происшествием Ауссем подал рапорт члену РВСР и военкому Полевого штаба РВСР Д. Курскому: «Успешное ведение агентурной разведки возможно исключительно при помощи партийных организаций. Это является не только результатом общих рассуждений, но блестяще подтверждается на деле на примерах Северных участков нашего Западного фронта, где вся эта работа проведена финским, эстонским и латышским Ц.К.-ми и зарубежными бюро. С большим трудом при содействии Ц.К. Р.К.П. Р.У. (Региструпру. — Примеч. сост.) удалось добиться от Ц.К. К.П.У. образования при нем закордонного бюро, которое уже приступило к работе и по докладам инспектора Р.У. (им был В. Груздуп. — Примеч. сост.) обещало в ближайшем будущем дать хорошие результаты. Между тем работа эта расстраивается уже вторично на протяжении одного месяца вмешательством членов Реввоенсовета ЮЗ фронта, отнимающих у этого бюро командированного в его распоряжение на роль инспектора тов. Маркуса. При таких условиях разрушения с трудом налаженной организации без предупреждения и по неизвестным мотивам, я принужден сложить с себя ответственность за дальнейшую постановку дела агентурной разведки и за возможные сюрпризы на фронте. Понимая же, что подобное сложение с себя ответственности, занимающего определенную должность лица вообще недопустимо, прошу освободить меня от должности Начальника Регистрационного Управления для какого угодно иного назначения по усмотрению Реввоенсовета». Рапорт Ауссема датирован 10 июня. На следующий день он выбыл в распоряжение члена РВСР Д. Курского, а его на посту начальника сменил Я. Ленцман. Ф. Маркус в августе 1920 года вернулся на должность начальника Регистротдела Юго-Западного фронта и одновременно возглавил Закордонный отдел ЦК КП(б) У.

В 1920–1921 годах Ауссем работал в ВСНХ, где занимался химической промышленностью, в 1921–1925 годах был полпредом УССР в Берлине, «где подписал договор о взаимном признании с Германией, договор с Грецией от имени СССР», затем он — полпред СССР в Австрии, в 1925–1926 годах возглавлял ВСНХ УССР.

В декабре 1927 года Владимира Христиановича исключили из партии за участие в деятельности объединенной оппозиции в 1926–1927 годах. Его арестовали 16 мая 1929 года в Армавире и осудили 5 июня на три года ссылки, которую он отбывал в Казахстане в Кзыл-Орде. Там он работал заведующим химическим отделом в Санитарно-бактериологическом институте. В ссылке он был вновь арестован 30 октября 1930 года, и в тот же день приговорен к ссылке в Среднюю Азию на оставшийся срок. В июле 1932-го Ауссема освобождают и переводят на жительство в Орел, 20 января 1933 года — вновь арестовывают по делу нелегальной контрреволюционной троцкистской группы. Постановлением особого совещания Коллегии ОГПУ от 4 февраля 1933 года по обвинению в антисоветской пропаганде и агитации (ст. 58–10 УК РСФСР) В.Х. Ауссем выслан на 3 года в г. Астрахань. Точных сведений о дальнейшей его судьбе нет. По некоторым данным, его убили после освобождения в 1936-м или расстреляли в 1937 году.

Реабилитирован Владимир Христианович Ауссем в 1989 году.

ЯН ДАВИДОВИЧ ЛЕНЦМАН

Ян Ленцман родился 29 ноября 1881 года на хуторе Блайзас Добленского уезда Курляндской губернии в крестьянской семье. Ему удалось окончить только начальную сельскую школу, и всю жизнь он занимался самообразованием, работая сначала слесарем-электромонтером.

В РСДРП вступил в 1899 году и имел репутацию последовательного большевика. Первый раз его арестовали в 1901 году, и после восьми месяцев пребывания в тюрьме его отправили на три года в ссылку в Архангельскую губернию, откуда он в 1903-м бежал. Вскоре он опять был схвачен полицией и выслан в Астраханскую губернию, откуда снова бежал. Поначалу он работал слесарем на механическом заводе «Феникс», затем на фабрике «Везувий» в Либаве, но в конце концов полностью переключился на партийную работу. В 1904 году Ян Ленцман стал членом Либавского комитета Латышской социал-демократической рабочей партии, принимал активное участие в событиях первой русской революции в Латвии. В августе 1905 года снова был арестован, в октябре освобожден.

После выхода из тюрьмы в 1905 году его избрали в состав Рижского комитета и делегатом II съезда ЛСДРП. А на I (1906) и II (1907) съездах Социал-демократии Латышского края он избирался членом ЦК СДЛК.

В 1906–1908 годах Ян Давидович находился в эмиграции, побывал в Швеции, Германии, Швейцарии, Дании. Он нелегально вернулся в Россию в 1908-м. работал в Баку на нефтяных промыслах, кочегаром на пароходе, электромонтером на заводе. По партийной линии был членом Бакинского комитета РСДРП(б), действовал вместе с С. Шаумяном и П. Джапаридзе. Из Баку он переехал в Вологодскую губернию, где работал на ст. Сухона слесарем-электриком писчебумажной фабрики «Сокол».

Летом 1911 года он вернулся на родину и включился в работу Рижского комитета партии, но вскоре вынужден был покинуть Ригу. В 1912–1915 годах Ленцман сыграл видную роль в большевизации СДЛК и изгнании меньшевиков. В январе 1914 года он участвовал в работе IV съезда СДЛК в Брюсселе, на котором вновь был избран членом ЦК партии, и в заседаниях Лондонского съезда РСДРП. После съезда Ян Ленцман снова находился на партийной работе в Риге, но в апреле 1915 года его арестовали и в 1916-м сослали в Сибирь, в Иркутскую губернию. Он вновь совершил побег накануне Февральской ревотюции, добрался до Москвы, но на партийной работе пробыл недолго — вскоре его направили в Ригу. В Риге в 1917 году он стал членом ЦК СДЛК, Рижского комитета партии и Рижского совета рабочих депутатов, избирался делегатом на 7-ю (апрельскую) конференцию и VI съезд РСДРП. На I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов был выдвинут в состав ВЦИК. После оккупации Риги немецкими войсками по решению партии Ян Давидович остается в городе, где ведет подпольную партийную работу. Вскоре он был арестован немцами и после шести месяцев заключения в концлагере выслан в Советскую Россию.

В июле 1918 года, когда в Ярославле вспыхнул контрреволюционный мятеж, Я. Ленцмана назначили председателем Ярославского губернского военно-революционного комитета, во главе которого он встал 11 июля и принял на себя общее руководство подавлением мятежа. Через три дня в помощь ВРК прибыл отряд Красной армии под командованием А. Геккера. Уже на следующий день, после ожесточенных боев, руководитель мятежа А. Перхуров вместе с отрядом в пятьдесят человек бежал из города. К 22 июля от мятежников были очищены и окрестности города. После подавления мятежа Яна Ленцмана послали уполномоченным ЦК РКП(б) в Орел.

С декабря 1918 года он вновь работает в Советской Латвии как член Временного советского правительства, с января 1919-го — заместитель председателя СНК и комиссар внутренних дел, с марта 1919-го — член ЦК КПЛ. В апреле 1919 — феврале 1920 года Ленцман назначен членом РВС и начальником политотдела Армии Советской Латвии, преобразованной 7 июня 1919 года в 15-ю армию. Армия вела оборонительные бои против германских, эстонских, латышских и белогвардейских войск и в июле оставила территорию Латвии, освобождала Псков в aBi-усте, воевала с армией Юденича, вела наступление в октябре — ноябре на Лугу, Волосово, Гдов и Ямбург. Яна Давидовича отозвали из армии в феврале и послали на партийную работу — заместителем председателя зарубежного бюро компартии Латвии. В соответствии с решением декабрьского 1919 года совещания в Региструпре, партийные загранбюро действовали в тесном контакте с военной разведкой.

Начальником Регистрационного управления Полевого штаба РВСР Яна Давидовича назначили в августе 1920 года. Прошло немногим более месяца, и заместитель председателя РВСР Э. Склянский, главком С. Каменев утвердили Положение и Штат Региструпра, вторично в течение одного года. В то же время Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение о создании закордонной разведки, в котором говорится: «Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».

Первым пунктом сентябрьского «Положения» стояло определение того, чем является Региструпр («самостоятельным органом стратегической агентурной разведки глубокого типа и центральным органом управления подведомственных ему органов агентурной разведки штабов Округов, Фронтов и Отдельных действующих армий не, входящих в состав фронтовых войсковых соединений»), и затем только указывались его задачи («действует в мирное и военное время добывая все необходимые сведения и разрабатывая их по всем вопросам в областях: военной, дипломатической и экономической жизни всех стран. В военное время главенствующее значение приобретает выяснение планов и намерений враждебно действующих государств и нейтральных стран с целью выяснения их ближайшей политической конъюнктуры и заблаговременного определения возможных противников»).

Согласно новому «Положению», управление разрабатывает и выполняет задания РВСР, которые даются ему непосредственно или через Полевой штаб. Подчиняется Региструпр непосредственно комиссару ПШ и через него — РВС Республики.

В состав Региструпра теперь входило пять отделов: оперативный (агентурный), информационный, общий, организационный и хозяйственно-финансовый. Функции их распределялись следующим образом:

Оперативный отдел — составление общего и частных планов агентурных сетей, насаждение агентуры в соответствии с планами, разработка и распределение заданий между местными органами и отдельными агентами, общее и личное детальное инструктирование агентов и снабжение их всем необходимым, приглашение агентов на службу и сбор сведений от них. оценка полученных сведений, подбор и представление на утверждение РВСР «официальных, неофициальных и полуофициальных военных представителей». Последнее было новой обязанностью для Региструпра, раньше военнодипломатической работой занимался Всероссийский Главный штаб (ВГШ);

Информационный отдел — обработка и сводка полученных из различных источников сведений, обработка зарубежной и иностранной прессы и документов, издание различных сводок, направляемых по утвержденному начальником Региструпра перечню адресов;

Общий отдел — рассылка секретных пакетов Управления, ведение персонального учета сотрудников («открытых») и приказов по Региструпру, общее делопроизводство, хранение шифров и соответствующей переписки; отдел ведал также типографией и комендатурой;

Организационный отдел — учет и распределение открытых (легальных) ответственных работников Управления и подчиненных ему органов, организация новых и реорганизация по мере необходимости существующих низовых подразделений, контроль и координация их действий и периодическое инспектирование, разработка разного рода нормативных документов.

По сентябрьскому штату в Управлении было предусмотрено 327 сотрудников.

Осенью — зимой 1920–1921 годов в военную разведку приходят люди, имеющие опыт подпольной партийной и разведывательной или контрразведывательной работы. Среди них те, кто много сделал для организации деятельности Управления и немало лет проработал в центральном аппарате и за рубежом: помощник начальника управления А. Зейбот; начальник оперативного отдела Я. Берзин и его сотрудники Я. Биркенфельд. К. Звонарев, Н. Новицкий; начальник информационного отдела О. Дзенис и его сотрудники Я. Фрейман, С. Будкевич; начальник организационного отдела В. Груздуп и его сотрудники О. Стигга, Н. Мустафин и другие.

В феврале 1921 года Ленцман обратился к руководству РВСР с просьбой о выделении сумм, необходимых для дальнейшей работы Региструпра. Он заметил при этом, что принял Региструпр в августе 1920 года в нерабочем состоянии: если какие сведения и добывались, то только войсковой разведкой, причем из-за нескоординированности действий центра и его местных органов каждый действовал в меру своего понимания дела. Поэтому в Латвию, например, различные подразделения разведки заслали примерно 700 агентов, а в Грузию — не менее 500. Поскольку подходящих людей найти было трудно, то на агентурную работу за рубеж и в местные подразделения посылали кого придется. Ленцман утверждал, что среди агентов процветали пьянство, провокации и спекуляция. Теперь же (т. е. при нем) все изменилось — новые небольшие аппараты Региструпра (например, в Литве, Латвии, Эстонии, Германии и Польше) дают более ценную информацию, чем старые громоздкие организации.

К тому времени ПШ РВСР уже был объединен с Всероссийским Главным штабом, и на их основе образовался Штаб РККА — единый орган управления всеми Вооруженными силами Республики. Региструпр теперь преобразовывался в Разведывательное управление. В связи с этим 13 марта 1921 года Ян Ленцман передал на утверждение проект Положения и Штата Разведупра Штаба РККА, в составлении которого принял участие и начальник агентурного отдела Я. Берзин. Исходя из уже имевшегося опыта работы, разработчики проекта писали: «Начальники отделов и отделений должны быть особо выдающимися специалистами своего дела, хорошими организаторами и вполне надежными в политическом отношении»; «работа в отделе должна вестись непрерывно днем и ночью, поэтому необходимо, чтобы помощники начальников отделений могли сменяться»; «ввиду чрезвычайной трудности и ответственности работы, оплата труда начальников отделов и отделений и их помощников должна быть наивысшая; кроме того необходимо обеспечить этих сотрудников всеми видами довольствия и освободить их от всяких хозяйственных повинностей».

Но уже вскоре после этого Ленцман приказом РВСР по личному составу № 123 от 12 апреля 1921 года был освобожден от занимаемой должности из-за назначения на хозяйственные работы. 15 апреля он подал рапорт комиссару Штаба РККА К. Данишевскому: «Доношу, что согласно распоряжения Ц.К. Р.К.П. и согласно распоряжения Зампредреввоенсовета Республики тов. Склянского сдал дела Регистрационного Управления моему помощнику тов. Зейботу и сего числа отправляюсь в Петроград для поступления на новую должность Нач. Петроградского Торгового Порта».

В дальнейшем он занимал следующие посты: начальник Петроградского торгового порта (1921–1924) и член Петроградского губкома РКП(б); заместитель председателя правления Китайско-Восточной железной дороги (1924–1925); председатель правления Совторгфлота (1925–1931), работал в латышской секции Коминтерна, был управляющим сибирским филиалом «Гипромеза» в Томске, помощником начальника Управления государственных доходов Наркомата финансов, начальником общей группы отдела кадров строительства Дворца Советов. Этот грандиозный проект, как известно, не был осуществлен. На месте прежнего строительства долгое время был бассейн «Москва», а затем был восстановлен храм Христа Спасителя.

К 10-летию РККА 23 февраля 1928 года Я.Д. Ленцмана, как и многих других участников Гражданской войны, наградили орденом Красного Знамени «за боевые отличия и заслуги» периода 1918–1922 годов.

Арестовали Яна Давидовича 24 ноября 1937 года. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его 7 марта 1939 года к высшей мере наказания по обвинению в шпионской провокаторской деятельности, участии в контрреволюционной организации и подготовке террористического акта. В тот же день приговор был приведен в исполнение.

Реабилитировали Яна Давидовича Ленцмана 24 марта 1956 года.