«Это могло быть причиной его убийства, сэр».

«Я думал, его убили во время неудачного ограбления?»

«В этом преступлении не было ничего предосудительного, сэр. Кто-то был настроен застрелить его».

Трант выглядел пораженным. «Какой мог быть мотив для убийства Джарвиса?»

«Очевидная причина — зависть».

«А», — сказал другой, приспосабливаясь к новостям. «Теперь я понимаю, почему кто-то прошептал тебе мое имя на ухо. Но тебя кормили ложными

«Информация, боюсь. Я никогда не завидовал Джарвису. Я просто не соглашался с его планами относительно ECR. Вот почему мы поссорились».

«Мне рассказали совсем другую историю, сэр».

«Да, да, я уверен, что ты был. Не верь тому, что сказал Сесил Фрид. Я не ждал возможности отомстить Джарвису, и не терзался заблуждением, что он был напрямую ответственен за то, что меня исключили из совета директоров. На самом деле, — сказал Трант с обезоруживающей улыбкой, — это было делом Сесила, и я знал это с самого начала. Он был тем, кто подсыпал яд. В его глазах я был разрушительным влиянием. Никогда не верь тому, что говорит тебе Сесил Фрид. Он коварный парень. Если бы у него был выбор, — добавил он с огоньком в глазах,

«Я бы предпочел, чтобы убийца застрелил его ».

«Вы хотите сказать, что одобряете убийство?» — спросил Колбек.

«Никто в здравом уме не сделает этого, инспектор. Я просто хотел дать вам знать, что за человек Сесил Фрид».

«Почему вы выступили против планов г-на Сварбрика относительно ECR?»

«В принципе, я их поддерживал. Просто в законопроекте, который он надеялся представить в Палате общин, были некоторые проблемные пункты. Я просто хотел, чтобы их убрали. В этом случае, — сказал он, снова улыбнувшись, — единственным, кого убрали, был я».

«Кажется, вы не испытываете злобы по этому поводу, мистер Трант».

«Почему я должен быть таким? Неудачи обязательно будут».

«Хотите ли вы вернуться в совет директоров?»

«Конечно, я бы это сделал, но только на своих условиях».

«Вам придется снова признать авторитет мистера Фрида».

«О, я знаю, как обойти Сесила. Он не такой хитрый, как воображает. Поскольку Джарвиса больше нет, я нужен больше, чем когда-либо. У меня есть глаз на детали, которым никто другой в совете директоров не обладает».

«Это экстравагантное заявление, мистер Трант».

«Изучите мои записи, если хотите. Я могу показать вам протоколы заседаний совета директоров, где я выразил свою обеспокоенность по поводу законопроекта Джарвиса. Я выявил потенциальные аномалии, которые никто другой не заметил».

«Даже сам мистер Сворбрик?»

«Он не был непогрешим, инспектор. Даже лучшая лошадь спотыкается». Он вопросительно посмотрел на своего гостя. «Что вы знаете об ECR?»

«Я знаю, что у него была непростая история».

«Это еще мягко сказано. Начало было очень неудачным».

«Да», — сказал Колбек, пользуясь случаем, чтобы продемонстрировать свои полномочия.

«Директора проигнорировали совет своего инженера и по глупости приняли пятифутовую колею. Когда их заставили перейти на стандартную колею, пришлось адаптировать более восьмидесяти миль пути по средней стоимости в тысячу фунтов за милю. Я прав?»

Трант удивленно моргнул. «Вы очень хорошо информированы, инспектор».

"У меня страсть к железным дорогам, сэр, так что вам не нужно давать мне урок истории. Я знаю, что Джордж Хадсон, печально известный Железнодорожный Король, был вашим председателем в прежние дни, прежде чем оставить вас в ужасном беспорядке.

«И с тех пор было много других бедствий. Однако меня беспокоит не прошлое ECR, а ее настоящее», — сказал Колбек. «Целью г-на Сварбрика было объединить разрозненные компании в Великую Восточную железную дорогу».

«Мы все разделяли это стремление».

«Однако, похоже, не обошлось без недоброжелателей. Какой лучший способ помешать этим амбициям, чем убить человека, который мог бы воплотить этот план в жизнь?»

Трант откинулся на спинку стула и посмотрел на Колбека в новом свете. Он понял, что имеет дело с человеком, который явно разбирается в работе ECR и ее конкурентов. Это сделало его более осторожным.

Бойкие утверждения Транта никогда не принимались за чистую монету. Колбек был слишком проницателен, чтобы его можно было легко ввести в заблуждение.

«У вас такой вид, словно вы хотите меня о чем-то спросить, инспектор».

«Думаю, вы знаете, какой у меня будет вопрос», — сказал Колбек.

«Тогда ответ заключается в том, что я не имею никакой связи ни с одной из других компаний, работающих в Восточной Англии. Это не значит, что мне не предлагали войти в другие советы директоров», — признался Трант, — «но я отказался от всех уговоров. Мое сердце по-прежнему с ECR, и я горячо надеюсь увидеть, как она окажет контролирующее влияние на будущее Great Eastern Railway».

«Кто захочет подавить эти амбиции?»

«Те, кто чувствует, что могут от этого проиграть».

«Можете ли вы назвать мне какие-нибудь имена?»

«Посмотрите на директоров небольших железнодорожных компаний. Некоторые из них боятся, что ECR проглотит их живьем, а затем выплюнет, как косточки».

«Однажды должно произойти объединение».

«Согласен, но убийство Джарвиса определенно отсрочит это».

«Действительно ли у него было волшебное прикосновение?»

«В каком-то смысле так и было. С нашей точки зрения, самое главное было то, что его уважали в парламенте. В дебатах он был настойчив и убедителен».

«У вас с ним наверняка были интересные стычки на заседаниях совета директоров».

Трант ухмыльнулся. «Конечно, так и было».

«Благодарю вас, сэр», — сказал Колбек, поднимаясь на ноги. «Возможно, мне вскоре снова придется говорить».

«Вы всегда здесь желанные гости, инспектор», — сказал Трант, вставая из-за стола. «Возможно, сейчас неподходящий момент, чтобы привлекать ваше внимание к полке позади вас, но, поскольку вы, несомненно, человек с изысканным вкусом, вы могли бы взглянуть на некоторые из наших туфель. Их качество не имеет себе равных».

«Я поверю вам на слово, мистер Трант».

«Джарвис Сварбрик был нашим постоянным клиентом. Он никогда не носил обувь, сделанную кем-то другим. То же самое касается и его сына. Эндрю ходит по жизни в нашей превосходной обуви».


Эндрю Сварбрику мешали на каждом шагу. Надеясь встретиться с мачехой тем утром, он задержался из-за прибытия врача, который осмотрел ее, нашел ее все еще в состоянии стресса и посоветовал ей оставаться в постели, пока она не почувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать. Как только врач ушел, его заменило еще одно препятствие для миссис Сварбрик. Это был последний человек, которого Эндрю хотел видеть. Со своей стороны, миссис Фрид была совсем не рада его видеть.

«Инспектор Колбек сказал нам, что вы здесь. Должен сказать, я был удивлен. Что вы здесь делаете?»

«Это мой дом, миссис Фрид».

«Да, но вы годами предпочитали отворачиваться от этого».

«После смерти отца все изменилось».

«Ты говорила со своей мачехой?»

«Случайность — это было бы здорово!» — пожаловался он.

«Все к лучшему. Когда он вышел из дома, доктор сказал мне, что он посоветовал. В любом случае, я не думаю, что она была бы рада видеть вас в этот момент. Вы только возродите неприятные воспоминания».

«Мне нужно обсудить с ней будущее, миссис Фрид».

«Боже мой! — воскликнула она. — Прояви немного жалости. Тело твоего отца, вероятно, еще теплое, и ты хочешь начать говорить о том, что будет дальше! Тебе придется набраться терпения, Эндрю. Разве ты не видишь, как Грейс будет расстроена, обнаружив тебя здесь?»

«У меня есть полное право».

«Юридически это может быть правдой, но вы не имеете права оскорблять женщину в таком хрупком состоянии. Это жестоко. Научитесь ждать».

«Тебе следовало дать этот совет моей мачехе, — многозначительно сказал он. — Она не проявила никакого терпения, не так ли? Не успела моя мать умереть, как она тут же пришла и стала разнюхивать что-нибудь у моего отца».

«Это было совсем не так. Это произошло за несколько месяцев до того, как она встретила твоего отца».

«Вы, возможно, поверили в эту историю, миссис Фрид, но я нет».

«Это была правда. Грейс рассказала мне, как пересеклись их пути».

«Я не готов спорить об этом сейчас», — сказал он раздраженно. «Простой факт в том, что нам с ней есть о чем поговорить».

«Ты имеешь в виду, что хочешь измотать ее, когда она наиболее уязвима. Это подло с твоей стороны, Эндрю. Как ты думаешь, что бы сказал твой отец о твоем поведении?»

«Он не в состоянии мне это сказать».

«Я считаю это замечание отвратительным».

«Правда иногда бывает неприятной».

«Тебе должно быть стыдно».

«Я не собираюсь слушать ваши лекции, миссис Фрид».

«Неужели вам обязательно быть таким бессовестно грубым?»

«Отец был человеком, который делал то, что считал правильным», — заявил он.

«И это все, что я делаю. Я защищаю себя».

«Ну, Грейс ты этим не навредишь», — предупредила она, сверкая глазами. «Я здесь, чтобы защитить ее. Такая трагедия должна сплотить вас двоих, а не давать вам права преследовать ее. Сейчас время для траура. Присоединяйся к остальным из нас в нашем горе».

Но он был не в настроении это делать. Развернувшись на каблуках, Сварбрик сердито вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.


Мадлен, как всегда, была рада видеть свою подругу. Лидия приурочила ее приезд к часам, когда Хелен оставалась наедине с матерью. Пока ребенок шатался по гостиной, две женщины

подбадривали ее и аплодировали ей. Только когда за Хелен пришла няня, им наконец удалось спокойно поговорить.

«Недавно ко мне пришел неожиданный гость», — сказала Мадлен.

«Кто это был?»

«Алан Хинтон».

Лидии было любопытно. «Чего он хотел?»

«В идеале он хотел, чтобы вы были здесь».

«Не будь глупым!»

«Это правда, Лидия. Я видела это в его глазах».

Мадлен рассказала ей о просьбе Хинтона и о том, как она восхищается им за попытку помочь человеку, который был явно нездоров, даже несмотря на то, что он дважды подряд ощутил на себе удар языка Таллиса.

«Это очень любезно с его стороны», — сказала Лидия.

«Вы ожидали чего-то меньшего?»

«Нет, я бы не стал. Алан такой вдумчивый человек».

«И мы оба знаем, о ком он думает», — поддразнила Мадлен. «Как раз от Роберта пришло письмо незадолго до тебя. Поскольку теперь у меня есть адрес, по которому я могу с ним связаться, я передам просьбу и расскажу ему, как Алан Хинтон чувствует себя обделенным вниманием в Скотленд-Ярде».

«Он… вообще обо мне упоминал?»

«Конечно, он это сделал. Когда я сказал ему, что вы о нем спрашивали, он был в восторге. Он передает вам самые теплые пожелания».

«Спасибо, Мадлен».

«Я уверен, что он предпочел бы передать их лично».

Лидия улыбнулась. «Мне бы это понравилось».


Когда пришла повестка от Эдварда Таллиса, Алан Хинтон поначалу был встревожен. Это могло означать только то, что он станет жертвой очередного всплеска брани. Однако его беспокойство смягчалось надеждой. Может быть, суперинтендант на самом деле хотел извиниться перед ним? Накануне Таллис говорил с ним недоброжелательно, а теперь приглашал Хинтона в свой кабинет. Вместо того чтобы напугать его, это можно было бы расценить как хороший знак. Горький опыт подсказывал, что это не так. Повинуясь вызову, Хинтон простоял у двери суперинтенданта целую минуту, прежде чем набрался смелости постучать.

«Войдите!» — крикнул Таллис.

Хинтон вошел в комнату. «Вы хотели меня, сэр?»

«Вот почему я послал за тобой. Мне нужна твоя помощь».

«Что мне делать, сэр?»

«Вам предстоит принять участие в расследовании убийства».

«Разве я?» — спросил Хинтон, и его сердце тут же забилось чаще.

«Давайте посмотрим, справитесь ли вы с этой задачей».

«Я уверен, что так и будет, суперинтендант. Куда мне идти?»

«В архив», — сказал Таллис, размахивая телеграммой, — «и вы можете взять это с собой. Колбек отправил это из Нориджа. Один из мужчин в его списке подозреваемых утверждает, что работал полицейским в Лондоне».

«Как давно это было, сэр?»

«Прочтите телеграф, и он вам скажет».

«Спасибо», — сказал Хинтон, принимая у него подарок.

«Колбек хочет знать, ушел ли этот человек, Бартрам Дафф, по собственному желанию или был уволен. Как вы думаете, вы могли бы выяснить это для него?»

«Я уверен, что смогу, сэр».

Справившись со своим разочарованием, Хинтон собирался уйти, когда заметил, что Таллис больше не смотрит на него, а смотрит прямо сквозь него. Это было довольно жутко. Стеклянный взгляд, который он видел дважды прежде в глазах пожилого мужчины, вернулся снова. Таллис даже не знал, что Хинтон все еще находится в комнате. На этот раз констебль не стал рисковать и воздержался от любых попыток снова установить контакт. Не желая разбудить его, он молча уполз.

Выйдя в коридор, он взглянул на телеграф. Найти нужную Колбеку информацию было бы несложной задачей, но Хинтон не собирался участвовать в расследовании убийства. А то, что он обнаружил в архиве, могло вообще не иметь никакого отношения к делу. Он утешал себя мыслью, что поговорил с Таллисом и ушел, не получив несправедливых нагоняев. Это был своего рода прогресс, и он смирился с этим.


В тот момент, когда он увидел приближающийся товарный поезд, Виктор Лиминг вынул часы из кармана жилета. Дождавшись, пока поезд прибудет на станцию, он засек время, пока вагон за вагоном проезжали мимо. Раздалась симфония стука, грохота и скрипа подвижного состава, который явно видел лучшие дни. Когда поезд проехал, он запомнил время, которое ему потребовалось. Внезапно у его плеча появился Хорас Прайор.

«Что вы делаете, сержант?» — спросил он.

«Я проверяю твою теорию».

Прайор был в замешательстве. «Что же это за теория?»

"Вы сказали мне, что, по-вашему, стрелки были перепутаны, когда через станцию проходил товарный поезд. Вполне возможно, что так и произошло.

Любой, кто стоял на этой платформе, не смог бы увидеть, что происходит».

«Да, и товарный поезд, который прошел вчера, был намного медленнее, потому что ему нужно было тянуть гораздо больше вагонов».

«Спасибо, это стоит знать».

«Я могу ошибаться», — сказал Прайор. «Это было всего лишь предположение».

«Это была догадка полицейского, а к его мнению обычно стоит прислушаться».

Лиминг оглядел платформу. Несколько пассажиров ждали следующего поезда, и все они, казалось, чувствовали себя не в своей тарелке. Убийство, произошедшее накануне, заставило всех нервничать.

«Тебя уже наказали?» — спросил Лиминг.

«Меня регулярно ругают».

«Сержант Дафф думает, что вы даже можете потерять работу».

«Надеюсь, что нет», — сказал другой с внезапной тревогой. «Мне нужно кормить еще четыре рта, помимо моего. Если я скажу жене, что меня уволили, начнутся ссоры. Вы женаты, сержант?»

'Да, я.'

«У вас есть дети?»

«У нас двое сыновей», — с гордостью сказал Лиминг.

«У нас с Салли три дочери, которые едят как олуши. Я должен приносить домой зарплату». Он покосился на Лиминга. «Что будет, если ты потеряешь работу?»

«Я позабочусь об этом».

«Как ты это делаешь?»

«Работая очень усердно».

«Вы с инспектором всегда раскрываете убийства?»

«Честно говоря, нет».

«А что насчет этого?»

«О, на этот раз мы обязательно найдем убийцу», — пообещал Лиминг. «Я чувствую это своими костями».

Оторвавшись от Прайора, он пошел по платформе. Прайор не остался один надолго. Вскоре кто-то подкрался к нему.

«Чего он хотел?» — спросил Дафф.


Прибытие Антеи Фрид немедленно изменило ситуацию. Допущенная в спальню, она убедила Грейс Сворбрик, что для ее выздоровления ей нужно съесть легкий завтрак, и он был должным образом отправлен наверх. Пока ее подруга ковырялась в еде, Антея внимательно наблюдала за ней, отмечая бледные щеки и затравленные глаза. Хотя Грейс иногда удавалось благодарно улыбнуться, это, казалось, давалось ей с трудом. Когда она закончила есть, и поднос убрала служанка, две женщины смогли нормально поговорить. Антея села у кровати и держала подругу за руку.

«Как ты себя сейчас чувствуешь?» — спросила она.

«Тем лучше что-нибудь поесть — я с тех пор ни к чему не притронулся».

... это случилось. Спасибо, Антея.

«Выглядело так, будто вы голодали».

«Я была», — сказала Грейс. «Мне нужна твоя услуга».

«Что бы это ни было, ты это получишь».

«Врач сказал мне, что мой пасынок вернулся в дом. Я умолял его держать Эндрю на расстоянии, пока мне не станет лучше. Сейчас я чувствую себя настолько подавленным, что просто не могу смотреть ему в глаза».

«Тебе не придется этого делать», — решительно сказала Антея. «Я уже ясно дала ему это понять».

«Что он сказал?»

«Давайте проигнорируем его и подумаем о вас. Это вам нужны сочувствие и поддержка. Вы пережили ужасный опыт, Грейс. Потребуется время, чтобы это пережить».

«Не думаю, что я это переживу. Джарвиса застрелили, когда он был так же близко ко мне, как и ты. Он упал мне на ноги. На самом деле…» Не найдя слов, она опустила голову.

«Тебе не нужно снова страдать от этого ради моего блага, Грейс. Это было бы слишком обременительно для тебя. Я просто надеюсь, что ты найдешь в себе силы поговорить с инспектором Колбеком».

«Он из полиции Нориджа?»

«Нет», — ответила Антея, — «он из Скотленд-Ярда. Сесил послал ему телеграмму, и он сразу же приехал. Он и сержант Лиминг остановились в нашем коттедже».

'Я понимаю.'

«Они уже были заняты».

Грейс была осторожна. «Что за человек этот инспектор?»

«Он настоящий джентльмен и совершенно обаятельный. О, и я должен добавить, что он очень умный человек. Он нисколько не похож на детектива».

«Это облегчение».

«Я знаю, что полицейские порой бывают неотесанными — сержант выглядит так, будто он именно такой, — но инспектор совсем другой. Он добрый, отзывчивый и очень терпеливый. В то же время, — продолжила она, — он попросил меня указать, что ему крайне важно допросить вас как можно скорее».

Грейс напряглась. «Я бы предпочла не разговаривать с ним».

«Ты должен. Бояться нечего. Я буду там».

«Это обещание?»

«Конечно», — сказала Антея, нежно сжимая ее руку.

«Не уверен, что смогу быть полезен», — сказал другой. «Все произошло в мгновение ока. Я так и не увидел лица этого человека и даже не могу предположить, сколько ему лет. Когда я увидел его пистолет, я запаниковал».

«Просто расскажите инспектору всю историю».

«Вот и вся история. Мне больше нечего добавить, правда. О, я чувствую себя такой бесполезной, Антея. Я отчаянно хочу, чтобы этого человека поймали, но я не могу помочь полиции поймать его».

«Вы хотя бы согласитесь встретиться с инспектором Колбеком?»

«Конечно», — сказала другая, пытаясь взять себя в руки. «Мой муж ожидал бы этого от меня».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда ему дали то, что звучало как рутина, Алан Хинтон снова почувствовал, что с ним обращаются без уважения к его доказанным способностям. В то же время ему дали задание, и он хотел выполнить его быстро, черпая некоторое утешение в том, что он мог бы на самом деле помогать Колбеку в его последнем расследовании, а не просто выуживать информацию, которая окажется совершенно нерелевантной.

Офис записей был маленькой, пыльной, невыразительной комнатой с бухгалтерскими книгами, хранящимися на ряде полок. Ему пришлось расписаться за ключ, чтобы открыть дверь, и он потратил немного времени, чтобы сориентироваться. Телеграф поручил ему вернуться по крайней мере на десять лет назад, но из любопытства он сначала посмотрел статистику, касающуюся формирования столичной полиции в 1829 году.

Это был отрезвляющий опыт. Из первых 2800 завербованных мужчин более трех четвертей были уволены в установленном порядке, подавляющее большинство было признано виновным в пьянстве на службе. Хинтон знал, что полицейские в форме все еще уходят в заметных количествах, но ничто не сравнится с тем, что происходило на ранних этапах его существования. В конце концов он нашел бухгалтерскую книгу, относящуюся к 1851 году, и начал листать имена. После тщательного поиска он признал, что Бартрама Даффа среди них нет, и потянулся за бухгалтерской книгой, относящейся к предыдущему году.

В нем также не было никакого упоминания о человеке, который теперь был сержантом железнодорожной полиции в Норидже.

Третий поиск Хинтона оказался более успешным. В списке увольнений за декабрь 1849 года он наткнулся на имя Бартрама Уолтера Даффа из отделения Мэрилебон. Это должен был быть тот же человек. Когда он увидел, что на самом деле сделал Дафф, чтобы заслужить увольнение, его глаза загорелись интересом.


«Не торопитесь, миссис Сварбрик», — успокаивающе сказал Колбек. «Не говорите ни слова, пока не почувствуете, что готовы это сделать».

«Спасибо, инспектор».

«И если в какой-то момент вы почувствуете, что вам слишком неудобно говорить об этом инциденте, мы всегда можем отдохнуть».

«Это очень любезно с вашей стороны», — сказала Грейс.

«Я же говорила тебе, какой добрый человек инспектор», — сказала Антея, сидя у кровати и держа подругу за руку. «Он обещал, что не будет оказывать на тебя никакого давления».

«У меня большой запас терпения», — сказал Колбек с улыбкой. «Не бойтесь заставлять меня ждать».

Ему потребовалось больше десяти минут, чтобы успокоить Грейс Сварбрик.

Когда его впервые пригласили в спальню, он мог видеть, как она боялась, рассказывая совершенно незнакомому человеку о событии, которое безвозвратно изменило ее жизнь. Она была попеременно нервной, рассеянной, неуверенной, встревоженной, смущенной и беспомощной, выглядя так, будто не была способна справиться с предложенным вызовом. В то время как Антея безоговорочно сочувствовала своей подруге, Колбек сосредоточился на попытках завоевать доверие жены жертвы убийства. В конце концов ему это удалось.

«Думаю, теперь я готова, инспектор», — прошептала Грейс.

«Идите в своем собственном темпе, миссис Сварбрик».

«С чего начать?»

«Ну, — предложил он, — вы могли бы начать с того, чтобы рассказать мне, почему вы и ваш муж ехали именно этим поездом».

«Когда мы проводим выходные в Лондоне, мы всегда возвращаемся в понедельник утром на том же поезде. Действительно, мы неизменно занимаем одно и то же купе первого класса. Мы имеем эксклюзивное право пользования им».

«Это из-за статуса мистера Сварбрика?»

"Отчасти это так, но также и потому, что я плохой путешественник. Хотя я никогда не болел, я всегда чувствую, что это вот-вот случится".

«Мне бы не хотелось опозориться в компании незнакомцев».

«Если это такая проблема, — спросил Колбек, — зачем вообще путешествовать по железной дороге?»

«В Лондоне есть общественные обязательства», — вмешалась Антея. «Как преданная жена, Грейс ненавидит подводить мужа».

«Я приняла это как необходимую жертву», — сказала другая женщина. «Мой муж ждал этого от меня».

«Расскажите мне о самом путешествии», — попросил Колбек.

«Это было почти то же самое, что и все остальные».

«Вы не чувствовали никакой слежки, когда уезжали из Лондона?»

«Нет, мы просто сделали то, что делали всегда».

«Вы можете вспомнить, заглядывал ли кто-нибудь в ваше купе?»

«Я был слишком занят подготовкой к путешествию, инспектор».

«Чем занимался ваш муж?»

«Он был полностью погружен в «Таймс ».

«Давайте перейдем к месту вашего назначения», — сказал он. «Опишите, что произошло, когда поезд приближался к станции».

«Ну, — ответила она, — поначалу все казалось именно таким, каким и должно быть».

Поезд, как обычно, опоздал, и мой муж, как обычно, пожаловался. И тут случилось...'


Инспектор Джеллингс был раздражен. Передав руководство расследованием детективам из Скотленд-Ярда, он счел своим долгом передать им каждую крупицу информации, собранной до того, как она достигнет Нориджа.

Поэтому, когда появился новый свидетель, он вызвал Лиминга в полицейский участок, чтобы сержант мог принять участие в допросе.

Клод Райл был крепким мужчиной лет пятидесяти с обветренными чертами лица и отсутствующими передними зубами. Он приехал в город со своей женой накануне, чтобы продать их продукцию на рынке. Райл был медлителен в речи, но в нем была какая-то земная честность. Когда он пожал ему руку, Лиминг заметил грязь под ногтями мужчины. Они были в кабинете инспектора. Вместо того чтобы взять на себя инициативу в интервью, Джеллингс был вынужден уступить кому-то, кто занимал более низкий ранг, чем он. Это было возмутительно.

Узнав кое-что о прошлом свидетеля и получив некоторое представление о его надежности, Лиминг достал свой блокнот и призвал его рассказать свою историю. Райл прочистил горло, как будто собирался сплюнуть, затем перевел взгляд с одного человека на другого, прежде чем начать.

«Ну», сказал он, «в то время я ничего об этом не думал. Я имею в виду, это действительно так

«Случается часто. Когда ты водишь телегу, как я, то всегда видишь, как мимо тебя скачут наездники. Этот ехал быстрее большинства. А сегодня утром я поговорил с Арчи Бродмидом, знакомым фермером. Я не любитель читать, а вот Арчи — любитель, и он рассказал мне об объявлении в газете».

«Совершенно верно», — сказал Джеллингс. «Я был ответственным за то, что поместил его туда».

«И вот я здесь».

«И мы очень благодарны, что вы пришли», — сказал Лиминг. «Расскажите нам поподробнее о всаднике, который проехал мимо вас».

«Ну, сэр», продолжил Райл, «он рвался вперед, как будто участвовал в гонках. И только когда Арчи рассказал мне, что было написано в газете, я начал сомневаться, понимаете ли вы, что я имею в виду».

«Который сейчас час?» — спросил Лиминг.

«О, это около одиннадцати часов, сэр. В это время мы с женой обычно идем домой после рынка. Мы были там с шести часов и, к счастью, продали все, что привезли. Да, я бы сказал, одиннадцать или около того, это было бы хорошей догадкой».

«Это совпало бы со временем убийства», — отметил Джеллингс. «Где именно вы были?»

«Мы будем немного за городом, сэр».

«На какой дороге это будет?»

«Наш небольшой дом находится недалеко от Эйкла».

«Можете ли вы описать этого человека?» — спросил Лиминг.

«Ну, он хороший наездник, это я о нем скажу».

«Вы знаете, сколько ему лет?»

«Мы видели только спину этого человека, сэр».

«Во что он был одет?»

«Темная одежда и черная шляпа».

«А как же лошадь?»

«Это была гнедая кобыла. Я запомнил это, потому что она прошла так близко от моей старой клячи, что она напугала его. «Почему этот человек так спешит?» — спрашивает меня жена. Затем мы оба забываем об этом, потому что у нас были более важные вещи для разговора. Я бы никогда не вспомнил об этом, если бы не поговорил с Арчи Бродмидом и не узнал об этом убийстве. Правильно ли я поступил, что пришел?»

«Вы были, мистер Райл», — сказал Лиминг, — «и мы очень благодарны вам за это. То, что вы нам рассказали, может оказаться чрезвычайно полезным».

«Да», — добавил Джеллингс, более или менее подталкивая мужчину к двери. «Я поддерживаю то, что сказал сержант Лиминг. Было так любезно с вашей стороны прийти».

Открыв дверь, он выпустил его. После того, как дверь закрылась, его тон изменился. «Ты можешь вычеркнуть то, что написал в своей тетради».

«Почему это так?» — спросил Лиминг.

«Всадник, которого видел Райл, определенно не был убийцей».

«Как вы можете быть в этом так уверены?»

«Сразу после убийства несколько человек видели, как он ускакал, и все они сходятся в одном. Он ехал на черном коне. Если Райл видел человека на гнедой кобыле, то это был кто-то совсем другой».

«Я не согласен», — сказал Лиминг.

«Лошади не меняют свою масть, сержант».

«По сути, этот мог бы сделать именно это».

Джеллингс был озадачен. «Это не имеет смысла».

«Поставьте себя на место убийцы, — посоветовал Лиминг. — После того, как вы совершили убийство, вам нужно быстро уехать, поэтому, пока вы находитесь на территории железной дороги, езжайте так быстро, как только можете».

«Это очевидно».

«Однако, как только вы окажетесь на свободе, вам придется сделать выбор. Продолжить ли ехать по городу на полной скорости и привлекать внимание всех проезжающих мимо людей или выбрать более безопасный вариант?»

«Вы меня потеряли», — раздраженно сказал Джеллингс.

«Помимо тех, кто находился на железнодорожной станции и вокруг нее, сколько свидетелей заявили, что видели человека на черной лошади, скачущего так, словно за ним гнались гончие псы ада?»

Джеллингс пожал плечами. «Честно говоря, их не было».

«Разве это вас не удивляет?»

«Честно говоря, я никогда об этом не задумывался».

«Убийца, должно быть, сменил лошадь», — утверждал Лиминг. «Вот почему никто не видел его скачущим на полном скаку на вороном коне. Где-то его ждала гнедая кобыла, на которой он ехал по улицам в умеренном темпе, чтобы не привлекать к себе внимания. Как только он выехал из города — а именно там был Райл, помните, — он пустил лошадь в ход, и они умчались. Так что, видите ли, инспектор», — продолжил он, — «мне не нужно ничего вычеркивать в своем блокноте. Благодаря Райлу мы знаем, в каком направлении двинулся убийца».

Джеллингс был впечатлен. «Возможно, вы правы», — сказал он.

«Я верю, что это так».

«Что нам делать дальше?»

«Ваши люди должны начать задавать вопросы по дороге в Эйкл и за ее пределами. Другие люди наверняка заметили лошадь, мчащуюся на такой скорости. Если мы побеседуем с достаточным количеством из них, мы сможем узнать, в какую сторону он поехал, и даже вычислить его вероятный пункт назначения». Лиминг улыбнулся. «Стоит попробовать, не так ли?»

«Да… Я думаю, что это так».

Джеллингс посмотрел на него с невольным восхищением.


Когда Хинтон вошел в кабинет, он сделал это с некоторой долей беспокойства, не зная, станет ли он жертвой очередной вспышки гнева или обнаружит, что суперинтендант снова погрузился в задумчивость. Как бы то ни было,

Ни одна из возможностей не материализовалась. Таллис был скорее вежлив, чем любезен, когда брал лист бумаги у своего посетителя.

«Спасибо, Хинтон», — сказал он. «Я немедленно отправлю информацию Колбеку».

«Инспектору это будет интересно».

«Значит, ваше время в архиве не было потрачено зря».

«Это было откровением, сэр. Я не осознавал, как много полицейских регулярно увольняют».

«Если они не достигают необходимых стандартов, — сказал Таллис, — их нужно уволить». Полковник Роуэн, один из двух первоначальных комиссаров, настаивал на том, чтобы столичная полиция имела военную структуру и моральные принципы.

«Сначала людей распределяли по ротам, а не по дивизиям, как сейчас. Слишком много офицеров сошли с дистанции из-за пьянства. Тем, кто пришел из гражданских профессий, было трудно приспособиться к более жесткой рутине жизни полицейского».

«Я знаю, сэр. Сначала у меня были большие проблемы».

«Ну, похоже, ты очень хорошо адаптировался, Хинтон. В каком-то смысле ты пример для других». Он посмотрел на детали на бумаге.

«Еще раз спасибо за предоставленную информацию. Идите».

Хинтон быстро вышел, пока настроение суперинтенданта не изменилось.

Выйдя в коридор невредимым, он задавался вопросом, как Колбек отреагирует на информацию, которую он только что предоставил из архива, и будет ли она иметь отношение к делу.


Потребовалось время и терпение, чтобы вытянуть из Грейс Сварбрик всю историю.

Колбек ничего не сказал, предоставив комментарии Антее Фрид, которая, как подруга другой женщины, была в лучшем положении, чтобы утешить, прозондировать и подтолкнуть ее. Потребовалось почти полчаса, чтобы описать событие, которое заняло меньше минуты. Грейс, казалось, испытала огромное облегчение, когда все закончилось.

«Спасибо, миссис Сварбрик», — сказал Колбек.

«Не слишком полагайтесь на то, что я вам рассказал, инспектор. Мои воспоминания все еще очень смутны».

«Я считаю, что вы сообщили мне основные факты».

«Правда в том, что я пытался выбросить это из головы».

«Так поступила бы любая женщина на вашем месте», — сказала Антея. «Это естественная реакция. Вы не согласны, инспектор?»

«Да, я так думаю», — сказал Колбек. «Некоторые люди обнаруживают, что единственный способ справиться с неприятными воспоминаниями — полностью их подавить. Как будто у мозга есть свой собственный механизм безопасности, отфильтровывающий вещи, которые могут вызвать сильную боль. Однако неизбежно», — продолжил он, — «найдутся люди или ситуации, которые снова вызовут эту боль. Я боюсь, что одним из таких триггеров является ходьба по ковру внизу».

«Вы имеете в виду моего пасынка», — обеспокоенно сказала Грейс. «Мысль о том, что я увижу его в таком состоянии, тревожит меня. Эндрю, конечно, имеет право быть здесь. Я это признаю».

«Но он не имеет права расстраивать тебя», — сказала Антея, — «а я уверена, что он бы это сделал. Эндрю никогда не умел считаться с чувствами других людей».

«Есть ли у него своя семья?» — спросил Колбек.

«О, да — жена и двое детей. Они живут в Лондоне. Бедная, милая Кэролайн — робкое маленькое создание, которому никогда не следовало выходить замуж за такого эгоистичного и властного человека, как Эндрю».

«Кэролайн — прекрасная женщина», — сказала Грейс. «К сожалению, она полностью находится в тени своего мужа».

«Жена должна иметь определенное положение в браке».

Внезапное заявление Антеи заставило Колбека внутренне улыбнуться. В своем браке, как он заметил, она определенно самоутвердилась. Мало кто из мужчин выбрал бы такую сильную невесту, но Сесил Фрид сделал это.

Какую потребность в его жизни это удовлетворяло, можно только догадываться.

«Спасибо за понимание, инспектор», — сказала Грейс.

«Это я должен быть вам благодарен, миссис Сварбрик. Помогая мне так, как вы это сделали, вы проявили настоящее мужество».

«Честно говоря, эти усилия меня измотали».

«Тогда я уйду с дороги», — сказал он, убирая блокнот обратно в карман. «Мне больше не придется вас беспокоить».

«Я выйду вместе с тобой», — вызвалась Антея, открывая дверь.

«Я был бы признателен, если бы вы уделили мне немного времени».

«Пейте столько, сколько пожелаете, миссис Фрид».

Они вышли на лестничную площадку и закрыли за собой дверь.

Антея вытянулась во весь рост, чтобы заглянуть ему в лицо.

«Есть только одно, что обратит демонов Грейс в бегство».

'Я знаю.'

«Вы должны поймать этого подлого убийцу, инспектор».

«Мы приложим все усилия, чтобы это сделать».

«Вы уверены в успехе?»

«Никогда не стоит быть слишком самоуверенным, миссис Фрид», — сказал он ей. «Однако я скажу следующее. Исходя из того, что мы уже обнаружили, я не вижу причин, по которым все стороны, причастные к этому отвратительному преступлению, не будут пойманы и не понесут соответствующего наказания».

«Это ваше профессиональное мнение?»

«Нет, это мое обещание».


Хорас Прайор наблюдал за отходящим от станции пассажирским поездом, когда к нему сзади подошел Виктор Лиминг.

«Куда это ведёт?» — спросил он.

«Это поезд в 12.15 до Грейт-Ярмута».

«Тогда уже поздно».

«В этом нет ничего необычного, сержант», — сказал Прайор.

«Ты мне сказал, что держишь все расписание в голове».

«Да, это часть моей работы».

«Когда ожидается следующий поезд, который пойдет по этой ветке?»

«О, это не на час или больше».

«Тогда я хочу, чтобы вы отвезли меня на место, где был убит мистер Сварбрик, и дальше по маршруту».

Прайор разинул рот. «Почему?»

«Насколько это возможно, я хочу проследить маршрут, по которому бежал убийца. Если он поскакал в том направлении, когда он покинул железнодорожную собственность и направился в сам город?»

«Я сам задавался этим вопросом».

«Тогда давай выясним это вместе, хорошо?»

Когда они спустились на рельсы, сержант Дафф внезапно появился и спросил, куда они направляются. Лиминг ответил ему.

«Хочешь, я пойду с тобой?» — спросил Дафф.

«Я предпочитаю общество констебля Прайора», — беспечно заявил Лиминг.

И они оставили Даффа молча кипеть от злости на платформе.


В дополнение к наслаждению личным богатством, Сесил Фрид имел солидную зарплату как управляющий директор инжиниринговой фирмы. Он был в своем офисе, когда его секретарь принес новость о его посетителе. Хотя он был далек от радости, он решил, после раздумий, встретиться с этим человеком. Оливер Трант

Вскоре его провели в комнату. В нем чувствовалась целеустремленность.

Фрид вяло пожал ему руку, но был неприветлив.

«Что привело тебя сюда, Оливер?» — спросил он.

«Ну, я не пришел продать вам пару обуви, вам будет приятно это узнать. На самом деле, я пришел подать жалобу».

«Против кого, позвольте спросить?»

«Это против тебя, Сесил».

«Почему? Что я, по-вашему, сделал не так?»

«Как ни странно, вы сделали немало неправильного, но перечислять их заняло бы слишком много времени. А точнее, — сказал Трант, ужесточая тон, — я здесь, чтобы спросить, почему вы натравили на меня этого проклятого детектива».

«Инспектор Колбек — человек, нанятый для расследования убийства».

«Я понял это. Зачем он потратил время, приходя ко мне? Ты сказал ему, что, помимо производства сапог и ботинок высшего качества, я был обученным убийцей?»

«Не будьте абсурдными!»

« Вы есть в его списке подозреваемых?»

«Конечно, нет».

«Тогда вы не представляете, как это нервирует, когда он появляется из ниоткуда и начинает тебя допрашивать. Честно говоря, я был оскорблен. Ему вообще не было нужды со мной разговаривать», — яростно сказал Трант. «Вы действительно думаете, что я был тем человеком, который застрелил Джарвиса Сварбрика?»

Наступила долгая пауза, во время которой Фрид искал нужные слова, чтобы успокоить другого мужчину. Он указал на стул.

«Почему бы тебе не присесть, Оливер?»

«Я не останусь».

«Тогда позвольте мне быть честным. Я никого на вас не натравливал. Когда инспектор спросил меня о проблемах с советом директоров, ваше имя всплыло среди тех, кто время от времени конфликтовал с Джарвисом».

«У нас состоялся откровенный обмен мнениями, вот и все».

«Я слышал твои угрозы, Оливер».

«Я просто предупредил его, что законопроект никогда не будет принят в его нынешнем виде, пока он не примет мои поправки».

«Ваши высказывания были провокационными».

«Это родилось из моей любви к ECR. И не забывайте, что у Джарвиса был ранящий оборот речи. У меня до сих пор остались шрамы. В любом споре он отдавался настолько хорошо, насколько мог, и поскольку мы с ним не сходились во взглядах, — продолжил Трант, — вы сказали Колбеку, что за убийством стоял я».

«Я просто сказал, что… он должен поговорить с вами».

«Придет день, когда тебе действительно придется сказать правду, Сесил. Твой язык, вероятно, сгорит дотла от усилий».

«Нет необходимости быть оскорбительным».

«Что может быть оскорбительнее, чем обвинение в убийстве?»

«Вас не обвиняли».

«Ну, черт возьми, мне так и показалось».

«Послушайте», — сказал Фрид с смягчающей улыбкой, — «вы не должны воспринимать это лично. Колбек известен своей скрупулезностью. Он хочет поговорить со всеми , кто имеет тесную связь с ECR, включая вас».

«Благодаря тебе у меня больше нет никакой связи».

«Вас исключили из совета директоров решением большинства».

«Да, и мы все знаем, кто спроектировал это решение, не так ли? Вы здесь производите не только проволочную сетку и сопутствующие товары», — сказал Трант, обведя жестом все производство. «Предательство и подлые удары также имеют свою цену».

«Ты выдумываешь, Оливер».

«Я?»

Наступила напряженная тишина, пока они оба смотрели друг на друга. Трэнт пульсировал от гнева, а Фрид жалел, что согласился встретиться с этим человеком. Он внезапно почувствовал себя вторгшимся. Между ними была долгая, напряженная история. По иронии судьбы, именно Фрид пригласил Трэнта присоединиться к совету директоров, о чем он вскоре горько пожалел, потому что последний немедленно попытался подорвать его положение председателя. В попытке избавиться от него Фрид подошел к двери и широко ее распахнул, давая понять, что ему следует уйти. Трэнт не сдавался.

«Почему бы мне снова не поговорить с инспектором Колбеком?» — спросил он с многозначительной улыбкой. «Почему бы мне не рассказать ему, что на самом деле произошло за кулисами — то, что никогда не попадало в протокол? Что бы тогда произошло, Сесил?»

Покипев, Фрид сдался и закрыл дверь.

«Нам нужно поговорить», — сказал он.


После интервью с вдовой Сварбрика Колбек вернулся на железнодорожную станцию, чтобы еще раз осмотреть место преступления. В тот момент, когда он появился, его окружили репортеры из национальных и местных газет. Он сделал им длинное заявление и повторил свою убежденность в том, что убийство скоро будет раскрыто. Пока он говорил, он заметил, что сержант Дафф притаился неподалеку, и использовал его как удобное средство для побега.

«Я все еще собираю информацию, — сказал он, — и ориентируюсь в Норвиче, так что я не лучший человек для разговора. Сержант Дафф стоял на этой платформе, когда произошло убийство, и может рассказать вам все, что вы хотите знать о непосредственных последствиях».

«Это правда», — сказал Дафф, важно выступая вперед.

«На данном этапе он информирован лучше меня».

Репортеры тут же переключили внимание на железнодорожного полицейского, засыпая его вопросами со всех сторон. Дафф был в своей стихии, наконец-то получив мимолетную известность и расцветая при мысли увидеть свое имя в газетах. Колбек тем временем ускользнул в кабинет начальника станции в целях безопасности. Он нашел Григсона сидящим за своим столом.

«А», — сказал другой, вставая и поднимая что-то,

«Вы пришли как раз вовремя, инспектор».

«Я бегу от господ прессы».

«Этот телеграф пришел для вас».

«Спасибо», — сказал Колбек, принимая у него конверт.

«Я оставлю вас прочитать это в одиночестве. Если репортеры спросят, где вы находитесь,»

Григсон усмехнулся: «Я скажу им, что ты пошел в полицейский участок».

«Я очень благодарен».

Начальник станции вышел из кабинета, и Колбек смог прочитать телеграмму, отправленную Таллисом. Новость его не удивила.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Поскольку ее муж часто отсутствовал дома, Мадлен Колбек смирилась с тем, что ее отношения с ним время от времени должны были быть эпистолярными. В этом были свои утешения. Его письма были настолько удивительно характерны для него, что он, казалось, присутствовал там лично. Написанные аккуратным почерком и изложенные в культурной прозе, они заслуживали того, чтобы их перечитывали снова и снова. Колбек всегда рассказывал ей достаточно о каждом конкретном случае, чтобы дать ей некоторое представление о проблемах, с которыми они с Лиминг сталкивались, но он также тратил время на то, чтобы рассказать ей, как сильно он скучает по ней и их прекрасной дочери. Мадлен хранила от него каждую часть переписки – даже если это была всего лишь короткая записка – чтобы напомнить ей о том, как они встретились, стали друзьями и плавно перешли в роман, который в конечном итоге закончился браком.

Обычно его последнее послание присоединялось бы к остальным, но, как только она написала свой ответ и отправила его, она держала его письмо у себя, чтобы иметь возможность изучить отрывки, касающиеся убийства. Хотя она была глубоко жалея о жертве, она сохранила свое глубочайшее сочувствие к его жене. Грейс Сварбрик была опасно близка к своему мужу, когда его застрелили. Она, должно быть, была в ужасе от того, что с ним случилось, и в страхе за свою собственную жизнь. Представив себя в таком же положении, Мадлен знала, что она бы вела проигранную битву против паники и отчаяния.

Она так сочувствовала этой женщине, что хотела бы сделать что-то, чтобы помочь. Пока не родился их ребенок, она могла тайно работать над некоторыми расследованиями Колбека, эксплуатируя тот факт, что женщины могли завоевать доверие других женщин легче, чем мужчины.

Мадлен была разочарована тем, что не могла пойти и утешить Грейс Сварбрик, узнавая в процессе то, чего ее муж никогда не сможет вытянуть из женщины. Это принесло бы Мадлен острое чувство удовлетворения от возможности помочь мужу, которое исчезло с рождением Хелен Роуз Колбек. Когда она снова перечитала его письмо, она попыталась представить себе скорбящую вдову и задавалась вопросом, как она справляется в такой ужасной ситуации.


«Ты хочешь, чтобы я пошла?» — спросила Антея Фрид.

«Нет, нет, пожалуйста, оставайтесь».

«Но ты продолжаешь дремать».

«Я не хотел этого, Антея».

«Врач оставил какие-нибудь из этих таблеток?»

«Забудь о них», — сказала Грейс Сварбрик, пытаясь сесть в постели. «Они отправили меня спать, но также наслали на меня кошмары. Я бы предпочла не спать. Бесполезно пытаться спрятаться от будущего. Мне нужно как-то с ним столкнуться».

«Мы справимся с этим вместе».

'Спасибо.'

«Это время, когда нужно положиться на друзей».

« Ты мой единственный настоящий друг».

Антея знала, что это было в какой-то степени правдой. После почти трех лет брака Грейс все еще не была полностью принята в некоторых кругах. Ее пасынок был не единственным человеком, который косо посмотрел, когда его отец нашел себе новую невесту до того, как он прошел через полный период траура. Это шокировало большинство людей, а некоторых и вовсе оттолкнуло. Из-за тесного союза между Джарвисом Сварбриком и ее мужем Антея чувствовала себя обязанной приветствовать, дружить и заботиться о новой жене. Грейс оказалась очаровательной, достойной и обладала гораздо большим интеллектом, чем большинство женщин в окружении Антеи. У нее было еще одно подкупающее качество. В отличие от них, Грейс серьезно интересовалась благотворительной деятельностью Антеи.

«Вы были так добры к людям, которым повезло меньше, чем нам», — сказала Антея, — «что вы заслуживаете, чтобы теперь к вам проявили доброту. Не то чтобы я пыталась сделать из вас одно из моих благих дел», — поспешно добавила она, — «но вы меня понимаете».

«Мне понадобится большая поддержка», — устало сказала Грейс.

«Ты получишь это».

«Эндрю будет моей главной проблемой».

«Я сделал все возможное, чтобы отпугнуть его».

«Странно, не правда ли? Я упорно трудилась, чтобы наладить отношения между Джарвисом и его сыном, но все безрезультатно. Эндрю просто отказался меня поддерживать. Мне удалось склонить на свою сторону Кэролайн, но, к сожалению, она не имеет никакого влияния на своего мужа. Теперь, — сказала Грейс, — я действительно получила то, что

разыскивается в том смысле, что Эндрю снова вернулся в семейный дом, но…

«Я его боюсь».

«Он не причинит тебе вреда».

"Зачем еще он здесь? Он определенно не для того, чтобы выразить свои соболезнования или уладить свои разногласия со мной. Он все еще винит меня за то, что я вышла замуж за его отца".

«Пока он под этой крышей, я буду бояться выходить из этой комнаты».


Сесил Фрид развалился в кресле, потягивая рюмку бренди. После бурного интервью с Оливером Трантом он хотел, чтобы его оставили в покое. Затем его секретарь сказал ему, кто звонил, и его решимость тут же растаяла. Единственным человеком, которого он не мог отослать, был Эндрю Сварбрик. Он вышел, чтобы поприветствовать своего посетителя и провести его в кабинет.

«Я надеялся, что ты придешь, Эндрю», — торжественно сказал он. «У меня нет слов, чтобы выразить, как отчаянно я сожалею о том, что случилось с твоим отцом. Это трагедия для всей семьи и катастрофа для нас».

«Семья как-нибудь выживет. Я здесь, чтобы поговорить об объединении. Оно совсем мертво?»

«Если бы не тот, кто бы руководил этим в Палате представителей, это вполне могло бы произойти».

«Тогда мы должны найти способ реанимировать его».

«Если бы мы только могли!» — завопил Фрид. Он замахал руками в знак извинения.

«О, извините меня за мое скудное гостеприимство. Пожалуйста, садитесь. Мне захотелось выпить рюмочку бренди. Могу ли я предложить вам одну?»

«Нет, спасибо. Мне нравится сохранять ясную голову».

«Мне нельзя пить дома, поэтому я прячу бутылку в столе. Если бы жена узнала, она бы разорвала меня на куски».

«Ваш секрет в безопасности со мной, мистер Фрид». Оба сели. «Я перейду сразу к делу. Я считаю, что есть один верный способ спасти счет, но это во многом зависит от вас».

«Я в недоумении».

«Смерть отца повлечет за собой проведение дополнительных выборов».

«Я не думал так далеко вперед».

«Ну, я это сделал. Я хотел бы выдвинуть свою кандидатуру на пост кандидата от Консервативной партии и продолжить его работу в парламенте».

Фрид ахнул. «Я не знал, что у тебя есть политические амбиции».

«Теперь ты это делаешь, и я надеюсь, что могу рассчитывать на твою помощь».

'Хорошо …'

«Вы оказываете большое влияние на людей, которые будут делать выбор».

«Это правда», — сказал Фрид, — «но я не могу просто взмахнуть волшебной палочкой, чтобы гарантировать ваш выбор. На ринге будут и другие претенденты».

«Послужной список моего отца наверняка даст мне преимущество?»

«Да, но только до определенного момента. Вы будете конкурировать с людьми, которые посвятили себя этому округу в течение многих лет и которые считают, что заслуживают награды за свою службу».

Сварбрик нахмурился. «Ты хочешь сказать, что не поддержишь меня?»

«Вовсе нет — мне просто нужно настроить свой мозг на эту идею. Честно говоря, вы меня вывели из равновесия».

«Мне вряд ли нужно напоминать вам о взаимоотношениях моего банка и ECR. На протяжении многих лет мы предоставляли компании жизненно важное финансирование, а также экспертные консультации».

«Никто этого не отрицает, Эндрю».

«Тогда почему ты медлишь?»

«Я вижу, что это может быть популярным решением в некоторых кругах», — сказал Фрид. «У вашего отца были преданные последователи. Он увеличивал свое большинство на каждых выборах. Нет ни малейшего сомнения, что у нас будет еще один консервативный член парламента».

«И его будут звать Эндрю Сварбрик».

«Это может быть…»

«Я ожидал от вас большего энтузиазма, мистер Фрид».

«Чем больше я об этом думаю», — сказал Фрид, пытаясь скрыть свои опасения,

«Тем больше это во мне растет. Вы не первый человек, который унаследует место своего отца, и я уверен, что у вас есть его способность выстраивать аргументы и хорошо выступать на публике. Да», — продолжил он, внося немного страсти в свой голос, «я бы, конечно, поддержал вас, Эндрю».


Ribs of Beef был пабом недалеко от центра города. Построенный в предыдущем столетии, он стоял у реки и славился качеством своего пива, вкусом своей еды и теплотой своей атмосферы.

Когда они встретились там, как и было условлено, днем, Колбек и Лиминг смогли найти столик в тихом уголке, где они могли насладиться легкой едой и обсудить дело без помех. Промочившись, сержант сначала рассказал, как Клод Райл видел лошадь и всадника, быстро бежавших из города вскоре после убийства. Колбек был впечатлен его аргументом о том, что убийца, должно быть, сменил лошадей где-то после того, как сошел с железной дороги.

«Вот в этом и есть объяснение», — сказал он.

«Думаю, мы нашли точное место», — сказал Лиминг. «Я шел по тропе с Прайором, следуя отпечаткам копыт. Они закончились около дыры в заборе. Подозреваю, что именно тогда он замедлил шаг и тихо выскользнул на улицу, прежде чем направиться к месту, где он поставил гнедую кобылу, которую видели скачущей по дороге в Эйкл».

«Молодец, Виктор. Ты молодец, и твой совет инспектору Джеллингсу был верным. Посредством расспросов по этой дороге он, возможно, сможет выяснить, куда направлялся этот человек».

«А вы, сэр?» — спросил Лиминг, допивая остатки пива.

«Как у вас сложились отношения с миссис Сварбрик?»

«Она все еще в замешательстве».

«Кто может ее винить?»

«Мне пришлось медленно выдавливать из нее слова. Рассказ о том, что произошло, когда появился грабитель, довел ее до слез. Она была бессвязна в течение нескольких минут».

«А как насчет ее пасынка?»

«Она не чувствует себя достаточно сильной, чтобы увидеться с ним, — сказал Колбек, — и боится, что он каким-то образом обвинит ее».

«Это смешно. Миссис Сворбрик могла сама покончить с собой».

«Пасынок может видеть вещи только со своей точки зрения, Виктор. Кажется, он думает, что она принесла несчастье в семью. Выяснилось, что его мачеха родилась и выросла в Джерси. Она и ее первый муж жили в Сент-Хелиере, когда он умер от чахотки. Детей у них не было».

«Как она познакомилась со своим вторым мужем?»

«Она приехала погостить к другу в Лондон, — сказал Колбек, — и на светском приеме ее познакомили со Сварбриком. Тот факт, что они оба недавно потеряли своих супругов, дал им нечто общее. Мне бы хотелось узнать больше об их ранних отношениях, но мои вопросы уже причинили ей достаточно страданий. Она очень ранима».

«Неудивительно, что она хочет держаться подальше от своего пасынка».

«К счастью, миссис Фрид стоит между ними, как забор».

«Она стояла между мной и моими привычками пить, пока я не узнал об этом месте. Как думаешь, что бы она сказала, если бы застала нас здесь?»

«Нам придется сделать так, чтобы она этого не сделала».

«Она стояла над нами и заставляла нас подписывать клятву».

«Единственное, что я обещаю, — мы найдем убийцу».

«Каков наш следующий шаг, сэр?»

«Я думаю, нам нужно изучить другие железнодорожные компании, которые будут участвовать в предполагаемом слиянии».

«Сколько их там, сэр?»

«Четыре», — ответил Колбек. «Железнодорожные компании Норфолка, Восточного союза, Восточной Англии и Восточного Суффолка ссорятся друг с другом — и с ECR — уже много лет. Некоторые из них управляют линиями по идентичным маршрутам. С практической точки зрения объединение необходимо».

«Тогда почему этого не произошло раньше?»

«Вот что нам нужно выяснить. Мы возьмем по два, Виктор».

«На какие из них мне следует обратить внимание?»

«Я займусь Норфолком и Восточным Союзом, а остальное предоставлю тебе», — он достал из кармана листок бумаги и передал его Лимингу.

«Вот этих людей вам нужно допросить. Узнайте, какова их реакция на убийство Джарвиса Сварбрика».

«Мы встретимся здесь снова?»

«Нет, нас пригласили на обед к мистеру и миссис Фрид».

«Но за столом не будет никакого алкоголя», — запротестовал Лиминг.

«Отрицание полезно для души».

«Для меня это будет похоже на медленную пытку. Я думал, Фрид сказал, что оставит нас совсем одних».

«Он председатель ECR», — напомнил ему Колбек. «Короче говоря,

«Он — кладезь информации о своей и других железнодорожных компаниях.

«Разговор с ним в непринужденной обстановке может дать нам информацию, которую мы не сможем получить где-либо еще».

« Вы обедаете с ними, сэр. Я предпочитаю улизнуть и поесть здесь».

«Мы должны выступить единым фронтом, Виктор».

«Это приказ?»

«Это просьба, которую вы не можете игнорировать». Лиминг простонал. «Мне жаль, что я приношу плохие новости», — продолжил Колбек. «В качестве смягчающего обстоятельства я скажу вам кое-что, что поднимет вам настроение».

«Этого можно добиться только решением снять комнаты здесь, в пабе».

«Ранее я получил телеграмму от суперинтенданта».

Лиминг вздрогнул. «Только не говори мне, что он собирается присоединиться к нам».

«Он отвечал на мой вопрос о сержанте Даффе».

«Знаете ли вы, почему он ушел из столичной полиции?»

«Да, действительно», — сказал Колбек, вынимая из кармана телеграмму и читая ее. «Бартрам Уолтер Дафф был уволен за то, что находился в пьяном виде в пабе с женщиной во время дежурства в час ночи».

Он передал бумагу Лимингу. «Что ты об этом думаешь?»


Сесил Фрид подвергся тому, что можно было назвать постоянной бомбардировкой требованиями со стороны своего посетителя. Было ясно, что Эндрю Сварбрик настроился на то, чтобы стать преемником своего отца в избирательном округе. Фриду пришлось поднять обе руки, чтобы остановить поток слов.

«Достаточно, Эндрю!» — сказал он.

«Я просто хочу, чтобы вы поняли мою позицию».

«Вы дали это понять предельно ясно».

«Для меня будет честью представлять этот город в парламенте, и я сделаю это с той же энергией и преданностью делу, которые демонстрировал мой отец».

«Стой!» — крикнул Фрид, ударив по столу для пущей убедительности.

Сварбрик наконец замолчал. Раздраженный прерыванием, он скрестил ноги и скрестил руки. Фрид задрожал под его угрюмым взглядом.

«Позвольте мне напомнить вам кое-что», — резонно сказал он.

'Что это такое?'

«Когда ваш отец снова женился в спешке, которую большинство людей посчитало почти неприличной, вы были возмущены. Вы чувствовали, что он должен был сначала как следует оплакать вашу мать».

«Я так и сделал. И до сих пор так делаю».

«Ну, разве мы сейчас не в такой же ситуации? На следующий день после убийства отца вы приходите сюда и начинаете выдвигать требования относительно дополнительных выборов».

«Я просто хотел, чтобы вы знали, какова моя позиция».

«Неужели ты не мог хотя бы подождать до похорон?» — спросил Фрид. «Твое поведение в лучшем случае невнимательно; в худшем — просто оскорбительно. Разве так можно оплакивать человека, который был твоим отцом?»

«Нет», — сказал Эндрю, выглядя слегка смущенным, — «это не так, и вы правы, что отчитываете меня. Мне следовало подождать».

«Тебе действительно стоит это сделать».

«Просто у меня внутри есть такое желание».

«Постарайся это контролировать, Эндрю».

«Я сделаю это, но это разрушит мои надежды».

'Я не понимаю.'

«Пока я занят организацией похорон и предоставлением информации репортерам, желающим написать некролог моему отцу, остальные меня опередят».

«Какие еще?»

«Я имею в виду соперников за право баллотироваться на дополнительных выборах», — раздраженно сказал Эндрю. «Они уже этим занимаются, я полагаю, наращивая поддержку, оказывая давление, призывая к одолжениям. Отец рассказывал мне, что когда он впервые отправился на поиски номинации, один соперник бесстыдно предлагал взятки».

«Это будет небольшое поле», — пообещал Фрид, — «и взяточничество не допускается. Будет составлен шорт-лист. Вам нужно будет стать одним из трех потенциальных кандидатов, которых по очереди будут допрашивать члены комиссии».

«Если мне дадут шанс, я смогу победить любого ».

«Уверенность — ключевой фактор, и она у вас явно есть».

«Я также детально знаю о предлагаемом слиянии. Мне пришлось убедить коллег в банке, что оно заслуживает нашей максимальной поддержки.

«Кто еще может со мной конкурировать?»

«Увы, кто-то есть».

«А это кто?»

«Это человек, который заходил ко мне раньше. Как и вы, он быстро понял, что в парламенте образовалась вакансия. Он намекнул, что сделает все возможное, чтобы заполнить эту вакансию».

'Как его зовут?'

«Оливер Трант!»

«Черт побери!» — воскликнул Эндрю.

«Я предчувствовал, что ты отреагируешь именно так», — сказал Фрид с улыбкой. «Предупреждаю, Эндрю. Это будет нелегко. Трант будет сражаться всем оружием, которое попадется ему под руку. Быть наследником престола может оказаться недостаточным, чтобы обеспечить тебе выдвижение».


Гораций Прайор становился все более нервным. Получив от Лиминга предупреждение о том, что он может потерять работу, он работал усерднее, чем когда-либо, надеясь, что Дафф и начальник станции, два человека, имеющие над ним власть, увидят его за этим занятием. Увольнение поставило бы его в очень трудное положение. Прайор карабкался на платформу, когда Дафф набросился на него.

«Куда ты пошел?» — потребовал он.

«Я просто делал то, что обычно делаю, Барт».

«Это неправда. Ты ушла с сержантом Лимингом».

«О, да», — сказал Прайор. «Я этого не считал».

«Куда он тебя отвез?»

«Мы пошли по следам копыт лошади убийцы».

«Откуда вы знаете, что это были именно они?»

«Это было очевидно. Мы начали с того места на ветке, где был застрелен мистер Сварбрик. Можно было увидеть следы, которые лошадь остановила рядом с поездом. Все, что нам нужно было сделать, это проследить по следам, которые она оставила, когда ускакала».

«И что потом?»

«Мы думаем, что нашли место, где убийца оставил железнодорожное имущество и ускользнул, чтобы сменить лошадь».

«Зачем ему менять лошадь?» — строго спросил Дафф.

«Это то, что сержант, должно быть, сделал».

Прайор продолжил объяснять, что Лиминг сделал выводы на основе того, что рассказал ему свидетель в полицейском участке. Дафф внимательно слушал, сжав челюсти и подергивая мышцами щек. Когда его декламация подошла к концу, Прайор взял ноту мольбы.

«Барт…»

'Что ты хочешь?'

«Правда ли, что я могу потерять работу?»

«Да, это так, — сказал другой, — но есть один верный способ сохранить его».

«Скажи мне, что это, и я это сделаю».

«Докладывайте мне о каждом слове, которое вам говорят инспектор Колбек и сержант Лиминг. Вы понимаете? Мне нужно точно знать, о чем они думают».

«Почему бы вам самим не спросить их?»

«Их больше интересует ты, чем я», — сказал Дафф. «По крайней мере, сержант. Он уже рассказал тебе то, что никогда не достигало моих ушей.

Когда он будет здесь, на станции, будьте рядом и подберите все, что сможете.

«Как вы думаете, вы справитесь с этим?»

«Это обещание».

«Мне нужны результаты. Добейтесь их для меня».


Калеб Эндрюс зашел к ним домой в тот день и получил огромное удовольствие, играя со своей внучкой и пытаясь научить ее новым словам, чтобы пополнить ее крошечный словарный запас. Поскольку ее младенческий язык все еще не был

не в силах что-либо ясно произнести, он довольствовался ее восторженным бормотанием. Хотя он и наслаждался своей ролью дедушки, Мадлен видела, что он действительно пришел к ней. Когда они позже остались наедине, он осторожно обошел эту тему, прежде чем наконец погрузиться в нее.

«Мэдди…»

«Если вы здесь, чтобы поговорить об этой комиссии, — предупредила она, — я бы предпочла, чтобы мы вообще не касались этой темы».

«Но ты не знаешь, что я собирался сказать».

«Что бы это ни было, отец, я бы предпочел этого не слышать».

Он был оскорблен. «Ты не можешь просто так заставить меня замолчать, Мэдди».

«Я пытаюсь предотвратить спор».

« Споров не будет ».

Мадлен вздохнула. «Сколько раз я это слышала?»

«На этот раз все по-другому».

«Тема закрыта», — заявила она. «Я написала Роберту и уверена, что он побудит меня встретиться с мистером Фэрбэнком и выслушать его предложение. Лидия будет там со мной, потому что вы не сможете держать свои предубеждения против GWR при себе».

«Я просто хочу наладить отношения между нами, Мэдди. Поэтому у меня возникла идея. Ты будешь так рада».

«Что это было?» — спросила она, чувствуя, как страх уже охватывает ее.

«Я пошел в галерею и поговорил с мистером Синклером».

Что ты сделал ?»

«Я поговорил с человеком, который так ценит ваши работы, что продает их в своей галерее. Я рассказал ему, кто я».

«Ты не имел права ходить туда за моей спиной», — сердито сказала она. «У нас с мистером Синклером деловое соглашение. Мне потребовалось много времени, чтобы найти кого-то, кто бы меня так поддержал. Что он обо мне подумает, если ты ввалишься туда без моего разрешения?»

«Все, что я сделал, это задал простой вопрос».

«Тебе изначально не следовало там находиться».

«Мистер Фэрбэнк — его постоянный клиент, поэтому я спросил, можно ли доверять этому человеку».

«Я не хочу больше слышать ни слова», — сказала Мадлен, закрывая уши руками.

«Мистер Синклер сказал мне, что это так, и он знает этого человека уже много лет.

«Вот видите ли», — объявил он, как будто только что сделал ей дорогой подарок,

«Вы можете встретиться с мистером Фэрбэнком без малейшего беспокойства, потому что кто-то поручился за него. Разве это не заставляет вас чувствовать себя лучше?»

«Нет, не так», — сказала она, сдерживая свой гнев. «Это меня очень злит».

«Зачем? Я думал, что помогаю».

«Это не помощь, отец, это вмешательство . Достаточно сложно быть и матерью, и художником. Я изо всех сил пытаюсь найти баланс между этими двумя вещами. Внезапно кто-то говорит, что хотел бы заказать у меня картину, а вы тут же начинаете возражать».

«Я пыталась загладить свою вину, Мэдди».

«Ну, ты этого не сделал. Ты только все усугубил».

'Как?'

«Если мистер Фэрбэнк узнает, что мы проверяем его, как будто он представляет какую-то угрозу, он почувствует себя оскорбленным. Возможно, мне придется попрощаться с этой комиссией».

«Я поговорю с ним лично и объясню», — вызвался он.

«О, нет, ты и так причинил достаточно вреда».

«Мистер Фэрбэнк — семьянин. Он поймет беспокойство отца».

«Тебе нельзя даже близко подходить к нему», — сказала она, топнув ногой от раздражения. «Быть признанным художником очень много значит для меня, отец. Я не могу позволить тебе вмешиваться таким образом. Вместо того чтобы помогать мне, ты скорее подвергаешь опасности мою карьеру. Отныне, — заключила она, — я больше никогда не буду обсуждать с тобой свою работу».

Эндрюс стыдливо склонил голову. Ее угроза была как нож между ребер.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

По количеству и качеству их завтрак был превосходным, а горничная была внимательной. Из-за дискомфорта от получения такого угощения Виктор Лиминг смог насладиться едой только после того, как женщина ушла. Он положил себе еще бекона и начал расслабляться.

«Я чувствую себя здесь совершенно не в своей тарелке», — признался он. «Я просто не привык, чтобы мне так прислуживали. Вчерашний ужин в главном доме был еще хуже».

«Я просто не чувствовала себя в своей тарелке. Сначала я боялась говорить».

«Да», — сказал Колбек, — «я заметил. Вот почему я упомянул имя Дженни Линд в разговоре и позволил вам объяснить, что однажды мы сопровождали ее из Лондона в Бирмингем, где она должна была дать сольный концерт в ратуше. Миссис Фрид была этим очень впечатлена».

«Я понятия не имел, что Дженни Линд связана с Нориджем или насколько она хороша для города».

«Она всегда была исключительно щедрым человеком, Виктор. Детская больница имени Дженни Линд существует только благодаря ей. Но настоящим преимуществом ужина с нашими хозяевами, — отметил Колбек, — было то, что он сэкономил нам много времени. Мы узнали от мистера Фрида очень много о конкурентах ECR. По сути, ни одна из четырех компаний, похоже, ничего не выиграла от убийства, хотя мистер Фрид упомянул, что председатель Norfolk Railway Company скрестил шпаги с Джарвисом Сварбриком».

«Да, сэр», — вспомнил Лиминг, проглотив кусок еды. «Он также сказал нам, что ECR несколько лет назад арендовала Норфолкскую железную дорогу. Как это могло быть? Я думал, они враги».

«Это вполне могло быть случаем финансовой необходимости. Подобные лизинговые соглашения происходят постоянно. Г-н Фрид не упомянул, что на этот конкретный случай не было парламентской санкции».

«Вы хотите сказать, что это было незаконно?»

"Технически, это был, и это не единственный пример халатности на железнодорожной системе. Вам просто нужен кто-то, кто знает, как согнуть

правила, и Джордж Хадсон, председатель ECR в то время, был мастером в этом деле».

Колбек обратился к своей чашке кофе, и они сидели там в дружеском молчании пару минут. Удовлетворенно откинувшись назад, Лиминг в конце концов заговорил.

«Это был завтрак для короля», — сказал он, потирая живот, — «но я все равно предпочел бы остаться в «Ребрах говядины».

«Миссис Фрид назвала этот паб логовом беззакония».

«Вот почему я чувствовала себя там как дома».

Колбек рассмеялся. «В этом, безусловно, были свои прелести», — сказал он. «Возвращаясь к вчерашнему вечеру, что, по-вашему, было самым ценным из того, что мы узнали?»

«Не вкладывайте деньги в железные дороги. Они все испытывают трудности».

«Но в 1840-х годах они казались идеальным способом разбогатеть. Деньги хлынули рекой во время железнодорожной мании, особенно в Восточной Англии. Затем пузырь наконец лопнул».

«И им это выгодно».

«Возможно, это то, что вы помните лучше всего, но мне кажется, мы услышали от мистера Фрида нечто гораздо более важное».

«Что это было, сэр?»

«Эндрю Сварбрик надеется заменить своего отца в парламенте».

«Достаточно ли этого, чтобы убить его?»

«В данном случае я в этом сомневаюсь».

«Господин Фрид не был уверен, что выберут сына».

«Это потому, что Оливер Трант также может претендовать на номинацию. У Транта есть преимущество: он живет здесь и за это время заручился большой поддержкой. Сын Сварбрика не смог этого сделать, поскольку уже много лет живет в Лондоне. Между ними будет ожесточенная борьба».

«Они оба все еще в нашем списке подозреваемых».

«И они там останутся».

«Вы думаете, что у мистера Транта руки в крови?»

«Если мы присмотримся к нему достаточно внимательно, — сказал Колбек, — то узнаем. Первое, что я заметил в Оливере Транте, — это то, что он очень амбициозен. Он из тех людей, которые пойдут на все, чтобы получить желаемое».

« Есть ли какая-нибудь длина?» — переспросил Лиминг.

«Такое у меня сложилось впечатление», — сказал Колбек.

Он поднял глаза, услышав, как кто-то отпирает дверь коттеджа.

Когда появилась служанка, Лиминг резко выпрямился, словно вел себя наилучшим образом. Она передала письмо Колбеку.

«Это только что доставили, сэр», — сказала она.

«Спасибо», — ответил он. «Если вы пришли убрать со стола, то мы с сержантом уйдем с дороги. Пошли, Виктор».

Он повел меня в соседнюю комнату и немедленно открыл письмо, чтобы прочитать его. Лиминг наблюдал, как он с удовольствием улыбается, прежде чем нахмурить брови.

«Это плохие новости, сэр?»

«Это и хорошо , и плохо», — сказал Колбек. «Хорошие новости очень хорошие. Моей дорогой жене предложили комиссию от частного покупателя за картину с изображением локомотива».

«Это замечательно, сэр. А какие плохие новости?»

«Это крик о помощи от констебля Хинтона. Он попросил Мадлен передать это мне, и я нахожу это очень тревожным».

'Почему это?'

«Это касается суперинтенданта. Судя по всему, его поведение стало еще более странным. К его ужасу, Хинтон не может заставить кого-либо поверить, что с Таллисом что-то серьезно не так».

«Алан Хинтон — умный молодой человек, сэр. Он не стал бы поднимать тревогу, если бы на то не было веской причины».

«Таково мое мнение», — сказал Колбек.

«Что вы собираетесь с этим делать?»

«Прежде всего, я сяду и отвечу на письмо моей жены. Затем я напишу полный отчет для суперинтенданта. Затем вы сможете сесть на следующий поезд в Лондон. Я хочу, чтобы вы передали отчет, чтобы вы могли сделать собственную оценку Таллиса. Когда вы это сделаете…»

«Я должен доставить письмо миссис Колбек».

«Это может подождать своей очереди, Виктор. Пока вы в Скотленд-Ярде, постарайтесь связаться с Хинтоном, чтобы узнать всю историю. Только после этого вы сможете передать ему мое письмо».

«Мне ждать ответа?»

«Нет», — сказал Колбек, — «ты дашь моей жене время написать это первой. Это значит, что ты сможешь проскользнуть домой, чтобы сделать сюрприз Эстель и мальчикам. Когда ты это сделаешь, зайди ко мне домой, чтобы забрать письмо Мадлен, а затем отправляйся в Бишопсгейт, чтобы сесть на поезд обратно сюда. Ты можешь все это запомнить?»

«Каждое слово», — сказал Лиминг, довольный полученными приказами.

«Когда я сверюсь со своим экземпляром Брэдшоу, я смогу сказать вам, на какие поезда сесть».

«Где мы встретимся, сэр?» Он огляделся вокруг со страхом. «Мы ведь не будем здесь снова обедать, правда?»

«Нет, Виктор, ты найдешь меня в «Ребрах говядины» со стаканом виски в руке. А теперь приготовься», — призвал Колбек, — «и не забудь разыскать констебля Хинтона. Суперинтендант необходим для работы столичной полиции. Я хочу точно знать, что с ним происходит».


В то утро Алан Хинтон направлялся в Скотленд-Ярд, когда, бросив взгляд на боковую дорогу, он увидел нечто, заставившее его остановиться.

По тротуару неуверенно шел человек, время от времени опираясь рукой на стену, чтобы не упасть. Прошло несколько мгновений, прежде чем он узнал Эдварда Таллиса. Суперинтендант выглядел старым, усталым и нерешительным. Все его коллеги знали, что он обычно ходил на работу пешком, но это был уверенный шаг и прямая спина. Эти характерные черты сейчас заметно отсутствовали. На этот раз он явно боролся. Хинтон сразу же бросился ему на помощь.

«Доброе утро, сэр», — сказал он.

«Молодой человек, не могли бы вы мне помочь?»

«Да, конечно, могу».

«Скажите, как добраться до Скотленд-Ярда».

«Это всего в трех кварталах отсюда, сэр».

«Я знал, что это близко. Эта дорога кажется мне знакомой».

«Так уж получилось», — сказал Хинтон, — «я сам туда иду, так что могу показать дорогу. Вам нужна помощь, сэр?»

«Нет, нет, я вполне справлюсь».

Но было совершенно ясно, что Таллис не мог. Он шатался рядом с Хинтоном, протягивая руку поддержки в готовности. Когда они достигли главной дороги, он остановился, чтобы отдохнуть. Хинтон посмотрел в его пустое лицо. Очевидно, Таллис понятия не имел, кто может быть его проводником.

«Я констебль Хинтон, сэр», — объяснил он.

«Тогда почему вы не в форме?»

«Я работаю в детективном отделе. Мы носим гражданскую одежду».

«А, понятно».

«Вы помогаете управлять им, сэр».

Таллис был поражен. «Правда?»

«Вот почему вы сегодня утром отправляетесь в Скотленд-Ярд. Это ваше место работы, суперинтендант».

«Вот это название я каким-то образом помню ».

«Это ваше звание, сэр. Вы — суперинтендант Эдвард Таллис».

Брови старика сошлись, образовав шеврон сомнения. Сначала он пренебрежительно покачал головой, а затем медленно переосмыслил услышанное.

Таллис долго и пристально смотрел на Хинтона, затем кивнул, как будто он наконец узнал его. Он тревожно огляделся.

«Я забыл, вот и все», — сказал он с натянутым смехом. «Я прекрасно знаю, кто я и почему я здесь. Тебе не нужно было напоминать мне, Хинтон.

«Некоторое время мои мысли были в другом месте. Теперь они сосредоточены на моей работе».

Он выпятил челюсть. «Я суперинтендант Таллис, и я преданный сторонник соблюдения закона».

«Совершенно верно, сэр», — сказал Хинтон.

«Обещай мне одну вещь», — сказал другой, хватая его за запястье.

Никому об этом ни слова . Слышишь? Теперь я в порядке. На самом деле, я никогда в жизни не чувствовал себя лучше».


День сержанта Даффа начался с серии домашних дел и долгого разговора с начальником станции. Прошло некоторое время, прежде чем ему представилась возможность отвести Хораса Прайора в сторонку.

«Куда он пошел?» — потребовал он.

'ВОЗ?'

«Сержант Лиминг, конечно, я видел, как вы с ним разговаривали».

«Он ехал на поезде в Лондон».

'Почему?'

«Он сказал мне, что пойдет в Скотленд-Ярд».

«Значит ли это, что произошло какое-то развитие?»

'Кто знает?'

«Тебе следовало бы это сделать», — сказал Дафф, резко толкнув его. «Я же говорил тебе, что мне нужна вся информация, которую ты сможешь узнать. Бесполезно спрашивать инспектора, но Лиминг не такой уж осторожный. Ты мог бы выудить из него что-нибудь ».

«Я говорил с ним всего минуту, Барт».

«Поработайте над ним. Завоюйте его доверие. Заставьте его говорить».

«В следующий раз я постараюсь больше».

«Как долго он будет отсутствовать?»

«Ага», — сказал Прайор, обрадованный возможностью наконец-то заслужить одобрение, — «я могу вам помочь. Сержант должен вернуться сегодня рано вечером. Я даже знаю, на каком поезде он будет».

«Встречайте его».

«Но к тому времени я уже буду не на дежурстве».

«Встреть его», — повторил другой, подкрепляя приказ ударом. «Мне все равно, если он не прибудет до полуночи. Ты будешь здесь, чтобы поприветствовать его, Хорри.

И вы должны выжать из него каждую крупицу информации, словно мокрую тряпку».

«Почему вас так интересует, что происходит?»

«Это мое дело. Твое дело — делать то, что тебе говорят».

«Да, Барт».

'В противном случае …'

«Вам не нужно снова мне угрожать», — сказал Прайор, поморщившись. «Я знаю, что моя работа под угрозой. Я сделаю все, что вы мне скажете».


Зная, что миссис Фрид намеревалась снова навестить свою подругу, Колбек предложил отвезти ее в резиденцию Сварбриков на кабрике. С его точки зрения, это была поучительная поездка, потому что он узнал гораздо больше о второй жене жертвы убийства. Миссис Фрид сообщила детали, о которых она не упоминала за обеденным столом накануне вечером.

Начав говорить, она говорила долго, и все, что ему оставалось делать, это вежливо реагировать на то, что он слышал.

«Жаль, что вы не видели Грейс в ее лучшем виде», — сказала она. «Она была настоящей красавицей, когда впервые приехала сюда. Это, конечно, одна из причин, по которой так много людей были настроены против нее. Они считали ее слишком молодой для Джарвиса и слишком энергичной. А потом было еще кое-что».

«Что еще?» — подсказал Колбек.

«У Грейс французская кровь. Сейчас она сильно разбавлена, я полагаю, но вы можете заметить ее намеки в ней время от времени. Это была еще одна причина, по которой все поначалу не доверяли ей. Люди так предвзяты, инспектор. У них есть это скрытое подозрение к иностранцам».

«Это признак нашей изолированности, миссис Фрид».

"Вот что я всегда говорю. Жизнь на острове имеет свои преимущества, но она ограничивает наши горизонты. Я имею в виду, что в конечном итоге Джерси гораздо

ближе к Франции, чем к нам. Грейс смогла впитать много французской культуры наряду с нашей собственной. Я вижу в этом нечто достойное восхищения, в то время как другие считают это дополнительной причиной сторониться ее. Однажды я услышал, как кто-то снисходительно сказал: «Она иностранка, вы знаете», как будто это была метка Дьявола.

«Дженни Линд была скорее иностранкой, однако, судя по тому, что вы мне рассказали, город принял ее с распростертыми объятиями».

«Это правда, инспектор».

«Миссис Сварбрик повезло, что вы рядом с ней».

«Я изо всех сил старался компенсировать недостатки других».

«Это достойно восхищения».

Когда они добрались до дома, слуга вышел, чтобы подержать лошадь под уздцы, пока они вылезали из ловушки. В зале их ждала Бет Уаймарк. Она открыто обрадовалась их прибытию.

«Миссис Сварбрик все еще в своей спальне», — сказала она им.

«Доктор был?» — спросила Антея.

«Он ушел примерно десять минут назад, миссис Фрид».

«Каковы были его инструкции?»

«Миссис Сварбрик должна оставаться в постели и не отвлекаться».

«Впервые меня назвали отвлекающей», — сказала Антея, позабавившись. «Я пойду дальше». Она взглянула на Колбека. «Спасибо, что побыл моим кучером, инспектор».

«Мне было приятно, миссис Фрид». Он помахал ей рукой и повернулся к экономке. «Я пришел повидать молодого мистера Сварбрика».

«Он в кабинете отца», — сказал другой. «Может быть, вы подождите в гостиной, пока я скажу ему, что вы здесь».

«Спасибо, миссис Уаймарк».

Колбек отправился в гостиную, которая была залита утренним солнцем. Яркий свет, казалось, также оживил портрет Джарвиса Сварбрика, висевший над каминной полкой. Поскольку ему пришлось ждать более пяти минут, у Колбека было достаточно времени, чтобы изучить картину. Художник был добр к своему натурщику, сделав его стройнее и моложе, чем он был в реальности. Однако по его лицу можно было прочесть что-то о его характере. Колбек мог различить гордость, решимость, интеллект и яростную уверенность. Также было больше, чем намек на помпезность. Он все еще смотрел на портрет, когда Эндрю Сварбрик вошел в комнату.

«Это несправедливо по отношению к моему отцу», — настаивал он.

«Доброе утро, сэр», — сказал Колбек, поворачиваясь к нему лицом. «В чем недостатки вашего взгляда?»

«Портрет слишком упрощен. Он приуменьшает его физическое присутствие и чувство его власти. Любой, кто стоял рядом с ним, прекрасно осознавал оба аспекта. Что касается обстановки, то, конечно, — продолжил он, — отца на самом деле не было в вестибюле Палаты общин в то время. Художник сначала сделал набросок, а затем использовал его в качестве подходящего фона».

«Она сразу определяет модель. Я не могу сказать, является ли она истинным отражением вашего отца, но у художника явный талант».

«Вы что-нибудь понимаете в живописи?» — высокомерно спросил другой.

«Да, я люблю. Моя жена, как ни странно, художник-портретист».

Колбек не сказал ему, что работа Мадлен в основном состояла из исследований локомотивов. Как и было задумано, он заставил мужчину замолчать на несколько секунд, и это его порадовало. Он указал на портрет.

«Я понимаю, что вы хотели бы стать завсегдатаем этого вестибюля».

«Сесил Фрид наверняка вам это сказал».

«Он считает, что у вас есть законные устремления».

«Это гораздо больше, чем стремления, инспектор. Моя цель — продолжить работу, начатую моим отцом, как в отношении слияния, так и в отношении избирательного округа. Я сделаю все возможное, чтобы установить безупречную преемственность».

«Это возможно только в том случае, если вы выиграете номинацию, сэр».

«Я намерен сделать это с блеском».

«Будут и другие претенденты».

«Ни у кого из них нет моих полномочий. Имя Сварбрик открывает множество дверей в этой части страны. У меня нет никаких сомнений».

«Однако я слышал, что мистер Трант может быть одним из ваших соперников».

«Меня это не беспокоит».

«Не стоит его недооценивать».

«Я думал, вы здесь для того, чтобы раскрыть убийство, а не обсуждать дополнительные выборы».

«Эти два явления взаимосвязаны, сэр. Я не могу игнорировать этот факт».

«Если это не грубый вопрос, почему вы снова меня беспокоите?»

«Я подумал, что вам будет интересно услышать, что мы уже раскрыли, сэр», — сказал Колбек, — «и, кроме того, у меня есть к вам несколько вопросов».

«Это становится очень утомительным».

«Если бы я был в трауре по убийству моего отца, мне было бы все равно, на сколько вопросов мне придется ответить. Я бы сделал все возможное, чтобы помочь полиции поймать преступника».

Сварбрик был сварлив. «О, ну что ж, спрашивай, если хочешь».

«Сначала позвольте мне рассказать вам о прогрессе, которого мы достигли».

«Что — за столь короткий промежуток времени?»

«Благодаря помощи местной полиции мы смогли выяснить, как и где именно убийца покинул город. Возможно, даже удастся определить его конечный пункт назначения», — сказал Колбек, встретив его взгляд. «Мы не сидели сложа руки».

'Я понимаю.'

Эндрю Сварбрик смущенно улыбнулся.


Когда Марк Джеллингс вернулся в полицейский участок, он пригласил Берриджа в свой кабинет. За чашкой чая они обсудили последние открытия.

Уверенный в том, что убийцей был человек на скачущей лошади, инспектор послал своих людей по дороге в Акл и дальше на поиски тех, кто видел гнедую кобылу, проносящуюся мимо. Мало-помалу они составили картину маршрута.

«Он направлялся к побережью», — заключил Джеллингс.

«Это плохие новости, сэр. Он мог сбежать на лодке».

«Затем мы узнаем, где он сел, и передадим подробности сержанту Лимингу. Он был непреклонен в том, что никому не позволялось уходить от ответственности за убийство. Они как-нибудь его выследят. Он рассказал мне, что однажды они с инспектором преследовали убийцу до самой Америки».

«Вот это я называю преданностью делу», — сказал Берридж.

«Сержант умнее, чем кажется», — признал Джеллингс. «Я думал, что его лицо принадлежит не той стороне закона, но я ошибался. Теперь, когда я увидел его в действии, я бы сказал, что он был весьма проницателен».

«Он не может конкурировать с инспектором. Начальник станции считает, что у Колбека удивительный ум, а Нед Григсон — хороший судья». Он шумно отхлебнул чая. «Как вы думаете, они раскроют убийство?»

«Я надеюсь на это, Эрик, потому что одно можно сказать наверняка. Если они этого не сделают, то никто другой этого не сделает. Я думал, что мы сможем справиться с этим делом самостоятельно, но оно оказалось для нас слишком сложным. У нас нет ни опыта, ни достаточного количества людей».

«Все наши надежды связаны с Колбеком и Лимингом».


Виктор Лиминг постучал в дверь и был приглашен войти в комнату голосом, который звучал жутко гостеприимно. Таллис сидел за столом, затягиваясь сигарой, прежде чем выпустить в воздух новые клубы дыма. Его посетитель с трудом сначала разглядел его в дыму.

«Кто ты?» — спросил Таллис.

«Это сержант Лиминг, сэр».

«Что, ради всего святого, ты здесь делаешь, мужик? Тебе следует быть в Норидже с Колбеком».

«Инспектор хотел, чтобы вы увидели его последний отчет, сэр, поэтому я принес его лично». Он положил его на стол. «Он очень подробный. Он сказал мне подождать, пока вы его не прочтете, и учесть вашу реакцию».

«Насколько это надежно?»

«Отчеты инспектора всегда строго основаны на фактах, сэр».

«Но у него есть хитрый способ подтасовывать факты, чтобы скрыть отсутствие прогресса в расследовании. Надеюсь, в данном случае это не так».

«Он никогда не подумал бы сделать что-то подобное», — утверждает Лиминг.

'Дайте-ка подумать.'

Положив сигару в пепельницу, Таллис взял отчет и поднес его к лицу. Сначала он, казалось, читал его, но затем Лиминг понял, что глаза суперинтенданта были направлены в ту же сторону.

Они так и не двинулись с места. Держа в руке пять страниц, он посмотрел только на первую. Наступила долгая, неловкая пауза. Лиминг ждал, пока его терпение наконец не иссякло. Он наклонился вперед, чтобы нежно коснуться плеча другого мужчины.

«Что-то не так, сэр?» — спросил он. Ответа не последовало. «Хотите, я вам его прочитаю?»

Таллис подняла глаза. «Кто ты и почему ты здесь?»

«Я сержант Лиминг, и я только что принес этот отчет».

«Тогда перестань смотреть на меня так, будто ты увидел привидение».

Но именно это и делал Лиминг, грустно глядя на призрак Эдварда Таллиса. Это был не тот вспыльчивый человек, который терроризировал его на протяжении всей его карьеры детектива. Это был всего лишь печальный, бледный, безжизненный заменитель. Вместо того чтобы прочесать каждую строчку отчета, он не смог прочесть ни единого слова. Было больно смотреть. Не зная, что ему делать, Лиминг медленно отступил и направился к двери. Он собирался уйти, когда его остановила настоятельная просьба.

«Не говори об этом никому, ладно?» — хрипло сказал Таллис. «У меня иногда немного кружится голова, вот и все. Теперь я полностью выздоровел. Можешь передать Колбеку, что я нашел его отчет четким, лаконичным и информативным».

«Я сделаю это, сэр».

«Передай ему от меня привет».

«До свидания, сэр».

Лиминг покинул офис со слезами на глазах.


Эндрю Сварбрик был слишком хорошо подготовлен. Как будто он сел и составил список всех вопросов, которые ему, вероятно, зададут, и проработал свои ответы. Колбека раздражала его самоуверенность. В конце концов он отказался от своей линии допроса и перешел на более личный уровень.

«Зачем ты сюда пришел?» — спросил он.

«Теперь я мужчина в доме».

«Но вы с отвращением отвернулись от этого места».

«У меня была веская причина».

«Это вопрос мнения, сэр. Я бы подумал, что ваш долг перед отцом заставил бы вас проявить больше терпимости».

«Я не потерплю этого нарушителя там наверху», — резко ответил другой, указывая на потолок. «Она влезла в жизнь моего отца и едва не разрушила нашу семью».

«Я действительно не могу в это поверить», — сказал Колбек. «Встретив ее, я бы никогда не назвал ее злой мачехой, какой вы ее, похоже, считаете».

«Это потому, что ты не знаешь, насколько она может манипулировать».

«Миссис Фрид рассказала мне, какая она нежная и нетребовательная».

«Эта женщина всегда думает о людях только хорошее, но даже она была удивлена тем, как быстро мой отец снова женился».

«Я слышал, что свадьба была не очень пышной».

«Это было позорное дело, инспектор».

«Но я так понял, что вы отказались присутствовать».

«Я разговаривал с некоторыми из немногих, кто это сделал», — презрительно сказал Сварбрик. «Это была поспешная, ничем не примечательная, тайная церемония бракосочетания, потому что, как я полагаю, мой отец втайне стыдился ее».

«Это то, что он тебе сказал?»

«Не так уж и многословно».

«Миссис Фрид сказала, что они были очень счастливы вместе».

«Она не знала моего отца так хорошо, как я».

«Но она много раз видела его и его вторую жену вместе»,

сказал Колбек, «и мистер Фрид тоже. Он тоже очень любит твою мачеху».

«Это потому, что она знает, как обманывать таких мужчин, как он».

«Мы говорим о двух разных людях, мистер Сварбрик. Вы рассказываете мне о ком-то холодном, коварном и злом, тогда как человек, которого я встретил, слаб, беззащитен и опустошен убийством своего мужа. Один из нас введен в заблуждение», — сказал Колбек. «По крайней мере, я думал, что вы можете понять, как ужасно для нее было находиться так опасно близко к вашему отцу, когда его застрелили».

«Мое сочувствие в дефиците», — прямо сказал Эндрю.

«Почему ты так ненавидишь свою мачеху?»

«Она обманом заставила моего отца жениться».

«Ну же, — сказал Колбек, взглянув на портрет. — Мне кажется, мистер Сварбрик не позволит кому-то обмануть его и заставить сделать что-то против его воли. Посмотрите на него. Художник подтвердил то, что все мне говорили о мистере Сварбрике. Он был сильным, целеустремленным и решительным.

Вы это отрицаете, сэр?

«Нет, он был всем этим — пока не встретил ее».

Колбек сменил тактику. «Господин Фрид рассказал мне о вашем вчерашнем визите к нему».

«Зачем беспокоиться обо мне ?» — раздраженно сказал Сварбрик. « Я не убивал своего отца. Тебе следует охотиться на бессердечного злодея, который это сделал».

«По всей видимости, ему удалось совершить маленькое чудо, вырвав у вас извинения. Я провел несколько лет, общаясь с семьями, потерявшими близких, сэр, и никогда не встречал никого, кто был бы менее склонен горевать по жертве убийства».

«Я слишком зол, чтобы горевать, инспектор».

«Когда же этот гнев наконец исчезнет?»

«Это произойдет только тогда, когда я достигну своих двух целей».

«И что же это такое, сэр?»

«Первое — заставить вас раскрыть это преступление, чтобы можно было отомстить за смерть моего отца на эшафоте».

«А что насчет второй цели?»

«Это будет столь же приятно, инспектор», — сказал Сварбрик со злобной ухмылкой. «Я собираюсь вышвырнуть свою мачеху из нашего дома и семьи навсегда».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Детектива-констебля Алана Хинтона поначалу было трудно найти. Лимингу пришлось пробираться через ряд коридоров Скотленд-Ярда, прежде чем он его выследил. Двое мужчин переместились в кабинет Колбека, уверенные, что их не потревожат. Хинтон был тронут тем, что его мольба о помощи произвела такой немедленный эффект.

«Я никогда не ожидал, что вы приедете лично», — сказал он.

«Либо я, либо инспектор, и он нужен в Норидже, чтобы возглавить расследование».

«Удалось ли вам добиться какого-либо прогресса?»

«Мы продвигаемся вперед понемногу», — сказал Лиминг. «На ранних стадиях все всегда идет медленно. Я принес отчет для суперинтенданта, чтобы иметь возможность лично убедиться в его состоянии».

«Как вы его нашли?»

«Это было очень обидно».

Лиминг рассказал ему о своем кратком визите в Таллис и признался, что был тронут до слез этим опытом. В ответ Хинтон вспомнил, что произошло ранее, когда он встретил суперинтенданта по пути в Скотленд-Ярд.

«Он даже не знал, кто он, сержант».

«Иногда я не знаю, кто я », — сказал Лиминг с усмешкой, — «но обычно это потому, что я слишком много выпил. Это единственное, в чем мы не можем обвинить суперинтенданта», — добавил он, — «потому что он всегда трезв как стеклышко, когда приходит сюда».

«Что мы будем делать?»

«Хотел бы я знать».

"Здесь мне больше некому довериться. Люди либо слишком заняты, чтобы обращать на меня внимание, либо, если и слушают, то говорят, чтобы я обо всем забыл".

Говорят, суперинтендант скоро от этого откажется.

«Я в это не верю», — мрачно сказал Лиминг.

«Каково было мнение инспектора Колбека?»

«Он считает, что суперинтенданту нужен полный перерыв».

«Нам никогда не удастся заставить его покинуть Скотленд-Ярд».

«Если он не может выполнять свою работу должным образом, ему придется ее оставить».

«Что нам делать?»

«Что ж», — сказал Лиминг, — «если ситуация ухудшится, об этом придется сообщить комиссару. А пока у инспектора есть предложение».

'Что это такое?'

«Тэллис нужно убедить взять отпуск».

«Но куда он мог пойти?» — спросил Хинтон. «У него нет семьи, и здесь нет никого, кто бы его принял. Суперинтендант извлек пользу из того, что живет один».

«Я знаю. Это очень грустно».

«Скотланд-Ярд значит для него все. Вот почему он посвятил ему свою жизнь. Он проводит здесь больше времени, чем где-либо еще».

«Это было жалко», — вспоминает Лиминг. «Когда он понял, что выдал себя передо мной, он умолял меня никому не рассказывать».

«Он сделал то же самое со мной. Правда в том, что ему нужна медицинская помощь».

«Если его разум рушится, мы знаем, что это значит. Ему придется отправиться в психиатрическую больницу, а я никому этого не пожелаю. Мы видели внутри одно из таких мест во время расследования в Девоне». Он поджал губы. «Это было мрачно».

«Какова альтернатива?» — спросил Хинтон.

«Инспектор Колбек, возможно, знает ответ. Вы помните того друга суперинтенданта?»

«Капитан Уордлоу?»

«Да, это он. Они были в одном полку. Капитан — единственный человек, который ему, похоже, действительно нравится. То, что произошло во время похищения в Кенте, сблизило их. Если бы капитан знал, в каком состоянии находится его друг, я уверен, он бы пришел ему на помощь».

«Это отличная идея», — заявил Хинтон, впервые улыбнувшись за это утро. «Как только я закончу дежурство, я сяду на ближайший поезд до Кентербери».

«Капитан Уордлоу будет знать, что делать, — сказал Лиминг, — и у него есть большое преимущество перед вами и мной. Суперинтендант действительно его выслушает ».


Сидя в своем кабинете, Сесил Фрид чувствовал себя осажденным. Поскольку Колбек оказался неуловимым, репортеры обратили свое внимание на председателя

ECR, появившись, когда ее меньше всего ожидали, и потребовав заявления о расследовании. У компании были несчастливые отношения с прессой, потому что она сообщала о своих многочисленных недостатках на протяжении многих лет, с ликованием высмеивая свои неудачи. Когда один из товарных поездов ECR сошел с линии и разбросал огромное количество угля по сельской местности, Фрид даже пережил несчастье быть карикатурным в Punch , журнале, который позволял своим читателям трястись от смеха за счет компании.

Хотя его недоверие к репортерам было абсолютным, председатель все равно чувствовал себя обязанным снабжать их некоторой информацией. В противном случае, утверждал он, они все выдумают.

Услышав, как вошел его секретарь, он испугался, что очередная газета пытается загнать его в угол. На самом деле его посетителем оказался Колбек. Ошеломляющее чувство облегчения заставило Фрида вскочить со своего места и пожать инспектору руку в знак благодарности.

«Слава богу, что это только ты», — сказал он.

«Не уверен, что мне льстит использование слова «только», мистер Фрид, — поддразнил новичок. — Оно лишает меня той незначительной важности, которую я на самом деле имею».

«По моему мнению, вы самый важный человек в Восточной Англии».

«Давайте не будем прибегать к преувеличениям, сэр».

«Я говорю серьезно, инспектор. Я рассчитываю на то, что вы раскроете убийство и уберете ECR с первых полос всех газет».

«Вы можете удовлетворить второе желание за свой счет. Когда вы и другие компании сольетесь, чтобы сформировать Великую Восточную железную дорогу, ECR мгновенно исчезнет. Она просто станет сноской в истории».

«Присаживайтесь, инспектор. Могу ли я предложить вам прохладительные напитки?»

«Нет, спасибо», — сказал Колбек, садясь.

«Есть ли какие-нибудь новости?»

«Я только что долго беседовал с Эндрю Сварбриком».

«В таком случае большую часть времени он будет говорить сам».

«Совершенно верно — его отец был таким же напористым?»

«Джарвису нравилось слышать звук собственного голоса, но поскольку я соглашался почти со всем, что он говорил, это был очень приятный звук».

«Голосу сына совершенно не хватает мягкости», — сказал Колбек. «На самом деле, мягкость любого рода — чуждое ему понятие. Он меня озадачивает. На первый взгляд, он именно такой, каким я ожидал бы видеть банкира, но в нем есть и доля ярости, которую никогда не потерпят на заседании совета директоров».

«Эндрю тщательно скрывает это на работе».

«Он не может контролировать это здесь. Как только он приближается к своей мачехе, из него начинает хлестать желчь. Почему так, мистер Фрид? Вы и ваша жена уверяли меня, что миссис Сварбрик — очаровательная дама во всех отношениях, однако ее пасынок ее ненавидит».

«Боюсь, тут замешан снобизм. Он смотрит на нее свысока. Эндрю считает, что ее семья слишком низка, чтобы быть связанной с его собственной».

«Вы, должно быть, встречали ее членов на свадьбе?»

«Мы встретились с немногими приглашенными. Я никогда не видел такого намеренно сдержанного события. Джарвис не хотел никакой суеты».

«Кажется, это противоречит его характеру».

«Так и было», — сказал Фрид. «Как правило, он наслаждался крупными событиями, если ему приходилось быть в их центре. На его первой свадьбе присутствовали сотни гостей.

«Мы были среди них. Во второй раз было гораздо меньше ощущения события».

«Это было решение мистера Сварбрика?»

«О, да. В этом нет никаких сомнений, инспектор».

«Что произошло, когда его сын не пришел в знак протеста?»

«Между Эндрю и его отцом какое-то время была вражда».

«Она все еще существует между ним и его мачехой. Можно было бы ожидать, что убийство сблизит их, укрепит связь».

«Это отдалило их друг от друга больше, чем когда-либо», — сказал Фрид. «Вот почему моя жена чувствует, что ей нужно быть там на посту. Сколько времени ей придется это делать, никто не знает. Однако», — продолжил он, «это не ваша забота. Все ваши силы направлены на расследование».

«Это правда, сэр. Моим следующим пунктом назначения будет станция. Мне нужно поговорить с мистером Григсоном, начальником станции. Он предоставит мне список персонала и всех, кто знаком с работой станции. Мы просмотрели имена тех, кто сейчас там работает, но я хотел бы узнать больше о тех, кто покинул ECR в недавнем прошлом. Это преступление стало возможным из-за перестановки некоторых стрелок», — сказал Колбек. «Ответственное лицо либо работает там, либо работало там».

«Григсон очень дотошен».

«Я уже это выяснил».

«Вам оказала большую помощь железнодорожная полиция?»

«Да, сэр, сержант Дафф щелкает кнутом над ними».


Поезд в Лондон должен был прибыть совсем скоро, и на платформе было многолюдно.

Бартрам Дафф выжидал, пока не увидел, как к пассажирам присоединилась фигура невысокого, худого мужчины средних лет. Достав что-то из кармана, Дафф шагнул вперед, чтобы смешаться с толпой. Когда новичок пронесся мимо него, Дафф что-то сунул ему в руку. Это произошло так быстро и ловко, что никто ничего не заметил. Пока железнодорожный полицейский возвращался на дежурство, мужчина направился обратно к выходу и исчез со станции.


Лидия Куэйл прибыла в дом и нашла Мадлен в приподнятом настроении. Ее подруга не только получила неожиданное письмо от мужа, но и получила от него поддержку принять предложенную ей комиссию.

Лидия была рада за нее.

«Как он мог так быстро ответить на ваше письмо, если он мог увидеть его только сегодня утром?»

«Виктор Лиминг доставил его лично».

Лидия удивилась. «Он вернулся в Лондон?»

«Косвенно, — сказала Мадлен, — это было делом рук констебля Хинтона. Его беспокойство о суперинтенданте побудило Роберта действовать. Он отправил сержанта в Скотленд-Ярд с отчетом и приказом срочно разыскать констебля Хинтона. Они вдвоем обсудили состояние суперинтенданта».

«Что они решили?»

Мадлен рассказала ей то, что ей самой сказали. Хотя ей было жаль суперинтенданта, Лидию больше интересовало то, что сказал и сделал Хинтон. Она выпытывала у подруги каждую деталь. Когда она услышала о плане отправиться в Кент, она была очень благосклонна к нему.

«Как умно было со стороны Алана подумать о капитане Уордлоу».

«На самом деле, это была идея Роберта».

«Но он здесь не для того, чтобы что-то с этим делать, не так ли? Констебль Хинтон здесь и быстро вызвался добровольцем. Я восхищаюсь им за это, Мадлен».

Ее подруга улыбнулась. «О, я думаю, у тебя есть много других причин восхищаться им, Лидия», — сказала она. «Это еще одна причина, которую стоит добавить к списку».

«Мне будет интересно узнать, как у него дела в Кентербери».

«Если он принесет какие-нибудь новости, я попрошу его передать их вам».

«Я не хочу доставлять ему никаких хлопот».

«Он будет рад получить повод снова увидеть вас».

Лидия была взволнована при мысли о новой встрече с ним, но старалась не показывать этого. Она спросила, собирается ли Мадлен рассказать отцу о совете Колбека, и ее подруга сделала неподобающую гримасу.

«Почему ты так поморщился?»

«Прости, Лидия, это было неуместно. По правде говоря, я бы лучше вообще не упоминал об этом поручении отцу. Так или иначе, это вызвало массу проблем».

«Почему? Что он сделал сейчас?»

«Я уверен, что он действовал из лучших побуждений».

«В вашем голосе есть зловещая нотка».

«Это там не случайно», — сказала Мадлен. «Даже не сказав мне об этом, он пошел в галерею, чтобы спросить, что за человек мистер Фэрбэнк».

Как постоянный клиент, мистер Фэрбэнк там хорошо известен. Когда мой отец рассказал мне, что он сделал, я был в ужасе.

«Мистер Фэрбэнк тоже был бы не совсем доволен».

«Он этого не сделает, Лидия. Я продолжаю молиться, чтобы он никогда не узнал. Как будто мы обращаемся с ним как с преступником. Ты видела его письмо. В нем нет ничего даже отдаленно подозрительного».

«Мистер Эндрюс был слишком импульсивен».

«Иногда я разделяю с ним этот недостаток, — сказала Мадлен, — поэтому я не могу слишком сильно жаловаться. Но я так разозлилась, когда услышала. В будущем я просто не буду обсуждать с ним свою работу».

«Ему будет очень больно, если его исключат».

«Я знаю, но, по крайней мере, у меня будет душевное спокойствие».


Калеб Эндрюс почти украдкой шел по улице, пока не пришел к Красной галерее, художественному магазину, дверь, оконная рама и кирпичная кладка которого были выкрашены в привлекательный оттенок красного, что выделяло его. Когда он впервые туда пошел, он смог прижаться носом к окну и злорадствовать по поводу дебюта своей дочери как профессионального художника. Ее картина с парящим локомотивом была выставлена на мольберте в окне. Отпечатки ее других работ регулярно появлялись, пока роды не дали ей вынужденный отдых от ее студии. Однако теперь Эндрюс не чувствовал, что он имеет право наслаждаться видом ее работ.

Он больше не мог стоять там и гордиться Мадлен. Она лишила его этого удовольствия.

Он был достаточно честен, чтобы понять, что это была его собственная вина. Сказав ей отклонить предложение комиссии из-за вероятного предпочтения Фэрбэнка локомотивам GWR, он перешел черту. Однако, когда он пошел извиняться, он только еще больше расстроил Мадлен.

В попытке вернуть ее одобрение он сделал то, что, как он думал, должно было порадовать его дочь, но это только разозлило ее. Эндрюс все еще слышал боль в ее голосе. Она была глубоко ранена тем, что он сделал. В результате он был изгнан из важной части ее жизни и чувствовал себя изгоем. Это было удручающе.

Когда он снова взглянул на другую сторону улицы, он увидел в окне владельца, переставляющего некоторые выставленные предметы. Синклер поднял глаза и узнал его. Охваченный смущением, Эндрюс натянул шляпу и поспешил прочь с того, что теперь было запретной территорией.


Верный своему обещанию, Нед Григсон нашел всю информацию, запрошенную Колбеком. Пока они сидели бок о бок в кабинете начальника станции, он пробирался по списку, предоставляя данные о каждом человеке.

Взгляд Колбека упал на знакомое имя.

«Я не знал, что сержант Берридж когда-то здесь работал».

«О, да», — сказал Григсон. «В молодости Эрик был железнодорожным полицейским, и очень компетентным».

«Почему он ушел?»

«Полиция платила ему более высокую зарплату и обещала повышение по службе».

«Значит, он хорошо знал эту станцию».

«Он знает это так же хорошо, как и я, инспектор».

Продолжая перечислять имена одно за другим, Колбек был поражен тем, как много сотрудников пришло и ушло за столь относительно короткое время. Некоторых уволили за пьянство или непунктуальность, но другие просто уволились.

«Разве ECR не может удержать своих сотрудников?» — спросил Колбек.

«Долгий рабочий день и низкая оплата — не лучший способ завоевать лояльность, сэр».

«Это справедливо для любого места работы, и не в последнюю очередь для столичной полиции. Те, кто носит форму в Лондоне, сталкиваются с дополнительной проблемой постоянной опасности. Полицейские, увы, являются заманчивыми целями». Он заметил еще одно имя. «Бернард Прайор — он имеет какое-либо отношение к Хорасу Прайору?»

«Бернард — его кузен, сэр».

«Я вижу, его уволили за драку».

«Он был здесь всего три недели. Удивительно, что он продержался так долго», — сказал Григсон. «Хорас не доставил нам никаких проблем, но его кузен был угрозой. Он затеял драку с одним из клерков. Мне пришлось оттаскивать его за шиворот».

«Он все еще в городе?»

Григсон усмехнулся. «Он не в том положении, чтобы оставить это».

'Почему это?'

«Бернард Прайор отбывает наказание в тюрьме Нориджа».

«Тогда, я думаю, мы можем смело исключить его из наших расследований», — сказал Колбек с улыбкой. «Есть ли в этом списке еще кто-то, кто занимался преступной деятельностью?»

«Так уж получилось, что есть один или два человека…»

Пока начальник станции выбирал имена, Колбек записывал их в свой блокнот и решил проверить этих людей, когда он в следующий раз будет в полицейском участке. Беседа с Григсоном была продуктивной, даже если начальнику станции приходилось время от времени выскакивать, чтобы отправить другой поезд. Когда они просмотрели весь список, Колбек поблагодарил его за помощь.

«Прежде чем вы уйдете, инспектор, — сказал другой, — могу ли я сделать одно замечание?»

«Пожалуйста, сделайте это, мистер Григсон».

«Ну, вы, возможно, уже сами догадались об этом, но если нет, то я думаю, что это произошло не в первый раз».

Колбек был в замешательстве. «Прошу прощения».

«Я был на платформе, когда это произошло. Это было на некотором расстоянии, но я все видел. Всадник проскакал рядом с поездом, осадил лошадь и распахнул дверь нужного ему купе».

'Продолжать.'

«Это произошло быстро, но и точно. Другими словами, — сказал Григсон,

«Я не думаю, что убийца сделал это в первый раз. Он наверняка тренировался заранее».

«Это интересная идея, — сказал Колбек, — и она никогда не приходила мне в голову. Я благодарен вам, мистер Григсон. Если бы убийца хотел убедиться в отсутствии ошибок, он, вероятно, отрепетировал бы преступление несколько раз».

«Но он бы не сделал этого на этом конкретном участке ветки, потому что он всегда был на виду, даже ночью. Он бы нашел что-нибудь более уединенное».

«И ему понадобились бы железнодорожные вагоны для практики. Есть ли какие-нибудь подъездные пути, куда убирали старый подвижной состав?»

«Их несколько, инспектор. Я взял на себя смелость составить список». Он достал из ящика лист бумаги. «Вот, пожалуйста, сэр».

«Спасибо», — сказал Колбек, взяв у него документ и посмотрев на него. «Это чрезвычайно полезно. Мне стыдно признаться, но ни сержант Лиминг, ни я даже не подумали о скорости, с которой прибыл убийца. К счастью, вы подумали. Вот в чем ценность такого умного свидетеля, как вы, мистер Григсон. Вы открыли мне глаза».


Как бы он ни был рад неожиданному визиту домой, Виктор Лиминг знал, что не сможет долго наслаждаться обществом жены и детей. У него был график, которому нужно было следовать. Упаковав несколько чистых рубашек и нижнего белья, он поймал такси и отправился в Вестминстер. У Мадлен уже было готово письмо для мужа, но она также написала Лайонелу Фэрбэнку, чтобы сказать, как она рада принять его приглашение. Лиминг предложил отправить письмо за нее.

«Лидия Куэйл звонила сюда ранее», — сказала она.

«Ой, как жаль, что я ее пропустил».

«Она подумала, что это замечательно, что вы все проявляете такое сострадание к суперинтенданту, особенно учитывая, что он был для вас строгим наставником».

«Он отчаянно нуждается в помощи», — сказал Лиминг. «Мы должны забыть наши старые битвы с ним и оказать ее».

«Я думаю, что полковник Уордлоу может стать решением. Он старый и надежный армейский друг. Он говорит на одном языке с суперинтендантом».

'Это правда.'

«Ну, не буду тебя задерживать. Я знаю, что тебе нужно успеть на поезд».

«Есть ли какое-нибудь сообщение для инспектора?»

«Это в моем письме, но вы можете передать ему, что его дочь передает ему свою любовь».

Она все время спрашивает, где папа, но, с другой стороны, я полагаю, твои дети все время спрашивают, где ты .

«По словам Эстель, они никогда не останавливаются».

Она стала серьезной. «Неужели суперинтендант действительно так плох, как вы говорите?» — спросила она, сморщившись.

«Как будто его разум начинает рушиться».

«Это ужасная судьба для человека столь острого ума».

«Я могу только надеяться, что его можно вылечить».

«Каковы шансы на это, Виктор?»

«Я не врач».

«Вы чувствовали, что может быть… слишком поздно?»

«Это в руках богов, миссис Колбек. Все, что я могу вам сказать, это следующее. Я презирал этого человека за некоторые вещи, которые он нам сделал, и, когда он на меня кричал, я даже желал ему смерти. Но когда я ранее увидел суперинтенданта», — признался Лиминг, — «я почувствовал, будто смотрю на его труп».


Когда Оливер Трант услышал, что Эндрю Сварбрик пришел к нему, он попросил немедленно впустить его. Ни один из них не любил другого, но Транту было любопытно посмотреть, как Сварбрик отреагировал на убийство своего отца. Выражая соболезнования, Трант протянул гостю руку, но в рукопожатии не было тепла. Когда они сели, они несколько минут обменивались бессмысленными любезностями, а затем Трант взглянул на обувь друг друга.

«Я вижу, что вы остаетесь верны обуви Trant», — сказал он. «Вы зашли купить новую пару?»

«Нет, не видел».

«Как жаль. У нас есть несколько замечательных новых дизайнов».

«Я пришел из-за того, что сказал мне мистер Фрид».

«И что это было, я надеюсь?»

«Он сказал мне, что у вас есть политические амбиции».

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги