Опасный Геныч

Глава 14

Год спустя

Столичный андеграунд Колизей существенно отличается от уже привычных тесных подвальных клубов. Здесь, на «кухне» беспредельных боев, не бывает случайных людей. Лишь «свои», избранные, стягиваются к кровавой гладиаторской арене, чтобы погрузиться в мир дикого азарта и фееричного мордобоя. Любопытный контингент – пиджаки и майки. Кто-то вальяжно курит, ещё не растеряв респектабельность, кто-то неряшливо жрёт, другие заправляются огненной водой. Но их всех изнутри распаляет лихорадочное возбуждение в ожидании главного зрелища, где действует единственное правило – никаких правил.

Клоунада продолжается – впереди третий выход. Я уже основательно вымотан этой петушиной пляской и зол, как чёрт. Я – тот, кто умеет хорошо драться, и мог бы сэкономить немало сил, погасив своих оппонентов в первые секунды встречи. Но уговор стоит немалых денег, а я здесь именно ради них – тяну время под животный рев одуревшей толпы, которая платит за кровавое шоу, и в этом наши интересы не совпадают. Но сегодня ставки особенно высоки, как и всегда в случае боя без защиты и перчаток.

С первым я недолго куражился – вынес его на четвёртой минуте, оформив техничный нокаут, за что получил предупреждение – публика не насытилась. И во второй выход пришлось устроить настоящее мясо – шлепки чавкали на всю арену, рассеиваясь кровавыми брызгами. Накидал я бедняге неслабо и в итоге успокоил жёсткой «двоечкой». Нормально продержался – стервятники довольны.

В отличие от первых двух, мой третий, финальный соперник сильно выбивается из моей весовой категории и в росте обгоняет меня почти на голову. Он фаворит местной элиты и, похоже, настоящий псих. Такие неадекваты всегда в фаворе, ведь на арене, существующей по законам джунглей, обычно побеждает самый лютый и безжалостный зверь, и ярость – лучшее топливо для безбашенного бойца. Ну, что ж, безумству храбрых – венки со скидкой. И теперь самое время завязывать с танцами.

Этот великан-убивец вылетел на меня, как смертоносный бронепоезд, но, пропустив подачу ногой, сложился и лёг на забрызганные кровью маты. Колено прострелило на короткий миг, но адреналин притупил, успокоил боль. Я жадно втягиваю ноздрями пропитанный кровью, потом и агрессией воздух и обвожу взглядом толпу – я сделал это! Дело за малым – забрать деньги и уйти живым.

– Интересный ты малый, Гена, – Аслан хитро улыбается, наблюдая, как я утрамбовываю деньги по карманам.

– Что, симпатичный? – отзеркаливаю улыбку, стараясь скрыть нервозность, и Аслан смеётся.

– Больно уж торопливый. Оштрафовать бы тебя по-хорошему. Серьёзные люди большие деньги поставили… теперь расстроились… Следовало дать парню шанс проявить себя.

Я понимающе киваю, мы оба знаем, что дать громиле шанс означало – потерять свой. Потянув время, я мог бы не вывезти эту тушу. Моё колено и так уже будто калёными стрелами нашпиговали, и мне стоит неимоверных усилий владеть лицом. На хромоту уже похер.

– И всё же, Гена, ты меня порадовал сегодня, хороший был бой. Ты бы подумал над моим предложением, м-м? Заодно и ногу твою подлечим…

– Спасибо, Аслан, Вы же знаете – Родина-мать меня позвала!

И пока он снова не зарядил, что с моей травмой отмазаться от службы в армии вообще не проблема, я спешу нанести пурги о том, как отважно воевали мои славные предки (слышал бы меня отец – вот бы удивился!), и я желаю быть достойным их потомком, а вовсе не каким-то там позорным уклонистом. Вот тут я почти честен!

– Ну-ну, юный патриот, удачи тебе! Пойдём, я тебя через другой выход выпущу, и пусть мои парни тебя проводят немного.

Расслабляться ещё не время – не шмальнули бы по пути. Я киваю и, по-прежнему не доверяя хитрому лису, следую за ним. А какие у меня ещё варианты?

Метров двести пешей прогулки в компании двух «быков» стоят мне немало нервных клеток. Свой гонорар я готов защищать насмерть и молюсь, чтобы Малыш не нарисовался раньше времени – за него я боюсь больше, чем за бабло. Но вот мои провожатые притормаживают, и тяжелая рука одного из охранников ложится мне на плечо.

– Ну, бывай, пацан! – скалится он в зубастой улыбке. – Береги себя!

– Вы тоже, – и, мобилизовав все свои внутренние резервы, я срываюсь на бег, спеша раствориться в темноте.

Вслед мне раздаются смешки, но похер – бегу зигзагом – жизнь дороже. Страх, если он конструктивный и не закупоривает мозг, – очень полезен в отдельных случаях. Такой страх ускоряет реакцию и повышает чувствительность к любым изменениям обстановки. Поэтому я бегу быстро, боюсь грамотно и Макса набираю на ходу: «Малыш, через пять минут буду».

Друг даже слышать не хотел о том, чтобы я рванул в столицу без него. И хотя душа моя не на месте из-за страха подставить Макса, я всё же рад, что сейчас не один. Правда, в клуб я его не пустил и, к счастью, разумный Малыш меня понял и настаивать не стал. Жека, к слову, не настолько разумен. Но он уже два месяца несёт срочную службу, что в данной ситуации очень кстати. Жека с воза – нет в жопе занозы.

– Максимушка, гони! – я падаю на заднее сиденье и не успеваю закрыть в машине дверь, как Малыш срывается с места. – Э, ты ток потише гони и на меня не оглядывайся.

Фу-ух, всё, кажись!

– А-а-а-р-р-р!.. – от собственного вопля мне самому закладывает уши, но терпелка уже закончилась.

– Геныч, ты чего, – пугается Макс, – ты ранен?

– Нога, бл@@@дь!

– Перелом?

– Нет – ушиб! На дорогу смотри!

– Да смотрю я, не ссы! Давай остановимся, уколем.

– Не сейчас, Малыш, давай на МКАД, там на заправке притормозим. Да что ж, сука, так больно, а?! Как же я не люблю, когда больно!

– Терпи, брат! Надеюсь, ты всех успокоил?

– Да-а-а!.. Чуть не упокоил. М-м-м…

– Ну ты, берсеркер! – восхищается Макс. – А от кого мы бежим?

– От расстроенных людей! Я их ценный шкаф сильно уронил.

– Думаешь, могут замочить? – спрашивает он с тревогой и недоверием.

– Да нет, конечно! – возражаю и очень хочу в это верить. – Такие проблемы на хер никому не нужны, а вот ноги бы точно переломали. А я, Малыш, что-то больше не хочу без ног.

– Геныч, вот скажи честно, стоит оно того?..

– Да не могу я жить, когда денег нет ни хера! За*бал уже этот финансово-половой кризис.

– Ну ты ж месяц назад нормально поднял…

– Ага, целое состояние! Полагаю, что мне его могло хватить до конца жизни… если б меня полчаса назад замочили. Ты забыл, сколько я на маминой шее просидел, пока восстанавливался? Слышь, ты это… езжай поаккуратнее. И нам бы харчевню какую-нибудь присмотреть, а то я голодный – пиZдец!

– Да всё, что хочешь, босс!

Всё, да не всё… Больше, чем жрать, я хочу только трахаться. Но в этом, Малыш, ты мне точно не помощник! Надеюсь, за год я ещё не растерял навыки?

Глава 15

К Воронцовску мы подъезжаем уже под утро. Под действием обезболивающего адские мытарства колена прекратились, а остаточная ноющая боль в теле кажется мне благословенной и сладкой, напоминая о том, что я по-прежнему в обойме. Но, главное, что лицо в порядке, ведь явиться пред мамины очи после «ночной смены» мне полагается максимум не выспавшимся, а телесные травмы в моей работе – это уже форс-мажор.

Скоро будет год, как я тружусь в спорткомплексе охранником, а по сути – ночным сторожем. Это отличное место, где я реально тружусь – бассейн и весь спортивный инвентарь к моим услугам – и даже получаю зарплату. Смешную, конечно, но это уже дело десятое. Именно здесь я тренировался и восстанавливал себя по крупицам. Сперва нередко буйствовал по ночам наедине с самим собой – жалел себя и ненавидел весь мир. Обессиленный падал на маты и выл, гоняя отстойные мысли – недостойные мужика. И вспоминал, вспоминал… и проклинал всех баб!

А потом я думал о маме… моей мамочке… а ещё думал о Максе, Жеке, Кирюхе… и о моей собаке. Они стали моими якорями, моим мощным домкратом, моим допингом. И я снова вставал, утирая сопли и заставляя себя вспомнить, какой я счастливчик. Я прыгал в бассейн и плавал, плавал, плавал… до изнеможения, до дрожи в мышцах, отпуская и растворяя в воде ярость, обиду и боль. Вода – великая сила! – она смывала весь негатив и будто душу выполаскивала, каждый раз выпуская меня из объятий новым и чистым.

И я бросался в очередной день – как с чистого листа – адаптируясь, привыкая жить по-новому, но почему-то упрямо притворяясь всё тем же беззаботным и непобедимым Генычем. И сам себе не верил.

Прежний золотой мальчик Геныч жил в большом красивом доме, бездумно сорил деньгами и готовился к чемпионату мира. Он был редкостным счастливчиком – любил женщин и скорость, утренние пробежки и вечерние танцы. Он дорожил своими друзьями, обожал маму, а ещё верил, что мечты сбываются. Сейчас даже смешно вспоминать, о какой херне мечтал этот бесшабашный придурок. Смешно и горько.

Сегодняшний Геныч живёт очень скромно – в старом дедовом доме вместе с мамой. Он разучился бегать, танцевать и не садится за руль. Он вычеркнул из своей жизни женщин, а сексуальную энергию сублимирует в спортивную злость. Наверное, он и вовсе мог бы стать кем-то другим, если бы не крепкие якоря, не позволившие ему сорваться. А ещё этот неисправимый дурак по-прежнему верит, что мечты сбываются. Потому что мамина любовь, мужская дружба и общая вера способны творить чудеса.

– Малыш, давай-ка через центр проедем, – прошу Макса и вижу, как он недовольно хмурится, поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Понимаю, что устал.

– Вот на хера, а? Геныч, мы из-за тебя и так два часа потеряли на трассе.

– Да ладно, так уж и два, – я понимаю, о чём он, и смущённо улыбаюсь. Но с Максом реально очень страшно ездить – он повёрнут на скорости. Мне же всю дорогу от Москвы до Воронцовска приходилось сдерживать наш безумный полёт. – Не буксуй, Малыш, ещё немного и выспишься. Я просто хочу цветы маме купить.

Но Макс уже покладисто движется в нужном направлении, ворча недовольно:

– А ты с ночи всегда к ней с цветами заваливаешь? У вас же дома цветник…

– Таких нет, не получились в этом году. Но скоро будут. Я сейчас бабки отложу и оранжерею забомблю, давно уж обещал.

– Это святое… Растёт, однако, благосостояние ночных сторожей.

Я смеюсь, а спустя мгновение давлюсь собственным смехом, уставившись в лобовое стекло.

– Что, сука, делает, а!.. – рычит Макс, сбавляя скорость.

По пустынной дороге нам навстречу, гремя басами и вихляя по всей проезжей части, несётся внедорожник-убийца…