Опасный Геныч

Глава 7

Анжелика, до невозможности красивая в своём солнечном сарафанчике и с трогательными золотыми кудряшками, протягивает мне руку и улыбается:

– Не грусти, Гном, пойдём со мной…

Я тоже улыбаюсь, тянусь к ней… и боль отступает. А где-то позади вздыхает мама: «На душе как-то неспокойно, сынок…»

Я оглядываюсь… и тело взрывается лютой болью. А мир вдруг превращается в чудовищный хаос, наполненный удушливым запахом гари… оглушающим звоном осколков и пронзительным визгом… Этот мир окрашен кровью и скорбью… и невозможно дышать…

– Больно тебе, Геночка? Иди ко мне, – нежный и зовущий голос Анжелики. – Здесь тебе не будет больно… и я больше никогда не уйду.

Ее глаза, как летнее ясное небо, а губы – сладкий нектар … И сама Анжелика похожа на прекрасного ангела. Рядом с ней очень тихо и спокойно… так хорошо!..

– Я не отпущу тебя! – тревожный и требовательный голос мамы.

И ласковый – Анжелики:

– Дай мне руку, любимый!

– Нет! Ты ведь такой сильный, сыночек! – отчаянно зовёт мама. – Сердечко моё, вернись ко мне!

И оно, сердце, отзывается с болезненным стоном… И снова бесконечная всепоглощающая боль… мерзкий скрежет металла в ушах… и вкус металла во рту… И так хочется туда, в светлую тишину… Я протягиваю руку и едва касаюсь прохладной Анжеликиной ладошки, но обжигающе горячие и крепкие руки мамы выдёргивают меня из блаженного штиля и безжалостно забрасывают в адскую мясорубку. И дрожащий от ярости голос обещает:

– Ты справишься, боец!

Но я не справляюсь… и проваливаюсь в бездонную глухую пустоту, отсекающую чувства, желания, память… Здесь, между раем и адом, больше нет страданий и боли… и радости тоже нет. И лишь размеренно и равнодушно бьётся сильное и одинокое сердце.

И снова боль застучала в висках, начала кромсать тело, вырывая из груди стон.

– Терпи, родненький, ты ведь у меня очень сильный мальчик!.. Такой терпеливый… сыночек мой… любимый мой.

Больно, мама!

– А помнишь, как ты, маленький, ножку распорол?.. Как же я испугалась тогда, милый! А ты всё успокаивал меня: «Ты только не волнуйся, мамочка, мне совсем-совсем не больно – ни капельки!» Помнишь?..

Помню… было очень больно и страшно.

– Сыночек, ты только держись… ты сможешь! Мальчишкам совсем плохо без тебя. Максимушка уж которую ночь тут в коридоре спит… А Женечка – весь исхудал деточка. Ты так им нужен, сынок. Помнишь, что мы в ответе за тех, кто нас любит? Возвращайся к нам, Геночка!

Больно!

Боль уже не настолько отупляющая, но как же хочется пить.

– …А меня, слышь, с гитарой не пропустили… так я аккомпанемент на мобилу записал. А спою я сам, только негромко… ладно? Твою любимую, братишка… Ты меня слушаешь?

Слушаю, Малыш… Запевай.

Слегка приглушённые звуки гитарных струн… и тихий, чуть подрагивающий голос Макса:

– «Заходите к нам на огонёк, – пела скрипка ласково и так нежно… В этот вечер я так одинок… я так промок… налей, сынок! Дома ждёт холодная постель… пьяная соседка, а в глазах – по-хоть…»

Слова прерываются коротким всхлипом и рваным вздохом, но спустя несколько секунд уже догоняют убежавшую мелодию: «Сегодня болен я душой, так выпьем же, друзья, со мной…» И снова сдавленно всхлипывает и шмыгает носом.

Хватит ныть, Малыш! Пой давай.

– А я сегодня, знаешь, что вспомнил?.. – короткий смешок. – Как мы у бабки Клавы козу увели… помнишь?

Ага, помню.

И хочется улыбаться. Бабка её на убой готовила и даже не подозревала, что «Чип и Дейл» спешат козе на помощь. Эта рогатая скотина тогда сожрала мамины лилии, а потом, когда отец нас с ней в пинки выгнал, бескультурная животина засрала Максу весь балкон. В итоге нас, конечно, рассекретили, и пришлось козу вернуть. А бабке Клаве мы с Максом тогда все свои накопления отдали и огород ей целый месяц пололи – короче, выкупили жизнь для рогатой.

– Геныч, мы ж на море собирались на недельку… А какое без тебя море? Плохо мне без тебя, брат…

Бесхитростный Малыш… Да на кого ж я тебя оставлю?

Мы познакомились на линейке в первом классе. А после первого урока подрались. Вернее, навалял мне тогда Максимка, хоть я и сопротивлялся очень отважно. И с тех пор не расставались – ели из одной тарелки, как скажет мама. Тогда, в детстве, у меня было два друга – Макс и Стас. Со Стасяном было весело, а с Максом – надёжно. Он был выше меня, сильнее и гораздо наглее. А поскольку меня, мелкого хлюпика, задевали частенько, Макс регулярно помогал отстаивать мою честь, и не раз – до кровавых соплей.

– Ничего без тебя не хочу, Геныч.

Не хнычь, Малыш, сгоняем мы с тобой на море. Обещаю.