Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

Глава VI – второе появление эскадры адмирала Камимуры под Владивостоком. постановка японцами мин в заливе Петра Великого

(Схема 3)

По выходе 27 апреля вторично из Гензана японская эскадра крейсеров, оставив для поисков у корейских берегов пропавшего транспорта «Кинсю Мару» легкий крейсер (авизо) «Чихайя» и миноносцы, направилась к Владивостоку.

Придя на следующий день в залив Петра Великого, адмирал Камимура «приказал судам ставить мины, которые и были поставлены: с оста от острова Скрыплева в расстоянии от него в 0,75 или 1,25 мили на зюйд-12 штук, в 8,25 милях на зюйд от этого острова по направлению к весту на протяжении 1,25 мили – 39 штук и в 6,5 милях на зюйд от о-ва Циволька по направлению на ост на протяжении 1,5 миль-24 штуки».[127]

«Поставив мины», – пишет японский .историк, – «2-я эскадра 29 апреля в 2 ч. 30 м. дня отправилась в обратный путь. 30 апреля вошла в залив Сиоден (порт Лазарев), где встретила «Чихайя», сообщившего о потоплении «Кинсю Мару» русскими судами. Из Сиодена 2-я эскадра вышла 2 мая и, по прибытии в Корейский пролив, замелила 3-ю эскадру по его охране».

Согласно русским источникам[128] заградительная операция была произведена японцами ночью с 28 на 29-е апреля.

Еще 28-го с поста на острове Скрыплева наблюдался на юге дым, но за мглой кораблей не видели. Около 0 ч. 20 м. 29-го с острова на юг был обнаружен силуэт, по приближении которого определилось, что это-миноносец крупного размера. Подойдя к острову на дистанцию в 4 каб., миноносец повернул на мыс Басаргина. За первым миноносцем было обнаружено еще пять,[129] шедших ему в кильватер и повернувших за ним последовательно.

Открытым с мыса Поспелова прожектором миноносцы были освещены. Головной корабль сделал сигнал проблеском фонаря и отвернул по направлению к о-ву Аскольд. Ушли за ним и быстро скрылись из вида и его спутники.[130]

Судя по местам обнаружения мин во время последовавшего в июне 1904 года траления (и взрыва на одной из мин немецкого парохода), можно предположить, что постановка произведена именно с этих миноносцев. Как видно на схеме 3 японские мины вблизи острова Скрыплева сгруппированы в двух местах: 1) в юго-юго-восточном направлении, где было обнаружено восемь мин, и 2) на восток от того же острова, где обнаружили три мины.[131]

Если сопоставить с этим упомянутые выше наблюденные с острова движения японских миноносцев, можно предположить, что первая группа мин была поставлена тогда, когда миноносцы приближались к Скрыплеву, идя с юга на него. Приблизившись к острову, они сначала легли на курс, ведущий на мыс Басаргина, а затем, отвернув по направлению к о-ву Аскольд, сбросили несколько мин на пути отхода от Скрыплева.

Минные банки в более южных частях залива Уссурийского, а также в устьевой части залива Амурского могли быть поставлены или миноносцами или транспортом «Никко Мару», на котором, как отмечалось выше, находился запас мин.

Как видно из схемы 3, японские заграждения оказались поставленными: 1) на входных во Владивосток фарватерах через Уссурийский залив (две банки у Скрыплева) и 2) на наиболее широком входе в Амурский залив у о-ва Циволька.

Эти очень умеренные по числу мин постановки (в сумме 75 штук), разбросанные в трех местах на протяжении нескольких десятков миль, представляли сравнительно незначительную угрозу для владивостокских крейсеров, если на подходах к нему:

1) имелась бы хорошо организованная служба наблюдения и связи;

2) была бы своевременно организована эффективная партия траления.

Ни того, ни другого в то время во Владивостоке не было.

Только то обстоятельство, что японские миноносцы подходили почти вплотную к острову Скрыплева и восточному входу в Босфор и благодаря этому были обнаружены, указало на необходимость начать траление именно в этом месте. О минах, поставленных более мористо (к югу от мыса Вятлина), и минах у острова Циволька не было, по видимому, никаких намеков. Следовательно, можно было начать траление от Скрыплева. Но нельзя было этим ограничиться.

Надо было протралить все протяжение хотя бы одного выходного курса из Босфора до предела глубин, в то время доступных для постановки мин, т. е. на расстояние 30-35 миль.

Скорость траления в то время не должна была превышать двух узлов, «дабы иметь какую- либо уверенность в результатах».

Только 29 апреля начали тралить корабельными минными катерами.

Траление не привело к положительным результатам. Первая японская мина из числа поставленных в Уссурийском заливе в ночь на 29-е была обнаружена пришедшим во Владивосток с грузом угля германским грузовым пароходом «Тибериус» и подорвавшимся на мине у о-ва Скрыплева лишь 10 июня, т. е. через 2,5 месяца после постановки.

На следующее после появления миноносцев утро в 7 ч. 15м. неприятель был обнаружен с поста на о-ве Аскольд (четыре трехтрубных, три двухтрубных и три однотрубных, при этом одно – одномачтовое).[132]

Туман не позволил наблюдать всю эскадру одновременно с постов более близких к Владивостокской крепости. С них временами наблюдались лишь отдельные корабли.

Около 14 часов 29 апреля японская эскадра приблизилась к острову Шкота, где держалась некоторое время, производя сигналы, затем ушла на юг.[133]

Русские крейсеры в море не выходили из опасения мин. Для наблюдения за эскадрой (по данным Г. К.) из Золотого Рога днем были высланы восемь русских миноносцев.

На месте ночного обнаружения японских миноносцев был поставлен буек.

Во время утреннего посещения японской эскадры устьевых частей Уссурийского залива она демонстрировала постановку мин с крейсеров. «На концевом корабле поднимался красный флаг, и тогда со всех судов что-то, по видимому мины, бросали в море».[134]

Действия японцев перед Владивостоком расценивались на русских крейсерах по-разному. Высказывались предположения о том, что появление Камимуры имеет целью прикрыть высадку «где-нибудь недалеко»,[135] быть может к востоку от Владивостока, следовательно в северных водах, а не в Желтом море.

Этому отчасти соответствовали показания одного из пленных, взятых с транспортов, потопленных в последнем Гензанском походе, что 28 апреля крейсеры Камимуры должны были возвратиться в Гензан с намерением встретить там транспорты с двумя дивизиями (?.- В. Е.) войск. Эти показания до некоторой степени совпадали с приведенным выше сообщением, полученным адмиралом Иессеном с маяков Поворотного и Аскольда, говорившим о выходе транспортов из Симоносеки на север.

Однако, этому не соответствовала общая обстановка войны. Как это теперь известно, никаких крупных операций против Владивостока в то время, когда главное направление перевозок японских экспедиционных войск определилось в сторону Желтого моря, когда главные силы японского флота перебазировались в сторону Порт-Артура и основные удары его направлены были на Порт-Артурскую эскадру, с целью ее ослабления и заблокирования, – ожидать не приходилось.

«Наименее вероятным вариантом признавалась» в то время и наместником Алексеевым[136] «отдельная операция против Владивостока и Южно-Уссурийского края и движение оттуда на Гирин или Харбин». А наиболее невыгодным для русских образом действий противника считалась (им же.-В. Е.) высадка 3-й армии в Инкоу и его окрестностях, т. е. в обход Квантунского полуострова с запада.

1 мая русские войска, не сумев предотвратить переправу трех японских дивизий через р. Ялу, имея против себя на направлении главного удара шестикратное превосходство японских войск, были вынуждены отступить от Тюренчена, потеряв при этом артиллерию и обозы.

Это был первый серьезный успех японцев на сухопутье. Для развития его японцы лихорадочно перебрасывали на континент новые и новые дивизии.

Это создавало явную угрозу железнодорожной связи с Порт-Артуром. Через несколько дней эта угроза превратилась в факт. Порт-Артур был отрезан.

Не все здесь изложенное было известно русскому командованию в те дни, которые здесь упоминаются. Однако, нет сомнения, что напряженность положения на море, наличие интенсивных в то время японских перевозок на материк были очевидными.

В такой обстановке была ясна особая важность сохранения маневренности владивостокского отряда, необходимость полной готовности его к выходу в море для нападения на японские коммуникации.

Однако, демонстрация японских крейсеров и произведенная ими заградительная операция под Владивостоком для данного отрезка времени достигли своей цели.

Опасения японских мин заставили Иессена временно отказаться от выходов из Владивостока. Полученные от Штаба наместника сообщения лишь поддерживали это решение. Так, 1 мая было получено известие, что в Порт-Артуре, вблизи места гибели «Петропавловска», обнаружена японская минная банка из связанных между собою нескольких мин; при этом предупреждали, что мины японцы ставят с миноносцев и что необходимо тщательно протралить выходные фарватеры.

В поисках различных методов отыскания мин противника Иессен просит выслать для визуального обнаружения их привязные аэростаты. Так как в Порт-Артуре воздушных шаров нет, а ждать их из Европейской России долго, используется местная инициатива в виде предложения построить небольшой аэростат во Владивостоке в трехнедельный срок.

Предпринято траление с паровых катеров (четыре пары) при помощи тралов Шульца.

Восемь катеров с утра до вечера, начиная с 1 мая, протраливают на протяжении пяти миль полосу моря, шириной в 2 каб. на юг от острова Скрыплева.

Недостаточная мореходность катеров не позволяет им тралить в свежую погоду, и работы часто прерываются. После первого дня траления оно производится 3 мая.

4 и 5 мая погода не позволяет тралить. Шестого вновь продолжают траление.

Однако, мины тралами не обнаруживаются, так как (как теперь известно) они поставлены восточнее протраливаемой полосы.

Нет, однако, и твердой уверенности в чистоте протраленного фарватера, вследствие недостаточного опыта тралящей партии и несовершенства применявшихся средств.

Не должно было быть уверенности в свободе выхода также и ввиду того, что за пределами пятимильного протяжения протраленного участка к югу от него еще на целых 25 миль тянутся (до изобаты в 100 метров) достаточно мелководные пространства залива Петра Великого, где возможны постановки японских мин. Психологически эти опасения подкрепляются порт- артурской катастрофой с «Петропавловском», совсем еще свежей в памяти. Отсутствие сведений о противнике продолжает создавать атмосферу неуверенности. Выплывает подозрение, что японцы заминировали вход в залив Ольги.

Так как Амурский залив лишь недавно очистился ото льда, выходы корабля через него в отношении мин считаются более безопасными.

11 мая туда выходит на ходовые испытания после произведенного ремонта транспорт «Лена».[137]

К этому времени полученный, наконец, план крепостного минного заграждения приводит Иессена к мысли о необходимости полного изменения системы русских заграждений в Посьетском районе. Оказывается, что поставленные там инженерным ведомством мины, во-первых, вовсе не предохраняют Новгородский пост от японской бомбардировки с моря и, во-вторых, лишают русские корабли возможности использовать внутренние бухты Посьетского района, делая невозможным проход их вглубь.

Намечается поэтому посылка туда транспорта «Алеут» с переделанными в гальваноударные двумя сотнями мин. Однако, неизвестность местонахождения противника заставляет обеспечить прикрытие похода «Алеута» в залив Посьета одновременным выходом крейсеров.

Траление у Скрыплева заканчивается 13 мая. Иессен телеграфирует наместнику, что фарватер чист, и высказывает предположение, что вообще на этот раз японцы мин не ставили.

Заявление это нельзя не считать весьма легкомысленным. Подрыв на мине немецкого парохода «Тибериус» и миноносца «208» летом 1904 г. и последовавшие затем лучше организованные тральные работы обнаружили, как мы уже знаем, у острова Скрыплева две минных банки.