Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

(Схемы 15, 16, 2 и 3)

Бой 14 августа был заключительным событием в активной деятельности владивостокских крейсеров.

«Россия» и «Громобой» приступили во Владивостоке к исправлению полученных в бою тяжелых повреждений.

При слабых ремонтных средствах порта это было длительной операцией.[306]

В единственном функционировавшем тогда сухом доке стоял все еще неисправленный «Богатырь».

О производительности других цехов владивостокских портовых мастерских говорят сроки, потребовавшиеся на приведение крейсеров в боеспособный вид.

Первый выход в море на испытания «Громобоя» состоялся в первой половине октября, иначе говоря, почти через два месяца ремонта; крейсер «Россия» вышел на пробную стрельбу и испытания механизмов лишь 20 ноября.

Больше всего затруднений вызвал ремонт артиллерийского вооружения.

Уже во время войны было закончено постройкой здание портовых артиллерийских мастерских, но оборудование их затягивалось недосылкой электромоторов, трансмиссий, станков, вентиляторов и пр.

После боя 14 августа выяснилась полная бедность порта в запасных артиллерийских частях-все пришлось делать совершенно заново. Решительно у всех 203 и 152-мм станков обоих крейсеров были сломаны подъемные механизмы. Мастерские не имели достаточно мощного молота. Литейная не имела должного оборудования. Имевшийся сталелитейный цех не мог отливать ничего более крупного, чем ручные гранаты.

Плохо обстояло дело с запасами орудийных стволов. Поврежденное 203-мм орудие с «России» удалось заменить только значительно позднее – по присылке его из Европейской России.

«Бой 14.8.-пишет главный портовый артиллерист Владивостокского порта,-привел порт в крайне напряженное состояние, так как, кроме огромного количества кораблестроительных ремонтов, мастерские должны были произвести не менее работ артиллерийских. В то время артиллерийские мастерские не действовали, и арсенал не мог оказать почти никакой помощи, так как в нем деталей современной артиллерии не было, многие детали были высланы значительно позже, после требования телеграммами».[307]

Затруднения владивостокских портовых мастерских не ограничивались одной лишь необходимостью исправлять боевые повреждения крейсеров.

13 октября 1904 г. крейсер «Громобой», только что закончивший ремонт, вышел с батальоном войск на борту в залив Посьет.[308]

Следуя 15-узловым ходом ко входу на рейд Паллада, крейсер налетел на неогражденную во время войны вехами, единственную в заливе Посьета, подводную банку Клыкова. Совсем незадолго до аварии крейсер, к счастью, уменьшил ход, однако, скорость все-таки была значительной, и удар левой скулой подводной части о подводные камни был очень силен. Прочертив себе днище приблизительно на протяжении трети длины корпуса, «Громобой» круто повернул вследствие удара влево и, проскочив через банку, все-таки еще продолжал, несмотря на застопоренные машины, довольно быстро двигаться вперед.

Как впоследствии оказалось на протяжении около 50 шпангоутов (а общее число их-131) было сильно прогнуто наружное днище. Местами обнаружилась течь и выгнуто внутреннее дно.

Спасла, по видимому, деревянная обшивка подводной части, которой в то время снабжались большие крейсеры, сыгравшая роль амортизатора. Подведение пластыря не удалось из-за слишком большого протяжения поврежденной части, однако, крейсер благополучно возвратился во Владивосток.

Так как сухой док, как сказано, был занят крейсером «Богатырь»,[309] пришлось его вывести, удерживая на плаву понтонами, а в док ввести «Громобой». «Богатырь» стоял с понтонами до половины зимы 1904-1905 гг. С аварией «Громобоя» Владивостокский отряд как таковой временно прекратил свое существование.

Бесславно закончил свою и без того не богатую боевыми подвигами деятельность вспомогательный крейсер (официально транспорт) «Лена». Накануне того, как владивостокские крейсеры вышли в свой последний боевой поход, «Лена» отправилась в Охотское море в экспедицию для охраны промыслов. В эту же экспедицию направлены были также небольшие владивостокские транспорты: «Якут» (700 тонн), «Камчадал» (900 тонн) и «Тунгуз» (700 т). С ними «Лена» должна была встретиться в устье Амура, так как совместный переход через Татарский пролив такому глубокосидящему судну, как «Лена», был недоступен.

По приходе в устье Амура, начальник экспедиции и командир «Лены» узнали о поражении Артурской эскадры в бою 10 августа и бое владивостокских крейсеров 14-го, донесли о неисправности механизмов крейсера и получили разрешение наместника прекратить экспедицию. Отправив малые транспорты в Николаевск-на-Амуре, «Лена» вышла в Тихий океан для крейсерской операции на путях Сан-Франциско-Иокагама. «Однако, дня за два до предполагавшейся и возможной встречи с японскими пароходами, везшими из Америки артиллерию, «Лена» свернула с обычного пути и пошла в Сан-Франциско».[310]

Через месяц по выходе из Владивостока командир «Лены» получил разрешение из Петербурга разоружить свой корабль в американском порту, «хотя состояние механизмов вполне допускало дальнейшее крейсерство».

Общая обстановка на театре для царской России все ухудшалась и ухудшалась.

В начале сентября японцы подвезли на Порт-Артурский фронт 280-мм гаубицы, а с 2 октября эти мощные орудия навесного огня начали избивать русские корабли в Порт-Артурской гавани.

Собственно говоря, участь Артурской эскадры была уже решена. Наступила фаза ее агонии. По примеру того, как за пятьдесят лет до этого поступил русский флот в Севастополе, личный состав эскадры, пушки и даже торпедные аппараты (метательные), снятые с кораблей, пошли на сухопутный фронт Артура. Многие русские моряки в непривычной для себя обстановке, в тяжелых условиях окопной войны проявили ряд подвигов высокой доблести и самопожертвования.

В море перед Порт-Артуром происходили многочисленные, но не могущие уже изменить общей обстановки отдельные вылазки и схватки преимущественно малых судов: миноносцев, катеров, тральщиков и канонерских лодок. С сухого пути велся методический гаубичный огонь, и следовали один за другим кровавые штурмы крепости.

В первых числах декабря японцы захватили гору Высокую, что дало им возможность обстреливать русские корабли в гавани уже непосредственно прицельным, а не перекидным огнем. Из уцелевших больших боевых кораблей с 9 декабря 1904 г. оставался один лишь броненосец «Севастополь», стоявший на внешнем рейде и недоступный обстрелу с Высокой горы.

Упорными последовательными торпедными атаками в течение пяти ночей подряд он был, однако, выведен из строя, а затем затоплен своим личным составом.

Артурская эскадра была уничтожена.

2 января 1905 г. генерал Стессель сдал японцам крепость Порт-Артур.

Из Европейской России медленно с множеством трудностей и различного рода осложнений в пути двигалась вторая Тихоокеанская эскадра. За четыре дня до падения Порт-Артура главное ядро эскадры Рожественского, обогнув Африку вокруг мыса Доброй Надежды, подошло к острову Мадагаскар и стало на якоре у острова Сэнт Мари, начав этим двухмесячную стоянку у берегов Мадагаскара.

Из Владивостокского отряда остался боеспособным лишь один крейсер-«Россия». Не считая интернированных и разоруженных в нейтральных портах русских кораблей Порт- Артурской эскадры, на всем Дальнем Востоке он в это время был единственным большим кораблем царского флота. «Громобой» чинился в доке, «Богатырь» ждал своей очереди для докового ремонта.

За месяц до падения Порт-Артура в первых числах декабря все еще находившемуся во Владивостоке командующему флотом Скрыдлову были переданы следующие заключения Морского министерства:

«Суда Владивостокской крейсерской эскадры должны быть сохранены для 2-й эскадры. Крейсерские операции с риском новых повреждений следует избегать …

….При подходе 2-й эскадры крейсера следует выслать навстречу лишь в случае, если будут верные данные для расчета времени и места встречи. . .».[311]

Попутно Министерство сообщало, что для снабжения Владивостока углем сделаны подряды на поставку в него морем 240 тысяч тонн, причем почти все пароходы находились уже в пути.

«Первые из них,-отмечалось в извещении,-уже доставили 25 тысяч тонн, что показывает на полную возможность, при сосредоточении в настоящее время японского флота в Желтом море, подвозить этот материал указанным путем».[312]

В конце месяца «за уничтожением судов 1-й эскадры в Порт-Артуре» должность командующего Тихоокеанским флотом была упразднена. Командование отрядом крейсеров было оставлено на Иессене. Адмирал Скрыдлов отозван в Петербург.

В ожидании эскадры Рожественского и возможного выхода к ней на встречу владивостокские крейсеры подверглись не только исправлению повреждений, но и усилению вооружения и защиты.

Боевой опыт подсказал необходимость устранения ряда бессмыслиц в первоначальном проекте размещения артиллерии. Под полубаком безо всякой броневой защиты издавна стожа 152-мм пушка с недопустимо малым углом обстрела, такая же стожа в батарейной палубе на юте; их переставили так, чтобы они могли принимать участие в бортовом обстреле. Осознанная важность более крупных калибров и бесполезность таких малых орудий, как 47-мм, натолкнуло на мысль о возможности вообще усилить артиллерию крейсера. В итоге перевооружения на «Россию) и «Громобое» вместо шестнадцати 152-мм орудий стало двадцать.

Всячески принимались меры для улучшения живучести артиллерии и ее прислуги. Выясненное в бою сильнейшее бризантное действие японских снарядов, дающих прн разрыве дождь осколков, и сравнительно слабая пробиваемость последних привели к созданию всюду, где можно, импровизированных траверзов из коек, скрепленных снятыми с вооружения противоторпедными проволочными сетями Булливана (см. рнс. 9).

Прибыли по железной дороге горизонтально-базисные дальномеры Барр и Струда.

Ожидалась присылка новых радиостанций с дальностью до 100 миль.

Делалась попытка для увеличения горизонта наблюдения путем использования привязных аэростатов (сферических и змейковых).

«Громобон» вышел из дока 22 февраля 1905 г. Сквозь разбитый ледоколами лед вместо него опять втянули в док многострадальный «Богатырь» с носом, удерживавшимся на плаву понтонами.

Теперь во Владивостоке было два боеспособных крейсера, несколько малых миноносцев, несколько транспортов и подводных лодок.

В течение зимы 1904-1905 гг. во Владивосток начали прибывать, по железной дороге первые в России подводные ложи. Одной из первых доставлена лодка «Сом» (типа Голланда), присланная во Владивосток в конце декабря 1904 г., а в середине января 1905 г. уже готовая к плаванию. Тогда же прибыла миниатюрная, всего в 16 тонн лодка «Форель» (немецкой постройки). Вслед за ними последовала «Осетр» (типа Лэка), «Налим», «Скат», «Касатка» и «Граф Шереметьев» (типа Бубнова).

К весне 1905 г. четыре-пять лодок были готовы к плаванию, но, находясь в периоде освоения, боевого применения иметь не могли.[313]

Рис. 9. Импровизированная противоосколочная защита из коек и сетей на «России».

Действия японцев в течение зимы 1904-1905 гг. После успешных для японского флота боев 10 и 14 августа 1904 г., после ликвидации у Корсаковска (на Сахалине) прорвавшегося из Порт-Артура крейсера «Новик», командующий японским флотом Того мог дать своим кораблям попеременно необходимый ремонт.

Из крейсеров Камимуры первым был введен в док «Ивате».[314]

Чтобы предотвратить проникновение во Владивосток нейтральных пароходов, в конце августа к северо-западному побережью о-ва Хоккайдо были отправлены вспомогательные крейсеры «Нихон Мару» и «Гонконг Мару». До конца октября оба эти судна пробыли на севере, изредка возвращаясь в Хакодате.

23 сентября 1904 г. японский морской генеральный штаб известил адмирала Камимура о том, что владивостокские крейсеры, по видимому, закончили ремонт и 21 сентября «Россия» и «Громобой» и с ними три миноносца ночью ушли из Владивостока.

Однако, тревога оказалась ложной-крейсеры из Владивостока в сентябре не выходили.

21 ноября из японского морского генерального штаба Камимуре были сообщены следующие новости:

«Командир «Громобоя» перемещен с производством и его заменил бывший командир «Новика». «Громобой» коснулся подводного камня близ входа в Посьет и разворотил дно на протяжении 18 шпангоутов, несмотря на большую прибыль воды, самостоятельно вернулся в гавань и 8.11 был введен в док. «Богатырь», хотя все еще исправляется в доке, но для ввода в док «Громобоя» выведен и поддерживается на плаву помощью крана. Говорят, что готовность «Богатыря» через 5 месяцев, а «Громобоя» – месяца через три».[315]

Сообщение это заслуживает некоторых комментариев. Точное, в основном, соответствие его с фактами указывает на хорошо поставленную японцами разведку. Действительно «Громобой» был введен в док 8 ноября или на день или два позже, действительно починка крейсера была закончена через три месяца.

Однако, получать секретную информацию в царской России в то время было немудрено. На Дальнем Востоке это было особенно легко сделать, благодаря изобилию китайского и корейского населения, среди которого для неграмотной русской разведки трудно было распознать японского шпиона.

Легко это было и потому, что к военной тайне русские относились совершенно легкомысленно. О факте повреждения «Громобоя» писалось в обыкновенных частных письмах. Расположенный же чуть ли не в центре Владивостока сухой док позволял любому его жителю наблюдать все в нем происходящее.

В данном же случае может быть не требовалось даже специальной агентуры. Дело в том, что захваченный владивостокскими крейсерами в середине июня английский пароход «Аллантон», приведенный затем во Владивосток, уже более четырех месяцев стоял в том же Золотом Роге, где и русские крейсеры. Решение морского владивостокского призового суда было владельцами обжаловано, и в октябре высший призовой суд в Петербурге, по видимому, не без давления со стороны «некоей заинтересованной державы», пересмотрел дело в пользу владельцев. [316]

9 ноября 1904 г., т.е. через день после того, как поврежденный «Громобой» был введен в док, и через 27 суток после того, как он пришел после полученной аварии из Посьета, «Аллантон» был выпущен из Владивостока-прямо в Модзи. Сопоставив даты выхода парохода и его возможного прихода в Японию с датой японского сообщения об аварии и доковании «Громобоя», можно вполне уяснить себе путь разоблачения этой военной тайны русских.

Повреждение «Громобоя» и затянувшийся ремонт «Богатыря» давали японцам право ослабить охрану Корейского пролива. Для ремонта был отозван в Сасебо флагманский крейсер Камимуры «Идзумо». К 31 декабря 1904 г. в проливе под командой адмирала Уриу оставался лишь один броненосный, три легких крейсера, один вспомогательный и четыре отряда миноносцев.

Приблизительно в это же время японцы усилили свою деятельность по наблюдению за северными проливами-Цугарским, Лаперуза и Южными Курильскими (Кунасири и Еторофу).

Наряду со вспомогательными крейсерами «Гонгконг Мару» (6169 т брутто), «Ниппон Мару» (6168 т.брутто), «Кумано Мару» (5 076 т брутто) с первых чисел января 1905 г. в северных проливах находятся броненосные крейсеры «Адзума», «Асама», несколько позднее «Якумо» и «Ивате», старые крейсеры, как «Мацусима», «Акицусима», «Такачихо».

На постоянной охране Цугарского пролива, кроме того, находились корабли береговой обороны «Мусаши» и «Такао», а также 4-й отряд миноносцев.

Все эти корабли, пробыв 1-1,5 месяца в тяжелом зимнем, «северном» для японцев плавании, поочередно возвращаются в свои основные базы Йокосука или Куре. Во время же их пребывания в северных водах они базировались на Хакодате и Аомори. В качестве временных, более северных передовых опорных пунктов вблизи южных Курильских проливов, ими использовались бухты: Аккеси (на океанском берегу Хоккайдо), Сикотан ван (о-в Сикотан), Ширанука (о-в Кунасири), Мойоро ван, Хитокаппу и Року бай (о-в Итуруп или Етороху сима); на западе близ пролива Лаперуза (Сойя кайкио) – рейд Ониваки у о-ва Рисири (см. схему 16).

Японским крейсерам приходилось здесь нести трудную, в непривычных для них условиях среди движущегося плавучего льда, службу. Крейсер «Мацусима», стоя на якоре в бухте Ширанука, подвергся однажды сжатию льдов, потерял якорь, получил повреждения подводной части и оказался со сломанной лопастью винта. По мере приближения эскадры Рожественского, сначала броненосные крейсеры, а затем и легкие были отозваны из северных вод для сосредоточения всех сил японского флота в Корейском проливе. В середине апреля в Цугарском проливе осталось лишь два судна береговой обороны, заградитель «Тойохаси», 4-й отряд миноносцев и вспомогательные крейсеры «Гонгконг Мару» и «Ниппон Мару».

В тот же зимний период 1904-1905 гг. японцы произвели две операции по перевозке войск в Северную Корею.

Первая из них заключалась в обеспечении перехода транспорта «Риусей Мару» с людьми для постройки оборонительных сооружений в заливе Ейкован (порт Лазарева), в котором японское морское ведомство учредило отряд обороны.

Переход транспорта и высадка обеспечивались броненосными крейсерами: «Идзумо», «Токива» и «Кассуга», крейсером «Сума» и двумя эскадренными миноносцами. Вход «Риусей» в Гензан, а затем в порт Лазарева был предварен тралением миноносцами. Закончив 10 февраля высадку, корабли возвратились в Корейский пролив. Вся операция заняла 6 суток.

Вторая перевозка, произведенная в дни, когда на манчжурских полях развертывалась Мукденская операция, была более значительной. В целях «изгнания неприятеля на север за реку Тюмень», в начале 1905 г. было решено высадить 2-ю резервную дивизию в Сонзин, он же Шьенгчжин (залив Плаксина).

17 февраля адмирал Того поручил адмиралу Камимура произвести эту операцию.

Войска были посажены на шесть больших транспортов: «Инаба Мару» (3835 т нетто), «Сануки Мару» (3787 т нетто). «Тоса Мару» (3610 т нетто), «Садо Мару» (3858 т нетто или 6226 т брутто). «Сейрон Мару» (тоннаж неизвестен) «Дзинсен Мару» (1446 т нетто) и два малых портовых транспорта: «Ицукусима Мару» (тоннаж неизвестен) и «Ниигата Мару» (тоннаж неизвестен).

Для конвоирования транспортов и обеспечения высадки было выделено два броненосных крейсера «Идзумо» и «Кассуга», линейный корабль «Фудзи», крейсеры «Отава», «Акицусима», «Чиода», «Сума», «Чихайя» и два отряда эскадренных миноносцев.

Вся экспедиция вышла из Цинкай ван (Мазанпо) 24 февраля в Гензан. Проход в него был протрален миноносцами. Два транспорта частично разгрузились в Гензане, где для охраны остались «Фудзи», «Чиода», «Сума» и часть миноносцев.

Остальные корабли и транспорты двинулись к Шьенгчжину. После протраления входа и постройки пристаней из материалов, привезенных на одном из портовых транспортов, была произведена высадка людей и выгрузка запасов. К 4 марта вся операция была закончена, а 6 марта японские корабли возвратились в свои базы.

Эта высадка, произведенная в расстоянии около 200 миль от Владивостока, является единственной из известных значительной операцией, при которой войска были перевезены по Японскому морю.

Заслуживает внимания редкое по тем временам совпадение данных русской разведки, полученных агентурным путем, с фактами, приведенными выше о числе японских судов, принимавших участие в десантной операции.

Действительно, в данном случае агенты русской разведки сообщали: 1) о высадке в г. Шьенгчжине с пяти пароходов двух тысяч японцев и 2) что 3 марта в «бухтах г. Шьенгчжина и Нимы стоит 18 судов, с которых выгружается пехота и артиллерия».[317]

Владивостокский отряд («Громобой» за несколько дней до этого вышел из дока) не реагировал на десантную операцию японцев. Очевидно считалось, что сейчас, когда весь японский флот не имел на театре другого противника на море, кроме Владивостокского отряда, риск нападения на обеспечиваемую значительными силами морскую перевозку, в соответствии с директивой «беречь крейсеры для эскадры Рожественского», – считался неоправдываемым.

Получив 9 апреля извещение, что эскадра Рожественского в составе 42 кораблей накануне прошла Малаккский пролив и появилась, таким образом, в Восточно-Китайском море, Того отдал приказ адмиралу Камимуре заминировать вход во Владивостокский порт.

Подойдя с частью 2-й эскадры к Владивостоку, японский адмирал поставил 15 апреля 1905 г. по линии-северная оконечность о-ва Корсакова – о-в Аскольд 715 мин (схема 2).

После этой операции, по приказу Того, адмирал Камимура со своей эскадрой присоединился к японскому флоту, сосредоточивавшемуся в Корейском проливе-в ожидании встречи со второй Тихоокеанской эскадрой.

Последний выход крейсеров «Россия» и «Громобой» к Цугарскому проливу. Набег русских миноносцев к о-ву Хоккайдо. Цусима

Постановка японцами минного заграждения под Владивостоком не была сразу обнаружена командованием владивостокских крейсеров.

Тральные работы начались сразу после очистки ото льда Уссурийского и Амурского заливов.

В состав партии, кроме все тех же минных катеров, были введены два больших транспорта: пароход «Сунгари» (бывш. немецкий «Тибериус», 6970 т) и «Селенга» (бывш. немецкий «Глаудиус», 6219 т), этот последний только в мае 1905 г.

Однако, в марте тралили только фарватер, ведущий в глубь Уссурийского залива, а в апреле-фарватер в Амурском заливе до о-ва Циволька-перед выходом 16 апреля «России» и «Громобоя» на стрельбу в район этого острова. Таким образом, до нового японского заграждения тралами не дошли.

В апреле еще раз протралили то же пространство в Амурском заливе, а также выходной створ в Уссурийском заливе «на 12 миль в море».[318]

Командование владивостокскими крейсерами в течение второй половины зимы, следя за движением второй Тихоокеанской эскадры, все-таки надеялось, что со стороны ее командующего (Рожественского) будет сделана попытка вызвать в южные воды владивостокские крейсеры.

«Россия» и «Громобой» были перевооружены, исправны, личный состав имел достигнутый тяжелыми уроками боевой опыт. Казалось столь естественным, что командование идущей впервые в бой с японцами русской эскадры из Балтийского моря должно было быть заинтересованным в подкреплении ее двумя исправными боевыми крейсерами.

Однако, эскадра подходила все ближе и ближе к театру военных действий, но никаких приказаний с вызовом владивостокских крейсеров не поступало.

Командующий Владивостокским отрядом испросил разрешение главнокомандующего генерала Куропаткина на кратковременный выход в море к берегам Японии. Были использованы все доводы для получения этого разрешения.

Во Владивостоке строилась тогда мощная по тем временам радиостанция, следовательно, надо было проверить дальность приема ее передачи.

Стоя на якоре во Владивостоке и во время кратких выходов в прибрежные воды, испытывали возможность применения на кораблях сферических и змейковых аэростатов – надо было испытать последние в морском походе.

Может быть таилась маленькая надежда, что выход крейсеров в море оттянет от японского флота, ожидающего подхода Балтийского флота, хоть какие-нибудь силы.

Может быть, наконец, общая политическая обстановка в стране, характеризующаяся тем, что в России уже с января 1905 года началась революция, что в феврале на полях Манчжурии русскими генералами было проиграно крупнейшее на суше в эту войну Мукденское сражение, – не могла не отразиться и во Владивостоке среди личного состава русских крейсеров и также увлекала командование в сторону боевой активности.

Так или иначе разрешение из ставки главнокомандующего, находившегося в это время в Годзядане, было получено.

8 мая Иессен с крейсерами «Россия» и «Громобой» вышел на несколько дней в море.

Курс был взят в сторону Цугарского пролива.

На пути производились опыты и наблюдения с поднимаемого с «России» змейкового аэростата. В один из моментов, когда аэростат был поднят в воздух без пассажиров, лопнул крепивший его к крейсеру трос. Аэростат поднялся на большую высоту и полетел к берегам Японии, отдаленные очертания которых были видны на горизонте. Однако, через несколько минут он начал медленно снижаться и аппендиксом сел на воду. С, крейсеров, шедших во время свободного полета аэростата вслед за ним, спустили шлюпки в надежде, что удастся сохранить в нем газ и, пополнив его из газгольдеров на корабле, вновь поднять. Однако, несмотря на тихую погоду, зыбь создала ряд трудностей для вытаскивания на палубу, затяжелевшего от попавшей в аппендикс воды, пузыря. Пришлось выпустить газ и этим закончить на этот раз испытания.

Крейсерство сопровождалось встречами и уничтожением японских шхун. Две из них: «Яйя Мару» и «Сенрио Мару» – были встречены 9 мая.

Обнаруженные на следующий день шхуны «Койо Мару» и «Хокузей Мару», возвращавшиеся с хищнического боя морского зверя, были взяты на буксир и почти доведены до Владивостока Однако, незадолго до прихода в порт было получено извещение о появлении вблизи него кораблей противника. Поэтому шхуны были уничтожены, а 45 человек экипажа потопленных парусников доставлены на крейсерах во Владивосток. Впоследствии оказалось, что указанное извещение о противнике было ошибочным. Пробыв в море около трех суток, «Россия» и «Громобой» благополучно возвратились в порт.

За несколько дней до этого выхода из Владивостока были направлены в набеговую операцию к о-ву Хоккайдо 4 миноносца («201», «203», «205» и «206»). Им была поставлена задача:

«выйдя на путь следования почтовых пароходов, захватывать все встречные японские паровые суда, а парусные – топить».[319]

Отряд под командой Радена вышел 1 мая из Владивостока через Амурский залив. Из-за встречной волны и сильных перебоев винта миноносцу «206» потребовался заход в одну из близлежащих бухт для исправления механизмов. Отряд простоял на якоре до утра и направился в залив Ольги. Здесь к тому времени был организован небольшой склад кардифского угля, что значительно приблизило базирование миноносцев к японским берегам.

На восьмой день пребывания в Японском море под самым берегом Хоккайдо (у мыса Моцута саки) была захвачена большая рыбачья парусная шхуна. Отправив японский экипаж на собственных шлюпках к берегу, миноносцы уничтожили шхуну взрывом подрывного патрона. Судя по японскому источнику, это была шхуна «Явата Мару № 3»,[320] шедшая с острова Окусири в Цуругу /.

В тот же день была захвачена и другая шхуна (об этом, как и о дальнейшей судьбе шхуны, японский историк умалчивает).

Вторую шхуну было решено отправить во Владивосток. Сняв с нее всех людей, кроме капитана, и послав призовую команду с русским офицером, командующий отрядом приказал ей следовать самостоятельно под парусами во Владивосток. Однако, во Владивосток она не попала. На шестые сутки плавания, замедлившегося вследствие засвежевшего и неблагоприятного по направлению ветра, со шхуны были обнаружены возвышенные берега Приморья. Когда стемнело, над Владивостоком был обнаружен прожектор. Но в это время совсем заштилело и нашел туман. Беспомощное судно четверо суток штилевало во внешней части залива Петра Великого. Лишь на пятый день по очертаниям берегов командир определил, что шхуна находится южнее параллели Посьета. В это время с севера показался идущий транспорт без флага, оказавшийся японским. С него было предложено шхуне сдаться. В последний момент сближения с пароходом, русский командир ее, круто положив руль на борт, сознательно подставил себя под форштевень транспорта. От полученных повреждений шхуна затонула, – русский экипаж ее в составе 13 человек был отвезен в качестве военнопленных в Японию.

Командир шхуны в написанной им брошюре «В плену у японцев» утверждает, что захвативший его пароход был японским минным заградителем, по видимому, возвращавшимся после постановки заграждения под Владивостоком. Однако, дата (15 апреля, нов. ст.) постановки 715 мин, приведенная в японском официальном труде, и упоминание в русской брошюре о том, что захват шхуны японским транспортом произошел через 16 суток после 1 мая (нов. ст.), не сходятся друг с другом более чем на целый месяц.

Ни набег миноносцев, ни поход крейсеров не вызвали никакой реакции со стороны японского командования. Оба они прошли безнаказанно для русских не только потому, что в Сангарском проливе к этому времени не оставалось достаточно сильных для боя с двумя русскими крейсерами кораблей, но и оттого, что, как и некоторые набеговые операции 1904 г., и эти набеги носили характер кратковременных уколов, после которых русские корабли сейчас же отошли.

Официальный японский историк приводит даты как набега четырех русских миноносцев (приводя ошибочно их номера), так и донесения о встрече двух русских крейсеров в 20 милях от Цугарского пролива, соответственно – 5 и 9 мая.

«Хотя в главной квартире,-пишет автор официального японского описания, – и удостоверились в верности сообщенных сведении, но, рассуждая, что это делается для отвлечения наших сил. не отвечали на эти походы, и так как это скорее давало указание на скорое приближение добавочной эскадры, то все внимание было обращено на движение 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр неприятеля».[321]

Если верны даты японской постановки мин под Владивостоком, благополучный выход и возвращение «России» и «Громобоя» из майского похода надо считать за счастливый случай.

21 мая у острова Римского-Корсакова была обнаружена сорвавшаяся с якоря японская мина.

Через три дня «Громобой» под флагом Иессена вышел из Владивостока на короткий пробег в целях испытания дальности нового радиотелеграфа.[322]

Сначала шли с тралящим караваном. Когда крейсер отошел миль на шесть к югу от мыса Вятлина, адмирал отпустил тральщики, несмотря на то, что глубины моря здесь были порядка 55-60 метров. Крейсер продолжал итти самостоятельно.

«В 10 ч. 30 м. на расстоянии 23 миль по воздушной линии от Владивостока увидели справа мину… Дали задний ход, чтобы спустить шлюпку и расстрелять мину. . .»,[323] когда в момент нахождения крейсера в месте, где глубина достигала 60 метров, под его первой кочегаркой, с левого борта произошел взрыв другой мины (схемы 2 и 3).

Крейсер возвратился в бухту Золотой Рог.

Так неосторожный и преждевременный отказ от траления впереди курса привел к тому, что за три дня до Цусимского боя один из двух боеспособных владивостокских крейсеров вновь вышел надолго из строя.

«Громобой» был введен в док лишь в первых числах июля (ждал пока не закончили исправлений «Богатыря») и стоял в нем до середины сентября 1905 г.

Через неделю во Владивосток начали подходить уцелевшие после цусимского разгрома единичные корабли второй Тихоокеанской эскадры.

29 мая пришел в бухту Стрелок, а затем за тралящим караваном и во Владивосток, яхта- крейсер «Алмаз». Тогда же прибыл эскадренный миноносец «Грозный» (сначала зашедший в бухту Наездник на о. Аскольд), имевший большое количество раненых и значительные повреждения. Через день после него пришел эскадренный миноносец «Бравый».

В ночь на 31 мая было получено известие, что в заливе Владимира выскочил на камни и взорван по приказанию своего командира крейсер «Изумруд».

Иессен на «России» вышел было к нему на помощь, но, не дойдя до залива Владимира, повернул обратно.

На этом можно было бы считать законченной историю действий владивостокских русских крейсеров в войну 1904-1905 гг.

Однако, еще одно обстоятельство требует быть отмеченным.

Перемирие с японцами на море. 18 сентября 1905 г. уже после того, как в Портсмуте был подписан мирный договор между царской Россией и Японией, в открытом море близ залива Корнилова (Расин в Северной Корее) стояли с застопоренными машинами русские крейсеры «Россия» и «Богатырь», миноносцы «Бравый» и «Грозный». Вблизи от них покачивались на легкой зыби японские крейсеры «Ивате» и «Ниитака» и миноносцы «Оборо» и «Акебоно».

Совещание японского и русского адмиралов о разграничительной линии на море и других деталях перехода от военного положения к мирному происходило на крейсере «Россия». После подписания протокола о перемирии русский командующий на катере отправился с ответным визитом к японскому адмиралу на «Ивате». Визит продолжался около 20 минут. Стоявший в это время на катере у трапа японского крейсера русский офицер имел возможность рассмотреть борт корабля. Он обнаружил (рис. 10), что между казематами кормовых 152-мм орудий и трапом оказалось 7 заделанных пробоин и одна вмятина. Четыре пробоины, по видимому, были от 152-мм снарядов, одна от 75-мм и две от 254 или 305-мм. Позади трапа – еще одна четырехугольная заплата от 203-мм или более крупного снаряда. Так как она была заделана тщательно «впритык», ее сначала было трудно различить.

«Японцы, – заключил свои наблюдения русский наблюдатель, – убедившись, что наши снаряды делают в борту круглые отверстия, имели готовый запас таких заплат для быстрой заделки русских пробоин».[324]

Если бы русские снаряды рвались так, как японские, попадания семи снарядов на таком ограниченном пространстве борта вероятно привели бы чуть ли не к сплошной дыре.

Рис. 10. Часть правого борта крейсера «Ивате».