Операция «Дельфин»

9

Под утро Ишлинский забылся в полудреме, но уже в пять часов; его разбудила пронзительная трель телефона.

Он так и не понял, кто именно звонит ему из Техаса. Слишком: много человек входило в его агентурную сеть, и знать всех по именам было просто невозможно.

– Да! – буркнул он в мембрану.

– Пако тяжело ранен. У него прострелено легкое, а у Перри плечо. Нам пришлось прервать операцию.

Ишлинский закрыл глаза. Всякий русский, занимавший более-менее ответственный пост, в такой момент непременно вспомнил I бы о Москве и о том, чем это все может обернуться для него. Ишлинский не был исключением. Даже у старого солдата в глубине души всегда живет страх.

– Как вы могли допустить это? – сиплым голосом спросил он.

– Чертов негр начал стрелять по нас!

– А вы что же?

– Мы тоже открыли в ответ огонь. Но двоих из нас он уже вывел из строя, и нужно было позаботиться об их спасении. А потом трейлер сопровождал «рэббит», и мы не знали, кто в нем едет.

Какое-то время Ишлинский молчал, тупо глядя на пришпиленную к стене фотографию космонавта Гагарина. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться где-нибудь очень далеко отсюда, например на Луне.

Второй автомобиль? Это что-то новое. О нем ему ничего не сообщили.

– Где вы сейчас находитесь? – спросил он.

– Есть такое местечко Лобо в горах Ван-Хорн у автострады № 90… Пако харкает кровью, похоже, дела его плохи. Придется съездить в Альпину за врачом. Перри пулей сильно разворотило плечо, ему тоже срочно нужна помощь. На нас пока нельзя рассчитывать.

– А я и не собираюсь, – с издевкой сказал Ишлинский. – Мне идиоты ни к чему. Я вас снимаю с задания. Доложите «П-5», он вас вычеркнет из списков… Все!

Юрий Валентинович бросил трубку. Ощущение такое, будто его голого бросили в заснеженном поле. «Кто, кроме меня, знает о провале операции? Только резидент „П-5“ и члены одной из его агентурных групп. Но все они крайне заинтересованы в том, чтобы предать забвению эту ночь. Подождем, может, в газетах появится заметка о нападении на трейлер. И если нет, можно считать, что такой операции вообще не проводилось».

Он растянулся на кушетке и долго ломал голову, пытаясь угадать, что же все-таки американцы могут везти под видом дельфинов? Ведь это явно военная тайна колоссальной важности, а он, военный атташе, лежит себе в своем кабинете и ничего сделать не может.

Рано утром Ишлинский наконец решился и навестил Леонида Федоровича Тулаева – молчаливого, грубоватого по натуре человека, к которому он испытывал откровенную неприязнь. Он жил в Нью-Йорке под именем Томаса Бэрли, был владельцем филателистического магазина и благодаря великолепному знанию предмета пользовался огромным авторитетом среди коллекционеров.

– Хорошо, я займусь этим, – спокойным, даже пренебрежительным тоном сказал Тулаев. Ишлинский всей душой ненавидел его манеру так разговаривать, поди разбери, что у этого субъекта на уме и какие у него связи с Москвой. – Что вы успели сделать?

– Вели наблюдение. Результаты отрицательные.

– Центр в курсе?

– Ну разумеется! – Ишлинский уже с трудом сдерживал себя. До чего же он любит с надменным видом задавать унизительны евопросы. Знает же, что о каждом своем шаге они обязаны информировать Москву.

– А отдел 5?

– Естественно. – Ишлинский выпятил губу. Пятый отдел Первого главного управления[16] КГБ сами чекисты именовали на иначе как «отдел мокрых дел», ибо за его сотрудниками тянулся длинный кровавый след. Когда следовало «решить вопрос», они действовали совершенно безжалостно и никаких моральных препон для них не существовало. Важен был лишь конечный результат.

– Но от них пока нет ответа, Леонид Федорович.

– Ладно, разберемся. Это уже теперь мои заботы. Вы свободны, Юрий Валентинович.

Лицо Ишлинского покрылось красными пятнами, и он лишь огромным усилием воли подавил в себе желание высказать Тулаеву все, что он о нем думает. Да и потом, связываться с ним не имело никакого смысла. «Мерзкий тип, – подумал Ишлинский. – Плюй в глаза – все божья роса». Но одновременно он испытывал огромное облегчение. Теперь с него сняли всю ответственность. Тулаев в таких делах собаку съел и уж точно никаких угрызений совести не будет испытывать.

– Желаю успеха, – вежливо, с некоторой иронией в голосе сказал Ишлинский.

Тулаев что-то пробурчал себе под нос и отвернулся. Его давно уже поставили в известность. Смерть Фишера не на шутку встревожила Пятый отдел. Если не ЦРУ, то кто тогда мог убрать его? С кем пересеклись его пути, кто он, этот таинственный неизвестный? И только Тулаев, даже среди сотрудников Пятого отдела прославившийся своей безжалостностью, мог постепенно распутать клубок и дать ответ на эти вопросы.

Ничего этого Ишлинский не знал. В Москве просто-напросто не сочли нужным его информировать.

К великому облегчению водителей, дверца в кабине трейлера была прострелена в четырех местах, и теперь они с полным правом могли утверждать, что им не оставалось ничего другого, как только спрятаться и не поднимать головы.

Кларк не стал больше ругать их и обзывать трусами. Он постучал в широкую дверцу кузова и сразу услышал на удивление спокойный голос Хелен:

– Кто там?

– Это я, Дэвид.

Лязгнул засов, распахнулись дверцы, обнажив темное нутро кузова. Хелен выключила свет, и Кларк разглядел тонкие смутные контуры бассейна и светлое пятно плексигласового навеса. Хелен стояла, прикрывшись дверцей, готовая в любую минуту захлопнуть ее.

– Все в порядке, Хелен, – сказал Кларк. – Это действительно я.

Она вынырнула с револьвером в руке и одновременно нажала кнопку, опуская автоматический трап. Кларк с восхищением поглядел на нее.

– И давно у тебя револьвер?

– Он у меня всегда был.

– Ты смотри, а я и не знал.

Кларк легко взбежал по трапу, и тогда она включила аварийное освещение.

– Пусть мне теперь не рассказывают, что в Америке с разбоем на дорогах покончено. – Она выдавила на лице улыбку. – Как-то даже в голове не укладывается: ну вот напали они на трейлер и какую же добычу захватили? Дельфинов? Знали бы они…

– Это не гангстеры. – Кларк подошел к бассейну и склонился на водой. Дельфины беспокойно ворочались в воде, издавая тихий свист. – Их было четверо на двух машинах.

– Четверо? – Лицо ее конвульсивно задергалось. – И все убежали?

– Двоих я ранил. – Кларк присел на койку.

Служитель дельфинария, который все это время вел «рэббит» Хелен, стоял рядом с шоферами с бледным как мел лицом и дрожащими пальцами мял сигарету. Он ехал метрах в двухстах от трейлера, успел притормозить и заметил, как налетчики закинули тела раненых сообщников в автомобили и умчались прочь. Ему не в чем было себя упрекнуть, в такой ситуации остается лишь затаиться и ждать, пока кончится перестрелка.

– Странно, очень странно, – помолчав, сказал Кларк. – Гангстеры-профессионалы, которые нападают на трейлеры такого типа, обычно вооружены автоматами. И налет длится буквально несколько минут. А у этой четверки были то ли пистолеты, то ли револьверы. Нет, они что-то другое замышляли.

– А что именно?

– Ты вспомни Фишера. Кто-то никак не может поверить, что мы лишь дельфинами занимаемся. Думаю, что и у автофургона тогда не просто так тормоза отказали. Все это заранее подготовлено…

– Выходит, они знают, к каким операциям мы готовим дельфинов, – запинаясь спросила Хелен.

– Нет, они не знают, почему дельфинов берегут как государственную тайну. Но упорно ищут ответ на этот вопрос, потому и избрали нас в качестве мишени. Надеюсь, хоть до Сан-Диего мы благополучно доберемся. – Кларк подошел к проему и посмотрел на шоферов. – Ну что, герои, поехали?

– Может, пусть Билл сгоняет на «рэббите» в Плато за шерифом, – спросил один из водителей.

– Зачем?

– Ну на нас же напали, сэр. И у меня нет желания за пару долларов…

– Все, забыли об этом! – резко оборвал его Кларк. Он выпрыгнул из кузова и подбежал к кабине. – Сели и поехали! Никто не ранен?

– Четыре дырки в дверце.

– Железо не разговаривает. Запомните, с нами ничего не случилось. Ничего! И до Сан-Диего даже не вспоминайте об этом.

– До него еще надо доехать, сэр.

– Сейчас все пойдет как по маслу, ребята. Это я вам почти на сто процентов гарантирую. Нас никто больше не остановит. Все, по местам – и вперед!

Хелен захлопнула дверцы кузова. Билл быстро зашагал к «рэббиту», Кларк запрыгнул вслед за шоферами в кабину и увидел, что один из них сидит, вцепившись в баранку, и никак не решается тронуться с места.

– На дороге огромное кровавое пятно, сэр.

– Кто-то раздавил здесь кролика.

– Уж больно он огромный, чуть ли не с оленя величиной.

– В Техасе все по-другому, друг мой, – сказал Кларк, с удовольствием откидываясь на спинку мягкого сиденья. – Давай поплюй на руки – и жми на газ.

В семь утра они добрались до Эль-Пасо. Кларк сразу же приказал направить трейлер к штабу военной базы Форт-Блисс и после долгих пререканий добился встречи с ее командиром. Генерал Фред Шеридан был крайне раздражен тем, что его подняли с постели, но, ознакомившись с выданным в Пентагоне предписанием, сразу же сменил тон, стал гораздо любезнее и обходительнее. Тем не менее он не скрывал, что его лично глубоко оскорбило следующее обстоятельство: лишь теперь генерал узнал, что через подведомственную ему территорию проследовала транспортная колонна с чрезвычайно ценным и не менее секретным грузом.

– Разумеется, вы можете позвонить адмиралу Линкертону, – с досадой сказал он. – Но будь я в курсе, ничего подобного бы не произошло. Я бы выделил вам охрану. Никогда не нужно преувеличивать степень секретности.

– Нам казалось, что присутствие армейского эскорта может привлечь внимание. И главное, мы даже не предполагали, что вызовем интерес у определенных кругов.

– А что вы на самом деле везете? – спросил генерал.

Не следовало обижаться на него за этот вопрос. Всем людям свойственно любопытство. Кларк с виноватым видом пожал плечами и криво усмехнулся:

– Дельфинов, сэр.

– Вы меня за идиота принимаете? – засопел от злости Шеридан.

– Ну что вы, сэр, как можно. Если угодно, можете сами посмотреть.

Шеридан промолчал, однако после разговора Кларка с Линкертоном приказал соединить его с адмиралом. Они были наслышаны друг о друге; в конце концов, командир одной из крупнейших в стране военных баз, как, впрочем, и командующий 11-м флотом, не какие-нибудь мелкие сошки, о которых можно ничего не знать.

– У меня к вам только один вопрос, адмирал, – официальным тоном сказал Шеридан. – Должен ли я обеспечить охраной этот трейлер с дельфинами?

– Еще вчера я бы ответил: нет! Но после всего того, что мне рассказал доктор Кларк… Если это возможно, генерал…

– Ну, конечно, возможно. Мне только необходимо разрешение комитета начальников штабов. Уж они-то наверняка в курсе.

– Нет.

– Нет? А каким же образом вы оказались замешаны в эту историю?

– Ну это касается только нас, моряков. И вы нам только чисто по-товарищески можете помочь. На большее мы не рассчитываем.

– Значит, вы полагаете, что нападение на трейлер как-то связано с деятельностью иностранных спецслужб?

– Да, генерал.

– Ладно! Я выделю им три «джипа». Под свою ответственность, и только до Тэксона. Пока они будут ехать, я извещу генерала Тэкермана, он там базой командует и обеспечит им охрану до границы с Калифорнией. – Тут генерал не выдержал и еще разспросил: – А что мне сказать Тэкерману? Он ведь тоже захочет узнать, что там в трейлере…

– Четыре дельфина, – без малейших колебаний в голосе ответил Линкертон.

Шеридан, разозлившись, повесил трубку.

«Ох уж эти чертовы адмиралы! – с негодованием подумал он. – Готов держать пари, что им просто захотелось позабавиться с дельфинами в бассейнах, вот они и везут их через всю страну, да еще охраняют, как слитки золота. И все это на деньги налогоплательщиков. Какой скандал!»

Адмирал Линкертон, поговорив с Шериданом, тут же принялся дозваниваться до Ролингса и в этот же день разыскал его в Каса-Гранде.

– С этого момента вы даже метра не проедете без эскорта, – сказал Линкертон. – От Тэксона вас будут сопровождать «джипы» и вертолеты. Не получилось у нас остаться незамеченными. Враг взял нас на мушку, и бессмысленно скрывать теперь, что мы везем груз военного назначения.

– Может, нам дождаться Кларка? – мрачно спросил Ролингс. Щеки его впали, лицо побелело, вид был совершенно измученный.

– Нет, это займет часов десять, не меньше. А вам нужно как можно быстрее добраться до Сан-Диего. Ситуация складывается так, что нам надо спешить.

– Возникли еще сложности, сэр?

– Не у нас. – Линкертон помедлил немного, а потом нехотя сказал: – Это не телефонный разговор, Ролингс. Знайте только, что времени у нас остается очень мало… гораздо меньше, чем мы думали…

– Мы сделаем все, что в наших силах, сэр. По моим подсчетам, уже через восемь часов мы будем в Сан-Диего.

Финли, изнывая от нетерпения, топтался у дверцы телефонной кабины. Двадцать девять трейлеров и легковые машины вытянулись цепочкой на обочине. Оператор бензоколонки опять залил им полные баки и был просто вне себя от радости, сделав такой хороший бизнес.

– У Кларка неприятности? – спросил Финли.

– Хуже. – Ролингс смахнул капли пота с помятого лица. – На них напали, пытались похитить.

– Не может быть! – воскликнул Финли.

– Но Кларк задал им жару – открыл огонь и отогнал от трейлера. Теперь мы твердо знаем, что на нас идет охота. Какое счастье, что Хелен осталась в бухте Бискейн!

– Я тоже так считаю. – Финли кивнул и долго смотрел вдаль. «Ты в безопасности, Хелен, и это главное. Господи! Что было бы, попади она еще раз в такой переплет. Я даже думать об этом боюсь».

Адмирал Макаренков не испытывал особой радости оттого, что его закадычный друг Николай Семенович Прасолов неожиданно объявил о своем визите к нему. До недавнего времени командующий базировавшегося на Камчатке соединения особого назначения не слишком интересовался тем, что происходило на Курильских островах. Здешняя военно-морская база формально подчинялась не ему, а штабу Тихоокеанского флота, однако в последние дни ситуация изменилась. На все запросы Макаренков получал из Владивостока один и тот же лаконичный ответ: «Непосредственное руководство проведением некоторых операций возложено на адмирала Прасолова». Но что это за операции, кто в них будет участвовать, Макаренкову не сообщали. Читая эти ответы, он морщился так, словно был вынужден есть сильно пересоленную икру, и в конце концов решил воздержаться от дальнейших запросов. Тех, кто уж больно настойчиво пытался выяснить суть дела, в России не любили. Такого рода упорство считалось скорее пороком, чем добродетелью, здесь полагали, что излишнее любопытство вредно. Макаренков поневоле вспоминал замкнутого и очень несимпатичного капитана третьего ранга Яковлева, который со своей небольшой флотилией кружил неподалеку от Казатки, проводил какие-то странные маневры и вообще делал что хотел и ни перед кем не отчитывался. Даже поговорить с ним не удавалось, он никогда не покидал своего флагманского корабля – огромной подводной лодки класса «Дельта»: водоизмещение – 16 000 тонн, длина – свыше 130 метров, 16 пусковых установок ракет с ядерными боеголовками. Что еще могло скрываться в ее чреве, знали лишь Яковлев и его люди. Ясно было только одно: таких мощных подводных кораблей в мире еще ни у кого не было, даже американцы ничего не могли им противопоставить.

В отчаянии Макаренков обратился было к командиру военно-морской базы в Петропавловске-Камчатском, но и адмирал Емшин ему ничего толком не ответил.

– Мы с Николаем Семеновичем, конечно, друзья, – сказал он, – но это ровным счетом ничего не значит. Если ему велели рот на замке держать, он его не раскроет, даже если я крикну: «Твое здоровье, дружище!» Наберитесь терпения, Василий Борисович, он скоро прибудет к вам.

И действительно, через какое-то время Макаренков обнял и поцеловал в обе щеки сошедшего с трапа приземлившегося на аэродроме Курильска «Ту-26» Прасолова.

Адмирала не сопровождали ни адъютант, ни какие-либо офицеры, и уже это само по себе было весьма удивительно. Он сам нес черный портфель, и Макаренков был просто поражен тем, что ручка его была прикреплена цепочкой к запястью Прасолова. Обычно так перевозили дипломатическую почту с секретными документами.

– Угощу тебя осетром в тесте со сметанным соусом и солеными грибами, – сказал Макаренков, усаживаясь вместе с гостем в салон черной «Волги». – А блины, Николай Семенович, – пальчики оближешь! Повар у меня, Геннадий, старшина второй статьи, ну просто гений! Если тебе кто-нибудь в Москве или Ленинграде вкуснее блины испечет, что ж, можешь меня при всех вруном обозвать.

– Замечательно, дорогой ты мой Василий Борисович, – вежливо ответил Прасолов, мысли которого занимали сейчас совсем другие проблемы. – Я здорово проголодался в дороге. Осетр уже в духовке?

– Да уже небось, дружище, хрустящей корочкой покрылся.

– Тогда быстренько поедим и слетаем к Яковлеву. – Прасолов откинулся на спинку сиденья.

Короткий путь от аэродрома до штаба военно-морской базы вел через запретную зону. В глухом уголке гавани покачивались на воде три японских рыболовных катера, задержанных и пригнанных сюда потому, что их экипажи имели наглость забросить сети в советских водах. По испытанному советскому методу, рыбаков сперва намеревались обвинить в шпионаже и освободить лишь после долгих переговоров с представителями японского правительства на острове Хоккайдо. Советское руководство, осуществляя свою политику в этом регионе, руководствовалось следующим принципом: Южные Курилы мы никогда не отдадим, пусть японцы хоть каждый день демонстрации устраивают.

– Ты прибыл по поводу Яковлева? – с огромным интересом спросил Макаренков. – С инспекцией? Только между нами: не люблю я его. И никаких контактов мы с ним не поддерживаем. Существует он сам по себе и своих людей муштрой так изводит, что они скоро вместо кваса свои слезы пить будут. Уж очень противный человек этот Яковлев.

– Полностью с тобой согласен, Василий Борисович. – «Волга» остановилась возле штаба, и Прасолов, крепко прижимая к груди портфель – казалось, он в любую минуту ожидал покушения, – кряхтя вылез из машины. – Но главком, по всей видимости, к нему иначе относится. Я привез новые приказы для него.

Макаренков был неприятно удивлен и даже не хотел скрывать этого. С каких это пор адмирала заставляют доставлять документы капитану третьего ранга? Может, тем самым Прасолова просто хотят унизить? Может, это конец его карьеры?

– А если они захотят, чтобы ты ему еще и еду подавал?

Но Прасолов в ответ на эти горькие слова даже глазом не повел и лишь меланхолично покачал головой.

– Для него наступают тяжелые времена, – сказал он.

– Людям его хуже уже никогда не будет. – Макаренков скривил в усмешке рот. В его квартире вкусно пахло можжевельником и жареной рыбой, и Прасолов с довольным видом раздувал ноздри.

– Ты слышал, что американцы на атолле Уэйк затеяли?

– Откуда? Я если и получаю информацию, то об эпидемии гриппа во Владивостоке. Ты мне также ничего не сообщаешь.

– Не имею права, дружище.

– Ну так что там с американцами? Небось испытания ядерного оружия? Или новых ракет?

– Никто ничего не знает, в этом-то вся и беда! Проводили авиафотосъемку, и, судя по фотографиям, часть атолла превращена в огромную стройплощадку. И вроде они еще через лагуну широкий фарватер прокладывают.

– Никаких американцы для себя выводов не сделали. – Макаренков расстегнул мундир и сел за накрытый стол. Вестовой в белом кителе заглянул в комнату, увидев адмирала Прасолова, вытянул руки по швам и после его благосклонного кивка снова исчез. – Зачем они углубляют лагуну? Хотят провести туда крупные военные суда? Но это же полный бред! Сами себе ловушку готовят. Неужели их Пёрл-Харбор так ничему и не научил? Там же их корабли в один ряд выстроились, и никуда им нельзя было из бухты вырваться? А теперь они хотят то же самое на атолле Уэйк устроить? Остается только руками развести.

– Там еще кое-что происходит. – Прасолов опять вожделенно втянул в себя ароматы кухни. Вестовой внес огромное фарфоровое блюдо, на котором горой громоздились золотистые, пахнущие майораном[17] блины. Секрет их приготовления повар был готов унести с собой в могилу и не выдал бы его, наверное, даже под самыми страшными пытками. Он унаследовал его от своей покойной матери. Она была родом из богом забытой деревни на Амуре, где женщины издавна славились своим кулинарным искусством и готовили так, что их мужья за едой забывали обо всем на свете.

– А самое отвратительное, – продолжал Прасолов, – то, что три дня назад американцы объявили весь район мореплавания вокруг Уэйка запретной зоной.

– Совсем обнаглели. – Макаренков потер руки. Вестовой осторожно начал раскладывать блины по тарелкам. – В Тихом океане не они одни плавают. Если каждый вдруг объявит своим море или океан… Ну и американцы! Атлантика – сфера их интересов, Тихий океан тоже, если мы в Средиземное море пару кораблей направляем, сразу такой шум поднимается… Еще, чего доброго, они на Черное море или на Байкал вздумают претензии предъявлять. – Он чуть наклонился, аккуратно свернул сочащийся маслом блин, воткнул в жирный ком вилку и полоснул по нему ножом. – Думаю, нам нужно что-то предпринять, Николай Семенович. Докажем им, что в Тихом океане есть место и для советских кораблей. А то взяли и вот так запросто целую акваторию запретной зоной объявили. Да мы просто войдем туда, и все. Догадываюсь, какие ты бумаги привез, то-то портфель цепочкой к запястью прикрепил. А может, Главный штаб мои корабли пошлет? Чудесный бы заголовок получился: «Соединение адмирала Макаренкова дает отпор наглым притязаниям США». И я бы хоть немного жизнь свою разнообразил, уж больно она у меня здесь унылая.

– Не горячись, Василий Борисович. – Прасолов впился зубами в блин и даже закатил глаза от восторга. Соленая рыба, от которой внутри все горело, буквально тающий во рту блин, щекочущий ноздри аромат… – Не будет никакой демонстрации силы. Более того, мы официально признаем запретную зону.

– Да ты что? С чего вдруг Москва решила на попятную пойти?

– А может, нам так выгоднее. – Прасолов улыбнулся и причмокнул губами в предвкушении осетра, который пока еще томился в духовке. – Пусть они себе развлекаются и тот или иной район запретной зоной объявляют. Дурачки, не понимают, что тем самым они сообщают нам: здесь мы секретные работы проводим. Здесь у нас есть что скрывать. И кто попытается приблизиться, тут же по рукам получит. Ну а мы не из пугливых!

– Яковлев! – не спросил, а скорее констатировал Макаренков.

– Именно. У меня в портфеле боевой приказ для него.

– Вот зачем он своих людей столько времени жутким испытаниям подвергает. Мне рассказывали, что он опускается на какую-то совершенно немыслимую глубину, так что заклепки трещат. Его матросы, стоит им услышать команду «Срочное погружение!», тут же тайком молиться начинают. А по каменистому дну он ползает словно эхолот у него как у летучей мыши…

– Он в них мужество воспитывает и выдерживать огромные нагрузки приучает, – сказал Прасолов.

Тут на подносе внесли целиком зажаренного осетра, и адмирал даже захлопал в ладоши. Казалось, огромная рыба затаилась в речных зарослях, столько вокруг нее лежало грибов.

– Ему даже Героя могут дать…

– Но американцы не решатся в мирное время потопить нашу подлодку! – взволнованно воскликнул Макаренков.

– О каких мирных временах ты говоришь, Василий Борисович? – Прасолов жадно глотал куски осетра, которые один за другим подкладывал ему хлебосольный хозяин. – Так называют переходный период, когда враждующие стороны чистят оружие и совершенствуют его боевые качества. А когда оно блестит и сверкает, его уже можно использовать. Исключительно в целях обороны – но везде всегда нужно что-то защищать. И потом, что бы ни произошло близ атолла Уэйк, никто ничего толком не узнает. Может, Яковлев и станет Героем Советского Союза, но какой он подвиг совершил, это навсегда останется тайной. Другими словами, друг сердечный, считай, что меня здесь не было. И никакого портфеля с приказами я не привозил, хотя его содержимое наверняка миллионы стоит. Должен прямо сказать: еще три дня назад я и понятия не имел, зачем они мне на шею повесили Яковлева с его флотилией. А теперь знаю. Ребята в Главном штабе такую операцию разработали! Молодцы, да и только… Ну и рыба! А грибы! С ума сойти можно! Надо тебе повара в мичманы произвести…

Через два часа транспортный вертолет «К-25» доставил адмирала Прасолова в расположение флотилии капитана 3-го ранга Яковлева. Его корабли стояли на якоре в сорока морских милях от побережья острова Итуруп, то есть там, где глубина достигает 500 метров, а каменистое дно сплошь в трещинах. Яковлев и командир плавучей базы подводных лодок класса «Угра» встретили Прасолова возле маленькой вертолетной площадки. Встречали адмирала согласно церемониалу. Громко прозвучал горн, и все же Прасолову было как-то не по себе. Глядя на неподвижное, как у мертвеца, лицо Яковлева, он в который раз подумал, что героями, какими бы почестями их ни осыпали, далеко не всегда становятся лучшие сыны народа. Разумеется, не стоило высказывать эту мысль вслух. Встретив леденящий душу взгляд Яковлева, невольно хотелось поплотнее запахнуть шинель и поднять воротник.

Отдав, как положено, рапорт, Яковлев тут же ошеломил Прасо-лова вопросом: «Вы привезли мне боевой приказ, товарищ адмирал?» И Николай Семенович еще раз убедился, что у Яковлева свои каналы получения информации, в обход командующего военно-морским соединением особого назначения.

Понимая, что, в сущности, играет сейчас роль почтальона, желая хоть как-то скрыть свое унижение, Прасолов покровительственным тоном сказал:

– Сейчас узнаете, Иван Викторович. Пока могу лишь сообщить, что вам предстоит выполнить особо важное задание.

– А мы к этому все время готовимся, товарищ адмирал. В кают-компании Прасолов вынул из портфеля красную папку и мельком взглянул на командира плавучей базы. Тот четко, как в строевом смотре, повернулся и вышел – в курс дела пока было разрешено ввести только Яковлева.

– Ваша задача, Иван Викторович, проникнуть в запретную зону в районе атолла Уэйк и выяснить, чем американцы там занимаются. По данным аэрофотосъемки, они развернули большое строительство. Кроме этого, к сожалению, пока ничего не удалось узнать. Объявить такой обширный район мореплавания запретной зоной – для этого нужны очень веские основания. Проводить новые испытания ядерного оружия они там явно не собираются, иначе гарнизон был бы уже эвакуирован. А, напротив, все время подбрасывают на Уэйк подкрепление. Из Пёрл-Харбора туда направляются три эсминца, два крейсера, три сторожевика и четыре торпедных катера. Мы пока не располагаем сведениями о появлении там новых подводных лодок, но, думаю, это не за горами. Но зачем все это? Хотят просто немного попугать нас? Тактика булавочных уколов? Кто в это поверит? В Главном штабе так не считают. Там предполагают, что американцы намерены испытать новые системы подводных вооружений.

– Подводных вооружений? – с удивлением спросил Яковлев. – А нельзя ли поподробнее?

– Будем откровенны, Иван Викторович. В случае войны все надводные корабли превратятся в груды металла. Их же любая ракета уничтожит, не говоря уже о торпедах, оснащенных электронной аппаратурой самонаведения. Возьмем, к примеру, нашу «Угру». Что толку от того, что на ней установлен самый современный гидроакустический комплекс, когда она со всех сторон видна? Тут нужно хорошенько подумать и многое понять. Если тяжелый крейсер раньше действительно внушал всем страх, то теперь он только смех может вызвать. Нажимаем на кнопку… пшшш… ракета выпущена, и ничто ее уже не остановит. Ракеты-перехватчики еще только на начальной стадии развития, так сказать, в детских штанишках ходят. Дадим веером залп в двенадцать ракет, и никакие корабельные средства ПВО не помогут. Пусть даже десять будут перехвачены, две точно попадут в цель, а этого вполне достаточно. Война под водой – вот что ожидает в будущем нас. Межконтинентальные ракеты незримо и неслышно разрезают толщу воды, поднимаются из глубины моря и уничтожают врага. Только так можно добиться военного превосходства. – Прасолов перевел дыхание, несколько раз судорожно глотнул и вытер заслезившиеся вдруг глаза – так растрогал его рассказ о будущих победах советского флота. – Конечно, американцы тоже не дремлют. Наверняка разрабатывают сейчас новую тактику морской войны, и можно предположить, что на Уэйке они работают именно в этом направлении. – Тут голос Прасолова даже задрожал от волнения. – Представьте себе, Иван Викторович, целую сеть подводных ангаров с пусковыми установками для ракет с ядерными боеголовками, да еще на совершенно недопустимой глубине. Глубинной бомбой их не достанешь, подводная лодка так глубоко не опустится, обычной ракетой тоже не уничтожишь, они там небось уже мощную электронную систему обнаружения создали, не говоря уже о том, что эти сооружения вообще довольно трудно обнаружить в море. Страшно даже подумать, какую огромную опасность они для нас представляют!

Яковлев молча слушал, не перебивая Прасолова и не пытаясь больше задавать ему вопросов. Да и остановить такой поток речи было невозможно. Лишь когда адмирал, тяжело отдуваясь, сделал паузу, он спокойно, даже как-то безразлично, сказал:

– Прямо какой-то научно-фантастический роман. На такой глубине совершенно немыслимое давление, какая сталь его выдержит? Потом, там же люди должны работать, как они на такую глубину опустятся? И как их всем необходимым обеспечить?

– Если это возможно в космосе, Иван Викторович, почему же не попытаться сделать то же самое в океане. Видимо, к такому логическому выводу пришли американские адмиралы. Нас это очень тревожит, ведь в подобных разработках американцы значительно опередили нас. И занимаются они этим на атолле Уэйк. Вы все поняли?

– Так точно, товарищ адмирал! – Яковлев не любил долгих речей и отвечал всегда кратко. – А теперь, пожалуйста, конкретнее.

– Фактически вам поручено боевое задание. И без жертв…

– Ясно, товарищ адмирал. Если нас атакуют, мы вправе защищаться.

– Иван Викторович, поймите, вас нет, официально вы не существуете. А то, чего нет, огонь открыть тоже не может. Имена погибших, если таковые будут, никто не узнает. Пусть враг не видит и не слышит вас, но если, не дай бог, обнаружит, тогда, Иван Викторович, действуйте по обстановке и знайте, что вся ответственность ложится на вас. – С этими словами Прасолов передал Яковлеву красную папку, но тот не стал раскрывать ее, а положил на стол и прикрыл ладонями. – Я понимаю, в душе вы, наверное, взволнованы, пусть вас это немного успокоит. – Прасолов говорил нарочито спокойным тоном, стараясь скрыть внутреннюю дрожь, он прекрасно понимал, что посылает почти на верную смерть несколько сот человек. – На суше вам окажут максимальную поддержку. ГРУ задействовало своих лучших агентов.

– А я совершенно спокоен, товарищ адмирал.

– Все полученные разведданные мы будем немедленно сообщать вам. Желаю успеха, Иван Викторович…

Вечером маленькая флотилия Яковлева в составе подводного крейсера типа «Дельта II», подводных лодок типа «Чарли» и «Виктор», плавучей базы подводных лодок типа «Угра» и корабля радиоэлектронной разведки типа «Приморье» покинула место стоянки. Яковлев со своего флагмана непосредственно поддерживал связь с Москвой через спутник, и подслушать их переговоры было совершенно невозможно.

Прасолов и Макаренков стояли на пирсе, молча глядя вдаль сквозь плотную пелену тумана. Моросил мелкий дождь. Только что радист отстукал Яковлеву их прощальные слова.

– Кто знает, вернется ли он? – прервал затянувшееся молчание Макаренков.

– Не в этом дело! – ответил Прасолов. – Он обязан любой ценой выяснить планы американцев. Все остальное не имеет никакого значения.

Ровно через восемь часов после разговора с Линкертоном колонна трейлеров подъехала к окраине Сан-Диего. Уже через всю Аризону их сопровождали десять «джипов» с морскими пехотинцами и два огромных вертолета «Сикорский», поэтому даже в пустынной местности им больше ничто не угрожало.

Линкертон ждал их в Эль-Кайоне. Увидев Ролингса, он бросился к нему и схватил его за руки:

– Господи! Как же я натерпелся. – Адмирал говорил на полном серьезе, в его голосе совершенно не чувствовалось издевки. – Я так за дельфинов боялся! Только о них и думал. А тут еще Буви меня звонками извел, словно он своих юных, невинных дочек куда-то далеко на экскурсию отправил и теперь трясется за них… Надо ему срочно сообщить, что вы все живы-здоровы.

Затем Ролингс, пересев в «джип» адмирала, выслушал от него подробный рассказ об их новом месте работы.

Дельфинарий на полуострове Кабрильо, находившемся в запретной зоне ВМС США и поэтому фактически отрезанном наглухо от остального мира, был построен точно в срок – инженеры, техники и строительные фирмы оказались поистине на высоте. Обнаружить научно-исследовательскую лабораторию в центре полуострова было практически невозможно. Узкая тропинка, еле заметная среди высоких пальм и густых кустов, обрывалась у самых ворот, а всю территорию окружал забор из колючей проволоки высотой три метра, любое, даже самое легкое прикосновение к которому мгновенно приводило в действие сигнал тревога. Ночью по нему пропускали ток высокого напряжения, что послужило причиной гибели девятнадцати кроликов, двух змей, трех лисиц и двух морских орлов.

– Здесь с вами ничего не случится, – самодовольно заявил Линкертон. – Здесь вас и ваших дельфинов будут охранять, как золотой запас в Форт-Ноксе.

Вечером этого же дня Ишлинского еще раз потревожили по поводу дельфинов. Тулаев позвонил ему из Сан-Диего и сообщил следующее:

– Дельфины доставлены на военно-морскую базу. Там приняты все меры предосторожности.

– А что я говорил! – воскликнул Ишлинский, от души радуясь своему запоздалому триумфу. – Они везли военный груз. А наши решили, что я заработался и мне пора отдохнуть. Ладно, Леонид Федорович, поглядим, что у вас получится.

– Можете не сомневаться, Юрий Валентинович, я своего добьюсь. Волк свежий след не теряет.

Все-таки сколько мудрости в русских пословицах…