Операция «Степной барашек»

12. РАСЧЕТЫ

Спустя несколько недель Горица припарковал свой автомобиль в подземном гараже высотного дома «Ганза» и поднялся на скоростном лифте на семнадцатый этаж. Стрелки часов в коридоре показывали девять часов двадцать семь минут.

— Хэлло, Вероника! — поздоровался Горица с секретаршей.

— Хэлло, Фред! — ответила та, пристально взглянув на его «дипломат»; всех других обычно пропускали через специальную рентгеновскую установку.

Как только Вероника нажала на особую кнопку на своем пульте, дверь перед ним распахнулась и он оказался в бюро, в котором проработал несколько лет. Ему хотелось быть пунктуальным. Бройер вышел ему навстречу из-за стола, что он делал далеко не всегда. Он был как никогда гибок и подвижен: два последних года он занимался гимнастикой по особой системе. В кабинете приятно пахло душистым табаком.

Артур Бройер принял свою излюбленную позу: спиной прислонился к подоконнику. Стоя так, что его лицо находилось в тени, он внимательно смотрел на лицо гостя, освещенное ярким утренним светом.

Мундштуком своей трубки Бройер ткнул в сторону «дипломата» и спросил:

— В нем атомная бомба?

— Нет, всего лишь нитроглицерин.

Фред усмехнулся: он хорошо продумал каждый свой шаг. Он не собирался вызывать недоверия у старого хитрого лиса, а преподносить подарки в этом ведомстве было как-то не принято. Он как бы подкупал своим спокойствием и надежной гарантией на будущее. Было очень важно, чтобы они разошлись с Артуром Бройером мирно. Горица молчал, так как Артур сам пожелал начать беседу с ним.

Криминальный директор прокашлялся, а затем спросил:

— Сам факт, что ты пришел ко мне, видимо, свидетельствует, что ты по достоинству оценил предложение Пильца, не так ли?

— Да, причину ты знаешь сам!

— Разумеется. Только не воспринимай библейское выражение «око за око, зуб за зуб» в буквальном смысле слова!

— Ты имеешь в виду, чтобы все обошлось без жертв? Будь спокоен, это не стиль моей работы!

— Я знаю, ты не гангстер; однако с Пильцем, как ты знаешь, возможны и неожиданности. Меня успокаивает то, что ты там будешь. Я уже сожалею, что ты теперь не у нас!..

— Меня радует, что ты сожалеешь обо мне. — Фред умолчал о том, что он решил поделиться с Пильцем одной половиной, дабы не портить с ним отношений. «Знаешь, в жизни всякое бывает… Всегда приятно знать, что у тебя где-то есть друг, который в случае чего придет к тебе на помощь», — сказал он Пильцу.

Бройер уселся напротив Горицы и закурил.

Фред приблизился к нему и сказал:

— Я полагаю, что понадобился тебе не только для того, чтобы контролировать Пильца? Ты не был бы боссом этой конторы, если бы не был способен на нечто большее, особенное!

Артур Бройер усмехнулся:

— Я был бы разочарован, если бы ты позабыл о том, что ты прошел через мою школу.

С этими словами Бройер перешел к делу и тут же проинформировал Горицу о договоренности с директором «ВОМА». При этом он не забыл похвалить откровенность Виндиша. «ВОМА» отнюдь не собиралась финансировать эту операцию ради того, чтобы заполучить в свои руки копии документации. Директор Виндиш потребовал передачи всего материала, который находится в стадии, близкой к завершению.

Бройер умолк. На лице у Горицы застыла та самая усмешка, которая у него означала предвкушение триумфа.

— Что тебя так развеселило?

— Мне уж и повеселиться нельзя, Артур? А ты разве никогда не наслаждался чувством, какое бывает у человека, когда у него в запасе есть важный козырь?

— А он у тебя есть? — осведомился Бройер, выпуская изо рта густое облачко табачного дыма. — Что ж, прекрасно!

— Я могу заставить Лорхера дрожать от страха, а что касается операции, дорогой Артур, то я предлагаю отменить ее вовсе!

— Ты с ума сошел! Почему?! — От удивления у Бройера чуть было не выпала трубка изо рта. Он изумленно уставился на своего собеседника.

— Мне нетрудно догадаться, чего ты хочешь!

— Верно! Пильц задержит Лорхера в соседнем помещении, ну, скажем, за партией в шахматы; ему не обязательно видеть, как ты снимаешь копии. Для того чтобы все сделать как следует, тебе потребуется не менее двух часов… — Голос у Бройера звучал почему-то не очень уверенно и убедительно. — Фред, скажи мне наконец, почему ты считаешь, что операцию надо отменить?

— Только потому, что в том сейфе одна чепуха!

— Этого не может быть!

— Однако это так! — Горица ехидно усмехнулся. — Ослепляющие заряды еще нужно доводить и доводить, а те, что лежат в сейфе, вообще сделаны из самого обыкновенного гипса! Что же касается самой документации, то вместо нее там находится одна макулатура! Самое же комичное здесь то, что сам Лорхер ничего об этом не знает!

Бройер вскочил и забегал взад и вперед по кабинету, перечисляя факты, которые должны были убедить Горицу в том, что спецслужба никогда не выпускала его из поля зрения и хорошо проинформирована о большинстве его дел.

— Я должен сделать тебе, Фред, один упрек! Ты попытался однажды завести меня в заблуждение, и я чуть было не попался на твой крючок! Все твои интересы с самого начала так или иначе сходились на ослепляющем оружии и меньше всего на выяснении печального инцидента, произошедшего с Хойслером! Вот почему, собственно, тебе понадобилась и поездка в Цюрих, и встреча с Хонигманом в Мюнхене!..

Горица старался не встречаться взглядом с Бройером. Его интересовало то, знал ли Артур, что фирма «Лайсинг-оптик» уже перевела на его счет в Цюрихском банке сумму в восемьсот тысяч швейцарских франков… Неужели дело с защитными очками доктора Зайдельбаха провалилось? Нет, этого не могло быть! Убедив себя, что это не так, Фред с облегчением вздохнул.

Бройер остановился перед ним и спросил:

— Ты, кажется, не без успеха подсадил к доктору Зайдельбаху сестру Хойслера?

Горица кивнул и начал объяснять: ученый довольно своеобразно мстит Лорхеру за то, что тот в течение многих лет подло использовал его в своих целях, а в деле с защитным стеклом прямо-таки продал его.

— В таком случае, где же сейчас находится настоящая документация и оригинальные ослепляющие заряды?

— Вот в этом чемоданчике! — с этими словами Горица показал на свой «дипломат».

Фред почти как фокусник положил элегантный «дипломат» на стол и открыл его. В нем лежали завернутые в салфетки четыре «страусиных яйца». Горица снял с них салфетки жестом торговца, который предлагает покупателю весьма необычный товар.

Бройер мундштуком своей трубки показал на пластиковое кольцо и произнес:

— А если это сорвать?..

— Тогда блеснет белая молния и с нами произойдет то же самое, что случилось с Хойслером!

— А эти экземпляры не из гипса?.. — недоверчиво осведомился Бройер.

— Может, попробуем?

— Ты с ума сошел!.. А документация?

Горица достал из кармана куртки маленький целлофановый пакетик, держа его двумя пальцами, в котором виднелся черный рулончик.

— Она вот здесь!

Бройер повалился в кресло и, откинув голову на спинку, уставился неподвижным взглядом в потолок. Взяв себя в руки, он стал вслух размышлять:

— Задание «ВОМА» такое: обеспечить безопасность содержимого сейфа фирмы «Лорхер и Зайдельбах»! А уж что в нем находится: оригиналы или лжекопии — это нас не касается!

Горица, как и раньше, принял условия этой игры:

— «ВОМА» скоро узнает, что материал этот бесценен, и не станет винить за это нашу спецслужбу. Однако сама фирма начнет подозревать, что ее проводят!..

— Но поскольку некий Горица уже является владельцем настоящих ослепляющих зарядов с соответствующей документацией в виде микрофильма, начнется конкурентная борьба «ВОМА» с производителем ослепляющего оружия, и тогда…

— А спецслужба тем временем понесет невосполнимые потери, — перебил его Горица. — Твой дорогой Фред настолько связан со своим партнером, что приносит ему четыре настоящих заряда, с тем чтобы тот передал их «ВОМА»!

Однако Бройер недолго находился в состоянии размышления. Вскоре он вскочил на ноги и, повернувшись к гостю, спросил:

— А микрофильм?

— Сделай с него достаточное количество копий!

Несмотря на свою привычку, на этот раз Бройер не смог скрыть того, что представившаяся ему новая возможность полностью очаровала его; раздражало только то, что сам Горица казался не очень-то воодушевленным. Бройер понимал, что нужно быть полным идиотом, чтобы отдать «ВОМА» заряды в виде простого подарка.

— Я думаю сейчас об использовании нового оружия!

Горица усмехнулся с чувством превосходства.

— Давай действовать сообща, Артур! Будет лучше всего, если мы одновременно обделаем свои сделки, чтобы избежать паники! Тебе я оставляю Хонигмана, как и обещал раньше!

Бройер все меньше и меньше понимал Горицу и потому решил действовать. Сначала он положил четыре «страусиных яйца» в стенной шкаф, а затем вместе с Горицей поспешно направился в фотолабораторию.

Микрофильм заложили в специальный прибор, который настолько увеличивал оригиналы, что их можно было читать. Однако на пленке оказались такие сложные формулы, что расшифровать их с ходу никто не смог. Бройер приказал сделать целую дюжину копий.

Фред неохотно передал Артуру гешафт с Хонигманом, поскольку обманывать израильтянина было опасно. Не без намека Бенно рассказал ему случай, произошедший с одним французским торговцем оружия, который поставил недоброкачественное вооружение, а спустя три недели был убит из проезжавшей мимо автомашины двумя неизвестными.

Для Хонигмана, как и для Бройера, эта договоренность оставалась в силе. Было опасно иметь Хонигмана в числе врагов. В Цюрихском банке уже ожидали поступления одного миллиона швейцарских франков, курс которых был на десять процентов выше марки. Фред был убежден в том, что не допустил в этом деле никаких ошибок.

— Я за то, чтобы продать новое оружие и странам Варшавского пакта! — заявил Горица.

— Продать нашему потенциальному врагу?! — Бройер с недоумением уставился на него.

— А почему бы и нет, если оно представляет собой всего лишь яйцо без зародыша!

— Яйцо без зародыша?.. — обалдело повторил Бройер.

Горица, довольный, усмехнулся и объяснил, что так называемый эффект Зайдельбаха, который состоит в поражении зрительного нерва, действителен только в закрытом помещении, а о применении этого оружия на поле боя и говорить не приходится.

С трудом суть сказанного дошла до Бройера, и он наконец понял столь странное поведение Горицы. Оказалось, тот дарил ему не бриллианты, а всего лишь простое стекло. И все же Бройер решил, что не воспользоваться этим шансом было бы глупо, так как и с такого открытия можно было поиметь некоторую прибыль. Жаль только, что в этом деле заинтересованы и другие.

— Ты можешь гарантировать мне десять процентов? — спросил Горица.

Артур редко кому подавал руку, но на этот раз он протянул руку со словами:

— О’кей, Фред!

И Горица пожал протянутую ему руку.

Снег уже стаял. Сильные дожди в течение нескольких дней беспрерывно лили над северными районами. Небо было так затянуто тучами, что с неба не проглядывала ни одна звезда.

Сегодня ресторанчик в Кизебютеле был закрыт. Марта и Пауль ужинали вдвоем. Нелли, как она сказала, уехала в кино в соседнее селение, но Марта полагала, что она ушла на встречу со своими странными друзьями.

В отношениях между Мартой и Паулем возникла незримая стена недоверия и взаимного подсматривания. Даже тогда, когда они разговаривали друг с другом, в их словах не было прежней нежности, а ласковые обращения, казалось, вообще выпали из их лексикона.

Пауль Ромер догадывался, что все это имело прямое отношение к появлению злополучного старика, о котором он решил не говорить до тех пор, пока эта история не забудется. Пауль вел себя как обиженный, надеясь этим хоть как-то смягчить Марту, которая, будучи доброй женщиной и любя Пауля, вряд ли сможет долго злиться на него.

Когда Пауль немного простыл и стал кашлять, он решил перебраться из спальни Марты в свою комнатушку, чтобы, как он выразился, не мешать ей спокойно отдыхать и не заразить ее. Но это был всего лишь повод.

Марте хотелось ясности, хотя она и избегала откровенного разговора с Паулем, ожидая сообщения из бюро детективов в Ганновере, куда она послала запрос в отношении прошлого Пауля.

По телевизору показывали последние новости. Пауль, смотревший передачу, мимоходом заметил Марте, что он намеревается съездить к Ховельману, вместо которого он заступает в ночную смену.

— Это он звонил тебе? — стараясь быть равнодушной, спросила Марта.

Пауль молча кивнул. На самом же деле ему звонил майор Вольноф, который по телефону приказал заступить сегодня в двадцать два ноль-ноль на дежурство и до трех часов ночи не выходить ни на минуту из дежурки, что бы там ни случилось. По этим словам нетрудно было догадаться, что ночью будет проведена новая операция. Ромер в душе радовался тому, что ему в этой операции отводилась довольно пассивная роль.

Пауль перелистывал газету и недовольно ворчал из-за того, что из нее оказалась вырезана большая часть объявлений.

— Это господин Крампен вырезал, — пояснила Марта, — он просил у меня эту газету.

В этот момент на экране телевизора показался танкер с гербом города Гамбурга, который плыл по Северному морю.

— Из-за каких-то объявлений испортить газету! — возмущался Пауль.

— Глядя на тебя, мне временами кажется, что за столом сидит Вильгельм Фенске, — со вздохом сказала Марта.

Пауль смущенно посмотрел на нее. Лицо ее осунулось, глаза были печальны. Через две недели должно состояться их бракосочетание, и в тот же день они собирались уехать в Ла-Корунью. Теперь Пауль не был уверен в том, что это будет. Вероятно, думал он, ему не стоило так легкомысленно уходить из спальни Марты.

Холодно пожелав ей спокойной ночи, Пауль встал и, уходя, сказал:

— Ну, так я пошел!

В прихожей Ромер надел плащ-дождевик и даже натянул на голову капюшон. Автомобиль Марты, у которого барахлил мотор, был на ремонте, у «консула» оказался незаряжен аккумулятор, оставалось только добираться на мопеде. Пока он вел мопед к калитке, пес радостно прыгал вокруг него.

Дождь бил Паулю прямо в лицо. Все вокруг казалось ему мрачным и печальным.

В доме у Ховельмана горел свет. Ромер заметил это еще издалека и, выключив мотор, доехал до самой садовой калитки. Жалюзи на окнах еще не были опущены. Пауль заглянул в одно из них и увидел стариков Ховельман, которые смотрели по телевизору какой-то фильм. Бруно сидел в кресле. Через час ему нужно было заступать на ночное дежурство. Гундула что-то вязала и перешептывалась с Коринной Крамер, которая сидела на софе.

Ромер редко видел ее, а встречаясь, каждый раз думал, кого же она ему напоминает? И тут его вдруг осенило: он видел ее фотографию! Коринна была похожа на девушку с фотографии, которая стояла на письменном столе Хойслера. Он даже вспомнил дарственную надпись: «От Коринны своему единственному дорогому брату!» У сестры Хойслера была другая прическа, и она очень походила на брата. Однако у той Коринны не было сестры-близнеца! Судя по всему, решил Ромер, это она и есть. Об этом обязательно следует доложить майору Вольнофу! Поручение майора, заключающееся в сборе доказательств относительно того, что именно Ховельман предал Хойслера, все еще не было выполнено.

Входная дверь оказалась запертой. Ромер позвонил. Ховельман открыл дверь и пропустил Пауля в крохотную прихожую. После взрыва в лаборатории они не виделись. Однако тот инцидент имел для Пауля и некую положительную сторону: во время передачи заключения пожарной комиссии было признано, что охрана фирмы подчинена службе военной контрразведки, и это в какой- то степени подняло авторитет Ромера среди его коллег.

— Что-нибудь по службе? — спросил Ховельман, не приглашая начальника охраны пройти в комнату.

— Ваше сегодняшнее ночное дежурство переносится! Вы замените меня утром, поскольку мне нужно будет ехать к начальству!

— Послушайте, — невольно вырвалось у Ховельмана, — я не желаю больше иметь с вами ничего общего!

«Да он убежденный красный, — подумал о старике Ромер, — возможно, что его именно поэтому и уволили с железной дороги!..»

— Радуйтесь, что вас избавляют от ночного дежурства, — проговорил Ромер. — Проспите ночь, а утром явитесь на доклад! — С тех пор как отношения между охраной и «МАД» стали общеизвестными, Ромер часто выражался военным языком.

— Хотите заработать орден? — с издевкой спросил Ховельман.

Однако Ромер проигнорировал эту насмешку. На маленьком столике в коридоре лежала газета. Ромера разбирало любопытство, какие же объявления вырезал Крампен из газеты.

— Могу я посмотреть эту газету? — спросил Ромер, а когда старик недоуменно кивнул, развернул ее.

На предпоследней странице было помещено рекламное объявление о продаже какого-то нового деодоранта и средства для стирки белья. Ромер перевернул страницу и прочел короткое сообщение: «Смертельный случай на охоте! Выходя из охотничьей хижины, капитан бундесвера Г. В. споткнулся так, что заряженное ружье выстрелило и насмерть уложило своего владельца!»

Лес в том районе являлся собственностью бундесвера, однако об этом в сообщении ничего не говорилось.

— Еще что-нибудь?.. — осведомился Ховельман.

— Что вы сказали?.. Да нет! — ответил Ромер, кладя газету на место. — Итак, завтра утром, ровно в шесть!

— Хорошо, — сказал охранник, закрывая за Ромером дверь.

Взревел мотор мопеда, а Ховельман стоял и думал, почему же он не слышал, как Ромер подъехал к его дому…

В двадцать три часа пятнадцать минут автомобиль Горицы остановился за кустами на полевой дороге, по которой обычно очень редко ездили. Фары он сразу же погасил. Калле Пильц докурил свою сигарету.

— У нас еще есть время, — заметил Горица.

— Такого со мной еще никогда не было! — заметил Пильц. — В твоем чемоданчике есть все, за чем следит наш заказчик: три «страусиных яйца» и микрофильм, и, несмотря на это, нам нужно лезть туда?..

— Разумеется, — подтвердил Горица. — Бройер получит деньги сразу из шести мест! Так что радуйся, иначе мы не получим обещанные нам десять тысяч!

— Еще бы! За какой-нибудь час работы мы получим по пять тысяч!

— Эти десять тысяч предназначены тебе, Калле, и пусть Бройер об этом ничего не знает!

Несколько секунд Пильц молчал, а затем спросил:

— Это правда? Фред, дружище, у любого другого я бы спросил, не кроется ли за этим какой-то чертовский замысел?

— Оставь, Калле, свое я давно получил! Сейчас я иду на свое прощальное представление. Хойслер был моим другом. Я надеюсь на твою помощь, если она мне понадобится!

— Все будет в порядке! — торжественно произнес Калле и, обняв Горицу за плечи, встряхнул его.

Лобовое стекло машины так заливало дождем, что сквозь него ничего не было видно. Фред включил «дворники».

— Подумай над моими словами, — заметил Горица.

— Все ясно!..

Оба вылезли из машины, как следует застегнув комбинезоны. Все, что им было нужно, лежало у них в карманах. Пильц натянул капюшон так, что видны были только нос и глаза. Чуть позже оба они надели защитные очки с затемненными стеклами.

— А ты уверен, что те «яички» из гипса? — спросил Пильц.

— Вроде бы.

— А если они настоящие?

— Дружище, безо всякого риска десять тысяч не заработаешь! К тому же на носу у нас защитные очки!

Пильц замолчал, но, судя по всему, чувствовал он себя неважно. Горица запер машину, и они по мокрому бурьяну пошли к тропе. Когда они на нее вышли, ноги у обоих по колено оказались мокрыми. Колючую изгородь они заметили только тогда, когда уперлись в нее. Горица прошел вдоль изгороди до калитки, открыл ее и снова запер за собой.

Дойдя до двухэтажного здания управления, оба остановились. Несмотря на темноту, Горица быстро нашел на кольце нужный ключ. В коридоре на них повеяло сухим воздухом. В материальном складе находился щиток автоматической телефонной сигнализации; Горица тут же отключил ее.

В бывшем убежище нацистских офицеров было темно. Пильц и Горица неслышно миновали первый этаж. Лорхер, видимо, спал. Пильц в девять вечера набрал его номер телефона и, услышав голос Лорхера, извинился, сказав, что не туда попал.

Ключ к замку подошел, однако дверь почему-то не открывалась.

— На задвижку закрыта! — прошептал Горица.

Через несколько минут Фред через дырку в стекле открыл задвижку, и они вошли в помещение.

В прихожей было темно. Горица приложил ухо к двери комнаты Лорхера и услышал шумное дыхание старика. Ручка двери повернулась, но и эта дверь не открылась. Пильц тенью метнулся к Горице. Оба они надавили на дверь плечами, она заскрипела, а затем так распахнулась, что они оба влетели в комнату.

Лорхер спал, сидя в кресле. Перед ним на столе стояла пустая бутылка коньяка. Проснувшийся фабрикант расширенными от ужаса глазами уставился на двух взломщиков в черных очках. Вид у него был довольно жалкий.

— Что… что вам надо?.. — испуганно пролепетал он.

— Где твой пистолет? — Пильц приставил дуло своего пистолета к лицу старика. Лорхер словно завороженный уставился на дуло.

— В тумбочке…

Горица вынул оттуда заряженный, снятый с предохранителя пистолет. Со страха Лорхер плохо соображал, но он невольно подумал о том, не эти ли типы в черных комбинезонах устроили взрыв в лаборатории?

Горица обшарил карманы Лорхера и нашел ключ от сейфа.

— А где же второй ключ? — требовательно спросил он.

— Он… у моего… компань… — не успел Лорхер договорить фразу до конца, как Пильц тут же отвесил ему звонкую оплеуху.

Горица бросил укоризненный взгляд на своего партнера. Однако Лорхер от оплеухи мигом пришел в себя и довольно внятно сказал:

— Второй ключ лежит в письменном столе.

Грабители действовали слаженно, чувствовалось, что им были нужны не деньги, а ослепляющие заряды.

— Надевай пальто! — приказал Горица.

«Боже мой, неужели я окружен врагами?» — с ужасом думал Лорхер. Он вспомнил, что после обеда ему звонил Крампен и с угрозой вопил: «Убит капитан Венцель! Якобы несчастный случай на охоте!.. Если ты на него донес, то берегись!» Лорхер так и не понял, почему Крампен был так разозлен.

Неужели эти типы в комбинезонах имеют к этому какое-то отношение?.. Значит, это совсем не несчастный случай?.. Неужели Венцеля убрали из-за дела Хойслера? А ведь имя Венцеля он называл только господину Хонигману из Цюриха…

Лорхер с трудом влез в кожаное пальто. На дворе лил проливной дождь, капли которого затекали за воротник. Лорхер в домашних туфлях ступал по лужам. Оба неизвестных, видимо, знали дорогу и поэтому шли кратчайшим путем к лаборатории. Ховельмана нигде не было видно.

Дверь помещения была заперта, но у Горицы и от этой двери имелся ключ. Лорхер с трудом поднялся на этаж. На стене громко тикал регулятор.

— Отключи сигнализацию! — приказал Пильц. Голос из-под капюшона прозвучал как-то квакающе. Все это было похоже на сцену из детективного кинофильма. — При первом звуке сирены я уложу тебя на месте! — пригрозил он старику.

Лорхер нисколько не сомневался в том, что при случае он не дрогнув сделает это.

— Вахтера из новой лаборатории мы прикончили, — вежливо заметил Горица, — он не хотел отдавать нам ключи!

Лорхер был чуть жив от страха. «Боже мой! Они застрелили Ховельмана! Они и со мной могут так же разделаться…»

Руки его дрожали, он был не в состоянии быстро набрать комбинацию чисел. Пильц дулом пистолета ткнул ему в висок. Лорхер путал цифры, и тогда ему помог Горица. Когда код сработал, они открыли решетчатую дверь и сунули старика в эту клетушку. Лорхера трясло от одной мысли, что Пильц может убить его.

— А теперь отключите сигнализацию! — приказал Горица.

— Но учти, если сирена заревет, я стреляю! — снова пригрозил Пильц.

Лорхер не мог вымолвить ни слова. Горло у него перехватило от страха. Он вспомнил о том, что ему сказал Хонигман: «Теперь для вас не будет покоя».

Выключатель сигнализации находился за батареей центрального отопления. Лорхер выключил рубильник.

Горица вставил оба ключа в сейф и одновременно повернул их. «Он и этот секрет знает», — отметил про себя Лорхер. Пиль же в этот момент повернул ручку сейфа и потянул на себя дверцу, которая подалась на несколько сантиметров. В ту же минуту Пильц подставил Лорхеру табурет и усадил его, а Горица накинул ему на шею нейлоновую петлю.

— Убить вас на месте было бы несправедливо по отношению к нашему товарищу Хойслеру, — проговорил он.

Лорхер тяжело дышал. «Неужели это люди из „МАД“?!»

— С вами будет то же самое, что и с ним, если ослепляющий заряд взорвется, когда мы будем забирать содержимое сейфа!

— Его в сейфе нет, — пробормотал Лорхер. — Они уже не взорвутся… — поправился он. Голос у него дрожал.

Горица открыл дверцу сейфа, которая издала звук, похожий на вздох. Внутри лежали документы, перевязанные шпагатом. Затем он поднял крышку ящика, достал одно «яйцо» и вложил палец в пластиковое кольцо.

— Осторожно, только не дергайте его! — взмолился Лорхер.

— А почему бы и нет? — Пильц разыгрывал из себя наивного простачка.

— Оно же взорвется! — объяснил Лорхер дрожащим голосом.

— Нам это нисколько не повредит, — заверил Горица, — не забывайте, что у нас защитные очки!

— Давайте закругляться, босс, — проговорил Пильц. — И почему, спрашивается, ему не испытать того, что испытал бедняга Хойслер?..

— Нет!.. Я тут ни при чем! — с мольбой выкрикнул Лорхер. — Ту ловушку подстроил Крампен! Я ничего не знал!

— А объявление с предупреждением?

Запинаясь на каждом слове, Лорхер рассказал о том, в какую ловушку попал Хойслер. Остальное Горица уже слышал от Зайдельбаха.

Нервы у Лорхера, видимо, совсем сдали: по его щекам текли слезы.

— Раз он ничего не знал об ослеплении, босс, — заметил Пильц, — тогда давай прикончим его!

— Ладно, пусть еще немного поживет, но если он нас продаст, то тогда уж ему конец!

Лорхер начал заверять их в том, что он ни за что на свете даже в полицию не заявит. Дыхание его стало прерывистым. Горица привязал тонкий шнурок к предохранительному кольцу «яйца» и обменялся со своим коллегой мнением относительно того, каким может быть взрыв. Затем оба они спрятались за сейф. Лорхера охватил еще больший ужас.

— Что… вы… делаете?! — простонал он. Только теперь до него дошло, что эти мужчины решили отомстить за своего товарища. Они даже не закрыли крышку ящика. От одного заряда можно ослепнуть, а если сдетонируют и другие? — Ящик!.. Боже мой, закройте же ящик!

Горица тем временем дернул за шнурок. Лорхер словно загипнотизированный уставился на предохранительное кольцо.

— Нет! Нет!.. — вдруг яростно выкрикнул он и, застонав как раненый зверь, крепко зажмурился.

Горица начал считать от десяти до единицы. Лорхер невольно вспомнил, как проходили испытания на степных барашках, а сейчас сам он превратился в подопытного барана.

— Семь… шесть… пять…

У Лорхера все внутри сжалось.

— Четыре… три… два…

Лорхер ухватился за нейлоновую петлю, которая до боли впилась ему в шею.

— Один… ноль!

Лорхер замер, однако ни шипения, ни взрыва не последовало, не было и яркой молнии, которая обычно ощущалась даже через опущенные веки. Ничего. Сердце его бешено колотилось в груди.

— Все верно, босс, это подделка! — проговорил наконец Пильц.

«Что же это за трюк?» — мелькнуло в голове у Лорхера.

— Так оно и есть! А я-то подумал, что нас обманывают! — признался Горица.

Лорхер приоткрыл глаза. «Яйцо» лежало на своем месте. Предохранительное кольцо выдернулось из корпуса, из которого высыпался какой-то белый порошок. Содержимое настоящего ослепляющего заряда было желтого цвета. Вспомнив об этом, старик широко раскрыл глаза.

Горица тем временем разбросал все «заряды», лежавшие в ящике. Лорхер ничего не понимал, он даже решил, что у него начались галлюцинации.

Горица повернулся к Лорхеру и сказал:

— Мы получили информацию о том, что ваши «фрукты» выкрал Крампен, а в ваш сейф подложил вот эти «манекены»! Мы не особенно поверили в это, но теперь и вы можете убедиться в том, что это правда!

Горица разбил одно пластиковое «яйцо», из которого посыпался белый порошок.

— Этим самым развеяна мечта об ослепляющем оружии, — заметил Пильц.

— На вашем месте, — начал ехидно Горица, — я бы скрылся куда-нибудь! Положил бы денежки в карман — и был таков!

Они развязали Лорхера, но не отпустили его. Заперев решетчатую дверь, они набрали кодовую комбинацию, чтобы никто не мог войти сюда беспрепятственно.

— Вот вам стальное лезвие, которым вы сможете перепилить запор и через час освободиться! — сказал Горица Лорхеру.

Лорхер скорчился на табурете, смотря вслед обоим мужчинам, не имея сил, чтобы произнести хоть одно слово. Смертельный страх все еще сковывал его. Дверь лаборатории захлопнулась так громко, будто прозвучал выстрел.

Позади загона для овец стояла автомашина, матово поблескивающая в темноте никелем. Человек, сидевший за рулем, курил, прикрывая огонь ладонью. Это было далеко не первое секретное поручение директора Виндиша. Обычно он занимался тем. что пересылал начальнику секретные сведения о профсоюзных руководителях.

Монотонно лил дождь. Светящиеся стрелки часов на приборной доске показывали, что прошло уже пять минут после установленного срока.

Наконец показались огни приближающегося автомобиля, а через минуту он уже остановился рядом. Из него вышел мощного телосложения мужчина, порученец Виндиша тоже вышел из своего автомобиля. Он осветил фонариком кусок цветного картона, который приехавший держал в левой руке. Это была лишь одна половина какого-то бланка, а другую половину предъявил солидному мужчине сам порученец. Обе половины точно совпали, составив одно целое. Тогда, не говоря ни слова, приехавший поставил на мокрую от дождя траву маленький чемоданчик и, повернувшись кругом, бросился к своей машине.

Директор Виндиш ожидал своего курьера на автостоянке возле Фернштрассе. Чемоданчик переместился в машину Виндиша, который имел от него ключи. Он отпер замки и поднял крышку. В нем лежали завернутые в тряпки три «страусиных яйца» из коричневого пластика, но не было никаких документов.

В душе у Виндиша нарастало возмущение: ведь фон Венген говорил главным образом о документации, которая будет приложена к зарядам. И тут директор увидел небольшую металлическую капсулу. Он сразу же открыл ее. На ватной подстилочке лежала пленка микрофильма. Виндиш с облегчением вздохнул и протянул своему курьеру конверт, в котором лежали три купюры по сто марок.

Никогда в жизни Лорхер так энергично не работал. Пот тек у него по лицу и спине, а он все пилил и пилил… Прошло почти два часа, пока перед ним не раскрылась решетчатая дверь и он смог выйти.

В ту ночь фабрикант больше уже не спал. Уничтожив следы возле сейфа, он принял душ и переоделся, затем уложил в чемоданы свои самые лучшие вещи.

Оставшиеся до рассвета часы он провел в канцелярии, разбирая финансовые документы, которые не вызывали у него никаких опасений. Самая крупная сумма находилась на хранении в банке «Бюрки и Цбиндер» в Цюрихе. Сверив колонки цифр, он с облегчением вздохнул, так как сумма оказалась довольно-таки внушительной.

Выпив рюмку коньяка, он вдруг вспомнил, что забыл поискать Ховельмана; в шесть часов он должен был смениться. Лорхер хотел было заказать по телефону такси, но телефон не работал — гангстеры и об этом позаботились. Сойдя вниз, он сел в машину и поехал к Паульсену.

Лорхер решил действовать напрямик: фирма его действительно попала в затруднительное положение, и требовалось по крайней мере две недели, чтобы поправить дела. Новые кредиты скоро будут получены, но до того времени он, Лорхер, должен куда-то исчезнуть. Его чемоданы уже доставлены на вокзал, а Паульсен объяснят отъезд шефа служебной необходимостью. Он уже получил от Лорхера счета и адрес во Франкфурте, куда он должен будет доставить наличные.

— Скажите мне, Паульсен, вы что-нибудь коллекционируете?

— Конечно, господин Лорхер, этикетки от спичечных коробок! — Паульсен так и засветился от радости, он протянул шефу три альбома.

Лорхер полистал их, сокрушенно качая головой.

— И какова же их стоимость? — спросил он.

— Стоимость?! — Паульсен чуть было не лишился дара речи. — Да эти экземпляры бесценны!

— Тем лучше! — проговорил Лорхер, забирая себе один из альбомов. — Он останется у меня в качестве залога до встречи во Франкфурте!

— Господин Лорхер!.. — воскликнул Паульсен, побледнев, но не из-за альбома, в котором были собраны самые редкие экземпляры этикеток, а из-за того, что Лорхер усомнился в его верности. И это благодарность за восемнадцать лет самоотверженного труда, за множество сверхурочных часов, которые ему никто никогда не оплачивал!

— Поезжайте на вокзал! — приказал фабрикант, кладя альбом в свой портфель.

В четыре часа утра темный лимузин подкатил к подземному гаражу отеля «Минерва»; трое мужчин в серых кителях выгрузили из него металлические коробки и катушки кабеля и на грузовом лифте подняли все это на второй этаж.

Почти два часа они работали в конференц-зале отеля, прокладывая кабель под ковром и за шторами, монтировали какие-то приспособления, а в соседнем помещении разместили большой прибор с несколькими контрольными лампочками, с помощью которого передавались помехи.

На рассвете мужчины закончили свою работу, после чего старший из них по телефону доложил начальству своей фирмы, конкурирующей со спецслужбой, о том, что объект «Минерва» приведен в нужное состояние. Задание это было поставлено фирмой «Лайсинг-оптик», выступившей инициатором организации предстоящей встречи в нейтральном месте.

Доктор Шауер — генеральный директор «Лайсинг- оптик» и директор Виндиш от «ВОМА» прибыли на эту встречу в числе первых. Оба с удовлетворением заметили, что обстановка вполне располагает к доверительному разговору.

— Ваш экс-генерал все сделал с первого захода, в то время как наш экс-адмирал старался понапрасну, — как бы вскользь заметил Шауер.

— Даже так?.. — Виндиш вопросительно посмотрел на генерального директора.

— Начальство из Кобленца поставило перед нами новую задачу! — проговорил доктор Шауер и на том же дыхании спросил: — Как далеко вы зашли в операции «Степной барашек»?

— Мы располагаем документацией, вы об этом уже знаете, — сказал директор Виндиш. — Для этого нам пришлось задействовать одного знающего человека!

Генеральный директор Шауер знал, что речь идет о химике докторе Вольнофе, сыне майора из военной контрразведки, который уже несколько месяцев работал в «ВОМА».

Виндиш заверил, что «ВОМА» в состоянии за довольно короткое время наладить производство ослепляющего оружия, а Шауер заявил, что «Лайсинг-оптик» уже пошла на риск выпуска защитного стекла Зайдельбаха.

Доктор Шауер заметил, что в конференц-зале установлена специальная аппаратура, мешающая подслушиванию. Долгое время они недооценивали роль и значение экономического шпионажа.

— А ведь на этот счет имеется большое количество исторических примеров. Когда немецкому алхимику Иоганну Фридриху Беттгеру из Дрездена удалось в 1709 году, независимо от китайцев, разработать собственный метод изготовления белого фарфора, охотники за этой тайной хлынули со всего света в королевство Саксонию. Фарфоровый шпионаж принял такие размеры, что шпионы начали совращать жен и дочерей мастеров, лишь бы только напасть на след изобретения.

В радиусе пятидесяти километров от Дрездена вряд ли имелась хоть одна гостиница, в которой не было бы тайного агента. Королевская полиция арестовывала такое количество агентов и предателей, что ими были переполнены все тюрьмы. Однако погоня за агентами мало что дала, так как вскоре фарфоровое производство было налажено в Берлине, Вене, Копенгагене, Санкт-Петербурге и в Венеции…

Генеральный директор Линдштедт объявил совещание открытым. Он был, как всегда, краток, сообщив о том, что «ВОМА» подготовила производство ослепляющего оружия, умолчав при этом о его происхождении, однако все присутствующие были в курсе дела.

После Линдштедта выступал доктор Шауер, подчеркнув мысль предыдущего оратора о том, что появление всякого нового оружия неизменно приводит к изобретению средства защиты от него; в шутку он заметил, что бундесвер лишь из тактических соображений приступил сначала к выпуску ослепляющего оружия, а уж затем к производству средств защиты от него.

Короткие рефераты делались по заранее разработанному плану. После доктора Шауера выступал фон Венген.

— Господа, я буду предельно краток, — начал он. — Изобретенное фирмой «Лорхер и Зайдельбах» ослепляющее устройство, назвать которое гранатой было бы неверно, еще не созрело для запуска в серийное производство. Операция под кодовым названием «Степной барашек» включала в себя испытания, которые, как вам известно, проводились над животными под контролем специальной комиссии из Кобленца!

Фон Венген заметил, что Линдштедту не понравилось его упоминание о Лорхере, однако проигнорировал это. Зато он удостоился подбадривающего взгляда доктора Шауера.

— Мое предложение, — продолжал фон Венген, — касается выпуска защитных очков против эффекта Зайдельбаха, но в федеральном ведомстве по науке и технике проявляют к этому изобретению большой интерес. Военный советник полковник Роль по сути дела отклонил проект изготовления защитных очков, так как еще не было известно о том, что ослепляющие заряды могут быть использованы и в артиллерийских снарядах.

Директор Виндиш обменялся многозначительным взглядом с Линдштедтом. Оба они сделали для себя выводы, что бывший генерал, видимо, имеет с «Лайсинг- оптик» особые отношения; а собственно, почему бы и нет, если это нисколько не вредит «ВОМА»?

— Положение несколько изменилось, — продолжал фон Венген, — после тревожных событий, произошедших на фирме «Лорхер и Зайдельбах», за которыми, вполне вероятно, стоят зарубежные заинтересованные лица! — Фон Венген сделал внушительную паузу. — Сама мысль о том, что наш потенциальный противник может располагать ослепляющим оружием, доставляет господину министру много забот! Комиссию, которую возглавляет полковник Роль, следует попросить о том, чтобы она самым детальным образом изучила вопрос о надежности защитных очков!

Аплодировали лишь одни представители фирмы «Лайсинг-оптик». Фон Венген упивался собственным триумфом. Лично он давно был знаком с правилами игры, которые утверждались на директорском этаже, после чего вырабатывалось и само решение. Промах, допущенный Вольнофом, послужил для него своеобразным уроком.

— Мне было разрешено упомянуть и о совершенно новом факте!

Директор Виндиш скомкал лист бумаги, на котором был нарисован парусник на волнах; сам он в этот момент был погружен в мысли о предстоящем зимнем отпуске, который намеревался провести на Карибском море, чтобы там походить под парусом. Но при этих словах фон Венгена, который собирался чем-то удивить собравшихся, Виндиш снова вернулся к действительности и сосредоточился на докладе.

Доктор Шауер смотрел через широкое французское окно в сад, где шел мокрый снег. Вскоре он собирался поехать в Швейцарию, чтобы покататься там на лыжах. Слова фон Венгена также вывели его из задумчивости. Шауер откинулся на спинку кресла и прислушался.

Фон Венген сказал о том, что фирма «Лорхер и Зайдельбах» уклонилась от выпуска безвредной ослепляющей гранаты. Последние события, имевшие место на этой подозрительной фирме, ясно показали, что недостаточная финансовая обеспеченность и неудовлетворительная система безопасности представляют большой риск для предприятия.

Бросив беглый взгляд на генерального директора Линдштедта, фон Венген объявил, что федеральное ведомство в Кобленце будет только приветствовать, если «ВОМА» заинтересуется выпуском ослепляющей ручной гранаты. За эти слова он удостоился аплодисментов Линдштедта, которого тут же поддержали и остальные сотрудники «ВОМА».

С помощью квалифицированных юристов, которые заранее провели определенную работу, были довольно быстро выработаны пункты совместного договора обоих концернов.

«ВОМА» и «Лайсинг-оптик» внесли по пятьдесят процентов средств, необходимых для производства нового вида ослепляющего оружия.

На совместный обед Виндиш шел рядом с Линдштедтом и незаметно прошептал ему:

— Генерал не пожелал разглашать того, как в высшей инстанции настаивали, чтобы мы взяли на себя все расходы, поскольку Лорхер по существу является банкротом!

Линдштедт с усмешкой кивнул, однако определение Виндиша его покоробило. Он замедлил шаг и, когда фон Венген, шедший чуть сзади, поравнялся с ним, сказал:

— Дорогой коллега, навестили бы вы меня в ближайшее время! В моей коллекции появился новый пистолет, замечательный экземпляр!

— С большим удовольствием! Ваша несравненная коллекция настолько хороша, что видеть ее всегда приятно! — ответил фон Венген.

Для проверки надежности защитных очков, выпущенных фирмой «Лайсинг-оптик», требовалось взорвать один из ослепляющих зарядов.

Полковник Роль был убежден в том, что его группа, состоявшая из четырех экспертов, проведет великолепный показ действия ослепляющего оружия подобно тому, как несколько месяцев назад Лорхер продемонстрировал это на своих степных барашках.

Генеральный директор Шауер принял господ из Кобленца в гостевом зале дирекции, устроив в их честь завтрак с шампанским. В непринужденной обстановке ни один из присутствующих не говорил ни об ослепляющей ручной гранате, ни о защитных очках.

Помещение для проведения испытаний располагалось в подвале лабораторного здания. Они шли по длинному коридору, который смело можно было бы принять за коридор отеля, если бы не трубы и провода, протянувшиеся по потолку.

Шауер проинформировал присутствующих о задачах лаборатории, назвал ряд ее параметров, которые произвели должное впечатление. Оказалось, что на ее оборудование ушел не один миллион марок.

В конце коридора помещалась двойная дверь, ведущая в кинозал, где стояли четыре ряда мягких кресел. Господа, томимые ожиданием, расселись. Все обрадовались, что здесь можно было курить; Роль взял сигарету из портсигара Шауера.

Зал погрузился в полумрак, а из репродуктора послышался приятный мужской голос:

— Наши телевизионные камеры, установленные в испытательной, позволят вам, уважаемые господа, стать соучастниками проводимых испытаний, не подвергая опасности собственное зрение!

Засветился экран, и на нем появилось изображение помещения без окон, в центре которого стоял низкий круглый стол, а вокруг него, как в детском саду, двенадцать маленьких стульчиков. Все засмеялись: на стульчиках сидели небольшие обезьянки, каждая из которых была пристегнута поясом, каким пилоты пристегиваются в самолете. На пилота особенно была похожа каждая вторая обезьянка, потому что у каждой второй были очки.

— Вы видите, господа, — произнес голос из репродуктора, — что каждая вторая обезьянка носит специальные очки. Чтобы различать их, обезьянки в очках одеты в красные курточки, а без очков — в голубые!

Полковник Роль невольно вспомнил о степных барашках, которые наверняка были предназначены для забоя. Его тогда нисколько не тронуло, что они явились своеобразными жертвами при испытании нового вида оружия. На этот раз это были маленькие обезьянки, похожие на людей, а те из них, что были в очках, вызывали у него какое-то тревожное чувство: чем-то они напоминали ему маленьких детей. Роль догадывался, что все это было сделано намеренно. При этих испытаниях проверялось не столько воздействие самого ослепляющего оружия, сколько надежность защитных очков.

Руководитель испытаний тем временем продолжал говорить о том, что на потолке висит специальная сетка из тонкой проволоки, в которой лежит яйцевидный предмет из коричневого пластика, снабженный предохранительным кольцом. Роль тут же разглядел и тонкую сетку, и все остальное.

— Три… два… один… ноль! — просчитал голос из репродуктора.

На какое-то мгновение весь экран был засвечен вспышкой белой молнии. Глаза резало так, как это бывает, когда человек смотрит на электросварку. Через несколько секунд контуры предметов стали просматриваться.

Обезьянки от ужаса застыли словно парализованные. Над столом болтались обрывки сетки, металл местами был оплавлен, а пластиковое яйцо просто-напросто исчезло.

В помещение для опытов вошли две работницы в специальных одеждах и начали отстегивать сначала обезьянок в голубом, которые продолжали сидеть на стульчиках, вертели головами и протирали кулачками глаза. Роля тронули эти почти человеческие жесты, и он почувствовал во рту сухость.

Как только с обезьянок в красном сняли очки и отстегнули с них ремни, они весело запрыгали, забегали вокруг стола. Обезьянки в голубом вели себя пассивно, скорчившись, они продолжали сидеть на своих местах, а некоторые из них даже принимали позы для сна.

Репродуктор молчал. Картины, переданные телекамерой, действовали без слов. Роль заметил, что зрелище это довольно страшное, доктор Шауер согласился с ним, но при этом сказал, что обезьяны с незапамятных времен всегда служили научным целям.

Роль сразу же разобрался в исходе испытаний. Теперь его следует повторить в большем масштабе на открытой местности, так как на повестке дня стоял вопрос о возможности использования ослепляющих артиллерийских снарядов.

Поскольку потенциальный противник, как считали в «МАД», может также иметь ослепляющее оружие, то нет никакого сомнения в актуальности выпуска защитных очков.

Отнюдь не случайно Виндиш и Шауер встретились в умывальной комнате после того, как они вернулись из директорского помещения. Они с такой тщательностью мыли руки, как их обычно моют хирурги перед операцией, обмениваясь скупыми замечаниями об исходе испытаний. Комиссия была довольна, и Роль намеревался не только доложить об этом лично министру, но еще и приложить к своему докладу видеокассеты.

— Но есть и еще кое-что, дорогой Виндиш. — Шауер огляделся, словно опасался, что их могут подслушивать. — Один из ваших сотрудников хотел бы — разумеется, за приличный гонорар, сто тысяч, — предостеречь нас с вами от предоставления кредитов!

— Вот как?! А в чем дело?

— Мы согласились на половину, но это же шутка.

— Дорогая шутка…

Доктор Шауер сказал, что один сотрудник послан на встречу, которая состоится в аэропорту Эссена, так как информирующий агент пожелал остаться неизвестным.

— Ну, и удалось ему это?..

— Но его сфотографировали! — Копчиками пальцев он извлек из кармана фото и протянул его Виндишу. — Вот он!

— Вот это да! — воскликнул директор «ВОМА». — Доктор Вольноф! Сын майора Вольнофа из бундесвера. Мы его устроили туда по предложению фон Венгена. Ну, и что же он достал?

— Информацию о том, что ослепляющее оружие можно эффективно применять только в закрытых помещениях. Производство защитных очков в большом количестве будет чистым расточительством!

Не скрывая своей иронии, Шауер объяснил, что Вольноф изготовил копию одного микрофильма. Виндиш нисколько не сомневался в том, что это была копия с фильма, которым завладела спецслужба.

— Если мы уволим Вольнофа, — вслух размышлял Виндиш, — он станет торговать ослепляющим оружием в розницу!..

— Это даст нам право, — усмехнувшись, пояснил Шауер, — на сбыт очков, на которые «ВОМА» затратит пятьдесят процентов! Способ изготовления защитного стекла знает…

— …Вольноф?

— Ничего этот Вольноф не знает! — Генеральный директор посоветовал не увольнять уклонного к предательству сотрудника, а перевести его от имени «ВОМА» в дочернее американское производство, что не помешает собрать там необходимую информацию.

— Прекрасный совет! — подхватил Виндиш. — Я предложу Линдштедту так и сделать!

— Только меня не называйте! — подмигнув, сказал Шауер, зная слабость Виндиша всегда выпячивать себя перед генеральным директором.

Сдав комнату, которую она снимала у Ховельмана, Коринна, после того как доктор потерял сознание, перебралась к Зайдельбаху и жила теперь у него. Прибывший врач сразу же посоветовал перенести поездку в Южную Америку на более поздний срок. Это давало Коринне право отказаться от этой поездки. Таким образом, подготовка к отъезду отошла на задний план, и профессор мог сосредоточиться на подготовке нового издания своей книги по ботанике.

Быстрее чем ожидалось, доктор Зайдельбах узнал, что его обокрали. Коринна со страхом ждала этого дня, так как она терпеть не могла ссор и скандалов. В четверг лимузин куда-то увез празднично одетого доктора, который перед отъездом лаконично сказал, что едет в гости.

Спустя несколько часов он вернулся назад и как бы мельком сказал, что встречался с доктором Шауером. Разговор этот произошел в коридоре, а вскоре Коринна услышала, как доктор хлопнул дверью оранжереи.

Вскоре Зайдельбах вернулся в комнату, лицо у него было бледное. Он сказал, что у него похищен ящик, в котором хранились одиннадцать ослепляющих зарядов. Коринна покраснела и прошептала фамилию Фреда. Тот факт, что она инстинктивно проговорила фамилию своего возлюбленного, должен был убедить ученого в том, что она вовсе не является его сообщницей. Однако очень скоро Коринна поняла, что она уже не пользуется безграничным доверием Зайдельбаха.

Как и обычно, доктор съел на завтрак два пирожных, но не сказал, что он кого-то ждет к себе. О предстоящей экспедиции они теперь с Коринной говорили редко; казалось, будто доктор уже догадывался о том, что она не хочет поехать с ним.

Ветер стучал ставнями, бросая в окна песком. Перед домом стояла легковая машина, которая приезжала за доктором на прошлой неделе. Коринна очень удивилась этому, так как Зайдельбах не был одет для поездки.

Шофер вынул из багажника машины какую-то картонку, которую он отнес в кабинет Зайдельбаха. Когда Коринна чуть позже вошла к нему, на столе у Зайдельбаха стоял прибор для чтения микрофильмов.

Коринна недоуменно посмотрела на Зайдельбаха, который смущенно отвел взгляд. На его щеках горел румянец. Нетрудно было догадаться, что доктор больше ей не доверяет, если он приобрел такой прибор.

Зайдельбах скрылся в комнате с кактусами и скоро вернулся, неся в руке микрофильм. Он молча вставил его в прибор. Коринна сделала вид, будто ее это нисколько не интересует.

Когда засветился матовый экран, доктор покрутил какую-то ручку, пока изображение не стало отчетливым. Коринна увидела текст и схему и повернулась к прибору спиной.

Вскоре прибор перестал зуммерить, и в комнате установилась полная тишина. Коринна повернулась: доктор Зайдельбах уставился неподвижным взглядом в пустоту, плечи его вздрагивали.

У Коринны защемило сердце, она подошла к доктору.

— Вот, посмотрите!.. — прошептал он, показывая на микрофильм. — Это копия конструкции десятилетней давности! Он подменил мне микрофильм! — Имени Горицы он не назвал. — Но как он узнал, где я его храню?

Вдруг Коринна хлопнула себя по лбу:

— Да ведь я как-то рассказала Фреду о фразе из Библии, которую вы однажды процитировали, а спустя несколько дней он повторил мне то же самое!

— И извлек из него правильный смысл! — с горечью в голосе заметил ученый. — Выходит, что я сам раскрыл свой тайник!.. Коринна, умоляю вас, скажите мне всю правду! — Он внимательно посмотрел на девушку. — Вы знали, что Горица намеревался выкрасть у меня ослепляющие заряды и микрофильм?..

— Нет! — вдохновенно соврала она и даже не покраснела.

— А вы знали о том, что швейцарский банк от имени фирмы «Лайсинг-оптик» перевел на личный счет Горицы восемьсот тысяч швейцарских франков? — спросил Зайдельбах.

На сей раз Коринне не пришлось разыгрывать из себя несведущую.

— Это правда?.. — спросила она дрожащим голосом.

Министр казался в добром расположении духа. Полковник Роль знал, что он бывает и совсем другим, правда, сейчас для этого не было никакого повода.

Личный референт министра вставил кассету в видеомагнитофон.

Трое господ еще раз просмотрели ход испытаний; министру понравились обезьянки в голубом и красном, а полковник Роль процитировал заключение ветеринарной службы:

— «Обезьяны в красных курточках, имевшие защитные очки, нисколько не пострадали, зато животные в голубом потеряли зрение из-за разрушения зрительного нерва. Они будут умерщвлены».

— Каким образом? — поинтересовался министр.

— Вполне гуманным образом, — заверил его Роль. — С помощью боевого ОВ «СХ-12».

— Этих животных можно было бы использовать для других опытов, — высказался министр.

Полковник Роль доложил о том, что в будущем планируется проведение целой серии опытов с ослепляющим оружием и что он еще не уверен в том, что оно даст положительные результаты на открытой местности. В настоящее время идет работа над изготовлением гранат, которые по своим характеристикам должны превосходить своих предшественниц. Эти работы проводятся под эгидой «ВОМА».

Министру это понравилось, так как концерн «ВОМА» давно пользовался его доверием, и он тут же заявил, что фирме «Лайсинг-оптик» будет выделено три миллиона марок из фонда развития техники, с тем чтобы эти средства помогли ускорить выпуск защитных очков.