Оперативная деятельность и вопросы конспирации в работе спецслужб. Т. 4

Этика и мораль сотрудничества

Спецслужба не оперирует таким понятием, как «жестоко». Принцип спецслужбы: использовать любую возможность, чтобы прорвать оборону противника, — это универсальный принцип любого нападения.

Главный принцип Моссад — содействовать освобождению своих провалившихся агентов, а в случае смерти — возвращать их останки на родину.

Такова служба разведчика. Едва узнаешь новых людей и подружишься с ними, как уже приходится прощаться.

К своей деятельности агента-нелегала разведчик относится без предубеждения. Считая свою работу полезной для своей страны, он может гордиться своей ролью.

Никогда не следует раскрывать имена агентов без их личного согласия на это. У каждого из них есть родственники, которые будут неоднозначно реагировать на такие публикации, а их связи — тем более.

Между СИС и ЦРУ было заключено соглашение не вербовать граждан их стран без согласования друг с другом. При этом ЦРУ не должно было проводить операции на территории Великобритании без согласования с СИС.

В зависимости от того, кто оценивает того или иного секретного сотрудника, зависит, будет ли он считать его «разведчиком», «борцом за свободу», «партизаном», «патриотом», «шпионом», «террористом», «экстремистом» или «бандитом».

Все разведчики-нелегалы — люди с изломанной судьбой, особенно те иностранцы, кто по различным причинам связал свою судьбу со спецслужбой. Бессмысленно резонерствовать о безнравственности разведки и контрразведки, являющихся непременными атрибутами любого государства на протяжении многих столетий. Спецслужбы не более и не менее безнравственны, чем использующая их государственная власть. Все же нравственную сторону дела нельзя игнорировать.

Каждое правительство, понимающее свою ответственность, должно контролировать, в определенной степени, движение информации по каналам, которая передается другими иностранными правительственными организациями и учреждениями, если их можно только перехватить.

Старые сотрудники Агентства национальной безопасности США никогда не умирают, они просто становятся консультантами.

Шпионаж и предательство всегда стоят рядом, но тем не менее имеют свой особый оттенок, благодаря которому их никогда не отождествляют. Но если имена предателей мы чаще всего узнаем, то имена шпионов, как правило, покрыты вечной тайной.

Все предатели и перебежчики всегда стараются выдавать себя за борцов с ненавистным им режимом в той или иной стране. Но это не спасает их от названия «предатель». Засыпая вечером и просыпаясь утром, они постоянно помнят, что они предатели, и поэтому постоянно стараются всеми силами и способами доказать обратное.

Все легкомысленные и слабые люди предпочитают гнать от себя мысль о том, что должность секретного агента несовместима с честью порядочного человека. Для выполнения этой роли нужно иметь крепкую политическую и нравственную основу, которые сами по себе доказывали бы необходимость такого сотрудничества. Иначе ждите от агента предательства или нарастания патологии его психического состояния.

Героический максимализм влечет за собой неразборчивость в средствах, когда перестаешь различать, где кончается революционер и начинается провокатор.

Сотрудничество всегда будет позорным делом, если агент не защищает свои убеждения, страну, своих людей, а работает по найму в зависимости от оплаты. Разведчик не становится негодяем из-за того, что выполняет задание в среде врага.

Пример психологического состояния агента, который тяготится сотрудничеством со спецслужбой.

Объективная польза от использования провокаторов не может искупить объективного вреда, который наступает в тот момент, когда увлеченные этим человеком люди вдруг получают удар в самое сердце: тот человек, который их вел, был лучом, вдруг оказывается провокатором.

Предать первый раз тяжело, а затем — как по маслу.

Соглядатай, лазутчик, шпион. Прежде всего он солдат. А для солдата на войне всякое звание почетно.

Предательство многолико, подобно убийству. Предателями движут страх, корысть, зависть, честолюбие, авантюризм, шаткость идейных позиций, стремление пощекотать себе нервы, нездоровая потребность к самоунижению, извращенность натуры, пьянство, жажда властвовать, мстительность, элементарная «беспричинная» подлость. Ни одной «положительной» причины. Никогда — возвышенной цели.

Должность «тайного агента» часто гарантирует человеку свободу, он больше не подвергается опасности быть арестованным, но все это непрочно. Всегда присутствует презрение, которое испытывают люди к этой профессии. А ведь тайный агент ежеминутно рискует своей жизнью в интересах общества, которому он служит. Он, как правило, вступается за честных людей против злодеев и врагов существующего строя. Преследует преступников до самого места совершения ими преступления, вырывая из рук этих преступников в последнюю минуту кинжал или пистолет, подвергаясь потом их мести. А общество за все это презирает тайного агента, вместо того, чтобы отдать должное его работе.

Если агент не выполняет своей миссии, он становится обманщиком, а если выполняет — делается подлецом. Мы любим предательство, но не принимаем предателей.

«Главный закон должен защищать жизнь и конечность; тем не менее часто необходимо ампутировать конечность, чтобы спасти жизнь, но жизнь никогда не должна быть брошена на то, чтобы спасти конечность. Я чувствую, что меры, по своей сути неконституционные, могут стать законными, в случае если они становятся необходимыми для спасения конституции через спасение нации» (16-й президент США).

Разведчик — профессия лицемера.

Не так уж и приятно выискивать, вынюхивать, вылавливать всяких подонков истории.

«Подсадная утка» — роль неприятная и достойная человека с психологией мелкого осведомителя.

Быть наушником — гнусно!

Нормальный человек не может признать циничную ложь выполнением гражданского долга, сочинение доносов — служением родине, убийство ни в чем не повинных людей — противостоянием двух социально-политических систем.

Занятие агентурной работой необыкновенно расширяет знание человеческой души, но превращает в циников. Профессиональный шпионаж губит личность. Царь природы превращается в объект, который необходимо рассматривать со всех сторон, обнюхивать, облизывать, опутывать, охмурять, соблазнять, вербовать.

Никто и никогда не будет сотрудничать на агентурной основе со страной, журналисты которой называют их предателями, хотя они — агенты, работали ради безопасности страны, рискуя своей жизнью.

Розыскная деятельность по политическим преступлениям невозможна без существования тайной агентуры.

Фактом, неразрывно связанным с работой разведки, является измена. Изменник не боится презрения со стороны врагов и друзей, когда ненависть, оскорбленное самолюбие или жажда наживы и власти получают перевес над чувством долга.

Термин «шпион» всегда носил на себе определенное клеймо. Это слово сразу же вызывает в сознании все, что есть обманчивого и нечестного. Обычай выбрасывал шпионов за борт жизни. Имеется, однако, один тип шпиона, который заслуживает осуждения со стороны всех здравомыслящих людей, а именно — профессиональный шпион. Этот шпион продает свою службу тому, кто больше всех заплатит. Он ведет свою работу лишь в погоне за деньгами, а не из-за патриотических чувств и притом в большинстве случаев — под маской нейтральности. Такой шпион является и плутом, и бесчестным, так как он нарушает все законы доверия. Его никогда нельзя найти на фронте; напротив, он старается сколько сможет подальше убраться от опасности. Храбрость и плутовство редко можно встретить вместе.

Золото — единственная подходящая награда для шпиона.

Японский кодекс нравственности и быта «Бусидо» вменяет в обязанность шпионаж в пользу монарха в государстве, считая такое занятие проявлением долга и чести.

В мире существует зло, и с ним надо бороться. Но бороться честно — бессмысленно, поскольку неэффективно. Значит, нужно использовать любые возможные средства, в том числе и противоречащие морали.

Слову провокатора верить нельзя.

Никто из нас никому ничего не должен. Каждый вправе поступать так, как считает выгодным для себя. Мы зависим от обстоятельств. Одно только не зависит от обстоятельств — моя воля, если я человек свободный. Да если я не желаю лгать и изворачиваться, если я, гордый человек, считаю для себя недостойным лгать, кто же заставит меня лгать, кто в силах внушить мне, что я должен лгать? И притом не всегда же открываются конспирации. Так вот до тех пор, покуда они не открыты — и надобно действовать. Попался — плати по счету. А врать — низко. Покуда мы не открыты — действуем (прекрасный пример объяснения предательства членом организации, который стал агентом противника).

Агент живет без радости, постоянно охваченный ужасом неизбежного провала. Тут приходится играть. Двадцать четыре часа в сутки, каждую минуту. Во всем и везде тотальная, разрывающая душу подконтрольность. Это делает агента настоящей руиной, неврастеником, тяжело больным человеком. Но агента не жаль, хоть он и является самым несчастным человеком на земле: каждый выбирает свой путь в жизни. Человека, который посмел обидеться на Отчизну за то, что ему не дали нового чина или обошли наградой, и стал вследствие этого на путь измены, — какая уже тут жалость?

Нужно достигнуть того, чтобы честных людей было вообще как можно меньше, а вера в их существование совершенно бы исчезла. Нужно, чтобы мерзавец перестал стыдиться своей мерзости, чтобы честный человек не имел никакой возможности убедить других в своей неподкупности. Но нравственная порча, предательство, подкупность — все это сильные средства только для разрушения. Построить на них ничего нельзя.

В войне между силами промышленного шпионажа и контршпионажа нет методов, которые считались бы слишком подлыми. Все, что приносит успех, остается в рамках этики.

Если разговор двух друзей подслушан с помощью хитроумного устройства, полицейское государство еще не выполнило своей главной задачи. Зато когда оба собеседника спешат наперегонки друг на друга донести, — воспитательная цель достигнута.

Истинный профессионал спецслужбы не может предать людей, которые с ним работали во имя родины, которых он готовил, убеждал, продвигал, заставлял их рисковать собой и своими родными.

Когда речь идет о потрясении основных учреждений государства, расхожие понятия о такте и этике в таком случае неуместны.