Опороченная (Карнавал соблазнов)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Потом они проснулись от громкого стука в дверь.

— Убирайся, — прорычал Эйрик и прижал Идит еще сильней к себе. Ее голова покоилась у него на груди, а одна нога была бесстыдно закинута на его ноги. Эйрик покачал головой, удивляясь этой невозможной картине… и своему везению.

— Не надо больше, Эйрик, я слишком устала, — сонно пробормотала Идит.

Губы Эйрика растянулись в улыбке крайнего удовлетворения; он понимал, что проделал невероятно трудную работу, чтобы насытить ее.

— Эйр-рик, — заскулил Тайкир, снова забарабанив в дверь. — Уже давно рассвело, а у меня в постели четверка жутких огольцов, они так шумят, что у меня раскалывается голова. Пора вам с Идит заняться ими.

— Исчезни, Тайкир. И не появляйся, если только замок не подвергнется нападению.

Эйрик услышал, как Тайкир пробормотал пару ругательств и удалился. Потом положил руку на бархатные ягодицы Идит, радуясь мысли, что у него есть на это права супруга. Новые, удивительные чувства переполняли его, когда он смотрел на жену, и в то же время он боялся обращать слишком пристальное внимание на эти чувства — вдруг они окажутся эфемерными и исчезнут без следа. И он закрыл глаза, чтобы снова погрузиться в сон.

Однако у Идит были другие намерения, и они вскоре стали очевидны, когда она подвинулась и потерлась грудями о его мохнатую грудь, а затем властно положила руку на его усталый мужской орган и промурлыкала:

— Кажется, тебя нужно немного оживить, дорогой. И на этот раз запротестовал Эйрик, простонав:

— Не сейчас, Идит. Я слишком устал.

Однако вскоре передумал, когда она дерзко поинтересовалась:

— Даже если я встану на голову, с голой…

— Ты этого не сделаешь! — с ужасом вскинулся он, и его глаза распахнулись. — Или сделаешь? — Он не смог скрыть интереса, блеснувшего в его глазах.

— Нет, ублюдок, не сделаю. — Затем она рывком оседлала его и с вызовом спросила: — Ты уже так быстро перестал «экстазировать»? Ведь обещал мне, что сделаешь это двенадцать раз, а пока что остановился на шести.

Эйрик обнаружил, что уже больше не чувствует себя таким усталым.

Часом позже Тайкир снова подошел к их двери и настойчиво забарабанил:

— Эйрик, ты рискуешь нарушить узы братской любви. Оторви свой зад от кровати и забери у меня этих щенков. Джон вызывает меня на состязание, чья струя добьет дальше. Из-за Ларисы у меня уже отваливаются ноги, она заставила меня танцевать. Танцевать! Клянусь Тором, где это слыхано, чтобы воин-норманн танцевал? Эмма испачкала медом волосы. Годрик попал стрелой в масло у Берты. Абдул начал линять. А твоя проклятая собака насрала мне на постель.

Эйрик и Идит обменялись веселыми взглядами, оба одновременно воскликнули: «Убирайся!» — и разразились смехом.

— Это вы надо мной смеетесь? — взревел Тайкир.

От разочарования голос его стал грубым.

— Почему бы тебе не научить детей какому-нибудь из своих магических трюков? — выдавил из себя наконец Эйрик, пока Тайкир продолжал громко бубнить что-то в коридоре. Тайкир четко и без обиняков ответил, что он думает об Эйрике и его советах, и зашагал прочь.

Раз уж они все равно проснулись, Эйрик решил научить Идит кое-каким из этих трюков.

— Ты когда-нибудь слышала про знаменитое у викингов пятно «С»? — поинтересовался он у жены, усмехнувшись в ущелье между грудями, и направился ниже, помечая свой путь цепью поцелуев.

— Нет. Это очередная история про калифа?

— Конечно же нет, — с обидой ответил он. — Мой дядя Селик рассказывал мне про пятно «С». Весь фокус в том, что его можно найти только при помощи…

— Чего? — спросила Идит и ахнула, когда Эйрик встал на колени у нее между бедер и положил ее ноги себе на плечи.

— … языка, — ласково ответил он и подмигнул.

И позже, гораздо позже Идит ему сказала, что он может показывать ей свои магические трюки в любое время, когда ему захочется.

В третий раз Таикир забарабанил им в дверь уже в полдень и сообщил:

— Эйрик, выходи поскорей. Бритта исчезла, и мы опасаемся, что ее мог похитить Стивен.

Идит собрала испуганных ребятишек возле себя, и они смотрели, как Эйрик и его люди поскакали в полном боевом облачении на поиски пропавшей девушки. Она старалась спрятать свой страх за Эйрика с Тайкиром, а особенно за беспомощную Бритту, которая оказалась в когтях у Стивена.

Прежде чем сесть на коня, Эйрик обнял Идит и прошептал ей в губы:

— Я очень доволен тобой, жена. Надеюсь, что у меня вскоре будет больше времени вознаградить тебя.

— Я тоже счастлива в этом браке, — осипшим голосом призналась она, ласково проведя кончиком пальцев по его щеке. — Будь осторожен, мой супруг. Будь осторожен.

Они с Бертой занялись детьми, заставили их смыть всю грязь с тела, а потом посадили за кухонный стол, где Идит стала их учить. Хоть они и ерзали, не в силах совладать со своей неугомонностью, но все же оказались любознательными учениками, даже Годрик, и многое успели усвоить за три часа, пока не услышали, что лошади возвращаются в замок. Приказав детям оставаться с Бертой, Идит, полная нехороших предчувствий, побежала через зал.

Когда она открыла дверь, Вилфрид поднимался по ступенькам, неся на руках безжизненное, избитое тело Бритты. Эйрик с остальными уже снова ускакал прочь на поиски сатанинского Грейвли и его приспешников.

— Она жива? — спросила Идит у Вилфрида.

— Еле-еле, — проскрежетал он.

— Неси ее в гостевую комнату, — сказала она, направляясь вперед, и крикнула Гирте: — Скажи Берте, чтобы прислала горячую воду и тряпки.

Когда Бритту положили на кровать и сняли с нее лохмотья, в которые превратилась ее одежда, Идит и Вилфрид в один голос невольно ахнули при виде ужасных ран и синяков, покрывавших все ее тело от лица до ступней. Кровь и мужское семя засыхали на ляжках. Один глаз уже заплыл от кровоподтека, нижняя губа была рассечена. Левая рука казалась сломанной возле запястья.

— Проклятый ублюдок. Я убью его за это, клянусь! — воскликнул Вилфрид.

— Уйди, Вилфрид, — в конце концов взмолилась Идит, мягко кладя на его плечо руку. — Лучше дай я обмою ее тело без тебя. Найди травницу в деревне, если хочешь, и пришли ко мне со снадобьями.

— Она останется жива? — дрожащим голосом спросил он.

Идит пожала плечами:

— Я надеюсь на это. Постараюсь сделать все, что в моих силах. Большего обещать тебе не могу.

К тому времени, когда она обмыла Бритту, девушка пришла в сознание и простонала:

— Ох, госпожа, эти звери… что они делали со мной… все так болит…

— Ладно, Бритта, теперь ты в безопасности. — Но она не могла не спросить: — Это был Стивен из Грейвли?

Бритта взглянула на нее расширенными от ужаса глазами.

— Да. Он и пятерка его людей поочередно… ох, извращенцы… заставляли делать меня ужасные вещи… никогда не забуду… и он велел тебе передать…

Идит застыла от ужаса.

— Он велел… он велел… передать тебе, что ты станешь следующей. И сказал, что не будет с тобой таким милосердным.

Идит убрала с избитого лица Бритты похожие на паклю рыжие волосы, прежде струившиеся как золотая пряжа. Затем обняла юную служанку и стала укачивать ее, словно ребенка, прекрасно сознавая, что Бритта потеряла последние остатки детства, которые сохранялись в ней до сих пор. И на глаза ей навернулись слезы жалости.

К вечеру, когда Эйрик вернулся со свитой в замок, Бритта спала тревожным сном благодаря травам, которые принесла женщина из деревни. Идит уже видела, что служанка поправится со временем — по крайней мере, ее тело, если не душа.

Увидев нахмуренное лицо Эйрика, она поняла, что ему не удалось найти Стивена. Зловещему графу снова удалось уйти от расплаты.

Она поскорей приказала слугам приготовить лохани с горячей водой для Тайкира и мужа и накрывать столы к вечерней трапезе.

— И выкати несколько бочек медовухи, — сказала она Ламберту. — По-моему, у мужчин сильная жажда.

К тому времени, когда Идит поднялась наверх, Эйрик и Тайкир закончили мытье и сидели в спальне Эйрика, обсуждая события дня. Она рассказала о ранах Бритты и надеждах на ее выздоровление.

Сердце у Идит защемило от жалости к мужу. Она видела, как поникли его плечи от усталости и разочарования. Красивое лицо напряженно застыло. В этот день он не брился, и темная щетина покрывала щеки. Сомнений нет, он сильный мужчина… однако в этот день ему досталось.

Поколебавшись, Идит положила руку мужу на плечо. Он поднял к ней лицо, сначала с удивлением, а потом положил сверху свою ладонь. Идит пронзил восторг от такого мимолетного проявления нежности вдалеке от постельных дел.

— Мы больше не можем ждать решения витана по петиции об опеке, — сказал Эйрик.

Она кивнула, понимая, что опасность нарастает со дня на день, поскольку Стивен становится все более наглым в своих злодействах.

— Я все же говорю, что мы могли бы разоблачить этого ублюдка, если используем для этого Идит или Джона, — проворчал Тайкир.

— Тайкир, я уже предупредил тебя, чтобы ты и не вспоминал про Идит. — Эйрик угрожающе встал с места и шагнул к брату.

Идит толкнула Эйрика на место:

— Ладно, Эйрик, пусть Тайкир расскажет, что придумал. Да и вообще, обращайся со мной как с женщиной, а не как с ребенком.

— С ребенком! — Несмотря на серьезность положения, Эйрик ухмыльнулся ей.

Идит вспыхнула, понимая, что он подумал об их минувшей долгой ночи и о том, что он обращался с ней вовсе не как с ребенком.

— Ответ будет «нет», и мы не станем обсуждать это снова, Тайкир, — ровным голосом протянул Эйрик. — Мы поступим иначе. Завтра я намерен поехать во владения Грейвли в Эссекс, спрячусь там и буду ждать его возвращения, сколько бы это ни заняло времени.

Но возможность решать была перехвачена из их рук на следующее утро, когда к ним прискакал с недоброй вестью граф Орм.

— Король Эдмунд убит в Глостершире. Это случилось на празднике Святого Августина. Он пировал с придворными в Пакльчерче, и злодей Леофа ударил его кинжалом прямо в сердце.

Идит и Эйрик обменялись пораженными взглядами. Что может это означать?

— Слуги короля разорвали Леофу на куски, но поздно. Эдмунд был уже мертв, — сообщил Орм, жадно глотая медовую брагу.

— Он был так молод, — пробормотала Идит, качая головой. — Прожил едва ли больше двадцати четырех зим.

— Да, — согласился Эйрик, — а его сыновья Эдви и Эдгар едва вылезли из пеленок, одному четыре, другому всего лишь два года. Теперь престол унаследует, несомненно, его брат Эдред, а он чуть моложе Эдмунда… по-моему, ему двадцать два года.

Тайкир встал и взволнованно прошелся по комнате.

— Однако, в отличие от Эдмунда, который окружил себя мудрыми советниками, Эдред предпочитает общаться с темными личностями, такими, как Грейвли. Недобрые ветры подули на Британию, скажу я вам.

— А Эдред имеет какое-то отношение к смерти брата? — спросила графа Идит.

Орм пожал плечами:

— Его подозревают, однако пока доказательств нет. Его сторонники собираются в Уэссексе, якобы для присутствия на похоронах, а скорее всего не желая упустить свою выгоду.

— А витан? — с беспокойством спросил Эйрик, выражая молчаливую тревогу о судьбе петиции Стивена теперь, когда король убит.

— Витан не может изменить состав до похорон, а потом в течение короткого траура. Примерно месяц, — сообщил Орм. — Впрочем, ходят слухи, что его теперешние члены встретятся через три дня в Глостершире, чтобы наметить стратегию. Но уже теперь Эдред потребовал, чтобы его признали мерсии и датчане из земель датского закона. Дальше черед за Нортумбрией, и сомнений нет, Эйрик, что нас с тобой принудят поклясться на верность. Оттуда он отправится на Скалу Таддена, где ожидает присяги от всех северных королей.

— Он не теряет времени, — с насмешкой произнес Эйрик. — Но ведь мы этого и ожидали. Да, мы принесем ему клятву на верность, Орм. Что нам еще остается? Но, может, нам удастся договориться с теперешним витаном и предупредить слишком резкие изменения в управлении государством.

— Я подумал то же самое. Давай встретимся через два дня и отправимся вместе в Глостершир, согласен?

Эйрик кивнул.

Позже, после отъезда Орма, Эйрик и Тайкир снова уселись за стол, чтобы обсудить вместе с Идит такой новый поворот событий.

Идит положила ладонь на руку Эйрика, стараясь привлечь его внимание.

— Я не позволю использовать Джона никоим образом, но, на мой взгляд, у тебя не остается иного выбора, как сделать меня приманкой для Стивена, — заявила она мужу. — Медлить сейчас просто опасно. Если Эдред посадит в витане своих людей, опасаюсь, что петиция Стивена будет одобрена.

Эйрик угрюмо смотрел на нее, но в конце концов кивнул, соглашаясь:

— Мы сделаем все по моему плану, Идит, и ты не подвергнешься опасности. Ты слышишь?

— Я обещаю. Но скажу тебе вот что, муж. Я убью и себя, и сына, но не позволю этому сатанинскому отродью добраться до Джона. Отдать ребенка на его попечение равнозначно тому, чтобы собственноручно низвергнуть его в ад.

Эйрик обнял ее за плечи и прижал к себе. Пока что она ощущала себя в безопасности. Но кто знает, что ожидает их завтра.

В тот день Эйрик отвел ее в подземелья замка и показал тайный ход из крепости, которым они воспользуются по его плану в борьбе со Стивеном из Грейвли. Она не догадывалась, что потайная дверь под землю ведет из большого зала.

В основном помещения подземелья были наполнены старым оружием и вышедшей из употребления мебелью. Идит разглядывала сломанные стулья, столы и кровати, думая, что часть этого добра можно раздать батракам в их лачуги.

— А что в этой закрытой комнате? — поинтересовалась она.

— Сокровища, — небрежно ответил Эйрик. Он щурился, оглядываясь при тусклом свете по сторонам, затем поднял ржавый меч и убрал его подальше с дороги.

— Сокровища? Какие сокровища?

Эйрик взглянул на нее и пожал плечами:

— Монеты. Драгоценности. Ткани.

Дрожь интереса пробежала по телу Идит.

— Можно посмотреть? — льстивым голосом попросила она.

Эйрик вскинул голову при ее просительном тоне, однако снял с кольца на груди большой ключ и открыл скрипучую дверь. Затем, вытащив из стены факел, шагнул вперед.

Идит ахнула. Она не могла поверить своим глазам. Повсюду, куда бы она ни смотрела, ее взгляду открывались немыслимые богатства — сундуки, до краев набитые драгоценностями и золотыми монетами, тонкие шелка и богатая шерсть, несколько слоновых бивней, бочки с вином, душистое масло, гобелены, тяжелые блюда и серебряные столовые приборы.

Она повернулась к мужу и ударила его в грудь обеими руками:

— Ты скупой тролль! Как ты посмел?

— Что-о? — опешил он, пятясь назад.

— Ты, должно быть, смеялся про себя, глядя на мое скудное приданое. Прикинулся нищим, чурбан.

— Ну что ж, смеялся. Но только немножко.

Ей не было смешно, она насупилась. А он, прислонясь к стене, ухмылялся, глядя на нее без малейшего раскаяния на лице. Негодяй.

— Ладно, Идит, не злись. Ты же мне сказала, что богатство тебя не интересует.

— Не делай из меня дурочку, муж. Ты прекрасно знаешь, что одно дело — не стремиться к богатству, а другое — выбиваться из сил, чтобы свести концы с концами.

— Выбиваться из сил? Ты преувеличиваешь.

— Откуда ты знаешь? Ох, подумать только, я такой виноватой чувствовала себя, когда заказала несколько жалких овец и…

— Двадцать.

— Что?

— Ты заказала двадцать овец, Идит, а не несколько.

— Ох. — Она и не знала, что Эйрик так пристально следил за ее хозяйственными делами. — А коровы! В замке была одна-единственная на все хозяйство, когда я сюда приехала.

— Теперь их восемь. И я удивляюсь, откуда они взялись, — сухо заметил он, поднимая брови.

И снова Идит поразилась тому, что Эйрик оказался более наблюдательным, чем она думала. К ее удивлению, он виновато опустил голову.

— Я и сам собирался купить еще коров. Да только все руки не доходили.

Ее верхняя губа презрительно скривилась.

— Скажи мне, Эйрик, почему ты живешь так убого?

— Для норманна — даже для полукровки-викинга, как я, — неразумно вызывать зависть своих соседей-саксов.

Идит поняла его, хотя это не объясняло нежелания Эйрика сказать о богатстве ей, его жене.

— Как ты думала, чем я плачу всем новым воинам, которых позвал в Равеншир? — Он дергал ее играючи за кудрявый локон и накручивал его на палец, пока говорил.

Идит почувствовала, что краснеет.

— Я не подумала об этом. Конечно же, ведь ты все время смущал мои мысли.

— Да. Это я умею… смущать. Разве нет? — Он усмехнулся и привлек ее к себе, потянув за локон, по-прежнему накрученный на палец. Она старалась не поддаваться сладостному теплу, которое он излучал уже одной своей близостью.

— Ох, ты просто невозможен! А Азе, своей любовнице, — этим ты ей заплатил тоже, верно? — Идит махнула рукой на сокровища, и у нее сжалось в груди при одной мысли об этом. Какой же она была дурой, ведь даже заподозрила Эйрика, что тот расплатился с любовницей ее деньгами. А вместо этого он, несомненно, бросил ей к ногам несметные богатства. Может, даже и не расстался с ней окончательно.

— Немедленно прогони из головы эту противную мысль, — зарычал Эйрик. — Если ты посмеешь обвинять меня в измене после того, как стесала мой хрен до основания, я клянусь, что вырву твой язык и прибью к твоему хмурому лбу.

Идит едва не задохнулась:

— Какой ты вульгарный!

— Да, такой. — Затем он плотоядно улыбнулся. — А ты не хочешь лечь в эти шелка и совершить со мной вульгарную вещь?

Она бросила на него недовольный взгляд, но потом не сумела сдержать улыбку, которая расползлась по ее губам. Он был таким симпатичным, стоя тут со счастливой улыбкой, будто переросший мальчишка.

— Нет, я не стану портить хорошие ткани, валяясь на них вместе с тобой.

— Ах, вечно разумная жена! — Он нежно поглядел на нее, затем добавил, потирая грудь и подмигивая: — Тогда, может, тебе подойдет эта прекрасная шерсть?

Она невольно рассмеялась.

Он протянул к ней руки, и она шагнула к нему в объятия. Хоть и ущипнула его за живот, чтобы показать, что еще не до конца перестала сердиться.

Позже, когда они вышли, держась за руки, из потайного хода, который вел к лачуге батрака, стоявшей за стенами, Идит, перейдя на серьезный тон, сказала:

— Эйрик, я так боюсь за судьбу Джона теперь, когда Эдред стал королем, но мне хочется, чтобы ты знал… — И она замолчала, не в силах справиться с волнением.

— Что, дорогая? — спросил он, пальцем поднимая ее подбородок кверху.

— Мне просто хочется, чтобы ты знал. Сейчас я такая счастливая, какой не была никогда в жизни.

Он попытался пошутить, чтобы рассеять ее серьезность:

— Да, у меня просто талант в том, чтобы делать тебя счастливой, разве нет?

Но она не позволила ему смеяться над своими чувствами.

— Я люблю тебя, Эйрик. Нет, не води глазами по сторонам и не опускай их вниз. Я не прошу тебя отвечать мне тем же. — «Во всяком случае, не теперь». — Видно, женщины устроены по-другому. Знаю только, что я не смогла бы так отдаваться, как теперь, если бы не отдала тебе свое сердце.

— Мне нелегко говорить о таких вещах, Идит. Мне трудно научиться доверию, да и вообще, я никогда не думал, что сумею кого-то полюбить. Дай мне время.

— Дам. — Она улыбнулась ему. — Просто я боюсь, что наступают трудные времена, и мне хочется, чтобы ты знал, что я чувствую. — Она поглядела по сторонам, желая сменить тему, и сказала: — Погляди на тот зеленый луг. Я и не видела его прежде. Как ты считаешь… хммм… вот, может, мы могли бы купить несколько… ну, совсем немножко, понимаешь… коз?

— Коз? — изумился он.

Потом рассмеялся, увидев, что она его дразнит.

— Какая ты красивая, когда улыбаешься, Идит. Если бы ты улыбнулась хоть раз или два, когда изображала из себя старую каргу, то моментально разоблачила бы себя.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю, дорогая моя. Даже с моими проклятыми глазами я не смог бы проглядеть красоту твоей улыбки.

— Ох, Эйрик, не говори так о своих глазах. Я люблю твои глаза. — Ведь, в конце концов, именно эти прозрачно-голубые глаза и привели ее в Равеншир.

— Ты? Ах да, они мое слабое место, но…

Она дотронулась кончиками пальцев до его губ:

— У тебя нет слабых мест, мой супруг. Я увидела почти сразу же, что у тебя неладно со зрением, поскольку у моего отца было то же самое, однако это совсем не сказывалось на его мужских достоинствах.

— Ну… — сказал он, словно бы отмахиваясь от ее лести, но Идит видела, что он доволен. Его слабое зрение — единственная слабость, по его мнению, — было уязвимым местом в ее отношениях с мужем.

И она оскорбила его гордость, устроив свой нелепый маскарад.

Идит влюбленными глазами смотрела на него и благословляла судьбу, давшую ей этого человека в мужья.

— В чем дело? Почему ты так на меня уставилась?

— Как?

— Как твой проклятый пес, Принц.

Идит тихо засмеялась. Точное сравнение!

— Хотя я не думаю, Идит, что ты готова… ладно, неважно… — Он намеренно замолк, возбудив ее любопытство. Затем погладил верхнюю губу, не сводя с нее глаз, в которых сверкало озорство.

Подбоченясь, Идит вопросительно наклонила голову.

— … помахать хвостом, — закончил он фразу и расхохотался.

— Тебе это будет сделать легче, у тебя организм удобней устроен, — огрызнулась она, шутливо ударив его в грудь. Он упал на спину, потянув ее за собой.

Обхватив ее лицо руками, Эйрик крепко поцеловал ее в губы. Говоря по правде, Идит никак не могла насытиться ни его губами, ни зубами, ни языком. И как это она не знала прежде, что целоваться так приятно?

— У тебя снова затуманились глаза, Идит, — пробормотал он, нежно подув ей на влажные губы.

— Ничего удивительного! Твои поцелуи просто сводят меня с ума, и ты это прекрасно знаешь.

— Как и твои, Идит. Как и твои. Теперь расскажи мне, почему ты глядишь на меня так, как Принц на мозговую косточку?

— Я просто удивляюсь, как это ухитрилась так быстро в тебя влюбиться.

— Не сомневаюсь, что все дело в моей мужской силе, — похвастался он без ложной скромности.

— Мне кажется, что я полюбила тебя задолго до того, как ты дотронулся до меня.

— Правда? — В его глазах сверкнул интерес.

Она кивнула:

— Да, это случилось, несомненно, когда ты признал на свадебном пиру Джона своим сыном. И тогда, когда ты поцеловал меня в тот же вечер в своей спальне. Помнишь тот глубокий поцелуй с языком? Я тогда заподозрила, что не смогу долго устоять против твоего обаяния.

— Да, у меня мощное обаяние.

Она ущипнула его за плечо и продолжала:

— И потом, когда тебя искусали мои пчелы и ты не побил меня.

— Мне страшно хотелось это сделать.

— Но ты не сделал.

Глаза их встретились, и наступило долгое молчание. Идит внутренне обливалась слезами, оттого что Эйрик не мог сказать ей слова любви. Хоть она и уговаривала себя, что это не имеет значения, однако на деле это было не так.

— Я стараюсь, Идит, — тихо сказал он, угадав ее мысли.

— Знаю, — прошептала она, пытаясь спрятать боль, и наклонилась под его нежный поцелуй.

— Опять вы взялись за свое? — Они подняли глаза и увидели, как из потайного хода появился Тайкир. — Черт побери, Эйрик, когда бы я ни появился, ты все время пересчитываешь зубы Идит своим языком.

— Тридцать два, — ответил Эйрик, не моргнув глазом.

— Что? — спросил Тайкир.

— Тридцать два зуба у Идит.

И они все расхохотались.

Отсмеявшись, Тайкир рухнул на землю рядом с ними.

— Где дети? — спросила Идит.

— Я привязал их к столбам в большом зале.

— Как ты мог! — воскликнула Идит, ужаснувшись его жестокости, и стала подниматься.

— Да не тревожься, сестра. Сядь. Они думают, что это игра. Я могучий викинг, а они все мои пленники. По крайней мере, хоть немного передохну. — Он скорчил забавную гримасу. — Я обещал, что когда вернусь, то сам стану их пленником. Адское пламя, после отъезда из Равеншира отправлюсь куда-нибудь воевать, просто чтобы отдохнуть.

Потом они перешли от шуток к серьезным делам и стали обсуждать план, как заманить Стивена в ловушку.

— Завтра я уеду с большим войском, — сообщил Эйрик. — Если граф Орм еще этого не сделал, тогда я сам распространю слухи о том, что еду в Глочестер говорить перед витаном.

— Наверняка Стивен будет следить за тобой, — с тревогой сказала Идит.

— Да, но я отправлюсь в полном боевом оснащении, включая шлем, который закроет мне волосы. Когда я отъеду от Равеншира на несколько наделов, начнется лесистый участок, и там меня будет ждать Сигурд. А он почти одного со мной роста. И мы с ним поменяемся доспехами. После того как войско отправится дальше, я вернусь в Равеншир и проникну внутрь через потайной ход.

Идит в тревоге закусила нижнюю губу.

— Я знаю, что ты тревожишься за Джона. Я отправлю его под большой охраной в Соколиное Гнездо вместе с Ларисой и Эммой. Они уедут сегодня через потайной ход. Не хочу, чтобы дети оставались в замке, вдруг у нас что-либо не удастся.

Идит приложила ладонь ко рту, полная тревожных предчувствий.

— А Тайкир?

— Отправится сегодня вечером из Йорка вниз по Хамберу на корабле в Северное море. Затем по суше доберется сюда. И останется с детьми в Соколином Гнезде. Я не думаю, что без нас кому-нибудь еще удастся справиться с Эммой.

— Все это звучит так… разумно… но ведь тебе известно, что Стивен не рассуждает, как нормальный человек. Я опасаюсь его коварства.

— Мы будем очень осторожны, Идит. Я смогу защитить вас. — В подтверждение своих слов он обнял ее.

Жест Эйрика согрел Идит даже больше, чем слова. Он не любит ее… пока. Идит видела это. Но она верила, что не безразлична ему. А это уже кое-что. Начало.

— И последнее, Идит. Возможно, у нас в замке есть шпион. Поэтому мы не должны обсуждать наши планы ни с кем из слуг, и я не должен подниматься наверх, когда якобы уеду из Равеншира. Мы приготовим внизу комнаты с постелями, едой и питьем для меня и еще нескольких моих людей. Даже коней нам придется держать при себе.

Увидев ее недовольный взгляд, он добавил:

— Это продлится только одну-две ночи. Я уверен, что Стивена удастся заманить известием о том, что ты с Джоном осталась в плохо защищенном замке.

Два дня прошли, но о Стивене не было ничего слышно. Идит ходила по комнате, спускалась в кухню, где Берта встречала ее ворчанием:

— Господи! Ты протрешь скоро в полу дорожку, а от твоих постоянных причитаний у меня свернется молоко для заварного крема.

Эйрик настрого приказал Идит не покидать стены крепости ни при каких условиях, и лишь Вилфрид и Иеремия, ее надежный каменщик из Соколиного Гнезда, были посвящены в их план. При первых же признаках присутствия внутри крепости Стивена либо кого-то еще из посторонних об этом следовало сообщить Эйрику. А на посторонний взгляд крепость должна выглядеть малочисленной и плохо охраняемой.

— Если возле тебя появится Стивен, ты должна находиться неподалеку от Вилфрида и Иеремии, чтобы они могли дать сигнал мне и моим людям. Ты должна выполнять мои приказы неукоснительно, ты слышишь меня, Идит? — много раз повторял Эйрик перед отъездом.

На третий день Идит почувствовала такое раздражение и уныние, что решила чем-нибудь заняться.

— Сегодня мы будем делать мед, — заявила она Берте и Гирте.

Повариха что-то пробормотала насчет помойки, в которую превратится кухня, но замолчала, увидев глаза Идит. Бритта помогать не могла, поскольку все еще лежала в постели, медленно поправляясь после побоев. Идит велела Ослаку, бортнику, которого она привезла с собой из Соколиного Гнезда, чтобы тот достал как можно больше сот из ульев. Эйрик запретил ей выходить даже в сад, где стояли ульи, на случай, если там притаился Стивен.

Ослак вскоре вернулся, принеся с собой три дюжины пчелиных сот, и, откинув с лица сетку, сказал, что там осталось еще столько же.

— Мы слишком долго не вынимали мед, госпожа, так что пчелам удалось попировать.

Идит кивнула, сознавая, что в последние дни была занята совсем другим. Она отправила Ослака за новыми сотами, а сама заглянула на кухню, чтобы убедиться, достаточно ли сильно горит огонь и разложены ли на столе все ее принадлежности.

Гирта направилась в кладовую, чтобы принести побольше горшков. Берта вытерла пот со лба рукой и проворчала:

— Что ж, чем скорей отделаемся, тем лучше.

Вскоре Идит уже срезала верх у трех дюжин медовых сот, и мед стал капать сквозь ткань у огня, а Ослак все не возвращался. Идит уже начинала сердиться и нервно ходила по кухне, желая поскорей закончить работу.

— Промой пустые соты вместо меня, Берта, — сказала она и вышла в дверь, ведущую на кухонный двор.

Ослак приближался к дому, таща огромную охапку пчелиных сот в одном из ящиков для перевозки пчел — по меньшей мере шесть дюжин. Видно, их оказалось больше, чем он первоначально предполагал. Он остановился у колодца и поставил ящик на землю. Поначалу Идит удивило его поведение, но затем она увидела, что он сел на камень, снял башмак и вытряхнул оттуда несколько камешков.

Улыбаясь, она вышла во двор, подняла лицо навстречу теплому, полуденному солнцу. Ей не хватало свежего воздуха, работы с пчелами, хотелось проскакать на лошади по полям крестьян или отправиться на рынок в Йорк. Она подошла ближе к Ослаку и заметила:

— Наши пчелы неплохо поработали. В этом году мы сделаем много свечей, тебе не кажется?

Он кивнул, потирая натертую ступню, затем надел башмак и встал.

Странные мурашки пробежали у нее по голове, подняли мелкие волоски на шее. Все дело было в росте Ослака. Она и не замечала, что он такой высокий, или это…

Не успела она додумать свою мысль, как Ослак сбросил сетку и железными пальцами схватил ее за руку. Она закричала, но он прижал ее к себе, схватив одной рукой за талию, а другой зажал ей рот.

Это был Стивен из Грейвли.

— Проклятая сука! Где ты спрятала Джона? Ослак сказал, что не видел его в замке уже несколько дней.

Идит повернула голову и заглянула через плечо Стивену в лицо. Он тащил ее к кустам, собираясь укрыться там с нею от посторонних глаз.

Ее кровь застыла от чудовищных перемен в его внешности, которые произошли с тех пор, как они виделись в последний раз. Хотя он все еще сохранил свою красоту, но жутко похудел. Щеки у него ввалились, болезнь набросила серый отблеск на когда-то здоровую кожу. Налитые кровью глаза горели лихорадочным огнем, настороженно обшаривали кухонный двор. В них пылало безумие, в этих бешеных глазах, и Идит заподозрила, что болезнь его мужского органа перешла на мозг.

— Я спрашиваю тебя, где Джон, сука, — сказал он и оторвал большой кусок от ее рукава, а потом использовал его вместо кляпа. То же он проделал и с другим рукавом, после чего связал этой тканью руки ей за спиной и лодыжки. Потом рывком поставил на колени и сильно ударил по лицу. — Я ненадолго вытащу кляп, и если ты осмелишься закричать, клянусь, что перережу твою проклятую глотку. — Он достал из-за пояса кинжал и приставил к ее горлу, а другой рукой удалил кляп.

— Где Джон? — снова спросил он.

Вероятно, он уже знал, что Джона в замке нет, из-за предательства Ослака. Ослак, видно, и был его шпионом.

— В Йорке, — солгала она.

— Тебе уже ясно, что ты не сможешь спрятать от меня сына? Эдред обещал мне его за мою верность. Так что это лишь вопрос времени.

— Тогда почему ты здесь?

Она поняла свою ошибку, когда глаза Стивена сердито сверкнули и он с размаху ударил ее по другой щеке. Она пошатнулась и едва не упала, но Стивен больно схватил ее за шею и удержал от падения.

— Мой дед умирает от мучительной болезни в земле франков, как мы уже говорили, Идит. По какой-то непонятной причине он испытывает ко мне отвращение, но согласился передать земли моему наследнику. Если я не приведу ему своего сына до того, как он умрет, все его земли отойдут церкви. Я не могу этого допустить.

— Ступай к собственной жене, Стивен, делай сыновей с ней, — сказала Идит, не уверенная в том, что история Эйрика про стерильность злодея соответствует истине.

Поначалу он как будто собирался ударить ее снова, но затем опустил руку.

— Разве тебе не известно, что моя жена умерла две недели назад? — спросил он, хитро прищурив окаймленные красной полоской глаза. — Какая-то ужасная болезнь живота… напала на Иниду внезапно… бедняжка. — Он захохотал, вытащил из одежды маленький пузырек и сунул ей в лицо. — Сильно она не страдала благодаря снотворному, которое я ей дал.

Идит почувствовала, как у нее все в груди сжалось от страха, по телу пробежала дрожь. Она и без слов догадалась, что пузырек содержит яд, который он дал жене. Но для чего?

Он вскоре ответил на этот вопрос:

— То же самое ты дашь своему мужу.

Идит резко вздохнула. Этот человек действительно потерял рассудок.

— Зачем мне делать это?

— Теперь я свободен и могу жениться, и ты должна тоже получить свободу.

Сокрушительный страх, черный и смертельный, захлестнул ее, как приливная волна, и Идит едва удерживала дрожь в теле.

— Но ты ведь сказал, что витан даст тебе право опеки. Тогда зачем я тебе нужна?

Он фыркнул, услышав ее вопрос, но ответил:

— В витане есть люди, которые не послушают приказов нового короля. Они верят заявлению твоего мужа об отцовстве… или хотят от него чего-то получить. В конце концов витан даст мне право опеки, можешь не сомневаться, но для меня важно время. Я не могу ждать. Тут все просто. Эйрик должен умереть, а ты выйдешь за меня замуж.

Он рывком поставил ее на ноги.

— Но сначала мы отправимся в Йорк и заберем моего сына.

— Я так не думаю, — произнес у них за спиной стальной голос.

Идит оглянулась и увидела выходящего из кухни Эйрика. Его меч был поднят, за ним шла еще дюжина воинов. Другие появлялись со двора, третьи из сада.

Стивен крепче схватил ее и сильней прижал к горлу кинжал, так что под его острием выступила кровь. Идит увидела, как гневный взгляд Эйрика устремился на ее шею, и испугалась, что он может потерять осторожность.

— Джона нет ни здесь, ни в Йорке. Ты больше никогда не увидишь его, Грейвли. Говоря по правде, тебе не видеть даже завтрашнего дня, — заявил Эйрик жестким, беспощадным тоном, медленно надвигаясь на него.

Стивен хрипло засмеялся:

— Я так не считаю, ублюдок, иначе твоя милая женушка пострадает вместе со мной. — Он прижал нож сильней, и Идит почувствовала, как ей под рубаху потекли ручейки крови.

Плотно сжатые губы Эйрика искривились от напряжения, и он остановился.

— Тогда предлагаю сделку, — сказал Эйрик с явной неохотой. — Твое освобождение за свободу для Идит.

— Не выйдет. Сучка отправится со мной. Думаю, что ты не станешь рисковать ее жизнью, хотя мне и не терпится узнать, чего она стоит.

— Для меня она стоит дорого, — хрипло сказал Эйрик, со значением посмотрев на миг в глаза жены. Потом снова перевел взгляд на Стивена. — Но я убью тебя и избавлю ее от опасности, прежде чем позволю забрать ее из моего замка. Убери свои мерзкие руки от моей жены.

Невзирая на опасность, Стивен демонически расхохотался и прижал нож сильней, в другую руку фамильярно положил на ее грудь и стиснул. Идит застонала от боли и увидела, как руки Эйрика сжались в кулаки, — он изо всех сил пытался справиться с гневом.

Стивен стал пятиться, волоча ее за собой. Эйрик и его воины осторожно наступали.

— Я даю тебе свое слово, — сказал наконец Эйрик, когда они дошли до того места, где стоял привязанный к дереву конь Стивена, — что если ты освободишь Идит, я не стану гнаться за тобой, по крайней мере в ближайший час. Как и все мои люди.

Стивен заколебался, казалось, обдумывая слова Эйрика.

— Ты знаешь, что я дорожу своей честью, Стивен. Оставь Идит.

Наконец Стивен кивнул и вскочил в седло, яростно пнув ногой Идит, так что она почти без чувств упала на землю. Но не могла не услышать его зловещих слов, когда он поскакал прочь.

— Я еще вернусь, Идит.