Опричнина

Приложения

В первом издании монографии A.A. Зимина приложение содержало два документа с нашим кратким введением. Предполагалась более объемная публикация и лишь по техническим обстоятельствам задуманное не было выполнено. Позднее большинство текстов было издано в журнале Советские архивы (1968 г. № 3 и 1969 г. № 2). По этой ли причине или же по другим мотивам опубликованные грамоты далеко не сразу и до сих пор не полностью вошли в арсенал источников по истории опричнины Ивана Грозного.

Некоторое расширение числа издаваемых грамот связано с тем, что дополнительные тексты открывают перед исследователями новые важные стороны, неизвестные ранее факты в том сложнейшем клубке событий, который современники, а вслед за ними историки обозначали странным, неожиданным термином — опричнина. Ознакомившись с текстами документов, читатель ощутит реалии тех мрачных лет в их живой непосредственности. И очень вероятно, что не искушенный в профессиональных тонкостях человек далеко не сразу поймет, почему, собственно, публикуемые грамоты связываются нами с опричниной. Ведь только одному документу знакомо само это слово. Необходимы, следовательно, некоторые предварительные разъяснения.

Первое из них, хорошо известное — подавляющая часть архивов погибла еще в XVI–XVII столетиях. Относительно полные собрания документов — большая редкость и эти исключения представляют владельческие архивы ряда крупных и средних монастырей, иных церковных организаций. Поэтому почти все издаваемые ниже тексты прямо или опосредованно восходят к церковным архивохранилищам далеких от нас веков. Второе пояснение — действительная ценность миогих источников заключена в попутной по отношению к главному содержанию информации. Ее ненамеренный характер придает фактам такого рода особую меру достоверности. Затруднение только одно — нужно уметь выявить подобную информацию. Наиболее яркий пример тому — публикуемая под № 2 закладная кабала Д.В. и Л.А. Нелединских М.В. Годунову на село Башарово в Бежицком Верхе.

Закладные кабалы на вотчины как тип поземельной документации, неплохо известен. Отдадим должное нечитаемой грамоте — среди остальных подобных текстов она выделяется рядом особенностей. К примеру, в ней налицо более поздние пометы (они относятся ко второй половине 80-х годов XVI в.), фиксирующие отказ нескольких представителей следующего поколения Нелединских от своих прав на заложенное имение. Заемная сумма, оказывается, принадлежала не М.В. Годунову, а его малолетней внучке, княжне Ульяне Федоровне Турениной. Скорее всего недолгая и потому вряд ли счастливая история ее замужества также отразилась в записях на обороте подлинного документа Но для нас сейчас важно другое — конкретная дата составления кабалы, место ее написания и состав свидетелей (послухов) сделки. Год назван в самой грамоте — 7064. Дата определяется указанием на двухлетний срок займа: два года начинались со дня «верховных» апостолов Петра и Павла. В подобных случаях время написания кабалы не мокю отстоять от начала исчисления срока займа более, чем на один-два дня. Иными словами, сделка состоялась между 27 июня и 1 июля 1566 г. (но старому стилю). Но именно в эти дни (с 28 июня по 2 июля 1566 г.) в Москве заседал знаменитый земский собор по самому важному тогда вопросу — продолжать ли войну за Ливонию с Великим княжеством Литовским или же соглашаться на литовские условия мирного соглашения. Участником Собора, как известно, был М.В. Годунов, и следовательно закладная писалась в Москве и именно в столице находились участники и свидетели займа под заклад вотчины. Не менее восьми человек (из десяти) входили в состав государева двора. В тысячной книге 1550 г. среди дворян третьей статьи записаны А.Ф. Кашкаров (по Торжку) и Г.Б. Погожево (но Бежецкому Верху). Они же фигурируют и в Дворовой тетради в соответствующих городовых разделах, причем помимо Г.Б. Погожево среди дворовых по Бежецкому Верху зафиксированы Д.В., H.H., И.М. Нелединские, A.B. Челюсткин, М.П. Рясин. М.В. Годунов в Дворовой тетради записан по Вязьме[2407].

Почему важны эти факты? Исследователи (подробнее других этим занимался A.A. Зимин) установили полное преобладание среди участников соборных заседаний членов земского (не опричного) государева двора. Б.Н. Флоря высказал предположение, что депутатами стали те дворовые дворяне из разных городов, которые оказались в Москве в дни соборных заседаний. Публикуемый документ доказывает ошибочность этой гипотезы. Никто из вышеназванных лиц в деятельности собора участия не принимал, помимо М.В. Годунова. По вероятному мнению A.A. Зимина Бежецкий Верх представляли М.А. Мономахов, Е.Т. Старого, Б.И. Дементьев и И.П. Рясин (старший брат одного из свидетелей грамоты). От Торжка присутствовали И.П., Е.П. Новосильцевы. Ни по происхождению, ни по уровню служб, ни по принадлежности к числу дворовых перечни депутатов собора, свидетелей и участников закладной сделки не отличаются чем-либо существенным[2408].

Но тогда неоспорим вывод — выборы представителей от членов земского двора по крайней мере по ряду городов имели место. Конечно, это были своеобразные «выборы» — они происходили в Москве, выбирали дворовые, находившиеся тогда в столице и притом из собственных рядов. Воздействие на эту процедуру московских дьяков, возможно, но нельзя полагать его сколь-нибудь существенным. Здесь важны два обстоятельства, о которых мы уже писали. Во-первых, сверхсрочный созыв собора. Во-вторых, многолюдство провинциальных дворовых в июне-июле в Москве. Допустить в таких условиях контроль над выборами многих десятков депутатов (скажем, по степени их лояльности лично царю и его опричному окружению) — крайне затруднительно. Следовательно, собор не был демонстрационно-пропагандистским мероприятием, его созыв действительно имел в виду выявить и зафиксировать позиции разных влиятельных слоев общества но указанной выше проблеме[2409]. Другое дело, что чрезвычайная поспешность с началом соборных заседаний, общая политическая атмосфера вряд ли способствовали полному и реальному учету общественного мнения по поводу целесообразности продолжения войны в Прибалтике. Вот так скромная кабала помогает решить ряд принципиальных вопросов истории собора 1566 г. Опричнина ассоциируется прежде всего с массовым политическим террором. У этого феномена много личин и еще больше признаков, последствий, опосредованных проявлений. Характерный порядок действий, связанный с арестом «в опале», рисует память А.М. Колупаеву-Приклонскому (№ 12). Он должен был арестовать и доставить в Москву кн. И.Ф. Бахтиарова-Ростовского. Поражает придирчивая дотошность в процедуре описания и сдачи местным властям на ответственное хранение всего движимою имущества будущего арестанта. Документ датируется последним годом официальной опричнины, но, бесспорно, отражает тщательно документируемую вакханалию расправ, сопровождаемую сноровистой тщательной фиксацией конфискуемых ценностей.

Опричные годы — время мощных подвижек в сфере частной недвижимой собственности. Исконная система светской вотчины, складывавшаяся на протяжении XIV–XV вв. и уже испытавшая немало потрясений в конце XV — середине XVI в., была обречена опричными порядками на ускоренное исчезновение. Помимо прямых конфискаций со стороны опричных властей наблюдается мощнейший отток светских вотчин в монастыре и иные церковные корпорации. Уже прочно укоренившиеся в обществе номинально-заупокойные традиции в форме земельных вкладов приобрели в годы опричнины огромный размах. В монастырях искали социальной и моральной защиты. Получили широкое распространение фиктивные и полуфиктивные акты продажи вотчин, зачастую как бы отложенных до момента смерти продавца. Мелкие и даже средние землевладельцы закладывались за монастыри, переходя в разряд светских монастырских слуг. Почти за всеми подобными сделками стояли реальные или ожидаемые опалы. Полная непредсказуемость даже ближайшего будущего лишь усиливала стремление найти опору и поддержку во вневременном, заручиться покровительством тех, кто по определению был ближе к Богу. Несколько грамот вполне воспроизводят эти ситуации.

К примеру, данная (№ 1) Л.Г. Шеремета-Хлуденева, представителя древней старомосковской боярской фамилии. Его вклад датируется первыми месяцами опричнины, когда факты громких расправ были остры и прошла первая волна массовых репрессий — высылка на житье в Казанский край многих представителей титулованной и нетитулованной знати. Именно эта судьба выпала на долю сына вкладчика, В.Л. Хлуденева — он фигурирует в числе отправленных в недавно завоеванные земли. Глухие, неявные свидетельства текста подтверждают этот факт. Показательна, во-первых, клаузула с запрещением выкупа отдаваемого в московский Богоявленский монастырь имения. По имени назван лишь сын, причем контекст подразумевает его отсутствие при оформлении вклада. Нет его и среди свидетелей, что было обычной практикой, отсутствует также его очищальная запись, подтверждающая его отказ от будущих претензий на выкуп вотчины. Иными словами, отсутствие сына при оформлении очень важного для его отца вклада было вызвано не конъюнктурными, но весьма серьезными мотивами. Во-вторых, Л.Г. Хлуденев и его сын записаны в дворовой тетради по Переяславлю-Залесскому, но никаких следов земельных владений в этом уезде наша грамота не содержит. Это косвенно подтверждает опалу и ссылку В.Л. Хлуденева в Казань с конфискацией земли. Последняя числилась, скорее всего, именно за Василием, ибо, судя по вкладной, его отец уже «избыл» но возрасту службы. Цель вклада отражена в грамоте несколько туманно. Помимо традиционного поминания родителей и самого вкладчика, Л.Г. Хлуденев хочет быть «причтенным» к «избранному стаду», т. е. монашеской братии Богоявленского монастыря. Но прямо о постриге речь не идет, равно как нет следов принятия пострига Л.Г. Хлуденевым ранее. Классический пример добровольного ухода за ограду городской обители с келлиотским уставом с целью обрести покровительство, покой и посмертное «устроение души[2410].

Иная ситуация с Г.И. Колычевым (№ 8). Поражает атмосфера составления духовной грамоты. Нет ни одного светского лица в качестве свидетеля, единственный послух — духовный отец Г.И. Колычева из вотчинной церкви, писец грамоты — дьячек из того же храма. Священник является по существу и душеприказчиком завещания. Поражает конспективная краткость текста — все так или иначе отдается в руки духовною отца. Перед нами опальный или опасающийся опалы человек, выбитый из привычного круга социальных связей, который диктует свою последнюю волю и окончательные расчеты в год убийства опального же митрополита Филиппа Колычева (своего дальнего родича) и новгородских казней.

Вполне типична ситуация с актами Раковых (№ 9, 10). В течение примерно полутора лет представители фамилии освобождаются путем вклада и продаж от своих вотчин в разных уездах[2411]. Хотя в синодиках опальных имен Раковых нет, срочное освобождение почти десятка лиц одной фамилии от своих вотчин в трех уездах свидетельствует о социальной деградации этой знаменитой еще в середине XVI в. дьяческой фамилии.

Земельная политика вообще главная тема печатаемых документов. Любая крупная политическая подвижка в стране вызывала обычно рост поземельных конфликтов. Так было в годы опричнины. Указная грамота 1567 г. рисует картину выступления монастырских крестин, вознамерившихся вернуть давно утраченный статус черносотных крестьян. Побудительный мотив понятен — в эпоху опричнины постоянно нарушались все и всяческие права собственности. Но в данном случае надежды не оправдались. Кирилло-Белозерский монастырь пользовался у царя особым вниманием, так что недавние монастырские земледельцы села Тимова, а до того в течение многих лет вотчинные крестьяне имения Львовых-Злобиных, остались в составе владельческого комплекса обители (№ 3).

Не менее выразительна указная грамота кн. Михаила Темрюковича Черкасского (№ 5). Из нее видно, что к ноябрю 1568 г. он владел Гороховцом с уездом на правах удела. Крестьян он называет «своими», город с уездом для него — «моя вотчина», его слуги держат мыт, фиксируют случаи предумышленных убийств и непредумышленных смертей в пределах монастырской вотчины, дают разрешение на похороны, по его «княжим» письменным распоряжениям происходит раскладка главных общегосударственных налогов — ямских и приметных денег, денег за посошный корм, за городовое, засечное и ямчужное дело. Тип удела также ясен: по нашей классификации перед нами удел служебного князя с индивидуальным статусом[2412]. Это своеобразное явление: удел в опричнине, которая сама по себе была личным царским уделом.

Из поздней правой грамоты известно, что слуги и крестьяне кн. Черкасского продолжали нарушать земельные права Спасо-Евфимьева монастыря. Многочисленные челобитья «государевым боярам» и самому князю результата не дали, ибо по словам старца Филарета кн. Михаил Темрюкович «был тогды человек великой и временной, управы было на него добиться не мочно».

Все остальные документы раскрывают историю Вологды в годы опричнины (№ 4, 6, 7, 11, 13, 14). Превращение Вологды в одну из опричных столиц и обширное строительство в этой связи началось, судя по указанию позднего летописца, зимой 1565/66 г. Документальных подтверждений тому пока не обнаружено, но частые поездки Ивана IV в Вологду и длительное нахождение в ней в 1565–1567 гг. косвенно подтверждает это известие. Не позднее июня 1567 г. на Вологде, в Обнорской волости, начались испомещения опричников. Длительной была поездка на Вологду Ивана Грозного летом 1569 г. Возможно, царь побывал там и в следующем году. Однако, после 1570–1571 г. поездки Ивана IV в Вологду прекратились[2413].

Документы называют нам имя виднейшего опричного деятеля на Вологде — Ивана Андреевича Бутурлина. Его пребывание там прямо документируется весной 1568 — осенью 1569 г. (№ 4, 7), но учитывая ход событий, появление Бутурлина в Вологде следует датировать временем летней поездки царя туда в 1567 г. Из контекста явки (№ 4) высокое положение Бутурлина очевидно, так что получение им боярского чина в опричной Думе относится к зиме-весне 1568 г., а скорее всего к лету 1567 г. Функции Бутурлина весьма широки. Он контролирует ход строек, распоряжается землеустройством городской территории, конфискуя деревню Спасо-Каменного монастыря под городской поскотиной Вологды и предоставляя взамен две дворцовые деревни в Сямской волости (понятно, что «по слову» и «по грамотам» царя — № 6, 7). Он следит за сохранностью земельного фонда в Обнорской волости, не попавшего еще в поместную раздачу (№ 7), передавая часть пустошей волости Корнильеву монастырю в возмещение убытков за вырубленный лес. Все это очень напоминает функции опричного дворецкого в сочетании с некоторыми функциями наместника.

Частые и длительные поездки царя с опричниками в Вологду, многочисленные приказные люди из опричнины под началом И.А. Бутурлина резко поменяли демографический облик города. Превращаясь в опричную резиденцию, Вологда приобретала черты столичного города. В частности, происходило массовое испомещение членов опричного двора в близкой сельской округе города, подобно тому, как испомещались тысячники под Москвой после 1550 г. Этого требовал сам стиль жизни той эпохи. Жалованная грамота 1584 г. (№ 13) сообщает фамилии десяти вологодских помещиков, из которых девять точно или почти наверняка входили в опричный двор. Это — знаменитый Василий-Васюк (Григорьевич) Грязной, Семен и Иван (Федоровичи) Мишурины, Юрий и Михаил (Андреевичи) Темиревы или Темировы, Никита и Григорий (Васильевичи) Хитрые, Петр (Игнатьевич) Таптыков и Иван Зезюлин или Зекзюлин. П. Таптыков в качестве Вологодского помещика известен не позднее лета 1567 г. Учитывая иные обстоятельства и событийный ряд 1566 — начала 1567 г., массовые испомещения опричников в Обнорской волости на Вологде следует связывать с пребыванием царя в Вологде весной — летом 1567 г., когда он досматривал «градсково основания»[2414].

Завершим на этом наше введение, подчеркнув, что разобранными выше сюжетами содержание издаваемых грамот отнюдь не исчерпывается[2415].

1564/65 — Данная Льва Шеремета Григорьева сына Хлуденева иг. hoi оявленского м-ря Феодосию на сц. Бупгаково и д. Горки в Городском ст. Звенигородского у.

Данная фамота на селцо Бутаково и на деревшо Горки со всеми угодьи.

Се яз Лев Шереметъ Григорьев сынъ Хлуденевъ, что держа веру великому Богоявленъю Господа нашего Иисуса Христа и Пречистеи преблагословеннои владычице нашей Богородице и приснодевице Марие, честнаго и славнаго ея Благовещения, хотяще и желая иноческаго чину преобрести, и прииде время мое, и яз Шеремегь былъ челом игумену Феодосью, и священником, и старцомъ соборным, что б пожаловали от святые обители не огженули и причли ко избранному стаду, и даю в дом великого Богоявленья Господа нашего Иисуса Христа и Пречистеи его матери игумену Феодосию з братьею, или по нем иные игумены в монастыре у Богоявления Христова будугь, вотчину свою в Звенигородском уезде в Городскомъ стану селцо Бутаково и деревню Горки с лесы, и с луги, и с пашнями, и с рощами, и со всякими угодьи, и со всемъ с темъ, что к тому селцу к Бутакову и к деревне к Горкам изстари потягло, куды плугъ, и топор, коса, и соха ходила, что есми выменил то селцо и деревню у Никиты у Фуникова сына Курцова.

И яз Шереметъ то селцо Бутаково1 и деревню Горки далъ в дом чюдному Богоявленью и игумену Федосью з братьею по всехъ по своих родителех и по себе на вечный поминокъ, в наследие вечных благъ, да и меновную есми Никитину, что взял на тое вотчину у Никиты, и купчюю, что взялъ Никита у Китовраса у Кузминского, игумену Феодосию з братьею на тое вотчину на селцо Бутаково и на деревню Горки выдал, и ею даную грамоту на то селцо и на деревню Горки выдал, и ею даную грамоту на то селцо и на деревню дал.

А та у меня вотчина селцо Бутаково[2416] да деревня Горки не продано, и не заложено, и не закабалено нигде ни у ково ни в чем, не променено, ни по душе, ни в приданые не отдано никому, и крепостей на то селцо и на деревню нетъ ни у кого никаких.

И сыну моему Василыо, и роду моему и племяни до того еелца и деревни дела нетъ никакова, и не вступатися им в то селцо и в деревню у богоявленского игумена и у братьи ни во что никоторыми делы.

А у ково явитца на то селцо на Бутаково и на деревню Горки какая крепость нибудь, или учнеть кто-нибуди в ту землю впередъ вступатися, — и мне Лву Шереметю та земля, селцо Бутаково и деревню Горки по сей данои грамоте очищати, а к богоявленскому игумену и братье мне убытка не довести ни в чем никакова.

А не учну яз Шереметь земли очищати, и что ся Богоявленского монастыря игумену з братьею учинитца в той земле убытка, — и мне Лву Шереметю богоявленскому игумену и братье тоть убытокъ платити, а до игумена и до братьи убытка не довести ни в чемъ никакова.

А на то поел у си: Иванъ Федоров сынъ Чертенковъ Заболотской, да Козаринъ Петров сынъ Горошков, да Степань Шевель Григорьевъ сынъ Чернова, да Федор Ивановъ сынъ Фаев, да Никон Леонтьев сынъ Онисимова.

А даную грамоту писал Матюшка Васильевъ сынъ Тепневского, лета 7000 семьдесят третьяго.

РГИА. Ф. Синода. Он. 4. № (517. Л. 148–151. Список 1680–1682 гг.

Публ. Никодим. С. 164 г 165 (частично): АММЧ. I. Бог. № 41; АРГ/ ЛММС. № 76.

Ун.: Антонов. 1997-2. № 735. С. 191.

Ок. 1566 г. 29 нюня — Закладная кабала Дмитрия Васильева сына Нелединского и его племянника Льва Афанасьева сына Нелединского Михаилу Васильевичу Годунову на с. Башарово с деревнями в Ясеницком ст. Городского у. Бежецкого Верха, заложенное ему в 150 рублях «московских денег».

Се яз Дметрей Васильев сын Нелединского, да с[2417] своим племянником со Лвом с Офонасьевым сыном Нелединсково, занели есмя у Михаила у Васильевича Годунова полтораста рублев московских ходячих внуки его деног[2418] княжны Ульяны княж Федоровы дочери Ивановича Туренина Оболенсково, от Петрова дни и Павла святых апостал.

А в тех есмя денгах Михаилу заложили свою вотчину в Бежицком Верху в Городецком уезде в Ясеницком стану селцо Башарово з деревнями, а в селе храм Данило столпник, да того же села деревни, деревню Рудеево, деревню Поздячеху, деревню Тройныково да деревню Пападьиио, что было старой[2419] село, да деревню Маслениково, деревню Ахмылово, деревню Гумнища, деревню Дщанниково, деревню Гортково, деревню Глинницы Болшие, деревню Глинницы Меншие, деревню Поддубье, деревню Кузнечиху, деревню Поддубейцо Меншой, да пустошь Воробьиху, со всем с тем, что к тому селцу и к деревням и к пустоши изстари потягло, с лесы и с луги и со всеми угодьи, куды к тому селцу и к деревням и к пустоши ходил топор, соха и коса.

А за рост Михаилу в том селце и в деревнях и в пустоши пашня пахать и сено косить и кресьяны владети и оброки с них имати и всяки доходы от лета 7000 семдесят четвортаго с Петрова дни и Павла святых апостал до лета 7000 семдесят шестаго до Петрова ж дни и Павла святых апостал, два году. А полягут денги по сроце, и Михаилу та наша вотчина пахать по тому ж и кресьяны всеми владети[2420] и доходы всякие имати по тому ж. А до того сроку до Петрова дни и Павла святых апостал лета семь тысящ семдесят шестаго мне, Дмитрею, и моему племяннику Лву тое вотчины не[2421] выкупить, ни моему роду у Михаила. А владети тою вотчиною Михаилу два году, со кресьяны доходы имати и всяка пошлина. А в денгах есмя с племянником своим и своею вотчиною один человек, кои нас в лицех, на том денги и заклад.

А та наша вотчина у обеих у нас нигде ни у ково ни в чом не заложена, не продана, ни по душе не отдана, ни променена, ни в приданые не отдана. А нечто государь у меня у Дмитрея или у моево племянника у Лва то село возмот[2422] з деревнями и зс пустошью в своей опале, и мне, Дмитрею, да племяннику моему Лву полтораста рублев заплатити по сей же кабале беззакладу.

А на то послуси Олексей Васильев сын Челесщов да Григорей Борисов сын Погожово, да Азарей Федоров сын Кошкаров, да Микита Микифоров сын Нелединсково, да Иван Михайлов сын Нелединсково, да Федор Кузмин сын Рясина, да Михаиле Петров сын Рясина.

А кабалу писал Неупокой Микитин сын Корякина, лета 7000 семьдесят четвертаго.

На обороте разными почерками:

Мне, Юрью Нелидинскому, до тое вочины вперед дела нет, и вперед мне, Юрыо, тое вочины не выкупить. А потъписал Юрьи сам, лета 7094. Дияк Офонасей Мальгин.

Послух Микита руку приложил.

Мне, Василью Нелединскому, до тое вотчины дела нет и вперед мне тое вотчины не выкупить. Подписал[2423]. Василей сам своею рукою лета 7090 пятого.

Алексей послух руку приложил.

Послух Иван руку приложил.

По сей кабале яз, Дмитрей Нелединской и с племенником своим со Лвом денги заняли и вотчину свою, селцо Башарово да Попадьино и з деревнями и с пустошью заложили, оба нас. и в племянника своего место яз, Дмитрей, руку приложил.

Мне, Петру, до тое вотчины дело нет, да и дяде моему Данилу Никифорову сыну, и яз, Петр, в дяди своего место и руку приложил.

Послух Азарей руку приложил.

Послух Федор руку приложил.

Михаиле послух руку приложил. Послух Григорей руку приложил.

Су кабалу яч, Михаиле Годунов, дал Богдану Федоровичу Чюлкову в приданые денги за палтораста рублев за княжною за Ульяною за княж Федоровою дочерью Туренина. А подписал сам Михаиле своею рукою.

Сю кабалу яз, Бохъдан Чюлков, отдал назад за приданые денги за полтораста рублов Костянтину Михайлову[2424] сыну Годунова[2425]. А подписал Богдан своею рукою лета 7086-го.

РГАДА. ГКЭ. Бежецк. М 159/1263. Подлинник.

1567 г., 7 июля. — Указная грамота царя и вел. Князя IV вологодскому губному старосте Рахману Розварину о владении властями Кирилло-Белозерского сонастыря с-цом Тимовым в Белозерском у.

От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси на Вологду губному старосте Рохману Розварину. Бил нам челом Успенья Пречистые Кирилова монастыря богомолец наш игумен Кирил з братьею — дал, дей, в дом Пречистые и чюдотворцу Кирилу Иван Лвов сын Злобин по своей деши и по сових родителех сельцо Тимово з деревнями, и даную им на то селцо дал. А в нынешнем в 75 году, как яз, царь и великий князь был в Кирилове, и о той вотчине мымку слушал, и указ той вотчине учинил, что той вотчине быти за монастырем по даной. И того де селца крестьяне игумена Кирила з братиею не слушают. И ож будет так, как нам игумен Кирил бил челом — и как к тебе ся грамота придет, и ты б того селца Тимова с деревнями крестьяном игумена Кирила з братьею слушати по даной грамоте. А прочет сю грамоту, отдал бы еси игумену Кирилу з братьею назад.

Писан на Москве лета 7075, июля в 7 день.

На обороте: Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии.

Архив СПб. ФИРН, собр. Головина, М 72. Подлинник.

Публ.: Советские архивы 1968, № 3. С. 110.

1568 г., после 20 апреля. — Явка Митьки Васильева сына Коваля вологодским земским судьям Онцнфору Григорьеву сыну Естратову «с товары щи» на холопа Ивана Андреевичи Бутурлина Ивана Мамина в нанесении им ножевых ранении сыну челобитчика Треньке.

Лета 7076 бьет челом и явку являет земским судьям Онцифору Григорьеву сыну Естратова с товарыщи вологжанин Митка Васильев сын Коваль из Кобылкина монастыря от Дмитрея святаго на Иванова человека Ондриевича Бутурлина на Ивана Мамина.

Деялось, государи, по Велице дни на святой недели во вторник. В том, что тот, государи, у меня Иван Мамин поколол сынишка моего Тренку на площади, у судебни. А вины, государи, сынишко мой над собою не ведает на которые, про что его поколол. А ныне, государи, сынишко мой лежит в конце живота. А в долгу в его и в душегубстве чтобы я вконец не загибл. И вам бы та, государи, моя явка была в ведоме.

По публикации с подлинника: Акты юридические. СПб., 1838. № 45, с. 91.

1568 г., 15 ноября. — Указная грамота с с прочетом» кн. Михаила Темрюковича Черкасского в Гороховец своим слугам с запрещением насильственных действий в отношении вотчины Спасо-Евфимьева монастыря.

От князя Михаила Темгрюковича в Гороховец слугам моим Рудаку Черткову да Смирному Славного.

Бил мне челом из Суждаля Спасского Еуфимиева монастыря архимандрит Саватья з братьею о том, в моей де вотчине в гороховском уезде, на реке на Клязьме, их монастырская вотчина — монастырь Василий великий. А на монастырский обиход даны им рыбные ловли от реки от Люлеха, Клязьма вниз до устья Кляземского, да в реке в Суворше три тони, да омуток от перекопи, что перекопал Юрьи стольник, да озеро Великое, и иные озера с ыстоки, и грамату государскую жалованную архимандрит мне казал. А вы де и крестьяне мои их монастырские воды, реку Клязьму, и озера, и истоки ловите сильно.

А которые де старцы, и слуги, и рыболови монастырские живут на станех на рыбных ловлях, и от вас де и от крестьян моих старцам, и слугам, и рыболовам монастырским обида и насильство великое, и в лесные де монастырские угодья, и в бортные ухожаи их знамян крестьянам монастырским ходити не велите.

Да приезжают же из Суждаля в Гороховец Спасского ж монастыря старцы, и слуги, и крестьяне, и вы де их у мыту держите. А кого де у них в их монастырской вотчине разбойники убыот, или кого возом сотрет, или озябет, или з древа убьется, или кто обесится, или кого вода принесет — и вы де им тех людей хоронити не велите, и похоронных грамот не даете, и монастырю де в том от вас и от крестьян моих великая обида и насильство, и вотчина де монастырская от того пустеет.

И как к вам ся моя грамота придет, и вы б в монастырские воды, и в лесные во всякие угодья не вступались ни во что. А кою монастырских разбойники убыот, или возом сотрет, или озябят, или з древа убьется, или кто обесится, или кого вода принесет — и вы б тех людей осмотрив, велели хоронити, и похоронные б грамоты давали безпошлинно, а осматриванною б у них неимали, и мыта б естя на старцах, и на слугах, и на крестьянах монастырских не имали ж, отпущали не издержав часа тою безволокитно, и крестьянам бы естя монастырским на моих крестьян управу давали ж безволокитно.

А ямские и приметные деньги, и за посошной корм и за городовое, и за засечное, и за ямчюжиос дело с монатырских крестьян имал б естя по розводу, по моим грамотам, потому ж как с ыных вотчин. А лишка б естя во всяких моих податех с монастырских крестьян, и посулов, и поминков не имали никоторыми делы, что б мне вперед Спаского Еуфимиева монастыря архимандрит Саватья з братьею о том не докучали.

А учнете вы, или кто вперед будут в Гороховце иные мои приказщики, в монастырские воды в рыбные ловли, и в лесные угодья, и бортные ухожаи вступатись, или крестьяне мои учнут в монастырских водах рыбу, ловити, и в лесные угодья, и в бортные ухожаи ходити, или у мыта старцов и слуг и крестьян учнете держати, или монастырским крестьянам на моих крестьян управы не дадите, или с монастырских крестьян в моих податех учнете лишек, и посулы, и поминки имати, и вперед мне архимандрит з братьею о том учнут докучати — и вам быти от меня в великой опале, а крестьянам быти в великой продаже. А кто к вам сю грамоту привезет, и вы прочет отдавайте им назад, а они себе ее держат вперед для моих иных гороховских приказчиков.

К сей грамоте князь Михайло Темгрюкович печать свою приложил.

Писано лета 7077 ноября в 15 день.

У той грамоты позади пишет: Приказал князь Михайло Темгрюкович сам. У той же грамоты печать воску черного.

РГАДА, ф. 1203, on. I, д. 35, лл. 42 об. -45. Список конца XVII века.

Публ.: Советские архивы, 1968, № 3. С. 110–111; АССЕМ. № 151.

1569 г., марта. — Выпись из писцовых книг на две дворцовые деревни в Сямской волости Вологодского у., данная боярином Иваном Андреевичем Бутурлиным (по грамоте царя п вел. князя Ивана IV) архимандриту Спасо-Каменного м-ря Иоасафу взамен монастырской деревни под поскотиной Вологды.

Лета 7077 марта в день, государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси писал на Вологду к своему государеву боярину к Ивану Оидреевичу Бутурлину — пожаловал государь богомолца своего Спаского монастыря, что на Каменном, архимандрита Иасафа з братьею дал им от своей государевой дворцовой Сямской волости две деревни, деревню Бережок да Подозерное, к их монастырскому селу к Пучке с пашнею и со всякими угодьи.

И по государеве грамоте боярин Иван Андреевич государеву богомольцу Спаского монастыря, что на Каменном, архимандриту Иасафу з братьею его на те деревни с писцовых книг писма Василья Непейцына да дияка Ивана Иевлева дал выпись за своею печатью, по чему Спаскому архимандриту Иасафу з братьею теми деревнями владети.

И по писцовым книгам в тех деревнях, в деревне Под озерном, что на речке на Пучке: дв. Трошко Матвеев, дв. Нечайко Дементьев, дв. Шырокой, дв. Уской Матвеевы дети, дв. Иванко Полуянов, пашни сорок две четверти в поле, а в дву потомуж, сспа сорок копен да на речке на Пучке пятнадцать копен, лесу нет, земля середняя, три выти без полу-чети, а две чети пашенные земли дано им за сено, за сорок копен. Деревня Бережск на речке на Пучке ж: дв. Володка Иванов, дв. Иванко Фомин сын Зуев, дв. Неклюдко Кондратьев, дв. Афонка Некрасов, дв. Иванко Марков, панпш сорок четыре чети в поле, а в дву потомуж, сена пятдесят копеи, леса нет, земля середняя три выти, а две чети пашенные земли дано им за сено за сорок копеи.

А в тех своих государевых дворцовых деревень место у Спаскош монастыря у архимандрита Иасафа л братьею его взял государь на себя государя деревенку Колычево у города у Вологды, под городовою подскотиною[2426] с пашенною [землею] ж и со всякими угодьи. А по крестьянской скаске их же монастырских крестьян тое ж деревни Колычева: дв. Фока Лесуков, дв. Оноха Мосеев, дв. Гриша Яковлев. Пашни по их крестьянской [скаске] двадцать одна четверть в одном поле, а в дву потомуж, сена восемьдесят копен, да отхожей луг на Посте двесте копен, лесу нет, земля середняя, три выти.

К подлинной выписи боярин Иван Ондреевич печать свою приложил.

Подлинную выпись писал подьячий Петрок Олексеев.

По публикации со списка середины 18 в.: Летопись занятий Археографической комиссии. СПб., 1865. Вып. 3. С. 24–25 (второй пагинации).

1569, 7 сентября — Указная грамота баярина Ивана Андреевича Бутурлина (по грамоте царя и вел. князя Ивана IV) земскому судье Третьяку Иванову об отдаче двенадцати пустошей в Обнорской волости Вологодского у. иг. Корнильева м-ря Нилу.

По царя великого князя Ивана Васильевича всеа Руси грамоте от боярина Ивана Андреевича Бутурлина да ото государева царева и великого князя диака от Никиты Титова в Обнорскую волость, в сотальные деревни, которые осталися за поместною роздачею, земоскому судье Третьяку Иванову и веем крестьяном Обнорской волости.

Государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал Корнильева монастыря игумену Нилу з братьею, дал им в дом Пречистые на монастырской обиход в Обнорской волости смежи от монастырские земли пустошь Балуево, пустошь Желтиково, пустошь Розсадилиху, пустошь Берсениху, пустошь Наумиху, пустошь Дербинку, пустошь Обязиху, пустошь Мочалову, пустошь Красную, пустошь Лежаиху, пустошь Марфину, пустошь Галкинских, что те пустоши были за литвином за Миткою за Семеновым, а те, дей, пустоши запустели лет с тридцать. И государь их пожаловал теми пустошами и сенными оброки впрок, против того, что, дей, у них сее зимы Василий Ненейцын монастырского лесу высек на две версты на государьской обиходной дворовой лес. И как к вам ся грамота придет, и вы б те пустоши, которые в сей грамоте имяны писаны, отказали Корнильева монастыря шумену Нилу з братьею. И вперед бы теми пустошами крестьяне остальных деревень не владели, и сен не косили, и на оброк не давали, А как те пустоши Корнильева монастыря игумену Нилу з братьею откажете — и вы б о том на Вологду к нам отписали, да и оброчные бы есте сенные деньги за те пустоши на прошлой 77 год, и на 76 год привезли часа того.

К сей грамоте боярин Иван Ондреевич Бутурлин печать свою приложил, лета 7078 сентября в 7 день.

Архив СПб. ФИРИ, собр. Голована, М 74. Подлинник.

Публ.: Зимин A.A. Опричнина Ивана Грозного. М., (964. С. 481–482 (публикация В.Д. Назарова).

1569/70 r. — Духовная Григория Ивановича Колычова.

Духовная на селцо Колычово з деревнями.

Во имя отца и сына и святого духа се яз, раб божий Григореи Ивановичь Колычов, пишу себе сию духовную грамоту свою[2427] целым умомь и разумом.

Божия воля станетца, богъ по душу мою сотлеть, меня в животе не станеть, — положити меня у чюдного Богоявления, в Китае городе на Москве, а поставить по душе моей и по моих родителех у Богоявленья[2428] шеснатцать образовъ окладных.

А дал яз по своей душе и по своих родителех к чюдному Богоявленью вотчину свою село Колычово на Кохре[2429] на реке, а в ней[2430] церковь Воскресенье Христово, да селцо Семивраги, да деревня Головина, да деревня Шестовская, да деревня Подьячево, да деревня Семивражская, да деревня Жеребцовская, да деревня Приеждевская со всеми угодьи.

Да приказалъ яз отцу своему духовному Прову отдать свои доспех, да шелом, да сабля булатная, окована серебром, отдати Ивану Микитичю Колычову.

Да взять было мне по кабале на Василье на Дмитриевиче на Волынском пятьдесять рублевъ, отдать в Кирилов монастырь по Иване по Дмитриевиче по Волынском. Да велел яз отдать отцу своему духовному конь игрень с седлал и с уздою. Да приказаль яз отцу своему духовному положить, что у меня было книгь в вотчине, у Воскресенья Христова.

Да приказал яз отдати к Иванну Предтечи по матушке своей сорокоусту за платья пять пугвицъ з жемчюги, да понагея серебряна, да четыре кресты с каменьем и з жемчюги, да три перстни, да четыре прописки.

Да что после меня останетца живота моего, лошадей, и платья, и доспехов, оловяново, и меденово, и хлеба стоячево, — и отцу моему духовному роздати людем моим, по человеку смотря, да богоявленскому игумену з братьею положить ему у Воскресенья Христова на престол десять рублевъ.

А у сей духовной грамоты сидел отецъ мои духовной, попъ Пров. А ею духовную грамоту писал Федка Матвеев, церковной дьячек, лета 7078-го.

У духовной поп Пров руку приложил.

РГИА. Ф. Синода. Оп. 4. № 1517. Л. 187–188 об. Список 1680–1682 гг.

Публ.: Никодим. С. 166–167 (с неправильными прочтениями); АММС, I, Бог. № 43; АРГ/АММС. № 78.

Уп.: Антонов. 1997-2. № 737. С. 191.

1569/70 г. — Купчая (продажная) Андрея Яковлева сына Ракова. Василисы вдовы Михаила Ракова с ее детьми Василием, Кузьмой Михайловыми детьми Ракова, Ивана Богданова сына Ракова нрот. Московского Архангельского собора Григорию Иванову сыну с братней на сц. Нефедовское с деревнями в Суходольском стану Боровскою у.

Се яз, Он/феи Яковлев сыпь Раков, да яз Василиса Михайлова жена Ракова, с воими детми с Васильсм, да с Кузмою с Михайловыми детми Ракова, да яз Иван Богданой сыпь Ракова, продали есмя свою вотчину в дом Михаилу Архакилу, что па Москве на площади в старом городе, арханилскому протопопу Григорью Иванову сыну з братьею впрок, без выкупа, в Боровском оуезде в Суходолскомъ стану селцо Нефедовское со всеми угодьи, куды ходила изстари соха и коса, и топор, что нас пожаловал государь против нашие старые углетцкие вотчины место селца Кузнецова да деревни Савкина, да деревгги Ракишевы Дубровы, да деревни Скородумовы, да деревни Черенина, да починка Тихонова, да деревни Берсенева[2431]. И ту нашю вотчину государь взял в свою царскую светлость в опришнину. А нас против того государь пожаловал в Боровском уезде в Суходолском стану селцом Нефедовским.

А взяли есмя на той своей вотчине дватцать рублев и шесть рублев и дватцать алтына з гривною.

А та у нас вотчина не продана ни кому, оприч арханилского протопопа Григорья з братьею, ни по душе не отдана, ни в кабалах в закладных не заложена, ни в записях, ни в каких крепостях. А у кого выляжет на ту нашю вотчину купчая или кабала, или запись, или иная какая крепость нибуди, и нам та своя вотчина очищати, а протопопа Григорья з братьею в той своей вотчине не довести ни которого убытка. А что ся протопопу Григорью з братьею в той нашей вотчине учинит убытка, и нам ему те убытки платити. И в книги нам та вотчина в Поместной избе записати.

И вперед нам и нашим детям, и нашим внучатом тое вотчины у Арханила не выкупати. А станем мы или наши дети, или наши внучата тое вотчину у Арханила вперед выкупати, ино на нас взяты арханилскому протопопу Григорью з братьею по сей записи пятдесят рублев денег.

А на то послуси: Богдан Посников сынъ Губина да Иван Борисов сынъ Погожево, да Борис да Лукя Третьяковы дети Ракова.

А купчюю писал Степанец Олексеев сынъ Ондреева лета 7000 семдесят осмаго.

На обороте: К сей купчей Борис Третьяков сынъ Раков в Ондреево место Яковлева сына Ракова руку приложил и в Василисино место з детми и в Ывашково место Раковых.

Послухъ Лука руку приложил.

Послух Богдан руку приложил.

Послух Иван руку приложил.

Архив СПб ФИРМ. Ф. 238. Коллекция Н.П. Лихачева. Оп. 2. Карт. 61. № 2. Подлинник.

Публ.: Зимин A.A. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964, С. 482–483 (публикация В.Д. Назарова); АРГ/АММС. № 22.

Ул.: Антонов. 1997-2. № 929. С. 219.

[1570 г. сентября 1 — до начала июня 1571 г.][2432] — Данная Лукьяна Третьякова сына Ракова келарю Богоявленского м-ря Игнатию и соборным старцам на д. Матвейчиково с деревнями [в Горетое ст.] Московского у.

Даная Лукьяна Ракова на деревню Матвеичиково и на иные деревни со всеми угодьи.

Се яз, Лукъянъ Третьяков сынъ Ракова, дал есми в дом къ Богоявленью Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Пречистой Богородицы честнаго и славнаго ея благовещения и чюдотворнаго образа Одигитрие, при богоявленских старцех, при келаре Игнатье, да при Александре, да при Филимоне казначее, да при Ионе Протопопове, и при всей братье, или хто в монастыре шумень будет, свои вотчины деревни в Московскомь уезде, на реке на Истре: деревню Матвеичикову, да деревню Воронину, да деревню Рудну, да деревню Поповскую, деревню Горку, да деревню Зал адью, да деревню Лобанову, да деревню Терехову со всеми угодьи, что к тем деревням истари потягло, с дуги, и с лесы, и з болоты, и с пашенною землею и не с пашенною, какъ была истари, куда ходилъ топоръ, и коса, и соха, в наследие вечных благь, впрокъ без выкупа, по своих родителех и по себе.

А игумену, кто будет в монастыре, и старцемь, или хто по нем вперед иной игумень будет, за те им мои деревни в вотчиные[2433] написать отца моего, инока схимника Макарья, и матерь мою иноку схимницу Еупраксию, и брата моего Бориса в повседневной списокъ, в вечный сенаникъ, докудова и монастырь Богоявленья стоить, и из вседневнаго списка их не выгладить.

А какъ богь пошлет по мою душу или посгригуся, и игумену и старцемь меня написати во вседневной списокъ и в вечной сенаникъ и поминати, докудова и монастырь Богоявленья стоить, и из повседневново списка меня не выгладить потому ж.

А те мои деревни не проданы, ни по душе в ыные монастыри не отданы, и не заложены ни у кого ни в кабалах, ни в записех, ии в каких крепостях нигде неть. А у кого будет на те мои деревни явитца, даная или купчая, или меновная, или кабала, или запись, или изустная, или иные крепости какие-нибудь, или царевых великого князя дани в прошлых годех какая крепость, — и мне Лукъяну по сей даной те свои деревни ото всяких крепостей очищати, а игумена, это будеть, и келаря з братьею, и хто иныи потомъ игуменъ будетъ, убытка их мне не довести до монастыря никакого никоторыми делы. А учинитца, какой убыток монастырю и игумену з братьею, — и мне очищати.

А на то послу си: Ондреи Ивановъ сынь Клепиковъ да Ивань Борисов сынъ Погожева.

А даную писал Богдашка Григорьевъ сынъ, лета 7070 девятаго.

РГИА. Ф. Си поди. Он. 4. М 1517. Л. 180–182 об. Список 1680–1682 гг.

Публ. Советские архивы, 1968, № 3. С. 111 (по машинописной копии); АММС. I Бог. № 44; АРГ/АММС № 79.

Уп.: Никодим. С. 166 (с частичным пересказом); Антонов. 1997-2. № 738. С. 192.

1571 г., 9 октября. — Духовная Григория Федорова сына.

Во имя отца и сына и святого духа. Се яз, раб божий Гриюрей Федоров сын Матафтин, пшию сию духовную своим целям и умом и разумом, кому мне что дати, на ком что взяти. Дати мне Архиповской жене Борисова четыре рубли без гривны бескабално, дети ми Левонтию Якушеву полпята рубли бескабално, да дати ми Ефрему Федору пять четвертей овса бескабално, да дати ми Ивану Левонтиеву трицать алтын и десять денег бескабално. Да взяги ми на Нечае на Ртищеве четыре рубли без четверти бескабално, да взяти ми на Герасиме на Лодыге полдруганацета рубли бескабално.

А даю Спасу на Прилук селцо Бурдуково и с ысады, что на реке на Комеле, а в нем Божие милосердие церковь Никола Чюдотворец, а другая церковь теплая Феодор Стратилат. А даю им в пятидесяти рублех да на мне ж, на Григорье, взять игумену Якиму з братиею двести рублев казенных денег. И игумену Якиму з братиею, или иные игумены будут но нем — и им не того сельца до моего живота вон не выслати, и жена моя Домна постичи за тем же вкладом, и покой ей у Спаса в сельце учинить. А преставится Домна — ино положити у Спаса на монастыре.

А будет жене моей нонеча Бог по душу сошлет — и яз свой живот весь даю к Спасу на Прилук, лошади, и платие, и кузнь. А платиа жены моей: два летника камчаты, черчаты, да шапка, по атласу черчату низана жемчюгом, да ожерели жемчюжное. Да моего платии: охабень изуфной черчат поясок золот, завяски шелк белой золотом, да терлик таусинной камчат, а на нем восмь пуговиц, шелк зелен золотом да серебром, да ферези зелены камчаты, да однорядка муравна зелена, а на ней дватцеть три пугвицы серебряных.

Да благословил есми Федоровых детей Матафтина, племянников своих, Григорья з братиею, двором в городе на посаде. Да благословил есми в Ярославле князю Ивановым детем Жировово княжням двема Улиянам конь сер да мерин пег. Да взяти им на Сухом на Иконике двацеть алтын бескабално.

А приказываю сию духовную грамоту дати и взяти, и по душе поправити, спаскому игумену Якиму яж о Христе и з братиею, да князю Ивану Шелешпанскому.

А у духовные седел отец мой духовной Егорьевской священник Матфей Олекссев сын Попов. А мужи седели: Иван Федоров сын Бурова, да Истома Котюнев Савин сын.

А духовную писал Приезжий Федоров сын Пахомова, лета 7000 осьмдесятого, месяца октября в 9 день.

На обороте: К сей духовной Григорей руку приложил; к сей духовной грамоте Егорьевской поп Матфий, отец душевный, руку приложил; в послусех Истомка руку приложил. Лета 7085-го по сей духовной, игумен Иоаким и соборные старцы заплатили ис казны Ивану Леонтиеву тритцать алтын и десять денег. И потписал Жданец Козмин.

Варлам, епископ Вологодский и Великопермский. Сия духовная господину епископу Варламу Вологоцкому и Великопермскому явлена лета 7086 апреля в 3 день. А отец духовной Григорьев Егорьевской пои Матфей Алексеев сын Попов и приказщыки Спаской шумен Иаким з братиею, и послух, которой в сей духовной писан, Истома Савин сын Котюнев, перед господином епископом стояли и сказали, что оне у сее духовные седели и писана перед ними при Григорьеве животе но Григорьеву приказу. И господин епископ Варлам спрошал отца духовного Григорьева и прикащиков Спасского игумена Иакима з братиею и послуха Истомы Савина — где дьяк Приезжей Федор сын Пахомова, который сию духовную писал и муж Иван Федоров сын Бурого, которой седел с вами у сее духовные? И отец духовной Егорьевской поп Матфей, да прикащыки, игумен Иаким з братиею и послух Истома Савин сын Котюнев перед господином епископом сказали дьяк, господине. Приезжей, который сию духовную писал, и муж Иван Федоров сын Бурого, которой у сее духовные седел с нами, в иор в лихое поветрие, сию духовную написав, преставилися. И господин епископ Варлам, выслушав сию духовную, подписал своею рукою и печять свою велел к ней приложыти.

Архив С-пб. ФИРМ, собр. Лихачева, оп. 2, картой № 33. № 12а. Подлинник.

Публ.: Советские архивы, 1968, № 3. С. 112.

Ок. 1572 г. — Память Андрею Михайлову сыну Колупаеву-Приклонскому об аресте и препровождении в Москву кн. Ивана Федорова сына Бахтиарова-Ростовского.

Память Андрею Михайлову сыну Колупасву. Царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии веле ему ехати в Васильгород, а приехав в Васильгород взяти ему воеводу князя Ивана Бахтеярова Ростовского и вслети ему ехати с собою вместе. И того беречи накрепко, чтоб князь Иван з дороги не утек и дурна над собою никоторого не учинил, и береженье к нему держати великое по сей наказной памяти. А будет князя Ивана в Васильгороде не застанут, и где его скажут, и ему и там ехати за князем Иваном. Да где его наедут или на дороге встретит, и ему, князя Ивана взяв потому ж, велети ехати с собою вместе наспех.

А живот князя Иванов, казну, золотое, и жемчюжное, и серебряное, и деньги, и золотые, и образы золотые с мощми, и образы окладные и неокладные, и платье, и всякая его рухлядь, и седла, и наряд конской, и оловянос, и меденое, и деревеное, и лошади, и всякий живот переписати на список подлинно, порознь и запечатати, и приказати беречи в Василегороде городовому приказщику Несвитаю Василеву, и сторожей велети учинити. А лошадей приказати кормити и беречи потому ж приказщику городовому и посадцким людем до государева указу. Да тот переписной список привезти ему к Москве с собою ж вместе. А будет Ондрей Колупаев князя Ивана в котором городе встретит — и Ондрею тот князь Иванов живот за своею печатью в том городе приказати беречи приказным людем, хто в том городе приказные люди, и целовальником. А кому князь Иванов живот в котором городе прикажет — и Ондрею имена тем людем переписати ж, а тот живот велети поставити в крепком месте для береженья, и от огня б где было потому ж стояти безстрашно князь Иванову животу.

На обороте по склейкам: диак Никита Щелепин (фамилия дьяка проставлена на лицевой стороне текста).

РГАДА, ф. 135, приложение, рубр. № 3,№ 29, лл. 1–3. Подлинник или приказной список.

Публ.: Советские архивы, 1969, № 2. С. 101.

1584 г., 15 декабря. Жалованная вотчинная, несу димая, заповедная и односрочная грамота царя и вел. Князя Федора Ивановича строителю Спасо-Нуромского монастыря на земли в Обнорской вол. Вологодского у.

Се яз, царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии, пожаловал есми в Вологодским уезде в Обнорской волости Спаскаго монастыря, что на реке на Нурме, и новоявленного чюдотворца Сергия, строителя старца Матвея з братьею, или по нем хто иной в том монастыре игумен или строитсь будет, что бил нам челом того монастыря строитель Матвей з братьею, а сказал: дано де им наше жалованье к Спаскому и преподобного новоявленного чюдотворца Сергия к монастырю в вотчину в Обнорской волости — деревня Мартяково, да деревня Свиньино, да деревня Лукино, да деревня Грязевка, да деревня Высокое, да деревня Поповкино, да пустоши Галкино, да Выпуск, да Мышкино, да Меленка, да Посадниково, да Почадково, да Боброво, да Мелехово, да Микляйково, да Доровинка, да Тимонино, да Олферово, да Дядинское, да Чижово, да Горшково, да Дудино, да Шаболово, — и нам бы их пожаловати, велети бы им на те деревни и на пустоши дати наша жаловальная грамота, по чему им теми деревнями и пустошми вперед владети. А по росписи за приписью диака Федора Олександрова и по Вологоцким книгам отделу вологоцкого губного старосты Ивана Трусова да Володимера Гринкова да подьячего Федора Демкова 93-го году написано.

В Вологодском уезде в Обнорской волости отделено к Спаскому и к новоявленного чюдотворца Сергия монастырю достальных и отписных розных помещиков, которые деревни и пустоши подошли к монастырю верстах в дву и в трех, к старой их вотчине к деревне к Сидоровской да к Гурылеве ж, в вотчину ж — Ивановского поместья Зекзюлина деревня Мартюково на речке на Нурме, а в ней пашни пятнадцать четей с осминою в поле, а в двух потомуж, да перелогом пашей двадцать две чети с осминою, сена 120 копен, лесу пашенного 4 десятины; пустошь Посадниково на реске на Обноре, пашни перелогом и лесом поросло 30 четьи в поле, а в дву потомуж, сена на 200 копен, лесу пашенного 5 десятин: из Никитинского да из Григорьевского поместья Хитрых — деревня Свиньино на речке на Великой, а в ней пашни 19 четьи без полуосмины в поле, а в двух потомуж, да перелогом пашни 31 четверть с полуосмою, сена 80 копен, да луг отхожей на реке на Великой Обнорской Мокеевской, сена 40 копен, лесу пашенного 4 десятины; пустошь Тимонино, пашни перелогом и лесом поросло 110 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 250 копен, да луг отхожей на Великой речке Тимонинской да луг Федоровской, сена 150 копен, лесу пашенного 9 десятин; деревня Грязовица на речке на Грязовице, а в ней пашни 26 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 150 копен, лесу пашенного 2 десятины; пустошь Доровинка на речке на Грязовке, пашни перелогом и лесом поросло 35 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 100 копен, лесу пашенного 7 десятин; пустошь Мелехово на речке на Березовке, пашни перелогом и лесом поросло

28 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 70 копен, лесу пашенного 8 десятин; пустошь Меленка на Великой реке Обгорской, пашни перелогом и лесом поросло 20 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 40 копен, лесу пашенного 3 десятины; пустошь Галкино, пашни перелогом и лесом поросло 20 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 70 копен, лесу пашенного 5 десятин;

да из Семеновского поместья Мишюрина — деревня Поповкино на реке на Обноре, пашни паханые 6 четьи с полосминою в поле, а в двупотомуж, да перелогом пашни 43 чети без полуосмины, сена 360 копен, лесу пашенного 15 десятин;

из Ывановского поместья Мишюрина — деревня Высокое на речке на Высокой, пашни паханые 12 четьи с осминою в поле, а в дву потомуж, да перелогом пашни 57 четьи с осминою, сена 80 копен, да луг отхозкей на реке на Великой Раздвой Захаровской да луг Понамаревской, да луг Круглой, да луг Прудовица, да луг Мысоня — сена 300 копен, лесу пашенного 20 десятин;

из Юрьевского да из Михайловского поместья Темиревых — пустошь Боброво на речке на Великой Обнорской, пашни перелогом и лесом поросло 56 четьи в поле, а в дву потомузк, сена 80 копен, лесу пашенного 7 десятин;

да из Володимерского поместья Желнырского — пустошь Олферово на реке на Черной, пашни перелогом и лесом поросло 76 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 90 копен, лесу пашенного 6 десятин;

да ис Петровского поместья Таптыкова — пустошь Мышкино на речке на Нурме, пашни перелогом и лесом поросло 30 четьи в иоле, а в дву потомуж, сена 100 копен, лесу пашенного 5 десятин; пустошь Шабаноново на реке Обноре, пашни перелогом и лесом поросло 40 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 150 копен, лес пашенного 12 десятин;

Да из Васильевского поместья Грязного — пустошь Выпуск, пашни перелогом и лесом поросло 48 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 80 копен, да луг отхожей на Великой реке Обноре, да луг Кузнечиха, сена 40 копен, лесу пашенного 5 десятин;

Да из отписных к Спасу деревень, которые деревни не розданы помещиком в роздаче, отделено к Спаскому монастырю и новоявленнаго чюдотворца Сергия деревню Лукино на речке на Корнаве, пашни паханые 23 четьи в поле, а в дву потомуж, да перелогом 7 четьи, сена 100 копен, лесу пашенного 6 десятин, да на той же земле Лукинские деревни храм Благовещенье Пречистые Богордицы пуст, а в нем образов, и книг, и свеч, и всякого церковного строенья нет, а запустел тот храм от Божия поветрея от мору; пустошь Дядинское на речке на Корнавке, пашни перелогом и лесом поросло 52 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 70 копен, лесу пашенного 12 десятин; пустошь Дудино, пашни перелогом и лесом поросло 38 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 50 копен, да луг отхожей на речке на Великой Обнорской и Пруды сена 120 копен, лесу пашенного 7 десятин; пустошь Горшково, пашни перелогом и лесом поросло 40 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 30 копен, да луг отхожей на речке на Великой Пруды, сена 100 копен, а те Пруды подошли под Лиской волочен да под пустыню Коптеву, а преж сего те Пруды косили Корнильева монастыря старцы, лесу пашенного 8 десятин; пустошь Початкого на речке на Обноре, пашни перелогом и лесом поросло 30 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 240 копен, да луг отхожей на реке на Великой на Обнорской Початковской, сена 50 копен, лесу пашенного 6 десятин; пустошь Микляево, пашни перелогом и лесом поросло 20 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 50 копен, лесу пашенного 8 десятин, земля худа; пустошь Чижово на речке на Березовке, пашни перелогом и лесом поросло 49 четьи в поле, а в дву потомуж, сена 150 копен, да луг отхожей на речке на Корнаве Кочеватой да луг Чижовской на 100 на 30 копен, лесу пашенного 12 десятин — и всего в тех деревнях, и в починках, и в пустошах четвертные пашни в живущем 102 чети, а в пусте 883 чети, и обоего в живущем и в пусте 985 чети в поле, а в дву потомуж, а сошного письма в живущем полполтрети и полполчети сохи.

И яз, царь и великий князь, Спаского монастыря и новоявленного чюдотворца Сергия строителя Матвея з братьею, или хто в том монастыре инои строитель или игумен будет, теми деревнями и пустошми, которые в сей нашей грамоте писаны, пожаловал в Спаской монастырь и новоявленного чюдотворца Сергия к старой их вотчине к деревне к Сидоровской да к Гурылеву.

И хто у них в тех деревнях, и на пустошах, и в прежних их деревнях учнет жить людей их и крестьян — и наместники наши Вологодцкие и их тиуны тех их людей и крестьян не судят ни в чем, оприч разбоя и татбы с поличным, ни кормов своих у них не емлют, и не всылают к ним ни по что. И праведчики и довотчики поборов своих у них не берут и не въезжают к ним ни но что. И митрополичьи и владычни десятильники к ним не въезжают же, и дани на владыку не берут, и кормов десятилничьих не платят. А ведают и судят людей своих и крестьян строитель з братьею сами во всем или кому прикажют.

А случитца суд смеснои тем их людем и крестьяном з городскими или с волостными людьми, и их судят тиуны, а строитель з братьею или их прикасщик с ними ж судит. А прав ли или виноват монастырский человек или крестьянин, и он в правде и в вине строителю з братьею или их приказщику. А намесники наши или тиуны в того монастырскою их человека пе вступаютца ни в правою, ни в виноватого. А гороцкой или волосной человек прав будет или виноват, и он в правде и в вине намеснику нашему или его тиуну, а строителю с братьею до того человека дела нет.

А кому будет чего искать на строи геле з братьею, или на их прикатике, ино их сужю яз, царь и великий князь, или мой боярин, кому из прикажю. Такъже есми их пожаловал наши князи, и бояря, и воеводы ратные и всякие люди у них сильно не ставятца и кормов своих и конских даром не емлют. А будет лучитца им стати, ино себе и конской корм купят, как им продан. Также есми их пожаловал, — хто по строителя з братьею, и по их приказщика, и по людей и по крестьян возьмет моею царева и великого князя пристава, и он им пишет один срок в году — зиме Крещенье Христово. А оприч того срока по них приставы наши не ездят и сроков на них не наматывают. А хто на них накинет срок не по тому их сроку и яз им к тому сроку к ответу ездити не велел. А хто на них возмет безссудную не по тому их сроку, и яз[2434] им к тому сроку[2435] ездити не велел и та безссудная не в безссудную.

Дана грамота на Москве, лета 7093-го декабря в 15 день.

РГАДА, ф. 281, ГКЭ, № 2619. Подлинник с печатью.

Публ.: Советские архивы, 1968, № 3. С. 113–114.

1588 г., 31 октября. — Деловая Петра Ивана Федоровичей Басмановых.

Се яз, Петр Федорович Басманов, пожаловала нас государыня наша, матушка, княиня Варвара Васильевъна, поделила нас с братом, с Ываном Федоровичем, полюбовно государьским жалованьем вотчинами и поместьем. Меня, Петра пожаловала матушка вотчиною в Переславском уезде селом Елизаровым з деревнями против Дорогобужской вотчины села Тучкова, да вотчиною же в Кашинском уезде селом Сенькиным з деревнями против Волоцкой вотчины села Ильинсково, да поместьем в Вологоцком уезде селом Никольским з деревнями против Костромсково поместья села Бухалова. И мне, Петру Федоровичи), до братных, до Ивановых Федоровича до вотчин и до поместья дела нет, а владети мне но благословенью государыни своей, матушки, княини Варвары Васильевны своими вотчинами и поместьем. А запись писал Петров человек Федоровича Вьялицка Олферьев. К сей записи княиня Варвара Васильевна печать свою приложила лета 7097, октября в 31 день.

На обороте: К сей записи Петр Федорович руку приложил,

РГАДА, ф. 281, ГКЭ, № 9017. Подлинник с печатью.

Публ.: Советские архивы, 1968, № 3. С. 114.