Ордер на смерть

Глава восьмая

И в Москве, и в Серпухове, и в Клину стояла в эти дни страшная жара. Горели в Подмосковье торфяники, которые так трудно, даже невозможно, потушить. На многих дачных участках превращалась в уголь посаженная в землю картошка. Стелился, медленно растекаясь в раскаленном воздухе, густой дым (достигая уже таких районов Москвы, как Марьино и Люблино) — это самовозгорались местные болота. В общем, пожарным работы хватало.

По телевидению дикторы и специалисты утверждали, что такой жары не было уже лет двадцать — здесь, в этом районе России… Очень может быть!

Люди ползали по улицам, как сонные мухи; дома они подолгу стояли под прохладным душем, спали с открытыми балконами и окнами, без простыней. Иные набирали полные ванны холодной воды — чтобы в квартире стало не так жарко. Те, кто побогаче, обращали повышенное внимание на постоянно работающие кондиционеры в своих квартирах и офисах. И уж точно повсеместно были включены вентиляторы. Все равно жара влияла на людскую агрессивность — особенно это было заметно в магазинах, где уставшие и раздраженные продавщицы скандалили с покупателями или просто обслуживали их грубо и нехотя.

Как выразился один умник, в такую жару «у людей кровь кипит». Имея в виду, что они не виноваты в своей агрессивности — просто в подсознании у них накапливается раздражение, и стоит проскочить какой-то искре, чтобы вспыхнул гнев. Например, обычная уличная пробка в такую жару может привести и к дракам между водителями. Не говоря уже об очередном повышении цен, о котором в самый пик жары начали вещать телевидение и пресса. Только люди вздохнули посвободней — им тут же по голове бьют такими плохими новостями! Любой взорвется…

Следователь угрозыска серпуховского РУВД, лейтенант Морозов Юрий Сергеевич, сегодня с самого утра был, как говорится, на взводе. Настроение и так крайне плохое, а тут еще жена-дура спалила утюгом его рубашку. Ну, слово за слово — и понеслось: начался громкий семейный скандал… Короче, в итоге Морозов ушел из дому, в ярости хлопнув дверью, а жена его осталась в полной уверенности, что она права и что ее муж мог бы — да не то слово, обязан просто! — зарабатывать в несколько раз больше, чем зарабатывает сейчас. Она, видите ли, была встревожена сообщением об очередном витке инфляции!

Морозов сидел в своем кабинете, злясь на жену, на неудачно проведенную операцию и вообще на весь мир… Единственным человеком, которого удалось взять живым и надлежащим образом оформить в РУВД, был пленник этого ускользнувшего Князева — израненный пожилой мужчина без паспорта. Надо было еще установить его личность. Сначала ему, конечно, пришлось оказать срочную медицинскую помощь — ведь обнаружили его привязанным к стулу, избитым, и даже видавшие виды оперативники ужаснулись, увидев, как его этот Князев пытал. Промыли рану на спине, продезинфицировали, наложили бинты.

Мужчина сразу заявил, что его зовут Николай Степанович Вдовин, что его похитили из московской квартиры, где он временно жил у своей знакомой, и привезли сюда. Его показания снимались на видеокамеру, и, кроме того, присутствовал в комнате и представитель пресс-службы РУВД. Всех интересовало в первую очередь, почему Артур, который и так в розыске (а значит, не может попусту терять времени), взялся пытать этого мужика.

Вдовин махнул рукой, решив, что его мечта о больших деньгах все равно рухнула, и рассказал им историю с жетоном. И еще: показав им номер газеты «Чертополох», попросил дать ему возможность созвониться с корреспондентом Ярцевым. Этот Вдовин жаловался, что, похоже, ему почки отбили. Подробно рассказал, как его мучили. Поведал, что Князев с Гороховым хотят получить в камере хранения «Шереметьево-2» чемоданчик с деньгами: для этого они обязательно должны заехать в Клин, к его другу, за жетоном… Но раз машина в реке, значит, Артур, наверное, утонул — и дело на этом заканчивается. На тот момент машину из Оки еще не смогли извлечь.

Про то, что «БМВ» покоится на дне реки, Николай Степанович узнал, слушая разговоры оперативников. Они не теряли времени даром — уже снимали отпечатки пальцев с пивных бутылок, валявшихся на паркете, с ножа, на который Вдовин не мог смотреть без содрогания. Ну и, конечно, внимание оперативников привлекла куча оружия, которое Князев, очевидно, не успел захватить с собой. Тут был целый арсенал, тоже заснятый на камеру, а позже отправленный в лабораторию РУВД.

Морозов никак не мог успокоиться — в сравнительно небольшом городе, прямо под самым его носом, творились такие дела! Пытки, оружие… Его терзали вопросы: кто были те люди в «БМВ», благодаря которым Князев ускользнул от задержания? Правда, благодаря им же он теперь лежит мертвый на дне реки — но кто они такие? Чье это оружие и чья это квартира? Как вообще Князев оказался здесь — в Серпухове? И что делать с этим мужиком без паспорта?..

Вдовин сидел на диване и курил — его угостили сигаретой. Он ругал мысленно себя за то, что рассказал про жетон… Если Артур уже мертв, то теперь как раз самый подходящий момент наступил для поездки в аэропорт. Но что он мог сказать этим ментам, которые вообще-то спасли ему жизнь? Что Артур пытал его для чистого удовольствия? Да и устал он уже врать! Сказал, а теперь понял, что говорить это было необязательно. К тому же у Артура в кармане обязательно найдут записку Белому, подписанную им самим, Вдовиным. И как он объяснит все это дотошному следователю — он, чьи слова вряд ли принимаются всерьез? Ведь он — бомж: как был им, так и остался… Сейчас он надеялся, что ему позволят поговорить с Ярцевым, — тот может и личность Вдовина подтвердить, и помочь как-нибудь.

Кто хозяин квартиры, удалось установить довольно быстро. И помог в этом не кто иной, как сам Петюня. Этого бедолагу очень не вовремя принесло в квартиру, где его тут же схватили и начали допрашивать… Он, ничего не понимая, смотрел на огромных парней в камуфляже, на милиционеров в штатском, на избитого Вдовина, на пачку соли и следы крови на газетах, разбросанных по паркету. Петюня с самого начала, когда только увидел вывороченный с корнем дверной замок, хотел смыться отсюда, но ему не дали. Вопросы ему задавали четкие, и понятно было, что прикинуться дурачком, случайно забредшим сюда, не удастся. Он уяснил, что эти люди в квартире знают достаточно много и об Артуре Князеве, и о его телохранителе Вадиме Горохове.

Кстати, его самого узнал представитель пресс-службы РУВД: они уже сталкивались раньше — по одному неприятному для Петюни поводу… Как-то его накрыли в гараже, где он записывал сразу на тридцати видеомагнитофонах пиратские копии с западных фильмов. Гараж был опечатан, тогдашнего шефа Петюни, доверившего ему это дело, оштрафовали, а все видаки изъяли. После этой истории Петюня стал работать на Петруху и даже сделал что-то вроде карьеры. По крайней мере стал правой рукой нового шефа. И ему вовсе не хотелось подставлять Петруху.

— Ничего я не знаю, — хмуро отвечал он оперативникам.

— Зато мы про тебя многое знаем! — крикнул ему Морозов. — Ни хрена себе, оружейный склад тут устроили! Может быть, и наркота тут хранится? Так мы по досточкам всю квартиру разберем, весь этот паркет долбаный! Пыточную устроили, гады!

— Я ничего не знаю, правда, ни о каких пытках, ни о каком оружии, — ныл Петюня. А про себя думал: «Ну удружил шефу этот его старый друг, что бороду сбрил. Нет, нельзя никаким друзьям верить! А что теперь мне Петруха скажет? Хотя я и в самом деле ни при чем — ведь это он их, гостей своих, чтоб им пусто было, сюда впустил. Чего я сюда полез?.. Ну оружие хотел посмотреть — мне этот Князев предлагал пушку купить. Ему как будто деньги позарез были нужны. И где он сам — Князев-то?»

При таком раскладе и для Петрухи настал не самый приятный день: его арестовали, вменяя ему в вину незаконное хранение оружия, и тоже подвергли допросу. Он только и мог сказать, что его старый приятель, Вадим Горохов, попросил о помощи — говорил, что надо им с Князевым схорониться на время…

— А ты знаешь, что этот твой приятель двоих оперов завалил сегодня? — с нажимом спрашивал его Морозов. — Ну что мне теперь с тобой делать? Выставить для отчетности в роли соучастника всех этих преступлений? А? А ведь ты и есть соучастник!

— Ладно, не надо на меня жмуров вешать! — начинал спорить Петруха. — Правду говорю, ни о чем таком я даже не догадывался, пока вы меня не повязали… Помог ребятам с жильем, а они мне такую подлянку сделали! Промашка вышла, признаю. Но какой из меня соучастник? Про оружие от вас впервые услыхал!

Это он врал, конечно. Горохов ему тоже предлагал по дешевке купить кое-что из оружия, и он уже даже раздумывал, что именно прикупить. Но сделка не состоялась… Так чего же от него хотят? Он чист перед законом. Отпереться можно!

Все с нетерпением ожидали момента, когда из Оки извлекут машину. И когда этот момент наступил, Морозов разозлился еще больше — начальство его по головке за так неудачно проведенную операцию не похвалит… Двое убитых с этой стороны, двое — с той, а вот Князева с Гороховым в машине-то и не оказалось!

Морозов лично выехал осматривать облепленный водорослями черный «БМВ», хотя была уже ночь. Машину почти не помяло, но выбраться из нее под водой было трудновато — водитель-то скорее всего умер еще до того, как машина упала в реку. Рана у него на шее оказалась смертельной — пуля разбила ему один из шейных позвонков. А толстяк, сидевший рядом с ним на переднем сиденье, не смог выбраться наверх и глотнуть воздуха: машина легла на дно боком, дверь открыть было невозможно, а перелезть через убитого друга и выплыть из «БМВ» толстяку помешали и собственные габариты, и травмы, полученные при падении машины. При погибших были обнаружены их документы: паспорта, водительские права сидевшего за рулем. Так что личности их были установлены довольно быстро. Это были тульские бандиты Вячеслав Жураховский и Борис Болотный. Трупы отправили в морг на экспертизу, машину на буксире отволокли на стоянку во внутреннем дворике у здания РУВД.

Стало понятно, что и на этот раз Князев с помощником сумели сбежать. Но где они теперь? Может быть, остались в Серпухове? Ведь они могли спрятаться где угодно, ворваться в любую квартиру, угрожая хозяевам оружием! А оружие у них с собой наверняка было… Кстати, позже экспертиза установила, что стреляли в оперативников только сбежавшие бандиты. Те, кто утонул, даже не успели ни разу выстрелить из своих «ТТ» — обоймы были полные. Выяснили, что оперативники были убиты выстрелами из пистолетов «гном» и «таурус».

Морозов, впрочем, пока еще об этом не знал. Он лихорадочно соображал — куда могли податься бандиты? Обстоятельства складывались не в его пользу: пока занимались машиной, упавшей в реку, все были уверены, что в ней четыре человека. И, само собой, упустили драгоценное время для поимки Князева и Горохова по горячим следам.

Обо всем этом пришлось доложить начальству — потревожить ночными звонками высшие чины серпуховского РУВД. В конце концов было принято решение привести в боевую готовность все городские милицейские подразделения, установить наряды на вокзалах, направить рейды в ночные заведения и прочесать все улицы. Но поиски тоже ничего не дали.

Морозов уже падал с ног от усталости, руководя людьми и отвечая на телефонные звонки. Ему становилось понятно, что преступники улизнули из города — ведь у них для этого и время было, и имелись все возможности…

О происшествии в Серпухове было срочно доложено в Москву. Кроме того, Морозов вспомнил рассказ Вдовина, тихо дожидавшегося решения своей участи, про то, что преступники скорее всего сразу направились в город Клин. Но на чем? Как скоро они окажутся там? И что из этого следует?.. А следовало из этого то, что преступники точно поедут через Москву — Клин-то находится как раз с противоположной стороны от столицы! Морозов в очередной раз побеспокоил избитого Вдовина, попросив его повторить свой рассказ.

Вдовин все толковал про какой-то дурацкий жетон и про последующий визит бандитов в «Шереметьево-2». Звучало все это убедительно. Но как мог Морозов целиком доверяться словам этого странного мужика, у которого даже паспорта при себе не было? Мало ли чего он наплетет? Однако Вдовин настаивал, чтобы ему разрешили позвонить Ярцеву. Морозов наконец согласился. Андрей оказался дома — еще бы, ведь была ночь! Поначалу до Ярцева не доходил смысл слов Вдовина, потом он начал кое-что понимать…

— Я, Андрей, конечно, виноват перед тобой и перед всеми, — говорил ему Вдовин, — видел, что люди гибнут, а сам хотел тихо забрать чемодан из камеры хранения и уехать. Прости ты меня за такие подлые мыслишки! Но мне очень важно сказать…

— Николай Степанович, а что стряслось-то? — Ярцев медленно просыпался, глядя на Анну, тоже недовольно открывшую глаза, потому что Андрей включил маленький ночник. Да и звонили-то ему по ночам нечасто: значит, что-то из ряда вон случилось.

— Меня Князев с другом своим похитили, привезли в Серпухов, — объяснял Вдовин, — пытали, резали меня. Потом я не выдержал и рассказал им, где жетон… А жетон я подобрал, когда они к Кацману приходили. И сейчас они должны ехать в город Клин, понимаешь? К Белому, это фамилия такая. Жетон у него. А телефона там нет… Может быть, позвонить в Клин, в милицию, чтобы засаду на этого Артура там устроили? А то он с жетоном поедет в аэропорт и улетит из России, я думаю.

— А что ж вы молчали до сих пор, а? — удивился Ярцев.

— Ну, прости, Андрей, сам хотел деньги взять эти…

Морозов взял трубку из рук Вдовина и представился:

— Лейтенант Морозов, Юрий Сергеевич, РУВД Серпухова. Вы — Андрей Ярцев? Мне хотелось узнать, знакомы ли вы с таким гражданином — Вдовиным Николаем Степановичем Мы его обнаружили избитым на тайной квартире местной мафии…

Андрей подтвердил, что знает такого. Спросил — не пойман ли еще Артур и что вообще-то происходит? Морозов объяснил… Позже с Морозовым связался капитан московского РУВД Самойлов, а утром следующего дня Вдовина отвезли обратно в Москву.

Операция по задержанию опасных преступников продолжалась.

А Князев с Гороховым в это время действительно спешили в Клин… Когда Артур подмигнул Петровичу в «БМВ», тот сразу понял, что это означает. У них, накрепко повязанных уже многими совместно совершенными убийствами, существовал своего рода набор условных знаков — на всякий случай, когда нет возможности перекинуться словом: то же подмигиванье означало сигнал готовности к какому-то резкому действию. Чуть наклонившись, чтобы туляки ничего не заметили, Артур шепнул: «Прыгаем» — и уж потом подмигнул. Ну а Петрович не задавал обычно лишних вопросов, целиком полагаясь на решения своего шефа.

То, что наступил вечер, помогло им незаметно укрыться за грудами строительного мусора и стоящими на боку огромными блоками для возведения следующих этажей дома. Они спрятались. Замерли, наблюдая, как следом за «БМВ» пролетела белая «Волга» оперативников. А потом Петрович громко шепнул Артуру (который в этот момент вынул из-за пояса и осматривал «таурус»):

— Ну что, теперь куда? Учти, времени у нас в обрез!

— Куда, куда? — вслух соображал Артур. — Давай на вокзал, что ли? Короче, что первое подвернется. Тачка так тачка…

Пригибаясь, они побежали через какую-то детскую площадку, затем через площадь, залитую призрачным светом фонарей, потом, держась в тени, готовые отражать нападение выстрелами, выскочили к рядам такси, чьи водители не спеша прогуливались в ожидании клиентов… И они бы точно сели в такси, чтобы на полпути к столице вышвырнуть водителя на дорогу, как делали на пути в Серпухов. Но Петрович вдруг предостерегающе дернул Артура за рукав. Князев в недоумении уставился на Горохова.

— Тухлый номер, не пойдет, — сказал негромко Петрович. — Сам посмотри: вон менты ходят. А мы ведь уже у вокзала!

Артур присмотрелся: действительно, прямо перед ними возвышалось здание вокзала, и на перроне, в ожидании электрички на Москву, толпились люди. Артуру больше нравился вариант с такси, но осуществить его мешало одно очень серьезное обстоятельство — с таксистами весело болтали о чем-то два милиционера в форме. Видимо, все в этом небольшом городке знали друг друга и у представителей закона было о чем поговорить с представителями частного извоза и таксопарка. Артур заметил, что собрались тут как раз в основном частники, установившие на своих разнокалиберных машинах опознавательные знаки такси — шашечки…

Толпа на перроне между тем заметно оживилась; откуда-то издалека раздались гудки приближающейся электрички.

— Ладно, смешаемся с толпой и рванем отсюда на поезде, — сказал Петровичу Артур. — Ну их, этих таксеров, вместе с ментами. Береженого Бог бережет! Пошли вон там, где потемнее…

Они, крадучись, скользнули вдоль кустов и оказались на перроне. Вид у обоих был, конечно, не ахти — все-таки выпрыгивали из машины на ходу. Но сейчас оба быстро почистились, пока стояли в маленькой очереди за билетами. Билеты им были нужны — вдруг контролер докопается до них? Зачем им все это?

— Есть рубли? — спросил Артур Петровича, вспомнив, что у самого в кармане только валюта лежит.

Петрович кивнул. Без проблем взяли билеты, поглядывая по сторонам… странно, но на них никто не обращал особого внимания. Артур все опасался, что сейчас на них с Гороховым набросятся менты и придется начать пальбу в этом людном месте. Но почему-то не набросились. Их тут вообще не было — ментов. Подошла и остановилась электричка, из открывшихся дверей повалил народ; потом все, кто ее ждал, быстренько кинулись в вагоны занимать места поудобнее.

Артур и Петрович в ярко освещенный вагон не пошли, остались в тамбуре, наконец электричка двинулась, и Артур с облегчением вздохнул. Как и Горохов. Они заглянули в вагон через стекло, убедились, что есть пока свободные места. Петрович похлопал себя по карманам с озабоченным видом и извлек мятую пачку «Ротманса» и зажигалку. В пачке оставалось еще несколько сигарет, тоже мятых. Оба закурили и стали тихо переговариваться между собой.

— Патронов мало… — посетовал Петрович, поглаживая засунутый в карман брюк пистолет. — И жрать очень хочется!

— И мне хочется. — Табак немного успокоил перенервничавшего Артура, он даже улыбнулся. — Давай решать, что будем дальше делать… Ну, приезжаем мы в Москву, если все чики-чики будет. Мусоров на вокзале — достаточно. Надо сразу ловить тачку на стороне и… И куда? Может быть, сначала заехать ко мне, все забрать, а уже потом — в Клин. Как полагаешь?

— Правильно! Полагаю, что так и надо сделать. Только меня беспокоит: что там Кацман наплел? На даче было чисто, я никого не заметил, да менты и не дали бы мне спокойно уйти. Боюсь, что какие-то адреса он мог назвать все-таки…

— Ну, на «Кожуховской» он-то не был ни разу! — возразил Артур. — Вряд ли нас там пасут… Хотя все может быть. А вот блокнот Жорика я в «БМВ» оставил — это плохо. Забыл…

— Да уж, хорошего мало! Там адреса и, кстати, про камеру хранения есть запись… — цокнул языком Петрович. — Если туляков возьмут — а их, наверное, уже взяли, — то наши планы могут рухнуть. Эти гады всюду засады расставят, верняк!

— Само собой, расставят, — задумался Артур. — Ну что же, будем прорываться. Цель оправдывает средства! Ты же знаешь, за нами столько трупов уже, что не имеет значения, если мы кого-то еще ненароком пришьем… ничего, ничего, Вадюха! Зато, если все у нас получится, мы с тобой уже завтра-послезавтра будем загорелых папуасок за сиськи дергать и кокосовые коктейли хлестать!

— Надеюсь… — сдержанно отреагировал Горохов, по старой привычке хотевший почесать бороду, но тут же вспомнивший, что ее пришлось сбрить. — Прорвемся, положись на меня! Помню, как-то под Кандагаром был один случай — окружили нас, а я…

Артур вдруг побледнел от сильнейшего приступа головной боли — и отвернулся к двери тамбура, чтобы Петрович ничего не заметил. Выбросил сигарету и, уткнувшись лбом в холодное стекло, стал смотреть на мелькающие мимо поля и овраги. Его уже не первый раз беспокоили эти приступы, и он их немного побаивался, потому что тогда ему начинало мерещиться что-то непонятное… Еще не хватало, чтобы Горохов решил, что у него ненормальный шеф! Бросит ведь, подлец, при первой же возможности. А куда он, с такими приступами, без преданного и опытного бойца Вадима Горохова денется? Черт возьми, вот опять какие-то чудеса начали мерещиться!..

Князев широко распахнул глаза, увидев летящие над полем цветные иконы с изображенной на них печальной Божьей Матерью, а рядом с иконами вращающиеся кресты… Артур вздрогнул, приложил пальцы к вискам и потер их. Потом снова взглянул на поле — никаких икон! Да и откуда им было тут взяться? Ох, что-то с головой…

— Артур, эй, ты чего? — окликнул его Петрович.

Артур обернулся к нему и остолбенел: Горохов почему-то выглядел неправдоподобно маленьким, воде карлика, и задавал свой вопрос откуда-то снизу… что за ерунда? Артур покрылся холодным потом. Но тут головная боль прошла — так же внезапно, как и появилась. Петрович в глазах Князева снова принял обычные свои размеры…

Артур покачал головой, ну и дела!.. Он страсть как не любил такие вот внезапные галлюцинации, всерьез опасаясь за свой рассудок. Что еще может ни с того ни с сего выкинуть его мозг, а главное, почему? С тех пор как они с Петровичем подались в бега, ему уже пару раз мерещились эти иконы с крестами — но это было еще ничего. А вот то, что он вдруг увидел Горохова таким крохотным, его по-настоящему потрясло. Он неплохо разбирался в человеческой психологии — иначе как бы ему удалось угробить столько стариков, алкашей и наркоманов, работая поначалу на одном доверии? Но что касается психиатрии, тут он был почти полный профан…

Если Князев не поленился бы в свое время и полистал литературу подобного рода, то сейчас уже узнал бы: такое искаженное восприятие мира — ну, например, уменьшившийся в размерах любой предмет или человек — называется микропсией, и он вовсе не единственный в мире наблюдатель такого рода галлюцинаций. А поскольку он этого не знал, то был в очередной раз очень смущен и напуган.

Глюки какие-то!.. Может быть, из-за стресса? До белой горячки он никогда в жизни не допивался, наркотиков не употреблял. Тогда чем объяснить участившиеся головные боли и видения?..

— Артур, с тобой все в порядке? — тронул его за плечо Петрович. — А то взгляд у тебя сейчас был какой-то дикий. Я думаю — чего это с тобой? Вон ты как вспотел весь! Чего испугался-то?

— Ерунда, Вадим! — Артур окончательно пришел в себя и даже съехидничал, чтобы превратить все в шутку: — У тебя сигареты, часом, не наркотой набиты? А то мне что-то поплохело.

— Какой еще наркотой? — изумился Горохов. — Самый что ни на есть обычный «Ротманс»! Мы всегда такой курим, ты что, забыл? Тебе, наверное, с голодухи поплохело…

— А? Может быть… — кивнул Артур. — Но пожрать у меня дома найдется, если холодильник не отключился за это время. О, там есть деликатесы! И даже китайская кухня в припасах, ты ее вроде любишь. Купил как-то мясо какое-то в фольге… Приедем и покушаем в первую очередь, ага? Дай-ка еще сигаретку!

Артур посмотрел на свои золотые часы — скоро они будут в Москве. Покурили еще, потом прошли в вагон, где сидели уже молча, не привлекая к себе внимания. Больше всего Артура беспокоило оружие — как бы до них на вокзале не докопались милиционеры! Документов с собой нет, все на «Кожуховской», но опытный мент может заметить выпирающий из брюк силуэт пистолета… Петровичу хорошо — у него «гном», небольшой такой, хоть и крутой, пистолет. А вот «таурус» намного больше и неудобнее!

По вагону прошли контролеры, проверили билеты — у Артура с Петровичем все было в порядке. Ближе к Москве прошли и милиция, и военный патруль… Артур с Петровичем притворились спящими, уткнули головы в сложенные на коленях руки, и их не стали тревожить. Хотя очень даже могли! Видимо, им просто везло.

Наконец прибыли в Москву. Артур и Петрович вышли на перрон, нырнули в подземный переход, потом снова поднялись наверх, где остановили проезжавшего мимо частника. Тот согласился довезти их до самого подъезда по указанному Артуром адресу…

Да, на станции метро «Кожуховская» были усилены наряды. Но поскольку времени прошло уже достаточно много, а преступники, то есть эти самые двухметровый блондин и человек с бородой, так и не были пойманы, понемногу контроль за районом, прилегающим к станции, ослабевал. Могут появиться, а могут и не появиться, так чего же тут делать? Постепенно милиционеры расслабились, утратили, как говорится, бдительность. И как можно поймать человека, который неизвестно в каком доме живет? И ездит ли он вообще на метро — это вопрос… Так что Артур сумел незамеченным проскользнуть сквозь все эти заставы, даже не зная об этом. Просто подъехал к своему подъезду, аккуратно расплатился с частником — и вскоре они с Петровичем уже сидели в квартире Князева. Правда, включив в темной комнате максимально слабый свет.

Пока готовилось мясо по китайскому рецепту, Артур готовился к побегу из России: во-первых, нашел фальшивые загранпаспорта для себя и для Горохова; во-вторых, основательно запасся деньгами, как в рублях, так и в валюте, не забыв захватить и кредитные карточки западных банков. Переоделись — Артур, несмотря на жару, вынужден был надеть пиджак, куда распихал по карманам документы и деньги. Взял и записку с адресом Белого и посланием Вдовина. Однако сказал:

— Даже не знаю, мать его… Может быть, не рисковать, а, Вадюха? Может быть, ну их, эти двести кусков? Жизнь-то дороже! Ведь каждая минута уже на счету, а мы в Клин собрались…

— Да ты что, Артур, с ума сошел, что ли? — резко возразил Петрович, отыскавший коробку с патронами для своего «гнома» и теперь заряжавший свой пистолет. — Такие бабки! Да мы без них — ноль, ты пойми! У тебя сейчас сколько с собой?

— Понятно, что меньше… — уклонился от прямого ответа Артур. — Но вполне хватит, чтобы билеты на самолет взять и там, на Западе, или куда мы там попадем, без проблем жилье снять. Да я все понимаю… Только далеко это — Клин-то! А вдруг нас там поджидают уже? Хотя и в аэропорту тоже могут поджидать…

— Вот именно! — Петрович тоже надел пиджак с накладной матерчатой кобурой под мышкой, куда и засунул пистолет. — И что получается? Если все сделаем, как раньше решили, то и уедем отсюда королями. А так — ну и кому эти двести кусов достанутся? Нет, я за такие бабки под пули пойти готов…

— Хорошо, хорошо, — согласился Артур, — убедил! Так… Сейчас, значит, покушаем, потом сразу в Клин на тачке, да? Пойду душ приму и побреюсь, а то страшный, как черт какой-то…

Он еще раз проверил все карманы пиджака, зарядил, как и Горохов, свой пистолет, взял запасные патроны… И, к удивлению Петровича, забрал пиджак с собой в ванную комнату.

— Да ты что, мне не доверяешь, что ли? — воскликнул оскорбленный Горохов. — Такое дело затеяли, а ты даже не говоришь, сколько денег берешь с собой! Ты чего, Артур?

— Не бери в голову, потом скажу, — раздался голос шефа из-за двери ванной. Потом стало слышно, как он включил воду.

Горохов недовольно поежился — никогда прежде Артур так себя не вел! — и пошел вынимать из духовки печеное мясо.

Молча и быстро перекусили, потом выпили кофе — предстояло ехать в Клин ночью: они не могли себе позволить переночевать здесь… Стоит один раз не поспать ради спасения своей жизни! И вообще для перехода в новое качество, то есть для превращения из русских бандитов в богатых эмигрантов…

Артур напряженно думал, что ему делать со своей картотекой, теперь уже ненужной. Но потом махнул рукой и попросту порвал все карточки с наклеенными фотографиями своих бывших жертв и с информацией по ним по возможности на мелкие клочки. Сложил это все на противень из духовки и, выйдя на площадку рядом с лифтом, сжег у окна с выбитым стеклом. Разбил молотком электронную записную книжку. Осмотрелся в последний раз… Ну что, все улики против него уничтожены! Даже если эту квартиру и вычислят, здесь теперь нет ничего подозрительного. Только оружие! Оружие придется спрятать в тайнике…

Князев с помощью Горохова развернул стоявший у стены шкаф, открыл ключом сейф в стене и сложил оружие туда. Шкаф поставили на прежнее место… Теперь действительно все. Немного жалко было оставлять здесь телевизор с громадным экраном и видеотеку, но что поделаешь? Придется бросить!

Теперь они были готовы — побритые, умывшиеся, во всем чистом и свежем, при деньгах и документах. Вполне лояльные граждане! Однако в черных очках: пришлось надеть для подстраховки.

Покурили напоследок и вышли из квартиры. Артур запер обе ее двери на ключ, а ключей у него собой была целая связка. От чего именно некоторые из них, не знал даже Петрович. Вдруг Артур словно что-то вспомнил и вернулся в квартиру, для чего пришлось снова открывать обе двери. Горохов хмуро ждал его: зачем Артур снова туда сунулся? Тот вскоре вышел, держа в руках пакет, закрыл двери и пояснил:

— Вот, все же решил блочок сигарет с собой захватить!

— Плохая примета — назад возвращаться, — буркнул Горохов.

— Ничего, говно все эти приметы!

Спустились вниз. Уже совсем стемнело. Над Москвой висела большая желтая луна. Артур с Петровичем без проблем поймали машину, и Князев попросил довезти их до таксопарка… Петрович опять ничего не понимал. Он уже хотел ляпнуть водителю: «В Клин!» — но Артур его опередил.

Сели, поехали в этот самый таксопарк. Там Артур куда-то сходил, с кем-то переговорил (Петрович ждал его за оградой) — и вот рядом с Гороховым остановились «Жигули» — «шестерка». В машине открылось окно — за рулем сидел сам Артур. Петрович удивился, но уселся рядом с ним.

— Видишь, сколько лазеек тут оставляю! — говорил Артур, пока они ехали в Клин. — У меня в этом таксопарке все было схвачено: на третьем этаже, под толстым таким слоем пыли, еще четыре машины мои стоят. Видишь, даже ты не знал этого!

— Мне мог бы и сказать, — упрекнул его Петрович. И чихнул.

— Будь здоров! — машинально сказал Артур. — Пыль, да?

— А то! Так что ж ты раньше молчал, а, Артур?

— Другие обстоятельства были. Это сейчас мы с тобой, считай, одни против всех… Ну да, ты в курсе, что у меня были тачки и покруче, не такое говно, как эта. Это — не «шестерка» даже, а хуже. У нее начинка вся чужая, сборная, да и сам корпус сборный. Крашена-перекрашена вся! Мотор, правда, сильный — мне один мастер сюда от гоночного автомобиля двигатель закалдырил. Чуешь, как тянет?

— Да, неслабо тянет, — согласился Петрович.

— Так вот: здесь, в этом таксопарке, четыре этажа, а на них сотни машин, в том числе неучтенных. «Отстой» — есть и угнанные тачки, есть сборные, как моя, многие с измененными номерами кузовов и двигателей, с липовыми документами. Поди-ка отыщи концы!.. Разные УУРы да СОБРы, бывает, сюда нагрянут с проверкой, а уходят почти ни с чем: работа адская — знаешь, сколько времени надо, чтобы определить принадлежность тачки тому или иному лицу? Так что запомни это место на всякий случай. Мало ли, вдруг у нас все провалится нынче? Вдруг, скажем, меня надо будет откуда-то вытаскивать? Вот приедешь сюда, спросишь Костика Биджо, скажешь, что от меня, — тачка, мол, срочно нужна. И все проблемы моментально решатся!

— Понятненько… — откликнулся Петрович. — Надеюсь вообще-то, что услуги этого Биджо мне уже не понадобятся. Лучше, по-моему, чтобы все у нас прошло по плану… Ах ты, черт, гаишник нам машет! Так, давай что-то с ним решать…

Артур вышел из машины, о чем-то потолковал с инспектором ГИБДД, довольно быстро вернулся, и они снова помчался вперед. Петрович полюбопытствовал, глядя на невозмутимого Артура:

— Ну как? Сунул ему на лапу? Что-то ты быстро вернулся!

— Просто понятливый мужик оказался — сразу взял, — цинично заметил Артур. — Другой бы еще ломался, строил из себя… ну и отлично! Я ему говорю — мать, мол, в Клину помирает, тороплюсь, давай не будем резину тянуть. Так и разошлись.

После сытной пищи обоих — и Князева, и Горохова — клонило ко сну, выпитый кофе не помогал. Поэтому, чтобы не угодить в аварию, оба много курили и болтали о чем угодно всю дорогу до Клина. Черные очки сняли — сейчас они были не нужны…

— Давай о бабах, что ли, поговорим? — предложил Артур.

— Ну давай. Только что о них говорить? И так все с ними ясно.

— Не скажи! Вот у тебя, к примеру, была хоть раз негра?

— Негритоска, что ли? Да нет, как-то не приходилось с черными спать. Я больше как-то по беленьким, по русским. Да и не возбуждают меня негритоски, серьезно тебе говорю.

— Все попробовать нужно, — возразил ему Артур, — потом может быть поздно, когда нестояк стабильный начнется. Меня как-то раз негра из МГУ возбудила. Я, помнится, в гостинице ее драл… Тоже неплохо, уверяю тебя! Она по-английски орала, словно ее режут. Потом говорит: «Извини, я тут материлась».

— А, у меня тоже такое было! — оживился Петрович. — Да… Была одна цыпа — такая красотка, что я и подойти к ней боялся. Вокруг нее ухажеры так и вились. Позже смотрю, сама мне знаки внимания оказывает: желает, видать, дурака под кожу! Ну, я всегда не против, танцы-шманцы, шампанское. К себе пригласила — оказалось, квартиру снимает, живет одна. Так меня что поразило — она волосы на этом месте, ну, где логовище…

— Да не логовище, а влагалище! — рассмеялся Артур. — Ну?

— Так вот… — тоже заулыбался Горохов. — Прикинь, короче, она волосы на этом месте в косички заплетала. Клянусь! Ни разу больше такого не видел, ни у одной девки. Да, так вот: разделись, повалила она меня на кровать, сама уселась сверху — и давай на мне прыгать. Потом как рухнет на меня, волосами всю рожу мне засыпала, а сама как начала матюгаться! Я, понятно, удивился — она мне до того все стишки читала, Ахматову там, Цветаеву. А тут — такое! Потом очнулась, смотрит на меня. Говорю ей: «Эй, подруга, ты кончила, нет? Тебя не поймешь!» Она мне: «А я материлась?» Говорю: «Как портовый грузчик, которому якорь на ногу упал!» Она с улыбочкой такой довольной: «Значит, кончила».

— Да… — поднял брови Артур. — Со мной такого не было. Правда, были другие случаи, тоже нехилые. Американку довелось как-то жестоко отпороть, прямо в подъезде. Она мне сначала: «Горби, перестройка, гласность!» — а мы с ней на Арбате познакомились, при Горбачеве еще. Говорит мне: «Ты как Шварценеггер, только красивее. Ты — красивый русски медведь!» Ну, вижу, повелась конкретно. Я, конечно, ей сразу водки предложил, а дело зимой было. «Русский обычай?» — спрашивает. «Ага», — отвечаю. А сам ей полный стакан наливаю в кафешке, целых двести граммов. Ну и себе столько же. Показываю, как пить: зажать нос рукой и махом выпить, как воду. Она поначалу не хотела, но потом сломалась. Вмазали — ну, у нее шары сразу на лобешник и полезли, от такой-то дозы. А я ей тарелку русских пельменей под нос тычу. Ну, побродили по Арбату, ее совсем развезло. А я ее в подъезд завел и своего «горби» достал из штанов. Она ахнула, а у самой глазки-то загорелись! Ну, поставил я ее раком и давай дрючить. «Вот тебе гласность, — думаю, — и перестройка». А потом еще бутылкой ее, того… Самое интересное, что она мне потом звонила, разыскивала. Ей такое обращение понравилось. В Штатах, видать, ее никто бутылкой не сношал, а тут сразу удосужилась. Во как…

— Мощно, мощно! — мечтательно закурил Петрович. — Представляю уже, как мы с тобой, два русских медведя, под пальмами тамошних чувих отметелим. Эх, у меня даже встал!

— Ну так сколько мы с тобой без баб уже? Считай, после этой Светки-малолетки ни с кем так толком и не развлеклись.

— Ну да, точно. Но теперь придется терпеть аж до самого прибытия на вражескую западную территорию. Или — восточную.

— Да я еще не решил. Время поджимает, поэтому выкобениваться особо не будем. Сядем на первый же подвернувшийся самолет и улетим подальше от всего этого российского кошмара.

— Можно и так, только совсем уж в дерьмовую страну не хотелось бы угодить… Хочется непосредственно к океану, под пальмы. Давай, а? Артур? На какие-нибудь острова… После того, как мы отсюда вообще вырвемся. Эх, разгуляемся там!

— Если кейс из камеры хранения заберем, тогда можем и разгуляться, почему нет? — подтвердил Артур. — Забрать бы! Надеюсь, что Вдовин этот нам дал настоящий адрес. Но если что — я его, гада, все-таки до отъезда разыщу и своими руками лично задушу. Уж найду время для этого! Неплохо бы заодно и этому корреспонденту, Ярцеву, руки поотрубать на хрен, чтоб не писал впредь своей ахинеи, не мешал людям жить…

— Ну их, — махнул рукой Петрович, — дело прошлое. Уже не до них. Сейчас бы сквозь все засады успеть проскочить!

Показался у трассы указатель с надписью «Клин». Артур был здесь впервые и немного растерялся — куда теперь ехать? Уже в городской черте им с Петровичем повезло — на одной из улиц шел ночной ремонт дороги. Рабочие в комбинезонах долбили асфальт отбойными молотками, рядом с ними высился грузовик, а чуть подальше — асфальтоукладчик. Артур поравнялся с работягами, остановил машину и спросил, как им отыскать дом по такому-то адресу. Они сначала мялись, долго спорили, но в конце концов сошлись в одном — ехать надо к вокзалу, это где-то там. Артур их поблагодарил и поехал дальше. Наконец нужная им улица была найдена, а чуть попозже и нужный дом. Прибыли…

Стояла глубокая ночь. Улицы города кое-как освещались фонарями. Дом же оказался старым, обшарпанным, зато с вычурными и где-то даже кокетливыми балконами Артур, прежде чем выйти из машины, еще раз проверил адрес и взял с собой записку от Вдовина этому самому Белому. Поднялись по лестнице и попытались в темноте подъезда нашарить дверной звонок. Петрович шепнул:

— Нашел. Что ж они, гады, лампочки в подъезде не вкрутят? A-а! Черррт! — Он отдернул руку от звонка и затряс ею в воздухе.

Артур удивленно уставился на него в полумгле:

— Эй, ты чего?

— Вот же бляди! — зло выкрикнул Петрович. — Током ударило, вот чего! Кнопки в звонке нет, я на контакт нажал!

Артур рассмеялся и стал громко стучать в дверь костяшками пальцев. Наконец за дверью послышалось чье-то сопение и шарканье. Чей-то заспанный женский голос недовольно спросил:

— Кого там черти принесли? На дворе ночь давно!

— Открывай, хозяйка, — дружелюбно сказал Артур, не переставая посмеиваться, — у нас дело срочное к Виктору.

— Собутыльники, что ли? Щас как спущу с лестницы!

— Какие, на хрен, собутыльники? Из Москвы мы специально к Виктору Белому приехали, извините, что ночью. Срочное дело!

— Утром приходите, — нерешительно сказала женщина.

— Слушай, хозяюшка! — начал горячиться Артур. — Каким, блин, еще утром? Мы сюда неслись на дикой скорости. Правда, нам очень нужно с Виктором переговорить. Денег дадим, открой.

— Витька! — крикнула женщина в глубь квартиры. — Вставай, чертяка такая! К тебе из Москвы люди приехали. Иди сюда!

— Что такое? Степаныч, ты, что ли? Че так поздно-то?

— Блин, давай скорей, нас машина ждет. Мы тебе записку от Вдовина привезли, за жетоном приехали. Слушай, хорош томить, друг!

Витек открыл дверь и впустил непрошеных гостей в освещенную тусклым электричеством прихожую. Он был заспанный и, кажется, с бодуна. Однако вполне трезво поинтересовался:

— А что ж он сам не приехал? Почему вас прислал?

— Попросил — вот мы и приехали! — не долго думая ответил Артур. — Вот записка, если не веришь…

— Пошли на кухню, мужики? — предложил Витек, постоянно зевая.

Пошли на грязную кухню, где тоже зажгли свет. Витек ознакомился с содержанием записки, посмотрел — не написано ли в ней еще чего? Повертел в руках и поплелся в комнату. Потом вернулся и вручил Артуру заветный жетон. Артур сунул его в карман пиджака, к документам, и весело проговорил:

— Ну, просьбу твоего друга мы выполнили, вот и хорошо. Чего же ты, хозяин, кнопку в звонок не вставишь? Вон мой товарищ палец обжег себе. Ты уж почини! Как же так?

Петрович дул на вздувшийся палец и кривился от боли. Как назло распух именно указательный правой руки — теперь труднее будет на спусковой крючок пистолета нажимать — в случае если понадобится стрелять. Надо было срочно что-то делать с распухшим пальцем.

— Ты, дядя, давай-ка бинт принеси и анальгин, — сказал Горохов зевающему Белому. — Чего сидишь? Из-за тебя страдаю.

Белый открыл холодильник и достал оттуда бинт. Подождал, пока Петрович не остудит обожженный палец под струйкой холодной воды, потом помог обвязать его бинтом. При этом он приговаривал:

— А я что? Денег нема, а откуда взять-то? Извините уж. Сестрина подруга тоже на днях обожглась. И все на меня валят. А я грузчиком работаю, зарплата не скоро еще. Такие дела.

— На тебе, Витек, полтинник от нас! — вдруг проявил великодушие Артур. И действительно всучил оторопевшему Витьку синюю купюру достоинством в пятьдесят рублей. — Держи.

— О, спасибо, спасибо! — обрадовался Витек. — Только вы сестре ничего не говорите, а то она у меня живо отберет.

— Ладно, ладно… — Артуру все происходящее казалось забавным. Нормальный совковый бред: дверной звонок без кнопки и равнодушие хозяев квартиры к этому факту. Очень похоже на проблемы России в целом: все сидят и ждут, что заявится в один прекрасный день некто добренький и поможет всем наконец!

Не пожимая руки, простились с Витком и спустились вниз, к машине. Артур резко выбросил кулак вверх и крикнул:

— Йес! Двести с лишним кусков — наши!

— Вот и здорово, — хмуро отозвался Петрович, — есть только одно уточнение: почти наши. Мы еще не получили кейс.

— Все будет нормально. — Артур уселся за руль, завел мотор, и «шестерка» медленно сдвинулась с места. — Теперь прямо в аэропорт. Это есть наш последний и решительный бой! Точно.

Теперь, когда до желанной цели оставались только быстро пролетающие километры трассы, Артур с Петровичем воспряли духом. Обоих волновал вопрос — удастся или не удастся им спокойно покинуть Россию, действуя по собственной схеме? И ведь они вовсе не первые, кто, намыв денег, уносит из этой страны ноги. С одной стороны, на фоне по-настоящему крупных аферистов, ворочающих не тысячами, а миллионами долларов, они были все-таки сравнительно мелкой рыбешкой. С другой стороны, за ними тянулся непросыхающий кровавый след, и стоило им только расслабиться, как их тут же настигло бы возмездие со стороны правоохранительных органов…

Артур, уставший вести машину — снова начали терзать головные боли, — передал руль Петровичу, а сам сидел и вспоминал вычитанную недавно в «МК» историю о том, как щупальца правосудия настигли-таки уехавшего в Штаты русского супербогача… Правда, Артур не мог вспомнить его фамилию. Этот парень действительно развернулся на Западе по-крупному. Артура больше всего удивила фотография в газете огромной кровати, на которой этот «факир на час» мог подниматься, после нажатия кнопки, на крышу, чтобы полюбоваться перед сном звездным небом. То — да, это, конечно, круто! Но не дали чуваку долго пользоваться этой чудо-кроватью: «Его поймали, арестовали, велели пачпорт показать…» У Артура желания были попроще, да и вообще он, при удачном исходе операции, собирался лечь, как говорится, на дно и не высовываться. Ради собственной же безопасности! Там, в мире чистогана и пальм, его будут знать не как Артура Князева, а как Алексея Кумарина. Да и на Горохова есть поддельные документы, и тоже высокого качества. Так что никаких чудо-кроватей. Осторожность прежде всего. Ну а потом, попозже, он решит, чем заняться…

Голова болела очень сильно, словно ее сдавило железным обручем и все продолжает сдавливать. В висках тонко звенели крошечные молоточки. Артур морщился, потом упрекнул Горохова:

— Ох, блин, как башка болит! Что же ты не захватил у Белого этого анальгину, а? Самое главное, не пойму — что со мной?

— Так откуда ж я знал? — возразил Петрович. — Ты, Артур, наверное, переутомился, вот и все. Со всеми может случиться. Я вот, например, помню — как-то раз под Кандагаром…

— Иди ты в жопу со своим Кандагаром! — вдруг очень грубо прервал его Артур. — Не хочу ничего слышать, надоело! Не грузи меня своим героическим прошлым, ладно? Лучше на дорогу посматривай, а то не доедем из-за твоей болтовни…

— Да ты чего, Артур? — психанул Петрович. — Ты ж меня не дослушал даже! Я тебе совсем про другое хотел рассказать, а ты перебиваешь… Нет, ты никогда раньше так себя не вел!

— Не вел, ну и ладно… Впрочем, зачем нам ссориться? Ты не напрягайся, а пойми: мне каждое твое слово сейчас словно гвоздь в голову. Поэтому прошу тебя — давай меньше говорить, только по делу. Будет у тебя башка так раскалываться — поймешь, о чем я сейчас. Нам бы кофе хлестануть, а то засыпаю.

— Кофе не помешал бы, это верно, — успокоился Горохов. Как и большинство русских людей, он быстро вспыхивал, мог резко разгневаться, но потом так же быстро отходил и не тратил на пустяки драгоценные нервные клетки, которые не восстанавливаются. Да и не мог он злиться на шефа — ну башка болит у Артура, понятное дело.

Наконец Петрович разглядел в свете фар какую-то забегаловку, которая, очевидно, работала круглосуточно для таких вот ночных путешественников. Остановил машину. Они с Артуром вышли из нее, громко хлопнув дверцами. Внутри забегаловки было пусто, пришлось кричать во весь голос: есть тут кто живой или нет? Появилась заспанная немолодая тетка в белом фартуке, раздраженно спросила — чего надо?

— Ты, мать, сообрази нам кофейку, вот чего, — ласково попросил ее Петрович. — Да покрепче, двойного там или даже тройного. И еще анальгина. Есть анальгин, нет? Надо очень!

— Найду, чего уж там, — проворчала женщина. — И что, это все? Шашлыка не желаете? Еще люля-кебаб есть, я разогрею.

— Ну, давай и по шашлычку тоже, — встрял в разговор Артур. — Только чтобы со всеми делами — лучок, соус, хлеб, да?

Сначала она принесла стакан воды и анальгин. Артур сразу выпил. Потом принялись за кофе — как они и заказывали, чрезвычайно крепкий. Денег они дали женщине больше, чем она ожидала, что ей, конечно, понравилось. Даже попыталась их разговорить:

— Откудова будете, ребяты? Чистенькие какие да ухоженные — все бы клиенты такие были! А то ввалятся шоферюги, матом начинают крыть, прямо на пол окурки бросают. А вы вон какие…

— Мы, мать, того, в последний раз по дорогам Родины колесим! — весело заявил Петрович. — Последний наш вояж! Нынче улетаем навсегда, понимаешь? Будем завтра твои шашлычки на просторах Запада вспоминать. Вот так-то.

— А-а! — протянула женщина. — Эмигрируете, значит? Что ж так? Самые красивые хлопчики Расею покидают! На кого бросаете? Вон сколько русских баб без мужей сидят, горюют. А вас в иные миры понесло! Хотя дело ваше, конечно… Только жаль.

— Пойду отолью, — сказал Петрович молча жующему шашлык Артуру. — Не хочешь компанию составить? Нет? Ну, я пошел…

Горохов сыто икнул и вышел из забегаловки. Расстегнул ширинку и начал мочиться на ближайшие кусты, любуясь ясным звездным небом. Мимо прогрохотал на большой скорости самосвал. И в этот момент Горохову вдруг почудилось, что он услышал выстрел… Да нет, не почудилось, точно стреляли! И рядом к тому же! Что за ерунда?

Он торопливо застегнул брюки и побежал в забегаловку, на ходу осматривая местность. Никого нигде не было видно. Качались от ветра темные деревья, и тянулась в обе стороны широкая трасса. Он распахнул дверь в забегаловку — и обомлел…

Та самая тетка, которая только что с ним беседовала, теперь лежала мешком на деревянном полу — вниз лицом, нелепо вывернув руки и ноги. Из-под ее головы растекалась лужа темной, маслянистой крови. Над трупом женщины стоял, как-то набок повернув голову, словно задумавшись о чем-то, его шеф, Артур, и что-то бормотал себе под нос. В правой руке он сжимал пистолет «таурус». И Горохову стало ясно, что Артур ни с того ни с сего вдруг застрелил эту женщину.

— Ты чего?! — крикнул Петрович. — Ты ее за что? Совсем спятил, да? Эй, Артур, я с тобой разговариваю!.. Ну, дела!

Он быстро подбежал к Артуру, выхватил у него из руки «таурус» и сунул шефу в кобуру под пиджаком. Артур вздрогнул, словно очнулся, и с недоумением уставился на Петровича. Потом посмотрел на лежащую в крови женщину. Еле слышно сказал:

— Ох ты! Это ее, да? А я и не помню ничего…

— Тьфу ты, дьявол! — разозлился Горохов. — Как не помнишь?

— Что-то мне померещилось, — объяснял Артур, — а потом я смотрю, ты у меня уже пистолет забираешь. Уходим отсюда!

— А что же еще делать? — подхватил Горохов. — Конечно.

Они выбежали из заведения, сели в машину и уехали. Артур и в самом деле очень смутно помнил, что на него нашло. Какой-то голос внутри него сказал: «Убей эту женщину, так нужно». И все!

Горохов гнал машину по шоссе очень быстро, стремясь поскорее попасть в аэропорт. Он поглядывал на Артура с некоторым испугом — кажется, у шефа тараканы в башке завелись. Или что похуже. Сам с собой разговаривает, бабу вот завалил просто так. Что-то померещилось, видите ли! А вдруг через минуту и в него, Петровича, палить начнет? Мало ли что ему еще померещится на этот раз! Надо поговорить с ним начистоту. Все же впереди самый ответственный этап операции, а тут Артур начинает такие фокусы показывать… Горохов кашлянул и спросил:

— Ну? Так что на тебя нашло? Вообще — что происходит?

Артур закурил и повернул голову к Петровичу. Взгляд у него был задумчивый, но вполне осмысленный, даже виноватый.

— Мне показалось, — произнес он, медленно выговаривая каждое слово, — что она собирается ментам звонить. И я ее за это убил.

— Ну ты даешь! Да мало ли что могло показаться? Я тоже немного в людях разбираюсь. И прямо тебе скажу — ни за что ты ее жизни лишил. Мы даже не знаем, есть там телефон или нету… ну да черт с ней, с бабой этой! Ты мне можешь обещать, что такие выходки не повторятся в аэропорту или где еще? А то что же получается — и я должен на тебя постоянно оглядываться? Вдруг тебе покажется, что я тебя сдать решил?

— Брось, Вадюха, — неожиданно сказал Артур своим обычным голосом, в котором даже появились властные нотки. — Не ссы! Что такого произошло особенного? Ты же не знаешь, что у нее на уме было? Вдруг она и вправду бы наш номер машины записала да в ментуру звякнула? Ну их, свидетелей. Верно?

— Да вроде… — озадачился Горохов. — Одно дело, если ты сознательно ее грохнул, другое — если у тебя, извини, конечно, тараканы в башке завелись. Проясни ситуацию, прошу!

Артур выбросил окурок в окно и спокойно, добродушно заявил:

— Все, все, не переживай. Нервишки сдали… А сейчас, ты же видишь, я в полном порядке. У тебя, можно подумать, не бывает разных странностей. Помнишь, как ты в крематорий поскакал — посмотреть, как старичков наших сжигают? Я тогда смолчал.

— Ну, сравнил! — покачал головой Горохов. — Это ж совсем разные вещи. Мне интересно было — что такого? А ты поступил неожиданно, мне ничего не сказал. Не надо было ее убивать.

— Если ты хочешь услышать, что со мной все в порядке, — повысил голос Артур, — то вот, заявляю тебе на полном серьезе: все со мной в порядке. Иногда башка болит да мерещится хрень разная. Это делу не мешает. А тебя я точно пальцем не трону.

Артур хотел добавить даже: «Потому что ты мне еще пригодишься», — но вовремя прикусил язык. Это прозвучало бы слишком цинично. Хотя действительно, без Петровича, всех его знаний и навыков, Артуру придется трудновато на Западе.

— О’кей! — зевнул Горохов. — Заметано.

Постепенно светало. Луна в небе становилась все более бледной и призрачной, воздух наливался утренней свежестью. Машин, едущих в направлении «Шереметьево-2», даже в этот ранний час было немало. Петрович заметно сбавил скорость, избегая инцидентов с ГИБДД. Сейчас они с Артуром молчали, но чем ближе подъезжали к аэропорту, тем сильнее волновались.

«Все можно вылечить! — думал Артур, уставившись на циферблат своих золотых часов. — Ну голова болит, ну глюки. Схожу к какому-нибудь западному спецу по таким болезням — и все проблемы решатся. Деньги решают все! Хотя там вроде бы лечиться очень дорого. Зато надежно. А пока надо завязать бухать и вообще вести здоровый образ жизни. Это решено».

Артур, твердо решивший тихой сапой ускользнуть из России, пустил в связи с этим все ранее важные для него дела на самотек. И не имел достаточной информации о происходящем. Не знал, например, что уже вышла очередная статья Ярцева в «Чертополохе», содержащая то самое обещанное интервью с Кацманом… Статья имела большой резонанс — и в обществе, и в определенных кругах, с которыми Князев до этого пересекался.

Таганская братва читала эти откровения с огромным интересом. Они уже знали, что Артур со своим помощником находятся в розыске, и боялись, что, если Князева поймают, он обязательно сообщит оперу, кто у него был «крышей». Этого им бы не хотелось — и без Артура проблем хватает!

Знал о розыске и Солдатов, приехавший на днях передать «таганским» кое-какие деньги вместо Артура. Он долго думал — может быть, кинуть Князева? Не отвозить бабки и просто оттянуть время, насколько это возможно? Но Артура он побаивался и в конце концов решил плюнуть на эту сумму, хоть и не был уверен в том, что Артур вернет ему долг. «Таганские» деньги взяли, но предупредили Солдатова, что им желательно перебазарить с самим Артуром… так дела, мол, не делаются. Судя по всему, Князев окончательно свернул свою риэлторскую деятельность и исчез из их поля зрения. Надо по этому вопросу кое-что уточнить! Ведь он таким образом лишает братву довольно крупной суммы, которую они рассчитывали от него получить в будущем… Солдатов уверял их, что связь с Артуром не поддерживает: тот сам ему иногда звонит. Братва напряглась и начала отыскивать Князева по своим каналам. Правда, пока безуспешно. Солдатов ждал, что Артур ему позвонит.

К Белому в Клину нагрянули оперативники, но тот ничего ценного сообщить им не мог. Показали ему фотографии Князева и Горохова. Он их, конечно, узнал, но куда они поехали, не знал. Впрочем, оперативникам достаточно было уже того факта, что Князев приезжал сюда за жетоном от камеры хранения. Значит, теперь он наверняка спешит в аэропорт. Обо всем этом было немедленно доложено капитану московского РУВД Самойлову.

В «Шереметьево-2» уже готовились встретить бандитов по полной программе. Были усилены милицейские посты, в кассах аэропорта висели фотографии разыскиваемых. Все были предупреждены, что Князев и Горохов могут использовать фальшивые паспорта, причем высокого качества. Ну и, конечно, особенно тщательно проинструктировали работников самой камеры хранения — как им поступать и что делать, если вдруг заявится высокий гражданин и попросит побыстрее выдать ему кейс по жетону.

Князева следовало брать с поличным, поэтому кейс не стали заменять поддельным. Оперативники были уверены, что бандитам из аэропорта не удастся сбежать. Теперь оставалось ждать их появления — если они едут из Клина, то скоро окажутся здесь…

Не знал Артур Князев и того, что розыск объявлен не только в прессе, но и по каналам телевидения. Сюжет о смерти нескольких работников РУОПа и РУВД от рук бандитов был показан сразу в нескольких передачах, в том числе в «Дорожном патруле» и в «Криминале». Кроме того, школьница из города Иванова написала в местную милицию заявление о том, что эти два бандита изнасиловали ее и убили ее брата. Школьницу звали Светланой, и ее родители были в шоке от свалившихся на них трагедий… Как и родители самого Артура, на которых теперь показывали пальцами соседи, шептались у них за спиной. Из уважаемых ученых людей они в одночасье превратились в родителей убийцы.

Светлана теперь работала официанткой в стриптиз-клубе у Шрама, то есть Катунина. Шрам пообещал ей, что, если кто из посетителей заикнется про изнасилование или хоть чем-нибудь обидит ее, он сам, лично, вырвет этому обидчику ноги — и спички вставит… Забегая немного вперед, следует заметить, что он повел себя как настоящий джентльмен — держался со Светланой вежливо и обходительно. И вскоре, когда она совсем оправилась от шока, стал неназойливо за ней ухаживать. Она отдалась ему; между ними завязался бурный роман, который закончился, ко всеобщему удивлению, свадьбой. Так самый крутой ивановский бандит обзавелся юной прелестной женой, которая чувствовала себя рядом с ним защищенной от любых насмешек. А он со временем и сам вычеркнул из памяти, что его подругу когда-то изнасиловали… Что, от нее разве что-то убавилось? Да в общем нет. Жизнь продолжается, несмотря ни на что, а все плохое, что в ней было, неизбежно подлежит забвению. Ведь почти у каждой семьи есть какой-нибудь «скелет в шкафу», какая-то своя тайна! А когда Светлана родила ему сына, он вообще запретил ей работать. Так что эта история завершилась вполне благополучно.

Да, Артур о многом не знал и даже не догадывался. Князева тревожило в данный момент только одно — не подведет ли его чутье? Ведь в аэропорту вполне могли устроить засаду! Как ему быть в таком случае? И что делать в первую очередь, если все пройдет гладко и его опасения напрасны: сначала купить билеты на ближайший рейс, а потом сходить за кейсом? Или наоборот? Посоветовавшись с Гороховым, он решил сначала забрать кейс из камеры хранения. Потом они купят билеты и тихо дождутся начала регистрации пассажиров. Документы у них — не отличишь от настоящих!

Когда они подъехали на своем «жигуленке» к аэропорту, уже совсем рассвело. Закурили, с подозрением оглядываясь по сторонам. Но ничего такого, из ряда вон выходящего, не заметили. У стеклянной коробки аэропорта толпились люди, но это были явно пассажиры, вышедшие перекурить, таксисты и грузчики с тележками, чтобы помочь отвезти багаж. Выглядело все вполне спокойно. Артур попытался вспомнить: когда же он в последний раз летал-то? Давненько это было! Да как-то и повода для полетов в последнее время не возникало — все дела происходили в Москве…

Артур надел черные очки, Петрович — тоже. Посмотрели друг на друга — выглядят неплохо. Даже элегантно. Пиджаки на них были дорогие, пистолеты под ними не угадывались. Одежда чистая, а вот обувь — не очень. Артур нашел в бардачке чистую тряпку и протер ботинки, потом передал ее Горохову, чтобы тот тоже почистился. Вышли из машины, захлопнули дверцы и уверенно направились в фойе аэропорта.

Артур собрал в кулак всю свою волю, чтобы даже в случае возможных неприятностей действовать обдуманно и хладнокровно. Взгляд его из-за темных стекол скользил по табличкам, указывающим, где здесь что находится. Пока их никто не трогал, и это придавало Артуру уверенности. Они с Петровичем пошли к камерам хранения, однако там стояла очередь, пусть и не очень большая. Петрович спросил, кто последний, и встал в хвост очереди. Артур же, которому вдруг представилось, что все сложности уже позади, что все их проблемы решены, вспомнил о Солдатове и «таганских». Решил позвонить Льву и спросить: забашлял он братве или еще нет? Кроме того, он хотел попросить Солдатова присмотреть за своим имуществом, раз они с Гороховым надолго покидают Россию. Шепнул об этом Петровичу. Тот возразил:

— Может быть, потом? Что тебе приспичило прямо сейчас?

— Не волнуйся, я — мигом. Как раз наша очередь подойдет! — Артур быстро пошел к таксофонам.

По пути он вспомнил, что у него нет ничего, кроме денег, чтобы позвонить… Ладно, придется на месте что-то придумывать.

И ему повезло — как раз заканчивал разговаривать со своим абонентом крепенький кавказец, который много смеялся и жестикулировал. Артур тронул его за рукав рубашки и вежливо попросил:

— Извините, любезный, не поможете? Мне позвонить срочно нужно, а жетона или телефонной карточки нет. Хорошо заплачу!

— Хорошо — это сколько? — уставился на него кавказец.

— Ну, сто рублей устроит? За один-то звонок!

— А что, неплохая сделка! — заулыбался кавказец и протянул Артуру свою телефонную карточку. От денег отказался: — Вай мэ, ты что, обидеть хочешь? Человек другому человеку помогать иногда маленько должен, как считаешь? Звони!

Артур поблагодарил его и набрал номер Солдатова. Тот оказался дома. Он явно был спросонья и не сразу сообразил, кто ему звонит. Тем более что Князев пытался говорить о делах намеками:

— Лев, это я. Ну, узнал наконец? Откуда-откуда… От верблюда! Не перебивай, пожалуйста. Слушай, возможно, мы с Петровичем скоро надолго уедем, ты посмотри за нашими тачками и жильем, ага? Ну, дача, то, се… Так, теперь скажи, ты кому надо все деньги отдал, как я просил?.. И что они сказали? А?.. Ха-ха! Ну так и передай им, что у меня не только в Москве дела есть! Не переживай, деньги я тебе вышлю, все будет тип-топ… Что-что? Вдовин опять к твоей соседке вернулся? Да знаешь, мне это уже как-то по барабану, ей-богу. Ну, все. Ты понял, да? В таксопарке спросишь Биджо, скажешь, что приехал от меня, можешь машинами пользоваться. Ну, пока!

Поблагодарив кавказца, Артур вернулся в очередь у камер хранения… Приятный женский голос объявлял номера авиарейсов, и Артуру стало казаться, что он уже одной ногой там, на Западе… Впрочем, сказал он себе, никогда не говори гои, пока не перепрыгнешь! Иными словами, рано еще впадать в эйфорию.

— Ну как — позвонил? — поинтересовался Петрович, перед которым оставался в очереди всего один человек, с массивной спиной и короткой стрижкой.

Что-то в этом человеке насторожило Артура — что-то ему подсказала его интуиция. Но, может быть, он и ошибался: человек мирно получил свой баул и отошел в сторону, разглядывая даты вылета самолетов…

— Легко! — коротко ответил Горохову Артур. И протянул заветный жетон мужику за стойкой камеры хранения, который, напевая что-то, лениво двинулся искать кейс. Артур начал нервничать — что-то долго мужик его ищет этот кейс!

Петрович тихо спросил:

— Ну, получим, а потом что? Ты хоть посмотрел, какой самолет в ближайшее время улетает? Надо бы поскорее!

…Артур заметил, что на шепот Горохова, как ни странно, отреагировал тот самый мужик, до сих пор разглядывавший табло с номерами авиарейсов. Лицо у него стало такое, словно он вот-вот выхватит из-под мышки револьвер и подбежит арестовывать Артура, — лицо оперативника, находящегося на спецзадании!

У Князева пересохло во рту, опять страшно заболела голова, снова завертелись перед глазами кресты и иконы. Он почти физическим усилием напряг всю свою волю — не время глюковать! Ах, если бы он мог контролировать свои участившиеся припадки…

Тут за стойкой снова возник мужик, на этот раз — с кейсом в волосатых руках. Он посмотрел на чек и отчетливо сказал:

— Сильно просрочено. Придется вам уплатить.

Сказал так громко, что Артур сразу сообразил: неспроста это все, ох неспроста! Может быть, это сигнал для оперов и они сейчас набросятся на них с Петровичем? Что тогда делать?

И точно: в тот самый момент, когда Артур пододвинул к себе кейс и полез во внутренний карман пиджака за бумажником, мужик из камеры хранения вдруг показал ему удостоверение работника РУОПа и изменившимся, почти металлическим голосом завил:

— Князев, стоять на месте, руки за голову. Сопротивление бесполезно. — Потом крикнул кому-то: — Нечитайло, Волков, Габуния, быстро сюда!

Артур обернулся и увидел, что к ним бегут, на ходу вынимая пистолеты и наручники, три человека, а у стеклянных дверей на входе в фойе появились спецназовцы с автоматами на груди, в касках и камуфляже. Один из спецназовцев еле удерживал в руках поводок от заливающейся хриплым лаем огромной овчарки…

Среди бегущих к нему оперативников Князев увидел и того самого кавказца, который помог ему позвонить и, видимо, подслушал или даже записал этот разговор. Узнал и того мужчину с короткой стрижкой и мрачным выражением лица, что стоял перед Петровичем в очереди. Артура сковал внезапный страх, но он быстро опомнился и переглянулся с Гороховым… Быть пойманными ни тому ни другому вовсе не хотелось — если их и не расстреляют, то срок дадут на полную катушку, это уж точно! Предстояло обороняться и умудриться при этом не только остаться живыми, но и захватить с собой чемодан с деньгами.

Однако тот, с волосатыми руками, что показывал удостоверение Князеву, уже успел выхватить кейс из рук Артура и швырнуть его на пол, себе под ноги. То есть денег, похоже, Артуру было не видать… Рука Князева до сих пор была во внутреннем кармане пиджака. Но он, естественно, выхватил из пиджака не бумажник (где, кстати, лежали несколько десятков тысяч баксов), а свой «таурус».

Дальше все происходило стремительно: на Артура (увидев, что он вытаскивает пистолет) набросились одновременно все трое подбежавших оперативников. У кавказца были с собой наручники, которые он тут же попытался застегнуть на запястьях Артура. Но это не так-то просто было сделать!

Поверженный на пол под напором сразу трех сильных и тяжелых тел гигант (с которого в падении свалились и хрустнули под коленом Габунии черные очки) отчаянно рванулся из рук оперативников и с такой чудовищной силой заехал кулаком в нос кавказца, что у того сразу брызнула кровь, и он на секунду замешкался. Тут же Артур ударил его ногой в пах, и кавказец, выронив наручники, схватился за причинное место.

На Артура все-таки надели бы в конце концов наручники, если бы не одно досадное форс-мажорное обстоятельство: как раз в тот момент, когда оперативники бросились на Артура, мимо Петровича проходила девушка. Она не ожидала, да и не могла ожидать такого события, как эта внезапно возникшая свалка. Поэтому в испуге споткнулась и, не в силах устоять на ногах, повалилась сверху на борющихся с Артуром руоповцев… Упала она крайне неудачно, и коротко стриженный мужик, схвативший Артура за руку и выворачивавший ее, чтобы Князев выронил свой пистолет, под тяжестью тела девушки буквально рухнул на Артура. Князев же напряг неслабые мускулы, выскользнул из-под обоих тел и вмазал рукояткой «тауруса» в лоб третьему оперативнику.

В этот момент Артур заметил, что Петрович прицелился из «гнома» в лежавшего на полу кавказца. Но мужик, выдававший им кейс, перегнувшись через стойку камеры хранения, обхватил Петровича сзади. Пистолет в руках Горохова дернулся… Прогремел выстрел, но пуля из «гнома» попала не в оперативника Габунию, а в пробегавшего неподалеку мальчика — прямо ему в голову, которая разлетелась, как спелая дыня. Раздался пронзительный женский крик (это, видимо, кричала от ужаса мать погибшего пацаненка).

Сбросивший с себя упавшую девушку оперативник прицелился было в Горохова, но Артур, резко поднявшись с пола, врезал коротко стриженному ногой по голове. На Князева кинулся Габуния и, без размаха выбросив вперед кулак, ударил Артура в челюсть. Князев, однако, удержался на ногах, более того, успел нажать на спуск «тауруса» — кавказца отбросило назад, и он упал на спину. Пуля угодила Габунии в шею — тот схватился за нее обеими руками и начал задыхаться; его лицо на глазах наливалось синевой… наверное, пуля пробила какую-то важную артерию.

Петрович в это время с криком: «Су-уки!» — вцепился, не видя противника, в рубашку мужика, выдавшего им кейс. И, ухнув, сумел перебросить его через себя. Тот сразу же стал подниматься на ноги. Но Петрович, выронивший во время этого маневра свой «гном», успел нагнуться и прямо из этого положения послал пулю в нападавшего на него руоповца. Оперативник только коротко всхлипнул — и повалился набок, дергаясь в агонии… На лбу у него темнела аккуратная круглая дырка, а весь затылок был разворочен выстрелом.

Тут, однако, и самого Горохова настигли пули оперативников: в него по очереди, словно сговорившись, выстрелили и опомнившийся коротко стриженный, и еще один, которому Князев засветил рукояткой пистолета в лоб. Они, все еще лежа на полу, стали поворачивать дымящиеся стволы в сторону Артура… Князев успел зафиксировать тот факт, что Петрович больше не жилец на этом свете: одна пуля угодила Горохову в живот, а другая прямо в сердце; он покачнулся и упал.

Артур рывком поднял на ноги девушку, истошно вопившую от всех этих неожиданных выстрелов в страхе за свою жизнь, развернул к себе спиной и приставил ей к виску «таурус». Она пыталась вырваться, но Артур вцепился в нее словно клещ и прохрипел ей на ухо:

— Стоять, курва! Иначе — грохну!

Уцелевшие после короткой схватки руоповцы продолжали целиться в Артура. И давно выстрелили бы в него, если бы он не прикрывался девушкой, как живым щитом. Страшно побледневший Князев быстро поволок девушку к выходу из аэропорта, зажимая заложнице горло локтевым захватом и крича на ходу:

— Прочь с дороги! Щас я ее грохну, клянусь! Дорогу!!!

Спецназовцы (вызванные сюда не для задержания — этим занимался РУОП, а скорее для подстраховки) поневоле расступились. Собака, натянув поводок до предела, рычала и лаяла, вставая на задние лапы и в ярости колотя хвостом по полу. Но Артур благоразумно направился к другому выходу, где стоял всего один спецназовец — тоже, впрочем, держащий его на мушке.

Князев быстро разворачивал девушку то в одну, то в другую сторону, что ему легко удавалось; он был физически очень силен, а девчушка — хрупкая и почти невесомая. Она хрипела и пускала слюни — он слишком сильно сдавил ей горло, но Артуру сейчас было не до сантиментов. Один из руооповцев крикнул ему:

— Брось девчонку, падла! Тебе все равно не уйти!

— Щас, щас брошу! — оскалился в злобной ухмылке Артур. — Щас… Вот дойду до машины… И брошу… Дорогу, бляди!

В здании аэропорта стоял гул; люди испуганно жались к стенам — ведь многие видели, что стало с мальчиком, случайно угодившим под шальную пулю. Раздавались возгласы:

— Хватайте его, ведь уйдет!

— Что же вы стоите? А еще милиция!

Артуру удалось беспрепятственно дотащить заложницу до своего «жигуленка», открыть двери и завести машину. Садясь в машину, он по-прежнему прикрывался девушкой… «Жигули» с Князевым и девушкой скрылись в неизвестном направлении.