Ордин-Нащокин. Опередивший время

Глава девятая «ЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ ЛЮДИ»: ШКОЛА ОРДИНА-НАЩОКИНА

Сразу после кончины дипломата его архив, состоящий из книг и рукописей, был изъят и вывезен в Москву. Только спустя два века его эпистолярное наследие в том виде, в каком оно сохранилось, стало обретать известность. Однако о том, насколько ценен был вклад Ордина-Нащокина в реальную государственную политику конца XVII — начала XVIII века, дает представление служение его преемников и последователей. С уходом из жизни Алексея Михайловича, при смене находившихся на вершине власти лиц в приказном аппарате продолжали служить те, кто избежал вовлеченности в межклановые дворцовые разборки, у которых в памяти сохранялись высказываемые их наставником мысли. По тому, чем они руководствовались, как действовали, оказавшись у вершин власти, какие цели продвигали, обеспечивая интересы государства, можно судить о влиянии на них наследия их выдающегося предшественника.

Востребованными оказались в первую очередь те представители поколения, кто из первых уст наследовал вынашиваемые Ординым-Нащокиным мысли, кому и далее довелось обеспечивать устроение государственной жизни. Их судьбы дают необходимый материал, позволяющий проследить судьбу наследия их выдающегося наставника. Для молодых современников имел немалую притягательность его зоркий критический взгляд на государственные дела, его наблюдения и опыт, выстраданный им в противостоянии невежеству, эгоизму, себялюбию. Действительность не только вызывала в нем тревогу и озабоченность, но и будила созидательную, мыслительную энергию, которая не могла не передаваться другим. Он вынашивал новаторские идеи, смело предлагал меры, побуждающие власть к действию, находя в себе мужество честно и прямо заявлять: «Сильных не боюсь, умираю в правде!» В этом состояло его жизненное кредо, основа его репутации, — человека гордого, неудобного, но убежденного в своей правоте.

Такие, как Ордин-Нащокин, — сосредоточенные, замкнутые, погруженные в себя государевы люди, чей стиль жизни, образ мышления, поведение не могли не вызывать уважения. Те из молодого поколения, кто удостаивался чести служить при дворе, напитавшись впечатлений, наблюдений, делали для себя выводы из тех идейных споров и столкновений, какие кипели в правящей элите тех лет. Усвоенное, когда приходило их время, становилось основой, базисом в служении своему делу, предопределяя выбор целей, средств, подходов. Сам того не ведая, Ордин-Нащокин воспитал плеяду талантливых последователей, которым на ближайшие полвека довелось быть на острие внешней политики государства.

Люди такого калибра, каким был ближний боярин, не могли не вызывать симпатий, не привлекать на свою сторону убежденных последователей. Рядом с ним находилось немало таких, кто разделял его взгляды, верил в правомерность и обоснованность упорно продвигаемой им политической программы. Идеи Нащокина обладали той убеждающей силой, которая в дальнейшем предопределила их востребованность молодой порослью. Под его началом в многочисленных посольских съездах, экспедициях, переговорах участвовали те, кого следовало бы считать стажерами, ассистентами, практикантами. Им поручалось готовить документы, систематизировать сведения, составлять протоколы, отчеты для царя, для заседаний Боярской думы. Начинающие дипломаты на ходу черпали знания, пополняли опыт, выстраивали собственные представления и убеждения, поскольку другой школы, иных университетов тогда не было. Многие из них совсем еще юными втягивались в государственную службу. И далеко не каждому, в том числе и выходцам из высших сословий, удавалось подтверждать свое призвание, быть на уровне требований, которые предъявляло к ним время.

Не прилагая к этому особого старания, Ордин-Нащокин дал «путевку в жизнь» целой плеяде последователей. Его дело продолжало жить, нива, которую он возделывал, приносила плоды. Поколение, идущее ему на смену, усвоило его взгляды, прониклось верой в правоту его убеждений. Когда час пробил, наиболее талантливые из них, поднявшись к вершинам государственной службы, продвигали те ключевые политические идеи и ценности, какие исповедовал их начальник в Посольском приказе. Имена Голицына, Украинцева, Головина вписаны в политико-дипломатическую летопись Руси конца XVII — начала XVIII века. Каждый из них, в отпущенное судьбой время, сообразуясь с конкретно-историческими обстоятельствами, так или иначе придерживался ориентиров, оставленных их выдающимся предтечей.

Князь Василий Васильевич Голицын (1643–1714) с юных лет был определен на службу при царском дворе. Ему довелось наблюдать и познавать суть борений, которые происходили в окружении Алексея Михайловича. Молодой Голицын уже тогда приобрел достойную деловую репутацию. Главное и существенное из того, что ему удалось, постигая азы службы в Посольском приказе, состоялось благодаря знаниям и опыту, почерпнутым от его предшественника. К тому же стартовые условия, обеспечивающие место Голицыну на политическом Олимпе, были предпочтительнее тех, в каких начинал свою карьеру Ордин-Нащокин. Военно-дипломатическая карьера для него выстраивалась в переходный период от царствования Алексея Михайловича к его сыну Федору Алексеевичу, однако наиболее полно Голицын сумел реализовать талант государственного деятеля в ходе правления царевны Софьи Алексеевны (1682–1689).

Уже в начале государственной карьеры ему довелось вплотную столкнуться с явлением, ставшим причиной неудачных походов на юг, в сторону Крыма. Попытки русских войск обезопасить южные окраины государства, избавить страну от разорительных набегов крымских татар успехов не принесли. Причиной тому были не столько действия противника, сколько неспособность русских частей взаимодействовать друг с другом, а их предводителей согласованно управлять войском. Давали о себе знать закоренелые рецидивы местничества. Разлад в рядах военачальников обрекал на провал одно сражение за другим. Трагический, жертвенный опыт походов убедил Голицына в необходимости коренным образом решить эту довлевшую над государственной властью проблему.

Заслуга Голицына как раз и состояла в том, что важнейший акт расставания Московии с местничеством, тяжелейшим из средневековых пережитков, подступиться к преодолению которого не решались во все предшествующие царствования, — состоялся в ноябре 1681 года на Поместном соборе. В самом начале заседания, когда собирались «ведать ратные дела», а именно слушать доклад Голицына о действиях русской армии на крымском направлении, наружу выплеснулось накипевшее. «Момент истины» инициировал откровенный рассказ Голицына о том, как вели себя военачальники и почему погибло русское войско. Далее возбужденные участники собора повели речь не только о причинах военных поражений, но и о многом другом, что порождало «государственное нестроение». Дискуссия, длившаяся до конца года и далее, выявила редкое по тем временам единодушие.

В поддержку отмены местничества высказались в том числе представители высокородной элиты, имевшие особые «места», привилегии в государственных делах. Итог был подведен на заседании 12 января 1682 года. Его провозгласил сам царь, Федор Алексеевич: «чтобы тому местничеству впредь между великородных людей не быть… Если кто и благороден, но за скудность ума или какой неправдой и неблагочестивым житием и своевольством губит благородство свое и почитается ото всех в злорадстве, таким никакого правительства вручать не подобает, Если кому по их государеву указу велят где, хоть и из меньшего чина, за его разум пожалованным быть честью равной боярству, в том не прекословить».

Очевидец событий, монах Сильвестр Медведев, составил описание заседаний собора, подробности того, как происходил ритуал расставания со средневековым наследием. На глазах участников собора дьяки начали стаскивать отовсюду разрядные книги и столбовые свитки, бросая их в растопленные печи…

Поместный собор 1681–1682 годов внес существенные коррективы в критерии, по которым отныне у власти появилась возможность определять востребованность личности по ее способностям, ее пригодности к конкретному делу. Именно тогда было положено начало демонтажу сословно-представительной системы, преобладавшей в кадровой политике до того времени. На смену сословно-иерархическим подходам достоинства личности стали оценивать «не по одежке, а по уму».

К тому времени, когда судьба приблизила Голицына к правящим вершинам, династический хаос, оставленный после себя Алексеем Михайловичем, все более осложнял атмосферу в верхних эшелонах власти. Соперничество кланов Милославских и Нарышкиных нарастало, внося разлад в структуры государственного управления, вызывая все большее размежевание среди их сторонников и противников. Мало кому из тех и других впоследствии удалось остаться у власти и даже сохранить жизнь. В разборки вовлекались стрельцы — силовая структура, которой предстояло выполнить роковую роль, выступив на стороне Милославских.

Кровавые события мая 1682 года, унесшие жизни многих влиятельных царедворцев из клана Нарышкиных, предопределили приход к власти Софьи Алексеевны. Голицын оказался в стане влиятельных сил, тяготевших к Милославским, что и послужило основой для его восхождения к властным вершинам. Семь лет судьбой было отпущено Софье царствовать, а Голицыну управлять страной.

Жизненный путь князя, его трагическая судьба представляют интерес не только для историка, но и для писателя-романиста. Знатное происхождение, одаренность, яркая индивидуальность, казалось бы, обрекали Голицына на восхождение к высотам успеха и славы. Поначалу так оно и складывалось. Ориентиром для него служили идеи и ценности, каких придерживался, отстаивая государственные интересы, Ордин-Нащокин. Голицыну в этом отношении удалось продвинуться гораздо дальше. Сосредоточившись на преодолении застоя в решении политико-дипломатических проблем, он сумел вернуть внешнюю политику Руси в реалистическое русло. При этом он руководствовался подходом, который исповедовал Ордин-Нащокин при разрешении уходящих в глубь веков противоречий. Предпринимаемые попытки, сводившиеся к тому, чтобы навязать друг другу взаимоисключающие условия, заводили переговоры в тупик. После бесплодных десяти лет был совершен прорыв в отношениях с Речью Посполитой — подписан «вечный мир» 1686 года. За основу его был взят проект Андрусовского перемирия, разработанный Ординым-Нащокиным. Это был серьезный политический прорыв, который означал преодоление изоляции Руси.

В том, что касается внутреннего развития, Голицыну удалось приблизить страну к освоению европейского опыта. Окрепли внешнеторговые связи с соседними странами, отношения с ними стали осуществляться на уровне посольств. Если бы не роковое стечение обстоятельств, повлиявших на его дальнейшую судьбу, Голицыну удалось бы добиться большего, продвинуться в государственных делах гораздо дальше. Его судьбу предопределили и неудачи возглавляемых им военных походов на Крым, и измена женщины, царевны Софьи, с которой его связали близкие, любовные узы. Присутствовало ли у Голицына искреннее чувство или это была связь по расчету? Взгляды современников и исследователей истории дома Романовых на этот счет расходятся. Личные письма Софьи, какие сохранило время, открывают в ней женщину, страстно любящую своего «друга Васеньку».

Известие, заставшее его после возвращения из неудачного похода на Крым, оглушило, деморализовало Голицына. Его место при дворе занял другой фаворит, боярин Шакловитый. Служить, как прежде, он уже не мог. Распался союз, трагически сказавшийся на прочности и незыблемости верховной власти. Вскоре за этим последовала трагическая развязка. Произошло то, что должно было произойти, — отстранение Софьи от власти, заточение ее в монастырь. Шакловитый был казнен. Попытки Голицына установить диалог с новой властью были отвергнуты. Для него наступили годы опалы и ссылки с семьей и детьми на Север до самой кончины.

Между тем годы нахождения Голицына на вершине власти не прошли бесследно. Место в истории ему определила отнюдь не репутация фаворита и любовника царевны Софьи. Под его воздействием в общественном сознании все более укреплялась тенденция, требующая избавления Руси от патриархальной отсталости, невежества, самоизоляции. Были предприняты решительные шаги к освоению зарубежного опыта, к продвижению в хозяйственно-экономическую жизнь достижений европейских стран.

Цели и задачи государственной политики, которые в свое время обосновал Ордин-Нащокин, нашли свое продолжение в деятельности Емельяна Игнатьевича Украинцева (1641–1706). Он, как и князь Голицын, был учеником и соратником ближнего боярина. Однако для Украинцева обстоятельства жизни и судьбы сложились куда более удачно. Истоки его фамилии не имеют отношения к территории, которая с некоторых пор стал называться Украиной. Его предки обосновались у другого края Руси, на Рязанщине — там находились родовые владения дворян, принявших фамилию Украинцевых. Когда нужно было воевать, противостоять вражеским набегам, именно из тех мест начинался их ратный путь. Отец Емельяна Украинцева в 1655 году был смертельно ранен под Брянском в бою с поляками. Тот поход возглавлял сам царь. Предсмертные слова умирающего, обращенные к Алексею Михайловичу, заключались в просьбе взять под опеку его десятилетнего сына Емельяна. Это обстоятельство немало сказалось на его дальнейшей судьбе: в отличие от своих сверстников он избежал военной службы и еще подростком был определен в Посольский приказ.

Царское слово и далее играло роль «охранной грамоты», оберегало его судьбу. Емельян Украинцев прожил большую, особенно по меркам того времени, жизнь, на протяжении сорока лет находился в эпицентре внешнеполитических событий конца XVII — начала XVIII века, оставаясь «рабочей лошадкой» в аппарате ключевого ведомства — Посольского приказа. Его деятельность пролегла через царствование четырех российских самодержцев. Он был участником посольских миссий, переговоров, в ходе которых вырабатывались и принимались важные документы, включая «вечный мир» с поляками в 1686 году. Его карьера складывалась весьма успешно. Еще в начале 1660-х годов Украинцев был включен в делегацию Московии, ведущую переговоры с Речью Посполитой о прекращении войны. В 1662–1663 годах он сопровождал Ордина-Нащокина на переговорах по урегулированию на Украине, затем занимался доработкой документов, положенных в основу перемирия в Андрусове. Ему было поручено составление русского текста итогового договора, подписание и парафирование которого состоялось в Кремле в ходе визита польской делегации в Москву в 1670 году.

Украинцеву, единственному из сподвижников Ордина-Нащокина, удалось миновать последствия трагических перемен на московском троне, тех гонений, какие пали на Матвеева, Голицына, Головина. При этом Украинцев неизменно оставался при деле, лишь укрепляя репутацию человека весьма полезного и нужного престолу. Он плодотворно, пока не произошло отстранение царевны Софьи от власти, сотрудничал с ее первым министром Голицыным, был участником возглавляемых им Крымских походов. Он оказался той фигурой, которая обеспечивала преемственность во внешней политике Руси от Алексея Михайловича к Петру I.

Петр Алексеевич, несмотря на отягчающее обстоятельство — принадлежность Украинцева к враждебному лагерю Милославских, — не утратил доверия к нему, поручил ему и далее управлять Посольским приказом вплоть до 1697 года. Украинцев, как никто другой, был исключительно полезен, поскольку был посвящен в дела и проблемы, над решением которых бились предшественники Петра. Он был среди тех, кто прояснял молодому царю смысл стратегической линии, какую пытался проводить Ордин-Нащокин в пору царствования его отца.

Но даже взрослые, умудренные опытом Украинцев и Головин поначалу были лишены возможности обуздать, остепенить оказавшегося на вершине власти молодого самодержца. Он был неукротим в яростном стремлении восстановить историческую справедливость, вернуть некогда принадлежавшее Руси могущество. Громкие и, казалось бы, внушительные итоги военных походов в сторону Азова были обречены на неудачу, но открыли взору обширное пространство, отделяющее азовский берег от Константинополя, где были сосредоточены главные силы империи Османов — исторического противника Руси, имевшего в то время прочный плацдарм в Крыму. Противопоставить что-либо весомое убеждающей силе аргументов, которые ранее выдвигали Украинцев и Головин, становилось все труднее.

К тому времени немного разрядилась напряженная атмосфера вокруг самодержца, изменилось и его настроение. Приходило понимание бесперспективности спонтанных, должным образом не подготовленных военных предприятий. Необходимо было определить приоритеты, выработать стратегию действий, наметить решение первоочередных задач. Великое посольство в Европу, предпринятое в 1686–1687 годах, помимо прочего сыграло свою роль в формировании у Петра зрелых представлений о мире, пополнив знания самодержца о реалиях, с какими придется столкнуться Руси, предприняв попытку силовым путем утвердиться на морских просторах.

Выход с войском к морским берегам, овладение прибрежными территориями было целью, к которой стремился Алексей Михайлович, требуя от Ордина-Нащокина любой ценой закрепиться на побережье Балтики в ходе войны 1654–1656 годов. Но это еще не означало для Руси открытия возможностей для беспрепятственной, свободной торговли с Европой. Преодолеть морскую блокаду, получить доступ к торговым путям на морях делалось возможным только в случае создания мощного военного и торгового флота. Петр взялся за осуществление этой задачи со свойственной ему решительностью. В течение десятилетия Московия сумела организовать постройку кораблей и к началу века уже владела хорошо оснащенным военным флотом. К тому времени окончательно определилась стратегическая линия в сторону Балтийского побережья, к торговым путям в Европу через Балтийское море.

Петр выстроил для себя единственно возможный, наиболее обоснованный и в военном, и в политико-экономическом смыслах сценарий. Побывав с Великим посольством в ряде государств Западной Европы, он увидел возможности и перспективы преодоления отставания, нащупал подходы к тому, чтобы двинуть страну по пути интенсивного развития. Масштабная задача продвижения туда, где сосредоточены важнейшие достижения цивилизации, состояла не только в решении проблемы овладения прибрежной территорией, в обустройстве морских гаваней, в строительстве пригодного к дальним плаваниям флота. Не менее важно было обеспечить политические условия, гарантирующие невмешательство в его планы третьих стран. Главная угроза исходила со стороны Османской империи. Военные операции русских войск против турецких укреплений, штурм крепости Азов нанесли серьезный урон перспективам двусторонних отношений с Константинополем. Вопрос о том, как и насколько возможно нейтрализовать Турцию, с которой по-прежнему сохранялось состояние войны, приобрел особую актуальность. В условиях растущей напряженности в отношениях с Швецией необходимо было обезопасить Московию от угрозы возобновления военных действий на Юге. Миссия русской делегации в Стамбул в 1699 году — наиболее яркая страница политико-дипломатической карьеры Украинцева.

Флагманом русского военно-морского флота тогда стал 36-пушечный пятимачтовый корабль «Крепость». Именно на этом корабле в сопровождении других судов в Стамбул отправилась дипломатическая миссия во главе с Украинцевым. Свое появление на стамбульском рейде «Крепость» ознаменовала салютом из всех орудий, отчего содрогнулись весь город и его окрестности. Это было воспринято как акция устрашения, поэтому наладить диалог удалось не сразу. Переговоры с турецкой стороной, участие в которых время от времени принимал сам султан Мустафа II, продолжались девять месяцев в атмосфере, прерываемой спорами, конфликтными ситуациями, демаршами. Случались эпизоды, когда миссия Украинцева находилась под угрозой провала.

И все же постепенно накаленную атмосферу удалось разрядить. Украинцев сумел расположить к себе султана, в ходе неформальных встреч покорив его широтой познаний, став для него источником сведений об окрестном мире, от которого он, как прежде русский царь, был отгорожен невежественными приближенными.

Эти контакты, ставшие регулярными, заметно продвинули переговорный процесс. Состоялось 23 заседания, в ходе которых был подготовлен и согласован итоговый протокол, включающий 15 параграфов взаимных обязательств, а также текст договора, предполагающего мирное сосуществование двух государств на протяжении тридцати последующих лет. На прощальном приеме по случаю отправления эскадры глава дипломатической миссии Украинцев произнес речь. Ключевые слова в ней перекликаются с мыслью, однажды высказанной его наставником, Ординым-Нащокиным: «Мир лучше бесчисленных побед. Кто презирает мир, желая славы, тот губит и мир, и славу. Лучше и полезнее надежный мир, чем ненадежная победа; как сказал некто из премудрых: мир в твоих руках, а победа в руках божьих».

Константинопольский мирный договор 1700 года стал этапным событием, предопределившим военную стратегию России на ближайшие десятилетия. На следующий день после доклада Петру итогов миссии, возглавляемой Украинцевым, последовал русский демарш в отношении Швеции, положивший начало Северной войне (1700–1721). После двадцати лет непрерывного военного противостояния и целого ряда сражений, среди которых особое место принадлежит Полтавской битве (1709), Россия сумела достичь стоявших перед страной исторических целей.

Дипломатической подготовкой Северной войны довелось заниматься Федору Алексеевичу Головину (1650–1706), ставшему после Украинцева главой Посольского приказа. Совсем еще молодым ему посчастливилось служить под началом Ордина-Нащокина. С юных лет ему, как в свое время Голицыну и Украинцеву, довелось не только усвоить основы дипломатической службы, но и познать смысл политических установок, которые отстаивал их руководитель. Двадцатилетнему Головину были известны обстоятельства, какие складывались вокруг политического наследия Нащокина после его отстранения от управления Посольским приказом. Он оказался на острие династических разборок, приведших к трагической развязке в мае 1682 года, и в ходе стрелецкого бунта оказался среди тех, кто в ходе кровавых событий сумел уберечь юного Петра от расправы. Именно Головин сумел вывезти юного царя из Москвы и обеспечил ему укрытие в Свято-Троицком монастыре.

Утвердившись на престоле, Софья и ее окружение продолжили сводить счеты с оппозицией, стараясь избавиться от людей из окружения Нарышкиных, особенно тех, кто был близок к Петру. Головин был отправлен во главе посольства в Сибирь с целью урегулировать пограничные проблемы с Китаем. Отдаленность и сложность маршрута, на прохождение которого к месту переговоров потребовалось полтора года, а также постоянно возникающие пограничные конфликты местного населения с китайцами не оставляли шансов на благополучное возвращение Головина. Его экспедиция продлилась около пяти лет. Изнурительные переходы по бездорожью, необходимость форсирования сибирских рек, постоянный риск для жизни, как и изнурительный процесс установления диалога с китайцами стали для него школой мужества и жизненного опыта. Из Головина, которому было тогда 39 лет, выковался мудрый, дельный, закаленный Сибирью государственный человек. Свою «командировку» Головин увенчал заключением Нерчинского мирного договора 1689 года с китайцами, положив тем самым конец противостоянию с сопредельным огромным государством. Здесь Головину помог опыт, почерпнутый из общения с Ординым-Нащокиным, который всегда предпочитал находить компромиссные подходы там, где только возможно. Ценой уступок китайцам — отказа от крепости Албазин — русские первопроходцы получили возможность для планомерного и безопасного освоения Сибири и Дальнего Востока.

Возвращения Головина мало кто ожидал, но оно пришлось весьма кстати. На престоле воцарился семнадцатилетний Петр Алексеевич. Головин включился в государственные дела в наиболее тяжелый период проб и ошибок царствования. Он стал опорой Петру, личностью, способной направить горячность молодого самодержца в русло взвешенных решений. Зрелый, умудренный опытом, он оказался востребован во всех начинаниях и предприятиях молодого царя. Независимо от их успеха или неудачи царь привечал, одаривал, награждал Головина как никого из своих приближенных. Он стал генерал-адмиралом, кавалером всех орденов, первым был награжден орденом Андрея Первозванного.

Как известно, после ошибок первых лет царствования, безуспешных попыток деблокировать отделенную от морей Русь Петр решительно взял курс на модернизацию государственного управления, европеизацию стиля и образа жизни элиты, на создание национальной экономики путем развития собственных производств. Одновременно с этим велось переоснащение армии, создание флота. Федор Головин, в ту пору непременный сподвижник Петра, в этом отношении оказался особенно востребован.

К тому времени, когда подошел к завершению жизненный путь Емельяна Украинцева (1708) и Федора Головина (1706), уже окрепла плеяда питомцев «гнезда Петрова» — энергичных деятелей, пришедших на смену прежнему поколению. Меншиков, Шафиров, Головкин, Ягужинский, Брюс и другие последовательно продвигали курс, некогда намеченный Ординым-Нащокиным. Петровскому поколению спустя полвека удалось достичь программных целей, какие ставил перед государственной властью России их великий предшественник.