Оруджев

Глава первая В НАЧАЛЕ БОЛЬШОГО ПУТИ

В начале XX века, когда начали активно развиваться двигатели внутреннего сгорания и на мировом рынке резко выросли цены на нефть и нефтепродукты, главным центром нефтедобычи Российской империи был район в окрестностях города Баку.

Нефть в районе Баку добывалась с давних времен. Об этом свидетельствует тот факт, что в поселке Балаханы, находящемся вблизи Баку, в нефтяном колодце глубиной 35 метров был найден камень, на котором указывалось, что этот колодец был вырыт в 1594 году мастером Мамедом Нур оглы.

В 1733 году Баку посетил известный врач Иван Яковлевич Лерхе (1708–1780), который указывал в своем отчете, что в Балаханах в то время было 52 «нефтяных кладезя глубиною в 20 саженей (42,6 метра), из коих некоторые сильно бьют и ежедневно доставляют 500 батманов (около 3 тонн) нефти»[1].

Столетиями нефть добывалась ручным способом путем рытья простых колодцев. В окрестностях Баку таких заброшенных колодцев было множество. Нефть с этих колодцев черпали ручным способом ведрами, поднимали наверх обычными вóротами и сливали в большие бочки.

Со временем на смену ручному способу добычи нефти постепенно приходили другие. Прежде всего это касалось бурения скважин. Простейшим буровым устройством (станком) первая скважина под нефть была случайно пробурена в США в 1826 году. В России первые попытки разведки нефти с помощью щуп-бура, или земляного бура, предпринимались на Тамани черноморским войсковым начальством с 1835 года.

Вскоре после этого технический прогресс дошел и до Баку. В 1846 году в Баку на Биби-Эйбате по предложению члена Совета Главного управления Закавказского края Василия Николаевича Семенова была пробурена первая скважина глубиной 21 метр для разведки нефти. По этому поводу в докладной записке от 14 июля 1848 года наместник императора на Кавказе князь Михаил Семенович Воронцов писал: «Я разрешил провести новые разведки на нефть в Бакинском уезде на берегу Каспийского моря в урочище Бей-Бат посредством земляных буров. Директор Бакинских и Ширванских минеральных промыслов доносил, что пробурена на Биби-Эйбате буровая скважина, в которой найдена нефть».

Нефтяное дело было настолько выгодное, что желающих вложить в него деньги было немало.

В 1876 году в Баку по каким-то своим делам приехал предприниматель Роберт Нобель. Дела не ладились, и он был вынужден на некоторое время задержаться в этом городе. Жил в одной из лучших гостиниц, много гулял, бывал в ресторанах и на базарах и, как всегда, внимательно прислушивался к разговорам. А в городе в то время больше всего говорили про нефть, которой было в изобилии в его окрестностях.

Наслушавшись и насмотревшись, Роберт написал письмо своему отцу Эммануэлю Нобелю, который вместе с другим своим сыном Людвигом в то время находился в Швейцарии, организуя динамитный бизнес. Посовещавшись, отец и сын решили рискнуть. Роберту было поручено купить участок земли в окрестностях Баку для того, чтобы развернуть там нефтяные промыслы. Он успешно выполнил эту задачу, а 25 мая 1879 года Роберт и Людвиг учредили Товарищество нефтяного производства братьев Нобель (сокращенно «Бранобель»). Вскоре нефтяной промысел братьев Нобель стал крупнейшей нефтедобывающей фирмой не только России, но и всего мира. В конце XIX столетия она добывала 18 процентов российской и 8,6 процента мировой нефти, производила половину потребляемого в стране керосина.

В начале XX века нефть в районе Баку добывалась с помощью «тартания желонкой». Желонка — обычная труба диаметром около 250 миллиметров и длиной 10 метров. Опускалась она в скважину и поднималась, наполненная нефтью, наверх с помощью лебедки, которая приводилась в движение быками, мулами или лошадьми. Производительность труда при таком способе добычи была крайне низкой. И все же нефтедобыча была хотя и тяжелым, но весьма выгодным делом: Нобели своим рабочим платили хорошо, и другие хозяева были вынуждены с этим считаться.

Перед Первой мировой войной три иностранные компании: «Рашен дженерал ойл компани», «Шелл» и «Товарищество Нобель» владели 88 процентами всех акционерных капиталов нефтяной отрасли и контролировали 60 процентов всей добычи нефти в России. Самыми крупными магнатами русской нефти были Нобели и Ротшильд, совершенно безразличные к интересам страны и ее народа. Более того, опасаясь конкуренции, они всячески тормозили развитие нефтяной промышленности в других регионах страны. Так, известно, что фирма братьев Нобель ежегодно выплачивала большие деньги крестьянским общинам, чтобы они не сдавали свои земли в аренду для бурения скважин на нефть.

Кроме непосредственного строительства и развития промыслов в Баку и его окрестностях было развернуто масштабное гражданское строительство. Строились рабочие поселки, дома, другие социальные объекты, прокладывались дороги. В поисках работы и хороших заработков на бакинские нефтепромыслы собирались рабочие из различных уголков страны. Но больше всего среди них было местных жителей-азербайджанцев. В их числе оказался и Атабаба Оруджев — отец будущего советского министра.

В соответствии с существующими в роду преданиями фамилия Оруджев произошла от названия горы Орудж, на которой один из предков Сабита Атаевича сыграл свою свадьбу. Сделал он это для того, чтобы люди, которые не захотели прийти к нему на это торжество, всё же увидели, как он начинает новую жизнь.

Причина, по которой односельчане побоялись приходить на эту свадьбу, была проста. Местный полицейский также претендовал на руку и сердце этой девушки, но она отказала столь важному жениху. Тогда разгневанный полицейский оскорбил удачливого соперника в ее присутствии и был им избит. За это молодой человек был заключен под стражу. Через некоторое время его освободили и он вернулся в свою деревню. Невеста его дождалась, и они сыграли свадьбу на горе Орудж, на радость друзьям и на зависть врагам. Так появились Оруджевы.

О жизни Атабабы Оруджева не сохранилось документальных сведений, а рассказы его потомков весьма противоречивы. Известно только, что родился он в 1871 году в азербайджанском селении Новханы, расположенном в 30 километрах от Баку. В юности Ата освоил профессию каменщика и зарабатывал тем, что строил дома для своих односельчан и жителей окрестных селений.

Атабаба был высоким, сильным и красивым мужчиной, хорошим специалистом, правоверным мусульманином, совершившим хадж в Мекку. Он не имел никакого образования, но умел читать, увлекался старинной персидской поэзией, знал много стихов наизусть и любил декламировать их в кругу друзей. Кроме того, этот человек обладал большой природной мудростью. Ата умел внимательно слушать людей, не спешил давать советы, а если уж говорил, то к его словам прислушивались.

Накопив немного денег, Атабаба построил в селе собственный дом и привел в него жену Месму-ханум. В этом доме у них родилось трое сыновей, в числе которых был Сабит. Несмотря на все старания главы семейства, семья Оруджевых жила бедно, поэтому его жена Месма-ханум вынуждена была постоянно подрабатывать шитьем одежды на заказ. Она умерла от скоротечной чахотки рано, в возрасте 39 лет.

Бурное развитие нефтяной промышленности на каспийском побережье обусловило быстрый рост Баку. В городе постоянно строились новые каменные дома и другие сооружения.

Что собой представлял Баку в те годы? Уроженец этого города и фактически сверстник Оруджева Николай Константинович Байбаков рассказывает, что «тогда Баку олицетворяли нефтяные промыслы и шумные восточные базары. Причем если базары были со всех сторон сжаты древним каменным городом, то промыслы, свободно раскинувшиеся на многие десятки километров вдоль побережья Каспийского моря, казались бесконечными. И нам, мальчишкам, было непонятно, то ли промыслы находятся при городе, то ли город при промыслах. Все жили нефтью, торговлей и ремеслом. А мы носились среди всего этого — русские, азербайджанцы, армяне, дагестанцы, украинцы, иранцы — полуголодные, испачканные нефтепродуктами и по-детски счастливые»[2].

В поисках заработка Атабаба надолго уходил из родного села в город, где трудился в составе строительной артели. Позже он с гордостью показывал сыну большой дом с колоннами, построенный с его участием на Приморском бульваре, в котором в советский период размещался руководящий аппарат объединения «Азнефть».

Для того чтобы вести хозяйство и воспитывать детей, Атабаба был вынужден снова жениться. Но вторая жена прожила недолго, и он женился в третий раз.

Атабаба прожил 102 года. Он имел пятерых детей. От первой жены у него было три сына, среди них был и Сабит Атаевич, от последней жены — сын и дочь. Атабаба умер в 1973 году, в то время, когда его сын Сабит уже стал министром газовой промышленности СССР.

После Октябрьской революции в России турецкое военно-политическое руководство быстро почувствовало ослабление Кавказского фронта и слабость нового советского правительства в этом регионе. Большевики, затеяв мирные переговоры с представителями германского, австро-венгерского, болгарского и турецкого командования 9 декабря 1917 года в Бресте, сразу же заявили, что готовы на мир «без аннексий и контрибуций». Для полуразгромленной Турции это было равносильно победе. Более того, турецкому представителю дали понять, что его государству будут возвращены все территории, занятые русскими войсками в 1915–1917 годах. Это было предательство не только государственных интересов, но и памяти многих тысяч россиян, отдавших жизни в борьбе с внешними врагами. Такая политика лишь подогревала аппетиты недавних противников, толкала их выдвигать новые требования, подкрепляя их действиями…

В двадцатых числах января 1918 года многочисленные вооруженные отряды азербайджанских националистов внезапно напали на станции Шамхор (близ Гянджи) и Хачмас (около Баку), где скопились войсковые эшелоны, направлявшиеся с фронта в Россию. Солдаты, застигнутые врасплох, лишенные воинской организации и командиров, не смогли оказать сопротивления и начали разбегаться во все стороны. Мусаватисты[3], наслаждаясь легкой победой, безжалостно рубили и расстреливали бегущих. В тот день только на этих двух станциях были убиты и ранены более тысячи русских солдат.

Подобные акции произошли и в других местах Закавказья. Они не способствовали укреплению внешнего Кавказского фронта и стабилизации внутренней обстановки в крае. Единственным их результатом стал массовый захват оружия, боеприпасов и снаряжения формированиями, которые в большинстве своем не контролировались органами местной власти. Это привело к возникновению массового бандитизма, разбоям и грабежам среди местного населения.

Турецкое командование умело использовало сложившуюся обстановку. 11 февраля 1918 года турецкие войска перешли в наступление на Кавказском фронте. Командующий Кавказской армией генерал Илья Зурабович Одишилидзе, будучи не в силах остановить противника, начал отводить части. 13 февраля турки овладели Эрзинджаном, через девять дней — Мамахатумом, а 12 марта, после двадцатидневной осады, заняли Эрзурум. К концу месяца предвоенная русско-турецкая граница была восстановлена практически на всем ее протяжении.

В самом городе Баку в то время правил Совет народных комиссаров во главе со Степаном Шаумяном. Но в Закавказье власть принадлежала Закавказскому комиссариату, созданному из представителей националистических и социал-демократических партий. Последний попытался остановить наступление турецких войск своими силами и заставить их командование сесть за стол переговоров. Он дал команду срочно приступить к формированию корпусов по национальному признаку. Так были созданы Армянский и Грузинский корпуса. Но азербайджанский корпус из-за религиозных проблем создать не удалось.

Тем не менее фронт обороны против турок был создан. Но, несмотря на то, что в составе этих формирований насчитывалось более 30 тысяч человек, их боеспособность была очень низкой. Это стало известно турецкому командованию, решившему перенести военные действия на территорию Закавказья. 5 апреля, перейдя границу бывшей Российской империи, турецкие войска заняли Сарыкамыш, а десять дней спустя — Батум. После этого их командование добилось созыва Закавказского сейма, который 22 апреля 1918 года провозгласил создание независимой от советской России Закавказской демократической федеративной республики. Этот акт не столько определял самостоятельность Грузии, Армении и Азербайджана, сколько представлял их отношения с Турцией как особое дело, независимое от политики Антанты, Тройственного союза и особенно нового правительства советской России. Он окончательно развязывал руки агрессору, целью которого стал захват всего Закавказья.

Федерация закавказских республик неудержимо разрушалась под напором турецких войск и разлагающей деятельности большевиков. 26 мая Закавказский сейм сложил свои полномочия. На следующий день мусаватисты объявили Азербайджан независимой республикой.

Захват большевиками власти в Баку вызвал сопротивление со стороны местных мусаватистов, которые располагали значительными военными силами. В Гяндже был сформирован 1-й Мусульманский корпус под командованием князя Мачалова — бывшего командира Татарского полка Дикой дивизии. В этом корпусе было 6 тысяч человек и 10 орудий.

Для разгрома мусаватистской группировки Бакинский Совнарком назначил 1-й Кавказский корпус Красной армии общей численностью 13 тысяч человек во главе с бывшим полковником Казаровым. В середине июня 1918 года корпус подошел к Гяндже. К тому времени туда же начали прибывать передовые части 15-тысячного турецкого корпуса.

Турецкие и мусаватистские части, начав наступление 7 июля, постепенно теснили советские войска. Создалась угроза Баку, где антисоветские силы начали активную агитацию за приглашение англичан. Население города, уставшее от боев, мобилизаций, голода, опасаясь прихода турок, поддержало дашнаков[4].

4 августа 1918 года первый отряд англичан численностью до 400 человек прибыл морем в Баку. На следующий день туда вошли турки. За три дня было убито около 30 тысяч человек, а город полностью разграблен. Советские войска, потерпев поражение, попытались на 17 пароходах покинуть Баку и уйти в Астрахань. Но дашнакско-английские власти силами нескольких военных кораблей вернули пароходы в Баку, войска разоружили, комиссаров арестовали.

Обстановка начала меняться к осени 1918 года. 11 ноября Германия подписала перемирие на условиях полной капитуляции. 30 октября было заключено перемирие между Турцией и Антантой, по условиям которого Турция обязалась немедленно начать эвакуацию войск из Закавказья. В Баку высадились англичане. Так к концу 1918 года Азербайджан оказался в сфере новой политики, направленной не столько на борьбу с большевизмом, сколько на защиту британских интересов в Кавказском регионе.

Но и власть англичан в Азербайджане оказалась непродолжительной. Во второй половине июня 1919 года матросы английских судов Каспийской флотилии выдвинули требования немедленной отправки их на родину. Под давлением этих выступлений 26 августа английские войска были эвакуированы из Баку. Вскоре после этого на территории Азербайджана была установлена советская власть.

Сабит родился 31 мая 1912 года. Тогда его отцу исполнилось 40 лет, он был полон сил и энергии, много работал. Семья жила сравнительно неплохо. Но вскоре возникли неприятности. Началась Первая мировая война, и заказы на выполнение строительных работ резко сократились. Месяцами Атабаба оставался без работы, а семья без заработка.

Детские годы Сабита Оруджева прошли вблизи нефтяных промыслов. В окрестностях их села стояли станки-качалки, резервуары для нефти, различная техника. Круглые сутки по железной дороге громыхали железнодорожные составы, груженные нефтью. Любопытные вездесущие мальчишки, среди которых был и Сабит Оруджев, любили наблюдать за работой взрослых. Нередко после завершения детских игр он возвращался вечером домой, весь перепачканный нефтью. Мать журила замарашку, он винился, обещал быть аккуратнее. Но на следующий день снова был в группе мальчишек, которые крутились вблизи нефтяных объектов. Так с раннего детства Оруджев познакомился с работой нефтяников, привык к ней и полюбил это трудное дело на всю свою жизнь.

Свою мать, Месму-ханум, Сабит Атаевич всегда вспоминал как очень красивого и доброго человека. Так как семья жила бедно, то чтобы прокормить себя и детей, мать постоянно много работала — шила платья и другую одежду для более обеспеченных соседок. Когда она умерла, трое ее сыновей были в подростковом возрасте.

Сабит тяжело переживал потерю матери. Затем в дом пришла вначале одна мачеха, а спустя некоторое время — другая, появились маленькие дети.

В селе, где жили Оруджевы, была школа при мечети, ее посещали старшие дети, и маленький Сабит начал постигать там азы грамоты. Общеобразовательная школа находилась в нескольких часах ходьбы. Сабит принял самостоятельное решение пойти туда учиться и стал водить с собой двух младших братьев. Семья не имела денег на обувь, поэтому мальчики в теплое время года ходили в школу босиком, а зимой — в старых калошах матери.

Во время Гражданской войны Баку становится центром важнейших политических событий, происходивших в Закавказье, и семье неоднократно приходилось переживать большие трудности. Тем не менее для мусульманской части населения условия жизни были намного лучшими, чем для «иноверцев». Но стихли войны, Азербайджан стал частью Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики, а район Баку — одним из самых динамично развивающихся.

Время несло большие перемены. В повседневной жизни на смену предписаниям ислама все больше приходили светские законы. Стали меняться школьные программы, учебники, состав учителей. Усиленно пропагандировались коммунистическая идеология и советский образ жизни.

В 1920-е годы советское правительство взяло курс на индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства. Быстрыми темпами вводились в строй новые предприятия, другие производственные мощности. На колхозные поля вышли тысячи тракторов. Проводилась широкая электрификация страны, прежде всего на базе тепловых электростанций. Все это требовало большого количества топлива, особенно нефти. Основное количество этого сырья добывалось в СССР в то время в районах Баку и Грозного. К концу 1920-х годов практически все насосные скважины в Баку уже работали на электродвигателях. Ударники нефтяного производства постоянно пропагандировались в прессе, не сходили с экранов документального кино. Профессия нефтяника стала одной из самых престижных в стране, и старшеклассники уже сознательно мечтали пополнить ряды добытчиков нефти.

В то же время Сабит Оруджев ничем не отличался от своих сверстников и не был исключением из общего правила. Собранный и упорный в учебе, он пользовался авторитетом у своих учителей и товарищей. В 1928 году он окончил советскую школу II ступени.

В те годы добыча нефти на промыслах Баку постоянно прогрессировала. Уже в 1920-е годы на промыслах вместо желонки появились насосы и станки-качалки. Произошла замена ударного способа бурения вращательным с выносом на поверхность разрушенной породы глинистым раствором. Затем паровые двигатели и двигатели внутреннего сгорания были заменены электрическими. Причем большинство оборудования было отечественного производства. Газета «Бакинский рабочий» в 1927 году писала: «Станки и бурильные инструменты, изготовляемые на советских заводах, не уступают по качеству заграничным. Сормовские станки, коломенский насос — любимцы каждого бурового мастера».

Сабит Оруджев, который постоянно наблюдал труд нефтяников, после окончания школы также решил связать свою жизнь с промыслами. Он даже написал заявление в райком комсомола с просьбой разрешить ему поступление в институт. В отличие от большинства своих сверстников Сабит окончил не семилетку, а престижную девятилетнюю школу. Этого считалось достаточным, чтобы не учиться на рабфаке, а сразу же поступать в институт. В справке о получении среднего образования отмечалось, что Сабит Оруджев «как окончивший полный курс советской единой трудовой школы II ступени получает право поступать в высшие учебные заведения АСС согласно Положения, утвержденного коллегией НКП 20 ноября 1922 года».

Но жизнь распорядилась иначе.

В 1928 году в Советском государстве после фактического разгрома православной церкви началось гонение на ислам. Был введен запрет на паломничество в Мекку, начали закрывать мечети. Это вызывало недовольство мусульманской части населения Кавказа, которое решили «сгладить» активной пропагандистской работой, проводившейся в том числе и под видом ликвидации неграмотности. Поэтому по окончании школы шестнадцатилетний Оруджев был направлен на ликвидацию неграмотности населения (так называемый ликбез). Один год он учительствовал в школе селения Ширазлы в Армении, а затем, до середины 1930 года, был учителем школы колхозной молодежи селения Хизы в Азербайджане. Во время работы в Армении Сабит довольно быстро выучил армянский язык.

В те годы между азербайджанцами и армянами то и дело вспыхивали межнациональные конфликты. Во время одного из них ученики спрятали Сабита Атаевича от националистов в колодце и тем спасли ему жизнь. Он вспоминал об этом случае без страха, считая, что жизнь его спасло то обстоятельство, что его отец не единожды укрывал у себя в доме армян от расправы азербайджанских националистов.

Преподавательская работа заставляла молодого человека постоянно учиться самому, повышать свои знания, обретать опыт работы с людьми. Ведь его учениками, как правило, были уже взрослые люди, нередко значительно старше своего учителя. Работа с ними требовала особых подходов, настойчивости, воли, а нередко и жесткости. Она воспитывала будущего руководителя, ковала его характер.

В то же время преподавательская деятельность Оруджеву не особенно нравилась. Его неудержимо влекло нефтяное производство, которое в те годы развивалось с особой силой. И в 1930 году Сабит Оруджев поступает на учебу в Азербайджанский нефтяной институт.

В то время это был ведущий нефтяной вуз страны. Свою историю он вел с 1887 года, когда в Баку было основано городское ремесленное училище. После установления советской власти в Азербайджане 14 ноября 1920 года на базе училища был создан Бакинский политехнический институт. В последующем название этого вуза менялось неоднократно. В 1928 году он был переименован в Азербайджанский политехнический институт, в 1930-м — в Азербайджанский нефтяной институт, а в период с 1934 по 1959 год назывался Азербайджанским индустриальным институтом им. М. Азизбекова. В начале 1920-х годов в его стенах некоторое время даже учился известный в последующем Л. П. Берия, но, увлекшись революцией, предпочел прервать учебу. Но не этим именем гордилось это учебное заведение. Достаточно напомнить, что в 1930-е годы его закончили такие известные специалисты, как М. А. Евсеенко, М. В. Сидоренко, С. А. Везиров, В. А. Каламкаров, А. Я. Креме, В. С. Мелик-Пашаев, В. И. Муравленко, А. Т. Шмарев и многие другие.

Революционной биографии у Сабита Оруджева не было, а для поступления требовались соответствующие рекомендации. Выручила преподавательская работа. Местная партийная ячейка, рассмотрев заявление Оруджева, дала ему положительные рекомендации.

В 1929 году в Азербайджанском политехническом институте началась серьезная реорганизация, вызванная необходимостью форсированной подготовки квалифицированных инженерных кадров для нефтяной промышленности. Дефицит их был огромный. Так, в ведущем на то время тресте «Азнефть» на 48 тысяч рабочих приходилось всего 588 инженеров и техников, что составляло 1,2 процента общей численности работающих. Но производство постоянно расширялось. В 1929 году нехватка инженеров составляла 570 человек, в 1930 году — 675, в 1931 году — 817 человек.

Пришлось менять сроки обучения. Если раньше инженера готовили за пять-шесть лет (а наделе время учебы нередко растягивалось до семи-восьми лет), то отныне был установлен четырехлетний срок. Также вводилась трехсеместровая система обучения: прием студентов и выпуск специалистов осуществлялись три раза в год.

Учебные планы были пересмотрены в пользу приобретения практических навыков» Соотношение между теоретическим и практическим обучением практически уравнивалось, поэтому студенты были вынуждены значительную часть времени проводить непосредственно на промыслах. Считалось, что если раньше студент после окончания вуза шел на незнакомое ему производство, то теперь он, окончив вуз, пойдет на уже хорошо знакомый ему промысел или завод. Для этого, как вспоминал один из студентов института того времени, каждый учебный класс разбивался на бригады по четыре-пять человек. Проходимые предметы делились на разделы, которые после прочтения по ним лекций этими бригадами сдавались доцентам или профессорам. На сдачу определенного зачета шла вся группа. Преподаватель задавал вопросы, и любой из группы мог на них отвечать. Практически отвечать мог один, а зачет засчитывался всей группе.

Во время учебы в институте Сабит Оруджев почти ничем не отличался от остальных студентов, разве что своей волей и упорством в достижении поставленных целей. Это позволяло ему успешно осваивать учебную программу и числиться в списках лучших студентов, но материальных благ не давало.

В этот же институт двумя годами раньше поступил Николай Байбаков, в последующем известный нефтяник и государственный деятель. В своих воспоминаниях, характеризуя учебу в институте, Николай Константинович написал: «Академическая программа была не столь обширной, как ныне, зато очень насыщена практикой на производственной базе. Часто сразу после лекций мы вместе с преподавателями отправлялись на промысел и там, на месте, могли конкретно изучать то, что нам говорилось на лекциях, увидеть своими глазами, пощупать руками детали.

В этом заключалась, безусловно, главная особенность вузовского обучения тех лет: мы знали, что нас, будущих инженеров, ждали на промыслах, и мы, еще учась в институте, знали, где, с кем и как будем работать.

Хотя в моих анкетах всегда значилось, что инженером Ленинского промысла я числюсь с 1 января 1932 года, на самом же деле с середины 1931 года я исполнял работу инженера на промысле, только потом, получив диплом, был оформлен на службу официально. Вот так жизнь торопила нас, все мое поколение, всю страну».

Сам Сабит Атаевич не оставил воспоминаний о времени учебы в институте. Но на основании этих записей можно предположить, что и учеба Оруджева в институте была столь же насыщенной производственной практикой. Кроме того, Сабит Оруджев активно участвовал в общественной жизни вуза, в результате чего был избран членом бюро комсомола.

В период учебы в институте Сабит Оруджев вступает в брак с Верой Трофимовой, дочерью русского инженера, приехавшего на бакинские промыслы в начале XX века и работавшего в компании Нобелей. Она тоже окончила этот институт и была инженером-нефтяником. (От этого брака родились три дочери — Элеонора, Юлиана и Роксана. Сабит Атаевич и Вера Михайловна прожили вместе десять лет, а затем развелись, причем дети остались с отцом.)

Глава вторая ПЕРВЫЕ ВЫСОТЫ

В 1936 году Сабит Оруджев оканчивает институт, успешно защитив диплом по специальности «горный инженер-нефтепромысловик». На работу он был направлен в трест «Орджоникидзенефть», управление которого находилось в Баку.

О довоенных годах работы Оруджева сохранилось мало воспоминаний. Тем ценнее некоторые, дошедшие до нас. Одно из них принадлежит Вартану Александровичу Каламкарову.

«С Оруджевым я познакомился и подружился в 1934 году, когда он был еще студентом Политехнического института и работал на промысле треста «Орджоникидзенефть». В 1936 году меня назначили управляющим этим трестом, и мы с ним могли общаться чаще. Учился и работал он хорошо. Я по вечерам читал лекции по промысловой механике и сопротивлению материалов в этом институте. Когда Сабит Атаевич окончил институт и стал инженером, он попросил меня поговорить с директором института о том, чтобы его оставили работать в тресте «Орджоникидзенефть», и я добился этого.

Придя в трест, Оруджев решил работать на компрессорной станции. Я с трудом отговорил его от этого. Я объяснил, что на компрессорных станциях установлены старые, отработавшие свой срок компрессоры иностранных фирм. Новые отечественные компрессоры только начали выпускаться и еще не были доведены до нормы. Из-за этого на компрессорных станциях часто бывали аварии и взрывы с тяжелыми последствиями. Поэтому у нас на компрессорных станциях работали опытные механики с большим стажем работы.

Я ему посоветовал идти работать на промысел, где было больше шансов для дальнейшего продвижения по работе. Оруджев сначала возражал, а затем все же согласился с моими доводами. Так он стал промысловиком».

Сабит Атаевич относительно недолго работал мастером по добыче нефти 5-го промысла треста «Орджоникидзенефть». Наступил зловещий 1937 год. В Москве по делу Маршала Советского Союза Н. М. Тухачевского была арестована большая группа военачальников. Немедленно начались допросы, появились следственные дела о массовой измене и антиправительственном заговоре в высших руководящих кругах. Метастазы надуманной раковой опухоли быстро распространились по всему организму страны. Дотянулись они и до Азербайджана, где был арестован ряд руководящих работников республики.

Репрессии 1937 года отрицательно сказались и на нефтяной промышленности страны. Вместо плановых 44 миллионов тон «черного золота» было добыто всего 28,5 миллиона тонн. Бакинский нефтедобывающий район выполнил план на 75,4 процента. По остальным предприятиям ситуация была намного хуже.

Правительство решило принять «соответствующие» меры. Из Москвы в Баку направляется специальная комиссия во главе с наркомом топливной промышленности Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Местное руководство в панике.

Каганович — профессиональный революционер, он, после того как генеральным секретарем стал Сталин, в мае 1922 года был назначен на работу в аппарат ЦК РКП(б). В 1930 году он стал уже членом политбюро. Был персонально ответственным за репрессии второй половины 1930-х годов. С 1937 года он руководил Наркоматом путей сообщения СССР. В январе 1939 года стал наркомом топливной промышленности.

Каганович не имел никакого представления о добыче нефти. Но обладал большими организаторскими способностями и за жесткий характер руководства получил прозвище Железный Лазарь. В своей работе он всегда опирался на конкретных людей и добивался результатов, требуя от этих людей полной отдачи.

Нехватка руководящих кадров в нефтяной промышленности и в руководстве республикой в связи с арестами была налицо. Но обсуждать этот вопрос с Кагановичем было не только бесполезно, но и опасно. Он считал, что дела не терпят простоев и образовавшиеся пустоты должны быстро заполняться новыми преданными партии и делу людьми.

На этой волне в 1937 году Сабит Атаевич назначается заведующим отделом политучебы и вторым секретарем Орджоникидзевского райкома ЛКСМ Азербайджана, затем, почти сразу, — заведующим отделом школ Бакинского райкома ЛКСМ Азербайджана.

В середине февраля 1938 года в Баку снова приезжает Лазарь Моисеевич Каганович. На этот раз 19 февраля в этом городе он проводит Всесоюзное совещание нефтяников. В большом зале собираются не только «капитаны» нефтяного производства, но и практически все руководство республики. Среди последних — комсомольский вожак Сабит Оруджев.

Появление Кагановича зал встречает бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овации. Несутся возгласы: «Да здравствует товарищ Каганович!» Но Железный Лазарь властным жестом прерывает овацию и возгласы.

Ему предоставляется слово.

— Мы собрали совещание в Баку, а не в Москве потому, что Баку является не только самым крупным, но и самым культурным центром нашей нефтяной промышленности, — сказал он. — Здесь центр опыта, накопленного десятками лет. Кроме того, Баку и его партийная большевистская организация имеют свои замечательные традиции. Это крупнейший революционный центр нашей страны, крепость большевизма. Ее создавал, укреплял, закалял лучший, величайший человек мира, руководитель и учитель пролетариата нашей страны и всего мира товарищ Сталин.

— Да здравствует великий Сталин! — взорвались выкриками вскочившие со своих мест люди.

И на этот раз Каганович не стал прерывать их. И только когда зал несколько успокоился, продолжил:

— Я вам скажу, что нефтяное дело на меня произвело сильное впечатление. Но при этом я бы сказал, что труд нефтяников не тяжелый и даже приятный. Вы все время на воздухе. Вы должны быть самыми здоровыми людьми…

При этих его словах многие в зале в недоумении переглянулись. До сих пор никто не считал труд нефтяников легким. Неужели Каганович не понимает, что нередко нефтяникам работать «на воздухе» приходится в любую погоду, в морозы, на пронизывающем холодном ветру? Но Лазарь Моисеевич, почувствовав трибуну, уже оседлал своего любимого «конька», на котором вскачь несся все дальше:

— В нефтяном деле первым и решающим вопросом является скважина как основной источник нефти. Это есть государственное добро, и в нее вложены кровные рабочие и колхозные копейки. Любите эту скважину, и она вас кормит, она кормит государство. Это наша дойная корова, и сколько бы она молока ни давала — много ли, мало ли — она наша. Она нам молоко дает, она нам нефть дает, и мы ее любить должны, а не преступно и легкомысленно к скважине относиться…

И опять переглядывание недоумевающих нефтяников. Скважину сначала пробурить надо, затем постоянно обслуживать. Только тогда она даст нефть, и всё это делают люди.

Наконец-то нарком вспомнил и о людях.

— У нас люди хорошие, но кадры нужно немножко перераспределить, — резюмировал он. — Я считаю, что в Баку кадров много и люди замечательные. Я не собираюсь паники нагонять на вас, бакинцы, не собираюсь производить черный передел. Вы можете сидеть уверенно. Но частично мы должны будем инженеров и техников послать в новые районы…

И снова нефтяники переглядываются в недоумении. О каких новых районах говорит нарком? Какие кадровые перемены готовятся? В последнее время в каждом подобном заявлении они привыкли видеть вполне конкретный и достаточно зловещий смысл.

Перестановка кадров все-таки произошла. В 1938 году Сабит Атаевич становится секретарем Шаумяновского райкома ЛКСМ столицы республики.

Период 1937–1938 годов был одновременно и созидательным, и разрушительным для нашей страны. Быстрыми темпами развивались тяжелая индустрия, машиностроение, военная промышленность. Бакинская нефть играла ведущую роль в топливно-энергетическом комплексе страны. В то же время это был период жестокой волны сталинских репрессий, когда тысячи высококлассных специалистов оказались в лагерях и тюрьмах, многие из них были расстреляны.

Сабит Атаевич успешно справлялся с возложенными на него обязанностями. В те годы он часто бывал в учебных заведениях Баку и в трудовых коллективах нефтяников. По путевкам комсомола, подписанным Оруджевым, в нефтяное производство пришли сотни новых людей.

Заявление Л. М. Кагановича на Всесоюзном совещании нефтяников не было голословным. Вскоре после окончания этого совещания управляющий трестом «Лениннефть» Н. К. Байбаков был назначен начальником недавно созданного объединения «Востокнефтедобыча», а вскоре он стал заместителем Кагановича. Туда же уехало много и других крупных руководителей, а также инженеры, техники, квалифицированные рабочие. Среди нефтяников Баку снова стал ощущаться кадровый голод.

В то же время Сабита Атаевича неудержимо тянуло к себе производство. Об этом он неоднократно заявлял своим руководителям, прося их по возможности освободить его от комсомольской работы и направить обратно на промысел. Наконец-то острая нехватка специалистов и постоянное стремление Оруджева вернуться в нефтяное производство дали положительный результат.

В марте 1939 года в Москве прошел очередной XVIII съезд ВКП(б). На нем было заявлено, что в СССР «завершена основная историческая задача второй пятилетки — окончательно ликвидированы все эксплуататорские классы, полностью уничтожены причины, порождающие эксплуатацию человека человеком». В отношении развития советской экономики указывалось, что объем промышленной продукции СССР в 1938 году составил в сравнении с уровнем 1913 года 657 процентов, а объем крупной промышленности — 911 процентов.

Съезд утвердил новый третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР. В интересах обеспечения преимущественного роста тяжелой индустрии план — при среднем темпе роста промышленной продукции в 14 процентов в год — устанавливал среднегодовой прирост средств производства на 15,7 процента, а средств потребления — на 11,5 процента.

По новому пятилетнему плану предусматривался рост производства электроэнергии на 106 процентов, добычи каменного угля на 90 процентов, выплавки чугуна — на 52 процента, стали — на 58 процентов.

Отдельной строкой в плане третьей пятилетки проходило требование к нефтяной промышленности. В нем предполагалось повысить добычу нефти на 77 процентов. Для этого предлагалось между Волгой и Уралом создать новую нефтяную базу — «Второй Баку».

В конце 1930-х годов советские ученые и геологи во весь голос заговорили о больших нефтяных возможностях Волго-Уральской области. Вскоре там начали создавать предприятия нефтяного комплекса, возникла острая необходимость в квалифицированных кадрах.

В 1938 году начальником объединения «Востокнефтедобыча», центральный аппарат которого располагался в городе Куйбышеве, назначается Николай Константинович Байбаков. В состав этого объединения вошли вновь созданные тресты «Башнефть», «Сызраньнефть» и «Эмбанефть». Квалифицированных кадров катастрофически не хватает. Байбаков приглашает специалистов из Баку, в том числе и Оруджева. Но начальство категорически против этого — Сабит Атаевич нужен в Азербайджане. На новое место уезжают многие, в том числе и Михаил Васильевич Сидоренко, который становится старшим инженером технического отдела объединения «Восток-нефтедобыча». Вся страна следит за успехами нового нефтяного объединения, подразделениями которого уже в 1938 году было добыто около четырех миллионов тонн нефти. Многие промышленные единицы вышли на положенные им мощности.

Оруджев несколько раз обращался в министерство с заявлениями перевести его на работу во «Второй Баку», предвидя огромные перспективы этого развивающегося региона. Но на всех его заявлениях стояла одинаковая короткая подпись — «отказать».

В 1939 году в Наркомате топливной промышленности было образовано Главное управление по добыче нефти в восточных районах страны. Н. К. Байбаков был назначен начальником нового главка.

Предвоенные годы были временем напряженного созидательного труда и больших надежд. К сожалению, в последние годы господствует мнение, что это было время безграничного культа личности И. В. Сталина, беззакония и повальных репрессий. Объективно об этом судить сложно.

Для ответа на данный вопрос достаточно сравнить показатели развития народного хозяйства страны и роста уровня жизни населения в период с 1925 по 1941 год с показателями за последние 15 лет, чтобы многие вопросы отпали сами собой. Если взять только добычу нефти, то с пяти миллионов тонн, добытых в 1922 году, к 1941 году этот показатель увеличился до 40 миллионов тонн. К 1941 году в эксплуатации находилось 4,1 тысячи километров магистральных трубопроводов для перекачки нефти и нефтепродуктов с суммарной годовой производительностью около восьми миллионов тонн. Улучшились условия жизни и быта населения. В стране были введены бесплатное дошкольное, школьное, среднее специальное и высшее образование, медицинское обеспечение. Отдых в пионерских лагерях, домах отдыха и санаториях могла позволить себе каждая семья рабочего или служащего. Работу найти было несложно. Интенсивный ввод в строй новых предприятий, особенно в крупных промышленных центрах, создавал потребность в миллионах новых рабочих мест.

Безусловно, культ личности вождя, необоснованные репрессии, незаконные действия со стороны органов власти и карательных органов имели место. В воздухе пахло грозой. Каждая тонна нефти была на вес золота. Нужно было отслеживать качество ее добычи, транспорта, хранения и переработки. В Москве при Наркомнефти создается специальная инспекция из профессиональных нефтяников, знакомых с нефтяным производством. Перед ней стоит задача — обеспечить максимальную эффективность и сохранность продвижения нефти от скважины к потребителю.

Обстановка в мире становилась все более и более напряженной. Германский фашизм неудержимо набирал силу. В 1938-м и начале 1939 года власть Берлина распространилась на территории Австрии и Чехословакии, после чего на службу Гитлера были поставлены сырьевые ресурсы, промышленность и военные предприятия этих стран. В первой половине 1939 года в Германии начали развертывать крупную войсковую группировку, предназначенную для достижения агрессивных целей. 11 мая 1939 года Япония, которая владела частью Китая, совершила нападение на Монгольскую Народную Республику. В воздухе сильно запахло порохом.

В то время уже никто не сомневался, что новая война будет прежде всего войной моторов. Поэтому перед бакинскими нефтяниками были поставлены новые объемные и сложные задачи по добыче и переработке углеводородного сырья. При определении путей их решения в очередной раз остро встал вопрос о руководящих кадрах, которых по-прежнему катастрофически не хватало. И тут кто-то вспомнил об Оруджеве.

В апреле 1939 года Сабит Атаевич был назначен управляющим трестом «Орджоникидзенефть». При его назначении первый секретарь ЦК компартии Азербайджанской ССР Мир Джафар Багиров, внимательно разглядывая собеседника сквозь толстые очки, заметил:

— Я рад, что мы вырастили достойные национальные кадры. Но и ты помни, что это налагает на тебя особую ответственность. Я буду внимательно следить за каждым твоим шагом, и если что — не пощажу.

Позже Сабит Атаевич хорошо понял всю значимость этих слов. В то время в Азербайджане о Багирове ходили слухи как об очень жестоком и беспощадном человеке, который ради своей карьеры не пощадит любого. Но у Сабита Атаевича выбора не было, и, возглавив трест, он полностью отдался работе. Приходилось решать множество проблем. Страна требовала все больше и больше нефти. Титаническими усилиями управляющего и его подчиненных всего за год показатели треста по добыче нефти удалось увеличить в два раза.

1939 год в жизни Оруджева был отмечен еще одним важным событием — рождением дочери Юлианы, которую он уже привез в отдельную служебную квартиру, выделенную ему от предприятия.

Глава третья НАКАНУНЕ БОЛЬШОЙ ГРОЗЫ

Период управления нефтяной промышленностью Лазарем Моисеевичем Кагановичем вошел в историю как очень тяжелое, но весьма продуктивное время. Позже Николай Константинович признался, что работая под началом Кагановича, он должен был соответствовать стилю руководства своего начальника, а уговаривать «железный» нарком не умел. Говоря о нем, Байбаков вспоминал следующее:

«Ему ничего не стоило грубо и часто ни за что обругать, обидеть и оскорбить подчиненного. А необузданная вспыльчивость зачастую вредила и делу. Мог он, толком не разобравшись, под влиянием «минуты» подмахнуть приказ о снятии с должности лично ему не угодившего чем-то, но дельного работника. Хозяйственным управленцам наркомата нередко приходилось менять стекла на его письменном столе, потому что он их разбивал вдребезги, швыряя на стол трубку в бешеной ярости после какого-нибудь неприятного разговора. А иногда до того раскалялся, что грозил карами и тюрьмой за невыполнение его, наркомовских, указаний. Я догадывался, что это не пустые угрозы, что он вполне мог выполнить и выполнял их. Доходило дело и до рукоприкладства.

Вспоминается мне один из таких случаев… По вине ответственных работников Наркомата путей сообщения была дважды подряд сорвана подача цистерн для вывоза нефти из Ишим-бая, что привело к остановке промыслов. В этой тяжелой ситуации я вынужден был обратиться к Кагановичу, чтобы при его содействии выйти из почти безнадежного положения. Признаюсь — не без тревоги шел я к нему, зная его вспыльчивость и буйный нрав.

— Лазарь Моисеевич, опять сорвали поставку нефти из Ишимбая, не подали цистерн, остановили промыслы.

Каганович вспыхнул и тяжело поднялся из-за стола. Сообщение мое было ему явно неприятно.

— А ты разговаривал с Арутюновым? Ты там был? — резко спросил он.

— Я не был, но по телефону разговаривал. И с другими товарищами говорил. Но должных мер не приняли.

Глаза Кагановича гневно сверкнули. Чувствовалось, что он изнутри все больше накаляется.

— Черт бы вас побрал! — разъяренно закричал он, выходя из-за стола. — Это бюрократизм — говорить только по телефону! Надо съездить туда! Или вызвать сюда! Я, что ли, за всех вас должен работать?!

Голос звенел на предельных нотах, губы нервно дрожали, пальцы сжимались в кулаки. В ярости нарком схватил меня за грудки — в этот момент он действительно был страшен и неуправляем — и с бешеной силой отбросил меня от себя. Я, скорее всего, упал бы, но успел схватиться за край тяжелого стола.

— Немедленно поезжай в наркомат. И чтоб цистерны были!..

Тут же схватил трубку и на чем свет стоит распек по телефону своего заместителя (по Наркомату путей сообщения) Арутюнова и со всего маху хватил трубкой о стол — брызнули осколки разбитого в очередной раз стекла».

В начале 1940 года Каганович по решению политбюро был отозван с должности наркома нефтяной промышленности. У него, как у заместителя председателя Совета народных комиссаров и наркома путей сообщения, было много других задач. Руководство отраслью было поручено бывшему заместителю Кагановича Ивану Корнеевичу Седину.

В конце лета 1940 года в Баку приехал Седин, месяц назад назначенный министром нефтяной промышленности СССР. На служебное совещание были приглашены не только руководители нефтяных предприятий региона, но также и все высшее партийное руководство Азербайджана.

Оруджев знал, что в. октябре 1939 года Седин был назначен первым заместителем народного комиссара нефтяной промышленности СССР и что ему из-за большой загруженности наркома Кагановича на других высших постах приходится напрямую решать важнейшие вопросы деятельности наркомата. Теперь же он непосредственно отвечал за всю нефтяную отрасль Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Отношение к И. К. Седину у работников отрасли было неоднозначным. В то время ему было всего 34 года. Немногие из присутствующих знали, что с 14 лет Иван Седин был бойцом кавалерийского эскадрона батальона частей особого назначения, в 1928 году окончил Майкопский педагогический техникум и вступил в ряды ВКП(б). В начале 1930-х учился в Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской в Москве, в 1937 году окончил Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева, получив диплом инженера-технолога химического производства. До этого никакого опыта работы в нефтяной промышленности у него не было.

Даже после окончания института положение его существенно не изменилось. Седин был назначен начальником цеха Химико-пищевого завода им. Д. И. Менделеева, затем — заместителем начальника цеха завода № 39 им. В. Р. Менжинского Наркомата авиационной промышленности СССР в Москве. Но и в этих должностях он проработал очень недолго. В условиях острого дефицита кадров в период массовых репрессий конца 1930-х годов инициативный инженер с безупречной биографией, к тому же с опытом партийной работы (на всех предыдущих местах работы и учебы Седин был либо членом, либо председателем первичных ячеек партии), был выдвинут на крупные партийные посты. В феврале 1938 года он был избран по рекомендации ЦК ВКП(б) вторым секретарем, а в апреле того же года — первым секретарем Тамбовского областного комитета ВКП(б), стал депутатом Верховного совета РСФСР. В июле того же 1938 года он был переведен в Иваново и избран первым секретарем Ивановского обкома ВКП(б), а вскоре после этого избран членом ЦК ВКП(б). Но и на этой должности Иван Корнеевич задержался очень недолго. В октябре 1939 года он был переведен в Москву и назначен первым заместителем народного комиссара нефтяной промышленности СССР и менее чем через год после этого стал наркомом. О какой организаторской и тем более профессиональной деятельности Седина можно было говорить?

По своему стилю руководства Седин сильно отличался от Кагановича. Всегда сдержанный, внимательный к собеседникам, ценивший в первую очередь профессиональные качества, он очень бережно и внимательно относился к кадрам. С его приходом в отрасль работать стало несколько легче.

В сентябре 1939 года немецко-фашистские войска вторглись в Польшу. Началась Вторая мировая война. Менее чем за один год немецкие войска скоротечными операциями захватили большую часть Польши, Бельгию, Голландию, Данию, Францию. В это же время советские войска нанесли поражение армии Финляндии, оккупировали прибалтийские республики, Западную Белоруссию, Западную Украину, Северную Буковину, Бессарабию. После этого две гигантские, до предела милитаризованные силы встали друг перед другом. До ожесточенной схватки между ними оставалось менее года.

Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнения, что в 1930-е годы Советский Союз, а значит, и И. В. Сталин готовились к войне. Это было видно по всему — от создания мощной экономики и военно-промышленного комплекса страны до военизированной подготовки допризывной молодежи.

С 1938 года в СССР активно ведется работа по выполнению третьего пятилетнего плана развития народного хозяйства страны. Выполнение этого плана было главной заботой И. В. Сталина и его ближайшего окружения. Результаты этой работы были более чем впечатляющими. К концу 1930-х годов Советский Союз обладал огромной собственной экономической базой, независимой от экономики других стран.

В последние предвоенные годы постоянно происходил прирост производства промышленной продукции. Если в стране в 1939 году было выплавлено 17,6 миллиона тонн стали и добыто 30,3 миллиона тонн нефти, то в 1940 году было выплавлено 18,3 миллиона тонн стали и добыто 31,1 миллиона тонн нефти. Кроме того, за последний предвоенный год в СССР было добыто 165,9 миллиона тонн угля, произведено 14,9 миллиона тонн чугуна, 48,3 миллиарда киловатт электроэнергии, выпущено 145,5 тысячи автомашин (136 тысяч грузовых). В целом производство валовой продукции всей промышленности страны к тому времени, по сравнению с 1913 годом, увеличилось в 8,5 раза.

В 1940 году на нефтяные предприятия Баку приехал Н. К. Байбаков. По уже сложившейся традиции он сразу же собрал всех управляющих трестами и передал указания наркома о необходимости увеличения добычи и поставок нефти сверх плана еще на 20 процентов. Некоторые из управляющих пытались возражать, уверяя, что и так работают на пределе возможностей. Но Байбаков не стал слушать этих возражений, заявив, что международная обстановка выдвигает перед партией новые задачи и нефть нужна прежде всего для повышения обороноспособности страны.

— Кто этого не понимает — пусть пишет заявление и уходит, предварительно сдав партийный билет, — сказал он.

После таких «аргументов» спорить было бесполезно.

Оруджев и не собирался спорить с Байбаковым. Трест работал устойчиво, показатели добычи были высокими. Правда, пришлось приложить немало усилий, чтобы повысить их еще на 20 процентов.

В конце своего визита в Баку Николай Константинович пожелал посетить несколько нефтедобывающих предприятий, в том числе и трест «Орджоникидзенефть». Осмотрев предприятие, он пригласил управляющего остаться с ним наедине. К тому времени германские войска уже оккупировали значительную часть Европы, советские войска провели не совсем удачную для них войну с Финляндией и заняли районы Западной Белоруссии и Западной Украины, установив общую границу с фашистской Германией. В высших правительственных кругах СССР о возможности и характере новой войны говорили все чаще.

— Стране и Красной армии нужно все больше топлива, и вашему тресту придется еще раз пересмотреть свои планы, — сказал Байбаков.

— Но мы и так работаем на пределе своих возможностей, — попытался возражать Оруджев.

— Я хорошо знаю это. Но кто, если не воспитанники бакинской нефтяной школы покажут всем пример в этом деле, — заметил Николай Константинович, а затем после небольшой паузы добавил: — Можете считать, что это также и моя личная просьба.

Как видно, просьба Байбакова оказалась по силам молодому руководителю. Об этом свидетельствует тот факт, что за трудовые достижения в 1940 году Сабит Атаевич получил свою первую государственную награду — орден Трудового Красного Знамени. Напомним, что тогда ему было всего 28 лет, а этим орденом, учрежденным в 1928 году, до 1940 года было награждено не так уж много советских руководителей.

В октябре 1940 года нарком нефтяной промышленности И. К. Седин доложил по телефону Сталину, что его указание о добыче ежесуточно 100 тысяч тонн нефти выполнено. Сталин поздравил наркома с трудовой победой, сказав, что намерен лично встретиться и поговорить с нефтяниками.

В декабре 1940 года Иосиф Виссарионович пригласил к себе на беседу руководителей наркомата, нефтекомбинатов и всех нефтяных трестов страны. В числе приглашенных был и Оруджев.

Встреча состоялась в 17 часов в кабинете Сталина. Об этом событии воспоминаний Сабита Атаевича не осталось. Но саму встречу описывает Н. К. Байбаков. Поэтому предлагаю предоставить ему слово.

«Помню, Сталин вышел навстречу опоздавшему Саакову — управляющему трестом «Ворошиловнефть» — и подал ему стул, негромко сказав при этом:

— Возьмите, надо экономить время.

И этот жест вождя запомнился как многозначительный, означавший одновременно и строгость, и шутку, и товарищескую теплоту. Я думаю, что он запомнился опоздавшему навсегда».

С информацией о текущем положении дел в нефтяной отрасли выступил Байбаков. Сталин внимательно слушал, расхаживая по кабинету, и время от времени задавал уточняющие вопросы. Некоторые моменты доклада он записывал и тут же давал указания Берии и Вознесенскому.

Многие выступавшие жаловались на качество утяжеленных бурильных труб. Когда Сталин обратился к наркому Седину по этому поводу, тот сильно растерялся, почему-то встал навытяжку, руки по швам, но ничего вразумительного не смог сказать.

«Да и понятно, — пишет Н. К. Байбаков. — Седин никогда не был нефтяником и на пост наркома был назначен совсем недавно, по рекомендации Маленкова. Чем больше Седин говорил, тем больше путался, сбивался. И бессильно замолчал. Сталин чуть-чуть покачал головой и деликатно ждал продолжения.

Пришлось мне, как первому заместителю наркома, подробно объяснять причины, вызывающие большое количество аварий при бурении скважин. В частности, я посетовал на Наркомчермет, который срывал поставку качественных буровых труб. Сталин тут же подошел к столу и позвонил наркому черной металлургии И. Ф. Тевосяну.

— Вы не очень заняты?.. Тогда прошу прибыть ко мне… Да, незамедлительно.

Буквально через считаные минуты появился Тевосян. Сталин кивком головы указал ему на свободное место за столом и, выждав паузу, сказал:

— На вас жалуются нефтяники, — и, указывая угасшей трубкой в мою сторону, добавил:

— Товарищ Байбаков, уточните, пожалуйста, о чем идет речь.

Дело известное, человек, на которого жалуются, обычно сразу же начинает обороняться и немедленно переходит в атаку. Так поступил и Тевосян. Возникла перепалка. Сталин не перебивал и молча ходил по кабинету, слушая и взвешивая все наши доводы и контрдоводы, порой останавливался перед каждым из нас, пристально всматривался в лицо, щурился и, наконец, недовольно поморщился и негромко проговорил:

— Ладно, вы поспорьте, а мы послушаем.

Мы оба сразу взглянули на Сталина и замолчали. А Сталин, иронично улыбнувшись в усы, глядел на нас и ждал. В кабинете стало тихо.

— Трубы, о которых идет речь, — первым прервал молчание Тевосян, но уже ровным, спокойным голосом, — получают при бурении скважин слишком большую нагрузку и лопаются. Пробовали изготавливать даже из орудийной стали — все равно не выдерживают.

— Что же будем делать? — спросил Сталин.

— Будем осваивать, — мрачно и неопределенно ответил Тевосян.

Сталин строго посмотрел на него, но тут же, мягко усмехнувшись, с иронией произнес:

— Не получится ли у вас, товарищ Тевосян, как у того старичка, который женился на очень молодой, мучил ее и сам мучился? Лучше скажите, что нужно, чтобы изготовлять эти трубы качественными.

Тевосян немного помолчал, что-то обдумывая, а потом попросил выделить 300 тонн молибдена.

— А что вы скажете, товарищ Вознесенский? — Сталин повернулся в сторону председателя Госплана, но Н. А. Вознесенский чутко стоял на страже остродефицитных, редких материалов.

— Молибден весь распределен по наркоматам. Имеется лишь НЗ — неприкосновенный запас, — сухо ответил он.

Решение насущного вопроса явно заходило в тупик. Я почувствовал, что мне нужно вмешаться в разговор, и сказал:

— Каждая поломка труб вызывает аварию, устранение которой обходится в десятки тысяч рублей, а иногда такая авария приводит вообще к ликвидации бурящейся скважины.

Этот довод показался Сталину убедительным, и он опять обратился к Вознесенскому с мягкой улыбкой, видимо, щадя его самолюбие и зная твердый, принципиальный характер этого человека.

— Товарищ Вознесенский, а для чего создается НЗ? — спросил Сталин и сам ответил: — Для того создается, чтобы все-таки есть, питаться, когда есть больше нечего. Не так ли? Давайте выделим 300 тонн молибдена, а вас очень попросим восстановить это количество в НЗ.

Помолчав, Сталин посмотрел на озабоченного этим разговором непроницаемого Молотова:

— Вячеслав Михайлович, проголосуем?

Молотов согласился. Дело было решено».

Подробности этого заседания приводятся не потому, что они напрямую связаны с Оруджевым, который был только немым свидетелем этого разговора. Они должны помочь читателю лучше понять ту атмосферу, в которой приходилось работать Сабиту Атаевичу да и другим руководителям нефтяной отрасли в последние предвоенные годы.

Вернувшись из Москвы, С. А. Оруджев с новыми силами включился в работу. Оценивая работу бакинских нефтяников в последние предвоенные годы, Н. К. Байбаков в последующем писал:

«В предвоенные годы, вплоть до начала войны, в результате перевооружения материально-технической базы нефтяной промышленности, внедрения прогрессивных технологических процессов, бурного развития социалистического соревнования и его высшей формы — стахановского движения нефтяники Азербайджана добились серьезных успехов: в 1941 году они дали стране более двух третей всей нефти.

Строительство новых, более мощных и совершенных перегонных установок обеспечило переработку всей добываемой нефти. Бакинская нефть в большой мере способствовала успешному решению таких первостепенных народно-хозяйственных задач, как развитие автомобильного, воздушного, морского и речного транспорта, механизация сельскохозяйственных работ, электрификация страны. Она сыграла значительную роль в укреплении обороноспособности страны, обеспечивая горючим и смазочными маслами танки, бронетранспортеры, боевые самолеты — словом, всю оборонную технику».

Глава четвертая ЧЕРНАЯ «КРОВЬ» БОЛЬШОЙ ВОЙНЫ

В советский период утвердилось мнение, что нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года было внезапным для советской стороны, которая якобы не готовилась к войне на Западе. В 1990-е годы появился ряд публикаций о том, что советское правительство хорошо знало о намерениях противника и даже само готовилось упредить его в начале военных действий. Оставим дискуссию о «превентивном ударе» открытой, но отметим тот факт, что к войне Советский Союз готовился основательно. В частности, стремительно наращивался парк самолетов и танков. Авиационные дивизии и полки перебазировались на аэродромы, расположенные вблизи западной границы СССР, все танки сводились в 29 механизированных корпусов, каждый из которых должен был иметь в своем штате по 1031 танку, не считая другой техники. И Германия, и СССР готовились к «войне моторов», которая в то время уже стала главной отличительной чертой вооруженного противоборства сторон. А для ведения такой войны нужно было прежде всего горючее, и И. К. Седин, который непосредственно руководил организацией бесперебойного снабжения топливом Красной армии в период советско-финских войн, хорошо знал это.

Стенограммы августовского совещания работников нефтяных предприятий Баку в архиве не сохранилось. Но можно не сомневаться, что оно носило вполне направленный и конструктивный характер. На фоне повышения напряженности международной обстановки в директивной форме были поставлены задачи всем предприятиям, а их выполнение и перевыполнение стало делом персональной ответственности каждого местного руководителя. Позже Н. К. Байбаков вспоминал: «В то время ни у кого не спрашивали о его желаниях и возможностях. В ходу было одно слово «надо» Всякая попытка расшифровки этого слова расценивалась, как саботаж».

Но вернемся к нашему герою. Став управляющим трестом, Сабит Атаевич быстро вошел в курс дела и развернул работу за повышение трудовых показателей. Тогда такая инициатива всячески поощрялась партийным руководством. Тем более что предприятию удалось добиться хороших результатов и стать одним из лучших нефтяных трестов Бакинского региона. По итогам 1940 года Оруджев был награжден первым в своей жизни орденом Трудового Красного Знамени.

На посту управляющего трестом он находится до 1942 года, то есть весь предвоенный период и самый тяжелый для всего советского народа первый период Великой Отечественной войны. О том, что в это время нефть стала важнейшим компонентом обеспечения боеспособности войск, говорить не приходится. Но проблемы возникли, в том числе и в связи с тем, что на фронт с нефтяной отрасли были мобилизованы тысячи лучших специалистов. Поэтому Наркомату нефтяной промышленности и руководителям нефтяных предприятий на местах сразу же пришлось разворачивать широкую работу по организованному набору новых рабочих кадров. На нефтяные промыслы пошли старики, женщины, подростки, большинство из которых требовали предварительного обучения.

В тресте «Орджоникидзенефть» этот процесс был налажен четко и грамотно. Несмотря на недостаток рабочих рук, Оруд-жев приказал для новичков организовать двухнедельные курсы, где их обучали азам будущей профессии. Затем они распределялись по бригадам и прикреплялись к наставникам, которые лично были ответственны за дальнейшее обучение своего подопечного. Благодаря такой системе Сабиту Атаевичу в течение полугода удалось восстановить нарушенную войной работу треста и даже вывести его на довоенные показатели по добыче «черного золота».

Надо сказать, что в этом деле Оруджев был не одинок. Все нефтяники Баку, тогда главного нефтедобывающего района СССР, с честью выполнили все государственные задания 1941 года. В это время на Апшеронском полуострове были открыты и введены в промышленную разработку месторождения белой нефти. Эта нефть была знаменита тем, что дает очень высокий выход бензина (во время войны к скважинам Суру-ханского месторождения подъезжали автомашины и заправлялись нефтью). Суточная добыча суруханской нефти была доведена до двух тысяч тонн. В первый год войны ее было добыто больше, чем за 20 предыдущих лет.

Только в 1941 году бакинские специалисты пробурили 930 тысяч метров, что позволило ввести в эксплуатацию 752 нефтяные скважины. Воюющая страна вовремя получила крайне Необходимые 23 миллиона 541 тысячу тонн нефти. Это была рекордная цифра за всю историю нефтяной промышленности Азербайджана.

Но наступил 1942 год. В результате неудачных операций Красной армии в районе Харькова и в Крыму фронт оказался открытым, и враг начал стремительное наступление на Сталинград и Северный Кавказ. Но механизированная немецкая военная машина начала все чаще и чаще давать перебои. 1 июня 1942 года на совещании высшего командования группы армий «Юг» Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен буду покончить с этой войной». Дальнейшей задачей фашистских войск был захват Грозного и Баку. Следовательно, борьба за нефть для гитлеровского руководства становилась одной из главных стратегических задач 1942 года.

В этих условиях от советского руководства требовалось любой ценой не дать фашистам реализовать эти планы. Кроме того, правительством страны и лично Сталиным было предусмотрено в случае крайней необходимости уничтожение майкопских, грозненских и бакинских промыслов. Последняя задача была поставлена Н. К. Байбакову. Сам Николай Константинович в книге «От Сталина до Ельцина» об этом пишет так:

«В один из тех жарких июльских дней меня вызвал в Кремль Сталин. Неторопливо пожал мне руку, взглянул на меня спокойно и просто негромким, вполне будничным голосом проговорил:

— Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам.

И чуть-чуть ужесточив голос, Сталин добавил:

— Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем.

Я до сих пор помню этот голос, хоть и спокойный, но требовательный, спрашивающий, его глуховатый тембр, твердый кавказский акцент.

Сталин не спеша прошелся туда-сюда вдоль стола и после некоторой паузы снова добавил:

— Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем.

Тогда, когда почти снова повторилось лето 1941 года, очевидно, иначе и нельзя было говорить. Я молчал, думал и, набравшись духу, тихо сказал:

— Но вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин.

Сталин остановился возле меня. Медленно поднял руку и слегка постучал по виску:

— Здесь выбор, товарищ Байбаков. Летите. И с Буденным думайте, решайте вопрос на месте.

Вот так, с таким высоким отеческим напутствием я был назначен уполномоченным ГКО по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий в Кавказском регионе, а если потребуется, и в Баку».

14 августа 1942 года было издано специальное постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО) «О специальных подготовительных мероприятиях по Бакинской нефтяной промышленности», имевшее гриф «Совершенно секретно» и подписанное лично И. В. Сталиным. В нем указывалось:

«В связи с создавшейся военной обстановкой Государственный Комитет Обороны постановляет:

Обязать НКВД СССР совместно с Наркоматом нефтяной промышленности провести специальные мероприятия по подготовке к выводу из строя объектов нефтяной промышленности (скважин, емкостей, предприятий и оборудования) Бакинской нефтяной промышленности, которые к началу проведения этих мероприятий окажутся не вывезенными.

Командировать в Баку зам. наркома внутренних дел СССР т. Меркулова и зам. наркома нефтяной промышленности т. Байбакова, которым провести следующие мероприятия:

а) выделить на каждом объекте тройки в составе оперработника НКВД, руководителя объекта и секретаря парторганизации объекта для разработки и проведения подготовительных мероприятий;

б) рассчитать и завезти на объекты потребное количество взрывчатых веществ с необходимыми приспособлениями;

в) установить круглосуточное дежурство на объектах лиц, намеченных для участия в проведении специальных мероприятий.

Т.т. Меркулову и Байбакову всю работу проводить совместно с секретарем ЦК КП(б) Азербайджана т. Багировым и председателем СНК Аз. ССРт. Кулиевым.

К реализации специальных мероприятий на объектах Бакинской нефтяной промышленности Военному Совету Закавказского фронта приступить по указанию Государственного Комитета Обороны с таким расчетом, чтобы в распоряжении троек на проведение этих мероприятий было время не менее 48 часов»[5].

Уже на следующий день после выхода в свет постановления Государственного Комитета Обороны СССР на местах было принято решение о срочном создании группы специалистов для проведения особых работ на промыслах Северного Кавказа. Непосредственно в Баку были направлены такие опытные инженеры-нефтяники, как Н. Тимофеев и Ю. Боксерман, а также специалисты-подрывники из Наркомата внутренних дел. Перед ними была поставлена задача немедленно выехать на промыслы и подготовить их к уничтожению. Причем было решено первыми уничтожать, в случае опасности, малодебитные скважины, а особенно богатые использовать до последней возможности.

На каждом предприятии были назначены ответственные за уничтожение этих скважин, как правило, это были их руководители, в их числе и С. А. Оруджев. Задача ему ставилась в том же плане, как она была поставлена Сталиным перед Байбаковым, то есть расстрел за несвоевременный подрыв. В то же время предприятие активно работало, бесперебойно давая нефть фронту.

К счастью, выполнять эту задачу Сабиту Атаевичу не пришлось. Фашистские войска вначале были остановлены героическими защитниками Кавказа, а затем, после стремительного контрнаступления советских войск под Сталинградом, они начали отход на запад, опасаясь нового окружения. Главные нефтяные районы Советского Союза были спасены. Но чего это стоило тем людям, которые находились непосредственно на промыслах.

По воспоминаниям членов семьи, летом и осенью 1942 года Сабит Атаевич почти не бывал дома, проводя все время на промысле. Ежедневно он посещал каждую буровую, разговаривал с рабочими, оперативно решал возникавшие проблемы. В ряде случаев он даже становился на место бурового мастера. Но главными в его работе были организация труда всего предприятия, борьба за выполнение и перевыполнение плана. И это ему сполна удалось. Лучшим доказательством этого может служить то, что в 1942 году Сабит Атаевич получил высшую государственную награду Советского Союза — орден Ленина — как сказано в личном деле, «за образцовое выполнение заданий Правительства по увеличению добычи нефти, производству оборонных нефтепродуктов и боеприпасов».

Один из старейших нефтяников страны И. М. Бройде вспоминал, как на одном из заседаний коллегии бывший нарком нефтяной промышленности И. К. Седин после посещения Азербайджана сказал, что из всех руководителей нефтяных трестов этой республики только управляющий «Орджоникидзенефть» не просил у него ни оборудования, ни материалов, ни капиталовложений, ни повышения окладов. При встрече наркома с Оруджевым речь шла только о новых методах разработки месторождений, о совершенствовании геологической службы, перспективах развития района, об улучшении системы финансирования бурения скважин, подготовки инженеров и мастеров, о решении наиболее насущных проблем бытового устройства людей.

В конце 1942 года С. А. Оруджев назначается заместителем начальника Азнефтекомбината по бурению. На этой должности он работает до 1944 года. Что это были за годы и какая выполнялась тогда работа, рассказывает Н. К. Байбаков, который в годы войны постоянно бывал в Баку и встречался с руководителями нефтяных предприятий:

«Уже с середины декабря 1942 года, когда фронт, благодаря стойкости защитников Сталинграда, отодвинулся от Баку, ГКО принял решение — возобновить работу временно законсервированных нефтяных скважин Азербайджана, ибо вынужденное снижение добычи кавказской нефти обескровливало нашу военную технику. Баку становится главной топливной кладовой Союза. О его громадной роли в нашей победе маршал Г. К. Жуков сказал так, что лучше не скажешь: «Нефтяники Баку давали фронту и стране столько горючего, сколько нужно было для защиты нашей Родины, для ее победы над врагом».

Более 80 процентов горючего и смазочных материалов, поступавших для фронта, приходилось на долю Азербайджана. За эти годы бакинские переработчики нефти дали 22 миллиона тонн бензина и других видов топлива. Они намного перевыполнили установленные планы. И все это сделано было при огромной нехватке квалифицированных рабочих. Правда, по решению ГКО в 1943 году сюда вернулась часть нефтяников, в первые военные дни переброшенных в восточные районы. Вернулась и часть оборудования и технических средств. Но специалистов катастрофически не хватало. Кадры подбирались из ветеранов-пенсионеров, а также вернувшихся с фронта инвалидов. Бурильщиками и их подсобниками, как и в начале войны, продолжали работать женщины и подростки».

В 1930-е годы главными нефтедобывающими районами страны являлись Баку и Грозный. Из 18,5 миллиона тонн нефти, добывавшейся в СССР, нефтяные промыслы Баку и Грозного давали 17,6 миллиона тонн. Но уже в то время Башкирия начала заявлять о себе как об одном из важнейших в стране центров добычи и переработки нефти. Постепенно роль и значение ее стали возрастать. В 1940 году из добывавшихся в стране 30,8 миллиона тонн нефти из районов Баку и Грозного получали 24,6 миллиона тонн, а остальные 6,2 миллиона тонн — из других районов, в том числе и с Ишимбаевского месторождения, находившегося в Башкирии.

Росло значение Башкирии и как центра переработки нефти. В 1931–1935 годах вошли в действие шесть нефтеперерабатывающих заводов: в Батуми, Ухте, Саратове, Туапсе, Орске и Верхнечусовских Городках. В 1935–1939 годах было введено в строй еще несколько заводов: в Бердянске, Краснодаре, Москве, Одессе, Хабаровске, Херсоне и два завода в Башкирии — Ишимбаевский и Уфимский. Таким образом, в предвоенном 1940 году переработка нефти осуществлялась в 19 районах Советского Союза, в том числе и в Башкирии.

Развитие нефтяной промышленности в Башкирии началось с 1932 года, когда ударил первый фонтан нефти в Ишим-баеве. Развертывание Ишимбаевского нефтепромысла выдвинуло практическую и неотложную задачу — строительство в Башкирии нефтеперерабатывающих заводов. Это открывало широкие перспективы для развития в республике нефтехимии и химии. С этой целью два года спустя была построена железная дорога Ишимбаево — Уфа, в 1936 году в Ишимбаеве построен нефтеперерабатывающий завод, в 1937 году начал работать нефтепровод Ишимбаево — Уфа.

Уфимский нефтеперерабатывающий завод начали сооружать в 1935 году, а сдали в эксплуатацию в 1938 году. Он по праву считался лидером в освоении и переработке сернистых нефтей в нашей стране. Основные нефтеперерабатывающие заводы в СССР располагались в Грозном, Баку, Уфе и Ярославской области (Константиновский завод).

Война внесла свои коррективы в значение нефтеперерабатывающих районов страны. В связи с наступлением фашистов нефтеперерабатывающие заводы Краснодара, Одессы, Туапсе были демонтированы и частично эвакуированы в другие регионы. Снабжение нефтепродуктами с бакинских заводов через Каспийское море и Среднюю Азию было крайне затруднительным.

Государственный Комитет Обороны принимает решение о немедленном развитии добычи и переработки нефти на территории Башкирии. Для этого Н. К. Байбаковым создается специальная комиссия. Состав комиссии формируется в основном из бакинских нефтяников. В ее состав был включен и С. А. Оруджев. О работе этой комиссии Н. К. Байбаков в книге «От Сталина до Ельцина» пишет:

«Чтобы задействовать весь нефтяной потенциал Баку, напрашивалось куда более масштабное и радикальное решение: нужно было обратить этот потенциал на быструю разработку нефтеносных районов между Волгой и Уралом, о чем мы думали еще до войны… Условия 1942 года заставили нас форсировать наши планы и задумки, приступить немедленно к разработке и добыче нефти в этом районе.

И вот Государственный Комитет Обороны обратился к бакинским промысловикам с призывом срочно перебазироваться в необжитые районы для поднятия нефтяной целины… Как первый заместитель наркома я был назначен уполномоченным ГКО по перебазированию большого количества нефтяников и техники из кавказских районов на Восток».

Но, как известно, перебазирование техники и кадров — это только часть дела. Нужно было немедленно, буквально с колес, организовать добычу и переработку нефти. Нужно было начать масштабные буровые работы, организовать выкачку нефти, сбор ее в емкости, строительство местных нефтепроводов, запустить нефтеперерабатывающие заводы… Для организации этой масштабной работы нужны были руководители.

Сабит Атаевич, используя опыт руководства трестом «Орджоникидзенефть», по заданию Байбакова решал ряд конкретных вопросов, связанных с организацией первых нефтедобывающих предприятий. На это ушло несколько месяцев, но задание было успешно выполнено. Башкирская нефть начала поступать на Уфимский нефтеперерабатывающий завод.

«Прошло больше чем полвека с той поры, — пишет Н. К. Байбаков, — а и ныне участники того небывалого «переселения» удивляются сами, как удалось в столь короткие сроки осуществить это при минимальных потерях в людях и технике и прямо «с колес» начать бурение на новых площадях!»

Но нужно помнить, что если руководство народным хозяйством в годы войны осуществлял Государственный Комитет Обороны, то нефтяную промышленность курировал лично Л. П. Берия. И нетрудно себе представить, что стоило Байбакову, Оруджеву и другим под «бдительным оком» этого человека вовремя и в полном объеме выполнить задание партии.

В сложившейся обстановке основная тяжесть в снабжении всех фронтов бензином и дизельным топливом легла на Уфимский НПЗ, который стали называть почтовым ящиком № 417, и Ярославский завод им. Д. И. Менделеева (почтовый ящик № 406). Кроме того, нефтеперерабатывающие заводы также функционировали в Москве, Саратове, Орске, Батуми, Горьком. Но в Ишимбаеве уже в 1942 году работала группа из трех заводов — Ишимбаевского нефтеперерабатывающего, расположенного на правом берегу реки Белая, газолинового и пиролизного заводов, находившихся на левом берегу этой реки.

С конца 1943 года на бакинских промыслах началась интенсификация буровых работ, возродились и работы по дальнейшей разведке нефти, в том числе и в акватории Каспийского моря. В 1943 году инженер В. Рачинский предложил заготавливать для морских буровых оснований крупные блоки строительных конструкций на берегу, а затем перебрасывать их на морские месторождения, что явилось началом нового вида строительства морских оснований в море. И уже в 1944 году в Баку стал создаваться трест морского бурения, который вел бурение скважин глубиной две-три тысячи метров с морской части нефтеносной складки Бухты Ильича.

Эти успехи в значительной мере были обеспечены технической мощью бакинских промыслов, а также гибким и умелым маневрированием кадрами. Лучшие руководители, организаторы и специалисты нацеливались на решение главных задач, а решив их, тут же перенацеливались на новые. В числе таких специалистов был и Оруджев — одна из самых видных личностей военного нефтяного Баку.

В трудные военные годы Оруджев заявил о себе не только как ответственный работник нефтяной отрасли, но и как талантливый ученый. В 1943 году он защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Свои научные изыскания Сабит Атаевич тут же делает достоянием специалистов. В том же году в издательстве «Азнефтеиздат» на 35 страницах с иллюстрациями выходит его брошюра «Освоение глубоких нефтяных скважин аэризацией». Метод, предложенный Оруджевым, позволял в условиях военного времени минимизировать издержки по добыче нефти из глубоких скважин, увеличить коэффициент нефтеотдачи и тем самым способствовал экономии средств и снижению себестоимости добываемого топлива.

Завершая рассказ об Иване Корнеевиче Седине, нужно сказать, что судьба его оказалась довольно сложной. На протяжении первых трех лет Великой Отечественной войны, возглавляя стратегически важный для народного хозяйства Наркомат нефтяной промышленности, Седин успешно организовал работу по эвакуации промышленного оборудования отрасли, по увеличению добычи и переработки нефти на промыслах Азербайджана и в восточных районах страны (Поволжье, «Второй Баку» в Башкирской и Татарской АССР, Казахстане, Туркмении и др.). По его инициативе непрерывно расширялся масштаб геолого-разведочных работ по линии наркомата: за годы войны было открыто 34 новых месторождения нефти и газа, большинство из которых были немедленно введены в промышленную эксплуатацию. Были построены первые трубопроводы от промыслов на нефтеперерабатывающие заводы. Благодаря этому он сумел обеспечить нефтепродуктами непрерывно возраставшие мощности воюющей Красной армии, где за годы войны количество всех единиц техники (танки, самолеты, тракторы, автомобили, различная бронетехника) возросло в десятки раз.

По инициативе наркома Седина в период немецкого наступления на Северном Кавказе была построена перекачная станция у города Гурьева, что на несколько тысяч километров сократило путь к фронту нефтепродуктов из городов Махачкалы, Грозного и Баку.

За особые заслуги в деле развития нефтяной промышленности в трудных условиях военного времени указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1944 года Седину было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Несмотря на бесспорные заслуги, 30 ноября 1944 года Седин был внезапно освобожден от занимаемой должности без указания причин и выведен в резерв ЦК ВКП(б). До сих пор не опубликованы какие-либо документы, которые могли бы пролить свет на это решение председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина. Точно так же внезапно 23 мая 1945 года он был назначен народным комиссаром текстильной промышленности СССР, а в декабре 1948 года при укрупнении министерств — заместителем министра легкой промышленности (министром был А. Н. Косыгин).

Однако в октябре 1949 года в судьбе Седина произошел еще один крутой и опасный поворот. За злоупотребление служебным положением он был снят с поста заместителя министра, осужден Верховным судом СССР и приговорен к шести месяцам исправительно-трудовых работ с отбыванием наказания по месту работы с вычетом 25 процентов зарплаты. «Злоупотребление» заключалось в том, что по заявлению инвалида-фронтовика Иван Корнеевич дал указание о выделении материальной помощи в размере тысячи рублей, однако инвалид вскоре был арестован и оказался известным мошенником-рецидивистом.

В последующем Седин работал директором Карачаровского завода пластмасс, директором Дорогомиловского химического завода, с 1959 года — заместителем директора по научной части Института нефтехимического синтеза им. А. В. Топчиева АН СССР, с 1965 года и до конца жизни — директором Научно-исследовательского института технологии лакокрасочных покрытий и опытного завода НИИ в городе Хотькове Московской области. Он умер 3 января 1972 года в Москве.

1944 год стал годом решающих побед Красной армии, освобождением от врага территории Советского Союза и переноса боевых действий на территорию противника. Победоносно завершилась Белорусская стратегическая операция, в результате которой советские войска вышли к Висле. Прошла Львовско-Сандомирская операция. В результате Ясско-Кишиневской операции советские войска вступили на территорию Румынии, которая тут же отказалась от союзничества с Германией и решила стать на сторону победителя. За такую политическую «ловкость» юный король Румынии Михай I, не выигравший в своей жизни ни одной войсковой операции, даже был удостоен высшего полководческого советского ордена «Победа».

В ноябре 1944 года новым наркомом нефтяной промышленности СССР был назначен Николай Константинович Байбаков. Он вспоминает: «Мое назначение на пост наркома нефтяной промышленности в 1944 году предварительно со мной никак не обсуждалось. И только через три месяца после того, как меня назначили на этот пост, Сталин вызвал меня для беседы о состоянии дел в нефтяной отрасли». Значит, это произошло в начале февраля 1945 года.

За это время в стране и отрасли произошло немало событий. Советские войска вошли на территорию Чехословакии, Венгрии, Польши, Восточной Пруссии. Начались Висло-Одерская и Восточно-Прусская наступательные операции. 17 ноября 1944 года на Махачкалинском промысле забил мощный нефтяной фонтан с суточным дебитом скважины 100 тонн нефти и 10 тысяч кубометров газа.

Всего за период вооруженной борьбы с фашистской Германией Советская армия (без ВМФ) израсходовала 13,4 миллиона тонн горючего. На 83 процента этот расход обеспечивался текущим производством отечественной промышленности, на 9 — за счет импорта, 1,2 процента расхода составляло трофейное горючее. Из 83 процентов отечественного горючего более 70 процентов приходится на Баку. В Азербайджане за годы войны было добыто 75 миллионов тонн нефти, произведено 80 процентов общесоюзного бензина, 90 процентов — лигроина, 96 процентов — масел. По авиационному бензину этот район обеспечивал нужды армии более чем на 90 процентов. Таким образом, четыре из пяти самолетов, танков, автомашин были заправлены бензином, выработанным на бакинских нефтеперерабатывающих заводах из нефти, добытой на бакинских промыслах.

Но если на всех промыслах мира шел обычный процесс нефтедобычи, с поставками оборудования и других материалов, то Баку в первые три года войны обеспечивал высокую добычу нефти практически без союзных поставок оборудования, леса, металла и др.

Все приходилось «добывать» из местных ресурсов и полностью надеяться только на собственные силы. А этих сил было очень мало. Кроме того, Урал перестает поставлять буровые трубы, которые идут на изготовление минометов. После начала войны первую партию труб с Таганрогского и Мариупольского трубопрокатных заводов Баку получил только в августе 1943 года, а весь промежуток времени с начала войны изыскивал из собственных резервов. Это было уникальное «ноу-хау» бакинских нефтяников — добывать нефть без союзных поставок оборудования и необходимых материалов! Более того, как было изложено выше, у Баку брали оборудование!

Мобилизуя внутренние резервы, нефтяники вырезали обсадные трубы из старых скважин и оборудовали ими новые, восстанавливали отработанные бурильные трубы и снова пускали их в ход. Значительное развитие получило турбинное бурение, применялась безколонная эксплуатация скважин. В массовом количестве скважины аврально возвращались на вышележащие объекты, при этом в недрах оставалось без освоения значительное количество нефти. Газеты тех времен пестрели заголовками «Дадим стране больше возвратов!». Едва перестав фонтанировать, скважины возвращались на вышележащие пласты. Если геологу промысла можно было доказать, что скважина, возвращенная на вышележащий объект, давала бы больше нефти, а он этого не сделал, то судьба его была бы предрешена. Для выявления подобных «фактов» была создана специальная комиссия наподобие пресловутой «тройки». Решение принималось на месте.

Скважины эксплуатировались зачастую без штуцеров, на максимально возможных уровнях отбора нефти. Открытые фонтаны, пожары, искусственные озера и, как недавно выяснилось, радиоактивное заражение — все это сопутствовало подобной эксплуатации месторождений. Каждый месяц на Апшеронском полуострове из-за обильного количества пластовых вод появлялись рукотворные озера. Всех подобных «мероприятий», проводившихся в те годы, не перечислить!

Не выдерживал и металл чудовищного разрушения нефтяных пластов. Из-за обильного пескопроявления, характерного при нарушении режима эксплуатации скважин, штуцеры изнашивались за несколько дней и выходили из строя. Многие скважины работали через корпус. Все это, конечно, вело к разрушению пластов, но другого пути не было. Воюющей стране нужна была нефть в большом количестве!

Но такая интенсивная эксплуатация бакинских нефтяных месторождений имела и свою отрицательную сторону. Как известно, большую информацию о характере разработки нефтяных залежей несут показатели добычи скважин, эксплуатировавшихся различными способами. По способам добычи нефти за 1941–1945 годы отчетливо виден процесс разрушения бакинских промыслов. Сначала высокодебитные скважины нещадно эксплуатировались, без ограничения отбора. Подобную эксплуатацию эти скважины выдерживали пять-шесть месяцев.

Разрушение нефтепромыслов Баку происходило по всем направлениям. Н. К. Байбаков вспоминает:

«…Как было уже отмечено, все емкости были заполнены нефтью. Девать нефть некуда… А армия нуждалась в горючем, нужда в нем — острейшая! Но куда девать излишки? Ведь это ценнейшее сырье, затраченные огромные средства, труд многих людей! Создалась парадоксальная ситуация: с одной стороны, нефть некуда девать, а с другой — острейшая нужда в ней на фронте… И в этой обстановке вносится невероятное с точки зрения здравого смысла предложение: нефть добывать, гнать ее по трубопроводу на нефтеперегонные заводы в «Черный город»; снимать там верхушку (бензин), а остаток отправлять обратно и закачивать в пласт».

Для решения проблемы с хранением около полумиллиона тонн отбензиненной нефти закачали непосредственно в пласт, из которого ее добыли. Правда, далее Н. К. Байбаков пишет, что «в дальнейшем эту нефть мы снова добыли». Однако специалисты утверждают, что эту дегазированную и окисленную нефть хотя и добыли, но практически угробили тот пласт, в который ее закачали.

Известно, что все познается в сравнении. Для того чтобы до конца оценить степень разрушения бакинских нефтепромыслов за годы войны из-за страшных на них нагрузок, нужно посмотреть, как в это время менялась добыча нефти в других воюющих странах. Из проведенного анализа видно, что в годы Второй мировой войны в ряде стран добыча нефти сохранилась на уровне 1941 года. В числе этих стран были Румыния, Аргентина, Колумбия, Тринидад и Тобаго, Бахрейн, Перу, Венгрия и Япония. Увеличили добычу нефти Венесуэла, Иран, Ирак, Мексика, Саудовская Аравия. Особенно заметно добыча увеличилась в Венесуэле, США и Иране. В США общий рост производства нефти за годы Второй мировой войны вырос с 3,7 миллиона баррелей в день в 1940 году до 4,7 миллиона баррелей в день в 1945 году.

Страшным прецедентом по добыче нефти в рассмотренные годы является Азербайджан, потерявший более половины своих нефтяных запасов. И это разрушение было не природным, а рукотворным. Румынские нефтепромыслы, которые поочередно оккупировали немецкие и советские войска, бомбила и советская, и немецкая авиация, пострадали куда меньше, чем нефтепромыслы Баку. Бакинские нефтяные промыслы не бомбили и не оккупировали, но они пострадали больше всех в мире.

По модели развития нефтедобычи в 1945 году относительно уровня добычи в 1940 году видно, что наибольшему разрушению подверглись нефтепромыслы Германии и Азербайджана. Но если важнейшие промышленные объекты Германии были разрушены непрерывными бомбежками союзников и впоследствии были оккупированы, то нефтепромыслы Баку были разрушены страшными нагрузками на благодатные апшеронские нефтяные пласты. И это притом что на нефтепромыслы Баку не упала ни одна бомба, там не было ни одной серьезной диверсии.

С начала войны на бакинских промыслах была введена трехсменная работа — две смены работы были обязательны, а некоторые, исполняя обязанности ушедших на фронт, работали в три смены. С целью маскировки нефтяники ночью работали при свете синих лампочек. Спали и ели прямо у буровых, в наспех построенных фанерных будках.

Кроме трудового напряжения над нефтяниками Баку дамокловым мечом висел сталинский режим. На всех промыслах в поисках диверсантов и врагов народа постоянно работали парткомы ЦК и сотрудники НКВД, которые то там, то здесь находили «диверсантов» и «вредителей». Первой и обязательной версией любой аварии на скважинах было вредительство. Из-за каждой аварии измотанные, издерганные нефтяники давали показания и писали объяснения в заведении, одно посещение которого выводило из равновесия на долгое время. Что же касается аварий, то на самом деле их причиной, особенно при бурении скважин, было некачественное отечественное оборудование.

В Азербайджане в годы войны была самая дешевая и самая разрушительная для пластов нефть в мире за всю историю промышленной нефтедобычи. Она развивалась на собственной базе, без инвестиций, без поставок оборудования. Нефтяники за свой напряженный труд получали крошечную зарплату и паек по карточкам — на одного работающего полагалось 500 граммов черного хлеба в день и немного жмыха.

Рассказ о работе нефтяников в годы Великой Отечественной войны был бы не полным, если упустить один очень важный момент, связанный с развитием еще одного важнейшего направления в создании топливно-энергетического баланса страны, а именно — газового дела. Его зарождение можно отнести к 1942 году, крайне тяжелому для СССР второму году войны. После неудачи под Харьковом в мае — июне 1942 года немецко-фашистские войска начали стремительное наступление на южном крыле советско-германского фронта. В августе они выходят на подступы к Волге в районе Сталинграда и к предгорьям Кавказа. Возникает реальная угроза и других основных нефтеносных районов.

К этому времени за Волгой развертываются сотни эвакуированных с западных районов страны предприятий, туда переселяются сотни тысяч беженцев. Создается мощный экономический рубеж, основные усилия которого нацелены на дело обороны. Но все это требует огромных энергетических ресурсов.

Начинается поиск новых или других источников топлива. Ищут в первую очередь нефть. Но внимание обращается и на природный газ, месторождения которого в то время были открыты в Поволжье. Эти задачи возлагаются на Народный комиссариат нефтяной промышленности.

Для быстрейшей разработки новых нефтяных и газовых месторождений руководство страны действует в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении» от 22 июня 1941 года. В нем, в частности, говорилось:

«1. Военное положение, в соответствии со ст. 49 п. «п» Конституции СССР, объявляется в отдельных местностях или по всему СССР в интересах обороны СССР и для обеспечения общественного порядка и государственной безопасности.

<…>

3. В местностях, объявленных на военном положении, властям предоставляется право:

а) в соответствии с действующими законами и постановлениями Правительства привлекать граждан к трудовой деятельности для выполнения оборонных работ, охраны путей сообщения, сооружений, средств связи, электростанций, электросетей и других важных объектов, для участия в борьбе с пожарами, эпидемиями, стихийными бедствиями;

<…>

в) объявлять трудовую и автогужевую повинность для военных целей;

г) производить изъятие транспортных средств и иного необходимого для нужд обороны имущества как у государственных, общественных и кооперативных предприятий и организаций, так и у отдельных граждан;

<…>

ж) воспрещать въезд и выезд в местности, объявленные на военном положении;

з) выселять в административном порядке из пределов местности, объявленной на военном положении, и из отдельных ее пунктов лиц, признанных социально опасными как по своей преступной деятельности, так и по связям с преступной средой.

4. По всем вопросам, предусмотренным пунктом 3-м настоящего Указа, военные власти имеют право:

а) издавать обязательные для всего населения постановления, устанавливая за невыполнение этих постановлений наказания в административном порядке в виде лишения свободы сроком до 6 месяцев или штрафа до 3000 рублей…

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

М, Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

А. Горкин»[6].

Поиски нефти и газа под Саратовом были начаты в 1939 году под руководством профессора Саратовского университета Бориса Александровича Можаровского и заместителя начальника Главнефтегеологии Василия Михайловича Сенюкова. В конце 1940 года вблизи поселка Тепловка, что в 75 километрах от Саратова, ударил первый фонтан газа. В октябре 1941 года в районе Елшанки Наркомат нефтяной промышленности заложил первую разведочную скважину, которая дала почти 800 тысяч кубометров природного газа в сутки. Так было открыто крупное месторождение природного газа в Саратовской области.

В сентябре 1942 года Совет народных комиссаров СССР принял решение о промышленной разработке Елшанского газового месторождения и строительстве газопровода от этого месторождения до Саратовской электростанции. Для бурения на месторождении были мобилизованы бригады бурильщиков с нефтяных промыслов Баку.

Параллельно с обустройством месторождения строился газопровод Елшанка — Саратов. Стройка была объявлена объектом трудового фронта. На этот фронт направлялось все трудоспособное население Саратова и окрестных сел. Газопровод имел длину 16 километров и был построен из труб диаметром 300 миллиметров.

Затем было открыто нефтегазовое месторождение в районе города Похвистнево и началось строительство трубопровода Похвистнево — Куйбышев. Но сил и средств было слишком мало для выполнения большого объема строительных работ. Поэтому на земляные работы привлекалось местное население.

Сразу же остро встала проблема с трубами для будущего трубопровода. Тогда кто-то предложил разобрать бездействующий нефтепровод Махачкала — Изберг. Курировал работы по демонтажу нефтепровода С. А. Оруджев. Задача была поставлена перед специально созданным в структуре СМУ-5 треста «Азнефтегазстрой» участком спецработ, который возглавил молодой инженер Дзабо Григорьевич Аликов. В его распоряжение поступило около 700 человек из числа местных жителей, на которых даже не хватало лопат. Кислород для резки труб привозили самолетом из Баку. Работы по демонтажу продолжались со 2 июня по 5 декабря 1942 года. Затем собранные в Махачкале трубы были погружены на баржи и водным путем доставлены в Красноводск. Оттуда уже по железной дороге к концу года они прибыли в Куйбышев, затем тракторами и гужевым транспортом на санях развозились по всей трассе строящегося трубопровода.

Много проблем возникло с очисткой труб бывшего нефтепровода, которые до изъятия их долгое время пролежали в земле. Требовалось освободить их от земли, старой изоляции, очистить от ржавчины и покрыть новой изоляцией. Все эти работы первое время производились только вручную, пока инженер Джаффаров не придумал механический способ очистки труб.

Когда проложили более 130 километров магистрали, закончились привезенные с Кавказа трубы. И тогда решили оставшийся участок от станции Кинель до Безымянки построить из асбоцементных труб. Но и эти трубы вскоре кончились. Тогда оставшийся 1,6-километровый участок был проложен из орудийных стволов.

Газопровод вступил в строй 15 сентября 1943 года. По нему природный газ с месторождения под естественным давлением начал поступать на ТЭЦ и группу авиационных заводов, расположенных на Безымянке — предместье Куйбышева.

1943 год стал годом коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны. Советские войска нанесли поражение фашистским армиям под Сталинградом, выиграли битву за Кавказ, Курскую битву, вышли к Днепру. В конце ноября в Тегеране встречаются И. В. Сталин, Ф. Рузвельт и У. Черчилль, решая вопросы открытия второго фронта в Европе и послевоенного обустройства мира.

Но фронт и тыл требуют от страны огромного напряжения усилий. Начинается восстановление экономики в освобожденных от врага районах, прежде всего шахт Донбасса. Топливный кризис требует все больше и больше нефти, угля, природного газа…

19 июня 1943 года Совет народных комиссаров СССР принял постановление «Об организации Главного управления искусственного жидкого топлива и газа при Совнаркоме СССР». После этого все объекты добычи и транспорта природного газа были выведены из ведома Наркомата нефтяной промышленности, основные усилия которого были сосредоточены на добыче, транспорте и переработке нефти.

Таким образом, советские нефтяники и газовики в годы Великой Отечественной войны сделали все от них зависящее не только для того, чтобы обеспечить действующую армию топливом, но и чтобы дать качественное топливо на предприятия народно-хозяйственного комплекса.

Но вот победоносно для Советского Союза завершилась Великая Отечественная война. Огромный вклад в достижение победы над врагом внесла отечественная нефтяная промышленность. В числе ее активных руководителей был и Сабит Атаевич Оруджев. Вместе со всеми работниками нефтяной промышленности Азербайджана он стойко переносил все трудности работы в военный период. Фронт и проблемы восстановления разрушенного хозяйства на освобожденных территориях СССР требовали все больше и больше горючего. На всех промыслах шла напряженная борьба за каждую тонну добычи нефти. Промыслы, оборудование и прежде всего люди работали на износ.

С марта 1944 года Оруджев снова работает управляющим нефтяным трестом «Сталиннефть» объединения «Азнефть» в Баку. Приняв отстающее предприятие, он менее чем за год вывел его в передовые. Не трудно себе представить, чего это ему стоило в тех условиях, когда не хватало квалифицированных рабочих рук, оборудования и многого другого, включая даже самые необходимые продукты питания. Несмотря на это к весне 1945 года трест «Сталиннефть» был внесен в список передовых предприятий нефтяной промышленности СССР и награжден переходящим Красным знаменем отрасли.

На завершающем этапе Великой Отечественной войны произошли перемены в личной жизни Сабита Атаевича. После развода с Верой Михайловной он женится на Фатиме Алекперовне Дадашевой, у которой от первого брака было две дочери — Диляра и Гуляра. Так в семье Оруджевых стало пять дочерей.

Фатима Алекперовна окончила медицинский институт и работала врачом. Она сделала все возможное, чтобы заменить мать дочерям от первого брака. С этой замечательной, доброй и заботливой женщиной Оруджев прожил до конца своей жизни.

За «мирный» труд в годы войны, к сожалению, ордена давали очень редко. Тем дороже для Сабита Атаевича были две полученные им в это время медали: одна — «За оборону Кавказа», другая — «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Таким образом, бакинские нефтяники и лично Сабит Атаевич Оруджев с честью выполнили свой гражданский долг, поставляя для армии необходимое количество нефти и нефтепродуктов. Так сбылись слова поэта Владимира Маяковского, который еще в 1923 году писал о бакинской нефти:

Глава пятая ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ

В 1945 году Сабит Атаевич Оруджев назначается главным инженером — заместителем начальника объединения «Азнефть». В первые послевоенные годы проблема интенсификации добычи заставляла нефтяников вести постоянный поиск новых технологических решений, изучать, обобщать и внедрять передовой опыт различных объединений и трестов. Азнефть неоднократно оказывалась в числе лучших экспериментальных объединений. Туда приезжали специалисты с соседних трестов, а иногда и с самого наркомата. Об одной из таких командировок вспоминал профессор Владимир Николаевич Щелкачев:

«Летом 1944 года по постановлению Государственного Комитета Обороны при Наркомнефти была организована специальная группа по интенсификации нефтедобычи, на работу в которой я был приглашен из Грозного. Летом следующего, 1945 года мне и Г. К. Максимовичу было поручено выехать в Баку, чтобы с местными специалистами наметить первоочередные объекты и составить конкретные планы работы по внедрению новейших методов нефтедобычи. Руководство «Азнефти» с большой заинтересованностью отнеслось к нашим замыслам и поручило Сабиту Атаевичу всячески помогать нам в деле. Тогда-то я и познакомился впервые с этим человеком.

Уже в ходе первой нашей беседы мы увидели, что имеем дело с прекрасным специалистом и большим энтузиастом. Оруджев сразу же заинтересовался новым делом и загорелся желанием его организовать. Он повез нас на буровые, находившиеся на острове Артема, а затем в тресты «Лениннефть» и «Орджоникидзенефть». Везде мы встречались и подолгу беседовали с местными геологами и инженерами, выбирая наиболее подходящие для эксперимента объекты. То, с каким вниманием и инженерной интуицией подходил Сабит Атаевич к обсуждению каждого вопроса, внушало уверенность, что все задуманное и намеченное будет выполнено успешно».

14 марта 1946 года Совет народных комиссаров был преобразован в Совет министров СССР, председателем которого становится Иосиф Виссарионович Сталин. Бывшие наркомы переименовываются министрами. Образуется два министерства нефтяной промышленности: Министерство нефтяной промышленности восточных районов во главе с Михаилом Андриановичем Евсеенко и Министерство нефтяной промышленности южных и западных районов, руководителем которого назначается Николай Константинович Байбаков.

18 марта на сессии Верховного Совета СССР был принят четвертый пятилетний план восстановления и развития экономики СССР на период 1946–1950 годов. Поставлена цель достичь и превзойти довоенный уровень производства. В качестве первоочередных мер было намечено осуществить восстановление и развитие тяжелой промышленности и транспорта. При этом планируется годовую добычу нефти довести до 60 миллионов тонн.

Байбаков эту цифру впервые услышал несколько раньше, в феврале 1946 года, когда Сталин в Большом театре произносил свою предвыборную речь кандидата в депутаты Верховного Совета СССР.

«Когда я услышал эту цифру, — позже вспоминал Николай Константинович, — у меня волосы встали дыбом. До войны мы добывали 33 миллиона тонн нефти в год, чему предшествовали десятилетия развития нефтяных промыслов. Теперь же страна, обессиленная грандиозной битвой с фашизмом и потерявшая в ней многие миллионы жизней, должна была в кратчайшие сроки не только возродить разрушенные промышленные и сельскохозяйственные районы, но и довести добычу нефти с 19 до 60 миллионов тонн. Иначе говоря, за короткий срок дать почти вдвое больше, чем до войны».

На другой день нарком позвонил Берии — заместителю председателя Совета народных комиссаров, курирующему топливную отрасль, и поинтересовался, откуда у Сталина такие цифры.

— Не твое дело! — грубо ответил Берия. — Тебе генеральный сказал? Вот теперь думай и делай, чтобы эти 60 миллионов были.

Байбаков тут же позвонил в Баку и потребовал повысить уровень добычи нефти, но бакинские нефтяники, услышав требование наркома, начали наперебой доказывать, что все предприятия и так работают на пределе своих возможностей. Но это не соответствовало требованиям партии.

После завершения работы сессии Верховного Совета СССР для обсуждения четвертого пятилетнего плана в Баку был собран партийный актив, который проводил Багиров и на который прибыл Байбаков. Выступивший на этом активе Оруджев не стал критиковать партийный план, а предложил «получше поискать пути для его выполнения».

В феврале 1946 года Оруджев назначается начальником отдела добычи нефти Главзападнефтедобычи Министерства нефтяной промышленности СССР. В этой должности ему невольно пришлось столкнуться с мероприятиями, связанными с завершением строительства первого в стране магистрального газопровода Саратов — Москва, так как эту стройку курировало его министерство.

В ходе войны был выявлен острый дефицит топлива для крупных промышленных центров и предприятий, в числе которых на одном из первых мест была Москва. Поэтому вопросы обеспечения Москвы топливом постоянно поднимались на заседаниях правительства и министерств. Эшелоны с углем, дровами, нефтью и мазутом постоянно неслись к Первопрестольной с различных концов страны, загрязняя этот мегаполис. Руководители постоянно жаловались Сталину на эти проблемы. Решение о строительстве газопровода Саратов— Москва было принято в сентябре 1944 года Государственным Комитетом Обороны. Этот газопровод, который имел протяженность 788 километров и строился из труб диаметром 300 миллиметров, стал первой магистралью для транспорта газа на большие расстояния.

По решению Государственного Комитета Обороны строительство этого газопровода началось в 1944 году. Он должен был быть построен в двухлетний срок из труб и оборудования, поставляемых из США по ленд-лизу. Однако Соединенные Штаты в 1944 году прекратили поставки. Пришлось Советскому Союзу решать эту проблему собственными силами. Руководило строительством Главное управление аэродромного строительства (ГУАС) НКВД СССР (начальник — генерал-лейтенант Л. Б. Сафразьян, заместитель — генерал-майор В. А. Панкин).

На этой стройке, которую в то время можно было назвать для СССР «стройкой века», нашло применение огромное количество новых технологий, в связи с которыми туда постоянно выезжали различные комиссии, в том числе и от Министерства нефтяной промышленности южных и западных районов. Сабит Атаевич неоднократно включался в состав таких комиссий. В связи с этим в последующем он называл себя не только нефтяником, но и газовиком номер один.

Газопровод был принят в эксплуатацию Государственной комиссией 7 марта 1946 года, а 11 июня 1946 года саратовский газ впервые пришел в Москву. Так было положено начало обеспечению столицы природным газом.

В августе 1946 года Сабит Атаевич Оруджев назначается главным инженером и заместителем начальника объединения «Краснодарнефть». О причинах его частых переводов с одной должности на другую нефтяники в 1946 году говорили разное, но на самом деле случилось так, что Сабиту Атаевичу пришлось срочно уехать из родных мест, спасая свою жизнь и жизни родных ему людей. И все только потому, что он оказался в «черном списке» людей, составленном первым секретарем ЦК КП Азербайджана М. Д. Багировым, подлежавших уничтожению как «враги народа».

Имя Багирова в этой книге встречается так часто и история Азербайджана на протяжении более 30 лет была связана с ним настолько сильно, что возникает необходимость коротко сказать об этом человеке.

Известно, что Мир Джафар Багиров родился 5 сентября 1896 года в городе Куба Кубинского уезда в крестьянской семье. Работал учителем сельской школы. В 1917 году он вступил в ВКП(б) и тогда же стал заместителем председателя Кубинского революционного комитета. С 1918 года Мир Джафар участвовал в коммунистической деятельности в Закавказье, тогда же познакомился с Микояном и подружился с Берией. В 1919 году под руководством Кирова он участвовал в подавлении Астраханского восстания, а затем вернулся в Азербайджан после установления там советской власти.

В 1920 году Багиров — заместитель председателя Революционного комитета Карабахской области, затем военком Азербайджанской стрелковой дивизии, председатель военного трибунала Азербайджанской стрелковой дивизии и заместитель председателя военного трибунала 11 — й армии. С начала 1921 года — председатель ЧК (ГПУ) Азербайджанской ССР. Одновременно он являлся наркомом внутренних дел Азербайджана и заместителем председателя СНК Азербайджанской ССР.

В октябре 1932 года Багиров возглавил Совет народных комиссаров Азербайджанской ССР, в декабре 1933 года стал первым секретарем Бакинского городского комитета КП(б) Азербайджана, а 15 декабря 1933 года его избрали первым секретарем ЦК КП Азербайджана. Он стал вначале кандидатом, а затем и членом ЦК ВКП(б), активно участвовал в репрессиях конца 1930-х годов. По некоторым данным, к 1940 году примерно 70 тысяч азербайджанцев погибли в результате чисток, осуществляемых Багировым. Интеллигенция была сломлена и ликвидирована как общественная сила, «старая гвардия» коммунистов также была уничтожена.

В то же время нужно отметить, что в годы Великой Отечественной войны Багиров достаточно много сделал для того, чтобы обеспечить фронт нефтепродуктами и другим имуществом, производимым в Азербайджане. После окончания войны он активно работал по восстановлению народного хозяйства своей республики, развитию ее нефтяной промышленности. Правда, и в этот период методы его руководства были не просто жесткими, а фактически жестокими.

О конфликте между Оруджевым и Багировым, по рассказу его дочери Роксаны, которая, в свою очередь, ссылалась на рассказ самого Сабита Атаевича, произошло следующее.

Однажды в результате сильного шторма на Нефтяных Камнях волнами смыло несколько буровых оснований, в результате чего прекратилась добыча нефти. По этому поводу Багиров вызвал Оруджева к себе в кабинет и начал страшно орать, обвиняя его в случившемся. Рассвирепев, он схватил мраморное пресс-папье и запустил его в Оруджева. Сабит Атаевич уклонился от удара, а затем от ужаса нырнул Под стол. Это рассмешило Багирова, и он решил повременить с арестом Оруджева. Так, благодаря случайности, Сабит Атаевич покинул кабинет «вождя» без конвоя.

Правда, через некоторое время в Баку из Москвы прибыла специальная комиссия, которая установила, что со стороны Оруджева не было допущено технологических просчетов, тем более не было намеренного саботажа нефтедобычи на Нефтяных Камнях. Это спасло его от ареста, но заставило покинуть Баку. Отношения с Багировым были испорчены, и можно было ожидать новых провокаций.

О Багирове и его «деятельности» Н. К. Байбаков пишет:

«М. Д. Багиров, который более 20 лет был первым секретарем ЦК партии Азербайджана, человек с тяжелым нелюдимым взглядом, вкрадчиво-властным голосом, а по натуре уголовник. Сколько прекрасных людей погубил он, особенно среди работников нефтяной промышленности. Во время суда над ним, проходившего в Баку, было сказано в обвинительной речи Генерального прокурора СССР Руденко, что Багиров не только санкционировал аресты безвинных людей, но и сам лично расстреливал осужденных.

Еще когда я работал в Наркомате нефтяной промышленности, мне нередко приходилось обсуждать с Багировым различные вопросы работы объединения «Азнефть», в том числе и кадровые. Вот почему, несмотря ни на что, я решил обратиться к нему с просьбой помочь освободить из тюрьмы талантливого и честного человека, известного геолога «Азнефти» Никитина. Я сказал, что это тот самый Никитин, который предложил новую систему разработки многопластовых месторождений, дающую большую экономию государственных средств, человек порядочный и ответственный. Багиров согласно кивнул головой: «Конечно, если человек нужный и полезный стране, помогу!» В другой раз я опять напомнил о Никитине. И опять озабоченное лицо, и опять уверенное: «Да, да. Дело трудное. Помню» А в итоге выяснилось, что Никитин уже давно был расстрелян».

Нашелся еще один свидетель, который пролил свет на это белое пятно в биографии Оруджева. Яков Аронович Гельгафт, работавший в 1940-е годы в Наркомате нефтяной промышленности СССР, позже вспоминал:

«Первое мое знакомство с Сабитом Атаевичем состоялось в 1946 году. Тогда в порыве гнева бывший руководитель Азербайджана Багиров уволил некоторых руководящих работников Азнефти, в том числе и Оруджева. Однако Н. К. Байбаков, бывший в то время наркомом нефтяной промышленности юго-западных районов (Минюжзападнефть), дальновидно оценивая необходимость сохранения высококвалифицированных специалистов, устраивал их на работу либо в аппарате наркомата, либо в других организациях. И так получилось, что Сабит Атаевич был назначен начальником отдела Главзападнефтедобычи, где я тогда работал старшим инженером. Начальником и главным инженером этого объединения стали также изгнанные из Баку С. А. Везиров и Г. Т. Овнатанов.

Во время работы Оруджева в Главзападнефтедобыче меня удивляло его общение со всеми сотрудниками, полное отсутствие какой-либо надменности и показного превосходства, которое было характерно тогда для многих высокопоставленных деятелей. Он установил чисто товарищеские отношения и тем запомнился нам. Мы отвечали ему тем же, хотя и отдавали должное прежним заслугам Сабита Атаевича».

Судя по этим двум авторитетным свидетельствам, нетрудно представить, какая опасность нависла над Оруджевым, который чем-то не угодил Багирову. И его отъезд из Баку, пожалуй, был единственной возможностью спастись от ареста. В такой обстановке о каких-либо карьеристских стремлениях Сабита Атаевича говорить не приходится.

После победоносного завершения Великой Отечественной войны страна активно включается в выполнение первого послевоенного пятилетнего плана восстановления народного хозяйства. Как это всегда было во времена Советского Союза, работы были развернуты на широком фронте и отмечались конкретными результатами. Так, в марте 1947 года был восстановлен Днепрогэс, а 4 декабря того же года были отменены карточки на продовольственные и промышленные товары и проведена денежная реформа (путем обмена денег), позволившая остановить в стране инфляцию и спекуляцию, захлестнувшую ее в тяжелое военное время.

Но для быстрого восстановления народного хозяйства страны нужно все большее количество новых источников сырья и энергии. Начинаются масштабные разведывательно-геологические работы, и правительство страны обращает внимание на улучшение условий труда геологов. Совет министров СССР принимает постановление «О преимуществах и льготах для горных и буровых рабочих, горных и буровых мастеров, руководящих и инженерно-технических работников Министерства геологии» (от 17 октября 1947 года). В нем устанавливаются размеры пособий по временной нетрудоспособности и пенсионного обеспечения, определяются размеры премий за выработку определенного срока времени на полевых работах. Для всего инженерно-технического и руководящего состава Министерства геологии были введены специальная форма одежды и знаки различия на петлицах и погончиках.

Укрепляется база предприятий, занимающихся строительством в нефтяной промышленности. Для решения научных и научно-исследовательских вопросов в этой области в Москве создается специальный научно-исследовательский институт — НИИстройнефть. Для прокладки магистральных трубопроводов на Московском экспериментальном механическом заводе был изготовлен первый отечественный трубоукладчик ТЛ-3 грузоподъемностью шесть тонн.

Поиски новых месторождений нефти и газа все более обращают внимание геологов на районы Западной Сибири. Это приводит к тому, что 10 декабря технический совет Министерства геологии СССР принимает решение «О направлении геолого-поисковых работ на нефть и газ в восточных районах СССР на 1948–1950 гг.». Определяется необходимость развертывания буровых работ в районах Западной Сибири, где в течение последующих трех лет намечено пробурить 12–15 опорных скважин глубиной две-три тысячи метров.

На фоне всех этих Дёл С. А. Оруджев чувствует себя неуютно в министерских кабинетах. Его неудержимо тянет на промыслы, туда, где бьет фонтаном «живая» нефть. С просьбами направить на производство он неоднократно обращается к Байбакову и в конце концов добивается своего и уезжает из Москвы в Краснодар. Едва успев осмотреться на новом месте, Оруджев получает новое назначение. Он снова возвращается в Баку управляющим трестом «Бузовнынефть».

В это непростое время Сабит Атаевич продолжал заниматься научными изысканиями, под его руководством осуществлялись крупные производственные эксперименты. Так, применение Оруджевым и его помощниками нагнетания воздуха в пласт на указанном промысле в течение 1947 года дало блестящий результат — было дополнительно получено более 90 тысяч тонн нефти. После этого добыча «черного золота» из месяца в месяц росла, а добыча воды в результате роста пластовых давлений падала. Качество нефти не изменилось, зато снизилась ее себестоимость. Сверхплановая экономия повысилась на 4042 рубля.

В 1948 году под рубрикой «Обмен отечественным опытом. Добыча» выходит трехтысячным тиражом брошюра С. А. Оруджева «Метод поддержания давления. Опыт применения на промысле Широкая Балка Краснодарнефти». Восстановление народного хозяйства страны после Великой Отечественной войны потребовало колоссальнейших затрат материальных, трудовых, финансовых ресурсов. Повышение эффективности производства было одним из путей изыскания дополнительных средств для этой цели. В области нефтедобычи таковым являлось максимальное увеличение коэффициента нефтеотдачи эксплуатируемых пластов. Предложенный и апробированный автором на промысле Широкая Балка метод закачки воздуха в пласт позволил получить значительное количество дополнительно добытой нефти. Ценность же опыта состояла в том, что он мог широко использоваться на других нефтепромыслах Советского Союза с соответствующими геологическими условиями. Все это было весомым вкладом в восстановление экономики СССР.

Четыре года — четыре должности. Но это не простые перемещения. Страна восстанавливала разрушенное войной народное хозяйство, в том числе и нефтяную промышленность. Специалистов не хватало, добротных хозяйственников также. Естественно, что С. А. Оруджев направлялся в наиболее трудные, «узкие» места, чтобы оказать практическую помощь местным работникам, организовать работы на самом высоком уровне. О том свидетельствует второй орден Трудового Красного Знамени, полученный С. А. Оруджевым в 1948 году.

В марте 1948 года Сабит Атаевич назначается директором объединения «Азнефтеразведка», управленческий аппарат которого находился в Баку. В эти годы на Каспийском море начинается невиданная по масштабам и сложности эпопея освоения подводных месторождений нефти и строительства города-предприятия Нефтяные Камни. Позже об этом Н. К. Байбаков напишет: «Было взято верное направление в развитии всей нефтяной промышленности Азербайджана. Открытие крупного морского месторождения Нефтяные Камни имело огромное значение для экономики страны. За короткий срок в 100 километрах от берега создали крупные морские промыслы. Они сыграли решающую роль в постоянном наращивании добычи азербайджанской нефти в 1950-е и последующие годы».

Казалось бы, работать Сабиту Атаевичу и работать. Но снова возникает конфликт с Багировым, который не любил иметь рядом с собой талантливых людей и стремился всячески скомпрометировать их в глазах высшего руководства. А делать это он умел мастерски. Об этом также пишет в своей книге Н. К. Байбаков:

«Берия и его люди «раскопали» материалы о том, что на дачах и подсобных хозяйствах руководителей партии Азербайджана имеют место злоупотребления: фрукты и овощи нередко поступают на сторону, в продажу. Берия немедленно доложил об этом Сталину, который поручил Мехлису, главе Госконтроля, немедленно проверить факты и доложить лично ему. В Баку срочно выехала большая группа работников партийного контроля во главе с заместителем Мехлиса — Евдокимовым.

Проверка подтвердила, что значительная часть продукции подсобных хозяйств продавалась на сторону, «налево», как говорят.

Багиров понял, что спасения ему нет. Сталин за подобные дела жестоко наказывал. И теперь, в такой ситуации только решительные «чрезвычайные» меры могли отвести от него суровое наказание. И он пошел на подлую провокацию. Проведав откуда-то, что высокий гость питает слабость к прекрасному полу, Багиров искусно организовал Евдокимову поездку в Махачкалу с одной из бакинских красавиц, а сам тут же доложил Сталину, к письму же приложил интимные, красноречивые фотографии… Понятно, что Сталин был вне себя от негодования. Он приказал вызвать к нему Мехлиса и крепко отчитал его за то, что тот доверяет важные партийные дела морально неустойчивым людям».

Понятно, что карьера, а то и вся жизнь Евдокимова была сломана, а Багиров оправдан.

Таким образом, в Азербайджане в конце 1940-х годов всем приходилось считаться и с всесильным Багировым, и с другими «вождями» сталинской эпохи.

28 декабря 1948 года издается указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объединении Министерства нефтяной промышленности южных и западных районов, Министерства нефтяной промышленности восточных районов, Главгазтоппрома и Главнефтегазстроя при Совете Министров СССР и Главнефтеснаба при Госснабе СССР в Министерство нефтяной промышленности». Министром нефтяной промышленности был назначен Н. К. Байбаков.

В очередной раз оказавшись под «прицелом» Багирова, Сабит Атаевич решил не испытывать судьбу. В 1949 году он обращается с письмом к Н. К. Байбакову, теперь уже министру нефтяной промышленности СССР, и добивается перевода на работу в Москву. Там Оруджев, как морской нефтяник, назначается начальником Главморнефти и заместителем министра нефтяной промышленности СССР. В этом качестве он мог более спокойно продолжать работы по развитию нефтяной промышленности Азербайджана.

Одним из первых инициаторов добычи нефти со дна моря являлся горный инженер Витольд Леон Юлиан Згленицкий, который еще 3 октября 1896 года обратился в Бакинский горный департамент с прошением разрешить ему произвести бурение скважин на искусственном материке в Биби-Эйбатской бухте. К своему прошению он приложил оригинальный для того времени проект, согласно которому предполагалось построить сооружение специального водонепроницаемого помоста на высоте 12 футов (до четырех метров) над уровнем моря со спуском добываемой нефти в баржи.

Нефтяные Камни — поселок в крайней восточной, сухопутной точке Азербайджана, находящейся в Каспийском море, в 42 километрах к востоку от Апшеронского полуострова. Месторождение Нефтяные Камни числится в списке Книги рекордов Гиннесса как старейшая морская нефтяная платформа.

Название «Нефтяные Камни» имеет историческое значение. Еще задолго до открытия там нефтяного месторождения ученые заметили в Каспийском море черные, покрытые пленкой нефти скалы. Эту зону морской акватории назвали «Черные Камни».

Район Нефтяных Камней начали изучать уже с 1859 года. Тогда в случае фонтана одним из инженеров было предложено иметь специальную баржу грузоподъемностью до 200 тысяч тонн нефти, которая и обеспечивала бы безопасный вывоз нефти на берег. Но Кавказское горное управление отклонило это предложение, тем не менее признав, что дно Каспийского моря близ Апшерона является нефтеносным, и было бы желательно проверить как нефтеносность морского дна, так и опытным путем выявить техническую возможность добычи нефти и экономические условия такого способа эксплуатации.

Мощным толчком к разведке нефтяных и газовых месторождений на различных участках Каспийского моря стало получение морской нефти у бухты Ильича из первой в мире скважины № 71, построенной в 1924 году на деревянных сваях. Но впервые нефть из прибрежных месторождений начали добывать с 1925 года. В 1926–1927 годах бакинский шельф уже давал более 700 тысяч тонн нефти.

Позже (в СССР) в 1932–1933 годах, когда уже стало ясно, что контур нефтеносности выходит за пределы засыпанной в 1932 году Биби-Эйбатской бухты, были построены еще два основания. Первое основание, сооруженное на расстоянии 270 метров от восточного ограждения засыпки бухты на глубине моря до шести метров, имело площадь 948 квадратных метров и общую высоту до 55 метров.

Н. К. Байбаков пишет:

«Уже к 1933 году появилась необходимость скорейшей разработки перспективных морских площадей в связи с наметившимся снижением добычи на суше.

В 1934 году на острове Артем началось сооружение металлических оснований для бурения в море. Работы на острове велись по проекту и под руководством Н. С. Тимофеева, который впервые поставил вопрос о разработке морских залежей нефти с металлических оснований. Эти предложения впоследствии нашли широкое применение при разработке морских нефтяных месторождений».

Однако первая практическая работа по изучению геологических структур акватории Нефтяных Камней была осуществлена в 1946 году нефтяной экспедицией Академии наук Азербайджана. В результате ее работы были обнаружены огромные запасы нефти.

Первый десант нефтяников высадился на Нефтяные Камни 14 ноября 1948 года. Он имел достаточно многочисленный состав. В качестве руководителя десанта был Н. К. Байбаков. Вместе с ним прибыли начальник объединения «Азнефтеразведка» Сабит Оруджев, геолог Агакурбан Алиев и специалист по буровым работам Юсиф Сафаров. Капитаном морского буксира «Победа», на котором плыл десант, был один из опытных послевоенных каспийских капитанов Аждар Садыхов. Кроме того, в составе того первого десанта были строители-вышкомонтажники, инженеры-буровики, которые осуществляли строительство первых производственных объектов на сваях.

Подготовительные работы к бурению первой разведочной скважины на Нефтяных Камнях начались в июне 1949 года. Для создания плацдарма бурения использовали отслуживший свой срок корабль «Чванов», отбуксированный в зону Нефтяных Камней и затопленный на заданной точке. И здесь также не обошлось без участия Сабита Атаевича.

Когда была подготовлена рабочая площадка, остро встал вопрос, кто будет бурить первую скважину. Никто из буровых мастеров не соглашался на такой риск. Пугали сложные гидрометеорологические условия, отдаленность искусственного островка от материка, необустроенность. Для опроса был составлен особый список, который взялся просматривать Оруджев. Ознакомившись с ним, он заметил, что в нем нет фамилии одного из лучших буровых мастеров Михаила Каверочкина.

Оказалось, что Каверочкин находится в отпуске, но никуда из Баку не уезжал. Оруджев приказал послать за ним машину. Каверочкин вскоре приехал и, узнав об опросе, тут же согласился возглавить буровую бригаду, и уже через несколько часов появился соответствующий приказ.

24 августа 1949 года бригада будущего Героя Социалистического Труда Михаила Каверочкина приступила к бурению первой скважины, давшей 7 ноября того же года долгожданную нефть. Это был мировой триумф: скважина имела глубину около тысячи метров, а ее суточный дебит составлял 100 тонн фонтанной нефти. В честь этого события «Черные Камни» было решено переименовать в «Нефтяные Камни».

Для того чтобы увидеть собственными глазами случившееся чудо, в район буровой приехали Н. К. Байбаков, председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Н. Г. Гейдаров и командующий Краснознаменной Каспийской флотилией адмирал Г. Г. Олейник.

Успехи морских нефтяников сразу же стали предметом особой гордости руководства Азербайджана. Так, в декабре 1949 года, в ходе празднования 70-летия И. В. Сталина, М. Д. Багиров с гордостью рапортовал: «Бакинские нефтяники, свято храня и приумножая славные сталинские традиции, добились серьезных успехов в деле подготовки всех необходимых условий для дальнейшего резкого подъема нефтяной промышленности республики. В этом большая заслуга разведчиков нефти, в особенности славных разведчиков морских месторождений нефти». Безусловно, никакие имена в этом рапорте не назывались…

Позже, для постройки плацдарма бурения второй скважины, туда привели и наполовину затопили еще семь старых, почти непригодных к плаванию кораблей. Так родился искусственный «Остров семи кораблей», где спустя полгода уже добывали нефть.

Вторая скважина, пробуренная бригадой другого Героя Социалистического Труда Курбана Аббасова, примерно с таким же дебитом, как и первая, была сдана в эксплуатацию в первой половине 1950 года. В том году доля нефти, полученной на морских месторождениях Баку, составила 11 процентов нефти, добытой в СССР.

В 1951 году началась промышленная разработка Нефтяных Камней. В феврале этого года танкер с нефтью месторождения Нефтяных Камней встал под разгрузку у причала нефтеналивного порта Дюбенди.

В 1952 году впервые в мировой практике началось строительство эстакады, которая должна была соединить искусственные металлические острова. Добыча нефти ведется более чем с двадцати горизонтов, что представляет собой уникальное явление.

При освоении месторождений Нефтяных Камней в буквальном смысле расцвел конструкторский талант С. А. Оруджева. По мнению ряда ведущих специалистов, предложенные им в то время технические новшества по праву являются прорывом в новое качественное состояние нефтедобычи на море.

Так, Вартан Александрович Каламкаров, хорошо знавший Сабита Атаевича в те годы, вспоминает:

«Разработка морского дна на нефть на Каспии началась в конце сороковых годов с острова Артема. Там было начато бурение с морской эстакады. Я в то время был первым заместителем управляющего и главным инженером треста «Азизбековнефть», куда входил и остров Артема. Я считал, что это дело очень перспективное. Но нашлись противники, которые начали писать письма во все адреса, в том числе и в ЦК КП Азербайджана. Понаехало комиссий, хорошее начинание было поставлено под угрозу свертывания работ. Но Сабит Атаевич, зная всю предысторию морского бурения, не побоялся взяться за это дело.

В освоении морского бурения, когда нужно было бурить скважины в открытом море, в частности, на Нефтяных Камнях, и проявился инженерный и организаторский талант Оруджева. Это была трудная инженерная работа, по которой никакой литературы не существовало. Все надо было постигать своим умом и опытом. Много было сомнений и неудач, однако коллектив, руководимый Сабитом Атаевичем, все преодолел и добился успеха».

Под руководством Оруджева в короткий срок морская разведка и промыслы оснащаются новой техникой. Были сконструированы и построены специальные монтажные краны с дизель-молотами для строительства морских эстакад, оборудованы специальные крановые суда с кранами большой грузоподъемности — 40, 75 и 100 тонн. В Баку были доставлены специальные перегрузочные средства — портальные, гусеничные и автокраны. Там же оборудовали специальные монтажные площадки для сборки крупных блоков индивидуальных оснований, организовали крупные предприятия по изготовлению металлоконструкций и защите их антикоррозийными покрытиями.

В 1949 году совместно с Л. А. Межлумовым и Ю. А. Сафаровым С. А. Оруджев проектирует основание системы МОС для глубины моря 20 метров (до этого использовались конструкции крупноблочных металлических оснований системы ЛАМ для глубины моря до 10 метров, спроектированные инженером Л. А. Межлумовым в 1946 году). В том же году Сабит Атаевич, В. В. Волянский и Л. А. Межлумов получают второе авторское свидетельство за «Устройство для строительства оснований для морских буровых». Оба изобретения были сразу же внедрены в практику разведки и добычи нефти из-под воды.

Был создан транспортный и специальный нефтепромысловый флот, благодаря чему успешно разрешена задача производства гидротехнических работ в море на значительном удалении от берега. Уже к 1950 году нефтепромысловый флот Азнефти состоял из 32 единиц (пять буксировщиков, 23 катера, два буксируемых плавучих крана грузоподъемностью 20 тонн каждый и две баржи).

На Нефтяных Камнях под руководством Сабита Атаевича начали сооружать промысел со всей необходимой промышленной и жилой структурой. Много было сомневающихся в том, что эстакады не выдержат нагрузку, которую создадут тяжелые грузовики, узкоколейная железная дорога, вышки, резервуары и другие сооружения. Одна случайная неудача могла погубить все дело. Так оно едва и не случилось.

В. А. Каламкаров, в то время уже заместитель министра нефтяной промышленности, вспоминает: «После очередного сигнала «доброжелателей» первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана М. Д. Багиров позвонил министру нефтяной промышленности Н. К. Байбакову и попросил его прислать в Баку комиссию министерства. Байбаков поручил мне и А. О. Асан-Нури выехать в Баку и все тщательно проверить. Над Оруджевым нависла серьезная угроза, окажись он не прав в своих расчетах. Но Сабит Атаевич не ошибся. Мы вместе с проектировщиками всё проверили, убедились в прочности конструкций и больше для перестраховки, чем по необходимости, посоветовали Оруджеву укрепить некоторые узлы. Багирову же сообщили, что дефектов проект не имеет.

К тому времени добыча морской нефти выросла и стала большей, чем на суше. Правда, тут же появились разговоры о том, что ее себестоимость будет значительно выше. И эти прогнозы пессимистов не подтвердились».

Технические новшества в области разведки и добычи нефти, предложенные С. А. Оруджевым и его товарищами, были настолько оригинальны и необходимы стране, все еще возрождавшей разрушенное войной хозяйство, что их признали выдающимися и дважды представили на соискание Сталинской премии.

Сталинская премия, позднее преобразованная в Государственную, по своей значимости в те годы, пожалуй, превосходила Ленинскую и имела три степени: первая — 150 тысяч рублей, вторая — 100 тысяч и третья — 50 тысяч рублей.

В 1949 году С. А. Оруджев был удостоен Сталинской премии третьей степени, а в 1951 году он получил эту же премию, но уже первой степени. Вот дословная выдержка из газеты «Правда» за 16 марта 1951 года:

«Сталинские премии за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы в области разведки и добычи полезных ископаемых.

Премии первой степени в размере 150 000 рублей присуждены: Алиеву Курбану Аге, руководителю работы, геологу, Абасову Курбану Абае Кули оглы, Каверочкину Михаилу Павловичу, буровым мастерам, Бабаеву Насрулле Хан Баба оглы, Камладзе Александру Артемьевичу, Гробштейну Соломону Романовичу, Межлумову Леону Арсеньевичу, Мелик-Пашаеву Враму Самсоновичу, Ногаеву Виктору Антоновичу, Оруджеву Сабиту Атаевичу (курсив наш. — В. Р., А. С.), Саакову Николаю Вартановичу, Сафарову Юсуфу Али Гули оглы, Тер-Авакову Гургену Мосесовичу, Якубову Ахаду Алекпер оглы, инженерам — за открытие и освоение морских нефтяных месторождений».

5—14 октября 1952 года в Москве проходит XIX съезд партии, на котором в последний раз выступал И. В. Сталин. Съезд утвердил директивы нового пятого пятилетнего плана развития народного хозяйства страны на 1951–1955 годы, в котором топливно-энергетическому балансу было отведено особое место. К тому времени уже были приняты решения по началу разведки на нефть и газ в районах Западной Сибири.

Сабит Атаевич занимался морской добычей нефти до 1953 года. За те четыре года, что он занимал должность начальника Главморнефти, на промыслах Каспийского моря произошли огромные изменения. Если в 1949 году там пробурили в общей сложности около 45 тысяч метров пород и добыли 797 тысяч тонн нефти, то в 1953 году итоговый показатель бурения превысил 94 тысячи метров, а годовая добыча нефти составила 2 миллиона 984 тысячи тонн.

Но и в последующем Нефтяные Камни оставались в центре внимания Сабита Атаевича. Так, Паша Асцатурович Арушанов, который в конце 1950-х годов работал заведующим отделом нефтяной промышленности ЦК компартии Азербайджана, вспоминал:

«В 1957 году на Нефтяных Камнях разразился невиданной силы шторм. Высота волны достигала 11 метров. Одна из волн смыла основание, с которого бурила очередную разведочную скважину бригада Героя Социалистического Труда Каверочкина. Вся смена бригады и сам Каверочкин погибли. Случилось это ночью. Волны четырьмя накатами крушили эстакады и приэстакадные площадки, высота которых от зеркала воды достигала 9 метров.

Утром, когда стало известно о стихии, на Нефтяные Камни была направлена правительственная комиссия во главе с С. А. Оруджевым, в состав которой включили и меня.

Вертолеты тогда еще не летали на морские месторождения. Поэтому мы вышли на Нефтяные Камни на большом судне. Судно это не могло пришвартоваться к причалу, и нам пришлось при большом волнении пересесть в открытом море на катер, который находился на расстоянии двух метров от борта. Надо было прыгать с судна на катер в момент, когда они оказывались на одном уровне, а высота волны доходила до пяти метров. Сабит Атаевич прыгнул первым, за ним последовали остальные члены комиссии.

Когда море немного успокоилось и волны уже не перекатывались через эстакады, мы осмотрели разрушения, постарались выявить их причину. Сабит Атаевич активно участвовал в этой работе, вносил конструктивные предложения, проводил инженерные расчеты. Затем, вернувшись в Баку, подготовили предложения по предупреждению разрушений сооружений от морской стихии в будущем. В частности, было принято решение на наиболее опасных участках поднять высоту эстакад до 11 метров».

На Нефтяных Камнях по инициативе С. А. Оруджева в 1958 году началось строительство поселка. Были построены две электростанции мощностью 250 кВт, котельная, нефтесборочный пункт, очистные установки, 16 двухэтажных жилых домов, больница, баня и т. д. Эти строения и легли в основу будущего города.

В 1960 году первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев посетил Нефтяные Камни. В составе этой делегации был и С. А. Оруджев — в то время постоянный представитель Совета министров Азербайджанской ССР при Совете министров СССР. Перед этой поездкой он проинформировал Никиту Сергеевича о истории создания Нефтяных Камней, а затем все показал и рассказал ему на месте. В результате этой поездки удалось оперативно решить две серьезные проблемы месторождения.

Во-первых, Хрущев дал распоряжение доставлять вахты с берега на месторождение вертолетами Ми-4. До этого людей, продукты, всевозможные товары доставляли с берега только морским путем. Во-вторых, он распорядился строить пяти- девятиэтажные дома на насыпных основаниях. До этого там строились только одно-двухэтажные дома на сваях.

Таким образом, была решена важная проблема жилья для нефтяников-вахтовиков, большая часть из которых в первое же время работы на Нефтяных Камнях жила в каютах старых кораблей, затопленных около островков. Вполне понятно, что условия их жизни были поистине ужасными.

И наконец, в 1981 году от Нефтяных Камней до материка был построен первый подводный нефтепровод.

Но это было значительно позже. Тогда же, в конце 1940-х годов, правительством страны перед Миннефтепромом СССР была поставлена задача создать специальную технику для повышения темпов и качества освоения нефтяных месторождений и строительства магистральных нефтепроводов. В решение этой задачи включился созданный в 1948 году Всесоюзный научно-исследовательский институт по строительству объектов нефтяной и газовой промышленности (ВНИИстройнефть). Первенцем механизации земляных работ в строительстве нефтепроводов стал отечественный роторный экскаватор ЭР-1. Серийное производство этих машин началось в 1949 году.

Таким образом, при участии и последующей разноплановой поддержке С. А. Оруджева на Нефтяных Камнях впервые был отработан полный цикл морских работ: от поисков нефти и газа до сдачи готовой продукции, от экспериментов в области морской техники до ее массового освоения и внедрения. В процессе ведения разведочных и эксплуатационных работ на Нефтяных Камнях была создана целая школа подготовки научных кадров. На практике осуществлялись новейшие идеи и разработки ученых, а нефтяники приобретали профессиональный опыт и навыки в сложнейших морских условиях.

Глава шестая ХРУЩЕВСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ

Смерть Сталина многое изменила в жизни Советского государства. В качестве преемника выдвигается Георгий Максимилианович Маленков, который вскоре был вынужден уступить пост первого секретаря ЦК партии Никите Сергеевичу Хрущеву, оставив за собой руководство Советом министров СССР. Совместными усилиями Хрущев и Маленков «свалили» рвавшегося к власти Лаврентия Берию. Начинается реабилитация ранее незаконно осужденных граждан, постепенно нормализуются отношения в партийных организациях и трудовых коллективах. После этого многим производственникам дышать стало легче.

В 1953 году Оруджев назначается начальником Главного управления по добыче нефти в южных и западных районах (Главзападнефтедобычи) Министерства нефтяной промышленности СССР, которое по-прежнему возглавлял Байбаков. Однажды, увидев Сабита Атаевича на одном из совещаний, Николай Константинович попросил его задержаться. Когда они остались одни, Байбаков, хитро улыбнувшись, сказал:

— А ты знаешь, что наш «друг» Багиров снят с должности первого секретаря ЦК КП Азербайджана? На последнем июльском Пленуме ЦК КПСС он попытался отмыться за свои прежние преступления, заявив, что Берия — это хамелеон, злейший враг партии и народа. Но сам тут же был обвинен, что долгие годы пользовался покровительством этого врага народа. Его вывели из состава ЦК и Президиума Верховного Совета СССР. Правда, и на этот раз подлецу удалось ускользнуть от должного наказания. Он только переведен с большим понижением на должность заместителя начальника по кадрам объединения «Куйбышевнефть». Так что не исключено, что тебе придется встретиться с этим негодяем по работе. Правда, я сделаю все возможное, чтобы избавить от него наше министерство.

И хотя при одном упоминании имени Багирова у Сабита Атаевича сводило скулы, известие о его падении не особенно обрадовало. Было досадно, что такой человек вдруг оказался причастным к нефтяному делу, которому нанес столько вреда в прошлом и которому сам Оруджев верно служил многие годы.

— Хочется верить, что эта грязь не успеет испачкать нашу чистую и благородную нефть, — ответил он с горечью в голосе.

Слова Сабита Атаевича оказались пророческими. В марте 1954 года Багиров был исключен из партии и арестован.

1953 год стал памятным для отечественной нефтяной промышленности еще одним неординарным событием. 21 сентября в районе села Березова в Западной Сибири внезапно ударил мощный фонтан газа. 1 ноября было сделано «Заключение комиссии Министерства нефтяной промышленности СССР о состоянии Березовской опорной скважины треста «Тюменьнефтегеология» и о значении открытия Березовского месторождения». В этом документе, в частности, указывалось, что «открыта залежь горючего газа с ориентировочным дебитом в несколько сотен тысяч кубических метров в сутки. Открытие горючего газа в Березовском районе имеет очень большое значение. Впервые в Западно-Сибирской низменности получен фонтан газа, свидетельствующий о большой перспективности северо-западного борта Западно-Сибирской впадины».

На основании этого заключения 15 декабря 1953 года была составлена записка министра нефтяной промышленности СССР Н. К. Байбакова Геологическому управлению министерства (начальник М. Ф. Мирчик), Главнефтегазразведке (начальник Г. Л. Гришин) и Главнефтегеофизике (начальник Ф. А. Алексеев) об увеличении в 1954 году объема работ на Березовском месторождении.

На ликвидацию аварии и закрытие скважины — первооткрывательницы Березовского месторождения потребовалось почти пять месяцев. Только в феврале 1954 года в Березове наступила тишина. После этого началась плановая подготовка к промышленной эксплуатации первого газового месторождения Западной Сибири.

В 1955 году министром нефтяной промышленности СССР назначается Михаил Андрианович Евсеенко, жизнь и деятельность которого долгие годы были тесно связаны с Азербайджаном и Бакинским нефтяным районом. Он родился в 1908 году в городе Хашури (Грузия) в семье рабочего-железнодорожника. Трудовую деятельность начал в 1924 году учеником слесаря. В 1936 году Михаил окончил Азербайджанский индустриальный институт и работал на нефтепромыслах Азнефти: сначала рядовым инженером, а через год после окончания института — управляющим крупнейшим трестом «Лениннефть». Но достаточно поработать в этой должности он не успел, так как был отозван на советскую работу. В 1937 и 1938 годах М. А. Евсеенко был председателем Бакинского совета депутатов трудящихся.

В 1938 году его перевели в Москву на должность начальника Главнефтедобычи НКТП СССР. С 1939 по 1940 год он был заместителем наркома нефтяной промышленности.

Но непосредственно перед войной Михаил Андрианович снова возвращается в Баку, где в период с 1940 по 1942 год возглавлял Азнефтекомбинат.

В 1942 году М. А. Евсеенко снова возвращается в Москву в качестве заместителя, а в 1944 году становится первым заместителем наркома нефтяной промышленности. Все эти годы он непосредственно отвечал за бесперебойное обеспечение фронта нефтепродуктами, занимался перебазированием нефтяных предприятий в восточные районы страны, являлся одним из организаторов освоения месторождений «Второго Баку».

В 1946 году М. А. Евсеенко стал министром нефтяной промышленности восточных районов СССР, при объединении нефтяных министерств в 1948 году — первым заместителем министра. В это время он уделял много внимания развитию геолого-разведочных работ на нефть и газ, совершенствованию техники и технологий бурения глубоких скважин.

И вот в 1955 году Михаил Андрианович становится министром нефтяной промышленности СССР. Он полностью отдается любимому делу, вносит большой вклад в подготовку разведанных запасов нефти и газа, в решение проблем рациональной разработки месторождений и др. Но наступают новые времена. По инициативе Хрущева распускаются министерства и образуются совнархозы. С 1958 по 1963 год Михаил Андрианович являлся председателем Чечено-Ингушского совнархоза. Несмотря на то, что в круг его обязанностей в это время входит очень много различных вопросов, Евсеенко постоянно бывает на грозненских нефтепромыслах, внимательно отслеживая развитие нефтяного дела в этом районе.

Но в последующем Михаилу Андриановичу не удается вернуться к столь любимому нефтяному делу. В 1963 году, после упразднения совнархозов, его назначают заместителем начальника Главного управления геологии и охраны недр при Совете министров СССР, затем заместителем председателя Геологического комитета РСФСР. А в 1965 году Евсеенко становится первым заместителем министра геологии СССР. В этом качестве он проработал более десяти лет и по состоянию здоровья вышел на пенсию в 1976 году. Он ушел из жизни после тяжелой и продолжительной болезни 2 марта 1985 года.

К середине 1950-х годов назрела необходимость выделения газовой промышленности в самостоятельную отрасль народного хозяйства. По этому поводу весной 1955 года к правительству страны обратился министр нефтяной промышленности Н. К. Байбаков. В мае того же года вопрос о развитии газовой промышленности и задачах по газоснабжению городов в 1955–1960 годах был рассмотрен правительством. Н. К. Байбакову, занявшему к тому времени пост председателя Госплана СССР, было поручено возглавить комиссию, специально созданную для рассмотрения этого вопроса. В ее состав вошли М. 3. Сабуров, И. Ф. Тевосян, А. Г. Шереметьев, М. А. Евсеенко и А. Б. Зверев. Комиссия сделала вывод о необходимости выделения газового дела в самостоятельную отрасль народного хозяйства.

В качестве первого шага реализации этого предложения было решено вывести строительную отрасль из Министерства газовой промышленности. Весной 1955 года было создано Министерство строительства предприятий нефтяной промышленности СССР. Министром назначается А. К. Кортунов.

Министром нефтяной промышленности назначается Михаил Андрианович Евсеенко — нефтяник с большим стажем. В 1946 году он возглавил Министерство нефтяной промышленности восточных районов, а с 1948 года был первым заместителем объединенного Министерства нефтяной промышленности СССР, возглавляемого Н. К. Байбаковым.

В мае 1955 года Н. К. Байбаков назначается председателем Госплана СССР, а С. А. Оруджев становится заместителем министра нефтяной промышленности СССР. Расширяется круг решаемых вопросов, появляются новые задачи, требующие оперативного вмешательства. Сабит Атаевич с головой уходит в работу, часто бывает в командировках по стране, изредка выезжает за рубеж.

В том же году он во главе делегации министерства посещает Китайскую Народную Республику и знакомится с ее нефтяной промышленностью. Его поражают бедность и трудолюбие китайского народа, его оптимизм и любознательность. Во время визита решаются вопросы командирования советских специалистов на нефтяные месторождения Китая и подготовки китайских специалистов в техникумах и вузах СССР. Домой Сабит Атаевич возвращается, наполненный впечатлениями и творческими планами.

Но 1956 год принес потрясение советскому народу. Во второй половине февраля проходит XX съезд партии, на котором Н. С. Хрущев выступил с секретным докладом, разоблачающим культ личности И. В. Сталина. Съезд утверждает новый, шестой пятилетний план развития народного хозяйства страны на 1956–1960 годы. По этому плану приоритеты отдаются развитию тяжелой промышленности, энергетики и сельского хозяйства.

2 августа 1956 года в целях обеспечения всемерного развития газовой промышленности и широкого использования газа в народном хозяйстве, увеличения доли газа в топливно-энергетическом балансе страны и организации производства химической продукции из газа Совет министров СССР принял постановление об образовании Главного управления газовой промышленности при Совете министров СССР — Главгаза СССР. Начальником Главгаза СССР был назначен Алексей Тихонович Шмарев. На Главгаз СССР возлагались задачи по ведению поисково-разведочных работ на газ, по добыче и организации использования природных и попутных нефтяных газов, по переработке сланцев, углей и торфа для получения искусственных газов и химических продуктов, по руководству проектированием, строительством и эксплуатацией предприятий по добыче и производству газов и магистральных газопроводов для снабжения населенных пунктов и промышленных предприятий, по руководству научно-исследовательскими работами в области газовой промышленности, по разработке перспективных планов добычи, переработке горячих газов и использованию их в народном хозяйстве.

Оруджев был делегатом исторического XX съезда партии и слушал секретный доклад Хрущева, разоблачающий культ личности Сталина. Стало ясно, что после этого произойдут большие перемены в высших эшелонах власти. Кто-то из делегатов от Азербайджана высказал мысль, что в числе наказанных будет и бывший первый секретарь Азербайджана Багиров, который к тому времени уже больше года ждал суда в одном из следственных изоляторов Москвы.

Справедливость восторжествовала. В 1956 году Багиров, как сообщник Берии, предстал перед судом Военной коллегии, проходившим в Баку. На этом процессе еще раз вскрылась подлая, двуличная сущность недавнего партийного бонзы и практически безраздельного хозяина Азербайджана. «На суде бледный и обмякший Багиров, признавшийся в тяжких преступлениях, заявил, что заслуживает за свои злодеяния не просто расстрела, а четвертования, — пишет Н. К. Байбаков. — Вот, мол, сам осознал, чистосердечно оценил, чего заслуживает — пусть учтут и… тут же попросил о снисхождении к нему, «торжественно» обещая отдать остаток жизни служению Родине. И здесь, на краю смерти, он пытался выторговать смягчение приговора, хоть как, но лишь бы жить. Однако «вышки» ему избежать не удалось».

Военная коллегия Верховного суда СССР «за нарушение социалистической законности» приговорила Багирова к смертной казни. Вместе с Багировым по процессу проходили бывшие наркомы внутренних дел Азербайджана Т. М. Борщев, Дагестана — Р. А. Маркарян и Армении — X. И. Григорян, которые также были осуждены и расстреляны.

В конце января 1957 года широкому кругу руководителей страны для обсуждения была разослана записка Н. С. Хрущева об улучшении руководства промышленностью и строительством. Причиной ее появления стал нарастающий дефицит бюджета СССР. В частности, для покрытия валютных расходов страны всё больше золота приходилось продавать за рубеж.

Суть записки заключалась в предложении отменить ведомственное подчинение предприятий и отдать их в ведение регионов, образовав крупные территориальные советы народного хозяйства — совнархозы. Предполагалось, что в этом случае ресурсы будут распределяться рациональнее и все возникающие проблемы будут решаться быстрее. Министерства за ненадобностью ликвидировались.

В ходе обсуждений предложение Н. С. Хрущева поддержали: первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Н. А. Мухитдинов, председатель Совета министров Украинской ССР Н. Т. Кальченко, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Ф. А. Козлов, первый секретарь Московского обкома И. В. Капитонов. Против высказались председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин, его первый заместитель М. Г. Первухин, а также В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и первый секретарь ЦК компартии Украины П. Е. Шелест.

Мнение Н. С. Хрущева возобладало, и на сессии Верховного Совета СССР постановление о ликвидации министерств было принято единогласно. На местах создали советы народного хозяйства — совнархозы. Министерства были преобразованы в комитеты с функцией технического контроля над предприятиями, главным органом управления помимо правительства стал Госплан СССР.

В связи с образованием совнархозов и разделом министерств была сделана попытка принизить значение бакинской нефти в энергетическом балансе страны и таким образом лишить Азербайджан значительной доли финансирования из Центра, направив его в другие республики.

В частности, в начале 1957 года в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС поступила аналитическая записка от заместителя председателя Госплана СССР, некоего Мкртчяна, об экономической невозможности вложения средств в разработку нефтяных месторождений в Азербайджане. Другими словами, нефтяная промышленность республики подлежала свертыванию. При этом не бралось в учет то, что все проекты по свертыванию нефтяной отрасли Азербайджана разрабатывались через несколько лет после окончания Великой Отечественной войны, во время которой экономика Азербайджана работала на износ и еще полностью не была восстановлена.

Узнав об этом, первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Имам Дашдемирович Мустафаев, подготовив встречную докладную записку, немедленно вылетел в Москву и добился приема непосредственно у Хрущева. Байбаков по своим каналам узнал об этой поездке и также, не дожидаясь вызова, направился в Кремль. Позже один из писателей со слов Мустафаева эту встречу описал так:

«Москва. Кремль. Февраль 1957 года. В просторном, обставленном мебелью в духе советского монументализма, кабинете первого секретаря ЦК КПСС в ранние в это время года вечерние сумерки было светло. За широким письменным столом, склонившись над бумагами, в сталинском кресле сидел «первый коммунист», как любил называть себя Никита Сергеевич Хрущев. Он был погружен в чтение документа. Заметно было, что Хрущев очень раздражен. По другую сторону стола сидел первый секретарь ЦК КП Азербайджана Имам Дашдемирович Мустафаев, терпеливо дожидаясь, пока руководитель Коммунистической партии и фактически руководитель страны дочитает его докладную записку.

Документ, который был представлен Хрущеву, реально обрисовывал создавшееся на то время положение дел в нефтяной промышленности Азербайджана. В нем указывалось:

«Отечественная война нанесла значительный ущерб азербайджанской нефтяной промышленности. В годы войны эксплуатационное и разведочное бурение было свернуто. Квалифицированные кадры частью были мобилизованы в ряды Советской армии, частью перебазированы в восточные нефтяные районы. Значительное количество оборудования также было переброшено на восток. Прекращение разведочного бурения, особенно на новых площадях, сказалось на послевоенном развитии нефтяной промышленности республики. До последних лет (до 1957 года), если не считать морских нефтяных месторождений, на суше не было подготовлено ни одного крупного месторождения. Но, несмотря на это, благодаря возрастающим из года в год темпам добычи нефти на площадях Нефтяных Камней (которые компенсировали ее падение на старых площадях) наблюдалось некоторое увеличение добычи нефти по республике в целом. Если в 1950 году там добывалось 14 776,5 тысяч тонн, то в 1956 году — 15 560,2 тысяч тонн…

Несмотря на это сохраняется рентабельность азербайджанской нефти и нефтепродуктов, вырабатываемых на заводах Азербайджана, по сравнению с другими регионами добычи.

Высокая ценность нефти Азербайджана обуславливается не только большим потенциальным содержанием светлых нефтепродуктов и масел, но также и тем, что они содержат минимальное количество серы (0,1–0,3 процента) по сравнению с нефтью Татарии, Башкирии, Поволжья, Закаспия и Ухты (2–5,0 процента), незначительное количество твердых парафинов, солей и смол. Незначительное содержание серы в бакинской нефти и в вырабатываемых из нее мазутах делает последние единственно пригодными в качестве технологического топлива для металлургической промышленности. Поэтому не случайно вырабатываемые в Баку мазуты полностью вывозятся, а в Баку для нужд промышленности завозятся сернистые мазуты восточных заводов. За один 1956 год из Баку было отправлено 2177 тысяч тонн сернистых мазутов.

Таким образом, благодаря своему высокому выходу получаемые из нефти Азербайджана готовые нефтепродукты, в особенности масла, обходятся дешевле, чем аналогичные продукты, вырабатываемые из нефти восточных нефтяных районов. Например, отпускная цена за тонну авиационного бензина марки 95/130 в Баку составляет 820 рублей (в ценах 1957 года. — В. В, А. С.), а на Новоуфимском заводе — 1158 руб., на авиационный бензин марки 91/115 в Баку — 520 рублей, в Грозном — 890 рублей и т. д.»

Если бы случайный наблюдатель в этот момент видел Хрущева — как он, все более раздражаясь по мере чтения, буквально меняется в лице, сердито постукивает согнутыми в кулак пальцами по столу и порой прерывает чтение недовольными возгласами, — он не узнал бы в нем того добродушного, простоватого человека, посещающего дни рождения и свадьбы знатных колхозников и рабочих, образ которого (быть может, неспроста) навязывался народу казенной пропагандой. То был совершенно иной Хрущев: умеющий вмиг схватить суть прочитанного и давать точную оценку факту.

— Байбакова ко мне! — бросил Хрущев в трубку одного из многочисленных телефонов и опять склонился над бумагами.

Председатель Государственного планового комитета при Совете Министров СССР Николай Байбаков появился так быстро, словно был перед этим не у себя в Госплане, а где-то тут, в одном из кремлевских кабинетов, ожидая вызова.

Хрущев поднял голову, и Мустафаев отметил про себя, что у первого секретаря от волнения даже изменился цвет лица.

— Что это ты там, в Госплане выдумал? — не спросил даже, а скорее выкрикнул Хрущев. — Ты же сам бакинец. Ты что, не знаешь, что для СССР значит Баку и его нефть?

Байбаков слушал, ничего не отвечая.

— Вот, товарищ Мустафаев сам приехал и привез справку — ответ по поводу вашей так называемой аналитической записки. Он и рассказал мне о вашей затее. Почему меня не проинформировали?

Байбаков по-прежнему виновато молчал. Хрущев не успокаивался и даже раз-другой выругался.

— Что ты молчишь, отвечай! Это твое умозаключение?

— Нет, — ответил председатель Госплана.

— А кто это придумал?

— Записку составил заместитель председателя Госплана Мкртчян вместе с заведующим отделом Каламкаровым. Они и направили ее в Комитет Партийного Контроля при ЦК КПСС, (председателем КПК с 1956 года был Николай Михайлович Шверник. — В. Р., А. С.).

— И ты хочешь убедить меня, что не был в курсе, когда готовилась эта чушь? — не унимался Хрущев. — На что рассчитывали ты и этот Мкртчян, передавая, не проинформировав меня, докладную в Комитет Партийного Контроля? Или Шверник тоже в вашей команде?

Байбаков молчал, не зная, что ответить».

Нефтяная промышленность Азербайджана была сохранена. Более того, по решению Хрущева туда были направлены дополнительные средства.

Правда, Мустафаев вскоре после той встречи, 8 июля 1959 года, постановлением IX Пленума ЦК КП Азербайджана был смещен с занимаемой должности. Его обвинили в национализме.

В июне 1957 года С. А. Оруджев был назначен председателем Совнархоза Азербайджанской ССР, став вместе с тем и первым заместителем председателя Совета министров Азербайджана.

В должности председателя азербайджанского совнархоза Сабит Атаевич проработал менее двух лет. Масштабы и новизна новой работы были таковы, что освоить их полностью за короткое время не представлялось возможным. Нескончаемый вал всевозможных дел целиком захватывал руководителя и нес его по намеченному свыше курсу. Изучение директив, постановлений правительства, организация их выполнения и отчеты по этим документам отнимали почти все время. И все же Сабит Атаевич находил возможности для конкретных дел.

Владимир Николаевич Щелкачев вспоминает:

«Оруджев в совнархозе работал всего два года, но за это время сделал очень много. Он оживил деятельность некоторых отраслей промышленности, которые остановились в своем развитии и находились в тяжелом финансовом положении. На базе недостроенных и консервированных предприятий был построен шинный завод, для которого он добился закупки по импорту пресс-форм. На небольшом заводе в Кишлах было налажено производство холодильников и кондиционеров. Много внимания он уделял Сумгаитскому промышленному комплексу, особенно заводу синтетического каучука и трубопрокатному заводу.

Его опыт крупного хозяйственника и организаторский талант позволили бы еще немало сделать для развития всех отраслей промышленности республики, но нашлись критиканы. Они начали необоснованно связывать Сабита Атаевича с бывшим руководством Азербайджана, которое не смогло вписаться в новый курс хрущевской «оттепели» и было отправлено в отставку. Продолжать работу в таких условиях становилось все труднее, и Оруджев решил просить о переводе».

Но не сплетни и не «шептуны» стали истинной причиной ухода Сабита Атаевича из совнархоза. К тому времени, поработав заместителем министра нефтяной промышленности, он убедился в необходимости проведения четкой государственной политики в отношении всех составных топливно-энергетического комплекса страны. Деление нефтяной отрасли по совнархозным «квартирам» сильно мешало ее развитию. Его опасения полностью подтвердились.

Сабит Атаевич с первых дней своей работы на новой должности установил контакт с Отделом тяжелой промышленности ЦК Азербайджана, который в то время возглавлял Паша Асцатурович Арушанов. Совместными усилиями они добились того, что руководство республики решило не передавать в совнархоз объединение «Азнефть» со всеми его предприятиями, а оставить их в составе этого объединения.

Об этом периоде работы Оруджева Арушанов позже говорил:

«За это время Сабит Атаевич сделал очень многое. Он оживил деятельность некоторых отраслей промышленности, которые в связи с их распылением по совхозам остановились в своем развитии и находились в тяжелом финансовом положении…

Я несколько раз вместе с Сабитом Атаевичем посетил новые предприятия — шинный завод в Баку, завод холодильников и кондиционеров в Кишлах и был свидетелем того, как он в короткой беседе с руководителями вникал в технологию производственных процессов, решал вопросы обеспечения этих важнейших для экономики республики предприятий оборудованием, запасными частями и материалами.

Каждый приезд Оруджева в какой-либо город или на предприятие был поистине знаковым. Так, однажды он позвонил мне и предложил поехать в Сумгаит — крупный промышленный центр республики. Здесь действовали такие предприятия, как завод стальных конструкций, трубопрокатный и химический заводы.

На заводе стальных конструкций мы, после осмотра производственных цехов, зашли в кабинет директора. Там Сабит Атаевич извлек из кармана записную книжку и перечислил вопросы, которые ранее директор этого предприятия поставил перед совнархозом. Он обстоятельно дал ответ по каждому из вопросов и объявил, что все просьбы на уровне руководства совнархоза рассмотрены и в большинстве своем удовлетворены. После этого он спросил, есть ли у директора новые вопросы, которые он может высказать в присутствии представителя ЦК. Директор смутился и заявил, что у него новых заявок нет.

— Тогда давайте поговорим о недостатках в вашей работе, — предложил Сабит Атаевич и так же обстоятельно, по пунктам начал называть все отмеченные им недостатки. Директор завода пытался сразу же парировать некоторые из них, но Оруджев прервал его.

— Не надо спешить. Вы же видите, я внимательно записал каждый из ваших вопросов, проработал его и только затем дал ответ. Рекомендую вам поступить так же. У вас слишком большое хозяйство, и не удивительно, что вы можете чего-то не знать. Но разобраться и обстоятельно ответить вам все же придется.

С таким стилем работы многие руководители предприятий Азербайджана до того времени не сталкивались».

Негативные стороны хрущевской экономики видели и многие другие руководители, но сам Никита Сергеевич и его ближайшее окружение продолжали гнуть ранее намеченную линию, несмотря на ее вред народному хозяйству. Н. К. Байбаков пишет:

«В Госплане Российской Федерации в течение года я занимался в основном организационными вопросами совнархозов. За время этой реорганизации выявились серьезные недостатки: управление промышленностью раздробилось, нарушились хозяйственные связи между районами страны, усилились местнические настроения в республиках.

Госплан много раз предупреждал правительство о возможности возникновения указанных тенденций. Так, в июне 1957 года А. Ф. Засядько, заведующий топливным отделом Госплана, представил в правительство записку о своей поездке в Донбасс. В записке был специальный раздел «о борьбе с местничеством», о невыполнении совнархозами обязательств по поставкам оборудования. И все это подтверждалось фактами нарушения плановой дисциплины под видом «местных интересов».

Некоторые совнархозы произвольно уменьшали выпуск своей продукции, как, например, Новосибирский совнархоз, резко сокративший производство дефицитного литейного оборудования.

В своей записке о фактах местничества и других недостатках в работе совнархозов, направленной в Совмин РСФСР, специалисты Госплана писали, что новые организации — карликовые, нередко дублируют друг друга, есть тенденции в хозяйствах к самоизоляции, зачастую местные совнархозы сокращают выпуск продукции, которую они поставляют в другие экономические районы (говоря сегодняшним языком, шла уродливая экономическая суверенизация)».

В феврале 1958 года в Большом Кремлевском дворце состоялось совещание руководителей совнархозов и Госпланов всех союзных республик. С докладом выступил председатель Госплана СССР Иосиф Иосифович Кузьмин. Он попытался дать положительную оценку работе совнархозов, но для многих его слова звучали неубедительно.

Затем начались выступления представителей с мест. И эти чиновники, опасаясь за свою карьеру, хвалили «мудрость» правительства, создавшего совнархозы. Свои недостатки в работе они объясняли слабостью и вялостью действий планирующих органов.

Как бы для оправдания слово было предоставлено Байбакову. Но едва Николай Константинович начал говорить, как Хрущев, вдруг побагровев, перебил его и стал беспощадно распекать за работу Госплана РСФСР, который якобы тормозит развитие совнархозов.

В перерыве Оруджев, улучив удобный момент, подошел к Байбакову и постарался его утешить. Но Николай Константинович только махнул рукой. Во взгляде его была нескрываемая обида. В начале мая того же года Байбаков был смещен с поста председателя Госплана РСФСР и назначен председателем Краснодарского совнархоза. Со стороны это выглядело показательным наказанием провинившегося школьника, которого насильно заставляли посещать уроки нелюбимого учителя. Ничего хорошего такой воспитательный эксперимент дать не мог. И, видя все это, Оруджев решил проситься на другую работу. В 1959 году он был переведен в Москву на должность постоянного представителя Совета министров Азербайджана при Совете министров СССР. Но, уезжая, Сабит Атаевич передал свое хозяйство в надежные руки. Председателем Совета народного хозяйства Азербайджана стал старый знакомый Сабита Атаевича по учебе в институте и работе, крупнейший руководитель нефтяного хозяйства этой республики Сулейман Азатович Везиров. Об этом человеке нужно сказать особо.

Сулейман Везиров происходил из дворянского рода Вези-ровых. Он родился в Баку в семье военного, учился в реальном училище в городе Шуша (Нагорный Карабах), затем поступил в Бакинский промышленно-экономический техникум. После окончания техникума в 1927 году работал замерщиком нефти на нефтепромысле в Биби-Эйбате, техником на первом морском нефтяном промысле Бухта Ильича. Работа на промыслах и влияние близкого родственника, главного инженера Азнефти Ф. Рустамбекова, предопределили окончательный выбор его дальнейшего пути.

В 1929 году Везиров поступил на горный факультет Азербайджанского индустриального института, который успешно окончил в 1932 году. После этого он работал на бакинских промыслах и за несколько лет прошел все ступени профессионального роста, от рядового инженера до главного инженера Азнефтекомбината, руководил всеми сферами нефтяного хозяйства Азербайджана от геологии до научно-исследовательских и проектных работ. В те годы нефтяникам приходилось работать в сложных условиях, любые производственные просчеты могли стоить специалисту жизни. Но С. А. Везиров достойно показал себя и в трудном 1941 году был награжден орденом Ленина. А в 1942 году возглавил Азнефтекомбинат, где заместителем начальника по бурению в то время работал Оруджев. Работа этого объединения в годы Великой Отечественной войны была настолько успешной, что 24 января 1944 года за особые заслуги в деле развития нефтяной промышленности С. А. Везирову было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

С 1945 года Сулейман Азатович Везиров — начальник объединения «Азнефть». Сабит Атаевич становится его заместителем. Начало их совместной мирной работы было отмечено вводом в разработку богатейшего Бузовнинско-Маштагинского нефтяного месторождения.

В 1946 году Везиров переведен в Москву, в Министерство нефтяной промышленности СССР, на должность начальника Главного управления по добыче нефти южных и западных районов (Главюжзападнефти). Оруджев назначается начальником отдела добычи нефти этого управления.

В последующем на некоторое время судьба развела Везирова и Оруджева. Сулейман Азатович в 1949 году был направлен в Туркмению, где было открыто крупное месторождение Кум-Даг. Он возглавил объединение «Туркменнефть» и приложил немало усилий для того, чтобы в пустынном краю по-новому организовать нефтедобычу: проложить дороги, обустроить промыслы, создать нормальные бытовые условия для нефтяников и их семей. За четыре с половиной года работы Везирова в Туркмении возглавляемый им коллектив удвоил добычу нефти. За освоение Кум-Дагского месторождения С. А. Везиров был удостоен Государственной премии СССР.

В 1954 году после окончания Академии нефтяной промышленности опыт С. А. Везирова потребовался на родине, в Азербайджане, где нефтяная промышленность переживала трудное время. Многие месторождения перешли на позднюю стадию разработки, и необходимы были решительные меры для поддержания уровня добычи, снижения ее себестоимости. В этих условиях он был назначен министром республиканского Министерства нефтяной промышленности. В то время С. А. Оруджев также возвращается в Азербайджан в качестве председателя Совета народного хозяйства Азербайджанского экономического административного района, и они с Везировым опять тесно и плодотворно работают рядом. А после ухода в 1959 году Сабита Атаевича на работу в Москву Сулейман Азатович назначается на его место. В 1965 году он становится заместителем председателя Совета министров АзССР, а с 1970 года и до последних дней жизни работает в должности заместителя председателя Президиума Верховного совета АзССР. Награжден четырьмя орденами Ленина и шестью орденами Трудового Красного Знамени. С. А. Везиров умер в 1973 году, оставив неизгладимый след в истории Азербайджана и его нефтяной промышленности.

Несмотря на волю Н. С. Хрущева, старания многих людей, в том числе Оруджева и Везирова, идея совнархозов себя не оправдала. Образование этих органов управления народным хозяйством СССР не помогло решить и продовольственные проблемы. За первые 12 лет после смерти Сталина Советский Союз реализовал через Моснарбанк свыше трех тысяч тонн золота, причем большая часть (1244 тонны) была продана в 1963–1964 годах. Несмотря на это в 1964 году в стране возник ощутимый недостаток хлеба, и руководство СССР впервые решилось на закупку зерна за границей.

На сентябрьском Пленуме ЦК КПСС 1964 года было заявлено, что «управление промышленностью по территориальному принципу, несколько расширив возможности межотраслевой специализации и кооперирования промышленного производства в пределах экономических районов, в то же время сдерживало развитие отраслевой специализации и рациональных производственных связей между предприятиями, находящимися в разных экономических районах, отдалило науку от производства, привело к раздробленности и многоступенчатости руководства отраслями промышленности, к потере оперативности в работе… Пленум ЦК КПСС считает необходимым организовать управление промышленностью по отраслевому принципу, образовать союзно-республиканские и общесоюзные министерства по отраслям промышленности».

Через месяц после этого Пленум ЦК КПСС настоял на отставке Хрущева. Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Леонид Ильич Брежнев. В октябре 1965 года в СССР были вновь образованы отраслевые министерства, ликвидированные семью годами ранее.

8 июля 1959 года пост первого секретаря ЦК КП Азербайджанской ССР в результате конфликта с Никитой Сергеевичем Хрущевым покинул Имам Дашдемирович Мустафаев, который занимал его с февраля 1954 года.

На то время это был еще сравнительно молодой человек (49 лет). В начале 1930-х он окончил Азербайджанский сельскохозяйственный институт, после чего прошел путь от аспиранта кафедры селекции и семенологии Азербайджанского сельскохозяйственного института до министра сельского хозяйства Азербайджанской ССР. С 1950 по 1951 год трудился в Академии наук Азербайджанской ССР.

С 1951 года — на партийной работе в должности секретаря ЦК КП(б) Азербайджана. Но после смерти Сталина, в связи со сменой высшего партийного руководства, 16 февраля 1954 года постановлением Пленума ЦК КП Азербайджана был назначен на пост первого секретаря ЦК компартии Азербайджанской ССР.

Мустафаев был первым партийным лидером в Азербайджане, который поставил вопрос об использовании азербайджанского языка в учреждениях и организациях. За это он был обвинен в национализме и 8 июля 1959 года освобожден от занимаемой должности.

Конфликт между Имамом Мустафаевым и Хрущевым возник в начале июля 1959 года на идейной почве — первый секретарь ЦК компартии Азербайджана заступился за писателя Мирзу Ибрагимова, стремившегося внедрить национальный язык в литературу республики.

— Его надо гнать в шею не только из руководства Союза писателей Азербайджана, но и из партии, — заметил Хрущев. — Это не ленинец, не коммунист, это националист, враг, залезший в руководство.

— Он же не работает, — заступился за писателя первый секретарь ЦК компартии Азербайджана.

— Товарищ Мустафаев! Вы не такой наивный человек, чтобы не понимать разницы, — резко ответил Хрущев. — Если вы защищаете националистов, вы сами сомнительный человек. Хоть вы и с партийным билетом, но не коммунист.

Затем, повернувшись к членам президиума ЦК, заметил:

— Он сам такой. Он сам сочувствует этому.

Правда, угрозы первого секретаря ЦК КПСС не подействовали. Мирза Ибрагимов спустя некоторое время стал народным писателем Азербайджана и депутатом Верховного Совета СССР.

Но в тот раз Мустафаеву пришлось выдержать еще один удар со стороны Хрущева. Кто-то доложил, что когда весной 1959 года в Москве проходила декада литературы и искусства Азербайджана, то главный режиссер Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета им. М. Ф. Ахундова сказал танцору Баташову, народному артисту республики, лауреату Сталинской премии, что танцевать он не будет, потому что это смотр национального искусства и в афишах не должно быть слишком много русских фамилий.

Услышав это, Хрущев опять обрушился на Мустафаева:

— И это коммунист называется? Сколько замечательных людей в вашей республике выросло. Но и навоз в бурном потоке несется и крутится в водовороте. Известно, что хозяйка, когда борщ варит, снимает ложечкой накипь и сбрасывает. Так и мы снимем всю эту накипь. В этом всегда нас народ поддержит.

На том совещании также было доложено, что в Азербайджане по распоряжению руководства все собрания проводятся только на азербайджанском языке и перевод на русский не делается. В истории Азербайджана выдвигаются на первый план азербайджанцы, а армяне и русские отодвигаются на второй план, в том числе даже такие известные фигуры, как Степан Шаумян.

Последнее особенно разозлило Хрущева.

— Во что вы превратили Азербайджанскую республику, рабочий класс которой так много сделал для победы советской власти в Закавказье? — гневно спросил он Мустафаева. — Вы забыли, что это не ваша вотчина, а часть огромной страны, уверенно идущей по пути к коммунизму.

Вполне понятно, что после этого судьба Имама Мустафаева как первого секретаря ЦК компартии Азербайджана была решена.

Более поздние исследователи истории Азербайджана периода руководства Советским Союзом Н. С. Хрущевым выдвигают версию идейной несовместимости Мустафаева с хозяином Кремля. Но вполне вероятна совсем другая версия — в республике начинался очередной передел власти, в результате которого на высшие должности в Азербайджане должны были прийти другие люди, а именно — нефтяники, считавшие себя элитой в формировании экономики Азербайджана.

В качестве доказательства этой версии предлагаем рассмотреть биографии людей, которые затем на долгие годы пришли в качестве руководителей Азербайджанской ССР и фактически стали ее полновластными хозяевами.

После смещения Мустафаева новым руководителем ЦК КП Азербайджана был назначен Вели Юсуф оглы Ахундов, по образованию медик. На то время ему исполнилось 43 года.

Вели Ахундов родился 1 (14) мая 1916 года в селении Сараи в семье рабочего. В 1935 году он окончил Бакинский индустриальный техникум, а в 1941-м — Азербайджанский медицинский институт. В годы Великой Отечественной войны Ахундов служил в Советской армии на должностях младшего и старшего врача полка, командира медицинской роты и медико-санитарного батальона.

После войны работал в НИИ медицины Азербайджана. Был замминистра и министром здравоохранения Азербайджанской ССР.

В начале 1958 года Ахундов выдвигается на партийную работу. Он становится секретарем ЦК компартии Азербайджана, а с июля того же года — председателем Совета министров Азербайджанской ССР.

В июле 1959 года он избирается первым секретарем ЦК компартии Азербайджана и занимает эту должность в течение последующих десяти лет.

Казалось бы, личность Ахундова можно рассматривать как вполне нейтральную и практически не имеющую никакого отношения к клану бакинских нефтяников. Но не следует забывать, что до и после назначения на эту должность рядом с ним был Мамед Абдул оглы Искандеров, назначенный в том же 1959 году председателем Совета министров Азербайджана. Этот человек после окончания школы, как и С. А. Оруджев, некоторое время работал учителем сельской школы в Зангеланском районе Азербайджанской ССР. Затем он в 1940 году окончил Азербайджанский индустриальный институт и до конца войны работал в тресте «Азизбековнефть», вначале геологом, а затем освобожденным парторгом промысла.

После войны Искандеров продолжает делать карьеру по партийной линии. Он занимает должности заместителя секретаря Бакинского горкома партии по нефти, с 1947 года — первого секретаря Ленинского райкома партии (города Баку), с 1948 года — заместителя министра государственного контроля Азербайджанской ССР. Все эти годы он плотно сотрудничает с нефтяниками, являясь проводником их политики в высших органах государственной власти республики.

В 1949 году Искандеров возвращается в нефтяную промышленность Азербайджана. Он назначается управляющим трестом «Орджоникидзенефть», в 1951 году — трестом «Лениннефть», а в 1953 году — главным инженером объединения «Азнефть» Министерства нефтяной промышленности Азербайджанской ССР.

В 1953 году после смерти Сталина и отставки Багирова Искандеров вновь переходит на партийную работу и назначается первым секретарем Бакинского горкома партии, с 1954 по 1959 год он — секретарь ЦК компартии Азербайджана.

Мамед Искандеров, став председателем Совета министров Азербайджанской ССР после смещения Мустафаева в 1959 году, безусловно, делал все возможное, чтобы выпускники Азербайджанского индустриального института и представители бакинского нефтяного клана были выдвинуты на высшие руководящие должности в республике и за ее пределами. Именно тогда Оруджев, который был хорошо знаком Искандерову по многолетней совместной работе в нефтяной промышленности Азербайджана, и был назначен постоянным представителем Совета министров АзССР при Совете министров СССР. Правда, в этом качестве с Искандеровым Оруджеву работать пришлось недолго. В конце 1961 года Мамед Абдул оглы назначается председателем Президиума Верховного совета Азербайджанской ССР и занимает эту должность до 1969 года.

Но на этом их контакты не прерываются. На новой должности Искандеров продолжает всячески поддерживать Оруджева, который, в свою очередь, постоянно налаживает и поддерживает контакты между Москвой и Баку. К тому же нельзя не учитывать факта, что после перевода Искандерова новым премьер-министром Азербайджана 29 декабря 1969 года назначается потомственный нефтяник Энвер Назарович Алиханов.

Алиханов родился в Баку в семье рабочего-нефтяника, в 1934 году окончил Бакинский нефтяной техникум, а в 1941 году — также Азербайджанский индустриальный институт по специальности «горный инженер». Трудовую деятельность он начал инженером-геологом в геологическом отделе треста «Орджоникидзенефть». Правда, в начале Великой Отечественной войны, в декабре 1941 года, после окончания Тбилисского артиллерийского училища он почти год воевал в Крыму и на Северо-Кавказском фронте. Но в ноябре 1942 года Алиханов был отозван с фронта и назначен старшим геологом нефтепромысла «Лениннефть» в Баку.

После окончания войны Алиханов, как и многие другие видные нефтяники того периода, перешел с промысла на партийную работу. Вначале он стал инструктором нефтяного отдела ЦК компартии Азербайджана, а в конце 1946 года — заместителем заведующего нефтяным отделом Бакинского горкома партии. С весны 1947 года он второй, а затем — первый секретарь Орджоникидзевского райкома партии города Баку. С июля 1950 года — заведующий отделом тяжелой промышленности ЦК компартии Азербайджана.

В мае 1951 года Алиханов вновь возвращается в нефтяную промышленность Азербайджана. Вначале он назначается начальником объединения «Азнефтеразведка», а с 1952 по 1954 год возглавляет объединение «Азморнефть». И наконец, в 1954 году Энвер Назарович становится заместителем, а в 1958 году — министром нефтяной промышленности Азербайджанской ССР.

Вполне понятно, что когда в декабре 1961 года Алиханову было предложено кресло председателя Совета министров Азербайджанской ССР, он сделал все для того, чтобы окружить себя знакомыми и хорошо проверенными людьми. Личность С. А. Оруджева на посту постоянного представителя Совета министров Азербайджана при Совете министров СССР как нельзя лучше подходила для этой должности.

О непосредственной работе С. А. Оруджева в должности постоянного представителя Совета министров Азербайджана при Совете министров СССР сведений сохранилось очень мало. Обычная рутинная номенклатурная работа, массовая переписка по различным вопросам, постоянное участие в различных заседаниях и выездных сессиях Совета министров СССР, на которых хоть как-то поднимались вопросы Азербайджана. В то же время именно в эти годы Сабит Атаевич детально знакомится с принципом работы Совета министров Советского Союза, с его руководством и многими союзными министрами. Вдумчивый, молчаливый и уважительный, он приобретает те знания и авторитет, которые в последующем помогут ему сделать очередные существенные шаги в его служебной карьере.

Знания и опыт Оруджева-нефтяника вскоре вновь потребовались стране, причем на самом высоком уровне. В 1962 году он назначается заместителем председателя Государственного комитета по топливной промышленности при Совете министров СССР.

Заняв столь ответственный пост в высшем органе экономики государства, Сабит Атаевич большое внимание уделял изучению зарубежного опыта разведки и добычи нефти и внедрению его передовых достижений в отечественный нефтепромысел. В это время он проработал большое количество иностранных источников и литературы, а также неоднократно выезжал в составе делегаций за границу, чтобы на месте ознакомиться с состоянием нефтедобычи и извлечь практическую пользу для собственной страны.

По приглашению Японской ассоциации содействия международной торговле советская делегация в составе С. А. Оруджева (руководитель делегации) — заместителя председателя Госкомитета по топливной промышленности, Н. С. Тимофеева — заместителя директора по научной работе — главного инженера ВНИИБТ, М. Ю. Саламова — управляющего трестом «Азморнефтеразведка», Д. К. Мзареулова — начальника отдела эстакадного строительства Гипроморнефти и А. А. Гагельганца — главного инженера морской геофизической экспедиции Министерства геологии и охраны недр СССР с 16 октября по 1 ноября 1962 года знакомилась с предприятиями, институтами и учреждениями нефтедобывающей промышленности Японии, а также с некоторыми заводами-поставщиками нефтяного оборудования.

Они знакомились с методами работы, конструкциями сооружений и специфичным оборудованием, применяемым при работе в море, посетили Главное управление научно-технических исследований министерства промышленности и торговли Японии. Их представили двум ведущим фирмам, осуществляющим поисковые, разведочные, буровые работы, добывающим нефть и газ и частично перерабатывающим их на своих заводах — «Тейкоу ойл компани» и «Джапекс».

Спустя год после посещения Японии в Гостоптехиздате выходит богато иллюстрированная книга, написанная С. А. Оруджевым в соавторстве с Н. С. Тимофеевым и Д. К. Мзареуловым «Нефтегазодобывающая промышленность Японии». Тираж небольшой, всего 660 экземпляров и предназначен не столько для широкого круга читателей, сколько для инженеров и техников нефтяной промышленности. В книге авторы ознакомили читателя с историей и динамикой развития нефтегазодобывающей промышленности в стране и деятельностью организаций, ведущих разведку, бурение, добычу нефти и газа, а также дали описание техники, технологии и организации работ в бурении и добыче нефти и газа. Особое внимание обращено на работы в море, где некоторые технические решения представляли интерес для нефтедобычи на Каспийском море.

Как крупнейший специалист С. А. Оруджев не мог не заметить и не рекомендовать отечественным нефтяникам передовые методы нефтедобычи, которые применялись в Японии. Он обращает внимание советских специалистов на комплексное решение всех вопросов техники и организации буровых работ, особенно на приготовление буровых растворов и их очистку, а также типизацию схем монтажа буровых установок.

В выводах по книге также указывается на необходимость применения кустования направленных скважин в условиях равнинных мест, что является примером экономии земли и средств на монтажно-строительные работы. «Практика разведки и разработки нефтяных месторождений Японии с минимальным отчуждением земли, — пишет он, — может послужить примером для решительного пересмотра установленных норм отчуждения земли для нефтяных промышленных предприятий в нашей стране».

Авторы книги отметили высокое качество труб, изготавливаемых для нефтяной промышленности японскими заводами, в том числе труб, полностью термически обработанных с высоким допускаемым пределом напряжения и герметичными конструкциями резьбовых соединений.

И еще одно важное наблюдение Оруджева — он обращает внимание читателя на высокую степень утилизации попутных нефтяных газов в Японии и экономическую целесообразность строительства и эксплуатации газобензиновых заводов, даже рассчитанных на небольшие объемы газа.

В 1962 году С. А. Оруджеву пришлось курировать подготовку постановления Совета министров СССР «О мерах по усилению геолого-разведочных работ на нефть и газ в районах Западной Сибири», которое было принято 19 мая. В первой части этого постановления отмечались большие перспективы нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири и указывалось на недостаточно высокие темпы проведения геологоразведочных работ в этом регионе. В связи с этим Совету министров РСФСР и Министерству геологии и охраны недр СССР предписывалось в течение текущего года осуществить геолого-поисковые и геофизические работы для подготовки к глубокому разведочному бурению в 1963–1965 годах не менее 120 структур, а также организовать с 1966 года на месторождениях Западной Сибири промышленную добычу нефти и газа «с доведением к 1970 году объема добычи нефти до 5 миллионов тонн в год».

К тому времени поиск в Западной Сибири нефти и газа велся уже несколько лет. Постепенно геологи поднимались все севернее. И вот 27 сентября при бурении скважины бригадой бурового мастера Н. Рындина с глубины 2,2 тысячи метров на Тазовском месторождении был получен открытый газоводяной фонтан. Так было открыто первое газовое месторождение в Ямало-Ненецком округе с суточным дебитом около двух миллионов кубометров и общим запасом 120 миллиардов кубометров.

Требование руководства страны по наращиванию темпов добычи нефти и газа не было случайным. Международная обстановка перерастает в кризис: между СССР и США возникает конфликт из-за Кубы. На Кубе устанавливаются баллистические советские ракеты, правительство США в ответ объявляет Острову свободы морскую блокаду. Продолжают портиться отношения между СССР и Китаем. Возникают первые инциденты на советско-китайской границе. Человечество становится на грань третьей мировой войны.

Но и внутри Советского Союза обстановка напряженная. 19–23 ноября 1962 года проходит очередной Пленум ЦК КПСС, на котором возникает сильная оппозиция Н. С. Хрущеву, вызванная недовольством его экономическими реформами, ошибками и произволом в экономике. На этом пленуме Хрущев настаивает на принятии решения о разделении партийных комитетов на сельскохозяйственные и промышленные. В результате этого районы оказываются разорванными на две части, что нарушает единство действий при решении экономических и политических задач, в том числе в области топливной промышленности.

Перед Государственным комитетом Совета министров СССР по топливной промышленности правительством страны ставится еще одна актуальная задача — подача природных энергоресурсов в Закавказье. В марте 1962 года начинается строительство нового магистрального газопровода Орджоникидзе — Тбилиси протяженностью 357 километров из труб диаметром 720 и 529 миллиметров. Впервые строится трубопровод такой протяженности в высокогорных районах, и Сабиту Атаевичу приходится часто бывать на этой стройке.

В самом начале работы Центральной комиссии по разработке нефтяных и газовых месторождений (ЦКР) под руководством С. А. Оруджева в 1963 году в Баку было проведено всесоюзное совещание, в работе которого приняли участие 400 представителей предприятий нефтяной промышленности, научно-исследовательских, проектных и учебных институтов, СНХ РСФСР, Госплана РСФСР. Оруджев открыл это совещание обширным докладом, посвященным состоянию и задачам нефтяной отрасли в области разработки месторождений. Это совещание было проведено на рубеже важнейших событий в нефтяной отрасли, которая готовилась к началу промышленного освоения нефтяных месторождений нового Западно-Сибирского региона и двух новых многопластовых месторождений в Западном Казахстане.

По итогам этого совещания 4 декабря 1963 года было принято постановление Правительства СССР «О начале промышленного освоения газовых месторождений Западной Сибири». После этого 23 декабря того же года Совет министров РСФСР принимает постановление «Об организации подготовительных работ по промышленному освоению открытых нефтяных и газовых месторождений и о дальнейшем развитии геологоразведочных работ в Тюменской области».

Последним документом предусматривалось организовать в 1964–1965 годах пробную эксплуатацию открытых месторождений нефти и газа в Тюменской области. При этом выдвигалось требование довести на этих месторождениях добычу нефти в 1964 году до 100 тысяч тонн, в 1965 году — не менее 200 тысяч тонн, в 1970 году — до 10 миллионов тонн, а ежегодную добычу газа к 1970 году довести до 14 миллиардов кубометров.

На основании данного постановления организуется Тюменское производственное объединение нефтяной и газовой промышленности (Тюменнефтегаз), подчиненное Средне-Уральскому совнархозу. Начальником объединения назначается А. М. Слепян. Также было решено организовать в Тюмени Государственный научно-исследовательский и проектный институт нефтяной и газовой промышленности (Гипротюменнефтегаз).

Для обсуждения этого вопроса в ноябре 1964 года в Москве было проведено расширенное заседание Центральной комиссии, которую возглавил Оруджев при участии специалистов из научно-исследовательских институтов.

С 1963 года Сабит Атаевич Оруджев — заместитель председателя Государственного комитета нефтедобывающей промышленности при Госплане СССР.

Глубокие научные знания Оруджева, богатейший практический опыт работы на нефтепромыслах страны становятся достоянием работников отрасли, воплощаются в конкретные параграфы инструкций и наставлений.

В 1963 году он возглавляет редакционную комиссию по изданию подготовленных совместными усилиями ряда всесоюзных и республиканских научно-исследовательских и проектно-конструкторских учреждений отрасли «Правил разработки нефтяных месторождений и эксплуатации скважин». Последние стали практическим руководством для работников нефтедобывающей промышленности, научно-исследовательских и проектных институтов. В них нашли отражение самые современные нормы и требования в области разработки нефтяных месторождений, технологии и техники эксплуатации скважин, а также организации и эксплуатации нефтепромыслового хозяйства.

Кроме того, при участии Сабита Атаевича в это время выходит в свет еще несколько научных трудов. В частности, в соавторстве с известным ученым-нефтяником Асаном Абдуллаевичем Асан-Нури он разрабатывает и получает авторское свидетельство на изобретение основания для разведочного и эксплуатационного бурения в водоемах с мощным ледовым покровом, а затем в журнале «Нефтяное хозяйство» публикует статью под названием «Плавучая буровая установка итальянского производства».

В ноябре 1963 года Сабит Атаевич становится участником Пленума ЦК КПСС, который подводит итоги выполнения народно-хозяйственного плана в этом году и определяет задачи на последующий. Подготовка доклада по задачам нефтяной промышленности СССР в 1964 году поручается Оруджеву. Эта работа им была выполнена качественно, и по ее итогам в журнале «Нефтяное хозяйство» выходит его статья «Решения ноябрьского Пленума ЦК КПСС и технический прогресс в нефтедобывающей промышленности».

В 1964 году, после того как Байбаков был назначен председателем Государственного комитета по нефтедобывающей промышленности при Госплане СССР, Оруджев становится его заместителем. Он продолжает плодотворно трудиться в области нефтяной науки. В 1964 году в журнале «Изобретатель и рационализатор» публикуется его статья «Нефть из-подо льда», в журнале «Нефтяное хозяйство» — обзорная статья «Морская нефть СССР». В конце года Сабит Атаевич вступает в научную дискуссию по поводу статьи В. Д. Шашина, Г. К. Максимовича и Д. Н. Левченко «О подготовке нефти на промыслах», результаты которой публикуются в журнале «Нефтяное хозяйство».

1964 год был последним годом правления Н. С. Хрущева. При этом хорошо известно, что Н. К. Байбаков и С. А. Оруджев на своих новых должностях оставались противниками совнархозов, а значит, действовали вразрез с «генеральной линией партии», которую прокладывал Никита Сергеевич. Безусловно, так долго продолжаться не могло. Несогласные с «вождем» непременно должны были проявиться и покинуть свои руководящие места. Но случилось другое: группой заговорщиков из высшего эшелона власти во главе с Л. И. Брежневым был свергнут сам Никита Сергеевич, и Советский Союз вступил в новый период своего политического и экономического развития.

Глава седьмая НА ОСТРИЕ НЕФТЯНОЙ НАУКИ

В 1965 году восстанавливаются союзные министерства и министром нефтяной промышленности СССР назначается Валентин Дмитриевич Шашин. Это был человек с достаточно большим опытом работы в нефтяной промышленности.

Шашин родился 16 июня 1916 года в Баку в семье кадрового рабочего-нефтяника. По окончании восьмилетней школы несколько лет работал учеником токаря, а в 1936 году окончил Стерлитамакский (ныне Ишимбайский) нефтяной техникум. После этого два года проработал в каротажной партии треста «Ишимбайнефть».

В 1939 году Валентин Дмитриевич поступил в Грозненский нефтяной институт, но после окончания первого курса перевелся в Московский институт нефтехимической и газовой промышленности им. И. М. Губкина, который окончил уже в годы войны, в 1943 году. Во время учебы вместе с другими студентами принимал участие в строительстве оборонительных рубежей на подступах к Москве, нес дежурство по линии противовоздушной обороны. Был награжден медалью «За оборону Москвы».

После окончания института В. Д. Шашин работал главным инженером, директором геолого-поисковой конторы бурения, а затем управляющим трестом «Башнефтеразведка». С 1953 года он — начальник Управления по бурению объединения «Татнефть». С 1957 года — начальник управления нефтяной промышленности Татарского совнархоза. В период с 1960 по 1964 год В. Д. Шашин руководил Главным управлением нефтяной и газовой промышленности Совнархоза РСФСР.

И вот в 1965 году В. Д. Шашин становится министром нефтяной промышленности СССР и возглавляет министерство в течение последующих двенадцати лет.

По воспоминаниям современников, годы, когда В. Д. Шашин работал министром, были периодом самого интенсивного развития и огромного подъема нефтяной отрасли Советского Союза. Так, если в 1955 году в СССР добыли 93 миллиона тонн нефти, а в 1960-м — 148 миллионов тонн, то в 1965 году нефтяникам удалось выйти на показатель 243 миллиона тонн. В последующие годы показатель добычи нефти в стране постоянно увеличивался.

В. Д. Шашин умер на боевом посту 22 марта 1977 года, оставив заметный след в нефтяной промышленности страны. Годы руководства отраслью В. Д. Шашиным были годами большого подъема. За это время добыча нефти в стране увеличилась вдвое. Бурными темпами развивалась добыча нефти в Башкирии, Татарии, Пермской и Куйбышевской областях, а также в главном добывающем регионе — Западной Сибири.

В сентябре 1965 года Сабит Атаевич назначается первым заместителем министра нефтедобывающей промышленности СССР. Он самым непосредственным образом участвовал во всех делах отрасли. Именно благодаря Шашину и Оруджеву началась подготовка производства, техники и разработка технологии выхода на шельфы морей. Шашин поднял на новый уровень социальную обеспеченность населенных пунктов нефтяников, интенсивно помогая развитию городов и поселков. Он являлся подлинным лидером нефтяников второй половины XX века. С именем Валентина Шашина связаны наиболее значительные достижения в истории нефтедобычи страны, мировое признание ее энергетической мощи, техническое перевооружение отрасли, установление и развитие международных связей.

Центральная комиссия по разработке нефтяных и газовых месторождений, возглавляемая Сабитом Атаевичем, вошла в состав Министерства нефтяной промышленности, что значительно укрепило ее статус.

В 1967 году в Минске Центральной комиссией было подготовлено и проведено совместно с Научно-техническим советом министерства и Центральным правлением НТО нефтяной и газовой промышленности заседание по вопросу «Влияние плотности сетки скважин и их размещения на нефтеотдачу пластов». В заседании приняли участие 130 человек — членов организаций, в том числе представители Госплана СССР и Белоруссии, Миннефтепрома СССР, Главтюменнефтегаза, Сибирского отделения АН. Основной коллективный доклад был сделан С. А. Оруджевым, Н. С. Ерофеевым, Г. П. Ованесовым, М. М. Ивановой, Н. Ф. Черновым. Большое внимание уделили влиянию «редких сеток скважин» на сокращение сроков освоения месторождений и экономию капитальных затрат на бурение. Методы заводнения при «редких сетках» позволили значительно повысить уровень добычи нефти при учете плотности сетки скважин и их размещения на объекте.

С. А. Оруджев, как первый заместитель министра, нередко очень серьезные для отрасли вопросы решал на высшем уровне неординарным способом. П. А. Арушанов вспоминал, как на одном из совещаний на высоком уровне, с участием министров, их заместителей, руководителей управлений внешних связей и других, рассматривались предложения о создании экспозиции павильона СССР на Всемирной выставке в Японии. Высшие чиновники, которые определяли, сколько мест какому министерству предоставить, из пяти экспонатов Миннефтепрома оставили только два. Казалось, вопрос снят. Тогда слово взял Сабит Атаевич. Он начал объяснять, что комиссия недооценивает роль нефтяной промышленности в развитии экономики. Но видя, что его слова не имеют должного действия, он в конце выступления заявил: «Может быть, вы измените отношение к нашей отрасли после вчерашней победы футбольной команды бакинских нефтяников над столичной командой «Торпедо». Это предложение было настолько неожиданным для присутствующих, что многие засмеялись. Окончательное решение было принято в пользу Миннефтепрома, и все его экспонаты были направлены на выставку.

12 октября 1967 года на нефтяной скважине № 58 Эльдаровского нефтяного месторождения, принадлежавшего объединению «Грознефть», в 45 километрах от Грозного, в центральной части Терского хребта, возник огромный пожар. Скважина № 58 имела проектную глубину 4,3 тысячи метров. Она была пробурена с целью разведки богатых верхнемеловых отложений нефти. Но когда забой достиг 3817 метров, на этой глубине и грянула беда. Как выражаются нефтяники, «пласт заиграл»: глинистый раствор под большим давлением стал переливаться через устье скважины и быстро заполнять складки местности. Неожиданно вспыхнул пожар, и горящая нефть с шумом вырвалась вверх. Через несколько минут раскаленная буровая вышка рухнула. Языки пламени поднимались на высоту 100–130 метров. Такого в Чечено-Ингушетии, да и в стране в целом, не было за последние четверть века.

Для ликвидации этой аварии была создана правительственная комиссия, руководителем которой был назначен С. А. Оруджев. О его работе в это время вспоминал П. М. Тонконогов, в то время — заведующий отделом нефтяной и химической промышленности Чечено-Ингушского обкома КПСС. Именно ему было поручено встречать Сабита Атаевича и быть при нем постоянным представителем от республики, с тем чтобы координировать вопросы привлечения строительных, монтажных, транспортных организаций и пожарных команд для борьбы со стихией.

14 октября С. А. Оруджев с группой ответственных лиц прилетел в Грозный, где организовал штаб по ликвидации аварии. В состав этого штаба также вошли: заместитель начальника Главного управления пожарной охраны Министерства СССР генерал М. И. Земский, известные бакинские укротители нефтяных пожаров К. В. Ткаченко и подполковник В. П. Сомов, начальник штаба горноспасательной части Северо-Кавказского промышленного района, известный буровой мастер, Герой Социалистического Труда И. Д. Олейников и многие другие специалисты.

По приказу Оруджева на борьбу с пожаром были собраны лучшие специалисты, подведена необходимая техника. Работа кипела круглые сутки. В считаные дни были сооружены два водопровода общей протяженностью шесть километров. Еще четыре трубопровода были смонтированы самими нефтяниками разведывательного участка. Трубоукладчиками возводились котлованы под оборудование, укрытия и резервуары, необходимые для тушения пожара.

Пожар было решено тушить турбореактивными установками. При работе такой установки в зону пламени под большим давлением направляется огнегасительная смесь, состоящая из отработанных газов, распыленной воды и пены. Продукты сгорания через сопловый аппарат поступают в турбину и, пройдя ряд реактивных насадок, выбрасываются наружу, под струю факела. Это должно было обеспечить отрыв пламени от источника и прекращение горения.

Для подготовки места работы по решению Сабита Атаевича было завезено три тысячи кубометров гравия и балласта, построено девять огромных резервуаров для воды, проложены пятикилометровая высоковольтная линия электропередачи и 30 километров водопроводных труб. У бушующей скважины постоянно находилось 30 пожарных машин, три подъемных крана, 12 тягачей, множество другой техники. В работу было вовлечено до 700 человек. Были задействованы 200 бойцов и командиров пожарных подразделений, почти весь состав горноспасательной части. Для круговой охраны горящей скважины были вызваны военные подразделения грозненского гарнизона.

Сабит Атаевич четко координировал выполнение всех работ, предъявляя повышенную требовательность. Он негодовал, если кто-либо проявлял нерасторопность или халатность в работе. Тонконогову запомнился один такой случай.

Так, во время строительства трубопровода обнаружилось, что запасов воды для тушения пожара явно недостаточно. Прибыв к первому водоподъему, находящемуся на реке Терек, Оруджев встретился с работниками нефтепромыслового управления «Горскнефть». Они занимались обвязкой двух дополнительных артезианских скважин, способных увеличить подачу воды в два-три раза.

— Когда закончите? — спросил первый заместитель министра у главного механика.

— Дней через пять, — ответил тот.

Оруджев, едва сдерживая ярость, закричал:

— Что?! Вы понимаете, что вы говорите?! Такой срок! Это трибунальное дело!!! Сутки и ни часа больше! Приеду и лично проверю.

К исходу следующего дня указания Оруджева были выполнены. Но позже Сабит Атаевич не раз с откровенным юмором вспоминал этот случай.

— «Трибунальное дело» — надо же было придумать такие страшные слова! — говорил он. — Чего только не скажешь в горячке! А люди молодцы, не подвели, все сделали в срок.

Чтобы не дать пожару распространиться, нужно было убрать искореженный и раскаленный металл и вывести факел в вертикальное положение. На заседании штаба Оруджев предложил осуществить это путем расстрела устья скважины из пушки или танка. Он добился того, что воинское командование для этого выделило танк из Грозного. Прибывший танковый экипаж произвел 200 выстрелов снарядами-болванками и успешно решил эту задачу. Струе придали вертикальное направление. Затем при помощи тягачей и крюков-якорей из огня извлекли разрушенную при падении вышку и другое металлическое оборудование.

Пожар был потушен, авария ликвидирована.

Занимая различные должности в правительстве Азербайджанской ССР и в Госплане СССР, Оруджев продолжал заниматься проблемами нефтяной промышленности, особенно связанными с освоением морских месторождений. В эти годы выходит ряд его статей в различных периодических изданиях. Он часто посещает научно-исследовательские институты и нефтяные вузы страны, встречается с учеными и конструкторами.

В августе 1960 года Оруджевым была разработана и запатентована конструкция глубоководного крупноблочного основания морских буровых. И уже в следующем году она была принята к внедрению и изготовлена объединением «Азнефть» Азербайджанского совнархоза.

По итогам этой разработки в 1962 году выходит в свет монография С. А. Оруджева «Глубоководное крупноблочное основание морских буровых: Метод освоения новых нефтяных месторождений Каспийского моря». На основе глубоких теоретических исследований, богатого практического опыта работы в нефтедобывающей промышленности СССР автор дал полную характеристику крупноблочного строительства морских буровых, отметил преимущества и недостатки применяемых в то время конструкций оснований, устанавливаемых в море на глубинах до 30 метров, отразил организацию работы строительно-монтажных баз и площадок, описал специализированный нефтепромысловый флот.

В монографии особое внимание уделено глубоководному основанию, которое, по мнению автора, позволяло осваивать нефтеносные участки, расположенные под стометровой толщей воды. Это было новое слово в технике и технологии морской нефтеразведки и добычи «черного золота». При этом автор отработал и описал методику расчета (с примером) глубоководного основания, устанавливаемого на морских участках с глубиной до 60 метров, отразил организацию работы на. глубоководном нефтепромысле-острове. Напомним читателю, что до этого времени максимальная глубина морской нефтедобычи на Каспии не превышала 30 метров. Вполне понятно, что с увеличением глубины в значительной степени возрастала площадь осваиваемой прибрежной зоны.

Научное исследование С. А. Оруджева было предназначено в первую очередь для инженерно-технических работников нефтяной промышленности, занимавшихся бурением и нефтедобычей. Но оно оказалось также весьма полезным и для конструкторов и изготовителей оснований для морских буровых и промыслов.

В предисловии к монографии С. А. Оруджева доктор технических наук профессор Н. Н. Джунковский, оценивая качество проведенных исследований, отмечал, что «преимущественное развитие добычи нефти и газа, повышение их удельного веса в топливном балансе страны является важнейшим направлением развития народного хозяйства СССР. Особую роль в этом процессе должно сыграть освоение богатейших нефтяных месторождений, расположенных под Каспийским морем. Современными же морскими нефтепромыслами охвачена лишь относительно небольшая их часть, находящаяся на сравнительно мелководных участках моря. В то же время качество нефти, добываемой на морских промыслах, очень высокое, и себестоимость получаемых из нее нефтепродуктов значительно ниже, чем из нефтей, добываемых на ряде промыслов, расположенных на суше. И заслуга автора в том, что он показал полную экономическую рентабельность развития добычи нефти на море».

В монографии Сабит Атаевич всесторонне обосновывает необходимость разработки и внедрения крупноблочных глубоководных оснований морских буровых, допускающих переход от глубин 10–25 метров к глубинам 30–60 и далее к 100 метрам.

Об этом профессор Н. Н. Джунковский пишет:

«Широкое развитие добычи нефти на море вызвало необходимость в создании новой отрасли морской гидротехники. Специфические условия возведения этих сооружений в открытом море, а также особенности эксплуатации их при весьма бурном характере Каспийского моря истребовали разработки сооружений специальных типов. Элементы этих сооружений изготовляют на береговых базах, а затем при помощи специальных судов, оборудованных мощными подъемными кранами, перевозят на место установки и монтируют теми же кранами. Так возникла оригинальная конструкция крупноблочных оснований морских буровых.

С. А. Оруджев является одним из авторов сооружения указанного типа, положивший много труда в его разработку и внедрение в отечественную нефтяную промышленность.

Однако необходимость перехода на значительно большие глубины, обоснованная в первой части настоящей работы, ставит задачу разработки глубоководных крупноблочных оснований новых типов и конструкций. Автор книги разработал такую конструкцию с учетом опыта работы аналогичных сооружений на меньших глубинах.

Вторая часть книги посвящена описанию новой конструкции глубоководного основания и методам его расчета. В ней Сабит Атаевич, изложив историю конструкций морских оснований буровых, описывает технологический процесс их изготовления на берегу, приводит типы крановых судов, а также способы транспортировки и монтажа конструкций в море. В связи с освоением больших глубин в книге справедливо указывается на необходимость увеличения мощности крановых судов. Кроме того, для освоения участков моря у восточных берегов Каспия автор отмечает необходимость создания там своей базы и защищенного порта для нефтепромыслового флота.

После описания конструкции основания отмечена возможность использования «искусственных островов» для устройства куста наклонных скважин (16 и более), что значительно повысит экономическую эффективность освоения морских нефтяных месторождений.

Наиболее сложен расчет глубоководной пространственной системы на волновую нагрузку. Автор приводит в работе разработанный им на основании современной теории действия волны на сквозные конструкции практический способ определения волновых воздействий на отдельные элементы конструкции и всю конструкцию в целом. При этом были использованы результаты натурных исследований, проведенных институтами океанографии, Гидрометеослужбы и Гипроморнефти. В книге приведен достаточно подробный пример расчета, что, несомненно, окажет помощь проектировщикам.

Разработка С. А. Оруджева имеет большое народно-хозяйственное значение и представит значительный интерес для широкого круга специалистов».

Такова лишь одна из позитивных оценок научно-исследовательской и конструкторской работы, проделанной Сабитом Атаевичем в конце 1950-х — начале 1960-х годов.

На основе этой монографии в 1962 году в Московском институте нефтехимической и газовой промышленности им. И. М. Губкина Сабит Атаевич защищает диссертацию на соискание ученой степени доктора технических наук. Тема — «Метод освоения новых нефтяных месторождений Каспийского моря глубоководными крупноблочными основаниями морских буровых». На защите присутствовало много ведущих специалистов нефтяной отрасли, которые дали высокую оценку научному труду, разработанному соискателем.

К моменту защиты диссертации на соискание ученой степени доктора технических наук Сабит Атаевич имел за спиной не только теоретические разработки, но и внедренные в практику изобретения, позволившие весьма существенно ускорить процессы строительства объектов нефтепромысла в море.

В 1960-е годы в Москве регулярно проходили совещания по вопросам разработки нефтяных и газовых месторождений, в которых Оруджев принимал самое непосредственное участие. По наиболее крупным вопросам организовываются выездные комиссии в нефтяные районы — Татарию, Башкирию, Западную Сибирь. Но различная ведомственная принадлежность этих мероприятий тормозила общее развитие нефтегазового дела в стране. Поэтому было принято решение о создании единой Центральной комиссии по разработке нефтяных и газовых месторождений (ЦКР).

Инициатором создания этой комиссии в 1963 году и бессменным председателем в течение последующих десяти лет был С. А. Оруджев. Он определял формы и планы работы, требовал правдивого освещения состояния разработки, тщательно следил за корректировкой технологических решений. Под его руководством ЦКР вместе с нефтедобывающими объединениями и проектирующими институтами много работала над созданием и совершенствованием разработки залежей нефти в Грозненском и других районах Северного Кавказа, Татарии, Башкирии, на территории Волго-Урала, в Западной Сибири. Идеи Оруджева реализуются и поныне на месторождениях Азербайджана, Казахстана, Украины, Белоруссии, Западной Сибири.

О работе С. А. Оруджева в качестве председателя ЦКР вспоминает Минадора Макаровна Иванова, в течение десяти лет работавшая ученым секретарем Центральной комиссии по разработке нефтяных и газовых месторождений. Ей приходилось работать с Сабитом Атаевичем не только в Москве, но и во время частых выездов на месторождения, предприятия и объекты нефтяной отрасли.

Выездные заседания отличались от московских тем, что руководство предприятий представляло возможность обогатить их участников знакомством с объектами месторождений воочию. Западную Сибирь, например, многие члены комиссии во время пребывания осматривали и с вертолетов, и с катеров, и с вездеходов. Аудитории этих совещаний буквально осаждались специалистами района. Председатель совещаний Оруджев покорял слушателей умом, эрудицией, образностью речи, умением слышать другие мнения. Основные доклады, обсуждения всех вопросов по рассматриваемым месторождениям всегда проходили очень интересно и плодотворно. Общение местных специалистов с руководителями и членами Центральной комиссии, крупными специалистами в официальной обстановке и вне ее воодушевляло, наполняло смыслом и интересом дальнейшую работу.

В годы председательства в ЦКР Сабит Атаевич был инициатором периодического проведения представительных всесоюзных совещаний по проблемам разработки нефтяных месторождений. Под его руководством такие совещания были проведены в Баку (1963), Москве (1964, 1968), Минске (1967). Он участвовал в подготовке важнейшего Всесоюзного совещания в Альметьевске (1973), но в связи с назначением на пост министра газовой промышленности на нем присутствовать не смог. Традиция проведения представительных совещаний по разработке нефтяных месторождений живет и в наше время.

Считается, что пробуждение Западной Сибири началось с того, что на окраине старинного сибирского села Березова 21 сентября 1953 года ударил мощный фонтан газа, возвестивший об открытии первой Западно-Сибирской нефтегазовой провинции.

Но нефть в этом районе была открыта несколько позже. В 1960 году на берегу реки Мулымьи, близ таежного поселка Шаим, из скважины № 6 был получен первый в Сибири фонтан нефти с суточным дебитом около 300 тонн. Первооткрывателем сибирской нефти стал буровой мастер Шаимской нефтегазоразведочной экспедиции Герой Социалистического Труда Семен Никитич Урусов.

В 1961 году были открыты и нефтяные месторождения, а также четвертый по счету Сургутский нефтяной район. Всего на финише этого года на карте Тюменской области было обозначено пять нефтяных и 12 газовых месторождений. Но и после этого открытие новых месторождений продолжалось. Гипотеза газонефтеносности Сибири стала аксиомой.

Наступил период освоения нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири. В январе 1964 года в Тюмени было создано объединение «Тюменнефтегаз», которое вскоре преобразовалось в Главное производственное управление по добыче нефти и газа — «Главтюменнефтегаз». Там же создается территориальное Главное управление по строительству предприятий нефтяной и газовой промышленности — «Главтюменнефтегазстрой».

Началось промышленное освоение мегионской, шаимской и усть-балыкской нефти. В мае 1964 года от причала в Сухом Бору в верховьях таежной реки Конды с первыми 600 тоннами шаимской нефти отошел танкер ТН-652. В это же время по протоке Юганская Обь с первой усть-балыкской нефтью тронулся в путь целый состав — пароход «Капитан» с двумя баржами, в трюмы которых было залито 3,7 тысячи тонн нефти. В июле с первой мегионской нефтью от причала на Баграсе был отправлен еще один состав — пароход «Ползунов» с двумя баржами вместимостью 3684 тонны каждая.

Естественно, с таким видом транспорта нефтегазовый регион не мог успешно развиваться. Понимая это, Совет министров СССР поручает Министерству газовой промышленности СССР приступить к проектированию и строительству первых магистральных нефтегазопроводов с тюменских промыслов. В те годы строительные организации, сооружавшие магистральные трубопроводы, входили в это министерство.

Строительство первых трубопроводов в условиях Тюменской области было самым сложным. Об этом много пишет непосредственный участник этих строек В. Г. Чирсков в своей книге «Артерии жизни»[7].

Первый в Западной Сибири нефтепровод Шаим — Тюмень протяженностью 426 километров был построен из труб диаметром 530 миллиметров. Для сооружения этой магистрали в область прибыли коллективы строительно-монтажных организаций Москвы, Ленинграда, Башкирии, Татарии… Генеральным проектировщиком являлся московский НИИгипро-трубопровод.

Перед трассовиками впервые встали специфические проблемы Севера: сезонность завоза материалов в короткий навигационный период, бездорожье, заболоченность, суровые климатические условия, слабая изученность территории.

Строители сами нашли решения, без которых было немыслимо сооружение первых трубопроводов в области. Научились быстро прокладывать зимние дороги и лежневки, ускорять промерзание болот и наращивать ледовые переправы, качественно сваривать трубы и наносить антикоррозийное изоляционное покрытие при низких температурах. Преодолевая Тарманское болото, сварочно-монтажная бригада В. В. Мартынова впервые применила метод сплава. Для доставки трубных секций использовали вертолеты Ми-6. Первым, кто рискнул поднять винтокрылой машиной над тайгой секции труб, был И. Т. Хохлов. Вертолеты широко применялись также для оперативного руководства многокилометровой стройкой.

Первая магистраль положила начало прочным взаимосвязям трассовиков с местными партийными, советскими и хозяйственными органами, со всеми тружениками края. Повседневно курировал строительство Тюменский областной комитет КПСС. Вырабатывались действенные формы партийно-политической работы, организации социалистического соревнования в передвижных колоннах. По призыву обкома партии трубопроводчики решили закончить сооружение магистрали на полгода раньше срока.

27 ноября 1965 года на 170-м километре трассы Ю. Беляев и В. Каленов сварили «красный стык». 21 декабря трудящиеся области торжественным митингом отметили приход шаимской нефти в Тюмень.

«500 дней подвига» — так охарактеризовал стройку в своей речи на митинге первый секретарь Тюменского обкома КПСС Б. Е. Щербина. Приветственные телеграммы трассовикам прислали министры нефтяной и газовой промышленности В. Д. Шашин и А. К. Кортунов.

Затем был газопровод Игрим — Серов протяженностью 497 километров. Он был построен из труб диаметром 1020 миллиметров на рабочее давление 55 кгс/см². Начало строительства пришлось на декабрь 1963 года, окончание — на январь 1966 года.

Трубопровод Игрим — Серов был первой газовой магистралью Западной Сибири, причем самой северной в стране. Он соединил промышленный Урал с Березовским, Пунгинским и другими месторождениями «голубого топлива» Приобья.

Наиболее сложный участок трассы пролегал между будущим Пунгинским промыслом и поселком Комсомольский на строящейся железной дороге Ивдель — Обь. Это 200 километров тайги и болот, где не было ни дорог, ни населенных пунктов. Газопровод пересек 180 рек и ручьев, 22 оврага, Уральские горы. Магистраль проектировал ленинградский НИИгипроспецгаз.

Северная стройка ставила перед строителями необычные задачи. Прокладка зимников, поиск площадок для передвижных вагон-домов, знакомство с повадками таежных рек и болот, дальние рейды тракторных поездов — все было впервые.

Первый санно-тракторный поезд отправился на Пунгу в 200-километровый рейс весной 1964 года. Этот «десант» подготовил на речном берегу причал и проложил дорогу к строительной площадке, где летом началась отсыпка грунта под объекты газопромысла.

Медленными казались первые шаги стройки. Немалый срок потребовался для перебазировки подразделений, обустройства жилгородков, подготовки трассы. Но в третью зиму магистраль двинулась к Уралу быстрыми темпами. И 3 февраля 1966 года поток «голубого топлива» стал поступать на предприятия и в квартиры десятков городов Урала.

Следующим был нефтепровод Усть-Балык — Омск протяженностью 964 километра. Он был построен из труб диаметром 1020 миллиметров. Началось строительство этой магистрали в ноябре 1965 года, а завершилось в октябре 1967 года.

Нефтяная магистраль Усть-Балык — Омск была одной из крупнейших в мире. В середине 1960-х годов только 10 процентов общего километража отечественных трубопроводов имело диаметр свыше 800 миллиметров, а в США к этому времени вообще не было ни одной магистрали такого диаметра. К тому же почти 600-километровое тюменское «плечо» этой трассы проходило по местам преимущественно необжитым, пересекая на своем пути 85 водных преград.

28 апреля 1967 года трасса, еще не достигнув финишной черты, начала работать на нефтехимическую индустрию страны: 266 километров стальной магистрали соединили Усть-Балык с наливными сооружениями на берегу Иртыша, расположенными близ села Демьянского, откуда нефть могла продолжить путь на Омский нефтеперерабатывающий комбинат в емкостях танкеров.

26 августа 1967 года северная и восточная ветви магистрали сомкнулись в единую нить. А 31 октября того же года, на 14 месяцев раньше намеченного срока, тюменская нефть по трубопроводу пришла в Омск.

Затем был газопровод Медвежье — Надым — Пунга протяженностью около 800 километров, построенный из труб диаметром 1220 и 1420 миллиметров. Строительство первой очереди было начато в декабре 1969 года, а завершено в мае 1972 года.

На трассе этого газопровода в зимние сезоны 1969/70 года и 1970/71 года было построено около 200 километров газопровода, подключено к действующей магистрали новое Похромское месторождение газа.

В третьем решающем сезоне (зима 1971/72 года) на трассе смонтировали и уложили в траншеи еще 450 километров труб. Особое значение имел 100-километровый отрезок Медвежье — Надым, где впервые в мировой практике были применены трубы диаметром 1420 миллиметров. И уже 28 апреля сборная бригада передовиков, которую возглавил кавалер ордена Ленина П. И. Голованчук, в торжественной обстановке сварила последний стык. 9 мая 1972 года газ Медвежьего месторождения пошел на Урал к городу Серову.

Сабит Атаевич Оруджев, кроме всего прочего, специализировался на тушении нефтяных и газовых пожаров, которые время от времени возникали на месторождениях. В семейном архиве Оруджевых сохранилось несколько фотографий, на которых он изображен на фоне такого пожара: огромное до неба пламя и рядом небольшие фигурки людей и техники.

Тушение таких пожаров всегда требовало особых знаний, высочайшей организации, личного мужества. В 1950-е годы по просьбе китайского правительства Сабит Атаевич прибыл в эту страну на тушение нефтяного фонтана. С возникшим там пожаром не могли справиться ни китайские нефтяники, ни их коллеги из других стран. Оруджев организовал успешную операцию, и пожар потушили. За это он получил очередную правительственную награду.

В области тушения нефтяных и газовых фонтанов Сабит Атаевич разработал передовые технологии. В этом деле он плодотворно сотрудничал с Министерством среднего машиностроения СССР, с физиками-ядерщиками. Вместе они тушили нефтяные и газовые фонтаны невероятной силы. Причем для этого применялись самые передовые по тому времени технологии.

Примером тому может служить тушение пожара с помощью подземного ядерного взрыва на газовом месторождении Урта-Булак (Узбекистан) 30 сентября 1966 года.

Эта авария с выбросом природного газа произошла 1 декабря 1963 года. Тогда бур попал в пласт с давлением около 300 атмосфер и высоким содержанием сероводорода. При дальнейшем бурении была допущена ошибка: не было использовано специальное буровое оборудование из стали, противостоящей агрессивной среде. Буровая колонна была выдавлена из скважины, и мощный фонтан газа воспламенился. Под напором газа буровая вышка рухнула и частично расплавилась. В течение короткого времени разрушилась защитная арматура на устье скважины и факел увеличился. Потушить его не смогли. Этот факел горел в течение трех лет (1064 суток). Фонтан достигал высоты 70 метров, а объем сгораемого газа составлял до 12 миллионов кубометров в сутки.

Из-за высокой температуры к факелу было невозможно подойти ближе чем на 250–300 метров. Для защиты от жары вокруг факела зимой с помощью бульдозеров был насыпан песчаный бруствер, но загасить пожар таким образом было невозможно. Для тушения факела применялись различные методы, использовавшиеся в то время, в том числе и артиллерия, но огонь не был потушен.

Для тушения этого пожара по распоряжению министра нефтяной промышленности В. Д. Шашина была создана рабочая группа, которую возглавил С. А. Оруджев. Непосредственно работами руководил К. И. Мангушев, который так описал свое первое посещение места аварии:

«Странное ощущение было, когда вертолет коснулся земли: вибрация усилилась, шум мотора потонул в океане сплошного гула, глухих взрывов. Рев сотен реактивных двигателей, шум канонады — все это был его голос, голос фонтана… Отсюда до фонтана было метров шестьсот… Вся дальняя часть долины была смазана призрачными пологами марева, колыхавшимися вблизи факела. То, что сверху казалось махонькой пепельницей, оказалось валом песка, нагруженным вокруг устья скважины на расстоянии, куда зимой смогли дойти бульдозеры… Отсюда наклоненный факел уходил в небо и терялся где-то в мареве. Как хоровод дьяволят, вокруг факела то тут, то там возникали и пропадали песчаные вихри — настоящие самумы. Все, что могло гореть вокруг, давно сгорело. Теперь это была действительно мертвая раскаленная земля. Живому здесь места не осталось. По ночам стаи перелетных птиц и тучи насекомых, привлеченные светом, попадали в эту огненную пляску смерти и, падая, сгорали, часто даже не долетев до земли».

Тем не менее решать возникшую проблему было необходимо. Поэтому весной 1966 года для тушения этого фонтана был предложен метод подземного подрыва термоядерного заряда. Эту идею одобрили на уровне правительства и поручили выполнять КБ-11. Общим руководством работ занимался все тот же специалист по нефтяным и газовым месторождениям Камиль Ибрагимович Мангушев. Его кандидатура была предложена в том числе по причине того, что он прежде принимал активное участие в успешном эксперименте по подрыву термоядерного заряда. Но первоначально к работам был привлечен высший уровень руководства атомного проекта — ЦК КПСС поставил задачу академику, президенту АН СССР Мстиславу Всеволодовичу Келдышу. В качестве консультантов проекта были привлечены физик академик Михаил Дмитриевич Миллионщиков и директор Института физики Земли академик Михаил Александрович Садовский. После всестороннего обсуждения проблемы привлеченные консультанты подтвердили, что подрыв термоядерного заряда с перекрытием канала скважины является единственным приемлемым вариантом для решения этой задачи. Организационную часть выполнения данного проекта взял на себя Сабит Атаевич Оруджев.

До того времени тушение пожаров на открытой газовой скважине с помощью подземного ядерного взрыва не имело аналогов в мире. Правительство требовало максимальной скорости работ. И это понятно — чем быстрее будет потушен факел, тем меньший объем газа будет утрачен в результате выгорания. Но спешка могла привести к тяжелым последствиям. Оруджеву удалось добиться того, что на местности была проведена тщательная геологическая подготовка. Комиссия несколько раз вылетала на местность. Эти командировки проходили в экстремальных условиях, когда температура достигала 40–50 градусов в тени.

Испытания бурового оборудования были организованы на полигоне в Московской области. В результате этих испытаний были определены угол шахты, глубина заложения заряда, конструктивные особенности устройств.

Сам заряд создавался в КБ-11 под руководством опытных физиков-ядерщиков С. В. Лебедева и В. А. Разуваева. Особенностью разработки была «чистота» ядерного заряда, то есть продукты взрыва должны были иметь минимальный период полураспада. За подрыв заряда отвечала специально созданная комиссия под руководством Е. П. Славского. Решение о дате подрыва было утверждено на заседании Политбюро ЦК КПСС, которое возглавлял лично Л. И. Брежнев.

Непосредственно на месторождении для закладки заряда была пробурена наклонная штольня, в которой заряд был помещен на глубине 1,5 тысячи метров под поверхностью земли. В этой точке была достаточно высокая температура, поэтому опущенный в точку подрыва заряд пришлось дополнительно охлаждать.

Подрыв ядерного заряда был произведен 30 сентября 1966 года. Результат был достигнут полностью: газовая скважина была пережата слоями породы, фонтан пламени погас через 22 секунды после подрыва.

Правда, взрывы и фонтаны на месторождениях далеко не всегда обходились без человеческих жертв. Позже, уже во время работы Сабита Атаевича в Министерстве газовой промышленности, к пожарам прибавились аварии на газопроводах. Так, при аварии газопровода в Туркмении погибли около тридцати школьников, работавших на хлопковом поле недалеко от места взрыва.

Сабит Атаевич был очень подавлен этим фактом и срочно вылетел на встречу с родными погибших детей. Он встретился с ними и признал свою вину за этот несчастный случай, распорядился помочь семьям погибших. Родственники были так тронуты его искренним сочувствием их горю, что простили Сабита Атаевича, заявив, что в случившемся не видят его личной вины. В то время далеко не каждый руководитель был способен на такой поступок.

К концу 1960-х годов многие старые нефтяные месторождения СССР в результате своей интенсивной эксплуатации в годы Великой Отечественной войны и последующие годы восстановления разрушенного народного хозяйства начали давать меньше нефти. В связи с этим перед нефтяниками встала проблема борьбы с обводнением скважин в поздний период разработки месторождений.

Центральная комиссия совместно с Научно-техническим советом и Центральным правлением НТО нефтяной и газовой промышленности провели расширенное заседание по проблеме «Состояние и основные задачи совершенствования разработки нефтяных месторождений в поздней стадии». В нем участвовало 230 человек. Основной доклад был подготовлен группой С. А. Оруджева, Н. С. Ерофеева, Г. П. Ованесова, М. М. Ивановой, В. Г. Лысянским. Получение прироста добычи в фазе снижения требовалось достичь за счет создания новых мощностей.

В то время считалось, что на территории СССР уже открыты все крупные нефтяные месторождения. Поэтому правительству страны с радостью докладывали об открытии в Удмуртии сравнительно небольших Мышкинского, Киенгопского и Архангельского месторождений. Но истинной сенсацией того времени стало открытие крупнейшего в Западной Сибири Самотлорского нефтяного месторождения.

Это месторождение — крупнейшее в России и одно из крупнейших в мире. Его геологические запасы оцениваются в 7,1 миллиарда тонн нефти, а доказанные и извлекаемые запасы — 2,7 миллиарда тонн нефти. Месторождение расположено в Ханты-Мансийском автономном округе, вблизи Нижневартовска, в районе озера Самотлор, что в переводе с языка хантов означает «мертвое озеро» или «худая вода».

Месторождение было открыто 22 июня 1965 года. Тогда из разведочной скважины ударил фонтан небывалой мощности — более тысячи тонн нефти в сутки. Внутрипластовое давление было столь высоким, а нефть рвалась из глубин с такой силой, что нагревались стальные трубы. Залежи нефти находились на глубине 1,6–2,4 километра. Начальный дебит скважин 47— 200 тонн в сутки.

Но взять эту нефть было непросто. Самотлор на многие километры окружали непроходимые болота. Зимой геологи пробирались к нему на лыжах. Опыта эксплуатации месторождений на болоте еще не было в мировой практике. Рассматривались два варианта: осушить озеро-болото или построить на нем эстакады и бурить с площадок, как на морских нефтепромыслах в Баку. Сабит Атаевич был сторонником второго варианта.

Но после ряда комиссий и совещаний со специалистами первый вариант был отвергнут из-за опасности пожара — сухой торф мог вспыхнуть как порох. Второй — из-за длительности строительных работ. Тогда был найден третий вариант — создавать промысел прямо на озере, отсыпая искусственные острова для буровых вышек. И Оруджев полностью включился в реализацию этого проекта.

Бурение первой эксплуатационной скважины на Самотлоре было начато зимой 1968 года. О начале этих работ заведующий Самотлорским нефтепромыслом Иван Иванович Рынковой вспоминает: «Сейчас до Самотлора по бетонной дороге мы доезжаем за сорок минут. А тогда эти тридцать километров преодолевались по замерзшему болоту месяц. Суровая была зима, стрелы у экскаваторов лопались от мороза, даже солярка замерзала. Но скважину мы пробурили…»

Позже для нефтяников на Самотлоре прямо на болоте был построен город Нижневартовск. Все здания в этом городе пришлось воздвигать на насыпных песчаных основаниях или на сваях. А в 1981 году на Самотлоре была добыта первая миллиардная тонна нефти. К сожалению, Сабит Атаевич уже не дожил до этого дня.

Совещания в Миннефтепроме под председательством Оруджева всегда носили острый полемический характер, но когда напряжение достигало своего предела, для разрядки обстановки Сабит Атаевич «включал» юмор. Об одном из таких совещаний вспоминал П. А. Арушанов:

«Проходило совещание руководителей главков и директоров институтов Миннефтепрома. Обсуждались вопросы обеспечения отрасли современной техникой, проектной документацией. Совещание проходило напряженно. Сабит Атаевич, который остро критиковал недостатки, говорил в несколько повышенном тоне, некоторые также срывались. Но когда обстановка стала особенно напряженной, один из директоров институтов поинтересовался, почему первый заместитель министра на них кричит. Сабит Атаевич, услышав этот вопрос, сразу замолчал, секунду подумал и ответил, что если он будет говорить тихо, то по министерству пойдут слухи, что он заболел. Все присутствующие рассмеялись, напряжение спало, и разговор перешел в деловое русло».

Таким образом, С. А. Оруджев с готовностью отслеживал все новое в нефтяном деле, стремился его осмыслить, обобщить и максимально использовать в интересах отечественной нефтяной промышленности.

В декабре 1965 года делегация советских нефтяников, возглавляемая Сабитом Атаевичем Оруджевым, посетила нефтяные месторождения и предприятия нефтяной промышленности Нидерландов.

Ровно через год после этой поездки из-под пера Сабита Атаевича вышла в свет брошюра «Нефтегазовая промышленность Нидерландов: Краткий обзор». Автор привел в ней данные о состоянии разработки и разведки нефтяных и газовых месторождений этой страны, рассказал о конструкциях новых морских плавучих буровых установок, с которыми ознакомился во время своего пребывания в Нидерландах в декабре 1965 года. Передовой опыт нефтегазодобычи Оруджев делает достоянием советских специалистов.

В апреле 1967 года в Иране находилась советская правительственная делегация во главе с заместителем председателя Совета министров СССР Н. К. Байбаковым, которая вела с правительством этой страны переговоры о расширении экономических связей между двумя государствами. В составе делегации был и С. А. Оруджев. Для него это было второе посещение этой страны. (Первое — в ноябре 1964 года, по результатам которого была написана солидная брошюра с иллюстрациями «Нефтедобывающая промышленность Ирана», вышедшая в свет в 1965 году.)

Естественно, что специалисты нефтяной и газовой промышленности, а также работники внешнеторговых организаций проявили интерес прежде всего к основным сведениям о состоянии и перспективах развития нефтегазодобывающей промышленности Ирана.

После повторного посещения соседней страны С. А. Оруджев счел целесообразным дополнить опубликованные ранее материалы новыми данными по разработке нефтяных месторождений за 1965–1966 годы. Результатом этого стала брошюра «Состояние нефтедобывающей промышленности Ирана и разработка сходных по условиям залежей Чечено-Ингушской АССР», вышедшая в 1967 году. Автор включил во второе издание книги раздел о современном состоянии разведки и разработки нефтяных залежей Чечено-Ингушской АССР, полагая, что одновременное ознакомление с отечественными и иранскими месторождениями, имеющими сходные трещиноватые коллекторы, представляет значительный интерес для специалистов и может быть полезно на практике.

Активное участие в международных научных форумах нефтяников было нормой жизни ученого и хозяйственника С. А. Оруджева. На VII Всемирном конгрессе нефтяников, который состоялся в апреле 1967 года в далекой Мексике, вниманию участников был представлен его доклад «Прогресс в области добычи нефти в мире». В сравнительно небольшом по объему докладе автор проанализировал состояние нефтедобычи в сорока трех странах всех континентов Земли за 1962–1966 годы, привел обобщающие показатели о добыче нефти в мире в целом.

Главное внимание участников конгресса было привлечено к проблемам развития добычи нефти, совершенствованию технологий разработки нефтяных месторождений, достижениям в области исследований и промышленных испытаний новейших методов увеличения нефтеотдачи, прогрессу в области эксплуатации скважин. При подготовке к докладу Сабит Атаевич использовал наряду с отечественной и иностранную специальную литературу и при этом активно опирался на соответствующий опыт советской нефтяной промышленности.

Положительный результат тушения пожаров подземными ядерными взрывами позволил говорить о перспективности применения такого типа зарядов для тушения газовых факелов. Поэтому советские ученые и лично Сабит Атаевич Оруджев продолжали исследования в этом направлении. По его инициативе в последующем термоядерные заряды применялись для тушения газовых факелов еще трижды: 21 мая 1968 года в Кашкадарьинской области, 11 апреля 1972 года в Марыйской области и 9 июня 1972 года в Харьковской области.

Вполне понятно, что средствами массовой информации эти события были поданы как использование ядерных взрывов в мирных целях и освещены с минимальной дозой подачи информации. Правда, впоследствии сами участники экспериментов несколько расширили информированность в первую очередь специалистов-нефтяников, но доступ к этим сведениям все же был ограничен.

Таким образом, при непосредственном участии Сабита Атаевича в Советском Союзе были осуществлены опытно-промышленные подземные ядерные взрывы в разное время на двух различных по своему геологическому строению нефтяных месторождениях с целью повышения эффективности эксплуатации залежей. При этом главное внимание было сосредоточено на выяснении возможности безопасного применения подземных ядерных взрывов на действующих нефтепромыслах и получении научно-технической информации о характере воздействия подземного ядерного взрыва (механического, термического, радиационного и др.) на продуктивные пласты и содержащиеся в них флюиды и об эффективности этого воздействия в смысле увеличения производительности эксплуатируемых скважин, интенсификации разработки залежей и увеличения коэффициента конечной нефтеотдачи пласта.

На одном из выбранных месторождений опыт проводился в два этапа: вначале одновременно взорвали два ядерных заряда мощностью по 2,3 килотонны, размещенных в центральной части залежи на глубине 1378 и 1348 метров на расстоянии 200 метров друг от друга, затем еще один ядерный заряд мощностью около 8 килотонн на глубине 1350 метров. В результате взрывов отбор нефти из всей залежи увеличился на 34 процента по сравнению с расчетной ожидаемой добычей. Аналогичные результаты были достигнуты и на другом месторождении, где были подорваны два ядерных заряда мощностью около 8 килотонн, заложенные на глубине 1212 и 1208 метров на расстоянии 1,2 тысячи метров друг от друга.

Проведенные опытно-промышленные эксперименты позволили получить ценнейшую научно-техническую информацию о характере воздействия подземных ядерных взрывов на карбонатные коллекторы и содержащиеся в них углеводороды, а также на сооружения и коммуникации действующих нефтепромыслов. Одновременно в промышленных масштабах была доказана принципиальная возможность проведения подземных ядерных взрывов на действующих месторождениях (при соответствующем выборе мощности заряда) без нанесения существенного ущерба скважинам, сооружениям и коммуникациям, а также населенным пунктам при полной радиационной безопасности обслуживающего персонала и населения района.

Полученные результаты легли в основу специального доклада С. А. Оруджева «Применение подземных ядерных взрывов для интенсификации разработки нефтяных месторождений» на VIII нефтяном конгрессе, состоявшемся в Москве 13–19 июня 1971 года. Подготовленный совместно с группой ученых Московского института нефтехимической и газовой промышленности доклад, осветивший основные этапы проведения экспериментов и их итоги, в полной мере соответствовал главной задаче конгресса — заглянуть в будущее нефтедобычи. При этом докладчик подчеркнул, что нужны дополнительные эксперименты, чтобы полнее выявить экономическую эффективность, а главное, безопасность применения ядерной энергии в мирных целях.

В 1971 году за заслуги в выполнении заданий пятилетнего плана по развитию промышленности, строительства, транспорта и связи (так сказано в указе Президиума Верховного Совета СССР, а на самом деле — за опытно-промышленные ядерные взрывы) Сабит Атаевич был награжден второй по значимости в Советском Союзе государственной наградой — орденом Октябрьской Революции.

Таким образом, в 1960-е годы С. А. Оруджев проявил себя как талантливый ученый, изобретатель и организатор отраслевой науки.

Сабит Атаевич был прекрасным оратором и полемистом, его речь всегда отличалась конкретностью и железной логикой, колоритом и юмором, подаваемым в самой серьезной манере. Он был непримирим к бессодержательным выступлениям, но при этом никогда не унижал докладчиков, наставляя их на более правильный путь.

По инициативе Оруджева при завершении работы комиссии, перед возвращением ее в Москву, как правило, проводился прощальный ужин, на котором все участники комиссии получали возможность высказать свои соображения в непринужденной обстановке. На таких импровизированных капустниках обсуждаемые проблемы преподносились в юмористическом виде; в ершистых стихах и колких эпиграммах «доставалось» всем: и правым в научных суждениях, и заблуждающимся. В итоге возникали дискуссии, которые постепенно приобретали все более и более научный характер. В конце ужина обычно заключительное слово брал Сабит Атаевич, который к тому времени успевал не только выделить основные проблемы, но и наметить пути их решения. Нередко эти его выводы и заключения существенно дополняли и гармонично вписывались в итоговые документы работы комиссии.

Оруджев импонировал многим и своими чисто человеческими качествами: демократичен, дружелюбен в общении, но без тени панибратства. Он ценил в людях чувство человеческого достоинства, но не терпел бестактности и неорганизованности. Он был требователен к тому, как ведет себя человек в самых различных ситуациях.

Ученый секретарь ЦКР Минадора Макаровна Иванова часто вспоминала трехдневную выездную поездку комиссии в Западную Сибирь. После напряженной работы, вечером накануне отъезда, все были приглашены на прощальный ужин. К тому времени у членов комиссии уже сложилась традиция: если министр уходит, то мероприятие закончено. Но на этот раз традиция была нарушена.

Несколько человек после ухода министра все же остались продолжать застолье. Допоздна слышались хохот и беготня. А банкетный зал гостиницы находился как раз над комнатой, занимаемой Оруджевым и Муравленко.

На следующий день Оруджев подозвал оставшихся на вчерашнем банкете и грозно объявил им:

— Вчера вы недопустимо себя вели. Ваше поведение недостойно работников министерства, поэтому с нами не полетите! На послезавтра я жду вас с объяснениями в своем кабинете.

В это время С. А. Оруджев очень много ездил по стране. По воспоминаниям хорошо знавших его людей, он стойко переносил дорожные невзгоды и был скромен в быту. При выезде в отдаленные малообжитые районы Сабит Атаевич всегда разделял со своими сотрудниками тяжелые условия работы, трудности быта, скудность питания.

Так, при очередном облете Приобского района Западной Сибири под вечер вертолет с работниками Миннефтепрома оказался в зоне сильной грозы и вынужден был сесть на островок суши. Возникли проблемы с ночевкой и питанием. В небольшом поселковом магазине, который с трудом отыскали «десантники», предлагались одни баранки. Сабит Атаевич, чувствуя себя ответственным за всех, предложил поужинать баранками. Затем он, без тени огорчения, с лукавым задором через весь поселок шествовал впереди всей группы с длинной связкой баранок в руке.

В то время в Миннефтепроме существовала традиция: доклад к 8 Марта всегда делал Оруджев. Он находил столько хороших, теплых слов в адрес женщин, что они выходили из зала веселые и счастливые. Доходило даже до того, что, если Сабит Атаевич задерживался на совещании и кто-то другой из руководителей хотел поздравить женщин, они настойчиво заявляли, что дождутся Оруджева, и действительно дожидались его. И это было не зря. Во время дальних поездок Сабит Атаевич всегда старался создать для женщин максимально удобные условия. Были случаи, когда он, приехав в отдаленный сибирский поселок, в котором не было гостиницы, уступал дамам помещение, отведенное для проживания первому заместителю министра.

На всех постах, которые последовательно занимает Сабит Атаевич Оруджев, его усердие отмечается в высших инстанциях, прибавляется количество государственных наград. За выдающиеся успехи в развитии нефтяной и газовой промышленности СССР в 1959 году он награждается вторым орденом Ленина, а в 1966 году за успешное выполнение заданий семилетнего плана по добыче нефти и заслуги в развитии нефтедобывающей промышленности — третьим орденом Трудового Красного Знамени. Год спустя он избирается членом-корреспондентом Академии наук Азербайджанской ССР.

Однако потенциал ученого и организатора производства на этом не иссякает. Архивные документы, научные труды и их оценки современниками позволяют сделать вывод, что каждая достигнутая победа стимулировала Оруджева к новым свершениям. В 1970 году за свои научные изыскания и внедрение их в производство Сабит Атаевич был удостоен Ленинской премии — высшей в СССР почетной награды.

Указ был опубликован в газете «Правда» 21 апреля 1970 года. В нем говорилось: «ЦК КПСС и Совет Министров Союза ССР, рассмотрев представление Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области науки и техники при Совете Министров СССР, постановили присудить Ленинские премии 1970 года:

…Крючкову Борису Николаевичу, руководителю сектора Всесоюзного нефтегазового научно-исследовательского института, Максимову Владимиру Павловичу, кандидату технических наук, бывшему начальнику отдела Государственного научно-исследовательского и проектного института «Гипротюменнефтегаз», Московцеву Олегу Алексеевичу, главному геологу нефтепромыслового управления «Юганскнефть», Оруджеву Сабиту Атаевичу, доктору технических наук, первому заместителю министра нефтедобывающей промышленности СССР, Фаину Юрию Борисовичу, заместителю начальника главного управления «Главтюменнефтегаз», Филановскому-Зенкову Владимиру Юрьевичу, бывшему главному инженеру того же главного управления, — за разработку и внедрение высокоэффективных комплексных технико-технологических решений, обеспечивших ускоренное развитие добычи нефти в Тюменской области».

В статье президента Академии наук СССР академика М. В. Келдыша «Правофланговые научного прогресса», опубликованной в «Правде» в тот же день, особое внимание уделено работам, удостоенным премий за вклад в развитие нефтегазового комплекса: «Для развития всей нашей промышленности, для расширения энергетической базы страны огромное значение имеют нефть и газ. За последние десятилетия наука привела к открытию богатейших ресурсов нефти и газа в районах, где раньше и не подозревали об их наличии. За открытие и освоение новых огромных месторождений нефти и газа трем авторским коллективам присуждены Ленинские премии.

Крупнейший в мире газоносный район, общие запасы которого составляют более половины всех запасов природного газа по Советскому Союзу, открыт на севере Тюменской области. В числе открытых месторождений имеются такие, как Заполярное, Медвежье и крупнейшее в мире — Уренгойское, запасы которого, по последним данным, оцениваются в несколько триллионов кубических метров газа.

Большие успехи достигнуты в открытии и освоении в Западной Сибири и нефтяных месторождений, в первую очередь в приуральской и центральной частях Тюменской области. Уже в этом году добыча нефти в Западной Сибири достигнет не менее 30 миллионов тонн и в будущем получит громадное развитие.

Крупным достижением явилась и разработка высокоэффективных решений, обеспечивающих ускоренный рост добычи нефти в Тюменской области. Благодаря их осуществлению темпы ввода нефтяных месторождений в крайне неблагоприятных природных условиях Западной Сибири не знают себе равных».