Осада Сан-Диего

Глава 7

Они должны были поднять якорь в 7.00, но стрелки часов уже перевалили за восемь, а команда к отплытию так и не поступила. И если выход в море не состоится, то, черт возьми, почему нельзя было предупредить об этом заранее?

«Черепаха» Джин Тарантини раздраженно ходил взад и вперед по безукоризненно чистой палубе мостика, проклиная в душе тот неожиданный оборот, который приняли последние события. Что за банда ублюдков!

Иногда ему опять хотелось вернуться на флот. В принципе, если подумать, разница была небольшая. Такие же засранцы отдают приказы и ждут, что ты вытянешься перед ними в струнку, если вдруг у них вырвется заблудившийся пук.

Пусть Тони «Опасность» сам правит своей чертовой посудиной!

Тарантини нагнулся к переговорной трубе, чтобы связаться с машинным отделением, и громко посвистел, привлекая внимание экипажа.

— Эй вы, моряки с разбитого корыта! Адмирал не соизволил пожаловать к нам, и я думаю, сегодня он не почтит нас своим присутствием. Остановите машины... Нет, подождите... Приказ отменяется. Адмирал появился на горизонте.

Какой-то человек в темных очках и с дипломатом в руке спускался по лестнице солярия морского клуба. Он словно сошел со страниц журнала мод. На нем были легкие туфли, белые морские брюки и тенниска. Желтый анорак и фуражка яхтсмена дополняли его наряд.

Тарантини снова заорал в переговорную трубу:

— Проснитесь! Вы же знаете, что он психует, когда вас нет на палубе, чтобы приветствовать его.

Затем он поднес к глазам бинокль.

— Черт возьми! Но это же не Тони.

Человек, приближавшийся к трапу, был слишком высок и крепок. Да и выглядел он весьма представительно.

Но, вне всяких сомнений, он направлялся прямо к «Безумству Тони». По выражению лица и манере держаться в нем безошибочно узнавался человек из Организации. Наручником с толстой серебристой цепочкой дипломат был прочно прикован к его запястью.

Тарантини опустил бинокль, вошел в рубку и, достав из ящика для карт револьвер тридцать восьмого калибра, провернул барабан, чтобы убедиться, что он заряжен. Затем опять положил оружие на место.

— Смотрите в оба, — предупредил он своих ребят, которые поднимались на палубу из машинного отделения. — Этот тип, по-моему, слишком подозрителен.

Болан приобрел свой маскарадный костюм в «Магазине моряка» на Мишн Бэй. Он полагал, что Тони «Опасность» тоже там одевается, и поэтому ему не составило труда вырядиться «под него», включая темные очки с маленькими якорьками на дужках.

На верхней палубе Болан заметил человека, который разглядывал его в бинокль. Что ж, значит, его ждали.

Яхта выглядела просто потрясающе. Корпус, сделанный из красного дерева, мягко блестел в лучах утреннего солнца. Судно казалось воплощением сдержанной мощи и неслыханной роскоши.

«Плавучее состояние», — подумал Болан.

Подойдя к трапу, он увидел у релингов застывших по стойке «смирно» еще двух человек в футболках, белых джинсах и белых пилотках ВМС США, надвинутых на самый лоб.

Болан ступил на палубу и нетерпеливо бросил:

— Мы уже опаздываем! Отдать концы, убрать трап!

Сверху донесся яростный крик:

— На этом судне командую я, адмирал!

Болан поднял глаза и внимательно посмотрел на коротышку-крикуна, стоявшего на капитанском мостике.

— Пошевеливайся, Длинный Джон Сильвер, не то ты у меня сожрешь свою деревянную ногу! Ну-ка, заводи эту посудину!

Коротышка довольно улыбнулся.

— А где Тони?

Болан не ответил на его улыбку, но тон его голоса несколько смягчился.

— Произошли кое-какие изменения. Возможны всякие неприятности. На этот раз Тони с боссом держатся в стороне.

Он показал на свой дипломат.

— Так мы отчаливаем или нет?

Человек на мостике поднес к губам свисток. Раздалась резкая, пронзительная трель.

Болан не смог сдержать улыбку, глядя, как экипаж пулей помчался отдавать швартовы. Через минуту яхта уже рассекала спокойные воды порта, держа курс в открытое море.

Болан поднялся на мостик, подошел к человеку у штурвала, молча понаблюдал за его действиями, потом представился:

— Меня зовут Фрэнки Ламбретта. А тебя?

Капитан яхты одарил его широчайшей белозубой улыбкой.

— Джин Тарантини. Когда-то Тони обозвал меня «Черепахой», и теперь все только так меня и зовут. Так что, валяйте. Я не возражаю.

— О'кей.

Болан быстро провел руками по телу Тарантини.

— Ну вот, — проворчал он, — я ведь тебе говорил, что могут быть неприятности. Где твоя пушка?

Тарантини кивнул головой на ящик для карт.

— Там.

— Забери ее, — приказал Болан.

— Слушаюсь, сэр.

— У твоих парней есть оружие?

— Да, сэр. Они держат его у себя в кубрике.

— Я встану к штурвалу, а ты пойди и скажи им, чтобы вооружились.

Тарантини снова улыбнулся, без возражений передал ему штурвал и спустился вниз. Через некоторое время он вернулся, забрал из ящика для карт свой револьвер и заткнул его за пояс.

— Вы наемный убийца? — робко спросил он.

Болан уступил ему место у штурвала и процедил сквозь зубы:

— Угадал.

— Я понял это сразу, как только вас увидел. После Манхэттена я больше не встречал вашего брата. Вы ведь не работаете на Тони, правда?

Болан презрительно фыркнул.

— Я так и думал. А вы шикарно смотритесь, мистер Ламбретта... Шикарно.

— Спасибо, — ответил Болан.

Через некоторое время он обратился к маленькому мафиози, который все еще находился под впечатлением от манер своего гостя.

— Слушай-ка, Черепаха, мы можем оказаться в затруднительном положении. Понял?

— Да, сэр. Я сразу все понял.

— Так вот, я хотел бы рассчитывать на тебя и твой экипаж, если обстановка ухудшится.

— Можете рассчитывать, сэр.

— Хорошо. У тебя неплохой экипаж. Пусть таким и останется.

— Ничего не изменится, мистер Ламбретта.

Болан дружески похлопал его по плечу, потом спустился на палубу. Прямо по курсу яхты возвышался мост Вентура Бульвар. Скоро они выйдут в открытое море. Но куда потом?

Болан сознавал, что поступает неразумно. Зачем так рисковать? А затем, что вся жизнь его состояла из риска.

Он прошел на корму, сунул руку под мышку и включил миниатюрную рацию, а потом, отвернувшись от мостика и поднеся руку ко рту, заговорил в микрофон.

— Гаджет?

— На связи.

— Есть новости?

— Еще бы! Ты можешь говорить?

— Пока да. Что ты узнал?

— Наша малышка обзвонила кучу народа и говорила странные вещи. Но больше всего тебя заинтересует ее звонок некоему Максу. Тебе это имя что-нибудь говорит?

— Да, это наша «особо важная персона». Я смотрю, долго ждать не пришлось.

— Да, раскрутка началась даже быстрее, чем ты думал. Ты должен сам прослушать весь материал. Там слишком много, чтобы сделать краткий отчет. Ты где?

— На борту «Безумства Тони», и мы выходим в океан.

— Черт возьми! Но зачем?

— Я хочу провести операцию вместо Тони.

— Ты очень рискуешь! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю, Гаджет. Меня не вызывай, я сам свяжусь с тобой, как только вернусь на берег. Конец связи.

— Я остаюсь на частоте.

— Конец связи, — повторил Болан и выключил рацию.

Он закурил и неторопливо пошел на нос судна.

У леерного ограждения левого борта Мак увидел двух моряков, на лицах которых застыло выражение напряженного ожидания. Рукоятки револьверов торчали у них из-за пояса. Парни рассматривали Мака, как редкую экзотическую птицу.

Стоя на самом носу яхты и облокотившись на ограждение, Болан пристально вглядывался в катящиеся в бесконечную даль океанские волны.

Да, он надеялся, что не допустил ошибок, хотя на самом деле не имел ни малейшего представления о том, куда они направлялись и что он будет делать, прибыв на место встречи.

«Безумство Тони» — в этом названии что-то есть!

Правда, теперь речь шла скорее не о безумстве Тони, а о безумстве Болана.