Оседлавший Бурю

9

У Джейкона Галогласа было мало друзей. Времени на то, чтобы заводить новые знакомства, ему не хватало, да и не хотелось. Все его общение обычно сводилось к сплетням у костра на привале. В жизни его интересовали только две вещи: битвы и шлюхи. Ему было девятнадцать лет, четыре из них он провел на войне. За такое время немудрено развить интерес к битвам. Когда большинство солдат метались от скуки к ужасу, Джейкон наслаждался жизнью на полную катушку, не углубляясь в себя и не давая волю фантазии. Он слушал рассказы других о страхе смерти, но никогда не принимал их близко к сердцу. Обычно Джейкон покрепче заворачивался в свой плащ и начинал думать о более интересных вещах: например, о той грудастой девахе из восточных степей, которая теперь пригрелась у таверны Беллина. Три дэна за побарахтаться и чайлин за целую ночь. Джакел никогда не понимал, зачем нужна потаскушка на целую ночь. Однажды он попробовал, заплатил — побарахтались неплохо. А потом она стала трепать языком и не умолкала до самого утра. Без передышек. Прожужжала ему уши так, что в них потом целую неделю гудело. Он еще гадал, где в такой пигалице может столько слов уместиться. Потаскушка решила рассказать историю своей жизни, и к тому моменту, когда она заткнулась, Джейкону казалось, что он сам это несколько раз пережил.

Нет уж, лучше просто барахтаться.

Как следует побарахтавшись как раз сегодня, он возвращался к себе в лагерь, поднимаясь по крутому склону, чтобы срезать путь через поле. Падал густой снег, и всадник, въехавший в соседнюю рощу, не заметил его. Это был его военачальник, Бэрин Мэйси. Джейкон остановился, задумавшись, что может понадобиться генералу ночью в такой глуши. В обычной ситуации Галоглас и шагу бы не сделал, чтобы выяснить ответ на этот вопрос. Любопытство не принадлежало к числу его пороков. Но Мэйси находился прямо на пути, что создавало немалую проблему: Джейкон ускользал из лагеря без спроса, и если его заметят, то высекут за милую душу.

Джейкон уселся за кустом и стал ждать, пока всадник поедет обратно.

Он все не ехал.

Галоглас замерз, решил рискнуть и прокрасться через рощу. Он пригнулся и спустился к деревьям и снова остановился, когда до него донеслись голоса.

— Они северяне. Никто не прольет о них и слезинки, — сказал кто-то.

В ответ раздалось:

— Они хорошие воины, с ними будет нелегко справиться.

— Вы не правы, Мэйси. Они не ждут атаки и разбегутся в панике при вашем приближении. Пустите улан добивать отставших. И главное — принесите голову предателя Макона.

— Проклятие, Велрой, никак не могу поверить. Серый Призрак — один из лучших кавалерийских офицеров, он выиграл нам несколько битв! Зачем ему переходить на сторону Макса? Бессмыслица какая-то.

— Не нам обсуждать приказы. Выберите лучших людей, выступайте послезавтра вечером и нападите на город утром. Пусть атака проходит сразу с четырех сторон — никто не должен уйти.

— Как же горожане?

— После битвы в город придут Искупители. Они допросят горожан и разберутся с теми, кто питает симпатии к договорщикам.

— Что-то здесь не чисто, Велрой.

— Если вы справитесь, вам под командование передадут улан Ферсона. Также лорд Винтерборн обещал даровать тысячу футов в знак доброго расположения к вам и вашей семье.

— Он очень щедр.

— Лорд Винтерборн — щедрый друг, Мэйси, советую запомнить это.

— Друзей никогда не бывает много, — ответил Мэйси. — Передайте лорду мои благодарности и скажите, что на меня и моих солдат можно положиться. А теперь мне пора. Я уже насквозь промерз.

Джейкон пригнулся. Скрипнула кожа — генерал поднялся в седло, и всадник поскакал в сторону лагеря. Джейкон подождал, пока удалится второй офицер, и вышел из укрытия.

У Джейкона Галогласа было мало друзей.

Но два года назад он лежал с пулей в бедре и ждал, пока его добьют договорщики. Его и еще двух мушкетеров застали врасплох на открытом участке. Товарищей подстрелили почти сразу. Джейкон заполз за один из трупов, вжался в грязь и лежал, не шевелясь, слушая свист пролетающих пуль. Некоторые попадали в тело, за которым он лежал, некоторые падали в грязь. Внезапно раздался выстрел сзади, Джейкон ругнулся, выхватил пистолет, перевернулся, но вместо договорщиков в пятидесяти шагах от себя увидел склонившегося на колено молодого стрелка в зеленом эльдакрском мундире. В землю вокруг него врезались несколько пуль, но он, не обращая внимания, перезарядился и снова выстрелил. Затем к Джейкону на огромном сером мерине подъехал молодой офицер в широкополой серой шляпе и длинном сером плаще, наклонился, поднял его, усадил за собой и пустил коня в галоп. Провизжала пуля — с всадника слетела шляпа.

Вскоре мушкетные пули уже не долетали до них. Всадник соскочил и помог Джейкону спуститься. Мимо, в сторону договорщических стрелков, проскакали еще несколько конников. Офицер осмотрел рану Джейкона:

— Все кости целы, артерия не задета. Вам повезло. Я наложу жгут и отвезу вас к хирургу.

— Спасибо, сир.

— Благодарите не меня, — рассмеялся он, — а моего недоумка-снайпера. Он слишком хорош, чтобы его потерять. Если бы я вас не вытащил, он так и торчал бы на линии огня. Мне нравилась та шляпа, — закончил он, отбросив назад длинные золотистые волосы.

— Вы — Серый Призрак.

— Когда-нибудь я обязательно вызнаю, кто сочинил это прозвище, — ответил Гэз Макон. — Что бы такое пустить на жгут? — Он снял с шеи белоснежный шелковый шарф и перетянул Галогласу ногу. — Желаю всего хорошего. Оставляю вас на попечение Джакела.

Он похлопал Джейкона по плечу, вскочил в седло и поскакал к холмам.

Джейкон уселся поудобнее, снайпер сел рядом.

— Спасибо, — сказал Джейкон.

— Не за что, — ответил Тайбард Джакел. Они помолчали. Потом Джакел вытащил из кармана кусок копченого мяса, разрезал и протянул половинку Джейкону. — Надо ослабить жгут, — сказал Джакел. — Иначе нога загноится.

— Ты в кого-нибудь попал? — спросил Джейкон.

— В двоих.

— Ты и выстрелил-то два раза.

— Потому и попал только в двоих.

Нога начинала болеть все сильнее, но Джейкону удалось улыбнуться:

— Меня зовут Джейкон Галоглас. С меня причитается.

— Попадешься мне у таверны — поставишь стаканчик, — ответил Джакел.

Хорошее было воспоминание, доброе.

Теперь Джейкон Галоглас, злой и замерзший, стоял на краю леса и смотрел на огни лагеря, до которого осталось меньше двухсот шагов. Будь у него выбор, он с радостью согласился бы прийти на пять минут позже и не слышать разговора в роще. Тогда, узнав о гибели Серого Призрака и Джакела Тайбарда, он ощутил бы легкое сожаление и вернулся бы к жизни, полной битв и потаскушек.

Галоглас разозлился еще сильнее и крепко выругался.

В компании Тайбарда Джакела прошел не один приятный вечер. Он был одним из немногих, кто не забивал голову лишними вопросами. К тому же теперь он уже дважды успел спасти Джейкону жизнь.

— Чтоб все провалилось!

Если повернуть в Шелдинг, он будет там поздно утром. К тому моменту его временное дезертирство превратится в полноценное предательство.

Джейкон Галоглас был не дурак. Даже если Гэза Макона предупредить, они вряд ли выберутся из этой передряги. А если выберутся, то окажутся на вражеской территории в тысяче миль от дома.

— Лучше думай о себе, Галоглас, — прошептал он, повернулся спиной к Шелдингу и пошел к лагерю.

Марл Коупер всегда был амбициозен. Еще в детстве, живя с овдовевшим отцом на южном побережье, он мечтал о власти и богатстве. Они были не богаты, но и не нищие. Его отец, который прежде был полевым хирургом, уйдя в отставку, получил участок земли с хорошим домом и начал лечить жителей южных владений лорда Винтерборна. Он не считал себя бедным: на столе всегда хватало еды, хотя одежду и приходилось латать, а обувь — чинить. У них было всего две лошади — старые клячи с провисшими спинами. Марл жаждал большего.

Он хорошо учился в школе, много читал, в особенности увлекался историей. Поначалу ему казалось, что лучшие деяния прошлого достигались теми, кто следовал своей цели любой ценой.

Однако при ближайшем рассмотрении оказывалось, что все великие были весьма искусны в политике. Они обзаводились покровителями, которые помогали подняться, снабжали необходимыми связями и облегчали опасный путь к власти.

Первым покровителем Марла стал хитрый старик, управляющий южного поместья Винтерборна. Тринадцатилетний Марл сделался у него посыльным и старался во всем ублажить его. Тот заприметил мальчика и вскоре стал приглашать его к себе и поручать ему более ответственные дела.

К девятнадцати годам Марл научился у управляющего всему, чему мог, хотя еще не был уверенным в собственных силах. Ему еще не приходило в голову организовать смерть старика и занять его место. Судьба, однако, распорядилась по собственному усмотрению. Однажды, когда они переходили замерзшую реку Таэль, лед под ногами внезапно треснул и старик, поскользнувшись, оказался в воде, судорожно цепляясь за обломки льда. Марл инстинктивно бросился плашмя и потянулся к наставнику, но тут понял, что кругом ни души и их никто не видит. У управляющего уже посинели губы, и он прошептал:

— Вытащи меня, мальчик. Только осторожно, если ты тоже провалишься, мы обречены.

Марл оттолкнул протянутую к нему руку и ударил старика по голове, стараясь затолкнуть его под лед. Управляющий сопротивлялся изо всех сил, но в конце концов течение унесло его.

Марл Коупер сделался превосходным управляющим. Он реорганизовал управление поместьем, заказал на севере новую, более выносливую породу коров, улучшил поголовье коней, выписав трех жеребцов из-за моря. Само поместье, нечасто посещаемое хозяевами, требовало ремонта, и для его обновления Марл нанял плотников и каменщиков. Несмотря на расходы, спустя три года ежегодная прибыль удвоилась.

Он работал не покладая рук с одной — единственной целью: произвести впечатление на Винтерборнов. Это означало, во-первых, обратить на себя внимание Гайана Кая, младшего брата лорда. Задача не из легких. Тот был рыцарем Жертвы, привыкшим говорить то, что думает, вне зависимости от того, какой вред могут причинить его слова. Гайан объяснял это так: говорить правду — долг каждого рыцаря. Как нередко случается с подобными людьми, он впадал в неописуемую ярость, когда с ним заговаривали точно так же. Марл наблюдал за ним больше года и заметил, что, несмотря на показную нелюбовь к подхалимам, Гайан Кай окружил себя законченными лизоблюдами.

Марл организовывал Гайану Каю и его друзьям выезды на охоту, балы и приемы, следил, чтобы тот не просрочил счета, и, пока не изучил его окончательно, старался оставаться на заднем плане. Несмотря на огромное самомнение, Гайан был неглуп.

Если не считать того, что он считал себя великим поэтом.

Он часто созывал друзей, чтобы почитать им свои последние творения: скучную слезливую чушь, которой, однако, безмерно восторгались подхалимы. Марл присоединялся к восторгам и ждал подходящего момента. Однажды, в очередной раз слушая нудный речитатив, Марл отметил, что в голосе Гайана отсутствует привычная восторженность, и ощутил, что автор не очень доволен результатом. Отыскать причину для недовольства было несложно — худших виршей даже он прежде не писал. Когда Гайан умолк, и друзья стали поздравлять его с новым шедевром, Марл взял себя в руки и произнес:

— Мне кажется, сир, эта вещь недостойна вас.

Все в потрясении умолкли, лицо Гайана Кая побледнело, а Марл мягко закончил:

— Если бы это было творением другого поэта, я превознес бы его до небес за свежесть и живость. Но ваши произведения, сир, обычно также отмечены печатью величия.

— Проклятие! — пробормотал Гайан Кай, помолчав несколько секунд. — Люблю честность! Он прав, эта безделица меня недостойна.

В удивительно короткий срок Марл сделался лучшим другом Гайана.

Так он получил доступ в кружок приближенных к Ледяному Каю. Их первая встреча не принесла результатов — Кай рассеянно кивнул и отошел. Марл не спускал с него глаз — Ледяной Кай не был похож на брата, не имел очевидных слабостей и не слушал льстецов.

Следующая встреча произошла через год. Кай прибыл на юг, осмотрел имение и призвал Марла в свои апартаменты в южном крыле.

— Вы хорошо справляетесь, Коупер, — сказал он. — Вижу, нам повезло, когда старый Велхам провалился под лед.

— Я рад служить, милорд.

— Расскажите, как он умер.

— Мы пересекали реку, когда под ним треснул лед, — ответил Марл, глядя Каю в глаза, — и его унесло течение.

— Вы не смогли дотянуться?

— Я дотянулся, милорд. К сожалению, помочь ему не удалось.

— Вы произвели на моего брата неизгладимое впечатление. Впрочем, это несложно. Меня впечатлить гораздо сложнее. — Марл не ответил, а Кай пристально посмотрел ему в глаза. — То, что я о вас слышал, говорит в пользу вашего ума. То, что я видел, — в пользу немалых амбиций. Амбиции — это хорошо. Насколько далеко вы пойдете для достижения своей цели?

— Насколько это необходимо, милорд.

— Даже на убийство?

— Любой приказ милорда будет выполнен, — нашелся Марл.

— Понимаю. Подыщите себе преемника, обучите его за месяц самому важному и приезжайте ко мне в Баракум.

Марл ожидал, что первое задание Винтерборна будет тяжелым, и действительно, именно оно вызвало в нем первые серьезные сомнения. Любовница Ледяного Кая родила сына и требовала жениться, угрожая обратиться в королевский суд за установлением отцовства. Приказ был прост: убить обоих и избавиться от трупов. Марл замер в полуночной тьме у двери ее дома, вспоминая детство и то, как его воспитывал отец. Старый Велхам погиб почти случайно, теперь же от Марла требовалось просчитанное убийство. В конце концов Марл решил, что, если это сделает не он, то кто-нибудь другой так или иначе получит причитающуюся награду. Если женщине суждено умереть, почему бы не извлечь из этого выгоду? Марл задушил обоих, перенес трупы в гостиную, облил комнату маслом и поджег.

Тот дом еще долго полыхал перед его мысленным взором.

Теперь он стал всем, чем желал: человеком, обладающим властью и положением в обществе. Ледяной Кай распоряжался Искупителями, а значит — всей страной. Король давно уже годился лишь на то, чтобы при необходимости воодушевлять толпы.

Когда-нибудь, возможно — в ближайшем будущем, Марл переиграет даже самого лорда Винтерборна. Но прежде нужно разобраться с Мойдартом.

Мало кто из знати не слышал имени правителя севера. За тридцать лет он пережил несметное множество покушений. В него стреляли, его закалывали, однажды он чуть не сгорел в пожаре, охватившем старое поместье. Марл привстал на стременах и оглянулся на видневшиеся за деревьями руины обрушенного камня и обгоревшего дерева. Судя по всему, восстановить старое здание не пытались.

От замка навстречу трем всадникам вышел немолодой усталый офицер с широкой челюстью, обменялся парой слов с часовым, сопровождавшим их от самых ворот, и обернулся к Марлу.

— Добрый вечер, господа. Меня зовут капитан Галлиот, и я рад приветствовать вас в зимней резиденции. Прежде чем я покажу вам ваши комнаты, пожалуйста, передайте страже ваши мечи, пистолеты и прочее. В присутствии лорда никому не дозволено носить оружие.

— Но послушайте, — возразил Марл, заранее предупрежденный об этом правиле, — перед вами Искупители, рыцари Жертвы. Нам не подобает сдавать оружие.

— Понимаю, сир, — вежливо ответил Галлиот, — однако, пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу. Считайте это данью уважения Мойдарту, пока вы находитесь в его владениях. Я лично прослежу, чтобы, когда вы соберетесь уезжать, вам возвратили оружие в целости и сохранности.

— Ну, что ж, — согласился Марл, покосившись на Карола Редера, прятавшего в сапогах два длинных острых кинжала. Их будет достаточно.

Искупители спешились, сняли портупеи с мечами и кинжалами, а пистолеты оставили в седельных сумках.

Галлиот провел их ко входу, а потом по ступенькам на галерею. Каждому отвели по комнате. Марлу досталась самая большая, с прекрасной мебелью и кроватью из сосны с балдахином. У окна стоял письменный стол, в камине уже разожгли огонь.

— Слуги принесут вам вина, сир, — сказал Галлиот.

— Лучше просто воды, капитан. До захода солнца мне надо поститься.

— Конечно, сир. Боюсь, сейчас Мойдарт занят, но, как только он освободится, я пришлю к вам слугу.

— Благодарю вас, капитан.

Когда Галлиот ушел, Марл снял черный плащ, бросил его на спинку стула, лег на кровать и закрыл глаза. Несмотря на обучение Ледяного Кая и силы, придаваемые державой, ему с трудом удавалось вырваться из пут собственного тела. Это всегда требовало усилий и концентрации и сопровождалось не слишком приятными ощущениями, а потом — сильной головной болью. На этот раз он справился, и его дух воспарил над кроватью. Он бросил взгляд на свою пустую оболочку и просочился сквозь дверь на галерею. Внизу, у лестницы, Галлиот беседовал с дородным солдатом. Марл подлетел поближе.

— Честное слово, у меня от них мурашки по коже, капитан, — сказал солдат. — Вечно в черном, эдакие святоши! Я об этих ублюдках такие истории слышал, что кровь в жилах стынет!

— Нечего слушать сплетни, Пакард. Они рыцари Жертвы и сражаются за нашего короля. Кроме того, не забывайте, они гости Мойдарта, к которым надо относиться с уважением.

— Это я могу, капитан. Но чем быстрее они уедут, тем лучше. Марл пролетел длинный коридор, миновал пустую трапезную и, услышав голоса, перенесся в комнату, где находились двое мужчин: один сидел за письменным столом, второй стоял перед ним. Их беседа была малоинтересной, о сборе налогов и нехватках, вызванных суровой зимой и падежом скота. Марл воспользовался представившейся возможностью изучить Мойдарта. Кожа его худого лица туго обтягивала скулы, длинные волосы были собраны в хвост. Он был одет в черный атласный камзол поверх белой батистовой рубашки с кружевными манжетами, никаких украшений. Марл приблизился и всмотрелся лорду в лицо. Оно напомнило Ледяного Кая, такого же прирожденного лидера, ожидавшего мгновенного подчинения его приказам. В лице Мойдарта Марл увидел жестокость, железную решимость и нетерпимость. Такому человеку лучше не льстить без надобности, он заметит это в ту же секунду и подхалиму не поздоровится.

Марл покинул комнату и перенесся в покои Мойдарта. По сравнению с гостевыми комнатами, они казались очень скудно обставленными. Ощутив чужое присутствие, он обернулся.

Дух Карола Редера завис в воздухе и огляделся. В жизни Карол был красив, но Марл так и не сумел привыкнуть к духовным обличьям: серовато-бледным чешуйчатым лицам и кроваво-красным глазам. К счастью, духи не отражались в зеркалах, и Марл никогда не видел собственного лица.

— Никаких проблем, — сообщил Карол Редер. — Замок старый, вскрыть несложно. Можно задушить его подушкой, тогда все решат, что он умер во сне.

— Нет, — ответил Марл. — Дождемся, пока он уснет, и перережем горло. Так сложнее ошибиться.

— Хорошо.

Марл ощутил усилившееся притяжение собственного тела. В отличие от других Искупителей ему не удавалось покидать свою оболочку надолго. Он ощутил легкое головокружение и очнулся на постели с дикой головной болью. Марл взял щепотку толченого кипрея, положил под язык и встал с кровати. Из окна виднелись горы — укутанные снежными шапками северные вершины. Марл закрыл глаза и расслабился, дожидаясь, пока уйдет головная боль.

В дверь тихо постучали, через мгновение она отворилась, и вошел Канит Персан, рослый и мускулистый воин, тем не менее умудрившийся сохранить грацию в движениях. Большую часть свободного времени он проводил, доводя свое тело до совершенства. Чаще всего бегал по холмам или поднимал тяжести. Канит утверждал, что, не родись в знатной семье, то стал бы кулачным бойцом, как Чайн Шада, но Марлу плохо в это верилось. Канит Персан, красавец с орлиными чертами лица, слишком часто любовался своим отражением, чтобы спокойно отнестись к сломанному носу и шрамам — обычным спутникам кулачных бойцов.

— Хорошее место, — заявил Канит. — Жаль, что мы ненадолго. Тут есть тропинка в сторону холмов, слуги говорят, что она тянется четыре мили по удивительно красивой местности. Хотел бы я там побегать.

— В другой раз, — отмахнулся Марл. — Карол уже готов. А вы?

— Разумеется. Без Жнеца все пройдет как по маслу.

— Я предпочел бы удостовериться в его гибели, — ответил Марл.

— Одна пуля между лопаток, вторая в поясницу, даже если он выжил, то хозяину уже ничем не поможет, — возразил Канит.

— Как вы находите Галлиота?

— Обычный солдат, — пожал плечами Канит. — Справлюсь с ним за мгновение. Кстати, в галерее висит любопытный портрет, — сообщил он. — Красивая женщина, один глаз зеленый, другой — золотой, как у Макона. Наверное, семейная черта.

— Как я понял, это бабка Мойдарта, — ответил Марл. — Когда-то она считалась одной из первых красавиц.

В дверь снова постучали. Вошел слуга и с поклоном сообщил, что Мойдарт ждет в трапезной.

Марл с Канитом подошли к ожидавшему у галереи капитану Галлиоту и уже спустившемуся Каролу Редеру.

Искупители проследовали за капитаном к дверям трапезной, где в камине полыхало жаркое пламя. Галлиот пропустил их вперед и закрыл за ними двери.

— Добро пожаловать, друзья, — произнес Мойдарт. — Прошу, садитесь. О вас, — он посмотрел на Марла, — я наслышан. Будьте добры, представьте своих спутников.

Марл так и сделал. При звуках своих имен оба Искупителя встали и поклонились.

— Карол Редер, — произнес Мойдарт, — родом, случайно, не из Деперсома?

— Да, милорд.

— Когда-то я был знаком с вашим отцом. Он служил в Эльдакре во время первых восстаний. Хороший солдат, безжалостный и преданный делу. Таких нечасто встретишь. Как он?

— Он умер, милорд, пять лет назад.

— Пошли по его стопам? Похвально. Благодаря этому варлийцы превосходят прочие народы. Вас, сир, — он обернулся к Каниту, — я не знаю, но вы кажетесь достойным варлийцем. Холодный взгляд, очень впечатляет.

Мойдарт сидел у окна, Искупители напротив. Слуги начали разносить блюда: жаркое, пирог с почками и три графина крепкого эля. Марл заметил, что Мойдарт не стал пить, и тоже воздержался, попросив воды. Обед прошел почти в полной тишине. Когда слуги унесли тарелки, Мойдарт откинулся в своем кресле.

— Иногда мне недостает придворной жизни, — сказал он, — все эти интриги делают жизнь удивительно интересной. Враги становятся друзьями, друзья — врагами, и каждый отчаянно пытается предугадать, куда его занесет очередная волна власти. Как я понимаю, господин Коупер, вам не понаслышке знакомы эти игры. Поздравляю, вы выбрали нелегкую жизнь.

— Я обычный человек, милорд, — ответил Марл. — И стараюсь, чем могу, услужить своему господину.

— Кстати, как дела у лорда Винтерборна? — поинтересовался Мойдарт. — Я слышал, у него недавно возникли проблемы.

— Какие проблемы? — переспросил Марл.

— Один надоедливый молодой генерал никак не хочет умирать. Это правда?

Мойдарт улыбнулся краешками губ, но его глаза смотрели все так же холодно и внимательно. В комнате вдруг стало очень тихо.

— Боюсь, вы осведомлены лучше меня, сир. О ком вы говорите?

— Ну как же, о моем сыне, Гэзе Маконе, разумеется. Разве вы прибыли сюда не поэтому?

Вопрос был задан самым невинным тоном, и Марл быстро придумал ответ.

— Я думаю, вам неверно изложили ситуацию, сир. Ни лорд Винтерборн, ни Гэз Макон ничего не имеют друг против друга. Лорд Ферсон вызвал вашего сына на дуэль, и лорд Винтерборн действительно выступил его секундантом. Эта проблема давно решена. Лорд Винтерборн очень высоко отзывается о генерале Гэзе, искусном воине и великолепном командире. Этому он, без сомнения, обязан вам, сир.

— Я принадлежу к семье воинов, господин Коупер, — вежливо ответил Мойдарт. — Но мы также преуспели в искусстве интриги. За свою жизнь я забыл об обмане и предательстве больше, чем вы узнали за вашу. Поэтому позвольте мне изложить ситуацию, как я ее понимаю. Будь я лордом Винтерборном и желай я гибели Гэза Макона, я бы постарался устроить все так, чтобы меня было не в чем обвинить. Так Винтерборн и поступил. Причина этому проста и понятна — Мойдарт. «Что я знаю о нем? — подумал бы я и ответил бы себе: — Все просто: он убийца, не знающий сомнений, не думающий о чести и доблести. Если я убью его сына, он найдет способ расквитаться со мной». Вам пока все понятно?

— Я слышу ваши слова, но, боюсь, не вижу в них смысла. Мойдарт снова улыбнулся уголками губ.

— Тогда слушайте внимательно, юный Коупер, я преподам вам хороший урок политики. Итак, дуэль предрешена — отличный план! Макон погибнет — все прекрасно, выживет — всегда можно придумать что-нибудь новое. Пистолеты — это хорошо, столько случайностей могут остаться незамеченными: пули иногда летят не туда, куда надо, иногда их вообще в стволе не оказывается… Да, пожалуй, я бы воспользовался этим способом. — Мойдарт налил себе еще воды и сделал глоток, не отрывая взгляда от трех Искупителей. — Но план провалился. Что ж, бывает, элементы случайности не предугадать, от них никто не застрахован. Вы интересуетесь историей, господин Коупер?

— Да, сир.

— Тогда вы, возможно, помните о битве на Вориновом поле. Бэйна предали, его войско оказалось в ловушке. И все же он победил. История гласит, что это произошло благодаря его героизму и мудрости. Но это не вся правда. Он победил потому, что его войско заблудилось. Бэйн послал шесть сотен всадников перехватить вражеский обоз, но те в лабиринте ущелий сделали один неверный поворот и вышли за армией Камня. Бэйну нелегко пришлось, пока его всадники не напали с тыла на ничего не подозревавших врагов и не изменили исход битвы. Вот они какие, элементы случайности. Так о чем это я? Ах да, о смерти докучного Гэза. Дуэль желаемого результата не принесла. И вот первая ошибка — убийцы. Один из них — известный дуэлянт, второй — великолепно обращается с ножом. Этот план выдержит любую случайность. — Мойдарт покачал головой и рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что в дело вмешается какая-то собака? Да, забавно. Кроме того, Гэз Макон — отличный фехтовальщик. Этим он обязан мне, когда-то я нанял ему в учителя Мулграва. Впрочем, это несущественно. Однако теперь тигр вырвался из клетки: убийцами были Искупители, а ими распоряжается только один человек. Итак, теперь проблема удвоилась. Как только Мойдарт обо всем узнает, он окажется стократ опаснее юного наивного генерала. Поэтому я, в качестве Ледяного Кая, разумеется, решаю отложить расправу над сыном, пока не разберусь с его отцом. Ну, и как вам это понравится, Марл Коупер?

Марл не шелохнулся. Он чувствовал, как его спутники все сильнее начинают нервничать. И было из-за чего: жертва насмехалась над ними!

— Увлекательная история, милорд, — ответил Марл. — Однако, боюсь, кое-что вы упустили из внимания.

— Что ж, просветите меня.

— Во-первых, лорд Ферсон вызвал Гэза Макона на дуэль после публичного обвинения в трусости. И, во-вторых, не скрою, я впервые услышал о покушении на жизнь генерала. Однако я не понимаю, почему у двух Искупителей не могло быть своих причин искать его смерти. Почему вы считаете, что они выполняли приказ? Лорд Гэз бывает несдержан, возможно, он чем-то оскорбил их? Я знаю только то, что мне приказано приехать сюда и заверить вас в дружбе моего лорда.

— Восхитительно! — ответил Мойдарт. — Мои глубочайшие поздравления. Будь вы один, возможно, у меня возникло бы искушение позволить себя убедить. К сожалению, вы взяли с собой этих недоумков. — Он махнул рукой в сторону Карола Редера и Канита Персана. — Их выдают глаза. Юный Редер слишком похож на отца: когда ему что-то угрожает, его лицо принимает выражение обиженного кролика.

— Проклятие! Что мы тянем! — прорычал Карол Редер, вскакивая с кресла и вытаскивая из сапога кинжал.

Что-то сверкнуло, и из горла Карола хлынула кровь. Его ноги подкосились, а голова нелепо откинулась. Второй взмах серпа отделил голову от плеч.

Марлу казалось, что сердце выскочит из груди. Он покосился направо и увидел Хансекера с окровавленным серпом в руке. За его спиной в черноте потайного хода, который прежде скрывался за стенной панелью, стоял невысокий старичок и смущенно улыбался, блистая золотыми зубами. Хансекер швырнул голову Карола на стол, она покатилась и наконец остановилась, уставив на Марла взгляд невидящих глаз.

— Ara, — сказал Мойдарт, — вот и элемент случайности. Обезглавленное тело Редера наконец обрушилось на пол. Канит Персан, обливаясь потом, смотрел на Мойдарта и на

длинноствольный пистолет, который тот вынул из-под столешницы.

— Итак, — произнес Мойдарт с холодной улыбкой, — мы оказались в неприятной ситуации. В мой дом прибыли убийцы, посланные первым военачальником короля. Что же мне с ними делать?

Седой старичок вышел из-за спины Жнеца, подошел к Мойдарту и шепнул ему что-то на ухо.

— О! — воскликнул Мойдарт, подняв взгляд к потолку, — к нам присоединился сам Винтерборн! — Он перевел взгляд на Марла и поинтересовался: — Не желаете ли пообщаться со своим лордом? Возможно, он предложит выход из этого досадного затруднения?

— Я уверен, сир, — ответил Марл, — что произошла огромная ошибка, но мы, без сомнения, сможем разрешить ситуацию без дальнейшего кровопролития.

— Сомневаюсь, — ответил Мойдарт и поднял пистолет. Под каменным сводом выстрел прогремел громом. Канит Персан с простреленным горлом вскочил на ноги, проковылял несколько шагов и рухнул на пол, где еще несколько минут продолжал шумно захлебываться в собственной крови. Мойдарт положил пистолет, налил себе воды и что-то сказал. Марл не расслышал из-за шума, производимого Персаном.

— Простите, я вас не расслышал, сир.

— Я спросил, не будет ли вам угодно воды. Вы побледнели. Марл уже не верил в реальность происходящего. Он покачал головой:

— Нет, спасибо.

Наконец Канит затих. Мойдарт пил воду, не отводя взгляда от бледного как мел лица Марла.

— Я никогда не был склонен прощать врагов, — сказал Мойдарт. — Впрочем, сам факт покушения не вызывает у меня дурных чувств. Как я уже объяснил, в подобных обстоятельствах я поступил бы так же. Однако меня раздражает столь вызывающее отсутствие изящества в исполнении. Вы оскорбили мое чувство прекрасного. — Сухонький старичок снова наклонился к Мойдарту. — Ну вот, мы снова одни, господин Коупер. Видимо, мы наскучили лорду Винтерборну.

Марл сделал глубокий вдох и собрал последние остатки мужества.

— Как вам известно, сир, ваш сын сейчас на юге, и его жизнь висит на волоске. Отпустите меня, и я прослежу, чтобы ему не угрожала опасность.

— Нет-нет-нет, — энергично покачал головой Мойдарт. — Это не в вашей власти, господин Коупер. Мой сын либо выживет, либо погибнет в зависимости от собственного везения и умения преодолевать трудности. Ни мне, ни вам ничего не изменить. Я не стал бы убивать ваших товарищей, будь у меня другой способ разобраться с Винтерборном. Случившееся сейчас огорчило меня больше, чем вы можете себе представить. Я сторонник короля и не питаю симпатий к этим неудачникам, договорщикам. Однако теперь меня принудили принять их сторону. На мои земли, до сих пор свободные от чужих посягательств, пойдет армия. Мое богатство, скопленное несколькими поколениями, уйдет на мечи и ружья. Я очень разочарован.

— Прошу вас, милорд, не убивайте меня! — воскликнул Марл в слезах.

— Нет, господин Коупер, пока я вас не убью. Сначала вы многое мне расскажете. Я хочу знать все о Ледяном Кае и том, что он замышляет. Хансекер проводит вас в новые покои. Вскоре я к вам присоединюсь, и мы побеседуем.

— Клянусь, милорд, я расскажу все, что мне известно.

— Я знаю. Иначе в моих подземельях не бывает.