Осенний любовник

Глава 21

– Я должен тебе кое-что показать.

Элисса вздрогнула, резко оглянулась и чуть не разлила кофе.

Она была уверена – Хантер уехал. Из окна спальни она видела, как на рассвете он отъезжал на своем Багл-Бое, и смотрела вслед, пока всадник и лошадь не растворились в неясном свете утра, и лишь тогда облегченно вздохнула.

Это был первый вздох, который она смогла сделать со вчерашнего дня, после того как нежное прикосновение языка Хантера заставило гореть ее тело.

Его взгляд постоянно преследовал ее.

– Я думала, ты уехал, – сказала Элисса.

Хантер искоса взглянул на нее. Снова в мужском наряде. Он признавал, что так разумнее одеваться для работы, но скучал по яркой пышности юбок, крутящихся вокруг стройных ножек Элиссы.

– А я и уезжал, – ровным голосом согласился Хан-тер. – А потом кое-что увидел и захотел тебе показать.

– Что?

Он покачал головой.

– Если я скажу – это будет не то. Ты готова ехать?

Смущенная, Элисса отодвинула кофе. Взглянув на Хантера, она призналась себе, что сердце бьется быстрее, но объяснила это испугом. Не могло же оно биться так быстро только потому, что ей предстояло еще раз верхом проехаться с Хантером?

Наедине.

– Куда мы едем? – поинтересовалась она.

– Недалеко.

Через несколько минут они уже сидели на своих жеребцах и отъезжали от дома.

Хантер перевесил ружье через седло и не отрывал глаз от окрестностей. Он заметил бы малейшее движение, неясную тень, таким пристальным и острым был его взгляд.

Элисса ехала следом. Ее взгляд упирался в спину Хантера. Поймав себя на этом, она разозлилась. Неужели она не может сосредоточиться на чем-то другом? Вокруг такой простор.

Но что толку? Хантер притягивал ее взгляд, как пламя – мотылька. Нежность вчерашней ласки обжигала ее запястье до сих пор.

Во сне она мечтала об этом, а утром, когда проснулась, его голос соблазнял, звенел в голове и она не могла злиться.

«Ты всему должна у меня научиться».

Элисса молча ехала за Хантером. Ветры сделали свое дело с рыжей травой, она полегла. Осень в низинах всегда была временем беспорядка и разгрома.

Но наверху, в горах, осины стояли в полной красе. В некоторых рощицах листья пожелтели и стали цвета летнего солнца, в других – оранжевые и такие яркие, что напоминали языки пламени, лизавшего склоны глубоких каньонов и длинных узких лощин.

Задумчивый взгляд Элиссы вернулся к Хантеру. Осеннему любовнику, человеку трудному, непокорному, как сама земля.

Хантер замечал взгляды, которые бросала на него Элисса. Они и пустынная земля сняли напряжение, мучившее его.

Как бы внимательно ни осматривался Хантер, он не замечал постороннего присутствия. Они с Элиссой одни на много миль вокруг. Но несмотря на это, он поехал кружным путем. Куда же они двигались?

Туда, где горы и длинная широкая долина соединялись неровным хребтом и каньонами. У входа в маленький каньон был лаз в пещеру, закрытый дикой порослью. Чистая прозрачная вода стекала между ветвями плакучих ив, росших на берегу маленького ручья.

Элисса узнала место. Она и раньше бывала здесь, у Хидден-Крик, но никогда не добиралась таким извилистым путем.

Не спешиваясь, Хантер провел Багл-Боя сквозь чащу ивовых ветвей, спускавшихся прямо в ручей, и когда он повернул вверх по руслу, за ним устремился Леопард. Гибкие ветви ивы расходились, пропуская лошадей, а потом снова смыкались, будто никто и никогда не нарушал их покоя.

Хантер подошел ко входу в пещеру и отступил в сторону. Он махнул рукой, предлагая Элиссе въехать первой. После того, как Леопард прошел вперед, Хантер низко склонился к шее Багл-Боя и поехал следом. Обе лошади беспокойно передвигались под нависающими скалами все глубже и глубже.

Пещера оказалась в сто футов шириной и весьма глубокой. Стояла осень, и внутри было довольно сухо, и сух песчаный берег озерца, скрывавшегося в пещере.

Само озеро походило на черное зеркало, отражавшее свет, лившийся через вход. Стоило нарушить спокойствие воды, как серебристая рябь разбегалась струями по поверхности. А за озером был длинный узкий вход в гору.

Видимо, весной из этой щели вырывалась вода и с шумом падала, точно в сильную грозу. Сегодня вода стояла тихо, молча, заполнив озеро из ручейка напротив.

Хантер спешился, взял охапку зелени и положил ко входу, закрыв его.

Свет, проникавший сквозь листву, стал таинственным. Багл-Бой принялся пить воду, от его морды, посверкивая, побежали серебристые круги.

– Ну, ты видишь? – спросил Хантер.

Элисса вздрогнула. Хантер стоял возле Леопарда, левой рукой держа уздечку жеребца.

– Все, что я пока вижу, так это то, что мы проехали четыре мили, хотя пещера всего в полумиле от дома. Почему?

– Иди сюда, вниз.

Хантер отступил в сторону, словно чувствуя, что Элисса нервничает от его близости. Отойдя на несколько шагов, он подождал, когда она спешится, и повернулся к ручью.

– Вот сюда.

Поколебавшись, Элисса направилась за Хантером. Он дошел до того места, где из озера вытекал Хидден-Крик, и подождал, когда она подойдет и встанет рядом.

– Ну и где? – спросила Элисса.

– На другой стороне.

Элисса принялась вглядываться в странную темноту на другой стороне ручья, но разобрала лишь размытые очертания то ли ящиков, то ли постели, то ли того и другого.

– Ну, ты видишь? – спросил Хантер. Нежность в голосе вызвала любопытство у Элиссы.

– Нет, – признала она. – Боюсь, я мало что вижу.

– Тогда держись.

С этими словами Хантер поднял Элиссу на руки, прижал к груди, как ребенка, и пошлепал через ручей, разбрызгивая воду, прежде чем она поняла, что произошло.

– Хантер.

Эхо разнеслось по пещере, удваивая, утраивая, снова и снова повторяя произнесенное имя.Хантер вскинул голову и улыбнулся. От нежности и чувственности его улыбки у Элиссы перехватило дыхание.

– Хантер, – прошептала она.

– Я здесь.

Он вышел из ручья на песчаный берег, продолжая нести ее на руках.

– Опусти меня, – сказала Элисса, с трудом глотая слюну.

– Сейчас. Мы почти пришли.

Он шел, песок соскальзывал с его ног с шепотом и шелковым шуршанием. Элисса хотела что-то сказать, но закрыла рот, опасаясь, что голос выдаст ее волнение.

Хантер так близко. Он такой сильный. Такой нежный.

Он нес ее, будто она хрустальная и очень хрупкая, дохни – и хрусталь зазвенит. И она стала чувствовать себя именно такой – хрупкой и звенящей.

Дрожь, охватившая Элиссу, передалась Хантеру. Он посмотрел ей в лицо, увидел блеск полузакрытых глаз, напряженность губ и белизну гладкой кожи.

Хантер сжал губы. Похоже, Элисса чего-то боялась. Когда он вспомнил о происшедшем между ними в последний раз, понял – чего.

«Я говорил тебе, в следующий раз тебе понравится».

«Боже мой, ты, наверное, думаешь, что я совсем дура. „В следующий раз тебе понравится“. Какая чушь!»

И вдруг то, что ночью ему виделось совершенно реальным, сейчас в свете дня показалось чистейшей воды глупостью.

"Я ненавижу тебя.

Я не хочу тебя больше.

Никогда.

Ни в каком виде".

И ведь ничего не изменилось с тех пор, как Элисса это заявила.

Напряжение сковало Хантера настолько сильно, что ему было трудно дышать. Он медленно поставил Элиссу на песок рядом с заботливо приготовленной постелью.

Когда он заговорил, голос был грубее, чем ему хотелось.

– Не бойся меня, – сказал он. – Клянусь Богом, я не причиню тебе боли.

Элисса не смела произнести ни слова. Она просто закрыла глаза и отвернулась от Хантера.

– Ты действительно меня ненавидишь? – прошептал он.

Глаза ее распахнулись.

– Правда? – спросил он надтреснутым голосом. Элисса молча покачала головой.

– Тогда почему ты дрожишь и отворачиваешься, будто тебе невыносимо даже видеть меня? – спросил Хантер. – Боже мой, ты даже не хочешь со мной говорить.

– Я… Я… – Голос Элиссы дрогнул. Она повернулась спиной к Хантеру, с трудом пытаясь взять себя в руки.

– Это… Мне было бы легче ненавидеть тебя, – прошептала она. – Но я не могу. Вместо этого я ненавижу себя. Я была такой дурой.

Веки Хантера дрогнули, когда он услышал боль в хрипловатом голосе Элиссы. Он развернул ее лицом к себе. Но она на него не смотрела.

– Выходи за меня замуж, – сказал Хантер.

Элисса отрицательно покачала головой. Хотя она ничего не сказала, ее последние слова висели между ними, как эхо. Тогда она сказала что-то вроде:

«Неудивительно, что церкви следят за тем, чтобы девушки оставались девственницами до свадьбы. Иначе они никогда бы так не страдали».

Очень нежно кончиками пальцев Хантер провел по бровям Элиссы, по щекам, в уголках глаз скопились слезы, похожие на теплый дождь.

– Не плачь, дорогая, – прошептал Хантер. – Я скорее высеку себя, чем заставлю тебя снова плакать.

Элисса не ответила. Не могла. Губы Хантера нежно касались ее. Поцелуи, как крылья бабочки, переносились с висков на щеки, на веки, в тихой трепетной тишине он как бы убирал ее слезы, не позволяя им падать.

Горло Элиссы перехватило, сердце сильно забилось, она не могла унять дрожь, пальцы впились в ладони так сильно, что от ногтей остался след.

"Он меня не любит.

А я не могу перестать любить его".

Элиссе казалось, ее разрывает на части. Ей хотелось исчезнуть и в то же время – остаться в объятиях Хантера. Оттолкнуть его от себя и окунуться в лечащее опьяняющее пламя мужской ласки.

– Не бойся, – шептал Хантер у ее губ. – Я просто хочу…

Голос его утих. То, чего хотел Хантер, заставило бы Элиссу бегом мчаться из пещеры.

Он закрыл глаза и обозвал себя пятьюдесятью словами, означающими одно – дурак. Потом ласково обнял Элиссу и стал медленно качать, поглаживая по спине.

– Все в порядке. Ничего плохого я тебе не сделаю. Пожалуйста, дорогая, не плачь.

После каждого слова он нежно целовал ее, убирая слезы поцелуем.

Элисса дрожала все сильнее.

– Тебе нечего бояться, – прошептал Хантер. – Я разожму руки, как только перестанешь дрожать. Если ты захочешь…

И тут Хантер кончиком языка провел по губам Элиссы.

– Ты этого хочешь? – прошептал он. Дыхание Хантера было теплым и сладким, и она тихо застонала. – Так да или нет? – спросил Хантер. – Тебя отпустить или прижать крепче?

Жар его губ на веках Элиссы успокаивал ее, но дрожь в теле становилась все сильнее.

Когда Хантер почувствовал, как ее трясет, он ощутил нечто более сложное, чем простое желание.

– Элисса, – беспомощно прошептал он. – Позволь мне поцеловать тебя. Ну всего один поцелуй. И я отпущу, если захочешь. Ведь тебе так нравилось.

Прежде чем Элисса отыскала причину своего смятения, ее лицо помимо воли обратилось к нему. Тело Хантера напряглось. Она приняла его поцелуй, и… потоки слез хлынули из глаз девушки.

Нет, он не любит ее, но хочет до дрожи. Несмотря на глубину страсти, Хантер владел собой и был способен сдержаться.

Пока.

«Ну по крайней мере он заботится обо мне. Он ласков со мной».

Элисса прошептала его имя, когда его губы нежно коснулись ее губ.

Новый взрыв чувств охватил Хантера. Он все нежнее и теснее прижимал Элиссу к груди, целовал в уголки рта, пока ее губы не открылись ему навстречу. И только потом позволил себе поцелуй, о котором мечтал.

Первое прикосновение оказалось сладким и подействовало возбуждающе, как никогда. Осторожно обнимая Элиссу, он целовал ее снова и снова, медленно, точно выпивая темное горячее вино ее поцелуя.

Чувственные прикосновения губ Хантера сводили Элиссу с ума. С каждым нежным прикосновением языка Хантера она все больше отдавалась поцелую.

И ему.

Руки поползли вверх по его куртке, нерешительно остановились, дрожа, потом она дотянулась до свежевыбритых щек.

Ее ласка перевернула ему душу. Слезы застилали глаза и текли неуправляемым потоком.

«Только желание, вот то единственное, что он чувствует ко мне».

Но ведь она-то любит его! Значит, не должна позволять этому человеку заставлять ее страдать! Но нежные прикосновения Хантера делали свое дело – окружающий мир как будто растворился, а она плыла в волнах наслаждения.

Элисса негромко стонала, Хантер едва владел собой. Он целовал ее жадно, глубоко, сильно, он держал ее, словно сверкающую радугу.

Пальцы Элиссы скользнули выше, запутались в густых черных волосах, его шляпа свалилась. Прикосновение к теплому мужскому затылку опалило ее огнем.

Голова Хантера по-кошачьи устремилась навстречу ласкам, он как бы предлагал ее пальцам прижаться еще теснее. Откровенная чувственность этого движения окатила Элиссу жаркой волной. Ни о чем больше не думая, ни о чем не жалея, она запустила пальцы в его волосы возле шеи и почувствовала, как отозвалось его тело. Руки Элиссы жадно ласкали узкую полоску кожи между волосами и воротником куртки. Ладони запомнили необыкновенное ощущение: как это – гладить его грудь, и, снова почувствовав под пальцами мужское мускулистое тело, Элиссе захотелось потрогать жесткие кудряшки на широкой груди Хантера.

Элисса с запозданием поняла – ее руки расстегивают куртку у него на груди. Ошарашенная этим открытием, она застыла.

Хантер понял только одно – Элисса перестала отвечать на его поцелуй, вместо этого ее руки толкали его в плечи. Нехотя он оторвался от ее губ, как и обещал.

«Только один поцелуй».

– Все нормально, – сказал Хантер. – Не надо бороться со мной. Я отпущу тебя.

Но хотя он произносил эти слова, отстраниться от Элиссы не мог. Пальцы нежно гладили хрупкие руки, упиравшиеся ему в грудь.

Элиссе уже хотелось большего, но она робела, все еще помня их первую и последнюю ночь. Сила его желания могла завлечь ее, закрутить.

Девушка колебалась. Тело говорило ей, что на этот раз в объятиях Хантера ее ожидает большее, чем боль. Ему, телу, обещается что-то соблазнительное, невероятное, небывалое.

«Ты захочешь этого. Я постараюсь. Ты воспламенишься, как сено, к которому поднесли спичку».

Судорожно вздохнув, Элисса собралась с духом.

– Я и не боролась, – прошептала она.

– Но ты же меня оттолкнула.

– Да не тебя, а куртку.

Когда до Хантера дошло, желание пронзило его тело. Он не мог ни говорить, ни дышать. Хантер скинул куртку и швырнул ее в сторону.

– Все, ее нет.

Несмотря на слезы, Элисса поцеловала его палец, прикрывший ее губы.

В этой простой ласке было нечто неземное. Теперь Хантер парил в высоте, в небесах, закрыв глаза, никогда больше не желая спускаться на землю. Весь мир сузился до теплого дыхания Элиссы.

– Разреши мне показать тебе, как должно было быть в первый раз, – сказал он, открывая глаза. – Разреши мне показать тебе… все.

Единственное, что могла произнести Элисса, – его имя. Сомнения, колебания слышались в ее голосе. Как, впрочем, и неподдельная страсть.

Наконец Элисса просто кивнула – горло перехватило, и она не могла произнести ни слова.

– На этот раз, – сказал Хантер, – я не стану закрывать тебе рот. Я буду ловить каждый стон, каждый крик. Каждое твое слово, даже «нет».

Ладонь Хантера ощутила дыхание Элиссы. Подушечками пальцев он потрогал ее полную нижнюю губу, и от такой простой ласки она задрожала.

– Ты понимаешь, о чем я? – ласково спросил он. – Если я стану торопиться, скажи, и я буду медленнее. Я остановлюсь, если ты захочешь.

Элисса снова кивнула.

– Ты уверена? – спросил Хантер. Кончиком языка она снова прикоснулась к его пальцу. И снова Хантер судорожно выдохнул сквозь зубы.

– Скажи мне. Словами. Всего раз. Я больше не буду спрашивать. Но на этот раз я хочу быть уверен.

Элисса посмотрела на Хантера ясными горящими глазами и поняла – ему нужны слова.

– Я хочу быть с тобой, как тогда… – Элисса вздохнула. – Если даже боль и удовольствие смешаются, ну что ж, не так уж плохо. Просто… я тогда не ожидала… сначала было так хорошо…

Хантер закрыл глаза. Мысль о том, что он не давал ей даже кричать от пронзительной боли, грызла его душу.

– Я подарю тебе только удовольствие, – сказал он. – Боль оставлю себе.

– Не поняла.

– Зато я понимаю.

– Но…

Хантер печально улыбнулся и подушечками пальцев провел по губам Элиссы.

– Может, ты лучше меня поцелуешь, чем задавать всякие вопросы? – прошептал он.

В сумеречном свете пещеры было видно, как Элисса покраснела. И тут Хантер снова вспомнил – несмотря на всю безрассудную реакцию Элиссы на него, она была невинна. И решила расстаться с невинностью лишь после того, как он вынудил ее признаться, что она хочет его.

«Я… хочу тебя».

А он даже смеялся над ней – «неужели так трудно сказать это».

– Я… – снова начала Элисса, но Хантер дотронулся до ее губ, точно налагая на них печать. Он, конечно, не в силах изменить случившееся, но попытается все исправить.

– Тише, – ласково сказал Хантер. – Я сам хотел тебя до потери сознания. Но я не собирался пугать и, черт побери, потому в прошлый раз и спрашивал тебя, хочешь ты или нет.