Останови меня, или все повторится

Глава 21

– А что будет со мной и Сэмом? – все еще находясь в глубоком шоке, просипела Кэтрин.

– Ты плохо слышишь, Кэйт? Что из сказанного тебе непонятно? – вопросительно выгнув бровь, Тернер провел большим пальцем по ее скуле. – Теперь ты наш литературный агент и исповедник в одном лице. Справишься?

– А у меня есть выбор? – Кэйт отвела голову назад, врезавшись затылком в кожаную спинку.

– Ты неблагодарная, Кэти. Знаешь? – мрачно ухмыльнувшись, он смерил ее тяжелым нечитаемым взглядом и опустил руку на свое колено.

– Открой мне тайну, Клэйтон, за что я должна тебя благодарить? – забыв о том, что злить психопата не в ее интересах, язвительно спросила Кэйт.

– Во-первых, я предлагаю сенсационный материал, который принесет тебе мировую известность. Во-вторых, в твоих руках окажется мое чистосердечное признание с исчерпывающими доказательствами вины. В-третьих, ты и твой друг покинете поместье живыми и невредимыми. Ну и в-четвертых, можешь считать, что Пулитцеровская премия и головокружительная карьера у тебя в кармане, – вкрадчивым тоном перечислил Тернер.

– Так просто? – скептически поинтересовалась Кэтрин.

Если отбросить весь ужас ситуации, все четыре пункта звучали более чем заманчиво. За неимением иных вариантов для спасения, любая другая идиотка на ее месте с радостью заглотила бы этот крючок и самоотверженно взялась за работу над рукописью, даже не помышляя о побеге. Но Кэйт никогда не считала себя дурой. У нее была масса других недостатков, мешающих добиться многих целей в жизни, но в случае опасности она мыслила на удивление ясно и без розовой ваты в голове. Поэтому Кэти была уверена, что существует и пятый пункт, не озвученный Тернером по известным только ему причинам.

– Ты предпочитаешь более сложный путь? Я могу устроить, – отодвинувшись от стола, Клэйтон медленно прошел к окну и, положив одну ладонь на стекло, устремил взгляд на небо.

А небо… Небо было пронзительно-голубым, и таким чистым, словно вымытым до блеска, что слезы накатывали на глаза. Кэтрин остро чувствовала несоответствие. Будто сама погода была в сговоре с этим чудовищем в людском обличии.

– Мне нужны гарантии, Клэй, – тяжело вздохнув, произнесла Кэйт. – Я не могу поверить тебе на слово.

– Придется, Кэти, – мягко отозвался он. – Зачем мне лгать?

– Чтобы я приняла твои правила игры, – без заминки ответила Кэтрин.

– С меня достаточно игр, Кэти. Я не могу сдерживать его вечно.

– Не снимай с себя ответственность, Тернер. В смерти этих девушек виноваты вы оба. – Запальчиво бросила она и, не глядя на ужасающие снимки, начала запихивать их обратно в конверт. – Ты его направлял!

– Он хотел так думать, – сжав ладонь в кулак, резко возразил Клэй. – Поверить всему, что он написал, с твоей стороны будет непростительной глупостью. Я не отрицаю наших садистских забав с насекомыми и животными. Признаю, что мы действительно подожгли несколько домов в округе, но все остальное – плод его больного воображения.

– А убийства?

– Он совершал их один. – В категоричной форме заявил Тернер.

Кэйт чуть не рассмеялась, настолько абсурдно это прозвучало. Однако он продолжал настаивать на своей версии:

– Фотографии с жертвами Роберт хранил в качестве трофея. Они помогали ему мысленно погружаться в пережитые эмоции и на какое-то время сдерживали его пагубные пристрастия. Книги – еще один способ визуализировать извращенные фантазии. Я уверен, что в моменты просветления Роберт хотел стать нормальным. Наверное, поэтому и появилась Лори. Таким образом он доказывал самому себе, что может быть таким, как все. Иметь жену, семью, строить карьеру писателя…

– Тогда почему ты не остановил его раньше?

– Может, потому что тоже верил, что Роберт остановится сам?

– Бред, – фыркнула Кэйт, отодвигая конверт на противоположный край стола. Но даже если она его сожжёт, память навсегда сохранит его содержимое, которое будет преследовать ее в кошмарах до конца жизни.

– А если я скажу, что подобно миллионам поклонников Миллера, я долгие годы считал его сюжеты всего лишь авторским вымыслом?

– Я тебе не поверю, – Кэтрин все-таки не сдержалась и нервно усмехнулась.

– Почему? – сухо и, как ей показалось, даже с обидой спросил Клэйтон.

Черт, он серьёзно? Почему?

– Когда дело касается близкого нам человека, мы часто бываем глухи и слепы и, даже имея на руках неоспоримые доказательства, до последнего верим в его невиновность, – не дождавшись каких-либо комментариев с ее стороны, Тернер пустился в пространные рассуждения: – Люди так устроены, Кэйт. Потому что гораздо проще прикрываться неведением, чем признать свою ответственность и косвенную вину в том, что совершил тот, кто постоянно был на виду. «Я не замечал ничего такого. Он вел себя совершенно нормально. Не было никаких причин заподозрить его в чем-то подобном. Я думаю, что это какая-то ошибка» – так говорят все без исключения родственники и друзья серийных убийц.

Кэйт задумчиво свела брови и растерла указательным пальцем образовавшуюся между ними морщинку. Убедительно, черт возьми, и соответствует имеющейся уголовной статистике. В большинстве случаев именно так и происходит в семьях маньяков.

Как показывает практика, далеко не все из серийников нелюдимые затворники и одиночки. Многие из них вели социализированный образ жизни, заводили детей, ездили в отпуск, устраивали пикники с соседями, а потом под покровом ночи выходили на охоту. И никто из близкого окружения даже предположить не мог, что этот славный парень и примерный семьянин – монстр, получающий удовольствие от мучений и убийств людей.

– Ранее ты сказал, что Лори помогала мужу избавляться от тел, а потом добавил, что тоже устал убирать за ним дерьмо, – напомнила Кэйт, уловив некое расхождение с более ранними показаниями. – Твои слова? Или я снова что-то не так поняла?

– Все так, Кэти, – не стал возражать Тернер, «переобуваясь» на ходу. – Но я узнал обо всем за год до того, как Роберт попытался убить Лори.

– Как? – недоверчиво спросила Кэйт.

Она не верила ни единому слову, но услышать версию Клэя было важно хотя бы для того, чтобы понять его мотивацию. Пусть и полностью вымышленную.

– Я застукал их в лесу. За охотничьим домиком. Возле пятидесятилитрового контейнера для дождевой воды. Точнее, я думал, что он находится там для этих целей. На самом деле там была…

– Концентрированная азотная кислота, – закончила за Тернера Кэйт. – И ты сразу все понял?

– Да, – кивнул Клэйтон. – Не понять было сложно. Кости еще не растворились и явно принадлежали не животному.

– Они отрицали? Лори и Роберт? – допытывалась Кэтрин, надеясь обнаружить в рассказе Тернера новые несостыковки, доказывающие, что он лжет.

– Нет, – качнул головой Клэй. – Не поверишь, но Долорес даже обрадовалась. Она, как и ты, была уверена, что я смогу на него повлиять.

– Но не вышло, – догадалась Кэйт.

– Он дал слово…

– Почему ты сразу не вызвал полицию? – перебила она.

– Потому что не смог, – мышцы на его спине вздулись, натянув темно-синюю рубашку. «Не злить» – напомнила себе Кэйт и прикусила язык. – Потому что он был моим другом. Мы прошли через многое, и у меня были основания ему доверять.

– Но Роберт снова убил, – подсказала Кэйт, поняв, куда он клонит.

– Один раз. Именно поэтому в тот день Долорес закатила ему истерику, – Тернер сказал именно то, что она и ожидала услышать. «Мысли как преступник». Похоже, пока у нее это неплохо получается.

– А теперь она лежит рядом с ним и слепыми глазами пялится в потолок, – подытожила Кэтрин. – Им там не тесно, Клэй?

Он медленно развернулся и впился в ее лицо жутким испытывающим взглядом. Кэйт рефлекторно прикрыла грудь в прозрачных кружевах и нервно сглотнула. Когда он стоял к ней спиной, думалось как-то легче и говорилось смелее. Энергетика у него, конечно, просто мрак. Поджилки вновь затряслись, и сердце забилось, как у трусливого кролика.

– Пора всё это остановить. – В его голосе прозвучала усталость с толикой обреченности. – Ты это сделаешь, Кэти.

– Я не против. Готова начать хоть сейчас. Чем скорее я закончу рукопись, тем быстрее мы с Сэмом уйдем отсюда. Так?

– Так, – коротко кивнул Тернер, подозрительно сузив глаза.

– А ты добровольно отправишься мотать пожизненный срок со всей честной компанией? – Кэтрин тут же пожалела о сказанном и влепила себе мысленную оплеуху.

Но она зря боялась реакции Тернера. Похоже, ее неосторожная реплика его только повеселила. Он открыто улыбнулся, черты лица расслабились, сделав его более живым и человечным, чем обычно. Он и раньше периодически включал обаяние, под влияние которого Кэти не раз попадала. Но сейчас этот номер со сменой масок у него не пройдет. Она слишком много знает, чтобы повестись на красивую обезоруживающую улыбку.

– Все, кто причастны, понесут наказание, – немного помолчав и вдоволь на нее насмотревшись, спокойно заверил Клэй.

– А они в курсе? Я имею в виду Блэка и Лизу.

– Блэк не имеет никакого отношения к убийствам. Единственное, что ему светит, – это удержание человека против его воли. – Убрав руки в карманы черных брюк, Тернер шагнул вперед. – А Лиза… – он сделал еще один шаг. Кэйт рефлекторно вжалась лопатками в спинку кресла. – Она готова к тому, что ее ждет.

– В чем причина такой самоотверженной преданности? – дрогнувшим голосом поинтересовалась Кэйт. По голым рукам поползли мурашки, а в горле пересохло от волнения. Лизкин чай ей сейчас бы точно не помешал. – Она твоя мать? – выдала Кэтрин одну из крутящихся в голове версий, в которую верилось больше, чем в любовную одержимость. Тем более по возрасту женщина вполне подходила, но он разбил ее предположения в пух и прах:

– Мы с Робертом росли без матерей.

Тернер приблизился почти вплотную. Развернув кресло к себе, он навис над задеревеневшей Кэтрин и положил ладони на подлокотники. Она шумно втянула воздух, отметив, что пахнет он непростительно приятно.

– Наше детство проходило в похожих условиях. Внешне благополучные обеспеченные семьи и неприглядная изнанка. Жесткое воспитание, побои, издевательства, физические наказания по поводу и без, насмешки сверстников, бездействие учителей, равнодушие окружающих. Всем было глубоко плевать, что творится за высокими заборами. Наши отцы были богатыми и влиятельными людьми, они пользовались уважением, и никто не воспринимал жалобы избалованных мальчишек всерьез. В какой-то переломный момент мы оба озлобились и осознали, что рассчитывать можно только на себя, и все покатилось черт знает куда. Наверное, в пропасть или прямиком в ад. Ярость и ненависть требовали выхода, и мы его нашли. Кэти, ты должна понять, я не жду от тебя жалости и понимания, не ищу оправданий ни себе, ни ему, но мы помогли друг другу выжить в прямом и переносном смысле.

– Про поджег твоего дома и ограбленный сейф – правда? – тихо спросила Кэйт, невольно проникнувшись довольно эмоциональной речью.

– Да, – не стал отрицать Клэйтон.

– А твой отец? Он выбрался из гаража?

– Нет, Кэти, – не разрывая зрительного контакта, отрицательно качнул головой Тернер. Его теплое свежее дыхание шевельнуло волоски на ее висках. – И знаешь, я об этом нисколько не жалею. – Выпрямившись, он зарылся рукой в волосы и отступил назад. – Ты тоже не жалеешь, что дом твоей матери сгорел вместе с ней, – Клэйтон не спрашивал, он утверждал.

Заглянув вглубь себя и разворошив старые раны, Кэйт вынуждена была признать – Тернер абсолютно прав.

– Дом матери подожгла не я, – прошептала она и отвернулась.

Клэй ничего не ответил. По звуку удаляющихся шагов Кэтрин определила, что он направляется к выходу из спальни. Облегченно выдохнув, она с опаской оглянулась. А вдруг ей только показалось?

– Я больше не стану тебя запирать. Через час оденься и спустись в малую гостиную. Сегодня ужин пройдет там, – распорядился Тернер, прежде чем открыть дверь.

Он действительно уходил. Кэйт боялась верить своему везению. Она почти настроилась на самый наихудший вариант из всех возможных, а тут такая удача.

Или всего лишь отсрочка?

– Но все мои вещи находятся в другой комнате, – растерянно поговорила Кэтрин.

– Тебя здесь никто не держит, – не оборачиваясь, произнес он и скрылся в коридоре.

Щелчка замка после хлопка двери не последовало. Тернер сдержал слово, даруя ей мнимую свободу.

Вернувшись в свою спальню, находящуюся на этаж ниже, Кэтрин быстро приняла душ, привела волосы в порядок и нанесла на лицо легкий макияж, замазав тональным кремом подсохшие царапки. Слабость все еще ощущалась, но силы и энергия потихоньку возвращались. Нервное напряжение и циркулирующий в крови адреналин не позволяли ей расслабиться и покорно принять свою участь. Чем увереннее, спокойнее и привлекательнее она будет выглядеть, тем выше шансы убедить Тернера в том, что его правила ее полностью устраивают.

Платье для ужина Кэйт выбирала с особой тщательностью. Ничего кричащего, вульгарного и излишне откровенного. Иначе можно неосторожно натолкнуть Тернера на неправильные мысли. Красные оттенки тоже долой. Черт знает что у него на уме, и чего он вообще ожидает от этого вечера.

В итоге Кэтрин остановилась на длинном небесно-голубом вечернем платье, подчеркивающем ее изящную фигуру. Длинные рукава скрывали расцарапанные руки, а отсутствие глубокого декольте придавало ее образу элегантную строгость. На ноги она надела нюдового цвета лодочки на невысоких устойчивых каблуках. Туфли подошли идеально, создавая эффект непрерывности, визуально удлиняя ноги и подчеркивая нежный оттенок платья. Придирчиво рассмотрев свое отражение в зеркале, Кэйт осталась собой полностью довольна. Надо же, отлично справилась и без советов Лори.

Спускаясь по лестнице, Кэтрин судорожно сжимала перила, ощущая легкую дрожь в руках. Сердце колотилось сильнее с каждым шагом, от тревожных предчувствий дыхание становилось все более поверхностным.

Когда она, наконец, вошла в гостиную, ее внимание сразу же привлек антикварный белый рояль, за которым сидел Клэйтон Тернер. Седьмая соната Бетховена в его исполнении звучала завораживающе. Ее ноты плыли в воздухе, наполняя пространство тревожным напряжением.

Он играл ту же мелодию, что и во время недавней перепалки с Лизой. Тогда Кэйт наивно полагала, что сможет вывести всех обитателей поместья на чистую воду. Отчасти так и произошло, но ее заслуги при этом сыграли минимальную роль.

Кровь в венах заледенела, когда она почувствовала на себе внимательный взгляд Клэйтона. Он медленно изучил ее с головы до ног, губы дрогнули в удовлетворенной улыбке. Ему явно нравилось то, что он видел. Что ж, значит, она не зря старалась.

– Ты очень красива, Кэти. У меня нет слов, – комплемент хоть и был банальным, но прозвучал вполне искренне.

Стараясь сохранить хладнокровие, Кэтрин шагнула вперед. Впечатления от его проникновенного рассказа о его тяжелом детстве еще не успели померкнуть, и ей пришлось напомнить себе, что этот человек не заслуживает ни сострадания, ни жалости.

– Ты тоже неплох, – вернув ему комплимент, она скользнула взглядом по иссиня-черному стильному пиджаку и белоснежной рубашке: – Красивая мелодия, Клэй. У тебя талант.

– Скорее, дурная привычка. Мой отец обожал Бетховена. Он заставлял меня исполнять эту сонату каждый вечер, а если я случайно фальшивил, в качестве наказания ломал пальцы, а потом приказывал продолжать, – улыбка мужчины померкла, а в глазах снова сгустилась тьма. – У тебя плохой слух, Кэти. Иначе ты бы поняла, что играю я ужасно.

– Иногда полезно не разбираться в музыке, – Кэтрин запретила себе испытывать жалость и непринужденно улыбнулась. Затем отвела взгляд и бегло осмотрелась, только сейчас заметив, что в гостиной они не одни.

Лиза все в той же невзрачной монашеской униформе суетилась вокруг стола, заканчивая с сервировкой. В подсвечниках горели свечи, в вазах благоухали свежие цветы, более мягкие музыкальные аккорды наполняли пространство, создавая атмосферу непринужденного вечера. Тем не менее Кэти остро осознавала, что все происходящее не более чем фарс, виртуозная игра одного актера, манипулятора, на самом деле являющегося хладнокровным убийцей.

Кэйт неторопливо прошлась по гостиной. Ее взгляд скользил по дорогим предметам интерьера. Она сосредоточенно разглядывала каждую деталь: от драгоценных фарфоровых ваз до изысканных картин на стенах, в каждой из которых заключалась целая история. Но отвлечься от гнетущих мыслей не получалось. Музыка стихла, а внутренняя тревога нарастала.

Скрываясь под тонкой вуалью изысканности, вокруг витало неопределенное ощущение опасности. Обстановка ослепляла роскошью, но в ней скрывалась какая-то отталкивающая сила, словно каждый предмет, каждый уголок помещения таил в себе что-то неотвратимое. Каждый шорох, каждый щелчок свечи казался зловещим предзнаменованием.

– Садись за стол, Кэти, – позвал Тернер, и мрачное наваждение рассеялось. Она обернулась, рассеянно моргнув. – Попробуй расслабиться и не думать о плохом. Хотя бы сегодня, – Клэйтон проницательно улыбнулся, и она поняла, что все это время он пристально за ней наблюдал.

По спине побежали мурашки. Ладони взмокли. Она научилась распознавать его темную подавляющую энергетику, даже когда он пребывал в приподнятом расположении духа. Маска обольстителя сидела на нем криво, не скрывая спрятанный за ней звериный оскал.

– Я пытаюсь, правда, но у меня не выходит, – без лукавства призналась Кэйт.

Внутри она кипела от возмущения. Сумасшедший ублюдок! И просьбы у него соответствующие. Абсурдные. А как завуалировано прозвучало его «не думать о плохом»?

– Странно находиться здесь без Лори, – с напускным смущением заметила Кэтрин и добавила с фальшивой грустью: – Мне ее жаль, – а саму чуть не перекосило от собственного лицемерия.

Тернер молчал, делая вид, что внимательно ее слушает, а на деле пронизывал острым взглядом, дотошно изучал, размышляя, стоит ли верить этой внезапно превратившейся в послушную овцу блондинке.

– Я много думала о ней сегодня, – сделав глоток дорогого вина, продолжила Кэйт. – И о том, что ты сказал… – робко взглянула в его глаза из-под опущенных ресниц.

Они сидели с разных сторон длинного стола, и значительное пространство между ними снижало градус ее тревожности, развязывало язык. Хотя, конечно же, она понимала, что, если он надумает что-то с ней сделать, никакое расстояние его не остановит.

– Что именно? – уточнил Тернер.

– Могу ли я представить, каково любить монстра, – картинно смущаясь, пояснила Кэтрин.

– И? – он вопросительно вскинул бровь, уголки красиво очерненных губ дернулись в скептической усмешке.

Тааак, похоже, переиграла. Нужно попробовать зайти с другой стороны.

– Я вспомнила, как Долорес рассказывала о том, как встретилась с Робертом. Каким очаровательным, щедрым и добрым он был. Сколько сделал для нее и ее больной матери. В глазах девочки, выросшей за чертой бедности, он выглядел сказочным принцем и олицетворением всего, о чем она мечтала, засыпая в своей маленькой убогой комнате, которую наверняка делила на двоих с мамой. У нее не было шанса не влюбиться в него.

– Не было, – прищурившись, кивнул Клэй.

– А любить кого-то – означает принимать его целиком и полностью. Со всеми достоинствами и недостатками, – с придыханием произнесла Кэйт. – В горе и радости, в болезни и здравии. Так она мне сказала.

– Не понимаю, к чему ты ведешь.

– Я думала, что Лори имела в виду его нынешнее состояние, но теперь мне кажется, что она говорила о другом. Его нездоровые увлечения… – Кэйт прервалась, чтобы прочистить горло. – Долорес считала болезнью. Она надеялась, что ее любовь его исцелит.

– Боже, какой бред, – рассмеялся Тернер, откидываясь на спинку стула. – Кэти, наивность тебе не к лицу. Скажи, что ты думаешь о ней на самом деле.

Урод. Моральный урод. Хрен его проведешь. Кэтрин скомкала в пальцах салфетку и в сердцах швырнула в тарелку с нетронутым салатом.

– Лори – недалекая психопатка с мозгом размером с куриное яйцо. Я думаю, что она не столько горевала по убитым девушкам, сколько бесилась от ревности, что Роберт предпочитал их – ей. До ее амебного рафинированного разума попросту не доходило, что, когда он доберется до нее, ее никчёмная жизнь закончится.

– Жестко, но зато честно, – одобрительно резюмировал Тернер.

– Она настолько мне омерзительна, что если бы ты ее вчера убил… Я бы, не колеблясь, помогла тебе избавиться от трупа, – войдя в раж, выпалила Кэйт.

Клэйтон нахмурился и задумчиво потер переносицу. Он выглядел глубоко озадаченным и чуточку удивленным.

– Еще вина, Кэти? – внезапно предложил Клэй, резко закрыв тему.

Кэйт с трудом скрыла свое разочарование. Она рассчитывала на продолжение, но Тернер по-прежнему не торопился раскрывать ей свои темные стороны.

– Нет, – отказалась Кэйт. – Если честно, мне огромных сил стоило собраться и спуститься сюда. Я очень устала, Клэй, и хотела бы подняться к себе. Если ты не возражаешь…

– Конечно, не возражаю, – он тепло улыбнулся и, кажется, даже не расстроился, что тщательно подготовленный спектакль так быстро закончился бегством единственного зрителя.

Кэйт благодарно кивнула и поднялась из-за стола, но не успела сделать и шагу, как он произнес то, что заставило ее резко замереть на месте.

– Я бы хотел, чтобы ты поднялась в мою комнату.

– Зачем? – онемевшими от напряжения губами глухо спросила Кэтрин. Сердце ударилось о ребра и отчаянно затрепыхалось в груди.

– Мне так будет спокойнее. И, пожалуйста, надень ночную рубашку, в которой ты проснулась утром.