Оставь для меня последний танец

5

Я не сомневалась, что легко сработаюсь с Кеном Пейджем и Доном Картером. Кен — могучий темноволосый мужчина с бульдожьей челюстью. Я познакомилась с ним первым и стала думать, уж не подбирают ли мужчин для работы в «Уолл-стрит уикли» исходя из требований по минимальному росту и весу. Но потом появился Дон Картер, невысокий, симпатичный, со светло-каштановыми волосами и живыми карими глазами. На вид каждому из них можно было дать лет сорок.

Не успела я поздороваться с Кеном, как он, извинившись, побежал ловить Картера, которого заметил в коридоре. Воспользовавшись моментом, я хорошенько рассмотрела развешанные по стенам дипломы, они произвели на меня сильное впечатление. Кен — медик по образованию, но имеет также докторскую степень по молекулярной биологии.

Он вернулся в сопровождении Дона, и они подтвердили встречу в «Джен-стоун», назначенную на одиннадцать утра следующего дня. Встреча состоится в Плезантвиле, где размещается главный офис компании.

— У них шикарные офисы в Крайслер-билдинг, — сказал мне Дон, — но основная работа делается в Плезантвиле.

Мы должны были встретиться с Чарльзом Уиллингфордом, председателем совета директоров, и доктором Мило Челтавини, научным сотрудником, заведующим лабораторией «Джен-стоун». Поскольку Кен и Дон живут в округе Уэстчестер, мы договорились, что я подъеду и встречусь там с ними.

Да благословит Бог Сэма Михаэльсона. Очевидно, он сильно меня расхваливал перед своими коллегами. Без сомнения, когда участвуешь в первоочередном групповом проекте, надо быть уверенным, что как часть целого работаешь гладко. Благодаря Сэму у меня появилось чувство, что эти ребята не станут говорить мне «поживем — увидим». По существу, я услышала «приветствуем вас на борту».

Едва выйдя из здания, позвонила Сэму по сотовому и пригласила его с женой на праздничный ужин в «Иль Мулино», что в Гринвич-Виллидж. Потом заторопилась домой, собираясь приготовить сэндвич и чашку чая, чтобы перекусить за компьютером. Читатели колонки прислали целую кучу вопросов, с которыми надо было разобраться. Когда получаешь почту для колонки вроде моей, вопросы часто повторяются. Это, разумеется, означает, что многих людей интересует одно и то же, и подсказывает мне, на какие вопросы следует ответить.

Время от времени, когда хочу, чтобы мои читатели получили специфическую информацию, я сама посылаю запросы. Важно, чтобы неискушенные в финансах люди держались на современном уровне в таких вопросах, как дополнительно финансируемые закладные, когда ставки сильно падают, или избегали ловушек некоторых «беспроцентных» ссуд.

Делая это, я использую в письмах с вопросами инициалы своих друзей и пишу адрес города, с которым они связаны. Мою лучшую подругу зовут Гвен Харкинс. Ее отец вырос в Айдахо. На прошлой неделе главный вопрос в моей колонке касался того, что необходимо учитывать, когда собираешься оформлять закладную с обратным аннуитетом. Я подписала письмо инициалами Г.Х., город Бойсе, штат Айдахо.

Приехав домой, я поняла, что придется на время отложить планы, связанные с колонкой. На автоответчике было сообщение из прокуратуры США. Со мной срочно хотел поговорить следователь Джейсон Ноулз. Он оставил свой номер, и я ему перезвонила.

В течение следующих сорока минут я строила догадки по поводу того, какой такой информацией, срочно понадобившейся следователю из канцелярии главного прокурора штата, я могу располагать. Потом, когда из вестибюля прозвучал звонок, я сняла трубку домофона, убедилась в том, что это мистер Ноулз, предупредила его, чтобы поднимался по лестнице, и отперла замок.

Через несколько минут он уже стоял у моей двери — седовласый мужчина с обходительными манерами, но в чем-то прямолинейный. После моего приглашения он вошел и сел на диван. Я уселись на стул с прямой спинкой, стоявший напротив дивана, ожидая, когда он заговорит.

Ноулз поблагодарил меня за то, что я так быстро приняла его, и затем перешел к делу.

— Мисс Декарло, вы присутствовали на собрании акционеров «Джен-стоун» в понедельник.

Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. Я кивнула.

— Мы знаем, что многие из присутствующих на этом собрании выражали сильное возмущение руководством, и что один человек особенно негодовал по поводу заявления Линн Спенсер.

— Верно.

Я не сомневалась, что в следующем своем утверждении он назовет меня сводной сестрой Линн, но ошиблась.

— Мы знаем, что вы сидели с края ряда, отведенного прессе, и оказались поблизости от мужчины, который кричал на госпожу Спенсер.

— Это правда.

— Мы также в курсе, что после собрания вы разговаривали с некоторыми недовольными акционерами и записывали их фамилии.

— Да, верно.

— С вами случайно не беседовал мужчина, говоривший о том, что потерял свой дом, сделав вложения в «Джен-стоун»?

— Нет.

— У вас есть фамилии акционеров, с которыми вы говорили?

— Да, есть. — Я понимала, что Джейсон ждет объяснения. — Возможно, вы знаете, что я веду колонку консультаций по финансовым вопросам, адресованную неискушенному потребителю или инвестору. Кроме того, время от времени пишу договорные статьи для журналов. На том собрании мне пришло в голову, что я могу попробовать написать всестороннее исследование на тему о том, как крах «Джен-стоун» разрушил будущее многих мелких инвесторов.

— Знаю, и поэтому я здесь. Нам хотелось бы узнать имена говоривших с вами людей.

Я взглянула на него. Просьба казалась ожидаемой, однако первая реакция у меня, как у любого журналиста, которого просят выдать источник информации, была негативной.

Создавалось впечатление, что Джейсон Ноулз читает мои мысли.

— Мисс Декарло, уверен, вы поймете, почему я обращаюсь к вам с этой просьбой. Ваша сестра, Линн Спенсер…

— Сводная сестра, — прервала я его.

Он кивнул.

— Да. Ваша сводная сестра могла погибнуть во время вчерашнего пожара в ее доме. На данный момент мы не имеем представления, знал ли человек, поджегший дом, что она там. Но вполне вероятно, что дом поджег один из этих разгневанных и даже потерпевших финансовый крах акционеров.

— А вы понимаете, что можно насчитать сотни других людей — акционеров и служащих, каждый из которых мог бы поджечь дом? — заметила я.

— Понимаем. Вы, случайно, не записали фамилию человека, который вспылил?

— Нет. — Я вспомнила, как у этого бедняги гнев сменился безутешными слезами. — Он не поджигал дом. Уверена.

Джейсон Ноулз поднял брови.

— Вы уверены, что он не поджигал. Почему?

Я представляла себе, насколько глупо прозвучал бы ответ: «Просто знаю, что не поджигал». Поэтому я сказала:

— Этот человек был в отчаянии, но не злился, как другие. У него сердце разрывалось от горя. Он сказал, что у него умирает дочь и что он скоро потеряет свой дом.

Очевидно было, что Джейсон Ноулз разочарован тем, что я не смогла назвать человека, вспылившего на собрании, но этим дело не кончилось.

— Ведь у вас есть фамилии людей, с которыми вы говорили, мисс Декарло?

Я колебалась.

— Мисс Декарло, я видел ваше интервью у здания больницы. Вы совершенно правильно назвали поджигателя злонамеренным или психически неуравновешенным человеком.

Он был прав. Я согласилась назвать ему фамилии и телефонные номера, записанные мной на собрании.

И снова он, казалось, читает мои мысли.

— Мисс Декарло, позвонив этим людям, мы собираемся просто сказать им, что беседуем с каждым, кто присутствовал на собрании акционеров, и это правда, уверяю вас. Многие из присутствующих вернули присланную компанией почтовую открытку, что указывало на их намерение там быть. Мы навестим каждого, вернувшего эту открытку. Проблема в том, что не каждый из присутствующих побеспокоился о пересылке открытки.

— Понимаю.

— Как вы оцениваете состояние вашей сводной сестры?

Надеюсь, этот спокойный наблюдательный человек не заметил моего минутного колебания.

— Вы же видели интервью, — сказала я. — Линн мучается от боли и к тому же сбита с толку всем, что произошло. Она сказала мне, что не может себе представить, будто ее муж участвовал в незаконных махинациях. Клянется, что, насколько ей известно, он безоговорочно верил в чудодейственные свойства вакцины, изобретенной в «Джен-стоун».

— Не считает ли она, что крушение самолета было инсценировано? — спросил напрямик Джейсон Ноулз.

— Нет, конечно. — Сейчас, повторяя слова Линн, я спрашивала себя, звучат ли они убедительно. — Она настаивает на том, что хочет знать всю правду.