Остров Фиаско, или Последние приключения барона Мюнхаузена

Гипноз

— Пойдет отвечать…

Затаив дыхание, Ленька Волосков, впивается в учебник. От волнения он видит всего два слова: «Так как…»

Карандаш учителя медленно скользит по журналу. Ученики с фамилиями на «А» и «Б» распрямляют спины — карандаш ползет по «В»…

«Быстрее», — торопит Волосков.

Карандаш застревает.

«Так как, — бормочет Волосков, — так как…»

— Пойдет…

«Только не меня… Если не вызовут, буду учить каждый день!»

Карандаш дергается, как грузовик в канаве, и тихо, почти незаметно сползает книзу:

— Корякин!

Вздох облегчения.

— Я не выучил, — уныло сообщает Корякин.

«Болван! — стонет Волосков. — Никогда не учит! Хоть бы раз!..»

— Почему? — хмурится учитель.

— Голова весь день болела…

«Голова у него болела! — с ненавистью фыркает Волосков. — Весь день в футбол гонял! Голова… Треснуть бы по этой голове!»

— А может быть, ты помнишь что-нибудь? Материал нетрудный… Подумай, Корякин, это ведь уже вторая двойка.

— Иди, — шепчет Волосков, — материал ерундовый, рассказывать нечего…

— И класс тебе поможет, — продолжает учитель.

— Конечно, поможем! — восклицает Ленька. — Все время будем помогать!

— Нет, — говорит Корякин голосом человека, которому уже ничто не поможет. — Не могу.

— Иди! — шипит Волосков и толкает Корякина в спину. — Вторая пара, балда!

— Ну что ж, садись, — учитель склоняется над журналом. — Вопрос тот же.

«Честное слово, буду учить, — бормочет Ленька. — Десять часов в день, если не вызовут! На улицу вообще ходить перестану! Зарядку буду делать!»

— Грачев!

Грачев идет к доске.

— Вопрос легкий… — шепчет ему вслед на всякий случай Волосков.

И нагибается к соседям:

— Можете не повторять, сейчас меня вызовут…

И снова впивается в учебник. Но строчки — как безумные, так и скачут, так и скачут! А слова в тот же миг испаряются из головы.

Тем временем ответ Грачева близится к концу…

«Скорей бы домой, — вздыхает Ленька, — завтра воскресенье, убрать все нужно, помыть… и к соседям — кому что трудно… Кому у нас трудно-то? Все, как назло, молодые, здоровые… Вспомнил! Вспомнил! Есть одна старушка — в самый раз! Сделаю уроки — и к старушке. Только бы не вызвали…»

— Отвечать пойдет… пойдет…

Волосков устремляет на учителя пристальный, немигающий взгляд.

«Мочалкин, Мочалкин, — бормочет он и, прищурившись, выпячивает подбородок. — Мочалкин, Мочалкин… или Пашков, — тихо добавляет он, предоставляя учителю некоторую самостоятельность. — Волосков хорошо знает материал, его можно и потом спросить… Мочалкина давно не вызывали…»

— Волосков!

В устах учителя фамилия звучит, как выстрел в спину.

«Хотя нет, посиди пока…» — делает Волосков последнее, отчаянное усилие. Но учитель молча смотрит на него.

Получив двойку, Волосков устало откидывается на спинку парты и несколько секунд сидит, бессмысленно уставившись в потолок. Потом он медленно переводит взгляд на учителя, лицо его выражает крайнее недоумение:

«Десять часов в день… Старушка… И до чего человек дойти может!..»