Остров наслаждений

Глава 7

Милли проснулась рано, когда первые лучи солнца только начали проникать в комнату. Она всегда просыпалась рано. Где-то в полпятого утра. Но сегодня вместо того, чтобы подорваться и метнуться в душ, она лениво потянулась и, перекатившись на другую сторону, приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на Чейза.

Он крепко спал. Его волосы были взъерошены, а дыхание ровное. Чейз был шикарным мужчиной, и, раз у нее появилась лишняя минутка, Милли решила изучить его внешность. У него были резкие скулы и мощная челюсть, прямой нос, полные и чувственные губы. Густые почти золотистые ресницы едва касались щек. Его короткие темные волосы блестели на солнце. Взгляд спустился ниже. Естественно, Чейз был без футболки. Эти два дня она почти всегда видела его по пояс раздетым. У него была идеальная фигура: широкие плечи, мускулистый торс, темная дорожка волос бежала по телу вниз к узким бедрам, обернутым в простыню. Интересно, под этой белой тканью он обнажен? Или спит в трусах? Отважится ли она посмотреть?

— Там боксеры, суровая женщина.

Милли быстро перевела взгляд на его лицо. Чейз сонно моргал, щурясь от яркого света. Он подарил ей ленивую, но сексуальную улыбку, и сердце Милли чуть не выпрыгнуло из груди.

— Мне просто было любопытно, — не стала отрицать она. — Мне казалось, ты из тех, кто спит нагишом.

— Нет, я определенно из тех, кто спит в трусах. Если спать без всего, это может привести к различного рода неловким ситуациям. Например, горничная придет убирать комнату пораньше, а тут ты…

— Я смотрю, — улыбнулась она, — ты знаток неловких ситуаций.

— Они определенно делают жизнь интереснее.

— Поверю тебе на слово.

Чейз протянул руку к ее лицу и начал играть с прядями ее волос:

— А прическа твоя не такая суровая по утрам.

— На голове, наверное, ужас что творится, да?

— Мне нравится, — ответил Чейз, заправляя прядь ей за ухо. Он провел пальцами по ее щеке и спустился к губам. — Сегодня шрамы от твоих зубов выглядят не так страшно.

— Правда?

Милли почувствовала, как ее сердце начинает биться быстрее в предвкушении неизвестности. Они оба были в постели. Практически голые.

Неужели сейчас?..

— Заманчивая перспектива, но я думаю, мы начнем с завтрака, — прервал Чейз ее размышления.

— Прекрати читать мои мысли, — пробурчала Милли.

— Это слишком просто. Все написано у тебя на лице.

— А вот и не все! — возразила Милли.

У нее были свои секреты, и она не собиралась открывать их ему.

— Ну, все равно больше, чем ты думаешь, — нежно произнес Чейз и притянул ее ближе.

Их губы вдруг слились в долгом и томном поцелуе.

— Уже скоро, — промурлыкал он, не отрываясь от нее.

Из горла Милли вырвался стон:

— Прекрати!

— На самом деле мне кажется, что тебе нравится.

Она решила промолчать, потому что Чейз был прав.

— Чем займемся сегодня? — спросила она, пока они шли на кухню.

Солнце уже вовсю озаряло дом. Чейз, все еще в одних трусах, достал кофемолку. Аромат свежемолотых кофейных зерен наполнил кухню за секунды.

— Я подумал, ты сама могла бы решить, — сказал он, засыпая порошок в кофеварку.

— Я?

— Да, ты. Ты же не просто безвольный пассажир в нашем совместном путешествии.

— Я думала, так оно и есть. Твои условия, забыл?

— Верно. И я, пользуясь этим правом, утверждаю, что сегодня ты решаешь, что мы будем делать. Естественно, я могу наложить вето на любое из твоих предложений.

— Понимаю. Спасибо, что разъяснил.

— Всегда пожалуйста.

Чем бы она хотела заняться сегодня? Пока Чейз нарезал дыню и папайю к завтраку, Милли раздумывала. Что бы она хотела делать с Чейзом?

— Я хочу нарисовать тебя.

Он застыл с чашкой в руке и удивленно посмотрел на Милли.

— Как жаль, что мы на удаленном острове, а ты выбросила свои краски в мусорную корзину.

— Я все равно могу нарисовать тебя, — уверенно повторила она, удивляясь своей настойчивости. — Я привезла сюда еще уголь для рисования.

— То есть ты изменила свое решение по поводу картин?

— Ну, это же не будет полноценной картиной. Так, набросок…

— Не нужно придираться к словам.

— Да, я передумала, — тихо ответила она, и слова прозвучали как признание.

Чейз одарил ее пронзительным взглядом. Секунды превращались в минуты и тянулись бесконечно. Оба почувствовали какую-то непонятную надежду.

— Ладно, — первым очнулся Чейз. — Сначала завтрак, а потом ты сможешь нарисовать меня. Думаю, ты предпочитаешь обнаженную модель?

— Ты можешь оставить боксеры, — покачав головой, засмеялась Милли. — По крайней мере пока.

Чейз готовил яичницу, кофе и резал фрукты, а она обдумывала будущий рисунок. После завтрака Милли достала из своего чемодана бумагу и коробочку с углем, и они вышли на воздух.

День был теплым, солнце уже припекало, но прохладный бриз разгонял жару. Милли переоделась в рубашку и бриджи, а Чейзу было наказано надеть футболку и шорты.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я позировал обнаженным? — расстроено уточнил он.

— Нет, это будет слишком отвлекать, — отрицательно покачала головой Милли.

— Ну, хоть что-то…

— Постарайся выглядеть естественно.

— Обычно после таких слов это очень сложно сделать, — вздохнул он.

— Постарайся, я сказала.

— Бьюсь об заклад, на работе ты просто требовательная мегера.

— Оскорбительно, тебе не кажется?

— Но я же прав? — не унимался Чейз. Он вытянулся на песке. — Так нормально?

— Идеально.

Милли отошла на несколько шагов и расположила альбом на коленях. После того, как она изучала тело Чейзом утром, она осознала, как сильно хочет его нарисовать, запечатлеть беззаботность поз, всегда довольное лицо, которое навсегда сохранится в ее памяти.

И у нее останется хоть что-то от него на память, когда эти семь дней подойдут к концу.

Милли нервно сглотнула, понимая, насколько Чейз стал ей небезразличен. Сорок восемь часов изменили ее отношение к нему, изменили ее саму.

— Ты собираешься сидеть перед пустым листом бумаги, как в тот раз?

— Нет, — ответила она и начала делать грубый набросок.

— Итак, ты не рисовала уже долгое время, — произнес Чейз, любуясь морем, чтобы Милли могла изобразить его профиль. — Почему же перестала?

— Жизнь меняется, — ответила она. — Я стала слишком занятой, и рисование стало казаться глупым времяпрепровождением.

— А потом ты отправилась в отпуск и подумала, что, может, тебе вновь понравится это занятие?

— Вроде того.

— Так почему же ты выбросила краски, когда мы познакомились?

— Все эти вопросы, — аккуратно произнесла Милли, — очень нарушают наше соглашение, Чейз.

— Но ты в кои-то веки на них отвечаешь, — возразил он.

Милли молчала, продолжая рисовать все быстрее и быстрее. Образ Чейза уже начал появляться на бумаге.

— Мне не понравилось, как это выглядит, — наконец призналась она. — Как будто я хотела найти себя или вроде того.

— А ты хотела?

Милли хлестнула его взглядом, тут же забыв о рисунке.

— Я не потеряна, — резко сказала она, — и не сломлена.

— Серьезно? — спокойно спросил Чейз, хотя Милли все равно почувствовала всплеск негодования в его вопросе. Ее пальцы сжали кусочек угля.

— Да.

— Потому что я считаю, все как раз наоборот.

Уголь упал на песок.

— Как ты смеешь?..

— А ты думаешь, почему ты здесь, Милли? — Чейз посмотрел на ее, и его глаза сверкнули огнем. — Почему тебе захотелось пережить эту сумасшедшую, напряженную неделю со мной? Причем тебе не просто захотелось — ты буквально нуждалась в этом.

— Я не нуждалась!

— Лгунья.

Милли затрясла головой. Затем потянулась за углем и сжала пальцы. Хотя, уставившись на бумагу, Милли понимала, что рисовать больше не будет. Не сможет. Мысли бешено крутились в ее голове, сердце отбивало быстрый ритм.

— Я так понимаю, сеанс окончен? — протянул Чейз, и Милли отрывисто кивнула. — И теперь ты будешь вновь надменно себя вести? Неприступная Милли Ланг вновь в своей броне! Так, суровая женщина?

— Ты единственный, кто так меня называет, — сквозь зубы ответила она.

Все инстинкты подсказывали ей бежать отсюда, спасаться. Или хотя бы спасти то немногое, что от нее осталось. Как она допустила это? Зачем зашла так далеко? Чейз умно соблазнил ее открыться. Она же совершенно не хотела всей этой эмоциональной близости! Черт, все, что ей было нужно, — просто секс.

И она до сих пор не получила его!

Пока надо было исправлять ситуацию.

— Я не буду вновь суровой с тобой, — ответила Милли, прижимая рисунок к груди. — Но ты сказал, что я могу выбрать, чем заняться сегодня. Я выбрала.

— И это уже не рисование? — поинтересовался Чейз.

Он все еще выглядел расслабленным, валясь на белоснежном песке, как обычный человек, решивший позагорать с утра.

— Нет. — Ее голос был похож на скрип двери, хоть и звучал уверенно. — Я скажу, чем мы будем заниматься сегодня.

— Поспорим, я заранее знаю ответ, — пробурчал Чейз.

— Сексом. Я хочу тебя! — вырвалось у Милли. Она была просто в ярости от того, что он опять видел ее насквозь.

Чейз одарил ее ленивым и одновременно удивленным взглядом, хотя, конечно, поражен ее заявлением не был.

— Хочешь секса? — переспросил он. — Иногда, Милли, мне кажется, ты очень узко мыслишь.

— Я серьезно, Чейз. Единственной причиной, по которой мы затеяли эту дурацкую интрижку…

— Дурацкую, да? Я чувствую себя оскорбленным.

— Ты понял, что я имела в виду. Я начала это только потому…

— Ты начала?

— Прекрати перебивать меня!

— Это я подошел к тебе на пляже и пригласил на свидание.

— А я предложила сделку о сексе.

— Здесь я должен согласиться, но это единственное, в чем твоя заслуга.

Она уставилась на Чейза, бледная, с огромными глазами.

— Ладно, суровая женщина.

Чейз поднялся, отвернувшись от Милли, чтобы та не видела гримасы боли на него лице. Новое лекарство не помогло так, как он рассчитывал. Он был сломлен так же, как она! Просто Чейз лучше умел это скрывать.

— Что «ладно»? — неуверенно переспросила Милли.

— Ладно, мы займемся сексом. Думаю, у нас было достаточно времени насладиться предвкушением, не так ли?

— Угу, — нерешительно согласилась она.

— Пойдем, — сказал он и протянул Милли руку.

Она робко взяла его ладонь. Ее глаза все еще были огромными от страха, а белоснежные зубы вновь терзали нижнюю губу.

— Куда мы?

— Я же вроде говорил, что предпочитаю постель?

— Ну да…

— Передумала? — усмехнулся он, зная, что это заденет Милли.

— Нет! Конечно нет!

— Конечно нет, — согласился Чейз, чувствуя, как все внутри ее холодеет, а руки превращаются в ледышки.

Он провел ее обратно в дом, в спальню. Обернувшись прямо перед дверью, Чейз сказал:

— Ты же боишься.

— Да, — вымолвила она.

— Ты опять слишком много думаешь об этом.

— Я знаю.

— Я знаю способ исправить положение.

Он толкнул дверь и потянул Милли внутрь за дрожащие руки. Она чувствовала себя будто в неясном сне.

Сейчас все было совершенно по-другому.

Ее сердце так сильно билось о грудную клетку, что казалось, скоро там появятся синяки. Во рту пересохло, ноги стали ватными. Милли подумала, что еще никогда так не нервничала.

Чейз обернулся к ней. На его лице не было и намека на улыбку.

Ничего не происходило. Милли открыла глаза:

— Чего ты ждешь?

— Прости, суровая женщина, — улыбнулся он. — Но ты не на шоу Чейза Брайанта.

— Ты хочешь, чтобы я все делала?

— Я знаю, ты бы предпочла, чтобы я сделал все сам, но с каких пор на этом острове что-то должно быть так просто?

— Прости, — нервно хохотнула она, — прошло много времени с тех пор, как…

— Я вроде как догадался.

Милли вновь закрыла глаза, на этот раз от смущения. Она не видела Чейза, но почувствовала, как он подходит ближе. Его пальцы коснулись ее щеки, затем порхнули к уху и заправили выбившуюся прядь волос.

— Думаешь, если я скажу тебе успокоиться, это поможет? — прошептал Чейз, а она отрицательно покачала головой. — Ты уверена, что хочешь этого, Милли? Ты еще можешь отказаться. Я, конечно, не обрадуюсь, но пойму. Для тебя это — большое дело. И ты боишься…

Милли почувствовала, как ее буквально разрывает чехарда мыслей и эмоций.

— Я не делаю ничего, — прошептала Милли, — но я и не ухожу, ведь так?

— Да, спасибо высшим силам хоть за это.

Медленно он притянул Милли к себе и взял ее лицо в свои ладони. Сердце бешено забилось. Вот сейчас. Он поцелует ее, а потом…

— Прекрати думать, суровая женщина.

— Я ничего не могу поделать, — застонала она. — Я не могу выключить свой мозг.

— Это я понял.

— Я хочу, Чейз, правда. Хочу забыть обо всем на свете, — зашептала она.

— Но затем тебе снова придется все вспомнить.

— Я хочу забыть лишь на некоторое время, — еле дыша, сказала она. — Пожалуйста, Чейз, заставь меня забыть. Заставь меня забыть все.

— Непростое желание.

— Пожалуйста, и не важно, что для этого нужно. Ты единственный, кто сможет.

Милли знала, что это правда.

Вместо ответа, Чейз просто поцеловал ее. Его губы коснулись ее губ раз, затем еще и еще. Поцелуй становился все откровеннее, и она почувствовала, как он проникает глубоко в ее душу. По телу побежали мурашки наслаждения и предвкушения, и Милли отдалась во власть его губ, отвечая на поцелуй. Ее руки взлетели ему на плечи, ногти впились в кожу.

«Ты никогда не целовала Роба так. Ты кричала на него в тот последний день, когда он уходил. Ты не поцеловала Шарлотту на прощание. Ты даже не посмотрела на нее», — твердили мысли.

— Полегче, Милли, — услышала она.

Открыв глаза, она увидела, что застыла в странной позе, вцепившись ногтями в спину Чейза.

— Прости, мне жаль.

— Мне тоже, — сказал он и аккуратно отцепил ее руки от своих плеч. — Похоже, ты думала о чем-то действительно серьезном.

Чейз изучал ее лицо несколько секунд, потом приобнял и уложил на кровать. Он снял футболку и шорты, оставшись абсолютно голым. Милли захлопала глазами. Да, она уже видела его обнаженным вчера, но все равно не могла оторвать от него взгляда. Чейз был великолепен. Красивый, подтянутый, мускулистый и загорелый.

— Я разделся, — сказал он.

— Это очевидно.

— А ты нет, — объяснил он.

— Я знаю.

— Ну, тогда я помогу тебе.

— Ладно, — произнесла Милли, а ее сердце ушло в пятки.

Ловкие пальцы Чейза покончили с пуговицами. Он снял с нее рубашку и отбросил в сторону. Милли опустила взгляд на свой обычный белый лифчик с поношенными лямками. Ну почему она никогда не покупала себе сексуальное белье?

— Это мы пока оставим, — улыбнулся Чейз, проследив за ее взглядом. — Мне вроде как он нравится.

Милли недоверчиво усмехнулась:

— Тебе нравится мой самый обыкновенный белый бюстгальтер?

— Я знаю, это выглядит странно. Но я повидал всякое белье — в основном пуш-ап и прочее лживое безобразие. Этот же лифчик ничего не скрывает и не выдает желаемое за действительное, — заявил он и подцепил пальцем ее подбородок, чтобы он встретились взглядами, — в отличие от тебя.

— Ты хочешь сказать, что мой бюстгальтер честнее меня? — обиженно фыркнула она.

— Ну да, — ответил Чейз, расстегнул бриджи и спустил их.

Его прикосновения были легкими как перышко, и тем не менее они обжигали ее кожу.

Милли оказалось в одном нижнем белье. Опять. А обнаженный Чейз стоял перед ней на коленях, как идеальная скульптура древнегреческого бога. Милли нервно сглотнула и посмотрела на него сверху вниз. Его руки очень медленно поползли вверх по ее ногам, далее по бедрам и добрались до трусов. Горячие пальцы, казалось, прожигали тонкий хлопок, и он обхватил руками ее попу. Из горла Милли вырвался сдавленный крик, и она увидела, как его голова наклоняется к ней. Она очень боялась своей реакции. Она напряглась в ожидании прикосновения, но его не последовало.

— Уже лучше, — услышала она и поняла, что Чейз встал.

Милли нервно рассмеялась.

Но затем ее мозг вновь начал судорожно работать. Ее вновь захватил водоворот мыслей и воспоминаний.

— Прекрати думать!

— Я не могу.

— Придется помочь тебе и в этом.

— Да, пожалуйста.

Ее мысли продолжали свою беспорядочную чехарду. Милли вдруг вспомнила свою кровать в Нью-Йорке. Она принадлежала ей и Робу. И их растянутое одеяло. И как она упала на него, когда позвонили из полиции и рассказали о несчастном случае…

— Ложись.

— Угу, — пробурчала она с благодарностью.

Как же сильно она хотела перестать думать, перестать все анализировать и вспоминать.

Милли лежала на кровати, а он склонился над ней.

— Что ты делаешь? — напряглась она.

— Доверься мне.

Она увидела, как Чейз снимает с подушки шелковую наволочку. Милли неуверенно посмотрела на него.

— Не хочешь поведать мне, что происходит? — спросила она, стараясь говорить беззаботно.

Чейз аккуратно переплел ее пальцы со своими и закинул ей руки за голову.

— Я связываю тебя.

— Что? — подавилась она.

Милли думала, он шутит. Конечно, шутит. Но пару секунд спустя она поняла, что одна ее рука привязана шелковой наволочкой к спинке кровати. Шокированная, она уставилась на него огромными глазами.

Чейз просто сидел рядом, улыбаясь. Его взгляд был серьезным. Он ждал.

Ждал ее разрешения.

Милли сделала глубокий вдох. Ее тело дрожало от напряжения, дыхание было неровным, все мысли тут же покинули голову. Она молчала.

Чейз наклонился и поцеловал ее в губы. Еще один поглощающий душу поцелуй. Она инстинктивно выгнулась ему навстречу.

А Чейз тем временем привязал ее вторую руку. Милли почувствовала себя очень уязвимой — она лежала на его кровати с запрокинутыми руками, почти голая, полностью в его власти.

Медленно он заскользил руками по ее телу: сначала живот, потом грудь. Чейз расстегнул ее бюстгальтер.

— Прости, — прошептал Чейз. — Мне он нравится, но от него все равно пришлось бы избавиться, рано или поздно.

Милли все еще не могла вымолвить не слова. Дальше — хуже. Чейз наклонился к ее груди, и его язык принялся ласкать ее соски. Она снова выгнулась, откинув голову назад. Удовольствие затуманило разум, но настойчивые мысли все равно лезли в голову.

«У меня очень маленькая грудь. Робу она никогда не нравилась. Я не заслуживаю такого мужчины, как Чейз».

— Все еще думаешь о чем-то, да? — послышался вкрадчивый голос. Глаза Чейза горели огнем.

— Прости, — прошептала она.

— Не извиняйся.

— Я так сильно хочу прекратить думать. И вспоминать.

— Я верю.

— Помоги мне, — умоляла она. — Помоги мне, Чейз.

Он посмотрел на нее. В его взгляде читались желание и забота. Какая опьяняющая смесь.

И тут он взял еще одну подушку, стянул в нее наволочку и, сложив пополам, накрыл ей глаза Милли. Она инстинктивно вскрикнула. Чейз застыл. Он ждал.

— Все в порядке? — нежно спросил он.

Она кивнула, и Чейз завязал ткань.

Милли лежала на кровати, не видя ничего, и пыталась привыкнуть к новой реальности. Ее мир сузился до телесных ощущений, звуков и аромата кожи Чейза. Ее тело напряглось, предвкушая приятную пытку. Она ждала его прикосновения и гадала, где почувствует его. Каждый клеточка ее тела находилась в напряженном ожидании, и она лежала там, беспомощная, и надеялась. Полностью в его власти.

Его язык скользнул по внутренней части ее бедер, добираясь до самой сути. Она содрогнулась от нахлынувшей волны удовольствия. Такого она уже точно не ожидала!

Тело изогнулось от ласк, приближая пик наслаждения. Удовольствие было настолько сильным, что походило на боль.

— Чейз… — выдохнула она.

Он остановился. Эта пауза была невыносимой.

— Чейз… — повторила она, но на этот раз ее тон был умоляющим.

Милли слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как его колени сжимают ее ноги. Она даже слышала, как бьется его сердце — Чейз нависал прямо над ней. Где он дотронется до нее теперь? Милли забилась в легкой дрожи, предвкушая его прикосновения.

И Чейз начал осыпать ее тело всевозможными ласками. Милли была так сконцентрирована на своих телесных ощущениях, что не могла сосредоточиться ни на чем другом, и ни одна мысль не задерживалась в ее голове. Нежное прикосновение его губ к ее запястьям, тысячи поцелуев на шее… Глубокий поцелуй в губы. Он целовал ее везде и каждый раз по-разному: то это было легчайшее прикосновение, похожее на крылья бабочки, то дразнящее покусывание, то глубокое вторжение, то облизывание мочки ее уха…

Милли срывалась на крик то от удивления, то от удовольствия.

Боль и наслаждение, радость и печаль поднялись из глубин ее души, превращаясь в крики, стоны и всхлипы. Все ее тело дрожало, отдаваясь той силе, что овладела ей. Милли полностью открылась и доверилась Чейзу. Абсолютная уязвимость.

— Милли, — послышался его голос, полный любви.

— Да, — захрипела она. — Да, Чейз, сейчас!

Какой-то резкий звук пронзил воздух, и тут же Милли вскрикнула от неожиданности. Хоть она и мечтала об этом больше всего на свете, момент, когда Чейз проник в нее, стал для нее сюрпризом.

Она почувствовала, какой пустой была до этой минуты. Чейз заполнил ее без остатка. Он освободил ее руки, и они сплелись в объятиях. Уткнувшись лицом в ее шею, Чейз проникал в Милли все глубже и глубже. Приближая сладкие мгновения оргазма, он нежно обнял ее и даровал им обоим покой.