Остров страсти

Глава 7

— Почему ты сбежала? — вопрос, заданный напрямик, застал Кэти врасплох. Она уставилась вниз, на карты, которые держала в руках, и долго медлила с ответом.

— Я думаю, что это и так понятно, — когда она наконец подняла голову, то увидела, что Джон не сводит с нее внимательных глаз. Он нахмурился, как будто обдумывая ее ответ, а затем покачал головой.

— Лично мне не понятно. — Его рука, полная карт, лежала на одеяле. Он забыл об игре. Кэти вздохнула. Он упорно не желал отвлечься от этой темы.

— Ты должен был понимать, что я попытаюсь сбежать, как только смогу. Господи, ты ведешь себя так, как будто я тебя предала! Ты мне не отец, не брат, не муж, не жених. Ты — пират, который меня похитил и заставил… и заставил… В общем, я не имела и не имею перед тобой никаких обязательств, которые удерживали бы меня с тобой.

— Ты хочешь сказать, что тебя вынудила бежать гордость? — задумчиво нахмурился Джон.

Кэти снова вздохнула, не чувствуя настроения продолжать этот разговор. Однако она решила сделать все возможное, чтобы прояснить Джону свою позицию, не умалчивая о некоторой раздвоенности своих чувств в настоящее время.

— Джон, ты, видимо, не понимаешь чудовищность того, что ты со мной сделал. Я воспитывалась как леди. А леди, они не… не…

— Не занимаются любовью? — перебил он, слегка улыбнувшись.

Кэти надменно вздернула подбородок.

— …не позволяют по отношению к себе никаких вольностей до замужества. Ты зверски меня изнасиловал — и не один, а множество раз. Поэтому я готовилась убежать от тебя при первом же удобном случае!

— Так, значит, ты говоришь, что убежала потому, что не могла вынести того, что я занимаюсь с тобой любовью?

— Насилуешь меня! — резко поправила Кэти.

— Называй это как хочешь, — отмахнулся Джон от тонкостей словоупотребления. — Значит, ты сбежала из-за этого?

— Да! — ответила она, рассчитывая наконец закончить щекотливый разговор.

— Ты лжешь мне, киска, — упрекнул он. — Тебе это нравится, я знаю. От меня ты этого не скроешь.

Под его пронизывающим взглядом Кэти густо покраснела. Зачем она дала вовлечь себя в такой разговор?! И как она собирается из него выпутаться, сказав при этом не больше, чем она собиралась?

— Вы о себе слишком высокого мнения, капитан, если и в самом деле так думаете, — произнесла она, избегая встречи с его глазами.

— Ага, я опять стал капитаном после того, как две недели подряд ты очень мило называла меня Джоном. Ладно, если эта тема вызывает у тебя такое неудовольствие, перейдем на другую. — Джон говорил с едкой иронией. — Скажи мне, киска, разве не мудрее было дождаться, пока я сам захочу тебя отпустить, коль свою девичью честь ты уже потеряла? Зачем убегать и подвергать себя опасности? Только не говори, что ты не обрадовалась, когда увидела, что я появился в «Красной собаке»! Ты была готова запеть осанну!

— Не спорю, я была рада — Кэти закусила губу. — Но это были особые обстоятельства.

— Согласен, — сказав это, Джон замолчал; тяжелые складки избороздили его лоб, пока он, углубившись в собственные мысли, что-то обдумывал.

— Ты пошла за помощью, — его слова прозвучали как обвинение.

Сидя как на иголках, Кэти впилась глазами в свои карты, будто внезапно нашла их чрезвычайно интересными. Этого поворота она боялась с того самого момента, как Джон начал выяснять их отношения.

— Ты бы предпочел обратное? — сделала она встречный ход.

— Нет, мне нравится жить. — Джон помолчал, разглядывая ее опущенное лицо. — Кэти, посмотри на меня

Она неохотно подняла глаза. . — Почему ты пошла за помощью? Если тебе так сильно не нравилось заниматься со мной любовью, то ты могла одним махом избавиться от меня навсегда. Я тебе даже сказал, где находится полицейский участок. Почему ты не воспользовалась этой возможностью?

Кэти дерзко встретила его испытующий взгляд. Если он ожидает услышать от нее признание в вечной любви, то пусть запасется терпением.

— Я не могла допустить, чтобы из-за меня кого-то убили, вот и все!

— Все? — В его глазах начинал разгораться насмешливый огонек. — А может, ты просто в меня влюбилась?

— Не думай о себе слишком много, — сердито огрызнулась Кэти. — Ты вдвое старше меня и вообще не в моем вкусе! Мне нравятся джентльмены, а не пираты! — Реплика Джона угодила в ее уязвимое место, но Кэти была полна решимости это скрыть. — Кстати, — продолжала она, вновь переходя в наступление, — почему ты бросился за мной в погоню? Ты же сам говорил, что в Кадисе у тебя полным-полно женщин, которые ждут не дождутся случая залезть к тебе в постель! Тогда почему ты не дал мне уйти? Может быть, это ты в меня влюблен?

Намеренно собезьянничав, она повторила его слова, не без основания полагая, что они его уязвят точно так же, как уязвили ее. У Джона недобро сверкнули глаза.

— На твой вопрос у меня есть один очень простой ответ, моя зубастая киска, и я советую его хорошенько запомнить. Я не отдаю так просто то, что мне принадлежит.

— А я тебе принадлежу? — спросила она, вызывающе сверкнув своими голубыми глазами.

— В настоящий момент, да. — Нанеся этот решающий удар, Джон, казалось, вознамерился побыстрее закончить неприятную для обоих беседу Он подобрал с одеяла карты и начал объяснять Кэти хитросплетения игры в белот. Кэти не возражала против прекращения разговора, но, отложив его в памяти, была готова вернуться к обдумыванию этой темы на досуге. Возможно ли, что кровожадный капитан пиратов начинает потихоньку в нее влюбляться? Если она не ошибается в своих догадках, то ее желание — видеть Джона у своих ног — наконец-то сбылось! Ура!!! Время от времени она будет смягчаться и позволять ему целовать себя в щечку. Но не больше! Пусть капитан Хейл поучится ухаживать за настоящей леди должным образом. Она улыбнулась, представив, как ее бесшабашный

капитан будет вынужден довольствоваться невинными поцелуйчи-ками, которые нехотя разрешаются в хорошем обществе. Гм-м… Джону это понравится не больше овсянки. Что ж, после того как он достаточно пострадает, она, может быть, смягчится…

— Ты сейчас похожа на кошку, которая вылакала горшок со сливками, — лаконично заметил Джон, прервав ее грезы. — О чем таком интересном ты думала?

— О белоте, конечно, — задорно ответила Кэти, наморщив нос. Приятные фантазии заметно улучшили ее настроение. — О чем же еще?

— Действительно, о чем же еще, — загадочно произнес Джон и снова переключил свое внимание на карты. Предыдущая беседа была окончательно забыта.

С тех пор как Джон пришел в сознание, ухаживать за ним стало еще труднее. Он периодически раздражался, досадуя на свою неспособность выбраться из постели или самостоятельно удовлетворить свои нужды — кроме самых простейших. После первого раза он упрямо отказывался от того, чтобы Кэти его кормила, но все равно ему приходилось ждать, пока она разрежет пищу на кусочки и наколет на вилку, и только затем он мог начать переправлять ее в рот. Это выводило его из себя, и он отыгрывался на Кэти, словно стрелами, осыпая ее колючими шуточками и замечаниями, пока она ему помогала. Кэти так и подмывало послать его к черту, однако она ухитрялась сдерживаться, понимая, что беспомощность действует на Джона, как больной зуб. Каких бы усилий это ни требовало, она каждый раз уговаривала его с ласковым терпением, настаивая либо на своих услугах, либо на услугах Пе-тершэма, когда Джону приходило в голову побриться или принять ванну. С презрительными гримасами он снисходил к ее доводам и соглашался на ее помощь, которую безоговорочно предпочитал помощи Петершэма.

Один раз, когда он угрюмо отказался позволить ей сменить повязки на своих ранах, Кэти в сердцах сказала, что он ведет себя как избалованный мальчишка. В ответ он сердито раздул ноздри и открыл рот, готовый взорваться, но спустя мгновение, неохотно сжав губы, дал Кэти себя перебинтовать, а затем с отвращением проглотил пилюлю. Немного погодя, он виновато поцеловал сгиб на ее руке. Кэти сурово помолчала, вздохнула и простила его.

В порту, под присмотром доктора Сантоса, с ним еще можно было хоть как-то справиться, но как только «Маргарита» вышла в

открытое море, Джон стал невыносим. Сдерживая данное Петершэ-му слово, Кэти убедила его облачиться в ночную сорочку. Джон нехотя сдался, а потом долго брюзжал, жалуясь на то, что ему тесно, неудобно и жарко. Кэти выслушала его с каменным выражением лица, советуя ему в душе раздеться и сдохнуть. Единственным способом подействовать на Джона было намекнуть ему, что она оставит его на попечение Петершэма. Джон не желал об этом и слышать. Он требовал, чтобы она постоянно находилась у его койки: читала ему, играла в карты или в шахматы, беседовала или просто сидела рядом. Ей удавалось выкроить не больше получаса в день, чтобы выбраться на палубу и подышать свежим воздухом.

— Ты выглядишь бледной, Кэти, — участливо сказал Гарри, когда однажды в полдень она присоединилась к нему на юте. «Маргарита» была в открытом море уже неделю. Перед тем как ответить, Кэти полной грудью вдохнула бодрящего соленого воздуха.

— Я и правда неважно себя чувствую, — призналась она. — Джон — как ребенок. Он требует постоянного внимания.

— Ты и сама еще ребенок, — резко возразил Гарри, с неодобрением сверкнув глазами. — Если бы я тогда знал, как ты молода и невинна, я бы никогда не позволил Джону увести тебя в свою каюту. Как жестоко с его стороны было лишить тебя девственности!

Непривычная прямота, с которой говорил Гарри, поставила Кэти в тупик. Конечно, она понимала, что интимная природа ее взаимоотношений с капитаном не является для Гарри секретом, как, впрочем, и для всего остального экипажа «Маргариты». Ее неотлучное пребывание в каюте Джона делало это совершенно ясным. Капитан был темпераментным мужчиной, и, до того как он был ранен, ничто не мешало ему обладать Кэти. Однако обсуждать эту тему было непросто. Кэти немножко покраснела и откровенно ответила.

— Что произошло — то произошло. Я, как видишь, до сих пор жива. В один прекрасный день, когда я снова вернусь домой, это, наверное, будет вспоминаться как забавное, волнующее приключение.

С улыбкой произнеся эти слова, про себя Кэти подумала, что вряд ли она сможет снова вернуться домой, по крайней мере в обозримом будущем. Пока что Джон не выказывал никакого желания с ней расставаться.

— Остальных заложников освободили в Кадисе, — отрывисто сообщил ей Гарри.

— Я знаю. — Кэти улыбнулась еще шире. — Я слышала, как

Джон велел тебе договориться насчет их выкупа в тот день, когда я убежала.

— Так вот почему ты убежала! Но все равно это было слишком поздно… — Гарри осекся; на его скулах внезапно выступил румянец.

— Да, это было слишком поздно, — легко согласилась Кэти, не сводя глаз с линии горизонта.

— Я готов убить его за все, что он с тобой сделал! — взорвался Гарри, видя ее невозмутимость. — Он мой старый друг, но, клянусь, я готов убить его!

Несколько матросов, удивленных его неожиданно громким голосом, обернулись в их сторону и, увидев на юте с помощником капитана девушку, понимающе улыбнулись. Вот буря-то разразится, когда капитан прослышит об этой парочке. Он не из тех, кто потакает соперникам!

Кэти заметила, что они привлекли к себе пристальное внимание матросов, и внезапно разозлилась на Гарри. Безрассудная страсть, которой он воспылал, начинала выходить из-под ее контроля. Она молилась, чтобы Джон продолжал оставаться в блаженном неведении о причуде своего помощника. Подобно матросам, она трезво смотрела на вещи и не сомневалась в ужасной ярости, в которую придет капитан, если узнает, что Гарри возомнил себя новым Ромео Жестокий и вспыльчивый, он, оправившись от ран, прихлопнет Гарри как муху.

— Право же, это не твое дело, Гарри, — тихо, но твердо сказала Кэти, надеясь остудить его пыл, прежде чем до Джона дойдут какие — нибудь слухи.

Гарри недоверчиво посмотрел на нее.

— Ты его любишь, да? — злобно воскликнул он. — Боже, я не могу в это поверить! Я думал, что ты была слишком прекрасна, слишком чиста… Но ему нужно было только затащить тебя в постель — и все, ты влюбилась в это животное1 Скажите мне, леди Кэтрин, — он сделал особое ударение на ее титуле, — если бы я переспал с вами первым, вы бы влюбились в меня?

Не успев подумать, Кэти вскинула руку и залепила ему звонкую пощечину. Потом, закусив губу, она услышала сдавленные смешки матросов и ужаснулась собственной неосмотрительности. Теперь Джон наверняка узнает о том, что происходило между ней и Гарри, — это лишь дело времени. На замкнутом островке, каким являлась «Маргарита», слухи распространялись со скоростью лесного пожара.

— Извини, — прошептала Кэти и торопливо сбежала вниз, чтобы прийти в себя, прежде чем вернуться в каюту.

— Где ты была? — резко спросил Джон, как только она открыла дверь.

Кэти боролась с желанием прижать холодные ладони к своим разгоряченным щекам, зная, что, если Джон заподозрит что-нибудь неладное, он не оставит ее в покое, пока она не расскажет ему все до конца.

— На палубе, — в тон ему ответила Кэти и, не глядя в его сторону, шагнула к полочке, на которой лежал ее черепаховый гребень. Она вынула из волос все булавки и потрясла головой. Волосы рассыпались вокруг ее лица золотым облаком. Взяв гребешок, она с яростью провела им по ниспадающей до пояса гриве, испытывая потребность занять свои руки каким-нибудь делом, пусть даже самым ничтожным. Джон следил за ней, завороженный длиной и волшебным блеском девичьих локонов, но постепенно, так как Кэти продолжала его игнорировать, нахмурил лоб.

— Я хочу пить, — произнес он наконец жалобным голосом. Он уже привык добиваться внимания Кэти подобными просьбами, которые до сих пор действовали безотказно.

— Рядом с койкой стоит кувшин со свежей водой. Налей себе, — проронила она, не оборачиваясь.

Немного озадаченный, Джон последовал ее совету. Он смотрел на девушку, и в его чреслах исподволь нарастала теплая волна. Лицо Кэти, отраженное в зеркале, было гладким и нежным, словно персик. Его глаза опускались все ниже, блуждая по точеным изгибам ее груди, а затем, задержавшись на ее тонкой талии, скользнули к округлым бедрам. Он наслаждался приливом физического желания, которое всколыхнуло его кровь и напружинило мышцы. Он решил, что, если ему хватает сил хотеть женщину, ему хватит сил и на то, чтобы ею овладеть. Он широко улыбнулся, предвкушая это приятное событие.

— Иди сюда, — сказал Джон, откинув голову на подушку. Он чувствовал себя героем.

— Я не твоя рабыня, — огрызнулась Кэти, метнув на него испепеляющий взгляд.

Джон, не сумев найти никакой достойной причины для ее скверного настроения, начал раздражаться.

— Ты не рабыня, — нетерпеливо согласился он. Девчонка стала чересчур задирать нос, и он поставит ее на место. — Ты моя любовница, и я намерен получить от тебя то, что хочу. Иди сюда.

— Что ты сказал?! — завопила она, мгновенно повернувшись к нему с расширенными от злости глазами. Джон инстинктивно приподнял здоровую руку, чтобы защитить голову, если разъяренная девушка надумает запустить в нее массивным черепаховым гребнем. Гнев малышки одновременно позабавил и рассердил его. Эта хитрая лисичка, видимо, думает, что может командовать, поскольку он прикован к постели.

— Я сказал, что ты моя любовница, и я тебя хочу, — нахально повторил он, зорко поглядывая за черепаховым гребнем, который она держала в руке.

— Я не твоя любовница! — сквозь стиснутые зубы процедила Кэти, и внезапно все унизительные эпизоды прошлых недель закружились перед ее глазами, как карусель. Ее губы задрожали; по щекам в три ручья хлынули слезы.

Джон был искренне изумлен, что его слова, сказанные наполовину в шутку, вызвали у Кэти такой всплеск чувств.

— Я не твоя любовница! — еще раз повторила Кэти перед тем, как, окончательно задушенная рыданиями, она повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками.

— Кэти! Кэти, любимая! — Он не мог спокойно смотреть на ее слезы. Видит Бог, он не хотел причинять ей боль. — Кэти, послушай меня. Я только пошутил. Я беру свои слова назад. Извини меня!

Она продолжала заливаться слезами. Энергично выругавшись, Джон попытался слезть с койки. При помощи передней спинки кровати, на которую он опирался, ему удалось встать на ноги, но, когда он попробовал шагнуть' к девушке, его колени подкосились, и он рухнул на пол, стукнувшись при падении головой об угол столика. Стены каюты задрожали от его ругательств.

— Проклятый дурак! — подбежав к Джону, Кэти опустилась рядом с ним на колени. — Давай, убивай себя! И учти, мне все равно!

Слезы все еще лились из ее глаз как дождь. Джон, морщась от боли, схватил ее запястье.

— Пусти меня, неблагодарный осел! — крикнула она, пытаясь вырваться. Как бы ни был Джон слаб — от потери крови и длительного пребывания в постели, — он все равно оставался сильнее Кэти. Вцепившись в нее, он даже не мог поднять свободную руку, чтобы защитить голову от девичьих кулачков, так как на его плече еще не зажила рана. Наконец она перестала бороться и бессильно распростерлась на полу, делая все возможное, чтобы подавить сотрясающие ее рыдания.

— Кэти! — Джон едва замечал боль, которая рвала на части его ушибленную ногу и разбитую об стол голову. Все его внимание было обращено к рыдающей девушке.

— Кэти, любимая, прости меня. Пожалуйста, прости меня, — умильно говорил он, поглаживая ее волосы.

— Я тебя презираю, — выдавливала она между всхлипами. — У тебя на уме одна грязь. Жаль, что я помешала им тебя убить! Жаль, что я сама тебя не убила!

— Прости, — сокрушенно пробормотал он, поднося к губам ее тонкую ручку. — Я совсем не хотел тебя обидеть. — Он один за другим целовал ее пальчики.

— Перестань! — закричала она, заставив Джона от неожиданности выпустить ее запястье. Воспользовавшись этим, Кэти рванулась прочь и спустя мгновение уже стояла у двери.

— Кэти, вернись! — отчаянно позвал он, услышав в ответ, как за ее спиной громко хлопнула дверь.

— Кэти! — проревел он, осознав бесполезность своих слов, едва ее имя слетело с его губ. Награждая себя отборными ругательствами, он попытался усесться поудобнее на жестком полу. Резкая боль в ноге заставила его вновь беспомощно опуститься навзничь.

— Петершэм! — позвал он во всю мощь своих легких несколько раз, прежде чем старик наконец появился.

— Мастер Джон! — ринулся к нему Петершэм. — Господи, что случилось? У вас идет кровь!

— Черт с ней, — коротко ответил Джон. — Помоги мне дойти до этой проклятой койки и ступай разыщи мисс Кэти. Верни ее сюда, даже если тебе придется тащить ее за волосы! И побыстрее! Эта глупая девчонка может натворить черт знает чего!

Как ни старался Петершэм, ему не хватило сил помочь своему капитану подняться с пола.

— Ладно, оставь меня! — проворчал Джон после нескольких неудачных попыток. — Иди отыщи мисс Кэти. Пришли сюда Гарри и еще кого-нибудь.

— Но, мастер Джон, у вас течет кровь…

— Черт с ней, ступай найди эту девчонку. Я тебе говорю, что у нее истерика, и она сейчас может сделать все, что угодно!

— Да, сэр. — Глаза Петершэма вдруг неодобрительно потемнели, словно он раздумывал, что именно сделал его хозяин, чтобы

довести бедную девушку до такого состояния. Джон его не винил. Первый раз в жизни он сам искренне не одобрял своего поведения. Спустя несколько минут после того, как ушел Петершэм, на пороге каюты возникли Гарри и канонир Финн. Подхватив Джона с обеих сторон, они сумели уложить его в койку. Поскольку нужда в присутствии Финна отпала, Гарри отослал его, а затем сердито повернулся к Джону.

— Что ты с ней сделал? — проскрежетал он побелевшими губами. Джон удивленно посмотрел на своего помощника. Затем он сузил глаза.

— Я не понимаю, каким образом это тебя касается, — ровно произнес Джон.

— Меня это чертовски касается! — прошипел Гарри с исказившимся от гнева лицом. — Мы с тобой старые друзья, Джон, но, клянусь Богом, если ты причинил этой девушке какое-нибудь зло, я убью тебя!

— Мне лестно, что ты так сильно о ней печешься, — протянул Джон. — Но ты должен кое-что запомнить — эта девушка принадлежит мне. Я буду с ней делать все, что мне захочется!

— Только через мой труп! — взорвался Гарри.

— Я не против. — Глаза Джона были холодными, как у кобры. — А теперь, будь любезен, убирайся отсюда. Это пока еще мой корабль, и я его капитан!

— Да, сэр, — процедил Гарри и, круто повернувшись на каблуках, шагнул за порог.

Прошло полчаса, но в каюте никто не появлялся. Все это время Джон на все лады проклинал собственную беспомощность, которая мешала ему лично заняться поисками беглянки. Кроме того, в его голову закрались ужасные подозрения. Что происходило между Гарри и этой маленькой стервой, пока он валялся в постели? Было ли у них?..

Раздался стук в дверь, прервавший его угрюмые размышления.

— Да! — нетерпеливо крикнул Джон.

Дверь приоткрылась, и в каюту нерешительно протиснулся Петершэм. Он был один.

— Я сказал, чтобы ты привел ее сюда! — рявкнул Джон. Вдруг он побледнел от страха. — Ты нашел ее? С ней все в порядке?

— Да, кэп, я ее нашел, с ней все в порядке, но бедняжке еще очень не по себе. Она плакала. — Петершэм смотрел на своего хозяина, как прокурор. Джон вздохнул.

— Я знаю. — Он колебался, раздумывая, стоит ли объяснять Петершэму причину их ссоры. Увидев заплаканную девчонку, любой бы подумал, что он сотворил с ней какую-то зверскую жестокость. В конце концов Джон решил воздержаться от объяснений. Он был капитаном «Маргариты». Будь он проклят, если позволит сопливым угрызениям совести низвести себя до того, что он будет отчитываться перед собственным же слугой!

— Тогда почему ты не привел ее сюда? — недовольно поинтересовался Джон.

— Она отказалась идти. Прошу прощения, капитан, но она сказала, чтобы вы шли к чертовой бабушке! — Повторив пожелание Кэти, Петершэм торжествующе улыбнулся. Было совершенно ясно, на чьей стороне его симпатии!

Джон мрачно воззрился на своего слугу. С самого начала он знал, что эта девчонка не принесет ему ничего, кроме неприятностей, и не ошибся. Благодаря ей двое его старых соратников дружно ополчились против него в один день!

— Раз тебе обязательно это знать, то я ее пальцем не тронул, — сказал наконец Джон, подавив свою гордость. Он понял, что должен заручиться поддержкой Петершэма, если хочет поговорить с Кэти. — Я просто неудачно пошутил, и она обиделась. Когда я хотел извиниться, она убежала. Не сможешь ли ты все-таки привести ее сюда? Даю тебе честное слово, что не обижу ее.

Последняя фраза была не очень удачной попыткой иронии, которой Джон хотел сгладить свое смущение. Он был вынужден разводить дипломатию с Петершэмом! Трагикомическая ситуация — капитан корабля должен уговаривать свою команду, чтобы она следовала его приказам! Джон нахмурился. Петершэм же, напротив, смягчился и ответил почти по-дружески:

— Хорошо, мастер Джон. Я скажу… гм-м… я скажу, что у вас на ноге открылась рана, а я не могу остановить кровотечение. Вот увидите, она придет. — Он повернулся, чтобы уйти, и вдруг обернулся назад. — Я так и знал, кэп, что вы не трогали мисс Кэти.

Брови Джона сердито поползли к переносице, но Петершэма уже как ветром сдуло. Что он хотел этим сказать? Петершэм служил у него давно и знал, что он без всяких колебаний ударит женщину, если почувствует, что она того заслужила. Не заподозрил ли его слуга, что он — когда дело касается Кэти — превращается в тряпку? От этой девчонки одни заботы! Тогда, на «Анне Грир», ему следовало бы довериться своему инстинкту и не брать

ее на борт своего корабля. Скоро вся его жизнь превратится в один сплошной кошмар!

— Не вздумай распускать руки, — с порога предупредил его агрессивный голос. — Я посмотрю, что случилось с твоей ногой, и сразу уйду. Я буду жить в каком-нибудь другом месте до тех пор, пока «Маргарита» не зайдет в порт. И ты не сможешь мне помешать, слышишь, не сможешь!!! Когда мы придем в порт, я поеду домой к отцу. Ухаживать за тобой будет Петершэм.

Джон с немалым удивлением выслушал эту бойкую речь от девушки, которая, в конце концов, все еще оставалась его пленницей. Что себе позволяет эта паршивка? Да он ее сотрет в порошок… Джон взглянул на девушку и почувствовал, как утихает его гнев. Заплаканное лицо Кэти выглядело таким удрученным, что у него дрогнуло сердце.

— У меня из ноги кровь так и течет, — коварно простонал он, зная, что ему надо подманить Кэти поближе, и тогда он сможет ее снова схватить и заставить выслушать все, что он захочет сказать в свое оправдание.

— Сам виноват, — ответила она и, фыркнув, приблизилась к койке, ступая пугливо, словно молодая лань. Когда она увидела пятна крови на сорочке Джона, ее настороженность несколько спала.

— Сильно болит? — Она не смогла скрыть своего сочувствия. Затем, взяв кувшин с чистой водой и чистые льняные бинты, она уселась на край постели. Джон тщательно оценил расстояние и вздохнул. Хитрющая девчонка уселась так, что он не мог до нее дотянуться.

— Адски! — соврал он, во все глаза подстерегая удобный случай, чтобы ее схватить.

— Поделом! — проворчала Кэти, вспомнив о своей обиде. Она закатала его ночную сорочку так, чтобы обнажить перевязанное бедро. Джон колебался: все-таки она сидела слишком далеко. Он знал, что у него в запасе есть только одна попытка. Если он промахнется, то она упорхнет от него как испуганная синичка.

Кэти с беспокойством рассматривала ярко-малиновые пятна, которые выступили на льняной повязке. Она начала разматывать ее. Когда наконец рваная рана предстала ее глазам, Кэти приглушенно ахнула — настолько ужасным был вид темно-красной сукровицы, которая выступала из-под незаживших струпьев. Джон тоже побледнел и поморщился, на этот раз без всякого притворства. Господи, он и не предполагал, что все так серьезно.

Храня каменное молчание, она обмыла его ногу водой; ее руки двигались уверенно и спокойно. Джон с облегчением поблагодарил Провидение за то, что ночная сорочка надежно прикрывает его тело ниже пояса. Если бы Кэти заметила, какой эффект ее близость производит на его мужской орган, она бы не возилась с этими болячками так хладнокровно.

Когда Кэти посыпала открытую рану порошком доктора Сантоса, Джону снова пришлось закатить глаза в непритворной муке. Чертово снадобье жгло его плоть, как огонь преисподней. Он издал мученический стон, и, как бы в награду за это, девичья ручка утешающе погладила его ногу. Это ласковое прикосновение чуть не свело Джона с ума. Его возбуждение достигло предела, и он боялся, что лопнет, не найдя ему выхода.

Когда рана была заново перевязана, Кэти отставила кувшин и коробочку с порошком в сторону и начала собирать окровавленные бинты. На одно мгновение она наклонилась над ним слишком низко, и тогда Джон рванулся к ней молниеносно, как тигр. Сомкнув пальцы вокруг ее запястья, он повалил девушку на койку рядом с собой. От резкого падения по всему его телу вновь разлилась боль, но он не обратил на нее внимания. То, что он должен был ей сказать, было важнее любой боли. Он повернулся так, чтобы можно было видеть ее лицо. Глаза Кэти с покрасневшими веками смотрели на него сердито.

— Ты это специально устроил, да? — спросила она. — Ты подговорил Петершэма сказать мне, что тебе очень плохо. А он даже и не попытался остановить тебе кровь.

— Я хотел извиниться, — пробормотал Джон, болезненно ощущая, как ее близость сводит судорогой его мышцы.

— Ты думаешь, извинения помогут мне забыть то, что ты сказал? — с горьким вызовом произнесла Кэти, и ее глаза опять начали наполняться слезами. — И самое ужасное, что это правда. Я твоя любовница, хотя это и случилось против моей воли. Ах, разве ты понимаешь, как мерзко я себя после этого чувствую.

— Кэти, я хотел сказать совсем другое, — покаянно пробубнил он. — Ты моя подружка, близкий мне человек, лю… Я просто неудачно подобрал слово.

— Но это правда, — прошептала она.

У Джона защемило сердце. Ему было стыдно не только за свои слова, но и за свои поступки. Она лежала на спине и выглядела такой маленькой и беззащитной. Ее глаза блестели от слез, а золотистые волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Ее розовые губы жалобно дрожали, и тут Джона захлестнул могучий порыв.

Он склонился над ней, и прежде чем растерянная девушка успела что-либо предпринять, он прижался к ее губам, горячим, сладким и невыразимо нежным. Кэти хотела кричать, царапаться, впиться в него изо всех сил зубами, но она как будто онемела. Где-то глубоко внутри себя она понимала, что ей нужен его поцелуй так же, как цветку — дождь. Его ласки, словно волшебный бальзам, затягивали раны на ее уязвленном сердце. Девичьи губы трепетали, как крылышки бабочки, и наконец она распахнула их ему навстречу. Она подняла руки, чтобы обнять его темноволосую голову, и зарылась пальцами в густые, мягкие пряди.

Наконец Джон оторвался от ее губ, но только затем, чтобы жадно припасть к нежной девичьей шейке. Кэти чувствовала, что должна осадить нахала, но вместо этого она гладила его заросшие щетиной щеки.

— Я без ума от тебя, — пробормотал Джон, приподнимаясь, чтобы увидеть ее лицо. Девушка улыбнулась ему, и у него перехватило дыхание, словно при падении в бездонную пропасть.

— Я не хотел тебя обидеть, милая. Пожалуйста, прости меня. Кэти никогда прежде не слышала, чтобы его голос звучал так

робко.

Твердая корка стыда и гнева, сковывавшая ее душу, таяла, как снег на теплом весеннем солнце. «Я люблю этого человека», — думала Кэти, и эта мысль настолько ее потрясла, что несколько долгих мгновений она не двигалась и лишь рассматривала его изумленными глазами, как будто видела его в первый раз. Наконец она подняла руку и провела ею по его колючему подбородку, наслаждаясь ощущением, которым наполнилась ее ладонь.

— Простишь меня? — снова спросил он.

— Для тебя это очень важно? — спросила она тихо и с надеждой.

Джон застенчиво улыбнулся.

— Видишь ли, киска, — прошептал он ей на ухо, — я так сильно тебя хочу, что разрываюсь на части. Но я решил, что с этой минуты я никогда не стану заниматься с тобой любовью без полной взаимности. Поэтому мне требуется твоя помощь, а иначе я буду вынужден на всю оставшуюся жизнь постричься в монахи.

Услышав это шутливо-откровенное признание, Кэти засмеялась. Это было так похоже на Джона: непристойными намеками добиваться ее прощения за те непристойные намеки, которые обидели ее раньше. Джон увидел, что она смеется, и, радостно блеснув глазами, вновь склонил голову.

На этот раз его мишенью стала девичья грудь. Сквозь тонкую ткань она чувствовала влажный жар его губ, но не делала никаких попыток вырваться Невольный стон наслаждения вырвался из ее потаенных глубин, в которых начинала разливаться упругая теплая волна Ее соски отвердели.

— Твое тело меня прощает, — пробормотал он.

Кэти обвивала трепещущими руками его плечи, не находя никаких сил, чтобы оттолкнуть его, как должна была поступить на ее месте настоящая леди

— Да, я прощаю тебя, — отчаянно прошептала девушка, надеясь, что ее капитуляция заставит Джона остановиться, прежде чем она падет сама.

— Поцелуй меня, киска, — выдохнул Джон ей в лицо. Кэти коснулась его губами, сначала нерешительно, а потом с разгоревшейся страстью. Она прижалась к нему, как подсказывал ей инстинкт, забыв обо всех обидах в жажде скорее заполучить это мускулистое мужское тело.

— А-ах, Кэти, — простонал он, запустив руку под ее платье и поглаживая ее ягодицы, обтянутые кружевными панталонами

— Джон, Джон, погоди1 — Она вдруг попыталась отпрянуть. — Дорогой, тебе нельзя! У тебя снова пойдет кровь1

— Да мне все равно, — яростно пробормотал он, покрывая жаркими поцелуями ее шею и грудь. — Постой, как ты меня назвала?

Кэти почувствовала, что краснеет.

— Дорогой, — просто ответила она, и он немного отстранился назад, изучая ее лицо.

— Так мне и послышалось, — с удовлетворением сказал он и занялся расстегиванием крючков на ее платье.

— Джон, слышишь, не надо! — всерьез беспокоилась Кэти. — Ты еще не выздоровел.

Он расстегнул последний крючок, приспустив платье с плеч. Кэти схватилась за платье, прежде чем оно сползло с ее груди. Джон взглянул на нее в упор.

— Все будет в порядке — если ты мне поможешь Я хочу тебя так, что просто умираю. — Он глядел на нее умоляюще, словно мальчишка, выклянчивающий конфету.

Кэти вздохнула и позволила ему стянуть платье. Из-за сильной

жары она совсем не надевала корсетов и носила только нижнюю юбку. Джон так торопился, что не дал девушке времени ее снять. Рука Джона скользнула по ее бедру и потянула вниз панталоны. Тонкое кружево с треском надорвалось. Наконец Кэти выбралась из них, нетерпеливо переступая ногами, и Джон повалил девушку на себя, задрав нижнюю юбку выше талии.

— Кэти, любимая моя. Кэти, люби меня, — стонал он.

Кэти, вздыхая, смотрела на его распростертое внизу тело; она изнемогала от желания, но не знала, что ей нужно сделать.

— Ты будешь сверху, — мягко подсказал он, видя ее очевидное смущение. Осознав значение его слов, Кэти залилась легким румянцем. Джон показывал девушке, что именно делать, а она следовала его указаниям. Оба едва дышали, когда он наконец проник глубоко внутрь. Движения Кэти были неловкими и застенчивыми, но этого оказалось достаточно, чтобы закружить их обоих в вихре блаженства.