Острова междумирья

XVIII

Дагон вернулся в особняк Ринальфа к завтраку. Обе колдуньи хлопотали в кухне, Балтазар был там же и развлекал их рассказами.

– Ну как твоя охота? – прогудел он, увидев Дагона в дверях кухни.

Тот торжествующе извлек из сумы банку с мышью и поставил на стол. Все четверо столпились у стола, разглядывая мышь, пока горелый запах от печурки не заставил их отвлечься от этого интригующего занятия. Анор ойкнула и кинулась к печурке.

– Вот так всегда! – восклицала она, стаскивая с печурки кастрюли, обжигаясь и дуя на пальцы. – Стряпня – это как заклинания, стоит отвернуться – и все идет как попало.

– Ничего, пташечка, – утешил ее Балтазар. – Как говорят у нас в народе, кто ест горелое, того никакая темная магия не берет!

– Значит, на сегодняшний день нам обеспечена защита от темной магии. Будем есть горелую кашу с горелыми гренками. За тобой там никто не гнался, Дагон?

– Все было совершенно спокойно, от начала и до конца. Я дождался Поки с мышью, а затем не спеша прогулялся вдоль берега до Асфасты. Рассвет над океаном был просто великолепен.

– Здесь уже побывал Юки, – недоверчиво глянул на него Балтазар. – Он сообщил, что ближе к утру под башней Могрифа появилась какая-то странная личность, которая пыталась отозвать оставшихся соглядатаев, затем ее обнаружили зомби – и началась большая драка, в которой принял участие даже Гестарт. Короче, там веселенькая была ночка.

– Зомби там были, – признал Дагон, – но никаких странных личностей и в помине не было. Значит, хозяин этих соглядатаев едва не опередил нас? Как по-вашему, кто он такой?

– Я все время думаю, где же я могла слышать про эту личность, – откликнулась от печурки Анор. – Очень знакомое описание.

– Не мучайся, Анор, не ломай голову, – сказала ей Раундала. – Теперь, когда у нас есть соглядатай, учитель сумеет определить хозяина по нему.

– Тогда я отнесу ему эту мышь. – Дагон забрал банку со стола и ушел в лабораторию Ринальфа.

В это утро к завтраку вышел и сам Ринальф, хотя старый маг не имел обыкновения есть так рано. Он вошел в гостиную в сопровождении маленького Фэра и принюхался к запахам:

– Сегодня стряпал ты, Балтазар?

– Нет, это наши девочки отвлеклись на мышь. По мне, так получилось в самый раз.

– Ну, хоть кто-то сегодня будет доволен завтраком, – расцвела Анор. – Вы еще не анализировали эту мышь, учитель?

– Нет, я начну в полдень, когда усилится влияние камня прозорливости.

Он сел вместе с остальными за стол, но не стал есть кашу, а ограничился побуревшей снизу гренкой с сыром и чашкой густо заваренной иги. Какое-то время за столом раздавалось только звякание столовых приборов о посуду.

Вдруг Анор опустила ложку и выпрямилась с таким видом, словно ее посетило божественное откровение.

– Я вспомнила! – обвела она взглядом остальных. – Это же шаман! Шаман Вольда!

– Шаман? – переспросил ее Ринальф.

– Да, учитель, тот самый шаман, о котором не так давно говорила вся Асфаста, – затараторила она. – Все сходится – лысый и татуированный. Мне рассказывали романтическую историю о том, как Вольд спас его от верной смерти, не помню подробности – вернее, там нечего помнить, их никто не знает. Все сочиняют разное, но я чувствую, что правды в этой болтовне нет. Говорят, что этот шаман сейчас живет у Вольда и преданно служит ему – вот это правда.

– Хорошо, что ты это вспомнила, – кивнул Ринальф. – Мне будет гораздо легче выполнить проверку для Вольда, чем начать произвольный поиск. Я опасался, что мне придется дожидаться благоприятной аспектации светил для установки зеркала магов, потому что это – единственный надежный способ поиска, когда объект неизвестен, но теперь, если ты не ошиблась, мы уже сегодня получим подтверждение.

В полдень старый маг взял банку с мышью и вышел в сад, потому что колдовство такого рода лучше удавалось под открытым небом. Там он поставил банку на камень прозорливости и произнес над ней заклинание проверки соответствия.

– Да, – сказал он обступившим его магам. – Эту мышь создал Вольд, причем в одиночку. Совпадение полное.

– Что же теперь с ней делать? – спросил Дагон.

– Пока не знаю, но в любом случае ее нельзя отпускать, чтобы она не сообщила ему, кто ее поймал. Нам ни к чему выдавать себя, поэтому мы пока оставим ее здесь.

Содержание соглядатая не требовало никаких хлопот, потому что эти магические творения не ели, не пили и не нуждались в воздухе, питаясь только от силы своего создателя. Единственно, нужно было следить, чтобы Паки не убежала, но наложенное Дагоном заклинание прочности удержало бы и тварь посильнее мыши. Ринальф отнес ее в лабораторию и запер в сейф для амулетов. Затем он вернулся в беседку, где остальные маги обсуждали эту новость.

– Учитель, мы здесь рассуждаем, зачем Вольду понадобилось следить за башней Могрифа, – сказал Балтазар, когда старый маг уселся между ними.

– Это как раз понятно. Могриф писал в своих записках, что Вольд готов отдать даже свою роскошную шевелюру, лишь бы проникнуть в его секреты.

– Шевелюру, но не голову же, – возразил Балтазар. – Соглядатаев создают только по важным причинам, когда риск их засылки оправдан.

– Может, Къянта украла у Могрифа сведения, которые заставили Вольда следить за башней, – предположила Раундала.

– Потерять двоих соглядатаев из тройки – это вам не шуточки, – заявила Анор. – Я уверена, что теперь он обязательно предпримет что-нибудь, и считаю, что в ближайшие дни нам нужно последить за ним. Он наверняка хоть чем-то, да выдаст свои намерения.

– И так ясно, что теперь у него одна забота – разыскать Паки, потому что он знает, что она не погибла, – сказал Дагон. – Но, я согласен с Анор, нужно понаблюдать за ним хотя бы для того, чтобы своевременно узнать, напал ли он на наш след.

– У нас всего одна тройка соглядатаев, – напомнил Ринальф. – Если мы отвлечем их на Вольда, некому будет наблюдать за башней Могрифа.

– Они давно наблюдают за ней, но там не случилось ничего особенного, – сказал Балтазар. – Не беда, если они ненадолго отвлекутся оттуда.

– Да, пожалуй, – согласился старый артифактор. – Там еще неизвестно, что случится, а Вольда нам сейчас лучше не выпускать из вида. Да, нам нужно последить за ним.

Он послал вызов Юки. Когда явился вестник, Ринальф поручил ему новое задание, и в этот же день вся тройка соглядатаев перебралась в роскошный парк особняка Вольда.

Вольд и прежде пользовался соглядатаями, но никогда еще не случалось, чтобы работа тройки заканчивалась таким провалом. Теперь у него осталась одна Поки, совершенно бесполезная везде, кроме его собственного парка. Самым правильным было вернуть ее в портал, и Вольд решил немедленно сделать это.

Он разложил в парке костер и поставил туда котел с водой. Возврат соглядатаев был куда проще их вызова – довести воду до кипения, затем три щепотки ингредиентов и заклинание открытия портала. Поки, счастливая, висела на соседнем дереве, дожидаясь единения со своим кровным отцом. Когда бездонное окошко открылось в котле, она порхнула в руки Вольда, а затем блаженно растворилась в серебристой глубине портала.

Пока он занимался этим делом, в особняк вернулся шаман. Как только Вольд закончил колдовство, дикарь простерся перед ним ниц, посыпал свою лысину пылью с парковой дорожки и поставил на нее ногу своего повелителя.

– Я не выполнил приказ, повелитель, – горестно сообщил он из-под ступни Вольда. – Пусть дух-покровитель накажет меня.

Какое-то время Вольд созерцал валяющегося перед ним шамана, затем убрал ногу с его лысой головы.

– Дух-покровитель прощает тебя, – изрек он свое решение. – Иди к Къянте, скажи, чтобы она накормила тебя.

Шаман ушел, а Вольд навел порядок на месте колдовства, каждую минуту ожидая неприятного ощущения магической травмы, сообщавшего о гибели Паки. Но мышь была еще жива.

По иронии судьбы, его мог бы защитить тот самый амулет, из-за которого вышло это несчастье. Тот самый, работы Ринальфа, о котором ему рассказала Къянта и ради которого он устроил слежку за Гестартом. Вольд не поверил бы Къянте, что Гестарт сумел достать себе такое, если бы та не показала ему украденный у своего бывшего дружка усилитель магии, тоже работы Ринальфа. Сначала он решил не рисковать, но затем подумал, что такой амулет может защитить его в пещере сокровищ, и решился на вызов соглядатаев. Однако, за то недолгое время, пока они находились в башне, Паки не сумела отыскать амулет ни на шее Гестарта, ни где-то еще, хотя, по уверению Юки, она облазила там все закоулки.

Теперь с надеждой на амулет Ринальфа пришлось расстаться, вместо этого нужно было срочно позаботиться о других защитных средствах.

Вольд вернулся в особняк, поставил котел в углу лаборатории, бесцельно переложил с места на место записи и банки с ингредиентами на письменном и лабораторном столах. Все его мысли были заняты тем, где взять амулет для предотвращения неожиданной напасти. Затем он туго набил мешочек драгоценными камнями и отправился в торговый квартал магов на случай, если подходящий амулет найдется в какой-нибудь из лавок.

Там он, как и все посетители торгового квартала, в первую очередь остановился у стены лавки Дорниша, увешанной листочками объявлений:

«Куплю карский корень холодной сушки. Обращаться в таверну магов».

«Срочно!!! Мастерская доспехов купит шкуры нафиальского броненосца».

«Появился в продаже экстракт охены. Обращаться в лавку Анкефа».

«Рохам, подонок, вернись, или я сама разыщу тебя. Вильма».

«Лавка любимцев Дорниша предлагает:

Щеночки цербера всех окрасов, двухголовые со скидкой.

Хануренок курчавый, возможен торг.

Вниманию светлых магов – птица-ангел из поющих рощ Пандиза.

Малианская антикрыса, трехцветная, говорит на алайни и кнузи, а также на пяти местных наречиях.

Отдам молодого говорунчика бесплатно в хорошие руки».

Эта фраза вызвала ехидную ухмылку на лице Вольда, пробившуюся даже сквозь отвратительное настроение, в котором он пребывал с самого утра. Маг добросовестно дочитал всю стену до конца, пока не убедился, что здесь нет никаких упоминаний об интересующих его амулетах. Остаток дня он ходил по лавкам, но амулетов нужной силы не было и здесь. Собственно, так он и предполагал, потому что надежную защиту от заклинаний на крови удавалось создавать только единицам из светлых магов, занимающихся артифакцией, и подобные амулеты почти не поступали в продажу. Попутно он расспросил там о Раундале и об ее знакомых иномирцах, но лавочники в один голос утверждали, что колдунья давно не появлялась в Асфасте, а тех двоих никто не мог даже узнать по описанию.

Вольд снова вспомнил о Ринальфе, но у него не было знакомых, через которых можно было бы найти подход к великому артифактору. Сам он был не в ладах со светлыми магами, потому что всей Асфасте было известно, что он применяет темную магию. Он не понимал, почему все эти чудаки так носятся с качеством своей магии – он всегда использовал то, что считал наиболее подходящим для своих целей, и не его вина, что темная магия нередко бывала полезнее светлой. Кроме того, существовало огромное количество нейтральных заклинаний, в равной мере используемых обеими враждующими сторонами. Вольд был слишком практичным для того, чтобы заниматься бесполезным выяснением отношений и спорами на тему, какая магия лучше.

Из торгового квартала магов Вольд пошел в ресторан – как бы он ни был озабочен свалившейся на него неприятностью, есть было нужно. Сочное жаркое и бокал дорогого вина несколько улучшили его настроение, и он наконец обратил внимание на то, что Паки еще жива.

Даже если тот маг не спешил вредить, все равно ему было удобнее хранить у себя каплю крови, чем живого соглядатая. Ясно, что он жил в окрестностях Асфасты, так как большее расстояние было бы слишком велико для полетов вестника – значит, Паки была принесена к нему еще утром. У него было достаточно времени, чтобы убить мышь и поместить в пробирку оставшуюся от нее каплю крови.

Но Паки была жива – может, ей удалось вырваться и сбежать от сычика?

Вольд снова глотнул дорогого вина и поигрался с этой мыслью – а вдруг Паки удалось сбежать? В таком случае мышь вернется на место слежки, поскольку она не слышала сигнал отзыва. Ведь соглядатаи, в силу особенностей их сотворения, весьма дисциплинированы в том, что касается их обязанностей. Если сычик успел оттащить ее далеко оттуда, ей, с ее короткими мышиными лапками, может понадобиться несколько дней для возвращения.

Чем больше он размышлял об этом, тем правдоподобнее казалась ему эта мысль. Сам Вольд никогда не стал бы хранить чужого соглядатая живьем, потому что тот мог сбежать. Куда надежнее было хранить каплю крови, для сбережения которой существовали специальные заклинания и с которой можно было делать что вздумается и когда вздумается. Допив вино, он назначил сам себе срок – если до завтрашнего вечера Паки останется жива, значит, она сбежала. Значит, через несколько дней, когда Гестарт подзабудет ночное посещение шамана и ослабит бдительность, можно будет снова послать дикаря к башне, чтобы тот повторил отзыв для Паки.

День спустя Паки еще оставалась жива, и Вольд почти уверил себя, что ей удалось сбежать. Он успокоился и вспомнил о делах, оттесненных этой неприятностью.

Наиболее значительным делом, которое он собирался осуществить в ближайшее время, было путешествие за сокровищами в пещеру, о которой рассказала Къянта. Разовый амулет защиты от трансформации уже был изготовлен – неплохой и мощный – но Вольду хотелось обезопасить себя также и амулетом Гестарта на случай, если охранное заклинание пещеры основано на темной магии. Теперь на тот амулет можно было не рассчитывать, а значит, откладывать поездку было незачем.

Къянта говорила, что в пещеру нужно добираться по междумирью, но для Вольда это не было препятствием. У него был скакун, редкий и необычный, из тех, которые не шли ни к светлым, ни к темным магам, и это давало Вольду еще один повод для самолюбования. Его скакуном был гаргойл.

Вольд встретил его в заброшенном храме во время одной из поездок за сокровищами и сумел приобрести его дружбу. Это было обезьяноподобное существо в полтора человеческих роста, покрытое плотной черной кожей, с перепончатыми складными крыльями, такими же черными и безволосыми, как туловище. Острые и резкие черты черной физиономии гаргойла напоминали карикатуру на человеческие, а точнее – крючконосый профиль волшебного существа в чем-то повторял породистый профиль самого Вольда. Возможно, это неочевидное сходство и послужило основой их взаимной симпатии.

Сейчас гаргойл жил в парке и выглядел там наиболее гротескным живым украшением, когда усаживался на толстые ветви деревьев или крыши декоративных беседок. В своем мире он питался крупными членистоногими, но здесь не отказывался от реберной части туши, ежедневно приносимой мясником к воротам особняка. Насекомых гаргойл ел на десерт, целыми днями выискивая их на деревьях и парковых клумбах.

Разыскав гаргойла в парке, Вольд предупредил его о предстоящей поездке и распорядился, чтобы тот завтра утром был у парадного входа в особняк. Затем он долго копался в амулетах, выбирая защитные средства от всех предвиденных и непредвиденных магических ловушек, которые могут встретиться на его пути. Вольд был опытным искателем сокровищ, он не раз имел дело с магическим огнем, ядовитыми брызгами, потайными ямами с кучей лезвий на дне и тому подобными штучками, но ему пока еще не встречались охранные заклинания по типу трансформаций – и, хвала Древним Архимагам, он пока еще был цел.

Но какую же мощь нужно было вложить в защиту, чтобы там на протяжении веков исправно срабатывало заклинание трансформации?! Большинство известных Вольду ловушек были установлены обычными магами, и он давно наловчился распознавать, обезвреживать и избегать их. А эта ловушка – уж не установлена ли она самими Древними Архимагами? Тогда обойдутся они без хвалы, тогда, напротив, ну их к демонам!

За день Вольд подготовил удовлетворивший его набор амулетов и собрал в поездку вещи, среди которых почетное место занимал мешок для сокровищ. Весь оставшийся вечер он посвятил посещению ресторана, зная по собственному опыту, что пути к сокровищницам никогда не бывают уставлены ресторанами. Вернувшись оттуда, он вызвал в гостиную Къянту и потребовал, чтобы та наконец сообщила ему, как найти пещеру.

– Вот, – сказала она, подавая ему листок, где был нарисован полукруг с отходящим от него конусом.

Вольд повертел листок в руках, прочитал короткие замечания к проведенным на рисунке стрелкам. Здесь не было ничего похожего на обычные планы к сокровищницам.

– Что это? – недоуменно глянул он на Къянту.

– Это листок из сейфа Могрифа, – пояснила та. – Когда я заметила, что мной интересуется Гестарт, я сразу подумала, что это мой шанс разбогатеть.

– Почему?

– Почему?! – загорячилась Къянта. – Потому что ты скрывал от меня свои походы за сокровищами и никогда не давал мне ничего сверх самого необходимого, чтобы я выглядела как подобает! А Могриф, он всегда был известен как самый могущественный некромант королевства Нафи! И я подумала, что у него в башне наверняка спрятано огромное богатство!

– Милая моя, ты плохо знала Могрифа Черного, – усмехнулся Вольд. – Спросила бы меня, и я сразу сказал бы тебе, что этот некромант ничего не понимает в жизненных ценностях. Магия для него – самоцель, тогда как для меня она – всего лишь средство к хорошей жизни.

– Нет, я не ошиблась, – фыркнула Къянта. – Сначала мы встречались с Гестартом в гостинице, и я начала расспрашивать его об учителе, потихоньку, чтобы он ничего не заподозрил. Так вот, оказалось, что его учитель в последнее время что-то искал, и в библиотечных книгах, и в поездках. Он то разъезжал по Асфри, то вылетал в междумирье, и тогда Гестарт мог приводить меня к себе в башню. Да, я удивилась тому, какая в этой башне царила нищета, но что может искать такой могущественный маг, как Могриф Черный, когда у него ничего нет за душой? Конечно, сокровища!

Вольд молча усмехнулся наивной глупости этой девки.

– И я оказалась права, – продолжала говорить она. – Однажды Гестарт сказал мне, что его учитель нашел в междумирье что-то необычайное, но не говорит об этом даже ему, своему ученику! Я сразу догадалась, что Могриф Черный нашел наконец сокровища, но мне было не на чем отправиться в междумирье, и я начала уговаривать Гестарта, чтобы тот привел мне улдара. Могриф как раз отправился в длительную поездку, но не за сокровищами, а за чем-то другим, что ему было нужно для работы. Я поняла, что это мой шанс. Как только я получила улдара и Гестарт научил меня ездить по междумирью, я вскрыла сейф, где Могриф хранил свои личные записи.

– С помощью амулета, который ты украла у меня, – напомнил Вольд.

– Да, я взяла его, но ты все равно мне недоплачивал. Когда я просматривала записи, в кабинет, как назло, вошел Гестарт – он тогда ходил за мной хвостом, но когда я стала уговаривать его съездить за сокровищами втайне от учителя, он струсил и отказался. Но я успела узнать, где они лежат, и больше не нуждалась в этом слюнтяе.

– Ты просматривала записки Могрифа? Что там было?

– Часть записок была на каком-то непонятном языке, но часть была на алайни, которому ты меня выучил. Это были личные дневники Могрифа, потому что рабочие записи он хранил в лабораторном столе. Среди них, в самом низу стопки, я нашла два листка с описанием, как попасть в пещеру сокровищ. Я успела прочитать их оба, но когда вошел Гестарт, я от неожиданности уронила один из них, и у меня остался только этот чертеж.

– Из чего следует, что это путь к сокровищам? – спросил Вольд, потому что на чертеже не было никаких указаний на сокровища.

– На другом листке было сказано, что это остров в междумирье и что на нем сидит привратник Древних Архимагов, который предлагал Могрифу войти в пещеру сокровищ. Но Могриф не пошел туда, он сел на своего улдара и вернулся домой.

– Почему он не пошел туда?

– Не знаю. Я тогда подумала, что, может, ему некуда было положить сокровища и он решил прийти за ними позже. А вот на этом листке, – Къянта ткнула пальцем в листок в руке Вольда, – нарисовано, как найти этот остров. Он совсем рядом с Асфастой – видишь схему? Внизу подписано – Асфастский холм, а сверху нарисован круг с точкой. Нужно прилететь на скакуне на Асфастский холм, повернуться лицом к этой точке – тогда город останется слева – и лететь прямо в междумирье, пока не разыщешь этот остров. Я так и сделала, хотя сразу не попала туда точно. Мой улдар полетал в том месте и наконец наткнулся на остров.

– Как он выглядит, этот остров?

– Да ничего особенного – травянистый холм, а в середине – скалы. В скалах сидит привратник, большой такой, страшный. Он сказал мне, чтобы я вошла в пещеру и взяла себе подарок, одну вещь. Я вошла туда, а там горы сокровищ, но я побоялась взять больше, чем он велел – такой ведь и убить может. Я подумала тогда, что если это так близко, я смогу прилететь сюда еще раз. И я стала выбирать, что мне взять оттуда. Вот, – вздохнула она, – а дальше я ничего не помню. Когда я пришла в себя, смотрю, а я совершенно в другом месте. Там эта меченая Тьмой, а с ней еще какие-то двое. Я подумала, что не заметила их в пещере и они навели на меня колдовство.

– Но почему ты решила, что они были в пещере?

– Это же совсем рядом с Асфастой, даже я нашла. Может, про это место знают и другие маги? Может, они бывают там и забирают сокровища, каждый раз по одной штучке?

Это предположение выглядело правдоподобным. Вольд припомнил прошлый рассказ Къянты об ночной драке с Раундалой и двумя иномирцами. Къянта не упустила ни единой подробности, рассказав даже то, как ее обругала меченая Тьмой – «самое место тебе было в той пещере, дурацкой побрякушкой на дурацкой цепочке» – слова, подсказавшие Вольду, что пещеру охраняло заклинание трансформации. Ему было известно, что у Раундалы нет скакуна, что она – не такая сильная колдунья, чтобы защитить себя от подобного заклинания, но те двое иномирцев, видимо, бывали в пещере и брали там сокровища, раз они вынесли оттуда трансформированную Къянту. Судя по описанию, один из них был пиртянином, внешность второго, типичная для нескольких миров, ничего не подсказала Вольду. Главное, что стало ему понятно из рассказа Къянты – в пещеру можно войти, вынести оттуда что-то и не подвергнуться трансформации.

– На какое ты рассчитываешь вознаграждение, если там можно взять только одну вещь за один раз? – спросил он Къянту.

– Но ты же – не я, ты умеешь доставать сокровища и справишься с привратником. Я надеюсь, что ты возьмешь оттуда больше, но если ты вынесешь одну вещь, тогда выплати мне часть ее стоимости деньгами. Там есть очень дорогие вещи, и если ты заплатишь мне треть стоимости одной из них, я смогу купить себе дом. Я согласна на треть, хотя следовало бы взять половину – но я тебя знаю, ты не согласишься.

– Хватит тебе и четверти, – решил Вольд. – Конечно, я отправлюсь туда не за одной вещью и тебе все равно достанется немало, – добавил он в ответ на возмущенный взгляд Къянты. – Расскажи мне во всех подробностях, что случилось перед тем, как ты трансформировалась. Что ты чувствовала? Может, ты заметила что-то необычное, но не придала этому значения?

– Нет, там ничего такого не было. Самыми дорогими из того, что там лежало, были драгоценности в ларцах, особенно одна диадема, которая стоила целое состояние. Я хотела ее взять, но заметила в другом ларце почти такую же и никак не могла выбрать, а затем подумала, что, может быть, ларец с драгоценностями сойдет за одну вещь. Я начала перекладывать драгоценности из ларца в ларец, чтобы унести самые лучшие – и все… больше ничего не помню.

Вольд понял, что из Къянты больше ничего не вытянешь, и отослал ее из гостиной. Перед сном он поразмыслил над ее рассказом и наконец решил, что при соблюдении осторожности взятой с собой защиты будет достаточно. Наутро он обвешался защитными амулетами, взял мешок и чертеж Могрифа, уселся на гаргойла и отправился на Асфастский холм.