Освобождённая возлюбленная

Глава 36

Ворвавшись в Яму из тоннеля, Вишес вытер окровавленное лицо ладонью, прежде чем продолжил свой путь к спальням. Хорошо, что он угодил в самый центр зеркала, ведь это значило, что в коже ещё осталось несколько осколков, но на самом деле, ему было всё равно.

Подойдя к двери Бутча и Мариссы, он постучал. Громко.

— Минуту.

Бутчу не понадобилось столько времени, чтобы открыть дверь, и он всё ещё натягивал халат, когда сделал это:

— Что… — И на этом он проглотил язык. — Господи Иисусе… Ви.

За плечом парня Марисса села на их постели, к её щекам прилила краска, длинные светлые волосы спутались, она прижимала к себе одеяло, подтянутое к груди. Сонливое удовольствие быстро сменилось шоком.

— Мне следовало просто позвонить. — Ви впечатлился спокойным тоном своего голоса, он ощущал привкус меди во рту. — Но я не знаю, где мой телефон.

Встретившись взглядом со своим лучшим другом, он почувствовал себя диабетиком, отчаянно нуждающимся в инсулине. Или, может, скорее героинщиком, жаждущим дозы. Плевать на метафору, ему нужно выбраться из себя, или он сойдёт с ума и вытворит что-нибудь криминально тупое.

Например, возьмёт лезвия и порубит того хирурга в капусту.

— Я застукал их вместе, — услышал он самого себя. — Но не волнуйся. Человек всё ещё дышит.

И потом он просто стоял там, а вопрос, который он хотел задать, был столь же очевиден, как и кровь на его лице.

Бутч посмотрел на свою шеллан. Она без колебаний кивнула, в её глазах отражались печаль, доброта и такое понимание, что Ви был на мгновение тронут, даже в состоянии оцепенения.

— Иди, — сказала она. — Позаботься о нём. Я люблю тебя.

Бутч кивнул ей. Возможно, прошептал «я люблю тебя» в ответ.

Затем он посмотрел на Ви и угрюмо пробормотал:

— Жди во дворе. Я подгоню Эскалейд… и захвачу из ванной полотенце, ага? Ты выглядишь как Фрэдди-мать-его-Крюгер.

Когда коп кинулся к шкафу и сбросил халат, Ви перевёл взгляд на шеллан мужчины.

— Всё хорошо, Вишес, — сказала она. — Всё будет хорошо.

— Я не жажду этого. — Но нуждался в этом, пока он не стал опасен для самого себя и окружающих.

— Я знаю. И я тоже тебя люблю.

— Ты благословение, равного которому нет, — произнёс он на Древнем Языке.

А затем поклонился ей и отвернулся.

Когда, спустя какое-то время, мир снова стал различимым, Ви понял что сидит на пассажирском сидении Эскалейда. Бутч был за рулём, а педаль, вжатая в пол, означала, что они покрыли довольно серьёзный километраж. Огни центра Колдвелла находились не просто на расстоянии; они были повсюду, мерцая сквозь лобовое и боковые стёкла.

Тишина во внедорожнике была столь же напряжённой, как боевая рука, и столь же непроницаемой, как кирпич. И, несмотря на то, что они приближались к пункту назначения, Ви с трудом осмысливал эту поездку. Но обратного пути нет. Ни для кого из них.

Вниз, в подземный паркинг Коммодора.

Двигатель заглушён.

Две двери открываются… две двери закрываются.

А затем вверх на лифте. Дорога от особняка к Коммодору, как и всё остальное, не отразилась в сознании Ви.

Следующим до него дошло, что Бутч использует медный ключ, чтобы открыть дверь в пентхаус.

Вишес зашёл первым и усилием мысли зажёг чёрные свечи на их стойках. Как только свет упал на чёрные стены и пол, он трансформировался из зомби в ходячий провод под напряжением, его чувства ожили настолько, что собственные шаги раздавались, словно взрывы бомб. При звуке двери, закрывающей их обоих, казалось, что рушится само здание.

Каждый сделанный им вдох был порывом ветра. Каждый стук сердца — ударом боксёра. Каждый глоток — спиртом, стекающим по его горлу.

Вот как чувствовали себя подчиняющиеся? Слишком живыми, живыми до боли?

Он остановился около своего стола. Ни куртки, чтобы её снять. Только окровавленная больничная сорочка.

Бутч позади него нависал, словно гора.

— Не одолжишь телефон? — резко спросил Ви.

— Держи.

Ви развернулся и поймал подброшенный БлэкБерри своей ненормальной рукой. Зайдя в сообщения, он выбрал Док Джейн из адресной книги.

Его пальцы замерли на кнопке. Мозг заволокли эмоции. Крик, который ему нужно было выпустить, прокладывал свой путь и превращал его обыкновенную сдержанность в решётки из твёрдой стали, запиравшие его внутри самого себя.

Но, опять же, они здесь именно поэтому.

Тихо выругавшись, он нажал на отмену.

Когда он подошёл, чтобы вернуть телефон, Бутч стоял около кровати, снимая одну из своих многочисленных смазливых кожаных курток. Никакой байкерской хрени с шипами для копа в отставке — куртка была длиной до бедра и идеально сидела на его бочкообразной груди, материал глаже масла и мягкий, словно облако. Ви знал это, потому что не раз передавал эту вещь.

Парень не сражался в ней.

И снял он её по веским причинам.

Незачем пачкать кровью нечто подобное.

Когда Ви положил телефон на кровать и отошёл, Бутч свернул куртку осторожными, аккуратными руками, и положил кожу на чёрное одеяло так, будто укладывал малыша. А потом эти сильные, грубоватые пальцы подтянули чёрные брюки с ремнём и пригладили чёрную шёлковую рубашку.

Тишина.

Отнюдь не уютная.

Вишес взглянул на зеркальные стёкла по периметру пентхауса и внимательно посмотрел на отражение лучшего друга.

Спустя мгновение, коп обернулся.

Их взгляды встретились в стекле.

— Оставишь её на себе? — мрачно спросил Бутч.

Вишес потянулся к завязкам на задней стороне шеи и развязал узел, державший вместе две половины сорочки. Затем проделал то же самое на пояснице. Когда ткань сползла с его тела, коп с другого конца комнаты наблюдал, как та упала на пол.

— Мне, блин, нужно выпить, — заявил Бутч.

У бара коп налил себе Лагавулина. И ещё раз. А затем оттолкнул толстый стакан, взял бутылку и присосался к ней.

Вишес оставался на месте, рот был приоткрыт, воздух рывками входил и выходил из него, пока он пристально смотрел на своего лучшего друга.

Бутч поставил бутылку, но не отпустил её, его голова упала вперёд, будто он закрыл глаза.

— Ты не обязан этого делать, — прохрипел Ви.

— Нет… обязан.

Коп поднял темноволосую голову и развернулся.

Начав двигаться, он оставил выпивку в баре, а затем, оказавшись позади Вишеса, остановился. Он был близко… достаточно близко, чтобы чувствовать жар его тела.

Или, может, это его собственная кровь начинала закипать.

— Каковы правила? — спросил коп.

— Их нет. — Вишес утвердился на полу и собрался с духом. — Делай, что хочешь… но ты должен сломить меня. Должен разорвать меня на части.

В особняке, Мэнни переоделся в очередную хирургическую форму. Если всё и дальше так пойдёт, ему следует приобрести акции чёртовой швейной компании. Или прачечной.

Прислонившись к бетонной стене коридора, он уставился на свои Найки. Мэнни совсем не думал, что подошвам следует воодушевиться, ему казалось, что они с Пэйн никуда не пойдут. По крайней мере, не вместе.

Дочь божества.

Ииииии… для него это не имело значения. Да хоть отпрыск страуса.

Потирая лицо, он не мог решить, впечатлён ли он собой, или же в ужасе от того, как легко воспринял подобную новость. Возможно, здоровее испытывать шок, неверие, и неустанно твердить «чёрт, нет». Но его мозг легко переварил это, а, значит, либо его представления о реальности становились действительно гибкими, либо серое вещество впало в состояние уже знакомой беспомощности.

Скорее, первое. Потому что в целом он… Проклятье, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Несмотря на то, что он оперировал в течение десяти часов кряду и проспал на стуле часть ночи… или дня, да без разницы… союз тела с разумом был силён, здоров и остр, как шпилька. Даже когда он потянулся, не было никакого отёка… скрипа или треска. Будто он месяц находился в отпуске, ходил на массаж и занимался йогой на берегу океана.

Ни следа того, что он провёл вечер в полусогнутом состоянии.

Ииииииииии на этой ноте в его голове всплыл действительно невероятный, совершенно развратный образ Пэйн. Когда его член приветственно поднял руку, Мэнни подумал, что, несомненно, будет хорошей идеей не устраивать Пэйн экскурсию, скажем, по его спальне. Вообще-то, принимая во внимания недавние события, где он стоял на коленях… ванная, возможно, тоже не рассматривалась как вариант. Может, ему следует избегать комнат с кафелем? Значит, его кухня тоже отпадает. Как и передний холл…

Пэйн буквально выскочила из офиса, держа в руках его портфель и другие вещи:

— Мы свободны!

Она побежала к нему со всей грацией атлета, волосы развевались позади неё, походка была такой же плавной, как тёмные волны на её голове.

— Мы свободны! Мы свободны!

Когда девушка бросилась к нему в объятья, Мэнни поймал её и закружил:

— Они разрешают нам выйти? — спросил он.

— Именно! Мы можем забрать отсюда твой автомобиль. — Протянув ему его вещи, она улыбнулась так широко, что мелькнули клыки. — Я подумала, может, это понадобиться тебе. И телефон теперь работает.

— Как ты узнала, что они мои?

— Они носят твой запах. И Роф сказал мне о какой-то карточке, которую вынул мой близнец.

Телефон-патефон. То, что она узнала его по запаху, завело Мэнни, напоминая о том, как близко они были…

Так, пора остановить плёнку.

Она положила руку ему на лицо:

— Знаешь что?

— Что?

— Мне нравится, как ты смотришь на меня, Мануэль.

— О, правда?

— Из-за этого я постоянно вспоминаю о твоих губах на моей плоти.

Мэнни застонал и чуть не потерял самообладание. Поэтому, чтобы держать всё под контролем, он обнял её за талию:

— Пойдём. Давай уедем, пока ещё есть шанс.

Она беззаботно засмеялась, и почему-то это раскрыло его грудь и обнажило сердце, бьющееся за рёбрами. Ещё до того, как Пэйн наклонилась и поцеловала его в щёку:

— Ты возбуждён.

Он взглянул на неё:

— А ты играешь с огнём.

— Мне нравится быть в пылу.

Мэнни усмехнулся:

— Что ж, не волнуйся… ты как раз там.

Когда они подошли к пожарному выходу, он положил ладонь на перила:

— Она действительно откроется?

— Попробуй и узнаешь.

Мэнни наклонился… и надо же, щеколда открылась, и тяжёлая металлическая панель распахнулась.

Когда вампиры с пушками и мачете не кинулись на них со всех флангов, он покачал головой:

— Как, чёрт, возьми, тебе удалось?

— Король не был счастлив. Но я здесь не заключённая, я достаточно взрослая, и нет причин, по которым не могу покинуть особняк.

— И в конце вечера… что тогда? — Когда её весёлое настроение испарилось, он подумал, ага, вот как ей это удалось. Получается, она провожает его домой… Это их прощание.

Он пригладил ей волосы:

— Всё нормально. Всё… нормально, bambina.

Она, казалось, с трудом сглотнула:

— Я не должна думать о будущем, не должен и ты. У нас ещё есть часы и часы.

Часы. Не дни, недели или месяцы… или годы. Часы.

Боже, он совсем не чувствовал себя свободным.

— Пойдём, — сказал Мэнни, выходя наружу и взяв её за руку. — Не будем терять времени.

Его машина была припаркована в тени справа, и, подойдя к ней, он увидел, что та не заперта. Да ладно, будто в неё кто-то собирался залезть?

Он открыл дверь с пассажирской стороны:

— Позволь помочь тебе сесть.

Взяв её за руку, как джентльмен, Мэнни усадил девушку, а затем перекинул ремень безопасности через её грудь и пристегнул его.

Пока она осматривала интерьер и поглаживала сиденье, он подумал, что это возможно её первая поездка в машине. И это ли не круто?

— Бывала когда-нибудь в одной из них раньше? — спросил он.

— Честно — нет.

— Что ж, не буду гнать.

Пэйн поймала его руку, когда он выпрямился:

— Это ездит быстро?

Он чуть не засмеялся:

— Это Порше. Скорость — его конёк.

— Тогда ты должен нести нас быстрее ветра! Это должно напоминать мои дни верхом!

Мэнни мысленно запечатлел в памяти неприкрытое счастье на её лице. Она сияла — и не в прямом смысле, а просто как все люди от радости.

Он наклонился и поцеловал её:

— Ты так прекрасна.

Пэйн обхватила его лицо:

— И я благодарю тебя за это.

О, но он тут совсем не причём. Это свобода, здоровье и оптимизм освещали её — и именно этого она заслуживала от жизни.

— Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, — выдал он.

Пэйн улыбнулась ему:

— Тогда вперёд, Мануэль. Вези нас навстречу ночи.

Бросив последний взгляд на Пэйн… он так и сделал.