Освобожденный бессмертный

Глава 3

Сарита не знала точно, как долго она простояла в дверном проеме, уставившись на мужчину на столе. Но он был достоин отведенного времени. Потому что он определенно не был косоглазым слюнтяем с вихрем.

Ну, на самом деле, его глаза были закрыты, и он был без сознания, так что она не могла быть уверена в косоглазии, но, честно говоря, с таким телом она могла бы закрыть глаза на некоторые недостатки, подумала Сарита, а затем моргнула и выдала сабе пощечину.

— Выкинь из головы, — пробормотала она. «Он вампир. научный или нет. И если Дресслер говорил правду, он годами преследовал тебя, как какой-то жуткий извращенец, — добавила она на всякий случай, потому что на самом деле ее это беспокоило. Не то чтобы она доверяла Дресслеру и всему тому, что он говорил, но зачем ему лгать о чем-то подобном? Еще. как за ней мог следить детектив пятнадцать лет и она не знала об этом? Сумасшествие. Невероятно. «Боже, посмотри на эту грудь».

Сарита закатила глаза, когда появилась последняя мысль. Она понятия не имела, откуда она взялась. А если серьезно, у него была потрясающая грудь. По крайней мере, то, что она могла видеть из-за цепей, которые были обернуты вокруг стола и его тела от чуть ниже локтя до верхней части бедер. Цепей было много.

Она отметила, что с этой стороны к внутренней стороне его локтя также был прикреплен внутривенный катетер. И сильные, мускулистые ноги были видны из-под юбки из цепей, сужаясь к красивым икрам, прежде чем цепи снова начинались у его лодыжек, прикрывая несколько дюймов, а затем останавливаясь у его стоп.

Доктор Дресслер упомянул, что эти бессмертные сильнее смертных, но это казалось слишком, подумала Сарита и, наконец, двинулась вперед. Она остановилась через пару шагов, когда поняла, что все еще держит свечу. Сделав паузу, она повернулась, чтобы положить ее на стойку у двери, сделав мысленную пометку не забыть ее, когда они вернутся наверх. Они могут понадобиться снова.

Эта мысль заставила ее задуматься. Когда они вернутся наверх? Разве это нужно? Она действительно планировала освободить голого вампира на столе? Сначала ей было просто любопытно посмотреть на него. Она не собиралась обязательно освобождать его. Хотя сейчас.

Повернувшись лицом к комнате, Сарита позволила своему взгляду скользнуть по цепям, связывающим мужчину. Он должен быть сильнее, быстрее и так далее. Он может оказаться полезным, помогая ей выбраться отсюда. И да, он был вампиром, но он также был накачан наркотиками и брошен сюда доктором Дресслером, как и она. У них был общий враг. Что это была за старая поговорка? Враг моего врага мой друг?

Черт возьми, я развяжу его!

Возможно, добавила Сарита, возвращаясь к столу.

Она взглянула на цепи, но, не заметив конца сверху, начала наклоняться, чтобы проверить под столом, но остановилась, заметив каплю крови на полу.

Снова выпрямившись, она внимательнее посмотрела на цепь на его предплечье. Это было как раз над тем местом, где на полу было пятно крови, и она сначала подумала, что он, должно быть, ранен под всей этой грудой цепей. Однако более тщательный осмотр не выявил следов крови на столе или цепи.

В недоумении Сарита снова посмотрела на пол и увидела еще две капли крови …

Три, поправила она, отступив назад, обнажив еще одну каплю, находящуюся между ее ног.

Это она истекала кровью, поняла Сарита и быстро начала поднимать ткань неглиже и халата, которые были на ней. Она совсем забыла о том, что ранее проткнула себя ножами. Ее попытки зажечь свечу и снова добыть свет, вытеснили это из головы. Сейчас это было уже не актуально. У нее было много света, и она воспользовалась возможностью, чтобы получше рассмотреть раны.

На ее губах появилась гримаса, когда она убрала ночную рубашку и халат и увидела четыре разреза на бедрах. Две из них были совсем неглубокими и уже покрылись корочками из засохшей крови. Но две других раны кровоточили. Не сильно, но достаточно, чтобы кровь медленными ручейками стекала по ее ногам.

Она промоет их и перевяжет позже, решила Сарита, позволяя ночнушке и халату вернуться на место. Они были не настолько глубоки, чтобы вызвать серьезную озабоченность, но порезы могли загноиться, Особенно в тропиках. Здесь процветали не только пауки и всякие существа. Бактерии тоже наслаждались влажным жарким климатом.

Убедив себя, что она позаботится о них при первом же удобном случае, Сарита снова посмотрела на лицо мужчины, а затем потянулась, чтобы нежно похлопать его по щеке в надежде разбудить его. Не было никакой реакции, даже шевеления, так что она попробовала еще раз, сильнее потрепав его по щеке. Когда это тоже не возымело действия, она дала ему пощечину. Ничего вообще не произошло.

Наклонившись над ним, Сарита прижала пальцы к его веку и открыла его. Глаз мужчины был самого красивого голубого цвета, который она видела в своей жизни. Серьезно, он был великолепным, таким же голубым, как небо в солнечный день, но с серебряными прожилками, которые почти мерцали. Она была так очарована цветом, что ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, почему она вообще открыла ему глаз, но затем Сарита заставила ее обратить внимание на зрачок и кивнула сама себе.

— Наркотик, — пробормотала она, отпустив его веко и повернувшись, чтобы посмотреть на капельницу для внутривенных вливаний. Поскольку он бессмертен и все такое, она решила, что пакет с кровью пуст. Теперь она увидела, что в пакете еще остался дюйм прозрачной жидкости.

Обратив внимание на катетер в его руке, она оторвала ленту и вытащила иглу. Она позволила ему свободно раскачиваться рядом со столом, а затем быстро взглянула на точку вставки, чтобы убедиться, что все в порядке. На поверхности выступила капля крови, но когда она смахнула ее, Сарита не увидела даже точки, которая указывала бы ей, куда вошла игла. Так быстро он исцелился.

Пожав плечами, она отпустила его руку и снова посмотрела ему в лицо, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы действие наркотиков прекратилось. Какое-то время она решала и обдумывала, что делать дальше.

Сарита оглядела комнату, заметила холодильник вдоль стены справа от нее и подошла, чтобы открыть его. Кровь. Много крови. Не так много, как в холодильнике, который она видела в камере пыток доктора Дресслера, но добрых тридцать или сорок пакетов.

«Еще один признак того, что Дресслер ожидал, что они здесь задержатся», — подумала Сарита и почувствовала, как ее губы сжались. Этого не произойдет. Она уберется отсюда так быстро, как только сможет. У нее были дела. Ей нужно было найти бабушку, и это могло стать проблемой само по себе. Она не видела ее ни в доме Дресслера, ни в лаборатории, но это не значит, что ее там не было. Конечно, Сарита больше не верила, что мужчина сказал ей правду, когда позвонил и сообщил, что ее бабушка упала. Где бы она ни была, Сарита должна была найти ее и увести от сумасшедшего старого мудака, на которого эта женщина работала еще до рождения Сариты. А затем она намеревалась сообщить об ублюдке в венесуэльскую полицию и проследить, чтобы против него были выдвинуты обвинения, прежде чем она отправится домой, в свою маленькую квартирку и на свою работу. Ей придется взять с собой бабушку, подумала Сарита. Женщине некуда будет пойти.

Ее мысли тут же переполнились беспокойством о том, как это сделать. Нужна ли ей гостевая виза? Как ее получить? Был ли у ее бабушки вообще паспорт?

Отбросив на время эти заботы, Сарита закрыла дверцу холодильника и повернулась, чтобы прислониться к ней, размышляя, как выбраться из этого места. Доктор Дресслер сказал в письме, что именно здесь он и его жена жили, ожидая, пока будет построен дом на острове. Она предположила, что это означает, что этот дом находится на материке. Это было хоть что-то. Там был причал, но не было дороги, так что они явно были на берегу и на приличном расстоянии от ближайшей деревни или города.

Сарита предположила, что им придется уйти. Попробовать найти помощь. Надеюсь, им не придется идти слишком далеко, чтобы найти ее. Но здесь было много провизии, которую они могли взять с собой на случай, если им понадобится время, чтобы найти цивилизацию.

Однако Сарите не нравилась мысль о том, что ей придется идти туда одетой так, как сейчас, или в какой-нибудь нелепой ночнушке в шкафу наверху. Это было все, что ей было доступно. Доктор Дресслер, вероятно, надеялся, что это задержит ее здесь.

— Не выйдет, — пробормотала Сарита и оттолкнулась от холодильника, чтобы выйти в соседнюю комнату. Она быстро проверит ящики, пока ждет, когда проснется спящий Дракула. Может быть, она найдет что-нибудь полезное, например, старую одежду. Скорее всего, от нее будет вонять плесенью или нафталиновыми шариками, но с этим она справится, и, по крайней мере, у нее будет хоть какая-то защита от того, что жуки съедят ее заживо.

Остановившись у ящиков вдоль стены, Сарита начала их открывать. Первый, казалось, был набит простой коричневой бумагой, но когда она схватила горсть и вытащила ее, она развалилась, и что-то упало на землю и разбилось.

Нахмурившись, Сарита отступила назад и посмотрела на разбитый фарфор на полу. Чайная чашка, поняла она, заметив ручку, все еще прикрепленную к осколку фарфора. Коробка была полна фарфора, поняла она, почувствовав внутри завернутые в бумагу предметы. Отложив коробку в сторону, она подошла к следующей, но в ней тоже был фарфор, как и в третьей. В четвертой коробке была куча старых настольных игр. В следующих двух коробках были книги. В основном это были книги в мягкой обложке, старые романы и криминальное чтиво, ничего, что могло бы помочь одеться ни ей, ни мужчине в соседней комнате.

Едва Сарита переварила это, как звенящий звук заставил ее повернуть голову. Узнав в этом звуке- звенящие друг о друга цепи, она забыла о ящиках и повернулась, чтобы броситься к двери. К сожалению, хоть она и заметила разбитую чашку на полу и старалась избегать осколков, пока обыскивала коробки, она не подумала о них, когда повернулась, чтобы броситься к двери. По крайней мере, до тех пор, пока острая боль не заставила ее задохнуться и потянуться к ближайшему ящику для равновесия, когда она оторвала ногу от пола. Коробка не отличалась особой устойчивостью. В ту минуту, когда ее пальцы коснулись ее, проклятая штука и две коробки, на которых она стояла, рухнули на пол.

Оторвав ноющую ногу от пола, Сарита уставилась на море разбитого стекла, теперь покрывающего пространство между ней и дверью, и не смогла сдержать взрывную череду проклятий, сорвавшихся с ее губ.

Домициан только что очнулся и понял, что прикован к столу, когда кто-то начал звать утку(duck). По крайней мере, он думал, что они зовут утку. Его мышление было немного медленным и нечетким, его зрение было расплывчатым, и его слух, возможно, тоже был нарушен, но он был уверен, что услышал: «Утка! Уточная утка утки! Утка!»

Хотя, почему кто-то звал свою утку Уткой, было выше его понимания, и действительно, ни одно животное не ответило бы на ярость в этом голосе, подумал он. А потом еще одна «Утка» пронзила воздух, только на этот раз он понял, что слышит вовсе не утку, а твою ж м…(fuck)

«Ты очнулся!»

Домициан повернул голову и тупо уставился на видение, стоявшее в дверях. И она была видением. Длинные темные волосы рассыпались по плечам женщины, и прекрасные темные глаза смотрели на него поверх ее теперь сомкнутых губ, когда она смотрела на него с неудовольствием. Он ненадолго задумался над выражением ее лица, но затем она начала прыгать вперед, движение заставило длинное прозрачное струящееся платье, которое она носила, играть в прятки с крошечными белыми трусиками и красивой оливковой кожей, которую оно плохо скрывало.

Черт, женщина была великолепным маленьким ангелом. Невысокая, фигуристая, с большой грудью и в самой грешной ночной рубашке, какую ему довелось видеть, решил Домициан, скользя взглядом по прозрачному белому пеньюару с красными лентами. Этого было почти достаточно, чтобы заставить его забыть, что у него уже есть спутница жизни, подумал он, наблюдая, как ее груди подпрыгивают при каждом прыжке.

Прыжки? — вдруг подумал он. Да, она прыгала, успокаивал себя Домициан, пока она шла вперед. Женщина прыгала на одной ноге и оставляла кровавый след на бетонном полу, пока шла к нему.

— Я не ожидала, что ты проснешься так скоро, — сказала она, подойдя к краю стола и схватившись за него, чтобы удержать равновесие. Ее глаза скользнули по его лицу. «Я вынула капельницу всего десять минут назад. Я полагала, что вы можете пробыть без сознания час или даже больше.

«Капельницу?» — спросил Домициан неожиданно хриплым голосом. В горле пересохло и першило. У него также болела голова. Он явно был обезвожен и нуждался в жидкости, подумал он, пытаясь игнорировать запах крови, исходящий от женщины, но это было трудно игнорировать, и у него заурчало в животе.

«Ага.» Она потянулась в сторону и пододвинула подставку для капельниц с висящим на ней почти пустым пакетом поближе, чтобы он мог ее увидеть. «Доктор. Дресслер оставляет вас всех связанными и с капельницей с солевым раствором, добавив туда кое-что еще, чтобы держать вас в ла-ла-ленде. Я вынула ее, когда спустилась сюда.

Отпустив капельницу, она повернулась и попрыгала прочь.

Домициан тут же повернулся и наклонил голову, пытаясь увидеть, куда она держит путь. Она допрыгала до холодильника позади него. Он видел, как она открыла дверь, но не мог понять, зачем, пока она не позволила двери закрыться и не повернулась, чтобы допрыгать обратно, но уже с полдюжиной пакетов крови в руках. Его глаза недоверчиво расширились.

«Для чего они?» — осторожно спросил он.

— Для тебя, — сказала она деловым тоном. Дойдя до стола, она бросила пакеты на металлическую поверхность рядом с ним. «Ты бессмертный».

Это был не вопрос. Она говорила довольно уверенно, и брови Домициана приподнялись. Он не привык, чтобы смертные знали о его народе, но она каким-то образом была связана с доктором Дресслером, который знал. Какой позор, решил он, его взгляд задержался на ее груди, когда он увидел, что из-за ее потуг ткань ее ночнушки собралась между ними, оставив прекрасные полные шары почти голыми, с вуалью из прозрачной ткани над ними.

У Домициана возникло ужасное желание протянуть руку и прикоснуться к ним, но цепи удерживали его. что было хорошо, сказал он себе, нахмурившись. У него была спутница жизни, или будет, когда он заберет свою Сариту. Нечего ему смотреть на груди других женщин.

— Ты работаешь с Дресслером? — спросил он и нахмурился из-за того, что слова прозвучали, не так уверенно, как ему хотелось бы. Черт, горло пересохло и болело. Ему нужна была кровь.

«Черт возьми», — прорычала женщина, оскорбленная этим предложением, когда она повернулась и поскакала к двери.

Она что-то подняла и повернулась, но только когда она была уже на полпути, он увидел, что она пошла за длинным мясницким ножом. И она прыгала с ним, по-видимому, не осозновая, что она может проткнуть им себя, если упадет. Значит, не помощник ученого, сухо подумал он.

«Дресслер — конченный садист», — фыркнула она, снова подошла к столу и взяла один из пакетов. — Он накачал меня наркотиками и бросил меня здесь. Так же как и тебя.

Домициан нахмурился. — Зачем ему это?.. Он замолчал, когда услышал бульканье, а потом она внезапно поднесла пакет к его рту и проткнула его ножом, посылая поток густой жидкости в его открытый рот и на его лицо.

Проглотив первый глоток, он повернул голову в сторону, чтобы избежать потока, и рявкнул: «Что, черт возьми, ты делаешь?» поскольку жидкость теперь продолжала литься на его голову.

— Пытаюсь накормить тебя, — раздраженно сказала она. Крепко схватив его за подбородок, она попыталась вернуть его голову в исходное положение. «Открой свой рот.»

Домициан сначала сопротивлялся, но потом, почувствовав запах крови, запрокинул голову и открыл рот, чтобы кровь потекла внутрь. Однако жидкость текла слишком быстро. Он пытался справиться с этим, но в итоге задохнулся и закашлялся, из-за чего значительная часть жидкости вылилась на лицо и грудь женщины.

«Ребята, вы неаккуратно едите», — пробормотала она с отвращением, отбрасывая пакет в сторону, как только он опустел, и потянулась за другим.

Домициан стиснул зубы и прорычал: «Мы так не питаемся».

«Да?» Она остановилась с пакетом и ножом у его рта и подняла бровь. — А как же тогда вы питаетесь?

«Сними с меня цепь, и я сам себя накормлю», — сразу сказал он.

Фырканье сорвалось с ее сладких губ. — Да, конечно, дружок, не раньше чем ты съешь хотя бы четыре пакета этой дряни. Я не собираюсь быть твоим завтраком.

Домициан нахмурился. — Мы не питаемся…

— Да, да, — прервала она. — У вас есть правила, запрещающие питаться смертными и т. д и т. п. Ну, прости меня, но я полицейский и знаю многих нарушителей правил. Я не собираюсь рисковать. Так скажи мне, как правильно тебя кормить, или я разрежу этот пакет, как и прошлый, и буду кормить тебя таким образом».

Они посмотрели друг на друга, а затем Домициан вздохнул. — Я выпущу зубы, а ты хлопни на них пакет, — мрачно сказал он, а затем неохотно предупредил: — Но не слишком сильно, иначе пакет порвется и содержимое разлетится повсюду. И не слишком слабо, иначе мои зубы не проткнут его.

«Правильно. Не слишком сильно и не слишком слабо, — сказала она, закатив глаза. А потом она опустила нож и сказала: «Ладно, вытаскивай клыки. У нас тут не весь день в запасе».

Домициан на мгновение посмотрел на нее. Он понятия не имел, кто она такая, но она определенно была властной. и до смешного сексуальна в этой проклятой ночной рубашке. Выругавшись себе под нос, он открыл рот. Его клыки пытались выскользнуть с тех пор, как она вошла в комнату, неся с собой запах крови, но он заставил их остаться на месте. Теперь он позволил им скользнуть вперед. Женщина смотрела зачарованно, а потом шлепнула пакет к зубам.

Они оба вздохнули с облегчением, когда он правильно приземлился, скользнув на его клыки, не лопнув. Домициан расслабился, его взгляд скользнул по ней, пока он ждал, когда его клыки опустошат пакет. Теперь на ее щеке и шее были пятна крови, но она в значительной степени покрывала ее красивую грудь, как над вырезом платья, так и через самую тонкую ткань. Он поймал себя на том, что хочет слизать ее с нее. Эта мысль была довольно шокирующей для мужчины, который не думал о сексе столетиями, по крайней мере, не в отношении кого-либо, кроме спутницы жизни, ожидающей, когда он потребует ее.

На самом деле достаточно шокирующим, чтобы немного прояснить мысли Домициана и заставить его понять, что он должен был взять под контроль женщину и заставить ее развязать его, как только она вошла в комнату. Его взгляд поднялся к ее лбу, чтобы он мог сосредоточиться на ее мыслях и взять под контроль.

Только он не мог.

Наткнувшись в ее сознании на глухую стену, Домициан собрался и попытался снова, но безуспешно. Он не мог прочитать эту женщину.

На мгновение Домициан был слишком потрясен, чтобы думать о чем-либо, но затем его мозг начал визжать.

О, Боже! Она была еще одной спутницей жизни! Только после всех этих тысячелетий у него теперь было две женщины на выбор; его милая маленькая Сарита и это. создание.

Взгляд Домициана снова скользнул к ее груди, когда избыток возможностей начал заполнять его разум. Самой интересной была мысль о двух спутницах жизни в его постели. Ему было трудно представить свою милую Сариту обнаженной и лежащей в его постели в этот момент, но он мог видеть это создание там, ее волосы сбились в кучу на подушке, ее глаза были томными от желания, ее рот был открыт скорее для стона, чем для раздражение или неудовольствие, и ее груди, блестящие от крови, как сейчас.

Если бы пакет не мешал, Домициан облизнул бы губы, глядя на ее грудь. Они были прекрасны. Большие и полные, как спелые дыньки, ожидающие, когда их сорвут. И ее соски, он медленно выдохнул через нос, сосредоточившись на ее сосках, заметив, что они твердеют у него на глазах.

Заинтересовавшись, он посмотрел на ее лицо и увидел, что, пока он пялился на нее, ее взгляд блуждал по его телу. Теперь он был сосредоточен на цепях на его паху.

— У тебя есть что-нибудь под этой юбкой из цепей? — спросила она вдруг слегка хриплым голосом. Очевидно, недовольная этим, она нахмурилась и снова подняла взгляд на его лицо. «Ну?»

Домициан просто смотрел на нее поверх пакета. Трудно говорить с набитым ртом.

Похоже, поняв это, она сказала: «Моргни один раз, чтобы сказать «да», и два раза, если нет».

Не зная ответа, он смотрел в ответ, не мигая.

— Я приму это как «не знаю», — сухо объявила она и вырвала уже пустой пакет.

«Как тебя зовут?» Домициану удалось проборматать прежде, чем она прикрепила новый пакет с кровью.

Она изогнула брови, глядя на него. «Ты должен знать. Ты тот, кто пятнадцать лет следил за мной.

Домициан замер на этом раздраженном заявлении, его глаза изучали ее лицо. Сарита? Нет, этого не может быть, подумал он. Но теперь, когда он смотрел на ее лицо, а не на грудь или остальные части ее тела в той соблазнительной ночной рубашке, в которой она была, было что-то….

Как она и сказала, частный детектив, которого он нанял, присылал ему ежемесячные отчеты в течение пятнадцати лет. В отчетах говорилось, что она делала и с кем. Он читал о том, что она хорошо училась в школе, занималась боевыми искусствами, подрабатывала в подростковом возрасте и у нее было много друзей. Он был горд, как только мог, когда она закончила среднюю школу и поступила в университет, чтобы получить степень бакалавра криминологии. Он всегда планировал подождать, пока она вырастет и проработает два года по выбранной профессии, прежде чем претендовать на нее. Итак, когда она закончила учебу, он начал планировать свою поездку в Канаду, где он намеревался «случайно наткнуться на нее», а затем ухаживать за ней, как она того заслуживала. Но затем Сарита подала заявление и была принята в полицейский колледж. В то время он был разочарован этой задержкой. Но он стоял на своем и ждал.

Она стоила ожидания, решил Домициан, снова скользнув по ней взглядом.

Хотя отчеты, которые он получил, были довольно подробными, даже поначалу упоминались мальчики, с которыми она встречалась, единственное, что они не включали, это фотографии Сариты. Это был выбор Домициана. Он хотел, чтобы она испытала свободу, прежде чем заявить о себе, и ему было легче сопротивляться этому, пока он думал о ней как о ребенке, которым она была, когда он впервые увидел ее в своем ресторане. Домициан опасался, что не сможет устоять и ускорит развитие событий, если получит ее фотографии на которых ей восемнадцать, девятнадцать или двадцать лет. Так что в его воображении она осталась худощавым ребенком с плоской грудью, которого он впервые встретил, и хотя он часто представлял себе, как она могла бы выглядеть сейчас, ни одно из его представлений не могло сравниться с соблазнительной и фигуристой женщиной, склонившейся над ним. Черт, она выросла.

Значит, не две спутницы жизни, понял Домициан и ничуть не разочаровался. Помимо фантазий, было бы трудно угодить двум бессмертным спутницам жизни в постели, когда вы теряли сознание после того, как доставили удовольствие одной. Кроме того, он мог повернуть только одну, а если их две, ему пришлось бы выбирать между ними.

Теперь ему не нужно, подумал Домициан, его взгляд снова скользнул к ее груди. Боже, он не мог дождаться, чтобы получить их в свои руки. Он будет лакомиться ими, слизывать кровь и сосать эти идеальные маленькие камешки между губами, ударять по ним языком и прищипывать, когда он будет вонзаться в нее и…

Звяканье цепей отвлекло его внимание от ее груди, и Домициан посмотрел вниз и увидел, что на него определенно повлияли его мысли. Ему удалось довести себя до такой степени, что теперь у него была эрекция, прижимающаяся к цепям в районе паха. Он не думал, что в цепях было много пространства, но, судя по выпуклости, теперь заметной между его ног, он предположил, что место все таки есть.

Очевидно, он был не единственным, кто заметил его нынешнее состояние. Сарита сухо сказала: «Если у тебя достаточно крови, чтобы израсходовать ее на эрекцию, значит, крови тебе достаточно».

Домициан снова перевел взгляд на нее, его взгляд остановился на движении ее груди, когда она отбрасывала пустой пакет в сторону.

Сарита обернулась, нахмурившись, когда увидела, куда он смотрит, и рявкнула: «Эй! Глаза вверх, приятель!

Он резко поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, и она нахмурилась и покачала головой. «Послушай, мы должны что-то делать. Дресслер сказал, что мы спутники жизни или что-то в этом роде, и упомянул кучу болтовни о прекрасном сексе и бла-бла-бла, но меня это не интересует. Понятно? Не будет поцелуев, ощупываний, ласк. или секса. Entender? No sexo!»

Домициан прикусил губу, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Он подозревал, что она не увидит, что здесь такого забавного, но на самом деле он неоднократно представлял себе их первую встречу за последние пятнадцать лет. Но ни разу ни в одной из них она не была дерзкой девчонкой в чертовски сексуальном прозрачном пеньюаре, говорящая ему: «Никакого секса!»

«Понятно?» — повторила она.

Домициан мягко кивнул, позволив улыбке скривить губы. «Как захочешь.»

Глаза Сариты сузились, его слова задели какое-то воспоминание. Когда она не смогла получить к нему доступ, она просто отпустила его и выпрямилась, уперев руку в бедра, и посмотрела на него. На ее лице появилось беспокойство, и она спросила: «Как ты себя чувствуешь?»

Домициан не мог скрыть удивления по поводу перемены в поведении.

— Я имею в виду, ты наелся или как? — объяснила она, а затем, видимо, не желая, чтобы он подумал, что она на самом деле беспокоится о его здоровье, добавила: «Достаточно сыт, чтобы не укусить меня, если я освобожу тебя?»

— Я не укушу тебя, — торжественно заверил ее Домициан, а затем, потому что был совершенно уверен, что это ее рассердит, добавил: — Пока ты меня не попросишь.

— Ага, когда ад замерзнет, — пробормотала Сарита и внезапно скрылась из виду.

Вздрогнув, Домициан поднял голову и потянулся к цепям, чтобы взглянуть поверх стола, и расслабился, увидев, что она просто опустилась на пол, скрестив ноги, чтобы осмотреть цепи под столом. Но он нахмурился, когда заметил пятна крови на полу, где она стояла. А те красные ленты, которые, как он думал, были частью платья? Он увидел, что это были малиновые ручейки крови, струящиеся по ее бедерам вниз.

Домициан только открыл было рот, чтобы спросить, все ли с ней в порядке, когда она объявила: «Здесь висячий замок, скрепляющий цепи».

«Ты-?»

«Все нормально. Это висячий замок с числовым замком, — прорычала она.

Забыв свой вопрос, Домициан снова позволил себе лечь на поверхность и спросил: «Почему это нормально?»

«Это один из тех навесных замков с четырьмя числовыми колесиками. Вы должны ввести правильные цифры, чтобы открыть его, — объяснила она, и он услышал, как она двигается и звякнула цепь.

— И это хорошо, потому что? На этот раз его тон был сухим. Ему все это не нравилось. Если бы замок был на цепях вокруг его талии, он мог бы просто сломать его и освободиться. Но невозможность дотянуться до него делала это проблемой, и он без сомнения знал, что у нее не хватит сил просто сломать его самой.

«Это хорошо, потому что у меня был парень в старшей школе, который показал мне, как взломать этих лохов», — сообщила она ему. — Думаю, он пытался произвести на меня впечатление, — сухо продолжила Сарита. «Но на самом деле все, что он делал, убеждало меня, что он будет одним из тех парней, которых мне придется арестовать однажды, когда я стану копом, и что я никогда больше не должна использовать такие навесные замки. В то время у меня был такой для велосипеда, — рассеянно объяснила она, а затем раздраженно добавила: — Можно было подумать, что Дресслер оставил бы комбинацию в своем письме.

— Хм, — пробормотал Домициан, но ему было интересно, был ли этот бойфренд в отчетах, которые он получал. После того, как она завела пару парней в старшей школе, он сказал частному детективу не писать о них в будущем. В то время как он хотел, чтобы она выросла и получила все обычные переживания молодой женщины, Домициан обнаружил, что у него ужасные приступы ревности. Каждое упоминание о прыщавом смертном подростке, который ведет ее на танцы или в кино, вызывало у него желание сесть в самолет и отправиться за ней. К счастью, он сдержался.

— Итак, — сказал он, когда тишина нарушилась лишь лязгом цепей, — вы захотела стать полицейским еще в старшей школе?

— С тринадцати лет, — ответила она, голос ее стал хриплым и печальным.

Домициан только хмыкнул. В тринадцать лет умерла ее мать. Он ни на минуту не сомневался, что именно поэтому она решила стать офицером полиции. Тем не менее, эта тема, очевидно, все еще причиняла ей боль, и он обнаружил, что ему не нравится, когда она грустит. Он предпочитал свою «дерзкую Сариту», поэтому, зная, что это ее разозлит, продолжил: «Возможно, тебе следует осмотреться, не оставил ли он комбинацию где-нибудь здесь, в этой комнате».

— Мне не нужна комбинация, — выдавила она с явным раздражением. «Все, что мне нужно сделать, это сильно потянуть за дужку и прокрутить каждое из колес от самого дальнего к ближайшему к дужке. Когда каждое колесо достигает нужного числа, оно фиксируется на месте, скоба немного выдвигается, и вы переходите к следующему. Это легко и… — она вскрикнула от успеха, а затем закончила, — готово!

Ее кулак со снятым замком взлетела вверх, а затем Сарита снова появилась в поле зрения. Ее вид был торжествующим, но он не упустил, как она поморщилась, когда она выпрямилась. Решительное выражение появилось еще до того, как он ощутил боль, и она быстро начала распутывать цепь вокруг него и стола.

— Я не знаю, где мы, — сказала Сарита, работая, протягивая конец цепи через его тело, позволяя ему упасть под стол, а затем потянувшись через него, чтобы схватить теперь уже более длинную цепь и потянуть за нее. снова через него. «Дресслер сказал, что это его первый дом здесь, в Венесуэле. Где он и его жена жили, пока ждали, когда будет построен их дом на острове. Мы на берегу, но я не уверена, где, и дороги нет, только причал и нет лодки. Нам придется уйти отсюда, чтобы найти помощь».

— Ты истекаешь кровью, — сказал Домициан, как только она замолчала. — Он причинил тебе вред?

«Где?» Она прекратила разматывать цепь, чтобы осмотреть себя. Ее взгляд остановился на окровавленной груди, и она покачала головой. «Это ты выплюнул на меня кровь. Пока я кормила тебя. Помнишь?» — напомнила она.

— Не твоя красивая грудь, — торжественно сказал он и был удивлен, увидев, что она покраснела и выглядела немного смушенной. Видимо, она не привыкла к таким комплиментам. Ситуация, которую Домициан намеревался изменить. — Я имел в виду твои стройные ноги и ступни.

Тогда она снова посмотрела на себя, на залитую кровью нижнюю часть тела и ноги.

Сарита нахмурилась, глядя на свои раны, и снова покачала головой, возвращаясь к распутыванию цепи. — Это был не Дресслер.

«Тогда что случилось?» — сразу же спросил Домициан.

— Я наступила на битое стекло, — сказала Сарита, пожав плечами, снова натягивая цепь через его тело и отпуская ее.

Это объяснило кровавые следы и ее прыжки, признал он. Но… — А как насчет крови на твоих ногах?

Сарита молчала так долго, что он подумал, что она не ответит, но в конце концов она поморщилась и призналась: «Я проткнула себя ножами для стейков».

«Чем?» — спросил он с недоверием. «Зачем?»

— Ну, я не специально, — раздраженно сказала она. «Это был несчастный случай.»

«Как, черт возьми, ты случайно проткнул себя ножом для стейка?» — недоверчиво спросил Домициан.

— На самом деле четырьмя ножами для стейков. Ну, нож для очистки овощей и три ножа для стейка, — поправила Сарита, а затем объяснила, — я засунула их в стринги, забыла о них, нагнулась, чтобы что-то подобрать, и… — Она пожала плечами и тут же перестала разматывать цепь, бросив взгляд на дверь. В следующее мгновение она схватила нож, который положила на стол, и поскакала к двери.

«Что ты делаешь?» — с беспокойством спросил Домициан. — Перестань, ты навредишь себе. Закончи снимать с меня цепи, и я позабочусь о ваших ранах».

— Ты ни о чем не позаботишься, — резко заверила она его. «И я просто беру свои ножи на случай, если у тебя появятся кровожадные идеи, когда ты освободишься».

— Не смеши, — прорычал он, а затем с тревогой наблюдал, как Сарита подошла к прилавку у двери и начала собирать несколько ножей с металлической поверхности. Без сомнения, нож для очистки овощей и три ножа для стейка, о которых она упоминала. К его ужасу, она схватила их за ручки, прижала к груди вместе с мясницким ножом и поскакала обратно к столу.

«Останавись!» Домициан взревел от ужаса, а в его голове плясали образы, как она падает и протыкает себя.

— Остановиться, — рявкнула Сарита, продолжая двигаться вперед.

Для Домициана это было слишком. Уверенный, что она вот-вот упадет на пол и напориться на все эти проклятые ножи, он резко сел, разорвав цепь. Какая-то часть его разума заметила, что он не совсем голый, на нем все еще были боксеры. Но большая часть его внимания была направлена на то, чтобы добраться до своей спутницы жизни, прежде чем эта глупая женщина покончит с собой этими проклятыми ножами.

Сарита испуганно выругалась, когда он сбил ее с ног и прижал к своей твердой груди. Но она не протестовала, просто прижала ножи к груди и сердито посмотрела на него, когда он выносил ее из комнаты.