От Дубно до Ростова

Глава 6 «Быстрый Гейнц» поворачивает на юг

«Быстрый Гейнц» поворачивает на юг. Скрепя сердце, командующий 2 танковой группой начал наступление на юг. Состояние подчиненных ему войск он позднее обрисовал следующим образом:

«Положение танковой группы на 25 августа было следующим. 24 танковый корпус: 10 мотодивизия прошла через Холмы и Авдеевку, 3 танковая дивизия — через Костобобр и Новгород-Северский; 4 танковая дивизия получила задачу очистить от противника западный берег р. Судость и, сменившись частями 47 танкового корпуса, двигаться за 3 танковой дивизией. 47 танковый корпус: 17 танковая дивизия получила задачу переправиться у Почепа на левый берег р. Судость и наступать в направлении на Трубчевск, после чего переправиться на левый берег Десны и наступать вдоль реки на юго-запад с задачей содействовать 24 танковому корпусу при форсировании р. Десны. Все остальные силы корпуса только еще выступили в этот день из района Рославля»[564].

Имея в авангарде 10 моторизованную, 3 и 4 танковые дивизии XXIV моторизованного армейского корпуса под командованием генерала танковых войск Г. фон Швеппенбурга, 2 танковая группа успешно продвигалась в южном направлении. Прикрытие левого фланга наступления осуществлялось 17 и 18 танковыми дивизиями, 29 мотодивизией XXXXVII моторизованного армейского корпуса генерала танковых войск Й. Лемельзена. Правый фланг прикрывала моторизованная дивизия СС «Рейх».

На острие наступления 2 танковой группы находились советские 40–я и 21–я армии. 40–я армия построила оборону на фронте Глухов, Чеплеевка и далее по Десне. Согласно задаче, поставленной командующим фронтом, 40–я армия имела два направления для прикрытия: Кролевец — Ворожба и Кролевец — Конотоп. В директиве № 00332 командующий Юго-Западным фронтом требовал от командарма–40 «прочного прикрытия правого крыла фронта от ударов противника с севера»[565]. Таким образом, центр тяжести усилий 40–й армии сосредоточивался на прикрытии южного и в крайнем случае — юго — западного направления, то есть направления на Ромны или на Прилуки. 21–я армия, которая уже подверглась удару с запада главных сил 2 армии Вейхса, находилась в стадии отхода. Прикрытие фланга танковой группы предполагалось осуществлять коротким ударом по войскам 3–й армии в районе Трубчевска, с последующим сдерживающим сопротивлением.

С оперативной точки зрения, начав наступления на юго-восток, 2–я танковая группа перешла в состояние, характерное для глубокого прорыва. Моторизованные армейские корпуса группы оторвались от пехотных дивизий и растянулись на сравнительно широком фронте. Подчиненные Гудериану соединения были разбросаны в глубину и по фронту на огромном протяжении (около 200 км). Тем самым создалась обстановка, на которой строились контрудары 5–й и 26–й армий во второй половине июля 1941 г. и смоленское сражение в июле 1941 г. Появилась возможность атаковать растянутые на широком фронте подвижные соединения ударами пехоты и танков. Этим шансом не преминула воспользоваться советская сторона.

«Мы должны разгромить Гудериана». Советским командованием была разработана наступательная операция, которая впоследствии получила название Рославльско — Новозыбковской. Задачи операции и армий Брянского фронта были определены директивой ВГК № 001428 от 30 августа 1941 г.:

«Войскам Брянского фронта перейти в наступление и, нанося удар в направлениях Рославля, Стародуба, уничтожить группировку противника в районе Почеп, Трубчевск, Новгород-Северский, Новозыбков. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Кричев, Пропойск и к 15 сентября выйти на фронт Петровичи, Климовичи, Бел*ая** Дубрава, Гута — Корецкая, Новозыбков, Щорс, для чего:

а) 50–й армии, оставив 217, 279, 258 и 190–ю стр. дивизии на обороняемых ими рубежах, 3 сентября перейти в наступление и ударом четырех сд с танками с фронта Вязовск, Верешовский на Пеклину, Нов*ый** Крупец и далее на Рославль совместно с 43–й армией Резервного фронта уничтожить группировку противника в районе Жуковка, Дубровка; в дальнейшем овладеть районом Рославля и к 13 сентября выйти на фронт Петровичи, Климовичи;

б) 3–й армии ударом не менее двух стр. дивизий, усиленных танками, наносить удар с фронта Липки, Витовка, Семцы на Стародуб, Новозыбков, совместно с 13–й армией разгромить подвижную группировку противника в районе Стародуб, Новгород-Северский, Трубчевск. К 15 сентября армии выйти на фронт (иск.) Климовичи, Бел*ая** Дубрава;

в) 13–й армии в составе пяти дивизий с танками продолжать наступление и, нанося удар в общем направлении на Железный Мост, Семеновка, совместно с 3–й армией уничтожить новгород — северскую группировку противника. К 15 сентября армии выйти на фронт (иск.) Бел*ая** Дубрава, Гута — Корецкая;

г) 21–й армии, упорно обороняясь на своем левом фланге, продолжать наступление, нанося удар с фронта Корюковка, Перелюб, Нов*ые** Боровичи в направлении Семеновка, Стародуб, и совместно с 13–й армией уничтожить противника в районе Семеновка, Стародуб, Новгород-Северский»[566].

Если наложить эти задачи на карту, то замысел операции представляет собой наступление по сходящимся направлениям с соединением подвижной группы 13–й армии с 21–й армией в районе Стародуба. Всего на фронте протяжением свыше 250 км действовали три группировки. 50–я армия генерал-майора М. П. Петрова должна была наступать в лесистом районе на рославльском направлении. Вторая, наиболее сильная группировка была создана в составе 3–ей армии генерал-майора Я. Г. Крейзера. Она включала шесть стрелковых дивизий и подвижную группу генерал-майора А. Н. Ермакова в составе 4–й кавалерийской дивизии, 108–й танковой дивизии и 141–й танковой бригады. Задачей 3–й армии было наступление в направлении Трубчевск — Стародуб. Наконец, третья ударная группировка 13–й армии генерал-майора А. М. Городнянского (в составе трех стрелковых дивизий и двух кавалерийских дивизий) должна была наступать в направлении на Новгород-Северский.

Действия ударной группировки 50–й армии непосредственного значения для событий на стыке Юго-Западного и Брянского фронтов не имели. Направление удара армии было нацелено на взаимодействие с 43–й армией Резервного фронта. Задачей — максимум было локальное окружение немецких войск, которое могло вынудить развернуть танковые соединения Гудериана на выручку окруженных. Однако наступление, начавшееся 2 сентября, уже 4–го было приостановлено, не дав существенных результатов. Ударной группировке Резервного фронта повезло меньше — она была срезана под основание ударом немецкой 10 танковой дивизии и окружена. Это, впрочем, облегчило задачу остальных армий Брянского фронта, Г. Гудериану этой дивизии не хватало:

«Прорыв глубиной до 10 км, осуществленный русскими на участке 23–й пехотной дивизии южнее Ельни, вызвал необходимость использования 10–й танковой дивизии для нанесения здесь фронтальной контратаки»[567].

До 10 сентября 50–я армия имела незначительные боевые столкновения преимущественно оборонительного характера.

Наиболее трудными и важными с точки зрения общего замысла были бои, проходившие в полосе 3–й армии на всем фронте от Почеп до Трубчевска. Наступление ударных группировок 3–й и 13–й армий должно было начаться с утра 3 сентября. Однако наступление XXXXVII моторизованного корпуса южнее Почепа и XXIV моторизованного корпуса в районе Стародуба спутало все карты. Фактически наступление армий Я. Г. Крейзера и А. М. Городнянского было сорвано, не успев начаться. Ударную группу пришлось ввести в бой ранее запланированного срока, а 108–я танковая дивизия была застигнута ударом немцев на марше в район сосредоточения. Во второй половине дня 30 августа дивизия была атакована наступающей от Почепа на Трубчевск 17 танковой дивизией немцев. Потери 108–й танковой дивизии за вечер 30 августа составили 1 танк КВ, 3 танка Т–34, 5 танков Т–40. Ударами с воздуха было выбито 50 % артиллерии. 31 августа к западу от Трубчевска развернулось танковое сражение, в котором участвовало с обеих сторон до 300 танков. За день 108–я танковая дивизия потеряла 1 танк КВ, 11 танков Т–34, 8 танков Т–40. К 1 сентября 108–я танковая дивизии была окружена и последующие бои вела в окружении. В течение дня дивизия вела тяжелый оборонительный бой, потеряв 4 танка Т–40 и 7 танков Т–34, авиацией было уничтожено 5 орудий. Самым страшным врагом танков была артиллерия, а самым страшным врагом артиллерии стала авиация. Оснащению советских дивизий сильным противотанковым артиллерийским полком немцы противопоставили массированные удары с воздуха по позициям орудий. Не причиняя заметного вреда танкам, авиабомбы были смертельно опасны для расчетов орудий. Выбивая орудия, противник прокладывал себе дорогу к уничтожению танков в дуэли с собственными противотанковыми пушкам и танками. 2 сентября бои продолжились, 108–я танковая дивизия, находясь в окружении, продолжила оборонительный бой. В этот день было подбито 6 танков Т–34 (из них три сгорело) и 2 орудия. 3 сентября интенсивность боев снизилась, потери составили всего два 76,2–мм орудия. В ночь с 3 на 4 сентября 1941 г. вследствие исхода боеприпасов и горючего в частях дивизии было решено идти на прорыв. К этому моменту 108–я танковая дивизия насчитывала 2 танка КВ, 8 танков Т–34, 6 танков Т–40, 10 бронеавтомобилей, 7 орудий, батальон мотопехоты. Лидировал прорыв передовой отряд в составе стрелковой роты, взвода танков Т–34, двух 76–мм орудий. За ним одной колонной следовали главные силы — впереди танки, затем пехота, артиллерия, бронемашины, танки Т–40 и для прикрытия треть стрелковой роты. Танки с мотопехотой прошли оборону немцев беспрепятственно. Второй эшелон (артиллерия, автотранспорт с ранеными, пулеметы, минометы и две стрелковые роты прикрытия) был встречен огнем, но энергичным наступлением противник был отброшен. [502] Потери дивизии в ходе прорыва были сравнительно небольшими — 3 бронемашины, 4 танка T–40, 20 человек убитыми и ранеными. 4 сентября немцы настигли отходящую дивизию, уничтожили отставший транспорт с ранеными, часть орудий и их средства тяги. В походе через Брянский лес вследствие отсутствия горючего и неисправностей оставлено 4 танка Т–34, один танк КВ и две бронемашины. Дивизия вышла в составе: 17 боевых машин (2 танка КВ, 7 Т–34, 2 Т–40, 3 БА–10, 3 БА–20), три 76–мм орудия, 8 зенитных орудий и 1200 человек личного состава. Полностью сохранены все тылы дивизии.

Суммарные потери 108–й танковой дивизии в ходе танковых боев в районе Трубчевска составили:

500 человек убитыми и ранеными;

3 танка КВ, 20 танков Т–34, 30 танков Т–40, 10 бронеавтомобилей;

30 орудий;

60 транспортных машин.

Как мы видим, вместо прорыва и рывка по тылам наступающей танковой группы 108–я танковая дивизия была вынуждена вести тяжелые оборонительные бои, вскоре выродившиеся в окружение и прорыв из него.

Прекращение наступления 3–й армии позволило Г. Гудериану 7 сентября снять 17 танковую дивизию и 29 моторизованную дивизии с этого направления и перебросить их против 13–й армии Брянского фронта и частично против 40–й армии Юго-Западного фронта. Оставшаяся против 3–й армии 18 танковая дивизия немцев вела сдерживающие бои и постепенно отходила на запад за реку Судость.

13–я армия Брянского фронта начала наступление согласно плану, 3 сентября, в направлении на Новгород-Северский, имея против себя части XXXXVIII и частично XXIV моторизованных корпусов — 29 моторизованную дивизию, 3 танковую дивизию, моторизованный полк «Великая Германия».

К 7 сентября войскам 13–й армии удалось оттеснить противостоящие немецкие части за Десну почти на всем фронте за исключением района Новгород-Северский. Однако 8 сентября в район Шостка начали прибывать рокированные с фронта 13–й армии части 17 танковой дивизии. Сопротивление противника возросло, а наступательные возможности 13–й армии не увеличились. 9 сентября наступление продолжалось.

Соответственно потери 141–й танковой бригады 3–й армии составили:

80 человек убитыми и ранеными;

1 танк КВ, 4 танка Т–34, 19 танков БТ.

В итоге боев со 2 по 10 сентября войска Брянского фронта силами 3–й и 13–й армий слегка потеснили противника, достигнув рек Судость и Десна.

Не добилось сколь-нибудь заметных результатов и левое крыло наступления Брянского фронта. Дестабилизирующим фактором в действиях армии был нажим со стороны тягучих пехотных соединений 2 армии Вейхса. Уже с 31 августа войска левого фланга этой армии (23–й и 66–й стрелковые корпуса) ощущали непрерывный нажим наступающих с запада четырех немецких дивизий 2 армии. Войска правого фланга (67–й стрелковый корпус) 2 сентября попали под фланговый удар немецкой моторизованной дивизии СС «Рейх» 1 кавалерийской дивизии и начали отход. 4 сентября, когда в полосе 3–й и 13–й армий начались упорные наступательные бои, войска 21–й армии уже отступали на юг. Сам замысел операции Брянского фронта терял всякий смысл.

Не решив ни одну из поставленных Ставкой задач, фронт А. И. Еременко тем не менее оказал существенное влияние на обстановку на правом крыле Юго-Западного фронта. Уже 31 августа Ф. Гальдер констатировал:

«Гудериан производил передвижения своих войск непосредственно перед фронтом противника параллельно ему, и это привело к тому, что противник, естественно, атаковал его восточный фланг. Кроме того, причиной такого положения является и то, что его части, продвинувшиеся далеко на восток, оторвались от войск 2 армии, в результате чего образовалась брешь, которую противник и использовал, атаковав Гудериана также и с запада. В силу всего сказанного, наступательная мощь южного крыла войск Гудериана настолько понизилась, что он лишился возможности продолжать наступление»[568].

Объективным результатом усилий А. И. Еременко было то, что 2 танковая группа двигалась на юг в основном силами XXIV моторизованного корпуса. Это снижало темпы и уменьшало глубину наносимого удара.

Действия ВВС в контрударе Брянского фронта. Рославльско — Новозыбковская операция стала дебютом так называемых Резервных авиагрупп, сокращенно РАГ РГК. Это была группа бомбардировочных, штурмовых и истребительных авиаполков, объединенных под одним управлением и подчиненных непосредственно Главному Командованию. Целью образования таких групп было массирование ВВС на важнейшем стратегическом направлении. До этого ударная авиация была распределена между армиями и фронтами, и массирование усилий ВВС было затруднительно даже в масштабах фронта. В руках Ставки оказывались лишь стратегические бомбардировщики, и управлять воздушной обстановкой из Москвы могли только передачей в состав армий и фронтов авиадивизий из внутренних округов. С таким положением вещей Ставка, разумеется, мириться не стала. 21 августа командующий ВВС РККА генерал-лейтенант авиации Жигарев издал приказ за № 0087, в котором предписывалось сформировать 1–ю резервную авиагруппу (1–ю РАГ) в составе 215–го штурмового авиационного полка, 99–го ближнебомбардировочного полка, 217–го и 31–го авиационных полков. Всего на 30 августа в составе группы насчитывалось 95 самолетов. Создание РАГ стало важной вехой в совершенствовании оперативного использования ВВС Красной Армии.

Помимо 1–й РАГ, боевые действия войск Брянского фронта поддерживали ВВС, подчиненные непосредственно командующему фронтом. Это 11, 28, 60 и 61–я авиадивизии. По состоянию на 30 августа сосредоточенные для проведения операции воздушные авиаполки насчитывали 16 МиГ–3, 41 Як–1, 4 И–16, 14 СБ, 24 Су–2, 28 Пе–2, 44 Ил–2. Всего участвующая в операции авиация могла давать в день до 700 самолето-вылетов. Помимо авиации, непосредственно взаимодействующей с наземными войсками, для ударов по 2–й танковой группе выделялись 42–я и 52–я авиадивизии дальней авиации.

Первый удар в ночь с 29 на 30 августа нанесли 23 экипажа тяжелых бомбардировщиков ТБ–3. С утра 30 августа немецкие войска были атакованы тремя волнами: с 7.00 до 13.00 — 320 самолето-вылетов, в 14.00 — еще 70 самолето-вылетов, в 16.00 — 140 самолето-вылетов и, наконец, в 18.00 последовал последний в этот день удар — 120 самолето-вылетов. 70 % вылетов было выполнено на стародубском и мглин — почепском направлениях. За два дня боев ВВС выполнили 1433 самолето-вылета, потеряв при этом 42 самолета.

Одной из основных проблем использования ВВС в операции Брянского фронта была несогласованность авиаударов по времени и месту с действиями наземных войск. Так, мощные удары 1–й РАГ до 3 сентября не достигали цели потому, что войска 3–й армии не были готовы к наступлению и вели оборонительные бои против XXXXVII моторизованного корпуса. Начавшееся же 4 сентября наступление 3–й и 13–й армий не имело авиационной поддержки, так как была плохая, нелетная погода.

К 5 сентября ВВС Брянского фронта имели 17 исправных Ил–2, 22 боеготовых Пе–2, 25 Су–2, 14 СБ, 9 Як–1, 12 МиГ–3 и 4 И–16. В составе 1–й РАГ насчитывалось 16 Пе–2, 8 Ил–2, 15 МиГ–3 и 6 Як–1. На следующий день ВВС Брянского фронта получили пополнение — 241–й штурмовой авиаполк в составе 20 Ил–2, а 7 сентября еще 20 машин этого типа в составе 503–го штурмового авиаполка.

Таким образом, нельзя не отметить активного использования ВВС, в том числе самолетов новых типов в Рославльско — Новозыбковской операции. Разумеется, силами авиации остановить махину танковой группы было невозможно. Авиаудары были лишь одним из средств ведения боевых действий.

Сражение за окуниновский плацдарм. У захваченного немцами плацдарма на Днепре в районе Окуниново события развивались по традиционному в таких случаях сценарию. Используя момент внезапности и промахи частей и подразделений РККА, немецкие войска завладевали клочком земли, который потом упорно обороняли. Поскольку захватывался действительно стратегически и оперативно важный пункт, советские войска были вынуждены большими силами пытаться отбить его. Причем атаки следовали вне зависимости от желания или нежелания их проводить. Плацдарм на восточном берегу Днепра, прорыв «линии Сталина» разрушали саму идею обороны, вынуждая прикладывать титанические усилия для восстановления положения. Тревожное положение на окуниновской переправе стало известно штабу фронта. Командующим 37–й и 5–й армиями A. A. Власову и М. И. Потапову М. П. Кирпоносом была поставлена задача уничтожить противника и вернуть переправу. Командарм–37 бросил в бой 27–й стрелковый корпус, командарм–5 собрал против Окуниново тактическую группу, объединенную управлением 22–го механизированного корпуса. В состав группы входили 19–я и 41–я танковые дивизии, 228, 131 и 124–я стрелковые дивизии, усиленные дивизионом 458–го артиллерийского полка и 589–м артиллерийским полком.

Против переправы у Окуниново были брошены авиация и Пинская флотилия. Из состава флотилии для удара по переправе были выделены канонерские лодки «Димитров», «Каганович», «Верный» и монитор «Смоленск» (бывший польский «Краков»), которые заняли позиции для обстрела Печкинского моста. Для речной флотилии бои в районе Горностайполя стали ее звездным часом. Канонерской лодке «Верный» удалось артиллерийским огнем поджечь мост. Разрушение моста привело к разделению 11 танковой дивизии на две части. Одна отбивала атаки на восточном берегу Днепра, другая бездействовала на западном:

«Собственно пехота еще смогла пройти мост через Днепр и даже смогла продвинуться вперед еще на 30 км к востоку от реки, однако танковые подразделения пройти не смогли, так как этот важный мост через Днепр был разрушен русскими канонерскими лодками и самолетами и горит. Поэтому мы остаемся на западном берегу Днепра и ждем дальнейших приказов»[569].

Корабли флотилии также препятствовали наведению новых переправ. 25 августа монитор «Смоленск» и канонерская лодка «Верный» при попытке немцев организовать понтонную переправу в районе Сухолучья уничтожили значительную часть переправочного парка противника. Этот эпизод подтверждается немецкими источниками:

«Русские канонерские лодки — упомянутые выше мониторы, которые в начавшуюся наводку моста пришли сюда и провели прекрасный фейерверк»[570].

В ответ немецким командованием был брошен в бой самый страшный враг кораблей 40–х годов — авиация. Канонерская лодка «Верный» была повреждена ударом с воздуха и затонула с частью экипажа.

Бои в районе Окуниново носили упорный характер с обеих сторон. С нашей стороны действовали части 228–й стрелковой дивизии, 22–го механизированного корпуса, 124–й стрелковой дивизии, 215–й стрелковой дивизии, части 27–го стрелкового корпуса и другие. Против частей 11 танковой дивизии на обоих берегах Днепра также активно работала авиация:

«Все больше встречается советских истребителей с реактивными снарядами, которые впервые появились у Днепра и сильно усложнили жизнь. Это твари, которые появлялись целыми роями и летели так низко, что только в самый последний момент их можно было увидеть. При первых налетах этих новых самолетов наших зенитчиков утешал лишь тот факт, что при попадании в крылья самолета было видно, как взрывались реактивные снаряды. Вскоре мы получше узнали этих птичек с их адскими снарядами и были начеку при их появлении. Как вскоре выяснилось, ракеты были быстрее обычных бомб. Были установлены посты оповещения против этих подарочков сверху. Но все-таки мы не могли полностью избавиться от этой опасности»[571].

Если судить по имеющимся на сегодняшний день сведениям, роль «адских тварей» выполняли истребители 36–й авиадивизии ПВО.

Чтобы избежать развития наступления немцев с окуниновского плацдарма, для обороны восточного берега Десны у Остера был создан так называемый остерский отряд. В его состав были включены 212–я воздушно-десантная бригада, 30–й и 31–й понтонные батальоны, дивизион 208–го артиллерийского полка и 205–го артиллерийского полка. Позднее в состав остерской группы была переброшена 146–я стрелковая дивизия на автомашинах, оставшихся от переформирования 7–й дивизии из моторизованной в стрелковую.

С 27 августа остерский отряд, 22–й механизированный корпус, 228–я и 124–я стрелковые дивизии из состава 5–й армии были переданы в 37–ю армию, на которую и была возложена задача ликвидации окуниновского плацдарма и обороны Десны у Остера.

Выход немецких танковых и пехотных соединений к Днепру вскоре поставил под угрозу уничтожения отряд Пинской флотилии, прикрывавший переправы 5–й армии. Тревожный сигнал прозвучал, когда 29 августа прорвавшаяся в Домантово группа танков атаковала и уничтожила минный заградитель «Пина», сторожевые корабли «Водопьянов» и «Рулевой», тральщики № 1 и № 2. Это заставило командование фронта отдать приказ на прорыв отряда Пинской флотилии к Киеву. A.A. Власову и М. И. Потапову предписывалось обеспечивать прохождение кораблей флотилии в полосах своих армий:

«Командующий фронтом приказал частям 5–й и 37–й армий в пределах своих границ обеспечить огнем артиллерии, минометов и станковых пулеметов прохождение кораблей путем подавления огневых средств противника, могущих вести огонь по кораблям»[572].

В ночь на 31 августа корабли двумя группами начали прорыв. Но стрелковые части, промахи которых ликвидировали 24–25 августа речные мониторы, не смогли защитить корабли флотилии от огня немецких войск. В результате боя с артиллерией и танками противника канонерская лодка «Трудовой» затонула, сторожевые катера № 1 и № 5 сгорели, монитор «Бобруйск», получив прямое попадание, сел на мель и был взорван экипажем, монитор «Житомир» сел на мель и был разрушен артиллерийским огнем. В Киев прорвались только монитор «Витебск», два бронекатера и сторожевой катер № 2.

Положение 37, 26 и 38–й армий в конце августа. Основной задачей 37–й армии с 24 августа была борьба за окуниновский плацдарм. На фронте Киевского УРа наступило затишье. В состав армии вошел 27–й стрелковый корпус (87–я, 171–я стрелковые и 28–я горно-стрелковая дивизии), из состава армии в резерв фронта убыли 1–й и 2–й воздушно-десантные корпуса, из 64–го стрелкового корпуса в состав армии A. A. Власова рокировалась 146–я стрелковая дивизия.

В полосе 26–й армии на восточном берегу Днепра также наступило затишье; кроме действий разведки с обеих сторон, других событий до конца августа не произошло.

Иное положение было в полосе 38–й армии. Черкасский плацдарм в ночь на 22 августа был оставлен нашими войсками. Два моста и важные объекты городской промышленности были взорваны. Группа островов в районе черкасской поймы Днепра, в частности остров Кролевец, явилась объектом упорной борьбы за их овладение как с нашей, так и с немецкой стороны.

Своими настойчивыми атаками в районе Черкасс противник рассеивал внимание советской стороны. Боевые действия в районе Черкасс выглядели как подготовка форсирования главными силами и тем самым отвлекали внимание от левого фланга 38–й армии, кременчугского плацдарма, где вскоре была предпринята масштабная операция по форсированию.

Подготовка подвижных резервов. Поскольку точки, в которых немецкие войска будут форсировать Днепр, еще не были выявлены, командующий Юго-Западным направлением распорядился создать две подвижные группы, способные быстро переместиться на угрожаемый участок. Боеспособные танковые и моторизованные соединения на тот момент в составе войск двух фронтов отсутствовали, и поэтому ядром каждой из подвижных групп стал кавалерийский корпус. Директива С. М. Буденного выглядела следующим образом:

«Для противодействия попыткам противника форсировать Днепр на участке Кременчуг, Переволочная, Днепропетровск, Запорожье приказываю:

1. Командующему Южным фронтом 2 к*авалерийский** корпус** ночными переходами утру 28.8 с.г. сосредоточить в районе Михайловка, Московка, ст. Кирпошино, Копани, Зеленый Гай (все пункты 20–40 км восточнее Запорожье). Задача корпуса — быть готовым во взаимодействии с 11 танковой дивизией и авиацией отразить любые попытки противника форсировать Днепр участке Днепропетровск, Запорожье. Командующему фронтом предусмотреть усиление 2 к*авалерийского** к*орпуса** еще одной кав. дивизией из числа вновь сформированных.

2. Командующему Юго-Западным фронтом 5 к*авалерийский** к*орпус** составе 3, 14, 34 к*авалерийских** д*ивизий** ночными переходами к утру 28.8 сосредоточить в районе Соколки, Царичанка, Маячка, Кобеляки (все пункты 50–80 км восточнее Кременчуг).

3 к*авалерийскую** д*ивизию** *в** новый район перебросить по ж.д. Задача кавкорпуса — быть готовым во взаимодействии с 47 танковой дивизией и авиацией отразить любые попытки противника форсировать Днепр на участке Кременчуг, Переволочная, Днепропетровск. Выходом район сосредоточения 5 кк поступает мое непосредственное подчинение. Особое внимание обратить на соблюдение маскировки при передвижении»[573].

Эти меры предосторожности оказались вскоре весьма кстати.

Образование плацдармов на Днепре. Как и в случае с «линией Сталина», когда за успехом 11 танковой дивизии у Нового Мирополя один за одним последовали прорывы цепочки УРов на других направлениях, за окуниновской неудачей последовали захваты еще нескольких плацдармов.

Плацдарм у Вибли. Название небольшого населенного пункта Вибли (на современных картах Выбли), как это уже не раз бывало в ходе сражения на Украине, стало известным на высших ступенях военной пирамиды, вплоть до Генерального штаба Красной Армии. В районе Вибли войсками 2 армии группы армий «Центр» был создан плацдарм, который стал головной болью командования 5–й армии и всего Юго-Западного фронта.

В конце августа 1941 г. армия М. И. Потапова покинула леса и болота Припятской области и вышла к Десне. Положение соседа справа, 21–й армии, вынудило М. И. Потапова загнуть правый фланг фронтом на север в районе Чернигова. Теперь у соединений 15–го стрелкового корпуса появился новый враг в лице дивизий 2 армии Вейхса, наступавших с севера. 45–я и 62–я дивизии корпуса медленно оседали на рубеж реки Десна. Соответственно 45–я стрелковая дивизия обороняла город Чернигов от наступавшей на него 17 пехотной дивизии, а 62–я стрелковая дивизия обеспечивала смыкание флангов с 75–й стрелковой дивизией 21–й армии. Именно в полосе 62–й дивизии произошли события, вокруг которых развивались последние бои 5–й армии. Лучше всего описывает захват плацдарма у Вибли статья бывшего подполковника вермахта доктора Тима Гебхардта «Форсирование Десны 260–й пехотной дивизией», опубликованная в сборнике «Баден-Вюртенбергские дивизии во Второй мировой войне», изданном в Карлсруэ в 1957 г. Гебхардт пишет:

«В последние дни августа 1941 г. русские тщетно пытались сдерживать идущие по обе стороны от шоссе на Гомель немецкие дивизии, чтобы предотвратить окружение их сражавшихся у Киева и Днепра войск. Для русского маршала Буденного возникло угрожающее положение и опасность окружения его фронта. 260 дивизия наступала на Чернигов, примыкая справа к 17 пехотной дивизии и слева к 1 кавалерийской дивизии. Чем ближе немецкие дивизии приближались к Десне, тем больше усиливалось сопротивление русских. В ночь на 29–30 августа идущий в авангарде 470 полк получил приказ достичь переправ через Десну по обе стороны от деревни Киселевка и создать плацдарм у Вибли. Когда авангард дивизии рано утром 30 августа преодолел высоту у деревни Черныши, тотчас открыла сильный огонь русская артиллерия. Неожиданно действующему впереди 2 батальону удался бросок к Десне. На противоположном берегу реки только несколько пулеметных гнезд было занято русскими. Так как обещанных надувных лодок еще не было на месте, один лейтенант прыгнул в воду, чтобы сплавить закрепленную на другом берегу небольшую баржу. С помощью этой баржи переправились на другой берег передовая рота, командир батальона и наш командир дивизии *генерал-майор Вальтер Гам (Walther Hahm). — А. И.**, чтобы создать там первый небольшой плацдарм. Было поразительно спокойно. Русские наблюдательные посты, вероятно, как раз были заняты сменой позиций. Все же, когда командир 4 дивизиона 260 артиллерийского полка выбирал наблюдательный пункт у Киселевки, снова начался вражеский артобстрел и он был убит на своем посту. При помощи надувных лодок полкового саперного взвода переправилась теперь уже основная масса полка. 1 батальон форсировал Десну вброд, поскольку она имела глубину чуть выше колена. Противник достойного упоминания сопротивления не оказал. Когда начальник штаба полка из Киселевки доложил в дивизию о благополучной переправе, то командование дивизии было приятно удивлено этим первым успехом полка, а командование корпуса поначалу отказывалось в него верить. В утренних сумерках в 4.30 1 сентября действовавшие в передовой линии батальоны начали атаку на Вибли и быстро захватили территорию. Оборудованные позиции русских были взяты с громким криком „Урр — ра“, и деревня Вибли также была захвачена. Местность для атаки была неблагоприятной: она была ровной, заболоченной, размытой и пересеченной только несколькими тропами. Так как разрушенный мост у Киселевки еще не был восстановлен, отсутствовало снабжение продовольствием и боеприпасами. Вскоре после полудня 1 сентября на нас обрушился сильный огонь артиллерии, который вызвал у нас и у артиллеристов ощутимые потери в живой силе и в вооружении. В 16.00 наши наблюдательные посты обнаружили накопление противника на передовых позициях перед нашей обороной. С наступлением сумерек враг перешел в атаку. Хотя наши пулеметы стреляли практически непрерывно, русские приблизились в хлебных полях вплотную к нашим позициям. [512] В полночь враг значительно превосходящими силами и многими танками (Т–34) снова атаковал окраину деревни Вибли. Несмотря на ожесточенное сопротивление, русским удалось ворваться в Вибли, где их атака переросла в ночной уличный бой. Так как боеприпасы были частично израсходованы, мы отчаянно бросались врукопашную штыком и прикладом против прорвавшихся русских. Несмотря на ночную неразбериху, большая часть деревни осталась в наших руках. Едва посерело небо утром 2 сентября, как русские после массированного огня своей артиллерии снова пошли в атаку. В течение дня противник 15 раз пытался раздавить наш плацдарм, но все попытки были безуспешны. Наши батальоны оказали невиданное сопротивление, хотя после многочисленных атак запасы боеприпасов были весьма скудны. Когда боеприпасы подходили к концу, наши пулеметчики бросали — пустые коробки и ленты в наступавших. Наконец, вечером прибыло долгожданное подкрепление. 480 пехотный полк занял позиции справа, а 460 пехотный полк слева от Вибли»[574].

Надо сказать, что еще вечерняя оперативная сводка штаба Юго-Западного фронта от 1 сентября ничего не говорит о произошедшем у Вибли. 62–я стрелковая дивизия в ней по-прежнему числится на рубеже севернее Десны. Отсутствуют данные о захвате немцами плацдарма и в боевом приказе командующего 5–й армией, предписывавшем 15–му стрелковому корпусу с утра 2 сентября наступать во взаимодействии с 75–й дивизией 21–й армии по сходящимся направлениям. Все это позволяет сделать вывод, что описываемые немцами решительные контратаки были целиком и полностью инициативой командования 62–й стрелковой дивизии.

Успех 260 пехотной дивизии у Вибли вызвал некоторое удивление даже в штабе 2 армии Вейхса: «После этого горячего боевого дня в полк прибыл командир дивизии и поздравил своих храбрых солдат словами:

„Армия вас уже похоронила, но я им уверенно заявил, что мои швабы (260 пехотная дивизия была сформирована из уроженцев Швабии, земля Баден-Вюртемберг. — А. И.) будут держать позиции“»[575].

Однако в дневнике Гальдера мы не найдем упоминания о захвате этого плацдарма. Судя по всему, захват предмостной позиции у Вибли был случайностью, на которую немцы никак не рассчитывали и даже толком не знали, что с этим плацдармом делать. Напротив, советское командование весьма нервно отреагировало на сообщение о захвате плацдарма на южном берегу Десны. Теперь наступающие немецкие соединения могли двигаться к Киеву, не встречая более водных преград.

Вечером 2 сентября Юго-Западный фронт получает категорический приказ Б. М. Шапошникова о ликвидации плацдарма у Вибли. Командование фронта немедленно оттранслировало его М. И. Потапову:

«1. Передаю копию приказания начальника Генштаба: „Командующему ЮЗФ. С захватом противником Вибли создается явная угроза Чернигову и стыку фронтов. Немедленно сообщите о Ваших мероприятиях на этом направлении. Чернигов должен быть удержан за нами во что бы то ни стало. По поручению Верховного Главнокомандования начальник Генштаба КА Б. Шапошников. 2 сентября 1941 года номер 001556.

2. Вы усиливаетесь 135 с*трелковой** д*ивизией** (без одного с*трелкового** п*олка**), одним с*трелковым** п*олком** 41 с*трелковой** д*ивизии**, одним танковым батальоном, отрядом кораблей Щинской** Ф*лотилии**. Ваши действия поддерживаются ВВС фронта.

3. Комфронтом требует от вас точного выполнения приказания Верховного Главнокомандующего об удержании за нами Чернигова во что бы то ни стало.

Войдите тесную связь с 66 с*трелковым** к*орпусом**, которому приказано наступать левым флангом направлений Брусилово. Донесите ваше решение по выполнению поставленной задачи“»[576].

М. И. Потапов в своем боевом приказе на контрудар по Вибли ограничил цитирование директивы Шапошникова фразой об удержании Чернигова. Задача сбросить немцев с плацдарма возлагалась командующим 5–й армией на 15–й стрелковый корпус со 135–й стрелковой дивизией, поддержанный батальоном танков 10–й танковой дивизии и дивизионом 5–й противотанковой артиллерийской бригады. К Вибли также был направлен Черниговский отряд Пинской флотилии в составе монитора «Смоленск», канонерской лодки «Белорус», двух сторожевых и одного бронекатера, зенитной батареи и роты мотопехоты.

Но было уже поздно. 260 пехотная дивизия полностью перебралась на южный берег Десны и заняла прочную оборону на небольшом пространстве. В боях 2 сентября у деревни Пески погиб недавно назначенный командир 15–го стрелкового корпуса полковник М. И. Бланк, который лично вел своих подчиненных в контратаку. Михаил Ильич Бланк встретил войну у границы в должности начальника штаба 87–й стрелковой дивизии, после ее окружения вывел ядро дивизии по тылам 6–й немецкой армии. Командиром корпуса вместо погибшего М. И. Бланка был назначен командир 1–й противотанковой бригады К. С. Москаленко, сдавший свое соединение командиру 712–го артиллерийского полка бригады полковнику А. П. Еременко.

Оперативного значения плацдарм у Вибли для 2 армии Вейхса не имел, и никаких крупных наступательных операций с него не развилось. Это был пятачок земли, захваченный и удержанный благодаря инициативе тактического командира. Но это не помешало ему стать дестабилизирующим фактором в полосе 5–й армии и фронта в целом. Он приковал к себе и силы и внимание, которых потом не хватило на действительно важных направлениях. Для ликвидации плацдарма штаб фронта был вынужден задействовать 135–ю стрелковую дивизию, которую ранее предполагалось направить для сдерживания наступления 2–й танковой группы в 40–ю армию.

Образование кременчугского плацдарма. Настойчивыми атаками в районе Черкасс немецкие войска создали впечатление готовящегося форсирования главными силами. Все внимание командования 38–й армии было приковано к борьбе за группу островов в районе черкасской поймы Днепра, в частности остров Кролевец.

Решение форсировать Днепр в районе Кременчуга было принято 27 августа. Во всяком случае, в этот день об этом было доложено в ОКХ:

«27 августа командующий группой армий доложил, что намерен, захватив плацдарм в районе Кременчуга, нанести 17–й армией удар через Лубны на северо-запад с целью вступить во взаимодействие с 6–й и 2–й армиями, а 1–й танковой группой наступать между реками Ворскла и Псел на соединение со 2–й танковой группой»[577].

Положение войск 38–й армии к моменту принятия немецким командованием решения о захвате плацдарма на восточном берегу Днепра было следующим. Вдоль берега реки располагались позиции 116–й стрелковой дивизии, 212–й моторизованной дивизии, (переформируемой в стрелковую), 37–й кавалерийской дивизии полковника Г. М. Ротенберга, 297–й стрелковой дивизии полковника Г. А. Афанасьева и 300–й стрелковой дивизии полковника П. И. Кузнецова. В армейском резерве за правым флангом на черкасском направлении находились 97–я, 196–я стрелковые дивизии полковника Ф. В. Мальцева и генерал-майора К. Е. Куликова. За левым флангом, на кременчугском направлении, резервов не было. Сюда, в район Кобеляки, в первых числах сентября ожидалось прибытие из РГК 304–й стрелковой дивизии.

На намеченном к форсированию участке оборонялась 300–я стрелковая дивизия. Соединение занимало фронт протяженностью 54 км. Инженерное оборудование полосы обороны составляли 57 дзотов, 21 площадка для станковых пулеметов, 10 — для минометов, 442 стрелковых окопа и 2 км противотанкового рва.

Перед началом форсирования Днепра в районе Кременчуга в полосе LII армейского корпуса генерала пехоты фон Бризена были сконцентрированы инженерные средства. Первую задачу — захват плацдарма — решили с помощью 902 команды штурмовых лодок с 73 лодками.

Первый плацдарм немецкие войска наметили захватить в районе правобережного села Дериевка, севернее которого на Днепре была группа островов, расположенных невдалеке от левого берега. Острова эти оборонялись небольшими подразделениями численностью до роты без средств усиления, то есть вооруженные только стрелковым оружием. Один из островов был атакован в ночь на 30 августа 60 штурмовыми лодками с 10–15 пехотинцами 100 легкопехотной дивизии на каждой. Десятки мощных прожекторов с правого берега осветили остров. Атака штурмовых подразделений поддерживалась артиллерийским огнем с правого берега реки, который прикрывал высадку десанта и одновременно препятствовал переброске подкреплений 300–й стрелковой дивизии в помощь оборонявшейся у Дериевки роте. С островов захват плацдарма на восточном берегу Днепра уже был делом техники.

Оценка обстановки и планов противника командованием ЮЗФ. Когда одна из сторон конфликта сознательно или вынужденно выбирает оборону, то для нее постоянным действующим фактором становится неопределенность действий противника. Самое сложное в изучении исторических событий — абстрагироваться от нашего апостериорного знания последующих событий. Мы знаем, что произошло в сентябре 1941 г. А непосредственные участники событий в начале сентября об этом еще не знали. Они могли лишь угадывать контуры будущего. И это угадывание могло быть далеко не всегда успешным. Немцы владели инициативой и могли делать ходы, которых не ожидала советская сторона. И ходы эти могли иметь катастрофические последствия.

Для понимания оценки советским командованием группировки немецких войск и дальнейших планов вермахта обратимся к разведывательной сводке Разведуправления Генштаба Красной Армии от 1.9.1941 г. Нас интересуют прежде всего выводы из этой сводки. Планы противника, действующего против Брянского фронта, оценивались так:

«Противник, сдерживая наступление наших частей в районе Почеп, продолжает подтягивать моточасти 47 и 21 а*рмейских** к*орпусов** в направлении на Чернигов и Новгород-Северский»[578].

В отношении Юго-Западного фронта наиболее опасной считалась группировка, действующая на северном фланге фронта:

«1) Противник силами до трех п*ехотных** д*ивизий**, продолжая наступление на Чернигов, угрожает флангу и тылу наших правофланговых частей Юго-Западного фронта;

2) нужно ожидать активных действий Горностайпольской и Дымерской группировок в составе 98, 111, 113 п*ехотных** д*ивизий** и 11 т*анковой** д*ивизии**»[579].

Относительно Южного фронта в разведсводке было сказано следующее:

«Противник, продолжая упорные бои за удержание и расширение плацдармов на левом берегу р. Днепр в районах: Ломовка (Днепропетровск) и Каховка, производит сосредоточение войск на никопольском и бериславском направлениях»[580].

Строго говоря, эти данные отражают обстановку с некоторым опозданием. Поэтому для полноты картины необходимо привести выводы разведывательного управления Генштаба, данные в сводке также за 2 сентября (по состоянию на 1 сентября). Предполагалось, что на Брянском фронте «противник сосредоточивает мотомехчасти, пехоту и артиллерию на рославльском направлении для наступления, по-видимому, на Брянск»[581].

То есть окончательно направление действий 2–й танковой группы пока определено не было — не исключается наступление на Брянск, то есть на восток. На Юго-Западном фронте выделены три наиболее опасных направления:

«1) Противник развивает наступление в направлении Конотоп, Бахмач и Чернигов с целью выхода на коммуникации нашей киевской группировки войск;

2) на козелецком направлении противник в прежней группировке, удерживая захваченный плацдарм в районе Окуниново, продолжает сосредоточение своих сил в районе Страхолесье, Горностайполь, Дымер с целью перехода в наступление;

3) противник, удерживая захваченный плацдарм в районе Дериевка, продолжает подтягивать к району переправы новые части» (выделено мной. — А. И.)[582].

Если сравнить этот текст с предыдущим документом, то мы видим появление пункта 3, в котором обращается внимание на новые части на кременчугском плацдарме. Но вместе с тем оценка предполагаемой глубины охвата Юго-Западного фронта неглубока. Согласно разведсводке, предполагается охват только правого крыла фронта в районе Киева.

Как намного более серьезное оценивается положение Южного фронта:

«1) Противник продолжает с большими усилиями удерживать переправу у Ломовка (Днепропетровск) и, усилив каховскую группировку до двух п*ехотных** д*ивизий**, поддержанных танками и бронемашинами, развивает наступление в направлении Перекоп;

2) продолжается сосредоточение мотомехчастей противника в район Никополь, Берислав и подготовка переправ через р. Днепр в районах Днепродзержинск и Никополь»[583].

Еще более яркую картину мы увидим, если спустимся на шажок ниже и посмотрим оценку обстановки в штабе Юго-Западного направления.

Видение обстановки штабом Юго-Западного направления представлено в табл. 6.1.

Таблица 6.1. Группировка сил противника на Юго-Западном направлении к 1.9.41 г.

Примечание. Таблица составлена по данным Справки разведывательного отдела штаба Главного Командования Юго-Западного направления о группировке противника к 1 сентября 1941 г.[590].

Если не считать явно завышенного количества дивизий, противостоящих Приморской армии, реально обстановка на 1 сентября в целом соответствует приведенной таблице. В расположении сил противника просматривается группировка эшелона развития успеха, то есть танковых и моторизованных дивизий против Южного фронта в районе Днепропетровска и Запорожья.

Чтобы понять всю сложность оценки обстановки и возможных направлений ударов немецких войск, нужно также составить реестр захваченных немцами плацдармов на восточном берегу Днепра и на Десне.

Плацдарм у Шостки был захвачен 3 и 4 танковыми дивизиями 2 танковой группы Гейнца Гудериана. Эти дивизии были нацелены от Шостки на юг против правого фланга 40–й армии.

Плацдарм у Короп (известный также как переправа у Оболонье) был захвачен частями 2 танковой группы. Он имел тактические удобства, определившиеся топографическими свойствами местности в углу долин при слиянии двух рек — Сейм и Десна. С востока плацдарм мог быть атакован силами 40–й армии, что она неоднократно пыталась сделать. В свою очередь, 10 моторизованная дивизия немцев, расположившаяся на этом плацдарме, угрожала левому флангу 40–й армии и правому флангу 21–й армии.

Предмостные позиции у Вибли обеспечивали немцам вклинение в стыке 21–й и 5–й армий и развитие фланговых ударов в тыл 5–й и 21–й армиям. Было бы вполне логично предположить, что с этого плацдарма может начаться наступление в тыл 5–й армии. 1 сентября о существовании этого плацдарма в штабе фронта еще не было известно: немцы пока переправили один полк и наводили переправу для остальных частей 260 пехотной дивизии. Но вскоре известие об этой переправе на Десне стало шоком для руководства фронтом и вызвало беспокойство даже в Генеральном штабе.

Плацдарм у Окуниново на Днепре обеспечивал немцам развитие наступления в двух направлениях: на север против 5–й армии и на юг против 37–й армии у Киева. Этот плацдарм был опасен наличием на нем 11 танковой дивизии, одного из самых мощных танковых соединений группы армий «Юг». Ближайшей целью действий для развития наступления с этого плацдарма немцы наметили удар во фланг и тыл 5–й армии в направлении на Чернигов. На плацдарме имелась переправа, пригодная для всех родов войск. Но сами немцы относились к окуниновской переправе достаточно скептически:

«Немецкий плацдарм на Днепре в районе Горностайполя был расположен в оперативном отношении довольно выгодно, но он лишь в ограниченной мере мог решить вопрос форсирования реки у Киева. Ибо дорожные условия в Припятской области (на Горностайполь, например, вела всего одна пригодная для движения дорога, проложенная по гатям) и недостаток мостового имущества допускали лишь весьма медленный темп сосредоточения сил и их снабжения в целях подготовки и проведения крупной операции, базирующейся на плацдарме, который к тому же требовал дальнейшего расширения. И наконец, река Десна, которую еще предстояло форсировать, являлась значительным препятствием как с тактической, так и с технической точек зрения. Поэтому было далеко не ясно, удастся ли 6–й армии после форсирования Днепра и Десны, располагая лишь собственными силами, своевременно добиться оперативного успеха в рамках всего наступления»[591].

Наши военачальники всех этих тонкостей, конечно, не знали и с беспокойством смотрели на сосредоточение немецких войск, в том числе танковой дивизии, в непосредственной близости от Киева. К тому же советская разведка не смогла вскрыть убытие с плацдарма 11 танковой дивизии. И в разведывательной сводке на 5 сентября, и в аналогичном документе, датированном 8 сентября, дивизия Людвига Крювеля продолжает числиться в остерской группе немецких войск. В реальности 11 танковая дивизия завершила свою деятельность в полосе Юго-Западного фронта.

«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить!» — дивизия была выведена на отдых. Произошло это уже 3 сентября: «Казалось, что при такой ширине Днепра нам не удастся вовремя справиться с переправой. 15 танковый *полк, ядро 11 танковой дивизии** через Горностайполь — Иванков — Шабное — Залесье вернулся в Житомир, куда и прибыл 3.09.1941»[592].

Предмостная позиция у Кременчуга на Днепре была самым свежим из созданных немецкими войсками плацдармов на восточном берегу Днепра. Она была захвачена только 31 августа, практически одновременно с плацдармом у Вибли. Вскоре кременчугской позиции было суждено стать плацдармом, с которого началось наступление 1 танковой группы и 17 армии в тыл Юго-Западного фронта. На 1 сентября здесь была готова паромная переправа, пригодная для всех родов войск. Большие удобства для развития наступления немцев в северном направлении создавало наличие полосы местности в междуречье рек Ворскла и Псел, обеспечивающих защиту флангов ударной группировки.

Плацдарм у Днепропетровска был 1 сентября 1941 г. сосредоточением подвижных соединений III моторизованного корпуса Э. фон Маккензена. После Окуниново это был единственный плацдарм, на котором были сосредоточены немецкие танковые дивизии. На плацдарме имелась в готовности переправа, пригодная для всех родов войск.

Плацдарм под Каховкой (проходящий по немецким источникам как плацдарм у Берислава) был сосредоточением усилий соединений 11 и 17 армий. Он находился в полосе Южного фронта, но существование каховского плацдарма учитывалось в расчетах и предположениях командования фронтов о дальнейших действиях противника.

Каховский плацдарм создали соединения XXX армейского корпуса 11 армии (в частности, 46, 170, 22 пехотные дивизии). К началу сентября к Бериславу подтянулись части XXXXIX горно-стрелкового корпуса 17 армии. Плацдарм предназначался для развития наступательных действий главных сил 11 армии против стыка 18–й и 9–й армий в целях обеспечения исходного положения для действий в Крыму. На плацдарме имелась переправа (наплавной мост длиной 430 м и грузоподъемностью 8 т), пригодная для пехоты и артиллерии.

Как мы видим, плацдармов было много, и каждый из них был по-своему перспективен. Задача разведки Юго-Западного направления по выявлению плацдарма, с которого последуют главные удары, и глубины этих ударов была, прямо скажем, нетривиальной. При этом несправедливо было бы назвать работу разведки плохой — местоположение немецких соединений было определено в целом верно.

Состав и положение армий Юго-Западного фронта на 1 сентября.

40–я армия. 40–я армия на 1 сентября 1941 г. насчитывала 31 950 человек, 248 орудий, 1 тяжелый, 14 средних, 40 легких танков и 69 бронемашин и танкеток. Боевой состав армии был следующим: 293–я стрелковая дивизия, полк НКВД, 10–я танковая дивизия, 2–й воздушно-десантный корпус (три бригады), 3–й воздушно-десантный корпус (три бригады) и 135–я стрелковая дивизия. Армия генерал-лейтенанта В. М. Кузнецова оборонялась на двух направлениях. Фронтом на север на линии Дубовичи — Короп оборонялись 293–я стрелковая дивизия и стрелковый полк НКВД. Противником наших частей на этом участке были 3 и 4 танковые дивизии немцев, моторизованный полк «Великая Германия». Фронтом на запад на линии Короп — Конотоп оборонялись 3–й воздушно-десантный корпус и 10–я танковая дивизия. Последняя имела всего 16 танков, но по июльскому штату получила достаточно сильный артиллерийский кулак в виде 48 орудий 76,2–мм и 122–мм гаубиц. Противостоял правому крылу армии фланговый заслон наступления XXIV моторизованного корпуса — 10 моторизованная дивизия. Наконец, 135–я стрелковая дивизия занимала оборону на широком фронте по рекам Сейм и Десна от Батурина до Максаки. 3–й воздушно-десантный корпус размещался в полосе армии в районе Конотопа, но пока числился во фронтовом резерве.

Средством качественного усиления обороны армии была 5–я истребительная противотанковая бригада, насчитывавшая на тот момент сорок 76,2–мм орудий.

Общее положение 40–й армии штабом фронта оценивалось так:

«Армия ведет бой на окружение группы противника в районе Короп в условиях возможного обхода ее правого фланга в направлении Глухов»[593].

21–я армия. Формально армия была подчинена Брянскому фронту, но реально она была интегрирована в оперативное построение Юго-Западного фронта. Поэтому, перечисляя армии фронта с севера на юг, мы обнаруживаем между 40–й и 5–й армиями это объединение. Своеобразие обстановки и положения 21–й армии вынуждает нас не только описать ее состояние, но и уделить ей больше внимания, чем другим армиям Фронта. Этим мы не сильно погрешим против истины: 21–я армия вошла в состав Юго-Западного фронта уже 6 сентября.

21–я армия Брянского фронта состояла из трех стрелковых корпусов (67, 28 и 66–го) и одной кавалерийской группы (32, 43, 47–й кавалерийских дивизий). Армия насчитывала 79 575 человек, 499 орудий, 8 легких танков и 15 бронемашин и танкеток.

67–й стрелковый корпус (24, 42 и 277–я стрелковые дивизии), развернувшись на фронте Оболонье — Рейментаровка — Жадово — Семеновка фронтом на восток, вел наступательные бои против частей и подразделений 2 танковой группы немцев, успешно продвигаясь на своих флангах в районе Оболонье и Семеновка.

28–й стрелковый корпус (187, 219, 117–я стрелковые дивизии) занимал оборону в центре боевого порядка армии фронтом на северо-запад на линии Орликовка — Тихоновичи — Щорс, примыкая правым флангом (187–я стрелковая дивизия) у Орликовки к частям 277–й стрелковой дивизии 67–го стрелкового корпуса и левым флангом у Щорса к частям 55–й стрелковой дивизии 66–го стрелкового корпуса. Против 28–го стрелкового корпуса наступали части 1 кавалерийской дивизии, 45 и 112 пехотных дивизий немцев.

66–й стрелковый корпус (55, 232 и 75–я стрелковые дивизии) оборонялся на фронте Щорс — Борки, имея против себя части 1 кавалерийской дивизии, 131, 260 пехотных дивизий.

Кавалерийская группа (32, 43 и 47–я кавалерийские дивизии) состояла в армейском резерве и располагалась в районе Крюковка — Лосев. Также в резерв была выведена 266–я стрелковая дивизия, находившаяся на доукомплектовании.

Руководящим документом для войск Брянского фронта на тот момент была директива Ставки ВГК от 30.8 за № 001428 на проведение наступательной операции на рославльско — стародубском направлении. О ней уже говорилось выше. Армия В. М. Кузнецова должна была наступать на правый фланг 2–й танковой группы с целью соединения с подвижной группой 3–й армии Я. Г. Крейзера.

Своеобразие положения 21–й армии породило активную переписку между штабами двух фронтов и армий. Причины этого коренились в разнонаправленных векторах интересов соседствующих армий двух фронтов. Вектор интересов 21–й армии был направлен не на обеспечение прочного стыка с 5–й армией Юго-Западного фронта, а в противоположную сторону. Приведу достаточно характерную телеграмму в адрес командования 21–й армии из штаба Юго-Западного фронта:

«КОМАНДАРМУ–21, копия: НАЧАЛЬНИКУ ГЕНШТАБА КА, НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА ГЛАВКОМА ЮЗН

Четвертый день, как Вы вклинились в границы Юго-Западного фронта. Третий день, как ведете наступательную операцию, и ни разу не проинформировали ни фронт, ни ваших соседей.

Вы даже не ответили на мою просьбу — поставить наступательную задачу 66 с*трелковому** к*орпусу** в целях взаимодействия с 15 с*трелковым** к*орпусом**. Кроме жалоб на действия соседей, Вы ни с чем в штаб фронта не обратились. В этих условиях действительно трудно наладить взаимодействие, хотя оно и необходимо, как воздух.

Мною категорически приказано командармам 40 и 5 добиться полного контакта с Вами, но они не только не установили удовлетворительного контакта, но не знают положения ваших войск. Трудно предположить, что в этом повинны только они.

15 с*трелковый** к*орпус** из-за отсутствия контакта с соседом справа, т. е. с Вами, оказывается в тяжелом положении. Когда один из ваших соседей допустил критику действий ваших войск, не зная обстановки на фронте вашей армии, в таких же выражениях, к каким Вы прибегаете в своей телеграмме, я указал ему на нетактичность этого поступка и запретил повторять подобное.

Прошу дать обстоятельную информацию о положении дела у Вас и проявить своевременно необходимую инициативу в установлении контакта с соседями. Штармам 40 и 5 еще раз дал категорические указания на этот счет.

Кирпонос, Бурмистренко, Рыков, Тупиков 1.9.1941 г.»[594]

Постановка «наступательных задач» 66–му стрелковому корпусу шла вразрез с теми указаниями, которые штаб 21–й армии получал согласно вышеприведенной директиве Ставки ВГК. Нет ничего удивительного, что в ответ на просьбу командования Юго-Западного фронта генерал-лейтенант В. М. Кузнецов тактично промолчал.

Помимо вполне понятных и очевидных противоречий в оперативных интересах соседствующих армий Брянского и Юго-Западного фронта, положение армии порождало немало психологических проблем. 1 сентября командующий фронтом обратился в высшие органы командования со следующим представлением:

«НАЧАЛЬНИКУ

ГЕНШТАБА ГЛАВКОМУ ЮЗН

Копия: КОМАНДАРМУ–21

Тылы и зенитные части 21–й армии дислоцируются в районе Бахмач и севернее. Штаб фронта и штабы армий ЮЗФ — 5–й и 40–й, коих это непосредственно касается, т. к. это территория их тылов, не только ничего не знают о том, где и что намерена расположить 21 А, но и встречаются с настроениями командиров частей — „мы вам не подчиняемся“.

Получается: что в одном и том же районе действуют две воли.

В районе Бахмач батальон ВНОС развернул самостоятельно посты без учета существующей системы ВНОС. Первый дивизион ПВО в Макошино занял самостоятельно огневые позиции и отказался подчиниться начальнику пункта — командиру дивизиона.

По дорогам к югу от Десны и по переправам через Десну направляются тылы 21 А без ведома штарма 40 и штафронта, в связи с чем регулировать движение по дорогам невозможно.

Прошу, если не ввести 21 армию в состав войск ЮЗФ, то определить ее границы, т. к. иначе простое становится сложным и возникает неизбежная в таких случаях путаница, перемешиваются части, нарушается четкость в работе тылов.

Кирпонос, Рыков, Тупиков…»[595]

Не следует, однако, думать, что у противоположной стороны не было претензий к соседям. Командующий 21–й армией был недоволен отходом армии М. И. Потапова:

«Части 5 А на неоднократные запросы удерживать рубеж и обеспечить стык армий также не дали положительных результатов. 62 сд *к** исходу 1.9 отошла за р. Десна. К исходу 1.9 оба фланга армии остаются открытыми *…** дальнейший отход 5 А могут вынудить 21 А отойти за р. Десна»[596].

Одним словом, и у Брянского фронта, и у Юго-Западного фронта накопилось достаточное количество претензий друг к другу, проистекающих из разнонаправленности решаемых задач. Почему же оторванную от остальных армий Брянского фронта 21–ю армию не передавали в состав Юго-Западного фронта? Ответ на этот вопрос лежит в плоскости тех планов и надежд, которые возлагались на Брянский фронт в целом. Приведу выдержки из записи переговоров Ставки с командующим Брянским фронтом от 24 августа 1941 г.:

Сталин: «…У меня есть к Вам несколько вопросов:

1. Не следует ли расформировать Центральный фронт. 3 армию соединить с 21 и передать в ваше распоряжение соединенную 21 армию…

4….Если Вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей PC».

Еременко: «В связи с тем, что я хочу разбить Гудериана, и, безусловно, разобью, направление с юга нужно крепко обеспечить, а это значит прочно взаимодействовать с другой группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21 А, соединенную с 3–й, подчинить мне…»[597]

В верхах считалось, что 21–я армия будет более полезной в качестве силы, участвующей в операции, порученной А. И. Еременко. Этим и объясняется неясность положения 21–й армии в последующих событиях и упорство Генштаба в отношении ее переподчинения.

Ситуация с подчиненностью и вектором действий 21–й армии неизбежно привлекла к себе внимание главкома Юго-Западного направления. Так, еще 26 августа в очередном донесении главкома Генштабу было сказано:

«Необходимо срочно внести ясность *в** положение Брянского и Юго-Западного фронтов, *в** противном случае при дальнейшем отходе 21 армии может возникнуть неразбериха в управлении и ответственности»[598].

Все эти данные приведены не для того, чтобы кого-то обелить или, напротив, опорочить. Если бы 21–я армия была передана в состав Юго-Западного фронта еще в конце августа, то это впоследствии дало бы почву для спекуляций о неуспехе операций Брянского фронта вследствие недостатка сил. Если бы, напротив, случилось чудо и Брянскому фронту удалось бы силами 21–й и 13–й армий ликвидировать прорыв немцев, то оценка бы поменялась в другую сторону. Жалоба командующего Юго-Западным фронтом выглядела бы сегодня беспочвенным нытьем. Но принципиально ситуацию не меняло ни то ни другое решение. Переписка вокруг 21–й армии показывает всю сложность обстановки на стыке двух фронтов, в которой приходилось отражать атаки 2–й танковой группы.

5–я армия. Армия М. И. Потапова после отхода и окуниновской неудачи вновь оказалась в состоянии глубокого кризиса, которое соединения 5–й армии не испытывали со времен приграничного сражения. Фронт армии перевернулся по сравнению с боями июля и августа на 180 градусов. Теперь армия оборонялась фронтом на север и на запад в условиях глубокого охвата ее флангов. По своему боевому составу эта армия занимала второе место среди прочих армий Юго-Западного фронта (619 стволов, 95 785 человек). Основные черты оперативной обстановки в полосе армии М. И. Потапова могут быть охарактеризованы следующими неприятными фактами. Во-первых, немцы сделали традиционный для своей техники ведения войны ход, вклинившись на стыках армии с соседями. В результате этого непосредственное соприкосновение с 21–й армией на 1 сентября отсутствовало. Силами 260 пехотной дивизии на левом берегу Десны была создана предмостная позиция в районе Борки — Лопатино — Вибли. Переправившись через основное русло Десны, немцы получали таковую, плотно прикрытую справа и впереди рукавом реки, имеющей начертание дуги с вершиной на юг. То же самое наблюдалось и на левом фланге. На стыке с 37–й армией A. A. Власова LI армейский корпус угрожал прорывом с окуниновского плацдарма. Таким образом, как и в 21–й армии, стыки и фланги 5–й армии находились под угрозой. Во-вторых, нельзя не отметить нерационального использования сил армии. 31–й стрелковый корпус (193–я, 195–я стрелковые и 215–я экс-моторизованная дивизии) занимал оборону главными силами (195–я, 215–я дивизии) по восточному берегу Днепра фронтом на запад по линии Любеч — Мнево — Сорокошичи. Фронтом на север по линии Кулевичи — Любеч оборонялась 193–я стрелковая дивизия. По существу, все три дивизии этого корпуса бездействовали, так как против них немецких войск фактически не было, кроме части сил 17 пехотной дивизии и части сил 79 пехотной дивизии. Это может объясняться неверной оценкой разведкой положения противника в полосе 31–го стрелкового корпуса. Еще одно объяснение — повторение М. И. Потаповым характерной для него ошибки с перераспределением плотности войск сообразно угрозам со стороны противника. Как мы помним, аналогичная ситуация наблюдалась в случае 15–го стрелкового корпуса в боях у новой и старой границ.

В остальном построение 5–й армии нареканий не вызывает. 15–й стрелковый корпус (62, 45, 200–я стрелковые дивизии, 1–й воздушно-десантный корпус (две бригады), остатки 9–го механизированного корпуса, 1–я противотанковая бригада) оборонялся фронтом на север по линии Лопатино — Халявин — Довжик, имея против себя 260, 134 и 17 пехотные дивизии немцев. Главной задачей корпуса было не допустить прорыва противника к району Чернигова, поэтому резервы корпуса и армии были сосредоточены в районе Чернигова (1–й воздушно-десантный корпус, 9–й механизированный корпус, 1–я противотанковая артиллерийская бригада). Больше у командующего армией резервов не было. Войска, оборонявшиеся на окуниновском плацдарме (22–й механизированный корпус, 228–я стрелковая и 131–я экс-моторизованная дивизии), были 30 августа изъяты из состава 5–й армии и переданы в состав 37–й армии.

37–я армия обороняла полосу протяженностью по фронту около 200 км. Важнейшим объектом обороны считался город Киев с прилегающим к нему районом. Киевский район являлся единственным для нас плацдармом на правобережье Днепра. Благодаря своему большому политическому и стратегическому значению район Киева привлекал особое внимание Ставки ВГК. От 37–й армии и всего Юго-Западного фронта требовалось сосредоточить основные усилия на обороне Киева, на борьбе с немецкими войсками, наступающими на Киевский УР с фронта, то есть с запада, поэтому, естественно, главные силы 37–й армии были сосредоточены на плацдарме и нацелены фронтом на запад.

Для борьбы с противником у Окуниново действовала группа войск 37–й армии в составе 27–го стрелкового корпуса (228–я стрелковая дивизия, 22–й механизированный корпус, 87, 124,131, 176–я стрелковые дивизии, 28–я горно-стрелковая дивизия).

Командование фронта и армии, видимо, считало возможным в скором времени ликвидировать окуниновский плацдарм, поэтому соединения 27–го стрелкового корпуса, расположенные вблизи него, имели ежедневно повторяющуюся в приказах задачу «ликвидировать немецкую группировку на окуниновском плацдарме».

Для обороны моста через Десну у Остер был создан отряд в составе двух батальонов пехоты, понтонного батальона, артполка и двух рот легких танков. Против 27–го стрелкового корпуса действовало пять пехотных дивизий немцев.

Войска Киевского укрепленного района (175, 206, 147, 284, 295–я стрелковые дивизии) оборонялись в системе долговременных сооружений УР, имея против себя части семи пехотных дивизий немцев, группирующихся главными силами против южного (левого) фаса позиций УР. Силу обороны УР составляли (с учетом 28–й горно-стрелковой дивизии) шесть стрелковых дивизий, 609 орудий и минометов; протяжение фронта — 70 км.

64–й стрелковый корпус (165–я стрелковая дивизия и находящаяся на переформировании 146–я стрелковая дивизия) оборонялся по левому (восточному) берегу Днепра от Бортничи до Андруши, имея против себя части 95, 294 и 132 пехотных дивизий немцев.

С 19 августа попытки взять Киев штурмом прекратились. Как со стороны советских войск, так и со стороны немцев в полосе Киевского УРа и 64–го стрелкового корпуса боевых действий, кроме артиллерийской перестрелки, не предпринималось.

В подчинении A. A. Власова вновь оказалась мощная военная сила фронта. В боях июня — июля он руководил самым сильным механизированным корпусом Киевского особого военного округа. Теперь в его руках оказались 108 759 человек и 1116 орудий и минометов самой многочисленной армии Юго-Западного фронта.

26–я армия (159, 227, 289, 264, 41, 301, 199–я стрелковые дивизии) занимала оборону по левому (восточному) берегу Днепра от Андруши до Чапаевки, имея в первом эшелоне четыре дивизии на фронте протяженностью около 80 км. Фронт 20 км на дивизию на крупном водном рубеже давал хорошую плотность обороны и обеспечивал устойчивость положения армии Ф. Я. Костенко. Помимо этого, и в глубине построения армии находились еще четыре дивизии (7, 41, 301, 199–я стрелковые). Еще одна дивизия — 304–я стрелковая — находилась на формировании, числилась в распоряжении фронта и предназначалась для 38–й армии. Центр тяжести операций войск Юго-Западного направления сместился из полосы армии Ф. Я. Костенко, и она решала исключительно оборонительные задачи, одновременно поставляя переформируемые соединения на опасные участки фронта.

Против войск армии действовали части 132, 94 и 68 пехотных дивизий. Как с нашей стороны, так и со стороны немцев боевая деятельность с 16 августа в полосе армии выражалась в поисках разведчиков и перестрелках тактического значения.

38–я армия, которую 27 августа принял от Д. И. Рябышева генерал-майор танковых войск Н. В. Фекленко, составляла левое крыло Юго-Западного фронта. Построение армии делилось на спокойный и проблемный участки. С одной стороны 38–я армия занимала оборону по левому берегу Днепра от Чапаевки до устья реки Ворскла силами 116–й и 297–й стрелковых, переформированной из мотострелковой 212–й стрелковой дивизии и 37–й кавалерийской дивизии. С другой стороны армия Н. В. Фекленко вела упорные оборонительные бои с переправившимся на участке Кременчуг — Кишеньки противником силами 300–й стрелковой дивизии и 5–го кавалерийского корпуса (3, 14 и 34–я кавалерийские дивизии). 34–я кавалерийская дивизия была из вновь сформированных легких рейдовых кавалерийских дивизий. Тогда ее возглавлял молодой полковник A. A. Гречко, впоследствии известный военный и политический деятель брежневской эпохи.

5–й кавалерийский корпус, являвшийся подвижным резервом в полосе Юго-Западного фронта, находился с 28 августа в подчинении Главкома Юго-Западного направления. Подчинение корпуса непосредственно СМ. Буденному сохранилось и в первый день боев, когда 3–я и 34–я кавалерийские дивизии нанесли контрудар на левом фланге 38–й армии. Кавалерийский корпус Ф. В. Камкова был передан в подчинение Н. В. Фекленко на следующий день, 2 сентября.

Протяжение фронта обороны и боевых действий составляло около 180 км. В резерве находились в стадии переформирования 97–я и 196–я стрелковые дивизии. Общая численность соединений армии составляла шесть стрелковых дивизий, четыре кавалерийские дивизии, 77 069 человек, 503 орудия и миномета. В первой линии оборонялись четыре стрелковые и четыре кавалерийские дивизии, что давало плотность 45 км на дивизию (кавалерийские дивизии свою полосу обороны не получали).

Против этих сил немцы имели развернутыми одиннадцать пехотных дивизий (десять в боевой линии и две в резерве); это были главные силы 17 немецкой армии и подходившие авангарды дивизий 1 танковой группы.

Непосредственно на кременчугском плацдарме против 300–й стрелковой дивизии, трех кавалерийских дивизий 5–го кавалерийского корпуса (эквивалентным полутора стрелковым дивизиям) и 47–й танковой дивизии (34 танка) немцы имели части четырех пехотных дивизий (125 пехотной, 101, 100 и 97 легкопехотных), 2 сентября к ним присоединилась еще одна, 76 пехотная. Это давало им почти двойное превосходство. На удалении 100 км от плацдарма на расстоянии одних суток хода находились главные силы 1 танковой группы немцев (13, 14, 16, 9 танковые дивизии, 16 и 25 мотодивизии), которые уже имели предварительное распоряжение на сосредоточение к району Александрия (40 км юго-западнее Кременчуга).

В период с 28 августа по 1 сентября главное содержание боев 38–й армии составляла борьба небольшими группами против немецких отрядов, пытающихся просочиться и обосноваться на многочисленных островах, имевшихся на Днепре. Так, большое беспокойство штабу армии причиняли назойливые попытки немецких отрядов обосноваться на острове Кролевец у Черкасс, на островах в районе Кременчуга. Важной задачей, которая была четко отражена в боевом распоряжении штаба 38 армии от 28 августа, был захват пленных «в целях установления группировки противника и нумерации частей его»[599]. Для приказа такого уровня это требование нехарактерно, но отражает беспокойство штаба армии о неопределенности ситуации. Захватом пленных советское командование стремилось вскрыть отсутствие или, наоборот, наличие концентрации немецких войск в полосе 38–й армии для броска через Днепр.

Вплоть до 1 сентября боевые распоряжения и донесения 38–й армии переполнены указаниями на значение островов на Днепре. Даже 1 сентября, когда положение в районе Кременчуга становилось угрожающим, оперсводка № 056 оценивает действия на главном направлении в полосе 300–й стрелковой дивизии как обычную оборону, а на правом фланге (в районе Черкасс) как ведение боя за остров Кролевец. Это дает основание предполагать, что действия противника в районе Кременчуга первоначально оценивались как сковывающий, отвлекающий удар.

В своих распоряжениях на 2 сентября командарм–38 ставит задачей войскам:

«Командиру 297 с*трелковой** д*ивизии** уничтожить переправившиеся части противника, прочно обеспечить северный берег… чтобы никакие случайности не нарушили систему обороны…»[600] И далее: «…Особое внимание обратить на район Кременчуга и остров южнее Градижска…»[601]

Командирам 116–й и 212–й стрелковых дивизий в боевом распоряжении № 0090 от 1 сентября было указано:

«Частям на достигнутом рубеже окопаться и с рассветом 2.9 начать наступление с целью окончательного уничтожения противника на острове Кролевец»[602].

Таким образом, 1 сентября в штабе 38–й армии данные разведки не были еще настолько убедительными, чтобы считать положение на фронте угрожающим, и в особенности на левом фланге в районе Кременчуга и прилегающего к нему немецкого плацдарма. Можно полагать, что немцам удалось отвлечь внимание 38–й армии от главной опасности, то есть от своего главного удара в районе Кременчуга.

Днепровский отряд Пинской флотилии действовал под прикрытием Киевского УРа по Днепру, поддерживая войска 37–й и 26–й армий.

Роль фронтовых резервов выполняли находившиеся на доукомплектовании 304, 7, 81–я стрелковые дивизии. Последние две переформировывались из моторизованных дивизий.

Достаточно характерным документом, иллюстрирующим оценку обстановки на стыке Юго-Западного и Брянского фронтов, является директива начальника Генштаба от 29 августа.

«КОМАНДУЮЩЕМУ ЮГО-ЗАПАДНЫМ ФРОНТОМ,

Копия: ГЛАВКОМУ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ.

На фронте 40–й и на правом фланге 5–й армии противник, действуя по стыкам и незанятым промежуткам между соединениями, стремится дезорганизовать части и управление ими и, пользуясь неорганизованностью действий наших частей, занять Чернигов, перерезать ж. — д. линию Льгов, Бахмач и тем самым дезорганизовать тыл и управление основных сил фронта. Немедленно организуйте управление северным крылом фронта и взаимодействие правого крыла ЮЗФ с 21 армией. Совместными усилиями ЮЗФ и 21 армии восстановить положение и ликвидировать угрозу Чернигову и ж. — д. линии Бахмач, Ворожба. Ни при каких условиях нельзя допускать захвата Чернигова и Бахмача противником.

Б. ШАПОШНИКОВ.

№ 001413 29 августа 1941 г. 19 ч 05»[603].

Если судить по этой директиве, на тот момент угрозы тылу Юго-Западного фронта оценивались как локальные и неглубокие.

Одновременно верховное командование пока отвергало предложения командования Юго-Западного направления по переподчинению армий сообразно изменившейся обстановке. Это было реакцией на вышеприведенную просьбу командующего Юго-Западным фронтом о необходимости разрядки ненормального положения, создавшегося на стыке армий М. П. Кирпоноса и Брянского фронта. Командующий фронтом в связи с этими обстоятельствами просил подчинить ему 21–ю армию. Начальник Генерального штаба в ответ на эту просьбу рекомендовал обратить внимание на правый фланг фронта:

«Верховный Главнокомандующий приказал подтвердить, что 21–я армия передана в состав Юго-Западного фронта не будет.

С захватом противником Вибли создается явная угроза Чернигову и стыку фронтов.

Немедленно сообщите о ваших мероприятиях на этом направлении. Чернигов должен быть удержан за нами во что бы то ни стало. Б. Шапошников»[604].

Ставка ВГК вежливо, но твердо указала на свое нежелание перераспределять армии между Брянским и Юго-Западным фронтами и не менее твердо указывала на угрозу правому флангу Юго-Западного фронта в районе Чернигова. С одной стороны, нельзя не признать разумность требований Б. М. Шапошникова. Прорыв 2 танковой группы на 1 сентября был еще отдаленной перспективой. Напротив, создание плацдарма у Вибли угрожало выходом на коммуникации 5–й армии, правый фланг которой все еще цеплялся за восточный край Припятской области и рубеж Днепра. Эта угроза была на тот момент куда реальнее и опаснее. Пренебрежение этой опасностью могло привести к обвалу фронта задолго до выхода в тыл танков Гудериана. Именно поэтому маленькая деревушка Вибли фигурирует в качестве пункта, требующего неусыпного внимания штаба Юго-Западного фронта.

Итак, на 1 сентября сущность действий войск Юго-Западного фронта состояла в том, чтобы упорной обороной по Десне и Днепру задержать наступление немецких войск группы «Юг» на Украине. Стратегическое значение этого плана, по-видимому, состояло в том, чтобы как можно дольше задержать развитие немецкого наступления для выигрыша времени, необходимого для накопления сил в общестратегическом масштабе. Действительно, отказ от борьбы за Киев означал высвобождение немецких войск для удара на Москву. Советское командование на тот момент считало себя остановить разбросанные по разным стратегическим направлениям силы немцев. Одной из вводных, позволявших сделать такой вывод было, судя по всему, нацеливание танковых соединений на Южный фронт, проходящее по всем разведывательным сводкам Юго-Западного направления. Это вызывало логичное предположение о нацеленности подвижных соединений группы армий «Юг» на Донбасс и Крым. Также существовала уверенность в том, что войска Брянского фронта сумеют осуществить контрудар против танковой группы Гудериана, и если не разгромят ее, то свяжут перед своим фронтом крупные силы моторизованных корпусов 2 танковой группы. Оставшиеся на острие наступления дивизии предполагалось сдержать на рубеже Десны силами 21–й, 40–й армий.

Элементы внезапности, таким образом, сопутствовали немецкому наступлению. Форма и силы спланированной командованием групп армий «Юг» и «Центр» оставались невскрытыми, и никаких мер по противодействию опасности охвата и окружения всего Юго-Западного фронта пока не предпринималось.

Ход боевых действий с 1 по 10 сентября. Боевые действия в первую декаду сентября характеризовались нарастанием угрозы на флангах Юго-Западного фронта.

40–я армия. Войска 40–й армии с 1 сентября завязали бои на всем своем фронте. 4 сентября немцы, сосредоточив на узком фронте силы 3 и 4 танковых дивизий, ударом на Кролевец прорвали оборону 293–й стрелковой дивизии. Войска 40–й армии отступили с упорными боями правым флангом через Глухов на восток и главными силами на реку Сейм. Выдвинутый из района Конотопа для обороны железнодорожного моста через реку Сейм (15 км севернее Конотопа) 3–й воздушно-десантный корпус не смог удержаться, и немцы 7 сентября, захватив мост, приступили к переправе танков 3 и 4 танковых дивизий для удара на Бахмач и Конотоп. Вновь прибывшая 5 сентября 227–я стрелковая дивизия заняла оборону в районе Конотопа, пытаясь вместе с 5–й противотанковой артиллерийской бригадой воспрепятствовать распространению противника в этом районе.

9 сентября 3 танковая дивизия Вальтера Моделя прорвалась на юг и 10 сентября захватила Ромны. 4 танковая дивизия и 10 моторизованная дивизия того же моторизованного корпуса были остановлены контратаками наших войск на фронте Бахмач, Конотоп. Тем временем на северном участке 40–й армии немцы подтянули в район Глухов части 17 танковой дивизии, а затем моторизованный полк «Великая Германия». Несмотря на то что в бой были брошены все резервы, в том числе отряд курсантов Харьковского военного училища (так называемый отряд Чеснова), наши войска на северном участке 40–й армии тоже отошли на линию Городище — Путивль.

293–я стрелковая дивизия с 28–м мотострелковым полком НКВД и 5–й противотанковой артиллерийской бригадой отошли за реку Сейм и заняли оборону на фронте Путивль, Конотоп. 2–й воздушно-десантный корпус и 227–я стрелковая дивизия оборонялись в районе Конотопа. Части 3–го воздушно-десантного корпуса и 10–й танковой дивизии отходили в армейский резерв.

Задача, поставленная командующим фронтом, и решение командарма–40 заключались в намерении продолжать упорную оборону занимаемого рубежа и в проведении контрударов на своих флангах, в первую очередь на левом фланге, в тыл прорвавшейся к Ромнам 3 танковой дивизии.

Авиационная поддержка 40–й армии выразилась в периодических ударах части авиации резервной авиагруппы Брянского фронта по району Шостка — Воронеж — Глухов. С 9 сентября начались авиационные удары части сил ВВС Юго-Западного фронта по району Конотоп — Бахмач.

21–й армия. От Брянского фронта к Юго-Западному. Особенностью боевых действий армии был постепенный ввод в ее полосе пехотных соединений немцев на фоне наступательной задачи против подвижных соединений 2–й танковой группы. Уже 31 августа, до официального начала наступательных действий войск А. И. Еременко по «разгрому подлеца Гудериана», левое крыло армии (23–й и 66–й стрелковые корпуса) ощущало непрерывный нажим наступающих с запада четырех немецких дивизий 2 армии. В то же время войска правого крыла (67–й стрелковый корпус) 2 сентября попали под фланговый удар немецкой мотодивизии «Рейх» и 1 кавдивизии и начали откатываться назад. Однако в оперсводках штаба Брянского фронта вплоть до 3 сентября положение 67–го стрелкового корпуса армии В. М. Кузнецова расценивалось как наступление «на соединение с 13–й армией». 4 сентября, когда в полосе 3–й и 13–й армий начались упорные наступательные бои, войска 21–й армии уже отступали на юг.

5 сентября командующий 21–й армией, не имея связи с командующим Брянским фронтом и видя отход соседа слева (5–й армии), принял решение на отвод войск в общем направлении на юг, на Десну. До 4 сентября 21–я армия медленно оттеснялась на юг. Приказ на отход был получен 6 сентября. Серьезно дестабилизировал обстановку в полосе армии захват моторизованной дивизии СС «Рейх» железнодорожного моста У Макошино. Это сразу же привело к тому, что на северном берегу реки остались отрезанными три бронепоезда. Ряд наших подразделений и даже частей также не могли переправиться и остались на северном берегу Десны. Захват переправы у Макошино обозначил угрозу тылу армии. В этих условиях отход стал бегством с потерей вооружения.

6 сентября, когда уже обозначились результаты наступления Брянского фронта, 21–я армия была включена в состав Юго-Западного фронта и получила задачу прочно оборонять Десну. К исходу 7 сентября войска 21–й армии отошли за Десну на фронте Бахмач — Макошино — Салтыкова Девица. В этот день состояние армии характеризовалось так:

«Части армии понесли большие потери в людях и материальной части (в отдельных дивизиях потери доходят до 40 %)»[605].

8 и 9 сентября войска 21–й армии пытались сбить противника с плацдарма у Макошино, занятого авангардами мотодивизии «Рейх», но в это время состоялся прорыв 3 и 4 танковых дивизий немцев на фронте Конотоп — Бахмач и обнаружилась новая угроза правому флангу армии в районе Бахмач. Распоряжением командарма–21 сюда были переброшены кавгруппа (остатки трех кавалерийских дивизий), 214–я воздушно-десантная бригада, а затем и 55–я стрелковая дивизия в район Григоровка (15 км южнее Бахмача). Авиационная поддержка 21–й армии из ВВС ЮЗФ началась с 9 сентября. В этот день по району Бахмач нанесла удар 19–я авиадивизия (32 самолето-вылета). 10 сентября переправу у Макошино бомбила эта же дивизия (21 самолето-вылет).

К 10 сентября войска 21–й армии занимали фронт обороны Бахмач — Борзна — Вержеевка, имея против себя с фронта — части моторизованной дивизии СС «Рейх», на правом фланге — части 4 танковой дивизии и на левом фланге — переправляющиеся части 2 армии немцев, глубоко вклинившиеся в стыке с 5–й армией.

Окружение 5–й армии. Командование фронта и даже Генеральный штаб не зря обращали внимание М. И. Потапова на плацдарм у Вибли. С появлением этого элемента в построении войск 5–й армии появилась реальная угроза охвата обоих флангов. Правый фланг (62–я стрелковая дивизия 15–го стрелкового корпуса) примыкал к Десне у Лопатино. Промежуток протяжением около 10 км между левофланговой 75–й стрелковой дивизией соседней 21–й армии и 62–й стрелковой дивизией 5–й армии был занят 260 пехотной дивизией, захватившей предмостную позицию у Вибли. На левом фланге 5–й армии находилась 215–я стрелковая дивизия, численность которой составляла около стрелкового полка, примыкавшая в районе Сорокошичи к 228–й стрелковой дивизии, отошедшей в окуниновскую группу 37–й армии. При этом центр 5–й армии был вынесен далеко вперед на Днепр, не имея против себя противника. При этом 45, 200, 193–я стрелковые дивизии занимали 50–километровый промежуток между Черниговом и Днепром фронтом на север. Цеплявшиеся за Припятскую область 193–я и 195–я стрелковые дивизии даже не имели перед собой противника. Армейский резерв (части 9–го механизированного корпуса, 1–й воздушно-десантный корпус, 1–я противотанковая артиллерийская бригада) был сконцентрирован вблизи Чернигова. Захват этого города и развитие наступления на юг привели бы к глубокому охвату большей части 5–й армии.

Понимая особенности обстановки, М. И. Потапов все свое внимание и энергию сосредоточил на управлении войсками, действующими на черниговском направлении. С 1 по 6 сентября бои в полосе 5–й армии характеризовались упорным стремлением выбить 260 пехотную дивизию противника в районе Вибли. Но все попытки ликвидировать плацдарм окончились неудачей:

«В течение 6 дней русские тщетно пытались отбросить нашу дивизию снова за Десну. Наши неутомимые саперы смогли за 48 часов восстановить мост на Десне, так что снабжение боеприпасами и продовольствием вновь открылось. Истребители, „Штуки“ и САУ „Штурмгешюц“ так насели на русских, что они отошли в юго-западном направлении»[606].

Тем временем в 20 км восточнее Вибли, в районе Салтыковой Девицы, был образован еще один плацдарм. На левый берег реки началась переправа четырех немецких пехотных дивизий ХХХХШ армейского корпуса, нацелившихся в глубокий тыл 5–й армии с северо-востока. Но самое страшное произошло на левом фланге армии, на стыке с окуниновской группой A. A. Власова. 6 сентября началось стремительное продвижение 98 пехотной дивизии немцев с окуниновского плацдарма в лесистой местности в междуречье Днепра и Десны. Дивизия была разбита на две боевые группы. Первую составляли 290 пехотный полк с III дивизионом 198 артиллерийского полка. Целью этой боевой группы были переправы через Десну. В ходе наступления боевая группа оттеснила 228–ю стрелковую дивизию (снова всплыло это соединение, которое сбивала со Стыри еще 11 танковая дивизия Людвига Крювеля у Дубно 25 июня 1941 г.) на рубеж Днепра. Однако переправу у Максима (30 км на северо-восток от Окуниново) советской дивизии удалось удержать. Вторая боевая группа состояла из 289 пехотного полка и II дивизиона 198 артиллерийского полка. Двигаясь на север, 6 сентября эта группа заняла Сапонову Гуту, тесня слабые подразделения 215–й стрелковой дивизии. Одновременно 262 пехотная дивизия прорвалась с окуниновского плацдарма прямо на восток и переправилась через Десну в районе Моровска. Это окончательно разорвало и без того слабый стык 5–й и 37–й армий.

Командарму–5 было разрешено отвести свои центральные 200, 193 и 195–ю стрелковые дивизии на восток, не далее рубежа Довжик — Мнево. Отход этот состоялся в ночь на 7 сентября. С востока к правому флангу армии подходила 135–я стрелковая дивизия, предназначенная для контрудара у Вибли. Однако эти планы были сломаны. Развернувшись 6 сентября в районе Куликовка, эта дивизия в упорных боях пыталась сдержать переправившиеся у Салтыкова Девица авангарды 131, 293 и 112 пехотных дивизий. Понеся большие потери, 135–я дивизия вынуждена была отойти на юг. Угроза окружения 5 армии, доселе теоретическая, стала понемногу приобретать реальные черты. Соединения 31–го стрелкового корпуса оказались на западном берегу не переходимой вброд реки Десна, большинство переправ через которую уже находилось в руках немецких войск. Единственной устойчиво работающей переправой был мост, наведенный на южной окраине Чернигова и находившийся в руках 9–го механизированного корпуса. Для парирования кризиса М. И. Потапов вывел в резерв 195–ю стрелковую дивизию с целью нанесения контрудара по 98 пехотной дивизии.

7 сентября 200, 193, 195–я стрелковые дивизии отошли на рубеж Довжик — Мнево. Немецкая 17 пехотная дивизия захватывает Чернигов. М. И. Потапов по приказу командующего фронтом предпринимает еще две попытки активными контрударами отбросить наседающего на флангах противника. 135–й стрелковой дивизии, усиленной полком и воздушно-десантной бригадой, дается приказ «восстановить положение на правом фланге 5 А с выходом на р. Десна»[607]. На левом фланге 5–й армии аналогичную задачу получает 31–й стрелковый корпус для контрудара «в направлении Сорокошичи»[608]. Вечером 7 сентября штаб Юго-Западного фронта направляет СМ. Буденному и Б. М. Шапошникову донесение, в котором запрашивает разрешение на отвод 5–й армии за Десну. 8 сентября эта просьба была удовлетворена, и в ночь на 9 сентября войска 5–й армии успевают частью сил отойти за реку. За их спиной смыкаются «клещи» 282 полка 98 пехотной дивизии и 95 полка 17 пехотной дивизии 2 армии в районе Ковпыты. Одновременно 228–я стрелковая дивизия была выбита с переправы у Максима.

За Десну отошла вся корпусная артиллерия и штаб армии. Остальные части были прижаты к заболоченной пойме Десны. Лучше всего их состояние показывают оперативные сводки Юго-Западного фронта. Утром 10–го числа:

«62 и 45 стрелковые дивизии, с боями пробиваясь к р. Десна, потеряв всю материальную часть и обозы, что требует проверки, переправляются мелкими группами через р. Десна вплавь в районе Шестовицы *в 10 км к юго-востоку от Чернигова**. 215, 195, 193 стрелковые дивизии вели бой в районе Смолино, Козероги, пробиваясь к переправам. К 3.00 10.9 части указанных дивизий еще не переправились»[609].

Реальную помощь прижатым к Десне дивизиям смогли оказать только корабли Пинской флотилии. Черниговский отряд флотилии в составе монитора «Смоленск», трех катеров и взвода морской пехоты днем 10 сентября прорвался в Шестовицы. Огнем кораблей немцы были оттеснены от правого берега, что позволило частям окруженных дивизий выйти к переправе. Ответным огнем был поражен в боевую рубку сторожевой катер № 9. Корабль сгорел. Вечером 10 сентября положение дивизий во фронтовой оперсводке описывалось так:

«45 и 62 стрелковые дивизии продолжают отдельными группами при помощи подручных переправочных средств и вплавь переправляются на вост. берег р. Десна. Матчасть артиллерии и тракторы подорваны и уничтожены. *…** 193, 195 и 215 дивизии под командой генерал-майора Несмелова продолжают вести бой в окружении в районе Слабино, Козероги, пробиваясь к переправе на р. Десна»[610].

11 сентября корабли Пинской флотилии были отправлены на выручку 215, 195 и 193–й стрелковых дивизий с приказом после отхода войск с Десны взорвать корабли. Прикрывая отход 193–й и 195–й стрелковых дивизий, корабли группы вели непрерывный огонь по частям противника на правом берегу Десны. Основной ударной силой был монитор «Смоленск».

В результате боев с окруженными 98 пехотной дивизией частями 31–го стрелкового корпуса были захвачены в плен 4600 человек, трофеями стали 58 орудий, 27 противотанковых пушек, 1 зенитная пушка, 147 станковых пулеметов, 34 полевые кухни, тракторы, автомашины различных типов. Во всяком случае, такие данные приводятся в официальной истории соединения[611].

В лучшем, но все равно не блестящем положении оказались 9–й механизированный корпус, 1–й воздушно-десантный корпус, 1–я противотанковая бригада и 135–я стрелковая дивизия. Эти соединения насчитывали на 10 сентября всего около 1000 активных штыков. Им пришлось с севера прикрывать переправу отходивших войск, сражаясь против наступающих дивизий ХХХХШ корпуса.

Днем 10 сентября остатки 5–й армии продолжали отходить на юг вдоль шоссе Чернигов — Киев, стараясь сомкнуть фланги с 37–й армией. К исходу дня войска армии оборонялись на фронте Сулак — Хрещатое — Красиловка — Церковище, имея против себя части пяти немецких пехотных дивизий (293, 131, 260, 134, 17).

Армия М. И. Потапова к 10 сентября еще не перестала существовать как вооруженная сила. Но она уже не могла противостоять сильной группировке 6 и 2 армий (98, 262, 79, 111, 56, 113–я пехотные дивизии) на стыке 5–й и 37–й армий в районе Остера. Это предвещало не только добивание уцелевших соединений 5–й армии, но и серьезную угрозу советским войскам у Киева.

Авиационная поддержка 5–й армии осуществлялась приданными этой армии 16–й и 62–й авиационными дивизиями. Ввиду того что главной задачей армии являлась борьба за удержание района Чернигова, задачи, выполнявшиеся авиацией, сводились к нанесению ударов по частям 260 и 17 пехотных дивизий в районе Седнев — Роище — Вибли. Удары там наносились ежедневно с 1 по 6 сентября, за исключением 5 сентября, когда была нелетная погода.

С 7 сентября главные силы авиации 5–й армии и даже часть сил фронтовой авиации (19–я авиадивизия) были переключены на борьбу с противником, наступавшим в тыл 5–й армии с окуниновского плацдарма. Сложность задачи ВВС была в том, что боевые действия велись в лесистом районе в междуречье Десны и Днепра. Вместе с тем только небольшая часть сил продолжала наносить удары на правом фланге армии в районе Вибли. 8, 9 и 10 сентября авиация наносила удары исключительно по противнику, наступавшему с окуниновского плацдарма.

Говоря о причинах катастрофы 5–й армии на завершающей фазе боев за Припятскую область, необходимо отметить, что основной причиной такого развития событий является недооценка советским командованием подвижности немцев в лесисто — болотистой местности. 98 пехотная дивизия уже получила опыт боев в таких условиях в июле — августе 1941 г. в районе Малина и Коростеня. Поэтому в прорыве в междуречье Десны и Днепра дивизия добилась значительных результатов, предопределив поражение 31–го стрелкового корпуса.

В итоге 10–дневных боев войска 40, 21 и 5–й армий понесли тяжелые потери, ослабившие на? — ½ их боевой состав. На всем протяжении правого крыла Юго-Западного фронта (300 км) было нарушено взаимодействие между армиями. Наиболее угрожающее положение для фронта в целом образовалось между 40–й и 21–й армиями, где обозначился прорыв с выходом 3 танковой дивизии Моделя к Ромнам.

Подводя итог боевым действиям на правом фланге Юго-Западного фронта, можно сказать, что к 10 сентября здесь уже сложилась группировка «канн», характерная для немецкой военной школы периода Второй мировой войны. В общем случае в операции на окружение участвовали две ударные группировки, каждая из которых делилась на три луча. Два основных, как правило, составленных из подвижных соединений, наступали по сходящимся направлениям. Внешние лучи наступали перпендикулярно фронту для образования внешнего Фронта окружения. Наконец, пехотные соединения рассекали получающийся «котел» пополам, нанося удар по сходящимся направлениям несколько меньших масштабов. В применении к операции против Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. эта модель имела следующую реализацию. 2 танковая группа Гудериана имела целью развитие наступления главными силами (3, 4, 17 танковые дивизии, моторизованная дивизия СС «Рейх», 10 моторизованная дивизия, 18 танковая дивизия, 29 моторизованная дивизия) в направлении Конотоп — Ромны — Лохвица для соединения с 1 танковой группой Клейста и образования фронта окружения по линии Конотоп Ромны — Лохвица главных сил Юго-Западного фронта. Одновременно предполагалось наступлением основных сил 17 танковой дивизии, части сил 10 моторизованной дивизии и мотополка «Великая Германия» оттеснить войска 40–й армии на восток, образуя внешний фронт окружения. Рассечение «котла» пополам должно было осуществляться 2 армией Вейхса с целью раздробления сил 5–й и 21–й армий и выхода на тылы 37–й армии в районе Яготина. Аналогичную задачу решала ударная группировка 6 армии Рейхенау в составе 113, 56, 111 и 62 пехотных дивизий).

38–я армия. Борьба за Кременчугский плацдарм. Непосредственно против немецких войск на кременчугском плацдарме на 2 сентября оборонялись войска 300–й стрелковой и 37–й кавалерийской дивизии 38–й армии и переданные в армию Н. В. Фекленко из подчинения командования направления 5–й кавалерийский корпус (3, 15, 34–я кавалерийские дивизии) и части 47–й танковой дивизии. На остальном фронте армии от Черкасс до Кременчуга занимали оборону 116, 297 и 212–я стрелковые дивизии. В армейском резерве находились 97–я и 196–я стрелковые дивизии (в стадии укомплектования после боев в составе 26–й армии в июле — августе). Соотношение сил в эти дни на плацдарме быстро возрастало в пользу немцев. 2 сентября на плацдарм переправилась 76 пехотная дивизия, 4 сентября — 239 пехотная дивизия. Первая дивизия переправилась на южном фланге плацдарма, а вторая — на северном, то есть плацдарм расширялся не только в глубину, но и в стороны. На плацдарме также были сосредоточены усилия немецких ВВС. Интенсивные авиационные бомбардировки опустошали и без того редкие боевые порядки пехотинцев 300–й стрелковой дивизии и спешенных кавалеристов корпуса Ф. В. Камкова и дивизии A. A. Гречко.

Командование 17 немецкой армии и LII корпуса осознавало опасность ситуации — небольшая группа солдат и офицеров на восточном берегу Днепра — и прилагало максимум усилий, чтобы как можно скорее отстроить солидные мосты, по которым можно перебрасывать на плацдарм новые и новые части. Поэтому было принято решение строить 8–тонный мост. «8–тонный» означало массу груза, который он способен удерживать единовременно. Какими средствами строился этот мост, описывает немецкий историк Вернер Гаупт:

«Командиру 700–го саперного полка поручается выполнение этого задания *постройка моста. — А. И.**. Ему передаются в подчинение:

1) 902 команда штурмовых лодок с 73 лодками;

2) 50, 97, 100, 157, 176, 651, 658 саперные батальоны; 3)4,8,9, 13, 16,97,99, 100, 111, 125, 176, 209, 298, 2 рота 410, 537, 539, 602, 610, 612, 630, 639, 660, 667, 672, 995 и 2 рота 60 понтонно-мостовые батальоны;

4) 51, 403 строительные батальоны, 59–я часть Организации Тодта;

5) 551 дорожно-строительный батальон»[612].

9, 13, 16, 97, 99, 100, 111, 125, 298–й понтонно-мостовые батальоны были перед началом кампании изъяты из состава пехотных дивизий с теми же номерами и сконцентрированы в руках резерва главного командования. Тем самым соединения были оставлены без собственных средств форсирования водных преград. Но при форсировании Днепра эта мера себя оправдала — у командования группы армий появилась возможность собрать большое количество понтонеров, саперов и военных строителей в одном месте. Строительство моста было начато 2 сентября, и хронология постройки переправы для удара на окружение была следующей:

«Саперы быстро налаживают необходимые паромные переправы, чтобы иметь возможность переправить через реку строительные материалы. Мост через северный рукав у Дериевки готов уже вечером 2 сентября. Но тут выясняется, что запасено недостаточно материала для дощатого настила. Дощатый настил, однако, нужен для пересечения полосы песчаных дюн на Улиточном острове. В противном случае машины не смогут перебраться на другую сторону. Но доски доставляются только 4 сентября. И все же командир саперов может вечером этого же дня доложить о сдаче моста длиною в 1253 метра. С началом самого наступления мост перестраивается 8 сентября в 16–тонный. Саперы справляются с перестройкой за 3 часа 45 минут!»[613]

Как мы видим, концентрация инженерных средств в руках командования армии позволяла оперативно создавать переправы даже через такую крупную реку, как Днепр.

Одновременно происходило расширение плацдарма в ширину. Левее LII армейского корпуса начал высадку XI армейский корпус армии Штюльпнагеля. 4 сентября переправа через Днепр по обеим сторонам от Воровсково была осуществлена силами 101 легкопехотной дивизии, 125 пехотной дивизии и 239 пехотной дивизии. Вскоре после переправы передовых подразделений и создания плацдарма саперы XI корпуса перебрасывают через реку возле Воровсково 8–тонный наплавной мост. Мост был построен силами подчиненных 617 саперному полку 73, 74, 260, 257, 239 саперных батальонов, 109 строительного батальона и 107 группы Имперской рабочей службы (RAD — Reichs Arbeits Dienst — своеобразная организация милитаризованного труда в Третьем рейхе).

За три дня XI армейский корпус прошел от устья Псела до пересечения реки с железной дорогой Кременчуг — Полтава. Уже 7 сентября командование корпуса приказывает провести форсирование Псела с ходу. 125 пехотная дивизия сумела захватить железнодорожный мост через реку, взорвать который наши саперы не успели. После форсирования Псела 125 пехотная дивизия наступает далее на северо-запад, оставляя Кременчуг левее. Сосед «дивизии — куницы» (как называли немцы 125 дивизию) слева, 239 пехотная дивизия, вынуждена была переправляться через Псел 7 сентября по построенному саперами мосту, поскольку в ее полосе крупных дорог и мостов не было. Для переправы 239 дивизии были задействованы собственный 239 саперный батальон и саперный батальон соседа, то есть 125 саперный батальон «дивизии — куницы». Ими был построен 8–тонный мост. После форсирования Псела 239 пехотная дивизия начала фронтальное наступление на город Кременчуг с востока.

Одновременно к кременчугскому плацдарму подтягивала резервы советская сторона. С 6 сентября на помощь обороняющимся начали поступать дивизии с правого фланга 38–й и из 26–й армии. 4 сентября в районе Золотоноша была погружена и отправлена 199–я стрелковая дивизия из состава 26–й армии. 5 сентября с правого фланга 38–й армии выступила по железной дороге и походом 212–я стрелковая дивизия. Из состава 26–й армии перевозилась по железной дороге 304–я стрелковая дивизия и 81–я стрелковая дивизия из фронтового резерва (Лубны). Кроме того, на кременчугский плацдарм из фронтового резерва ожидалось прибытие 11, 3 и 142–й танковых бригад и двух-трех артиллерийских полков РГК. Танковые бригады 6 сентября сосредоточивались в районе Полтавы. 3–я и 142–я танковые бригады вечером 7 сентября выступили из района сбора в лесу у Мачухи (15 км юго-западнее Полтавы) и поступили в распоряжение Н. В. Фекленко.

142–ю бригаду осмотрел перед отправкой Н. С. Хрущев. По результатам осмотра СМ. Буденный направил И. В. Сталину телеграмму, в которой недвусмысленно высказал свое неудовольствие состоянием соединения:

«Соединение сформировано путем сбора людей различных частей. На танках КВ и Т–34 50 % состава экипажей имеются раньше не водившие эту машину.

Ряд командиров назначены буквально *в** процессе погрузки.

45 % всего состава не бывших в боях. Артиллеристы — зенитчики совершенно не стреляли»[614].

Руководящим документом действий 38–й армии против кременчугского плацдарма был частный боевой приказ № 00377 командования Юго-Западного фронта от 6 сентября:

«1. С утра 8.9.41 перейти в решительное наступление против дериевской группы противника.

Задача: уничтожить противника и восстановить оборону по левому берегу р. Днепр. Ударную группу иметь в составе: 199 с*трелковой** д*ивизии**, 47 т*анковой** д*ивизии**, 11, 3, 142 т*анковых** бр*игад** и частей 5 к*авалерийского** к*орпуса**, ведущих бой на фронте Добиневка, Морозы.

Фронт главного удара — Пурубай, Оленичи. Направление удара — Обдушивка, Озеры, Григоро — Бригадировка, Босулы.

Одновременно с нанесением главного удара наносить вспомогательные удары переходом *в** наступление 300 стрелковой** д*ивизии** в направлении Матвийцы, Ернстовка; 304 с*трелковой** д*ивизии** — в направлении Кобелячок, Митринов. 212 мед *правильнее „сд“ — стрелковая дивизия, 212 дивизия переформировывалась из моторизованной в стрелковую** и часть сил 297 с*трелковой** д*ивизии** наносят удар через р. Псел от Потоки на Дукалины.

Левый фланг ударной группы обеспечивать наступательными действиями частей в направлении Просяниковка, Брачковка.

2. 199 с*трелковую** д*ивизию**, 11, 3, 142 т*анковые** бригады** к исходу 7.9 сосредоточить в районе Кобелячок, Ковали, Сухая, Бабичи в ночь на 8.9 подвести и развернуть на рубеже Пурубай, Оленичи»[615].

Командование фронтом прямо высказало Н. В. Фекленко свое неудовольствие ходом боевых действий:

«1. Об обстановке на участке Псел, Ворскла до штаба фронта доходят запоздалые, малочленораздельные сведения. Это вызывает тревогу не только за круг вопросов управления, но и за целеустремленность понимания оперативно-тактической сущности обстановки. Предстоит контрудар, которым надо уничтожить под корень все, что прорвалось на левый берег Днепра. Для этого нужно определить пр-ка с точки зрения наиболее уязвимых его мест, кратчайших путей выхода на переправы и наивыгоднейшего взаимодействия главного удара с вспомогательным.

Вы доносите, что пр — к наступает вдоль берега Псел, и просите санкции наносить ему лобовой контрудар вместо предписанного вам удара во фланг. При этом просьбу излагаете одной общей фразой в четыре-пять общих слов.

2. Приказываю не позднее 18.00 сегодня представить мне ваше решение, целеустремленное на осуществление следующего:

а) бить пр-ка во фланг;

б) кратчайшими путями отрезать его от переправ;

в) на второстепенных участках сковать наибольшее количество сил пр-ка;

г) сочетанием главного удара с вспомогательным окружить пр-ка и уничтожить;

д) сочетать операцию на левом берегу с действиями авиации по уничтожению переправ, разгромом подходящих переправам резервов и закреплением берега за собой по мере продвижения по нему частей»[616].

Однако организация контрудара затянулась, и командующий 38–й армией назначил день начала наступления на 9 сентября. Прибывшая танковая бригада была разделена побатальонно для поддержки стрелковых дивизий. Но в ночь с 8 на 9 сентября хлынул дождь, который сделал дороги непроходимыми для колесного транспорта. Плохая погода также исключила действия авиации. Наступление вновь было отложено. При этом противник не дремал, и 8 сентября на левый берег Днепра была переправлена 257 пехотная дивизия. Дивизия создала фланговую угрозу собранной с такими усилиями ударной группировки с целью наступления под основание немецкого плацдарма.

Такая двойственность положения — наступательные задачи при отсутствии наступательных действий — привела к тому, что центр тяжести усилий командарм–38 создавал на крайней точке своего левого фланга, на фронте 5–го кавалерийского корпуса. При этом против острия ударной группировки немцев в районе Кременчуга, упорно продвигающейся на север, плотность построения войск армии Н. В. Фекленко была невысокой. Разбросанные веером по дуге фронта неприятельского наступления силы 38–й армии таяли под нажимом сосредоточенных ударов врага и медленно отходили в разных направлениях от плацдарма. 297–я и 212–я стрелковые дивизии, сдерживая наступление 125, 239 и 257 пехотных дивизий, отступали на северо-запад вдоль левого берега Днепра. Их соседи на другом берегу Псела, 300–я и 199–я стрелковые дивизии, двигались на север, обороняясь против 101 и 100 легкопехотных и 57 пехотной дивизий. Наконец, 5–й кавалерийский корпус и 304–я стрелковая дивизия отходили с боями на восток и северо-восток, ведя бои против 97 легкопехотной и 76 пехотной дивизий.

С 38–й армией взаимодействовала 15–я авиационная дивизия, вооруженная бомбардировщиками СБ. В период борьбы с 1 по 10 сентября в течение четырех дней соединение фактически не участвовало в боях ввиду плохой погоды (5, 8, 10 сентября) и перебазирования (9 сентября). Следовательно, в дни наиболее напряженной борьбы на кременчугском плацдарме (8, 9, 10 сентября) наша авиация в боях не участвовала. Если теперь из оставшихся шести дней исключить один (2 сентября), отданный для нанесения удара в районе Черкасс, то для борьбы в решающем пункте фронта под Кременчугом на долю авиации было отведено 5 дней. В эти дни 15–я авиадивизия давала в среднем по 100 самолето-вылетов в день. Очевидно, что для борьбы с переправляющимися силами восьми пехотных дивизий противника на широком фронте (30 км) этих усилий со стороны авиации было далеко не достаточно. Характерной чертой действий 15–й авиадивизии было производство большинства атак по целям противника, находившихся в непосредственной близости от наших боевых порядков, и весьма малое количество атак по целям на противоположном берегу Днепра, то есть в пунктах, где противник накапливался для переправы. Иными словами, указания командования фронта были попросту проигнорированы.

Несмотря на неудачу в организации контрудара, на кременчугском направлении еще не сложилась наступательная группировка противника, которую можно было бы расценить как серьезную угрозу для существования фронта. На плацдарме советской разведкой отмечались только пехотные соединения, и это соответствовало реальному положению вещей.

Одним из главных виновником сентябрьских событий под Киевом в 1941 г. обычно называют А. И. Еременко. Не имея иллюзий о его полководческих способностях, нужно тем не менее в данном случае встать на его защиту. Те задачи, решения которых от него требовали, не были решены с самого начала войны. Разгромить 2 танковую группу было задачей на тот момент практически нереальной. Позволим себе предположить, что Верховное командование об этом догадывалось. На что же надеялись в Генеральном штабе Красной Армии, планируя Рославльско — Новозыбковскую операцию Брянского фронта?

Постановка подчиненным невыполнимых задач — это один из распространенных управленческих приемов. Частным и потому более очевидным его случаем является назначение заведомо невыполнимого плана. Например, заводу предписывается выпустить за год 1000 танков. Производственники выбиваются из сил и ударным трудом выжимают из людей и оборудования 300 танков. Руководство мягко журит заводчан за невыполненный план, невнимательно слушает рассказы о срывах поставок от смежников и неопытности молодых рабочих, раздает несколько грамот за ударный труд и вполне удовлетворяется тремя сотнями танков. Если бы заводу изначально был спущен реальный план на 300 машин, он вряд ли был выполнен. В лучшем случае с конвейера сошло бы 200–250 машин. Про остальные были бы рассказаны истории о смежниках и молодых рабочих. По тому же принципу строилась постановка задач и в других областях. Руководство поднимало планку требуемого несколько выше желаемого на самом деле и тем самым обеспечивало достижение результата. В военном деле командующим фронтами, армиями приказывали, если утрировать, «окружить, разгромить и взять Берлин ко вторнику». Но при этом удовлетворялись куда более скромными результатами.

Примерно так же была поставлена задача перед командующим Брянским фронтом. А. И. Еременко должен был не столько разгромить (то есть довести до небоеспособного состояния), сколько создать трудности в продвижении 2–й танковой группы в южном направлении.

Косвенным свидетельством того, что А. И. Еременко были поставлены задачи по «выпуску 1000 танков», являются награды и назначения. 11 сентября 1941 г. генерал-лейтенанту А. И. Еременко «за отличное руководство боевыми действиями на фронте» было присвоено воинское звание генерал — полковника. За «проявленные мужество и героизм, организованность при нанесении ударов по противнику» 18 сентября 1941 г. 127–я стрелковая дивизия была переименована во 2–ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Одним словом, действия Брянского фронта в августе — сентябре 1941 г. ничем не хуже, хотя, впрочем, и не лучше многих других наступлений Красной Армии. Рославльско — Новозыбковская операция не решила поставленных сверх задач, но более или менее удовлетворительно справилась с задачей сковывания части сил 2–й танковой группы.

События конца августа и начала сентября 1941 г. также показали, что для армии XX столетия даже такая крупная река, как Днепр, не является непреодолимой преградой. На протяженном фронте, занимаемом советскими войсками на Днепре, неизбежно удавалось нащупывать слабые места и закреплять плацдармы. Далее все уже было делом техники. Наплавные, сборные мосты в дальнейшем позволяли обеспечивать переброску на захваченный плацдарм пехотных и танковых дивизий. Главный участок операции двух групп армий был немецким командованием создан именно по этому принципу. В сравнительно пустынной местности был захвачен плацдарм, который затем был расширен до такой степени, что на нем поместилось два армейских корпуса. После этого, как мы увидим в следующей главе, на этот плацдарм были переброшены танковые дивизии (напомню, что в немецкой танковой дивизии было около батальона танков, 2500 автомашин различных типов, артиллерия, тягачи, мотоциклы). То есть в удобном с тактической точки зрения месте был создан плацдарм, и к нему с нуля была построена коммуникация, способная пропустить крупную массу механизированных войск и обеспечить их снабжение в ударе в глубину.

Самым же главным выводом, который мы должны сделать из событий первой декады сентября, является констатация печального факта — советскому командованию не удалось вскрыть действительные планы противника. И что еще важнее — это было практически нереально сделать в той обстановке. Группировка подвижных войск на кременчугском плацдарме к 10 августа не сложилась ни по данным разведсводок штаба фронта и направления, ни в реальности. Только в разведсводке № 72 штаба Юго-Западного фронта от 5 сентября мы находим рыхлые контуры догадок о планах противника:

«В районе Кременчуг противник форсировал р. Днепр крупными силами (3–4 пд). Для развития успеха в северном направлении противник, во-видимому, будет перебазировать силы с других участков. Нужно также ожидать переброски на данный участок мотомехчастей с юга»[617].

«Нужно ожидать» — это только предположения, которые, как говорится, к делу не подошьешь. И до 11 сентября объективных данных, свидетельствующих о рокировке на кременчугский плацдарм подвижных соединений, не было. Южная «клешня» классических «канн» пока существовала только в совершенно секретных приказах немецкого командования. Концепция ведения боевых действий Юго-Западным направлением строилась на предположении, что предстоит отражать удар только одной танковой группы.