От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)

3.1. Новый кремлевский хозяин

3.1.1. После провала ГКЧП Б.Н. Ельцин решил переезжать в Кремль. Правда, там уже был один хозяин — Горбачев. Но пока они поделили Кремль. Президенту СССР достался первый корпус, президенту РСФСР — четырнадцатый. Так в одной берлоге появилось два медведя. А что из этого обычно происходит известно давно. Тем более что один действительно больше походил на медведя, а другой к тому времени — на совсем другого зверя. «Теперь уже все понимали, что двоевластие долго не продлится. К тому же у президентов началась конкуренция по пустякам. Если у Горбачева был бронированный ЗИЛ, то и Ельцину требовался такой же».[598]

«Если вход на 3-й этаж, где помещался кабинет Горбачева, продолжала прикрывать оставшаяся ему верной в Крыму прежняя союзная охрана, то въезд на территорию Кремля уже контролировала служба безопасности Ельцина. Форос повторялся».[599]

3.1.2. Однако, такой переезд Ельцина надо было чем-то приличным объяснить. «Идея переехать в Кремль, — вспоминал Борис Николаевич, - стала для многих из моего окружения достаточно неожиданной. Казалось, что Белый дом, который мы защищали, навсегда станет государственным символом России.

Больше того, перенеся резиденцию Президиума России в Кремль, мы не только дали повод газетам язвить насчет великодержавной наследственности новой власти, но и отдали Верховному Совету (аппарату Хасбулатова, хотя, откровенно говоря, я тогда совсем об этом не думал) как бы самостоятельную территорию, плацдарм, на который они вовсю развернуться».[600]

Но Кремль был местом, к которому подходили многие линии связи. Находясь там, можно было держать руку на пульсе страны. А это имело важное значение в предстоящей борьбе за власть над страной. Не говоря уже о том, что наличие в Кремле двух хозяев наглядно говорили, что они равнозначны. А пока тенденция была в пользу Ельцина и могло сложиться мнение, что из двух хозяев Кремля вскоре в данном месте может оказаться только один.

3.1.3. Ельцин вновь, теперь уже без оглядки на депутатов (они было от него уже на расстоянии), приступил к формированию своей команды. Каким принципом руководствовался российский президент при подборе команды? Александр Коржаков знал многое, годы тесной совместной деятельности (и отдыха тоже) позволили ему хорошо узнать характер Бориса Николаевича. Так вот после того как его хозяин выгнал (задним умом мы все крепки) написал: «В оценках людей у него едва ли не главным критерием было простое правило: если человек не высказывался о Борисе Николаевиче плохо, значит, он может работать в команде. Непрофессионализм или нежелательные для страны действия не имели решающего значения».[601] Подчеркнем только еще раз, что эти слова были написаны уже после отставки их автора.

3.1.4. В свое время Ленин, будучи значительно старше своих соратников по партии, привел их к власти, к той самой, о которой они могли только мечтать. Он был почти для всех соратников полубогом, который обеспечил им все. Ельцин тоже привел к власти многих. Почти все они были значительно его моложе. Но, здесь сходство заканчивается.

Ленин вел к победе неверующих в ее близость, он упорно трудился и заставлял работать других. Ельцин тоже рвался к власти, но его окружение само вложило немалый вклад в выбор нового пути. Вождь российских коммунистов не мог жить без кипучей деятельности, «вождь» российских демократов… Впрочем, на эту тему мы чуть позже поговорим, а пока о соратниках.

Ельцин ставший признанным лидеров демократического движения вынужден был брать в команду тех, кого принято было считать демократами. Но были, это преимущественно молодые по возрасту люди, а не те, которые стали известны как демократы при Горбачеве.{234} Молодые были попроще, кроме того, они с большим уважением относились к тому, кто их вознес на вершину власти. И идеи кое-какие они выдвигали, а идеи были нужны, ведь российский президент назвал себя реформатором. Впрочем, «старые» демократы идеи тоже могли рождать, но вот уважения к хозяину у них было явно меньше. Так что ельцинская любовь к молодым, скорее всего, из-за их покладистости и внешнего уважения.{235} Время показало, что «скромность» была у них быстро проходящей.

Однако, при всей «любви» к демократам, Ельцин, прошедший аппаратную школу и наработавший соответствующие связи на чуть менее заметные (но крайне важные должности) подбирал обычно тех, с кем в советские времена имел дело.{236} Аппаратчики были просто незаменимы. Реформы реформами, без них страна жила и будет жить. А без аппарата ни одно государство не просуществует и пару дней. Кроме того, Ельцин достиг высот (кандидат в члены Политбюро) в рядах партии и ему, вероятно, было психологически трудно отстранять от власти так называемых партократов. Они, ведь, такие же, как он соискатели карьеры. Лишь бы самого Бориса Николаевича не ругали.

Однако подчеркнем, на видное место в ельцинской команде сели все же не аппаратчики. «Бурбулис, назначенный первым вице-премьером, был в тот момент реальным главой кабинета министров. Он выдвинул точную тактическую идею: чтобы вновь не обострять ситуацию вокруг кандидатуры премьера, не устраивать голосования на съезде, в этот переходный период руководство правительством поручить президенту Ельцину. И эта идея прошла».[602] То ли с обидой, то ли с досадой А.В. Коржаков{237} написал: «Наконец все важные государственные посты при энергичном участии Бурбулиса были распределены. И среди ближайшего окружения Ельцина началась борьба за кабинеты в четырнадцатом корпусе Кремля».[603]

3.1.5. Привычное дело российской (а может быть и не только российской) бюрократии. Что тут удивляться. Это только наивные избиратели думали, что Ельцин создаст идеальную команду, которая дружно реформирует страну. Где их взять-то идеальных? А других — хоть пруд пруди. Тем более, что соискатели должностей сами лезут, даже трудиться выбирать не надо. А когда с трудом и риском достиг высот известных, хочется, и отдохнуть всласть, а не заниматься скучным делом выбирать подчиненных из великого множества желающих.{238} Это Борису Николаевичу принадлежат слова: «Главная опасность исходила от ближайших соратников, новых лидеров, как бы вынесенных волной и очень быстро полюбивших власть и ее атрибуты».[604] Что же, первый президент Российской Федерации знал своих приближенных.

Чтобы продвинуться нужно прогнуться. А потом сами избранные подбирают под себя своих помощников. Давно известно, что так называемая «дедовщина» в армии осуществляется теми же самыми солдатами, которые ранее испытывали все это на себе. А вы думается в московских кабинетах власти другая атмосфера, принципиально отличная от казармы?

Возможно, атмосфера больше похожа на времена допетровских царей? Тогда кланялись ниже и подобострастнее, чем при Петре Великом. Ведь именно Кремль был резиденцией тех самодержавных правителей России. Недаром Олег Попцов свою книгу о событиях 1991–1995 годов в России назвал «Хроника времен «царя Бориса». Кстати, единственный царь Борис в истории России был, но власть он получил не по наследству как положено, а был выбран тогдашним парламентом — Земским Собором. Правда, кончил он не особенно удачно, но так это было так давно.

3.1.6. Ко всему прочему, Ельцину досталась плохо управляемая и разбалансированная страна с четко обозначенной тенденцией резкого ухудшения ситуации. Нужно было обладать воистину колоссальным талантом управления и огромной жизненной силой, чтобы вывести страну в таком состоянии из кризиса. Одной тяги к власти и умения удержать власть было недостаточно, хотя и необходимо в качестве первого этапа выведения страны из кризиса.

Перед Ельциным также маячила тень всех его предшественников, которых одного за другим их приемники обвиняли часто врагами народа и, если свергали до смерти, создавали невыносимые условия доживания не только самому экс-правителю, но и его родственникам и близким. Впрочем, сам первый президент РФ не далеко от них ушел. Вспомним, как он отнесся к экс-президенту СССР.

Борис Николаевич понимал, что его самого (и не только его лично) может ожидать такая же судьба. Это притом что угрозы со стороны оппозиции были явно не двусмысленные. Брежнев, Андропов, Черненко могли об этом и не думать, при них такой оппозиции как бы не было. Но вспомним, как после их смерти (исключая, пожалуй, в какой-то степени только Андропова) критиковали и третировали их близких. Борис Николаевич должен был это понимать.

Первый российский президент ясно видел желание многих соотечественников просто разорвать его на части. Шапка Мономаха — не такая уж легкая ноша.

3.1.7. В течение 1992–1993 годов страна жила в состоянии активного противоборства между Ельциным и его противниками. Два года — слишком большой срок. Два годы борьбы не могли быть двумя годами плодотворного созидания.

Не будем сейчас о том кто прав, а кто виноват. Пока о том, что для политических противников на мировой арене это был подарок. Когда двое живущих вместе дерутся насмерть, выигрывает третий (чужак), ждущий за кустами.

Россия, как самая большая часть развалившегося Советского Союза, шла тем же самым путем, который привел Союз к катастрофе.

Есть несколько вариантов политической борьбы в стране, из которых два самых противоположных революция и эволюция. Революция манит своей романтикой, мечтой о близкой власти, но обычно все кончается длительной борьбой всех против всех.

Эволюция не так заманчива, она не сулит быстрых успехов, но обычно именно она чаще всего и приводит к положительному результату. Именно эволюция исправляет те глупости и подлости, которые совершаются в ходе революции, если еще что-то удается исправить.

Революция расшатывает власть (иногда надеясь потом укрепить), эволюция укрепляет власть.

В 1992 году Ельцин, уже пришедший к власти в ходе самой настоящей революции, продолжил свою революцию в экономической сфере. А ему в противовес оппозиция стала готовить свою революцию. Все это не могло привести к добру. И самое печальное, что борьба шла ни день и ни месяц, она шла два года.

3.2. Шоковая терапия

3.2.1. Еще совсем недавно Борис Николаевич публично объявил, что скорее ляжет на рельсы, чем позволит повысить цены. Но публичные обещания политиков — такая ненадежная вещь. В 1992 году в этом убедился каждый житель Российской Федерации. Впрочем, чтобы понять это нужно пережить и почувствовать самому.

Новый, 1992 год Россия встречала с надеждой и тревогой. С первым полуночным ударом кремлевских курантов, знаменующих его наступление, начинали отсчитывать свое историческое время часы столь долго ожидавшихся и откладывавшихся после 1985 года радикальных экономических реформ.[605]

Кое-какие реформы пытался делать еще Горбачев. Как всегда непоследовательно, но базу для появления первых богачей он создал. «Ведь задолго до августа 1991 года партработники и хозбюрократы стали в массовом порядке покидать служебные кресла и с поразительной легкостью устраиваться в «классово чуждые» коммерческие организации. Здесь усматривается, если хотите, не бегство, но отход на заранее подготовленные позиции. Другими словами, часть бюрократии уже совместила свое право распоряжаться с правом владения собственностью».[606] Но горбачевские реформы путного нечего не сделали, народ стал жить хуже, экономика развалилась еще больше, а богачи многого не успели присвоить. Ни волки, ни овцы не были довольны.

3.2.2. Затем настало время ельцинских реформ. Надо думать, сам Борис Николаевич хотел как лучше. В иное просто не хочется верить. А вот получилось… Но, об этом чуть позже.

В 1991 году Ельцин уже поэкспериментировал с одним реформатором — Явлинским. Григорий Алексеевич уговорил Ельцина проверить в жизни программу «500 дней» и стал вице-премьером РСФСР. Но пробыл недолго, написал заявление об отставке.{239}

Свет клином на одном реформаторе не сошелся. В России этого добра всегда было много. Геннадий Бурбулис привел в Правительство Егора Гайдара,{240} который вошел в политику через экономическую журналистику. Опыта практической работы нет, есть только знания и желание их реализовать на практике. На первых порах все вопросы Гайдар решал через Бурбулиса. Тогда Геннадий Эдуардович фактически был главой правительства, оставаясь формально первым вице-премьером. Чтобы не будоражить желающих стать премьером (премьера нужно было утверждать на съезде), решили поручить руководство правительством Ельцину. Борис Николаевич, который таким образом, взял на себя всю ответственность и за реформы, названные вскоре гайдаровскими. Хотя, их с таким же успехом можно назвать ельцинскими, ведь именно президент благословил их проведение и долго прикрывал их от критики.

Почему Ельцин решился на гайдаровский эксперимент? Он сам ответил. «Гайдар, - вспоминал Ельцин, - дал понять, что за ним стоит целая команда очень молодых и очень разных специалистов. Не просто группа экспертов, а именно ряд личностей, самостоятельных, рвущихся в дело, без комплексов.{241} Я понимал, что в российский бизнес, помимо тертых советских дельцов, обязательно придет такая вот — простите меня — «нахальная» молодежь. И мне страшно захотелось с ними попробовать, увидеть их в реальности».[607]

Ну, что тут поделаешь. Хочется попробовать и, он попробовал. Правда, не плохо бы сначала спросить у больного (т. е. России) хочет ли он попробовать шоковой терапии. Но, если уж очень хочется, то можно и не спрашивать.

3.2.3. И так, Борису Николаевичу захотелось поэкспериментировать с молодыми нахалами. Реформы проводить в стране нужно было. С этим никто особенно не спорит. Вопрос с кем и как. Ельцин волей случая захотел с Гайдаром. А мог бы с другим. Просто под рукой оказался Гайдар и его команда.

«Мы все были романтиками» вспоминал ельцинский охранник (и тогда почти друг семьи) А. Коржаков.[608] «Романтик» Ельцин своим авторитетом прикрыл реформаторов, дал им возможность некоторое время спокойно экспериментировать со страной. Первоначально, Ельцин считал Гайдара и его команду своей находкой.

Совсем по-другому оценивали ситуацию другие. Например, Вадим Бакатин. По его мнению, Ельцин получил коварный подарок судьбы в виде Е.Т. Гайдара с его монетарной идеей. «Ельцин в отличие от Горбачева, человек волевой и, решившись на то или другое, даже ошибочный, шаг, идет до конца. Ему не могли не импонировать заманчивые перспективы, обещанный Гайдаром, государственного невмешательства в дела народного хозяйства, саморегулирующегося рынка, который на основе свободных цен и 2–3 месячной приватизации государственных предприятий позволит быстро решить экономические проблемы общества».[609] Впрочем, таких и примерно таких высказываний можно привести не мало. И нет гарантии, что некоторые из них были сказаны из-за элементарной зависти: выбрали не меня.

Совсем не мало людей думали, что президент РФ почти бог, но ангелом-то могу быть и я. Это желание быть рядом с богом порождало зависть к тем, кто, действительно, был с ним.

3.2.4. Внешне шоковая терапия началась с либерализации цен. Цены резко повысились с 2 января 1992 года. И продолжали расти. За 1992 год цены на продовольственные товары возросли в 36 раз.[610] Моментально обесценились копившиеся десятилетиями в сберкассах много миллиардные накопления граждан. По большому счету это была как огромная кража у своего народа. И именно эта кража обеспечила во многом первоначальное наполнение рынка товарами. За появившиеся товары было нечем платить.

Откладываемые для больших покупок сбережения превратились в пыль. Однако за эту кражу у собственного народа никто не понес наказание. А долгие разговоры о компенсации так и остались пустыми разговорами. Да, и велись эти разговоры, когда кто-то выбирался, т. е. когда кто-то хотел обмануть своих потенциальных избирателей. Жалкие подачки, которые стали все же понемногу выплачивать, подачками и являлись.

3.2.5. Результат от реформ ждали быстро. Через несколько месяцев после начала экономического эксперимента, Е. Гайдар в одном из выступлений заметил, что позитивное влияние освобожденных цен уже началось и вот в Рязани, где он был, цены на сметану начали снижаться.[611] Но это было выдавание желаемого за действительное. В лучшем случае, в худшем это вообще была циничная ложь.

Ельцин признал: «Гайдар как неопытный политик давал заверения близкой стабилизации. Поневоле мне приходилось делать то же самое».[612] Не хорошо, господин президент прятаться за спину своего молодого реформатора. Ты его сам выбрал, никто не заставлял. А за свои дела и слова отвечать нужно самому.

Правда, бывает, когда опытные политики выставляют вперед молодых, которым предстоит сыграть роль смертника, проведя непопулярные преобразования. Потом смертника снимают и «умудренный опытом» верховный правитель якобы поправляет перекосы молодого экспериментатора. При этом, как правило, экспериментатор в накладе не остается и получает свою долю компенсации за сыгранную роль. Прием старый, но повторяющийся. Однако, в данном случае Ельцин все же никого не сдал.

Недовольство населения росло все быстрее. Чем выше цены, тем выше недовольство. В конце января, журнал симпатизирующий реформаторам, писал: «И вот мы уже видим, как политики и целые партии, считающие себя сторонниками рыночных отношений, демократии, спешат отмежеваться от непопулярных мер правительства Гайдара. Ату его, Гайдара! Какой он профессионал? Мальчишка!».[613] Что стоит за критикой: уверенность в неправильности реформ или обида за то, что самим не дали пореформировать?

Все реформы обычно начинаются с ухудшения, которое может быть ни таким и коротким по времени. Важно пережить это время и довести дело до положительного результата. Конечно, если такой результат вообще можно достичь этими реформами.

Критика со стороны экономистов (не допущенных порулить экономикой) началась почти мгновенно. Например, один из окружения Явлинского говорил: «Волна «народного» негодования по поводу роста цен поднимется, вероятно, в ближайшее время. Правительство перед ней не устоит, как и не устоит перед давлением предпринимательских кругов. Оно введет налоговые льготы, пойдет на новые выплаты из бюджета. В итоге в первом квартале будет огромный дефицит бюджета и высокие темпы роста цен. Заявление Егора Гайдара о том, что в марте можно ожидать стабилизацию и роста цен лишь в несколько процентов — не более чем пропаганда».[614]

Заявление «шокового» терапевта, конечно, были пропагандой, но и слова «демократического критика» оказались далеко не пророческими, народ был страшно недоволен, но не кинулся сметать правительство.

А последнего сильно боялись одни, и надеялись на это другие. Начались поиски альтернативе гайдарономике. Уже в апреле Хасбулатов представил альтернативную экономическую программу и заявил, что парламент возглавляет оппозицию ходу реформ. Речь в документе шла о притормаживании начавшихся рыночных процессов для того, чтобы сначала создать в стране рыночную инфраструктуру.

3.2.6. Однако, Борис Николаевич не спешил сдавать в архив гайдаровскую реформу. Признавать свои ошибки Ельцин не любил и тем более так быстро. Он довольно долго стоял на своем.

7 апреля 1992 года Ельцин выступил на съезде депутатов с докладом о ходе экономических реформ и достаточно высоко оценил первые результаты. Тут же подоспела помощь из-за границы. Правда, словесная. Так дешевле. Западные правительства ясно давали понять, что они отреагируют отрицательно на уход команды Гайдара. Это же упорно твердили демократически настроенные политики и средства массовой информации.{243}

Но, что нравится американским дядям, мало нравилось россиянам. Это понимали даже обеспеченные люди. В интервью телекомпании «Останкино» Александр Солженицын задал вопрос интервьюеру, всему народу и президенту страны: «Вы свою мать будете лечить шоковой терапией?». Б.Н. Ельцин, видимо, понимая значение Солженицына, посчитал нужным позже вернуться к его словам и ответил: «Да, в каком-то смысле Россия — мать. Но в то же время Россия — это мы сами. Мы — ее плоть и кровь, ее люди. А себя я шоковой терапией лечить буду — лечил не раз. Только так — на излом, на разрыв — порой человек продвигается вперед, вообще выживает».[615] В каком-то смысле — это сущность Ельцина, он не раз шел на пролом, ошибался и снова шел. Но это его право в отношении своей судьбы, а вот в отношении судьбы страны…?

Однако, объяснения объяснениями. Самого же Солженицына просто почти перестали показывать и печатать СМИ. Парадоксально, но так называемые демократы-антикоммунисты относились к лауреату Нобелевской премии в области литературы точно так же как руководители КПСС. Тем и другим, похоже, критика не нравилась.

3.2.7. Гайдарономика имела один важный социальный аспект. «1992 год ознаменовался стартом гайдаровских реформ, — писал Александр Руцкой. — Традиционно сложилось так, что любые экономические преобразования начинаются с драки за собственность. Какой там Союз, какая там трагедия народов, если дали (специально, чтобы отвлечь внимание от расчленения страны) возможность хапать, тащить, красть, разорять других! Потасовка за кормушки, привилегии, собственность охватила не только верхние эшелоны власти, но и региональные администрации и Советы всех уровней. До управления страной и регионами никому не было дела: все занялись дележом общенародного достояния, приватизация захватила умы всех без исключения».[616]

Разумеется, следует учитывать, что автор вышеприведенных строк политический конкурент Егору Гайдару. Разумеется, кое с чем и кое в чем можно поспорить. Но не в сути сказанного. Главное в создании ажиотажа вокруг дележа единой когда-то общенародной собственности. Когда просто так можно взять и положить в свой карман, откажется не всякий. Наказания никакого, глупо не воспользоваться, если можно воспользоваться. Криминальные аспекты этого будут рассмотрены позже.

Однако любая истина рано или поздно становится ясной. Чистая гайдарономика и ее социальные аспекты не исключение. И приходит срок, когда провал становится очевиден слишком многим.

3.2.8. «Настроение было тревожное, — вспоминал Ельцин, — если не сказать мрачное. Единственное, что обнадеживало, — это обещание «большой семерки» в скором времени крупной финансовой помощи. Но тут мы зависели от неких международных экспертов, которые сегодня говорили одно, а завтра другое. Такая неясность не радовала».[617]

Иностранная помощь — очень важный момент развития экономической ситуации в стране. Однако, чтобы оценить значение иностранной экономической помощи, нужно четко определить кто, когда и что обещал, с тем кто, когда и что выполнил. Обещать могут и без намерения реально оказать такую помощь.

При этом, из числа такой помощи, следует вычесть гуманитарную помощь неправительственных организаций, распределяемую среди населения страны без согласования с руководством самой страны. Именно гуманитарная помощь обычно наиболее рекламируется и наименее полезна, т. к. так как, во-первых, часто является просто вывозом ненужного товара, во-вторых, больше похожа на подачки для получения политических выгод, в-третьих, играет крайне малую роль в решении экономических проблем. Хотя, разумеется, дареному коню в зубы не смотрят, и благодарить нужно за любую подачку. Иначе ее просто не следует принимать.

Экономическая помощь может помочь решить сиюминутные проблемы, но оказаться бесполезной или даже вредной для дальнейшего развития страны. Наркоман во время «ломки» воспримет порцию наркотиков как высшую радость, но на самом деле это продлит его мучения в будущем. Таких людей нужно лечить, а не продолжать втягивать в никуда.

При этом реально иностранная экономическая помощь бывает полезной при готовности страны использовать ее эффективно. Подарить племени дикарей наисовременнейшие компьютеры, значит просто сделать вид благодеяния, а не реально помочь. Им бы удобные и простые сельхозорудия.

Однако и это еще не все. Нужно четко подсчитать количество и состав вывозимого из страны сырья по мировым ценам и по реальной продаваемой стоимости. Если вывезти тонну золота по бросовой цене, то вполне можно оказать экономическую помощь в размере стоимости двух-трех килограммов.

Подсчитывать нужно также и вывозимую из страны валюту. Дело в том, что «по оценке специалистов и «заметкам» Лубянки за девять ельцинских лет из России в западные страны ушло более 300 миллиардов долларов».[618] О сумме можно поспорить, но не о размерах сейчас речь.

Таким образом, при оценке иностранной экономической помощи следует учитывать:

— возможные попытки обещать, не выполняя и тем самым влиять на принятие нужных политических решений;

— возможные попытки предоставления такой помощи для поддержки конкретного должностного лица или принятия конкретного решения;

— соотношение реальной стоимости вывозимого из страны сырья, капиталов и интеллектуального потенциала со стоимостью поступаемой экономической помощи;

— перспективный результат оказания экономической помощи.

Разумеется, автор данной книги не претендует на то, что перечислил все обстоятельства для каждой ситуации. Но принцип благодарности у нормального человека (а тем более страны) должен быть адекватен объему помощи. При этом для страны крайне опасна надежда выйти из кризиса за счет подачек доброго дяди из-за бугра. На самом деле, таких дядей либо нет, либо они не так богаты, чтобы реально помогать. Рассчитывать нужно на свои способности выйти из кризиса и быть благодарным за оказанную поддержку. Встать на ноги можно и с чужой поддержкой, но учиться-то ходить нужно самому.

Однако, вернемся от теоретических разговоров к политической реальности.

3.2.9. Пройдет время и Ельцин поймет, что ситуация в стране близка к катастрофе. Вот, что писал сам Борис Николаевич: «…В сентябре 1992 года я посмотрел цифры экономических показателей за девять месяцев. Было от чего прийти в ужас. Страна неуклонно ползла к гиперинфляции, к развалу производства, к обрыву экономических связей».[619]

Единственным внешним успехом гайдарономики был ликвидированный дефицит товаров на потребительском рынке. Но этот дефицит ликвидировать было не сложно и сделать можно было бы давно, даже в советское время. Вспомним, что менее твердолобые вожди в европейских коммунистических странах разрешали отдельные элементы рыночной экономики (включая спекуляцию) и их рынок был наполнен потребительскими товарами гораздо больше, чем в Советском Союзе. Слишком дорогую цену заплатила Россия за ликвидацию такого дефицита. И цена еще дороже от того, что часть товаров на потребительском рынке была просто выброшенной массой из богатых стран. На, боже, что нам не гоже. Отсутствие надлежащего контроля привело к появлению некачественных импортных товаров в нашей стране.

Однако следует все же сказать, что сама по себе ликвидация дефицита на потребительском рынке была достижением. У некоторых на это смелости не хватало десятилетиями, их косность и трусость усложнили решение этой довольно не сложной проблемы.

3.2.10. Но в отдельных иных странах эта проблема была решена проще, быстрее и менее драматично. Примеров успешного реформирования экономики искать далеко не нужно было. Под боком — Китай, который показал, как без особых потрясений можно значительно повысить все показания развития экономики и улучшения жизни населения. Можно ли было пойти по китайскому пути? Данная книга — не об экономике и дискутировать по этому вопросу здесь нет возможности. В еженедельнике «Новое время» была опубликована статья под заголовком «Китайцев в России маловато, поэтому по китайскому пути идти некому».[620]

Юмор тонкий. Ясно лишь одно — опыт Китая многие рассматривали как серьезный упрек российским реформаторам.

3.2.11. Китай шел по пути медленного процветания, а экономическая ситуация в России оказалась хуже, чем рассчитывали. Но к сложностям (в том числе и к массовому недовольству) все же готовились. Еще в сентябре 1991 года В. Иваненко на вопрос, откуда теперь исходит опасность для государства, ответил, что теперь КГБ не будет заниматься диссидентами, главная опасность — социальный взрыв.[621]

Чуть позже в интервью начальник управления МБ РФ по Москве и Московской области Евгений Савостьянов пожаловался, что они практически не занимаются внутренним политическим сыском, а ведь «такого рода подразделения есть во многих демократических странах» и поэтому он говорил: «Думаю, пройдет период кокетливых полупризнаний, и нам прямо скажут: как и в других государствах, нужно следить за политической температурой в обществе, знать, в каких слоях общества назревают настроения в пользу насильственных свержения правящих структур, изменения конституционного строя».[622] Но ведь это мало чем отличается оттого, что было при коммунистическом режиме. Глупостей только тогда было по больше, бессмысленных запретов и прочих излишеств. А цель-то та же — сохранение строя, указанного в Конституции.

Политические противники режима еще в начале 1992 года заметили: «Такова логика революционной перестройки: врагами «антинародного режима партократов» были две-три сотни диссидентов, врагами «демократической власти» оказались народные массы — они становятся теперь объектом внимания КГБ».[623] Для объективности отметим только, что две-три сотни диссидентов оставалось в 70–80 годы, в 20–30 годы противниками режима были сотни тысяч.

Господи! Как история любит повторяться. Вспомним лозунги большевиков, которые шли к власти (обещали заменить полицию народной милицией) и сравним их с практикой большевистского правления (создали ВЧК, которая заткнула за пояс все методы царской полиции). Контраст разителен. Вот и верь после этого обещаниям политиков. Но, на грабли наступают бесконечное число раз. И не только в нашей стране.

3.3. На Гайдара надейся, а сам не плошай (рождение МБВД)

3.3.1. 21 декабря 1991 года газета «Известия» вышла с небольшой статьей под заголовком «К» упало, «Г» — пропало, кто остался в КГБ?». Текст был следующим: «19 декабря Борис Ельцин внес очередную модернизацию в нашу жизнь. Своим Указом он упразднил сразу два КГБ — российский и союзный — успевших за последнее время переделаться соответственно в Агентство федеральной безопасности РСФСР и межреспубликанскую службу безопасности.

Кроме того, лишены жизни еще и два МВД — СССР и РСФСР. Из всего этого намечено сделать нечто новое — МБВД РСФСР — Министерство безопасности и внутренних дел». Этим газета не ограничилась и сообщила, что министром назначен Виктор Баранников, бывший руководитель союзного МВД, который должен до 1 июля 1992 оставить на службе только высококвалифицированных руководителей и сотрудников и который якобы сказал: «Профессионалам боятся нечего, они будут заниматься тем, что делали раньше». Бывший министр МВД РСФСР Андрей Дунаев по этому поводу отделался словами «Жизнь покажет», а сотрудники бывшей МСБ якобы даже довольны, что «зазнайки» из АФБ будут уравнены с ними, а с распрями будет покончено. Якобы назывались две кандидатуры на пост руководителя ведомства госбезопасности в МБВД — Олейников и Иваненко. Журналисты сразу определили, что Бакатину место в новой системе нет, по причине нелогичности теперь подчиниться своему бывшему подчиненному.

Известный «знаток» КГБ, полковник в отставке Михаил Любимов, отметил: «Невольно напрашивается мысль, что на первое место выпирают чьи-то амбиции, что ближайшее окружение Ельцина руководствуется не государственными интересами, а стремлением убрать определенных политических деятелей. Все очень попахивает дворцовыми интригами, и не хочется верить, что вся эта возня со слиянием объясняется лишь стремлением выбросить из упряжки Бакатина и других руководителей спецслужб».[624] А ведь, наверное, так и было.

Все дело в Баранникове. Это о нем писали: «Наряду с Виктором Илюшиным, Александром Коржаковым имел к Президенту беспрепятственный доступ, проводил с ним свободное время, был близок к семье Президента».[625]

Кстати. «У нас в ЧК, — признал Владимир Путин, - всегда милиционеров недолюбливали».[626] Если это не случайная отговорка, будущий президент РФ через несколько лет после увольнения все еще чувствовал себя причастным к органам госбезопасности, что вполне естественно.

3.3.2. Тогда газета «Советская Россия» поместила статью под заголовком «Третье рождение?», имея в виду, что нынешнее объединение это третья попытка слить органы внутренних дел и госбезопасности. Здесь оценка шага Ельцина была уже совсем иной: «Пойдет ли такая акция на пользу дела укрепления государственной безопасности, усиления правопорядка и борьбы с преступностью, — спрашивал А. Фролов и сам же отвечал, — это мы узнаем в ближайшее время. Однако настораживает, что в который раз радикальные перемены предпринимаются без надлежащей правовой базы.

На днях палаты Верховного Совета РСФСР приняли в первом чтении Закон «О безопасности в РСФСР». С другой стороны, президентский указ отводи полгода на подготовку предложений о внесении изменений в законодательство. Значит, опять предстоит период споров, согласований и юридической неразберихи, в течение которой новое министерство будет пользоваться полной свободой рук.

Не сомневаюсь, что мы услышим массу заверений в том, что новая спецслужба будет действовать в строгих рамках законности, что честным гражданам бояться будет абсолютно нечего и т. д. Все это мы уже проходили, но уроков из прошлого, похоже, никто извлекать не собирается».[627] Действительно, многие правители России не любили учиться ни на своих ошибках, ни на чужих.

Надо отметить, что А. Фролов сосчитал количество «рождений» явно не точно, другая газета «Правда» поместила заметку «Четвертая попытка».[628] Однако, не в количестве попыток дело. Дело совсем в другом.

3.3.3. «Решение готовил довольно узкий круг, и оно, кажется, стало сюрпризом не только для общественности. Есть все основания предполагать, что и председатель МСБ Вадим Бакатин, и председатель АФБ Виктор Иваненко узнали об указе уже постфактум».[629]

Если верить московскому корреспонденту радио «Свобода» М. Дейчу, эксперты Верховного Совета Российской Федерации полагали, что авторами указа являются большая группа бывших аппаратчиков ЦК КПСС и сотрудников КГБ, внедренных месяцем ранее в аппарат президента, правительства и Верховного Совета России.[630] Как видим, поиск партаппаратчиков и кагэбистов начался. А искать надо было среди ельцинистов.

Впрочем, многие из них отказывались от авторства, почувствовав резкую критику со всех сторон. Например, от авторства Указа отказался за себя и за Бурбулиса Сергей Шахрай.[631]

И, тем не менее, Указ Президента о создании МБВД был не так и неожиданен. «Сразу следует отметить, — писал А. Стегалов, — что с инициативой возложить борьбу с преступностью на одни плечи, руководящие работники системы МВД в последнее время выступали довольно активно… Тяга к объединению, на мой взгляд, вызвана тем, что МВД получает доступ к специальной технике, научному и аналитическому потенциалу и информационной базе бывшего КГБ».[632]

По словам московского журналиста Леонида Финка «слухи о предстоящем объединении муссировались в течение месяца и во всех объединяемых ведомствах и в аппарате Ельцина».[633] Московский корреспондент радио «Свобода» Марка Дейча сообщил, что Указ был подписан между 14 и 17 декабря. М. Дейч написал, что до 19 декабря Сергей Шахрай проводил заседание в Комитете госбезопасности и выяснил, что отношение к указу там резко отрицательное. Предварительный зондаж Сергея Шахрая показал, что как консервативные, так и демократически ориентированные работники КГБ — по разным причинам, конечно, — настроены против слияния.

Обнаружив такую реакцию, Шахрай заявил: «Мне выкручивали руки, чтобы я завизировал этот указ».[634] Но тем самым признал, что выкручиванию он поддается. А как же не поддаться, если хочется в команде остаться. Тут не о принципах думают, а о кресле.

3.3.4. Надо сказать, что названный Указ входил в серию указов, принятых один за другим и объединенных, похоже, одним замыслом.

«17 декабря Борис Ельцин назначил Сергея Шахрая вице-премьером и руководителем вновь созданного Государственно-правового управления России, куда вошли МВД, Минюст, АФБ и правительственный комитет по национальной политике».[635]

18 декабря был подписан Указ Президента РФ «О Государственном комитете при Президенте РСФСР по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий».

Названный «известным критиком КГБ» полковник в отставке Михаил Любимов сообщал: «День чекиста во всех подразделениях бывшего КГБ отметили круто, презрев крючковскую приверженность антиалкогольным постановлениям. За день до этого в клубе имени низвергнутого Феликса собрались генералы и ветераны, бывшие враги, забыв прошлые конфликты, согрели душу в объятиях. Настроение царило, как на крейсере «Варяг», о Бакатине говорили не иначе, как о предателе, подарившем главному противнику изыски подслушивающей техники. Косвенно, конечно, метили в Ельцина и демократов, забыв и о западной помощи, и о планах теснейшего единения с Европой, и уж, конечно, о терпимом отношении правительства к тем, кто сидит на высоких пенсиях, считая, что они выданы за колоссальные заслуги репрессивной организации перед народом».[636]

«Указ Б.Н. Ельцина был обнародован как раз ко Дню чекиста. Поэтому события того дня воспринимались как-то по-особому.

С утра на постаменте, где ранее стоял памятник «железному Феликсу», развевалось красное государственное полотнище Союза Советских Социалистических республик. А позже к «обеспамяченному» постаменту были возложены цветы.

По поводу образования нового министерства в коридорах и переходах на Лубянке ходит не мало шуток. Острословы уже называют себя «чекментами». А самым популярным объявлением стал следующий текст: «Меняю 20 декабря (День чекиста) на 10 ноября (День милиции). Возможны варианты».[637]

В «Российской газете» (основном массовом поставщике законодательных актов для населения) Указ был опубликован 25 декабря. Он предусматривал разработку в месячный срок Положение о министерстве и его структуре с выделением в отдельное направление службы, обеспечивающей государственную безопасность.

Одна из версий появления Указа была опубликована в еженедельнике «Собеседник»: «И до и после путча руководство Агентства федеральной безопасности России делало все, чтобы сохранить под новой вывеской старые чекистские кадры и нравы. Лояльность шефа АФБ РФ, назначенного главным чекистом России по согласованию с В. Крючковым, всегда была под вопросом. Внутрилубянковские реформы Вадима Бакатина, несмотря на рекламные акции с пересмотром «черных списков» или передачей документов о подслушивающей аппаратуре в здании посольства США, носили косметический характер. Известно, что ряд явных пособников путчистов отделались понижением в должности, но остались на службе».[638] Версия не особенно вероятная.

Более вероятно слияние интересов конкретных лиц на высокие должности с ситуацией в стране. О должностных интересах не будет много говорить, и так все понятно. Они, вероятно, и уговорили «хозяина», подписать указ, мотивируя необходимостью объединения сил в период экономической реформы.{244} «…Сращивание органов безопасности и внутренних дел — элемент чрезвычайного положения».[639]

3.4. Всякое действие рождает противодействие (кончина МБВД)

3.4.1. Объединение милиционеров с чекистами понравилось далеко не всем. Точнее это вообще мало кому понравилось. Разумеется, если не считать творцов того президентского указа.

Противников создания МБВД можно сгруппировать по следующим группам:

— демократы. Они боялись усиления централизации власти;

— депутаты. Войдя во вкус власти, они обиделись, что важное решение президент принимает без них.

— сотрудники госбезопасности. Они поняли, что в случае соединения двух ведомств, они (как привилегированная спецслужба) растворятся в гораздо более многочисленном милицейском коллективе.

Как видим, силы достаточно разнообразные и даже противоположные. Но, говорят, что крайности сходятся. Во всяком случае, в данной ситуации они действительно сошлись.

3.4.2. Депутаты сразу почувствовали опасную тенденцию. Указ Президента РСФСР «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» стал предметом дискуссии на заседании Верховного Совета РСФСР 20 декабря, Некоторые депутаты назвали эту акцию «возрождением НКВД».[640] «Литературная газета» сообщила: «26 декабря 197 из 198 членов Верховного Совета России недвусмысленно высказались против объединения МВД и КГБ. Виктор Баранников вышел из зала крайне раздраженный».[641]

«Единодушно, как и ожидалось, пять комитетов ВС Российской Федерации — по законодательству, по законности и правопорядку, по правам человека, по безопасности и по международной политике — обсудили на совместных парламентских слушаниях указ президента Ельцина о создании «ВНУБЕЗа» — министерства безопасности и внутренних дел. Депутаты ставят президенту в вину нарушение им целого ряда законодательных актов Российской Федерации. Борису Ельцину предложено «приостановить указ в части, касающейся объединения МВД и АФБ».[642]

Некоторые парламентарии, видя в ельцинском указе проявление диктаторства, собирались включить в текст Закона о безопасности статью, запрещающую объединять спецслужбы.[643] Наметилось, пожалуй, первое своеобразное противостояние между исполнительной и законодательной властью. Показательно, что противостояние стало складываться по вопросу о судьбе бывшего КГБ.

3.4.3. Однако, особенно недовольны были господа чекисты, которые и подливали масло в огонь. «Чекисты подняли на ноги всех. Листались старые записные книжки, искались и находились подходы к депутатам разных уровней. Подковерные игры, в которых были искушены мастера тайных дел, поглотили дни и ночи».[644] А ведь так, похоже, и было. Позже Иваненко расскажет: «Тут мы подняли всех, кого можно».[645]

«По рассказам чекистов-иваненковцев, в АФБ не ожидали такой мощной поддержки со стороны российских парламентариев, но так или иначе, собирались защищать своего директора, пользуясь парламентскими и прочими методами борьбы».[646]

«Пока осторожный Руслан Хасбулатов сейчас выжидает, желая добиться компромисса, — сообщил еженедельник «Собеседник» — Мы обсуждаем проблему с Борисом Николаевичем, и я сторонник решить ее, не доводя дело до Конституционного суда. У Бориса Николаевича очень гибкий подход. Мы, даже не накладывая вето, ведем переговоры, убеждаем друг друга. И у нас неплохо получается. Так что я хотел бы верить, что президент откажется от своего решения. Уж слишком сильно общественное давление».[647] Как видим, пока еще председатель Верховного Совета РФ осторожен в критике. Но вообще сильная критика указа с разных сторон была заметной. Это почувствовали многие.

3.4.4. «Крысы» стали бежать с президентского корабля. «Первый заместитель Председателя ВС РСФСР Сергей Филатов сказал, что «Указ Президента РСФСР «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» — неудачный указ». С. Филатов также заявил в этой связи корреспонденту «Постфактума»: «Я не знаю, как этот Указ появился, считаю, что это очень большой шаг назад. Особенно, если говорить о демократии. Меня беспокоит и другое: правительственная связь, охрана Президента, охрана Председателя ВС, охрана зданий государственной власти — это все отдельные структуры, и мы создаем около всего этого еще такого монстра, куда входит все: МВД, госбезопасность — это действительно похоже на НКВД. В этой структуре все уживаться не может просто по идеологии своей. И один человек управлять этим не может».[648]

Многим, стоящим рядом с президентом РФ, было ясно, что возможно резкое усиление влияние на «хозяина» со стороны одного лица — министра нового министерства. Такая перспектива не нравилась даже многим ельцинистам. Им тоже хотелось играть важную роль при «хозяине».

3.4.5. Кроме парламентариев чекистам поддержку оказал Конституционный суд. С просьбой о приостановке Указа к Ельцину обратился председатель Конституционного суда России Валентин Зорькин. Он просил не вводить Указ в действие до заседания суда, которое планируется на 11 января. [649] «Он считал, что Указ Президента России «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР» был принят «вразрез с принципами организации правового государства и ранее принятыми Верховным Советом РСФСР концепциями о государственной и общественной безопасности».[650]

Однако, газета «Труд» написала, что «новые руководители нового ведомства и правительство как бы и не услышали глас высшей судебной инстанции».[651] С одной стороны действовали по принципу: а Васька слушает, да есть. Тактика не плохая, пока идут споры можно попробовать сделать объединение необратимым.

С другой стороны, пока еще Ельцин пользовался значительным уважением в структурах власти. И противодействие ему велось с оглядкой на последствия. Валентин Зорькин рассказал, что официально Ельцин никак не отреагировал на то, что Конституционный суд принял дело к рассмотрению. По закону Президент был обязан это сделать. Наоборот шло форсированное создание МБВД.[652]

3.4.6. Пресса нашла хорошую тему для раскрутки. И все развивалось в стиле типичном для банального детектива. Газета «Комсомольская правда» писала: «Сильными неприятностями омрачены последние предпраздничные дни для некоторых из членов Конституционного суда. 30 декабря в квартире одного из них раздался телефонный звонок, и «доброжелатель» неприятным голосом поинтересовался здоровьем судьи, а также самочувствием его детей и внуков. По понятным причинам, домочадцам судьи пришлось срочно покинуть город.

31 декабря на жену и дочь другого члена Конституционного суда было совершено хулиганское нападение в подъезде. В третьего судью неизвестными были брошены два взрывных устройства. Судья, к счастью, остался жив. Конфиденциальный источник, из которого нам стала известна эта информация, связывает череду происшествий с требованием Конституционного суда от 27.12.91 приостановить действие Указа «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел».[653] Ах, они бедные. Надо же на правосудие оказывают давление!

Позже председатель Конституционного суда Валерий Зорькин на пресс-конференции не стал скрывать, что судьям угрожали расправой и были даже случаи покушения на их жизнь.[654] Та же самая информация с его слов, была опубликована в «Московских новостях». Тяжела ты судебная служба.

Ситуация постепенно складывалась явно не в пользу Президента. «По мнению министра юстиции Федорова, Ельцина можно попытаться убедить в нецелесообразности этого указа. Этим в ближайшее время и собирается заняться все его окружение».[655]

3.4.7. Тем временем, защитники Указа об объединении играли на эмоциях. Растущей преступности надо противопоставить объединение сил. 24 декабря в здании бывшего МВД СССР состоялась пресс-конференция, выступление делал бывший заместитель министра внутренних дел СССР генерал Виктор Ерин, который мотивировал решение Президента необходимостью усилить борьбу с преступностью. В пресс-конференции участвовал также бывший заместитель председателя МСБ СССР генерал Анатолий Олейников.[656] Этим, похоже, высокие посты в МБВД уже пообещали.

Основной довод защиты шага Президента на пресс-конференции был: «главное — остановить рост преступности». Заверений о том, что тоталитаризм нам не грозит. Сообщалось о создании комиссии, которая разработает и представит в ближайшее время структуру, штаты и проект Положения о МБВД РСФСР с выделением в отдельное направление службы, обеспечивающей государственную безопасность.[657]

«Оба генерала в своих мнениях оказались единодушны: создание МБВД неожиданностью не было, вопрос прорабатывался на различных уровнях с учетом мирового и отечественного опыта».[658] Но остается не ясным, как после длительной проработке оказались еще не подготовлены структура и проект положения о «монстре». А это свидетельствует не о длительности, а о скороспелости.

«Давайте посмотрим, — говорил Виктор Баранников, — в милиции шла борьба с организованной преступностью, в КГБ — борьба с организованной преступностью. Словно у нас в стране действуют два типа организаторов преступных сообществ. Это же нелепица!». Он же следующим образом объяснял участие КГБ в борьбе с оргпреступностью: «Просто его руководители почувствовали: рано или поздно их спросят за конкретные результаты, за то реальное, что сделано в интересах государства. А что ответить? Вспомним достижения «политических» главков? Или 6-го — «охранявшего» экономику, когда она нуждалась не в охране, а в коренной реконструкции. Борьбой с инакомыслием в политике и экономике не отчитаешься. Вот и понадобилась преступность. Вспомните, как Крючков объявил борьбу с саботажем, и за двое суток чекисты нашли огромные материальные ценности… на складах. Прости, а где им, интересно, еще находится? Ценности эти были якобы укрыты мафией. Люди, далекие от проблем преступности, возможно, и поверили, что КГБ бросил свою мощь на защиту граждан. А милицейские профессионалы смеялись. В любом УВД таких примеров — мешками. Просто времени говорить об этом с экрана ТВ катастрофически не хватает: нас захлестывал вал новых преступлений».[659]

Вспомнить объявления Крючкова, конечно, можно, но можно и не забыть слова самого Баранникова и вспомнить их, когда речь пойдет о событиях 1992–1993 годов. Мы еще поговорим на эту тему.

3.4.8. Далеко не все приняли с согласием доводы сторонников МБВД о необходимости объединения как способе борьбы с организованной преступностью. Вот что, например, писал Александр Стегалов: «Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что подкупить одну структуру гораздо проще чем две, не только по финансовым соображениям: до сих пор сотрудники местных ОРБ и отделов «ОП» через свою агентуру так или иначе, но контролировали друг друга».[660]

Как некоторые любят сталкивать спецслужбы и называть это взаимным контролем. Почему же сама спецслужба через систему собственной безопасности не могла выявлять отдельных преступников в своих рядах? Ведь такие люди обычно действуют в одиночку или небольшими группами и для их выявления вовсе не нужна другая спецслужба.

Впрочем, доводы сторонников объединения были не лучше. Газета «Правда» за 25 декабря 1991 года оценила доводы высокопоставленных чиновников следующим образом: «…Честно говоря, аргументы в защиту нового образования показались малоубедительными».

А тем временем, пока шли споры, разваливалась система противодействия преступности. На пресс-конференции было сообщено, что группа «Альфа» как таковая прекратила свое существование.[661]

3.4.9. Особенно против объединения были в органах государственной безопасности. Они понимали, что численно менты (которых больше в десяток раз) просто подавят чекистов (особенно при начальнике из МВД). Чекисты, во-первых, не были готовы к такому усиленному внутреннему противостоянию, а, во-вторых, не хотели терять своего привилегированного положения.

Новоиспеченный министр МБВД сразу стал пытаться налаживать контакты с новыми подчиненными. Он ездил на Лубянку, где встречался как с сочувствующими, так и с непримиримыми, представил им своего нового заместителя по бывшей линии госбезопасности Анатолий Олейникова. Он также нанес визит и в кабинет экс-директора АФБ. После этого разговора Иваненко, по рассказам сослуживцев вышел бледным и объявил сотрудникам, что он уезжает в отпуск, в Сибирь, смотреть на новорожденную внучку. [662]

По словам московского корреспондента радио «Свобода» Марка Дейча: «…Баранников собрал руководящий состав МВД СССР и РСФСР, Межреспубликанскую службу безопасности и Агентства федеральной безопасности. На этом совещании Баранников выступил весьма решительно. В частности, он сказал: «Народу надоела перестройка. Только вооруженные отряды смогут обеспечить успех реформ… Я разберусь с тем лобби, которое противодействует слиянию и выполнению указа президента».[663] Круто говорит министр, он так и не понял, что времена не те. Хотя, еще нужно проверить, а говорил ли он так? Или его слова перевирают недоброжелатели.

О том, что наибольшие сложности в процессе объединения представляют именно сотрудники госбезопасности видно также из «Обращения к личному составу органов безопасности и внутренних дел, военнослужащим внутренних войск Российской Федерации», подписанным В. Баранниковым 23 декабря 1991 года. Сразу после обоснования необходимости создания «МБВД пошло заверение: «Надо особо подчеркнуть, что речь не идет о механическом слиянии служб и подразделений. В ходе формирования нового министерства и его органов будут максимально конкретно определены зоны ответственности каждого подразделения, четко разграничены функциональные обязанности их сотрудников.

В отдельное направление выделяется служба, обеспечивающая государственную безопасность РСФСР. Штат этой службы разрабатывается с учетом необходимости повысить уровень контрразведывательной деятельности, усилить борьбы с преступлениями, расследование которых отнесено к ведению органов безопасности».[664]

С сотрудниками Министерства безопасности и внутренних дел встретился Президент РФ, который буквально накануне имел обстоятельную беседу с руководящим составом Службы внешней разведки.[665]

3.4.10. Но все было напрасно. Чекисты стояли крепко, гораздо крепче, чем в августе 1991 года они боролись с демократами. Еженедельник «Коммерсантъ» вскоре после появления Указа Президента писал, что Виктор Иваненко, узнав об указе, пригрозил сотрудникам подать в отставку. Чуть позже тот же еженедельник привел слова Иваненко о том, что он неожиданную опалу переживает стоически, на разговоры к президенту не напрашивается, а просто дожидается своей участи. «В КГБ я привык к трудностям. Я боролся всю жизнь», — заявил Виктор Валентинович.[666]

Кстати, позже мелькнула следующая информация: «Еще в декабре девяноста первого года руководитель российского КГБ Виктор Иваненко передал на самый верх материалы, свидетельствующие о нечистоплотности и Баранникова, и Дунаева. Иваненко это стоило карьеры».[667] Личный фактор часто играет основную роль в кадровых перемещениях.

Уже вскоре после начала споров об МБВД, дело перешло на личности. Точнее на одну личность. «По мнению одного из российских министров, «структура МБВД придумана под конкретную личность Баранникова», хотя попал он в фавор достаточно неожиданно для всех: ранее Ельцин в личных симпатиях к Баранникову замечен не был. По словам министров, Баранников все время своей министерской деятельности подчеркнуто держался в тени, на госсоветах больше молчал и слушал».[668]

«В порядке частной инициативы были предприняты попытки чекистского расследования прошлого Баранникова. Оно оказалось чистым, правда, выяснилось, что в октябре Баранников отдыхал вместе с Ельциным (с женами) и даже часто бывал с президентом России на даче и в бане (без жен), что, однако, по общему мнению чекистов, Баранникова вовсе не порочит».[669] Но были и другие данные, которые позже озвучил небезызвестный генерал Стерлигов.

3.4.11. Как уже говорилось, 26 декабря ВС РСФСР «предложил президенту Ельцину отменить» свой указ об объединении ГБ и МВД в одно ведомство. На заседание депутаты пригласили экс-директора АФБ Виктора Иваненко и министра МБВД Виктора Баранникова. Последнего осудили как единственного сторонника указа.

В российском парламенте к объяснительному докладу Виктора Баранникова отнеслись так сурово, что министр МБВД краснел, пил воду и путал буквы в словах, назвав инакомыслящих «икономыслящими». Наконец, министра заклеймили «идейным вдохновителем указа», и он выслушал от Хасбулатова совет «не отпираться». 197 голосами против одного парламент постановил «предложить президенту России отменить Указ об образовании МБВД». Парламентарии сочли его совершенно неудовлетворенным юридически: он противоречит действующему Закону о милиции, принятому в первом чтении Закону о безопасности и постановлениям правительства о слиянии АФБ РСФСР с МСБ и МВД РСФСР И МВД СССР. По существу же депутатов не устроила сама идея слияния двух структур, так как в этом случае милиционеры и чекисты не смогут, как прежде, заниматься взаимными разоблачениями, а значит — и контролировать друг друга.[670]

Как эта идея о взаимном контроле была тогда популярной!

3.4.12. Возникла, и вероятно, была заинтересованными силами инициирована компания противодействия среди сотрудников госбезопасности. «…На имя Ельцина, Хасбулатова и руководителя АФБ Иваненко поступают телеграммы протеста и выписки из решений офицерских собраний сотрудников региональных подразделений агентства: из Южно-Сахалинска, Екатеринбурга, Читы, Ижевска, Архангельска, Кызыла и т. д. Автор настоящей книги служил тогда в управлении АФБ по Красноярскому краю и помнит аналогичное собрание своего коллектива. Идея проведения такого собрания шла от руководства управления и, вероятно, из Москвы.

Суть протеста в следующем: чекисты не без основания полагают, что монополизация органов внутренних дел и госбезопасности может привести к воссозданию карательной системы образца НКВД и развалу сложившейся системы агентурного обеспечения контрразведки и борьбы с оргпреступностью».[671]

Свои сомнения в целесообразности реорганизации органов внутренних дел и безопасности выразили в обращении к Президенту России Борису Ельцину сотрудники управления Агентства федеральной безопасности по Хабаровскому краю. Они считали, что «предстоящее слияние не только не укрепит, а, напротив, приведет к размыванию и ослаблению всей системы безопасности России». [672]

Собрание офицеров Агентства федеральной безопасности Башкирской ССР выразило резко негативное отношение к Указу Б.Н. Ельцина об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР. В письме, направленном в Верховный Совет РСФСР, башкирские чекисты утверждали, что создание нового ведомства в условиях развития демократии и становления правового государства чревато возвратом к тоталитаризму, к зловещей памяти временам вождя народов, к 1937 году, к НКВД.[673]

Владимир Рубанов, начальник аналитической службы бывшего МСБ, считал, что соперничество «элитарных» (КГБ) и «обычных» (МВД) спецслужб в оперработе традиционно и неизбежно «для любой цивилизованной страны». Сводить их под одну крышу невыгодно, и нигде в мире так не делают. Чекисты-оптимисты надеялись, что последствия такого объединения (кадровая война, взаимное вредительство в оперработе, рост коррумпированности) скажутся уже к лету, и Ельцин поймет свою ошибку.[674]

Газета «Труд» впоследствии через месяц написала: «Один существенный результат слияния очевиден: широко разрекламированная в печати, но по существу едва начавшаяся борьба с организованной преступностью почти полностью парализована. Целый месяц на Лубянке, на Октябрьской площади и улице Огарева озабоченные сотрудники в курилках часами судачили о своей судьбе. Ни у кого не было уверенности в будущем. У мафии, судя по всему, такая уверенность есть».[675] Вот это точно. Кто же думает о преступности, когда делят кресла?

Были и комичные случаи. «Известия» за 28 декабря поместили заметку под заголовком «МБВД начинается с… перестрелки». Сообщалось: «На улице 45-я линия в Ростове-на-Дону раздались выстрелы. Выяснилось, что майор линейной милиции станции Ростов-Главный ставил после работу у дома машину. А к нему «прицепились какие-то четыре дурака». Он открыл огонь из штатного оружия. Сделал четыре выстрела. Одного ранил. А раненный оказался… работник управления КГБ». Впрочем, это смех сквозь слезы.

3.4.13. Но, похоже, иногда было не до смеха. По сведениям еженедельника «Коммерсантъ» за первую неделю после принятия указа Ельцина «чекисты начали уничтожать все свои оперативные наработки компромата на высшие милицейские чины, хотя распоряжений руководства на этот счет не было. Информаторы объясняли это чувством самосохранения чекистов, которые иначе не могут войти в объединенное ведомство. По мнению экспертов «Ъ» в ГБ, с отменой объединения восстановить все уничтоженное вряд ли удастся».

Писали: «Сотрудники госбезопасности опасаются, что слияние ведомств приведет к объединению их информационных систем и материалов, в том числе касающихся высокопоставленных государственных деятелей, замеченных в коррупции.

На днях радиостанция Би-Би-СИ процитировала выступление известного советского журналиста, который сказал, что более 300 дел, заведенных на милицейский генералитет, отныне переходят в ведение министра МБВД Баранникова. Есть мнение, что он может попытаться таким образом изъять компромат на своих приближенных. Только в прошлом году КГБ передало в прокуратуру оперативные материалы на 800 членов организованных преступных группировок, 190 из которых оказались сотрудниками МВД».[676]

«26 декабря по каналам ТАСС распространена информация о том, что создаваемое по Указу Президента России Министерство безопасности и внутренних дел России якобы «начало свою деятельность с уничтожения «компромата» на коррумпированные милицейские чины». Источник информации, как сказано в сообщении, — «один из сотрудников администрации Президента России»……

Информация об уничтожении досье на высшие чины МВД буквально взбудоражила журналистскую братию. Надо же сенсация сама шла в руки!

Начальник центра общественных связей МВД РСФСР В. Янченков сообщил, что дела такие, безусловно, имеются и не только на высокопоставленных милицейских чинов, а и на весьма влиятельных политиков. Информацию ТАСС Владимир Александрович опроверг, сказав, что у него нет оснований не доверять начальникам пресс-служб МСБ и АФБ, которые заверили его в абсолютной нелепице подобного. Но при этом отметил великую путаницу, царящую ныне в ликвидируемых структурах и несформированность новых.

Замначальника пресс-центра ликвидируемого МСБ В. Масленников подтвердил существование досье на политиков демократической волны. Что-либо конкретное он сообщить отказался, сообщив, что досье готовятся к передаче новым структурам».[677]

По официальным каналам сообщалось, что в связи с информацией ТАСС в МБВД РФ было проведено совещание с участие с участием ответственных работников ЦОС бывших межреспубликанской службы безопасности СССР и Агентства федеральной безопасности. Было однозначно заявлено, что данная информация ТАСС не соответствует действительности а «корреспондент, к сожалению, стал жертвой продуманной дезинформации со стороны тех, кто заинтересован в расколе между двумя правоохранительными структурами».[678]

Начальник Центра общественных связей бывшего КГБ СССР генерал Александр Карбаинов назвал вымыслом информацию корреспондента ТАСС Сергей Олейника. И здесь он снова назвал цель этой «дезинформации» — «посеять разногласия между сотрудниками КГБ и МВД еще на стадии формирования их общего нового ведомства».[679]

Виктор Баранников в качестве министра БВД прямо назвал источник распространения слухов — структуры бывшего КГБ. И, что удивления не вызывает, отверг их достоверность.[680]

Впрочем, средства массовой информации высказывали сомнения всем этим доводам: «Ведомство госбезопасности прославилось и тем, — писала газета «Известия». — Что без зазрения совести нарушало любые запреты и законы. Да и по словам рядовых сотрудников КГБ в этом году уже имели место факты уничтожения папок с досье на различных не желательных лиц. Причем впопыхах пропадали и крайне ценные документы. В том числе на видных представителей организованной преступности».[681]

3.4.14. 29 декабря 1991 г. в воскресенье (!) в Москве прошло служебное совещание руководящих работников бывшего АФБ. На совещании «обсуждался вопрос формирования структур Министерства безопасности и внутренних дел России (МБВД). В нем участвовал первый заместитель министра БВД Анатолий Олейников, которому в новом правоохранительном образовании поручено курировать «блок ГБ».

По словам одного из участников совещания, контакт между А. Олейниковым и залом отсутствовал. Первый замминистра нажимал на то, что решение о создании МБВД принято потому, что «так надо» и что «пора бросить говорильню и начать работать». Он сразу заявил о том, что не ответит ни на один вопрос из зала, и слово свое сдержал. При этом А. Олейников старался не реагировать на колкости и едкие замечания с мест.

Главные тезисы выступления А. Олейникова, по словам сотрудника АФБ, участвовавшего в совещании, сводились к следующему:

— для успешного проведения реформ в России необходимы эффективные силовые структуры — армия и МБВД;

— Россия в будущем может стать членом НАТО. Поэтому потенциальным партнерам по блоку сейчас надо дать понять, что органы безопасности больше внимания будут уделять внутренним делам, а не внешним операциям;

— слияние милиции и ГБ на местах не будет».[682]

Марк Дейч, московский корреспондент радио «Свобода» написал: «29 декабря заместитель Бакатина генерал КГБ Олейников провел совещание руководящего состава, где заявил: «Мы будем вести себя жестко с теми, кто не хочет выполнять указ». И это несмотря на то, что решение Верховного Совета уже было известно, а из областных органов госбезопасности поступают телеграммы с протестами против слияния».

Александр Карбаинов (руководитель Центра общественных связей КГБ СССР), отвечая на вопросы корреспондента, после некоторого сомнения в целесообразности создания МБВД поддержал саму идею ради которой оно создается, заверил, что повторения репрессий НКВД не будет. «Если же говорить о моей личной позиции, — сказал он, — то думаю, что с учетом сложности социально-экономической ситуации и резкого ухудшения криминогенной обстановки шаг по объединению этих двух правоохранительных структур не только логически обоснован, но и необходим. Чтобы приостановить вал преступности, нужны в высшей степени скоординированные усилия, как органов госбезопасности, так и МВД, устранение мешающего делу параллелизма в работе, оптимальное использование имеющихся (не таких уж огромных, как порой представляется) сил и особенно оперативно-технических средств».[683]

«Между тем, по имеющейся у сотрудников АФБ информации, руководство МБВД… спешно формирует рабочие бригады для командирования в различные части России. Они состоят из «милицейского ядра», к которому добавляется один сотрудник ГБ……

Из 18 членов комиссии по подготовке структуры МБВД только один представляет АФБ, в то время как от МСБ туда включены 4 человека. Из 6 человек, входящих в техническую группу, — пятеро из МСБ. В группе по разработке структуры Службы государственной безопасности МБВД из 36 членов только 15 сотрудников АФБ».[684]

3.4.15. По Москве шли слухи, что после слияния спецслужб и милиции в единое Министерство безопасности и внутренних дел России бывшие сотрудники российских органов госбезопасности начали в массовом порядке увольняться. В газету «Известия» из Центра общественных связей бывшего МСБ (Межреспубликанская служба безопасности) пришло официальное разъяснение на этот счет. Газета 11 января 1992 года дословно (с чего бы это такая щепетильность? «Российская газета» за 10 января просто коротко опровергла это) процитировала его: «По сведениям, полученным в Главном управлении по работе с личным составом бывшего Агентства федеральной безопасности России, информация о массовой подаче сотрудниками заявления об уходе не соответствует действительности. Напротив, в последнее время наблюдается заметное снижение количества рапортов об увольнении по собственному желанию по сравнению с предшествующим изданию Указа периодом».

А вот по сведениям газеты «Московские новости»: «…Около десяти законспирированных агентов только на минувшей неделе обратились в Московское управление Агентства федеральной безопасности России с просьбой уничтожить в их присутствии документы о сотрудничестве с КГБ. Причина — нестабильность политической ситуации и полная неясность с судьбой бывшей госбезопасности. Паломничество агентов началось, когда два ведомства указом Ельцина слились в одно — МБВД. По мнению сотрудников АФБ, их источники информации опасались расшифровки по вполне понятным причинам: после передачи определенных сведений лицам, против которых работала агентура, — преступникам, коррумпированным государственным и милицейским чиновникам — не исключены случаи физического устранения раскрытых агентов. По словам сотрудника Московского управления АФБ России Александра Степанчикова, поработавшего по федорчуковскому призыву в органах МВД, доступ к информационным банкам милиции проще, нежели в службах безопасности. Ясно, почему агенты опасались утечки информации в новом ведомстве. Если к этому добавить, что, по сведениям спецслужб, до 80 процентов преступных группировок имеют устойчивые контакты с коррумпированными милицейскими чиновниками, то опасения законспирированных источников становятся понятными. Ведь только по материалам бывшего КГБ за последних 4 года было осуждено более 380 сотрудников органов внутренних дел, уволено свыше 2300».[685]

3.4.16. Газета «Правда» опубликовала статью «Атака на Указ», подписанную тремя офицерами милиции, в которой излагалась своя версия резкого отрицания сотрудниками госбезопасности идеи объединения с органами внутренних дел. Авторы, в частности, писали: «…На наш взгляд, все предпринимаемые попытки реформировать КГБ, в том числе и после августовского путча, носили по существу косметический характер и не тронули глубинных пластов тотального политического сыска, десятилетиями существовавшего в нашем обществе…

Надо знать истинные возможности КГБ и запас прочности этого монстра, который настойчиво внедрялся во все сферы государства, экономики, общественных организаций. Все это продолжало функционировать (и продолжает сегодня) по отработанным схемам…..

Органы КГБ формировались в качестве элитарной службы. Признанные охранять интересы партократов, они не испытывали нужды ни в чем. Техника — самая современная, научные разработки — мирового уровня служебные помещения — пожалуйста. И вдруг подобная элитарность начинает совмещаться с «ментами» усталыми и издерганными, не всегда отглаженными и причесанными, раскрывающими убийства и разбои, выходящими на задержание вооруженных бандитов, мерзнущими на дорогах в далеких от элитарности валенках и тулупах (ничего другого государство им не предоставило).

И вот с такими — в один строй? Это выше понимания элитарных офицеров КГБ. Они, конечно, знают, что и сейчас им не придется заниматься «грязным» милицейским делом, но сама мысль оказаться в одной компании, в рамках одного министерства — ужасна.

КГБ — корпоративная организация, которая никогда не отчитывалась перед народом и государством за результаты своего труда….

Неужели бывшему КГБ придется тоже открыто сообщить, что тысячи их сотрудников за год не выявили и не разоблачили ни одного шпиона?! Что число уголовных дел на контрабандистов невелико, а за рубежом открываются сотни магазинов, где торгуют нашими культурными и историческими ценностями?!

В понимании славных комитетчиков этого допустить нельзя. Иначе их имидж может серьезно «подмокнуть», и народ чего доброго узнает, что кроме «информирования» бывших партийных инстанций и доложить им особо нечего.

Есть иные соображения. Боязнь за кресло, потеря престижной должности, уход на пенсию давно отслуживших все разумные сроки, но не спешащих на заслуженный отдых, беспокойство ряда высокопоставленных лиц возможной огласки их тесных связей с ГБ в новых условиях».[686]

3.4.17. Однако, когда разгорелись баталии в средствах массовой информации, 2 января 1992 года в своей постоянной резиденции в Москве начал работу Конституционный суд Российской Федерации. На первом заседании шла подготовка к рассмотрению вопроса о конституционности Указа Президента Российской Федерации «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР». Само слушание было назначено на 14 января. По словам председателя Конституционного суда Валерия Зорькина разбирательство этого острого и спорного вопроса пройдет максимально открыто.

Газета «Правда» за 16 января 1992 года сообщила: «Во вторник 14 января состоялось первое в истории России заседание Конституционного суда республики. Новорожденный синклит выбрал для своего дебюта орешек, который мог оказаться ему не по зубам. И верно: судьям предстояло рассмотреть ходатайство группы народных депутатов Российской Федерации о соответствии Конституции Указа Б. Ельцина от 19 декабря об образовании Министерства безопасности и внутренних дел».

«Вообще-то, надо сказать, — писала газета «Правда», — что защитники президентского указа вели себя на заседании как люди, для которых исход дела секрета не представлял. Отсюда и некоторая вялость их выступлений, печать известной обреченности: мы, мол, обязаны отстаивать это решение, хотя и понимаем, что оно не совсем того…».[687]

«От имени Президента ответ на суде держал советник по правовым вопросам С.М. Шахрай. Скажем прямо, — сообщила «Советская Россия», — он выбрал не самую лучшую линию защиты: сначала высказал мелкие придирки — подписи не на месте, нет ссылки на статью… И потребовал слушание дела отложить. Суд, естественно, такое ходатайство отклонил. Затем со свойственной ему бесцеремонностью стал обвинять суд в предвзятости, учить судей правилам процедуры».[688]

По другой информации сам Президент направил в адрес суда ходатайство с просьбой отложить слушание дела.[689]

Валерий Руднев («Известия») счел нужным отметить, что первым заместителям министра БВД В. Ерину и А. Олейникову «высокая конституционная материя была не по силам: объяснения они давали, только опираясь на свой практический опыт работы в органах».[690]

Интересно выступление Виктора Иваненко, который сообщил о полной неожиданности президентского указа для него. О том, что он до сих пор числится руководителем АФБ и по желанию В. Баранникова с 26 декабря находится в отпуске.

«…На суде были заслушаны эксперты — ученые-юристы и свидетели. Особый интерес у присутствующих вызвало выступление генерального директора Агентства федеральной безопасности Виктора Иваненко, который заверил высокий суд, что ни в каких структурах АФБ Указ о слиянии не прорабатывался и ни один сотрудник агентства проекта указа не видел. То есть опять, сделал вывод свидетель, глобальные реформы проводятся в отсутствие концепции и правовой базы…..

В ходе слушания выяснилось, что указ не рассматривался не только в АФБ, но и в правительстве. И не только не рассматривался, но и известен не был — до такой степени, что в день выхода указа правительство направило в АФБ и МВД документы, противоречащие Указу о слиянии».[691]

Среди активных противников указа на Конституционном суде выступал народный депутат России, он же начальник УАФБ РФ по Красноярскому краю А.Е. Сафонов. Корреспондент спросил у него как он поступит, если суд все-таки примет решение согласиться с указом. В ответ Сафонов вспомнил историю одного старого сотрудника НКВД, который в результате доноса был резко понижен в должности, но из органов не ушел, заявив, что готов даже портянки стирать.[692]

Судебный процесс был похож на стирку грязного белья. Газета «Советская Россия» прокомментировала: «Выходит, единственным инициатором этого указа был по существу министр внутренних дел В.П. Баранников. И этого оказалось достаточно… Не хочешь, а задумаешься: насколько же легко подчиненные Президента относятся к подготовке ответственных решений.

Из пелены занудной демагогии о необходимости усиления борьбы с преступностью, как шило из мешка, вылезла и подлинная цель этого указа: первым же шагом вновь созданного министерства стал комплекс мер по борьбе со стихийными выступлениями трудящихся, вызванными либерализацией цен».[693]

Все 13 конституционных судей единогласно признали Указ Президента не отвечающим требованиям Конституции.

Сергей Шахрай как мог защищал поверженную позицию Президента РФ. По его мнению, решение Конституционного Суда еще не означает, что указ перестал действовать. Он высказал сожаление о том, что суд вопреки ожиданиям вынес не юридическое, а политическое, с его точки зрения, решение. «Суд так и не была названа ни одна статья Конституции, которая была бы нарушена», — подчеркнул Сергей Михайлович.[694]

Уже после заседания Суда Валентин Зорькин рассказывал: «Суд изучает документы МБВД, которые не были нам представлены в срок. Тема ответственности должностных лиц нами не закрыта.[695] «Комсомольская правда» за 15 января 1992 года после информации о решении Конституционного суда, также сообщила: Конституционность действий должностных лиц в связи с Указом N 289 от 19 декабря 1991 года будет рассмотрена дополнительно». А пока, если верить еженедельнику «Гласность» «до сих пор не удалось установить, кто готовил указ… Не исключено, что суд в ближайшее время рассмотрит вопрос о неконституционности деятельности должностных лиц. Поименно никто не называется, но, по мнению экспертов, речь идет о том же Викторе Баранникове и Сергее Шахрае».[696]

Отвечать, разумеется, никто не стал, так и замяли это обстоятельство. Выступающие в Конституционном суде два заместителя министра БВД В. Ерин и А. Олейников на вопрос о том, кто готовил указ, ответили уклончиво.[697]

Дифирамбы в адрес Конституционного суда последовали сразу же. «Свободные, независимые действия Конституционного суда свидетельствуют о том, что в нашем обществе, привыкшем к неподсудности и полной бесконтрольности верховной власти, появился орган, который может дать этой власти квалифицированную, компетентную оценку. Это уже не мало. Людям, изуверившимся в том, что мы когда-нибудь придем к нормальной жизни, уставшим под бременем утрат и потерь, я бы сказал — смотрите, в нашей жизни есть первые обретения. Конституционный суд, несомненно, одно из них».[698]

Так Конституционный суд при помощи скандала об объединении сделал себе рекламу. Что не скажешь о Президенте.

«Кажется, — писала газета «Труд», — окружение Президента России снова крупно подвело его. По сути дела Конституционный суд предотвратил очередной грандиозный эксперимент, кулуарно затевавшийся над всеми нами. На сей раз туча прошла стороной. Но радоваться не хочется. Мы по-прежнему остаемся заложниками чьей-то некомпетентности».[699] Ну, окружение еще не раз будет заводить Президента в далекие места. Однако, не будем отвлекаться от темы.

Борьба вокруг решения Конституционного суда продолжалась и после самого суда. Но это были арьергардные бои. Вот, например, как писала газета «Известия» об одном из таких эпизодов борьбы в Верховном Совете Российской Федерации: «В ходе экономических дебатов неожиданно слово попросил председатель Конституционного суда России В. Зорькин. В своем коротком выступлении он заявил протест по поводу интервью «Российской газете» Госсоветника России по правовой политике С. Шахрая, назвавшего отмену Указа Б. Ельцина о создании МБВД решением политическим, а не юридическим. В. Зорькин высказался, что подобный комментарий неправомерен и заявил, что суд оставляет за собой право возбуждать дела о порядке и правомерности деятельности высших должностных лиц.

С. Шахрай выступил с официальным заявлением, в котором отмечено, что будут приняты все меры для безусловного выполнения решения суда, но что попытки встать в оппозицию к Президенту со стороны некоторых должностных лиц представляют сегодня большую опасность. Р. Хасбулатов отреагировал мгновенно: «Вы что же, теперь еще и цензор над Конституционным судом? Закон должен быть одинаков для всех. Даже — для Шахрая».[700] Тогдашний председатель парламента страны умел говорить красиво.

Шахраевская аргументация была повторена в сообщении Службы государственного советника Российской Федерации, поступившем на имя главного редактора «Российской газеты» и опубликованной 20 января 1992 года.

А 4 февраля 1992 года Конституционный суд принял решение «По вопросу об опубликовании в «Российской газете» официальных материалов Конституционного Суда РСФСР», в соответствие с которым главный редактор был оштрафован на сумму 500 рублей за неуважение к Конституционному Суду и не явку в Суд».[701]

А что же Президент? «…Нам стало известно, — сообщила газета «Известия», — что Борис Ельцин, узнав о решении Конституционного суда, приказал своим советникам в течение суток найти выход из положения».[702]

3.4.18. Сам Президент России, как стало вскоре известно, спокойно отнесся к отмене указа. По словам Р. Хасбулатова, он сказал примерно следующее: «Мы же сами сражались за то, чтобы Конституционный суд был избран. Ну, а раз он избран — надо подчиняться его решениям».[703] И в самом деле, что беспокоится. В конце — концов, не так это важно объединены ли спецслужбы в один кулак (читай — ведомство) или всеми пальцами руководит все равно один человек — Президент страны.

15 января был подписан указ Президента РФ об освобождении Бакатина, Иваненко, Дунаева и Баранникова от их должностей. И в тот же день подписан указ о назначении Баранникова В.П. генеральным директором Агентства федеральной безопасности Российской Федерации, министром РФ, а Ерин В.Ф. назначался министром внутренних дел РФ. Баранникову также предписывалось в двухнедельный срок внести предложения о реорганизации АФБ.

Не все оценивали реакцию Президента как положительную. Вот, например, что писал А. Цопов: «Однако через день Президент России подписал Указ о назначении бывшего руководителя МВД СССР Виктора Баранникова и его первого заместителя Виктора Ерина главами Министерства федеральной безопасности и МВД России соответственно. Таким образом, по мнению наблюдателей, в ход был пущен принцип поговорки «не мытьем, так катаньем», и определенное объединение двух ведомств все же произошло. При этом у ряда экспертов вызвала недоумение необходимость назначения шефом МФБ человека «от милиции», хотя и безусловно преданного президенту».[704]

Последнее замечание невольно наводит на другую поговорку: от любви до ненависти — один шаг. Но пока этот шаг еще не сделан. И Виктор Баранников выглядит как преданный ельцинист. Тот же Цопов добавляет: «Специалисты также обратили внимание на один переход из системы внутренних дел в структуру органов безопасности, что практически и означает слияние этих структур».[705]

Насчет слияния — это слишком. Но вот, что впервые начальником над госбезопасностью стал бывший милиционер — это да. Бакатин не в счет, он был просто партаппаратчик. Раньше было наоборот. Но времена меняются.

Писали: «Спецслужбу, вероятнее всего, назовут Министерством безопасности России (МБР) без слова «государственной», чтобы, наверное, не вызывать в народе темных ассоциаций с МГБ».[706] Откуда прессе стало это известно!? Да же эту «тайну» в стране не удавалось сохранить.

3.4.19. 18 января Баранников въехал в кабинет бывшего председателя КГБ. «Московские новости» отметили: «Второй раз за последние пять месяцев бывший министр внутренних дел СССР становится шефом службы безопасности. В отличие от Вадима Бакатина на сей раз главным чекистом назначен профессиональный милиционер. Вариантов-то, в общем, немного: или милицизация гэбэ или гэбизация милиционера».[707]

Многие другие ждали, что же будет дальше. «Я вот пока сижу в своем кабинете и формально считаюсь безработным, — говорил Олейников. — никаких предложений от Баранникова еще не поступало. И я не знаю, окажусь ли я на этой работе».[708] Уж, не в связи ли с неудачей в уговорах чекистов пострадал Олейников?

Что же с Иваненко? «Я не вписался в команду Ельцина», — скажет он позже журналистам. Он и не мог вписаться, даже если бы очень этого захотел, — слишком принципиален для той команды, всегда имеет собственное мнение и отстаивает его до конца…..

Формально Иваненко был уволен в связи с ликвидацией штатной единицы, фактически — потому, что был против «чеченской революции», поддержанной Москвой, против ввода в Чечне чрезвычайного положения»,[709] — так звучит одна из версий увольнения.

Виктор Иваненко, судя по всему, быстро нашел для себя место работы в коммерческой структуре. Но средства массовой информации оставили его без внимания. Журналист Елена Дмитриева поведала со слов супруги бывшего первого российского «чекиста», что отставку он переживал тяжело и успокоился не сразу. На вопрос о возможности прослушивания его телефона ответил: «Если кому-то интересна моя частная жизнь, пусть слушают. К тому же после выхода закона об оперативно-розыскной работе это стало непростой проблемой».[710]

Вадим Бакатин, вспоминая то время, рассказал: «Я благодарен академику Шаталину, он поступил по отношению ко мне в высшей степени добропорядочно: принял меня на работу в свой фонд экономических и социальных реформ в самый тяжелый момент жизни, когда меня пытались представить как американского агента, таскали в прокуратуру с объяснениями о деятельности в КГБ.

Фонд реформ — это небольшой научно-исследовательский институт, занятый анализом социальных и экономических проблем, где мне предоставлена полная свобода мысли и действия….

Не могу освободиться от сознания того, что многое, чем заняты мы сейчас: наши анализы, справки, рекомендации, никому не нужно».[711]

3.4.20. Так кончилась недолгая история очередного объединения ментов с чекистами. Она показала, что бороться с ельцинскими указами можно. А это уже было началом подрыва авторитета президентской власти. Дружное объединение депутатов, демократов, судей, чекистов и прочих осилило президента с его парой защитников. Казалось бы, частный случай, но он был показателен.

Конституционный суд смог показать себя влиятельной силой. А 48-летний Валентин Зорькин в беседе с корреспондентом предсказывал себе долгую судейскую карьеру, ведь члены Конституционного суда уходят на пенсию только по достижению 65 лет.[712] Он несколько просчитался, и это станет ясно через полтора года. Председателя понизят до рядового члена. Но еще через несколько лет его снова выберут председателем

Так были заложены основы будущего противостояния Президента и Парламента. Это внушило некоторым депутатам мысль о возможности уступок со стороны Президента. Разумеется, были и другие основания и более веские, но одним из первых было противостояние по поводу судьбы бывшего КГБ.

3.5. Душа нарастопашку

3.5.1. Пока госбезопасность пытались скрестить с милицией, продолжался начатый в конце августа 1991 года процесс разглашения секретной информации. А секретность является одним из признаков (хотя и менее всего заметных) суверенности государства, его права иметь и защищать свои секреты.

«Сначала в коридорах Верховного Совета, а затем и в газете «Московские новости» были распространены полные тексты шифротелеграмм, которые рассылались КГБ в территориальные органы. Для людей непосвященных в этом не было ничего существенного, но профессионалы хватались за голову — это было вопиющим фактом. Полный текст давал возможность при известных обстоятельствах взломать шифры, которые охранялись как зеница ока».[713]

«Уже 24 августа 1991 года, то есть в первый же день после подавления ГКЧП, вышел указ Президента Бориса Ельцина о передаче архивов КГБ… на государственное хранение. Ни отечественная, ни мировая практика хранения документов спецслужб таких широких жестов не знала….

Раскрыть архивы спецслужб для доступа всякому — это, значит, похоронить саму спецслужбу, а с ней и государственную безопасность. Ведь там десятилетиями наработанные специфические формы и методы деятельности спецслужбы, сведения о которых десятилетиями мечтало заполучить ЦРУ»,[714] — так написал один из старших офицеров госбезопасности.

Обратимся к сидящему тогда в следственном изоляторе Владимиру Крючкову. Он писал: «После августовских событий в средствах массовой информации были опубликованы многочисленные документы Комитета госбезопасности, его органов на местах, которым в период их подготовки были присвоены грифы «Совершенно секретно», а то и высший гриф — «Особой важности». В печати появились доклады органов госбезопасности руководству страны и отдельных республик по самым различным вопросам. Были преданы гласности сведения, полученные в результате разведывательных и контрразведывательных операций. Под удар поставлены ценные источники, люди, помогавшие нашей стране. Практика беспрецедентная».[715]

Экс-председателю КГБ СССР, прослужившему столь долго в системе, где секретное делопроизводство было доведено до совершенства (кое-где даже абсурдного совершенства{245}) было трудно понять, как можно так развалить это порядок обращения с секретами. Следует отметить, что господин Крючков возмущается раскрытием собственных тайн госбезопасности. Но ведь эта структура сама должны обеспечивать сохранность государственной тайны в иных всех организациях. Представляете, сколько секретов уплыло из других ведомств, если уж даже в госбезопасности их не всегда могли удержать.

Но и это еще не все. Крючков возмущается тем, что стало известно средствам массовой информации. Но ведь далеко не все разглашенные секреты разглашались через СМИ. О последних хоть можно узнать, что они разглашены, но о первых думают, что они все еще неизвестны и тщательно охраняли то, что уже стало достоянием других (чаще всего врагов или по терминологии того времени — конкурентов).

При этом, нет нужды говорить, что режим секретности в Советском Союзе был явно с перебарщиванием. Однако, из крайности в крайность бросаться ни только не серьезно, но и элементарно глупо.

3.5.2. То, что секреты потекли из страны, сообразили быстро все. Надо было что-то делать. Это понимали даже в окружении Ельцина. Но изобрести что-то «демократическое» не хватало времени и поэтому решили не изобретать велосипед. 14 января 1992 года Президент РФ подписал Указ «О защите государственных секретов Российской Федерации», которым предписал руководствоваться ранее принятыми нормативными актами, регламентирующими обеспечение защиты государственных секретов впредь до принятия новых законодательных актов.

Кстати сказать, данный указ — просто декларация, попытка кого-либо напугать или убедить. Ранее принятые акты никто не отменял и, следовательно, ими нужно руководствовать все равно вне зависимости от такого указа. Однако, похоже, что указ появился все-таки не напрасно.

Надо сказать, что сам этот указ понравился далеко не всем. В одном из номеров «Комсомольской правды» некий Ю. Сорокин написал: «Я бы сказал, что этот документ, родившийся в недрах аппарата, попросту нелеп, — очевидно, в силу нелепости, генетически присущей любому бюрократическому творчеству». Впрочем, тут же Ю. Сорокин допустил искаженный пересказ Указа.

3.5.3. Проблема охраны государственной тайны близко соприкасается с проблемами архивов. Длительное время в Советском Союзе господствующий в архивном деле была следующая точка зрения: «История архивного строительства в СССР — это воплощение ленинских идей централизации архивного дела». Вот что писала, например, З.В. Крайская в 1980 году: «Ленинский декрет от 1 июня 1918 г. является фундаментом, на котором построена ныне существующая система архивного управления в СССР. За минувшие шесть десятилетий архивные учреждения изменялись, расширились и углубились задачи, стоящие перед ними, расширился и Государственный архивный фонд, но все основные принципы, провозглашенные декретом, сохранили свое значение: принадлежность архивов государству — это основа современной системы архивных учреждений…».[716] Изменились времена и модным стало не хвались, а ругать Ленина В.И.{246}

Общественностью стали предлагаться различные варианты решение правовых проблем архивного дела.{247} Часто они были довольно радикальными. Разумеется, были и осторожные высказывания, призванные подходить к архивным проблемам не спеша. Профессор Б. Султанбеков (Казань) писал в газете «Правда»: «…При любой открытости архивы не должны стать местом удовлетворения мимолетного любопытства. Обращение к ним и особенно работа с подлинниками по некоторым фондам требуют всегда определенной профессиональной подготовки».[717]

3.5.4. Пока шли споры, материалы из архивов наиболее авантюристичные работники архивного фронта использовали для личных целей без наличия какого-либо разрешения. А Васька слушает, да ест.

В конце 80-х годов студент-заочник Московского историко-архивного института Дмитрий Юрасов начал читать публичные лекции в 12 крупнейших университетах США о механизме сталинского террора. Обширный материал для этого был подпольно взят в архиве Военной коллегии Верховного Суда СССР, в других советских архивах, где Юрасов работал архивариусом. За это он был уволен.[718] Так важная (даже с точки зрения возможной продажи) информация стала достоянием американцев. Для Юрасова это был способ заработать деньги и известность. «Его пример другим наука». После августа 1991 года доступ некоторых лиц в ранее недоступные архивы стал возможным.

Впрочем, архивы, похоже, не всегда открывали свои «тайны». Иногда, даже если об этом просили власть предержащие. Доктор исторических наук профессор полковник Р. Савушкин упомянул о прямом указании члена Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлева предоставлять информацию из архивов, которую последние делать не спешили.[719]

3.5.5. Следует вспомнить также обвинения в адрес органов госбезопасности, сотрудники которых якобы переправляли архивные материалы за рубеж еще до событий августа 1991 года. По словам председателя парламентской комиссии Верховного Совета РФ по архивам Д. Волкогонова, речь шла о документах управления внешней разведки КГБ, часть из которых неожиданно всплыла в Германии. В любом случае подобным действиям не может быть оправдания, считал Волкогонов.[720] С точки зрения интересов государства с этим следует согласиться. Но следует вспомнить и о роли самого Волкогонова.

3.5.6. Парламентская комиссия по передаче и приему архивов КПСС и КГБ (председатель Д. Волкогонов) предложила, чтобы передаче в государственный архив подлежали архивные материалы центрального и местных органов безопасности со сроком давности 15 и более лет. Исключение предусматривалось только для документов по тем направлениям деятельности КГБ, которые прекращены вследствие несоответствия новому законодательству и Конституции Российской Федерации. Эти — вплоть до самых «свежих» — вне зависимости от прошедшего времени. Зато все, связанное с действующей оперативно-агентурной системой, остается у ведомства, но, правда, не больше чем на 30 лет.[721]

Как будь-то в стране больше дел не было, как только заниматься архивами. Эта-то проблема никуда не убежит. Но нет, реформаторский зуд сидел во многих душах, коим хотелось проявить свои способности реформировать в различных сферах государственного управления.

Эксперт комиссии Никита Петров заверил, что передача архивов госбезопасности не означает, что исследователи автоматически получат доступ ко всем материалам. Предстоит еще разработать и принять определенный регламент использования и допуска к архивам КГБ.[722]

А тем временем на съезде Союза адвокатов была принята резолюция «О праве граждан Российской Федерации на свободное получение информации относительно их досье в архивах бывшего КГБ СССР». В резолюции отмечалось, что «предоставление гражданам России права на персональное ознакомление со своими досье в архивах службы безопасности соответствует правовому режиму свободы информации, принятому в развитых правовых государствах, и является важной гарантией прав и свобод человека».[723]

3.5.7. Ситуация резко изменилась после трех знаменитых дней существования ГКЧП и последующего распада Советского Союза. Новые российские власти, как в свое время сменившие Временное правительство большевики, были довольно охочи до раскрытия секретов прежней власти. На фоне недостатков предшественников всегда лучше выглядит новая власть. То, что при этом раскрываются так же и секреты страны мало беспокоило новых владельцев государства российского.

А кроме того, следует вспомнить что после августа 1991 года наступил полураспад государственных структур, и корыстные интересы отдельных чиновников стали рассматриваться ими гораздо выше государственных.

«Следует подчеркнуть, — писала «Юридическая газета», — что всю «перестройку» наше общество находится в таком состоянии, когда о безопасности страны, и в частности сохранении ее секретов и тайн, не заботятся ни само государство (в лице соответствующих органов), ни должностные лица и граждане, которые в силу различных причин стали обладателями конфиденциальных материалов. Получается так, будь то нет уже в России и других странах СНГ законов, предусматривающих уголовную, административную и иную ответственность за соответствующие деяния, что жизнь наша и нашего отечества закончилась, а посему не нужны стали нам ни безопасность, ни секреты и тайны».[724]

3.5.8. А. Прокопенко, заместитель председателя Комитета по делам архивов России сказал об архивных материалах: «…Нынче на рынке более дорогого товар, пожалуй, не найти»[725]. И так думали не только жители нашей страны. Профессор Корнелльского университета Нед Лебоу заявил в связи с новой ситуацией в архивной сфере: «Теперь это становится крупной проблемой и в самом Советском союзе, так как люди понимают, что они могут сделать хорошие деньги на продаже документов».[726]

«Комсомольская правда» сообщила: «Польша кровно заинтересована в покупке некоторых документов из архивов НКВД. Об этом говорится в заявлении директора главной комиссии по расследованию преступлений против польского народа сенатов Рышард Юшкевич. По его мнению, «трудная экономическая ситуация в СССР может стать причиной распродажи советскими властями архивов НКВД». Эти документы, будучи до сих пор недоступными, сейчас охотно покупаются американцами и немцами для пополнения документации».[727] Оказывается деньги можно делать даже на своей истории.

«Литературная газета» сообщила о том, что американской специалистке по советским архивам Патриции Кеннеди Гримстед помог августовский путч, когда архивы оказались в фокусе так называемого общественного внимания. Заместитель председателя Комитета по делам архивов России А. Прокопенко рассказывал о том времени: «…Жить бы архивистам тихо и незаметно еще многие лета, если бы не август. Оказались мы в эпицентре общественной жизни. Честно сказать, такого интереса к себе и такого напора не предполагали… Наверное, это нетерпение объясняется еще и тем, что часто не об истории в классическом смысле слова идет речь, а о нашей жизни, жизни каждого, его семьи, его родителей. Комитет по делам архивов напоминает деревянную крепостишку царского гарнизона времен Пугачева. Осаду уже держим кое-как, а через стены то тут, то там перемахивают самые ловкие и настойчивые».[728]

В прессе было сообщение, что Кембриджское академическое издательство «Чедвик-Хили» объявило о заключении контракта с российскими властями, в соответствии с которым весь партийный архив КПСС будет переснят на микрофильм, копии которых смогут приобрести национальные библиотеки и научно-исследовательские центры всех стран.[729]

«Среди ученых ходят слухи о том, — писала газета «Гардиан», — что некоторые не стесненные в средствах профессора уже побывали в Советском Союзе и скупили там груды документов, которые они планировали оставить у себя.

В этой игре одним из тайных действующих лиц, возможно, выступает ЦРУ. Хотя официально это не отличающееся откровенностью ведомство отрицает, что занимается скупкой печатных материалов в КГБ, те кто в последнее время побывал в Советском Союзе, сомневаются в этом и утверждают, что сотрудники американских разведслужб точно так же, как и все остальные, жаждут получить свою долю нового «золотого дна» в плане информации».[730] Заметим, что это писала солидная западная газета.

3.5.9. Не нужно думать, что в архивах хранились только дела давно минувших дней, преданье старины глубокой. Один из тех, кто имел доступ к архивам КПСС — Дмитрий Юрасов сказал, что там есть материалы на современных и известных отечественных политиков всех окрасок. Интересно отметить, что интервью с Д. Юрасовым помещено под заголовком «Компромат не желаете? Есть на любой вкус».[731]

Сообщалось, что на основание анализа архивных материалов, переданных службой внешней разведки американскому издательству «Краун», британский истории Джон Кастелло пришел к выводу о существовании ранее неизвестной резидентуры советской разведки в Великобритании.[732]

Появилась и Международная комиссия по изучению и обработке архивных материалов КГБ и партийных архивов — детище известного «антисоветчика» Владимира Буковского при участии Юрия Афанасьева, других известных и менее известных лиц. Содействие комиссии обещали Гуверовский университет в Стэнфорде и Центр по изучению всемирной истории при библиотеке конгресса США.[733]

Раскрываемые отечественные архивы использовались различного рода сенсаций. 29 января 1992 года газета «Известия» опубликовала статью «Сенсация из архивов КГБ: каждый третий итальянец, не вернувшийся с Восточного фронта, погиб в ГУЛАГе».

А раскрытие архивов госбезопасности (как впрочем, и других архивов) продолжалось. «Российская газета» за 15 июня 1992 года как бы мельком сообщила, что в Госархив Новосибирской области осуществляется работа по передаче части дел архива КГБ.

Впрочем, в то время, то и дело вспыхивали скандалы по поводу архивов органов госбезопасности. Председатель парламентской комиссии по передаче и приему архивов КПСС и КГБ Д. Волкогонов и его заместитель Р. Пихоя, председатель Роскомархива, обратились с письмом к Президенту РФ. Их тревожили участившиеся в последнее время в российской и зарубежной печати сообщения о «фактах продажи документов из архивов КПСС и КГБ различным зарубежным организациям». Там же были и такие строки: «Вместе с тем у нас есть неопровержимые данные о том, что официальными лицами из прежнего КГБ осуществлялась противоправная передача (продажа) государственных документов на Запад. Известны и конкретные лица, причастные к этим действиям…».[734]

Отдельные журналисты (например, Марина Рубанцева) публиковали статьи, в которых критиковали «традиционно послушный» органам госбезопасности Главархив, служащий «порочным структурам государства».[735] Почувствовав ситуацию, некоторые государственные чиновники в духе времени призывали журналистов (заигрывали с ними?) любым путем добывать информацию. Например, заместитель председателя Комитета по делам архивов России А. Прокопенко практически призвал к этому когда сказал, что не согласен с заявлением комиссии по архивам при президенте — о том, что публикация документов из архивов ЦК КПСС и КГБ, официально не представленных в СМИ, надлежит расценивать как преднамеренную политическую фальсификацию.[736] А ведь это прямой призыв не обращать внимание на Указ Президента РФ.

Дело в том, что 14 января 1992 года Президент РФ подписал Указ «О защите государственных секретов Российской Федерации», в котором предписывал руководствоваться ранее принятыми нормативными актами по вопросам защите госсекретов, впредь до издания новых законодательных актов. Впрочем, критиковали данный Указ многие, например, члены парламентской комиссии по передаче и приему архивов КПСС и КГБ.[737]

А.С. Прокопенко вообще был настроен явно решительно. «Когда я был директором особого архива, — рассказывал он, — то много работал с архивистами КГБ, и у меня сложилось впечатление, что об архиве КГБ никто ничего не знает, то есть нам выдавали только то, что они считали нужным. Вот и сейчас эта структура, если вы чувствуете, снова неведома для нас. Что там происходит и как будет происходить? И я боюсь за историческую часть, что мы ее всю не получим».[738]

Настаивал на передаче архивов органов госбезопасности небезызвестный в свои 24 года Дмитрий Юрасов.[739]

Более известный Ю.Н. Афанасьев возглавил созданную по решению московской власти Комиссию по архивам партии и КГБ Москвы и Московской области, придерживался мнения, что необходимо немедленно открыть абсолютно все дела, находящиеся в КГБ, вплоть до дел самих его сотрудников».[740] Вот какой любитель гласности!.

3.5.10. Впрочем, высказывались и прямо противоположные точки зрения. Юрист Валентин Капасов написал: «В последние годы я все больше убеждаюсь в том, что некоторые члены различных государственных и общественных комиссий, назначаемых высшими органами власти (раньше Союза ССР, а ныне — России), используют свое пребывание в них не столько для выполнения поручений того или иного органа, сколько для получения важной информации, например о деятельности КГБ. Некоторое время спустя эта информация, имеющая, как правило, совершенно секретный характер, становится достоянием отечественных и западных средств массовой информации».[741]

Пока шли жаркие споры о режиме деятельности архивов, пока растаскивались материалы, новых нормативных актов о деятельности архивов ждать пришлось долго.

3.6. Генерал Стерлигов ушел в политику

3.6.1. Примерно в тоже время, что и споры о МБВД, разгорался и другой скандал (вернее, серия маленьких скандальчиков), связанных с одним человеком — «героем» обороны «Белого дома» А. Стерлиговым. О его поведении в дни ГКЧП мы уже кое-что рассказывали (см. пункт 2.1.8. настоящей книги).

Ранее Александр Николаевич работал в управлении делами Совета Министров РСФСР при Иване Силаеве. Но не всем генерал от КГБ нравился. «Под давлением демократически настроенных министров, — писал о Стерлигове Олег Попцов, — был вынужден подать в отставку. При прощальной беседе премьер на всякий случай сказал: «Я против твоего ухода, но они настаивают». С этого момента непримиримый противник демократов и всего окружения Бориса Ельцина».[742]

Ну, обидно же, правда? Был так близко от вершины власти, а пришлось отойти.

Затем Стерлигов стал работать в аппарате вице-президента РСФСР А. Руцкого. Такое соседство двух свежеиспеченных генералов нравилось опять-таки далеко не всем.{248} «Аргументы и факты» без указания автора опубликовали заметку о непонятном поведении Б.Н. Ельцина со словами: «Некоторые объясняют его непоследовательность и нерешительность влиянием аппарата вице-президента, где прочно обосновались бывшие кагэбэшники во главе со Стерлиговым». Александр Николаевич с «удивлением» отверг эту инсинуацию?[743] Не давали демократы покоя генералу от КГБ.

3.6.2. Перекрывали господа демократы все пути господину Стерлигова к власти. Куда еще бедному генералу податься? Все делают (чаще делят чужие — государственные) деньги или делят власть, но не всех пускают к этому пирогу. Деятельный Стерлигов оказался вне круга делящих. Но такие люди всегда находят другой выбор. И он был в переходе в оппозицию. Тогда казалось, что из оппозиции путь во власть не долог. В 1991 году пример этого уже был, из полугрязи в самые князи шагнули многие.

Оппозицию Стерлигов выбрал патриотическую, так как коммунистическая еще не оправилась от августа 1991 года, была в разброде и ее популярностью временно была в упадке. Да и у коммунистов уже намечались свои лидеры. А генерал благо был русским по национальности.

Однако в среде оппозиционной прессы Стерлигов первоначально не встречал особых симпатий. Газета «Советская Россия» (видимо, памятуя, как он раскрыл источника ее антиельцинских статей) перепечатала монолог корреспондента радиостанции «Свобода» Марка Дейча, который подверг резкой критике Стерлигова, упоминая его причастность к «делу АНТа», о сомнительных связях с родственником — миллиардером Германом Стерлиговым и так далее и тому подобное. Статья получилась скандальная. А.Н. Стерлигов выступил с опровержением, отвергнув даже родство со своим однофамильцем.[744] Однако критика в оппозиционной прессе вскоре надолго смолкла.

Но всколыхнулась другая пресса. В атаку пошла газета «Известия», которая уже раскрыла секрет гонений на генерала КГБ в отставке. Александр Николаевич стал слишком много говорить о пагубной роли евреев в России.[745] Это уже сигнал.

Так генерал становился известным. После ухода из властных коридоров,{249} Стерлигов делает неординарный ход для человека с таким профессиональным прошлым — уходит в открытую политику. Связывает себя с национал-патриотическим движением.{250} По убеждениям русский националист. Сторонник сильной и жесткой власти.[746] Так о нем писали недоброжелатели.

3.6.3. Созданный под его началом Русский национальный собор короткое время был очень известен и достаточно популярен. Может быть, самый популярный в стане оппозиции в тот период. Быстрый, но недолгий взлет. Всего на пару лет. Даже меньше.

Уже на первом собрании Русского национального собора, пышно проведенного в Москве, Стерлигов довольно прямо сказал, что у власти некомпетентный Президент, не единожды солгавший народу, у него и команда такого же свойства.[747] И это были не самые сильные слова. Событие довольно неординарное. Казалось, в стране появился лидер с большой перспективой. Как всегда в звезду поверили и к ней стали присоединяться многие. Надо же, как клеймит ельцинский режим! Ничего не боится — так, вероятно, думало не мало. Знали бы они, что Стерлигову есть чего боятся, но уж очень было обидно: сломали всю перспективу вхождения во власть.

Кроме Стерлигова в руководстве Собора собрались многие известные оппозиционеры пропатриотического и прокоммунистического толка. В руководстве Собора собрались Геннадий Зюганов, Альберт Макашов, Валентин Распутин, Петр Романов и другие.[748]

Критически настроенная к патриотическому движению печать начала причитать: «Русские националисты готовятся прийти к власти. Во всяком случае, им это очень хочется».[749] Теоретически такое быть могло. Шансы у «Русского национального собора» были не малые, хотя и не такие уж большие.

Уже очень скоро начались внутренние «разборки». «…Длительного союза Зюганова со Стерлиговым не получилось, ибо последний видел будущим вождем движения себя, а не лидеров компартии. Уже в ноябре сопредседатели Зюганов и Распутин, члены президиума Думы РНС Баркашов и Илюхин и член Думы Макашов несогласные со Стерлиговым, «хлопнули дверью».[750] Но это чуть позже, а пока…

3.6.4. А. Стерлигов, тем временем, сразу же стал получать удары в прессе. Как же оставить вождя патриотов без критики. А лучшая критика — обвинение в коррупции. Такой критикой замазать не трудно, отмыться труднее. А виноват или невиноват, это второстепенное.

«Комсомольская правда» устами небезызвестной Эллы Памфиловой сообщила о нарушениях в бывшем Совете Министров СССР: «В «черной папке» главным действующим лицом был вовсе не Рыжков, а А.Н. Стерлигов, бывший генерал КГБ, а в то время начальник хозу Совмина СССР. Это он, говоря по существу, открыл зеленый свет «приватизации по-коммунистически», не забывая и по себя. Получив квартиру в… доме в Савеловском переулке, попутно решив жилищный вопрос для дочери, купив по дешевке дачу в Баковке и мелочно сжульничав даже и при этом, почему бы ему теперь возглавить «Русский национальный собор» и не сесть рядом с писателем Распутиным, поискав местечко среди интеллигенции? Почему же ему и не стать во главе действительно обездоленных людей в Останкине, которые требуют покончить с коррупцией? Можно теперь и покончить, раз у него, Стерлигова, уже все есть. Другие хотя бы нахапали и тихо сидят, и Бог всем им судья, они сейчас менее опасны. Но Стерлигов… Ему мало кажется или он власти хочет?».[751] Впрочем, что хочет Александр Николаевич, понять Памфиловой было не сложно. Это она, вероятно, только для наивных читателей ставила вопрос. А воровали безхозное добро тогда многие, время было такое.

Однако, кроме прямых недоброжелателей Стерлигов получал определенные уколы и от тех, кто называл себя патриотами. Вот, например, что говорил один из них: «Стерлигов — генерал-майор КГБ, и его затея с Собором — очередная попытка паразитировать на патриотических идеалах. Мы не хотим иметь дело со Стерлиговым».[752] И так говорил не только этот деятель от патриотизма. Не нравился чем-то Стерлигов «старым» патриотам. Может быть, тем, что без спроса стремительно въехал на их поле? Так нужно самим не зевать! Речь-то идет о власти (это о карьере) и о России (это о душе). Однако голос критиков от патриотов был не особенно слышен. Чаще критиковали другие.

Разумеется, кроме врагов, у Стерлигова были и доброжелатели. Александр Головенко писал, что в числе «надувателей» Стерлигова А. был небезызвестный (а точнее, популярный тогда) Александр Глебович Невзоров.[753]

3.6.5. Сам же Стерлигов вовсю пропагандировал национальную идею и самого себя. «От имени Русского национального Собора я хочу заявить, — говорил Стерлигов. — что сегодня в стране есть собственные патриотические силы, готовые взять на себя полную ответственность за вывод России из того политического, экономического и национального тупика, в котором она оказалась по вине демократов».[754] Взять ответственность они были готовы, но никто не собирался власть отдавать.

Говорил генерал от КГБ вполне решительно. В начале 1992 года звезда Стерлигова вспыхнула очень ярко, но горела сравнительно недолго. Падение этой звезды одна из загадок того времени. Правда, это загадка для «дураков». Знающие люди знают, почему из генерала Стерлигова не вышел генерал Корнилов, Колчак или другой какой-нибудь популярный лидер белого движения. Кстати, об армии.

3.7. Распад Советской Армии

3.7.1. Как известно, Красная Армия была всех сильней, от тайги до Британских морей. Ее наследница — Советская Армия оспаривала пальму первенства у армии США, остальные армии мира были гораздо слабее. Иметь мощную армию всегда не плохо. Хуже, что ее содержание требует много средств. Банальная истина о том, что альтернативой содержания своей армии бывает только содержание чужой, конечно, кое-как оправдывает затраты, но не приводит к их уменьшению. Некоторые считают, что именно гонка вооружений привела Советский Союз к кризису.{251}

Страна тратила на вооружение больше, чем это необходимо было для поддержания обороноспособности, что резко отрицательно сказывалось на экономическом развитии страны, подрывало экономическую безопасность государства. Этот факт не вызывает особого сомнения. Споры могут быть только о размерах этих лишних трат.

Первый сильный удар по могуществу Советской Армии произошел в 1989 году, когда начался распад Варшавского Договора и начали отпадать союзники в Европе. Но это было не смертельно. Чтобы нанести смертельный удар США сил было еще достаточно. Воевать в Европе было не с кем. Хуже началось после августа 1991 года и тем более после декабря того же года.

3.7.2. После распада Советского Союза Советская Армия еще продолжала существовать. История распада Советской Армии переплетается с историей крушения надежды о реальности СНГ. Единая армия был одним из немногих факторов, которые бы сплотили распадающуюся страну или, на худой конец, сделали бы развод более цивилизованным. Так могло бы быть, но так не случилось.

Судьба Советской Армии была, пожалуй, лакмусовой бумажкой на проверку сущности Содружества независимых государств. Беловежские договоренности привели к первоначальной видимости сохранения единого финансового и военного пространства. То, что это было иллюзией, понять и тогда было не сложно всякому среднему политику. Но люди, находящиеся у власти в республиках бывшего СССР, либо не понимали этого (учебники истории КПСС таким банальностям не учили), либо (что более вероятно) просто не думали об этом. Их задача была проста — удержать личную власть над своим куском бывшего СССР.

Первоначально планировалось, что ядерные стратегические силы, военно-воздушный и военно-морской флоты останутся объединенными. Казалось бы разумный вариант. И при нем сохраняется определенное единство.

Президент РФ, по крайней мере, на словах был готов стоять «насмерть» за единые вооруженные силы. Но другие думали по-другому. Тогда писали: «Бывшие республики бывшего Союза с традиционной охотой и готовностью создают бюрократические структуры, но решительно не готовы поступиться ни пядью собственных интересов. Выражаясь бытовым языком, каждая тянет «одеяло на себя», не особенно заботясь о том, что оно может и порваться».[755]

И снова как в прошлом году особая позиция Украины, президент которой сказал: «У нас нет единого государства и не может быть единых вооруженных сил». Украинский сепаратизм (точнее, сепаратизм их лидеров) неоднократно забивал гвозди в гроб СНГ. Доля ответственности Кравчука за развал страны уступает лишь Президенту СССР и Президенту РСФСР.

3.7.3. Служение Отечеству, что и составляет сущность военной службы, предполагает заботу о его обороноспособности. Многие офицеры понимали это. И, служившим великим интересам великой державы, было тяжело. «Боль и тревогу по поводу начавшегося развала Вооруженных Сил» выразило 17 января 1992 года Всеармейское офицерское собрание. Первоначально планировалось назвать это совещанием, но недовольные офицеры (надоело совещаться) потребовали назвать собранием. Они же настояли на прямой телетрансляции.

Их противники писали: «Полковничий митинг (из пятитысячного войска делегатов около четырех тысяч составляли старшие офицеры), потребовавший для себя прямого телевизионного эфира, дабы грохот сапог был слышен на всю страну, хотел говорить только языком ультиматума».[756]

Без восторга выслушали офицеры речь Ельцина. Демонстративно одобряли всех кто критиковал сложившуюся ситуацию. Пять тысяч офицеров собралось в одном зале. Вспомним, знаменитая Добровольческая армия в 1917 и в начале 1918 года была меньшей численностью. И эта армия много раз разбивала толпы разложившихся солдат. Эти полубандитские формирования превосходили Добровольческую армию по численности порой в несколько раз, но победить тогда не могли. Беспримерное мужество добровольцев было поразительным. Хотя объяснялось все достаточно просто, это были профессионалы войны и герои духа. Тогда «они сражались за Родину» (есть такое произведение у Михаила Шолохова, оно о других героях, но как подходят эти слова!).

3.7.4. У добровольцев была идея, ради которой они сражались, у них был вождь, которому они беззаветно верили. У бывших советских офицеров вождя не было. Идеи тоже не было. Разве идеей можно назвать восстановление власти коммунистических вождей, которые сами же либо предали партию, либо не смогли ее защитить, имея все реальные к тому возможности. За такой идей не пойдешь. А другая идея — идея российского патриотизма в души бывших советских офицеров только еще входила. Да и не в идее главное. Главное в вожде.

Сидящие в президиуме маршал Шапошников (министр обороны несуществующей страны) и его заместитель Столяров делали все, чтобы взрыв не произошел. Вот что значит вовремя поменять руководство министерства.

Недовольство (порой очень резкое) было высказано, но пять тысяч офицеров не избрали председателя, они вообще только выпустили пар. Ельцин и назначенное им руководство Вооруженных Сил поняли: армия на краю взрыва, но 18 января взрыва не было. «…Заявка, усиленная прямой телевизионной трансляцией, на выход армии на политическую арену, на превращение ее в новую суверенную республику все же была сделана».[757]

Пожалуй, это был единственный шанс, когда недовольная армия могла взять власть и сохранить единство страны.{252} Выбранный на собрании Координационный совет и независимый профсоюз военнослужащих вскоре канули в лету. Правда, возглавляемая генералом Стерлиговым группа «Офицеры за возрождение России» заявила о себе. Но не более.

Упущенный момент уже не мог повториться. Такого собрания недовольных больше не собирали. А часто вспыхивающиеся недовольства в провинциальных гарнизонах не могли ничего изменить. Бунта страшны только в столицах, на периферии они не опасны.

3.7.5. Объединение страны при помощи армии не состоялся. Этот вариант будущего армии отпал. Оставались еще два. Первый, вывести армию на территорию Российской Федерации и второй — попытаться сохранить ее как общий элемент Содружества независимых государств. Полностью не получился ни тот, ни другой вариант. После некоторых бесплодных попыток сохранить единую армию, ее частично вывели на оставшуюся часть бывшей великой державы. Вывели не всю, пришлось цивилизованно (а чаще нецивилизованно) делиться с новыми удельными царьками) и вывели порой как побитую собаку. Это был разгром когда-то сильнейшей армии мира. Поражение без войны. А понимание причин такого поражения еще более важно, чем причин победы. Ибо только тогда можно сделать надлежащие выводы и снова не наступить на те же грабли.

3.7.6. В марте 1992 года президент РФ создал российское министерство обороны и было заявлено о предстоящем создании российских вооруженных сил. 1 апреля 1992 года Президиум Верховного Совета РФ принял решение «провести формирование Вооруженных Сил России на основе принципиально новых подходов к поддержанию достаточного уровня обороноспособности страны…». 7 мая Указом Президента РФ такие силы были созданы.

С 7 мая Ельцин вступил в должность Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами РФ. Впрочем, Объединенные Вооруженные Силы СНГ (главнокомандующий маршал авиации Е.И. Шапошников) еще некоторое время существовали. Правда, что они объединяли сказать трудно.

В апреле 1992 года Павел Грачев был назначен первым заместителем министра обороны РФ. Но пробыл он в этой должности совсем не много. Уже в мае стал министром обороны РФ. Высказывалось мнение: «Был назначен министром обороны по представлению Юрия Скокова. Предполагалось, что эти двое создадут мощный тандем в Совете безопасности, в состав которого Грачев входил по должности, а Скоков был секретарем Совета. Предположение не оправдалось. Их взаимоотношения разладились».[758]

С армией у Ельцина были проблемы. Кроме того, многие из так называемых демократов инстинктивно боялись армии. Например, министр иностранных дел Андрей Козырев говорил: «Есть опасность, что военные, как это и случилось в Советском Союзе, станут государством в государстве…».[759]

Вначале Грачеву было не легко. В рядах «старых» генералов он рассматривался как незаслуженный (слишком молодой) ставленник Ельцина, т. е. президента, который развалил страну и армию. Кроме того, многие из них понимали, что для них пришло время уходить на пенсию. Новый министр обороны приведет свою команду.

Грачев справился с заданием Президента. «С первых дней назначения на пост министра обороны испытывал дискомфорт в отношении с высшими чинами. Сумел провести сокращение и отправить в отставку по возрасту ненадежную часть генералитета. Омолодил командный состав армии. Создал новый, пропрезидентский, генеральский корпус».[760]

3.7.7. Пока укреплялась власть президента в армии, сама армия разваливалась. Весной 1992 года разразился крымский кризис по поводу Черноморского флота. «Наиболее остро конфликт …проявился в вопросе о присяге. Прошли бурные офицерские собрания, даже митинги в Севастополе — главной базе флота. Требование у митингующих одно — отвергнуть присягу Украине».[761] Офицеры проявили мужество, адмиралы проявили осторожность, главнокомандующий вооруженными силами СНГ проявил… (да, наверное, он и сам не понял, что проявил), президенты проявили войну указов, которые, как потом оказалось, можно было бы и не издавать.

Президент Украины подписал указ о переходе этого флота под юрисдикцию Украины. Как бы в ответ 9 апреля Ельцин подписал аналогичный указ о переходе того же флота под юрисдикцию Российской Федерации.

Позже через пару дней два президента договорились прекратить действия своих указов. «Но машина конфликта стала набирать обороты. Переброшенные на самолетах в Севастополь силы киевского ОМОНа блокировали штаб флота в то время, когда на его кораблях шла подготовка к поднятию Андреевского флага».[762] Дело, похоже, шло к вооруженному конфликту. Приказ о поднятии флага пришлось отменить.

Хотя, по сути дела, украинское руководство играло на амбициях части населения, набивало себе цену. «Похоже, это тот случай, когда вследствие объективных причин украинскому руководству приходится выглядеть правовернее папы римского. Постоянно доказывать, что он денно и нощно печется о независимости Украины, ее интересов. Доказывать, чтобы никому не пришло в голову ассоциировать взвешенные шаги, основанные на всестороннем учете интересов, тщательном соблюдении прав человека, с долгим партийно-номенклатурным прошлым Леонида Кравчука».[763]

3.7.8. Но кроме Крыма, были проблемы и поважней. Возникли сложности по поводу ядерного оружия. Страшное это оружие. Но, похоже, очень нужное. Даже при поражении можно нанести удар возмездия.{253} Победителей при наличии ядерного оружия может просто не быть. А это перспектива сдержит некоторых от военного конфликта.

Советская военная доктрина исходила из возможности ответного ядерного удара. Возможность получить в ответ ядерный удар была колоссальным сдерживающим фактором для потенциального противника.

При этом в СССР была предусмотрена возможность нанести вероятному противнику встречный удар, т. е. удар до того как ядерные взрывы загрохочут на советской территории (но уже после начала ядерной войны). Таким путем вероятный противник получал самый мощный удар (еще до повреждения советских ядерных сил от его удара). Но встречный удар практически подразумевал принятия решения за 2–3 минуты, а при такой ситуации ответный удар наносился не столько по решению руководства страны, сколько автоматически (думать некогда было). Допускалась также возможность нанесения встречного удара, если руководство страны не успевало принять решение (проспал, находился несколько минут вне связи и т. п.).

В духе времени (реформировать, так реформировать все и везде) появились предложения отказаться от встречного удара (даже после ядерного удара противника, нанести ему какие-то разрушения можно всегда), право пуска оставить совместно трем лицам — президенту, вице-президенту и председателю Верховного Совета и т. п. Все это под предлогом обеспечения мировой безопасности, «чтобы от наших внутренних ошибок не бросало в холодный пот весь мир».[764] Может от наших внутренних ошибок и бросает кого-то в холодный пот, но это проблемы их нервной системы. Ошибки есть у всех и будут тоже везде и всегда.

3.7.9. Кроме атомного оружия уже находящегося на вооружении, интерес представляют его разработки в научной среде. По словам официальных лиц Агентства национальной безопасности США, одним из главных приоритетов агентства после распада Советского Союза являлся сбор информации о бывших советских ученых, которые занимались созданием ядерного оружия и хотят работать на правительства стран третьего мира, стремящихся получить ядерное оружие.[765]

Кстати, примерно тогда же была высказана и несколько иная точка зрения на сообщения о ядерной утечки из бывшего СССР. Сказал ее бывший руководитель ПГУ КГБ СССР Леонид Шебаршин: «У меня есть основания считать, что подобного рода сообщения являются частью операции Центрального разведывательного управления США. Цель операции — подготовить мировое и российское общественное мнение к необходимости введения какой-то формы прямого международного контроля над военным и мирным ядерным потенциалом России.

Одновременно осуществляется и другая операция, направленная на то, чтобы ограничить возможности России для торговли современным оружием на мировом рынке.

Почерк ЦРУ достаточно характерен».[766]

Не будем углубляться в эту тему слишком далеко. Хотя по степени важности она далеко не самая безынтересная. Отметим только, что, похоже, руководители отечественной госбезопасности вынуждены были информировать общественность о состоянии нераспространения ядерного оружия с территории РФ. Об этом еще будет более подробный разговор (см. пункт 9.3. второй книги).

«Мы, — говорил в декабре 1992 года министр безопасности Баранников, - обладаем информацией о самых серьезных попытках, о целых программах и операциях, нацеленных на скупку военной технологии, на то, чтобы взять под так называемый контроль наш ядерный потенциал. К слову, привели ряд контрмероприятий, позволивших сорвать некоторые из этих акций»[767]. Жаль, что он не сказал о причинах, по которым такие операции стали потенциально возможными. Впрочем, причины ясны. Интересней было бы услышать, кто виноват в появлении этих причин. Но на такую откровенность на всякий министр решится. Легче констатировать отдельные факты и об отдельных успехах в предотвращении отдельных акций.

Тогда же в декабре 1992 года Баранников рассказал: «Только в октябре-ноябре пресечена акция несанкционированного выезда за границу 64 специалистов-ракетостроителей в одну из третьих стран, которая намеревалась с их помощью создать боевые ракетные комплексы, способные нести ядерное оружие. Назрела острая необходимость принятия высшими органами власти и управления согласованных мер по предотвращению развития этих процессов».[768]

Интересно отметить, что торговля военной техникой и технологией обычно является доходным делом. Если отдельные ученые решили на этом подзаработать, то почему бы ни сделать то же самое, но уже самому государству? Или американцы не позволяют? Так ведь они у нас не спрашивают разрешение, куда и что продавать.

3.7.10. Пока МБ боролось за нераспространение ядерного оружия, кризис в армии нарастал. Большинство военных понимало, что в их бедах и бедах армии вообще виновато высшее руководство страны. По данным на ноябрь 1992 года только 19 процентов военнослужащих поддерживало правительство, президента поддерживало 30 процентов.[769] Популярность оппозиции среди офицерского состава была велика.

21-22 февраля 1993 года было проведено Всеармейское офицерское собрание, а также шествие и митинг на Манежной площади. На последнем присутствовали в основном офицеры запаса, а также участники Великой отечественной войны.

Некоторые опасались: «Можно констатировать: офицерский корпус, вышедший на самостоятельную политическую арену в январе 1992 года в виде Всеармейского офицерского собрания и его Координационный совет, к марту 1993 — года оформился в военную партию с ясно очерченным антиконституционным лицом…

Армия, в первую очередь ее верхушка, не присягала новому государству и новой власти и всячески этому противится: присягают-де раз в жизни. С точки зрения моральной и юридической ничто не удерживает ее от выступления против правительства».[770]

Это от страха, который действительно был. Некоторые из демократов боялись настолько, что уже определили нового министра обороны от оппозиции — генерала Ачалова, который был военным советником Хасбулатова.

У страха глаза велики — вот что можно сказать по поводу таких суждений. Действительно, недовольных ельцинским режимом в армии было много, но реально сама армия (точнее ее костяк — офицерский корпус) уже не мог выступить самостоятельной политической силой. В конце 1991 года — начале 1992 года еще могли, но тогда не было вождя.

Затем кризис частично прошел и офицерство, оставаясь недовольным, не было в массе своей готово взять власть в результате переворота. Момент был упущен. Хотя и в дальнейшем возникали периоды, когда в армейской среде мог появиться вождь, который повел бы недовольных на штурм высших эшелонов власти. Но об этом разговор еще будет.

Кстати, остается еще вопросом тезис о том, к чему бы привел приход военных к власти. Мировая история знает много примеров, но все они очень различные, от резко положительных, до резко отрицательных.

3.7.11. А пока больше думали о проблемах, как бы армия не восстала, нужно было думать о том какой должна быть сама российская армия. Одной из идей реформаторов был гражданский министр обороны, как в любимых им США.

«Сложившаяся в 1992–1993 годах триада: секретарь Совета безопасности — центральный аппарат Министерства обороны — аппарат вице-президента (Ю. Скоков — П. Грачев — А. Руцкой) взяла верх над группой радикалов-демократов, стремившихся к назначению на пост министра «штатского» политика и осуществлению контроля над военными. Одновременно на дальнюю периферию президентского окружения была оттеснена группа Е. Шапошникова — К. Кобца, что дало возможность самостоятельно формировать состав Совета безопасности, аппарата Минобороны, Вооруженных сил Российской Федерации. В дальнейшем по известным причинам, триада распалась, и передовые позиции заняло руководство МО во главе с Павлом Грачевым».[771]

3.7.12. Еще в конце 1991 года начали разговор о необходимости реформировать Вооруженные силы. В конце 1992 года, когда армия стала российской, реформировать было уже необходимо. Но как реформировать и кому это было спорным вопросом. В результате споров и нежелания менять привычный уклад армейской жизни даже в условиях коренного изменения страны, реформирование, по сути дела, было только на словах.

Если отбросить проблемы неустройства в срочной армейской службе, то процесс прохождения всех мужчин через эту школы жизни, конечно же, положительное дело. Вот только затягивать этот процесс даже двумя годами многовато. Кроме школы мужества многим молодым людям нужно еще проходить обычную школу учения (ВУЗ или другое учебное заведение), да и других проблем в их жизни хватает. Рассматривать срочную военную службу следует как качественную начальную военную подготовку (а не как средство использовать солдат на строительстве генеральской дачи, уборки урожая и т. п.). А для этого вовсе не обязательно перебрасывать их слишком далеко от дома. А вот уже после срочной службы молодой человек должен решать следует ли ему оставаться на престижной и хорошо оплачиваемой (каковой она до сих пор не является) военной службе или посвятить себя другим занятиям.

Вероятно, российская армия должны быть несколько уровневой. Один уровень — качественная военная подготовка в период срочной службы, которую проходят все мужчины. Это, прежде всего резерв пополнения остальных уровней, будущие (если, не дай бог, потребуются) войска второго эшелона.

Другой уровень — немногочисленные стратегические войска, наполненные профессионалами и способные нанести удар возмездия любым оружием и любому противнику. «Потенциальный противник не должен сомневаться в нашей решимости пустить в ход это оружие. На сей счет должны быть сделаны специальные заявления. Пример такого подхода — Франция».[772]

Еще один уровень — немногочисленные войска быстрого реагирования, наполненные профессионалами, способными наносить быстрые и эффективные точечные удары в любой части планеты по относительно слабым противникам, если наносить им удар стратегическими войсками нет смысла.

Возможен и еще один уровень (особенно учитывая просторы страны) — охранные войска, роль которых в Российской империи (преимущественно до конца XIX века) в основном выполняли казачьи части, проживающие вблизи границы и способные решать локальные задачи защиты государства. Чуть позже в советское время эти задачи решали пограничные части. Эти войска уже могут быть полупрофессионалами, т. е. теми, кем были казаки, живущие на границе.

Вышесказанное — не особенно оригинальное изложение реорганизации Вооруженных Сил. Такой или примерно такой эту реорганизацию представляли многие. Но вот дело в том, что ни в 1992 году, ни в последующее десятилетие никто реорганизацию не проводил. Ни до этого было, боролись за должности и власть, а не за эффективные Вооруженные Силы. В результате получили то, что должны были получить. Кстати, недостаточно эффективные Вооруженные Силы это залог недостаточно эффективной внешней политики.

3.8. У руля внешней политики опять Андрей

3.8.1. Долгое, очень долгое время советским МИДом руководил Андрей Андреевич Громыко. На Западе он был символом коммунистического упорства.

Российским МИДом начал руководить тоже Андрей, только с другой фамилией. Еще в октябре 1990 года министром иностранных дел РСФСР стал Андрей Козырев. Тогда это было так себе министерство. Существовало союзное министерство иностранных дел. Но настало время, когда распался Советский Союз, и министр полусуществующего государства стал полноправным министром бывшей великой державы.

«Произошло невероятное, — писал Б. Ельцин. — То во что я и сам не верил до 19 августа 1991 года. Новая, как говорят злопыхатели «ельцинская» Россия заняла место Советов в международной политике. Унаследовав всю драматическую историю СССР. Начиная с 1917 года. Не говоря уж о наследстве Российской империи, которое мы тоже весьма явственно ощущаем».[773]

3.8.2. Ведомство иностранных дел традиционно относиться в важным в системе государственного управления. Недаром этот министр обычно входит в состав Совета безопасности, в советские времена он был обычно членом Политбюро ЦК КПСС. В США, кстати, министр иностранных дел (государственный секретарь), вообще и по названию и по положению несколько отличается от других министров. Этакий первый среди равных.

Так что не рядовым министром был Андрей Козырев. Да и задачи перед ним стояли не рядовые.

Один из сотрудников посольства СССР в КНР написал (похоже, хотел успеть выслужиться перед новыми властями): «Российскому МИД предстоит возродить лучшие традиции старого, дореволюционного министерства иностранных дел, быстро укомплектовать министерство первоклассными кадрами. В этой связи крайне необходим государственный подход со стороны российского правительства по недопущению разбазаривания интеллектуального богатства высвободившихся честных и порядочных дипломатов из МИД СССР и использованию их профессиональных знаний во благо Государства Российского, но при единственном условии, а именно: лояльность демократическим структурам власти».[774]

Сколько пафоса. Как смешно читать эти наивные (в лучшем случае) или лживые (а это более вероятно), но красивые слова. Автор написал о «лояльности демократическим структурам», но это же полупризнание, что вместо одних, служить верно нужно другим. А интересы Государства Российского уже потом, если они не противоречат интересам «демократических структур». Как много карьеристов хотели в тот период сорвать цветы удачи и что только они для этого ни делали и ни говорили. Бог им судья. Суда земного они, похоже, не дождутся.

3.8.3. Перед российским министром иностранных дел после распада СССР действительно должны были стоять не простые задачи. Интересы России прежде всего требовали определить от каких направлений внешней политики следует отказаться (все-таки уже не великий и могучий Советский Союз),{254} но при этом слишком далеко не отступать и сохранить хотя бы видимость великой державы (уметь надувать щеки). Сохранить и преумножить, естественно, существующие связи со странами ближнего зарубежья (бывшие советские республики), чтобы хоть как-то компенсировать развал Советского Союза. Нужно было попытаться восстанавливать связи с бывшими союзниками в Европе и Азии. И продолжать развивать контакты со странами Европы и Америки.

В сложной экономической ситуации важно было вести экономную внешнюю политику, сокращать затраты (нечего кормить тех, кто не собирается расплачиваться), но так чтобы это сильно не влияло на престиж страны и не привело к утрате добросовестных и надежных союзников. А, кроме того, крайне желательно, чтобы внешняя политика была «доходной».

Многие среди населения страны, так или иначе, рассчитывали на старый лозунг времен 12 стульев: «заграница нам поможет». Как известно, в той книге эти слова говорил авантюрист и помощь была иллюзорной. Но может быть книга книгой, а реальная жизнь лучше? Однако все оказалось, как писали те советские сатирики. Если не хуже.

Расчет на помощь Запада — это расчет на доброго дядю, который почему-то должен дать из своего кармана. Может быть, кто-то что-то и даст. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Это, во-первых. А, во-вторых, чтобы стать на ноги нужно, прежде всего, ходить самому, а не смотреть как это делают другие.

Обещаний помощи было сколько угодно. Но обычно за этим стояли какие-то условия. И, самое главное, и самое общее — проводить реформы и демократизацию. Не будем касаться, какие реформы и какую демократизацию. Да и многие обещания на деле оказались всего лишь только обещаниями.

3.8.4. «С самого начала Андрей Козырев был очень спорной фигурой, — вспоминал Ельцин. — Я испытывал давление со стороны разных людей. Козырев прозападник, Козырев проамериканец, говорили мне. Государственные структуры все равно отторгнут от себя такого человека».[775] Козырева, действительно, не любили многие. Кстати, разве бывает высокопоставленный чиновник, которого любят люди, не получившие этот пост? Но Козырева не любили и по-другому. Он был для некоторых символом зависимости от Запада.

Много ли определяет во внешней политике личность самого министра иностранных дел, его симпатии и наклонности. Не мало, хотя и не слишком много. Если министр собирается сдавать интересы страны, это легче. А когда страна падает в пропасть, еще и выгодней. Бежать медленнее, чем ты способен, можно всегда. Бежать быстрее своих способностей, могут только самоотверженные люди.

Но внешнюю политику определяет, разумеется, не только соответствующий министр. Есть еще президент, парламент, Совет безопасности, прочие структуры. И, самое главное мощь страны (экономическая, военная и т. п.).{255} Когда в Китае устроили в 1989 году бойню в самом центре столицы, мир возмутился. На некоторое время. Но, поворчав немного, все ворчуны смирились. Китай для всего остального мира важнее, чем права человека, демократизация и прочие словесные аргументы (включая и жизни китайских демократов). И это не исключение, это скорее железное правило реальной внешней политики. Миром ведь управляют отнюдь не идеалисты, а практичные реалисты.

Еще до распада Советского Союза А.И. Солженицын написал статью «Как нам обустроить Россию?». Рецепты были просты и реальны. Не послушали, а тогда было все гораздо легче начать. Воистину нет пророка в своем отечестве. После августа 1991 года все стало на порядок сложнее и хуже.

3.8.5. К концу 1991 года Российская Федерация находилась в состоянии постоянного падения своего престижа и мощи. Проводить в такой ситуации эффективную внешнюю политику всегда сложно. Сколько не говори о новом мышлении, гуманизации внешней политики, но акулы всегда плывут туда, где проливается кровь, где есть потенциальная возможность поживиться, есть жертва, которой можно закусить. Это не грубо. Это реально. Акулам нужна пища.

Конечно, внешне мир стал гуманнее. Но только внешне. Чисто внешне. Атомная бомбардировка Японии в 1945 году была проведена не столько с целью спасти жизни американцев (за счет сотен тысяч жизней женщин и детей Японии), сколько совсем с другими не гуманными целями. Это только яркий пример, но чуть менее ярких примеров еще больше. Во много раз. Да и позднее та же самая страна в своих интересах бомбила всех кого хотела, если ей никто не мешал. Но об этом в свое время и на своем месте.

А другие страны и люди. Они примерно такие же. Гораздо чаще о гуманизме кричат те же, кто кричит: лови вора.

Природа человеческая даже веками мало изменяется. Мы во многом сохраняем то психологию, которую можно было узнать из древнегреческих мифов. Правда, теперь при помощи СМИ можно черное быстро превращать в белое. Но разумные люди все равно это понимают. Обманывают ведь только толпу, а не каждого отдельного индивида.

Козырев был профессиональный дипломат. В окружении Ельцина, пожалуй, не было более подготовленного человека. А это значит, что его позиция могла сильно влиять на выбор варианта поведения. Борис Николаевич косвенно признавал это в начале 1994 года: «Молодость Козырева, его выдержка. Его холодноватый профессионализм помогают ему не потеряться, не сломаться в этом непрерывном, порой сводящем с ума потоке переговоров, инициатив, встречных инициатив, миротворческих планов и так далее».[776]

Самому Борису Николаевичу в детали влазить было не возможно.{256} Это естественно, для этого помощники существуют.

Он больше по части дирижирования иностранными оркестрами в чужих странах. Или ложками поиграть по чужим головам. Это проще, понятнее и веселей. Правда, глядя на это, самые совестливые думали: за державу обидно. Вот только много ли их было в окружении первого российского президента?

Если верить некоторым, совсем мало их было. Коржаков, описав постыдное поведение Ельцина в августе 1994 года в Германии (излишний алкоголь, шумное и неадекватное поведение и пр.), сообщил читателям, что группа приближенных первого российского президента обратилась потом к нему. Они попросили Коржакова, близкого тогда к президенту, поговорить с «шефом». Коржаков посоветовал написать коллективное письмо Ельцину.

И вот что, по словам Коржакова, получилось: «Текст составляли несколько дней. Когда мне его принесли, я удивился — там ни слова не говорилось об отвратительном поведении Ельцина, о России, которую он обязан представлять достойно. Группа «возмущенных» товарищей написала хвалебную оду. Самыми критическими можно было считать фразы типа: «…мы хотели бы, чтобы вы берегли свое здоровье, вы так нужны России». Или: «…надо как-то умерить нагрузки в работе».[777]

Может Коржаков, позже обиженный президентом, преувеличивает? Может и быть…