От меня беги

6. Щелевое проветривание

POVДмитрий Шумов

Бывает же такое…

Яйца придавливает не только забором, но и девчонкой, на которую я должен открыть охоту. Смешно. Ну и кто из нас сейчас жертва?

— Шум? Ты там цел? — доносится сбоку голос Майора, а я глаз отвести от её лица не могу. Из-за кепки половина скрыта тенью. То, что я сейчас вижу, привлекает внимание. Полная нижняя губа и белые зубки, которые её яростно терзают. Заметен блеск глаз. Цвет не различишь, но я помню, что они голубые. — Иди-ка сюда!

Тёмыч подхватывает Ахметову под руки. Как пушинку перемещает в пространстве и ставит на ноги. Помогает откинуть в сторону гнилой забор, подает руку, дергает вверх. Поднимаюсь. Не хило так приложило. На старые дрожжи, как говорится. В руку отдает тупой болью. Кривлюсь и потряхиваю ей, чтобы прогнать гадкие ощущения.

— Больно? — стреляю в девчонку взглядом. И какого черта ты тут делаешь?! — Извини…

Голос у нее приятный. Низкие хриплые нотки. Совсем не сочетается с тем, что я представлял. Хмурюсь. Мне эта встреча совсем не на руку. План не готов. Детальной информации пока нет. Тот Арсений и правда гондон фирменный, но мы вроде договорились.

— Не ударилась?

Спасибо маме за врожденную заботу о слабых… Скриплю зубами.

Рита открывает рот, но Тёмыч усмехается и указывает пальцем в район её задницы.

— Там гвоздей полно. Мы Михе давно говорили, чтобы территорию огородил чем-то повесомее гнилого штакетника.

Не сразу догоняю, что его так смешит. Понял же, кто перед ним, и что степень моего «везения» зашкаливает. Поворачиваю голову. Кепка закрывает глаза Ахметовой. Взгляд ниже. Тело зачет. Обтянуто темной тканью. В связи с нехваткой секса в жизни моё тут же с ним резонирует. Рита начинает себя рассматривать. Тёмыч прикрывает рот рукой. Я сам поджимаю губы, чтобы в голосину не заржать, потому что одна ягодица у барышни полностью оголена.

— Ой… — кладет руку на ту часть. — Ой-ой-ой… Во дела… — начинает крутиться, чтобы прикрыть её. — Как же так…

Запинается бедовая и летит четко мне в руки. Талия у нее тонкая. Сжимаю пальцами, а она дергается. Ребром козырька от кепки попадает мне в переносицу. Тс-с-с… Кривлюсь. Кепка от нашего столкновения взлетает вверх и падает на землю. Широко распахнутые глаза привлекают внимание. Она ниже меня почти на голову, хотя на фотках выглядела высокой моделькой. Не моргает и, кажется, не дышит. Тонкие пальчики сжимают мою бицуху. С шумом втягиваю кислород через нос. Вкусно пахнет девочка — сладко. Похоже на ваниль. Тёмыч поднимает кепку, пялится на её задницу, и меня прошибает идиотскими совершенно неуместным собственническим чувством.

— Глаза, Майор! — рычу на друга. Тот с кривой улыбочкой подает кепку Рите. Она не спешит её забирать. Взгляд на Тёмыча, на меня, на свои руки, которые продолжают сжимать мои предплечья.

— Артём, - кивает ей. — Можно и Майор. Я не обижусь, — подмигивает.

— Рита. Можно Зараза. Я не обижусь.

Улыбается ему. Это не фотка, а живой человек. Одергиваю руки, забираю кепку и вручаю ей. Растерянно и заторможено убирает от меня свои шаловливые пальчики.

— И что ты тут делаешь, Рита?

Визуально передаю Майору, чтобы он свалил и предоставил мне возможность разбираться спроблемой.

— Так… — начинает, опуская кепку вниз, заводит её за спину, прикрывает оголенную ягодицу.

— Мне позвонить надо, — Тёмыч стучит по карману, в котором лежит телефон. — Скоро вернусь.

Вместе смотрим, как Майоров оставляет нас наедине. Рита хмурится, но выражение лица мгновенно меняется. Милая улыбочка. Высоко вздернутый курносый нос.

— Так… Гуляла я.

— Гуляла?

— Угу.

— По забору?

— По забору, — торопливо кивает. Хмурюсь, не произнося ни слова. — Ни разу не видел, как кошки по забору ходят? Лапками, — указательным и средним пальцами свободной руки показывает.

Губки вытягивает. Смешная.

Но жертва. Концентрируюсь на этом, а не на красочном образе, который ассоциативно всплывает в моей голове. Тело, обтянутое черным латексом. Ушки на голове. Ногти-коготки. Уф-ф-ф…

— Ты не представился.

— Дмитрий.

— Димочка значит.

— Дима, — поправляю.

Обычно триггерит от уменьшительно-ласкательного, если его произносит не близкий мне человек, но тут по венам ток идет. Странное, сука, ощущение, но приятное.

— Я и говорю, Димочка.

Наивно хлопает глазками. Что это? Флирт в чистом виде? Или дурачится?

— У тебя, Димочка, случаем иголки с ниткой нет?

Брови ползут вверх, пока она интенсивно так кусает свою нижнюю губу. Без сексуального подтекста. Скорее на нервах это делает, а у меня в штанах становится тесно. Дожил, Шум…

— Извини, я не швея мотористка.

— А может…

Договорить она не успевает.

— Рита?!

Мужской голос со стороны основного входа в шиномантаж. Глаза Ахметовой округляются, походя на чайные блюдца. Она начинает хватать ртом воздух, будто задыхается. Взгляд мечется по периметру.

— Рита?!

Втягивает голову в плечи, хватает меня за руку и тянет за собой в тень. Прижимается спиной к стене здания и сжимает пальчиками мою толстовку на груди. Если кто-то сейчас пройдет мимо, то увидит лишь мою спину, но она этого не знает и трясется, как кролик, заставляя мое тело вибрировать в ответ. Что, бля, за новомодное явление?

— Отец?

С глаз, в которых агонизирует страх, спускаюсь к губам.

— Тсш-ш-ш, — укоризненно, — нас услышат.

Интересно…

— Рита? Куда ты делась, Зараза Тимуровна?! — голос ближе.

Ахметова крепко зажмуривается, а я, как идиот, наблюдаю за тем, как она кончиком языка проходится по истерзанным зубами губкам. Когда твое тело прижато к другому аппетитному телу, реакции не избежать, а если учитывать моё длительное воздержание, то тут все химические и физические реакции задействуются. Сглатываю, пытаясь переключиться на что-то отрезвляющее и направляющее стрелку часов в штанах на пол шестого.

Зараза Тимуровна?

Значит там не папка по следу идет.

Шаги ближе. Рита распахивает глаза и резко меняет наше положение. Теперь я распят у стены, а она растерянно делает шаг назад. Прижимает указательный палец к губам. Заглядывает за угол и кривится, а я… Я рассматриваю кусочек её голого тела.

— Рита?

— А-а-а, черт! — тихо шипит и ступает в ту сторону, которая освещена. — Да, тут я. Чего кричишь, дядь Вов?

Усмехаюсь. Вид такой невинный. Чума просто.

— Чего кричу?! Ты меня до инфаркта решила довести? Сказал же, сидеть в машине!

— Ну так я по делу отлучилась…

— Какому еще делу, Рита?

— Пописать, дядь Вов. Терпеть сил не было, — и вид такой ангельский. Сдувает прядь волос, которая упала на глаза, и скашивает на меня взгляд.

— В машину иди, — с тяжелым вздохом.

— Да-да, сейчас, — ступает назад, подает мне свое телефон и тихо шепчет, — цифры свои запиши, Димочка.

Нервно посматривает в ту сторону, откуда доносился голос дядь Вовы.

— Я незнакомым девочкам номера не даю, — отлипаю от стены, шагаю в сторону.

— Что? — а вот тут не наигранно, вполне натурально удивляется.

— Рита?!

— Иду я! — поворачиваюсь спиной, но не ухожу. Слышу, как недовольно сопит и топает с места преступления.

— Что со штанами? Тебя кто-то обидел?

— Нет.

— Почему порваны?

— Села неудачно. За гвоздь бампером зацепилась.

Улыбаюсь, ловя её саркастические интонации.

— Жопа-то хоть целая?

— Целая.

— Пиджак мой накинь, чтобы прикрыть.

— Нет. У меня по плану щелевое проветривание.

— Рита!

— Простите, Владимир Юрьевич, за грубость, но сладкая попа хочет подышать. Не мешайте.

Голоса затихают, а я стою на месте, переваривая происходящее.

Логика и мозги отключаются, потому что сладкая попа рисуется в полной версии. И стрелка в штанах указывает не на пол шестого, а на двенадцать…

Ф-ф-фак…