От сердца к сердцу

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Тебе действительно понравилось, как мы провели время, или ты просто сделала вид ради девочек?

Лимузин подъезжал к дому семьи Уилай.

Диана бросила на Пэйна колючий взгляд.

— Зачем ты задаешь мне такой вопрос, если прекрасно знаешь, что мне было все это неприятно?

Пэйн потер лоб.

— Тогда зачем ты согласилась и обрекла себя на мучения?

— Чтобы сделать приятное тебе. И чтобы немного побыть с тобой.

— Я понимаю, что в последнее время мы не слишком много бываем вдвоем, но я обещал Филлис, что буду опекать Кэтрин в ее отсутствие. Они возвращаются завтра вечером. В следующие выходные, когда вернусь из Парижа, я буду всецело принадлежать тебе. Мы займемся всеми необходимыми приготовлениями к свадьбе.

— А как ты посмотришь, если я полечу в Париж с тобой?

Сказать, что Пэйн удивился, значило ничего не сказать. Его невеста не желала никуда выходить с момента покушения. Хотя никто не говорил об этом вслух, но и его семья, и ее родственники боялись. что она становится затворницей.

— Ты хочешь поехать, чтобы сделать приятное мне или доставить удовольствие себе самой, Диана?

— И то, и другое, — откровенно призналась она.

— Тогда это предел моих мечтаний.

Это было действительно так. Если это было началом изменения, его радости не было предела. Спасибо Рэйни. Он поцеловал Диану в висок.

Она положила голову ему на плечо.

— Я знаю, ты будешь там занят, но, как ты думаешь, смог бы ты уделить мне немного времени и отвезти меня в магазины? Мне не очень нравится свадебное платье, которое я выбрала. Поскольку мы еще не делали свадебных фотографий, может, я увижу там что-нибудь более подходящее.

— Мы займемся этим. А ты не хотела бы взять кого-нибудь с собой для компании, пока я буду занят?

— Нет, я хочу проверить, насколько смогу справляться самостоятельно.

Пэйн сжал ей руку.

— Умница.

Они подъехали к дому Уилай.

— Завтра я буду на работе. Днем позвоню тебе, и мы окончательно определимся с нашими планами относительно поездки. Ты хотела бы попасть на какой-нибудь спектакль в «Комеди Франсез»? Я могу позвонить и заранее заказать билеты.

— Не знаю. Там решим.

— Как захочешь.

К тому моменту, как он приехал в «Крегс-Хэд» и обошел весь дом в поисках Рэйни, его радость несколько поубавилась. Сегодня Диану спровоцировали, и она воодушевилась. Тот факт, что она захотела куда-то поехать, был своего рода чудом. Но Париж — это еще не Швейцария. Уж не играла ли она с ним в отместку за то, что он допустил Рэйни в их личную жизнь? Может быть, Диана притворяется, что уступает, но не пойдет дальше, когда дело коснется поездки в Швейцарию? Пэйн не хотел думать о худшем.

— Думаю, мне не следует задавать вам вопрос о том, как обстоят дела с Дианой.

Рэйни.

Он повернул голову направо. Она стояла перед одной из его схем. Каждый раз, когда он видел ее, ему казалось, что это в первый раз. Что-то внутри у него вспыхивало, пульс бился в ямке на шее. Это была непроизвольная реакция, и он, черт возьми, ничего не мог с этим поделать.

— Ваша невеста достаточно умна, чтобы раскусить ваш план, Пэйн.

— Тем не менее она собирается со мной в Париж в этот вторник.

— Правда? — воскликнула Рэйни с улыбкой. — Тогда почему же на вашем лице не видно радости?

Он потер затылок.

— Не знаю. Что-то тут не так. Я где-то читал о младенцах, которые никогда не ползали, однажды они просто вставали и начинали ходить. Но такое случается редко. Это то, что сделала сегодня Диана. Совершила переход от затворничества к трансатлантическому путешествию, и все на протяжении одного утра.

Рэйни подошла к нему.

— Вы причинили ей боль, наняв меня на работу. Мне кажется, нельзя исключать, что она затеяла с вами какую-то игру. Но даже если это и так, ваш план спровоцировал ее на такую реакцию. Вы должны радоваться.

Он и радовался. Минут десять позволил себе такую роскошь.

— А если это только видимость?

— Тогда вы попробуете что-то еще, потому что Пэйн Стерлинг так устроен.

— Рэйни, — почти со стоном произнес он.

Ее очаровательный рот был таким соблазнительным, что ему с трудом удавалось сосредоточиться. Желание схватить ее в охапку было таким сильным, что он вынужден был сделать над собой усилие, чтобы сохранять дистанцию между ними.

— Хотите знать, в чем состоит моя теория? — продолжала она.

— И в чем же? — спросил он, стоя к ней спиной и пытаясь взять себя в руки.

— Разговор о романах повлиял на нее.

— Диана в жизни не прочла ни одного романа.

— О нет, прочла. Может быть, не из тех, что были изданы «Красной Розой», но ее литературное образование наверняка включало классику.

— Дело в том, что с момента покушения Диана находится в состоянии депрессии и не позволяет себе выйти из этого состояния. Однако судебное слушание заставило ее обратить внимание на то, каким книгам отдают предпочтение Кэтрин, Линда и даже Найла.

— Я думаю, их разговоры напомнили ей о ваших с ней отношениях до покушения… когда она была здорова и знала, что значит для вас, — заикаясь, проговорила Рэйни.

Господи.

— Помните, что сказала Линда? «Интересно видеть, как два совершенно разных человека сходятся, видеть проблемы, которые они должны преодолеть». Возможно, Диана еще не готова к операции, но она решила ехать в Париж с вами, чтобы доказать, что пытается преодолеть свой страх и снова стать той энергичной женщиной, в которую вы влюбились.

Сердце едва не подвело его.

— Вы ошибаетесь, Рэйни.

Последовала легкая пауза.

— Как я сказала, это только моя теория, — медленно проговорила Рэйни.

Он причинил ей боль, хотя меньше всего хотел это сделать.

Пэйн круто повернулся, прерывисто дыша.

— Куда вы собрались?

Помолчав, она повернула к нему светловолосую голову.

— Вы явно расстроены, а я только все ухудшаю.

— Вы правы, я расстроен, но причина совсем не в вас. Пожалуйста, останьтесь, мне надо поговорить с вами.

В ее зеленых глазах была нежность, когда она пытливо посмотрела на него.

— Расскажите мне о Диане. Как вы встретились? Когда? Мне хотелось получить ответы на эти вопросы еще с момента судебного слушания, но это меня не касалось.

Пэйн резко вдохнул воздух.

— Диана выросла на Лонг-Айленде, как и я. Наши родители всегда были добрыми друзьями. Они вращались в одних и тех же кругах и по крайней мере раз пять в году устраивали вечеринки, куда приходили со всеми своими детьми. И так из года в год.

— Это объясняет многое. — Голос у нее задрожал. — Вы с Дианой были…

— Мы не были друзьями детства, — прервал он.

Пэйн не мог выносить ложь дольше.

— Я не люблю Диану и никогда не любил. И ей только кажется, что она любит меня.

От шока Рэйни потеряла дар речи. Это было хорошо, поскольку он еще не все сказал.

— Все последние десять лет я был так занят созданием своей компании, что смогу, вероятно, на пальцах одной руки посчитать, сколько раз виделся с Дианой. Во время последних рождественских праздников ее семья пригласила моих родственников на завтрак. Мои родители в свою очередь позвали их на обед. Это у них традиция. Я совершенно забыл об этом, поскольку перестал участвовать в этих традициях с того времени, как уехал учиться в колледж. В тот вечер, когда Диану ранили, я задержался в своем офисе. Неожиданно позвонила мама и сказала, что ко мне сейчас заедет Диана Уилай. Очевидно, она так увлеклась походами по магазинам, что потеряла счет времени. Она спросила, не мог бы я, когда полечу домой, захватить ее с собой, чтобы она успела к нам на ежегодную вечеринку. Я даже не знал, что мама устраивает этот прием. Меньше всего мне этого хотелось, но, поскольку Диана была уже внизу, в холле, и ждала, чтобы я пригласил ее подняться, мне ничего другого не оставалось, как согласиться.

Рэйни казалась потрясенной. Когда он увидел, как она вцепилась руками в спинку стула, у него появилось сильное подозрение, что она нуждается в опоре.

— Во время полета в «Крегс-Хэд» мы обменялись новостями, как обычно делают старые знакомые. Она только что вернулась из Сан-Франциско, где ей предлагали работать редактором в одном из журналов, но она решила отказаться. Я в шутливой форме сказал, что, видимо, дело тут в каком-то мужчине, с которым ей не хочется расставаться. Она отшутилась, ответив, что я, возможно, прав. В этот момент вертолет приземлился. Мак подхватил грипп, и я велел ему оставаться в постели. Он пытался возражать, но я сказал, что мы находимся на нашей семейной территории, где совершенно безопасно и ничего не может произойти.

Чем больше Пэйн говорил, тем больше бледнела Рэйни.

— Я сам сел за руль. Мы направились к дому моих родителей, до которого было очень близко. Я помог Диане выйти. Только мы подошли к ступенькам, как кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, я увидел незнакомую женщину, которая стояла в кустах и размахивала пистолетом. Я подвергался преследованию по меньшей мере раз шесть с момента окончания колледжа, но ни одна женщина прежде не использовала оружие. Все происходило как во сне. Знаете, так бывает, когда с вами что-то случается, а ваш мозг реагирует на это очень медленно. Я оттолкнул Диану в сторону и бросился к женщине. Выстрел раздался за долю секунды до того, как я свалил ее на землю. У меня за спиной Диана закричала, что ее ранили. Внезапно весь мир обрушился на нас. Родственники, друзья, охрана, полиция, медики. Этот выстрел разрушил и ее, и мою жизнь.

— О, Пэйн… — простонала Рэйни, словно это ее ранили.

— Диана никому не позволяла прикасаться к ней, кроме меня. Стоило больших усилий уговорить ее подпустить к себе врачей. Естественно, она находилась в шоке. Она вцепилась в меня, словно испуганный ребенок, умоляя поехать вместе с ней в машине «Скорой помощи». Я думал, что она захочет, чтобы ее сопровождали родители, но сделал так, как она просила, потому что и сам был в шоке и страшно переживал за нее.

— Конечно. Какой ужасный момент пришлось пережить всем вам!

— Именно ужасный, Рэйни. По дороге в больницу она все твердила, что боится умереть. Тут последовало неожиданное признание в том, что она всегда любила меня и надеялась когда-нибудь выйти за меня замуж.

Рэйни опустила голову.

— Диана призналась, что поехала в город, чтобы увидеть меня. Она позвонила моей матери и спросила, не может ли та договориться со мной, чтобы я захватил ее. Ее уловка удалась, — заключил он. — Она достигла своей цели, но ценой, которую не приведи бог заплатить никому.

— Да.

— Эта пуля предназначалась мне, Рэйни. Если бы я не отпустил Мака, он бы отреагировал на возникшую ситуацию настолько молниеносно, что преследовательница не успела бы даже опомниться. За это я ему и плачу. И надо же было отпустить его именно в этот вечер!

— Перестаньте казнить себя.

— Я не знаю, как это сделать. Я обязан был сделать вывод из предыдущих преследований. Мне следовало помнить, что я всегда буду служить мишенью, а потому ни при каких условиях не должен отпускать охранника. Если помните, Господь говорил: «Благословенны богатые и прославленные». Это потому, что Он знал, какую страшную цену приходится им платить за свои богатство и славу.

— Пэйн…

— Это действительно так. В конечном счете именно из-за меня Диана стала инвалидом. Первые два месяца после случившегося были сущим адом и для нее, и для меня. Каждый день я метался между офисом и ее больничной палатой. Каждый раз, входя к ней, надеялся услышать, что ей стало немного лучше. Однажды вечером, во время обхода, ее врач отозвал меня в сторону и сказал, что здесь ей больше ничем не могут помочь. Но поскольку она продолжала немного чувствовать свои ноги, он порекомендовал поехать в Цюрих, в клинику, в которой использовали новый метод операции, приносящий хорошие результаты. Это была новость, которой я ждал. Когда я спросил доктора, сказал ли он об этом Диане, он ответил, что она отвергает эту идею. Я не мог этого понять, ведь это давало надежду на то, что она вновь сможет ходить. Мы с Дианой спорили из-за этого до тех пор, пока она не уснула в слезах. Вернувшись домой, я ломал голову, как заставить ее поехать в Цюрих.

— И тогда вы предложили ей выйти за вас замуж, — пробормотала Рэйни.

Их взгляды надолго встретились.

— Да. Я подумал, что мое предложение совершит это чудо. Я сказал ей, что уйду на месяц в отпуск и мы совместим ее пребывание в больнице с нашим медовым месяцем. Сначала она одобрила эту идею, но потом сто раз отказывалась от нее. Мы все еще воевали из-за этого в тот день, когда Кэтрин и Диана ворвались в кабинет в доме моей сестры, чтобы показать мне обложку «Манхэттенского аристократа».

— Это была моя вина, — с болью воскликнула Рэйни. — Я не должна была рисовать ни ваше, ни чье бы то ни было лицо по памяти!

— А теперь кто терзает себя?

— Сдаюсь, — прошептала она. — Пэйн… я… у меня есть идея.

— Отлично, потому что свои я уже исчерпал.

— Через несколько минут я соберу вещи и уеду совсем.

Рэйни!

— Вы думаете, я не понял этого до того, как вы сказали?

— Пожалуйста, выслушайте меня.

Рэйни была воплощением серьезности. Он скрестил руки на груди, чтобы не поддаться искушению протянуть их к ней и удержать ее.

— Я весь внимание.

— Как только я улечу отсюда на вашем вертолете, поезжайте к Диане и скажите ей то, что она не ожидает от вас услышать. Скажите ей, что она была права: вы пригласили меня на работу для того, чтобы вызвать ее ревность, а теперь мы с вами поняли, что наш заговор провалился. Пусть она знает, что я вернулась в Колорадо, куда я и в самом деле собираюсь уехать. Потом предложите ей поехать с вами в Париж завтра, а не во вторник. Скажите, что для вас нет ничего важнее, чем ее счастье, и что вы никогда не упомянете больше о Швейцарии. Я совершенно уверена, что, если вы это сделаете, она найдет силы поехать в клинику. Я тоже заметила, что семье Уилай присуща гордость, а это значит, что Диана меньше всего нуждается в фамилии Стерлинг и в вашей опеке. Как всякая истинная женщина, она нуждается лишь в вашей искренней любви. Она знает, что завоевать такую любовь сможет только после того, как сделает все от нее зависящее, чтобы встать на ноги. Вот почему я убеждена: она в конце концов сделает то, что будет лучше и для нее, и для вас. А теперь я собираюсь уехать отсюда, потому что так будет лучше для меня. — Она пошла к выходу из кабинета. — Я буду готова к вылету через десять минут.

Пэйн отпустил ее. Он должен был сделать это. У него были обязательства перед Дианой. Рэйни с уважением относилась к этим обязательствам. Она была благородной женщиной.

Не прошло и десяти минут, как она уже была внизу со своими вещами. Они вместе молча вышли из дома. Положив ее вещи в вертолет, Пэйн повернулся, чтобы помочь ей подняться в него. Ее лучезарная улыбка могла бы обмануть кого угодно, но только не Пэйна.

— Вам не нужно бояться неудач в жизни, Рэйни Беннетт. Ваше жизнелюбие живет внутри вас и заражает каждого, кто встречается на вашем пути.

Глаза у нее затуманились.

— Это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала. Как бы там ни было, но я действительно считаю так, как говорила Диане. Вы герой в полном смысле этого слова. Когда буду в следующий раз читать какой-нибудь роман «Красной Розы», я буду представлять вас, но обещаю, что обуздаю свое желание вас рисовать.

Винты вертолета пришли в движение.

— Будьте счастливы, — прошептала она. Ее поцелуй был похож на прикосновение крыла бабочки.

Пэйн закрыл дверь и отошел в сторону. Шум винтов при подъеме заглушил стон, вырвавшийся из его груди.

Когда вертолет скрылся из виду, Пэйн бросился бежать к пляжу. После получасовой разминки он вернулся в дом, чтобы принять душ и собрать вещи.

Свою экономку он нашел внизу, на кухне.

— Бетти, планы несколько изменились. Рэйни решила вернуться домой, в Колорадо, а я уезжаю прямо сейчас и не вернусь до следующей субботы — мы едем с Дианой в Париж. Звоните мне, если возникнут какие-то проблемы.

Он позвонил Энди и попросил подогнать машину. Вскоре к ним присоединились Джон и Мак, чтобы ехать в дом сестры Пэйна. Он хотел попрощаться со своей племянницей.

В холле ему встретилась Найла, которая сказала, что Кэтрин уехала к дедушке с бабушкой на воскресный обед.

— Хотите, чтобы я что-то ей передала?

— Все в порядке, я позвоню ей туда. Раз уж я здесь, не дадите ли мне те картины Рэйни?

— Конечно. Минуточку.

Пока Пэйн ждал Найлу, он позвонил на мобильный телефон Кэтрин.

— Привет, дядя Пэйн!

— Привет, солнышко! Я рад, что поймал тебя.

— Я тоже. Мне казалось, что я оставила тот роман в твоем доме, но когда я позвонила Бетти, она сказала, что не видела эту книгу. Ты не знаешь, где она могла бы быть?

Пэйн нахмурился.

— Я помню, что Диана просила ее у тебя. Может, книга все еще у нее? Если так, то я прослежу, чтобы этот роман к тебе вернулся.

— Спасибо. Как все складывается? — шепотом спросила она.

Он проглотил ком в горле.

— Лучше, чем я ожидал.

— Правда?

— Да, я увожу завтра утром Диану с собой в Париж.

— Она действительно собирается лететь с тобой?

— Действительно.

— Может, это означает…

— Что бы это ни означало, это прогресс, — прервал он ее. — Рэйни решила, что не будет работать у меня, она уехала пару часов назад с намерением вернуться в Колорадо.

Последовала длительная пауза.

— Она же собиралась нарисовать портрет Линды во вторник.

Пэйн не знал об этом.

— Скажи Линде, что Рэйни обязательно сделала бы это, если бы смогла.

— Скажу, — ответила Кэтрин тихо. — Дядя Пэйн… у тебя все хорошо?

«Не спрашивай меня об этом, солнышко».

— Лучше не бывает. Если Диана сможет сделать этот шаг, кто знает, куда он приведет…

— Я скрещу пальцы на счастье. Я люблю тебя, спасибо за твою заботу обо мне.

— Я тоже тебя люблю. Чего бы тебе хотелось из Парижа? Твое пожелание.

— Чтобы ты был счастлив.

Один человек, которого он любил, сказал ему то же самое два часа назад.

— Кэтти, солнышко, передай всем мой привет, скажи маме и папе, что я увижусь с ними в следующий уикенд.

— Передам.

— Вот, пожалуйста. — Найла протянула ему картины.

— Спасибо вам за все. Моей сестре повезло, что вы у нее есть.

Он обнял ее и вышел из дома.

Когда приедет в офис, он оставит записку своей секретарше с просьбой отправить Рэйни эти картины по почте. Ведь они были ее детищем, она единственная имела на них право.

— Энди, отвези меня в дом Уилай.

Пэйн собирался следовать совету Рэйни буквально. Его собственная интуиция подвела его, но в ее интуицию он верил. Только Рэйни обладала даром внутреннего видения, возможно, она знала что-то, чего не знал он.

Спустя два дня, пораньше закончив совещание, Пэйн вернулся в парижскую квартиру возле Вандомской площади. Благодаря тому, что Рэйни помогла ему сделать схему Парижа, ему удалось достаточно четко организовать работу своих сотрудников, и теперь они опережали график.

— Диана, я вернулся и могу поехать с тобой по магазинам за свадебным платьем.

— Давай лучше останемся и поговорим.

Пэйн нахмурился. С воскресенья она находилась в таком хорошем расположении духа, в каком он не видел ее после того страшного покушения. Если бы она сказала, что хочет вернуться домой, это означало бы, что она снова впала в ту парализующую депрессию, которой он безумно боялся.

Войдя в ее спальню, он обнаружил, что она сидит в инвалидной коляске в новом розовом костюме.

— Мне нравится твой костюм, ты выглядишь очень привлекательно.

— Надеюсь, ты и в самом деле так думаешь. Спасибо.

— Я никогда не лгал тебе по поводу твоего внешнего вида, — сказал он. — Из симпатичной барышни ты превратилась в красивую женщину.

Диана посмотрела на него.

— Ты никогда не лгал мне, боюсь, это мне принадлежит в этом честь. Когда я заявила, что хочу поехать с тобой в Париж, я лгала самой себе, я говорила себе, что меня интересует твоя работа, и во многом обманывала себя. Но теперь с этим покончено.

— В чем дело, Диана?

— В этом.

Она показала на книгу «Манхэттенский аристократ».

— Кэтрин искала ее. Она просила меня узнать, не видела ли ты эту книгу.

— Я тайком убрала книгу к себе в сумку, потому что хотела прочитать ее.

— Тебе удалось ее дочитать?

— Не издевайся, Пэйн.

Ей на глаза навернулись слезы.

Он схватил ее за руку.

— И не думаю, просто я знаю, что ты предпочитаешь читать более содержательную литературу.

— Это так, но она возбудила мое любопытство. Я и предположить не могла, что эта книга заставит меня увидеть себя такой, какая я есть на самом деле. Это было ужасно, — сказала она. — Ты сможешь хоть когда-нибудь простить меня?

— За что?

Пэйн был ошеломлен.

— За то, что я ответила согласием на твое предложение и поставила тебя в невыносимое положение. Едва прочитав последнюю страницу этой книги, я начала ждать твоего возвращения, чтобы сделать это.

Она сняла бриллиантовое кольцо, которое он подарил ей, и положила ему на ладонь.

— Я украла у тебя шесть месяцев жизни. Ужаснее всего, что ты, как человек порядочный, был готов принести в жертву жизнь женщине, которую никогда не любил и не сможешь никогда полюбить. Не такой любви я для себя хотела. Все время, пока я читала этот роман, мне казалось, что его сюжетная линия повторяет нашу жизнь, Пэйн, — твою, мою и Рэйни.

Он опустил голову.

— Я видела твои глаза, когда ты представлял ее мне… И потом то воскресное утро, когда любовью к тебе светились ее глаза… Я узнала вас обоих в этой истории, в которой двое людей стремятся друг к другу, но не признаются в этом по той причине, что у героя книги, Логана Таунсенда, есть невеста, а он — человек благородный. Единственная разница между этой книгой и нашей жизнью заключается в том, что я первая взялась за ум и готова освободить тебя от тех обязательств, которыми мне не следовало тебя обременять. Я знаю, почему ты это сделал. Грех лежит на мне: я обманывала саму себя, надеясь, что в конце концов все это сработает.

— Диана…

— Прежде чем поговорить с тобой, я позвонила родителям и сказала им, что наша свадьба отменяется. Меня совершенно не удивило, что мама вздохнула с облегчением. Завтра родители прилетят в Париж и отвезут меня в клинику в Цюрихе. Эта книга помогла мне понять, что независимо от того, смогу я когда-нибудь снова ходить или нет, я хочу, чтобы какой-то мужчина полюбил меня так, как ты полюбил Рэйни. Как Логан Таунсенд полюбил врача, которая спасла ему жизнь. Если бы я силой не пыталась вызвать у тебя те чувства, которых ты никогда не испытывал, меня бы никогда не подстрелили. Моя одержимость тобой была болезненной и не правильной, и в конечном итоге она принесла нам обоим ненужное горе. Унизительно признаваться в этом, но ты заслуживаешь такого признания. Я понимаю, что натворила. Рэйни распознала героя на групповом фото, она сказала, что судья назвал это судьбой. Так оно и есть. Что было бы, если бы она не нарисовала тебя, Пэйн? Это стало началом цепочки событий, которая дала возможность тебе и мне жить так, как мы должны жить. Скажи ей: я рада, что она сделала это!

Впервые с момента покушения Пэйн обнял ее потому, что ему захотелось это сделать.

— Я уверен, что ты снова сможешь ходить, Диана.

— Я должна верить в это тоже.

Она крепко обняла его, потом оттолкнула от себя.

— Чего же ты ждешь? — Она улыбнулась. — Собирай свои вещи. Я выставляю тебя из твоей собственной квартиры, потому что есть в Колорадо одна женщина, которая умирает от любви к тебе. Отправляйся к ней поскорее и, пожалуйста, прошу тебя, будь счастлив.