Отголоски войны

XXIX

Тони встрѣтилъ Филиппа съ наивной, простой радостью. Человѣкъ съ болѣе сложной натурой почувствовалъ бы въ эту минуту разнородныя чувства.

Но Тони сразу забылъ и ревность къ своему болѣе счастливому сопернику въ чувствахъ Мэри, и глупую роль, которую онъ, Тони, разыгралъ въ этотъ день, и всѣ свои другіе промахи. Онъ видѣлъ только, что Филиппъ, въ поискахъ за конторымъ онъ проѣхалъ полсвѣта, теперь передъ нимъ, и внутренно возгордился своей удачей.

— Здравствуй, мой другъ! — весело воскликнулъ онъ, — Вотъ, видишь, я получилъ твое посланіе на блюдѣ — и тутъ какъ тутъ. Ну, разсказывай, разсказывай.

Филиппъ прежде всего попросилъ пить. Тони позвонилъ Оксвича, и когда старый слуга вошелъ, то онъ долженъ былъ употребить всю свою привычку къ самообладанію, чтобы геройски не выговорить ни слова, прежде чѣмъ Филиппъ не обратятся къ нему.

— Здравствуйте, Оксвичъ, — сказалъ Филиппъ. — Я радъ, что привелось снова увидѣть васъ.

— Благодарю васъ, сэръ. Я еще болѣе радъ, чѣмъ вы, сэръ.

Сказавъ это, онъ занялся приготовленіемъ виски и соды у сосѣдняго столика. Оба друга попросили сдѣлать имъ смѣсь покрѣпче.

— Я долженъ тебѣ сразу сказать, — началъ Филиппъ, взявъ стаканъ изъ рукъ Оксвича, — что я не остаюсь здѣсь. Я долженъ вернуться, потому что нахожусь только въ отпуску. Пожалуйста, Оксвичъ, еще стаканъ. Вотъ такъ, благодарю васъ.

Онъ въ краткихъ чертахъ передалъ то, что уже говорилъ Мэри, и привелъ этимъ Тони въ величайшій ужасъ.

— Что же дѣлать! — сказалъ Филиппъ:- вѣдь не могу же я нарушить слово?

— Послушайте, Оксвичъ, — воскликнулъ баронетъ внѣ себя. — М-ръ Мастерсъ хочетъ вернуться къ этому негодяю и требуетъ, чтобы мы отказались отъ экспедиціи.

— Я слышу, сэръ, — сказалъ Оксвичъ, — и могу только искренно пожалѣть, что онъ этого требуетъ.

— Но послушайте, Оксвичъ, — сталъ объяснять Филиппъ, обращаясь къ слугѣ, разумности котораго онъ болѣе довѣрялъ, чѣмъ логикѣ его хозяина. — Вы знаете, что такое Поликсфенъ, и какъ опасно вступать съ нимъ въ борьбу. Сэръ Антони не отдаетъ себѣ въ этомъ отчета.

— Не будете ли вы любезны, сэръ, сообщить, какова цѣлъ Поликсфена?

— Добыть спрятанный кладъ. Онъ увѣренъ въ удачѣ.

— Куда же онъ направляется, сэръ?

— Въ Гранъ… ахъ, я забылъ обѣщаніе не говорить…

— Вы какъ-разъ во-время остановились, сэръ.

— Помните, что у васъ дамы на яхтѣ.

— Оставить ихъ, что-ли, на берегу? — отвѣтилъ Тони.

— Осмѣлюсь доложить, сэръ, — замѣтилъ Оксвичъ, — что дамы едва-ли согласятся, чтобы ихъ оставили. Къ тому же, я не вижу опасности. «Странникъ» дѣлаетъ добрыхъ двѣнадцать узловъ въ часъ, а «Бѣлая Роза» — только восемь, такъ что находящимся на «Странникѣ» не грозитъ никакая опасность. Если вѣрны тѣ свѣдѣнія, которыя я собралъ, изучая результаты послѣднихъ морскихъ маневровъ, то мы всегда можемъ быть на такомъ разстояніи отъ «Бѣлой Розы», на какомъ пожелаемъ.

— Ну, конечно, — сказалъ сэръ Антони. — Я какъ разъ это и думалъ. Мы всегда будемъ слѣдить за Поликсфеномъ на должномъ разстояніи.

— Ну, знаете, — сказалъ Филиппъ. — Я достаточно изучилъ Поликсфена, чтобы знать его. Онъ перевернетъ всѣ наши планы, обманетъ и васъ, и полицію, если та за нимъ гонится. Знаетъ полиція, гдѣ его искать теперь?

— Ничего она не знаетъ, — сказалъ сэръ Антони, покраснѣвъ отъ воспоминанія о томъ, какъ онъ самъ попался въ просакъ. — Его навѣрное ищутъ еще въ Лондонѣ.

— Похоже на нихъ, — сказалъ Филиппъ. — Но вернемся къ дѣлу: ты рѣшилъ не отказываться отъ твоего предпріятія?

— Конечно, нѣтъ, чортъ возьми! — сказалъ сэръ Антони, быстро взглянувъ на Оксвича, какъ всегда въ трудныхъ случаяхъ жизни. — Пусть себѣ Поликсфенъ добываетъ свое сокровище, а мы будемъ слѣдовать за нимъ повсюду, пока не посадимъ его въ тюрьму.

— Простите, что я осмѣлюсь спросить, — вмѣшался Оксвичъ:- но неужели вы вѣрите этой сказкѣ о кладѣ? неужели въ наше время такой человѣкъ, какъ Поликсфенъ, можетъ серьезно искать спрятанное гдѣ-то сокровище? Если онъ искренно вѣритъ въ кладъ, то значитъ, просто, онъ какъ-то случайно очутился не въ своемъ вѣкѣ.

— Я не вѣрю, но и не отрицаю, — отвѣтилъ Филиппъ, — такъ какъ знаю, что такому актеру, какъ Вальтеръ Поликсфенъ, ни въ чемъ довѣрять нельзд. Но, кажется, онъ дѣйствительно увѣренъ, что найдетъ золотые дублоны и, по-моему, если такой человѣкъ, какъ Поликсфенъ, такъ серьезно ихъ ищетъ и совершилъ съ этой цѣлью нѣсколько убійствъ, то дублоны эти гдѣ-нибудь да есть. Вы не думаете, Оксвичъ?

— Говоря откровенно, — отвѣтилъ Оксвичъ, — не думаю.

— Однако, пора, — сказалъ Филиппъ взглянувъ на часы. — Прощайте. Я возвращаюсь на «Бѣлую Розу». Я, конечно, счастливъ, что вы рѣшили не уступать, и пріѣхалъ собственно съ тѣмъ, чтобы выяснить мое положеніе относительно васъ. Прощайте. Я какъ-нибудь выкарабкаюсь изъ этой исторіи. Мы увидимся, когда это маленькое дѣло будетъ закончено. До свиданья, Оксвичъ, — сказалъ онъ, пожимая руку слугѣ, почти противъ его воли.

Но Оксвичъ, видимо, не хотѣлъ сдаться обстоятельствамъ.

— Послушайте, сэръ, — сказалъ онъ:- вы, я полагаю, знаете, что такое force majeure? Вы хотите вернуться на «Бѣлую Розу», потому что дали слово этому негодяю. Но слово было дано въ такихъ условіяхъ, когда у васъ не было выбора, — это и называется force majeure, и я читалъ въ «Британской Энциклопедіи», что такое слово не считается связывающимъ, ни нравственно, ни по закону.

— Нѣтъ, другъ мой, — возразилъ со смѣхомъ Филиппъ, — на вашей сторонѣ то преимущество, что вы читали «Британскую Энциклопедію», а я нѣтъ. Но я англичанинъ и на такіе компромиссы не пойду.

— Конечно, я такъ и думалъ, сэръ, — возразилъ Оксвичъ, — и не полагалъ, что подобный доводъ изъ «Энциклопедіи» можетъ васъ убѣдить. Но, — сказалъ онъ, обращаясь къ своему хозяину:- есть другого рода force majeure, сэръ Антони, и ей м-ръ Мастерсъ долженъ подчиниться, будь онъ пятьдесятъ разъ англичаниномъ. И я англичанинъ, сэръ. Я говорю о грубой силѣ, о силѣ захвата. Мы можемъ помѣшать м-ру Мастерсу оставить ихту. Мы никакихъ обѣщаній никакому Поликсфену не давали. Мы не звали къ себѣ м-ра Мастерса — простите, сэръ, вѣдь вы знаете, какъ я радъ, что вы явились — и мы можемъ не отпустить его.

— Что за глупости! — воскликнулъ Филиппъ, но сэръ Антони сразу принялъ сторону своего слуги, и они въ серьёзъ схватилъ Мастерса съ цѣлью запереть его въ курительной комнатѣ.

Филиппъ бѣшено отбивался отъ нихъ, очень прося не ставить его въ глупое положеніе, но они и слушать не хотѣли. Началась серьезная борьба, которой положила конецъ появившаяся въ дверяхъ Мэри Поликсфенъ. Стоя съ блѣднымъ лицомъ, она заявила, что противъ воли м-ра Мастерса удерживать нельзя, что его дѣло рѣшать, остаться ли ему, или вернуться на «Бѣлую Розу». Такъ какъ Филиппъ опредѣленно повторилъ желаніе вернуться, то его отпустили, и онъ ушелъ, выразивъ свою глубокую благодарность Мэри Поликсфенъ. Черезъ пять минутъ стоящіе на палубѣ «Странника» пассажиры увидѣли фосфорическій слѣдъ на водѣ отъ отплывающей лодки.

На слѣдующее утро «Странникъ» нагружался углемъ, и, какъ оказалось, и «Бѣлая Роза» занята была тѣмъ же дѣломъ. На такъ какъ ей нужно было меньше угля, чѣмъ «Страннику», та она быстрѣе кончила и уплыла. Когда сэръ Антони нѣсколько рѣзкимъ тономъ сообщилъ капитану, что онъ желаетъ идти слѣдомъ за «Бѣлой Розой», то капитанъ сильно обидѣлся тѣмъ, что съ нимъ говорятъ какъ съ кучеромъ, приказывая ему слѣдить за другимъ кэбомъ. Онъ былъ сердитъ также за то, что его не посвящаютъ въ таинственныя дѣла, видимо занимавшія сэра Антони, Мэри и Оксвича. Все это вооружало его противъ собственника яхты.

Передъ снятіемъ съ якоря сдѣлано было странное открытіе. У морскихъ инженеровъ бываетъ особое чутье во всемъ, что относится къ ихъ дѣлу, и въ силу этого чутья служащій на яхтѣ морской инженеръ Аченгрей вздумалъ осмотрѣть винтъ. Къ изумленію его оказалось, что винтъ обмотанъ цѣпью такимъ образомъ, что при первомъ движеніи пущенныхъ въ дѣло машинъ винтъ бы сломался, и яхтѣ пришлось бы чиниться въ Бриджтоунѣ не менѣе недѣли, а можетъ быть и цѣлый мѣсяцъ. На такъ какъ опасность была предотвращена во-время, то черезъ часъ они уже снялись съ якоря.