Открытые окна

Нежная Луна

Во дворе у Кати оказалось примерно как у Анны Ивановны. Здесь тоже разбегались глаза. Какие-то сооружения, маленькие домики — баня, видать, сарайчики. Всюду громоздились доски, ящики. А в середине двора стояла миска, из неё цыплята клевали.

Катя заводила в сарай Луну. Луна шла медленно, переступала ногами — и будто втягивалась вовнутрь.

Мы с Костиком тем временем огляделись. У самых ворот увидели перекладину. И это было так похоже на турник, что Костя даже рассмеялся. Перекладина тянулась от ворот к столбу, врытому поодаль. Костя подпрыгнул, повис, подтянулся разок, другой. Спросил у Катеньки, точно шутя:

— Это у тебя что, турник?

Она кивнула смущённо.

— Да…

Костя заинтересовался:

— А кто на нём занимается?

Катя застеснялась ещё больше.

— Мальчишки наши, из деревни. Они вот так делают…

Она схватилась за перекладину, и вдруг её ноги оказались сверху, промелькнули над моей головой — одна, вторая, как раскрытые ножницы.

И вот она уже снова на земле стоит — а хвостик на голове ещё продолжает лететь. Ещё какой-то миг он торчит букетом…

И мне уж до того хочется вот так же уметь на турнике, как она!

Пожалуй, всё-таки попрошу маму купить чёрные шорты. Буду как Катя. Да если бы я хоть маленько была похожа на неё — ух, и гордилась бы я! А она снова смотрит на нас, будто в чём-то виновата.

— Вы побудьте, — говорит, — я к Луне пойду.

Костик остался, а я за Катей в сарай пошла. В сарае на гвоздике висел чулок. Катя взяла его и хвост Луны к задней ноге стала привязывать.

— Зачем? — спрашиваю.

Катя говорит:

— А она бьётся хвостом.

Я удивилась:

— Так они дерутся, когда их доят?

Катя точно оправдывается:

— Нет, не все. Это наша Луна — такая нежная.

Ничего себе, нежная, — думаю. Хвостище у неё — толще моей руки. Небось, как хлестанёт таким — с ног и собьёт. Не зря его привязывают.

Под животом у Луны вымя, из него четыре отростка торчат, длинные и толстые.

Катя принесла тазик с водой (всё-то в деревне тазики!) и стала тряпочкой Луне отростки протирать. А Луна топчется на месте, вихляется из стороны в сторону. Катя её гладит по рыже-белому боку. И этот замшевый бок под её рукой ходит, волнуется — живой. Луна громко дышит.

Я только решилась тоже её погладить, Катя говорит:

— Лена, не обижайся на меня. Ты выйди, пожалуйста, с братом во дворе постой. Луна чужих чувствует. Она при тебе не будет доиться. Сама видишь, Луна у нас нежная…

Ну и подумаешь! Сиди в своём сарае с Луной!