Отпуск на фоне развода. Ее счастливый билет

Глава 43

Глава 43

– Я смотрю, ты хорошо тут устроилась! – бросает презрительный взгляд свекровь. Невысокого роста, толстенькая, похожая на танк. Такая же тяжелая и непробиваемая. Только с химией на голове.

– Ты кто? – пренебрежительно роняет от окна Яша.

Перестаю дышать. Точно знаю, какие будут последствия. Хотя Лютов профи и провоцирует мастерски. Нахамил, но не подкопаешься.

– Я! Я! – хватает губами воздух Нина Владимировна. – Не смейте мне тыкать! А не то…

– Я вызову полицию и обвиню вас во вторжении на частную территорию. Мы вас сюда не звали. Вас, кстати, тоже, – оглядывает хмуро Никиту и Марину. А те застывают в дверях. Деверь хватает мать за руку. Шепчет ей что-то.

Не прислушиваюсь, но до меня долетают обрывки фраз.

- Мам, прекрати… нужно помочь Владу… Каролину забрать!

А вот это фигушки! По всем пунктам.

– Ты чего сидишь как статуя, Милена? – поворачивается ко мне свекровь. – Нравится по мужикам шастать? – со всех ног бежит ко мне.

Навстречу ей поднимается Илья.

– Не так быстро, – преграждает путь. Нина тормозит. За малым не врезается в Дараганова. Но он и не думает отстраниться. – Вам лучше уйти. Здесь такие выпады неуместны.

– Что значит уйти? – вскидывается она. – Да ты кто такой? Пропусти! Я сказала…

– Санек, выведи, – совершенно безучастно велит Лютов охраннику, стоящему в дверях. – За пределы поселка, братан, – смотрит, не моргая, как кобра перед нападением. – Вас мы тоже не задерживаем, – кивает холодно Никите и Марине.

– Мариш, пойди с бабушкой, – тихо просит деверь. Видимо, понимает, что переговоры провалились не начавшись.

Ах, какая досада!

– Я хочу поговорить с мамой и забрать Каролину, – требовательно заявляет моя дочь. Да еще подбородок вверх задирает.

– По какому праву, позволь узнать? – улыбается ей Илья.

– Она моя сестра. Ее тут насильно удерживают, – наступает на него Марина. И мне совершенно очевидно, в кого пошла моя старшая дочь.

– Каролина находится под моей ответственностью. Я ее мать, – скрестив руки на груди, стараюсь говорить спокойно.

– Ты? Мать? Да ты на себя посмотри! Ты никем не занималась никогда. Сбросила нас на отца. А теперь лови ответочку, счастливая женщина! – кричит она.

Яша уже поднимает глаза на охрану. Сейчас минута, и Марину выведут прочь. Но я словно отлепляюсь от дивана, подхожу к книжному шкафу, за которым прячется Каролина, и делаю шаг назад. К своей старшей дочери…

– Может быть, ты права, и я никудышная мать, раз позволила чужим людям лить тебе в уши гадости обо мне. Но помнишь, ты болела… Тебе было пять лет, и у тебя воспалилось ухо. И мы с тобой поздно вечером ехали на такси в больницу. И я тебя несла на руках. А твой папа в это время был вне зоны доступа. Может, на операции, а может, с очередной подружкой. И я потом звонила Никите, – перевожу взгляд на деверя.

– Да, было, – кивает он понуро.

– А когда ты сломала ногу, помнишь, Марин? Кто за тобой приехал в летний лагерь? Папа? Бабушка Нина? Или все-таки я? А потом на всех скоростях везла тебя в первую градскую, потому как боялась, что в области репозицию сделают плохо, и ты останешься хромой. А твои зубы? Посмотри на себя в зеркало! Кто нашел хорошего ортодонта и оплатил твои брекеты? Тоже папа? А когда ты занималась балетом и забыла дома пуанты… Кто мотался через весь город? А кто сидел с тобой, когда ты болела? Кто выхаживал тебя после гнойной ангины? Кто не спал ночами? Не припомнишь? Папа-врач или мама-сволочь? А твоя элитная гимназия? Университет? Кто платил и платит за твое обучение? Это не любовь? Не забота?!

Говорю сбивчиво. Голос дрожит. Выпаливаю все, что приходит на ум. Не рассчитываю на понимание. Просто выплескиваю накипевшую обиду. Как же так? Я старалась! Всю душу вкладывала в эту девочку!

– Какая же ты мелочная, мама, – передергивает плечами Марина. – На твоем бы месте…

– Вон пошла отсюда, – тихо рыкает Лютов. – И чтобы больше я тебя, сопля зеленая, не видел…

– А вы вообще кто? Мамин любовник? – с вызовом бросает Марина. – Так она старая…

– А ты молодая? Да? – усмехается он и снова просит Санька. – Выведи эту дрянь. Пусть подумает, с кем и как разговаривает. А ты, – впивается взглядом в Марину. – Еще раз попадешься, пеняй на себя. Я тебе такие штрафы обеспечу, всю жизнь работать на меня будешь. Уяснила?

– Да пошел ты, – фыркает она и с видом победителя выходит из комнаты.

– Я-то пойду… В суд, – кивает Лютов и обращается к помрачневшему Беляеву. – Ну что, Никита Сергеевич, о чем говорить будем? Предлагаю начать с иска к племяннице. Я расцениваю моральный ущерб – свой и своей подзащитной – в два миллиона рублей. Но можем решить в досудебном порядке…

– Милена, я ничего не понимаю, – смотрит на меня недоуменно Беляев.

– Я тоже, Никита, – вздыхаю я. – Всегда казалось, что я живу в родной и любящей семье. А оказалось… Влад гулял, как мартовский кот, а вы всем табором настраивали против меня детей. Зачем? Что вы выгадали?

– Это какая-то инсинуация, – бормочет недовольно бывший деверь. – Твои адвокаты спровоцировали маму и Марину…

– Это теперь так называется, – подает голос Илья. – А твой брат упаковал меня в СИЗО со всеми нарушениями… На кого ты там выходил?

– Да на Степанцова, – фыркает негодующе Яков. – Думаешь, он тебя по головке погладит? Или Терехов с Пухляковым?

– И поэтому вы устроили Владу публичную казнь? – испепеляет нас взглядом Никита. Смотрит пристально, будто пытается запомнить. – Я так полагаю, торг здесь неуместен, – поджимает губы и становится похожим на свекровь.

– А мы при чем? – пожимает плечами Илья. – Ты в материалы дела загляни, хоть кто-то из нас там фигурирует?

– Так весь интернет кипит… МедБрат этот, Горгулья… Это ты их натравила? – зыркает на меня враждебно.

– Ни в коем случае, – собрав волю в кулак, мотаю головой.

– Он звонил тебе. Я видел расшифровку звонков!

«Хорошо хоть не распечатку разговоров», – выдыхаю мысленно. А вслух говорю уверенно и тихо.

– Да, звонил. Не отрицаю. Но я ничего не знала. МедБрат, оказывается, собирал материал на Влада в течение нескольких лет. И только наш брак с Беляевым удерживал его. Влад сам открыл ящик Пандоры. Ты сам посуди. Десятки обращений. За короткое время невозможно собрать столько эпизодов. Лично у меня нет таких ресурсов.

– Точно? – хмуро роняет Никита. Тяжело поднимается из кресла.

– Я развожусь, если ты забыл. Других проблем у меня нет.

– Оставь брату хоть что-то, пожалуйста.

– Он бы мне и полушки не оставил, – вздыхаю горько и совершенно некстати вспоминаю о доверенностях. – Пусть отзовет все документы, оформленные нотариально. Иначе я тоже возьму молоток и вобью несколько гвоздей в крышку гроба.

– Каких? Ты о чем? – сняв очки, протирает линзы Никита.

– Влад знает, – смотрю в упор. – Часть документов мне удалось найти. Мои адвокаты объявили их ничтожными. Но вероятно, у Влада есть еще козыри в рукаве. Не советую ими пользоваться. Передай ему. Я не вернусь и советую вести себя честно.

– Да, конечно! – радостно кивает мне Никита и резвой прытью выскакивает за дверь. А оба моих адвоката смотрят на меня с укором.

– Без лоха и жизнь плоха, – снисходительно бросает Яша.

А Илья молча подходит ко мне. Обняв, целует в висок и выдыхает горестно.

– Да что же это такое, Мила! Ты – просто подарок для аферистов. Придется жениться на тебе и защищать…

– Да женись уже на ней, бро, – улыбается Лютов. – А то она все свое имущество растрынькает. Доче – квартиру, бывшему – дачу. Стараешься, бьешься, а тут на тебе! Ты что упорола, Милена Викторовна?

– Я все сделала правильно, – положив голову на плечо Ильи, задираю подбородок. – Я хочу жить счастливо , не думать, не вспоминать Беляева. Не судиться с ним. Просто. Ж ить. Счастливо . А у счастья тоже есть цена, Яков Дмитриевич. И я согласна ее заплатить.